История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

“Были и небылицы Древней Руси” Л.Н.Рыжков. Древние небылицы

Были и небылицы Древней Руси :: NoNaMe

----------------------<cut>----------------------

Нужна ли нам дата двухтысячелетия или полуторатысячелетия? С нашими мировыми достижениями в области всех видов искусств вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано мировым славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное лишь предполагаемые ценности ” (”Новый мир”, N-6, 1988, с.257).

Чтобы подкрепить столь переломный, значительный и преобразующий характер даты акта христианизации, далее Лихачевым рисуется картина устрашающей дохристианской славянской убогости: “Между тем стремление вырваться из-под угнетающего воздействия одиночества среди редконаселенных лесов, болот и степей, страх покинутости, боязнь грозных явлений природы заставляли людей искать объединения. Кругом были “немцы”, т.е. люди, не говорившие на доступном пониманию языке, враги, приходившие на Русь “из невести”, а граничившая с Русью степная полоса – это “страна незнаемая…” (там же, с.249).

Очень знакомый конгломерат идей. Не подобные ли тезисы громил в свое время М.В.Ломоносов, борясь с идеями “внесения государственности извне” и “славянском варварстве”? – “Сие так чудно, что ежели бы господин Миллер умел изобразить живым штилем, то он бы Россию сделал столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен “. (”Избранные философские произведения.” ГИПЛ. 1950, с.468). И далее: “Что словенский народ был в нынешних российских пределах еще прежде рождества Христова, то неспоримо доказать можно “.

Насколько это не соответствует взглядам Д.С.Лихачева, видно из его утверждения, что “в I-ом веке восточных славян еще не существовало – они не оформились в единый народ “. Между тем еще в XVIII веке один автор замечал, “что они (славяне) древнее Нестора письменность имели, да оные утрачены или еще не отысканы и потому до нас не дошли. Славяне задолго до Рождества Христова письмо имели “. Этот автор – Екатерина II (”Записки касательно русской истории”).

Не рассматривая вопросы формирования праславян в первом тысячелетии до н.э., можно со всей определенностью сказать, что единый народ славянский в I-ом веке был, причем не разделенный еще на западных, восточных и южных, а единый этнос венедов-славян, называвшихся также культу Венеры-Лады и оставивший по всей Европе топонимические следы от нашей Ладоги до швейцарских “ладинов”: Вена, Венев, Венгрия, Венеция, Вентспиля, Женева, Генуя, Иена, Венерн, Венессен, Венло, Ладога, Ладенбург, Венето, Венсенн, а в русском языке – “венок, венец, венчание, жена, женщина”, обряд “вено”, венчик. Именно под этим именем – “венеды” – как раз в I-ом веке – упоминает славян римский историк Плиний, не разделяя пока их на западных – “венедов” и восточных славян античности – “антов”. Более того, Венера в Древнем Риме почиталась как прародительница Римского народа, а Рим основал сын Венеры – троянец Эней, спасшийся после разгрома Трои. Слог Аен в латинском написании Энея – Аенеа правильно читается как Ven (Вен), и мы получим для Энея прочтение “Веней”, для энейцев – Венеды (Aeneadae) а для поэмы Вергилия “Энеида” – “Венеида”. Аналогично слово “храм” прозвучит как “ведес” (aedes), “воздух” будет “веер” (aer), а знаменитый латинский “эфир” (aether) – окажется “ветер”. И нас не будет уже удивлять, почему по “древнеримски” (!) – “топор” будет “секира” (от глагола “сечь”), а “пастух” будет “пастор”, от глагола “пасти”, латинский “окулист” – от слова “око”, а “юстиция” – от слова “уставить, устав, уста”. Станет понятным, почему абсолютно идентично с русским языком звучат латинские глаголы: “вертеть”, “водить”, “видеть”, “орати” (пахать) и т.д.

Предвидим привычное раздражение оппонентов: “Опять Россия – родина слонов!”. Ну, что же, – ответим мы, – очень даже может быть и… слонов. В старорусском речении лось назывался “слона сохатая”, т.е. эдакое большое животное, прямо как слон, но с сохой на голове. Поэтому вполне возможно, что слову “слон” в нашем языке не тысяча лет, а значительно больше. И, что самое интересное, таких слов русская лексика знает много: “веды”, “дева”, “колдун”, “рада”, “сыть” и другие. Да что там лексика. Когда мы сопоставляем “архаичный ковровый узор” энеолита протославян (5-е тысячелетие до н.э.) из превосходных по глубине и изяществу трудов академика Б.А.Рыбакова по нашему язычеству – с римским орнаментом, “чудесным в своей лаконичной выразительности”, и видим их полную идентичность; когда мы сопоставляем римскую и славянскую традиции хранения урн с прахом предков в святом углу дома, и также видим полное совпадение этого обряда вплоть до ритуала почитания, – у нас возникает предположение в том, что это может являться не результатом заимствования у соседей и не случайностью, а доказательством глубокого культового и этнического единства происхождения двух народов, что и должно быть осознанно соответствующим образом, как основополагающий исток.

Отсюда возникает вопрос: как же тогда расценивать распространение Д.С.Лихачевым этого “живяху в лесе” на всех славян, да еще и во времена Киевской Руси? Для Руси и ее государственности исторически достоверной следует признать мысль Ю.Горова (журнал “Знание – сила”, NN 8,9 за 1988 г.), что первычным государственно-организующем началом для русов и вообще для славян было “земледелие”, а окончательно укрепилась Русь как могучая держава в результате монополизации пути “из варяг – в греки”. И произошло, заметьте, такое укрепление ДО принятия христианства, что, собственно говоря, делает ненужной гипотезу о “внесении” государственности какой-либо формой религии. Что касается “авторитета” для “варварской” страды, “введения” в Европу и т.д., то Европа терпела и Митру под Царьградом, и мусульман – в Будапеште и на Пирииеях; и принимали “с почтением”, без кичливости, отдавая своих дочерей разным Митридатам…

Итак, искусственность противопоставления “глупого многобожия” в “умного единобожия”, да еще и “правильно выбранного” – это дань “истинности” собственной религии, и эта искусственность наиболее очевидна как раз при анализе термина “варварство”. Ведь этот термин возник для обозначения народов, исповедовавших религиовные системы, отличные от греческого и римского языческих пантеонов. Поэтому в категорию “варваров” попади христиане на начальном этапе их развития, и очень тщательно продуманная система египетская, и славянский пантеон, более полный и первичный, чем синтетические ромейские. Более того, греки называли “варварским” язык пеласгов, из которого процентов на 80 состоял их собственный язык.

