§ 17. Древнейшее римское право Священное право и царские законы. Древние законы

Древние законы Египта

В древнем Египте судебная система не была отделена от правительства. Профессии судья не существовало. В египетском языке даже не было слов «должность судьи». При том что ни одна книга древних законов Египта так и не была найдена, записи на свертках папируса демонстрируют то, что верховная власть государства решала все вопросы исходя из здравого смысла и справедливости. На самом деле египетское законодательство представляло собой ряд договоренностей по урегулированию конфликтов, а не основывалось на каком-то четком своде правил.

Кто устанавливал законы в Древнем Египте?

В период Нового царства был создан Совет старейшин, называемый «кенбет«. Они были ответственны за разрешение судебных дел, связанных с претензиями и мелкими спорами. На должность выбирали чиновников из местных властей и священников с соответствующим рангом судьи. Египетская судебная система возглавлялась фараоном и визирем. Под их председательством рассматривались сложные судебные дела, связанные с убийством, касающиеся сделок с землей и разграбления гробнц. Также как и в современном процессе, истец и ответчик давали клятву о том, что они клянуться говорить только правду. Женщины обладали при ведении судебных дел теми же правами, что и мужчины. Им было разрешено добиваться справедливости всеми доступными правовыми способами.

Все социальные слои населения, кроме рабов, были равны перед законом. И даже беднейший крестьянин имел право ходатайствовать перед визирем о восстановлении справедливости. И женщины, и мужчины наделялись возможностью приобретать в собственность и вести продажи недвижимого имущества, заключать от своего имени договор, вступать в брачные отношенияя и разводиться, являться наследниками, и защищать свои права в суде. Супруги владели собственностью совместно и заключали брачные договоры на случай разлада в семье. Они предусматривали финансовые обязательства и порядок раздела имущества, а также расходы на содержание детей при разводе.

Главой судебной системы признавался фараон. Он был ответственным за принятие законов в Древнем Египте, отправлял правосудиt, поддерживал закон и порядок в государстве. Египтяне называли кульь справедливости Маат. Хотя своды законов до нас не дошли, постановления о решении судебных дел указывают на то, что зправовая система была основана на общепринятом обычае, грани добра и зла, с учетом достигнутых договоренностей и порядка разрешения споров. Придерживаться комплекса сложных законов и судебных установлений не требвалось.

Обвинение по законам Древнего Египта

В некоторых сложных случаях государство брало на себя роль прокурора и судьи одновременно. На чиновников возлагалась ответственность за совершение пыток, которые зачастую проводились в форме битья подозреваемого, для получения признания о совершенном преступлении. Ход процесса записывался судебными писцами. Они фиксировали требования, указанные в жалобе, и приговор.

Наказанием за незначительные преступления служило наложение штрафа, публичное избиение или нанесение увечий. Тяжкие преступления, как убийство или разграбление гробниц, наказывались обезглавливанием, утоплением или посадкой преступника на кол. Ответственность за совершенное деяние также могло быть наложено на членов семьи преступника.

Начиная с периода Нового царства важную роль в правовой системе Древнего Египта играли оракулы. Они отправляли правосудие как по гражданским, так и уголовным делам. Процесс решения судьбы обвиняемого выглядел примерно так: они задавали вопросы богу – «да» или «нет». Один из священников выходил и оглашал решение, написанное на листе папируса.

drevniy-egipet.ru

Древнейший кодекс законов Шумеров

Судьба великих археологических открытий порой бывает очень интересна. В 1900г. экспедиция Пенсильванского университета обнаружила во время раскопок на месте древнего шумерского города Ниппура два сильно поврежденных фрагмента глиняной таблички с почти неразборчивым текстом. Среди других более ценных экспонатов они не привлекли особого внимания и были отправлены в Музей Древнего Востока, который находился в Стамбуле. Его хранитель Ф. Р. Краус, соединив части таблицы между собой, определил, что она содержит тексты древних законов. Краус занес артефакт в каталог Ниппурской коллекции и забыл о глиняной табличке на долгие пять десятилетий.

Лишь в 1952г. Самуэль Крамер, по подсказке все того же Крауса, вновь обратил внимание на эту таблицу, и его попытки расшифровать тексты частично увенчались успехом. Плохо сохранившаяся, вся покрытая трещинами таблица содержала копию правового кодекса основателя Третьей династии Урра, правившего в самом конце третьего тысячелетия. до н.э, - царя Ур-Намму.

В 1902г на весь мир прогремело открытие французского археолога М.Жаке, нашедшего во время раскопок в Сузах, плиту из черного диорита – более чем двухметровую стелу царя Хаммурапи с выбитым на ней сводом законов. Кодекс Ур-Намму был составлен на три с лишним столетия раньше. Таким образом, полуразрушенные таблички содержали текст самого раннего из дошедших до нас правовых кодексов.

Вполне вероятно, что первоначально он был высечен на каменной стеле, так же как и кодекс царя Хаммурапи. Но, ни она, ни даже ее современная или более поздняя копия не сохранились. Единственное, что имеется в распоряжении исследователей - это частично поврежденная глиняная табличка, поэтому восстановить полностью свод законов Ур-намму не представляется возможным. На сегодняшний день удалось расшифровать только 90 из 370 строк, из которых, по предположению ученых, состоит полный текст правового кодекса Ур-Намму.

В прологе к кодексу, говорится о том, что Ур-Намму, был избран богами в качестве их земного представителя, что бы установить торжество справедливости, искоренить беспорядок и беззаконие в Уре во имя благоденствия его жителей. Его законы были призваны защитить «сироту от произвола богача, вдову–от власть имущих, человека, имеющего один шекель, - от человека с одной миной (60 шекелей)».

Исследователи не пришли к единому мнению об общем количестве статей в кодексе Ур-Намму. С некоторой степенью вероятности удалось воссоздать текст только пяти из них, и то только с определенными допущениями. Фрагменты одного из законов говорят о возвращении раба хозяину, в другой статье рассматривается вопрос о вине колдовства. И лишь только три закона, впрочем, также сохранившиеся не полностью и с трудом поддающиеся расшифровке, представляют чрезвычайно интересный материал для исследования социальных и правовых отношений, сложившихся в шумерском обществе.

• «Если человек повредит орудием стопу другому человеку, он заплатит 10 шекелей серебром»
• «Если человек перебьет кость другому человеку орудием, он платит одну мину серебром»
• «Если человек повредит другому человеку лицо орудием, то он платит две трети мины серебра».

Все это свидетельствует о том, что уже в самом начале второго тысячелетия до нашей эры в городах-государствах Шумера существовало гуманное и справедливое законодательство, которому был чужд принцип кровной мести - «око за око». Виновный не подвергался телесным наказаниям, а должен был возместить ущерб или заплатить денежный штраф.

Конечно, во многом основой этого гуманного, с нашей точки зрения, права были сложившиеся социально-экономические условия. В то же время на основании всех найденных документов, складывается впечатление, что шумеры унаследовали от предшествующих веков «инстинкт справедливости» и чувство общности людей, стремящихся к добродетели, порядку и закону. В своих официальных декларациях правители Шумер провозглашают своей главной функцией в этом мире укрепление законов, установление порядка и справедливости. Их прямой долг - защита бедных от притеснений богатых, слабых от произвола сильных мира сего, искоренение воров и преступников. Кодекс Ур-Намму основан на традиционном шумерском праве, которое складывалось на протяжении многих веков, и опирается на древнейшие обычаи и претенденты, относящиеся к более ранним периодам.

До нас дошел документ, повествующий о времени правления в Лагаше царя Уруинимгина, за триста лет до Ур-Намму, примерно в середине двадцать четвертого века до нашей эры.

Это было тяжелое для Лагаша время, время беззакония и насилия. Снедаемые честолюбием и жаждой власти правители вели грабительские войны и совершали разбойничьи набеги на соседние города. Но период могущества, господства над всеми городами-государствами Шумера закончился, Лагаш вернулся к прежним границам. Для того собрать и вооружить армию, дворцовая знать лишила каждого отдельного гражданина их социальных и личных прав, обложила неимоверными налогами все их доходы и имущество, доведя до полной нищеты. И в мирное время правители продолжали эту же политику и даже завладели имуществом храмов. Жителей бросали в тюрьму под самыми ничтожными предлогами, за малейшую провинность, а зачастую и без таковой, по сфабрикованным обвинениям. В стране царил дух цинизма и самообогащения, когда богатые становились все богаче, грабя и притесняя слабых и беззащитных.

Именно в это катастрофическое время верховное божество города выбирает из числа его граждан нового правителя - Уруинимгину, который и призван был восстановить «божественные законы», забытые и презираемые его предшественниками. Древний летописец повествует о том, что Уруинимгину, и его сторонники, гордились теми социальными и правовыми реформами, которые они совершили.

Он сместил дворцовую бюрократию, запретил и уменьшил всевозможные поборы и налоги, от которых страдали жители. Положил конец несправедливости и злоупотреблениям богатых и влиятельных по отношению к более бедным и слабым гражданам. Уруинимгина заключил договор с богом Нингирсу, что «человек, силу имеющий» не будет творить несправедливость по отношению к самым беззащитным и уязвимым, вдовам и сиротам.

Кроме этого, этот документ имеет огромное значение для истории права и в другом аспекте. Одно из его положений говорит о том, что особый упор в шумерских судах делался на письменном оформлении всех дел. Было обязательным указание вины и понесенного наказания. Таким образом, мы видим, правовое регулирование и законодательная деятельность была нормой для государств Шумера уже к середине третьего тысячелетия до н.э, а возможно, что традиции судопроизводства относятся к еще более дальним временам в глубине веков . Все обнаруженные документы относятся к периоду заката шумерской цивилизации, но затрагивают нормы и обычаи более ранних периодов.

melma.ru

2.2. Древние своды законов и моральных обязанностей

Древнейшие своды законов являются в своей основе обобщением и итоговой записью обычного права доклассового общества. Это документы, которые письменно и в этом смысле объективно фик­сируют юридические, религиозные и этические нормы, регулирую­щие имущественные, семейные, культовые и классовые отношения эпохи рабовладельческих деспотий. В форму анонсированных тре­бований и предписаний заключены и наиболее популярные общин­ные идеалы, и нормы, а также политические идеи, укрепляющие позиции классового строя.

