Хозяйственная жизнь и общественный строй древних германцев
Северные соседи империи - варварские племена - в первые столетия новой эры жили еще родоплеменным строем. Германцы уже в 1в. вели оседлый образ жизни. Наиболее развитыми были племена, жившие на границах империи по Рейну и Дунаю. Гл. отраслью хоз-ва было скотоводство (кр. рог. скот, овцы, свиньи). Местами сохранялось подсечно-огневое земледелие и перелог, преобладала эксплуатация расчищенных участков. Они обрабатывались ралом(сохой) или плугом с помощью волов или быков. Начало распространяться двухполье с чередованием яровых и озимых, реже - зерновых с бобовыми и льном. Они не испытывали недостатка в железе, которое производилось в основном на месте. Велась также добыча золота, серебра, меди, свинца. Германцы не вынося, чтобы их жилища соприкасались, селятся в отдалении друг от друга. Самой древн. формой общины считается родовая или кровно-родственная. В дальнейшем под влиянием внешних условий община могла приобрести самые разные очертания (ощина-марка – соседская община). Их община сложилась как община земельных собственников. Таковыми были не отдельные люди, а домохозяйства. Земля, в отличие от скота, рабов и утвари не подлежала отчуждению. Продать или обменять ее было практически невозм., нелепо, святотатственно. Наиболее типичн. фигурой общества был свободный домовладыка, занятый сельхоз трудом, одновременно воин, член народного собрания, хранитель обычаев и культов. Большая знатность давала привилегии(уважение, преимущество при дележе земли, предводительство на войне). Рабы стояли вне общества и образовывали достаточно узкий слой населения. Господин только облагал раба, как колона(зерном, скотом, тканью) и лишь в этом выражалась его повинность. Была соц. дифференц. (знать противостояла простонародью и держалась обособленно даже в бою). Высшим органом власти было народное собрание, или вече племени (тинг), куда шли все совершеннолетние свободные мужчины, кроме обесчестивших себя в бою. Предводители племени (принцепсы) ведали всеми текущими делами, в первую очередь судебными. Наряду с коллективной властью народного собрания и совета старейшин у германцев существовала индивид. власть племенных вождей. Конунг у германцев это родовитый, благородный, знатный и достойный уважения чел., но не повелитель и не господин. Он располагал весьма ограниченной властью и управлял соплеменниками скорее личным примером, нежели приказами. Он был военным предводителем племени, предсавлял его в международных делах, имел преимущ. при дележе военной добычи. Даже на воне казнить, заключать в оковы и наказывать могли только жрецы. Власть конунга была выборной. Были также дружины, составлявшиеся из случайных, не связанных родством людей. в отличие от войска-ополчения, возглавляемого конунгом. Дружина была сплочена сильно, и то противопоставляла себы племени. Нарушая договоры, то была основой племенного войска.
Древнейший общественный строй германцев
Чтобы понять организацию военного дела германцев, необходимо сперва изучить социально-политические условия жизни этого народа.
Германцы, подобно галлам, не знали политического единства. Они распадались на племена, из которых каждое занимало в среднем область с площадью, равной приблизительно 100 кв. милям. Пограничные части области не были населены из опасения неприятельского нашествия. Поэтому можно было даже из самых отдаленных поселков достигнуть расположенного в центре области места народного собрания в течение однодневного перехода.
Так как очень большая часть страны была покрыта лесами и болотами и поэтому жители ее лишь в очень незначительной степени занимались земледелием, питаясь главным образом молоком, сыром и мясом, то средняя плотность населения не могла превышать 250 человек на 1 кв. милю. Таким образом, племя насчитывало приблизительно 25.000 человек, причем более значительные племена могли достигать 35.000 или даже 40.000 человек. Это дает 6.000-10.000 мужчин, т.е. столько, сколько в самом крайнем случае, учитывая 1.000-2.000 отсутствующих, может охватить человеческий голос и сколько может образовать целостное и способное обсуждать вопросы народное собрание. Это всеобщее народное собрание обладало высшей суверенной (верховной государственной) властью.
Племена распадались на роды, или сотни. Эти объединения называются родами, так как они были образованы не произвольно, а объединяли людей по естественному признаку кровной связи и единства происхождения. Городов, в которые могла бы отливать часть прироста населения, образовывая там новые связи, еще не было. Каждый оставался в том союзе, внутри которого он родился. Роды назывались также сотнями, ибо в каждом из них насчитывалось около 100 семей или воинов2. Впрочем эта цифра на практике часто бывала больше, так как германцы употребляли слово "сто, сотня" в смысле вообще большого округленного числа. Цифровое, количественное наименование сохранялось наряду с патриархальным, так как фактическое родство между членами рода было очень далеким. Роды не могли возникнуть в результате того, что первоначально жившие по соседству семьи в течение столетий образовали крупные роды. Скорее следует считать, что слишком разросшиеся роды должны были разделиться на несколько частей для того, чтобы прокормиться на том месте, где они жили. Таким образом, определенный размер, определенная величина, определенное количество, равное приблизительно 100, являлись образующим элементом объединения наряду с происхождением. И то и другое давало свое название этому союзу. Род и сотня тождественны.
Род (или сотня), в состав которого входили, как мы можем предположить, от 400 до 1000, а иногда, может быть, и до 2000 человек, владел округом площадью, равной одной или нескольким кв. милям, и населял деревню. Германцы строили свои хижины не стена к стене, не фасадом к фасаду, а так, как они это находили удобным, в зависимости от места расположения леса или ручья. Но в то же время это не были и отдельные хутора, подобно тем, которые теперь преобладают во многих частях Вестфалии. Это были скорее общие поселки с отдельно стоящими и широко разбросанными постройками. Земледелие, которым главным образом занимались женщины и те из мужчин, которые не годились для охоты и для войны, имело очень незначительное распространение. Чтобы иметь возможность обрабатывать нетронутую и плодородную почву, германцы часто переносили свои поселки с одного места на другое внутри своего округа. Даже в более поздние времена германское право относило дом не к недвижимости, а к движимому имуществу. Хотя, как мы это уже видели выше, на 250 человек населения приходилось в среднем 1 кв. миля площади, а на одну деревню с населением в 750 человек3 приблизительно 3 кв. мили, тем не менее не было никакой возможности использовать очень много пахотной земли иначе, как посредством этих переносов. Германцы не были уже кочевниками, но все же они были очень слабо связаны с землей и с почвой.
Члены рода, являвшиеся в то же время соседями по деревне, образовывали во время войны одну общую группу, одну орду. Поэтому еще теперь на севере называют военный корпус "thorp", а в Швейцарии говорят "деревня" - вместо "отряд", "dorfen" - вместо "созывать собрание", да и теперешнее немецкое слово "войско", "отряд" (Truppe) происходит от этого же самого корня. Перенесенное франками к романским народам, а от них вернувшееся в Германию, оно до сих пор хранит воспоминание об общественном строе наших предков, уходящем в такие древние времена, о которых не свидетельствует ни один письменный источник. Орда, которая шла вместе на войну и которая вместе селилась, была одной и той же ордой. Поэтому из одного и того же слова образовались названия поселения, деревни и солдат, войсковой части4.
Таким образом, древнегерманская община является: деревней - по типу поселения, округом - по месту расселения, сотней - по своим размерам и родом - по своим внутренним связям. Земля и недра не составляют частной собственности, а принадлежат совокупности этой строго замкнутой общины. Согласно более позднему выражению, она образует областное товарищество (Markgenossenschaft).
