Древний. Катастрофа читать онлайн - Сергей Тармашев (Страница 11)
2
— Господа, полагаю, мы можем начинать. — Управляющий директор открыл заседание Совета директоров. Решение об эвакуации семей сотрудников бункера и последующая операция спасения подняли авторитет директоров на недосягаемую высоту. По всеобщему молчаливому согласию три директора вот уже пятнадцать дней коллегиально управляли бункером, сохранив вертикали подчинённости без изменений.
Управляющий перевёл взгляд на директора по науке и предложил:
— Лев Ильич, прошу вас начать.
Академик постучал пальцами по сенсорам консоли управления компьютера, и на голографическом экране возникла проекция бункера в разрезе.
— Пятнадцать часов назад мы закончили полную проверку бункера, включая все системы согласно проекту. Результаты таковы. — Учёный включил лазерную указку и повел доклад снизу вверх. Лучик уперся в самый нижний уровень.
— Уровень один: реактор. Реактор в норме, повреждения отсутствуют, деформации в пределах расчётных допусков. Все системы исправны. — Указка переместилась вверх по проекции на триста метров.
— Уровень два: система жизнеобеспечения. Повреждения отсутствуют. Оранжереи, биофермы, водный цикл, склады — все в норме, деформации в допустимых пределах. Все системы исправны. Однако для успешной автономной работы в условиях замкнутого цикла имеющегося обслуживающего персонала недостаточно. — Лучик поднялся ещё немного.
— Уровень три: медицинский. В ведомстве Ивана Николаевича, как в сказочном Багдаде, всё спокойно. — Академик мрачно улыбнулся, его пристрастие к чёрному юмору было общеизвестно. Он продолжил, подняв указку выше, на самый маленький уровень бункера.
— Уровень четыре: личный уровень Шрецкого. Предлагаю переименовать его в Уровень управления. Тут тоже всё в норме, аппаратура и все системы исправны. — Лучик снова чуть подпрыгнул.
— Уровень пять: жилой и уровень шесть: жилой «Улей». Все системы исправны. — Академик очертил указкой самый верхний уровень и продолжил:
— Уровень семь: научный. У нас тоже всё в норме. Теперь о грустном. — Директор по науке посветил указкой шахты грузового и пассажирского лифтов.
— Согласно проведённым расчётам, Медвежья получила прямое попадание термоядерного заряда огромной мощности. Точно сказать сложно, порядка двухсот или более мегатонн в тротиловом эквиваленте. Что стало с сопкой, можно только догадываться, однако точно известно, что обе шахты лифтов завалены не менее чем на первые сто метров. Системы подгорных шлюзов больше не существует. Все коммуникации связи уничтожены. Мы не можем предпринять попытку связаться с другими выжившими, никакой сигнал не пробьется через трёхкилометровую толщу. Получать какие-либо данные о состоянии дел на поверхности невозможно. Мы пытаемся использовать сейсмодатчики, но серьёзных результатов пока нет. Судя по всему, один из двух запасных пассажирских входов в бункер разрушен в результате сильнейших колебаний поверхности. Второй запасной пассажирский вход и запасной грузовой вход, по расчётам, исправны, но есть вероятность того, что на поверхности они завалены. Согласно компьютерной модели ситуации, на поверхности сейчас круглосуточная ночь, вызванная сильнейшим загрязнением атмосферы. Ориентировочная температура минус пятнадцать градусов по Цельсию, и она продолжает понижаться. К концу месяца морозы подойдут к отметке в минус тридцать градусов. Температура будет продолжать падать с приходом зимы. В другой ситуации я бы предложил организовать выход научной группы на поверхность с целью установки приборов изучения внешней среды, а также ретрансляторов связи, но фактически выход из бункера находится в эпицентре ядерного взрыва, там сейчас сильнейшая радиация. Вышедшие на поверхность будут обречены на гибель. В настоящий момент мы планируем провести работу по разработке возможных способов защиты людей от внешней среды, но говорить об этом пока преждевременно.
Академик выключил экран и закончил:
— На этом у меня всё, господа.
Несколько секунд собравшиеся молчали, обдумывая услышанное.
— Иван Николаевич, огласите сводку по медицинскому отделу, — продолжил совет управляющий.
Маленький сухой профессор, несмотря на седую голову и солидный возраст, не уступал в энергичности своим студентам. Бодро пошелестев распечатками, светило медицины сверился с какими-то цифрами и сказал:
— В результате спасательной операции в бункер было доставлено пятьсот двадцать семь человек. Четыреста два человека в составе первой группы, эвакуированной после первого взрыва, и сто двадцать пять человек в составе второй группы, эвакуированной непосредственно перед массированными ударами, в том числе тридцать два спасателя. Все они прошли тщательное обследование. По поводу первой группы беспокоиться не о чем. Последствия полученной ими небольшой дозы облучения мы устранили, с этим труда не возникло. У тридцати процентов наблюдаемых пациентов диагностированы травмы разной степени тяжести, в основном переломы и ушибы. Была проведена терапия согласно показаниям, последний пациент этой группы выписан три дня назад.