Древнейшее законодательство опирается на этические представ­ления родовой эпохи.

Общинное сознание оценивало эти законы как важнейший ре­лигиозный пакт, закрепляющий естественное право как торжест­венное слово, заверение в том, что отныне закон космической прав­ды-справедливости будет повсюду соблюдаться. Тогда же формиру­ется раннемонархическая идеология: обожествление царя, соедине­ние идеи царизма с идеей вечности, портрет идеального царя (за­щитника обездоленных, справедливого правителя и судьи). Восхва­ления царя обязательны, гиперболизированы, включены в его титулатуру. Правда-справедливость, как ее понимали, неотделима от принуждения и угнетения, деспотизма и насилия. Насилие и военное могущество — едва ли не главные условия существования ранних го­сударств и империй. Демонстрация силы, могущества вызывает по­дъем и гордость в формирующемся этическом сознании. Господство и величие признавались самоценностью. Право власти на насилие считалось самоочевидным.

Измена правде-справедливости, растущее угнетение рядовых об­щинников, отказ от политики заботы и покровительства, подмена святейших обязанностей правителя личными прихотями этически осуждаются. В общинно-племенном сознании патриархальная гу­манность соседствует с примитивной жестокостью, идеей возмез­дия, которая сохраняется в архаически организованных обществах. Религиозные и этические нормы были единственной формой ори­ентации в мире и мотивации поведения.

Итак, законы возникают на пике зрелости общинно-племен­ных отношений и открывают эпоху строительства классового госу­дарства. Государственный и царский секторы опираются на общин­ный традиционный уклад жизни и борются с ним, теснят его, раз­лагают, создавая государственный этос пропорций и зависимостей людей.

Благодаря древнейшему законодательству получают свободу раз­вития государственные институты, стоящие вне и над общиной. Это судопроизводство, фискальная и казначейская служба, царское войс­ко, отличное от народного ополчения, царский двор и город как автономная территория, царские рабы и царские земли. От общины отчуждается ее священная собственность, сакральные центры, сре­доточие культовых действий, религиозные ценности. Целые группы людей, формально не исключенные из общины, уже не связаны с ней, ширится практика порабощения соплеменников. С точки зре­ния правителей-царей, вельмож и их окружения, исполнение начер­танных неизменных законов обусловливает социальную стабиль­ность, отвращает смуту и мятежи, отвечает династическим интере­сам, упрочивает власть социальной элиты. Древнейшее законода­тельство отвечает интересам наследственной монархии.

Наиболее известными памятниками древнейшего законодатель­ства являются Законы Хаммурапи, царя Вавилона (перв. пол. II тыс. до н.э.). Законы Ману, сборник древнеиндийских нравственных и правовых предписаний (I в. до н.э.), Надписи Ашоки, правителя Маурьев (III в. до н.э.). Законы Пятикнижия, или Тора (XI-X вв. до н.э.).

Законы Хаммурапи1(1 Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М., 1994; Хрестома­тия по истории Древнего Востока М., 1980. Царь Хаммурапи — современник биб­лейского Авраама) — древневавилонский свод имущественного, семейного и уголовного права, светский правовой кодекс эпохи ра­бовладения, освященный авторитетом бога Мардука.

Названный свод законов не содержит ни одного безусловного требования или запрета, абстрактной нормы. Отношение к тем или иным действиям, которые имеют нравственно-правовое значение, можно определить по количеству статей. Первостепенное значение имеют операции с собственностью («купить», «продать», «обме­нять», «арендовать», «получить», «дать», «подарить»). Далее идут действия, нарушающие право собственности («украсть», «ограбить», «взять» и «утаить» чужое). Воровство и посягательство на частную собственность запрещены законом. Важное место занимают матри­мониальные и семейные отношения (заключение и расторжение брака, признание отцовства, последствия неравных браков, порядок усыновления, повторные браки, замужество дочерей, связанное с разделом имущества, приданым, другими расходами и денежными обязательствами). Кодекс пресекает адюльтер, осуждает внебрачные и добрачные половые отношения, сексуальное насилие над женщи­ной. Большое внимание уделяется действиям в суде («обвинить», «доказать», «представить свидетелей»), убийству, землепользова­нию, непреднамеренному причинению ущерба.

Итак, особое место в шкале ценностей занимают собственность и семья, торговля, обмен и внутрисемейное распределение средств, что соответствует культуре Вавилона, крупнейшего торгового цент­ра Ближнего Востока. Кодекс абсолютно не лиричен, сух и конкре­тен, вставлен в мифологическую рамку, пафос которой чужероден деловитости содержания. В Законах Хаммурапи не упоминается ни о каких гражданских ценностях и метафизических обязанностях.

Законы Хаммурапи предусматривают суровое наказание за уго­ловное преступление. Самым действенным и распространенным на­казанием является смерть: «вор, его должно убить», «лжец, его должно убить», не доказавшего своего обвинения в суде должно убить, должно убить также насильника, похитителя детей, укры­вателя беглых рабов, грабителя, взламывающего жилище, посягнув­шего на храмовое имущество, не донесшего о преступлении влас­тям, купившего имущество без свидетелей, т.е. краденое, женщину, уличенную в прелюбодеянии, свекра, познавшего невестку, и сына, познавшего мачеху. Другой мерой наказания является членовреди­тельство (отрезать ухо, пальцы, вырвать глаз). Применяется также денежная компенсация, главным образом при расторжении дого­воров и в делах семьи. Деньги как эквивалент ответственности при­нимаются в отдельно оговоренных случаях, когда нанесено увечье чужому рабу, когда в отношения вступает неполноправный свобод­ный человек.

Конфликт между свободными полноправными индивидами раз­решается посредством талиона, принципа наказания в обычном праве, в соответствии с которым виновному причиняется ущерб, равный тому, который причинил он. В соответствии с правилом та­лиона, как гласят Законы Хаммурапи, «если человек повредит глаз какого-либо из людей, то должно повредить его глаз», «если он сло­мает кость человека, то должно сломать его кость», «если человек выбьет зуб человека, равного себе, то должно выбить его зуб», «если строитель построит человеку дом и сделает свою работу непрочно, так что построенный им дом обвалится и причинит смерть хозяину дома, то этого строителя должно убить. Если он причинит смерть сыну хозяина дома, то должно убить сына этого строителя. Если он причинит смерть рабу хозяина дома, то он должен отдать хозяину дома раба за раба. Если он погубит достояние, должен отстроить обвалившийся дом за свой счет» (§ 229-232).

Для определения уголовной ответственности используются ор­далия и клятва. Ордалия является разновидностью божьего суда. Ви­новность устанавливается после испытания огнем или водой, которое должно подтвердить или опровергнуть заверения обвиняемого в преступлении. Человек как бы призывает в свидетели богов. Ор­далия упоминается и в Законах Ману: «Тот, кого пылающий огонь не обжигает, кого вода не заставляет подняться вверх и (с кем) вско­ре не случается несчастья, должен считаться чистым в клятве» (§ 115). Это древнейший вид дознания и следствия, связанный с ма­гией и гаданием.

Как пишет З.М. Черниловский, «ордалий как непременный эле­мент судопроизводства древних индусов (ариев) и вместе с ними славян и германцев, греков, римлян, кельтов столь же чужероден в праве семитических государств древности. Опять же единственная в своем роде ст. 2 Законника Хаммурапи, предписывающая обви­ненному в чародействе очиститься через испытание водой («должен пойти к Реке и броситься в нее»), трактует, насколько можно судить, об ордалии, но не поддается удовлетворительному объяснению, если почти тут же предписывается убить виновного в краже (или укры­вательстве) церковного имущества. Всюду, где Хаммурапи требует расследования, он пишет «должно изобличить» виновного (обвиня­емого). Причем нетрудно видеть, что во всех этих случаях об орда­лии не может быть и речи (например, если раб скажет своему гос­подину «ты не мой господин», то тот должен изобличить его как своего раба, затем может отрезать ему ухо (§ 282). Для Законов Ману «взять огонь, погрузиться в воду» — неизменный и лучший вид ули­чения злодея, доказательства выявления истины, ибо ее «видит бог и от него исходит знак»1 (1Черниловский .М. Русская Правда в свете других славянских судебников // Древняя Русь. Проблемы права и правовой идеологии. М., 1984. С. 13).

Согласно Законам Хаммурапи, иногда клятва в том, что действие совершено неумышленно, освобождает от наказания, можно по­клясться богом и быть свободным от ответственности.

Итак, светские Законы Хаммурапи исключают коллективную от­ветственность и устанавливают личную ответственность, описыва­ют конкретные преступления и их правовые последствия (смертная казнь, членовредительство, денежная пеня, ордалия, клятва, экви­валентный ущерб). Наказание является убедительным и жестоким, многие преступления караются смертью, прежде всего умышленные деяния. Идеология правосознания остается религиозно-мифологи­ческой и восходит к коллективным архетипам. Социальное и иму­щественное расслоение порождает запутанные правовые отноше­ния между равными и неравными, полноправными и неполноправ­ными, свободными и рабами, имущими и неимущими, домовладельцами и домочадцами 1 (1 Выражение «сын человека» (в Законах из Эшнуины XX в до н.э.) означает представителя полноправного населения, не раба, в поучениях Гераклеопольского царя (XXII в до н. э.) означает знатного, в отличие от простолюдина). Нет ни всеобщих императивов, ни абстракт­ных моральных ценностей. Термин «должен» имеет чисто юриди­ческий смысл — «требуемое по суду». В остальном каждый волен по­ступать «как захочет». Перечисление преступных действий и разме­ры денежной пени отражают шкалу ценностей. Имеется социальная этика, выраженная юридическим языком. Не представлены инди­видуальные нравственная мотивация и гражданские идеалы (обще­ственный долг).