Римская деревня была маленькой и замкнутой, построенной наподобие города. Поэтому, для того чтобы дать представление о более разбросанных и более обширных германских поселениях, занимающих большую территорию, Тацит называл их "деревни и сельские округа".
Во главе каждой общины стоял избираемый чиновник, который носил название "альдерман" (старейшина), или "хунно", подобно тому как община называлась либо "родом", либо "сотней". Ульфила называет евангельского сотника (центуриона) "хундафат". У англо-саксов мы встречаем аналогичный термин "эльдермен", а в Норвегии - "Herredsonige", "Hersen". В Германии слово "хунно" сохранялось в течение всех Средних веков в названиях "хунне", "хун", "хундт", обозначающих сельского старосту. Это слово существует еще и поныне в Семиградье в своей современной форме "хон".
Альдерманы, или хунни, являются начальниками и руководителями общин во время мира и предводителями мужчин во время войны. Но они живут с народом и в народе. В социальном отношении они такие же свободные члены общины, как и все другие.
В княжеских родах, - благодаря их участию в военной добыче, дани, подаркам, военнопленным, которые им отбывали барщину, и выгодным бракам с богатыми семьями, - сосредоточились крупные, с точки зрения германцев, богатства6. Эти богатства дали возможность князьям окружить себя свитой, состоящей из свободных людей, храбрейших воинов, которые поклялись в верности своему господину на жизнь и на смерть и которые жили вместе с ним в качестве его сотрапезников, обеспечивая ему "во время мира пышность, а во время войны защиту". И там, где выступал князь, там его свита усиливала авторитетность и значение его слов.
Собрание германских князей и хунни называлось римлянами сенатом германских племен. Сыновья самых благородных семей облекались уже в ранней молодости княжеским достоинством и привлекались к совещаниям сената. В остальных случаях свита была школой для тех из юношей, которые пытались вырваться из круга свободных членов общины, стремясь к более высокому положению.
Цезарь указывает на то, что германцы ежегодно меняли как пашни, так и места поселений. Однако, этот факт, переданный в такой общей форме, я считаю спорным, так как ежегодная смена места поселения не находит себе никаких оснований. Если даже можно было легко переносить избу с домашним скарбом, с припасами и скотом, все же восстановление всего хозяйства на новом месте было связано с определенными трудностями. А особенно трудно было выкапывать погреба при помощи тех немногих и несовершенных лопат, которыми могли располагать в те времена германцы. Поэтому я не сомневаюсь в том, что "ежегодная" смена мест поселений, о которой рассказывали Цезарю галлы и германцы, является либо сильным преувеличением, либо недоразумением.
Что касается Тацита, то он нигде прямо не говорит о перемене мест поселения, а лишь указывает на смену пашен. Это различие пытались объяснять более высокой степенью хозяйственного развития. Но я с этим в корне не согласен. Правда, весьма возможным и вероятным является то, что уже во времена Тацита и даже Цезаря германцы жили прочно и оседло во многих деревнях, а именно там, где имелись плодородные и сплошные земельные угодья. В таких местах достаточно было каждый год менять пахотные земли и земли, лежащие под паром, расположенные вокруг деревни. Но жители тех деревень, которые находились в областях, покрытых по большей части лесами и болотами, где почва была менее плодородной, уже этим не могли довольствоваться. Они были принуждены полностью и подряд использовать все отдельные пригодные для обработки поля, все соответствующие части обширной территории, а потому должны были для этой цели время от времени менять место поселения. Как уже правильно заметил Тудихум (Thudichum), слова Тацита абсолютно не исключают факта подобных перемен мест поселения, и если они на это прямо и не указывают, то все же я почти убежден в том, что именно об этом думал Тацит в данном случае. Его слова гласят: "Целые деревни занимают попеременно такое количество полей, которое соответствовало бы числу работников, а затем эти поля распределяются между жителями в зависимости от их общественного положения и достатка. Обширные размеры полей облегчают раздел. Пашни ежегодно меняются, причем остается излишек полей". Особенный интерес в этих словах [20] представляет указание на двойную смену. Сперва говорится о том, что поля (agri) занимаются или захватываются попеременно, а потом, что пашни (arvi) ежегодно меняются. Если бы речь шла лишь о том, что деревня (или деревенская община. - Перев.) попеременно определяла под пашню более или менее значительную часть территории и что внутри этой пахотной земли опять ежегодно менялись пашня и пар, то это описание было бы слишком подробным и не соответствовало бы обычной сжатости стиля Тацита. Данный факт был бы, так сказать, слишком скуден для столь большого количества слов. Совсем иначе обстояло бы дело в том случае, если бы римский писатель вложил в эти слова одновременно и мысль о том, что община, которая попеременно занимала целые территории и вслед за тем делила эти земли между своими членами, вместе с переменой полей меняла и места поселений. Тацит нам об этом прямо и точно не говорит. Но как раз это обстоятельство легко объясняется чрезвычайной сжатостью его стиля, причем, конечно, ни в коем случае нельзя считать, что это явление наблюдается во всех деревнях. Жители деревень, обладавших небольшими, но плодородными землями, не нуждались в переменах мест своих поселений.
Поэтому я не сомневаюсь в том, что Тацит, делая некоторое различие между тем, что "деревни занимают поля", и тем, что "пашни ежегодно меняются", вовсе не имеет в виду изобразить новую ступень в развитии германской хозяйственной жизни, а скорее делает молчаливую поправку к описанию Цезаря. Если мы примем во внимание, что германская деревня с населением в 750 человек обладала территориальным округом, равным 3 кв. милям, то это указание Тацита получает для нас тотчас же совершенно ясный смысл. При существовавшем тогда первобытном способе обработки земли было совершенно необходимо ежегодно обрабатывать плугом (или мотыгой) новую пашню. А если исчерпывался запас пахотных земель в окрестностях деревни, то было проще перенести всю деревню в другую часть округа, чем обрабатывать и охранять поля, лежащие вдали от старой деревни. После ряда лет, а, может быть, и после многочисленных кочевок, жители снова возвращались на свое старое место и снова имели возможность пользоваться своими прежними погребами.
Существенным пунктом моей концепции является признание, что германские деревни обладали довольно значительными размерами. На первый взгляд легко себе представить, что сотня (округ) состояла из ряда совсем маленьких деревень, и это является до настоящего времени даже общепризнанным положением. Однако, источники и факты дают возможность легко опровергнуть это представление.
Каждая деревня должна была обязательно иметь старосту. Общее владение пахотной землей, общие выгон и охрана стад, частая угроза неприятельских нашествий и опасность со стороны диких зверей - все это непременно требовало наличия носителя местной власти. Нельзя ждать прибытия вождя из другого места, когда требуется немедленно организовать защиту от стаи волков или охоту на волков, когда бывает нужно отразить неприятельское нападение и укрыть от врага семьи и скот или же оградить плотиной разлившуюся речку, или потушить пожар, разобрать споры и мелкие тяжбы, объявить о начале пахоты и жатвы, что при общинном землевладении происходило одновременно.
Таинственный народ во мраке прошлого: германские племена. Римляне называли их варварами, дикарями, далекими от культуры. Ведали они о чем-либо, кроме битв и войн? Во что они верили? Чего они боялись? Как сосуществовали с Римской империй? Что они оставили после себя и что мы знаем о них? Кем же были германцы?
