Монография опубликована при поддержке госбюджетного финансирования (тема ÃÁ-03,2001 г.), Российского гуманитарного научного фонда (гранты ¹00-01-00081à/âè ¹02-01-00180à)
Печатается по решению редакционно-издательскогосовета университета
В оформлении обложки использован рисунок художника Адамкевича
Клепиков В.М.
Ê48 Сарматы Нижнего Поволжья вIV—IIIвв. до н. э. — Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 2002. — 216 с.
ISBN 5-85534-607-2
Монография посвящена проблемам хронологии раннесарматской культуры Нижнего Поволжья. В задачу входило разграничить погребальные комплексы IV и III вв. до н. э. и определить их специфику. Работа дает возможность более полно и объективно использовать археологические материалы в этноисторических реконструкциях довольно сложного периода в древней истории Поволжья.
Адресована тем, кто интересуется далеким прошлым Отече- ства: археологам, студентам исторических факультетов, краеведам.
Раннесарматская культура, феноменальное явление в археологии евразийских степей, начав формироваться на южноуральской этнокультурной почве, впоследствии занимает гигантскую территорию, ее памятники распространяются до Днепра и Северного Кавказа. В разных местах раннесарматскую культуру отличают специфические локальные черты, что и обусловливает необходимость изучения ее развития в рамках отдельных районов.
Книга В.М. Клепикова посвящена проблемам хронологии раннесарматской культуры Нижнего Поволжья. Необходимость поиска новых подходов к разработке хронологии раннесарматских памятников и создания периодизации исследуемой культуры на ее основе обозначились в конце прошлого века. Расширение хронологических рамок этой культуры с IV по I в. до н. э. включительно и явная ее неоднородность на протяжении этого длительного периода требовали разработки внутренней периодизации раннесарматской культуры. Особенно остро встал вопрос о выделении сарматских погребальных комплексов III в. до н. э. Это было вызвано выявлением хиатуса между скифскими и сарматскими памятниками в Северном Причерноморье, приходящимся на это время. Ситуация, связанная с отсутствием в степных районах Северного Причерноморья погребальных памятников кочевников III в. до н. э., отдельными исследователями стала моделироваться и для располагавшихся к востоку от Скифии территорий Поволжья и Южного Приуралья.
В имевшихся более ранних хронологических разработках III в. до н. э. как самостоятельный пласт сарматских памятников не выделялся, обычно его объединяли с предшествующими или последующими веками (IV—III;III—II;III—Iвв. до н. э.). Поскольку к моменту написания данной книги сарматские памятникиII—Iвв. до н. э. уже с определенной вероятностью выделялись, В.М. Клепиков поставил перед собой задачу разграничить погребальные комплексы IV и III вв. до н. э. и определить их
специфику. При отсутствии широкого круга хорошо датированных аналогий для этого времени решить такую задачу было достаточно сложно, поскольку приходилось опираться в основном на внутренний сарматский материал.
Не раскрывая здесь сущности методики автора, с которой читатель может познакомиться, прочитав книгу, хотел бы отметить, что ему удалось достаточно убедительно доказать возможность выделения сарматских памятников как IV, так и III вв. до н. э. Я далек от мысли утверждать, что все вопросы исследуемой проблемы В.М. Клепиковым полностью решены, но то, что им положено позитивное начало, насколько это возможно на сей день, в разработке достаточно дробной хронологии памятников раннесарматской культуры, — это очевидно.
Книга В.М. Клепикова является существенным вкладом в общую разработку сарматской проблематики, она дает возможность наиболее полно и объективно использовать археологические материалы в этноисторических реконструкциях довольно сложного периода в древней истории Поволжья.
доктор исторических наук, профессор А.С. Скрипкин
Â Â Å Ä Å Í È Å
Многие проблемы этнополитической истории евразийского степного пояса в эпоху раннего железного века неразрывно связаны с сарматскими племенами, заселявшими обширные пространства от Северного Причерноморья до Урала. Неавтаркичный характер экономики кочевников неизменно ориентировал сав- ромато-сарматскиеплемена на взаимоотношения с оседлым населением, особенно с причерноморскими и среднеазиатскими производственными и культурными центрами. Интенсивность и разнонаправленность этих контактов во многом формировала ту специфику кочевых сообществ, которую исследователи определяют то как наличие самостоятельных культур, то как локальные варианты, или же как единое кочевое сообщество, различа- емое лишь на уровне субкультуры элиты (Мошкова М.Г., 1995, с.66—71).
Нижнее Поволжье в этом контексте представляет собой чрезвычайно интересную область, являясь одновременно периферийной контактной зоной европейского и азиатского кочевых культурных миров, географической и природной границей между ними, транзитной территорией на пути миграционных волн, движущихся с востока на запад и, наконец, относительно самостоятельной областью, обеспеченной водными ресурсами и обширными пастбищами.
Основы хронологии, периодизации и реконструкции этнополитической истории сарматских племен были заложены в трудах В.А. Городцова, М.И. Ростовцева, П.Д. Рау, П.С. Рыкова, Б.Н. Гракова, К.Ф. Смирнова, В.П. Шилова, М.Г. Мошковой (Городцов В.А., 1905, 1907; Ростовцев М.И., 1918а, б, 1925, 1993; Rau P., 1927, 1929; Рыков П.С., 1925, 1926; Grakov B., 1928; Граков Б.Н., 1947; Смирнов К.Ф., 1957, 1961, 1964а, б, 1974, 1979, 1984; Шилов В.П., 1975; Мошкова М.Г., 1963, 1974). Вклад этих ученых столь
многократно оценен в современной литературе, что я позволю себе не излагать подробно историю становления сарматоведения.
Дальнейшее изучение раннесарматской культуры шло по линии детальных проработок отдельных проблем, углубленного изу- чения истории отдельных регионов и уточнения хронологических особенностей конкретных территорий и памятников. Анализ нового материала с территории Южного Урала позволил А.Х. Пшеничнюку сделать вывод о сложении основных черт прохоровской культуры в данном регионе уже к рубежу V—IVвв. до н. э. и отливе сарматского населения на запад на рубежеIV—IIIвв. до н. э. (Пшеничнюк А.Х., 1983, с. 83, 84, 129, 130). Культурообразующие признаки прохоровского погребального обряда вVI—Vвв. до н. э. выявлены в комплексах Южного Зауралья (Таиров А.Д., Гаврилюк А.Г., 1988, с.141—152).Наконец был сделан вывод о том, что в Южном Приуралье была распространена, по существу, единая культура кочевников на протяжении от рубежаVI—V— до рубежаIV—IIIвв. до н. э., подвергавшаяся некоторым изменениям в процессе спонтанного развития и под влиянием соседних племен (Железчиков Б.Ф., Пшеничнюк А.Х., 1994, с.5—8).
Анализ нижнедонского материала лег в основу разработанной В.Е. Максименко периодизации истории этого региона. Савроматский период VI—IIIвв. до н. э. расчленяется исследователем на два этапа: собственно савроматский или раннесавроматский
— VI—Vââ. äî í. ý. èсавромато-сарматскийили сирматский — с конца V по III вв. до н. э. Сарматский (прохоровский) период определен хронологическими рамками конца III — II в. до н. э. (Максименко В.Е., 1983, с.125—129).
В 1988 году в диссертации М.А. Очир-Горяевойбыл сделан вывод о савроматской культуре Нижнего Поволжья как о своеобразном и самостоятельном явлении скифской эпохи, отлич- ном как от синхронных приуральских памятников, так и от прилегающих к Понту, Меотиде и Танаису. Иными словами, входя в круг близких культур евразийских степей, нижневолжская археологическая культура скифского времени самостоятельна, не отождествляема с савроматами Геродота и не является локальным вариантом единой савроматской археологической культуры. Эта культура подвергается трансформации начиная со второй четверти IV в. до н. э., когда наряду с традициями предыдущего
времени отчетливо проявляются инновации, включающие южную ориентировку, иные типы керамики, катакомбные захоронения (Очир-ГоряеваМ.А., 1988, с. 17). Таким образом, все более утверждается представление о самостоятельности археологи- ческих культурVI—IVвв. до н. э. в Подонье, Поволжье и Приуралье, предшествовавших раннесарматской эпохе.
