3.2. Литература древней Месопотамии (Двуречья). Литература древней месопотамии
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ | Энциклопедия Кругосвет
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ. Древнемесопотамская (шумеро-аккадская) литература – это единая, несмотря на двуязычие, словесность народов, населявших междуречье Ефрата и Тигра в III–I тыс. до н.э., – шумеров, аккадцев, вавилонян и ассирийцев.
На рубеже IV–III тыс. до н.э. в шумерских городах Южного Двуречья появились первые глиняные таблички с образцами архаической письменности, возникшей на основе системы трехмерных глиняных символов-фишек, которыми пользовались для учета в храмовых хозяйствах Шумера. Вместе с такими хозяйственными документами появились списки знаков и слов: вероятно, по ним обучались будущие чиновники и писцы.
Постепенно раннешумерское письмо подвергалось фонетизации, упрощению знаков и сокращению их числа, и к середине III тыс. до н.э. оформилось как письменность, способная передать живую речь. Кроме хозяйственной и частной переписки, стали записывать гимны, плачи, молитвы, эпические песни и т.д. В становлении письменности неоценимую роль сыграл «дом табличек» (эддуба) – архив, школа. Писцы, учителя и ученики эддубы были той средой, где формировалась словесность Месопотамии. Обучение в эддубе строилось в основном на копировании текстов. В первой половине II тыс. до н.э. существовал определенный список произведений, входивших в программу обучения писцов и составлявший круг их чтения. Древние каталоги сохранили названия приблизительно 100 художественных произведений на аккадском (ассиро-вавилонском) и ок. 90 – на шумерском языках. В начале II тыс. до н.э. шумерский язык почти вытесняется из повседневного употребления аккадским языком, но, как литературный, он остается до конца существования месопотамской культуры. Его изучают в школах; шумерские тексты копируют и переводят на аккадский; на этом языке даже продолжают сочинять новые произведения. Это известно современным исследователям благодаря археологическим находкам, которые донесли до нашего времени практически треть этого «ядра» шумеро-аккадской письменности. В современной науке все тексты принято делить на четыре большие группы: дидактика, лирика, космогонические и этиологические мифы, сказания о богах и подвигах героев. Сами месопотамские писцы придерживались иной классификации, не всегда понятной современному исследователю. Вероятно, она могла основываться на манере чтения текстов или на их музыкальном сопровождении.
Из текстов «непрагматического» характера ранее всего стали фиксироваться образцы житейской мудрости – пословицы и афоризмы. Из архивов городов Фары и Абу-Салабиха (ок. 2500 до н.э.) дошли таблички с древнейшим вариантом Поучения Шуруппака – сборника наставления в житейских делах царскому сыну (известны и более поздние варианты Поучений).
Писцы не только переписывали старые, но и сочиняли новые нравоучительные тексты. В эддубе возник и такой жанр месопотамской литературы, как диалог-спор. Ранние сочинения этого жанра (Зима и лето, Пальма и тамариск, Плуг и мотыга) представляли собой в основном состязания в самовосхвалении; в более поздних поэмах-диалогах (Вавилонская теодицея, Разговор господина с рабом) содержались мотивы, ставшие предвосхищением библейских Книги Иова и Екклесиаста. Как дидактическое можно рассматривать сочинение Писец и его непутевый сын, шумерский текст IX в. до н.э. об ученике и его учителе, дающий представление о нравах в эдуббе. Интересна также сказка Ниппурский бедняк о проделках хитреца, который смог отомстить своему могущественному обидчику. Сохранилось также сочинение в форме предсказаний Советы государю о насущной политике, в частности о необходимости сохранения привилегий городов Вавилона, Ниппура, Сиппара. Древнейшие образцы месопотамской лирики – плачи, гимны богам и героям, свадебные славословия (в записях XXI–XIX вв. до н.э.). Известен поздний ассирийский каталог, в котором содержались первые строки нескольких десятков любовных стихотворений в форме диалогов влюбленных, описывающих любовные чувства и воспевающих красоту возлюбленной. Некоторые из них сохранились в отрывках или полностью. Исследователи отмечают, что они по стилистике и духу близки к библейской Песни песней. Во II тыс. до н.э. появилось множество сочинений в виде псалмов, покаяний, личных молитв к богам, пронизанных искренним религиозным чувством. От покаянных псалмов ведут свое происхождение сочинения о невинных страдальцах. В списках начала II тыс. до н.э. сохранилось около полутора десятка шумерских поэм мифологического содержания: Энлиль и Нинлиль, Бог Энки и Нинхурсаг, Энки и Шумер и др., в которых содержится рассказ о возникновения Вселенной, сотворении первого человека и начале существования Шумера. Одна из табличек донесла до исследователей отрывок шумерской повести о всемирном потопе. Более подробное описание этого события содержится в старовавилонской поэме об Артахасисе, прототипе библейского Ноя. В древневавилонском космогоническом эпосе Энума Элиш (Когда вверху; начальные слова произведения служили его названием) представлена еще одна версия сотворения мира из хаоса, победы Мардука, главного бога города Вавилона, над богиней первичных мировых вод Тиамат. Мардук из тела богини Тиамат создал землю и небо, человек же создан для служения богам. Чтение этой поэмы являлось необходимым элементом встречи нового года в храме Мардука.
К более поздним этапам становления эпической поэзии относится знаменитый Эпос о Гильгамеше. Героями этого эпоса являются близкие друзья: Гильгамеш – полубог-получеловек и Энкиду, созданный богами как своего рода alter ego Гильгамеша, и который умирает вместо Гильгамеша после многих совместных деяний. Его смерть вынуждает Гильгамеша отправляется на край света, чтобы узнать у пережившего потоп Утнапишти секрет обретения вечной жизни.
Как узнает герой, вечная жизнь смертным недоступна, – однако Гильгамеш добывает цветок вечной юности, впоследствии похищенный змеей.
Проверь себя!Ответь на вопросы викторины «Мифология»
Вид их был ужасен, вместо волос у них были змеи, в руках они держали бичи и факелы. Богинями чего были Алекто, Тисифона и Мегера?
www.krugosvet.ru
3.2. Литература древней Месопотамии (Двуречья)
В отличие от Египта, характеризующегося этническим единством населения, Месопотамия была заселена народами самого различного происхождения и говорящими на разных языках.
К началу III тысячелетия, т.е., к моменту появления письменных документов, в стране обитали в основном две этнические группы: в южной части страны господствовали шумеры, со своим особым языком и создавшие клинопись, впоследствии воспринятую многими азиатскими народами; на севере же расположились аккадийцы (вавилоняне) и родственные им ассирийцы. Язык этих этносов оказался наиболее жизнеспособным и вытеснил и шумерский и хурритский.
Во II тысячелетии шумерский язык становится мертвым и изучается лишь образованными людьми, учеными и жрецами.
Основным материалом для письма у всех народов Месопотамии служили глиняные таблички, иногда тексты вырезались на камне, реже использовали кожу и металлические пластинки.
Как прекрасная шумерская письменность!
В I веке до н.э. клинопись окончательно выходит из употребления. В XIX веке благодаря открытиям Гротефенда и Роулинсона был найден ключ к прочтению загадочных письмен шумеров. Позднее русский ученый М.В. Никольский продолжил работы европейских специалистов по исследованию клинописи.
В III тысячелетии до н.э. в долине Тигра и Евфрата сложились древнейшие рабовладельческие государства; поочередно возвышаются то Лагаш, то Аккад; в XVIII веке до н.э. большая часть Месопотамии объединяется под властью Вавилона.
Фрагмент Кодекса Хаммурапи
В Вавилонском царстве создается Кодекс царя Хаммурапи – главный памятник рабовладельческой Месопотамии.
Позднее усиливается Ассирия (Ашшур), но культура ее находится под сильнейшим влиянием вавилонской. После гибели Ассирии вновь возвышается Вавилон (Нововавилонское или Халдейское царство), но примерно в 539 году до н.э. он попадает под власть Персии. С конца IV века по конец II века до н.э. в Месопотамии господствуют греки, и с 129 года до н.э. здесь прочно утвердились парфяне.
