Тема источники и историография истории первобытного общества. Историография первобытного общества

Историография истории первобытного общества.

В ходе археологических раскопок были открыты погребения не только неандертальского человека, но и верхнепалеолитических люд ей. Естественно, их костные остатки привлекли внимание палеоантропологов, опубликовавших большое число работ с описанием отдельных форм, а также ряд сравнительно-морфологических исследований. В итоге чисто фактическая информация возросла примерно в 3—4 раза по сравнению с концом 19 в. Но не менее важны, чем рост факти­ческих знаний, были кардинальные события, перестраивавшие саму науку об ископаемом человеке, расширявшие ее границы и открывав­шие перед ней новые горизонты в первой трети 20 в. К числу таких событий следует отнести открытие первых остатков австралопитеков в Южной Африке в 1924 г., открытие костных остатков синантропов в Китае в 1927 г., морфологическую дефиницию человека неандерталь­ского вида в первом десятилетии века и обоснование неандертальской фазы в эволюции современного человека в 1927 г. Первым хроноло­гически из этих событий было обоснование морфологически четких отличий неандертальского человека от современного и выделение неандертальского вида в составе древних людей. Оно связано в первую очередь с серией исследований немецкого анатома и морфолога Густава Швальбе, который провел тщательное сравнение вариаций неандер­тальского черепа из Неандерталя близ Дюссельдорфа, найденного в 1856 г. и упомянутого выше, с аналогичными вариациями черепа современного человека, показал их типологический характер и пред­ложил в 1907 г. в качестве видового наименования называть неандер­тальского человека человеком примитивным. Сначала оба эти видовые наименования фигурировали в литературе как более или менее равно­правные, но затем первое из них победило и теперь может считаться общепринятым. Во вторую очередь обоснование морфологической специфики неандертальского вида обязано своим утверждением фран­цузскому палеонтологу и антропологу Марселену Булю, опубликовав­шему в 1912 г. тщательное описание наиболее полно сохранившегося скелета из пещеры Буффия близ местечка Шапелль-о-Сен во Франции. Таким образом, после этих работ морфологическое своеобразие неан­дертальского человека не только стало полностью доказанным научным фактом, но и получило таксономическое обозначение, неандерталец с полным правом вошел в число других палеонтологических видов вымерших млекопитающих.

Историческая судьба и генетические формы неандертальского че­ловека оставались тем не менее предметом дискуссии. Морфологиче­ские отличия его от современного человека были несомненно значительны, и на этом основании складывалось впечатление, что неандерталец не мог быть предковым видом по отношению к совре­менному человеку, неандертальские популяции составляли основное население Европы в эпоху среднего палеолита — в эпоху мустьерской культуры, а современный человек появился в Европе позже, в эпоху верхнего палеолита, откуда-то с востока, из Азии, и преемственно не связан с неандертальцем. Подобная концепция прошла через многие работы и оставалась живучей до конца 30-х годов, хотя в 1927 г. американский антрополог Алеш Хрдличка сформулировал иной под­ход, более точно отражающий реальное состояние дел. Этот подход им самим был назван гипотезой неандертальской фазы в эволюции совре­менного человека и опирался на хронологические, географические и морфологические соображения. Хронологически все неандертальские находки древнее современных, распространены они очень широко (кстати сказать, последующие открытия распространили их по всем материкам Старого Света), морфологически между неандертальцем и современным человеком есть ряд переходных форм. Таким образом, Хрдличка утверждал непрерывную преемственность в эволюции совре­менного человека, и его взгляды объективно смыкались с представле­ниями о непрерывном и прогрессивном развитии человеческой культуры. Однако нужно сказать, что и противоположные взгляды, хотя и в модифицированной форме, оказались живучи и продолжают защищаться до сих пор в виде гипотезы пресапиенса*, в соответствии с которой современный человек ведет свое начало в самой Европе от каких-то синхронных с неандертальцами форм, морфологически более прогрессивных.

Упомянутые выше находки также сыграли принципиальную роль в истории изучения ископаемого человека, так как одна из них раздвинула хронологические границы антропогенеза, а другая показала широкое распространение морфологически более примитивных, чем неандертальцы, форм по ойкумене. Детский череп, найденный в Тонгсе в Южной Африке в 1924 г. и описанный англичанином Раймондом Дартом, показал, что до питекантропа существовали еще более при­митивные переходные формы, уже более продвинутые в эволюционном отношении, чем человекообразные обезьяны, но еще не достигшие уровня развития питекантропов. В 30-е годы открытие костных остат­ков представителей этой группы было продолжено, они получили наименование австралопитеков и заняли место первой морфологиче­ской ступени в процессе перестройки морфологии обезьяньих предков человека в морфологию современных людей. Остатки синантропов, описанные сначала английским палеонтологом Давидсоном Блэком, а затем более полно немецким анатомом Францем Вайденрайхом, в силу своей многочисленности дали возможность гораздо более полно пред­ставить морфологию ископаемых людей стадии питекантропов (мор­фологически они несколько более прогрессивны, чем питекантропы Явы) и ставить многие вопросы эволюции древнейших людей: о продолжительности жизни, болезнях, нашедших отражение в измене­ниях скелета, соотношении полов, детской смертности и т. д.

Развитие археологического и палеоантропологического знаний не могло не вызвать к жизни стремления к их обобщению и формулировке каких-то общих гипотез, которые охватывали бы динамику человека и его культуры в целом в рамках первобытности. На разных языках вышли книги, в задачи которых входило систематическое изложение инфор­мации об ископаемых людях, археологии палеолита, о неолитических памятниках и памятниках эпохи бронзы в Европе (сколько-нибудь систематическое описание этих памятников на других материках и сейчас не может считаться достаточным). Но практически ни одна из них не могла претендовать на полный охват разнообразного материала и освещение всех узловых проблем истории первобытного общества на базе археологических и палеоантропологических данных. Исключе­ние составляла вышедшая в 1938 г. книга Петра Петровича Ефименко «Первобытное общество» (к сожалению, не переведенная на европей­ские языки и оставшаяся поэтому неизвестной зарубежному читателю), имевшая и достаточно внушительную фактическую оснащенность, и теоретическую направленность на реконструкцию основных этапов развития первобытных человеческих коллективов. Ефименко довольно широко, хотя и выборочно, привлек этнологический материал, исполь­зуя его под вполне определенным углом зрения—сопоставления этнологически описанных обществ с теми или иными этапами или стадиями в развитии первобытного общества.

Если говорить о концептуальной стороне дела, то в его книге нашла последовательное воплощение широко распространенная в те годы в советской литературе теория стадиального развития первобытного общества, в соответствии с которой оно прошло ряд стадий, на каждой из которых происходило последовательное усложнение социальной организации, имели место технологический прогресс и эволюция физического типа, в пределах каждой стадии совпадали этапы развития орудий труда и физической эволюции самого человека. Разумеется, в •подобном подходе много было от традиционного эволюционизма, и особенно он отражался в жесткой привязке друг к другу культурных и биологических изменений в истории человечества. Стадии питекант­ропов соответствовала нижнепалеолитическая индустрия, шелль и ашель, стадии неандертальцев — среднепалеолитическая, поздний ашель и мустье, вместе с появлением человека современного типа появилась верхнепалеолитическая индустрия, возник родовой строй сначала в материнской, а затем в отцовской форме, возникло искусство. С переходом к неолиту возникло земледелие и скотоводство (собака, похоже, была приручена раньше, в конце верхнепалеолитического времени), была изобретена керамика. При этом не только молчаливо допускалось, но и специально подчеркивалось, что эта линия развития была единственной и всеобщей, через все эти этапы прошло без каких-либо исключений население разных районов земного шара.

Интересным теоретическим достижением тех лет была попытка философского осмысления процесса становления человеческого об­щества, в процессе которой было предложено рассматривать выделение человека из животного мира как скачок, перерыв постепенности, как образование нового качества на базе предшествующих количественных изменений. Другой скачок в соответствии с этой концепцией имел место при окончании процесса становления человека и общества, т. е. при появлении человека современного вида. Второй скачок был таким же перерывом постепенности в философском смысле слова, по своему масштабу значительно меньшим, чем предыдущий. Иными словами, в первом случае речь шла о становлении человеческой сущности в целом, в широком смысле слова, во втором — о становлении уже сложившей­ся человеческой сущности. Концепция эта была доведена до уровня конкретизации антропологом Яковом Яковлевичем Рогинским, кото­рый неоднократно возвращался к ней, оттачивал формулировки и расширял базу ее фактической аргументации.

Общим для схемы Ефименко и ряда других стадиальных схем, предложенных и аргументированных преимущественно в советской литературе, было игнорирование исключительного локального много­образия исторического процесса, что имело право на существование еще даже и в первой трети нашего столетия из-за скудости фактических данных и неясности критериев, с помощью которых можно было отделить случайные вариации от локально-типологических. Но архео­логический материал постоянно накапливался, в орбиту внимания европейской науки входили памятники на Азиатском и Африканском материках, в процессе ознакомления с новыми данными все более становилось ясным, что локальное своеобразие в развитии человече­ской культуры проявляло себя чуть ли не с самых ранних шагов ее становления. В качестве первой реакции на это, а также на первона­чальные монотонные схемы стадиального развития можно назвать книгу американского археолога Халлама Мовиуса «Ранний человек и плейстоценовая стратиграфия в Южной и Восточной Азии», вышед­шую в 1944 г. Он пытался показать различия в каменном инвентаре нижнепалеолитического времени на западе и на востоке Старого Света и полагал, что контакт этих двух относительно независимых ареалов имел место в Индии. Попытка Мовиуса не осталась без возражений, но вне зависимости от направленных против нее критических замечаний она на долгие годы предопределила направление научных поисков, так как именно после появления книги Мовиуса специалисты стали обращать внимание больше на различия, чем на сходство. Встал вопрос о времени появления и характере локальных различий в материальной культуре, в разработку которого большой вклад внесли русские архе­ологи Сергей Николаевич Замятнин и Александр Александрович Фор­мозов. Первый в 1951 г. выступил с критикой концепции Мовиуса, указав на ее слабые места и на ее фактическую бездоказательность, хотя позже она и получила дополнительную фактическую поддержку. По мнению Замятнина, локальные различия в материальной культуре появляются лишь в верхнепалеолитическое время, и в это время можно выделить три громадные области в пределах первобытной ойкумены — приледниковую европейскую, средиземноморско-африканскую и сибирско-китайскую; эта схема также не встретила полной поддержки, но была несомненным шагом вперед в разработке проблемы. Формозов также аргументировал гипотезу, в соответствии с которой четкие локальные различия проявились лишь в эпоху верхнего палеолита, и разработал локальную типологию для территории европейской части бывшего СССР.

С проблемой времени и характера локальных различий в матери­альной культуре древнего человечества тесно связана проблема архео­логической культуры, которая стала осознаваться в 50-е годы и до сих пор разрабатывается особенно интенсивно в отечественной литературе. Ее разработка не связана с определенными именами, ее разрабатывал и продолжает разрабатывать большой круг исследователей, каждый из которых использует в подавляющей своей части собственные ориги­нальные материалы, но не раз делались попытки подведения итогов, которые пока оставляли неудовлетворенность и не привели к опреде­ленным результатам. Все же эти исследования подвинули вперед истолкование того феномена, который и лег в основу понятия архео­логической культуры, — феномена локального сочетания тех или иных вариаций в технологии обработки орудий, форме глиняной и деревян­ной посуды, мотивах орнамента и т. д. Само понятие таких локальных вариантов культуры возникло еще в 20-е годы в западноевропейской, особенно немецкой, литературе, но тогда эти варианты выделялись по одному какому-нибудь ведущему признаку, скажем, характеру орна­мента на керамике или полировке камня в эпоху неолита, и выделение их поэтому не могло быть достаточно эффективным. Гораздо более операционным стало понятие сочетания культурных признаков, при­уроченных территориально, что и является основным в выделении археологических культур. Их рассматривали под самыми разнообраз­ными углами зрения — социально-экономическим; культурно-исто­рическим, подразумевая под этим реализацию традиций пред­шествующего развития; приспособительно-экологическим, имея в виду культурную адаптацию к определенным условиям географической среды; наконец, этническим, приписывая локальному сочетанию ку­льтурных особенностей принадлежность к какой-то родоплеменной или племенной группе, иногда даже союзу племен или зарождающейся народности. Все это теснейшим образом увязывает археологическое исследование с широким кругом смежных дисциплин, наталкивает на разработку многих теоретических и эмпирических проблем культурогенеза в целом и остается очень перспективным направлением иссле­довательской работы.