Во-вторых, многобожные религиозные системы зачастую являются “хаотическими” лишь в представлении некоторых авторов, в то время как во многих случаях являются отражением довольно сложных космогонических представлений и иерархий, а также обладают довольно стройной системой в государственном масштабе, в которой существует строгое высокоорганизованное разделение труда между культами на функциональной основе.

Христианство часто сохраняло функции местных богов, давая им статус святых: Перун – Зевс – Юпитер отождествляются с Ильей-Пророком, Афана стала Софией, Николай-угодник заменил Посейдона (или ведического Варуну), а Велес стал Власием. Поэтому нет оснований в яром противопоставлении “языческого поганьства” – “истинной вере” при таком явном взаимопроникновении. И совершенно уж нет основания считать, что “хаотическая совокупность верований, культов” могла препятствовать государственности (что подтверждается примерами Индии и Китая: религиозное разнообразие и единая государственность).

В славянском язычестве наблюдается архетипическая схожесть, а кое где и идентичность общеиндоевропейскому, а также древнегреческому и древнеримскому, достаточно проследить хотя бы линия Перун – Зевс – Юпитер – Торр (Тар) или Венера – Лада – Афродита – Пряйя (Фрея). У литовцев, сохранивших частично древнюю славянскую лексику, Перкунас (Перун) был громовержцем и верховным богом. Перун был также верховным богом и у варягов-руси. Князья даже насаждали верховенство Перуна, А почему? С какой стати, коли он в виде третьестепенного громовника уже был в пантеоне русичей? Ведь если бы речь шла о “хаотической совокупности” в “ворохе объектов”, воцарение Перуна прошло бы так же гладко, как в Великом Риме и Древней Греции – Юпитера и Зевса? Это важный, переломный момент для понимания особенности славянского пантеона. И здесь мы должны согласиться с академиком Б.Рыбаковым, который, анализируя смену арийского (иранского) речения имени бога Смарьгл у русов на славянское имя Переплута (сын Деметры, он же – древнегреческий Плутон – бог богатства и сельскохозяйственного изобилия), писал: “Новое обозначение не являлось неологизмом, так как это слово, по всей вероятности, восходит к очень давней неолитической общности индоевропейских племен, еще не разделенных на позднейшие ветви ” (Рыбаков Б.А. “Язычество Древней Руси”, Наука, М., 1988, с.41).

Другими словам, у славян мог сохраниться более ранний индоевропейский пантеон с первичными космологическими связями, не обремененный историческим обожествлением событий и собственных героев, где трон еще не захвачен громовержцами, как в Риме и Греции. И действительно, такие следы мы находим. По свидетельству летописей Прокопия Кесарийского, Гельмонда и биографа Оттона, “древнейшие славяне верят в единого бога, называя его Верховным, Небесным Богом, Богом Богов “. И у Нестора-летописца также видно, что славяне имели понятие о высшем существе, нарицаемом преимущественно “Богом”, “Богом Вседержителем” и отличали его от бога Перуна и других второстепенных божеств. Славяне чтили в нем Отца Природы и Господина Мира, воля которого правит судьбами Мира, промысл которого удерживает все, его почитали “Владыкою Небес, источником божественной силы и называли Великим Богом”, “Старым Богом” или “Прабогом”. Другие боги были, по верованию славян, происходящими от верховного Бога сущностями, Его произведениями, властями, от него зависящими, между Ним и Миром, сильными Его силою, и то – не все одинаково святые.

Из всего пересмотра баснословных существ славянских выходит, что славяне признавали единого бога “Вседержителя”, Творца и Отца Творения, который своею премудрою, всетворною любовью (Ладою) “создал первоначальное бытие”. То бытие заключало в себе также и противоположность мужской и женской природы: “первое выражалось светлым (Духом), второе – материей”. Ближайшее к Богу существо есть “Светло”. Существо “Светло” явилось на Землю и воплотилось в роде человеческом”. (”Очерк Старославянского Баснесловия или Мифологии”. Львов, 1860 г.). Далее в источнике есть ссылка на Ипатьевскую летопись, дающая возможность наметить некоторые связи в русском пантеоне: “Сварог – отец Света”, “его сын Даждьбог – ежи нарицается Солнце”, “почитаемый на Руси под именем Даждьбога, Хорса или Солнца”, (”Сварожич”). Кстати, “Svar”, “Suar” – Солнце по Ведам, т.е. эти индоиранские речения восходят к IX-VI векам до н.э.- как раз те самые 1500 лет, которые, как считают некоторые, “не нужно искать”. Не для того ли, чтобы сложную космологическую систему, не уступающему Древнему Египту, Греции и Великому Риму выдать за “хаотическое” нагромождение культов и идолов? Пантеон единобожия, в котором другие боги есть проявления высшего (почитая которые, чтишь Верховного) – представить как суеверия лесных папуасов, забившихся от страха, “боязни грозных явлений природы”, в лес?

Отсюда могут следовать два вывода. Во-первых, праздник тысячелетия христианства нужно рассматривать как более высокий культурный рубикон, как “праздник возврата к изначальному Единобожию”, частично утраченному в битвах, трагедиях и скитаниях, во вновь возвращенной форме, а не как “праздник приобщения к истинной вере заблудших среди идолов, прячущихся в лесах дикарей”. Во-вторых, миф и религия – это не только форма восприятия мироздания, но и мостик, который связывает древнее единобожие славянских воззрений и их пантеон с системой христианских идей.

Перейдем теперь к исторической обстановке, предшествующей 988 году, поворотному в культурной истории России. Начнем с исторического окружения и соседей. Цитируем Д.С.Лихачева: “Кругом были “немцы”, т. е. люди, не говорившие на доступном пониманию языке, враги, приходившие на Русь “из невести”, а граничившая с Русью степная полоса – это “страна незнаемая” ” (”Новый Мир” N6, 1988 г., с.249). “Были немцы” – и ведь пишется это об эпохе, когда вплоть до границ нынешней Франции разливалось славянское “море” – море этноса, говорившего на почти едином языке, не испорченном еще немецкими, турецкими, угоро-джунгарскими, арабскими и другими завоевателями. “Славянский язык ни от греческого, ни от латинского, ни от какого другого не происходит; следовательно, сам собою состоит уже от самых древних времен, и многочисленные оные славенские народы говорили славенским языком еще прежде рождества Христова ” – М.В.Ломоносов. (Избранные философские произведения. ГИПЛ. 1950, с.468).

