Что такое самодержавная монархия: определение. Самодержавие в древней руси

Самодержавие в России

Определение самодержавия

Самодержавие, монархическая форма правления в России, соответствовавшая традиционным идеалам русского народа, при которой носителю верховной власти – Царю, Императору – принадлежали верховные права в законодательстве, в верховном управлении, в высшем суде.

В своей вековой мудрости, сохраненной популярными изречениями поговорок и пословиц, наш народ, совершенно по-христиански, обнаруживает значительную долю скептицизма к возможности совершенства в земных делах. «Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы», говорит он, но прибавляет: «От запада до востока нет человека без порока». При том же «в дураке и царь не волен», а между тем «один дурак бросит камень, а десять умных не вытащат». Это действие человеческого несовершенства, нравственного и умственного, исключает возможность устроиться вполне хорошо, тем более что если глупый вносит много вреда, то умный, иногда, больше. «Глупый погрешает один, а умный соблазняет многих». В общей сложности приходится сознаться: «Кто Богу не грешен, царю не виноват!» Сверх того, интересы жизни сложны и противоположны: «Ни солнышку на всех не угреть, ни царю на всех не угодить», тем более что «до Бога высоко, до царя далеко».

Выбор народа

Общественно-политическая жизнь, таким образом, не становится культом русского народа. Его идеалы – нравственно-религиозные. Религиозно-нравственная жизнь составляет лучший центр его помышлений. Он и о своей стране мечтает именно как о «Святой Руси», руководствуясь в достижении святости материнским учением Церкви. «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец», говорит он. Такое подчинение мира относительного (политического и общественного) миру абсолютному (религиозному) приводит русский народ к исканию политических идеалов не иначе как под покровом Божиим. Он ищет их в воле Божией, и, подобно тому как царь принимает свою власть лишь от Бога, так и народ лишь от Бога желает ее над собою получить. Такое настроение естественно приводит народ к исканию единоличного носителя власти, и притом подчиненного воле Божией, т.е. именно монарха-самодержца. Это психологически неизбежно. Но уверенность в невозможности совершенства политических отношений приводит народ не к унижению их, а, напротив, к стремлению в возможно большей степени повысить их, посредством подчинения их абсолютному идеалу правды. Для этого нужно, чтобы политические отношения подчинялись нравственным, а для этого, в свою очередь, носителем верховной власти должен быть один человек, решитель дел по совести.

Первый самодержец

Понятие самодержец применительно к московским правителям впервые стало использоваться при великом князе московском Иване III, принявшем титул «Государь всея Руси» после женитьбы на племяннице последнего византийского императора Константина XI, Софье Палеолог, что давало основания для притязаний на преемственность ромейского наследия русским государством. Иоанн Васильевич, старший сын Великого князя Василия Темного и княгини Марии Ярославны, стал Великим князем после смерти своего отца в 1462 году. Иоанн упоминается еще в 1450 году как соправитель Василия Темного.

При Иоанне Васильевиче было завершено формирование Русского государства. Территория его была увеличена более чем вдвое. Во время княжения Иоанна к Московскому Великому княжеству были присоединены – Ярославское (1463 год), Ростовское (1474 год), Тверское княжества (1485 год), Вятская земля (1489 год). В 1478 году после долгой борьбы была ликвидирована независимость Новгородской республики, а видная деятельница новгородской оппозиции – Марфа Борецкая – привезена в Москву и заточена в темнице. В 1478 году Иоанн Васильевич присвоил себе титул «государя Всея Руси».

В правление Великого князя Иоанна III было окончательно свергнуто монголо-татарское иго, под властью которого Русь находилась более двух с половиной веков. Постепенно Иоанн Васильевич перестал исполнять ритуал встречи ханского посла: князь должен был кланяться басме (грамоте) с портретом хана. Обычно татарские послы останавливались в урочище Болвановка в Москве, сюда и приезжали великие князья на встречу с послами. Иоанн Васильевич приказал привезти татарских послов в Кремль. Здесь он разорвал грамоту. По свидетельству летописца, «нимало боялся страха царева», «плевав» на басму, ее «на землю поверже и потопта ногами своима». Затем Иоанн велел умертвить послов, кроме одного, «носяща весть ко царю»: «Та курица умерла, что носила татарам золотые яйца». (Карамзин)

Итогом войн с Великим Литовским княжеством (1487–1494, 1500–1503 годы) явилось присоединение к Русскому государству Северной земли, а также городов Чернигов, Брянск и Гомель. Постепенно, начиная с 1483 года, происходит завоевание Западной Сибири: в 1483 и 1499 году были осуществлены Сибирские походы.

С обретением независимости от ханов Орды Иван III в сношениях с другими государями стал сочетать титул царя с титулом самодержца. При этом во времена Иоанна III это понятие употреблялось исключительно для того, чтобы подчеркнуть внешний суверенитет государя (независимость ни от какого другого властителя), поскольку это было славянской калькой с одного из титулов византийского императора – греч. αυτοκράτορ, буквально «сам властвует», «сам держит власть»

Таким образом, изначально под самодержцем и понимался властитель, не зависимый ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящий дани, то есть являющийся сувереном.

Философия народа

В возможность справедливо устроить общественно-политическую жизнь посредством юридических норм народ не верит. Он требует от политической жизни большего, чем способен дать закон, установленный раз навсегда, без соображения с индивидуальностью личности и случая. Это вечное чувство русского человека выразил и Пушкин, говоря: «закон – дерево», не может угодить правде, и поэтому «нужно, чтобы один человек был выше всего, выше даже закона». Народ издавна выражает то же самое воззрение на неспособность закона быть высшим выражением правды, искомой им в общественных отношениях: «Закон что дышло – куда поворотишь, туда и вышло», «Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет». С одной стороны, «всуе законы писать, когда их не исполнять», но в то же время закон иногда без надобности стесняет: «Не всякий кнут по закону гнут», и по необходимости «нужда свой закон пишет». Если закон поставить выше всяких других соображений, то он даже вредит: «Строгий закон виноватых творит, и разумный тогда поневоле дурит». Закон, по существу, условен: «Что город, то норов, что деревня, то обычай», а между тем «под всякую песню не подпляшешься, под всякие нравы не подладишься». Такое относительное средство осуществления правды никак не может быть поставлено в качестве высшего «идеократического» элемента, не говоря уже о злоупотреблениях. А они тоже неизбежны.

Иногда и «законы святы, да исполнители супостаты». Случается, что «сила закон ломит» и «кто закон пишет, тот его и ломает». Нередко виноватый может спокойно говорить: «Что мне законы, когда судьи знакомы?» Единственное средство поставить правду высшею нормой общественной жизни состоит в том, чтобы искать ее в личности, и внизу, и вверху, ибо закон хорош только по тому, как он применяется, а применение зависит от того, находится ли личность под властью высшей правды. «Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы». «Кто сам к себе строг, того хранит и царь, и Бог». «Кто не умеет повиноваться, тот не умеет и приказать». «Кто собой не управит, тот и другого на разум не наставит». Но эта строгость подданных к самим себе хотя и дает основу действия для верховной власти, но еще не создает ее. Если верховную власть не может составить безличный закон, то не может дать ее и «многомятежное человеческое хотение». Народ повторяет: «Горе тому дому, коим владеет жена, горе царству, коим владеют многие».

Собственно говоря, правящий класс народ признает широко, но только как вспомогательное орудие правления. «Царь без слуг, как без рук» и «Царь благими воеводы смиряет мира невзгоды». Но этот правящий класс народ столь же мало идеализирует, как и безличный закон. Народ говорит: «Не держи двора близ княжева двора» и замечает: «Неволя, неволя боярский двор: походя поешь, стоя выспишься». Хотя «с боярами знаться – ума набраться», но также и «греха не обобраться». «В боярский двор ворота широки, да вон узки: закабаливает». Не проживешь без служилого человека, но все-таки: «Помутил Бог народ – покормил воевод» и «Люди ссорятся, а воеводы кормятся». Точно так же: «Дьяк у места, что кошка у теста», и народ знает, что нередко – «Быть так, как пометил дьяк». Вообще в минуту пессимизма народная философия способна задаваться нелегким вопросом: «В земле черви, в воде черти, в лесу сучки, в суде крючки: куда уйти?» И народ решает этот вопрос, уходя к установке верховной власти в виде единоличного нравственного начала.

Единство царя и народа

В политике Царь для народа неотделим от Бога. Это вовсе не обоготворение политического начала, но подчинение его божественному. Дело в том, что «Суд царев, а правда Божия». «Никто против Бога да против царя», но это потому, что «царь от Бога пристав». «Всякая власть от Бога». Это не есть власть нравственно произвольная. Напротив: «Всякая власть Богу ответ даст». «Царь земной под Царем небесным ходит», и народная мудрость многозначительно добавляет даже: «У Царя царствующих много царей». Но, ставя Царя в такую полную зависимость от Бога, народ в царе призывает Божью волю для верховного устроения земных дел, предоставляя ему для этого всю безграничность власти.

Это не передача Государю народного самодержавия, как бывает при идее диктатуры и цесаризма, а просто отказ от собственного самодержавия в пользу Божьей воли, которая ставит царя, как представителя не народной, а Божественной власти.

Царь, таким образом, является проводником в политическую жизнь воли Божией. «Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет». «Сердце царево в руке Божией». «Чего Бог не изволит, того и царь не изволит». Но, получая власть от Бога, царь, с другой стороны, так всецело принимается народом, что совершенно неразрывно сливается с ним. Ибо, представляя перед народом в политике власть Божью, царь перед Богом представляет народ. «Народ тело, а царь голова», и это единство так неразделимо, что народ даже наказуется за грехи царя. «За царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует», и в этой взаимной ответственности царь стоит даже на первом месте. «Народ согрешит – царь умолит, а царь согрешит – народ не умолит». Идея в высшей степени характеристичная. Легко понять, в какой безмерной степени велика нравственная ответственность царя при таком искреннем, всепреданном слиянии с ним народа, когда народ, безусловно, ему повинуясь, согласен при этом еще отвечать за его грехи перед Богом. Невозможно представить себе более безусловного монархического чувства, большего подчинения, большего единения. Но это не чувство раба, только подчиняющегося, а потому не ответственного. Народ, напротив, отвечает за грехи царя. Это, стало быть, перенос в политику христианского настроения, когда человек молит «да будет воля Твоя» и в то же время ни на секунду не отрешается от собственной ответственности. В царе народ выдвигает ту же молитву, то же искание воли Божией, без уклонения от ответственности, почему и желает полного нравственного единства с царем, отвечающим перед Богом.

Для нехристианина этот политический принцип трудно понятен. Для христианина – он светит и греет как солнце. Подчинившись в царе до такой безусловной степени Богу, наш народ не чувствует от этого тревоги, а, напротив, успокаивается. Его вера в действительное существование, в реальность Божией воли выше всяких сомнений, а потому, сделав со своей стороны все для подчинения себя воле Божией, он вполне уверен, что и Бог его не оставит, а, стало быть, даст наибольшую обеспеченность положения.