Профессор отложил одну кипу распечаток, взял в руки другую, поменьше, и нахмурился:
— Со второй группой дела обстоят сложнее. Тяжёлых физических травм не наблюдалось, в этой области лечение прошло успешно. У многих пациентов наблюдаются психологические травмы, в настоящий момент эти люди проходят лечение, мы прогнозируем положительные результаты уже в скором времени. Основная проблема в последствиях жесткого излучения, люди побывали в зоне высокой радиоактивности. Мы предприняли интенсивную терапию, использовали все доступные средства. На данный момент из состава второй группы выписано четверо пациентов. Однако уже сейчас можно сказать, что нам удастся справиться с этой проблемой, но это займет некоторое время. Согласно проведённому нами анализу, большинство пациентов второй группы покинут медицинский уровень через три-четыре недели. У меня всё.
Директор по медицине положил распечатки на стол и сложил руки на груди, давая понять, что доклад окончен. Управляющий взял слово:
— Что касается общего положения дел, то ситуация следующая. Все новые жильцы были распределены по свободным подуровням, уже подготовлены места жительства для второй группы эвакуированных. Жилые площади бункера заняты на семьдесят один процент, так что проблем с размещением не будет. Психологическая атмосфера пока относительно спокойная. В первые дни в отдельных подуровнях имели место вспышки паники, но их удалось погасить оперативно и без физического воздействия. В целом ситуация стабильная.
Управляющий директор сделал паузу.
— Однако, господа директоры, хочу обратить ваше внимание на следующее обстоятельство: Количество сотрудников службы охраны недостаточно для обеспечения надёжного уровня безопасности. Никто никогда не верил в реальность ядерного кошмара, поэтому штаты охраны создавались по минимуму. В сложившейся ситуации мы не можем рисковать, сохранность и неприкосновенность складов, оборудования и аппаратуры, безопасность реактора — всё это выходит на один из первых планов. Сейчас мы имеем двести девяносто пять сотрудников охраны на семь подуровней и почти двадцать пять тысяч человек. Причём тридцать два из них проходят лечение в ведомстве Ивана Николаевича. Помимо этого, есть ещё одно очень важное обстоятельство.
Управляющий директор обвел взглядом коллег и подытожил:
— Господа, необходимо принять решение. Перед нами две безотлагательные проблемы. Первая: увеличение состава службы охраны. Вторая: почти двадцать тысяч бездельников, не занятых никаким общественно полезным трудом. Среди персонала растет недовольство сложившимся неравенством. Мы должны разработать разумное решение этих проблем как можно скорее.
— Хорошо. Теперь ещё один тест. — Лечащий врач указал на опутанное различными проводами и проводочками кресло и склонился над медкартой, делая пометки.
Тринадцатый уселся поудобнее, и медсестра принялась проворно укреплять целый сонм датчиков, опутывая бойца с головы до ног. Вскоре он стал напоминать эдакую футуристическую мумию. Вот уже три недели Тринадцатый находился в карантинном покое медицинского уровня вместе с остальными спасателями и спасёнными. Делать сутки напролёт было ровным счётом нечего, и если бы не небольшой спортзал, разрешение на регулярное посещение которого Тринадцатый буквально выгрыз у главврача, он уже умер бы от скуки.
Медсестра закончила обряд мумифицирования и коснулась консоли. Кресло тихо зажужжало, и по дисплеям побежали многочисленные строчки и диаграммы. Через десять минут мелодично пропел короткий сигнал, и принтер нехотя исторг из себя распечатку. Врач пробежал глазами данные, что-то записал и произнес:
— Ну вот и всё на сегодня.
Медсестра занялась распаковкой паутины проводов.
— Результаты обнадеживающие: регенерация идет успешно, скорость восстановления клеток несколько ниже ожидаемой, но во вполне допустимых пределах, вывод радионуклеидов и продуктов распада согласно графику. Остальные позиции тоже в норме. Одним словом, лечение проходит успешно. Будем продолжать терапию, и через три недели вы будете полностью здоровы. — Врач улыбнулся: — Можете идти, я вас больше не задерживаю.
knizhnik.org
Древний. Катастрофа читать онлайн - Сергей Тармашев (Страница 14)
Экспедиция вошла в лифт, и створы шлюза закрылись. Через мгновение на мониторе отобразился вид лифтовой кабины, передаваемый установленной под потолком камерой. Мотосани занимали почти весь центр лифта, и людям приходилось тесниться вдоль стен. Лицевые щитки скафандров имели с внутренней стороны автозатемнение типа «Хамелеон», с внешней — светоотражающее покрытие, в связи с чем отличить, кто есть кто, было совершенно невозможно, и группа напоминала Сорок Восьмому десяток серебряных близнецов — инопланетян из какой-нибудь сказки, которые он частенько, выдумывая на ходу, рассказывал дочкам. Иногда Витёк, сменившись с хлопотного дежурства, забывал, чего именно насочинял накануне, и в ответ на ультимативные требования продолжения истории срочно приходилось придумывать что-то новое. При мысли о двух маленьких несносных рыжих бестиях уголки губ Старшего тронула улыбка, теперь материала для сказок хватит на неделю вперёд.