3.2.1. Устное народное творчество народов Двуречья. Памятники шумерской письменности
К сожалению, большая часть богатейшей народной словесности шумеров погибла безвозвратно. Сохранилось лишь то немногое, что было воспринято письменностью или отражено в изобразительном искусстве. Нередко отдаленные воспоминания о прошлом проникали в поздние произведения, поражая читателей своим несоответствием. Из каменного века шагнул в позднейший эпос охотник Лугальбанда, убивающий дикого быка.
Другой знаменитый герой эпоса шумеров – Гильгамеш, убивающий змея по просьбе богини Инанны, поражающий небесного быка, душащий руками льва. В позднейшей библейской традиции, восходящей к шумерскому прообразу, властителем Месопотамии оказывается снова охотник – зверолов Нимврод.
Судя по печатям и сохранившимся рисункам, у шумеров существовали многочисленные рассказы о животных, наделенных человеческим разумом. Хищный орел и мудрая лиса, мстительная змея и другие играли, видимо, большую роль в мифах и баснях древней Месопотамии.
Скорее всего, письменность древних шумеров возникла на рубеже IV–III тысячелетий до н.э. Сначала это пиктография, затем клинопись. Большинство литературных произведений этого периода дошло до нас в поздних копиях (примерно II тысячелетия до н.э.). Точно определить время создания каждого памятника очень затруднительно. Авторы литературных произведений были связаны (как правило) с царским двором или храмом и, конечно, в силу этого выражали взгляды рабовладельческой аристократии.
Гильгамеш
Среди сохранившихся памятников шумерской поэзии преобладают мифы о богах и героях. Основными сюжетами являются: сотворение мира и людей, различные открытия и усовершенствования в мире, совершаемые богами, потоп, смерть, воскрешение богов и богинь, подвиги героев. Согласно шумерской космогонии, вначале существовал вечный, первичный океан. Затем в его недрах появилась гора, состоящая из неба и земли (бога Анна и богини Ки), слитых воедино. Рожденный ими бог воздуха Энлиль отделил отца от матери, создал растения и животных. Бога Энлиля пленила богиня Нинлиль, шедшая ради их союза на любые хитрости. В результате их любви родился бог луны Наннар, в свою очередь ставший отцом бога солнца Уту и богини плодородия Инанны.
Забавен и миф о происхождении людей: оказывается, они созданы, чтобы кормить богов! Создание этого мифа можно точно отнести к автору – жрецу. Бог мудрости Энки и богиня земли Ниимах лепят фигурки из глины и оживляют их. Но бога Энки преследует неудача – вылепленный ими человек не может ни говорить, ни лежать, ни ходить… А вот творчество Ниимах удачнее – она создает целых шесть типов людей. Развитие хозяйства шумеры приписывали деятельности богов, напоминающих нам греческого Прометея. Столкновения богов мы встретим в мифах о двух братьях: Эмеше (лете) и Энтене (зиме).
Стремление народа к облегчению своей участи воплотилось мифах о добром боге Нинурте, побеждающем злых демонов, усмиряющем реки и создающем плотины.
Особое место занимают в шумерском эпосе мифы о смерти и воскрешении богини плодородия Инанны. Она попадает в подземный мир и освобождается оттуда по настоянию богов.
Большое количество поэтических произведений посвящено Гильгамешу – центральной фигуре всего шумерского эпоса. Повествования о нем носят мифический характер не всегда, так в мифах о войне городов Урука и Киша сверхъестественные моменты или отсутствуют или отступают на задний план.
Поэтические приемы создателей шумерского эпоса имеют вполне определенную строгую систему построения. Видимо, они не декламировались, подобно древнегреческим, а распевались: об этом свидетельствуют часто встречающиеся повторы, усиления, анафора
Покровитель Вавилона – бог Мардук
Существенной переработке подверглись мифы о Гильгамеше. Из разрозненных сказаний была создана единая поэма с довольно стройной композицией. Величайший герой совершает грандиозные подвиги, но не может сравниться с богами и добиться вечной жизни. Он правит в Уруке как своенравный деспот. Недовольные его произволом подданные обращаются с жалобой к богам, те, в противовес ему, создают полузверя – получеловека, могучего Энкиду, незнакомого с культурной жизнью, питающегося травой и живущего среди животных. Но Гильгамеш с помощью храмовой блудницы привлекает страшного монстра в Урук, очеловечивает и делает своим другом.
Позже, когда Энкиду умирает, на Гильгамеша нападает тоска, он недоволен смертью и хочет найти и открыть тайну бессмертия. Иногда он совсем близок к цели… Наконец, он добывает со дна моря траву бессмертия, но пока купается, чудесное растение похищают.
Иштар
В вавилонской поэме о Гильгамеше много вставных эпизодов – так, здесь фигурируют мифы об Иштар, губящей своих любовников, не имеющие прямого отношения к теме. Своеобразен и включенный в поэму эпизод беседы Гильгамеше о смысле жизни с волшебницей Сидури: герой стремится к невозможному, а чародейка советует довольствоваться малым, жить сегодняшним днем.
Подобные мотивы самоограничения звучат и в поэмах об Адапе и Этане. Последний хочет добраться до верхнего неба, чтобы добыть для жены траву, облегчающую роды, он взлетает вверх, обхватив за шею орла, но, взглянув вниз и потеряв из виду землю, пугается и падает вниз, разбивается насмерть.
Очень ярким произведением является «Разговор господина со своим рабом», в котором вельможа, впавший в немилость у царя, советуется со своим рабом. Он пытается перебрать все способы, чтобы выйти из создавшегося положения, а мудрый и лукавый раб сначала поддакивает, потом разрушает иллюзии господина. Наконец, хозяин хочет найти утешение в молитве, но раб снова разочаровывает его, доказывая бессмысленность религиозных культов. Это еще не атеизм, но уже будущий скептицизм Эпикура.
До нас дошли басни и изречения, любовные песни и религиозная лирика, где неумеренные восхваления богов переплетаются с мифологическими намеками. Причем, поэты используют порой весьма сложные поэтические приемы вплоть до применения рифмы и акростиха.
Известны также и заклинания против злых демонов, например, против свирепой Лилит, преследующей детей.
К особому роду литературы можно отнести вопросы к оракулам о грядущих событиях и тексты сожжения (в них содержалось перечисление грехов, которых молящийся не совершал).
О том, что в вавилонской литературе существовали зачатки драмы, свидетельствуют диалоги, включенные в тексты эпических произведений, или как самостоятельные тексты.
До нас дошли тексты, рассказывающие о настоящих мистериях, разыгрываемых в храмах, подобных египетским религиозным драмам в честь Осириса. В основном, изображались истязания и убийство Бела – Мардука.
В Вавилоне создавалась литература на шумерийских образцах, переводившихся на свой язык и дополнявшаяся новыми элементами. Ассирийские же авторы, в основном, пользовались вавилонскими образцами. Это было удобно еще и в силу близости ассирийского диалекта вавилонскому. Но и самостоятельное творчество ассирийцев нам известно. Царские летописи – вот сфера, где были необходимы новые приемы. Поначалу это были сухие повествования, явно перегруженные статистическими данными и прославлениями царей и их походов и подвигов. Позднее, летописи Саргона, Синахериба и Ашшурбанипала превращаются практически в художественные произведения.
К концу существования Ассирийской державы на ее территории распространяется арамейский язык. Древнейшим произведением на этом языке считается повесть об Ахикаре, действие которой развивается при царском дворе. По сути, это сборник поучений. Арамейский оригинал обнаружен в Египте, а затем становятся известны версии этой повести на арабском и древнерусском языках.
Литература народов Месопотамии оказала значительное влияние на творчество хеттов и евреев, а через них и на европейскую литературу. Вера в зависимость судьбы от звезд, под которыми человек родился, пришла из Вавилона. Образ свирепой Лилит переходит в Библию, в древнерусские апокрифы, в «Вавилонскую ночь» Гете и «Дочь Лилит» Анатоля Франса.