Основным понятием Законов Maнy и Надписей Ашоки 2 (2 Законы Ману. М., 1992; Хрестоматия по всеобщей истории государства и права.М., 1994) является понятие «дхарма». Санскритское слово «дхарма» не имеет аналогов в европейских языках и философской терминологии. Дхарма — это универсальный порядок, природный закон, единая норма, доктри­на, религия, истина, знание, мораль, долг, добродетель, справедли­вость, идеал, совокупность правовых, моральных, этических и дру­гих норм, определяющих добродетельность человека в зависимости от его общественного положения, а также правило, польза, обычай.

Ашока (268-231 до н.э.) в годы своего правления признал «жгучую потребность в дхарме», подразумевая под этим общегосударствен­ную норму нравственного поведения, социальную добродетель, ог­раничительные предписания и внутренние убеждения человека. В содержательном смысле дхарма суть подобающее отношение, бла­гочестивая заслуга, самообладание, благожелательность, чистота по­мыслов, сочувствие, щедрость, правдивость, мягкость, покорность родителям. «Следует выказывать послушание матери и отцу, а также старшим, не причинять вреда живым существам, всегда следует го­ворить правду»3 (3 Хрестоматия по всеобщей истории государства и права М., 1994. С. 120).

Исполняющий благочестивые установления дхармы достигает счастья в этой или будущей жизни. Речь идет о том, как подобает человеку вести себя в государстве.

В Законах Ману 4(4 Ману (Manu), мыслящий — санскритское имя, является именем собственным мифического родоначальника человечества, первого царя и основателя социально­го и морального порядка) дхармическое поведение рассматривается как аскетический религиозный подвиг брахмана и как извечные специ­фические правила сословного поведения. У каждой из четырех варн своя дхарма, т.е. свои обязанности и добродетель. Так, дхарма кшат­рия — охрана подданных, война, убийство врагов, а дхарма брахмана-отшельника — аскетизм и священное знание, благодаря чему он очищается, освобождается и достигает бессмертия. Для всех сосло­вий основным правилом (дхармой) является ненанесение вреда, правдивость, неприсвоение чужого, чистота и обуздание органов (самоограничение, аскетичность). Внесословный индивид не имеет дхармы и воплощает аморальный тип личности. Ему свойственны подлость, грубость, жестокость, неисполнение предписанных обя­занностей. Он нечист по происхождению, у него испорченная кровь. Термин «порча крови» (низкое, незаконное, сомнительное проис­хождение в нарушение определенных норм) тождественно понятию «лишение прав», пария, бесправный, заведомо дурной.

Самым высоким и ценным в дхармическом поведении является аскетизм. Бродячий аскет превращается в нравственный идеал, даже царь не вправе поднять на него меч. Тыквенная бутылка, деревянная чаша, глиняный сосуд, плетенка, лохмотья — таковы вещи аскета и признаки освобождения от обыденности. Смысл аскетизма брахма­на в приобретении священного знания, смысл аскетизма кшатрия — в охране народа, аскетизм для вайшия — хозяйственная деятель­ность, аскетизм для шудры — в услужении. Аскетизм очищает, сни­мает, сжигает грех. И боги признают великое значение аскетизма.

Законы Ману систематизируют и фиксируют моральные и пра­вовые нормы, являются учением о мироустройстве и кастовом де­лении общества, судебником и сборником инструкций, предназна­ченных царю-правителю, рассказывают о священных ритуалах и по­рядке жертвоприношений, содержат правила семейной жизни и уп­равления домашними делами, определенную воинскую этику. Они апеллируют к сознанию кастовой принадлежности, определяющей достоинство личности, к сознанию долга, ориентации на благочес­тивую заслугу, личное благо, не омраченное «черным, красноглазым наказанием» неудовлетворенной дхармы. Представители высших со­словий обязаны выработать внутренние убеждения.

Дхартхашайстра (учение о дхарме) является религиозным учением, а также учением об обязанностях, должном и запретном. В нем осуждаются алчность, ложь, адюльтер, присвоение чужого, дурные помыслы, убийство, в особенности священной коровы, земледельца и брахмана (никогда нельзя убивать брахмана, даже погрязшего во всяческих пороках; надо изгнать его из страны со всем имуществом без телесных повреждений). Убийство брахмана суть самое тяжелое преступление. Следствием преступления считается грех, нечистота, которые можно устранить только религиозным покаянием. Свет­ское право растворяется в религиозно-этических предписаниях.

Законы Моисея, или Учение (Тора), содержатся в текстах Ветхого Завета, так называемом Пятикнижии (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие). Пятикнижие является сборником законов, которые якобы получены от Бога (Яхве) и истолкованы с его слов Моисеем, царем, законодателем, проповедником Израиля. Моисей признается основателем иудаизма, духовным лидером, «божьим человеком» и посланцем Бога — в иудейской традиции, «святым человеком» и ве­ликим культурным героем, согласно эллинистической традиции. Можно предполагать по косвенным историческим данным, что Мои­сей жил в XIII или XV в. до н.э., возможно, между 1305 и 1196 гг. до н.э. По одной из версий, он носил египетское имя Mosheh, вклю­чающее египетский глагол “msy” (породить), который часто комби­нировался со словом «бог» — «re» (Ramses). Моисей — законодатель и воспитатель народа.

Пятикнижие, как считают ученые, составлено из нескольких раз­новременных текстов. Так, некоторые из них относятся к X-IX вв. до н.э., эпохе строительства еврейского государства, другие фраг­менты известны с первой половины первого тысячелетия до н.э., большинство уже существовало к VII в. до н.э., но есть «основания полагать, что Пятикнижие было составлено в жреческих кругах Ие­русалимского храма, очевидно, под руководством и при непосред­ственном участии верховного жреца Хелкии как хранителя жречес­кой традиции и опубликовано в 621 г. до н.э.» 1 (1 Шифман И.Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987. С. 95. См. также: От Бытия до Откровения. Пятикнижие Моисеево / Пер. И.Ш. Шифмана. М., 1993; Риж­ский И.Н. Библейские пророки и библейские пророчества. М., 1987). Рукопись Второза­кония (Книга Закона) была найдена в подвалах Иерусалимского храма в самый подходящий момент, когда жречество желало упро­чить свои позиции в обществе и развить политическую утопию — народ под властью жрецов. Второзаконие отражает более ранние тексты, авторство которых неизвестно, возможно — творения про­рока Самуила (XI в. до н.э.). Предположительно, в подготовке Вто­розакония принимал участие пророк Иеремия, обладавший особой этической чувствительностью (род. в 650-640 до н.э.), предсказы­вавший неисчислимые бедствия Израилю, грядущие завоевания. Так называемый Жреческий кодекс, или Четверокнижие, по-видимому, создавался во время вавилонского пленения и выражает идеал тео­кратического государства. Второзаконие, или напоминание об Уче­нии, содержащее Декалог, или Десять заповедей Моисея (Втор. 5), а также Исход с включением тех же заповедей (Исх. 20) возникают не ранее VII в. до н.э. Вероятно, что аналогичные нормы устно про­поведовались уже в IX в. до н.э. В целом Пятикнижие охватывает казуистическое гражданское право, принципы религии и морали, культовые предписания, ярко выраженные в так называемом Кодексе святости (Лев. 17-26). А. Робертсон пишет: «Древнейший сохра­нившийся еврейский свод законов содержится в книге «Исход», гл. 21-22. Хотя его и приписывают Моисею, но он предназначен для земледельческого общества, обладающего полями и виноград­никами, а следовательно, относится к более позднему времени, чем приход Израиля в Палестину, многие из еврейских законов заимст­вованы из вавилонского кодекса Хаммурапи (ок. 1800 г. до н.э.)»1 (1 Робертсон А. Происхождение христианства. М., 1959. С. 53).

Пятикнижие является манифестом монотеизма, идеологией эт­нического эгоизма, обоснованием иерократии, этической функции жречества и экспансионистских устремлений союза племен (колен Израилевых). Тираническая мораль гневного бога Яхве предстает как альтернатива порабощению, геноциду, тяжелому труду и угне­тениям, испытанным этносом в прошлом. Яхве имеет черты хтонического божества — раздражительного, гневного, мстительного, рев­нивого, требующего беспрекословного повиновения и религиозно­го фанатизма. Это хранитель сакральных императивов и космичес­кой правды — справедливости. От него исходят все блага, например манна небесная и вода в пустыне. Яхве олицетворяет все надежды народа-скитальца, превращаясь в трансцендентального милитарист­ского вождя и вдохновителя. Его никак нельзя назвать любящим и гуманным божеством: предполагалось, что «под мышцей Яхве», т.е. с его помощью и с его согласия, следует уничтожать народы, насе­ляющие земли, обещанные народу Израиля: «Когда вы перейдете через Иордан в страну Кенаан, то прогоните всех обитателей этой страны от себя и уничтожьте все их изображения, и все их литые статуи уничтожьте, и все их высоты разрушьте», так как Яхве по­клялся «дать тебе большие и прекрасные города, которые ты не стро­ил, и дома, наполненные всяким добром, которым ты их не напол­нял, и колодцы, высеченные из камня, которых ты не высекал, ви­ноградники и оливы, которых ты не сажал, и ты будешь есть и на­сыщаться» (Втор. 6, 10-11). Мораль Пятикнижия не отрицает ко­рысти и грабежа, а напротив — радуется богатой добыче, присвоен­ной в результате военной победы. Эта герметичная мораль, которая рекомендует культурный изоляционизм, нетерпима в отношении чуждых ценностей (идолов, обычаев), фактически не развивает нормы внешнего общения. Учение Моисея разъясняет гарантии добра, или блага, понимаемого в обычном и, возможно, тривиаль­ном смысле. Ведь благо для человека, когда его житницы полны зерна, точила — вина и масла, когда у него много скота и рабов, много золота и серебра. Благо включает в себя богатство, долголетие, здоровье, продолжение рода. И все это рассматривается как божье бла­гословение за религиозно-нравственные заслуги. Эта догма прижиз­ненного воздаяния от Бога за благочестие — каждому по «путям его» — оказалась несостоятельной в послепленный период и в ре­зультате утраты Израилем государственной независимости. Этичес­кое поведение Яхве не поддавалось разумному толкованию и возму­щало нравственное чувство. Этическое поражение данный бог по­терпел в Книге Иова (V-IV вв. до н.э.). Поведение Яхве несовмес­тимо с обычными представлениями о справедливости. Иов претер­пел несправедливость. Одна за другой с ним случились страшные вещи по соизволению Яхве — грабеж, убийства, болезнь и отказ в праве на суд. И он повел речь о моральном удовлетворении. Иов стал ощущать свое тайное превосходство над Яхве. Тирады, произ­носимые Иовом, показывают, что Яхве потерял в его глазах мораль­ный авторитет, так как Иов вынужден напоминать ему о нормах справедливости, достоинства, взаимности. В этой связи К. Юнг пишет: «Иисус появляется на сцене прежде всего в качестве иудей­ского реформатора и пророка какого-то исключительно доброго Бога. Тем самым он спасает грозящую разрушиться религиозную связь с Богом»1 (1Юнг К. Ответ Иову. М., 1995. С. 187). В то время как Пятикнижие акцентировало идею коллективной ответственности и прижизненного воздаяния за пра­ведность и благочестие в виде реальных благ, авторы богословских сочинений и пророчеств II-I вв. до н.э. указывают на неизбежность индивидуального воздаяния после смерти. Складывается идея о за­гробном воздаянии.