Рубеж 50—-60-х годов обозначил начало того процесса, который во многом изменил наши представления о происхождении человека, а значит, и о начале становления первобытного общества. Речь идет о выдающихся открытиях ранних предков человека сначала в Африке, а затем и на других материках (особенно в Восточной Азии, в Китае), хронологически отстоящих от современности на значительно больший отрезок времени, чем ранние австралопитеки, и обозначающих гораздо более ранние фазы человеческой эволюции. Наибольшее число новых находок, которые продолжают входить в науку до сих пор, происходит из Восточной Африки — Танзании, Кении, Эфиопии, где параллельно с обнаружением и описанием находок проводится колоссальная работа по изучению поздней геологии Африканского материка, условий, геологических и палеогеографических, разных местонахождений, ди­намики климата и других природных факторов. Вместе с обнаружением костных остатков новых форм, чему мы обязаны в основном англича­нам Луису и Мэри Лики и их сыну Ричарду Лики, были найдены и древнейшие следы человеческой деятельности — остатки конструк­ций, которые интерпретируются сейчас многими археологами как первичные жилища, и, что еще более важно, каменная индустрия, получившая по месту основного местонахождения наименование олдувейской и представляющая собою наиболее примитивный и первый этап обработки камня. Все эти новейшие достижения не только значительно удревнили историю эволюции самого человека, но и удревнили историю его производственной деятельности, показав, что становление человеческого общества уходит во много более глубокую древность, чем предполагалось до тех пор. А все это в целом, по мнению ученых, раздвинуло хронологические границы человеческой истории, на один-два миллиона лет. В то же время изучение морфологии древнейших ископаемых предков человека показало, как шла эволюция на самой ранней стадии человеческой истории, и конкретизировало самый ранний этап перехода от обезьяньих предков человека к первым людям.

Примерно в то же время началось интенсивное археологическое обследование древнейших человеческих поселений в Передней Азии и долине Нила, которое пролило новый свет на проблему возникно­вения производящего хозяйства. Скотоводство традиционно рассматривалось как более ранняя стадия, чем земледелие, раскопки показали, что эта традиционная точка зрения не соответствует действительности и что на первых порах переход к производящей экономике осуществ­ляется в форме перехода к земледелию со стойловым содержанием небольшого числа прирученных животных. Но еще более разительным оказался возраст производящей экономики: древнейшие находки оку­льтуренных растений и одомашненных животных относятся к 9—10 тысячелетиям до н. э., т. е. практически к самому концу верхнепалео­литического времени и началу мезолита. Очаги возникновения произ­водящего хозяйства в Средиземноморье и Средней Азии развились, как это также выяснилось в процессе конкретных раскопок, под влиянием переднеазиатских импульсов, но в бассейне рек Хуанхэ и Янцзы, а также в Юго-Восточной Азии складывались самостоятельные центры перехода к производящей экономике. Исследование сортового богатства современных культурных растений и многообразия пород домашних животных, осуществленное во многих странах, а у нас производившееся Николаем Ивановичем Вавиловым и коллективом его сотрудников и последователей, позволило вскрыть генетические корни культурной флоры и фауны и реконструировать, в пределах каких конкретно территорий те или иные растения и животные были введены в культуру. А это, в свою очередь, привело к возможности восстановить, какой набор видов использовался в хозяйстве тех или иных коллективов, как и в какой последовательности осуществлялись севообороты, т. е. каковы были системы земледелия и землепользова­ния, в какой мере использовалось искусственное орошение и каковы были его формы, наконец, как осуществлялся выпас скота. На основе этих данных все большее место в современной археологической лите­ратуре занимают разнообразные расчеты освоенных хозяйственных площадей, урожаев, доступных древним коллективам объемов пищевых продуктов, вообще моделирование хозяйственной деятельности. Не­которые археологи называют это направление исследований палеоэко-номикой, но вне зависимости от названия речь, действительно, идет об очень глубоком проникновении в формы хозяйственной деятель­ности, чего мы были лишены еще два-три десятилетия тому назад.

В современной археологии в разных странах возникли различные научные течения —аналитическая археология, этноархеология и т. д., но они имеют малое отношение к реконструкции истории первобыт­ного общества. Гораздо более важно сейчас упомянуть о тех конкретных исследованиях, которые помогают нам понять многообразие форм технического прогресса до образования классов и появления государ­ства. В Передней Азии были открыты заведомо неолитические памят­ники, но без керамики, т. е. бескерамический неолит. Его примерная датировка — 8—7 тысячелетия до н. э. В то же время на Японских островах керамика происходит из слоев, относящихся к 10 тысячелетию до н. э. Геологами-четвертичниками и палеогеографами было много сделано для восстановления очертаний материков и существовавших между ними сухопутных мостов, наличие которых во многом помогает восстановить картину расселения древнейшего человечества из Старого Света. Так были восстановлены основные события заселения Америки из Азии через древнюю Берингию, заселения Австралии, Новой Гвинеи и Тасмании из Юго-Восточной Азии по системе мостов, связывавших Большие Зондские острова. Наконец, громадной важности событием стало применение в 50-е годы геофизических методов в археологии, что в последующем дало возможность получить абсолютные даты для всех отрезков первобытной истории.

Историко-этнологическая реконструкция первобытного прошлого в 20 в. Этнологическая наука развивалась в 20 в. не менее интенсивно, чем первобытная археология и палеоантропология. В дополнение к тому, что уже знала наука 19 в., был собран и частично интерпрети­рован громадный запас новых фактов об обществах, которые в силу своей изолированности не подвергались ранее изучению. В процессе сбора этих фактов значительному усовершенствованию подверглась методика полевого этнологического исследования: была осознана роль наблюдателя и его влияние на информатора, с помощью разработки адекватных вопросников сделана успешная попытка преодоления этого влияния, собираемые данные стали много точнее, что позволило отказаться от многих скороспелых суждений предшествующей эпохи: подобные суждения отражали часто недопонимание исследователей и информаторов, проистекавшее, в частности, и за счет незнания або­ригенных языков. В то же время в 20 в. знание местных языков было осознано как необходимый элемент любой научной полевой этноло­гической работы. Таким образом, реконструкция даже тех явлений, которые были описаны раньше, базировалась на гораздо более полном фактическом фундаменте и поэтому была более точна и объективна.

Преодолевая эволюционизм этнологов 19 и начала 20 столетия, этнологическая наука создала значительное число новых подходов и теоретических концепций, сторонники которых группировались в так называемые школы, которых было несколько в истории этнологии: диффузионистская (англичане Уильям Риверс и Графтон Эллиот-Смит, немец Фридрих Ратцель), школа культурных кругов (Фриц Гребнер, Вильгельм Шмидт), функциональная (англичанин Альфред Радклифф-Браун, работавший в Англии поляк Бронислав Малинов­ский), культурно-историческая (работавший в США немецкий ученый Франц Боас и его многочисленные ученики), социологическая (фран­цузские ученые Эмиль Дюркгейм, Марсель Мосс, Люсьен Леви-Брюль) и ряд других. Нет нужды здесь на них останавливаться, так как они принадлежат истории этнологии, а не истории первобытного общества, хотя в трудах представителей этих школ разбросаны ценные соображения и замечания, касающиеся динамики и происхождения многих общественных институтов. Гораздо интереснее рассмотреть те дости­жения этнологической науки, которых она добилась при изучении отдельных конкретных проблем истории первобытного общества.

Первой из таких проблем являлась проблема начальных форм половых отношений, установленных еще исследователями XIX в. На основании истолкования одной из систем родства можно было пред­положить, что ими были беспорядочные половые общения, получив­шие наименование промискуитета*. Бахофен постулировал эту форму половых общений, даже не касаясь вопроса о системах родства, а исходя из общих соображений, и назвал ее гетеризмом* —термином, кото­рый, однако, не привился в литературе в противовес промискуитету. Этнологическая литература при реконструкции самых ранних ступеней развития брачных отношений на протяжении многих десятилетий исходила из гипотезы промискуитета. Обстоятельной критике этой гипотезы с доказательным разбором всех случаев ее несоответствия конкретным этнологическим данным мы обязаны Александру Михай­ловичу Золотареву, выступившему в 30-е годы. Как полевой этнолог он работал среди народов Амура, но параллельно с полевой работой много занимался теоретическими проблемами, привлекая этнологиче­ские данные о самых разнообразных народах. Именно это широкое сопоставление систем родства у разных народов и позволило ему обосновать негативный вывод в отношении существования промиску­итета как отправной точки в развитии семейно-брачных отношений. В связи с этологическим изучением приматов, особенно высших, начавшимся с применением новой техники и новых методических подходов в 60-е годы, этот вывод получил подтверждение с неожидан­ной стороны. Речь идет о достаточно четко выраженном у обезьян избегании половых связей между ближайшими кровными родственни­ками. Если отсутствие или редкие случаи полового общения между сыном и матерью можно объяснить их принадлежностью к разным поколениям, то аналогично редкие связи разных братьев и сестер не поддаются подобному объяснению, нужно думать в данном случае о каком-то другом поведенческом механизме. Так или иначе эти прима­тологические наблюдения укрепляют нас в правоте отрицания суще­ствования промискуитета на заре человеческой истории.

Несомненной демонстрацией интерпретационной эффективности этнологического и сравнительно-культурологического подхода стало объяснение археологически установленного феномена, характерного для верхнего палеолита. Сначала в европейских, а затем в азиатских верхнепалеолитических памятниках были обнаружены реалистически выполненные женские статуэтки из камня и кости, отличающиеся одна от другой многими особенностями, но имеющие в большинстве своем одну общую черту — гипертрофированное выражение вторичных половых признаков. Для объяснения этого интересного, но странного явления были предложены разные гипотезы, вплоть до предположения о том, что верхнепалеолитические люди фиксировали в этих статуэтках изредка встречавшиеся конституциональные отклонения, обязанные своим происхождением эндокринным нарушениям. Подобному объ­яснению противоречит, однако, то обстоятельство, что в скульптуре представлены поголовно женские изображения, тогда как эндокрин­ные нарушения, во всяком случае подавляющая их часть, встречаются с более или менее одинаковой частотой у мужчин и женщин. Гораздо более рационально опирающееся на этнологические аналогии предст­авление, согласно которому в статуэтках воплощены образы матерей — прародительниц и хранительниц очага, что имело первостепенное значение для родовой общины и в какой-то мере цементировало ее вокруг мифологических символов, а может быть, даже и вокруг каких-то божеств конкретного пантеона. Разработка этой концепции связана с именами археологов—упоминавшегося выше Ефименко и Павла Иосифовича Борисковского, этнолога Сергея Александровича Токаре­ва, она пользуется широким распространением у нас и разделяется также многими зарубежными специалистами.

Пожалуй, в своих идейных истоках в какой-то мере совпадает с этой концепцией теория производственного происхождения экзогамии и дуальной организации, разработанная Сергеем Павловичем Толсто-вым: появление статуэток объяснялось конкретными социально-обще­ственными мотивами, ТОЛСТОв исходил из производственных отношений, производственной необходимости исключения внутри-групповых половых связей из жизни первобытных коллективов, так как они мешали производственным процессам. До сих пор не вполне ясно, в каком хронологическом соотношении находятся друг с другом экзогамия и дуальная организация —предшествовало ли возникнове­ние экзогамии образованию дуальной организации, но Золотарев продемонстрировал широчайшее распространение дуальной организа­ции в разных обществах и на разных этапах истории первобытного общества. Книга Золотарева «Родовой строй и первобытная мифоло­гия» была написана в конце 30-х годов, хотя появилась в свет лишь в 1964 г., поэтому его можно считать не только крупной фигурой в монографическом изучении дуально-родовых отношений, в которых он выявил сложные структуры, например подразделение дуальных половин в свою очередь на дуальные части, но и пионером исследо­вания бинарных оппозиций в знаковых системах первобытности, описание и интерпретация которых занимает столь значительное место в современной литературе о первобытном обществе.Немалый отзвук в первобытной истории имели этнологические разработки, связанные с материальным субстратом современных этни­ческих коллективов и его типологизацией, т. е. с типологией тех общностей, которые могут быть выделены по этнологическим данным. Ученик Боаса Кларк Уисслер в начале 20-х годов аргументировал представление о культурных ареалах, внутри которых концентрирова­лись, по его мнению, комбинации культурных особенностей, сравни­мые по своему внутреннему смыслу с теми культурными комплексами, на основании которых позже выделялись археологические культуры. Сравнивая культурные ареалы в древности с современными, Уисслер показал их несовпадение и впервые поставил этим вопрос о границах этнической интерпретации древних культурных ареалов, а также их динамики во времени. Следующим этапом было выделение культурных ареалов двух типов — соответствующих так называемым хозяйствен­но-культурным типам и историко-этнологическим областям. Это вы­деление было произведено русскими антропологами и этнологами Максимом Григорьевичем Левиным и Николаем Николаевичем Чебоксаровым в 1946 г., хотя в выделении хозяйственно-культурных типов они шли по стопам Толстова, предложившего это понятие на 17 лет раньше. Под понятием хозяйственно-культурного типа было предло­жено подразумевать такое сходство явлений материальной и частично духовной культуры в пределах культурного ареала, которое обязано своим происхождением влиянию сходных географических условий и имеет общее происхождение, историко-этнологические области — это области, внутри которых сходство является результатом общности исторической судьбы. Несмотря на малую доказательность влияния природных условий на формирование даже материальной культуры, не говоря уже о духовной, и неопределенность понятия общности исто­рической судьбы, деление на хозяйственно-культурные типы и исто­рико-этнологические области привилось в отечественной этноло­гической литературе, обросло дополнительными разработками, в ко­торых немалое место заняли ретроспективные исследования о дина­мике хозяйственно-культурных типов во времени. Именно это направление исследовательской работы в наибольшей мере повлияло на первобытную историю, так как оно было связано с изучением ранних форм хозяйственно-культурных типов, например, охотников-собира­телей и рыболовов или мотыжных земледельцев.