Вдумываясь в эту психологию, мы поймем, почему народ о своем царе говорит в таких трогательных, любящих выражениях: «Государь, батюшка, надежа, Православный Царь». В этой формуле все: и власть, и родственность, и упование, и сознание источника своего политического принципа. Единство с царем для народа не пустое слово. Он верит, что «народ думает, а царь ведает» народную думу, ибо «царево око видит далеко», «царский глаз далеко сягает» и «как весь народ воздохнет – до царя дойдет». При таком единстве ответственность за царя совершенно логична. И понятно, что она несет не страх, а надежду. Народ знает, что «благо народа в руке царевой», но помнит также, что «до милосердного царя и Господь милосерд». С таким миросозерцанием становится понятно, что «нельзя царству без царя стоять». «Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится». «Без царя земля вдова». Это таинственный союз, непонятный без веры, но при вере – дающий и надежду, и любовь.

Православная Вера, Самодержавный Царь и Русское Отечество являлись органически взаимосвязанными элементами, составляющими фундамент русского национального государства и сформированной на его основе Российской Империи. Все три указанных элемента сформировались под взаимным влиянием и обусловили соответствующие характерные черты государственного устройства. Царь, как Помазанник Божий, выступал как защитник Веры и Отечества; народ смотрел на Царя как на представителя Бога на земле, стремился к послушанию ему и хранил в чистоте свою Веру; Православная Вера через Церковь духовно питала и укрепляла и Царя, и народ. Все пронизывала идея Служения. В результате этого триединого существования и непрерывного развития свершилось чудо, необъяснимое с позиций материализма: в неблагоприятных условиях Севера евразийского континента образовалось мощное государство, имеющее огромную территорию и способное обламывать рога (как в прямом, так и в переносном смысле) посягающим на его суверенитет завоевателям.

Неограниченна власть царя

«Не Москва государю указ, а государь Москве». «Воля царская – закон». «Царское осуждение бессудно». Царь и для народа, как в христианском учении, недаром носит меч. Он представитель грозной силы. «Карать да миловать – Богу да Царю». «Где царь, там гроза». «До царя идти – голову нести». «Гнев царя – посол смерти». «Близ царя – близ смерти». Царь источник силы; но он же источник славы: «Близ царя – близ чести». Он же источник всего доброго: «Где царь, там и правда», «Богат Бог милостью, а государь жалостью», «Без царя народ сирота». Он светит как солнце: «При солнце тепло, при государе добро». Если иногда и «грозен царь, да милостив Бог». С такими взглядами, в твердой надежде, что «царь повелевает, а Господь на истинный путь направляет», народ стеной окружает своего «батюшку» и «надежу», «верой и правдой» служа ему. «За Богом молитва, за царем служба не пропадает», говорит он и готов идти в своей исторической страде куда угодно, повторяя: «Где ни жить, одному царю служить» – и во всех испытаниях утешая себя мыслью: «На все святая воля царская».

Эта тесная связь царя с народом, характеризующая нашу монархическую идею, выработана, собственно, не аристократической и не демократической Новгородско-казачьей Россией, но Россией земской, которая выросла вместе с самодержавием. Эта идея и стала характеристично русской, глубоко засев в народном инстинкте. Ни демократическая, ни аристократическая идея при этом не исчезли, но во все критические, решающие моменты Русской истории голос могучего инстинкта побеждал все шатания политических доктрин и возвышался до гениальной проницательности.

Смутное время

Замечательна память об ореоле, которым русский народ окружил «опальчивого» борца за самодержавие, опускавшего столь часто свою тяжкую руку и на массы, ему безусловно верные. На борьбу Иоанна IV с аристократией народ смотрел, как на «выведение измены», хотя, строго говоря, «изменников России» в прямом смысле Иоанн почти не имел перед собой. Но народ чуял, что у его противников была измена народной идее верховной власти, вне которой уже не представлял себе своей «Святой Руси». Смутное время сделало, казалось, все возможное для подрыва идеи власти, которая не сумела ни предотвратить, ни усмирить смуты, а потом была омрачена позорной узурпацией бродяги самозванца и иноземной авантюристки. С расшатанностью царской власти аристократия снова подняла голову: начали брать с царей «записи». С другой стороны, демократическое начало казачьей вольницы подрывало монархическую государственность идеалом общего социального равенства, охраняемого казачьим «кругом». Но ничто не могло разлучить народ с идеей, вытекающей из его миросозерцания. Он в унижении царской власти видел свой грех и Божье наказание. Он не разочаровывался, а только плакал и молился:

Ты, Боже, Боже, Спасе милостивый,

К чему рано над нами прогневался,

Наслал нам, Боже, прелестника,

Злого расстригу, Гришку Отрепьева.

Ужели он, расстрига, на царство сел?.

Расстрига погиб, и при виде оскверненной им святыни народ вывел заключение не о какой-либо реформе, а о необходимости полного восстановления самодержавия. Главной причиной непопулярности Василия Шуйского были уступки боярству. «Запись Шуйского и целование креста в исполнении ея, – говорит Романович-Славатинский, – возмутили народ, возражавший ему, чтобы он записи не давал и креста не целовал, что того искони веков в Московском государстве не важивалось». А между тем «ограничение» состояло всего только в обязанности не казнить без суда и в признании совещательного голоса боярства. То и другое каждый царь и без записи соблюдал, но монархическое чувство народа оскорблялось не содержанием обязательств, а фактом превращения обязательности нравственной в юридическую.

Тушинско-Болотниковская приманка казачьей вольности тоже не получила торжества. Тушинцы и болотниковцы были осознаны как воры, столь же опасные, как враги иноземные, как враги всего общественного порядка. Всеобщий бунт против королевича не менее характеристичен. Кандидатура Владислава сулила водворить порядок на началах «конституционных», в которых права русской нации были широко ограждены. Он принял обязательство ограничить свою власть не только аристократическою боярскою Думою, но также Земским собором. Под контроль Земского собора он ставил свое обязательство не изменять русских законов и не налагать самовольно податей. С современной либеральной точки зрения восшествие иностранного принца на таких условиях не нарушало ни в чем интересов страны. Но Россия московская понимала иначе свои интересы. Именно кандидатура Владислава и была последней каплей, переполнившей чашу. Поучительно вспомнить содержание прокламаций кн. Пожарского и других патриотов, возбуждавших народ к восстанию. Прокламации призывают к восстановлению власти царя.

«Вам, господа, пожаловати, помня Бога и свою православную веру, советывать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разорение быть не безгосударными». Конституционный королевич, очевидно, ничего не говорил сердцу народа. «Сами, господа, ведаете, продолжает прокламация, как нам без государя против общих врагов, польских, и литовских, и немецких людей, и русских воров – стоять? Как нам без государя о великих государственных и земских делах с окрестными государями ссылаться? Как государству нашему впредь стоять крепко и неподвижно?»

Национально-монархическое движение стерло все замыслы ограничений самодержавия до такой степени, что теперь наши историки не могут даже с точностью восстановить, что именно успели бояре временно выхватить у Михаила. Во всяком случае, ограничительные условия были выброшены очень скоро в период непрерывного заседания земских соборов (между 1620–25). Народ смотрел на пережитое бедствие как на Божью кару, торжественно обещая царю «поисправиться» и заявляя Михаилу, что «без государя Московскому государству стояти не мочно» – «обрал» его «на всей его воле».

Это торжество самодержавия характеристично тем, что оно было произведено земской Россией в борьбе против русского аристократического начала и русского же демократического. Россия земская, т.е. именно национальная, выражающая типичные особенности национальности, – отвергла в смуте все другие основы, кроме самодержавной, и воссоздала его в том же виде, в каком рисовалось оно Иоанну Грозному и той земской России, которая свою культурно-государственную жизнь строила на православном миросозерцании. Восстановление самодержавия, потрясенного смутой, и было всецело делом земской России.

Управительные учреждения Московской монархии слагались в тесной связи с народным социальным строем. По самому типу своему верховная власть принимала под свое покровительство всех подданных, никому принципиально не отказывала в доверии и всех готова была признать как более или менее годную служебную для своих «государевых дел» силу. Этот непосредственный голос самодержавного чувства и сделал то, что развитие царской власти не душило народного самоуправления, но ободряло и развивало его. Отсюда и вышло, что общий тип управительных учреждений Московского государства, несмотря на массу частных недостатков, происходящих от младенчески невежественного состояния собственно юридических знаний, складывался в нечто очень жизненное, в полном смысле идеальное, к сожалению, не только оставшееся неразвившимся, но впоследствии, по неблагоприятным обстоятельствам, даже захиревшее. Общая система власти в Московском царстве сложилась в таком виде.

Царская Россия

Надо всем государством высился «Великий Государь», Самодержец. Его компетенция в области управления была безгранична. Все, чем только жил народ, его потребности политические, нравственные, семейные, экономические, правовые – все подлежало ведению верховной власти. Не было вопроса, который считался бы не касающимся царя, и сам царь признавал, что за каждого подданного он даст ответ Богу: «аще моим несмотрением согрешают».

Царь – не только направитель всех текущих правительственных дел в виде защиты внешней безопасности, внутреннего порядка, справедливости и связанных с этим вопросов законодательных и судебных. Царь есть направитель всей исторической жизни нации. Это власть, которая печется и о развитии национальной культуры, и об отдаленнейших будущих судьбах нации.

Царская власть развивалась вместе с Россией, вместе с Россией решала спор между аристократией и демократией, между Православием и инославием, вместе с Россией была унижена Татарским игом, вместе с Россией была раздроблена уделами, вместе с Россией объединяла старину, достигла национальной независимости, а затем начала покорять и чужеземные царства, вместе с Россией сознала, что Москва – Третий Рим, последнее и окончательное всемирное государство. Царская власть – это как бы воплощенная душа нации, отдавшая свои судьбы Божьей воле. Царь заведует настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации. Отсюда, теоретически рассуждая, необходима полнейшая связь царя с нацией, как в том, что касается общего их подчинения воле Божией, так и в том, что касается самого тела нации, ее внутреннего социального строя, посредством которого толпа превращается в общественный организм.

В Русской царской власти эта связь практически была достигнута самим ее происхождением из: 1) церковной идеи и 2) родового, а затем 3) вотчинного строя. В самом процессе своего развития царская власть входила в связь и с церковным, и с социальным строем. Во всем этом было мало сознательности. Ее негде было взять. Византийская доктрина скорее может быть названа традицией, нежели доктриной, а идея церковная лишь делала строй религиозный направителем политического, но не исследовала объективных законов социальной жизни. Теоретического сознательного строения государственной власти – не могло быть. Но было очень сильное органическое сложение страны, которое давало возможность идее верховной власти осуществиться на очень правильных социальных основах.