Как и целый ряд других древних сводов законов. Законы Пяти­книжия содержат уложения о наказаниях, устанавливают порядок судопроизводства, защищают имущественные права, трактуют се­мейное право, отношение к рабам, а также вопросы богослужения, порядка жертвоприношений, назначают священные дни, напомина­ют о пищевых запретах, регламентируют поведение в разных слу­чаях. Законы Пятикнижия являются одновременно и божественным религиозным учением, что и подчеркивает их непререкаемость, вы­сочайший авторитет. Вместе с тем выработанное веками обычное право, которое возникло из обычая, поглощается жреческим и ре­лигиозным законодательством. Центральное место в Учении (Торе) отводится кодификации библейского имущественного права, в част­ности, купли и продажи земли, эксплуатации рабов. Кодекс строго охраняет частную собственность и признает принцип неограничен­ной свободы собственника распоряжаться ею. Фактически кодекс обращается не к страждущим скитальцам и номадам, а к народу, ко­торый ведет оседлый образ жизни, имеет развитое земледелие и скотоводство, частную собственность, рабовладение, армию, госу­дарственно-политическое устройство, жречество, выделенное в осо­бую привилегированную группу, отстаивающую свое право возглав­лять данное государство.

Жреческий кодекс, или Четверокнижие (все книги, за исключе­нием Второзакония), целые разделы посвящает функциям жречест­ва, детальному описанию религиозной обрядности, и прежде всего жертвоприношениям. Там перечисляются многочисленные виды обязательных жертвоприношений — искупительные жертвы, повин­ные, мирные, первины, десятина, жертва «легкой святыни», «дар возлияния и всесожжения», «минха ревнования» и др. Пишется ка­тегорично: «И всякую десятину из крупного и мелкого скота, из всего, что проходит под жезлом десятое, должно посвящать Яхве» (Лев. 27, 32-34). С жертвоприношениями связана и власть жречест­ва, так как именно жрецы и в праздники, и в будни заняты совер­шением всесожжении, благодарственными, очистительными жер­твоприношениями и жертвами за грехи. Таким образом, договор с Яхве имеет вещественную стоимость, скрепляется и постоянно под­тверждается регламентированным подношением. Благосклонность Бога оплачивается 1 (1Беленький Н.С. О мифологии и философии Библии. М., 1977. С. 74). Второзаконие, или Книга закона, предположи­тельно относится к 621 г. до н.э. И. Шифман называет ее Magna Carta иудейской общины. Некоторые места в тексте Второзакония по свое­му красноречию превосходят речи древних ораторов Демосфена и Цицерона. В этой книге, несомненно, учтен ораторский опыт и со­циальный пафос эпохи пророков VIII-VII вв. до н.э., которые часто выступали против правителей, видели себя защитниками справедли­вости и связывали социально-исторические бедствия, постигшие их народ, с нечестием и произволом, злоупотреблениями, свойствен­ными определенным лицам или группам лиц. Именно под влиянием пророков в Учение включаются этические нормы и законы.

Второзаконие также содержит религиозное законодательство, гражданские законы и постановления, охватывающие все стороны жизни народа. Среди них: Неизвестное убийство. Раздел имущества при многоженстве. Буйные сыновья. Заблудившиеся животные. По­терянные вещи. Проституция. Блуд. Насилие. Закон о евнухах и не­законнорожденных. Мужеложство. Ростовщичество. Развод. Прока­за. 40 ударов без одного. Вмешательство в драку. Обеты. Неправильные гири. Законы Моисея имеют точки пересечения с Законами Хаммурапи, Законами Ману, Законами Хеттского царства, Законами Солона, выступают в качестве одной из версий универсального куль­турного и общественно-политического опыта многих столетий. Это законодательство основано на культе общины. Ветхий Завет пове­ствует о драматической истории народа, тогда как Новый Завет рас­сказывает о человеке, его позиции, убеждениях, его личности.

Самой лаконичной и обобщенной записью Законов является Декалог, или Десять заповедей, которые в Пятикнижии излагаются дважды (Исх. 20, Втор. 5). Эти записи появляются не ранее VII в. до н.э. Заповеди имеют запретительный характер — да не будет у тебя других богов перед лицем Моим (1), не делай себе кумира и никакого изображения, не поклоняйся и не служи им (2), не произ­носи имя Господа Бога твоего напрасно (3), соблюдай день суббот­ний (4), почитай отца твоего и матерь твою (5), не убий (6), не прелюбодействуй (7), не кради (8), не произноси ложного свиде­тельства на ближнего своего (9), не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего (10).

Первая и вторая заповеди утверждают культ трансцендентного, не антропоморфного единого Бога, осуждают языческое идолопо­клонство и распространенные местные религиозные культы, исклю­чают веротерпимость и выдвигают религиозный элемент на цент­ральное место в мировоззрении. Первая заповедь Декалога интер­претируется в христианстве как заповедь «люби Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими». Декалог учит любить Бога и оценивает человека в зависимости от его религиозности (благочестия) и неукоснительного соблюдения запо­ведей, которые являются не просто высшей мудростью и этической данностью, транслированной свыше, но и главным элементом до­говора. Третья заповедь обращена как против богохульства, словес­ного выражения несогласия с волей Бога, бытовой формы свободо­мыслия и этической критики высшей воли, так и против легкомыс­ленного отношения к святым символам, без всякого религиозного чувства, низведения кардинальных ценностей до уровня обыденности. Вместе с тем «не клясться именем Бога» означает: не апеллиро­вать к Богу как свидетелю на суде. Четвертой заповеди «соблюдай день субботний» придается особенное значение как испытанию ре­лигиозного благочестия и подтверждению влияния жречества в на­роде. Между тем «святость субботы» связана с лунным календарем. Суббота и у других народов оказывается священным днем и рели­гиозным праздником.

Заповедь «почитай отца твоего и матерь твою» отразила возрос­ший престиж родительской семьи, ее экономической роли и правового положения. Законы укрепляют и защищают авторитет отца и матери, родственные отношения в рамках патриархальной семьи.

Заповедь «не убий» имеет аналоги и в других нравственно-пра­вовых кодексах, например встречается уже в египетской Книге Мертвых (II тыс. до н.э.), и не является чем-то новым. Вместе с тем выражение «не убий» имеет много значений, например «не убивай ничего живого», «не убивай священных животных», как сказано в древнеиндийских текстах, нельзя убивать чужой скот, нельзя уби­вать свободных, а рабов — можно, нельзя убивать чужого раба, но можно убить свою неверную жену и своих детей, например жертво­вать первенца богу, и т.д. В Декалоге, по-видимому, содержится за­прет убийства соплеменника, т.е. «ближнего», или союзника. Но этот запрет фактически не распространяется на врагов и рабов, а также — на абстрактно взятого человека. Любовь к ближнему как об­щинная норма содержится в Ветхом Завете, но только в христиан­стве она становится второй по важности моральной заповедью и условием спасения верующего. Заповедь «не убий» не соотносится с заповедью «люби ближнего» в Ветхом Завете.

Заповедь «не прелюбодействуй» понималась в условиях факти­ческой и легализованной полигамии и института наложниц и жен-рабынь прежде всего как преступление против родовой морали, когда неисполнение запрета «не желай жены ближнего своего» оз­начало несанкционированные интимные отношения с замужней женщиной или девицей, являющихся чужой собственностью, и при­равнивалось к воровству, отягченному нанесением бесчестья. Пре­любодеяние жестоко наказывали, в особенности прелюбодеяние, со­вершенное женщиной. Проституция, вместе с тем, не считалась пре­любодеянием, хотя и вызывала нравственное отвращение. Атмосфе­рой прелюбодеяний принято было считать языческие празднества плодородия и обновления, во время которых женщины неистовст­вовали и могли совершать непотребное с точки зрения патриархаль­ной семьи.

Восьмая и десятая заповеди стоят на страже библейского имуще­ственного права и частной собственности.

Запрет лжесвидетельства (девятая заповедь) означает не клеве­тать, не делать заведомо ложного доноса, не выдвигать лживых и недоказанных обвинений, буквально — не выступать в качестве под­купленного лжесвидетеля на суде, не порочить репутацию человека без всяких на то оснований. Этот запрет выдвигается против ковар­ной и корыстной лжи, которая могла иметь юридические последст­вия. Лжесвидетельство было распространенным явлением. Для ус­пеха в судебных исках многие нанимали свидетелей. От свидетелей и их честности многое зависело. Так, например, по еврейским законам достаточно было двух свидетелей, которые подтвердят, что от­ветчик отрицал Бога и религиозные догмы, и виновного подвергали смертной казни. И лишь в каком-то второстепенном смысле норма «не лжесвидетельствуй» могла быть истолкована как требование ис­кренности и правдивости, отвлеченное от конкретной ситуации. «Не лжесвидетельствуй» отнюдь не тождественно норме «не лги».