Битва Ариовиста с Цезарем
(см. также Битва Цезаря с Ариовистом из цикла «Рим. Рассвет и закат империи»)
Октябрь 1935 года. Археологи исследуют могильный холм на датском острове Фюн. Холм датируется 1 веком до н.э., временем германских племен.
Археологи делают сенсационное открытие: это могила германской жрицы. Об этом говорят найденные семена растений, окаменелые морские ежи и ивовые прутья – все это предположительно имело магическое значение.
Кем была умершая – неизвестно, ведь биографии германских женщин той эпохи не дошли до нас. Но римские историки уже тогда упоминали о большом влиянии, которое имели жрицы на германцев.
Сегодня античные источники и современная наука позволяют нам рассказать о жизни германской жрицы. Назовем ее Базена, и вот ее история.
«Над нашим племенем нависла угроза войны с римлянами. Я спросила оракула: должны ли мы сражаться? Что скажут знаки? Прутья священной ивы предскажут мне будущее. Участь свевов моего племени – в руках богов. О чем они нам возвестят? И вот предостережение: никаких сражений, пока Луна умирает. Пусть оружие отдыхает до новой Луны».
Вождем свевов был Ариовист, скорее всего, предсказание ясновидящей ему не понравилось, ведь свевы были грозой для своих врагов. Но решение богов должен уважать каждый.
58 год до н.э. Свевы верят, что жрицы умеют предсказывать будущее, поэтому жрицы занимают важное положение в обществе. Это утверждает римский историк Тацит, известнейший античный автор, которые так описывал северные племена: «Женщинам присуща святость. Германцы не отвергают их советов и не оставляют без внимания их предсказания».
Изначально свевы селились на северо-германской низменности. Они были опытными воинами и в качестве наемников попадали в Галлию. Им понравилась богатая и плодородная земля, и они обосновались на территории современного Эльзаса.
Но в 58 году до н.э. римский полководец Цезарь вторгся в земли свевов. Памятуя о предостережении богов, Ариовист был готов к переговорам с римлянами, Цезарь же потребовал от него покинуть свои земли.
Ариовист не позволил Цезарю запугать себя, ведь уже 17 лет свевы жили в Галлии, но они еще не сталкивались с римской военной машиной. Цезарь угрожал своими легионами, вождь же свевов отвечал ему, что он пришел в Галлию раньше, и что Цезарь вторгся на его территорию.
Воины-свевы были настроены решительно: они ни за что не оставят свою землю. При виде рвущихся в бой свевов Цезарь отступил. На этот раз. Это было его первое столкновение с воинственными племенами северян.
С античных времен до нас дошло несколько изображений германцев, сделанных римлянами. Они раскрывают образы жителей севера: грубые и неотесанные, с длинными бородами. Вот как их описывает сам Цезарь: «Германцы чудовищного роста, неимоверно храбрые и искушенные воины. Никто не способен выдержать их пристального взгляда».
На римских бронзовых котлах изображены прически свевов. Вот, что об этом пишет Цезарь: «Это самое воинственное племя германцев. Они зачесывают волосы набок и связывают их в узел».
По найденному черепу, пролежавшему в торфянике более 2 тысяч лет, становится понятно, о чем писал Цезарь: на нем хорошо сохранились два таких свевских узла. «Необычная и грозная прическа», — как отмечает Тацит. -«Такой прической они хотя добиться величия и вселить ужас в своих врагов».
Цезарь рассказывал, что воины преуспевали в этом: их воины выглядели так устрашающе, что паника охватила целое войско. Легионеры отказались выйти на битву против Ариовиста. Тогда Цезарь предупредил: свевы опасны! И не только для Галлии, но и для всей Римской империи!
И еще: они всего лишь передовой отряд всепобеждающих народов, и он дал этим народам имя германцы.
Искусная пропаганда Цезаря увенчалась успехом: до Рима быстро добралась весть – к северу от империи живет могущественный враждебный народ.
Юлий Цезарь, несомненно, является одной из самых интересных личностей в мировой истории. Многие годы он вел войну против галлов, сам создал свое войско, но в то же время следил, чтобы и Рим предоставлял необходимые средства. Ему все время приходилось искать оправдание своим действиям. Одним из таких оправданий стало изобретение германцев, о которых римляне не задумывались многие десятилетия и даже столетия.
С одной стороны Цезарь нуждался в германцах, чтобы до конца довести свою кампанию на Рейне, с другой же стороны он считал германские племена одним большим народом, которым они не являлись. Их племена сильно отличались друг от друга: племена, обитавшие в Южной Скандинавии, и между Рейном и Вислой, имели большие различия, были кем угодно, но только не единым народом.
Изначально германцы были лишь одним племенем из многих других, таких как фризы, лангобарды или свевы. С целью еще больше предостеречь Рим об опасности Цезарь дал всем этим племенам одно имя – германцы, а земли к востоку от Рейна, где они селились, назвал Германией.
Подстрекаемые своим полководцем, легионы Цезаря вышли на поле боя. Перед лицом германской угрозы они готовы были сразиться со свевами. Те же выполняли решения оракула.
Пять дней подряд войска Цезаря маршировали в виду их обозов. Он пытался вызвать на поле боя сидевших в укрытии германцев.
«На шестой день, увидев римлян, вновь стоящих у нашего лагеря, я поняла, что Ариовист не сможет больше противиться их вызову. Но не родилась еще новая Луна».
Легионеры Цезаря стремились к бою на открытом поле, где их никто не мог превзойти. На шестой день вождь свевов ответил на их вызов.
Вот, что пишет об этом римский историк Кассий Дион: «Ариовист не обращал больше внимание на пророчества жрицы. И как только римляне выстроились боевым порядком, повел на них свое войско».
Два вражеских войска встретились на территории современного Эльзаса. Ариовист выдвинул своих воином на римлян семью клиньями: такую устрашающую тактику германцы называли «кабаньей головой». Они хотели разорвать ряды противника единым наскоком и сломить римлян.
Германские клинья обрушились на римские когорты. Кассий Дион так описывает битву в Галлии: «Сражались они скорее своими телами, чем оружием. В бою лицом к лицу римляне превосходили своего противника. Там, где падал один римлянин, вставало еще двое. Атака германце захлебнулась».
Римляне выдвинули свои резервы. Они неожиданно окружили германцев с флангов и смели клинья. «И тогда повернули германца обратно и бежали, не останавливаясь, до самого Рейна» — так описывал Цезарь исход битвы в Эльзасе.
Римский полководец одержал победу, из свевских воинов не выжил почти никто. Римская дисциплина взяла верх над германской храбростью.
«Римляне ворвались в наш лагерь. Почему только не послушался Ариовист оракула? Никто не может пренебрегать решением богов. Ариовист не хотел склоняться перед Цезарем, его воины сражались за нашу свободу. Но исход битвы был ужасен: римляне не пощадили никого из нас – ни стариков, ни детей. Наше племя было уничтожено».
До самого Рейна преследовал Цезарь тех, кому удалось вырваться с поля боя и избежать резни в лагере. Отныне землями, лежащими на левом берегу реки, стали править римляне.
«Я хотела скрыться от римлян как можно дальше, ибо они принесли столько горя и смерти. Я стремилась на другой берег реки, на родные земли своего племени. Только теперь я осталась совсем одна».