Царская власть, упраздняя еще со времен Андрея Боголюбского как аристократическую, так и демократическую власть в качестве верховных, являлась посредницею между ними. Она, во имя религиозных начал, поддерживала справедливость в отношениях между всеми существующими в стране силами, т.е. умеряя чрезмерные притязания каждой, каждой давала справедливое удовлетворение. Цари-самодержцы явились охранителями прав народных. «Грозные государи Московские, Иоанн III и Иоанн IV, – писал историк И. Д. Беляев, – были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества». Если в отношении крестьян политика Годунова нарушила царские традиции, то общественных сил – и при нем не боялись, не исключали их участия в управлении, а, наоборот, привлекали их. Так как наша монархическая власть не создавала Русского народа из ничего, а сама возникла уже из готовых социальных сил родового строя, то этими силами она, естественно, пользовалась и для задач управительных. Для этого верховная власть не имела необходимости в теоретических соображениях, ибо социальные силы существовали фактически и с усечением их поползновений на верховенство – от них сами собой оставались элементы управительные. Таким образом, из аристократических элементов всех видов, княжеских владетельных родов, боярства и низшей дружины складывалось служилое сословие, в котором аристократия занимала важнейшие места, как в верхнем государственном управлении, боярской думе и приказах, так и в низшем. Многочисленные организации демократической власти – веча – государственные, городские и деревенские, точно так же переходили в разряд сил местного самоуправления. А все вместе – управительные силы страны являлись на помощь верховной власти в виде земских соборов.

Монархия в современной России

В нынешнее смутное время нет для Руси задачи важнее, чем обретение здорового национально-религиозного самосознания. А это значит, что русскому обществу необходимо достичь ясного понимания всех недостатков и изъянов своего сегодняшнего бытия, с одной стороны, а с другой – столь же ясно осмыслить тот нравственный идеал в национально-государственном устройстве, к которому следует стремиться каждому, кто небезразличен к судьбе нашей истерзанной и измученной страны.

На этом пути серьезнейшей вехой должно стать пристальное, вдумчивое и благоговейное изучение огромного русского исторического опыта, на протяжении долгих столетий неразрывно связанного с православной монархической государственностью.

Нелепо отрицать, что именно Самодержавие возвеличило и утвердило Россию, вознеся ее к вершинам силы и славы, превратив удельное княжество Московское в величайшую империю мира. Именно труды и подвиги державных властителей страны, терпеливых, осторожных и последовательных, из века в век подтверждавших свое прозвище «собирателей земли Русской», позволили народу Святой Руси явить свои лучшие душевные качества, одолеть все препятствия бурной и драматичной российской истории. Именно венценосные вожди нации – Помазанники Божий, Русские Православные Цари – как никто другой заботились о духовном здравии общества, неизменно ограждая Православную Церковь всей мощью государственной власти ради того, чтобы она имела возможность совершать свое святое дело спасения душ человеческих тихо и мирно, «во всяком благочестии и чистоте».

biofile.ru

САМОДЕРЖАВИЕ - это... Что такое САМОДЕРЖАВИЕ?

dic.academic.ru

Что такое самодержавная монархия: определение

Неограниченная, самодержавная монархия - это форма правления сродни абсолютизму. Хотя в России само слово "самодержавие" в разные периоды истории имело отличия в толковании. Чаще всего его связывали с переводом греческого слова Αυτοκρατορία - "сам" (αὐτός) плюс "властвовать" (κρατέω). С наступлением Нового времени этим термином обозначается монархия неограниченная, "русская монархия", то есть - абсолютизм.

Историографы исследовали этот вопрос одновременно с установлением причин, по которым в нашей стране самодержавная монархия вылилась в эту всем известную форму правления. Ещё в XVI веке историки Москвы пытались объяснить, каким образом в стране появились "самодержательные" цари. Отведя эту роль русским самодержателям "под покровом старины", в далёкой древности они отыскали выведших родословное древо от кесаря римлян Августа наших первых правителей, которым такую власть даровала Византия. Самодержавная монархия утвердилась при Святом Владимире (Красное Солнышко) и Владимире Мономахе.

Первые упоминания

Впервые стали использовать это понятие относительно московских правителей при Иване Третьем, великом князе московском. Именно он начал титуловаться как господарь и самодержец всея Руси (Дмитрий Шемяка и Василий Тёмный назывались просто господарями всея Руси). Видимо Ивану Третьему это посоветовала его жена - Софья Палеолог, близкая родственница последнего императора Византии Константина XI. И действительно, с этой женитьбой появились основания притязать на преемственность наследия Восточного Римского (Ромейского) государства молодой Россией. Отсюда и пошла на Руси самодержавная монархия.

Получив независимость от ордынских ханов, Иван Третий перед другими государями теперь всегда сочетал эти два титула: царя и самодержца. Таким образом он подчёркивал собственный внешний суверенитет, то есть независимость от какого бы то ни было другого представителя власти. Византийские императоры именовали себя точно так же, только, естественно, на греческом.

Это понятие до конца прояснил В. О. Ключевский: "Самодержавная монархия - это полная власть самодержца (автократа), который не зависит ни от одной из сторон внешней власти. Русский царь никому не платит дань и, таким образом, является сувереном".

С появлением на троне Ивана Грозного самодержавная монархия России значительно укрепилась, поскольку само понятие расширилось и теперь обозначало не только отношение к внешним сторонам правления, но и использовалось как неограниченная внутренняя власть, которая стала централизованной, уменьшив таким образом властные полномочия боярства.

Историко-политической доктриной Ключевского до сих пор пользуются специалисты в своих исследованиях, поскольку она наиболее методологически полно и широко трактует поставленный вопрос: почему Россия - самодержавная монархия. Даже Карамзин писал свою "Историю государства Российского", опираясь на видение исторической перспективы, унаследованное от историков XVI века.

Кавелин и Соловьёв

Однако лишь когда в исторических исследованиях появилась идея изучения развития всех сторон жизни всех слоёв общества, вопрос самодержавной монархии был поставлен методологически правильно. Впервые отметили такую необходимость К. Д. Кавелин и С. М. Соловьёв, определив главные моменты развития власти. Именно они прояснили, как происходило укрепление самодержавной монархии, обозначив этот процесс как вывод из формы родового быта в государственную единодержавную власть.

Например, на севере существовали особые условия политической жизни, при которых само существование образования было обязано только князьям. Южнее условия были несколько другими: распадался родовой быт, перейдя к государственности через вотчинность. Уже Андрей Боголюбский был неограниченным владельцем собственных имений. Это яркий тип вотчинника и полновластного хозяина. Именно тогда появились первые понятия о государе и подданстве, о самовластье и подручничестве.

Соловьёв в своих работах много написал о том, как происходило укрепление самодержавной монархии. Он указывает длинный ряд причин, которые вызвали появление единодержавия. Прежде всего, нужно отметить монгольское, византийское и прочие иноземные влияния. Объединению русских земель содействовали практически все классы населения: и земские люди, и бояре, и духовенство.

На северо-востоке появились новые крупные города, где господствовало вотчинное начало. Это тоже не могло не создать особых бытовых условий для появления самодержавной монархии в России. И, конечно, огромное значение имели личные качества правителей - московских князей.

За счёт раздробленности страна становилась особенно уязвимой. Войны и междоусобицы не прекращались. И во главе каждого войска практически всегда стоял князь. Они постепенно учились выходить из конфликтов посредством политических решений, успешно разрешая и свои планы. Именно они изменили историю, уничтожили монгольское иго, выстроили государство великое.

От Петра Первого

Самодержавная монархия - это абсолютная монархия. Но, несмотря на то, что уже во времена Петра Великого понятие русского самодержавия практически полностью отождествлялось с понятием европейского абсолютизма (сам термин этот у нас не прижился и не употреблялся никогда). Напротив, российская власть позиционировалась как православная самодержавная монархия. Феофан Прокопович в Духовном регламенте уже в 1721 году написал, что власти самодержавной сам Бог повиноваться повелевает.

Когда появилось понятие суверенного государства, понятие самодержавия ещё более сузилось и обозначало только внутреннюю неограниченную власть, которая опиралась на её божественное происхождение (помазанник Божий). К суверенитету это уже переставало относиться, и последнее использование термина "самодержавие", которое подразумевало суверенитет, случилось при правлении Екатерины Великой.

Такое определение самодержавной монархии сохранялось до самого конца царского правления в России, то есть до февральской революции 1917 года: российский император был самодержцем, а государственный строй - самодержавием. Свержение самодержавной монархии в России в начале 20 века произошло по вполне понятным причинам: уже в XIX веке эту форму правления критики открыто называли властью самодуров и деспотов.

Чем же отличается самодержавие от абсолютизма? Когда между собой спорили западники и славянофилы ещё в начале XIX века, они выстроили несколько теорий, разводящих понятия самодержавия и абсолютизма. Остановимся подробнее.

Славянофилы противопоставляли раннее (допетровское) самодержавие с послепетровским. Последнее считали абсолютизмом бюрократического толка, вырожденной монархией. В то время как раннее самодержавие считали правильным, поскольку оно органически объединяло государя и народ.

Консерваторы (в том числе Л. Тихомиров) такое разделение не поддерживали, считая, что и послепетровская российская власть значительно отличается от абсолютизма. Умеренные либералы разделяли допетровское и послепетровское правление по принципу идейности: основа на божественности власти или на идее общего блага. В итоге, что такое самодержавная монархия, историки XIX века так и не определили, поскольку во мнениях не сошлись.

Костомаров, Леонтович и другие

У Н. И. Костомарова есть монография, где он попытался выявить соотношение понятий. Раннефеодальная и самодержавная монархия, по его мнению, развивались постепенно, но, в конце концов, получились полной заменой деспотизма орды. В XV веке, когда были уничтожены уделы, монархия уже должна была появиться. Причём власть была бы разделена между самодержцем и боярами.

Однако этого не случилось, но укрепилась самодержавная монархия. 11 класс подробно изучает этот период, но далеко не все школьники понимают, почему так произошло. У бояр отсутствовала сплочённость, они были слишком самонадеянны и эгоистичны. В таком случае очень легко прибрать власть к рукам сильному государю. Именно бояре упустили возможность создания конституционно-самодержавной монархии.

Профессор Ф. И. Леонтович нашёл массу заимствований, которые были внесены в политическую, общественную, административную жизнь русского государства из Ойратских уставов и Чингизовой Ясы. Монгольское право, как никакое другое, хорошо приживалось в русских законах. Это и положение, при котором государь является верховным собственником территории страны, это и закрепощение посадских и прикрепление крестьян, это и идея местничества и обязательной службы у служилого сословия, это и скопированные с монгольских палат московские приказы, и ещё очень и очень многое. Эти воззрения разделили Энгельман, Загоскин, Сергеевич и некоторые другие. А вот Забелин, Бестужев-Рюмин, Владимирский-Буданов, Соловьёв и ещё многие профессора по монгольскому игу такого значения не придавали, но выдвинули совершенно иные созидательные элементы на первый план.

По воле народа

Северо-восточная Русь объединилась под московским единодержавием благодаря тесному народному единству, которое стремилось мирно развивать свои промыслы. При правлении князей Юрьевичей посад даже вступил в борьбу с боярской дружинной силой и победил. Далее иго нарушило образовавшийся было правильный ход событий на пути объединения, а потом московские князья сделали очень правильный шаг, устроив народный завет о тишине и земском мире. Именно поэтому они и смогли оказаться во главе Руси, стремившейся к объединению.

Однако самодержавная монархия образовалась далеко не сразу. Народу было почти безразлично, что там творится в теремах княжеских, даже о правах своих и каких-либо вольностях народ не думал. Он находился в постоянных заботах о безопасности от сильных мира сего и о хлебе насущном.