Итак, возникновение ранних рабовладельческих деспотий, этни­ческих государственных образований потребовало создания коди­фицированного имущественного права и единых государственных законов. Внутри правового кодекса, который унаследовал многие нормы обычного общинного права, или в качестве дополнения к этому кодексу анонсируются и некоторые моральные нормы, кото­рые приравнены к правовым и религиозным установлениям. Это могло быть всего лишь внешним объединением. Предположительно, моральные нормы (заповеди) являются едва ли не самым ценным приобретением общинного уклада. В древних кодексах этический элемент оказался подчиненным религиозному законодательству, гражданскому праву, отчетливо ориентированному на регулирова­ние имущественных отношений. Тот факт, что этические нормы были вписаны в чуждую им форму закона, является большой победой простых людей с общинной психологией, так как моральные тре­бования провозглашаются теперь как бы устами ненарушимого за­кона и обязательны для всех. Когда Христос, большой знаток Учения и Закона, говорил, что он пришел не нарушить Законы, но их ис­полнить, то из всего, что он делал, нарушал и пропагандировал, отчетливо видно — не об имущественном праве и государственной религии он думал больше всего, а о законах нравственности, мо­ральных чувствах, нравственной справедливости, милосердии и т.п. Вместе с тем записанное в числе других, несродных ему норм нрав­ственное требование оказывается в конце концов мертвой бук­вой. Древнейшие кодексы содержат основные культурообразующие нормы (не убий, не кради и др.). С ними обращаются, как с неко­торой сверхъестественной данностью, а не с человеческим изобре­тением. В лучшем случае необычайно одаренные индивиды, как пра­вило цари, толкуют эти правила и настаивают на их исполнении, убеждая и угрожая. Эти нормы рисуют нам авторитарную и деспо­тическую мораль, опирающуюся на вполне осязаемые санкции и свя­занную с идеей неотвратимого возмездия системой жестоких нака­заний. Вместе с тем эти нормы призваны воспрепятствовать мораль­ному разложению, все возрастающей несправедливости, социально-этическому беззаконию, эгоизму богатеющих, которые не останав­ливаются ни перед чем. Процветание нечестивых, как кажется, можно остановить этическими обличениями и этическим законадательством. Требование жить по правде и Божьему велению отражает борьбу народную за осуществление идеалов социальной справедли­вости. Это не абстрактно-всеобщие истины в конечной инстанции, но высшее достижение стремления к этическому универсализму и нравственной критики действительности, доступное в ту эпоху.

studfiles.net

Суровые законы египтян - Основа цивилизации - Из глубины веков - Детям

Еще суровее вавилонских законов были законы в Древнем Египте. До наших дней не дошли большие списки, подобные своду законов Хаммурапи, так как египтяне писали на папирусе, а этот материал плохо сохраняется в веках, но остались всевозможные указы фараонов, касающиеся тех или иных сторон жизни страхи. Из них, а также из других сохранившихся документов можно сделать вывод, что своды законов в Древнем Египте тоже существовали.

Первым законодателем Древнего Египта считается основатель объединенного Египетского государства Менес. Многие законы возводились самими египтянами к имени другого фараона, Сеостриса I, но все же важнее не то, кто составил египетские законы, а то, что они действительно были. О существовании списков этих законов упоминается в некоторых дошедших до нас египетских папирусах. Остались также до наших дней и единичные указы фараонов, записанные на отдельных свитках. Опираясь на эти законы, творили суд и, если надо, расправу судьи Древнего Египта. Особенно часто решались в суде дела о наследовании земли. Такие тяжбы тянулись в Египте десятилетиями и даже отразились в египетских сказках.

Очень суровыми были законы, определявшие семейные отношения в Египте. Практически всегда закон был на стороне мужа, а женщин за проступки обычно ждало жестокое наказание – смертная казнь. При этом за обычное воровство полагалось лишь вернуть или возместить украденное имущество, правда в десятикратном, а то и тридцатикратном размере. Греческий историк Геродот, проживший в Египте довольно долго, писал, что даже фараон Яхмос II (569-525 гг. до н. э.) был вором до своего воцарения, и его не раз судили за это, но Яхмос остался жив и здоров. Зато жестоко карали расхитителей гробниц фараонов и укравших имущество храмов – таких прислужников сажали на кол. Жестоко карались (ослепление, отрубание носа и ушей со ссылкой в пустыню) такие преступления, как утрата данного на хранение имущества, ложная клятва в суде.

Первые цивилизации человечества зародились на Древнем Востоке — в Египте и Междуречье, позже – в долинах Инда и Хуанхэ, и всюду первым очагом, из которого развивались царства и даже империи, становился город с прилегающими к нему земледельческими районами. Город-государство – основа древней цивилизации. Первые города человечества, несмотря на значительную удаленность друг от друга и независимое…

Первыми властителями городов-государств становились предводители воинов или главные жрецы. Власть такого владыки опиралась на оружие и религию. Конечно, чем больше и сложнее хозяйство – тем сложнее им управлять. Это только в племени первобытного общества достаточно одного вождя, одного колдуна или шамана. В городе-государстве обязательно возникает расслоение людей по сферам их занятий. Теперь это уже не…

Любое древнее государство в своем развитии проходило одни и те же этапы. Изначально во главе первых городов-государств стоял один властитель — монарх. Правда, власть его, особенно на ранних этапах развития древних цивилизаций, не всегда была полной и безоговорочной. Так, первые ассирийские властители долгое время не именовали себя царями. Власть их, в отличие от египетских фараонов,…

По образу и подобию городов-государств Древнего Востока строились позже полисы Древней Греции, Этрурии, Рима – они являлись теми зернами, из которых развились ростки новых, более поздних цивилизаций древнего мира. Древнегреческих полисов известно в истории более двух тысяч. Планировкой они похожи как друг на друга, так и на города-государства Древнего Востока – те же высокие крепкие…

Сложнее, чем демократия Древней Греции, и в чем-то совершеннее было устроено правление Римской республики. Рим, возникший как город-государство около 753 г. до н. э. и прошедший эпоху правления царей, в 510 г. до н. э., изгнав Тарквиния Гордого, тоже стал республикой. С тех пор и до середины I в. до н. э., когда власть в…

В любом обществе люди не могут жить вместе без соблюдения правил общежития. Даже в стаде или стае животных существуют свои правила, основанные не только на праве силы. Так, сильные быки, рискуя жизнью, будут защищать коров и телят от стаи волков, а тот же волк не рискнет просто так охотиться на территории, принадлежащей другой стае. Добывшие…

Самым древним сводом законов, дошедшим до нас законодательством древнего рабовладельческого общества, стали законы вавилонского царя Хаммурапи. Могучий владыка Вавилона повелел высечь их на каменной стеле, где был изображен и сам он, и бог Шамаш, дающий эти законы царю. Если уж царь провозглашал законы, исходящие от самого бога, кто же осмелится противоречить им? По законам, высеченным…

Одни из самых суровых законов появились однажды в демократических Афинах. Составил их в 621г. дон.э. некий Драконт, один из афинских архонтов – девяти правителей города, вместе управлявших им до образования настоящего демократического правления. Эти законы были таковы, что афинский оратор IV в. до н. э. Демад сказал: «Драконт писал свои законы не чернилами, а кровью»….

Наивысшего развития законотворчество достигло в Риме. Римское общество было устроено сложно, и законы римлян должны были Учитывать отношения между плебеями и патрициями, квиритами (гражданами Рима) и жителями других городов и местностей Италии, обладавшими меньшими правами. Так, кроме квиритов, подданными Рима являлись и латиняне – жители латинских колоний, и прав у них было меньше, чем у…

www.poznovatelno.ru

§ 17. Древнейшее римское право Священное право и царские законы.

Начало формирования римского права относится еще к догосударственному периоду истории Рима (VIII – VI вв. до н. э.). Правовые порядки в условиях становления полисной государственности были неразрывны с религиозными предписаниями. Суд и истолкование права в древней общине были в руках верховных жрецов и их помощников – понтификов. Высшая судебная власть принадлежала и царю также в связи с его культовыми полномочиями. Такая историческая связь выражалась и в самом содержании правовых правил, которые были неотделимы от религиозных запретов. Вероятно, в этом своеобразном явлении (нехарактерном, например, для древневосточного права) проявило себя значительное влияние этрусков на политические учреждения римлян в ранней древности – оно составило одну из важных особенностей становления римского права.

Верховной ценностью любых общественных установлений для римлян была воля богов, переданная в виде общих предписаний – fas(предначертанное). Эти общие предписания не касались частных вопросов, но только родовых или общинных порядков: культ предков, почтение рода и семьи, отношения с соседями, наказания за преступление против рода, семьи и вообще за нарушение «воли богов», охрана святынь и Города. Требования fas не подлежали обсуждению или оспариванию, так как считалось, что верховная воля богов не может не быть благожелательной к римскому народу и вечно справедливой. Иное дело человеческие установления –jus(требование,право): они творятся для общественных нужд, выражают их особенности и подчинены практической полезности «во имя римского народа». Наиболее древним воплощением этого jus(и соответственно источником гражданского права) сталинравыиобычаи(mores)римского народа, общие правила, которые должны храниться неизменными на протяжении нескольких поколений и на которые можно ссылаться в судах, если на какой-то случай нет специальных постановлений народа – законов.

Религиозные предначертания в царский период получили вид священных законов. По позднейшему определению римского литератора Феста, «священными законами считаются те, которыми установлено, что если кто-либо сделает что-либо против оных, то посвящается какому-нибудь из богов вместе с его имуществом». Гарантией соблюдения римлянами священных законов было принесение виновного в жертву божеству, обычай которых был у племен-основателей города. Однако уже в VII в. до н. э. принесение к жертву заменилось объявлением изгоем,вне закона общины: «Если кто его убьет, то не осуждается за злодейство», а также религиозным проклятьем. К разряду священных законов относились запрещение сдвигать межевые камни (т. е. посягать на владения других родов или семей), нарушать установленное налогообложение или обряды праздников – сатурналий (имевших значение в том числе для имущественных и долговых отношений между членами римской общины), посягать на неприкосновенность жрецов и народных магистратов. Идея священных законов сохранилась в римском праве надолго – вплоть до начала империи, однако позднее было принято, что «виновного должны покарать сами боги».