Этнология в своем развитии выделила три субдисциплины — экономическую, потестарно-политическую и юридическую этноло­гию, в Западной Европе и США называемые экономической антропо­логией, политической антропологией и этнологией права. Началом экономической антропологии считается традиционно 1925 год, когда появился «Этюд о даре» Мосса, в котором сделана попытка рассмотреть экономические отношения в первобытном обществе в рамках обмена, например, обычая потлача у северо-западных индейцев Канады и частично США. Позже реконструкция экономических отношений привлекла многих исследователей, в том числе и отечественных (Юрий Иванович Семенов), но здесь еще остается много неясного и требую­щего дальнейшей работы. Рождение политической антропологии мно­гие историографы связывают с деятельностью Редклифф-Брауна, но это вряд ли справедливо: и он, и Малиновский уделяли большое внимание изучению политических структур и отношений власти, но для них все же оно не было основным. Описание политической системы и отношений власти составляет основное содержание книги англича­нина Эдуарда Эванс-Притчарда о нуэрах, вышедшей в 1940 г. Собст­венно с этой книги и началась серия исследований об институтах власти, в том числе и политической, опубликованных на протяжении последних десятилетий. В них показано многообразие этих институтов и выявлено отношение к ним возрастных классов. Монография Льва Евгеньевича Куббеля «Очерки потестарно-политической этнографии» обобщает накопленную в этой области информацию и выдвигает ряд новых точек зрения. Работа в области этнологии права с конца 19 в. за рубежом ведется почти непрерывно. У нас она также имеет глубокие корни, в особенности в книгах Максима Максимовича Ковалевского и его учеников. В 1920-х годах, после работ Марка Осиповича Косвена, она почти прервалась и возобновилась только в последнее десятилетие усилиями Абрама Исаковича Першица, Анатолия Борисовича Венге-рова, Юрия Ивановича Семенова и др. Выдвинутое Першицем понятие «первобытной мононормы» как индискретного соединения права, морали и других поведенческих норм получило широкое при­знание в правоведении нашей страны.

studlib.info

Учебно-тематический план

Содержание курса Введение

Предмет, значение и задачи истории первобытного общества.Исследование проблем антропогенеза, истории развития хозяйственной деятельности, материальной культуры, социальных отношений, семьи и брака, общественной организации, динамики этнических и языковых процессов от времени возникновения человека до эпохи становления классового общества и государств, остатков первобытности в классовых обществах, взаимоотношение цивилизаций и первобытной периферии. Мировоззренческое и практическое значение изучения исторического опыта древнейших этапов человеческой истории.

Периодизация и хронология первобытной истории.От взглядов античных, средневековых авторов до новейших исследований. Периодизация первобытной истории Л.Г. Морганом и ее дальнейшая разработка Ф. Энгельсом. Современные взгляды российских и зарубежных ученых на периодизацию первобытного общества и критерии периодизации. Значение для первобытной истории археологической, палеонтологической, геологической, палеоклиматической и других видов периодизации. Корреляция их с исторической периодизацией. Абсолютная и относительная хронология истории первобытного общества.

Тема 1. Источниковедение и историография истории первобытного общества

Источниковедение первобытной истории.Понятие исторического источника. Виды исторических источников для эпохи первобытности: археологические, этнографические, антропологические, лингвистические, археоботанические, археозоологические, данные естественнонаучных дисциплин. Значение письменных источников для изучения истории первобытного общества. Роль информатики в реконструкции первобытных процессов. Особенности синтетической реконструкции первобытной истории.

История изучения первобытного общества.Представления древних о себе : наскальная живопись, антропоморфная пластика и т.п..Этнографические наблюдения в эпоху древнего мира:эмпирические наблюдения египтян и других народов Древнего Востока за первобытной периферией, сочинения античных авторов (Геродот, Ксенофонт, Страбон, Цезарь, Тацит, Аммиан Марцеллин и др.) об обычаях варваров, представления Демокрита о прошлом современного человечества, периодизация древней эпохи в поэме Тита Лукреция Кара «О природе вещей». Этнологические наблюдения средневековых авторов о первобытных народахв записках и сочинениях Плано Карпини, Марко Поло, Юлиана, А.Никитина, арабских, среднеазиатских и китайских авторов.Первые обобщения по первобытности в XVI-XVIII вв. в трудах М. Монтеня, Ж.Ф. Лафито, Г. Форстера, великих мыслителей эпохи Просвещения (Монтескье, Вольтер, Дидро, Руссо, Кондорсе, Гердер). Создание первых схем периодизации первобытной истории (Фергюссон, Кондорсе, Тюрго).Накопление конкретных знаний о первобытном обществе и их обобщения в XIX в.Складывание истории первобытного общества в серединеXIXв. на основе развития эволюционной теории Ч. Дарвина и принципа историзма. Первые научные классификации и периодизации в археологии (К. Томсен, Ч. Ворсо, С. Нильсон, Д. Леббок, Г. де Мортилье, А. Брейль). Реконструкция институтов первобытности на основе этнологических данных в трудах А. Бастиана, Т. Вайтца, Г. Мейна, И.Я. Бахофена, Д. Мак-Леннана, Н.И. Зибера, М.М. Ковалевского. Эволюционная школа Э. Тайлора в этнографии и ее значение для реконструкции первобытных процессов. Яркие археологические и палеоантропологические раскопки и находки ( Д. Мак-Инери, П. Шмерлинг, Ж. Буше де Перт, открытие ископаемых останков неандертальца, питекантропа яванского). Вклад Л.Г. Моргана в развитие науки о первобытном обществе. Разработка первобытно-исторической проблематики в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Разработка проблем первобытности в трудах советских (российских) изарубежных исследователей в XX в. на основе синтеза новейших достижений археологии, палеоантропологии, этнологии, лингвистики, наук естественнонаучного профиля. Исследования, концепции и открытия Г. Обермайера, Г. Чайлда, Н.И. Вавилова, А. Хрдлички, Г. Даниеля, Р. Дарта, Ф. Вайденрайха, П.П. Ефименко, Я.Я. Рогинского, В.П. Алексеева, А.П. Окладникова, А.А. Формозова, семьи Лики, зарубежных этнологических школ, А.М. Золотарева, С.А. Токарева, М.Г. Левина и Н.Н. Чебоксарова, Ю.И. Семенова, А.И. Першица, К. Леви-Стросса, А.Д. Столяра, А. Маршака, Б.А. Фролова, А. Мейе, Н.Я. Марра, В.В. Бунака, М. Сводеша, В.М. Иллич-Свитыча и др.

studfiles.net

Тема № 1. Историография первобытного общества

30.Неолит Северной Евразии / Археология. – М.: Наука, 1996.

31.Нидерле Л. Человечество в доисторические времена: Доисторическая археология Европы. – СПб., 1898.

32.Никишенков А. История британской социальной антропологии. – СПб., 2008.

33.Обыденнова Г.Т. Роль общественных и государственных учрежденийВолго-Уральскогорегиона дореволюционного времени в развитии археологических знаний // В центре Евразии: Сб. науч. тр. – Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед.ин-т,2003.

–Вып.II.

34.Палеолит СССР / Археология СССР. – М.: Наука, 1984.

35.Першиц А.И. Этнографические исследования развития культуры. – М.: Наука, 1985.

36.Платонова Н.И. История археологической мысли в России. – СПб., 2010.

37.Ранке И. Человек. – СПб., 1903.

38.Ратцель Ф. Народоведение. – СПб., 1900. – Т.1.

39.Ратцель Ф. Народоведение. – СПб., 1901. – Т.2.

40.Редклифф-Браун А.Р. Метод в социальной антропологии. – М., 2001.

41.Реклю Э. Человек и Земля. – СПб., 1906. – Т.1.

42.Семенов Ю.И. О структуре раннеродового общества // История, археология и этнография Средней Азии. – М.: Наука,

1968.

43.Смирнов И.Н. Из прошлого и настоящего доисторической археологии в Европе // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. – Казань, 1892. – Т.X.

44.Сперанский Н. Ведьмы и ведовство. – М., 1906.

45.Тэрнер В. Символ и ритуал. – М., 1983.

46.Уваров А.С. Археология России. Каменный период. – М., 1881.т.т.1-2.

47.Уваров А.С. Сборник мелких трудов. – М., 1910. – Т.2.

48.Уваров А.С. Сборник мелких трудов. – М., 1910. – Т.3.

49.Флоринский М.В. Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни. – Томск, 1897. – Ч.1.

50.Формозов А.А. Страницы истории русской археологии. – М.: Наука, 1986.

51.Фрэзэр Дж.Дж. Золотая ветвь. – М., 1984.

52.Эванс-Причард Э. История антропологической мысли. – М., 2003.

53.Эванс-Причард Э. Нуэры. – М.: Наука, 1985.

54.Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства (любое издание).

55.Энеолит СССР / Археология СССР. – М.: Наука, 1982.

56.Эпоха бронзы лесной полосы СССР / Археология СССР. – М.: Наука, 1987.

57.Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы. – СПб., 1891.

Тема № 2. Историография первобытного общества новейшего периода

(6 часов)

Задания.

1.Зарубежная историография исследований древних (первобытных) обществ во второй половине XX – начале XXI вв.

2.Исследования современных первобытных обществ представителями французской этнографической (социологической) школы (Клод Леви-Строси др.).

3.Исследования современных первобытных обществ представителями этнографической школы Великобритании.

4.Исследования современных первобытных обществ этнографами США.

5.Отечественная историография исследований древних (первобытных) обществ во второй половине XX – начале XXI вв.

Литература:

1.Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. – М.: Высшая школа, 1990.

2.Боас Ф. Ум первобытного человека. –М.-Л.,1926.

3.Всемирная история. – М.: Наука, 2011. – Т.1.

4.Золотарев А.М. Происхождение экзогамии / Известия ГАИМК. – Л., 1931. – Т.X. –Вып.2-4.

5.История первобытного общества. Эпоха классообразования. – М., 1988.

6.История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. – М., 1986.

7.История человечества. – ЮНЕСКО, 2003. – Т.1.

8.История человечества. – ЮНЕСКО, 2003. – Т.2.

9.Косвен М.О. Матриархат. –М.-Л.,1948.

10.Леви-Строс, Клод. Культурная антропология. – М., 1985.

11.Леви-Строс, Клод. Мифологики. –М.-СПб.,2000.

12.Леви-Строс, Клод. Первобытное мышление. – М., 1994.

13.Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. – СПб., 1903.

14.Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое. – М.: Мысль, 1988.

15.Малиновский Б. Магия. Наука. Религия. – М., 1998.

16.Малиновский Б. Секс и вытеснение в обществе дикарей. – М., 2011.

17.Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ (по данным археологии). – Л., 1979.

18.Никишенков А. История британской социальной антропологии. – СПб., 2008.

19.Першиц А.И. Этнографические исследования развития культуры. – М.: Наука, 1985.

20.Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. – М., 2006.

21.Редклифф-Браун А.Р. Метод в социальной антропологии. – М., 2001.

22.Рохлин Д.Г. Болезни древних людей. –М.-Л.:Наука, 1965.

23.Семенов Ю.И. О структуре раннеродового общества // История, археология и этнография Средней Азии. – М.: Наука, 1968.

24.Сперанский Н. Ведьмы и ведовство. – М., 1903.

25.Тэрнер В. Символ и ритуал. – М., 1983.

26.Фрэзэр Дж.Дж. Золотая ветвь. – М., 1984.

27.Харузин Н. Этнография. – СПб., 1903. – Вып.II.

28.Харузин Н. Этнография. – СПб., 1905. – Вып.IV.

studfiles.net

Семинарское занятие 2. Историография первобытной истории

План занятия:

1. История изучения первобытного общества в древности и средневековье.
2. Представления о первобытном обществе в период Возрождения и Просвещения.
3. Развитие науки о первобытном обществе в XIX в.
4. Г. Морган и его вклад в изучение первобытного общества.
5. Исследования первобытного общества в России в XIX-XX вв.
6. Наука о первобытном обществе в ХХ в.: новые открытия и концепции.