3.2.3. Хеттская, урартская и финикийская литература
Хеттские цари
Хетты, обитавшие в Малой Азии и создавшие во II тысячелетии до н.э. могущественную рабовладельческую державу, представляли собой конгломерат различных племен, говорящих на разных языках. С достижениями народов Месопотамии, с клинописью, хетты познакомились достаточно рано. Местное письмо, хеттские иероглифы использовались мало, в основном на окраинах государства. Вавилонская поэзия (эпос о Гильгамеше) была хорошо знакома хеттам.
Но кроме заимствований в обнаруженных источниках мы встретим и самостоятельные сюжеты. Любопытна в этом отношении поэма о боге весны Телепине. Поссорившись с другими богами, он отправляется в царство мертвых, но затем соглашается вернуться на землю. Телепин во многом отличается от подобных ему богов Вавилона и Египта, кроме того, в мифах отсутствует богиня – супруга (как Исида или Иштар).
Одним из наиболее оригинальных произведений хеттской литературы считается царская автобиография Хаттушиля II. Конечно, вероятней всего, она была составлена не им, а от его имени неизвестным придворным писателем. Цель написания этого произведения – оправдание узурпации власти. Автор довольно ловко пользуется такими приемами, как ссылки на волю богов (богини Иштар, в частности).
До нашего времени дошло произведение некого Киккули, рассказывающее о езде на колесницах.
Вообще, хеттская литература известна мало, но несомненно ее влияние на литературу древних греков. Яркий образ греческой мифологии – коварная женщина – сфинкс (у египтян сфинкс – существо мужского пола) ведет свое начало из хеттской мифологии.
«Песнь об Улликуми», возникшая у хурритов, была переработана хеттами, а затем, в свою очередь, повлияла на греческий эпос. В этой песне говорится о низвергнутом боге старшего поколения, который собирается мстить новым богам. Его матерью является скала. После упорной борьбы побеждают новые боги.
Сохранилось несколько лирических произведений хеттской литературы: гимн в честь Бога солнца, где говорится о том, что каждый человек, каждый зверь, любо существо получают все, что им следует по праву. А Бог солнца все видит и знает, кто творит добро, а кто зло. Хеттская религия провозглашает отказ от борьбы и призывает к самоуспокоению. Позднее эти мотивы развиваются в библейских псалмах и Книге Иова.
Об урартской литературе нам практически ничего не известно, так как обнаружены только летописи и официальные надписи, начертанные клинописью и составленные сухим языком, не содержащим поэтических образов. Видимо, в Урарту были мифы о бога войны Халде, боге бури Тейшебе и пр. Кроме того, в урартских текстах упоминается имя Гильгамеша.
Вероятно, это Мелькарт и солнечный диск
Финикийские произведения тоже мало известны, и, в основном, по греческим переложениям, как легенда о Мелькарте, достигшем Атлантического океана, и мифы о страданиях, смерти и воскресении Адониса. Недавние раскопки в Рас-Шамра (древнем Угарите) позволили обнаружить несколько своеобразных мифологических поэм с вполне самостоятельными сюжетами. Центральными фигурами здесь являются юный бог Алийон, бог смерти Мот и богиня Анат (почитавшаяся потом древними евреями как супруга Яхве). В этих текстах мы встретим и имя Ваала, страждущего бога, невинную жертву, позже отрицательно представленного в Библии и ставшего в европейской литературе символом зла. Здесь же мы встретим и героя Данеля, двойника пророка Даниила, и морского змея Лотана, очень напоминающего библейского Левиафана. Еще следует упомянуть о героических сюжетах: о походе богатыря Керета в Эдом. Таким образом, и финикияне занимают заслуженное место в истории мировой культуры.
librolife.ru
Литература Древней Месопотамии (Двуречья, Междуречья, Шумера)
«Месопотамия» — слово греческое; в переводе означает «Междуречье». Чаще говорят — «Двуречье». Реки становятся цивилизующим началом. В долине между Тигром и Евфратом, в среднем их течении, еще в очень отдаленные времена возникла древняя цивилизация (IV тысячелетие до н. э.).
Благодатный южный климат, оросительно-мелиоративные системы, созданные уже в далекой древности, позволили жителям тех мест достигнуть достаточно высокого уровня материального благосостояния.
Шумерийцы (так назывались жители Двуречья) создали крупные города, построили в них монументальные общественные здания, изобрели письменность (пиктографическое письмо). Родственные связи шумеров с какими-нибудь другими народами не установлены, и их язык отличен от всех других известных нам языков мира. Тем не менее влияние шумерийской культуры на ассиро-вавилонскую, египетскую и крито-микенскую не вызывает сомнений.
На территории Двуречья существовали первоначально сравнительно небольшие государства-города, которые постоянно воевали друг с другом, пока один из местных царьков правитель г. Аккада Саргон не объединил их в XXIV в. до н. э. Позднее (в XIX в. до н. э.) Шумер был захвачен семитическими племенами-аморитами. На месте древнего шумерийского города Кадингир (что в переводе значит «Врата бога») была основана столица нового государства Вавилон (от аккадских слов «Баб-илу», что значит тоже «Врата бога»), знаменитый, так много поминаемый в церковно-христианской литературе и ставший нарицательным названием город, дважды расцветавший (18 столетие до н. э. и снова через тысячелетие — в VII в. до н. э.), поразивший воображение Александра Македонского, пожелавшего его восстановить в прежнем великолепии.
Шумерийская культура была открыта сравнительно недавно. В последней четверти XIX века французский археолог де Сарзек откопал древнейший шумерийский город Лагаш (III тыс. до н. э.). Американская экспедиция открыла древнейший шумерийский храм в Ниппуре и богатейшую храмовую библиотеку. В 80 комнатах ее оказалось до 50 тысяч глиняных табличек с текстами на шумерийском языке. Взору ученых открылась древнейшая культура.
Тысячелетняя история Двуречья полна трагических событий, войн. Несколько раз Вавилон подвергался полному разрушению и потом снова восстанавливался и достигал расцвета. Лучшая его пора — время царствования Хаммурапи(1792—1750 гг. до н. э.) и Навуходоносора II (604—561 гг. до н. э.). В 538 году Вавилон пал под ударами войск Кира и вошел в состав Персии.
С той поры Вавилон уже никогда не мог оправиться, и в течение почти двух последних тысячелетий места древних поселений народов Двуречья, огромных городов, грандиозных построек, храмов, дворцов, крепостных стен были покрыты песком и мусором. Во второй половине XIX века начались раскопки. Откопали много важных археологичес-ких документов месопотамских древностей, которые ныне хранятся в музеях Лондона и Парижа.
Судя по археологическим находкам и некоторым свидетельствам древних авторов, материальная культура народов Двуречья была очень высокой.
Вавилон был огромным городом. Высокая и толстая крепостная стена окружала его. Евфрат разделял город на две части. По обеим его сторонам друг против друга стояли два царских дворца. Их соединял подземный ход, прорытый под руслом реки. Также были знаменитые висячие сады легендарной царицы Семирамиды (их построил Навуходоносор II) и столь же знаменитая башня (Вавилонская башня) с основанием в длину и ширину по одной стадии (185 м), как сообщает видевший ее в V в. до н. э. греческий историк Геродот.
Так же грандиозны были постройки в других городах Месопотамии. Они не сохранились, потому что народы Двуречья строили их из сырцового кирпича (редко из обожженного).
Американская археологическая экспедиция (Кэмпбелл Томпсон) открыла в 1932 году грандиозный акведук в Ниневии, построенный при царе Синахерибе. Акведук, снабжавший город водою, представляет собой внушительный образец технического искусства древних. Вавилонская наука была очень развита. Нойгабауэр, изучивший календарь жителей Месопотамии с 622 по 328 г. до н. э., убедился, что знания их в области астрономии были более обширны, чем у греков.