Наряду со священными законами в период протогосударства появились установления первых царей, касающиеся не только вопросов божественного порядка, но и родового строя и частных прав – царские законы (leges regiae).Известия о них наполовину легендарны, но, безусловно, едва ли не главным предметом этих законов (помимо общественного культа) было регулирование внутрисемейных и родовых отношений. Согласно первым таким – законам Ромула (VIIIв. до н.э.) главе семейства – мужу передавалась значительная власть в отношении своих домочадцев. Так, он имел право судить и наказывать свою жену, вплоть до права убить в случае измены («Если ты уличишь свою жену в прелюбодеянии, ты можешь безнаказанно убить ее без суда; но если ты сам совершишь прелюбодеяние, она не имеет права сделать это и не смеет даже пальцем тебя тронуть» *), наказывать невесток – с согласия особого родового совета. Ромул установил правовые процедуры заключения браков, чтобы сохранялся его смысл в имущественной и наследственной сферах. Вместе с тем власть мужа была и частично ограничена (по сравнению с прежними временами): мужу запрещалось продавать жену – видимо, в рабство – под угрозой принесения его в жертву. Для того чтобы избавиться от малолетних детей-уродов, главе семейства нужно было квалифицированное свидетельство 5 соседей. Большое количество новых установлений приписывалось второму легендарному царю Рима – Нуме Помпилию. Законами Нумы (VII в. до н. э.)была продолжена линия на сокращение власти главы семейства: трижды проданный отцом в кабалу сын впредь считался освобожденным от власти отца, запрещалось продавать в кабалу невесток, принимать участие в родовых культах наложницам наравне с полноправными членами семьи. Вводились искупительные наказания за посягательства на кого-либо: так, непредумышленное убийство можно было откупить принесением барана родственникам потерпевшего. Кроме того, Нуме Помпилию якобы принадлежали первые законы (вероятно, еще изустные), касавшиеся общеримских культов и священных праздников, обрядов при похоронах, организации ремесленных и торговых объединений.

* По словам позднейшего римского юриста Катона – Авл Геллий. Аттические ночи. X. 23.

Пятому римскому царю Сервию Туллию (VI в. до н. э.)приписаны законы(в числе 50-ти) об ответственности за некоторые преступления, о порядке заключения сделок.

Около 500 г. до н. э. главнейший понтифик Гней Папирий сделал попытку собрать воедино все древние царские законы, с тем чтобы дать юстиции жрецов правильное и историческое основание. О его собрании сохранились лишь общие сведения позднего времени (I в. до н. э.), однако, по традиции, все законодательство – реальное или легендарное – царского периода стали называть Папириевым правом. Это был первый исторический пласт римского права.

studfiles.net

Самые странные законы Древнего Рима

Римское право стало основной современной юриспруденции. Его обязаны знать все: юристы, адвокаты, прокуроры, судьи, все, кто имеют дело с законами. Впрочем, в самом Древнем Риме существовали такие законы, которые сейчас кажутся не просто дикостью, а настоящим варварством…

Запрещалось носить пурпур

Основной одеждой римского гражданина была тога — большой кусок шерстяной материи, который повязывали вокруг тела. Тога, как правило, была белого цвета, часто имела пурпурные или золотые полосы или цветной орнамент. Скорбящие носили серую или чёрную тогу.

Каких-то строгих правил в выборе цвета тога в Риме не было. Кроме одного: носить тогу пурпурного цвета мог лишь император. Причём продиктовано это ограничение было сугубо прагматичными соображениями.

Дело в том, что фиолетовый краситель в те времена был невероятно дорогим. Его изготавливали только в Финикии и привозили в Рим по специальному заказу императора. Причём для того, чтобы изготовить достаточное количество красителя для покраски одной тоги, требовалось раздавить около 10 тысяч моллюсков. Так что пурпур был в прямом смысле слова на вес золота.

Запрещалось закатывать большой пир

В Древнем Риме были весьма распространены сумптуарные законы — законы против излишней роскоши в обстановке, одежде, еде и прочем. Один из таких — закон Гая Орхидия от 181 года до н. э., который ограничивал расходы на пиры.

Впоследствии была принята его более строгая версия, которая называлась Фанниев закон. Этот закон разрешал угощать у себя в доме не более трех гостей, а в базарные дни — не более пяти: таких дней было три в месяц.

Приварок позволялось готовить не дороже, чем на 2,5 драхмы, на копчёное мясо разрешалось тратить в год не больше 15 талантов, овощей же и бобов для похлёбки — сколько давала земля.

Запрещалось плакать на похоронах

Похороны в Древнем Риме были весьма интересной церемонией. Вынос тела, особенно если покойный был человеком знатным и состоятельным, сопровождал глашатай. Перед преданием тела земле или сожжением на костре, покойного в сопровождении процессии проносили по городу с обязательным посещением форума.

В начале похоронной процессии шли музыканты, позже — плакальщицы, затем певчие, которые исполняли умершему похвалы, а после актеры, исполнявшие комические сцены из жизни покойника. После актеров несли картины, изображавшие деяния умершего (особенно, если он был военным), а также маски его предков.

Чем более знатным и почитаемым человеком был усопший, тем больше плакальщиц нанимали в его процессию. Совершенно посторонние женщины, которые даже не знали покойного, буквально рвали на себе волосы, стенали и царапали лица, изображая скорбь. В конце концов дошло до того, что плач на похоронах просто запретили, чтобы люди не нанимали таких актёров.

Отец мог легально убить любовника своей дочери

Вообще, по части супружеских измен законодательство Древнего Рима было достаточно своеобразным, хотя и отражало в достаточной мере мораль и нравы того времени.

Если мужчина заставал свою жену с любовником, он должен был запереть их обоих в доме и позвать как можно больше соседей, чтобы они засвидетельствовали факт измены. После официального обвинения мужчина должен был обязательно развестись со своей женой, чтобы его самого не обвинили в сутенёрстве.

В том случае, если любовник жены оказывался актёром или вольноотпущенником, мужчина имел полное право убить его. А вот если отец застанет свою незамужнюю дочь с любовником, то имеет право бить его в независимости от его социального статуса.

С другой стороны, измена мужчин своим жёнам с проститутками, актрисами и прочими порочными женщинами юридически никак не наказывалась.

Убийцу родителей надлежало утопить в кожаном мешке с животными

К такому виду смертной казни обычно приговаривали римлян, совершивших убийство близких родственников. Причём топили людей за совершенно разные провинности и тоже достаточно часто. Но именно к убийцам родственников в мешок клали животное — собаку, змею или обезьяну.

По древнему поверью считалось, что эти животные слишком плохо чтят своих отцов. Да и вообще, само утопление в мешке в те времена считалось крайне унизительным и недостойным способом лишить человека жизни. Аристократов обычно казнили по-другому.

Проститутки обязаны были красить волосы в светлый или рыжий цвет

Виной всему многочисленные завоевательные походы римских полководцев в Центральную Европу. Очень скоро столицу огромной империи буквально наводнили пленные женщины из Германии и Галлии. Чаще всего они попадали именно в публичные дома в качестве рабынь и проституток.

А так как среди них преобладали блондинки и рыжие, в скором времени был издан официальный указ, обязывающий всех римских «жриц любви» красить волосы в светлый или рыжий цвет, чтобы их можно было отличать от «порядочных брюнеток».

Чтобы совершить самоубийство, нужно было получить разрешение сената

Гражданам тогда не разрешалось совершать самоубийства просто так, по собственному желанию. Если человек высказывал желание свести счёты с жизнью, он должен был подать официальное прошение в сенат с подробным описанием причин, которые подтолкнули его к такому шагу.

Если сенаторы после совещания находили эти причины удовлетворительными, то выдавали просителю бесплатный яд для ухода из жизни.

Отец мог трижды продать своих детей в рабство

Отец семейства в Риме вообще пользовался очень серьёзным уважением и обладал рядом неотъемлемых прав. Одно из них — право продать своих детей во временное рабство.

Впрочем, временное оно будет или постоянное, тоже решал отец. В дошедших до нас текстах нет чётких указаний на то, какой именно в таком случае заключался договор и какие имел ограничения. Известно, что в какой-то момент отец мог потребовать, чтобы сын был продан ему обратно.

В таком случаен он снова получал власть над своим ребёнком и мог продать его повторно. Однако, закон Двенадцати таблиц разрешал повторять эту продажу до трёх раз. После троекратной продажи сын полностью освобождался от власти отца.

Женщина могла уйти из дома на три дня, чтобы продлить «испытательный срок» перед браком

Вообще, в те времена в Риме существовало три вида брака. Первые два напоминали собой современный официальный брак, а вот третий вид предполагал, что пара заключает брак лишь после года совместной жизни. Эдакий «испытательный срок», во время которого оба могут присмотреться друг к друг и понять, стоит ли связывать себя узами официального брака.

При этом, если в течение года женщина уходила из дома своего будущего мужа больше чем на три дня и три ночи, то отсчёт начинался заново.

Отец семейства мог законно убить всю свою семью

Особенно ярко это было выражено в ранний доимперский период Рима. Отцом семейства считался старший член династии. Ему предоставлялись абсолютные права в рамках своей семьи. Здесь он был и верховным жрецом, и обвинителем, и судьёй, и палачом, если придётся.

При этом даже если сыновья уже взрослые и имеют собственные семьи, пока жив их отец, именно он считается главой семьи. Ему принадлежат и жена, и дети, и их супруги. Причём принадлежат в прямом смысле слова.

Жену отец семейства мог убить за измену, дочь — за внебрачную связь, сыновей — за совершённое правонарушение.

link

storyfiles.blogspot.com

Глава 8 ИЗМЕНЕНИЯ В ЧАСТНОМ ПРАВЕ. ЗАКОНЫ ДВЕНАДЦАТИ ТАБЛИЦ. ЗАКОНЫ СОЛОНА

Глава 8

ИЗМЕНЕНИЯ В ЧАСТНОМ ПРАВЕ. ЗАКОНЫ ДВЕНАДЦАТИ ТАБЛИЦ. ЗАКОНЫ СОЛОНА

По своей природе законы не могут быть абсолютными и неизменными; они, как любое творение человека, меняются и преобразовываются. У каждого общества свои законы, которые создаются и развиваются вместе с ним и которые, наконец, отражают развитие его институтов, нравов и религиозных верований.