Список практических заданий:

1. Составьте презентацию-подборку портретов ученых оставивших заметный след в изучении первобытности отдельно для XVIII в., XIX в. и XX в.
2. Выделите основные концепции развития первобытного общества выработанные в кон. XX – нач. XXI в.

Список рекомендованной литературы:

1. Молева Н.В., Сивкина Н.Ю. История первобытного общества. — Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2011. — 69 с.
2. Прокопенrо С.Н., Рябцева М.Л. Первобытное общество. Учебное пособие. — Белгород, 2012. — 82 с.
3. Мейер Р. Дж. Предыстория человечества. — М.: Астрель. АСТ, 2003. — 301 с.
4. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – М.,1990.
5. Яблоков А.В., Юсуфов А.Г. Эволюционное учение. – М., 1989.

Электронные ресурсы к семинару:

ancient-life.ru

Историография по истории первобытного общества » История в новостях.

развития науки и История возникновения о первобытном обществе.

Самый ранний этап развития знаний о первобытном обществе связан с наукой старого мира. С пережитками первобытных взаимоотношений приходилось иметь дело египтянам. А в источниках древних, как древнекитайских, возможно заметить уже и систематизирован сведения о соседях.

То, что члены развитых классовых обществ видели у соседей, появилось во многом непохожим на привычные для них явления и условия, исходя из этого мысль сравнения напрашивалась сама собой.

Действительно, такое сравнение постоянно сопровождалось оценок которая столь же неизбежно бывала практически в любое время отрицательно Это особенно характерно для отношения древних и эллинистических авторов к «варварам», т. е. в сущности — ко всем народам каковые размещались за пределами относительно части бассейна Средиземного моря (потому, что, скажем, для хорошей эры «варварами» были и члены вторых классовых обществ, к примеру персы). И все же в таком сравнении объективно находился и хороший момент: осознан некой несопоставимости публичных форм у народов, некоторым принадлежали сами наблюдатели, и у тех, обычаи и чьи нравы они обрисовывали, заставляло вспоминать над вопросами характера, в частности искать «истоки» увиденных различий.

Само собой разумеется, в то время такие поиски не стали причиной сложении определенной совокупности представлений об публичной организации соседей. Но все же как раз авторы древнего времени да нам первые описания народов, у которых в пору контактов с древним миром существовал первобытнообщинный строй.

осмысления и Неразрывность описания прекрасно видна уже примере Геродота (484-425 гг. до н. э.). «Папа истории» лишь нарисовал картину состояния общества у ливийцев, скифов, других народов и сарматов. Он говорит о явления казавшихся эллину курьезными: плетёных круглых лодках у обитателей Месопотамии (данный тип судов дошел до наших дней) снаряжении и вооружении различных отрядов персидского войска двигавшегося на Грецию, не высокий жителях внутренней Африки и существовании однообразных обычаев у вавилонян и иллирийских энетов, еще не вышедших в то время из родового строя; счете родства по материнской линии у ликийцев и элементах группового брака у массагетов и агафирсов и многом втором. И обрисовывая все это, Геродот по необходимости вспоминает над такими проблемами, как сотрудничество человека и окружающей его среды, возможность существования нежели у греков, форм домашней организации и коллективных форм собственности, не смотря на то, что ему не пришло в голову приложить замеченное к изучению прошлого самих эллинов.

Первый опыт для того чтобы приложения в собственности младшему современнику Геродота — Фукидиду (ок. 460-400 гг. до н. э.). Во введении к «Истории Пелопонесской войны» — так называемая «Археологии» — мы встречаем весьма характерное высказывание, в котором присутствуют сходу две наиболее значимые идеи, пронизывающие пocледующую историю этнографической науки: мысль сравнения, мысль эволюции.

Греки не ограничились частными описаниями. В случае если Геродота — при рассказе о ликийцах либо вавилонянах занимали те либо иные особенности их публичного устройства безотносительно происхождения таковых, то жившего в один момент с ним великого философа-материалиста Демокрита Абдерского интересовали как раз обстоятельства происхождения тех либо иных форм публичной организации. Этому интересу обязано зарождение в первый раз во всемирной науке очень способной предположения о прогрессивном развитии людской общества на протяжении постоянной борьбы за освоение природных ресурсов.

самая целостную концепцию общества мы находим у Аристотеля, действительно, выстроенную на материале публичных организмов одной только Эллады и применительно к ним. В его трудах мы встречаем уже один из основных тезисов современной истории первобытности. Великий философ в первый раз помещает человека в естественноисторический последовательность, подчеркнyв одновременно с этим, что именно общество, социальная среда выделяют его к этого последовательности.

Не чужда была Аристотелю и мысль эволюции.

Сама по себе совсем верная, она, но, взяла у него приложение, совсем противоположное исторической действительности. В базу собственной концепции эволюции общества Аристотель положил расширенную (за счет включения в нее рабов), патриархальную семью. Из таких ячеек выросли, так он считал, древние поселения эллинов, а после этого и полис.

Идея о семье как первичной ячейке общества была воспринята позднейшей европейской наукой, для которой Аристотель впредь до XVIII в. был чуть ли не главным авторитетом. В итоге Аристотель был родоначальником «патриархальной теории», существовавшей в исторической науке до самого появления учения Л. Г. Моргана в 70-х годах XIX в.

В их взглядов обосновании и сложении Аристотеля значительную роль сыграло невиданное расширение географического кругозора греков в следствии образования Александра и походов Македонского его огромной империи. Накопление знаний об окружающем древние и эллинистические общества мире длилось ускоренными темпами и в пору сложения Римской державы. Так, в «3аписках о Галльской войне», Страбон в «Географии», — все они информировали увлекательные сведения о «безжалостных» народах.

И характерно наряду с этим, что в случае если греки этого времени обрисовывали народы, обитавшие только к востоку либо юго-востоку от Средиземноморья, то у этих и современных им авторов выговор в большой степени переносится на описание обитателей 3ападной и частично Центральной Европы.

Предстоящее расширение кругозора римского общества выяснилось ответственным причиной н числе обусловивших появление первой в истории культуры целостной концепции эволюции людской общества, созданной Титом Лукрецием Каром (ок. 99-55 гг. до гг. э.). В поэме «О природе вещей» мы находим сходу пара плодотворных идей, каковые полностью нашли подтверждение и признание только восемнадцать столетий спустя.

В первую очередь, это утверждение, что все развитие культуры было обусловлено прежде всего материальными потребностями человека («потребностью»). Потом Лукреций последовательно проводит идея о прогрессивном развитии человечества от дикого состояния к цивилизации по пути, отмеченному наиболее значимыми изобретениями: применением огня, созданием одежды и жилищ.

В случае если в последнем отношении Лукреций не был первооткрывателем (еще в V в. не н. э. идея об эволюции человека от дикого состояния под действием материальных потребностей, как мы видели, высказал Демокрит), то совершено уникальна мысль римского писателя о трех последовательных эрах в развитии людской культуры в зависимости от материала, из которого изготовляются opyдия труда: камня, латуни либо железа. Эта мысль (приблизительно в то же самое время высказанная и в древнекитайской философии) Сейчас лежит в базе любой археологической периодизации истории .

Все же концепция Лукреция осталась только очень способной предположением, не имевшей яркого продолжения в научной традиции последующих столетий. То нее самое возможно сообщить и о предположениях вторых авторов тoй эры. В целом эллинизм и античность покинули человечеству в наследство, так сообщить, контуры наиболее значимых правил научного способа изучения любых явлений, каковые имеют отношение к истории людской общества.

Правила эти, обобщённые, к примеру, в недавней работе Ф. Вогета, полностью приложимы и к формированию истории первобытного общества как независимой отрасли исторической науки в будущем се развитии. Фактически, и сейчас они остаются действенными при любом историческом изучении.

Сама по себе мысль эволюции человечества по восходящей линии сохраняла собственную привлекательность для учёных последующих поколений. Действительно, па протяжении средневековья ее разрабатывали и формулировали практически только арабоязычные ближневосточные и североафриканские авторы. На первом месте среди них стоит североафриканский историк Ибн Хальдун (1332-1406).

Ему принадлежала наровне с признанием прогрессивного развития мысль о существовании хозяйственных предпосылок этого развития.

В целом для средневековья характерен неспециализированный идеологический климат, отмеченный полным господством церкви, которая со времен блаженного Августина настаивала на неизменности и постоянстве единожды сотворённого мира, был очень негативен для любых попыток развития эволюционистских взоров.

Само собой разумеется, остановить накопление знаний об окружавшем относительно высокоразвитые общества Ближнего и Средиземноморья Востока мире было нереально. Такое накопление сведений об обществах, большая часть которых пребывала или на различных стадиях первобытнообщинноrо строя, или переходила от последнего к классовому обществу, длилось па протяжении всей средневековой эры.

И в случае если в Европе оно замедлилось, то для государств Востока, в особенности вошедших в ареал мyсульманской культуры, именно сейчас характерно большое ответ географического и этнографического кругозора. Оно было связанно с путешествиями многих сотен арабоязычных купцов, государственныхы служащих, паломников; их впечатления об образе судьбы, публичной организации и обычаях замеченных ими народов были зафиксированы в широкой арабской исторической и географической литературе. Эта литература сохранила нам достаточно подробные описания народов Центральной и Вocтoчной Европы, Кавказа и Средней Азии и особенно государств и немалого числа народов Тропической Африки. В последнем случае арабские произведения остаются фактически единственным отечественным письменным источником для всего периода между VII и ХV в.

В средневековом Китае также происходило накопление знаний о соседних народах — жителях Центральной и IOro-Восточной Азии. Эти материалы, и арабские и китайские, составили очень большой по количеству фонд, что с большой пользой может привлечь в собственной работе этнограф и историк.

Неверно было бы забывать и об европейских путешественниках этого времени в государства Востока. Это относится в основном к торговцам, по кроме этого и к официальным либо полуофициальным агентам папского престола либо тех либо иных европейских монархов. Достаточно упомянуть имена Джованни Плано Кapпини, Гийома Рубрука, Марко Поло и отечественного соотечестветнника тверского торговца Афанасия Никитина.

Но все же лишь с началом эры великих географических открытий, т. е. со второй половины XV в., накопление этнографических знаний в европейских государствах купило таковой размах, что сделал вероятным формирование фактической базы для любых изучений первобытности. Английский историк этнографической науки Т. Пеннимэн убедительно показывает влияние представлений о«дикарях» и о ранней истории людской общества в произведениях таких британских философов, как Т. Гоббс и Дж.

Локк. Вместе с тем в их воззрениях уже фигурирует одна из основных идей, пронизывавших представления о первобытности: в XVIII в., в частности у деятелей французского Просвещения: идея о «дообщественном» состоянии человека и о сложении любых форм публичной организации в следствии объединения таких изолированных индивидов на договорных началах для прекращения войны всех против всех.

У таких мыслителей XVI -ХVII вв, как Ж. Бодэн, Т. Гоббс либо Дж. Локк, интерес к истории происхождения отдельных публичных университетов определенно преобладал над интересом к истории становления общества в целом. Можно подчернуть, что из всех университетов основное внимание к себе завлекали политические. Представление о прогрессивном развитии человечества в целом и отдельных его составных частей было характерно для европейского просвещения.

С именами Ж.-Ж.

Руссо и Д. Дидро связан, пожалуй, наивысший расцвет теорий «добропорядочного дикаря», развивавших уже упомянутую концепцию «дообщественного» состояния первобытного человека. В представлениях о добродетельном дикаре, т. е. Человеке, не подверженном порокам, каковые характерны обществу собственников, классовому обществу. По крайней мере, собственность в тех ее формах, какие конкретно знали просветители. В противном случае говоря, обращение шла о том, что и собственность признавалась изменяющейся во времени и вместе с тем светло понималось отличие ее форм в первобытности от того, что существовало в Европе XVIII в.

Но концепция «дообщественного» состояния человека в целом не имела возможности принимать во внимание перспективной для развития истории первобытного общества. Громаднейший интерес для последней воображали труды второй группы мыслителей эры Просвещения — тех из них, кто в громаднейшей степени приблизился к материалистическим взорам при объяснении истории(не смотря на то, что никого из них и нельзя назвать материалистом). Среди этих авторов очень направляться выделить имена французов А.-Р.

Тюрго и Ж.-К.

Кондорсе и шотландцев Л. Фергюссона и Дж. Миллара.

Неспециализированным в их взорах было в первую очередь то, что, создавая неспециализированную периодизацию историиони в ее базу , клали эволюцию форм и систем хозяйства хозяйственной деятельности (не смотря на то, что, скажем, Кондорсе вычислял подобную эволюцию ступенями «прогресса разума»). Уже у Тюрго (1727-1781) мы встречаем трехчленную совокупность развития общества: собиратели и охотники; потом при наличия пригодных видов животных — одомашнивание последних и пастушеское хозяйство; наконец, земледелие. Среди деятелей французского Просвещения эту схемy в первый раз упоминает Ш. Л. Монтескье, не смотря на то, что, строго говоря, сходные мысли возможно встретить еще у древних авторов.