Бояре долго играли решающую роль во власти. Однако Ивану Третьему на помощь пришли греки с итальянцами. Только с их подсказками царское самодержавие получило свою окончательную форму так скоро. Боярство - сила крамольная. Она ни народ, ни князя слушать не хотела, более того - земскому миру и тишине это был первый враг.

Таким образом заклеймили русских аристократов Костомаров и Леонтович. Однако немного позже историки это мнение оспорили. Бояре, по мнению Сергеевича и Ключевского, врагами объединения Руси вовсе не были. Напротив, они всеми силами помогали это сделать московским князьям. И Ключевский говорит о том, что неограниченного самодержавия на Руси в ту пору не было. Это была монархически-боярская власть. Случались даже столкновения монархов со своей аристократией, были попытки со стороны бояр полномочия московских властителей несколько ограничить.

Исследование вопроса при советской власти

Только в 1940 году прошла первая дискуссия в Академии наук, посвящённая вопросу определения государственного строя, который предшествовал абсолютной монархии Петра Великого. А ровно через 10 лет проблемы абсолютизма обсуждались в МГУ, на его историческом факультете. Обе дискуссии показали полную несхожесть в позициях историков. Специалистами по государству и праву понятия абсолютизма и самодержавия вообще не разделялись. Историки же различие видели и чаще всего эти понятия противопоставляли. И что значит самодержавная монархия для России сама по себе, учёные так и не договорились.

К разным периодам нашей истории они применяли одно и то же понятие с разным содержанием. Вторая половина XV века - окончание вассальной зависимости от золотоордынского хана, и только свергнувший татаро-монгольское иго Иван Третий назывался первым настоящим самодержцем. Первая четверть XVI века - самодержавие трактуется как единодержавие после ликвидации суверенных княжеств. И только при Иване Грозном, по мнению историков, самодержавие получает неограниченную власть государя, то есть неограниченную, самодержавную монархию, и даже сословно-представительная компонента монархии никак не противоречила неограниченности власти самодержца.

Феномен

Следующая дискуссия возникла в самом конце 1960-х годов. Она поставила на повестку вопрос о форме неограниченной монархии: не является ли она особой разновидностью абсолютной монархии, свойственной только нашему региону? Было установлено по ходу дискуссии, что по сравнению с европейским абсолютизмом наше самодержавие имело несколько характерных особенностей. Социальная опора - только дворянство, в то время как на западе монархи уже более опирались на появившийся класс буржуазии. Над правовыми методами управления господствовали неправовые, то есть личной волей монарх был наделён гораздо большей. Были мнения, что русское самодержавие является вариантом восточной деспотии. Словом, за 4 года, вплоть до 1972-го, термин "абсолютизм" определён не был.

Позже А. И. Фурсовым было предложено рассматривать в русском самодержавии феномен, который аналога в мировой истории не имеет. Отличия от восточной монархии слишком значительны: это ограничение традициями, ритуалами, обычаями и законом, не свойственные правителям на Руси. От западных их ничуть не меньше: власть даже самая абсолютная там ограничивалась правом, и даже если король имел право поменять закон, то он всё равно должен был закону подчиняться - пусть изменённому.

А на Руси было иначе. Русские самодержцы всегда стояли над законом, они могли требовать от других подчинения ему, но сами имели право уклоняться от следования, какой бы то ни было, букве закона. Однако самодержавная монархия развивалась и приобретала всё более европейские черты.

Конец XIX века

Теперь венценосные потомки самодержца Петра Великого были уже гораздо сильнее ограничены в своих действиях. Сложилась управленческая традиция, считавшаяся с факторами общественного мнения и определёнными законоположениями, которые касались не только области прерогатив династических, но и общего гражданского права. Монархом мог быть только православный из династии Романовых, состоящий в равнородном браке. Правитель был обязан по закону 1797 года при вступлении на престол назначить наследника.

Ограничивали самодержца и управленческая технология, и порядок издания законов. Отмена его распоряжений требовала особого законодательного акта. Царь не мог лишать жизни, имущества, чести, сословных привилегий. Он не имел права вводить новые налоги. Даже не мог никого облагодетельствовать просто так. Для всего необходимо было письменное распоряжение, которое оформлялось особым образом. Устное распоряжение монарха законом не являлось.

Имперская судьба

Вовсе не царь-модернизатор Пётр Великий, титуловавший Россию империей, сделал её таковой. По своей сути империей Россия стала гораздо раньше и, по мнению многих ученых, продолжает ею оставаться. Это продукт сложного и длительного исторического процесса, когда происходило становление, выживание, укрепление государства.

Имперская судьба нашей страны принципиально отличается от других. В общепринятом смысле Россия колониальной державой не являлась. Экспансия территорий происходила, но она не была мотивирована, как у западных стран, экономическими или финансовыми устремлениями, поисками рынков сбыта и сырья. Она не делила свои территории на колонии и метрополию. Напротив, экономические показатели практически всех "колоний" были гораздо выше, чем у исторического центра. Образование и медицина были всюду одинаковы. Здесь уместно вспомнить 1948 год, когда англичане покидали Индию, оставив там менее 1% грамотных аборигенов, причём не образованных, а просто знающих буквы.

Территориальную экспансию всегда диктовали безопасность и стратегические интересы - вот где главные факторы возникновения Российской империи. Причём войны происходили очень редко за обретение территорий. Всегда существовал натиск извне, да и теперь ещё существует. Статистика говорит, что в 16 веке мы воевали 43 года, в 17 - уже 48, а в 18 - все 56. XIX век был практически мирным - только 30 лет провела Россия на поле брани. На западе мы всегда воевали либо как союзники, вникая в чужие "семейные ссоры", либо отражали агрессию с запада. Ни на кого первыми не нападали никогда. Видимо сам факт появления таких огромных территорий, вне зависимости от средств, путей, причин формирования нашего государства, будет неизбежно и постоянно порождать проблемы, поскольку здесь говорит сама природа имперского существования.

Заложница истории

Если исследовать жизнь любой империи, обнаружатся сложные соотношения во взаимодействии и противодействии центростремительных и центробежных сил. В сильном государстве эти факторы минимальны. В России монархическая власть неизменно выступала как носитель, выразитель и реализатор только центростремительного начала. Отсюда и её политические прерогативы с вечным вопросом о стабильности имперской конструкции. Сама природа русского имперства не могла не препятствовать развитию региональной автономизации и полицентризма. И сама история сделала монархическую Россию своей заложницей.

Конституционно-самодержавная монархия была у нас невозможна лишь потому, что царская власть имела на то сакральное право, да и цари не были первыми среди равных - им равных не было. Они венчались с правлением, и это был мистический брак с целой огромной страной. Царские порфиры излучали свет небес. Для начала XX века в России самодержавная монархия не являлась архаикой даже отчасти. И сегодня такие настроения живы (вспомним Наталью "Няшу" Поклонскую). Это у нас в крови.

Либерально-правовой дух неизбежно сталкивается с религиозным мировоззрением, которое награждает самодержца особым ореолом, и ни один из прочих смертных никогда такого не удостоится. Все попытки реформировать верховную власть терпят поражение. Религиозный авторитет побеждает. Во всяком случае, к началу XX века от универсальности правового государства Россия была гораздо дальше, чем теперь.

fb.ru

Самодержавие

План:

1. Причины установления самодержавия.2. Этапы формирования самодержавия.3. Роль самодержавия государства.

1.Причины установления самодержавия.

Формирование российского централизованного государства хронологически совпадает с образованием монархий в ряде стран Западной Европы. Однако содержание этого процесса имело свою специфику.На Европейском континенте в результате острой политической и религиозной борьбы образовались национально-территориальные государства светского типа с рациональным мировосприятием, автономией личности. Это было связано с формированием гражданского общества и ограничением прав власти законом. Данную тенденцию олицетворяли Англия, Франция, Швеция. В первой половине XVII века рухнула Священная Римская империя-оплот средневекового типа развития, превратившись в конгломерат независимых государств.В этот же период в России сформировался особый, отличный от общеевропейского, тип феодального общества с самодержавием во главе, жесткой зависимостью от монархической власти господствующего класса.Одной из важнейших причин установления самодержавия в России большинство ученых историков считают влияние монголо-татарского ига  на процесс формирования русского народа и  государства.  Речь идет о самом факте господства на русской земле и атмосфере насилия в течение двух с лишним столетий.Здесь можно выделить две точки зрения:Становясь служебниками ханов, русские князья впитывали имперские традиции, беспрекословную покорность поданных и безграничную власть татаро-монгольских правителей. Всё, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезло. Народ под постоянным гнётом татар сделался способным к безгласному повиновению. Р.Пайпс в своем исследовании пишет:  “основная масса населения впервые усвоила, что такое государство: что оно забирает всё, до чего только может дотянуться, и ничего не даёт взамен, и что ему надобно подчиняться, потому что за ним сила”. Российский ученый П.Н.Савицкий отмечает: “без “татарщины” не было бы России... Действием ли примера, привитием ли крови правящим, они дали России свойство организовываться военно, создавать государственный центр, достигать устойчивости...”Авторы этих и других подобных высказываний утверждают, что тяжёлые испытания не смогли не  сказаться на будущем России. Возможно, именно 250-летнее монголо-татарское иго определило то “азиатское начало”, которое затем обернулось для России тяжёлым крепостным правом и деспотическим самодержавием. Монголо-татары возможно сломали российскую  историческую  судьбу  и  стимулировали иную.Однако на причины установления самодержавия в России существует и другая точка зрения. П.Н.Милюков, в частности, утверждает что “многие институты, установленные московскими царями, были характерны для византийских императоров... Эпоха их заимствований имела место гораздо раньше  времени влияния монгольского ига. С другой стороны ...феодальные институты, очень близкие западным, играли гораздо более важную роль в России,  нежели обычно считалось...”По мысли Ключевского, татаро-монгольское  иго показало уникальную способность русского  народа преодолевать самые тяжкие невзгоды и подниматься “из пепла”. В работе “Значение преподобного Сергия для русского народа” В.О.Ключевский подчеркивает основу жизни нашего народа - веру в самого себя даже в самые  трагические  моменты истории, каким было татаро-монгольское иго... “Это было одно из тех народных бедствий, - указывает он, - которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мёртвое   оцепенение. Люди беспомощно опускали  руки, умы  теряли всякую бодрость и упругость и безнадёжно  отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода... Что ещё хуже, ужасом  отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после неё. Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг, панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера, и в истории человечества могла бы прибавиться лишняя тёмная  страница, повествующая о том, как  нападение азиатского монгола привело к падению великого европейского народа”.В настоящее время в отечественной исторической науке появилась и уже нашла своих сторонников (И. Я. Фроянов, А. Ю. Дворниченко) такая точка зрения, что «древний русский князь изначально таил в себе монархические качества и свойства», однако данные исследователи все-таки признают важную роль татаро-монгольского ига в становлении самодержавия на Руси.Русской  народ  освободился  от иноземного ига, а затем  создал могучее государство. Это  чудо возрождения древней Руси В.О.Ключевский объясняет ссылкой на то, что “одним из  отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься после падения”. При этом Ключевский был твёрдо убеждён, что “как бы ни было тяжко его унижение, но пробьёт час, он соберёт свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую дорогу”.