Не отрицая такого подхода к археологическому материалу, М.Г. Мошкова, тем не менее, подчеркивала единство кочевого сообщества от Дона до Южного Приуралья, состоявшего из близкородственных племен или племенных союзов (Мошкова М.Г., 1994, с. 7—9;1995, ñ.66—71).
Âто же время традиционная хронология раннесарматской культуры, предложенная М.Г. Мошковой и сохраняющая свое значение до сего дня, была уточнена на основе всего накопленного материала в работах А.С. Скрипкина. Им был сделан вывод
îсохранении основных черт раннесарматской культуры вплоть до рубежа эр, а также предложено выделение в рамках этой культуры двух периодов, датируемых IV—IIIèII—Iвв. до н. э. (Скрипкин А.С., 1990а, с.105—116;1990б, с. 174, 175; 1992а, б, с. 15). В последние годы исследования украинских, волгоградских и ростовских археологов переместили верхнюю дату раннесарматской культуры ближе к первой половине — середине I в. н. э., и была высказана идея о сосуществовании и взаимодействии на протяжении некоторого времени ранне- и среднесарматской культур (Симоненко А.В., 1989, с.117—120;Сергацков И.В., 1995, с.155—157;Глебов В.П., 2000, с.170—181).
Поздний этап раннесарматской культуры в рамках II—Iвв. до н. э. представлен большим количеством памятников на территории Нижнего Поволжья и в силу этого весьма подробно проанализирован и охарактеризован. Однако ранний периодIV—IIIвв. до н. э. исследован в целом отрывочно и лишь в общих чертах. В немалой степени такое положение объясняется фрагментарностью и лакунарностью письменной традиции, а также отсутствием твердой хронологической базы для выделения памятников III в. до н. э.
Âпервой половине IV в. до н. э. Эвдоксом Книдским, писавшим в 370—365гг. до н. э., был зафиксирован этникон «сирматы» во фразе, переданной Стефаном Византийским: «Вблизи Танаиса живут сирматы» (Эвдокс, фр. кн. I, 1).Псевдо-Скилакоколо338—335гг. до н. э. уточнил: «Сирматы... народ и река Та-
–7 –
наис составляет границу Азии и Европы», и далее: «От реки Танаис начинается Азия и первый народ ее на Понте савроматы» (Псевдо-Скилак,68, 70). Если согласиться, что источником Плиния Старшего по Средней Азии был военачальник царей Селевка и Антиоха Демодам, совершивший на рубежеIV—IIIвв. до н. э. разведывательную экспедицию заСыр-Дарью,то «сирматы» были известны у Окса среди других племен, в списке которых, кстати, упоминаются и аорсы (Плиний, VI, 48, 49). Иных фиксаций этнонима «сирматы» у античных авторов нет, но ПсевдоСкимн свидетельствует: «На Танаисе первыми живут сарматы»(Псевдо-Скимн,874—875).Его источники, Эфор, Деметрий из Каллатиса, Гекатей Теосский могли назвать сарматов на Танаисе не позже рубежаIV—IIIвв. до н. э., а скорее в IV в. до н. э. (Мачинский Д.А., 1971, с. 44, 45). Гераклид Понтийский (390— 310 гг. до н. э.) называет и страну Сарматию, впрочем, без локализации ее в конкретном месте (Антигон Каристский, CLII, 167). В дальнейшем античные авторы употребляют этнонимы «савроматы» и «сарматы» как взаимозаменяемые понятия.
М.И. Ростовцев полагал, что этноним «сирматы» был искажен при первых контактах, но к концу IV в. до н. э. приобрел каноническое звучание (Ростовцев М.И., 1993, с. 91). Ф. Браун, отвергая скифскую и савроматскую природу «сирматов», писал, что «скорее они могли быть передовым отрядом сарматов в их движении на запад». Но поскольку ясные следы сарматов по правую сторону Дона появляются лишь со II в. до н. э., исследователь был вынужден вести поиск в ином направлении, связывая «сирматов» с будинами (Браун Ф., 1899, с. 85—87).К.Ф. Смирнов и М.Г. Мошкова первоначально видели в «сирматах» западную ветвь савроматов (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 196; Мошкова М.Г., 1977, с. 213). Им возражал П.Д. Либеров, утверждая вслед за Ф. Брауном будинскую принадлежность этого этнонима (Либеров П.Д., 1969, с. 36).
Накопление и осмысление нового археологического материала Подонья выявило восточные черты в донских памятниках. В первую очередь это касается дромосных могил IV в. до н. э. с обрядом и вещевым комплексом, близким савромато-сарматско-му миру Поволжья и Приуралья. Изучение Сладковского, Шолоховского и Кащеевского курганов позволило К.Ф. Смирнову предположить синкретичность «сирматов», включавших в свой
состав как поздних савроматов, так и новые ираноязычные племена из степного Поволжья и Южного Приуралья (Смирнов К.Ф., 1982, с. 130; 1984, с. 40—42).В том же направлении скорректировано понятие «сирматы» в работах В.Е. Максименко, который видит в сирматах первую волну сарматов — носителей савроматской археологической культуры Заволжья и Приуралья. По его мнению, в IV в. до н. э. произошло обособление правобережных савроматов, усилившихся за счет притока исседонов, что послужило основой союза племен, установившего господство на территории прежней Скифии (Максименко В.Е., 1988, с. 115). Расширение круга археологических источников IV в. до н. э. на Дону за счет открытия ранних диагональных погребений позволило А.С. Скрипкину с большей долей уверенности обозначить исходный пункт и направление передвижения новых племен — из Приуралья на Дон (Скрипкин А.С., 1992а, с. 18).
В настоящее время в Приуралье известно несколько десятков дромосных и диагональных погребений V—IVвв. до н. э. К ним примыкают аналогичные памятники Зауралья, Приаралья, Восточного Казахстана, Семиречья и Верхнего Приобья. Их количе- ство значительно превышает число таких памятников на Дону. На востоке раньше получают распространениеподбойно-катакомб-ные погребения и широкие прямоугольные ямы с коллективными захоронениями, южной или ортогональной ориентировкой костяков. Их раннее появление, количественное преобладание и широкое распространение в IV в. до н. э. в Приуралье позволяет считать эту территорию исходной областью для населения с подобным обрядом. Наряду с близкой обрядностью приуральских и донских памятников отмечено появление на Дону вещей с приуральскими корнями. Анализ бронзовых изделий Сладковского кургана позволил утверждать восточное происхождение металла (Барцева Т.Б., 1984, с.141—148).Зеркала, колчанные крючки, бронзовые котлы, бронзовые втульчатые и, особенно, черешковые наконечники стрел свидетельствуют о приуральских производственных центрах (Максименко В.Е., 1990, с. 24).
Êэтому следует добавить появление именно в IV в. до н. э.
âПриуралье железных втульчатых наконечников стрел и мечей с брусковидным навершием без металлического перекрестия так называемого синдо-меотскоготипа (Смирнов К.Ф., 1975, с. 163; 1980, с. 43). На востоке их количество относительно невелико,
–9 –
что свидетельствует об отсутствии традиций изготовления этих типов оружия в отличие от Подонья-Причерноморья,где они являлись характерной принадлежностью воинов. Данный факт может свидетельствовать не только о передвижении части населения из Приуралья на Дон, но и о сохранении контактов со своей родиной.
Прослеживая движение сарматов на запад в IV в. до н. э. по письменным источникам, Д.А. Мачинский путем логических умозаключений пришел к выводу о локализации Сарматии в Приазовье у Сиваша, то есть в Скифии к концу IV в. до н. э. (Мачинский Д.А., 1971, с. 45, 46). Ему возразил С.В. Полин, справедливо указав на шаткость конструкции Д.А. Мачинского èç-çàотсутствия в Скифии этого времени хорошо датированных сарматских памятников. Да и полулегендарная Сарматия с ее тарандрами и озером, убивающим птиц своим запахом, может находиться где угодно (Полин С.В., 1992, с. 18, 86). К этому добавился аргумент из области палеогеографии — поскольку уровень моря
âантичное время был ниже современного, как минимум, на 5 метров, то Сиваша в его современном состоянии попросту не существовало (Полин С.В., Симоненко А.В., 1997, с. 90).