Тюрго светло видел связи между характером и уровнем хозяйства социальной организации. Скажем, охотничье-собирательское хозяйство характеризует одновременно значительная этническая дробность. первый опыт и Излишки продукта порабощения себе аналогичных появляются на второй, скотоводческой стадии развития.

А прибавочный продукт, разделение труда и устойчивое публичное неравенство появляются на уровне земледельческого хозяйства.

Эта же схема лежит в базе концепции Л. Фергюссона (1723-1816). Он дробил историю человека на те же три стадии — охотники, пастухи, земледельцы, по отправился дальше Тюрго в определении социальных. последствий различия хозяйственных форм. Признавая что современные ему отсталые народы, узнаваемые по этнографическим описаниям, могут служить отражением исторического прошлого народов европейских, он решительно предостерегал исследователей от этноцентризма.

Как раз у него стадии хозяйства взяли заглавия дикости, цивилизации и варварства. Наряду с этим в числе наиболее значимых отличительных линия варварства если сравнивать с дикостью Фергюссон именует, наровне с переходом к создающим формам хозяйства, становление понятия о собственности: дикарь не знает собственности, но дикарь с ним уже знаком.

К этому времени в истории европейской науки случились два значительных события, каждое из которых сыграло огромную роль в перестройке научного мышления и переходе его к изучению места человека в природе на базе эмпирического анализа, а не только философских подходов. Прежде всего это создание превосходным естествоиспытателем Александром Гумбольдтом монументального произведения «Космос».

В нем Гумбольдт подвел итоги предшествующему формированию естествознания и нарисовал грандиозную картину природных процессов, охватив их в едином синтезе. И не смотря на то, что сам создатель практически не касался неприятности человека, но чтение его книги закономерно подводило к вопросу о человеческого общества и роли человека в природных процессах и, следовательно, к проблеме определения места человека в природе.

Второе событие -появление труда Чарлза Дарвина «Происхождение видов методом естественного отбора», содержащего стройную концепцию эволюционных преобразований живой природы, опиравшуюся на единый принцип естественного отбора. Дарвин кроме этого ничего не писал о человеке, в его книге говорится о нем только в одной фразе («Будет пролит свет и на происхождение человека»), и лишь позднее он посвятит происхождению человека особую книгу. Но логика его труда о происхождении видов была такова, что она неотвратимо наталкивала на вопрос, в какой мере закономерности, открытые в живой природе, -эволюционные прогрессивные преобразования, управляемые естественным отбором, смогут быть распространены на человека, подчиняется он им либо нет.

В связи со всем сообщённым неприятность места человека в мире живого и в мироздании в целом разрабатывалась в будущем в двух качествах. Первый из них пребывал в попытке представить природную роль человечества, оценить последствия его деятельности в механизме отечественной планеты а также всего мироздания в целом.

зоолог и Французский антрополог Аммон де Катрфаж выделял четыре царства природы — минералов, растений, человека и животных; американский палеонтолог Д. Дана писал о психозойской эре; русский геолог Александр Петрович Павлов внес предложение для четвертичного периода наименование «антропоген», в котором главным причиной мировых при родных трансформаций есть деятельность людей. Особенно глубоко эта тема была создана выдающимся русским натуралистом Владимиром Ивановичем Вернадским, продемонстрировавшим огромные масштабы людской деятельности в трансформации лица отечественной планеты , ее поверхностной оболочки, флоры и фауны, кроме того климата и гидрологического режима многих районов мира.

Вернадский прозорливо писал и о космической роли человечества, что отыскало полное подтверждение в идущем на данный момент завоевании космического пространства. Им же для обозначения планетного масштаба деятельности человечества было предложено понятие ноосферы -сферы разума, охватывающей все нюансы людской деятельности и ее результатов в масштабе планеты.

Вопрос о месте человека в живой природе был в первый раз поставлен на научную землю в середине XVIII в., в то время, когда Карл Линней включил человека в совокупность животного царства и, объединив человека вместе с известными тогда мартышками, выделил в составе млекопитающих отряд приматов. Широкие изучения по сравнительной анатомии и систематике мартышек, и работы по анатомии человека, произведенные во второй половине XVПI -первой половине XIX в., разрешили британскому зоологу Томасу Гексли и швейцарскому анатому Карлу Фоггу сделать следующий ход в определении систематического положения человека и указать на его ближайшее родство с человекообразными мартышками.

По окончании появления в 1871 г. известной книги Чарлза Дарвина «половой и Происхождение человека отбор», в которой был суммирован целый запас знаний в области антропогенеза и сделана попытка применить к человеку главные положения эволюционной теории, в частности созданное Ч. Дарвином учение о естественном и половом отборе, животное происхождение человека было доказано с полной определенностью и стало основа материалистической философии и современной антропологии. Бессчётные изучения финиша XIX-XX в. принесли неисчислимые новые доказательства правильности учения о животном происхождении человека, наполнили его конкретным содержанием и разрешили перейти к восстановлению конкретных дорог эволюции человека. Особенное значение в этом отношении имели находки ископаемых остатков старейших предков человека, каковые на данный момент известны со всех материков Ветхого Света.

С именем Томсена связаны попытки установить хронологию орудий методом классификации их по материалу. Его работу в качестве начальника по Национальному музею, развил и расширил его преемник и ученик Й. Ворсо (1821-1915). Ворсо, во-первых, на базе различий в погребениях бронзового века (различный инвентарь, различные обряды захоронения) практически создал способ относительной хронологии в датировке.

Во-вторых, он продемонстрировал возможность применения археологических материалов для догадок об этнических, в частности миграционных, процессах древности. Вopco отрицал происхождение индустрии латуни на территории Дании в следствии постепенного развития индустрии каменной, а позднее медные орудия показались тут в следствии «вторжения» какого-либо иного, нежели создатели этих каменных орудий, народа.

Следующим этапом по демонстрации тех возможностей, какие конкретно открывают классификация по материалу орудий в деле реконструкции прошлого, стали работы направляться (1787-1887). В 1834 г. в очерке рыболовства и истории охоты в Скандинавии, помещенном в качестве исследования и приложения о скандинавской фауне, данный ученый внес предложение концепцию четырехчленного деления эволюции людской общества — от собирательства и охоты к нации, т. е. развитому создающему хозяйству.

Детальная разработка данной концепции была дана несколькими годами позднее в работе, посвященной древним жителям Скандинавского полуострова. Схема Нильссона включала: «дикость», т. е. охотничье-собирательское и рыболовческое хозяйство, номадизм (т. е. кочевое скотоводство), земледелие и «нацию» с высокоразвитым создающим хозяйством, чеканкой монеты и разделением труда.

Такое членение истории, на первый взгляд, отличалось от схемы, к примеру, Кoндopce, только выделением скотоводства в особенный этап. Но в первый раз членение предполагалось на базе сопоставления археологических и этнографических материалов, ставших к тому времени известными науке, и притом на первом месте среди критерием тут стояла археологическая классификация Томсена.

Так, в 30-е годы прошлого века уже показались первые предпосылки того, что Сейчас Г. Дэниел обозначил словами «археологическая история первобытности». Но сами по себе эти теории не рассматривались как противоречащие библейской хронологии; так как гипотетически все три века — каменный, медный и металлический — в полной мере возможно было вписать в те шесть тысяч лет, каковые отводились истории человека по данной схеме. Исходя из этого настоящая возможность утвердить представление о неизмеримо большей древности людской общества показалась только по окончании того, как библейская хронология была опровергнута первоначально в геологии.

3десь таким пределом стал выход в свет книги большого британского геолога Ч. Лайелла «Правила геологии» в начале 30-х годов прошлого века. Для истории первобытного общества особенное значение имело то, что JIайелл фактически опроверг креационистские взоры во всех областях знаний — от фактически геологии до истории. По окончании его работ уже ни один важный ученый не имел возможности сказать о сотворении мира за шесть рабочих дней.

А это придавало совсем новую убедительность тем палеолитическим находкам, каковые к этому времени во все большем числе начали появляться в научных учреждениях и европейских музеях.

Очень велики среди них были те, каковые нашли на рубеже 20-30-х годов Дж. Мак-Ипертт на протяжении раскопок в Пентской пещере рядом от курорта Торке в юго-западной Англии, П. Шмерлинг — в пещерах Анжиуль недалеко от Ажена и Ж. Буше де Перт — в речных отложениях Соммы около Аббевнля (соответственно 1824-1829, 1833 и 1837 гг.). Вo всех этих случаях были обнаружены костяки животных и человека в далеком прошлом вымерших видов, в частности шерстистых носорогов и мамонтов, и каменные орудия.

Наряду с этим в случае если первые находки Буше де Перта были в переотложенном состоянии, то в раскопках Мак-Инери и ПIмерлинга стратиграфия была ненарушенной.

Громаднейшую последовательность из этих трех исследователей показал Буше де Перт (1788-1868). В 1838 г. он выступил в Аббевиле с докладом, в котором отнес найденные при раскопках неотёсанные каменные орудия к человеку старейших времен. Предположение привело к яростной оппозиции в ученом мире, не говоря уже о широкой просматривающей публике.

Находки Шмерлинга не привлекли сперва особенного внимания, а результаты работ Мaк-Инери были опубликованы лишь по окончании его смерти . Буше де Перт, несмотря на негативные отклики, продолжал изучения, отстаивая справедливость собственного начального вывода. Большую роль в окончательном торжестве его точки зрения сыграло то событие, что при предстоящих раскопках он смог найти орудия и костяки в непереотложенных слоях.

И все потребовалось больше 20 лет, дабы взоры ученого взяли признание только по окончании того как раскопки Буше де Перта около Аббевиля посетили пара археологов и крупнейших геологов того времени, а также Ч. Лайелл, не. Прествич, Дж. Эванс, их свидетельства сделали вывод французского исследователя общепризнанным, по крайней мере для большинства.

В случае если книга В. Шмидта о собственности может рассматриваться как определенный результат традиции изучения первобытного хозяйства, начатой еще в конце прошлого века Э. Ханом, то у истоков таковой этнографической субдисциплины, как экономическая антропология, т. е. изучение экономических взаимоотношений в первобытном обществе, находились М. на данный момент и английский ученый Б. Малиновский. Функционализм — научное направление, созданное Малиновским,- практически на три десятилетия сделался ведущим в английской науке.

Фактически история первобытности функционалистов, начиная с самого Малиновского, практически не интересовала. Сначала он отрицал возможность восстановления картины исторического прошлого того либо иного народа (Малиновский держался обширно распространённого в современной западной науке взора, что история начинается только с письменных свидетельств, все другое — или «предыстория», или «протоистория»).

Этим разъясняется быстро отрицательное отношение Малиновского к способу пережитков, предложенному еще Тайлором. В случае если доходить с позиций строгого функционализма, то пережиток неосуществим в принципе: так как обращение обязана идти об трансформации определенной функции культуры в данном обществе. И столь же нелепо, по Малиновскому, диффузионистское представление о передаче отдельных элементов культуры — это опять-таки бессмыслица, в случае если разглядывать, как делает это функционалистская теория, любое общество и культуру как целостный организм, как совокупность, ориентированную на удовлетворение потребностей образующих это общество людей как первичных, т. е. чисто биологических, так и вторичных, т. е. порожденных существованием в обществе.

Вместе с тем конкретное использование правил функционального изучения, независимо от ближайших последователей и взглядов Малиновского, разрешает по-новому посмотреть на кое-какие черты первобытного общества, н частности на экономику. Еще в 1922 г., фактически в один момент с Моссом, Малиновский предложил свое объяснение некоторых обычаев обмена и кажущейся растраты материальных сокровищ, представлявшихся исследователям тщетными с экономической точки зрения.

При анализе обычая «кула» (кольцевого обмена) на Тробрианских островах он исходил из того же представления о реципрокности, что и французский ученый. И не смотря на то, что главный пафос собственных высказываний по этому поводу Малиновский обращал против «так именуемого материалистического объяснения истории, он был в полной мере прав и том смысле, что потребовал «углубить анализ зкономических фактов».

А позднее Малиновский постарался растолковать многие явления, среди них и дуальную организацию, необходимостью «внутренней симметрии», присущей первобытному обществу, т. е. по сути дела изначальным обменом видами деятельности и соответствующими обоюдными обязательствами. Обращение шла о том, что к экономике первобытного общества мало, в противном случае и вовсе неприменимы те категории, в которых изучается экономика общества современного.

Из главных теоретических посылок Малиновского логически вытекала невозможность оценки тех либо иных университетов с позиций их прогрессивного либо тормозящего прогресс характера. Любой университет обязан приниматься как данность, потому что отечественные мерки к «примитивному» обществу легко неприменимы (нужно заявить, что для последователей и Малиновского определение «примитивный» постоянно имеет значение «отсталый», но не «первобытный»). Для истории первобытности таковой подход достаточно страшен, поскольку не разрешает в должной степени осознать и оценить направление развития общества; но, восприятие последнего как раз как статичной совокупности университетов именно и характерно для функционализма.