Лейпциг в те времена назывался Липском и был центром славянской области лужичан, потомки которых живут там и поныне. Дрезден был Дроздянами, Мейсен – Мишнами, Мерзебург – Межибором, а населяли все эти земли мишане, седличане, дечане, а на севере знаменитый Бранденбург величался Бранибором – центром обширных славянских княжеств, которые были завоеваны немцами достаточно поздно, лишь в середине 12 века. Это все в границах нынешней Германии, не говоря уже о Польше. А далее на юг, вплоть до Червоной (Красной) Руси, вошедшей в состав государства Русь в 981 году, простиралась Велико-моравская держава славян, объединенных Пражским княжеством. Еще южнее были земли Угорских славян, которые до сих пор украинцами называются Угорщиной. Тогда на берегу Дуная стояли Вышеград и Новгород, Печи (современный Пешт). Эта область Венгрии вплоть до 1400-1600 годов называлась Новоградом. Хунгары (джунгары, уйгуры) завоевали и стали порабощать эту страну только в 10-м веке (ныне это “венгры”). А еще южнее была Валахия и Болгарское царство. Даже Австрия (Острия), еще не подвергшаяся к тому времени глубокой германизации, управлялась славянскими князьями с городами Виндебож (Вена), Светла (Цветль), Ракоусы. И все это – не плод фантазии историков, а конктерные исторические факты. Но, может быть, русы тогда не знали, “в страхе покинутости” прячась за деревьями в результате “угнетающего воздействия одиночества”, что вокруг братья-славяне, а не “немцы”? Или “боязнь грозных явлений природы” мешала им выйти из “редконаселенных лесов, болот и степей”?

История свидетельствует: картина была совсем иная, чем та, которую рисуют для некоторые именитые сказочники. Послушаем лучше, что говорят письмена наших предков: “В лето 6477 (969 г.) рече Святослав к матери своей и к боярам своим; “Не любо ми есть в Киеве быти, хочу жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся балагая сходятся: от Грек злато, поволоки, вина и овощевыя разноличныя, из Чех же, из Угоръ сребро и комони…” Это написано в “Повести временных лет” – источнике доступном. Значит, знали в Русском государстве и о Велико-моравской державе, и об Угорщине. Торговали и общались, а не прятались по лесам. Сказочка о “немцах” не проходит… Даже четыре века спустя, уже после углубления расслоения славянских языков, запорожцы, находясь под литовско-польской оккупацией, отправляли в Чехию войсковые дружины на помощь гуситам в борьбе с закованным в броню рыцарством “всей просвещенной Европы”.

Теперь поговорим о “незнаемой невести”. В те времен на просторах “граничившей с Русью степной полосы” кочевниками дирижировали две крупнейшие державы – Византия и Хазария. В свое время Хазария направила сюда орды печенегов и натравила их на перекочевавших в этот район хунгар, вытеснив последних в Европу. Арабы называли хунгар – бадджгард, т.е. башкирами. Отсюда долго кочевавшая в литературе легенда о приуральском и приволжском происхождении угоро-финских племен. Хазария сообщала арабскому Халифату, что защищает мусульманский мир от русов, и неоднократно насылала кочевые орды на русские города. Иосиф сообщал, к примеру, что Каганат контролирует речные пути – задерживает русов, “прибывающих на кораблях” по Волге. По-видимому, разобравшись с этой “незнаемостью”, пройдя через “невесть”, в 965 году Святослав наносит смертельный удар по Каганату. В летописи читаем: “В лето 6473 иде Святослав на козары; слышавше же козари, изидоша с князем своим Каганом и оступишася битися, и бывши брани, одоле Святослав козаром и град их и Белу Вежю взя.”

Духовное состояние русского народа и государства перед принятием христианства было совершенно подготовлено всей его предшествующей историей, что и определило совершенно однозначно политические и культурные последствия этого шага. Да, именно государства, ибо, как свидетельствуют исторические источники, к этому времени у славян была сложившаяся государственность. Да и сам акт этот тоже был государственным. Вот именно с этих позиций и возрастает значение христианизации Руси как духовного праздника: возврат веры, соответствующей духовному миросозерцанию русского народа, проклятие своекорыстию и стяжательству, объявление этих свойств ущербных душ формой духовного преступления, караемого небесами, гимн братской общности и единой цели – установлению справедливого царства божия для людей на земле, в противовес безысходной разобщенной беззащитности, насаждаемой силами зла, идеи истинности добра с всевышней точки зрения. Для становления и единения общества – все это наиважнейшие положения.

Да, отгремели салюты в честь Тысячелетия, возродившие интерес к истории народа и его духовной жизни. Предстоит период осмысления и обсуждения исторических, культурных, нравственных аспектов, пересмотра и нового понимания положений и “заблуждений, застрявших в общих курсах истории СССР и других, полуофициальных, изданиях “, как правильно пишет академик Д.С.Лихачев. Только вот главное заблуждение, которое там застряло, это положение Д.С.Лихачева о предхристианской славянской дикости и “варварстве”, неустанно повторяемой многоголосым хором доморощенных литературных эпигонов.

Это и миф, противопоставляющий “просвещенную Европу” “варварскому азиатству славян”, это и сказки, что “культура и письменность была привнесена славянам извне”. На самом же деле, вполне можно утверждать обратное: славянская культура положила фундамент всей европейской цивилизации, и в защиту этой точки зрения имеется множество исторических фактов и исследований. Кстати, надо также понимать, что критикуемые нами в этой работе широко распространенные ложные положения унижают не только наш народ, но и христианскую церковь, как одну из форм его миросозерцания, вселенская жертвенная форма которого наиболее соответствует русскому национальному характеру. Именно с целью прояснения некоторых “мифических установок” и написана эта статья. Можно надеяться, что она поможет читателям установить так необходимую сейчас нашему народу опору на свое далекое прошлое. Прошлое светлое и достойное. Прошлое, у которого нет пределов древности для установления юбилейных дат. Прошлое, которое каждый русский человек должен звать и которым вправе гордиться.

Л.Н.Рыжков

Статьи по теме:Были и небылицы Древней РусиОбряды славянОбщинное устройство славянских племен

txapela.ru

Небылицы. Русский детский фольклор: учебное пособие

Основные понятия: определение, особенности бытования, терминология, особенности (образная система, антропоморфизм, композиция, рифмовка), методика рассказывания, формы, жанровые модели.