Однако употребление термина «Сарматия» уже в конце IV в. до н. э. требует объяснения. Поэтому можно предложить версию, согласно которой сарматы, появившиеся в Европе, принесли с собой и рассказы о родине Сарматии, украшенные легендарным флером. В пользу такого предположения может свидетельствовать упоминание Демодама в рассказе Плиния Старшего о «сирматах»
âСредней Азии. В таком случае само знание античных авторов IV—IIIвв. до н. э. о Сарматии еще не означает появления этой страны на европейской карте.
Понятие Сарматии IV в. до н. э. в Европе наполнил археологическим содержанием В.Е. Максименко, локализуя ее на правобережье Дона уже к концу IV в. до н. э. и полагая, что основателями Европейской Сарматии были сирматы-савроматы,усилившиеся за счет притока исседонов с востока. Само же завоевание Скифии произошло во II в. до н. э. сарматами Азиатской Сарматии — носителями прохоровской археологической культуры (Максименко В.Е., 1988, с. 115; 1990, с.30—32).В построениях автора есть определенная противоречивость, ибо фиксируя «исседонский» компонент на Дону, он называет южную ориентировку
–10 –
studfiles.net
Сарматы Нижнего Поволжья в IV-III вв. до н.э
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Начало сарматской истории в Нижнем Поволжье представляет собой чрезвычайно фрагментированную картину в силу малой информативности письменных источников и немногочисленности археологических памятников. Поэтому история региона долгое время рассматривалась лишь в контексте общей истории евразийских степей от Урала до Дона и Днепра. Однако накопление нового материала и плодотворная исследовательская работа в регионах постепенно создают условия для разработки шкал относительной хронологии и реконструкции основных этнополитических процессов в границах отдельных областей. В этом же направлении ориентирована представленная работа.
Анализ вещевого комплекса позволил выделить два списка хронологически значимых вещей сопутствующего инвентаря, одни из которых хорошо известны в погребениях IV в. до н. э., но отсутствуют в памятниках II—Iвв. до н. э., другие широко распространены воII—Iвв. до н. э. (что предполагает возможность их появления еще в III в. до н. э.), но не встречаются в ранних погребениях. Выявление памятников, где эти вещи встречены в общем наборе, позволило выделить два этапа, ранний и поздний, в рамках периодаIV—IIIвв. до н. э. в Нижнем Поволжье, и предложить более дробную хронологию. Такой анализ позволил, в свою очередь, сравнить погребальный обряд раннего и позднего этапов и выделить специфические черты, характеризующие особенности каждого.
Первая активизация племен, имеющих отношение к сарматской предыстории, приходится, видимо, на IV в. до н. э. К этому времени относится появление в письменных источниках нового этнонима «сирматы», приуроченного к Дону и отчетливо противопоставленного савроматам (Эвдокс Книдский, ПсевдоСкилак). Появление в письменных свидетельствах античных авторов нового этнонима хронологически совпадает с распространением на Дону и в Нижнем Поволжье инноваций, засвидетель-
ствованных археологическими исследованиями. Прежде всего они отразились в новых формах погребальных сооружений и обрядности, среди которых наиболее показательны дромосные и простые прямоугольные ямы с южной ориентировкой костяков, диагональное положение погребенных в прямоугольных ямах, подбои и катакомбы, не характерные для местного савроматского населения. Генезис этих черт в Южном Приуралье убедительно прослежен на материалах погребений с конца VI в. до н. э. (Смирнов К.Ф., 1975, с. 157—175;Мошкова М.Г., 1974, с. 10— 28; Пшеничнюк А.Х., 1983, с. 83; Таиров А.Д., Гаврилюк А.Г., 1988, с.141—152).
Погребения в ямах с дромосами появляются в Заволжье, в междуречье Волги и Дона, на правом берегу Дона. Совместно с ними распространяются и погребения в подквадратных ямах с диагональным положением костяков. Они известны как в Заволжье, так и в волго-донскихмогильниках. В тех же местах встрече- ны иподбойно-катакомбныезахоронения с инвентарем IV в. до н. э., а также прямоугольные ямы с южной и ортогональной ориентировкой костяков в коллективных захоронениях.
На южноуральское происхождение этих памятников указывает прежде всего круглодонная керамика с примесью талька в тесте, которая встречается в заволжских погребениях. Аналогичные формы попадаются и в междуречье, но без талька. Как в заволжских, так и в волго-донскихкомплексах обнаружены мечи с дуговидным или сломанным под тупым углом перекрестьем. Появляются нехарактерные для савроматов Нижнего Поволжья небольшие курильницы с боковым отверстием, известные в Приуралье в более раннее время. Сюда же можно добавить некоторые типы бронзовых наконечников стрел, в том числе черешковых, железные стержневые браслеты с заходящими друг на друга концами южноуральского происхождения. Обращает на себя внимание устойчивое сочетание в погребениях IV в. до н. э. в Нижнем Поволжье костей лошади и овцы, что наиболее типич- но для погребений савроматского времени Южного Приуралья. В IV в. до н. э. у кочевников Приуралья происходят перемены в военном деле, отразившиеся в стандартизации вооружения, состоящего из длинного меча, тяжелого копья и колчана большой емкости. Тот же комплект вооружения получает распространение
èв памятниках этого времени в Нижнем Поволжье.
–142 –
Основательно новое население закрепляется в Заволжье, о чем свидетельствует появление здесь курганов-кладбищс погребениями IV в. до н. э. В междуречье Волги и Дона такие погребения встречаются разрозненно, что говорит о постепенном «диффузном» процессе миграции. Для этого района в большей степени характерно наличие синкретическихсавромато-сарматскихчерт, отразивших смешение местного и пришлого населения. Возможно, именно с этими памятниками следует связать этноним «сирматы». Характер рассматриваемой здесь миграции в большей мере реконструируется на основе археологического материала, что, конечно, не может создать достаточно полной картины всех событий этого процесса. Создается впечатление, что шла она как бы по затухающей от Южного Приуралья к Дону и Северному Кавказу. Проникновение нового кочевого населения на Волгу, Дон и Прикубанье в IV в. до н. э. не привело к серьезной дестабилизации обстановки в Северном Причерноморье в целом, за исключением, вероятно, низовий Дона и земледельческой части Кубани, где потребовалось время на урегулирование отношений местного населения с изменившейся кочевнической номенклатурой.
Рассматриваемые погребальные памятники кочевников IV в. до н. э. несли в себе ряд новых черт в погребальной обрядности и вещевом материале, которые станут характерными для племен III—Iвв. до н. э. Они отражали начальную стадию формирования раннесарматской археологической культуры. Ее становление в междуречье Волги и Дона, по сравнению с Заволжьем и Южным Приуральем, имело свои особенностиèç-çàвлияния весьма сильных савроматских традиций.
Волго-донскиекочевые группировки, демонстрирующие специфические особенности в погребальной обрядности, вероятно, и в политическом отношении были самостоятельным объединением. Во всяком случае, если погребальные комплексы Заволжья свидетельствуют о непрерывности спонтанных и миграционных явлений, в результате чего к рубежуIV—IIIвв. до н. э. здесь сформировались все основные черты классической раннесарматской культуры, то в междуречье эти процессы явно носили дискретный характер.
К началу III в. до н. э. клановые курганы-кладбищараспространяются по обе стороны Волги, что свидетельствует о признании мигрантами III в. до н. э. земель в междуречье Волги и
Дона, по крайней мере их части, своими. Очевидно, что освоение сарматами волго-донскихстепей шлоèç-çàВолги. Вероятно, это были те кочевники, которые освоили Заволжье еще в IV в. до н. э., вместе с отдельными южноуральскими группировками. В некоторой степени об этом может свидетельствовать появление в Нижнем Поволжье погребений военной знати, датируемых не ранее III в. до н. э., с новым набором оружия, состоявшего из меча, кинжала и колчана. В Приуралье такие погребения появляются сIV—IIIââ. äî í. ý.
Âцелом археологический материал в рамках IV—IIIââ. äî
í.э. позволяет говорить о постепенном смещении населения на запад и юго-западв пределах региона, охватывающего Южное Приуралье, Нижнее Поволжье и Нижний Дон, а также Северный Кавказ, и постепенной концентрации новых кочевых группировок к востоку от Дона.