Еще одна этнографическая субдисциплина, сложившаяся в начале 40-х годов, — политическая антропология — кроме этого исходила из тезиса об обществе как единой целостной совокупности. Ее складывание возможно связать с именем А. Рэдклиф-Брауна, которого принято разглядывать как: основоположника « английского Структурализма».

Так же как; и Малиновский, приверженцы этого направления практически не проявляют интереса к истории первобытного общества; объекты их изучения — нынешние отсталые общества, в основном африканские, реже — азиатские. И все же работы таких учёных, как Э. Ивенс-Притчард, М. Глакмэн либо Э. Лич, проливают свет па такие сложнейшие процессы ой истории, как управления и организация власти в обществах, еще не достигших стадии классового развития. Возможно заявить, что для иллюстрации того, как происходило разложение первобытного общества, как складывалось социальное неравенство и как оно оформлялось соответствующими мерами в структурах и институтах общества, работы политических антропологов дают чуть ли не исчерпывающий материал.

Что касается структурализма за пределами Англии, основателями которого считаются такие учёные, как швейцарец Ф, де Соссюр, американцы Э. Сэпир и К. Пайк, а известный современным представителем — французский этнолог К. Леви-Стросс, то сферой изучений остается скорее не жизнедеятельности и реальная картина общества, в противном случае, как эта жизнедеятельность фиксируется в публичном их членов подсознании и сознании общества. С известной долей огрубления возможно сообщить совсем ясно, что реконструкция в лучшем случае вероятна.

варианты и Хронология периодизации истории первобытного общества.

Варианты периодизации истории

Первый этап в развитии человечества — первобытнообщинный строй — занимает громадный период времени с момента выделения человека из животного царства (около 3-5 млн. лет назад) до образования классовых обществ в разных регионах планеты (приблизительно в IV тыс. до н. э.). Его периодизация основана на различиях в технике и материале изготовления орудий труда (археологическая периодизация). В соответствии с ней в старейшей эре выделяются три периода:

каменный век (от происхождения человека до III тыс. до н. э.),

бронзовый век (с конца IV до начала I тыс. до н. э.),

железный век (с I тыс. до н. э.).

Со своей стороны каменный век подразделяется на древнекаменный (палеолит), среднекаменный век

osutivremeni.ru

Тема источники и историография истории первобытного общества

ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА

1. Источники.

ЛИТЕРАТУРА

Токарев С.А. Истоки этнографической науки.- М., 1978.

Токарев С.А. История зарубежной этнографии.- М., 1978.

Итс Р. Введение в этнографию. – Л., 1990.

Кнышенко Ю.В. История первобытного общества и основы этнографии. – Ростов: Изд-во Ростовского ун-а, 1965.

Этнаграфия как источник реконструкции первобытного общества. – М., 1979.

ТЕМА 2.

ПРОБЛЕМА СТАНОВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

1. Обозначение места человека в животном мире.

2. Высшие ископаемые обезьяны и их роль в эволюции человека.

3. Архантропы.

4. Палеоантропы.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев В.П. Историческая антропология. – М., 1979.

Алексеев В.П. Становление человечества. – М., 1984.

Андреев И.Л. Происхождение человека и общества. – М., 1988.

Бунак В.В. Род Homo, его возникновение и его последующая эволюция. – М., 1979.

История первобытного общества. Общие вопросы. Проблема антропогенеза. – М., 1983.

Ламберт Д. Доисторический человек. Кембриджский путеводитель. – Л.: Недра, 1991.

ТЕМА 3.

СТАНОВЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

1. Становление социальной организации человечества.

2. Праобщина архантропов и неандертальцев: особенности организации и развития.

3. Половые отношения в праобщине, праобщинный отбор.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев В.П. Становление человечества. – М., 1989.

Андреев И.Л. Происхождение человека и общества. – М., 1988.

История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. – М., 1986.

Ламберт Д. Доисторический человек. Кембриджский путеводитель. – Л., 1991.

Файнберг Л.А. У истоков социогенеза. – М., 1980.

Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // Маркс К., Энгельс Ф. С.ч. – 2-е изд. – Т.20.

ТЕМА 4

РАННЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА

1. Возникновение общинно-родового строя.

2. Хозяйство и материальная культура раннепервобытной общины.

3. Социально-экономические отношения и общественно-родовая организация. Брак и семья.

ЛИТЕРАТУРА

Говард М. Сучасная культурная антрапалогія. – Мн., 1995.

История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. – М., 1986.

Кабо В.Р. Первобытная доземледельческая община. – М., 1986.

Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. – М., 1979.

Монгайт А.Л. Археология Западной Европы. Каменный век. – М., 1973.

Охотники, собиратели, рыболовы. – Л., 1972.

Первобытное общество. Основные проблемы развития. – М., 1975.

Фэйган Браян М. Уводзіны ў археаологію. – Мн., 1996.

ТЕМА 5

РАЗВИТИЕ ХОЗЯЙСТВА И СОЦИАЛЬНО- ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНОЙ ОБЩИНЕ

1. Возникновение производящего хозяйства. Технические достижения “неолитической революции”.

2. Социально-экономические отношения.

ЛИТЕРАТУРА

Говард М. Сучасная культурная антрапалогія. – Мн., 1995.

История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. – М., 1986.

Косвен Н.О. Очерки истории первобытной культуры. – М., 1957.

Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. – М., 1979.

Ранние земледельцы. Этнографические очерки. – Л., 1980.

Токарев С.А. Ранние формы религии. – М., 1990.

Шнирельман В.А. Возникновение производящего хозяйства. – М., 1989.

ТЕМА 6

УСЛОВИЯ РАЗЛОЖЕНИЯ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА

1. Развитие производящего хозяйства.

2. Освоение металлургии.

3. Развитие ремесла и расширение обмена.

ЛИТЕРАТУРА

Говард М. Сучасная культурная антрапалогія. – Мн., 1995.

История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. – М., 1986.

Косвен Н.О. Очерки истории первобытной культуры. – М., 1957.

Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. – М., 1979.

Ранние земледельцы. Этнографические очерки. – Л., 1980.

Токарев С.А. Ранние формы религии. – М., 1990.

Шнирельман В.А. Возникновение производящего хозяйства. – М., 1989.

ТЕМА 7

ЭПОХА РАЗЛОЖЕНИЯ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА – ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

1. Становление частной собственности.

2. Брак и семья.

3. Общинная и родоплеменная организация.

4. Духовная культура.

ЛИТЕРАТУРА

Говард М. Сучасная культурная антрапалогія. – Мн., 1995.

Косвен Н.О. Очерки истории первобытной культуры. – М., 1957.

Марков Г.Е. История хозяйства и материальной культуры. – М., 1979.

Ранние земледельцы. Этнографические очерки. – Л., 1980.

Токарев С.А. Ранние формы религии. – М., 1990.

Шнирельман В.А. Возникновение производящего хозяйства. – М., 1989.

Энцыклапедыя. Археалогiя i нумiзматыка Беларусi / Рэд. кал. В.В. Гетад i iнш.- Мн. : 1993.-702 с.

www.dogend.ru

Доклад - Историография первобытной истории в 19 веке

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УО «Витебский государственный университет им. П.М.Машерова»

РЕФЕРАТ

по дисциплине

«История первобытного общества»

на тему

«Историография первобытной истории в 19 веке»

Выполнил

Студент группы 13

Гайдук Сергей

Проверил

Витебск 2011СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Говоря о историографии первобытной истории 19в, прежде всего хотелось бы акцентировать внимание на том, что же такое историография. Историография — в узком смысле слова, это совокупность исследований в области истории, посвящённых определённой теме или исторической эпохе, или совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в идеологическом, языковом или национальном отношении. В более широком смысле слова историография — это вспомогательная историческая дисциплина, изучающая историю исторической науки. Историография проверяет, насколько верно применяется научный метод при написании исторической работы, акцентируя внимание на авторе, его источниках, отделении фактов от интерпретации, а также на стилистике, авторских пристрастиях и на том, для какой аудитории написана им данная работа в области истории.

Вне всякого сомнения, 19в. является одним из важных этапов изучения истории первобытного общества. Это столетие сыграло во многих отношениях особую роль в мировой истории, ибо на него падает оформление ряда научных дисциплин в их современных формах. Таким образом, целью данной работы является изучение и характеристика историографии первобытной истории 19в.

Исходя из цели работы, можно выделить следующие задачи:

1. Кратко раскрыть историографию первобытной истории 19в.

2. Предоставить сведения о деятелях науки, которые изучали первобытную историю в 19 в.

3.Дать краткую характеристику работам написанным учеными 19в. в области изучения первобытной истории.

1. Краткий обзор исследований 19 века

Наука о первобытном обществе является целостным сводом знаний о первом очень длительном этапе человеческой истории, кстати говоря, до сих пор не нашедшем своего терминологического обозначения на русском языке (предлагавшиеся неоднократно термин «доистория», «предыстория», являющиеся кальками с западноевропейских языков, не получил распространения, исходя из скрытого содержащегося в них отрицания единства исторического процесса), не составила исключения, формируясь постепенно на стыке этнологических, археологических и даже биологических знаний. При этом нужно иметь в виду, что запас этнологических фактов уже достиг очень значительного объема к началу 19в века и дальше развитие этнологии выражалось в основном в разработке все более адекватных этому материалу концепций тогда как археология стала делать первые шаги и лишь к концу века вышла на уровень типологических сравнений и классификации с элементами первых обобщений. Что же касается биологии, то ее вклад в историю первобытного общества становится все более весомым, чем больше она включала число объектов своих исследований первобытного человека. С формулировкой Чарльзом Дарвином в 1859году основ эволюционной теории биология оказала немалое влияние и на характер мышления исследователей, работавших в области первобытной истории. Выразился в осознанном теоретически и последовательном проведении практически принципа историзма. Достаточно хорошо известно, какую ожесточенную идеологическую борьбу выдержала теория, Дарвина, но все же лежавший в ее основе принцип историзма почти полностью возобладал, как принцип интерпретации в последней четверти 19века и предопределил соответствующие развитие близкой к первобытной палеоантропологии археологии. В этнологии принцип историзма продолжал развиваться на основе иного более раннего источника- описанной выше и сформулированный мыслителями 18 века концепции динамизма исторического процесса и прогрессивного развития общественный институтов от древности до современности.

2. Накопление археологических знаний

Начнем с накопления археологических знаний. Наверное, не случайно первые и еще очень несовершенные классификации найденных древних орудий ( а их находили не только в ходе раскопок, систематически производившихся позже, начиная примерно с середины 19 века, но и при случайных сборах) повторяли трехчленную классификацию истории первобытного общества, хотя в последующем эта привычка к трехчленному делению и стремлению совместить трехчленные ряды динамики разных элементов материальной, да и духовной культуры принесли немало вреда истории первобытного общества.

Первой попыткой классификации орудий труда была классификация датского археолога Каунсиллора Томсена, создавшего экспозицию в Национальном музее древностей в Копенгагене и описавшего ее в 1836 году. Орудия были распределены по материалу -камень, медь или бронза, железо что, однако, не несло в себе определенного представления о хронологии, о движении от примитивной технологии производства орудий к более совершенной. Последователи Томсена -его преемник по Национальному музею в Копенгагене датчанин Чемберлен Ворсо и швед Свен Нильсон — мгновенно увидели в предложенной им классификации мощный инструмент археологического исследования, далеко вперед продвигающий археологическую методологию и позволяющий целиком отказаться от взгляда на древние орудия как на простые раритеты, удовлетворяющие любопытство любителей древностей. Ворсо, сравнивая предметы из бронзы из разных погребений, наметил основы метода относительной хронологии, столь действенного и поныне. Нильсон, предлагая свою периодизацию истории первобытного общества, по существу мало отличавшуюся от трехчленных периодизаций 18 века, впервые обосновал ее не только сравнительным сопоставлением культуры народов, находившейся на разных ступенях исторического развития, но и археологическим материалам. Метод сравнения этнологических и археологических явлений для реконструкции процессов первобытности также вполне актуален и в современной науке.

Казалось бы, от первых достижений археологии, ставшей наукой, закономерно перейти к описанию ее дальнейших открытий, особенно связанных с началом человеческой истории, но перед этим необходимо сказать о дальнейшем движении этнологической мысли. О разных обществах накопилось так много этнологических наблюдений и фактов, что они настоятельно требовали сведения во едино и какого-то обобщения, совершено необходимого в истории науки, когда ее фактическая база быстро растет и любой эмпирический факт скоро теряется в ряду других.