В этот момент лифт достиг поверхности, и экспедиция начала выталкивать из лифта в шлюз платформу с санями, после чего лифтовые двери закрылись, и люди пропали из поля зрения камер. Сейчас научники должны установить в шлюзе камеру и ретранслятор радиосвязи, если кабель-каналы не повреждены и шинопровод в рабочем состоянии, и только после этого начать шлюзование согласно плану экспедиции. План этот наизусть знал каждый обитатель бункера, и десятки тысяч глаз сейчас всматривались в мониторы. Совет директоров пошёл навстречу множественным просьбам освещать встречу спасателей в реальном времени. Через несколько минут экраны вздрогнули и вывели картинку из шлюза, в тот же момент на частоте экспедиции раздался знакомый голос руководителя экспедиции. Родственник делал проверку связи, и директор по науке лично подтвердил качество приема. Сорок Восьмой облегчённо вздохнул, пока всё идет хорошо. Вскоре камера была установлена и во второй секции шлюза. Первая секция закончила создание подпора давлением, и ворота шлюза медленно распахнулись в темноту. Две серебристые фигурки с какими-то приборами в руках шагнули в темноту, и некоторое время ничего не происходило, потом руководитель экспедиции сообщил, что выход неплотно завален обломками деревьев и снегом, после чего группа приступила к расчистке.
Спустя сорок минут путь был свободен, и люди покинули поле зрения камеры. Радиосвязь резко ухудшилась, эфир был заполнен шумом и треском. Сквозь щелчки и шипение помех с трудом удалось разобрать доклад руководителя. Кажется, согласно плану, научная часть группы приступила к поиску подходящего места для установки мощного ретранслятора и каких-то ещё приборов, названия которых Сорок Восьмой разобрать не сумел, а руководитель с остальными двинулся в направлении предполагаемого местонахождения спасателей. И ещё вроде бы там, наверху, ночь, снег, холодно и ничего не видно. И жутко фонит радиация. Вскоре связь с экспедицией пропала, видимо, люди отошли достаточно далеко от выхода. Витёк посмотрел на часы. Минус пять часов, время до возвращения экспедиции. До окончания смены ещё семь, так что теперь оставалось только ждать, и старший смены направился проверять несение службы на постах.
Витёк заговорщицки подмигнул и тронул сенсор. Двери лифта послушно разъехались в стороны, и Тринадцатый вошёл в кабину.
— Только быстро! Смотри, не заблудись там, — осклабился Сорок Восьмой, — и ромашек дочкам не забудь.
Двери закрылись, и лифт понес Тринадцатого вверх. На улице стоял ослепительный полдень, и ему пришлось минут пять стоять на месте, ожидая, пока привыкшие к ровному искусственному свету бункера глаза адаптируются к яркому солнечному свету. Вокруг царствовало тёплое и ласковое бабье лето. Запасной выход бункера открывался из небольшого холма посреди маленькой полянки, со всех сторон окруженной исполинскими соснами, сквозь густые кроны которых до самой земли били длинные тонкие солнечные лучи. Их было великое множество повсюду, словно кто-то, побоявшись потерять Солнце, скрепил его с Землей невесомой паутиной, и теперь надёжно прикованное светило, натянув лучи, будто струны, стремительно мчалось куда-то сквозь бесконечное лазурное небо, неся за собой Землю.
Тринадцатый подставил ладонь под солнечный луч. Тот немедленно принялся ласково греть кожу, отчего захотелось лечь, растянуться на траве и смотреть, как без устали несет Землю весело спешащее куда-то Солнце. Но сперва надо было найти ромашки, Витёк очень просил. Тринадцатый представил, как облепит рыжего папашу его не менее рыжая детвора, и, улыбнувшись лучу, пошёл на поиски. Найти местечко с цветами, собрать немного, а там, если останется время, можно будет немного и поваляться. Идти по траве в госпитальных тапочках было неудобно, трава упиралась в открытые части ступни и норовила пощекотать. Тринадцатый уже очень давно не боялся щекотки, и это мелкое хулиганство со стороны травы его забавляло. Деревья расступились, и он вышел на большую залитую солнцем поляну. Лёгкий тёплый ветерок по-дружески ткнул в щеку, и ярко-зелёная трава тихо зашелестела, подсказывая что-то. Тринадцатый пригляделся и понял, что именно. В пяти метрах, слегка наклонив голову, пряталась ромашка. Ага, попалась. Он пошёл к цветку, радуясь, что поиски не затянулись, всё-таки Витёк выпустил его на свой страх и риск. Эскулапы пронюхают — будет ему такой втык от начальства, никакими цветочками не отделаешься. Однако через пять шагов оказалось, что ромашка ближе не стала. Странно. Тринадцатый увеличил темп и лёгким броском перебежал на четыре шага. Ромашка отбежала на такое же расстояние. М-да, так можно и очень сильно опоздать. Он стремительно метнулся к цветку. Ромашка не менее стремительно метнулась от него.