Упоминавшиеся выше сирматы, засвидетельствовавшие появление новых кочевников на Дону в IV в. до н. э., были, по всей видимости, связаны с сарматами, по крайней мере, они предопределили появление здесь сарматов. Во-первых,потому что примерно в это же время в письменных источниках появляется топоним «Сарматия» как область обитания сарматов. Вовторых, этноним «сарматы», достаточно уверенно засвидетельствованный с III в. до н. э. (Деметрий Каллатийский в передачеПсевдо-Скимна)и имеющий отношение к населению, обитавшему в Подонье, позволяет называть этим именем тех кочевников, которые с III в. до н. э. закрепляются в междуречье Дона и Волги и в Поволжье и которые своим происхождением связаны с Южным Приуральем. Собирательный термин «сарматы», возможно, скрывал под собой и локальный этноним «аорсы», с которым К.Ф. Смирнов связывал памятники прохоровской культуры Приуралья и Поволжья. Этот миграционный импульс вытеснил сирматов с их территорий, что и могло послужить одной из причин дестабилизации в ослабленной восточной части «Великой Скифии». Можно допустить, что именно о сирматах, синкретичномсавромато-сарматскомобъединении, писал Диодор Сицилийский, отождествляя их с савроматами: «Эти последние много лет спустя, сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню» (Диодор, II, 43, 7). Во всяком
–144 –
случае перед аорсами, вытеснившими сирматов, в III в. до н. э. вопрос о непосредственном заселении северопричерноморских земель к западу от Дона не стоял. Об этом, в частности, свидетельствует и то, что насыщенность сарматскими памятниками этого времени Волго-Донскогомеждуречья и Заволжья была не столь велика, чтобы вызвать здесь демографическую напряженность. В то же время они вполне могли быть силой, дестабилизирующей положение в Скифии.
Ситуация резко меняется во II в. до н. э., когда в Поволжье начинают формироваться крупные курганные могильники, на- считывающие по нескольку десятков погребений в каждом. Если передвижения кочевнических группировок в IV и III вв. до н. э. имели локальный характер, то миграции II в. до н. э. в Нижнем Поволжье выглядят звеном в цепи событий, охвативших обширный степной регион, включая западное пограничье Китая, Среднюю Азию, Приуралье и Северное Причерноморье, и вызвавших значительные переселения и перегруппировки. В этих этни- чески пестрых миграционных потоках нашли свое место уходящие из Приуралья племена, родственные поволжским кочевникам. Возможно, именно эти мигранты получили имя «верхние аорсы» и остались на Прикаспийской территории, вытеснив в свою очередь аорсов к Танаису, как те когда-тооттеснили сираков на запад июго-запад,âсеверо-кавказскиестепи.
Все приведенные здесь даты начала этапов в значительной степени приблизительны при отсутствии четких хронологических привязок. В целом продолжительность их может быть определена в следующих интервалах:
-первый этап — IV — начало III в. до н. э.;
-второй этап — III — начало II в. до н. э.
Изменения, происходившие на каждом из этих этапов, во многом связаны с миграционными процессами, постоянно воспроизводившимися в степном поясе Евразии. Однако следует подчеркнуть и важность спонтанных изменений, обусловленных внутренним социальным развитием кочевых обществ. Это направление в исследовании представляется актуальной перспективой дальнейшей работы.
studfiles.net
Сарматы — Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия — статья
Сарма́ты, (лат. Sarmatae), общее название ираноязычных кочевых скотоводческих племен, населявших в 7 веке до нашей эры — 4 веке нашей эры евразийские степи от реки Тобол на востоке до реки Дунай на западе. Ранняя история сарматов связана с савроматами, которые кочевали в степях Приуралья и Поволжья. В среде савроматов складывались крупные сарматские племенные союзы (роксоланов, аланов). Основой хозяйства сарматов являлось кочевое скотоводство. Земледелием занимались лишь те сарматы, которые осели в районах с местным земледельческим населением. Среди сарматов шло разложение родового строя, выделялась родоплеменная знать. Движение сарматов на запад было вызвано необходимостью приобретения новых пастбищ, стремлением приблизиться к городам и земледельческим районам для торговли и грабежей. С 3-2 веках до нашей эры часть сарматов (сираки и аорсы) освоила предкавказские равнины, часть (языги и роксоланы) — вытеснили из Северного Причерноморья скифов установили свою власть в степях Северного Причерноморья. С этого времени Северное Причерноморье было известно античным авторам как Сарматия. В низовье реки Дон и в Прикубанье сарматы ассимилировали меотов. В конце 2 века до нашей эры сарматы выступали союзниками скифов против Понтийского царства, участвовали в междоусобных войнах Боспорского государства, постепенно заселяя его города.
В 1 веке до нашей эры сарматы стали союзниками понтийского царя Митридата VI Евпатора в борьбе с Римом. Восточные сарматы более тесно были связаны с государствами Средней Азии, особенно Хорезмом. С 1 века нашей эры сарматы совершали походы в Закавказье, появились на реке Дунай. В первых веках нашей эры усилилось племенное объединение аланов. В 3 веке нашей эры влияние сарматов в Северном Причерноморье было ослаблено вторжением готов, а в 4 веке сарматы были разгромлены гуннами. Часть сарматов вместе с готами и гуннами участвовала в Великом переселении народов. В частности, аланы достигли Иберийского полуострова и проникли в Северную Африку. Оставшиеся в Северном Причерноморье группы сарматов в раннее средневековье смешались со славянскими, кавказскими, тюркскими племенами. Язык сарматов стал основой для осетинского языка.
Для культуры сарматов раннего периода (7-3 вв. до н. э.) характерен вариант звериного стиля. Одежда, оружие, сосуды, бытовые предметы украшались стилизованными изображениями (плоскими, гравированными, рельефными, объемными из золота, бронзы, кости, рога, камня) животных, трактованными с большой экспрессией (Блюменфельдский курган в Поволжье). Позднее сарматы достигли мастерства в торевтике и ювелирном деле (предметы из курганов междуречья Дона и Днепра и в Прикубанье). Наряду с изображениями в зверином стиле (главным образом сильно изогнутые тела хищников и драконов, переплетенные в напряженной борьбе), распространяются изображения крылатых, антропоморфных божеств, растительные мотивы. В 3 веке до нашей эры появляется и во 2-4 веках достигает расцвета характерный «полихромный стиль» — одежда, обувь, изделия из металла отделывались самоцветами, бусами, бисером, цветной эмалью. В полихромных ювелирных украшениях применялись также филигрань, зернь. Зооморфные мотивы постепенно были вытеснены геометрическим орнаментом. В поздний период (3-4 вв.) полихромный стиль становится особенно пышным, а вещи грубее.
Ковалевская В. Б. Кавказ — скифы, сарматы, аланы, I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. - М.: ОНТИ ПНЦ РАН, 2005.
Нефедкин А. К. Под знаменем дракона. - СПб.: Петербург. Востоковедение; М.: Филоматис, 2004.
Клепиков В. М. Сарматы Нижнего Поволжья в IV-III вв. до н. э. - Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2002.
Лескинен М. В. Мифы и образы сарматизма. Истоки национальной идеологии Речи Посполитой. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 2002
megabook.ru
Все о варварах - Сарматы
По свидетельствам древних историков, сарматы «племя воинственное, свободное, непокорное и до того жестокое и свирепое, что даже женщины участвовали в войне наравне с мужчинами» (Римский географ I века новой эры Помпоний Мела).
«Сарматы не живут в городах и даже не имеют постоянных мест жительства. Они вечно живут лагерем, перевозя имущество и богатство туда, куда привлекают их лучшие пастбища или принуждают отступающие или преследующие враги» (Помпоний Мела).
Во время перекочёвок сарматы перевозили своих детей, стариков, женщин и имущество в кибитках. Как сообщает греческий географ конца I в. до н. э. — начала I в. н. э. Страбон: «Кибитки номадов (кочевников) сделаны из войлока и прикреплены к повозкам, на которых они живут, вокруг кибиток пасётся скот, мясом, сыром и молоком которого они питаются».
Культура и религия
Образ животных, особенно барана, занимал видное место в религиозно-культовых представлениях сарматов. Часто барана изображали на ручках сосудов, мечей. Баран являлся символом «небесной благодати» у древних народов. Также у сарматов был распространен культ предков.
Греко-иранский религиозный синкретизм сказался в культе греко-сарматской богини Афродиты-Апутары (обманщицы). Было ли её святилище в Пантикапее — неизвестно, но на Тамани оно было в местечке Апутары. В культе Афродиты-Апутары много родственного с азиатским культом Астарты.