Таким обобщением были громадные книги немецкого культуролога Густава Клемма, посвященные всеобщей культурной истории человечества(десять томов, опубликованные в Лейпциге с 1843 по 1852 г.) и общему культуроведению ( два тома изданы там же в 1854г.). Клемм не создал какой-либо оригинальной классификации, повторив классификацию Фергюсона, но предложил для его понятий варварства и цивилизации другое обозначение- упрощенность и свободу. Эти обозначения не привились. Книги Клемма, очень точные по отбору фактического материала и скрупулезные по его подаче, служили источником даже для исследователей конца прошлого века.

Параллельно с подведением итогов предшествующих исследователей продолжались путешествия в экзотические области земного шара, в ходе которых не только уточнялась географическая карта земной поверхности, но и расширялся этнологический кругозор европейской науки, а собранные этнологические данные сразу же вводились в работу по реконструкции первобытных инструментов. В Южной Америке это путешествия немца Александра Гумбольдта и француза Альсида д; Орбиньи, в Северной Америке- Генри Скуларафта и Льиса Моргана, в Африке – англичанина Давида Ливингстона, в Австралии-Ульма Бакли, в Центральной Азии- Николая Михайловича Пржевальского.

3. Реконструкция первобытных институтов

В реконструкции первобытных институтов этнология именно в 19в. Достигла фундаментальных результатов, обсуждение и окончательная оценка которых перешли уже в 20в столетие. Границы этих реконструкций охватили в принципе все стороны жизни первобытного общества, но, пожалуй, наиболее важны были достижения этнологических исследователей, опиравшихся на этнологический материал, в восстановлении ранних форм семьи и социальных отношений, для которых археология давала гораздо более ограниченный и бедный материал. Это направление исследований крупнейший ученый, деятельность которых может быть здесь охарактеризована лишь чрезвычайно кратко и только в их отношении к разработке проблем истории именно первобытного общества. Одной из прогрессивных общих идей, сыгравших огромную роль в изучении первобытности, хотя и кажущихся сейчас абсолютно тривиальными, была мысль о психологическом единстве человечества, а значит, и об одинаковым потенциальном предположении их к развитию своей собственной и усвоению чужой культуры. Пионерами и активными защитниками этой идеи были немецкий ученые Адольф Бастиан и Теодор Вайтц, посвятивший ее обоснование крупные труды. Вайтц был кабинетным ученым, работавшим над сведением уже тогда громадной литературы, Бастиан всю жизнь путешествовал и имел огромный опыт наблюдений над остальными народами в разных уголках земного шара. Представление о единстве человечества защищалось им не только в общей форме, но и с помощью выдвинутой им концепции так называемых элементарных мыслей, якобы содейственных изначально людям и их группам и составляющих, поэтому основу коллективного мыслительного и познавательного процесса. Элементарные мысли одинаковы у всех людей, и, следовательно, все человечество психологически едино, несмотря на то что отдельные народы отличаются друг от друга по своей культуре и стоят на разных ступенях общественного развития.

Большие усилия были потрачены на реконструкцию древних семейных, а с ним и социальных отношений, для чего сравнительный этнологический материал предоставляет много возможностей. Первыми в этой области были книги англичанина Генри Мейна и швейцарца Иоханна Якоба Бахофена, вышедшие в 1861 году. По кругу используемых источников они были похожи- опираясь на библейскую традицию, античные источники, авторы привлекали этнологию лишь как вспомогательный материал, но в своей концептуальной части обе книги прямо противоположны. Заслуга Мейна состояла в том, что он первым увидел значение семейно-брачных отношений и семьи в первобытном обществе, разглядел в ней не только способ регламентации половых связей, но и экономическую ячейку, подчеркнул корпоративный характер первобытных коллективов. Семья представлялась ему объединением, в котором основную роль играл мужчина, не только бывший основным производителем, но и выступавший в качестве главы семьи, причем при наличии нескольких мужчин главой должен считаться старший из них. Бахофен был более или менее безразличен к экономической стороне дела и мало занимался социальными отношениями и связями в целом, но положил все свои силы на выяснение характера отношений внутри семьи и главенства мужчины или женщины в ней. Мейн, в сущности говоря, шел по проторенному пути, включив в свою концепцию без особого специального рассмотрения общепринятых и традиционный взгляд на первобытную семью, как на семью патриархальную. На этом историческом фоне Бахофен выглядит до какой-то степени предтечей последующих воззрений, ибо он первым выдвинул концепцию материнской семьи и господства материнского права как первой ступени развития, смены этой ступени следующие, на которой уже произошел переход к патриархальной семье и к отцовскому праву. В самом начале истории, еще до матриархальной семье, стояли, по мнению Бахофена, беспорядочные кровнородственные половые отношения, которые он сам называл гетеризмом. Наличие этой первой стадии беспорядочных связей не нашло подтверждение в ходе дальнейших исследований, но этапы наличия матриархальной и патриархальной семьи на время определили понимание ранних форм развития социальной организации.

В современной историографической литературе часто пишут о том, что книги Бахофена остались не замеченными современниками, так как он сложно писал, имел пионерские взгляды, оценка матриархальной семьи как первичной была непривычна, наконец, сам он мало пользовался этнологией и аргументировал свои мысли греческими и латинскими письменными источниками. Между тем это неверно: творчество крупнейших современников Бахофена- шотландца Джорджа Мак- Леннана, по профессии адвоката ( что и подтолкнуло его к реконструкции форм семьи, предшествующих современной), и американца Льюиса Генри Моргана, юриста и профессионального этнолога, наблюдателя жизни североамериканских индейцев, обнаруживает явные следы воздействия его мыслей.

Возможно, концепции Мак- Леннана и Моргана и возникли независимо от Бахофена, но в ряде своих кардинальных положений, особенно в провозглашении первичности материнского начала, они, безусловно, перекликались с его гипотезой. Если говорить о концептуальной стороне схемы Мак-Леннана, то она не отличалась принципиально от схемы Бахофена: вначале- так называемый промискуитет, т.е. беспорядочные половые связи, преимущественно между кровными родственниками, затем матриархальная семья и лишь вслед за ней патриархальная семья. Но Мак-Леннан гораздо богаче Бахофена в объяснении динамики перехода от ранней ступени к поздней, и привлекает к этому объяснении динамики перехода от ранней ступени к поздней, и привлекает к этому объяснению реальные социально-исторические и экономические принципы, тогда как Бахофен ограничивался целиком причинами психологического порядка, и его объяснения оставались в идеалистических рамках. К числу достижений Мак-Леннина, кроме того, нужно отнести две дефиниции, которые остались в истории этнологии и важны для восстановления первобытных состояний: выделение категорий экзогамии и эндогамии, т.е. дифференциация внутригрупповых и межгрупповых браков, и подразделение патриархальных и матриархальных браков, которые он связывал с матриархальностью или патриархальностью. Что касается последнего заключения, то оно никогда не было строго доказано, но предложенные Мак-Леннаном фундаментальные понятия послужили сами по себе для разнообразных и эффективных исторических реконструкций.

4. Характеристика научных достижений Моргана

Прежде чем перейти к характеристике творческих достижений Моргана, следует сказать, что судьба его творческого наследия интересна и поучительна, потому что оно долгие годы было предметом и орудием острой идеологической борьбы. Некоторые его книги воспринимались как классические описания народной культуры североамериканских индейцев и не вызывали каких-либо возражений ни концептуально, ни в методическом отношении. Его «Древнее общество» как попытка сравнения социальных институтов и систем родства североамериканских индейцев, многих других современных ему отсталых народов, исторических греков, иными словами, как попытка солидного этнологического обобщения, должна была привлечь к себе внимание, но этого не произошло, в этом повинны, по- видимому, и достаточно тяжелый стиль книги, и внутреннее отношение Европы к США на рубеже третьей и четвертой четверти XIX в, как к провинциальному захолустью. Она имела широкий резонанс, когда идеи марксизма получили мировую известность. Внимание Маркса и Энгельса к Моргану стало вызывать раздражительную критику его теории на Западе и ее безоговорочное признание в социалистических странах. Пожалуй, никто из теоретиков первобытной истории не удостоился такого внимания и не вызвал столь противоречивые оценки, что нашло отражение, скажем, в таком любопытном факте, как организация специально посвященных ему симпозиумов на Международных конгрессах антропологических и этнографических наук в Москве в 1964 г. и в Чикаго в 1973 г.

Сколько в этом преувеличенном внимании подлинных интересов, отражающих реальную действительность, что в нем есть дань моде или времени? Сразу же необходимо отметить, что вне зависимости от оценок Моргана специалистами разных идеологических лагерей вклад его в науку громаден, и это практически безоговорочно признается во всем мире. Достаточно абстрактную схему Бахофена он перевел на язык реальных фактов, увязав ее с материальными силами жизни общества.У него не было четкого представления о производительных силах общества, он писал об изобретениях и открытиях, но подразумевал под ними хозяйственную деятельность первобытных человеческих коллективов и ее динамику во времени, а также влияние этой деятельности на все другие функциональные отправления общества. Поэтому Морган был материалистически мыслящим ученым, мыслил материалистически сознательно, а не стихийно, и лишь распространенной в советской историографии дурной традицией можно объяснить, что на него налепили ярлык стихийного материалиста. Естественно, не материализм Моргана предопределил его крупное место в истории изучения первобытного общества- в его эпоху было уже не мало материалистически мыслящих ученых, но его конкретная работа, во многом по-новому заставившая взглянуть на общественную организацию первобытного общества. Хотя не только его современники, но и его предшественники писали о кланах и племенах, все они рассматривали жизненные проявления этих кланов и племен сквозь призму семьи и именно семью трактовали как основной механизм в системе общественных отношений и в производстве. Морган собрал очень значительный материал о конкретных обществах, использовав не только существовавшую литературу, но и письма работавших в этих обществах корреспондентов и миссионеров, и с помощью этого материала убедительно показал, что в центре общественных отношений первобытных народов стоит не семья, а коллектив, который он считал родом. Род- группа кровных родственников, осознающих свое родство и происхождение от общего предка. Род всегда экзогамен, т.е. представители рода берут жен в другом роде. Было отчетливо продемонстрировано, что в многих случаях имеет место не перекрестное взаимобрачие родов, а система брачных отношений между родами, т.е. система родов. Сам род, считал Морган, изначально матрилинеен, т.е. счет родства происходит по материнской линии вплоть до родоначальника.

Исследование родовой организации первобытного общества не исчерпали вклада Моргана в историю первобытности. Он первым обратил внимание на характер собственности и выявил ее общественную коллективную принадлежность, чем она отличалась от частной собственности в классовых обществах. Именно развитие отношений собственности привело, по его мнению, к перестройке материнского рода в отцовский: при изменении счета родства и переходе к патрилокальному браку родовое имущество начинает передаваться от отца к детям. Таким образом, и здесь Морган остался в рамках материалистического понимания истории, сугубо материальными причинами в отличие от своих предшественников объясняя динамику социальных институтов. Большое место в его трудах «Древнее общество» и «Системы родства и свойства человеческой семьи» уделено еще одной важной характеристике первобытных институтов – системе семейно-брачных отношений. Морган охарактеризовал несколько восстановленных им на основе этнологических данных брачных систем, в чем состоит еще один его вклад в науку о первобытном обществе, но построенная им схема динамики этих систем оказалась ошибочной и не получила в дальнейшем подтверждения.

Разбор творчества выдающегося представителя этнологической науки, построившего в результате анализа и группировки практически только этнологических данных целостную картину истории первобытного общества, симпатичен в том отношении, что он показал нам высокий уровень, достигнутый этнологической наукой на протяжении XIX в., и исключительные возможности этнологии в реконструкции прошлого.Но одно негативное обстоятельство в этнологических реконструкциях очевидно, и оно не может быть до сих пор преодолено средствами только самой этнологии – речь идет об отсутствии в этнологических данных точно фиксируемой хронологической глубины, той хронологической ретроспективы, с помощью которой любая процедура реконструкции могла бы быть ограниченна определенными хронологическими рамками. Здесь мы опять должны перейти к развитию археологии, так как после упомянутых выше классификаций археологических материалов все усилия археологов были направлены на изучение древности человека, восстановление основных этапов изменений его хозяйственной жизни и материальной культуры, соотнесение этих этапов с этнологически реконструируемыми этапами в усложнении социальных отношений. Значительное место в середине XIX в. заняла дискуссия именно о древности человека и его орудий труда, имевшая не только принципиальный научный, но и большой идеологический смысл, так как она способствовала отказу от церковной догмы о сотворении человека примерно шесть тысяч лет тому назад и укрепляла материалистический подход к историческому процессу.