Победа над Ариовистом была лишь началом галльских войн. В течение 7 лет в результате многочисленных сражений Цезарь покорил всю Галлию. Отныне северной границей империи стал Рейн.
Изначально река связывала людей, селившихся на разных ее берегах. Впервые Цезарь сделал Рейн барьером, ограждающих цивилизованных римлян от варварских германцев.
«Долго жила я, прячась в северных лесах. Без своих соплеменников я осталась без защиты. Свевов ненавидели многие племена, потому что они грабили и убивали своих соседей. Приближалась зима, и одной мне было не выжить. У меня не оставалось выбора: я должна была оставить свое прибежище и просить приюта у врагов. Наконец, я дошла до небольшого селения херусков. Как они меня встретят?
Я чувствовала напряжение жителей. Одной женщине пришло время рожать, но она отвергла мою помощь: я не принадлежала к их клану. Только когда мужчина увидел, что было у меня с собой, он понял, что я жрица и что я действительно смогу помочь. Он привел меня в свой дом к жене».
Жизнь и быт германцев
В восточной Фрисландии археологами были найдены останки германского поселения. В отличие от римлян, германцы строили не из камня, а из дерева и глины. Как же археологи узнали об особенностях их домов?
Единственное указание – темный цвет грунта в сделанных два тысячелетия назад ямках и углублениях. Эти следы позволяют реконструировать план германского дома.
Ямки от столбов – типичные признаки простого строительного искусства германцев. Они возникли там, где когда-то стояли деревянные столбы, поддерживающие стену.
Но лишь педантичная работа археологов выявила подробности. На основании данных осмотра почвы, они смогли объяснить, как германцы сооружали прочные здания простыми средствами.
В одном из мест по периметру находятся классические цилиндрические ямки от столбов. Интересно, что эти ямки по глубине контрастируют с другими неглубокими отметинами у фундамента. Вероятно, это связано с тем, что здесь с передней стороны дома были сильные ветра, и эти столбы приходилось закапывать глубже.
Кто-то спросит: как германцы выкапывали ямки в плотной глине, не имея стальных лопат? Вероятно, почва каким-то образом размягчалась а потом вынималась деревянными инструментами.
Таким способом германцы возвели внушительное здание – лонгхауз. Деревянные столбы составляли несущую конструкцию. Наружные стены дома делались из переплетенного тростника и были обмазаны глиной, а кровля выстилалась соломой или камышом. В таких домах люди со скотиной жили под одной крышей.
Тацит описывает типичное поселение, в котором было не более 20 домов: «Деревни сооружались не по-нашему. Дома в них не примыкали друг к другу? Вокруг каждого дома было большое свободное пространство».
Археологи нашли также и деревянную посуду. Обнаруженные в ней семена и остатки растений дают представление о пище: германцы варили каши из ячменя или пшена и ели ягоды, грибы и орехи. Мясо редко встречалось в их рационе.
Еда подавалась на маленьком столике, что Тацит описывает следующим образом: «У каждого было свое место и свой личный стол».
Искусно вырезанная утварь задает новые загадки: имели ли сосуды, сделанные в виде птиц, какое-то культовое значение, ведь животные играли важную роль в жизни и в верованиях германцев? Чтобы отразить беды, взывали к помощь богов.
Осложнения после родов несли смертельный риск и для матери, и для ребенка. Но мудрые женщины из германских племен хорошо разбирались в искусстве исцеления: повивальные бабки пользовались большим уважением благодаря своим знаниям целебных трав.
Среди таких трав не последнее место занимала полынь. Она был известна своими успокаивающими свойствами, способностью расслаблять мышцы при родах и самое важное – она отпугивала злых духов.
Многим женщинам германцы приписывали ясновидение, даже божественность. Может ли это наблюдение Тацита быть подтверждено научно?
Находки из могилы женщины с острова Фюн – удачный шанс. По ним мы можем сделать вывод о ее положении в обществе. Среди ее личных вещей есть и экзотические: рядом с римскими предметами роскоши находились такие редкости, как окаменелые устрицы и морские ежи – судя по всему, талисманы германцев. Кроме того, у женщины с Фюна были и старинные вещи, например, топор из каменного века.
Все предметы имели свое магическое значение. Должно быть, этой женщине отводилась особая роль. Все предметы, найденные в могиле, указывают на то, что погребенная занимала важное положение в своем обществе. Предметы, привезенные из Рима, указывают на ее высокий ранг, а старинные вещи, вероятно, обладали оккультным значением.
Из этого мы можем сделать вывод о ее общественном положении и магических функциях предметов. Эта женщина была жрицей.
«Отец обрадовался, что жена родила ему здорового мальчика. При его рождении норны, богини судьбы, предсказали ему будущее. Выдержит ли он уготованное ими испытание?».
Об обрядах германцев ходит множество самых фантастических легенд. Сами германцы никогда не записывали свои обряды, и поэтому они дошли до нас только в передаче римлян или греков.
Вот, что рассказывает врач Гален об одном внешне суровом варварском обряде: «Младенца, только что вынутого из горячей утробы матери, сразу же окунали в реку, как раскаленный металл опускают в холодную воду».
Крещение в ледяной воде должно было закалить маленькое тельце и подготовить к жизни, полной лишений, — полагает греческий врач. Но это, по представлению германцев, защищало также и от злых сил.
Трактат «Германия» римского историка Тацита дает живописное представление о северных племенах. Но как сегодня выглядит почти двухтысячелетний трактат в зеркале археологических изысканий?
Рассмотрим археологические свидетельства жизни германских племен в 1 веке нашей эры. Мы можем представить весьма живую картину их поселений, их погребальных обычаев и культов. Одной из целей нашего исследования является сравнение этого представления с письменными источниками, и здесь нам, несомненно, очень помогает Тацит, который в свое время был одним из величайших знатоков германского мира.
В трактате «Германия» он описывает многое из того, что мы можем подтвердить археологическими находками. Естественно, он рассматривает все через призму Рима и римского общества. По сути, своим трактатом он прямо и косвенно критикует общественные отношения в Риме. Мы тоже должны рассматривать его рассказы критически с сегодняшней точки зрения. Археологи могут проделать кучу исследований, но многие вещи необходимо изучить детально, чтобы понять, возможны ли они. Нужно установить, реальная ли это история, или просто молва. Не все может подтвердить археология.
Какой была жизнь германцев? Тацит утверждает, что существовало четкое распределение ролей. Забота о доме, очаге и посевах возложена на женщин.
«После удачных родов у хозяйки мне позволено было остаться в доме. Хозяйка решила, что я не должна была больше носить свое старое платье, на котором остались следы битвы. Я была благодарна ей. Теперь воспоминания о битве с римлянами и о гибели моего племени больше не будут меня беспокоить: я избавилась от этих воспоминаний вместе со старым платьем».
Одежда германцев
Была ли одежда германцев действительно грубой, уродливой и тусклой, как сообщают римляне?
Специалисты по текстилю исследовали предметы одежды германцев, которые сохранились в торфянике. Под микроскопом обнаружились удивительные подробности. Германцы носили искусно вытканные одежды из шерсти или льна. Древние мастера умели ткать даже изящную елочку.
Все ткани, которые достали из торфа, были коричневыми. Преобладал ли этот цвет в одежде германцев?