Гордостью ассиро-вавилонского пластического искусства были крылатые быки или львы (шаду), стоящие у входа, покровители и хранители дворцов (лицо человека, крылья орла, ноги и хвост быка, ног обычно пять). В Британском музее Лондона хранится крылатый лев из дворца Ассурбанипала (884—860 гг. до н. э.), найденный при раскопках в Калах (современный Нимруд).
При раскопках дворца ассирийского царя Саргона найдено 26 пар крылатых быков из алебастра.
В Месопотамии не было столь последовательного, глубоко проникавшего в сознание и жизнь народа культа мертвых, как это было в Египте. Но культ монарха — неограниченного властителя был так же силен. В ассиро-вавилонских скульптурах и рельефах мы не найдем египетского изящества линий, доведенного до совершенства, как у египтян, портретного искусства, не увидим сильного, обожженного солнцем, крепкого и вместе с тем грациозного обнаженного человеческого тела. Перед нами предстают коренастые, неуклюжие, тяжеловесные фигуры в длиннополых без складок одеждах, с холодными лицами, их обрамляют обычно бороды — волосы, заплетенные в тонкие жгуты. Все лица сделаны по одному шаблону.
Только звери и домашние животные переданы с реалистической яркостью — стройные, порывистые, тонконогие кони, поджарые, легкие, как стрелы, собаки. Удачно рисуют месопотамские художники и батальные сцены, полные экспрессии и динамики.
У дворца Навуходоносора реставраторам удалось откопать часть фундамента террас «висячих садов» — некогда одного из чудес света. Террасы расположены на нескольких уровнях размерами 42X30 метров. Сами сады представляли собой 14 залов, соединенных переходами. Крепостные стены (их было три, толщиной 7,8 и 3,3 метра) тянулись на 8 километров, соеди¬нялись мостом из плиток, связанных асфальтом, был и окружной ров, на¬полняемый водой Евфрата. Гидротехнические сооружения позволяли за¬топить окрестности Вавилона при приближении врагов.Реставраторы долго ломали голову над тем, как же была построена Вавилонская башня — семиэтажное строение, названное вавилонянами «Этеме-нанки» («Дом основания неба и земли»). Ведь без современных машин и методов возведение такой башни потребовало бы круглосуточной работы 10 тысяч человек в течение 20 лет, впрочем, и этого было бы мало. Судя по найденному подробному описанию башни, она должна была достигать высоты в 91 метр, да еще стоять на искусственной террасе. Для ее сооружения потребовалось 65 миллионов кирпичей из глазурованной обожженной глины. Не в этом ли разгадка библейского мифа? Не бог, а сами люди разрушили башню — гигантский «склад» первосортного строительного материала.
Однако камни дворца Навуходоносора, висячие сады Семирамиды — это удел избранных, это жилища царей. Представим себе жизнь простых людей той далекой эпохи, их быт, их жизнь, их чувства.
Бедные хибарки из тростника, обмазанного глиной, циновки на глиняном полу, жаркое солнце днем, ночи под звездным небом и… песни о любви, такие же страстные, что поются и в наши дни молодыми влюбленными. Прошли тысячелетия, изменились языки и наречия, но смысл песен тот же.
Вот маленькая жизненная сценка, донесенная до наших дней из далекой древности.
Юноша уговаривает девушку, та вырывается, страшится гнева матери, юноша учит девушку солгать-обмануть мать да остаться с ним под луной и звездами. Стихи, видимо, пелись, может быть, под звон бубна. Повторы подчеркивали ритм и мелодию:
«Оставь меня, Кули-Энлиль!Я должна идти домой!Что я матери (моей) скажу-солгу,Нингаль, матушке моей, скажу-солгу?»«Дозволь научить тебя, дозволь научить тебя!О Инанна, хитрейшая! Дозволь научить тебя!»«Подруга моя завлекла меня гулять(может-погулять), под бубен поплясать!Ах, как песни ее хороши,— она распевала для меня!Ах, веселилась я от души,— до рассвета веселилась я!»«Родимой матушке своей ты так скажи, ты так солги!А мы с тобою в лунном сиянье будем ласкать-обнимать друг друга!Я при (готовлю) светлое ложе, роскошное ложе, царское ложе!Ах, настанет сладкое время, ах, придет веселье-радость!»
* * *
Зачем ты мне дал в сыновья ГильгамешаИ вложил ему в грудь беспокойное сердце?
Так тоскует и жалуется богу Шамашу царица Нинсун в знаменитом эпосе народов Месопотамии. Трудно сказать сейчас, кому принадлежит этот эпос, древнейшему ли племени шумеров, или аккадцев, или ассирийцам, или вавилонянам, населявшим последовательно долину между Тигром и Евфратом. Поэма записана на глиняных таблицах, таблицы в ряде случаев побиты, текст не везде сохранился. Но даже собранный из фрагментов, из осколков, эпос о Гильгамеше поражает нас грандиозностью своих чувств, идей, картин древнего быта. Эпос жил, переходя из поколения в поколение, в течение тысячелетий, меняя краски, но сохраняя главную сущность свою — гимн подвигу, силе, отваге. У Гильгамеша «беспокойное сердце», он чувствует в себе силу необыкновенную и рвется в бой:
Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду:— Друг мой, далеко есть горы Ливана,Кедровым те горы покрыты лесом.Живет в том лесу свирепый Хумбаба,—Давай его вместе убьем мы с тобоюИ все, что есть злого, изгоним из мира!
Благородны помыслы Гильгамеша. Конечно, он думает и о славе («Вечное имя себе создал я»), но это скорее извечная тяга человека к бессмертию,— через славу, через память поколений.
У Гильгамеша есть друг Энкиду. Если Гильгамеш — полубог («на две трети бог, на одну — человек»), то и друг его тоже создан богами:
Умыла Аруру руки,Отщипнула глины, бросила на землю,Слепила Энкиду, создала героя.
Он долго жил одиноко, бродя со зверями, пока не прослышал о нем царевич и не пожелал подружиться с ним. Страшен облик дикого Энкиду:
Шерстью покрыто все его тело,Подобно женщине, волосы носит,Пряди волос, как хлеба густые,Одеждой одет он, словно Сумукан (нагой царь зверей.— С.А.),Вместе с газелями ест он травы.
Как приобщить дикаря к людям, как сделать из него человека? Прибегли к помощи прекрасной Шамхат. Познал любовь дикарь-человек. «Смирился Энкиду… стал он умный, разумением глубже», и тогда Шамхат позвала его к людям, к герою Гильгамешу:
Ты красив, Энкиду, ты богу подобен,—Зачем со зверьем в степи ты бродишь?Давай введут тебя в Урук огражденныйК светлому дому, жилищу Ану,Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям!
И согласился Энкиду прийти в «Урук огражденный», к «светлому дому» бога неба Ану, к герою Гильгамешу, и мудрая Нинсун, мать Гильгамеша, соединила руки друзей и благословила их на подвиги. Друзья отправились в поход, убили свирепого Хумбаба, убили Быка, но боги решили, что Энкиду должен умереть, и герой умирает на руках друга. Велико горе Гильгамеша. Люди в давние времена не сдерживали своих чувств, выражали их сильно:
Энкиду, младший мой брат…Что за сон теперь овладел тобою?Стал ты темен и меня не слышишь!А тот головы поднять не может.Тронул он сердце — оно не бьется.Закрыл он другу лицо, как невесте,
Сам, как орел, над ним кружит он, Точно львица, чьи львята в ловушке,Мечется грозно взад и вперед он,Словно пудель, раздирал власы он.Словно скверну, срывает одежду.
Тоскует Гильгамеш, но теперь не только утрата друга терзает его. Он смущен феноменом смерти, он хочет понять, разгадать парадокс жизни и смерти. И герой отправляется на поиски единственного человека, допущенного богами к жизни вечной,— это Утнапишти. Посмотреть на него хочет Гильгамеш и «спросить его о жизни и смерти».