Едва ли не единственными памятниками тысячелетнего пребывания сарматов являются многочисленные курганы, достигающие порой 5—7 метров в высоту. Савроматские и сарматские курганы чаще всего располагаются группами на высоких местах, вершинах холмов, сыртов, откуда открывается широкая панорама необъятных степей. Их трудно не заметить. Поэтому ещё в древности эти курганы стали привлекать внимание грабителей, кладоискателей.
Сарматы не прошли бесследно для юга России. От них сохранились остатки живого языка, и, по словам академика Соболевского, они даже передали названия больших рек нашим предкам славянам, а именно: Днестр, раньше Дънестр — сарматское Danastr или Danaistr; Днепр — Дънепр — Danaper; Дон (вода/река) от сарматского "dānu", осетинского дон (вода/река). Названия многих других речек являются переводом с сарматского.
Некоторые историки предполагали, что сарматы являются основными предками восточных и южных славян, но эта теория отвергнута большинством учёных, которые указывали на явные отличия культуры сармат от культуры древних славян.
Военное дело
Сарматы считались прекрасными воинами, они создали тяжёлую конницу, их оружием были мечи и копья. Появившись сначала в Нижнем Поволжье, сарматский меч, длиной от 70 до 110 см имевший название акинак,вскоре распространился по всем степям. Он оказался незаменимым в конном бою.
Сарматы были серьёзными противниками для своих соседей. «… у сарматов имеет значение не один голос вождя: они все подстрекают друг друга не допускать в битве метания стрел, а предупредить врага смелым натиском и вступить в рукопашную». (Корнелий Тацит) Однако сарматы редко появлялись перед врагами пешими. Они всегда были на конях. «Замечательно, что вся доблесть сарматов лежит как бы вне их самих. Они крайне трусливы в пешем бою; но, когда появляются конными отрядами, вряд ли какой строй может им противиться».
Сарматы были очень ловкими воинами, у них было больше сноровки для разбоя, нежели для открытой войны. Сарматы-воины были вооружены длинными пиками, носили панцири из нарезанных и выглаженных кусочков рога, нашитых наподобие перьев на льняные одежды. Они проезжали огромные пространства, когда преследовали неприятеля или когда отступали сами, сидя на быстрых и послушных конях, и каждый вел с собой ещё одну лошадь, или две. Они пересаживались с лошади на лошадь для того, чтобы давать им отдых.
Сарматские женщины
Своеобразной чертой общественного строя сарматов, особенно в ранний, савроматский период, было высокое положение женщин в семье и обществе. Они были не только хранительницами очага и воспитателями детей, но и воинами наравне с мужчинами. Знатные женщины нередко выполняли почётные жреческие функции. Показательно, что в могилу умершей женщины, даже девочки, нередко клали, кроме украшений, и предметы вооружения. Родовое кладбище, как правило, формировалось вокруг более раннего захоронения знатной женщины — предводительницы или жрицы, которую родичи почитали как праматерь.
О сарматских женщинах-воительницах сообщали античные авторы, жившие в ту эпоху. Так, греческий историк Геродот отмечал, что их женщины «ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду… Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьет врага». Псевдо-Гиппократ также сообщал, что сарматские женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики. Он приводит и такую удивительную деталь: у девушек нередко удаляли правую грудь, чтобы вся сила и жизненные соки перешли в правое плечо и руку и сделали бы женщину сильной наравне с мужчиной. Сарматские женщины-воительницы, вероятно, послужили основой древнегреческих легенд о загадочных амазонках.
barbaria.ucoz.ru
Сарматы Нижнего Поволжья в IV-III вв. до н.э
Железчиков Б.Ф., Скрипкин А.С., 1997. Заключительные заме- чания // Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. II: Раннесарматская культура. М.
Железчиков Б.Ф., Фалалеев А.В., 1995. Раскопки у с. Лятошинка // Археолого-этнографические исследования в Волгоградской области. Волгоград.
Зайцева К.И., 1982. Группа местной расписной керамики из Ольвии // Художественные изделия античных мастеров. Л.
Засецкая И.П., 1977. Савроматское погребение у с. Никольское в Нижнем Поволжье // Скифы и сарматы. Киев.
Зеест И.Б., 1960. Керамическая тара Боспора // МИА. ¹ 83.Çóåâ Â.Þ., 1998à. Прохоровские курганы в Южном Приуралье и проблема хронологии раннесарматской культуры: Автореф.
äèñ. ... êàíä. èñò. íàóê. ÑÏá.
Çóåâ Â.Þ., 1998á. К истории сарматской паноплии. Мечи и кинжалы прохоровского типа // Военная археология: Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб.
Иванов И.В., 1994. Место сарматской эпохи в системе ланд-шафтно-климатическихизменений голоцена // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград.
Иванов И.В., Васильев И.Б., 1995. Человек, природа и почвы Рын-песков Волго-Уральского междуречья в голоцене. М.
Капошина С.И., 1959. Некрополь в районе поселка им. Войкова близ Керчи // МИА. ¹ 69.
Кирпичников А.Н., 1985. Факты, гипотезы и заблуждения в изучении русской военной историиXIII—XIVвв. // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1984. М.
Клейн Л.С., 1973. Археологические признаки миграции // IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук (Чикаго, 1973). М.
Время кочевников - Ранняя история Нижнего Поволжья - История края - Каталог статей
С древнейших времен Нижнее Поволжье было заселено людьми. На протяжении трех тысяч лет до нашей эры на территории Астраханской области проживали, по мнениям историков, разные племена, названия которых история не сохранила. Однако специалисты-археологи отличают их по способам захоронения покойников.
В 3 тыс. до н.э. в степной полосе от реки Эмбы до Днепра сложилась культурно-историческая общность людей, получившая название древнеямной культуры. Эти племена хоронили умерших в могильных ямах, над которыми создавались земляные курганные насыпи.
Это время характеризуется распространением каменных орудий труда, появлением каменной посуды, изобретением лука и стрел. Археологические исследования обнаружили многочисленные археологические стоянки в районе Атырау (бывшая Гурьевская) и Астраханской областей. На всех стоянках можно найти разнообразные кремневые орудия обычно небольших размеров, кожевидные пластинки, различной формы скребки, проколки, наконечники стрел. Люди того времени занимались охотой и рыболовством. В это время начало развиваться скотоводство в нашем крае.
Во 2 тыс. до н.э. здесь обитали племена катакомбной культуры. Они хоронили своих умерших не в яме, а в катакомбе, вырытой из стен ямы. Курганы катакомбной культуры находятся на правобережной части Волги. в погребениях под курганами встречаются бронзовые орудия труда, украшения, глиняные сосуды, поверхность которых была сплошь покрыта орнаментом в виде треугольников, кругов, крестов. Кругами и крестами изображали солнце, которое считали творцом всего.
В это время произошли огромной важности изменения в уровне развития производительных сил. Человек научился обрабатывать самородную медь, затем изготовил сплав из меди и олова, стал делать орудия из бронзы – ножи, кинжалы, наконечники стрел и копий. Источником изучения общества эпохи бронзы являются следы поселений, а также захоронений, над которыми создавались земляные курганные насыпи. На территории нашей области в Черноярском, Ахтубинском и Енотаевском районах расположены многочисленные курганы времен бронзы, которые являются древнейшими и крупнейшими могильными насыпями Европы.
В 1 тыс. до н.э. на территории области обитали племена срубной культуры. У племен срубной культуры умерших хоронили в грунтовых ямах, в которых иногда устраивались деревянные срубы, отчего и получила свое название эта культура. В курганах находили от 1 до 20 захоронений. Кроме одиночных погребений, в могилах встречаются парные, иногда погребены вместе мужчина, женщина и дети. Такие погребения доказывают, что у племне-срубной культуры сложилась семья, состоящая из мужа, жены и детей.
Первое тысячелетие до н.э. было временем значительных социально – экономических изменений в жизни родового общества не только на территории нашего края, но и всего человечества. Люди осваивают железо, которое сначала использовали для изготовления украшение, а впоследствии, благодаря своей прочности, железо получает мировое применение. Древние волжане тоже переходят к плавке железа, изготовлению из него основных орудий производства и оружия. Население того времени занимается скотоводством.