Не только из письменных источников, но и благодаря находкам археологов мы знаем, что германцы носили разноцветную одежду. Отчасти они играли естественными цветами шерсти, т.е. комбинировали белую шерсть с черной или коричневой. Но были найдены и искусственно окрашенные ткани: например, шерсть изначально была белой, а потом стала красной.
Так, исследование ткани подтвердило то, о чем писал Тацит: «Женщины кутаются в льняные накидки, которые они окрашивают в пурпурные тона».
Германцы получали красители из почвы, растений и улиток.
«Новое платье было не просто теплым одеянием: через этот дар я получила признание в обществе, стала частью их клана. Я обрела новую Родину».
Жертвоприношения германцев
В торфяниках исследователи то и дело натыкаются на археологические сенсации. В кислой среде болота, куда не проникает воздух, органические ткани сохраняются очень продолжительное время, как в капсуле времени. Нередко встречаются и человеческие останки. В Европе обнаружили больше сотни погребенных в те времена германцев.
Один из них – человек из топи Гроболла. Есть различные предположения, почему люди попадали в болота: несчастные случаи, преступления, наказания или погребения.
Тацит и другие античные авторы постоянно упоминают о человеческих жертвоприношениях, которыми германцы должны были ублажать своих богов. Правдиво ли это утверждение, или это устрашающая пропаганда римлян?
Тацит пишет, что германцы приносили в жертву людей во время отвратительных варварских обрядов. Он описывает также место для таких обрядов: «На острове в священном лесу стоит божественная колесница. Когда появляется богиня Нертус, она проезжает в ней по земле. Никому не позволено увидеть ее: она совершает омовение в уединенном озере. Ей помогают рабы, которых потом бросают в то же озеро. Отсюда священный трепет к богине, ибо тот, кто ее увидит, должен умереть».
Озеро Херта на острове Рюген прекрасно подходит под это описание. Здесь предположительно приносились жертвы богине плодородия. Был ли человек из Гроболла такой жертвой?
Так хорошо сохранились всего несколько тел людей, живших во времена германских племен. Его раны многое рассказали о его смерти.
Мужчина был умерщвлен тройной смертью. Сначала ему раздробили большие берцовые кости и череп, а потому перерезали горло. После чего кинули в топь.
Болото – загадочное место: это и не земля, и не вода, что-то промежуточное, зыбкий слой под почвой. Ему приписываются мистические черты, над ним висит туман, тая в себе опасность. Болото может поглотить человека, это место, которое люди не смогли познать за многие тысячелетия. Здесь приносятся жертвы – дары высшим силам, богам, их молят о достатке на будущий год, об обильном урожае и о многом другом. И здесь в 440 году до н.э. люди принесли своим богам величайший дар, который мы сегодня называем человеком из Гроболла.
И все же человеческие жертвы – это исключение. Как правило богам подносят пищу и животных. Их приносят на место, считающееся священным. Вот, что пишет Тацит: «Жертвенные рощи и леса германцев окутаны таинственностью, к которой они относятся с особым благоговением. Они все поклоняются Нертус – матери-земле, и верят, что она принимает участие в человеческих делах».
«Зима была долгой и суровой. Наши запасы подошли к концу. Я пошла просить у Нертус ее благословение на грядущий год и предложить ей ту малость, которая у нас еще осталась. Прими дар ушедшего годя, смилуйся, ниспошли нам богатый урожай».
Германцы верили, что боги вездесущи, и что они определяют судьбу человека. Две тысячи лет назад жизнь была постоянной борьбой: холод, голод и засуха, а также частые войны между племенами подвергали опасности жизни людей. И у богов просили помощи и защиты против напастей.
В отличие от римлян, германцы не строили храмов для своих богов. Вот, что пишет Тацит: «Германцы считали, что великим богам не подобает быть заключенными в стенах.
В Обердорле, в Тюрингии археологи реконструировали место для жертвоприношений – единственное в Центральной Европе. На этом культовом месте германцы более тысячелетия приносили жертвы своим богам. Что же они приносили в жертву?
В жертвеннике было обнаружено более 300 костей и черепов, все они принадлежали собакам, коровам и лошадям. В обычаях общины было ритуальное убийство этих животных и их поедание во время ритуального пира. Черепа и конечности крупного рогатого скота свидетельствуют о том, что эти части крупных животных предлагались сверхъестественным силам, т.е. богам, а остатки съедались людьми во время ритуальных пиров.
На месте жертвоприношения в Обердорле археологи также нашли огромные деревянные человекоподобные фигуры, каждая из которых означала отдельное божество. Что эти истуканы могут рассказать нам о верованиях германцев 2 тысячи лет назад?
Истуканы находятся в огромном количестве в местах жертвоприношений на болотах и не только – по всей территории Германии. Они, очевидно, принадлежат к пантеону, которому поклонялись германцы в то время. Но по этим идолам нельзя узнать какого-то определенного бога или богиню. Не стоит даже пытаться сделать это, потому что они на несколько веков старше первых письменных свидетельств. Можно лишь сказать, что образы богов, переданные более-менее детально, были весьма приблизительными. Изображения богов существовали только в виде столбов-истуканов, которым придавалось или мужское, или женское обличье.
Фигуры служили культу плодородия. Зачастую они существовали парами, своеобразным культовым союзом богов. Идолы вытесаны грубо и примитивно: германцы сознательно изображали своих богов в простой манере, потому что это были святые прообразы, дошедшие до них с древних времен.
Германцы считали, что по мере старения дерева, из которого сделаны идолы, они теряют божественную силу, поэтому истуканов закапывали в землю — на счастье науки.
Неподалеку от Грейфсвальда в 2005 году археологи обнаружили несколько истуканов – редкая находка. Действительно ли они восходят ко временам германских племен?
Чтобы определить возраст древесины, хватит одного небольшого образца. Для этого применяется радиоуглеродный метод. Он позволяет определить возраст дерева по количеству радиоактивного изотопа углерода, находящегося в нем.
Для измерения необходимо предварительно подготовить образец древесины из истукана. Углерод помещают в ускоритель заряженных частиц. По соотношению содержания радиоактивного и нерадиоактивного углерода ученые определяют возраст древесины. Радиоактивный изотоп 14C, в отличие от нормального углерода, распадается. По так называемому периоду полураспада ученые могут определить длительность процесса распада.
Результаты измерения передают в контрольную лабораторию, по которым получается, что изотопу 14C 2100 лет. Прибавим сюда количество колец на стволе и получится, что эти деревья росли где-то между 200 и 50 годами до н.э. Фигуры могли быть вырезаны во второй половине 1 века до н.э., т.е. как и ожидалось.
Боги металла и войны
В 1 веке до н.э. из-за контакта с римлянами пантеон германцев изменился: мужские божества – боги металла и войны – вытеснили богиню плодородия. Все чаще в могилы стали опускать оружие. Участились набеги и войны между племенами.
«Мы собрались в священной роще. Как жрица я должны была просить Водана, бога войны, помочь нам. Враждебные племена угрожали нашей родине. Мужчины должны были взяться за оружие. Будет ли Водан на нашей стороне во время боя?».
Тацит пишет о воинственности германцев: «Нелегко было убедить людей пахать землю. Им легче было вызвать врага на бой и заслужить раны. Тот, кто истекал потом, считался гнилым и ленивым, тот же, кто кровью – победителем».
«Мы сумели прогнать врага, но нам пришлось оплакивать погибших. В бою был убит наш вождь. В своем новом доме он не должен быть обделен тем, что надлежит ему иметь согласно его рангу».