Погоня продолжалась минут пять, но разделяющее их расстояние не изменилось. Тринадцатый остановился. Ромашка тоненько насмешливо захихикала. Ах так! Он нахмурился. Нужны подручные средства. Боец пошарил по карманам больничной куртки. В одном был штурмовой пистолет, в другом пара ручных гранат. Из нагрудного кармана торчала рукоять боевого ножа. Странно, что он не заметил этого раньше. Ромашка испуганно поникла. Нет, всё это решительно не годится. Тринадцатый не собирался убивать цветок. Цветок надо было взять в плен, это же ежу понятно. Нужно что-то другое. Ромашка воспряла духом и снова захихикала. Нет, ну вот зараза, ещё и смеется. Внезапно откуда-то из детства пришла мысль. Рогатка! Точно, нужно сделать рогатку. Ромашка тоненько взвизгнула и пустилась наутек. Ничего, от рогатки далеко не убежишь. Мысль была стоящей, но резать больничные штаны на рогаточную резинку не хотелось. Ладно, и так поймаю. Тринадцатый побежал вслед испуганному цветку, стремительно набирая скорость. Ромашка добежала до опушки и скрылась за деревьями. И это не страшно, пойдем по следам. Далеко не уйдет, устанет. Цветы растения малоподвижные, к долгому бегу непривычные, выдохнется быстро. Впереди раздался знакомый тоненький писк, затем треск кустов, и на поляну выскочил Шрецкий. В руках он сжимал вырывающуюся ромашку. Увидев прямо перед собой Тринадцатого, олигарх резко свернул в сторону и побежал вприпрыжку вокруг поляны, с криками: «Уволю! Уволю!». Бегать за ним не хотелось, и Тринадцатый подумал, что рогатку всё же придется сделать. Вырывающаяся из рук Шрецкого ромашка одобрительно запищала.
— Сбоку заходи, слева! — раздался над ухом голос Витька. Тринадцатый обернулся. Витёк, держа в руках сачок для ловли бабочек угрожающих размеров, крался наперерез скачущему олигарху. Тот заметил Сорок Восьмого и кинулся было назад, но там уже ждал Тринадцатый. Шрецкий попытался добежать до леса, но среди деревьев быстро бежать он уже не мог. Видя, что поимки не избежать, олигарх отбросил цветок, подпрыгнул и ухватился за солнечный луч. Луч, тащивший за Солнцем Землю, не выдержал дополнительной тяжести и лопнул. По лесу прокатилось эхо жалобно звенящего звука. Все замерли. Но равновесие уже было нарушено. Тонкие струны лучей, не выдерживая нагрузки, начали рваться, и вскоре отовсюду лилась жалобная мелодия гибнущих лучей. Последний лучик лопнул, и солнце стало стремительно удаляться. Через мгновение оно исчезло совсем. Наступила ночь, стало холодать. Звёздное небо моментально затянули тучи, в леденеющем воздухе тихо падали снежинки. Тринадцатый огляделся. Видимость ноль. Надо уходить к бункеру, пока ещё можно. Но сначала нужно найти Витька, ведь не дойдет сам. Он пошёл сквозь тьму туда, где Витёк стоял в последний раз. Сбоку из темноты вынырнул силуэт Шрецкого. Олигарх сидел на пеньке, сложив руки на коленях, весь покрытый толстым слоем льда, словно замороженная во льдах лягушка. Тринадцатый, не останавливаясь, прошёл мимо. Шрецкий его не интересовал, нечего было луч рвать. Пускай теперь сидит, в воспитательных целях. Где-то здесь должен быть Витёк, вот его надо быстрее отвести в бункер, его там дочки уже заждались поди. Но Сорок Восьмого почему-то нигде не было. Тринадцатый точно знал, что стоит именно на том самом месте, где должен быть Витёк. Куда ж он подевался? Боец сделал ещё шаг, и его нога наткнулась на что-то ещё мягкое, но уже холодное. Даже несмотря на непроглядную тьму, он точно знал, что это было.
knizhnik.org
Древний. Катастрофа читать онлайн - Сергей Тармашев (Страница 3)
— Эдуард Романович, это телевизионщики собирают для себя трибуны под телекамеры. Присутствуют только аккредитованные телеканалы согласно проданным правам на трансляцию. — Управляющий директор произнес фразу на одном дыхании и замер, ожидая ответа.