Древние люди находились во власти религии, и чем она была примитивнее, тем большее влияние оказывала на их умы. Эта религия создала их законы и политические институты. Со временем общество видоизменилось. На смену патриархальному строю, созданному этой наследственной религией, пришел строй гражданской общины. Незаметно распался род. Отделились от рода младшие ветви, отделились слуги от господ. Низший класс набрал силу, взялся за оружие, одержал победу над аристократией и добился равноправия. Перемены в социальном строе неизбежно повлекли за собой изменения в законах; насколько эвпатриды и патриции были преданы древней семейной религии, настолько низшие классы ненавидели эту наследственную религию, которая так долго удерживала их в подчиненном положении, и эти древние законы, с помощью которых аристократия безнаказанно их угнетала. Мало того что они испытывали ненависть к этой религии и созданным ею законам, они еще и не понимали их. У них не было верований, на которых были основаны законы, а потому они казались им безосновательными. Они сочли эти законы несправедливыми, и их дальнейшее существование стало невозможным.

Если мы мысленно перенесемся в то время, когда многочисленный класс плебеев вошел в состав города, и сравним законы того времени с древними законами, то сразу заметим серьезные изменения. Первое и самое существенное состоит в том, что законы были обнародованы и понятны всем. Это уже не были таинственные священные песнопения, повторяемые с благоговением из века в век, которые записывались только жрецами и знать которые имели право только члены религиозных семей. Законы покинули священные книги, утратили религиозное таинство; их язык стал понятен каждому.

Но нечто еще более важное обнаруживается в этих законах. По своему характеру и принципам, лежащим в их основе, эти законы отличались от древних законов. Древний закон был религиозным постановлением, он считался откровением, данным богами предкам, божественному основателю, священным царям, магистратам-жрецам. В новом своде законов законодатель уже не говорит от имени богов. Римские децемвиры получили власть от народа, и тот же народ наделил Солона правом создать законы. Теперь законодатель выполнял волю народа, а не являлся представителем религиозных традиций. Впредь закон исходил из интересов народа, и основанием для издания закона служило одобрение большинства.

Отсюда напрашиваются два вывода. Во-первых, закон больше не являлся неизменной и неоспоримой формулой, поскольку, став творением человека, мог подвергаться изменениям. Законы Двенадцати таблиц гласят: «Всякий раз считать правомочной ту волю народа, какую он изъявит последней, а голосование – тоже воля народа»[176].

Из всех сохранившихся до наших дней текстов этих законов приведенный выше отрывок наиболее важен, поскольку лучше всего указывает на характер изменений в законотворчестве. Закон больше не был священным обычаем – mos, он стал обычным текстом – lex, и поскольку был актом волеизъявления народа, то мог по воле народа подвергаться изменениям.

А во-вторых, закон, который прежде был частью религии и, следовательно, наследием священных семей, теперь стал общим достоянием всех граждан. Плебей мог ссылаться на него в суде. Единственное, что римский патриций, более упорный и хитрый, чем афинский эвпатрид, попытался утаить от народа, – это процедура судопроизводства, но даже и это было в скором времени обнародовано.

Итак, изменился характер гражданского права. Теперь оно уже не содержало постановлений предшествующего периода. Пока законами управляла религия, то и отношения между людьми развивались в соответствии с религиозными правилами. Но низший класс ничего не понимал в древних законах, касающихся права на собственность, права наследования, абсолютной власти отца, общего происхождения от одного предка по мужской линии, и хотел покончить с ними раз и навсегда.

Понятно, что такого изменения гражданского права невозможно достигнуть сразу. Если иногда человеку удается сразу изменить политические институты, то законодательство и частное право он может изменять только медленно и постепенно. Это доказывает история как римского, так и афинского права.

Как мы уже говорили, Законы Двенадцати таблиц создавались в период социальных преобразований; их создавали патриции, но по требованию плебеев. Таким образом, это законодательство уже не было древним римским правом, но в то же время не являлось еще и преторским правом. Это был промежуточный вариант.

Этот свод законов сохранил некоторые пункты древнего права. Во-первых, относительно власти отца. Он оставил за отцом право судить сына, осуждать сына на смерть и продавать его. При жизни отца сын не мог достичь совершеннолетия. Во-вторых, относительно права наследования. «Если кто-нибудь, у кого нет подвластных ему лиц, умрет, не оставив распоряжений о наследнике, то пусть его хозяйство возьмет себе (его) ближайший агнат. Если (у умершего) нет агнатов, пусть (оставшееся после него) хозяйство возьмут (его) сородичи».

Что касается когнатов, то есть родственников по женской линии, это законодательство их еще не признает; они не наследуют друг другу, ни мать не наследует детям, ни дети – матери.

В-третьих, относительно эмансипации (выхода из-под родительской опеки) и усыновления. Отделившийся сын не принимает участия в семейном культе и, как следствие, теряет право на наследование. Все, что касается усыновления, осталось без изменений.

Теперь рассмотрим пункты, не совпадающие с древним правом.

Во-первых, признается право возбуждать иск о разделе наследства (actio familiae erciscundae) после смерти отца семейства.

Во-вторых, отец может продать сына, но не более трех раз. Закон гласит: «Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен (от власти) отца». Это первый удар, нанесенный римским законодательством по отцовской власти.

Одно из наиболее существенных изменений относится к праву передачи собственности согласно собственной воле. До этого времени наследником, прямым и очевидным, являлся сын; в отсутствие сына ближайший агнат; в отсутствие агната собственность передавалась в род (отголосок времен, когда род, представлявший собой единое целое, был единственным собственником владения). Законы Двенадцати таблиц отказались от этого устаревшего закона; они рассматривали собственность как принадлежность отдельного человека, а не рода, а потому признавали за человеком право распоряжаться собственностью по своему желанию.

Не следует думать, что в древнем законе ничего не говорилось о завещании. Человек уже в то время мог выбрать наследника, не являвшегося членом его рода, но при условии, что собрание курий утверждало его выбор. Новое законодательство освобождает завещание от этого обременительного правила и придает ему более удобную форму, а именно форму фиктивной (мнимой) продажи. Человек делал вид, что продает свою собственность тому, кого выбрал наследником; в этом случае у него не было необходимости обращаться в народное собрание.

Такая форма завещания была доступна и плебеям. Плебеи, не имевшие ничего общего с куриями, до этого времени были лишены возможности составлять завещание. Теперь, пользуясь процессом фиктивной продажи, они получили возможность распоряжаться своей собственностью. Но самым примечательным в истории римского законодательства этого периода является то, что в результате введения новых процессуальных форм действие законов распространилось на низшие классы. Правила и формальности, предписанные древним законом, по-прежнему применялись только к религиозным семьям, но появились новые правила и формы судопроизводства, применимые к плебеям.

По этой же причине и в силу тех же потребностей были внесены изменения в закон о браке. Совершенно ясно, что плебеи не заключали священный брак; их брачный союз основывался на взаимном согласии сторон (mutuus consensus) и на обоюдном решении соединить жизнь (affectio maritalis). Заключение брака не сопровождалось ни религиозными, ни гражданскими церемониями. В конечном итоге плебейский брак стал наиболее распространенной формой брака и был узаконен, но вначале законы патрицианской общины не признавали его законной силы. Это имело очень важные последствия. Супружескую и отцовскую власть, по мнению патрициев, устанавливала только религиозная церемония, которая приобщала жену к культу мужа, а поскольку плебейский брак обходился без религиозной церемонии, то, значит, плебей не имел этой власти. Закон не признавал его семьи, и для него не существовало частного права. Такое положение вещей по понятным причинам не устраивало плебеев, и выход был найден. Специально для плебеев была придумана процедура, которая преследовала ту же цель, что и священный брак. В этом случае, как в вопросе о завещании, прибегли к фиктивной продаже. Муж покупал жену (coemptio, коэмпция – купля), и с этого момента закон признавал ее частью собственности мужа. Жена была «под рукой мужа»[177] и находилась при нем на положении дочери.

Мы не можем утверждать, что эта процедура не была более древней, чем Законы Двенадцати таблиц. Бесспорно лишь то, что новое законодательство признало ее законной и тем самым предоставило плебеям частное право аналогичное патрицианскому праву, хотя и основанное на иных принципах. Usus и coemptio – две формы одного и того же акта. Любой предмет мог быть приобретен одним из двух способов – путем покупки или взятием в пользование; то же самое в отношении поступления в фиктивную собственность женщины в качестве жены. «Через пользование поступала под руку та, что на протяжении года, без перерыва, будучи замужем, упорно держалась этого состояния, ибо она как бы в результате годичного владения приобреталась через пользование, переходила в фамилию мужа и заступала место дочери», то есть пользование устанавливало между мужем и женой те же правовые отношения, как купля (coemptio) или религиозный обряд. Нет необходимости добавлять, что сожительству должен был предшествовать брак, по крайней мере плебейский, который заключался по обоюдному согласию сторон. Ни coemptio, ни usus не устанавливали духовной связи между супругами; они устанавливали правовые отношения. Coemptio и usus не были, как это принято говорить, формами заключения брака; они были всего лишь средством приобретения супружеской и отцовской власти[178].

Но супружеская власть древних времен приводила к таким последствиям, которые в эпоху, к изучению которой мы подошли, стали казаться чрезмерными. Мы узнали, что жена безоговорочно подчинялась мужу, и власть мужа простиралась настолько далеко, что он имел право расторгнуть брак, продать жену и даже убить. Вот что сообщает по этому поводу Гай: «Итак, все свободные лица, мужского ли они или женского пола, находящиеся под властью родителя, могут быть манципированы отцом тем же самым способом, которым можно манципировать рабов. То же самое применяется к тем лицам, которые находятся in manu. Именно женщины могут быть манципированы своими коэмпционаторами (фиктивными мужьями) таким же образом, как дети своим отцом, впрочем, лишь настолько, что, хотя бы у коэмпционатора была в качестве дочери единственно та женщина, которая вышла за него замуж, тем не менее, однако, этим последним может быть манципирована даже та, которая не состоит за ним в замужестве и потому не занимает места дочери»[179].