Вот, что пишет Тацит о погребальных обычаях германцев: «На похоронах они избегают роскоши, но следят за тем, чтобы прах самых уважаемых усопших был сожжен с определенной породой древа. Каждому воину кладется его оружие. Плач и слезы у германцев заканчиваются быстро, боль утраты остается надолго».
«Когда прерывается нить жизни, каждый попадает в руки Судьбы. Он был доблестным воином и погиб на поле битвы, сражаясь за свое племя. Утешаюсь я тем, что его имя и его деяния останутся в наших легендах и песнях».
После кремации пепел хоронили в урнах. Будь то предводитель, воин, крестьянин, женщина или ребенок – каждый член племени находил последний приют в собственном сосуде.
Остатки костей времен германских племен имеют огромную ценность для науки. По костям можно узнать о питании германцев, их болезнях и продолжительности жизни.
Прежде всего антропологи изучают суставы. Их размер указывает на пол, а степень изношенности дает представление о возрасте умерших. Так мы можем составить представление об условиях жизни германцев.
Для определения возраста существуют различные методики. Например, когда тело было сожжено, исследуют черепные швы, которые закрывались в течение жизни. По закрытию швов можно довольно точно определить возраст. Это очень важно, ведь так, например, можно узнать, как менялись их условия жизни, смертность. Например, в бронзовый век была выше детская смертность, а продолжительность жизни меньше. В железный век не только снизилась детская смертность, но и увеличился средний возраст, в котором умирали взрослые.
Хотя условия жизни в германских племенах значительно улучшились по сравнению с теми, в которых жили их предки, кости показывают, что жизнь для них все равно была полной лишений: на костях признаки истощения и болезней, нередко смертельных.
Не только уважение смерти, но и страх перед ней правили германцами. Они считали, что покойники могут возвращаться в качестве привидений и вредить живым. Чтобы избежать такой опасности, умерших сжигали. При этом можно было не беспокоиться, что сожженные забирали свое оружие в загробный мир.
Мечи изгибались таким образом, чтобы они могли поместиться в урну. С тех пор, как соседями германцев стала Римская империя, в могилы стали класть все больше оружия. Это говорит о возросшем значении битв. Изменилось ли германское общество?
Археологические источники времени рождения Христа и позднее довольно ясно показывают нам, что германское общество между Скандинавией, Рейном и Вислой было в большой степени военизировано. В урнах среди других вещей находят копья и дротики, которые можно было использовать как оружие дальнего действия. Кроме того, встречаются заточенные с одной стороны мечи, не всегда хорошего качества и не особо аккуратно кованные. Есть также и щиты, по которым можно сказать, что воины умели обороняться. А некоторые из них сидели на лошадях, значит, у них были конные офицеры. Все это дает нам живое представление об обществе, которое знало, как уживаться с другими. Конечно же, они умели сражаться и умели выстаивать в этих сражениях.
Покорение германцев римлянами
Во время набегов германские воины переходили через Рейн и нападали на римскую Галлию. Рим счел это объявлением войны. Эту угрозу должен был уничтожить полководец Друз.
У Майнца, что близ Нимвегена, легионеры раскинули свой лагерь. С 12 года до н.э. римляне осваивали побережье. Каждым летом в «сердце» Германии случались военные кампании. Деяния Друза восхваляются в оде: «Он раздробил несдающихся варваров и принес господство Рима на новые земли».
Но Друз жаждал большего. Ему было лишь 26 лет, когда он с 6 легионами одержал первую победу над германцами. «Все дальше углублялся он в жуткие леса», как отмечает философ Сенека.
Друз установил римские вехи там, где никто вообще не знал о существовании Рима. А вот, что пишет римлянин Патеркул: «Друз покорил большую часть германцев и пролил немало их крови».
Август в Риме возвел триумфальную арку в честь победы над германцами. Друз и его потомки отныне могли носить почетный титул Германик.
Но для римлян Германия оставалась страной враждебной и чуждой, где происходили загадочные события.
«50 лет я жила у херусков, а потом настигло меня прошлое. Вновь увидела я римские доспехи и знамена. Что нужно римлянам? Почему оставили они свою родину и пришли в наши леса? Когда легионы Цезаря победили в Галлии воинов Ариовиста, римляне показали свои истинное лицо: они не знали пощады к тем, кто им не покорялся.
Я взываю к помощи богов. Пусть страшная буря заставит Друза и его легионеров повернуть обратно».
Кассий Дион рассказывал о странном событии: Друз услышал в германском лесу голос женщины.
«Куда ты стремишься, ненасытный Друз? Убирайся отсюда. Близок конец твоим деяниям и жизни твоей».
Источники сообщают, что он разбился, упав с коня. Вследствие этого покоритель германцев умер. Командование принял его брат Тиберий.
Как и Друз, Тиберий – тоже приемный сын императора, и он должен был исполнить волю своего отца Августа: окончательно покорить всех германцев.
Тиберий избрал иную стратегию, чем его брат: он решил не добиваться цели войной. Тиберий пошел по пути дипломатии: германцы должны были добровольно признать господство Рима. Сопротивление варваров должно было быть сломлено культурным превосходством римлян.
На Рейне на месте сегодняшнего Кельна было положено начало этому. По римскому образцу возник город убиев – германского племени, которое было союзником Рим не одно десятилетие. Оппидум Убиорум стал одним из роскошнейших имперских метрополисов: театра, храмы и термы должны были убедить германцев в преимуществах римской цивилизации.
От времен основания Кельна сохранилось не очень много. Самые ранние археологические свидетельства – знаменитый памятник убиев, фундамент каменной башни, построенной в 4 году н.э.
Воздвигнув башню, римляне обнесли ее тесанным камнем – это был римский способ строительства. Город стал подарком императора его германским подданным. Судя по всему, каменная башня была частью городской стены Оппидума Убиорума.
У Рима были большие планы на город убиев: здесь возник первый главный храм новой провинции Германии. Раз в год здесь должны были собираться все покоренные племена германцев, чтобы возобновлять свой союз с Римом.
Просторный храм, построенный римлянами, возвышался над городом. Германский священник вел церемонии на алтаре Ара Германия. Символично, что алтарь был обращен на восток, на Германию – туда, где Рим хотел получить господство.
Не только убии, но и племена с правого берега Рейна постепенно подчинялись римскому императору. Предположительно в 8 году до н.э. сдались и херуски. Как и остальные племена, жившие между Рейном и Эльбой, они могли либо скрываться в лесу, либо выбирать между безнадежным боем и покорением. Вожди херусков решились на мирное сосуществование с Римом. Вот, что пишет римский автор Патеркул: «Тиберий как победитель прошел по всем уголкам Германии, не потеряв из своих преданных войск ни единого человека. Он полностью покорил германцев, сделав их провинцией, платящей дань».
Рим был заинтересован в заключении мира. Тиберий должен был защищать вновь приобретенные области и искать надежного союза с побежденными. Эта политика умиротворение оказалась успешной и долгосрочной.
Но херуски заплатили высокую цену за мир и безопасность: им пришлось отказаться от свободы, выполнять приказы Рима, платить дань и посылать своих сыновей на службу в римскую армию.