В 7 веке до н.э на территории нашей области появились скифы, которые являлись потомками срубников. «Большая часть скифов, начиная от Каспийского моря, называется даями, живущих далее к востоку зовут массагетами и саками, а прочих называют вообще скифами, но каждое племя имеет и частное имя. Все они ведут по большей части кочевую жизнь… Одни из даев называются апарнами , другие ксандиями, третьих писсурами. Апарны ближе всех прочих прилегают к Гиркании и к Каспийскому морю» (Страбон).
Среди многочисленных племен, оставивших свой след в истории нашего края, наиболее известны савроматские племена (7 до н.э. – 4 век н.э.). Они представляли большую группу древних племен, родственных скифам Северного Причерноморья. Долгое время родина сарвоматских племен оставалась неизвестной. В результате археологических исследований установлено, что местом формирования савроматской культуры являлись в 6 веке до н.э. степи Нижнего Поволжья и Приуралья.
Возможно, именно с савроматами связывали древние авторы легенду о стране амазонок. Ибо как раз женщины савроматских племен отличались особой воинственностью и наравне с мужчинами принимали участие в бесчисленных войнах кочевников. «…Савроматские женщины исстари ведут свой образ жизни: они ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду… Савроматы говорят на скифском языке, но издревле искаженном, так как амазонки не вполне его усвоили. Относительно браков соблюдается у них следящее правило: ни одна девушка не выходят замуж, пока не убьет врага; некоторые из них умирают в старости безбрачными, потому что не могли выполнить этого требования...» (Геродот). Древнегреческий врач Гиппократ (Псевдо-Гиппократ) дает такое свидетельство о савроматских женщинах: « Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики, сидя на конях, и сражаются с врагами, пока они в девушках; а замуж они не выходят, пока не убьют трех неприятелей, и поселится на жительство со своим мужем не прежде, чем совершат необходимые жертвоприношения. Та, которая выйдет замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость выступать в поход. У них нет правой груди, ибо еще в раннем их детстве матери их, раскалив приготовленный именно с этой целью медный инструмент, прикладывают его к правой груди и выжигают, так что она теряет способность расти, и вся сила и изобилие соков переходит в правую руку, и рука остается свободной для нанесения ударов по противнику.»
Утверждения древних авторов подтверждаются данными археологии. В некоторых курганных группах центральное место занимают погребения женщин. Наряду с многочисленными украшениями – бусами, браслетами, бронзовыми зеркалами и другими вещами в женских погребениях находили и оружие.
Несмотря на всю свою воинственность, савроматам свойственно даже проявление дружелюбия. « Если кто их врагов прибегнет к огню на очаге и замарает лицо угольями, то уже не обижают его, как домочадца». ( И. Никейский).
Культура савроматов не предполагала использование железа, чему способствовало отсутствие контактов с другими племенами, обладающими знаниями о железе. Однако подобное положение савроматами было преодолено; железо было заменено деревом и костью. «На копьях у них костяные острия вместо железных, луки и стрелы деревянные, а наконечники стрел также костяные» (Павсаний).
У савроматских племен распространен культ жертвоприношений богам.
К особенностям народа можно отнести традицию длинноголовых. Нет никакого другого народа, который имел подобную форму черепа. Савроматы считали самыми благородными тех, у кого наиболее длинные головы. Обычай состоял в том, что «лишь только родится ребенок, пока его кости мягки, не отвердевшую его головку поправляют руками и принуждают расти в длину посредством бандажей и других подходящих приспособлений, вследствие которых сферическая форма головы портится, а длина ее увеличивается». (Гиппократ). Данный отличительный признак лежал в основе формирования органов племенной власти: вождя выбирали по размеру головы.
С приходом новых, родственных савроматам племен с востока, в 6 – 3 в. до н.э. в обширных степях от Урала до Дона складываются сарматские племена, образовавшие грозные племенные союзы и значительно потеснившие скифов в Северном Причерноморье. Особенно известны такие сарматские племена, как роксоланы, языги, сираки и аорсы.
Сарматы считались прекрасными воинами, они создали тяжелую конницу, их оружием были мечи и копья. Появившись сначала в Нижнем Поволжье, сарматский меч, длиной от 70 до 110 см, вскоре распространился по всем степям. Он оказался незаменимым в конном бою.
Сарматы не жили в городах и даже не имели постоянного места жительства. Это был истинно кочевой народ. Они жили лагерем, перевозя свое имущество туда, куда привлекали их лучшие пастбища или оттесняли враги. По свидетельствам древних историков, сарматы «племя воинственное, свободное, непокорное и до того жестокое и свирепое, что даже женщины участвовали в войне наравне с мужчинами». (П.Мела).
Основная масса сарматов, обитавшая в наших краях, занималась скотоводством, разводила крупный рогатый скот, овец, коз. Образ животных, особенно барана, занимал видное место в религиозно-культовых представлениях сарматов. Часто барана изображали на ручках сосудов, мечей. Баран являлся символом «небесной благодати» у древних народов. Также у сарматов был распространен культ предков.
Сарматы были серьезными противниками для своих соседей. «… у сарматов имеет значение не один голос вождя: они все подстрекают друг друга не допускать в битве метания стрел, а предупредить врага смелым натиском и вступить в рукопашную». (Корнелий Тацит) Однако сарматы редко появлялись перед врагами пешими. Они всегда были на конях. «Замечательно, что вся доблесть сарматов лежит как бы вне их самих. Они крайне трусливы в пешем бою; но, когда появляются конными отрядами, вряд ли какой строй может им противиться».
Сарматы были очень ловкими воинами, у них было больше сноровки для разбоя, нежели для открытой войны. Сарматы- воины были вооружены длинными пиками, носили панцири из нарезанных и выглаженных кусочков рога, нашитых наподобие перьев на льняные одежды. Они проезжали огромные пространства, когда преследовали неприятеля или когда отступали сами, сидя на быстрых и послушных конях, и каждый вел с собой еще одну лошадь, или две. Они пересаживались с лошади на лошадь для того, чтобы давать им отдых.
Замечательные памятники ювелирного искусства, украшения одежды и вооружения, бляшки с ремней конской упряжки, уздечки, сосуды и другие предметы, сделанные в сарматском зверином стиле, с изображением оленя, лошади, волка, медведя, мифического грифона с головой птицы и телом льва, можно найти в захоронениях сарматов.
На территории нашего края раскопано значительное количество погребений рядовых сарматов с мечами, кинжалами, наконечниками стрел, а иногда и совсем без вещей, с одним глиняным сосудом в головах и заупокойной пищей. Лишь вождей хоронили с дорогими вещами и драгоценностями.
Находки из погребений сарматских вождей рассказали о выделении из племени знати, которая обладала большим богатством и властью. Возникла частная собственность, знать начала эксплуатировать труд бедняков и военнопленных. Неограниченной властью пользовались племенные вожди. Они не только руководили наберами, но и чинили суд и расправу над родичами. Военные набеги служили одним из средств обогащения сарматских вожде. В сарматском обществе шел быстрый процесс социального расслоения, первобытнообщинный слой распадался.
Самым воинственным племенем сарматов были аланы. Этот сложившийся к первому веку нашей эры союз из роксоланов представлял серьезную опасность для соседей.
У них не было никаких построек, даже шалашей, а жили они в кибитках с изогнутыми покрышками из древесной коры и перевозили их по степям. Обнаружив богатое пастбище, они разбивали стоянку, располагая свои кибитки в виде круга Питались аланы «по-звериному»: сырым мясом и молоком. Больше всего аланы заботились о лошадях. С раннего детства сроднившись с лошадьми, они считали позором ходить пешком. А старые воины и малые дети держались около кибиток и обеспечивали «армию» аланов всем необходимым.
На вид аланы били статными людьми, были все высоки ростом и красивы, с белокурыми волосами. Некоторые историки находят их сходство с гуннами, которые впоследствии вытеснили их с территории нашей области.
«как мирный образ жизни приятен людям спокойным и тихим, так им доставляет удовольствие опасности войны. У них считается счастливым тот, кто испускает дух в в сражении, а стариков или умерших от случайных болезней они преследуют жестокими насмешками, как выродков и трусов; они ничем не хвастаются, как убиением какого-либо человека, и в виде славных трофеев навешивают вместо украшения на своих боевых коней кожи, содранные с отрезанных голов убитых».