— Проследите, чтобы к 19.00 все работы были завершены. Кто не успеет, будет лишен аккредитации и выдворен за ворота. — Шрецкий развернулся и пошёл в сторону входа в бункер, давая понять, что на этом осмотр внешней территории завершён.
Бункер имел два основных входа и три запасных. Основной грузовой вход был заблокирован нелинейной системой шлюзов с мощными воротами. Загрузка складов «Подземстроя-2» была завершена, и в следующий раз грузовой вход будет разблокирован через сто лет, для плановой замены неприкосновенных запасов. Основной пассажирский вход располагался рядом и представлял собой точную копию старшего брата, уменьшенную в несколько раз. Расположение запасного грузового и двух пассажирских выходов содержалось в тайне.
После первой шлюзовой камеры располагался первый пункт проверки документов, на котором несли службу несколько охранников. Автоматика закрыла ворота за спиной Шрецкого и его свиты.
— Система безопасности производит идентификацию личности мгновенно, — докладывал начальник службы безопасности «Подземстроя», — сейчас система проверит давление и содержание воздуха в этом отсеке и откроет ворота второго шлюза.
— На что делается проверка воздуха? — Шрецкого не интересовали такие тонкости, но в данный момент он ощущал какое-то смутное беспокойство. Безопасник стал торопливо перечислять:
— Проверяется герметичность, давление, температура, уровень радиации, наличие посторонних живых организмов вплоть до бактерий, при необходимости проводится кварцевое…
Но Шрецкий его уже не слушал. Он понял причину своего беспокойства. Он чувствовал взгляд. Точнее, Взгляд. В своей империи Шрецкий был царь и бог, его боялись все. Никто, кроме Маши, не позволял себе столь неприкрыто его рассматривать. Он повернул голову влево и увидел источник своего дискомфорта. В пяти метрах от него на посту стоял человек в форме охранника. Что-то неуловимо знакомое было в его лице. Их взгляды встретились. И ничего не изменилось. Охранник спокойно продолжал рассматривать Шрецкого, только теперь он глядел олигарху в глаза. На мгновение Шрецкому стало не по себе. Он никак не мог понять, в чём дело. Во взгляде не было ни агрессии, ни ненависти. Охранник ничем выдающимся не отличался. На вид лет 30–35, среднего роста, коротко стриженный, как и большинство представителей его профессии. Подтянутая мускулистая фигура, вес килограмм под сто. На нагрудной нашивке небольшая цифра 13. Видимо, опознавательный знак или что там у них вместо фамилий. Тёмные глаза, пара слабозаметных шрамов — наверняка следы тяжёлых операций, при сегодняшнем уровне развития биорегенерации лёгкие повреждения кожи просто не оставляют следов… в его личной охране служат парни намного колоритнее, настоящие глыбы… и тут Шрецкий понял, где он видел такой же взгляд.
Когда Маша умерла, Шрецкий вместе с поверенными сам приехал за телом, несмотря на уговоры друзей. Он твёрдо решил отменить все дела и последние три дня не отходить от неё. В морге элитной московской клиники тело передавал сухонький старичок-прозектор. Старик механически выполнял все необходимые процедуры, и при этом его взгляд, скользя с живых на мертвых и обратно, никак не менялся. Дед смотрел на тела, словно это была мебель или элементы интерьера, с которыми он бок о бок прожил не один десяток лет. В его взгляде не было ни жалости, ни скорби, ни радости, ни заинтересованности. Это была какая-то смесь безразличия с необходимостью. И когда старик переводил взгляд на кого-то из поверенных, ничего в его взгляде не менялось. Живые ли, мертвые ли перед ним — старику не было до этого дела. Тогда Шрецкий не задумался над этим, боль от потери жены застилала всё.
Сейчас он вновь увидел этот взгляд. Ну и что? За четыре десятка с лишним лет в бизнесе Шрецкий стал специалистом по взглядам, его опыту мог позавидовать иной профессор физиогномистики. Шрецкого одним лишь взглядом не возьмёшь! Нет, тут что-то ещё. Внезапно его осенило. Память бизнесмена, привыкшего держать в голове содержание множества договоров и контрактов, официальных и приватных бесед и встреч, словом, всё, вплоть до неважных на первый взгляд деталей, услужливо вытолкнула нужное воспоминание.