Бытование жанра. Небылицы, или небывальщины, представляют особый жанр фольклора, встречающийся у всех народов как самостоятельное художественное произведение или как часть сказки, былички, былины, скоморошины[182].

Жанр одинаково распространен как во взрослом, так и в детском репертуаре. Отличие заключается в форме. В произведениях, исполняемых для детей или детьми, «небылица принимает форму песенки, рифмованной приговорки (считалки), молчанки, дразнилки, пестушки и т. д.».

Детей привлекают произведения, где развивались бы совершенно невероятные события; происходила перестановка объекта действия или признаков, характеризующих различные предметы; функции и свойства одного предмета приписывались другому. «Нарушение правильной координации вещей вызывает в детях смех, и чем больше это нарушение, тем ощущение смешного сильнее», – отмечала О.И. Капица.

Определение. Обычно небылицами исследователи считают «произведения различной жанровой принадлежности, изображающие действительность с преднамеренным нарушением хронологической последовательности событий, причинно-следственных связей и т. д. и создающие полную несообразностей художественную картину мира».

Вероятно, название «небылицы» дали сами исполнители:

Позвольте, братцы, небылицу с пеги,

Небылицу, да небывальщину.

Или:

Старину спою, небывалую, да не слыханную.

Важным их свойством является алогизм. Предметный мир, домашние животные, птицы – все в небылицах показано с «абсурдной» стороны.

Второе свойство обусловлено приписыванием одному предмету свойств другого. Оно было отмечено, в частности, К.И. Чуковским, назвавшим подобные произведения «перевертышами» по аналогии с английскими «Topsy-turvy Rhymes» – «стишки навыворот, стишки перевертыши». Название «перевертыши» отчасти совпадает с немецким названием «Verkehre Welt» – «перевернутый мир».

Изучение, Одной из первых в отечественном литературоведении песенки-перевертыши рассмотрела О.И. Капица, ее выводы впоследствии подтвердили английские ученые И. Оупи и П. Оупи в книге «Фольклор и язык школьников», вышедщей в Кембридже в 1959 году. Примерно в то же время В.П. Аникин закрепил двойное название подобной формы.

Вместе с тем некоторые исследователи проводят различие между ними Е.М. Левина полагает, что необходимо разграничивать небылицы и перевертыши. Различие между Ними наблюдается в своеобразии характера действия: в небылице главным принципом становится антропоморфизм (совершение зверями работы людей, приобретение ими человеческих прозвищ и качеств).

В перевертыше имеет место обратная координация, звери выполняют ту же работу, но делают ее необычным образом – косят сено молотками, кафтан зашивают метлой. Неординарностью отличаются и временные характеристики: в небылицах бедствия птиц и насекомых изображаются как мировая катастрофа, в перевертышах герои перемещаются по морю на решете, путают времена года и сезоны[183].

Всякое отступление от нормы помогало ребенку искать и находить свои ориентиры в пространстве. Таковыми становились ассоциативные связи. Перевернутый мир позволял по-иному посмотреть на обыденные вещи, определить их, оттенить и подчеркнуть отдельные качества.

М.Н. Мельников уточняет, что анализ текстов, опубликованных В.И. Далем, позволяет утверждать, что небылицы создавались взрослыми и для взрослых. Поэтому нельзя относить их к творчеству детей, скорее речь идет о своеобразных переложениях или приспосабливании детской аудиторией отдельных форм.

Не случайно перевертыши активно использовала народная педагогика, активизируя познавательную деятельность ребенка и формируя у него умение видеть комическое:

Кошка на лукошке

Ширинку шьет,

Кот на полатях

Указывает:

Не так, кошка

Не так, плошка,

Не так черепец,

Наш Иван молодец.

Особенности. Небылицы отличаются игровым характером перевертышей, Чуковский считал их умственной игрой: «Ребенок играет не только камешками, кубиками, куклами, но и мыслями». Научившись складывать бывальщины, ребенок начинает превращать их в собственные истории – «жажда играть в перевертыши присуща чуть ли не каждому ребенку на определенном этапе его умственной жизни»[184].

Круг образов детской небылицы предопределялся условиями крестьянского быта, в них присутствовали знакомые крестьянскому ребенку с детства животные, птицы, насекомые. Только они одевались как люди: «коза в сарафане», «курочка в сапожках», «утка в юбке». Животные выполняли те же обязанности: «курочка избу метет, вымела избушку, положила голичек под порожичек», «кот на печи сухари толчет, кошка ширинку шьет».

Перемещение животных в несвойственную им обстановку, где они были вынуждены действовать несвойственным образом, приводило к созданию комического эффекта. Случалось, что одним животным приписывались свойства других: «по поднебесью медведь летит, ушками, лапками помахивает, серым хвостиком поправливает», «собачка бычка родила», «поросеночек яичко снес».

Основным приемом становится антропоморфизм: животные, насекомые, птицы переодевались в человеческую одежду и наделялись людскими качествами, свойствами и пороками. Они выполняли одинаковые с людьми действия. Люди также работали и действовали в несоответствующей обстановке: «мужики на улице заезки (заколы для рыбной ловли) бьют, они рыб ловят». Животные использовались необычным образом: «Фома едет на курице, Тимошка – на кошке»; «мужик комарами пахал, дубинкою погонял».

По сравнению с сказками антропоморфизм небылиц имеет свои особенности. Сходство проявлялось в очеловечивании животных, однако в сказке животное выступает как носитель определенных качеств: лиса отличалась лукавым нравом, оказывалась изворотливой, способной к воровству; медведь, напротив, всегда неповоротлив и недогадлив.

В небылицах характеристика меняется. Приведем некоторые небыличные песенки, в первой из них представлены переодетые животные, а во второй – ряженые животные пляшут:

Ульяна, Ульяна,

Садись-ка ты в сани,

Поедем-ка с нами

В нову деревню.

В новой деревне

Во старом селеньи

Много дива увидишь:

Курочка в сережках,

Козел в новых портках,

Коза в сарафане,

А бык в кожане,

Утка в юбке,

Селезень в жерельях,

Корова в рогоже —

Нет ее дороже!

У нашего Данилы

Разыгралася скотина,

И коровы и быки

Разинули кадыки,

Утки в дудки,

Тараканы в барабаны;

Коза в синем сарафане,

Во льняных штанах,

В шерстяных чулках,

Вол и пляшет,

Ногой машет,

Журавли пошли плясать,

Долги ноги выставлять,

Бух, бух, бух.