Итак, жена, оказавшись под рукой мужа, полностью отделялась от родной семьи. В глазах закона она лишалась права наследования в родной семье и утрачивала с ней родственную связь. Это имело смысл во времена существования древнего закона, когда религия запрещала одному и тому же человеку входить в состав двух родов, приносить жертвы двум очагам, наследовать в двух семьях. Теперь появилась мысль ограничить власть мужа, и для этого имелось несколько отличных поводов. Так, Законами Двенадцати таблиц было определено, что «женщина, не желавшая установления над собой власти мужа (фактом давностного с нею сожительства), должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное давностное владение (ею)». Таким образом, жена сохраняла связь с семьей и могла наследовать семейное имущество.

Даже не вдаваясь в подробности, мы видим, что Законы Двенадцати таблиц сильно отличаются от древнего права.

Римское законодательство изменялось вместе с формами управления и социальным строем. Постепенно, почти с каждым поколением, происходили какие-то перемены. По мере получения низшими классами политических прав подвергались постепенному изменению правовые нормы. Сначала разрешили браки между патрициями и плебеями. Затем закон Папирия отменил старую процедуру по долговым обязательствам: теперь ни один римский гражданин не мог быть обращен в рабство иначе, как по приговору суда. Тит Ливий пишет: «Для римских плебеев этот год был как бы новым началом свободы, потому что уничтожено было рабство за долги… Консулам приказано было предложить народу, чтобы никто не содержался в колодках или оковах, кроме действительных преступников, пока они не подвергнутся наказанию; за долги же должно отвечать имущество должника, а не тело его. Таким образом, закабаленные были освобождены и запрещено на будущее время брать должников в кабалу». И наконец, претор, двигаясь дальше по пути, открытому Законами Двенадцати таблиц, создает новое право, не продиктованное религией, которое непрерывно приближалось к естественному праву[180].

Аналогичный переворот произошел в афинском законе. Известно, что в Афинах с интервалом в тридцать лет было издано два свода законов: законы Дракона и законы Солона.

Законы Дракона были написаны в разгар борьбы двух классов, до поражения эвпатридов. Солон составлял свои законы, когда низший класс одержал победу. Вот почему так велика разница между этими сводами законов.

Дракон был эвпатридом; он испытывал те же чувства, что все представители его касты, и был сведущ в религиозном праве. Он, похоже, всего лишь записал древние обычаи, без каких-либо изменений. Его первый закон гласил: «Людям надлежит почитать богов и героев страны и приносить им ежегодно жертвы, не отклоняясь от обрядов предков». Сохранились его законы об убийстве. Они предписывали, чтобы виновный был отлучен от храма; ему запрещалось прикасаться к очистительной воде и священным сосудам, используемым во время священных церемоний.

Свод законов, введенный им, был так суров, что возникло крылатое выражение «драконовские меры», относящиеся к чрезвычайно строгим наказаниям. Их диктовала неумолимая религия, которая видела в каждом проступке преступление против бога, и в каждом преступлении против бога – преступление, которое нельзя ни простить, ни искупить. Воровство наказывалось смертью, поскольку было посягательством на собственность религии.

Сохранилась любопытная статья, относительно права личной мести, которая показывает, каким духом было проникнуто законодательство Дракона. Преследовать за убийство было обязанностью не общественной власти, а родственников жертвы или членов его рода, что свидетельствует о том, каким могущественным еще был в ту эпоху род; он не позволял вмешиваться общине в его дела, даже для того, чтобы отомстить за убитого. Человек все еще принадлежал больше семье, чем общине.

Из тех сведений, которыми мы располагаем, можно сделать вывод, что законодательство Дракона было всего лишь воспроизведением древнего права. В нем чувствовалась суровость и непреклонность древнего неписаного закона. Легко предположить, что оно установило более четкую границу между классами, поскольку низший класс всегда относился к нему с ненавистью и спустя тридцать лет потребовал разработать новое законодательство.

Законы Солона абсолютно не похожи на законы Дракона; легко понять, что они соответствуют серьезному социальному перевороту. Первое, что бросается в глаза, – эти законы сделаны для всех. Они не устанавливают различий между эвпатридами, простыми свободными людьми и фетами; ни в одной из сохранившихся статей закона они даже не упоминаются. В своих стихах Солон с гордостью сообщает, что издал одни законы «для великих и малых мира сего».

Законы Солона, подобно Законам Двенадцати таблиц, во многом отличаются от древнего права, но некоторые статьи закона остаются без изменений. Нельзя сказать, что римские децемвиры списали афинские законы, но оба законодательства, плоды творчества одного и того же периода, в результате одного и того же социального переворота, не могли не иметь общие черты. Это сходство скорее в духе, в каком написаны оба законодательства; сравнение статей показывает большое различие между ними. Есть пункты в законах Солона, которые ближе к древнему праву, чем Законы Двенадцати таблиц, а есть такие, которые отступают от древнего права намного больше, чем Законы Двенадцати таблиц.

Согласно древнему закону, наследником являлся только старший сын. Закон Солона отступает от этого правила; его закон предписывает разделить наследство между братьями. Но законодатель еще не настолько отступает от древнего закона, чтобы позволить и сестре получить часть отцовского наследства. Законодатель подчеркивает, что раздел должен быть совершен между сыновьями.

Далее, если у отца не было сыновей, а только дочь, то она не являлась наследницей после смерти отца; наследником был ближайший агнат. В этом Солон подчиняется древнему закону, но ему удается, по крайней мере, дать дочери возможность пользоваться наследством, обязывая наследника жениться на ней.

Древнее право не знало родства по женской линии. Солон включает его в новое законодательство, но оценивает его ниже, чем родство по мужской линии. «Если отец оставит после себя только дочь, то наследует ближайший агнат, который женится на его дочери. Если он не оставит после себя детей, то наследует его брат, а не сестра, – единокровный, но не единоутробный. Если у него нет ни братьев, ни сыновей братьев, наследство переходит к сестре. Если нет ни братьев, ни сестер, ни племянников, то наследуют двоюродные братья и племянники. Если нет двоюродных братьев со стороны отца (то есть родственников по мужской линии), то наследство переходит к побочным родственникам по женской линии (то есть к когнатам)». Таким образом, женщины получили право наследовать, но их права не шли ни в какое сравнение с правами мужчин. Закон четко определил положение мужчин и женщин по вопросу наследования: «Мужчины и потомство по мужской линии исключают из наследования женщин и их потомство». Но все-таки родство по женской линии было признано и нашло свое место в законодательстве – верное доказательство того, что естественное право заявило о себе почти столь же громко, как древняя религия.

Кроме того, Солон ввел нечто совершенно новое в афинское законодательство, а именно вопрос о завещании[181].

До Солона собственность обязательно переходила ближайшему агнату или, за неимением его, к членам его рода, поскольку собственность рассматривалась как принадлежность семьи, а не отдельного человека. Однако во времена Солона появилось другое представление о праве на собственность. Распад древнего рода превратил владение в личную собственность конкретного человека, поэтому законодатель разрешил распоряжаться своим имуществом и выбирать себе наследников. Однако, уничтожив право рода на имущество членов рода, он не уничтожил права самой семьи – сын остался необходимым наследником. Если отец оставлял после себя только дочь, то он мог выбрать наследника, но с условием, что этот наследник женится на его дочери. Бездетный человек мог завещать свое имущество как ему заблагорассудится. Последнее правило было абсолютно новым для афинского законодательства, и мы можем оценить, как изменились в то время взгляды на семью.

Древняя религия дала отцу верховную власть в собственном доме. Древнее афинское право зашло так далеко, что разрешило ему продавать и даже убивать сына. Солон, согласуясь с новыми взглядами, ограничил эту власть. Достоверно известно, что он запретил отцу продавать дочь и, вероятно, наложил тот же запрет и на продажу сына. По мере того как древняя религия утрачивала свое могущество, слабела и власть отца; в Афинах это произошло раньше, чем в Риме. Поэтому афинское право не удовольствовалось тем, чтобы сказать, как Закон Двенадцати таблиц, что после троекратной продажи сын становится свободным. Афинское законодательство разрешило сыну по достижении определенного возраста освободиться из-под власти отца. Обычай, если не законы, незаметно добился того, чтобы сын становился совершеннолетним еще при жизни отца. Известен афинский закон, предписывавший сыну оказывать помощь старому и немощному отцу. Этот закон свидетельствует о том, что сын владел собственностью и, следовательно, освободился от отцовской власти. В Риме не было подобного закона, поскольку сын никогда ничем не владел и всегда находился под властью отца.

Что касается женщин, то законы Солона соответствуют древнему праву, запрещая им делать завещание, поскольку женщина никогда не была настоящей собственницей и имела только право пользоваться имуществом. Но, разрешая женщине требовать часть наследства в качестве приданого, эти законы отступают от древнего права.

В этом законодательстве были и другие изменения и нововведения. В отличие от законов Дракона, в которых не разрешалось преследовать за убийство по суду никому, кроме членов семьи убитого, Солон предоставил это право каждому гражданину. Так исчезло еще одно правило древнего патриархального права.

Таким образом, в Афинах, как и в Риме, право подвергалось изменениям. Для нового социального строя создавалось новое законодательство. Изменились верования, нравы, институты, а потому законы, которые раньше казались разумными и справедливыми, перестали казаться такими и были постепенно отменены.

Следующая глава >

religion.wikireading.ru

Смотрите также

• 
  Школы древние
• 
  Древняя эпоха
• 
  Древних мифы
• 
  Древнейший период
• 
  Древний век
• 
  Древнем риме
• 
  Древних славян
• 
  Древний крокодил
• 
  Древние скифы
• 
  Змеи древние
• 
  Древние змеи