2. Этапы формирования самодержавия.

Русское государство, образованное  на границе Европы с Азией, достигшее своего расцвета  в 10 - начале 11 века,  в начале  12 века  распалось  на  множество княжеств.  Этот распад произошел под  влиянием   феодального  способа   производства.   Особенно ослабилась  внешняя  оборона  Русской земли.Князья  отдельных княжеств  проводили  свою  обособленную  политику,  считаясь  в первую очередь с интересами местной феодальной знати и вступали в  бесконечные  междоусобные   войны.   Это  привело  к  потере централизованного   управления    и   к   сильному   ослаблению государства в целом.С татаро-монгольским нашествием в истории  Русской  земли наступил период, ознаменованный не  только  длинным  противоборством  Московского  и  Тверского княжеств в области общей централизации русской земли, но и началом формирования на Руси института самодержавной власти.В конце четырнадцатого столетия Москва начинает занимать главенствующее  место среди всех  других городов Северо-Восточной Руси: росла территория и увеличилась степень централизации великокняжеской власти. Внутри государства по¬степенно отмирали пе¬режитки политической раздробленности. Князья и бояре, ещё недавно обладавшие огромной властью, теряли её. Множест¬во семей старого новгородского и вятского боярства насильно были переселены на новые земли.Новый этап усиления княжеской власти наступает с эпохой правления великого князя Ивана III, когда, наконец, исчезают удельные княжества. После смерти Андрея Меньшого (1481 г.) и двоюродного дяди великого князя Михаила Андре¬евича (1486 г.) прекратили своё существование Вологодский и Верейско-Белозерский уделы. После смерти Ивана III удельная система в прежнем своём значении никогда уже не возрождалась. И хотя он наделил своих младших сыновей Юрия, Дмитрия, Семена и Андрея землями, они уже не имели в них реальной власти. Уничтожение старой удельно-княжеской систе¬мы потребовало создания нового порядка управле¬ния страной.В конце XV в. в Москве начали формироваться органы центрального управле¬ния — «приказы», которые были прямыми пред¬шественниками петровских «коллегий» и мини¬стерств XIX века. В провинции главную роль стали играть наместники, назначавшиеся самим вели¬ким князем, что увеличивало степень власти князя. Уже в это время великий князь, принявший гордый титул «государя всея Руси», облачился в златотка¬ные одеяния, а на своего наследника торжественно возложил богато расшитые оплечья — «бармы» — и драгоценную «шапку», похожую на корону.На этом же этапе сформировалась мысль о том, что источником великокняжеской власти является воля самого Господа. Это ещё больше возвышало великого князя над его подданными, которые, как писал один иностранный дипломат, побывавший в начале XVI в. в Москве, постепенно начинали верить, что «воля государя есть воля Божья». Русские послы давали понять иностранным владыкам, что «го¬сударь всея Руси» — независимый и великий правитель. Даже в отношениях с императором Священной Римской империи, который в Европе признавался первым монархом, Иван III не желал поступаться своими правами, считая себя равным ему по положению. По примеру того же импера¬тора он приказал вырезать на своей печати символ власти — увенчанного коронами двуглавого орла. По европейским образцам был составлен и новый великокняжеский титул: «Иоанн, Божиею милостию государь всея Руси и великий князь Володимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверской, и Югорский, и Вятский, и Пермский, и Болгарский, и иных».В то время при дворе начали вводиться пышные цере¬монии. Своего внука Дмитрия, впоследствии попавшего в немилость, Иван III венчал на великое княжение по новому торжественному обряду, напоминавшему обряды венчания византийских императоров.Таким образом,  во второй половине XV века в Москве создавался новый образ великого князя — силь¬ного и полновластного «государя всея Руси», равного по своему достоинству императорам.Окончательное становление института самодержавной власти связано с Иваном  IV Грозным и его матерью Еленой Глинской. Правительство Елены Глинской продолжало вести курс на укрепление великокняжеской власти. Оно ограничивало податные и судебные льготы церкви, ставило под свой контроль рост монастырского землевладения, запретило покупать земли у служилых дворян.Первым шагом на пути укрепления власти становится венчание Ивана IV на царство, проведенное митрополитом Макарием в 1547 г.  Это по тогдашним понятиям резко возвышало Ивана над русской знатью и уравнивало его с западноевропейскими государями. Первые шаги государя московского направлены на достижение компромисса между феодалами. Создается “Избранная рада” (названная так А.Курбским),  в которую входят представители разных сословий из приближенных царя. В 1549 году создается Земский собор - совещательный орган, в котором представлена аристократия, духовенство, “государевы люди”, позднее избираются представители купечества и городской верхушки.    Продолжается реформирование, ограничение власти феодалов.В 1550 году принимается Судебник, закрепляющий ограничение власти наместников, отменяющий податные льготы монастырей. Создается стрелецкое войско - зачат-ки будущей армии. В стрельцы могли поступать свободные люди, за службу стрелец получал земельный надел, не имеющий надела получал денежное и хлебное жалование. Помимо создания стрелецкого войска принимается “Уложение о службе”, регламентирующее военную службу дворян, за которую также  выплачивалось жалование. Все это требовало от казны денег. Была проведена реформа налогообложения, ограничивающая льготы феодалов.Создается система приказов, в основе которой лежали принципы неразделимости судебной и административной властей. Проводимые реформы, ограничивающие власть феодалов встречают их сопротивление, несогласие с царской политикой, неподчинение воле царя.Проблемы централизации и укрепления власти, борьба с оппозицией принимают самые ужасные, кровавые формы. Учреждая опричину Иван IV выговорил себе право казнить бояр без суда и следствия, что и было одним из средств укрепления абсолютной власти. Подозрительный и воспитанный с детства на примерах коварства и жестокости, неуравновешенный, и в то же время глубоко религиозный Иван развязал массовый террор в стране, казня, уничтожая население часто без малейшего повода. Он стремился укрепить личную власть путем нагнетания всеобщего страха, уничтожая думающих и рассуждающих, казня правых и виноватых. Общая атмосфера в стране, нравы и обычаи того времени хорошо воссозданы в исторической повести А.К. Толстого “Князь Серебряный”.Таким образом, в процессе становления самодержавного государства на Руси (естественно, с достаточной долей условности) можно выделить следующие этапы:1. Конец 14 – начало 15 века – внешнее усиление Московского княжества, расширение его границ.2. Эпоха правления великого князя Ивана III, когда исчезают удельные княжества, формируется идея обоснования божественной власти самодержца.3. Окончательное становление института самодержавной власти связано с Иваном  IV Грозным.

2. Роль самодержавия государства.

Вопросу о роли самодержавия  в истории Российского государства уделяли внимание многие ученые историки, философы. Деятели науки и искусства. Так, в книге П.Н. Милюкова "Очерки истории русской культуры", а также в его  статье "Евразианизм и европеонизм в русской истории" содержится мысль о том, что у нас государство имело огромное влияние на общественную организацию, тогда как на Западе общественная организация обусловила государственный строй.  По Милюкову, русское государство оказалось сильнее общества потому, что развитие материальных интересов не успело еще сплотить общество в прочные общественные группы, какие давно сложились на Западе под влиянием ожесточенной  экономической борьбы.  «Но это только половина ответа...  Русская государственная организация ... была вызвана к жизни внешними потребностями, насущными и неотложными:  самозащиты и самосохранения». Историк утверждает, что Московская монархия походила на восточные.  С другой стороны феодальные институты, близкие западным, играли гораздо более важную роль в России, нежели обычно считалось. П. Н. Милюков так же отмечает, что установление самодержавия в России сопровождалось широкой экспансией государства, его вторжением во все сферы общественной, корпоративной и частной жизни.Не менее интересные мысли о роли самодержавия в истории нашей страны высказал известный отечественный историк, публицист Н.И.Черняев. В своей книге «Из записной книжки русского монархиста» (1907 год) ученый размышляет о сущности русского самодержавия и его роли в русской истории: «Русское самодержавие составляет одну из разновидностей монархий вообще и монархий христианского мира в частности». Далее отмечается, что «русское самодержавие есть наилучший для нашей родины способ приведения к одному знаменателю 140 000 000 умов и воль, из которых слагается воля и разум наций тех народов и общественных слоев, из которых она состоит». «Русское самодержавие есть тот аппарат при помощи которого легко может быть приведен в действие сложный, громадный государственный организм империи, имеющий дело не только с центростремительными, но и с центробежными силами; аппарат, благодаря которому Россия в любую минуту, и притом в самых трудных случаях своей жизни, может превратиться как бы в один вооруженный стан, одухотворенный  одной мыслью и способный как к несокрушимому отпору, так и к грозному натиску».И действительно, стоит только бросить беглый взгляд на карту дореволюционной России, чтобы понять «неизбежность» (В.О.Ключевский). Россия занимала и занимает до сих пор огромную территорию, расположенную в двух частях света и равную одной шестой части всей суши. На этой территории жило довольно редкое население, стоящее не на особенно высокой ступени культурного развития – нужна была по-настоящему сильная власть для того, чтобы собрать эту территорию в единое государство.Опыт многих народов доказывает, что громадные территориально- политические объединения не могут нормально функционировать без твердой единоличной власти. Государство, которому постоянно угрожает опасность извне и, которое поэтому должно напрягать свои силы для того, чтобы иметь возможность всегда отразить нападение неприятелей, не может обойтись без сильной центральной власти, какой являлось в России самодержавие.

Список литературы:1. Сахаров А.Н., Буганов В.И.  История России с древнейших времен до конца 17 века. - Москва: Просвещение,1995.2. Костомаров Н.И.  Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.  - Москва: Мысль,1993.3. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли - М.: Правда, 1990.4. Исаев И.А. История государства и права России. – М.: Юрист,1994.5. Орлов А.С. История России. – М.: Проспект, 1998.6. Милюков П.Н.  Очерки истории русской культуры. – М.: Просвещение,  1991.7. Черняев Н. И. О русском самодержавии // Москва. – 1997. - №11, С. 153 – 186.8. Юрганов А. Л. У истоков деспотизма // История Отечества: люди, идеи, решения. – М.: Прогресс, 1991.

© Размещение материала на других электронных ресурсах только в сопровождении активной ссылки

Вы можете заказать оригинальную авторскую работу на эту и любую другую тему.

Контрольные работы в Магнитогорске, контрольную работу купить, курсовые работы по праву, купить курсовую работу по праву, курсовые работы в РАНХиГС, курсовые работы по праву в РАНХиГС, дипломные работы по праву в Магнитогорске, дипломы по праву в МИЭП, дипломы и курсовые работы в ВГУ, контрольные работы в СГА, магистреские диссертации по праву в Челгу.

magref.ru

Исторические корни и особенности российского самодержавия

Яркой особенностью Московской Руси было самодержавие, которое прошло длительный период формирования, но уже в XVI в. Русь поражала иностранцев всевластием монарха и холопством его подданных. С.Герберштейн (посол империи Габсбургов, бывавший в Руси в 1517 и 1526 гг.) писал о Василии III: “Властью, которую он имеет над своими поданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира... Всех одинаково гнетет он жестоким рабством... Все они называют себя холопами, то есть рабами государя...”.