Семья коз выполняет крестьянскую работу:

Козел муку мелет,

Коза подсыпает,

А маленьки козляточки

В амбарах гуляют.

По форме небылица представляет собой краткую сюжетную зарисовку, бытовую картинку с конкретным содержанием без зачина и концовки. Приведем пример небылички, где действующими лицами являются насекомые: тараканы, комар, вошь, блоха:

Таракан дрова рубил,

Комар по воду ходил,

В грязи ноги завязил.

Блоха поднимала —

Живот надорвала.

Вошка баню топила,

Гнидка щелок варила,

Вошка париться ходила,

Со угару-то упала,

На лохань ребром попала,

Слава богу околела,

Всему миру надоела.

Сюжетная законченность описания, насыщенность конкретными деталями, наглядные несообразности обуславливают смысловую емкость, точную и зрелищную передачу действий

Композиционно перевертыш состоит из картин-действий, расположенных цепочкой и слабо соединенных друг с другом. В нем происходит перестановка объекта действия или признаков, характеризующих разные предметы. Иногда эта словесная забава «принимает характер игры в обмолвку»:

Где это видано,

Где это слыхано,

Чтоб курочка бычка родила,

Поросенок яичко снес,

Безрукий-то клеть обокрал,

Нагому за пазуху наклал,

Безногий вприпрыжку побежал

Концовка в небылицах отсутствует или не влияет на основное содержание, воспринимаясь как законченное резюме:

Гнида щелок щелочила,

Вошка париться ходила,

Со угару-то упала,

На лохань ребром попала.

Слава богу околела,

Всему миру надоела.

Некоторые исследователи полагают, что зачин, напротив, играет важную семантическую роль: «в нем сразу подчеркивается, что речь идет о чепухе, небыли, в которую не верят»[185].

Повествование в небылице ведется от первого или третьего

У нашего Данилы

Разыгралася скотина.

Или:

Жил я у матушки

В сосновой избушке.

Спал на подушке,

На перинушке.

Характер рифмовки в небылице разнообразен. Наиболее распространены смежные рифмы:

А хозяин на печи обувается,

А медведь на дороге повивается,

А свинья под мостом овес толкет,

А лягушка на дворе песенки поет[186].

Пример перекрестной рифмы в сочетании с внутренней:

Козел муку сеет,

Коза подсевает,

А барашки крутоторожки

В дудочку играют,

А сороки-белобоки

Ножками топ-топ,

А совища из углища

Глазами-то хлоп-хлоп[187].

Часто встречаются внутренние рифмы в сочетании с парными

Скок-поскок,

Молодой дроздок[188].

Перевертыши различаются по жанровой модели; иногда это коротенькая прибаутка:

Эх, сапоги у меня на вате,

А поддевка на скрипах.

Да я на пегой на телеге

На сосновой лошади.

Но может быть и целая песенка:

Лыко мужиком подпоясано.

Ехала деревня середь мужика,

Глядь из-под собаки лают ворота;

Ворота-то пестры, собака-то нова.

Мужик схватил собаку

И давай бить палку.

Собака амбар-то поджала

Да в хвост и убежала.

Изба пришла в мужика

Там квашня бабу месит.

Встречаются перевертыши в форме нарратива:

Я встал поутру, обулся на босу ногу, топор надел, трое лыж за пояс подоткнул, дубинкою подпоясался, кушаком подпирался. Шел я не путем не дорогою; подле лыков горы драл; пошел я в чисто поле, увидал: под дубом корова бабу доит. Я говорю: «Тетенька, маминька, дай мне полтора молока пресного кувшина». Она не дала. Я вышел на улицу: тут лайка собачит (вм. собака лает) на меня; мне чем обороняться? Я увидал: на санях дорога, выхватил из оглобель сани, хлысть лайку и пошел домой.

В данном случае сюжет разворачивается как необычная история, которая приключилась с самим рассказчиком. Е.М. Левина полагает, что даже в том случае, когда присутствуют «мотивы прозаической небылицы, повторы ритмически их организуют».

В качестве примера она ссылается на опубликованный П.В. Шейном текст «былинной» небылицы, исполняемый в детской аудитории, отмечая наличие эмбриональной рифмы и построение по законам силлабо-тонического стихосложения:

…Да не курица на ступы соягниласе,

Корова на лыжах прокатиласе,

Да свинья в ели-то ведь гнездо свила.

Да гнездо свила да детей вывела.

Малых деточек да поросяточек.

Поросяточка всё по сучьям вися,

По сучьям вися и полететь хотя[189].

Обоухая свинья

На дубу гнездо свила,

Поросила поросят

Ровным счетом шестьдесят.

Распустила поросят

Все по маленьким сучкам.

Поросята визжат,

Полететь яны хоцяць[190].

О.И. Капица отметила, что к небылицам примыкают так называемые «большие песни». В большинстве из них действующими лицами являются животные, которые действуют подобно людям. Наиболее распространенными она считает следующие: «Козел», «Сватовство совы», «Война грибов», «Чечотка», «Смерть и похороны комара», «Поедем-ко, женушка, домик наживать», «Жил я у попа».

Подобные песни П.В. Шейн называет сатирическими и скоморошными. «Почти все они, – замечает он, – отличаются явным сатирическим характером, смысл и цель которого с течением времени сгладились, вследствие чего они в значительной степени потеряли совершенно интерес для людей старших поколений. Но, благодаря обилию аллитераций, тавтологий и рифмы, а равно легкости для запоминания их несложных музыкальных мотивов, они, так сказать, сами напросились своими неоцененными услугами матерям, нянькам, пестуньям, для которых они являлись самыми желанными, самым удобным и подходящим средством занимать и забавлять приятным образом своих и чужих малюток. Эти малютки, выросши и возросши до отроческих лет, сами с удовольствием начинают употреблять эти самые песенки и прибаутки»[191].

Отсутствие точной терминологии привело к тому, что в первом собрании «Русских народных песен» П. Шейн поместил эти песни в детский отдел, а в «Великоруссе» перенес их в группу юмористических песен для взрослых.

Среди больших песен в первую очередь укажем на распространенную у русских, белоруссов и украинцев песню о «козле». О.И. Капица приводит более 10 вариантов песни. В ней рассказывается о том, что любимый бабушкин козлик отправился в лес погулять, а там его растерзали волки. Профессор В.Н. Перетц указывает на прототип этой песенки, находящийся в сборнике польских песен Гинтовта и Рудницкого, относящемся к 1713 г.[192]

Приводим начало наиболее распространенного варианта этой песенки:

Жил-был у бабушки серенький козлик,

Бабушка козлика очень любила.