Шла вторая неделя их с Машей медового месяца. Личная яхта Шрецкого, больше похожая на океанский лайнер, каковым она, по сути, и являлась, сделала остановку на Сейшельских островах. Лет двадцать назад он купил себе один из небольших островков этого архипелага и устроил там одну из своих летних резиденций. Белоснежный мраморный дворец смотрел из буйства тропических джунглей прямо в океан, словно ослепительно белая жемчужина выглядывала из раскрытых створок сочно-зелёной раковины. Огромный коралловый риф, переливаясь яркими красными, жёлтыми, коричневыми и оранжевыми красками, простирался далеко в изумрудно-зелёное море, которое в полдень сверкало почти так же сильно, как Машины глаза. Она с первого взгляда влюбилась в это место и целый час щёлкала новеньким, недавно подаренным голограмматором.
— Я хочу отправить родителям голограммки! — сообщила она, захлебываясь от восторга, — можно, любимый?
Шрецкий засмеялся:
— Ну конечно, можно, дорогая. Вот же коммуникатор, Интернет через спутник круглый год! Адрес помнишь?
— Наш домашний компьютер голограммы не примет. Коммуникатор есть только у папы на работе. У меня записан номер! — Маша достала из лежащей на столике сумочки маленький красный дамский бумажник и начала усердно копаться в его кармашках, где обнаружилось немало различных бумажек и второпях сделанных пометок. Периодически Маша доставала какой-нибудь клочок и с удивлением произносила что-то вроде: «Ой! А это что?» и продолжала поиски. Шрецкий, глядя на это, не мог сдержать улыбки. Наконец нужный номер был найден, и Маша с видом Бонапарта, только что покорившего Европу, бросила бумажник на столик и принялась за коммуникатор. При этом она сосредоточенно хмурила брови и совсем по-детски надувала пухлые губки. Видимо, задача перед ней стояла не из лёгких. Эта картина умиляла Шрецкого до глубины души. Он смотрел на жену и продолжал счастливо улыбаться.
— Не смотри на меня, ты меня смущаешь! — заявила Маша, — у меня никогда раньше не было коммуникатора.
— Может, тебе помочь?
— Нет! Я сама! — Маша показала ему язычок. — А ты не смотри, не мешай! — повторила она, сверкнув зелёными глазищами, и снова погрузилась в исследовательский процесс.
Шрецкий выдал короткий смешок, оставшийся без ответа. Он перевёл взгляд на стол и протянул руку к её бумажнику:
— Можно взглянуть?
— Ага! — разрешила Маша, не отрываясь от коммуникатора.
Бумажник был видавшим виды. Изрядно потёртым, служившим уже далеко не первый год.
— Материна вещица? — догадался Шрецкий.
— Угу.
Он раскрыл бумажник. Куча маленьких кармашков, забитых кучей маленьких бумажек…
В пустом раскладывающемся прозрачном пластиковом кармане в самом углу одиноко лежала маленькая чёрно-белая фотография «три на четыре», стандартное фото на документы. На нём был коротко стриженный крепкий парень лет тридцати в камуфлированной форме войск специального назначения. Тёмные глаза пристально смотрели в объектив, из-за чего складывалось ощущение, что человек с фото смотрит прямо на тебя.
— Отдай, пожалуйста. — Маша стояла рядом, протянув руку. В уголках её потемневших глаз собралась влага.
— Кто это? — Шрецкий отдал бумажник. — Твой любимый человек?
Он вдруг понял, что их роман развивался настолько легко и стремительно, что никогда раньше подобного вопроса не задавалось.
— Где он теперь?
— Он… — Маша опустила голову, и на палубу упала слезинка. — Он был офицером спецназа.
Она посмотрела Шрецкому в глаза:
— Он погиб. На войне.
Маша убрала бумажник в сумочку и вернулась к коммуникатору. Шрецкий промолчал. Энергетический кризис разрастался, вооружённые конфликты вспыхивали и гасли по всей карте мира. Страна имела интересы во многих уголках планеты, и гибель наших бойцов давно уже перестала быть чем-то из ряда вон выходящим. Через десять минут сосредоточенное сопение у коммуникатора сменилось победным визгом — голограммы дошли до адресата, и огромные глаза снова засияли. Той фотографии Шрецкий больше не видел.
И вот теперь на него смотрел человек с фотографии. Перепутать было невозможно, парень совсем не изменился, от фото его отличали только шрамы. Спокойный, безразлично-обязательный взгляд патологоанатома на труп. Шрецкому стало жутко.
— Эдуард Романович, двери открыты, желаете пройти дальше? — неуверенно спросил решившийся нарушить тишину управляющий директор.
Шрецкий мысленно стряхнул с себя оцепенение и понял, что шлюз давно открыт и все ждут только его. Он решительно прошёл внутрь. Миновав ещё три шлюзовые камеры, расположенные в коленчатом коридоре, свита вышла к электропоезду, доставляющему людей к шахте лифта. Уже сидя в кресле вагона, Шрецкий кивком подозвал к себе безопасника.
knizhnik.org
Древний. Катастрофа читать онлайн - Сергей Тармашев (Страница 9)
— Докладываю: прошли шесть километров, обнаружили уже около трёхсот выживших. Много раненых, пришлите вездеход, на руках не дотащим, тут в основном женщины и дети, мужиков мало, нести некому. Дальше дорога делает поворот вокруг холма, завалы метров пять высотой, с холма сюда всю растительность срезало, вездеходы там уже не пройдут, только если пешком пробираться. Уцелевшие говорят, что где-то за этим холмом остались заглохшие машины и наши автобусы.