Авторы эпоса о Гильгамеше так представляли себе мир: огромный мировой океан, на нем плавает Земля. Там же острова блаженных (рай). Земля окружена горами. Между двумя горами — медные ворота, бог Шамаш (солнце) проходит через них, чередуя день и ночь. Где-то за ними находятся воды смерти и преисподней. Охраняют ворота люди-скорпионы. И к этим дальним краям отправляется герой. Отговаривают его: никогда человеку не было туда дороги, никто не ходил туда, а если и войдет в медные ворота, оттуда уже не выйдет. Богиня Садури увещевает его:
Гильгамеш, куда ты стремишься?Жизни, что ищешь, не найдешь ты!Боги, когда создавали человека,—Смерть они определили человеку.Жизнь в своих руках удержали.
Богиня Садури призывает Гильгамеша к сладкой, беззаботной жизни! Зачем искать, зачем терзаться неизвестным и стремиться к невозможному, пользуйся тем, что тебе дано. Боги лишили человека бессмертия, с этим надо смириться:
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,Днем и ночью играй и пляши ты!Светлы да будут твои одежды.Волосы чисты, водой омывайся,Гляди, как дитя твою руку держит,Своими объятьями радуй подругу —Только в этом дело человека!
Но недаром сетовала царица Нинсун на богов, дали они ее сыну «беспокойное сердце», не хочет Гильгамеш мириться с долей человека и, презрев все преграды, отправляется в путь, к тому единственному, который, оставаясь человеком, стал бессмертным,— к Утнапишти дальнему. Долго шел он к нему — «обошел все страны», «взбирался на трудные горы», «через все моря переправлялся», «сладким сном не утолял свои очи», «мучил себя непрерывным бдением», «плоть свою наполнял тоскою». Изменился внешний облик Гильгамеша: «щеки впали, голова поникла», «лицо увяло», «жара и стужа чело опалили».
И вот наконец нашел того единственного, о котором ходили легенды, и дивится Гильгамеш, глядя на Утнапишти,— «не чуден ростом», и «сам не чуден», такой же, как и он, Гильгамеш, — с таким и «сразиться не страшно».
«Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят и жизнь в нем обрел?» — спрашивает он удивительного человека. И сказал Утнапишти «сокровенное слово», и открыл Гильгамешу «тайну богов». Далее следует история всемирного потопа, вероятно, самая первая и самая древняя его версия, известная народам Европы по Библии. Картина удивительна по экспрессии, краскам:
Цепенеет небо,Что было светлым,— во тьму обратилось.Вся земля раскололась, как чаша.
Утнапишти, предупрежденный богами, заранее построил себе корабль, поместил в нем свою семью, скот, все ценности и спасся:
Ходит ветер шесть дней, семь ночей,Потоком буря покрывает землю.При наступлении дня седьмогоБуря с потопом войну прекратили…Успокоилось море, утих ураган — потоп прекратился.
Когда все успокоилось, Утнапишти увидел вокруг своего корабля сплошное водное пространство (все человечество стало глиной). Сердятся боги на собрата своего Энлиля, зачем устроил потоп, зачем погубил всех людей, и указуют на Утнапишти. Энлиль решил: «доселе был Утнапишти человеком», отныне будет «подобен богам» — «пусть живет».
Такова история человека, которого так искал Гильгамеш. Что же стало с самим Гильгамешем? Даруют ли ему боги бессмертие? Утнапишти на прощанье открыл ему тайну магического цветка, сказав, что если уколется человек о его шипы, то будет «всегда молод». Возвращается Гильгамеш домой, мечтая о том, что принесет он этот цветок в родной Урук, накормит народ свой, цветок испытает. Но вот «змея цветочный учуяла запах… цветок утащила». Гильгамеш заплакал. По щекам его побежали слезы…
Для кого же трудились руки?Для кого кровью истекало сердце?
Такова эта древнейшая сказка человечества с ее вечными чувствами — любовью, дружбой, самопожертвованием ради людей и с вечными мыслями о жизни и смерти.
istoriya-iskusstva.ru
Литература Древнего Двуречья
Литература Древнего Двуречья
Шумерская цивилизация, наряду с египетской — древнейшая в мире: уже в конце IV тыс. до н. э. в Двуречье, в долине рек Тигра и Евфрата, образовалось классовое общество.
Но, в отличие от Египта, культура Двуречья не была однородной. В ее создании участвовали шумеры — народ, говоривший на языке, не принадлежавшем ни к одной из известных нам языковых групп; аккадцы (вавилоняне и ассирийцы), пользовавшиеся одним из семитических языков, родственным древнееврейскому, финикийскому и арабскому; обитавшие в Северной Месопотамии и Северной Сирии хурриты и многие другие народы.
Письменность в Двуречье была создана, по-видимому, шумерами. Аккадцы, а затем и другие народы Передней Азии заимствовали их систему письма (клинопись), и она служила на протяжении трех тысячелетий, постепенно эволюционируя и совершенствуясь. Таким образом, изучая древнюю клинописную литературу, мы имеем возможность проследить пути становления литературы на самых ранних этапах цивилизации и в течение весьма длительного периода.
По числу сохранившихся произведений (известные нам литературные памятники исчисляются сотнями) клинописная литература далеко превосходит все остальные литературы Древности, кроме греческой и римской. Правда, объем клинописных литературных произведений по большей части невелик: на тяжелых и громоздких глиняных плитках трудно было записывать пространные тексты. Поэтому даже самые большие клинописные литературные памятники содержат не более двух-трех тысяч строк.
Изучение клинописной литературы представляет ряд специфических трудностей.
Дело в том, что большинство литературных шумерских текстов дошло до нас в записях (или в копиях), которые датируются временем, когда шумерский язык уже вымирал (XIX—XVIII вв. до н. э.).
Значительная часть вавилоно-ассирийских памятников также плохо поддается датировке: дошедшие списки иной раз отделены, по-видимому, многими столетиями от оригинала-памятника.
Как же определить время создания того или иного произведения клинописной литературы? Иногда с этой целью прибегают к анализу его языка, но при этом необходимо учитывать, что и при исполнении, и при переписке памятника язык мог подвергаться модернизации и что, с другой стороны, языковые архаизмы могут оказаться стилистическим приемом.
Столь же несовершенны и другие способы датировки памятников. В отдельных случаях датируют текст по употребленным в нем специфическим терминам, по упоминаниям исторических лиц и событий, но такие упоминания, как правило, редкое явление. Некоторую возможность для датировки текста дают географические названия, когда они в нем имеются, но и они нередко бывают интерполированными.
В очень редких случаях можно датировать текст по негативным признакам, например по отсутствию в нем какого-нибудь типичного для определенного периода понятия или явления (так, неупоминание в ранних версиях аккадского эпоса о Гильгамеше главного бога Вавилона — Мардука позволило предположить, что эпос впервые записан до XVIII в. до н. э., т. е. до того времени, когда Мардук выдвигается на первый план).
Но, пожалуй, наиболее надежно датировать текст по его стилистическим особенностям, так как развитие стиля шумеро-вавилонской литературы можно проследить по твердо датируемым царским надписям, в которых мы находим и характерную для той или иной эпохи фразеологию, и даже цитаты из некоторых литературных произведений.
Однако проблема датировки текстов еще не самая сложная в изучении клинописной литературы. Когда мы говорим, что письменность в Двуречье возникла в конце IV тыс. до н. э., то это еще не означает, что и литература в широком смысле этого слова возникла в этот период. Появление письменности, а затем и употребление ее для записи литературных текстов как бы пересекло процесс развития устного литературного творчества, захватив его на определенном этапе развития.
При этом необходимо учитывать, что не все жанры и произведения устного творчества стали достоянием литературы письменной и что устное творчество продолжало сосуществовать с письменной литературой.
Таким образом, процесс эволюции литературы отражен в письменных текстах не полностью. Более того, письменность была изобретена первоначально исключительно для хозяйственных нужд: ранние памятники — в основном тексты хозяйственные.
Но довольно скоро она начинает служить для записей текстов другого содержания, в частности литературных. В свою очередь, запись литературных текстов преследовала главным образом две цели: учебную и религиозную (светские произведения, которые сохранила для нас клинописная литература, как правило, служили материалом для школьных упражнений, а богослужебные тексты долгое время запоминались наизусть, и записывать их стали гораздо позже, да и то частично). Поэтому нам очень мало известно о таких жанрах шумерской и аккадской литератур, как повествовательная проза, любовная лирика и т. п.