Вздумалось козлику в лес погуляти,

Напали на козлика серые волки,

Остались от козлика рожки да ножки.

После каждой строки повторяется припев «Вот как, вот как» и два последних слова. Постепенно простой по структуре текст развивается в наполненную разными событиями песню, где козел встречается с волками и погибает.

В начале бабушкин козел похваляется:

Семь волков убить

Бабе шубу сшить.

Козел оказывается трусом и при встрече с заинькой и лисанькой спрашивает:

Ты не смерть ли моя,

Ты не съешь ли меня?

На это ему животные отвечают

Я не смерть твоя,

Я не съем тебя.

Уж я заинька,

Уж я беленькой.

Затем козел встречает семь волков, которые нападают на него. Бабушка находит только его останки и устраивает поминки по своему любимцу. О.И. Капица приводит и вариант с благополучным концом, в котором козел расправляется с волками и возвращается домой невредимым:

Ах ты, бабушка,

Ты, Варварушка,

Отворяй-ко ворота,

Принимай-ко козла.

Песня попала в детскую книгу и широко использовалась для педагогических целей. О.И. Капица полагала, что она дает материал для подвижных детских игр с пением для маленьких, поскольку «из всех больших песен она по форме и содержанию особенно близка детям, чем и объясняется ее популярность». С.Я. Маршак обработал песню в пьесу для детского театра и для театра Петрушки[193]. Очевидно, О.И, Капица имеет в виду пьесу С. Маршака «Сказка про козла».

Не менее распространена по количеству вариантов песня «Сватовство и свадьба совы», в которой действуют птицы. В ней отчетливо прослеживается сатирическая направленность. Характеристики птиц, которых предлагают снегирю в жены, отличаются изобразительностью. Все, они наделяются человеческими качествами:

Взял бы я галку – косолапая она.

Взял бы я ворону – черномазая она.

Взял бы я ласточку – вертлявая она.

Взял бы я кукушку – тоскливая она и т. д.

Одновременно жених пытается выяснить и деловые качества своей невесты:

Умеешь ли ты, совонька, прясть, ткать?

Умеешь ли пашеньку пахать?

В сборниках детских сказок помещается песня «Война грибов»:

Заводилася война

Среди белого дня.

Уж как начато палить,

Только дым пошел валить.

Как сказали на войну

Всему нашему селу,

Пораздумал белый гриб —

Всем грибам полковник,

Под дубочком сидючи,

На грибочки глядючи.

Он обращается к разным грибам, но все отказываются идти на войну: рыжики говорят:

Мы богаты мужики,

Не повинны во полки

Опенки отвечают:

У нас ноги очень тонки

Нейдем мы на войну и т. д.

Соглашаются, наконец, грузди:

Мы – ребятушки дружны

Подавайте сабли, ружья,

Мы – заступники селу,

Мы идем на войну.

Детские песни представляют собой пародию на исторические песни, сложенные в конце XVIII века под влиянием восстания Пугачева. В тексте песни высмеивались те, кто отказывался идти сражаться.

Песни «Будем-ка, женушка, домик наживать» и «Жил я у попа» построены на ряде звукоподражаний и названий, характеризующих животных. В первой песне перечисляются животные, купленные для хозяйства, во второй – животные, подаренные паном работнику за его службу. Вот как характеризуются животные:

А телица – хвастувица,

Мой баран матер-пестер,

Козинька бела-руса,

Свинушка пестра-ряба,

Моя утка – попловутка,

Моя гуска – водоплюска и т. д.

Приведем пример звукоподражания:

Козынька – меке-кеке,

Барашек – бя-бя, бя-бя,

Свинушка – рюхи, рюхи,

Индюшка – шулды-булды,

Гусынька – га-га-гага и т. д.

Взаимодействие небылиц с литературными формами. М.Н. Мельников и Е.М. Левина показывают появление перевертышей на основе книжной традиции: «Плыл по морю чемодан», «Шла изба по мостику…», «Дело было в январе, первого апреля».

Встречаются пародии на современные популярные песни:

У леса на опушке

Жила зима в избушке.

Она людей варила…[194]

В подобных текстах присутствуют мотивы устрашения, органично вошедшие в структуру жанра. Данное обстоятельство сближает песни-пародии с «страшными историями» и показывает, что жанр не утратил популярности в современной детской среде.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

culture.wikireading.ru

ХРОНИКИ МIРА » Blog Archive » Были и небылицы Древней Руси

3561862 Начнем с главного – с неприемлемости для русской истории и для уважительного отношения к древней русской культуре положения Д.С.Лихачева о 988 годе как изначальной дате для всей русской и восточнославянской культуры: “Сама по себе культура не имеет начальной даты. Но если говорить об условной дате начала русской культуры, то я, по своему разумению, считал бы самой обоснованной 988 год. Надо ли оттягивать юбилейные даты вглубь времен? Нужна ли нам дата двухтысячелетия или полуторатысячелетия? С нашими мировыми достижениями в области всех видов искусств вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано мировым славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное лишь предполагаемые ценности ” (”Новый мир”, N-6, 1988, с.257).

Источник

Категория: Альтернативная история, Тайны истории, Интересные наблюдения, КультУра, Традиции, Мудрость предков, Народы мира |

hroniki-mira.com

Небылицы античного мира. От тайны к знанию

Небылицы античного мира

«По свидетельству историков античности…», «Античные авторы утверждают…» Как часто встречаем мы эти слова в книгах, посвященных истории древнего мира! Но сведения, заимствованные современной наукой из сообщений античных историков, «профильтрованы», очищены от небылиц и нелепостей, которые встречаются в их трудах.

Для древних греков и римлян все исторические события были предопределены богами. Поэтому происхождение народов, языков, городов, государств объяснялось делами того или иного бога или героя. Спор Афины, Афродиты и Артемиды явился причиной Троянской войны. Грандиозные стены и сооружения воздвигли одноглазые великаны — циклопы. Правители Крита являются потомками Зевса… Подобные утверждения часты у античных авторов. Ведь они рассматривали исторические события сквозь своеобразную призму — призму мифологии.

Сделать «поправку на призму», отделить мифологию от действительности порой бывает не так-то легко. Ведь очень часто события действительности позднее обрастали фантастическими деталями, приукрашивались; основные моменты в них забывались, а второстепенные, незначительные становились на их место. Дела людей приписывались богам, политические мотивы становились «политикой богов» на Олимпе. История Троянской войны, дошедшая до нас в изложении Гомера, и реальная история Трои, как она ныне предстает перед нами в свете трудов археологов последнего столетия, — сколько в них разного, несмотря на общую основу!