«И в конце концов римляне потребовали сына предводителя как особую гарантию нашей преданности. Римляне назвали его Арминием. В качестве заложника он должен был идти с легионерами в Рим. Предводитель уступил, у него не было выбора. Судьба нашего племени была поставлена на карту. На нем лежала ответственность за нашу свободу».
Дети в качестве заложников были в древности обычным делом. Они должны были вдалеке от родины доказывать лояльность своих племен. В Риме, как правило, с заложниками обращались хорошо. Арминия воспитывали в столице империи как римлянина.
«Верные соратники сопровождали сына предводителя на чужбину. Увидят ли они снова когда-нибудь земли херусков?».
Спустя 20 лет Арминий вернулся на родину, и в истории германцев произошел драматический поворот…
Далее: Германские племена. Битва в Тевтобургском лесу
interesnik.net
Древние германцы | Авторская платформа Pandia.ru
Еще до начала новой эры земли, опоясывавшие Средиземное море, были завоеваны Римской империей. Вся эта территория, согретая горячим солнцем юга, издревле славилась хлебными полями, оливковыми рощами, виноградниками и плодовыми садами. Совсем иной, мрачной и неприветливой, показалась римлянам родина древних германцев, от которых ведут свое происхождение некоторые народы Европы. За Рейном и Дунаем римляне встретили необъятные дремучие леса, непроходимые заросли кустарников и болота.
О жизни, быте и нравах древних германцев мы узнали из сочинений римских писателей, Цезаря (100—44 гг. до п. э.)— одного из основателей Римской империи— и историка Тацита (ок. 55 г.— ок. 120 г. и. э.).
Многое в жизни древних германцев удивляло Цезаря. Его сограждане — римляне жили оседло, а германцы ежегодно меняли свои поселения. В Риме богачам противостояли обездоленные бедняки, тогда как современные Цезарю германцы обладали одинаковым достатком и равными правами. Этим обстоятельством Цезарь справедливо объяснял сплоченность германцев и отсутствие у них внутриплеменных раздоров.
По словам Цезаря, германцы питались главным образом молоком, сыром и мясом. Это означает, что их основным занятием было не земледелие, а охота и скотоводство. Живя с незапамятных времен среди лесов и болот, германцы охотились, пасли прирученных животных и собирали плоды диких растений.
В ту пору германцы еще только начинали заниматься земледелием. Его развитию мешали леса и болота, обступавшие со всех сторон поля, и недостаток железа, без которого нельзя было вырубать лес и изготовлять орудия для лучшей обработки почвы.
Земледелие, охота и защита скота от дикого зверя были не по силам как отдельной семье, так и целому роду. Только племя общими усилиями могло выжигать мелколесье, чтобы увеличить площадь посева, только оно могло совместно охотиться и оберегать свои стада. Охота и скотоводство долгое время служили германцам главным источником пропитания. Однако, для того чтобы прокормиться продуктами охоты и скотоводства, германцам приходилось в поисках дичи и выпасов ежегодно переселяться на новые места, после того как был собран урожай с полей.
Каждую весну старейшины делили вновь занятые племенем поля между большими родами, а каждый из родов сообща трудился на отведенной ему земле и поровну делил урожай между сородичами.
У германцев времен Цезаря не было ни классов, ни государства. Лишь во время опасности, когда небольшим, разобщенным племенам грозило завоевание, либо тогда, когда они сами готовились к набегу на чужие земли, избирался общий вождь, возглавлявший боевые силы объединившихся племен. Но, едва заканчивалась война, выборный вождь добровольно оставлял свой пост. Немедленно распадалась и временная связь между племенами. В каждом племени споры соплеменников по-прежнему улаживали старейшины.
Рассказы Цезаря запечатлели жизнь доклассового общества древних германцев и отразили черты, свойственные другим народам, жившим родовым строем.
Всего полтора столетия отделяют труд римского историка Тацита «Германия», написанный в 98 г. н. э., от записок Цезаря. Но за это время в жизни германцев многое изменилось. Земледелие из второстепенного занятия превратилось в основное. Разбросанные в причудливом беспорядке хижины германцев представляли собой уже постоянные поселения. Примыкавшие к деревне поля, леса и луга принадлежали всей общине. Каждый поселенец пас свой скот на общинных лугах, заготовлял топливо и строительный материал в общинном лесу.
Ко времени Тацита у германцев появился плуг и борона. Использование этих простых орудий и упряжного скота позволило взяться за обработку земли отдельным семьям, которые стали вести свое самостоятельное хозяйство. Пахотная земля, так же как леса и луга, оставалась собственностью всей общины. Каждая семья получала от общины приблизительно равные участки пахотной земли — наделы.
Число деревень тогда было невелико, их население незначительно, а избыток свободной земли позволял каждый год засевать небольшую часть ее, только один из секторов. Из года в год перенося поля на новое место, в новый сектор, германцы давали полям отдых. Семь-восемь лет плуг не трогал пашни, и за это время их плодородие восстанавливалось.
В секторе, который обрабатывался под пашню в этом году, видно не одно, а несколько полей, ограниченных извилистыми линиями и рассеченных многими полосками. Извилистые очертания полей определяла местность: приходилось огибать овраги, косогоры, болота, выкраивая между ними поля. Штриховка показывает, что обитатели хижин, отдельные семьи занимали не одно какое-нибудь поле целиком, а ряд полосок, разбросанных в разных полях. Смысл этой необычной для римлян системы землепользования состоял в том, чтобы обеспечить равные условия семьям. Одного поля явно не хватало общине. Заняв несколько полей, члены общины замечали, что одно из них более плодородно, другое, напротив, песчаное, неплодородное, одно — подле самой деревни, а другое удалено от нее. Чтобы никто не жаловался на плохой участок и на его удаленность, надел каждой семьи составлялся из полосок, разбросанных во всех полях общины. Каждое поле делилось на равновеликие полоски по числу семей.
Однако равенство односельчан-общинников продолжалось недолго. Наличие свободной от леса земли позволяло всякому общиннику занять лишний добавочный надел. Разумеется, не всякий имел эту возможность: ведь обработка дополнительной земли требовала лишних рабочих рук и лишнего скота. Тацит рассказывал о рабах, появившихся в германской деревне. Чаще всего это были люди, полоненные во время разбойничьего набега. Весной, когда размечались новые поля и распределялись наделы, победители, завладевшие во время набега на соседнее племя рабами и лишним скотом, могли получить, кроме обычного, также и дополнительный надел или даже несколько таких наделов. Каждый из дополнительных наделов обрабатывался рабом, который отдавал господ„иу часть собранного урожая. Раб, возделывавший участок земли хозяина, кормил не только семью господина, но и свою семью. Детей рабов нельзя было по виду отличить от детей свободных. Те и другие, загорелые и обветренные, покрытые пылью, играли вместе в родной деревне, а подрастая, сообща пасли скот, доставляли из лесу хворост, помогали старшим.
Различие проявлялось лишь среди взрослых. Рабы, лишенные свободы и оружия, не были членами общины и участниками народных собраний. Они должны были повиноваться своему господину, который, однако, редко прибегал к жестоким наказаниям и еще реже казнил рабов. Тацит писал, что древнегерманским рабам жилось несравненно легче, чем римским. Более мягкое отношение к рабам объясняется не особой добротой германцев. Быт обитателей германских поселений был простой и грубый. В отличие от римлян они не продавали хлеба и других продуктов. Все, что давала земля, предназначалось только для собственного пропитания, поэтому не было надобности требовать от раба ни лишнего труда, ни лишних продуктов.