Аланы не поклонялись никаким богам, кроме Марса, покровителя тех стран, по которым они кочевали. Они втыкали в землю обнаженный меч и поклонялись ему. Они были суеверными племенами, обычаи и гадания были достаточно распространены у аланов. До нас дошел аланский способ гадания: они брали ивовые прутья, в определенное время раскладывали их с какими-то тайными наговорами и таким образом узнавали, что им предназначалось.
Для аланов в своем племени не было ни рабов, ни повелителей. Будучи все одинаково благородного происхождения, они в судьи выбирали лиц, отличавшихся военными подвигами. Судьи у аланов являлись старейшинами рода, военачальниками.
Аланы были разгромлены в 4 веке нашей эры племенами гуннов, образовавшимися во 2-4 вв. из смешения восточно-тюркских монголоидных племен, откочевавших от китайских границ, с угорскими племенами Приуралья и Поволжья.
Гунны были самыми воинственными народами, кочевавшими по территории нашей области.
При рождении ребенка на его щеках делались глубокие надрезы острым оружием для того, чтобы рост выступающих в свое время волос притуплялся образующими морщины рубцами, и таким образом их лица были похожи на звериные морды. «…все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что их можно принять за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесываются при постройке мостов.». ( А. Марцеллин).
Они не имели огня. Питались гунны кореньями полевых трав или полусырым мясом своего скота.
Постоянных жилищ у них не было, они кочевали вместе со своим скотом и даже не строили шалашей. Кочевали по степям, заходили в лесостепь.
«Гунны никогда не прикрываются никакими строениями питают к ним отвращение, как к гробницам….Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; и на чужбине они не входят в жилища за исключением крайней необходимости; у них даже не считается безопасным спать под кровлей». (А. Марцеллин).
Одевались гунны в холщовые одежды, или шили их из шкурок лесных мышей. У гуннов не было распространено понятия домашней и выходной одежды, туники свои меняли они не раньше того времени, когда они у них от долговременного гниения начинала расползаться в лохмотья. Голову они прикрывали кривыми шапками, а ноги козьими шкурами. Тяжелая обувь «не по ноге» мешала гуннам выступать в пеших походах. « но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошаденкам и иногда сидя на них по-женски, они исполняют все свои обычные дела; на них каждый из этого племени ночует и днюет…ест и пьет и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружает в глубокий чуткий сон… «. ( А. Марцеллин).
Земледелием они совсем не занимались. Кибитки на колесах везли с ними все их имущество, детей и стариков. Из-за лучших пастбищ они вступали в борьбу с соседями ближними и дальними, построившись клином и издавая при этом грозный завывающий крик. Покоряя одни племена, оттесняя другие, втягивая в свой союз третьи, гунны появились на Волге.
Гунны изобрели мощный дальнобойный лук, который достигал в длину более полутора метров. Он делался составным, а для большей прочности и упругости его укрепляли накладками из кости и рогов животных.
Стрелы употреблялись не только с костяными наконечниками, но с железными и бронзовыми. Делали и стрелы-свистунки, прикрепляя к ним костяные просверленные шарики, издававшие в полете устрашающий свист. Лук вкладывался в особый футляр и прикреплялся к поясу слева, а стрелы находились в колчане за спиной воина справа.
Несмотря на воинственность, гунны смешались с народами, которые хотели завоевать. И сейчас от них сохранились только строчки древней истории, а в степях археологи находят следы погребений с костями человека и лошади. Часто покойника сжигали, полагая, что душа его быстрее улетит на небо, если износившееся тело будет уничтожено огнем. С покойником бросали в огонь его вооружение – меч, колчан со стрелами, лук и сбрую коня.
. В 11 веке в Хазарии наступил период феодальной раздробленности, и она стала легкой добычей для врагов. И главными такими врагами для Хазарии стали печенеги.
Ахмед Ибн-Фадлан, арабский путешественник и писатель, в первой половине 11 века бродил по степям Прикаспия , переправлялся через многочисленные реки и озера, которые казались ему морями, и в этих местах он увидел людей, поразивших его. Это были темные брюнеты с «совершенно бритыми бородами».
Печенеги разрушили хазарские поселения и города, перерезали торговые пути Хазарии. В степных курганах сохранились печенежские погребения с конем, кочевник не расставался с ним даже после смерти. В погребениях встречаются также длинные железные сабли, которые появились в то время, мечи, стрелы, кольчуги, стремена, удила, глиняные сосуды, металлические бляхи, пряжки, нашивки. Особенно красивы нашивки в виде птиц или птичьих крыльев. Печенеги любили нашивать на одежду бисер и металлические бубенчики..
Печенеги почти постоянно воевали. Именно тогда в Восточной Европе распространились однолезвийные полосы с легким изгибом – это были первые сабли. Носили их на перевязи, от которой иногда сохраняются обрывки ремня с пряжками и бронзовыми или серебряными украшениями. Они также носили серебряные пояса. У них имелись знамена и копья, которые они поднимали во время битв, и трубы, сделанные в виде бычачьих голов, в которые они дули во время битв для поддержания боевого духа своего войска.
Несмотря на свою воинственность и новый вид оружия, печенеги не стали хозяевами поволжских степей. Сначала им мешали хазары, а затем половцы. В волнах половецкого нашествия потонули как хазары, так и печенеги.
vechkitova.ucoz.ru
Сарматы Нижнего Поволжья в IV-III вв. до н.э
коллективных захоронений, могильные ямы с нишами-подбоя-ми, дромосные сооружения и предметы материальной культуры Приуралья и Поволжья IV в. до н. э., отождествляя их с савроматской археологической культурой этих регионов (Максименко В.Е., 1990, с.22—25).Но перечисленные черты уверенно определяются как раннепрохоровские, а не савроматские (Мошкова М.Г., 1974, с. 10, 11; Таиров А.Д., Гаврилюк А.Г., 1988, с. 141— 152). К тому же понятие «Европейская Сарматия», отличаемое от Азиатской, появилось лишь с установлением господства сарматов в Северном Причерноморье, соответствуя новым этнополитическим реалиям (Птолемей, V, 8, 1). Сама фиксация раннепрохоровских черт в Подонье подразумевает наличие ранних сарматских памятников IV в до н. э. и на маршруте передвижения, т. е. в Нижнем Поволжье. По мнению большинства исследователей, носители савроматской археологической культуры продолжают бытовать в качестве основного населения Нижнего Поволжья вплоть до рубежаIV—IIIвв. до н. э., когда начинается мощное миграционное движение с востока (Лукашов А.В., 1986, с.66—81).Однако уже М.Г. Мошкова в работах1960-õè1970-õгг. выделила памятники IV в. до н. э. с раннепрохоровскими чертами в Нижнем Поволжье, отметив их немногочисленность (Мошкова М.Г., 1963, с. 17, 18; 1974, с.13—16).В дальнейшем их число неизменно увеличивалось. Часть памятников опубликована (Дворниченко В.В.,Федоров-ДавыдовÃ.À., 1989, ñ.54—58;Сергацков И.В., 1992, с. 163, 164; Мамонтов В.И., 1993, с.187—193;Ляхов С.В., 1994, с.111—114;1997, ñ.147—150;Мордвинцева В.И., 1994, с. 133, 134; Железчиков Б.Ф., Фалалеев А.В., 1995, с.23—61;Дремов И.И., 1997, с.159—162).Проникновение раннепрохоровского населения зафиксировано также в Среднем Поволжье (Скарбовенко В.А., 1976, с.174—178;Мышкин В.Н., Скарбовенко В.А., 1996, с.196—221).К тому же инновации в самой культуре ранних кочевников скифского времени Нижнего Поволжья отнесены М.А.Очир-Горяевойко времени не позже второй четверти IV в. до н. э.(Очир-ГоряеваÌ.À., 1988, ñ. 17; 1996, ñ. 54).