Вот «Персика» — сочинение, посвященное персидским царям и их государству, написанное греком Ктесием. Ктесий — опытный врач, много лет жил в Персии при дворе персидских царей. Казалось бы, ему-то можно доверять. Но он сообщает, что столица ассирийцев, великая Ниневия, стояла на Евфрате, хотя на самом деле она находилась на берегу реки Тигр. Завоевана Ассирия была, по Ктесию, в IX веке до н. э., в то время как само Ассирийское государство возникло столетием поздней. Ктесий сообщает о переписке, которая якобы велась «ассирийским царем Теватамом» (в хрониках Ассирии такой не значится!) с мифическим правителем Трои, царем Приамом. Приам будто бы просил у ассирийцев помочь ему в войне с греками, осаждавшими Трою, и его просьба была удовлетворена: под стены города прибыло 10 000 воинов, жителей персидской провинции Суза, и… 10 000 чернокожих эфиопов.

До Ктесия историю персов излагал в своей многотомной «Истории» Геродот, который опирался на устные рассказы. В Персии он, по всей видимости, не был. «Персика» Ктесия и была написана для того, чтобы опровергнуть и «превзойти» Геродота. И автор ее стремился разойтись с «отцом истории» во всем: «Если Геродот говорил “черное”, Ктесий говорил “белое”, и наоборот», — пишет известный советский историк и лингвист Игорь Михайлович Дьяконов. Там же, где память изменяла Ктесию «или где он вообще не знал никаких фактов (так как не собирал их), он без стеснения прибегал к вымыслам; особенно часто Ктесий подставлял вместо неизвестных или позабытых им собственных имен другие имена из близкого круга. В результате античный мир получил две ни в чем не схожие истории Азии; оставалось признать одного из историков за лжеца. Современная наука со всей бесспорностью доказала, что не Геродот был лжецом».

А ведь Ктесий — «очевидец», который жил в Персии, находился при дворе персидских царей, мог знакомиться с дворцовыми архивами!

Впрочем, у «отца истории» Геродота также можно найти много выдумок и несуразностей. Недаром еще римский историк I века н. э. Плутарх написал специальное сочинение «О злонамеренности Геродота», опровергающее сообщения «отца истории».

Перечень небылиц, встречающихся в трудах античных авторов, можно было бы продолжать очень долго, ибо «много нелепостей болтают Геродот и другие писатели, уснащая свой рассказ небывальщиной, словно каким-то музыкальным мотивом, ритмом или приправой».

Слова эти принадлежат крупнейшему географу античности Страбону. Но, что любопытно, именно благодаря «явным нелепостям», содержащимся в рассказах некоторых авторов, мы знаем ныне о величайших географических открытиях древнего мира.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Ящик пандоры – “Были и небылицы Древней Руси” Л.Н.Рыжков

Начнем с главного – с неприемлемости для русской истории и для уважительного отношения к древней русской культуре положения Д.С.Лихачева о 988 годе как изначальной дате для всей русской и восточнославянской культуры: “Сама по себе культура не имеет начальной даты. Но если говорить об условной дате начала русской культуры, то я, по своему разумению, считал бы самой обоснованной 988 год. Надо ли оттягивать юбилейные даты вглубь времен? Нужна ли нам дата двухтысячелетия или полуторатысячелетия? С нашими мировыми достижениями в области всех видов искусств вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано мировым славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное лишь предполагаемые ценности ” (”Новый мир”, N-6, 1988, с.257).

pandoraopen.ru

Небылица – это живой фольклорный и литературный жанр

При всей своей кажущейся простоте жанр небылицы вызывает много вопросов. Почему так притягательны небылицы для детей? Почему этот жанр универсален для многих культур? Почему именно этот жанр устного народного творчества остается «живым» и востребованным в литературе? Словом, какова суть небылицы и почему она остается такой неизменно востребованной?

Определение жанра небылицы

Если говорить лаконично, то небылица – это короткое повествование о том, чего заведомо не может быть, причем эта невозможность утрированно подчеркивается, и поэтому создается комический эффект. «Ехала деревня мимо мужика…», «Жил на свете великан низенького роста…» – эти и многие другие «бессмысленные» образы создаются по самым разным, довольно прозрачным, схемам, однако неизменно вызывают смех и интерес.

Русские и английские корни небылиц

В России известны и русские народные небылицы, и небылицы других народов. Прежде всего, небылица, бессмыслица, абсурд ассоциируется с английским фольклором и английской литературой. В ХХ веке в России этот жанр был значительно оживлен появлением переводов английского фольклора и произведений английского «нонсенса» (буквально: «бессмыслицы»). Английские детские песенки, в основном строящиеся на принципе бессмыслицы, переводились как небылицы для детей Самуилом Маршаком и Корнеем Чуковским. Русскими читателями многих поколений любимы образы из переводных песенок «Барабек», «Скрюченная песня» и других стихов, где мир заведомо «перевернут вверх тормашками», абсурден. Литературные примеры английских небылиц – это, прежде всего, лимерики Эдварда Лира, которые в основном известны в переводах Григория Кружкова.

небылица это

Простота принятия английского варианта жанра объясняется, прежде всего, привычностью небылицы для русского сознания, ведь небылица – это жанр, который существовал в России задолго до «прививки» русской культуре английского нонсенса.

Литературные небылицы

Небылица остается живым жанром и в фольклоре, и в литературе. Российским малышам известны как народные небылицы, так и авторские. Пожалуй, самые известные литературные образцы жанра созданы Корнеем Чуковским и Генрихом Сапгиром. Прежде всего, это, конечно, «Путаница» К. Чуковского.

небылицы для детей

Однако и другие его сказки и стихи при ближайшем рассмотрении очень близки бессмыслице в жанровом смысле этого слова. «Чудо-дерево», «Радость», «Тараканище» – в основе этих широко известных детских стихов лежит небылица. Это, по сути, авторские варианты разработки данного жанра.

Что касается творчества Генриха Сапгира, то мало кому в России неизвестны его знаменитые «Небылицы в лицах». Неожиданность совмещения несовместимых образов и при этом легкость строк, создающая иллюзию естественности и этим еще более подчеркивающая «небывалость», – все это надолго запоминается как очень талантливое и выразительное произведение.