Из рассказа Тацита видно, что на смену прежнему равенству пришло неравенство: появилось различие между рабами и свободными, а среди свободных стали выделяться «первые люди племени— представители зарождавшейся древнегерманской знати, располагавшие большим количеством рабов, земли, скота.
Межплеменные войны, разбойничий захват добычи и присвоение львиной доли ее военными предводителями способствовали обогащению и выдвижению тех, кого Тацит называл «первыми людьми». Старинное равенство соплеменников разрушалось, появились имущественные различия, создавалась постепенно углублявшаяся пропасть между возникавшей знатью, с одной стороны, и рабами и обедневшими членами общины — с другой.
Многие германцы складывали в битвах свои головы, а их семьи, потеряв кормильцев, были не в состоянии собственными силами обрабатывать свои земельные наделы. Нуждаясь в семенах, скоте, пище, беднота попадала в долговую кабалу и понемногу лишалась части прежних наделов, переходивших в руки более богатых и знатных соплеменников. Со временем внуки и правнуки древнегерманских рабов и обедневших свободных превратились в зависимых крестьян, в крепостных.
Много столетий спустя немецкие фашисты, пытаясь внушить молодежи преклонение перед вооруженным насилием, воспитать в ней жестокость и стремление паразитически жить за счет порабощенных народов, приписывали древним германцам особую воинственность и призывали немецких юношей подражать предкам.
В некоторых преданиях и песнях древних германцев встречается прославление войны и завоеваний, но они отражают вовсе не думы всего народа, а только хищнические побуждения и паразитические нравы той знати, о которой Тацит писал: «Они считают постыдным приобретать потом то, что можно завоевать кровью! Такие же попытки прославления войны и грабительской добычи знает история всех древних народов, из среды которых выдвигалась знать с присущими ей захватническими стремлениями.
Во времена Тацита древние германцы, помимо вождей, которых избирали за доблесть на период войны, стали выбирать правителей из числа знати и в мирное время. Те, кого Тацит называет «первыми людьми племени», чтобы упрочить свое господство над соплеменниками, стремились подчинить все племя правителям, вышедшим из рядов знати.
Эти правители —«конунги», как их называли древние германцы,— еще не имели большой власти. Но некоторые вопросы уже решались в тесном кругу «первых людей», совещавшихся с конунгом. Здесь сговаривались, как провести народное собрание, чтобы не пострадали интересы знати. Однако важнейшие дела во времена Тацита решало народное собрание. Оно происходило обычно в полночь. На опушке леса, озаренной лунным светом, широким кругом рассаживались члены племени. Блики лунного света отражались на остриях копий, с которыми германцы не расставались. В середине круга, образованного собравшимися, группировались «первые люди».От них исходили все предложения, обращенные к собранию. Если предложение «короляили кого-либо из знати приходилось по душе участникам собрания, то они возвещали одобрение стуком оружия. То, что не нравилось, отвергали громким ропотом.
Со временем влияние знати все более и более возрастало и рядовые члены племени все реже и реже дерзали оспаривать или отвергать предложения, исходившие от королей либо властных и богатых представителей племенной знати. Так постепенно у древних германцев совершался переход к классовому обществу.
В жестоких межплеменных столкновениях, в походах и завоеваниях германская знать сплачивалась вокруг своих предводителей, возглавлявших могущественные племенные союзы. Эти союзы сыграли большую роль в ниспровержении Западной Римской империи и в создании на ее развалинах новых «варварскихкоролевств. Но и в этих «варварскихкоролевствах продолжала расти роль знати, захватывавшей лучшие земли. Эта знать подчиняла себе простых людей племени, превратив их в конечном счете в зависимых и крепостных крестьян.
Археологи делают сенсационное открытие: это могила германской жрицы. Об этом говорят найденные семена растений, окаменелые морские ежи и ивовые прутья – все это предположительно имело магическое значение.
Но в 58 году до н.э. римский полководец Цезарь вторгся в земли свевов. Памятуя о предостережении богов, Ариовист был готов к переговорам с римлянами, Цезарь же потребовал от него покинуть свои земли.
Юлий Цезарь, несомненно, является одной из самых интересных личностей в мировой истории. Многие годы он вел войну против галлов, сам создал свое войско, но в то же время следил, чтобы и Рим предоставлял необходимые средства. Ему все время приходилось искать оправдание своим действиям. Одним из таких оправданий стало изобретение германцев, о которых римляне не задумывались многие десятилетия и даже столетия.
Два вражеских войска встретились на территории современного Эльзаса. Ариовист выдвинул своих воином на римлян семью клиньями: такую устрашающую тактику германцы называли «кабаньей головой». Они хотели разорвать ряды противника единым наскоком и сломить римлян.
Ямки от столбов – типичные признаки простого строительного искусства германцев. Они возникли там, где когда-то стояли деревянные столбы, поддерживающие стену.
Тацит описывает типичное поселение, в котором было не более 20 домов: «Деревни сооружались не по-нашему. Дома в них не примыкали друг к другу? Вокруг каждого дома было большое свободное пространство».
Осложнения после родов несли смертельный риск и для матери, и для ребенка. Но мудрые женщины из германских племен хорошо разбирались в искусстве исцеления: повивальные бабки пользовались большим уважением благодаря своим знаниям целебных трав.
Все предметы имели свое магическое значение. Должно быть, этой женщине отводилась особая роль. Все предметы, найденные в могиле, указывают на то, что погребенная занимала важное положение в своем обществе. Предметы, привезенные из Рима, указывают на ее высокий ранг, а старинные вещи, вероятно, обладали оккультным значением.
Один из них – человек из топи Гроболла. Есть различные предположения, почему люди попадали в болота: несчастные случаи, преступления, наказания или погребения.
Так хорошо сохранились всего несколько тел людей, живших во времена германских племен. Его раны многое рассказали о его смерти.
В жертвеннике было обнаружено более 300 костей и черепов, все они принадлежали собакам, коровам и лошадям. В обычаях общины было ритуальное убийство этих животных и их поедание во время ритуального пира. Черепа и конечности крупного рогатого скота свидетельствуют о том, что эти части крупных животных предлагались сверхъестественным силам, т.е. богам, а остатки съедались людьми во время ритуальных пиров.
Фигуры служили культу плодородия. Зачастую они существовали парами, своеобразным культовым союзом богов. Идолы вытесаны грубо и примитивно: германцы сознательно изображали своих богов в простой манере, потому что это были святые прообразы, дошедшие до них с древних времен.
Тацит пишет о воинственности германцев: «Нелегко было убедить людей пахать землю. Им легче было вызвать врага на бой и заслужить раны. Тот, кто истекал потом, считался гнилым и ленивым, тот же, кто кровью – победителем».
Хотя условия жизни в германских племенах значительно улучшились по сравнению с теми, в которых жили их предки, кости показывают, что жизнь для них все равно была полной лишений: на костях признаки истощения и болезней, нередко смертельных.
Друз установил римские вехи там, где никто вообще не знал о существовании Рима. А вот, что пишет римлянин Патеркул: «Друз покорил большую часть германцев и пролил немало их крови».
Воздвигнув башню, римляне обнесли ее тесанным камнем – это был римский способ строительства. Город стал подарком императора его германским подданным. Судя по всему, каменная башня была частью городской стены Оппидума Убиорума.