Если добавить к этому, что, наконец, количество клинописных памятников зависит от случайностей археологических находок, становится ясным, что полного представления о развитии шумерской и аккадской литературы мы не имеем и, возможно, никогда иметь не будем.
Поэтому часто речь может идти не о литературном процессе в современном его понимании, но, скорее, о систематизации тех сведений и данных о литературе Древнего Двуречья, которые доступны нам на современном уровне науки.
Наиболее известным произведением древнего Двуречья является миф о Гильгамеше. Песни о Гильгамеше складывались, начиная с чрезвычайно ранних времен. Некоторые из них дошли до нас записанными на очень ранних глиняных таблетках, и эти записи, может быть восходят еще к временам до правления Саргона. Во время развития Аккад миф о Гильгамеше лег в основу литературного произведения, список с которого был найден в библиотеке ассирийского царя. Учеными не установлен автор этого произведения, важно лишь то, что оно имеет черты индивидуального творчества.
В данном литературном произведении для героев характерно живое чувство природы, любование красотой леса, неотъемлемость человека от природы. Основная мысль произведения заключается в том, что все в этом мире изменяется, ничто не бывает постоянным, а человеку не дано побороть смерть.
Миф о Гильгамеше записан размеренной речью; его читали, вероятно, и в храмах, и на торжественных пирах под звуки музыкальных инструментов.
О Гильгамеше можно было слышать повсюду: на базаре, в харчевне; пастухи стерегли свои стада в темные южные ночи, прислушиваясь к к рыканию львов и коротали время в рассказах о герое, руками, без оружия удушавшем страшных хищников.
Древние оставили нам сказание о Самсоне, который «растерзал льва, как козленка, а в руке у него ничего не было», — вся сила его была в длинных кудрях.
Древние греки рассказывали историю своего героя, Геракла, совершившего двенадцать подвигов, убившего страшного льва и спускавшегося в преисподнюю.
В арабских сказках есть легенда об Аладине и волшебной лампе. По приказанию злого колдуна Аладин спускается в подземелье, чтобы принести оттуда волшебную лампу, которая дает своему владельцу власть над духами. В подземелье Аладин находит дивный сад, полный плодовых деревьев, но все плоды на них — сверкающие драгоценные камни: вспомним чудесный сад богов, в который попадает Гильгамеш.
И в сказках европейских народов часто встречаются златокудрые герои, совершающие чудеса храбрости и силы, спускающиеся в преисподнюю, где им удается одурачить черта, узнав у него секрет, как вернуть плодородие яблоне с золотыми яблоками.
Есть сказки, где говорится о какой-то травке, залечивающей всякие раны и воскрешающей мертвых; иногда ее приносит в пасти змея, а иногда змеи же похищают ее у заснувшего героя. Герой укрощает львов, забирается на вершину стеклянной горы, где стоит дворец с золотыми воротами и где львы стерегут источник живой воды. Иногда речь идет о двух братьях-героях, совершающих подвиги, как Энкиду и Гильгамеш; когда один брат умирает, на выручку ему другой спешит в преисподнюю.
Корни многих из этих народных сказок и мифов уходят глубоко в творчество древнего Востока. В шумерских «книгах», которым от роду пять тысяч лет, перед нами живые записи; а на некоторых из этих записей лежит даже отпечаток обрабатывавшей их руки, которая превратила их в подлинное литературное произведение. Отзвуки этих записей можно найти и в Библии и в греческих сказаниях.
Таким образом, можно сказать, что миф о Гильгамеше стал основой для развития литературы более позднего периода.
studfiles.net
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ | Энциклопедия Кругосвет
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ. Древнемесопотамская (шумеро-аккадская) литература – это единая, несмотря на двуязычие, словесность народов, населявших междуречье Ефрата и Тигра в III–I тыс. до н.э., – шумеров, аккадцев, вавилонян и ассирийцев.
На рубеже IV–III тыс. до н.э. в шумерских городах Южного Двуречья появились первые глиняные таблички с образцами архаической письменности, возникшей на основе системы трехмерных глиняных символов-фишек, которыми пользовались для учета в храмовых хозяйствах Шумера. Вместе с такими хозяйственными документами появились списки знаков и слов: вероятно, по ним обучались будущие чиновники и писцы.
Постепенно раннешумерское письмо подвергалось фонетизации, упрощению знаков и сокращению их числа, и к середине III тыс. до н.э. оформилось как письменность, способная передать живую речь. Кроме хозяйственной и частной переписки, стали записывать гимны, плачи, молитвы, эпические песни и т.д. В становлении письменности неоценимую роль сыграл «дом табличек» (эддуба) – архив, школа. Писцы, учителя и ученики эддубы были той средой, где формировалась словесность Месопотамии. Обучение в эддубе строилось в основном на копировании текстов. В первой половине II тыс. до н.э. существовал определенный список произведений, входивших в программу обучения писцов и составлявший круг их чтения. Древние каталоги сохранили названия приблизительно 100 художественных произведений на аккадском (ассиро-вавилонском) и ок. 90 – на шумерском языках. В начале II тыс. до н.э. шумерский язык почти вытесняется из повседневного употребления аккадским языком, но, как литературный, он остается до конца существования месопотамской культуры. Его изучают в школах; шумерские тексты копируют и переводят на аккадский; на этом языке даже продолжают сочинять новые произведения. Это известно современным исследователям благодаря археологическим находкам, которые донесли до нашего времени практически треть этого «ядра» шумеро-аккадской письменности. В современной науке все тексты принято делить на четыре большие группы: дидактика, лирика, космогонические и этиологические мифы, сказания о богах и подвигах героев. Сами месопотамские писцы придерживались иной классификации, не всегда понятной современному исследователю. Вероятно, она могла основываться на манере чтения текстов или на их музыкальном сопровождении.
Из текстов «непрагматического» характера ранее всего стали фиксироваться образцы житейской мудрости – пословицы и афоризмы. Из архивов городов Фары и Абу-Салабиха (ок. 2500 до н.э.) дошли таблички с древнейшим вариантом Поучения Шуруппака – сборника наставления в житейских делах царскому сыну (известны и более поздние варианты Поучений).
Писцы не только переписывали старые, но и сочиняли новые нравоучительные тексты. В эддубе возник и такой жанр месопотамской литературы, как диалог-спор. Ранние сочинения этого жанра (Зима и лето, Пальма и тамариск, Плуг и мотыга) представляли собой в основном состязания в самовосхвалении; в более поздних поэмах-диалогах (Вавилонская теодицея, Разговор господина с рабом) содержались мотивы, ставшие предвосхищением библейских Книги Иова и Екклесиаста. Как дидактическое можно рассматривать сочинение Писец и его непутевый сын, шумерский текст IX в. до н.э. об ученике и его учителе, дающий представление о нравах в эдуббе. Интересна также сказка Ниппурский бедняк о проделках хитреца, который смог отомстить своему могущественному обидчику. Сохранилось также сочинение в форме предсказаний Советы государю о насущной политике, в частности о необходимости сохранения привилегий городов Вавилона, Ниппура, Сиппара. Древнейшие образцы месопотамской лирики – плачи, гимны богам и героям, свадебные славословия (в записях XXI–XIX вв. до н.э.). Известен поздний ассирийский каталог, в котором содержались первые строки нескольких десятков любовных стихотворений в форме диалогов влюбленных, описывающих любовные чувства и воспевающих красоту возлюбленной. Некоторые из них сохранились в отрывках или полностью. Исследователи отмечают, что они по стилистике и духу близки к библейской Песни песней. Во II тыс. до н.э. появилось множество сочинений в виде псалмов, покаяний, личных молитв к богам, пронизанных искренним религиозным чувством. От покаянных псалмов ведут свое происхождение сочинения о невинных страдальцах. В списках начала II тыс. до н.э. сохранилось около полутора десятка шумерских поэм мифологического содержания: Энлиль и Нинлиль, Бог Энки и Нинхурсаг, Энки и Шумер и др., в которых содержится рассказ о возникновения Вселенной, сотворении первого человека и начале существования Шумера. Одна из табличек донесла до исследователей отрывок шумерской повести о всемирном потопе. Более подробное описание этого события содержится в старовавилонской поэме об Артахасисе, прототипе библейского Ноя. В древневавилонском космогоническом эпосе Энума Элиш (Когда вверху; начальные слова произведения служили его названием) представлена еще одна версия сотворения мира из хаоса, победы Мардука, главного бога города Вавилона, над богиней первичных мировых вод Тиамат. Мардук из тела богини Тиамат создал землю и небо, человек же создан для служения богам. Чтение этой поэмы являлось необходимым элементом встречи нового года в храме Мардука.