Проблемы отношения общества и государства, абсолютизм, причины формирования и этапы его развития издавна стали предметом исследований в отечественной (К.Д. Кавелин, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, В.И. Сергеевич, С.М.Соловьев, Б.Н. Чичерин, Д.Н.Альшиц, Е.В.Анисимов, В.Б.Кобрин, А.Н.Медушевский, Н.И.Павленко, Р.Г.Скрынников, Л.В.Черепнин) и зарубежной историографии.

Все исследователи подчеркивают своеобразие российского политического строя, главным образом выражавшееся в самодержавном, абсолютистком характере государства. Для государственно-политического строя абсолютизма характерны:

• глава государства с формально-юридической точки зрения воплощает законодательную и исполнительную власть, которая осуществляется с помощью зависимых от него чиновников;

• наличие постоянной армии, развитого бюрократического и полицейского аппарата, всеобъемлющей системы государственного обложения, единого для всего государства законодательства;

• единая общегосударственная экономическая политика, выражающаяся в различных формах экономического протекционизма и регламентации деятельности промышленников.

Русское самодержавие и европейский абсолютизм имели сходные черты наличие элементов сословного представительства, хотя достаточно слабых в России; влияние христианской религии; более сильное, чем на Востоке, влияние буржуазных отношений; европейская ориентированность русского государства. При идентичности самих понятий “абсолютизм” и “самодержавие”, они все же существенно отличались по формированию, времени существования, социальным функциям. В Западной Европе абсолютизм утверждается на последнем, наиболее централизованном этапе развития феодального государства, в условиях зарождения буржуазных отношений. В России самодержавие формируется еще до появления буржуазных отношений, в условиях утверждения феодально-крепостнического строя, что привело к большей самостоятельности и силе государства.

На особенности русского исторического процесса, формирование самодержавия оказывали влияние самые разнообразные факторы, в том числе и внешнеполитические.

Среди последних особо выделяется историческое влияние Византийской империи, которое проявлялось со времен Древней Руси: и экономическое, и политическое, и культурное. Политическая система Византии отличалась сосредоточением в руках императора и высшей светской, и высшей духовной власти, мощным симбиозом церкви и государства. В 1453 г. Византия была уничтожена турками-османами и больше никогда не возродилась; в это же историческое время завершается территориальное формирование суверенного русского государства, ставшего крупнейшим в Европе.

Иван III (1462 -1505 гг.) первым принимает титул “государя всея Руси”, после падения Константинополя и женитьбы на Софье Палеолог переносит в Россию герб Византии двуглавого орла, первым вводит обычай целовать руки государю и именовать всех подданных “холопами”.

В Византии существовал принцип: “что угодно императору, то и имеет силу закона”; и Иван III провозглашает: "а жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же". В 1547 г. его внук Иван IV венчался на царство, приняв официальный титул римских и византийских императоров (кесарь царь), тем самым подчеркнув свое равенство с Византией и превосходство над европейскими королями. Позже Иван IV доказывал исконность самодержавия на Руси, происхождение русских царей от римских кесарей.

В западноевропейских странах функции своего рода социального контроля над монархом осуществляла в значительной степени католическая церковь. Она составляла существенную оппозицию светской власти, временами даже подчиняя ее своим интересам. В России же ситуация была совершенно иная. Православная церковь, воспринявшая в этом отношении византийские традиции, рассматривала самодержавие как проявление божественного начала, а самого кесаря как “помазанника божьего”, посредника между царством небесным и царством земным, высшего судию.

Падение Орды и крушение Византии, создание своего независимого государства положили начало новым представлениям русских о роли страны, выразившимся в новых политических доктринах. Именно в церковных кругах в конце XV начале XVI вв. была сформирована (окончательно - в письмах инока псковского Елеазарова монастыря Филофея к Василию III) доктрина “Москва - третий Рим”. Эта геополитическая концепция обосновывала претензии Москвы на преемственность всемирно-исторической роли Византии как великой державы, центра мирового православия, а также власти ее кесарей. Русская церковь никогда не выступала в качестве серьезного конкурента светской власти. Уже в период объединения и, особенно, в XVI XVII вв. намечается тенденция к ограничению влияния духовенства в вопросах управления, церковного и монастырского землевладения. Церковная реформа Петра Великого, ликвидировавшая патриаршество и учредившая в 1721 г. Синод окончательно подчинила духовенство государственному контролю.

Существенную роль в образовании русской системы власти сыграл и фактор монголо-татарского влияния. Так Н.И.Костомаров считал, что "единодержавие зародилось во время татарского завоевания как неизбежное последствие покорения страны и обращения в собственность завоевателя" "оно перешло от ханов к московским великим князьям". Монголо-татары искореняли вечевые, демократические традиции древнерусского государства; в условиях постоянной военной опасности возвышалась роль княжеской власти. Превращение русского великого князя в вассала татарского хана, система выдачи ярлыков на великое княжение (воспитание "генерации покорных князей" по словам В.Б.Кобрина) способствовали распространению на Северо-Востоке татарской системы власти восточной деспотии. Одна из ее ярчайших черт абсолютная, ничем и никем не контролируемая власть монарха, превращение всех подданных в рабов.

Не меньшее значение имело формирование сильной центральной власти в ходе форсированной централизации русских земель, которая объяснялась и внешними факторами (главный необходимость противостояния Орде), и целым комплексом причин социально-экономического развития. Уже в этот период прослеживается одна из ярких особенностей российской истории ­ опережающее развитие политического фактора. Объединение "сверху", проводившееся с постоянным использованием военной силы, уничтожение городских вольностей и демократических традиций древнерусского периода также усиливала центральную, в будущем самодержавную власть.

В России большую специфику по сравнению со странами Западной Европы имел механизм функционирования сословного строя. На Западе отсутствие свободных пространств, высокая плотность населения сильно обостряли социальные противоречия, что приводило к большей консолидации сословий и ускоряло законодательное закрепление сословных и личных прав. В России же социальная напряженность до известной степени снижалась за счет колонизации новых территорий, оттока населения на окраины, где традиционно группировались оппозиционные элементы. Это длительное время смягчало формы социального протеста и замедлило консолидацию сословий. Необходимость скорейшей мобилизации экономических и людских ресурсов в экстремальных условиях постоянной борьбы с внешней опасностью, ускоренной централизации, хозяйственной разобщенности регионов, низкого уровня развития товарно-денежных связей, рассредоточенности населения способствовала законодательному закреплению распределения обязанностей сословий по отношению к друг другу и, особенно, к государству. Государство активно вмешивалось в формирование и законодательное регулирование деятельности сословий; создается особая служилая система, при которой каждое сословие имело право на существование лишь постольку, поскольку несло определенный круг государственных и общественных повинностей (“тягло”, “служба”).

Сердцевиной системы стало условное поместное землевладение (складывается к концу XV в.): предоставление земли и крестьян служилым людям­­­­­­­­­­ помещикам при условии несения ими военной и гражданской службы. Это позволяло государству всегда располагать значительными военными и административными силами без значительных затрат на их содержание. Не имея еще развитого бюрократического аппарата, правительство опиралось на помещиков при составлении учетно-фискальных документов, сборах налогов, мобилизации в армию (каждый помещик — "конно, людно и оружно"), в полицейских целях. Таким образом в отличие от западноевропейских государств, в России утверждается не система вассалитета, а система государственного подданства, при которой в службе отсутствует договорная основа, всякий вассал подчинен верховному сюзерену напрямую и находится в прямой и безусловной зависимости от господина и его милостей. Уже к концу XV в. обязательной этикетной нормой становится именование великого князя “государем”, а всех остальных “холопами” независимо от знатности и богатства (этимология слов: "государь" хозяин рабов, "холоп" раб). При такой системе отношений даже высшие сословия России не сумели сохранить в полной мере политические права и привилегии, противостоять произволу монарха. Говоря словами А.А.Зимина, "холопье происхождение, собачья преданность самодержавию значительной части служилого люда сыграли большую роль в том, что власть московского государя, опиравшегося на них, приобрела явные черты деспотизма".

Одновременно с утверждением поместной системы идет процесс закрепощения крестьян. Отправной точкой его юридического оформления было ограничение права крестьянского перехода неделей до и после Юрьева дня в Судебнике 1497 г. Ивана III. Затем отмена права крестьянского перехода и введение "урочных" лет Борисом Годуновым в 1598 г., и, наконец, введение бессрочного сыска беглых в Уложении 1649 г. Алексея Михайловича. Закрепощение крестьян особенно тесно связало служилое сословие с самодержавием, которое обеспечивало и организацию в государственных масштабах сыска беглых, борьбу с крестьянскими восстаниями.

Крепостничество, особенно полное исчезновение "черных" волостей в центре, значительно сузили свободную часть населения, которая могла быть представлена в местных и центральных учреждениях. Отметим, что в Западной Европе различные формы личной и экономической зависимости крестьян примерно к этому же времени были уничтожены. В Восточной и Центральной Европе крепостничество в XV XVI вв. утверждается повсеместно, законсервировав феодализм. Социальное происхождение самодержавия неразрывно связано с крепостничеством; там, где буржуазные элементы были слабее, абсолютизм приобретал более полное и длительное развитие.

Вся логика развития служилого государства и поместной системы вела к постепенному закреплению за каждым сословием определенных функций, а также связанных с ними обязанностей и прав. Завершенное правовое оформление эта система получила в Уложении 1649 г., важнейшем законодательном кодексе допетровской Руси: крестьяне прикреплялись к земле, посадские люди к городским повинностям, служилые люди к несению военной и других государственных служб. По сути дела, все общество было закабалено сверху донизу, что и было важнейшей наряду с другими названными факторами основой формирования в России самодержавия.

В исторической литературе традиционно выделяют два этапа формирования и становления русского самодержавия:

• XVI - XVII вв. в политическом строе Московской Руси еще сохраняются сословно-представительные органы, традиции земского самоуправления, права и привилегии сословий;

• XVIII - XX вв. утверждение самодержавия в России (ключевым событием является провозглашение России империей, а царя “отцом народа и императором всероссийским” в 1721 г.), завершение формирования его идеологических, юридических, политических, бюрократических основ, которые не изменялись кардинально вплоть до 1917 года.

С XV века повсеместно формируется сеть сельских приходов, вся Русь была охвачена храмостроительством. Приходские храмы воздвигались на средства самих крестьян, по их желанию, они же играла большую роль и в организации приходской жизни: ведали казной и имуществом, избирали церковного старосту, приобретали недвижимость, избирали кандидатов в священники и т. д. Устроение тысяч приходов было важным духовным событием XV - начала XVI веков. Вместе с тем, такое бурное развитие церковной жизни вширь порождало и определённые проблемы: масса вновь посвящённых сельских попов мало отличалось от крестьян и не готова была к подлинному пастырству, бытовали вольные интерпретации догматов и импровизации в богослужении, преувеличивалась внешняя обрядовая сторона веры, имели место языческие суеверия и т. п.