Небылицы как доступный эстетический опыт

Корней Чуковский в своей книге «От двух до пяти» предположил, что небылицы для детей – это возможность радоваться собственной способности увидеть отступление от нормы. Ребенок, по Чуковскому, через небылицу укрепляется в своем понимании нормы, в своей ориентации в окружающем мире.

народные небылицы

Однако, видимо, все не совсем так просто. Небылица – это еще и один из первых доступных эстетических опытов. Именно при знакомстве с бессмыслицей у ребенка формируется восприятие художественной условности, ведь «нелепица» - это самые примитивное, доступное для ребенка художественное смещение, лежащее в основе любого художественного произведения. Небылицы поэтому закладывают основу для восприятия художественной метафоры, художественного образа, готовят ребенка к формированию литературного вкуса.

fb.ru

Небылицы

Не знает чем занять и развлечь ребенка? Попробуйте рассказать ему потешки-небылицы. Небылицы для детей – это небольшие рассказики о явлениях и действиях, которых не бывает в природе, о том, чего на самом деле нет и быть не может. Еще наши предки проявляли фантазию и сочиняли небылицы, которые передавались из уст в уста. Эти забавные стишки очень нравятся детям, кроме того они развивают память и мышление малыша.

nebylicy Что такое небылица?Это значит: Волк и ЛьвицаПривезли своих ребятНа машине в детский сад.А потом – умчались в горыНа работу в Детский город,Где в «Салоне Доброты»Дарят Белочкам цветы.***Вот послушайте, ребята,Нескладуху буду петь,Летит бык на аэроплане,Петух пашет на свинье.Летит боров на заборе,Листья мерит на аршин,На иголку собирает,Чтобы не было морщин.Лежит корова на канаве,Опоясавшись квашнёй,Тесто месит и взбивает,Заправляет лебедой.***Лошадка травку ела, ела,И ей травка надоела.В магазин пришла ЛошадкаИ купила шоколадку.***Из-за тучи, из-за горЕдет дядюшка Егор.Он на пегой на телеге,На скрипучей лошади,Топорищем подпоясан,Нараспашку сапоги,На босу ногу кафтан,А на голове карман.***Сидит заяц на березе,Курит вяленный сапог.Телефонный столб женился,У быка телегу взял.Бык на это рассе6рдилсяИ зарезал самовар.***- Говорят: ты жив, здоров?- Нет, лежу в больнице.- Говорят: ты сыт по горло?- Нет, я сильно есть хочу,Хоть корову проглочу!***Мурзик вылепил из снегаДвухколёсную телегу.Запряглись в нее собачки,Повезли кота на скачки.***Едет повар на тарелке,Две кастрюли впереди,А лоханка позади.Кричит ему кухарка:«Где мая лоханка?»Услыхали чугуны,Загудели как жуки.Услыхали ложки,Запрыгали как блошки.Кочерга пошла плясать,А ухват ей подпевать.***Жил-был дедушка ЕгорНа лесной опушке,У него рос мухоморПрямо на макушке.Вышел Лось из-за куста,Гриб красивый скушалИ Егору прошептал:«Надо чистить уши».***У козла в бородеЖивут две лягушки,На спине сидит медведь,Держится за ушки.***Волк работал пастухомНа «Дошкольной ферме».Ездил с огненным кнутомНа корове вредной.Пас детишек-непоседНа конфетном поле.Им рассказывал секрет,Как учиться в школе.А ребята-сорванцыВ поле рвали огурцы,Угощали пастухаИ смеялись: «Ха-ха-ха!»***Сидит заяц на забореВ алюминиевых штанах.А кому какое дело, -Может, заяц космонавт.***Вы послушайте, ребята,Нескладуху буду петь,На дубу свинья кладется,В бане парится медведь.

***Под овином две сорокиЖарили варенье,Куры съели петуха,Говорят, собаки.***На вокзале в новом зале,Кот лежит без головы.Пока голову искалиНоги встали и пошли.***По реке плывет корова,Обогнала пароход.На рогах стоит воронаИ соломинкой гребет.***Дед кудрявый без волос,Тоненький, как бочка.У него детишек нет –Только сын да дочка.***На березе сидит заяц,Книжку вслух читает.Прилетел к нему медведь,Слушает, вздыхает.***Чепуха, чепухаЭто просто враки:Сено косят на печиКоромыслом раки.***Рано утром, вечерком,Поздно на рассвете,Ехал дяденька верхомВ ситцевой карете.А за ним во всю прытьПрыгая шагами,Волк старался переплытьМиску с пирогами.Заяц на небо взглянул,Там землетрясеньеИ из тучи на негоКапало варенье.***Вы послушайте, ребята,Небылицу вам спою:Вместо кренделя – баранкиПроглотил мужик дугу.***На горе стоит телега,Слезы капают с дуги.Под горой стоит корова,Надевает сапоги.***Из-за тучи, из туманаМужик скачет на баране.А за ним на комарикахДети скачут в валенках,А жена на блошкеСкачет по дорожке.***Сидит ежик на сосне –Новая рубашка,На голове сапожок,На ноге фуражка.***Едет на лисеКурица верхом,Бежит кочан капустныйС зайцем кувырком.Ловит щука в мореСетью рыбака,Плавает короваВ крынке молока.Зернышко пшеницыВоробья клюет,А червяк воронуВ коробочке несет.***По реке плывет кирпич,Деревянный, как стекло.Ну и пусть себе плывет,Нам не нужен пластилин.Это сказка про ежа,Он летит себе в гнездоА муха тоже самолет,Только очень маленький.***А где это виданоИ в какой деревне слыхано,Чтобы курочка бычка родила,Поросеночек яичко снесДа на полочку отнес.А полочка обломиласьИ яичко не разбилось.Овечка расквохталась,Кобылка раскудахталась:- Ой, куда-куда, кудах!Не бывало у нас так,Чтоб безрукий нашу клеть обокрал,Голопузый за пазуху поклал,А слепой-то подглядывал,А глухой-то подслушивал,А безногий во догон побежал,Безъязыкий «караул» закричал.***Покупал баран баранкиНа базаре спозаранокНакупил баран баранок:Для барашков, для овечекДЕСЯТЬ маковых колечек,ДЕВЯТЬ сушек,ВОСЕМЬ плюшек,СЕМЬ лепешек,ШЕСТЬ ватрушек,ПЯТЬ коржей,ЧЕТЫРЕ пышки,ТРИ пирожных,ДВЕ коврижкиИ ОДИН калач купил –Про себя не позабыл!А для женушки – подсолнушки.