Он выслушал указания командира и осмотрелся вокруг. Спасатели торопились выжать максимум из стремительно истекавших минут, все действия выполнялись только бегом, уцелевшие люди старались помочь вытаскивать раненых из-под лесных обломков, но сил всё равно не хватало.
— Тринадцатый! — окликнул старший новенького. — Получен приказ отправить небольшую группу оповещения в глубь дороги. Задача: не отвлекаясь на оказание физической помощи, пройти как можно дальше, оценить ситуацию, всех найденных направлять своим ходом к бункеру. Мы сейчас дальше всех, так что пойдешь старшим. Бери с собой тех троих и вперёд. Держи связь и следи за временем, до удара осталось двадцать минут.
Тринадцатый уложил очередного раненого на дорогу и кивнул. Через полминуты четверка бойцов скрылась за изодранным холмом, от которого осталось лишь скальное основание метров десяти высотой. Продвигаться бегом дальше было уже невозможно, обломки деревьев лежали слишком густо. Наконец холм удалось обойти, и глазам четверых спасателей предстала ужасная картина разыгравшейся полчаса назад трагедии. Вся дорога, насколько хватало взгляда, была заполнена искорёженными машинами и переломанными деревьями. Повсюду лежали тела погибших. Многих смерть застала в своих автомобилях. В километре дальше по дороге были хорошо видны изодранные остатки автобусов бункера.
— Идем парами. Вы вдвоем — по левой, мы — по правой стороне дороги. Работаем пять минут, потом обратно, иначе рискуем не успеть, вездеход уйдет за три минуты до удара. Не останавливаться. Бегом марш! — Тринадцатый отдал команду на бегу, не останавливаясь.
Бойцы бежали вдоль дороги уже четыре минуты, уцелевших по-прежнему не было. Тринадцатый вышел на связь с командиром спасателей:
— Прошли километр, живых нет. Судя по всему, выжили только те, кто успел выйти за холм. Он смягчил удар. Темнеет, скоро тут вообще ничего не будет видно.
— Возвращайтесь. До удара четырнадцать минут. Вездеход уйдет за три минуты.
Тринадцатый махнул рукой, и маленькая группа повернула назад. В этот момент сзади донесся крик:
— Помогите!
Бойцы обернулись. Из леса, опираясь на ветку, словно на костыль, выходила немолодая женщина. Группа рванула к ней. Женщина была не одна, мальчик лет десяти поддерживал её за руку, помогая идти.
— Родненькие, я уж думала, так и сгинем в этом кошмаре, — запричитала женщина, — что же это делается-то, помилуй, господи, нас грешных…
— Вас только двое? Ещё есть кто-нибудь живой? — резко перебил её Тринадцатый. Сейчас не до истерик, времени оставалось всё меньше.
— Там, в овражке, там все сидят. — Женщина взяла себя в руки. — Из автобусов мы, мужики наши в бункере работают, к своим мы ехали, вызов как только пришёл, вот мы и… — женщину била мелкая дрожь, — как рвануло-то, в овражек сразу, я его заприметила из автобуса, когда ехали, вот мы туда и попрятались. — Она выдала фразу на одном дыхании и перевела дух. — Физику я в школе преподаю, сразу поняла, что прятаться надо.
— Сколько там живых и где этот овраг?
— Человек сто будет, одни бабы да детишки, кто меня послушал. Остальные по дороге дойти пытались… тут недалеко совсем, метров пятьдесят, я покажу, родненькие…
Бойцы переглянулись. Было ясно, что вывести людей до удара невозможно. Женщины и дети были обречены на гибель. Тринадцатый секунду подумал и вышел на связь с командиром спасателей:
— Я Тринадцатый. Обнаружил выживших. Около сотни, семьи сотрудников бункера, тут только женщины и дети. Вывести до удара не успеем. Будем выводить за холм, времени должно хватить. На дороге от холма до бункера необходимо отрыть спасательные траншеи, попробуем от одной к другой добраться до бункера. Как принял меня?
— Принял тебя хорошо. — Голос командира спасателей звучал глухо. Его семья тоже была где-то на этой дороге, эфир затих — десятки людей напряжённо ловили каждое слово. — Сделаем всё, что можем. Торопитесь, двенадцать минут до удара.
Боец развернулся к женщине и коротко бросил:
— Показывай дорогу.
Овражек оказался относительно глубоким и довольно узким, взрывная волна пронеслась над ним, не задев укрывшихся людей. Поваленные деревья образовали подобие крыши над оврагом, и сейчас он напоминал большую землянку, в которую забились испуганные люди.