Нарастающее многообразие церковной жизни настоятельно требовало её упорядочивания. Этому были посвящены Церковные соборы 1547, 1549 и 1551 годов, созванные по инициативе митрополита Макария (1542-1563гг.). Стоглавый Собор 1551 года унифицировал все стороны церковной жизни: богослужение, церковное управление, монастырское и приходное устроение, борьбу с ересями, благочестие мирян и др. Огромное значение имела осуществлённая на макарьевских соборах канонизация 39 русских святых. Каждый из них, представляя различные типу святости - святители, мученики, преподобные, блаженные, исповедники и др. - олицетворяли различные идеалы праведной жизни и многообразие путей к спасению. Митрополит Макарий вместе с помощниками в ходе 20-летней работы создал 12-томный труд ’’Великие Четьи-Минеи’’, включавший в себя выдающиеся памятники духовной литературы и определившие круг чтения православного человека на последующие века.

В XVI веке явственно обнаружилась тревожная тенденция - глава Церкви в своей административной деятельности всё более зависел от великокняжеской (с сер. XVI в. - царской) власти. Так, из одиннадцати митрополитов XVI века пятеро были насильственно лишены кафедры, в т. ч. митрополит Филипп (1566-1568 гг.), мужественно обличавший беззакония и кровавый террор Ивана Грозного. Однако эта тенденция не затрагивала существо духовного служения Церкви.

Уже с XV века в русском обществе зародилась идея об установлении патриаршества, т. е. о возглавлении Русской Церкви патриархом - высшим духовным саном в Православии. С церковной точки зрения это не только придало бы Русской Церкви завершённость устроения, но и соответствовало бы её положению в мире Православных Церквей как самой крупной, многочисленной и влиятельной.

Условия для совершения этого акта в полном соответствии с нормами канонического (церковного) права сложились к концу XVI века. В 1589 году состоялось избрание первого Патриарха Московского и всея Руси Иова (1589 - 1605 гг.) .

studfiles.net

САМОДЕРЖАВИЕ - это... Что такое САМОДЕРЖАВИЕ?

dic.academic.ru

САМОДЕРЖАВИЕ это что такое САМОДЕРЖАВИЕ: определение — История.НЭС

САМОДЕРЖАВИЕ

монархическая форма правления в России, соответствовавшая традиционным идеалам русского народа, при которой носителю верховной власти - Царю, Императору - принадлежали верховные права в законодательстве, в верховном управлении, в высшем суде.

В своей вековой мудрости, сохраненной популярными изречениями поговорок и пословиц, наш народ, совершенно по-христиански, обнаруживает значительную долю скептицизма к возможности совершенства в земных делах. "Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы", говорит он, но прибавляет: "От запада до востока нет человека без порока". При том же "в дураке и царь не волен", а между тем "один дурак бросит камень, а десять умных не вытащат". Это действие человеческого несовершенства, нравственного и умственного, исключает возможность устроиться вполне хорошо, тем более что если глупый вносит много вреда, то умный, иногда, больше. "Глупый погрешает один, а умный соблазняет многих". В общей сложности приходится сознаться: "Кто Богу не грешен, царю не виноват!" Сверх того, интересы жизни сложны и противоположны: "Ни солнышку на всех не угреть, ни царю на всех не угодить", тем более что "до Бога высоко, до царя далеко".

Общественно-политическая жизнь, таким образом, не становится культом русского народа. Его идеалы - нравственно-религиозные. Религиозно-нравственная жизнь составляет лучший центр его помышлений. Он и о своей стране мечтает именно как о "Святой Руси", руководствуясь в достижении святости материнским учением Церкви. "Кому Церковь не мать, тому Бог не отец", говорит он.

Такое подчинение мира относительного (политического и общественного) миру абсолютному (религиозному) приводит русский народ к исканию политических идеалов не иначе как под покровом Божиим. Он ищет их в воле Божией, и, подобно тому как царь принимает свою власть лишь от Бога, так и народ лишь от Бога желает ее над собою получить. Такое настроение естественно приводит народ к исканию единоличного носителя власти, и притом подчиненного воле Божией, т.е. именно монарха-самодержца.

Это психологически неизбежно. Но уверенность в невозможности совершенства политических отношений приводит народ не к унижению их, а, напротив, к стремлению в возможно большей степени повысить их, посредством подчинения их абсолютному идеалу правды. Для этого нужно, чтобы политические отношения подчинялись нравственным, а для этого, в свою очередь, носителем верховной власти должен быть один человек, решитель дел по совести.

В возможность справедливо устроить общественно-политическую жизнь посредством юридических норм народ не верит. Он требует от политической жизни большего, чем способен дать закон, установленный раз навсегда, без соображения с индивидуальностью личности и случая. Это вечное чувство русского человека выразил и Пушкин, говоря: "закон - дерево", не может угодить правде, и поэтому "нужно, чтобы один человек был выше всего, выше даже закона". Народ издавна выражает то же самое воззрение на неспособность закона быть высшим выражением правды, искомой им в общественных отношениях: "Закон что дышло - куда поворотишь, туда и вышло", "Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет".

С одной стороны, "всуе законы писать, когда их не исполнять", но в то же время закон иногда без надобности стесняет: "Не всякий кнут по закону гнут", и по необходимости "нужда свой закон пишет". Если закон поставить выше всяких других соображений, то он даже вредит: "Строгий закон виноватых творит, и разумный тогда поневоле дурит". Закон, по существу, условен: "Что город, то норов, что деревня, то обычай", а между тем "под всякую песню не подпляшешься, под всякие нравы не подладишься". Такое относительное средство осуществления правды никак не может быть поставлено в качестве высшего "идеократического" элемента, не говоря уже о злоупотреблениях. А они тоже неизбежны. Иногда и "законы святы, да исполнители супостаты". Случается, что "сила закон ломит" и "кто закон пишет, тот его и ломает". Нередко виноватый может спокойно говорить: "Что мне законы, когда судьи знакомы?"

Единственное средство поставить правду высшею нормой общественной жизни состоит в том, чтобы искать ее в личности, и внизу, и вверху, ибо закон хорош только по тому, как он применяется, а применение зависит от того, находится ли личность под властью высшей правды. "Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы". "Кто сам к себе строг, того хранит и царь, и Бог". "Кто не умеет повиноваться, тот не умеет и приказать". "Кто собой не управит, тот и другого на разум не наставит". Но эта строгость подданных к самим себе хотя и дает основу действия для верховной власти, но еще не создает ее. Если верховную власть не может составить безличный закон, то не может дать ее и "многомятежное человеческое хотение". Народ повторяет: "Горе тому дому, коим владеет жена, горе царству, коим владеют многие".

Собственно говоря, правящий класс народ признает широко, но только как вспомогательное орудие правления. "Царь без слуг, как без рук" и "Царь благими воеводы смиряет мира невзгоды". Но этот правящий класс народ столь же мало идеализирует, как и безличный закон. Народ говорит: "Не держи двора близ княжева двора" и замечает: "Неволя, неволя боярский двор: походя поешь, стоя выспишься". Хотя "с боярами знаться - ума набраться", но также и "греха не обобраться". "В боярский двор ворота широки, да вон узки: закабаливает". Не проживешь без служилого человека, но все-таки: "Помутил Бог народ - покормил воевод" и "Люди ссорятся, а воеводы кормятся". Точно так же: "Дьяк у места, что кошка у теста", и народ знает, что нередко - "Быть так, как пометил дьяк". Вообще в минуту пессимизма народная философия способна задаваться нелегким вопросом: "В земле черви, в воде черти, в лесу сучки, в суде крючки: куда уйти?"

И народ решает этот вопрос, уходя к установке верховной власти в виде единоличного нравственного начала.

В политике Царь для народа неотделим от Бога. Это вовсе не обоготворение политического начала, но подчинение его божественному. Дело в том, что "Суд царев, а правда Божия". "Никто против Бога да против царя", но это потому, что "царь от Бога пристав". "Всякая власть от Бога". Это не есть власть нравственно произвольная. Напротив: "Всякая власть Богу ответ даст". "Царь земной под Царем небесным ходит", и народная мудрость многозначительно добавляет даже: "У Царя царствующих много царей". Но, ставя Царя в такую полную зависимость от Бога, народ в царе призывает Божью волю для верховного устроения земных дел, предоставляя ему для этого всю безграничность власти.

Это не передача Государю народного самодержавия, как бывает при идее диктатуры и цесаризма, а просто отказ от собственного самодержавия в пользу Божьей воли, которая ставит царя, как представителя не народной, а Божественной власти.

Царь, таким образом, является проводником в политическую жизнь воли Божией. "Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет". "Сердце царево в руке Божией". "Чего Бог не изволит, того и царь не изволит". Но, получая власть от Бога, царь, с другой стороны, так всецело принимается народом, что совершенно неразрывно сливается с ним. Ибо, представляя перед народом в политике власть Божью, царь перед Богом представляет народ. "Народ тело, а царь голова", и это единство так неразделимо, что народ даже наказуется за грехи царя. "За царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует", и в этой взаимной ответственности царь стоит даже на первом месте. "Народ согрешит - царь умолит, а царь согрешит - народ не умолит". Идея в высшей степени характеристичная. Легко понять, в какой безмерной степени велика нравственная ответственность царя при таком искреннем, всепреданном слиянии с ним народа, когда народ, безусловно ему повинуясь, согласен при этом еще отвечать за его грехи перед Богом.

Невозможно представить себе более безусловного монархического чувства, большего подчинения, большего единения. Но это не чувство раба, только подчиняющегося, а потому не ответственного. Народ, напротив, отвечает за грехи царя. Это, стало быть, перенос в политику христианского настроения, когда человек молит "да будет воля Твоя" и в то же время ни на секунду не отрешается от собственной ответственности. В царе народ выдвигает ту же молитву, то же искание воли Божией, без уклонения от ответственности, почему и желает полного нравственного единства с царем, отвечающим перед Богом.

Для нехристианина этот политический принцип трудно понятен. Для христианина - он светит и греет как солнце. Подчинившись в царе до такой безусловной степени Богу, наш народ не чувствует от этого тревоги, а, напротив, успокаивается. Его вера в действительное существование, в реальность Божией воли выше всяких сомнений, а потому, сделав со своей стороны все для подчинения себя воле Божией, он вполне уверен, что и Бог его не оставит, а, стало быть, даст наибольшую обеспеченность положения.

Вдумываясь в эту психологию, мы поймем, почему народ о своем царе говорит в таких трогательных, любящих выражениях: "Государь, батюшка, надежа, Православный Царь". В этой формуле все: и власть, и родственность, и упование, и сознание источника своего политического принципа. Единство с царем для народа не пустое слово. Он верит, что "народ думает, а царь ведает" народную думу, ибо "царево око видит далеко", "царский глаз далеко сягает" и "как весь народ воздохнет - до царя дойдет". При таком единстве ответственность за царя совершенно логична. И понятно, что она несет не страх, а надежду. Народ знает, что "благо народа в руке царевой", но помнит также, что "до милосердного царя и Господь милосерд". С таким миросозерцанием становится понятно, что "нельзя царству без царя стоять". "Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится". "Без царя земля вдова". Это таинственный союз, непонятный без веры, но при вере - дающий и надежду, и любовь.