5.Открытия Джорджа Мак-Инери, П. Шмерлинга и Жана Буше де Перту

Трем исследователям удалось сделать открытия каменных орудий и древних людей вместе с костями вымерших животных: Джорджу Мак-Инери на юге Англии и французам П.Шмерлингу и Жану Буше де Перту в Бельгии и Франции. При раскопках в Бельгии близ Льежа Шмерлинг обнаружил костные остатки самого человека. Все это сначала осталось незамеченным, но затем благодаря энергии Буше де Перта стало предметом страстных научных дебатов, на первых порах выражавших последовательно негативное отношение к самим открытиям. Однако геологическая непотревоженность слоев, которых были обнаружены каменные орудия, подтвержденная многими авторитетными геологами того времени, сыграла решающую роль в постепенном утверждении позитивной точки зрения и признании древнего геологического возраста и каменных орудий, и костей человека. Книга Буше де Перта с описанием его находок вышла в 1860 г. почти одновременно с коренным переломом во взглядах на происхождение человека (о чем речь идет дальше) и заложила основы научного археологического к изучению древнейших следов человеческой деятельности. Некоторые историографы считаю даже, что Буше де Перту принадлежит первая формулировка целостного понимания предмета истории первобытного общества, естественно, умозрительная.Он писал, что изготовление орудий невозможно без общения, а последнее невозможно без языка, язык провоцирует организацию социальных связей, которые приводят к семье и возникновению общества. Уже в этой общей формулировке одного из пионеров археологических исследований видна глубокая вера в неразрывность археологического и этнологического знания, что в общем, за исключением отдельных отклонений, и нашло полное отражение в истории этих наук. Результаты Буше де Перта, как уже говорилось, были подержаны многими авторитетными геологами его времени, но их официальная колонизация, если можно так выразиться, произошла в книге известного английского геолога Чарльза Лайелла «Геологические доказательства древности человека с замечаниями о происхождении видов на основе вариаций », вышедшей в 1863 г. Лайелл был действительно выдающимся геологом своего времени, собравшим массу фактов, создавшим теорию геологических изменений на основе актуальных поныне действующих причин. В своей книге он проанализировал и обобщил всю тогда накопленную информацию о древнем человеке, включая и его костные остатки, доказал их совмещенность с древними геологическими слоями и вымершей фауной.

В рамках истории первобытности наиболее значимыми и эффективными всегда были исследования в области каменного века. Здесь в первую очередь нужно сказать о выделении двух этапов в технике обработки камня, связанных с двумя хронологическими этапами в истории ранней технологии,- палеолита и неолита. Оно было произведено английским археологом Джоном Леббоком в 60-е годы XIX в. и сразу же получило широкое распространение ввиду своей очевидной продуктивности и легкой фиксации технологического своеобразия более ранних палеолитических и более поздних неолитических орудий труда. Еще более детальную схему хронологической динамики каменного века разработал в последней четверти XIX в. француз Габриель де Мортилье, предложивший для отдельных периодов в истории каменной индустрии наименования по наиболее известным местонахождениям, сохранившиеся до настоящего времени: шелль, ашель, мустье, солютре, мадлен- для палеолита; азиль и тарденуаз- для мезолита как промежуточного звена между палеолитом и неолитом.Первые три периода обозначались как нижний палеолит, четвертый и пятый –как верхний палеолит. На рубеже XIX-XX столетий другой французский археолог Анри Брейль предложил выделит еще один начальный период для верхнего палеолита –ориньяк. В таком виде периодизация перешла в XX в. и широко использовалась в археологии до 30-х годов.Однако ее почти одинаковая форма у Мортилье и Брейля скрывала разное содержание. У Мортилье она носила традиционно эволюционистский характер, и отдельные периоды вырастали один из другого; Брейль ввел принцип миграции, и в его схеме отдельные периоды ставились в зависимость от появления новых групп людей. Вопрос о месте формирования этих групп людей и их культуры, казалось бы, естественный при таком взгляде на вещи, либо совсем не ставился, либо ставился лишь в самой общей форме: технологические традиции, характерные для каждого периода, приносились в Европу откуда-то извне.

Легко понять, что параллельно с разработкой общих вопросов археологической науки шло непрерывное накопление фактического материала, поиски следов каменного века шли во всех странах, раскапывались пещерные стоянки, раскапывались случайно обнаруженные открытые стоянки; после длительной дискуссии на рубеже XIX-XX вв. было признанно подлинным ранее открытое палеолитическое искусство и началось его интенсивное исследование; следы деятельности палеолитического человека были обнаружены в удаленных районах Старого Света; складывались национальные кадры археологов. Одним словом, первобытная археология стала самостоятельной научной дисциплиной, пытавшейся в соответствии с заветами Буше де Перта не только решать свои собственные профессиональные задачи классификации и типологии археологических материалов, но и реконструировать социальную среду и духовную жизнь древних коллективов, т.е. решать те же задачи, которые решала и этнология. Но если последней не хватало, как уже упоминалось, хронологической ретроспективы и глубины, то первая была очень не уверенна в своих реконструкциях общества в целом и не могла обойтись без этнологии. Но а обе эти науки, изучая человеческую деятельность и культуру, а также ее следы в прошлом и пытались реконструировать по ним целостное общество в эпоху первобытности, не включали в круг своих занятий самого человека, его биологию и изменения его биологического типа во времени. Между тем в этой области были сделаны многие открытия, чрезвычайно важные для первобытной истории, и самое главное –система мышления, впервые в достаточно полном виде создания в сфере познания органического мира, оказала огромное влияние на другие области знания, в том числе и на ту область гуманитарного знания, какой является история первобытного общества.

6.Чарльз Дарвин и его сторонники

Создатель эволюционной теории англичанин Чарльз Дарвин, изложивший ее в печати в 1859 г., в силу ряда исторических и личных причин е коснулся в своем основном труде «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение избранных пород а борьбе за жизнь» проблемы происхождения человека, но основная направленность его книги была ясна любому непредубежденному читателю: человек должен был произойти в силу тех же естественных закономерностей, в силу которых произошли и все другие живые организмы. Швейцарец Карл Фогт в 1862 г. и англичанин Томас Гексли, бывший большим другом и верным соратником Дарвина в борьбе за эволюционную теорию, в 1863 г. выступили с обоснованием эволюционной теории происхождения человека, показав его анатомическое сходство с человекообразными обезьянами распространив на него эволюционный принцип формирования на основе более низкоорганизованных форм. К этому времени уже были сделаны две первые находки неандертальского человека, их примитивность по сравнению с черепами современных людей бросались в глаза уже первым исследователям, они справедливо рассматривались как промежуточное звено, как доказательство того, что современному развитому человеку предшествовал человек, морфологически более примитивный. Сам Дарвин обратился к теме происхождения человека лишь в 1871 г. и посвятил ей книгу «Происхождение человека и половой отбор», в которой значительно расширил и обогатил аргументацию своих предшественников; но опубликованные уже в наше время его «Записные книжки» показывают, что проблему эту он начал разрабатывать еще в конце 30-х годов, и вся система его взглядов на происхождение человека сложилось в то время.

Большой резонанс в понимании начальных шагов превращения человека из обязьянообразных форм имела теоретическая деятельность немецкого зоолога и морфолога Эрнста Геккеля, предсказавшего, что в начале антропогенеза стояла какая-то промежуточная очень примитивная форма, и попытавшегося реконструировать ее основные морфологические особенности. Данное ей название «питекантроп-обезьяночеловек» привилось в науке и используется до сих пор. Однако само по себе теоретическое прозрение Геккеля осталось бы малозначащим эпизодом, если бы оно не нашло фактического подтверждения в самом конце XIX в., когда остатки такой формы были найдены на Яве голландским врачом Евгением Дюбуа. При всех дискуссиях, которые возникли вокруг этой находки, уже через несколько лет после ее открытия было осознанно ее исключительное эволюционное значение как промежуточного звена, демонстрирующего наиболее ранний этап антропогенеза, предшествующий времени существования неандертальского человека. В полном соответствии с эволюционной теорией процесс антропогенеза также развивался в направлении замещения морфологически примитивных форм более прогрессивными, т.е. в направлении утери обезьяньих признаков и накоплении человеческих.

7.Эволюционная школа и исследования Эдуарда Тайлора

Однако, пожалуй, наиболее сильное влияние эволюционное учение Дарвина оказало именно на стиль мышления и характер интерпретации материалов, истолкование общественных структур и характера протекания исторического процесса в первобытную эпоху. В истории ее изучения немалую роль сыграла так называемая эволюционная школа, созданная, по преимуществу, английским этнологом Эдуардом Тайлором и имевшая многочисленных последователей.Традиционно она считается эволюционной школой в этнологии, но на деле все или почти все исследования самого Тайлора были сконцентрированы в области историко-первобытных реконструкций. В известной мере эволюционистские представления явились синтезом всего того, что было достигнуто наукой XIX в. в рамках позитивистского материалистического мировоззрения, и, прежде чем закончить изложение истории изучения первобытного общества, необходимо на них остановиться.

Что было характерно для этих взглядов? Исключительная вера в прогресс, рассмотрение исторического процесса как последовательного перехода от простого к сложному. При подобном взгляде на историю логично отказаться от взгляда на современные отсталые народы как на выродившихся «дикарей», вера в прогрессивное развитие человечества автоматически исключает такую точку зрения. Безусловно, в этом проявился гуманизм сторонников эволюционного подхода, хотя позже вульгарное истолкование теории Дарвина в социал-дарвинистском духе, т.е. перенесение естественнонаучных закономерностей на исторический процесс, принесло большой вред исторической науке. Но эволюционная школа, прежде всего сам Тайлор, навязывали истории хозяйственной деятельности человечества и динамике общественных форм прямолинейность, последовательный переход от простого к сложному в качестве единственной формы развития превращал реально существующую многолинейную эволюцию с тупиками развития и попятным движением в однолинейную и монотонную с движением лишь по восходящей линии.Здесь сказались мировоззренческая ограниченность и недостаточная методическая эффективность.В то же время было бы не справедливо забыть, что Тайлор ввел в науку новый методический принцип – метод пережитков, т.е. изучение явлений в культуре, которые ретроспективно могут быть связанны с предшествующим историческим состоянием человечества, в интересующем нас случае –с первобытным обществом.На основе пережитков в современных обществах можно реконструировать социальные структуры и отношения в первобытном обществе, и Тайлор сам неоднократно показал удачные примеры таких реконструкций.

Как все это выглядело в практическом изложении, можно увидеть в крупнейшем труде Тайлора «Первобытная культура» (1871).Материальная культура, общественные институты и народные верования подразделены в ней на составляющие элементы (например: лук, плетение, керамика – в первом случае, жертвоприношения, мифы о явлениях природы -в последнем), и истории каждого элемента рассмотрены независимо от всех остальных; в начале располагаются наиболее простые по форме и проявлению ряды этих элементов, в конце- наиболее сложные. Был использован колоссальный этнологический материал, представлявший народы всех континентов, но независимые ряды отдельных явлений и элементов культуры, которые построил Тайлор, выглядели все же достаточно безжизненными, так как, во-первых, они были очень геометричны, слишком стройны, что бы в них можно было поверить, во-вторых, они даже многими современниками Тайлора воспринимались как малоисторичные или даже внеисторичные, не отражающие реальной динамики явлений. С точки зрения психологии научного творчества любопытно, что Тайлор, видимо, сам увидел ограниченность эволюционного подхода: после этой книги и изданной в 1881 г. «Антропологии» (ныне устаревшей) он практически ничего больше не напечатал, хотя и прожил еще почти 40 лет (последнее десятилетие душевнобольным). Но эволюционная школа имела отдельных крупных последователей и позже и перешла в XX столетие. Однако все эти последователи вошли в историю изучения первобытного общества многими своими конкретными исследованиями, а не теоретическими разработками –их теоретические взгляды носили традиционный характер и, безусловно, пережили свое время.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предшествующее изложение не нуждается в дополнениях, чтобы показать комплексный характер истории первобытного общества, ее опору на очень разные по своему характеру исторические источники, добываемые разными науками, каждая из которых в ее отношении к первобытной истории была рассмотрена выше. Обобщение данных всех этих наук приводит само по себе к комплексной реконструкции, в рамках которой место соответствующих данных определено их реконструктивными возможностями, а общие заключения опираются на сводки разносторонних данных, вне зависимости от того, каким образом они получены.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.В.П.Алексеев, А.И.Першиц. История первобытного общества.Учебник для студентов вузов.Москва 2007.

2. Сахаров А.М. О некоторых вопросах историографии историографических исследований // Вестник Московского университета. Серия истории. 1973. №6.

3. Зевелев А.И. Историографическое исследование: методологические аспекты. М., 1987.

4. Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980.

5.Сахаров А.М. Методология истории и историографии. Статьи и выступления. М., 1981.

6.Дунаевский В.А. Советская историография новой истории стран Запада 1917-1941 гг. М., 1974.

7.Материалы сайта www.istmira.com

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Историография первобытного общества
• Первобытная эпоха кроссворд
• 
  Пантомима первобытного человека
• 
  Пантомима первобытного человека
• 
  Жилье первобытного человека
• 
  Жилье первобытного человека
• Первобытная культура культурология
• Первобытная культура культурология
• 
  Распад первобытного общества
• 
  Распад первобытного общества
• 
  Душа первобытного человека