К более поздним этапам становления эпической поэзии относится знаменитый Эпос о Гильгамеше. Героями этого эпоса являются близкие друзья: Гильгамеш – полубог-получеловек и Энкиду, созданный богами как своего рода alter ego Гильгамеша, и который умирает вместо Гильгамеша после многих совместных деяний. Его смерть вынуждает Гильгамеша отправляется на край света, чтобы узнать у пережившего потоп Утнапишти секрет обретения вечной жизни.
Как узнает герой, вечная жизнь смертным недоступна, – однако Гильгамеш добывает цветок вечной юности, впоследствии похищенный змеей.
Проверь себя!Ответь на вопросы викторины «Псевдонимы...»
Как настоящая фамилия Анны Андреевны Ахматовой?
www.xn--90aiamszeam5j.www.krugosvet.ru
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ | Энциклопедия Кругосвет
ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ. Древнемесопотамская (шумеро-аккадская) литература – это единая, несмотря на двуязычие, словесность народов, населявших междуречье Ефрата и Тигра в III–I тыс. до н.э., – шумеров, аккадцев, вавилонян и ассирийцев.
На рубеже IV–III тыс. до н.э. в шумерских городах Южного Двуречья появились первые глиняные таблички с образцами архаической письменности, возникшей на основе системы трехмерных глиняных символов-фишек, которыми пользовались для учета в храмовых хозяйствах Шумера. Вместе с такими хозяйственными документами появились списки знаков и слов: вероятно, по ним обучались будущие чиновники и писцы.
Постепенно раннешумерское письмо подвергалось фонетизации, упрощению знаков и сокращению их числа, и к середине III тыс. до н.э. оформилось как письменность, способная передать живую речь. Кроме хозяйственной и частной переписки, стали записывать гимны, плачи, молитвы, эпические песни и т.д. В становлении письменности неоценимую роль сыграл «дом табличек» (эддуба) – архив, школа. Писцы, учителя и ученики эддубы были той средой, где формировалась словесность Месопотамии. Обучение в эддубе строилось в основном на копировании текстов. В первой половине II тыс. до н.э. существовал определенный список произведений, входивших в программу обучения писцов и составлявший круг их чтения. Древние каталоги сохранили названия приблизительно 100 художественных произведений на аккадском (ассиро-вавилонском) и ок. 90 – на шумерском языках. В начале II тыс. до н.э. шумерский язык почти вытесняется из повседневного употребления аккадским языком, но, как литературный, он остается до конца существования месопотамской культуры. Его изучают в школах; шумерские тексты копируют и переводят на аккадский; на этом языке даже продолжают сочинять новые произведения. Это известно современным исследователям благодаря археологическим находкам, которые донесли до нашего времени практически треть этого «ядра» шумеро-аккадской письменности. В современной науке все тексты принято делить на четыре большие группы: дидактика, лирика, космогонические и этиологические мифы, сказания о богах и подвигах героев. Сами месопотамские писцы придерживались иной классификации, не всегда понятной современному исследователю. Вероятно, она могла основываться на манере чтения текстов или на их музыкальном сопровождении.
Из текстов «непрагматического» характера ранее всего стали фиксироваться образцы житейской мудрости – пословицы и афоризмы. Из архивов городов Фары и Абу-Салабиха (ок. 2500 до н.э.) дошли таблички с древнейшим вариантом Поучения Шуруппака – сборника наставления в житейских делах царскому сыну (известны и более поздние варианты Поучений).
Писцы не только переписывали старые, но и сочиняли новые нравоучительные тексты. В эддубе возник и такой жанр месопотамской литературы, как диалог-спор. Ранние сочинения этого жанра (Зима и лето, Пальма и тамариск, Плуг и мотыга) представляли собой в основном состязания в самовосхвалении; в более поздних поэмах-диалогах (Вавилонская теодицея, Разговор господина с рабом) содержались мотивы, ставшие предвосхищением библейских Книги Иова и Екклесиаста. Как дидактическое можно рассматривать сочинение Писец и его непутевый сын, шумерский текст IX в. до н.э. об ученике и его учителе, дающий представление о нравах в эдуббе. Интересна также сказка Ниппурский бедняк о проделках хитреца, который смог отомстить своему могущественному обидчику. Сохранилось также сочинение в форме предсказаний Советы государю о насущной политике, в частности о необходимости сохранения привилегий городов Вавилона, Ниппура, Сиппара. Древнейшие образцы месопотамской лирики – плачи, гимны богам и героям, свадебные славословия (в записях XXI–XIX вв. до н.э.). Известен поздний ассирийский каталог, в котором содержались первые строки нескольких десятков любовных стихотворений в форме диалогов влюбленных, описывающих любовные чувства и воспевающих красоту возлюбленной. Некоторые из них сохранились в отрывках или полностью. Исследователи отмечают, что они по стилистике и духу близки к библейской Песни песней. Во II тыс. до н.э. появилось множество сочинений в виде псалмов, покаяний, личных молитв к богам, пронизанных искренним религиозным чувством. От покаянных псалмов ведут свое происхождение сочинения о невинных страдальцах. В списках начала II тыс. до н.э. сохранилось около полутора десятка шумерских поэм мифологического содержания: Энлиль и Нинлиль, Бог Энки и Нинхурсаг, Энки и Шумер и др., в которых содержится рассказ о возникновения Вселенной, сотворении первого человека и начале существования Шумера. Одна из табличек донесла до исследователей отрывок шумерской повести о всемирном потопе. Более подробное описание этого события содержится в старовавилонской поэме об Артахасисе, прототипе библейского Ноя. В древневавилонском космогоническом эпосе Энума Элиш (Когда вверху; начальные слова произведения служили его названием) представлена еще одна версия сотворения мира из хаоса, победы Мардука, главного бога города Вавилона, над богиней первичных мировых вод Тиамат. Мардук из тела богини Тиамат создал землю и небо, человек же создан для служения богам. Чтение этой поэмы являлось необходимым элементом встречи нового года в храме Мардука.
К более поздним этапам становления эпической поэзии относится знаменитый Эпос о Гильгамеше. Героями этого эпоса являются близкие друзья: Гильгамеш – полубог-получеловек и Энкиду, созданный богами как своего рода alter ego Гильгамеша, и который умирает вместо Гильгамеша после многих совместных деяний. Его смерть вынуждает Гильгамеша отправляется на край света, чтобы узнать у пережившего потоп Утнапишти секрет обретения вечной жизни.
Как узнает герой, вечная жизнь смертным недоступна, – однако Гильгамеш добывает цветок вечной юности, впоследствии похищенный змеей.
Проверь себя!Ответь на вопросы викторины «Мифология»
Вид их был ужасен, вместо волос у них были змеи, в руках они держали бичи и факелы. Богинями чего были Алекто, Тисифона и Мегера?
www.minilinx.com.krugosvet.ru
Литература, наука и искусство древней Месопотамии
ма Хаммурапи и до всей касситской династии, и только
в проекции на ощущаемое людьми земное время правления этих династий оказываются частично параллельными.