Неограниченна власть царя. "Не Москва государю указ, а государь Москве". "Воля царская - закон". "Царское осуждение бессудно". Царь и для народа, как в христианском учении, недаром носит меч. Он представитель грозной силы. "Карать да миловать - Богу да Царю". "Где царь, там гроза". "До царя идти - голову нести". "Гнев царя - посол смерти". "Близ царя - близ смерти". Царь источник силы; но он же источник славы: "Близ царя - близ чести". Он же источник всего доброго: "Где царь, там и правда", "Богат Бог милостью, а государь жалостью", "Без царя народ сирота". Он светит как солнце: "При солнце тепло, при государе добро". Если иногда и "грозен царь, да милостив Бог". С такими взглядами, в твердой надежде, что "царь повелевает, а Господь на истинный путь направляет", народ стеной окружает своего "батюшку" и "надежу", "верой и правдой" служа ему. "За Богом молитва, за царем служба не пропадает", говорит он и готов идти в своей исторической страде куда угодно, повторяя: "Где ни жить, одному царю служить" - и во всех испытаниях утешая себя мыслью: "На все святая воля царская".

Эта тесная связь царя с народом, характеризующая нашу монархическую идею, выработана, собственно, не аристократической и не демократической Новгородско-казачьей Россией, но Россией земской, которая выросла вместе с самодержавием. Эта идея и стала характеристично русской, глубоко засев в народном инстинкте. Ни демократическая, ни аристократическая идея при этом не исчезли, но во все критические, решающие моменты Русской истории голос могучего инстинкта побеждал все шатания политических доктрин и возвышался до гениальной проницательности.

Замечательна память об ореоле, которым русский народ окружил "опальчивого" борца за самодержавие, опускавшего столь часто свою тяжкую руку и на массы, ему безусловно верные. На борьбу Иоанна IV с аристократией народ смотрел, как на "выведение измены", хотя, строго говоря, "изменников России" в прямом смысле Иоанн почти не имел перед собой. Но народ чуял, что у его противников была измена народной идее верховной власти, вне которой уже не представлял себе своей "Святой Руси".

Смутное время сделало, казалось, все возможное для подрыва идеи власти, которая не сумела ни предотвратить, ни усмирить смуты, а потом была омрачена позорной узурпацией бродяги самозванца и иноземной авантюристки. С расшатанностью царской власти аристократия снова подняла голову: начали брать с царей "записи". С другой стороны, демократическое начало казачьей вольницы подрывало монархическую государственность идеалом общего социального равенства, охраняемого казачьим "кругом". Но ничто не могло разлучить народ с идеей, вытекающей из его миросозерцания. Он в унижении царской власти видел свой грех и Божье наказание. Он не разочаровывался, а только плакал и молился:

Ты, Боже, Боже, Спасе милостивый,

К чему рано над нами прогневался,

Наслал нам, Боже, прелестника,

Злого расстригу, Гришку Отрепьева.

Ужели он, расстрига, на царство сел?..

Расстрига погиб, и при виде оскверненной им святыни народ вывел заключение не о какой-либо реформе, а о необходимости полного восстановления самодержавия. Главной причиной непопулярности Василия Шуйского были уступки боярству. "Запись Шуйского и целование креста в исполнении ея, - говорит Романович-Славатинский, - возмутили народ, возражавший ему, чтобы он записи не давал и креста не целовал, что того искони веков в Московском государстве не важивалось". А между тем "ограничение" состояло всего только в обязанности не казнить без суда и в признании совещательного голоса боярства. То и другое каждый царь и без записи соблюдал, но монархическое чувство народа оскорблялось не содержанием обязательств, а фактом превращения обязательности нравственной в юридическую.

Тушинско-Болотниковская приманка казачьей вольности тоже не получила торжества. Тушинцы и болотниковцы были осознаны как воры, столь же опасные, как враги иноземные, как враги всего общественного порядка. Всеобщий бунт против королевича не менее характеристичен. Кандидатура Владислава сулила водворить порядок на началах "конституционных", в которых права русской нации были широко ограждены. Он принял обязательство ограничить свою власть не только аристократическою боярскою Думою, но также Земским собором. Под контроль Земского собора он ставил свое обязательство не изменять русских законов и не налагать самовольно податей. С современной либеральной точки зрения восшествие иностранного принца на таких условиях не нарушало ни в чем интересов страны. Но Россия московская понимала иначе свои интересы. Именно кандидатура Владислава и была последней каплей, переполнившей чашу.

Поучительно вспомнить содержание прокламаций кн. Пожарского и других патриотов, возбуждавших народ к восстанию.

Прокламации призывают к восстановлению власти царя.

"Вам, господа, пожаловати, помня Бога и свою православную веру, советывать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разорение быть не безгосударными". Конституционный королевич, очевидно, ничего не говорил сердцу народа. "Сами, господа, ведаете, продолжает прокламация, как нам без государя против общих врагов, польских, и литовских, и немецких людей, и русских воров - стоять? Как нам без государя о великих государственных и земских делах с окрестными государями ссылаться? Как государству нашему впредь стоять крепко и неподвижно?"

Национально-монархическое движение стерло все замыслы ограничений самодержавия до такой степени, что теперь наши историки не могут даже с точностью восстановить, что именно успели бояре временно выхватить у Михаила. Во всяком случае, ограничительные условия были выброшены очень скоро в период непрерывного заседания земских соборов (между 1620-25). Народ смотрел на пережитое бедствие как на Божью кару, торжественно обещая царю "поисправиться" и заявляя Михаилу, что "без государя Московскому государству стояти не мочно" - "обрал" его "на всей его воле".

Это торжество самодержавия характеристично тем, что оно было произведено земской Россией в борьбе против русского аристократического начала и русского же демократического. Россия земская, т.е. именно национальная, выражающая типичные особенности национальности, - отвергла в смуте все другие основы, кроме самодержавной, и воссоздала его в том же виде, в каком рисовалось оно Иоанну Грозному и той земской России, которая свою культурно-государственную жизнь строила на православном миросозерцании.

Восстановление самодержавия, потрясенного смутой, и было всецело делом земской России.

Управительные учреждения Московской монархии слагались в тесной связи с народным социальным строем. По самому типу своему верховная власть принимала под свое покровительство всех подданных, никому принципиально не отказывала в доверии и всех готова была признать как более или менее годную служебную для своих "государевых дел" силу. Этот непосредственный голос самодержавного чувства и сделал то, что развитие царской власти не душило народного самоуправления, но ободряло и развивало его. Отсюда и вышло, что общий тип управительных учреждений Московского государства, несмотря на массу частных недостатков, происходящих от младенчески невежественного состояния собственно юридических знаний, складывался в нечто очень жизненное, в полном смысле идеальное, к сожалению, не только оставшееся неразвившимся, но впоследствии, по неблагоприятным обстоятельствам, даже захиревшее.

Общая система власти в Московском царстве сложилась в таком виде.

Надо всем государством высился "Великий Государь", Самодержец. Его компетенция в области управления была безгранична. Все, чем только жил народ, его потребности политические, нравственные, семейные, экономические, правовые - все подлежало ведению верховной власти. Не было вопроса, который считался бы не касающимся царя, и сам царь признавал, что за каждого подданного он даст ответ Богу: "аще моим несмотрением согрешают".

Царь - не только направитель всех текущих правительственных дел в виде защиты внешней безопасности, внутреннего порядка, справедливости и связанных с этим вопросов законодательных и судебных. Царь есть направитель всей исторической жизни нации. Это власть, которая печется и о развитии национальной культуры, и об отдаленнейших будущих судьбах нации.

Царская власть развивалась вместе с Россией, вместе с Россией решала спор между аристократией и демократией, между Православием и инославием, вместе с Россией была унижена Татарским игом, вместе с Россией была раздроблена уделами, вместе с Россией объединяла старину, достигла национальной независимости, а затем начала покорять и чужеземные царства, вместе с Россией сознала, что Москва - Третий Рим, последнее и окончательное всемирное государство. Царская власть - это как бы воплощенная душа нации, отдавшая свои судьбы Божьей воле. Царь заведует настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации.

Отсюда, теоретически рассуждая, необходима полнейшая связь царя с нацией, как в том, что касается общего их подчинения воле Божией, так и в том, что касается самого тела нации, ее внутреннего социального строя, посредством которого толпа превращается в общественный организм.

В Русской царской власти эта связь практически была достигнута самим ее происхождением из: 1) церковной идеи и 2) родового, а затем 3) вотчинного строя. В самом процессе своего развития царская власть входила в связь и с церковным, и с социальным строем.

Во всем этом было мало сознательности. Ее негде было взять. Византийская доктрина скорее может быть названа традицией, нежели доктриной, а идея церковная лишь делала строй религиозный направителем политического, но не исследовала объективных законов социальной жизни. Теоретического сознательного строения государственной власти - не могло быть. Но было очень сильное органическое сложение страны, которое давало возможность идее верховной власти осуществиться на очень правильных социальных основах.

Царская власть, упраздняя еще со времен Андрея Боголюбского как аристократическую, так и демократическую власть в качестве верховных, являлась посредницею между ними. Она, во имя религиозных начал, поддерживала справедливость в отношениях между всеми существующими в стране силами, т.е. умеряя чрезмерные притязания каждой, каждой давала справедливое удовлетворение.

Цари-самодержцы явились охранителями прав народных. "Грозные государи Московские, Иоанн III и Иоанн IV, - писал историк И.Д. Беляев, - были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества". Если в отношении крестьян политика Годунова нарушила царские традиции, то общественных сил - и при нем не боялись, не исключали их участия в управлении, а, наоборот, привлекали их. Так как наша монархическая власть не создавала Русского народа из ничего, а сама возникла уже из готовых социальных сил родового строя, то этими силами она, естественно, пользовалась и для задач управительных.

Для этого верховная власть не имела необходимости в теоретических соображениях, ибо социальные силы существовали фактически и с усечением их поползновений на верховенство - от них сами собой оставались элементы управительные. Таким образом, из аристократических элементов всех видов, княжеских владетельных родов, боярства и низшей дружины складывалось служилое сословие, в котором аристократия занимала важнейшие места, как в верхнем государственном управлении, боярской думе и приказах, так и в низшем. Многочисленные организации демократической власти - веча - государственные, городские и деревенские, точно так же переходили в разряд сил местного самоуправления. А все вместе - управительные силы страны являлись на помощь верховной власти в виде земских соборов.

Л.А. Тихомиров

Оцените определение:

Источник: Святая Русь: энциклопедический словарь

interpretive.ru

• 
  Математика древнего китая презентация
• 
  Свадебные традиции древней руси
• 
  Тест архитектура древней руси
• 
  Культура древнего египта театр
• 
  Краснофигурные вазы древней греции
• 
  Древняя греция словарь терминов
• 
  Древние города подмосковья доклад
• 
  Родина науки древняя греция
• 
  Ученый древней греции гиппократ
• 
  Воспитание детей древняя спарта
• 
  Уголовное право древнего востока