— Внимание! Соблюдайте спокойствие! Мы — спасательная команда, сейчас мы проводим всех в бункер. — Тринадцатый говорил громко и подчеркнуто спокойно, чтобы добавить людям хотя бы немного уверенности. — Техника по завалам не пройдет, поэтому идти придется пешком, и идти надо быстро, не растягиваться, времени у нас мало.
Спорить никто не стал.
— Ты поведешь голову колонны, вы — оцепление слева и справа, я замыкаю.
Спасатели приступили к делу. На обочину дороги вышли быстро, но идти было непросто. Вид искорёженных машин и лежащих повсюду тел погибших поверг уцелевших в состояние, близкое к паническому ужасу. Многие плакали, кто-то упал в обморок. Охранники метались вдоль колонны, оказывая помощь, но продвижение шло медленно, дети просто не могли идти ещё быстрее.
— Тринадцатый, что там у тебя? — вышел в эфир командир отряда.
— Двигаемся к холму, прошли половину пути.
— Три минуты до удара. Мы отрыли щели поперек дороги. Первая в двух километрах от холма, вторая в четырёх. Большего не успеть. Какая вам нужна помощь? У нас много добровольцев, хотят идти тебе навстречу.
— Надо готовить грузовой вход, пассажирский всех не вместит. Если есть люди с носилками, пусть встречают около холма, у нас много детей, идем медленно.
— Есть расчёт места удара? Как далеко от нас?
— Сейчас. — Командир отключился, видимо, запрашивал бункер.
Голова колонны была уже недалеко от холма, но люди сильно растянулись по узкой обочине, преодолевая попадающиеся на пути препятствия. Женщины и дети старались изо всех сил, самых маленьких приходилось нести на руках. Рация снова ожила:
— Расчёты сообщают о серии из трёх взрывов, пройдут практически подряд. Если их мощность будет такой же, то первая ударная волна достигнет холма через пять минут, третья — через семь. После этого прямой опасности не будет минут двадцать, потом ещё серия, точнее сейчас сказать нельзя. Следующий эфир через десять минут, сейчас всем выключить рации, не то останемся без связи. До удара семьдесят секунд.
Тринадцатый выключил рацию.
— Никому не оборачиваться! Вверх не смотреть, при вспышке закрыть глаза! Двигаемся быстрее!
Голова колонны огибала холм, когда тёмное небо осветилось ярче, чем в летний безоблачный полдень.
— Бегом!!! Бегом!!! Все за холм!!!
Две минуты — это так много. И так мало. Земля под ногами содрогнулась, кто-то упал, в лесу то тут, то там раздавался хруст дерева, беглецы выбивались из сил, пытаясь успеть. Небо вспыхнуло снова, и почти сразу вспышка повторилась, земля дрожала под ногами.
За холмом людей встречало десятка три спасателей. Отстающих подхватывали на руки и несли практически бегом. Когда последние беглецы достигли спасительной стороны холма, позади уже был слышен монотонный вой надвигающейся воздушной массы.
— Уши заткнуть! Рот держать открытым!
Воздушный таран достиг холма. Следующие несколько минут показались вжавшимся в камень людям вечностью. Землю била крупная дрожь, небо то вспыхивало, то снова погружалось в вечернюю тьму, рёв разбушевавшейся стихии заглушал все звуки, перепады давления пытались разорвать барабанные перепонки.
Тринадцатый сросся с подножием холма. Закрыв глаза, он мысленно отсчитывал минуты. Ничего нельзя сделать. Сейчас остается только ждать. Знакомая ситуация… Сколько раз ему оставалось лишь ждать, не имея возможности что-то изменить. В госпиталях после операций, неподвижно лежащим, опутанным трубками капельниц и дренажей. После боев, у тел погибших друзей, в ожидании похоронной команды. И тогда, десять лет назад, когда, вернувшись из очередной горячей точки, прямиком в госпиталь, он с нетерпением ждал Машу. Ранение было пустяковое, всего и забот было на пару-другую сеансов биорегенерации, но врачи категорически отказывались выпустить раньше срока. Маша тогда работала на какой-то крупной бизнес-конференции, после которой она обязательно бы приехала. Она всегда приезжала. Но в тот день Тринадцатый её так и не дождался. Не появилась она и на следующий. Её телефон безразлично выдавал долгие гудки, словно игнорируя надоедливого упрямца. На третий день пришло коротенькое сообщение: «Привет, солнце! Я долго думала и поняла, что лучше мне не приезжать. Прости меня за всё». Позже общие знакомые рассказали о появившемся в жизни Маши всесильном олигархе. Сейчас, спустя десять лет, ирония судьбы свела его со Шрецким. Зла не было. Не было ни обиды, ни горечи, ни даже любопытства. Только пустота, не заполненная ничем и никем многие годы.