Важнейшим культурным достижением шумеров бы-
ла словесно-слоговаяклинопись, основанная на «ре-
бусном» принципе (знак, обозначавший односложное слово, использовался также для обозначения соответствующего слога в составе любого слова). Как уже упоминалось, грамотность в Месопотамии была распространена довольно широко и очень уважалась.
В клинописном наследии выделяются тексты различных жанров: произведения мифологического содержания, повествующие о делах богов, в том числе об их борьбе с чудовищами хаоса и нисхождении в преисподнюю; эпические легенды о героях и царях; плачи о великих исторических катастрофах; надписи царей, прославляющие их деяния; хроники и царские списки, в которых месопотамцы стремились зафиксировать для себя самих историю страны и представить ее преемственность; «научные» тексты по всем отраслям знания – от многоязычных словарей и гадатель-
ных книг до медицинских инструкций и арифметиче-
ских задачников; тексты ритуального содержания – заклинания, записи ритуалов, гимны, молитвы, плачи; любовная лирика; дидактические и философские произведения – так называемая литература мудрости, говорящая о судьбе и выборе человека в мире и необыкновенно популярная; сочинения с политической тенденцией, например поучения царю; сказки, в том числе бытовые (самый яркий пример – сказка о хитром ниппурском бедняке, который трижды смог безнаказанно исколотить обидевшего его градоправителя), басни, пословицы и поговорки.
Главными центрами грамотности были школы при дворцах и храмах. Они назывались «дома табличек», их руководители – «отцы домов табличек», а ученики – «сыновья домов табличек». Кроме простых учителей, в школах были преподаватели рисования и «воспитатель с розгами», который следил за посещаемостью и дисциплиной. В высшие специальные училища принимали только грамотных молодых людей. Здесь изучали ритуал, астрономию, природоведение, медицину. В школах обучали счету и измерениям.
При дворцах, храмах, школах и училищах были библиотеки «глиняных книг на разных языках». Сохранились библиотечные каталоги. Особое значение имела громадная библиотека, собранная по приказу Ашшурбанапала в Ниневии(по-видимому,там собира-
лись полностью скопировать все произведения клино-
писной книжности), которая послужила для ассириологов важнейшим источником знаний о Месопотамии.
Вавилонская наука была, наряду с египетской, наиболее развитой на Ближнем Востоке. Эта слава сохранилась за ней и в последующие века: греки и римляне даже называли любого ученого, наделенного необычайными, колдовскими познаниями, словом «халдей», которое означало «житель Вавилонии» (по названию племени халдеев).
Вавилонская астрономия и астрологиядостигли особенных успехов и легли в основу многих позднейших представлений о небе. Основной задачей астрономии было, конечно, не простое исчисление времени (для этого достаточно было делать зарубки на дереве) и не ориентация в пространстве (месопотамская география никогда не использовала астрономических данных). Истинной целью астрономии древности являлось максимально точное установление «ритма жизни» небесных светил (которые, напомним, считались великими божествами). А это, в свою очередь, давало людям возможность синхронизировать ритм своей жизни с ритмом жизни богов и таким образом, во-пер- вых, в какой-то мере приобщиться к их могуществу, а во-вторых, обратить на себя их благосклонное внимание.
Точность наблюдений вавилонских астрономов бы-
ла весьма высока, и нам остается только удивляться
тому, как они могли добиваться ее, не имея современных оптических приборов. Сейчас мы пользуемся месопотамскими названиями планет в античном переводе: например, вторая планета Солнца именуется Венерой (Венера – римская богиня любви) только потому, что римляне перевели таким образом вавилонское название этой планеты – Иштар (богиня любви в Вавилонии). Месопотамцы ввели также деление неба на 12 зодиакальных созвездий и их названия (Овен, Телец, Близнецы и т. д.). Счет времени по шестидесятиричной системе (секунды, минуты, часы) тоже заимствован у шумеров.
Еще в начале III тыс. до н. э. вся Месопотамия перешла на лунные календари с годом в 12 месяцев по 29 и 30 дней. К лунному году в 354 дня периодически
всередине или конце добавлялся (совершенно произвольно и бессистемно) «високосный месяц», чтобы
витоге границы календарных лет не слишком расходились с границами солнечного, сельскохозяйственного года. Вариант лунного календаря, разработанный в священном шумерском городе Ниппуре, во II тыс. до н. э. утвердился во всей Вавилонии и существует до наших дней у арабов и евреев.
Математическая астрономия развилась в основном из наблюдений за жизнью обожествленных светил – Солнца, Луны и Венеры. Кроме того, очень рано ме-
сопотамцы пришли к выводу, что по положению этих
светил и других звезд и планет можно судить о будущих событиях. Так зародилась знаменитая месопотамская астрология, использовавшая астрономические данные как предзнаменования. Звездное небо было поделено на несколько секторов; считалось, что светила расположены на восьми концентрических небесных сферах, отстоящих друг от друга примерно на 10 километров. Решающих успехов вавилонские астрономы достигли довольно поздно – в V–IVвв. до н. э. Именно тогда была разработана упорядоченная система согласования лунного года с солнечным, выделено 12 равных участков эклиптики – «Знаков зодиака», установлены основные параметры обращения Луны и планет. Вскоре вавилоняне научились даже довольно точно рассчитывать движение Луны и предсказывать ее затмение.
Математика носила сугубо прикладной характер. Поэтому составлялось огромное количество вычислительных таблиц (наподобие нашей таблицы умножения) на все случаи жизни, которые заучивались наизусть. Большое внимание уделялось геометрическим задачам; они находили практическое применение при выполнении землемерных и ирригационных работ. Вавилоняне умели решать задачи на определение всевозможных параметров круга, трапеции и треугольника и довольно точно определяли число «пи». В обла-
сти алгебры все внимание было сосредоточено на ре-
шении систем уравнений с несколькими неизвестными (до четырех!), а также квадратных уравнений. Только при решении таких задач вавилонская математика
ипереходила на «теоретический» уровень, так как в практической жизни месопотамцы с необходимостью решать квадратные уравнения не сталкивались.
Вавилонская математика во многом была не «аб-
страктно-логической»(как нынешняя), а «опытной» наукой: если на практике было известно, чтотакой-тоспособ вычислений дает приблизительно правильный результат, то его логическое обоснование никого не интересовало (что, естественно, зачастую приводило к математическим ошибкам). Это проводит резкую грань между прикладной математикой Месопотамии и позднейшей математикой как наукой.
Медицина в Вавилонии развивалась в двух основных направлениях – разработка целительной магии и диагностических гаданий и развитие настоящих, практических фармацевтических знаний и врачебных приемов. Характерной особенностью Месопотамии было то, что эти сферы оказались обособленными: в первой действовализаклинатели-ашипу, во второй – лека-ри-асу. Последние, конечно, тоже пользовались ритуалами, но нечасто и только как вспомогательными средствами, а лечили в основном травами и различными лекарствами.
Ашипу в конце концов одержали верх в конкурент-
ной борьбе с асу, так как «ритуальное» лечение оказывало хотя бы психологическое воздействие, часто необычайно сильное, а лекари-асуво II тыс. до н. э. перешли к механическому заучиванию и применению рецептов, отказавшись от обследования больных и проверки старых и новых лекарств. Эффективность их лечения снижалась, и в целом месопотамская медицина сильно отставала от египетской (относительно высокого уровня достигала только хирургия – были разработаны специальные инструменты и еще в начале II тыс. до н. э. производились операции на глазах). Частично все это было вызвано чрезмерно развитым представлением о врачебной этике и ответственности врача. Например, по Законам Хаммурапи смерть или увечье больного при хирургической операции считалось невольным преступлением врача и карались отсечением руки. Именно поэтому наибольшее распространение получило лечение заговорами и заклинаниями, т. е. лечение ашипу, – за него такой ответственности не несли.
Постепенно настоящее лекарское искусство исчезло, уступив место знахарству, использовавшему заклинания. В результате в I тыс. до н. э. престиж врачей стоял так невысоко, что, по обычаю, больного выносили на площадь, чтобы проходящие могли поделиться с ним опытом и дать ему медицинский совет – от врачей