Все вышесказанное позволяет по-новомуоценить роль приуральского раннепрохоровского компонента в Нижнем Поволжье IV в. до н. э. Само определение круга памятников для соответствующего выделения так называемых «сирматов» базируется на следующих исходных положениях:
1.В отечественной историографии достаточно уверенно определены наиболее характерные черты савроматского и раннесарматского погребального обряда. Савроматские памятники представлены погребениями в широких прямоугольных и квадратных, а также в узких ямах. Последние, видимо, характерны и для многочисленных впускных погребений в насыпь, у которых контуры ям не прослежены. Погребенные лежат на спине вытянуто, головой и позвоночным столбом ориентированы в широтном направлении, преимущественно к западу. Заупокойная пища представлена боками лошадей, обезглавленными тушками баранов, целыми скелетами лошадей, овец, иногда собак.
Раннесарматский погребальный обряд отличается усложнением могильных конструкций, появлением камерных сооружений (подбои, катакомбы, дромосные могилы). Изменяется ориентировка погребенных, она направлена в южный сектор. Распространяется положение костяка по диагонали могилы. Заупокойная пища уменьшается в объеме. В могилу кладут лишь отдельные части тушек — ногу с лопаткой, грудную часть, хребет.
2.Раннесарматские черты погребального обряда вызревают
âЮжном Приуралье, где уже с конца VI—Vвв. до н. э. фиксируются камерные могилы, южная ориентировка и диагональное положение погребенных. В памятниках IV в. до н. э. эти элементы широко распространяются. В Нижнем Поволжье такого вызревания и накопления раннесарматских черт не наблюдается. Интересная попытка В.П. Шилова проследить формирование раннесарматской культуры на нижневолжском материале, как кажется, не выдержала испытания временем и новыми археологическими данными (Шилов В.П., 1975, с.113—134;Мошкова М.Г., Смирнов К.Ф., 1977, с.265—273).Традиционные савроматские древностиVI—IVвв. до н. э. в Нижнем Поволжье сохраняют характерные черты до конца савроматской эпохи, что позволяет на их фоне фиксировать инновации с востока.
3.«Сирматы» в поле зрения античных авторов попадают со второй четверти IV в. до н. э. В Приуралье именно в это время идет процесс формирования раннесарматского археологического комплекса, все основные черты которого сложились к рубежу IV—IIIвв. до н. э. До этого на протяжении IV века они проявлялись как отдельные элементы или сочетание элементов, синкретически вписываясь в «савроматский» обряд. Таким образом, по-
–12 –
явление среди памятников нижневолжских савроматов отдельно южной ориентировки, различных вариантов камерных могил, диагонального положения покойника позволяет говорить о продвижении ранних сарматов времени формирования этой археологической культуры.
4.Чертами, имеющими приуральское происхождение, следует также признать концентрическое расположение могил вокруг центра кургана, встречающееся в IV в. до н. э. в погребальном обряде ранних сарматов Мечетсайского могильника, в кургане 1 группы Лапасина на р. Бузулук и ряде других памятников (Смирнов К.Ф., 1962, с. 83—93;1975, ñ.73—149).
5.Наличие в погребениях круглодонных лепных сосудов с тальком и богатой орнаментацией по плечикам, а также так называемых «переходных» мечей и кинжалов со сломанным под тупым углом или изогнутым в виде дуги перекрестьем позволяет говорить о приуральских корнях.
6.Одной из особенностей хозяйства пастбищно-кочевойсистемы вприродно-климатическихусловиях евразийских степей является замкнутый цикл кочевания с регламентированным распределением пастбищ и водных источников, а также с закреплением маршрутов между родами. Реки в этих условиях естественным образом очерчивали границы обитания кочевых организаций. Волга, как крупнейшая река, безусловно выполняла эту функцию, разделяя в то же время Нижнее Поволжье на две крупныеландшафтно-климатическиеобласти — Заволжье и ВолгоДонское междуречье, в свою очередь распадающиеся на ряд локальных зон. Памятники ранних сарматов логично также рассматривать в границах этих областей.
Среди проблем первого периода раннесарматской культуры Нижнего Поволжья чрезвычайно сложной представляется проблема выделения памятников III в. до н. э. Античные авторы знают сарматов и Сарматию в это время, хотя такие свидетельства немногочисленны. Теофраст в отрывке «О водах», датируемом временем между 310—285гг. до н. э. (Мачинский Д.А., 1971,
ñ.46), упоминает о Сарматии в связи с загадочным животным тарандром (Теофраст, фр. 172). По мнению М.И. Ростовцева, легенда о сарматском рейде царицы Амаги против скифов базируется на сообщениях историков III в. до н. э. (Ростовцев М.И., 1925, с. 137, 138). Не исключено, что сообщение Диодора Сици-
–13 –
лийского об истреблении скифов савроматами (Диодор, II, 43— 46) отражает ситуацию III в. до н. э. (Мачинский Д.А., 1971,
ñ.48). Чрезвычайно важно и то, что к началу II в. до н. э. Полибий упоминает сарматского царя Гатала в числе владык Европы (Полибий, XXV, 2, 12).
Периодизационные схемы раннесарматской культуры IV— II или IV—Iвв. до н. э., естественно, подразумевают наличие памятников III в. до н. э. (Мошкова М.Г., 1974; Скрипкин А.С., 1992а). Представление о завоевании на рубежеIV—IIIвв. до н. э. приуральскими «прохоровцами» нижневолжских племен также должно означать наличие памятников III в. до н. э. на завоеванной территории (Мошкова М.Г., Смирнов К.Ф., 1977, с. 271; Лукашов А.В., 1986, с.66—81).В традиционных датировках конкретных памятников в рамкахIV—III,III—IIèëèIII—Iвв. до н. э. возможность определения комплексов III в. до н. э. уже заложена. Ряд погребений в Нижнем Поволжье по сопутствующему инвентарю датирован в узких границах III в. до н. э. (Шилов В.П., 1975, с. 138, 139; 1983, с. 44, 45; Фодор Н., 1969, с.251—254;Хазанов А.М., 1971, с. 9; Лукашов А.В., 1979, с.160—163;1986,
ñ.71). М.Б. Щукиным высказано предположение о наличии ряда погребений с прохоровскими чертами в Северном Причерноморье, которые при создании твердой хронологии скифо-сарматс-ких памятников могут быть датированы III в. до н. э. (Щукин М.Б., 1994, с. 86). Но,во-первых,такие комплексы единичны,во-вторых,сами датировки этих погребений небесспорны.
Âпоследние годы Институтом археологии РАН совместно с итальянским Институтом Среднего и Дальнего Востока начата реализация проекта по теме: «Погребальные памятники ранних кочевников евразийских степей: опыт компьютерной обработки археологических материалов». К настоящему времени опубликованы две коллективные монографии, посвященные анализу погребального обряда памятников Азиатской Сарматии VI—IV(âûï. I) èIV—Iвв. до н. э. (вып. II). Результатом исследования стало выделение групп памятников, характеризующих хронологические, территориальные и социальные особенности савроматской и раннесарматской эпох (Статистическая обработка.., 1994; 1997). Однако неопределенность позиции III века сказалась в распределении памятников по периодам раннесарматской культуры в рам-
–14 –
êàõ IV—IIIèIII—Iвв. до н. э. Авторы сознательно допускали возможность хронологического совпадения некоторых памятников обеих групп в рубежном III в. до н. э., справедливо полагая, что при значительном преобладании погребенийII—Iвв. до н. э. таких совпадений должно быть немного (Железчиков Б.Ф., Скрипкин А.С., 1997, с. 213). Но сама проблема, вставшая перед исследователями, весьма показательна.
Нечеткость хронологической позиции собственно III в. до н. э. и отсутствие опорных раннесарматских памятников с выраженной обрядовой спецификой и узко датированным инвентарем неоднократно отмечалась исследователями (Полин С.В., 1989, с. 9; 1992, с. 77; Скрипкин А.С., 1992а, с. 34, 35). Этому в немалой степени поспособствовало передатирование скифских комплексов эталонного характера с IV—IIIвв. до н. э. на IV в. до н. э. (Алексеев А.Ю., 1992, с.144—157),что лишило III в. до н. э. в раннесарматской хронологической шкале прочного фундамента, который восстанавливается в памятниках начиная лишь со второй половины II в. до н. э. (Полин С.В., 1989, с.6—9,15; Полин С.В., Симоненко А.В., 1990, с.76—93;Симоненко А.В., 1993, с.20—29,104—112).Утверждение украинских археологов об отсутствии раннесарматских памятников III — первой половины II в. до н. э. в Северном Причерноморье получило расширительное толкование в недавних работах В.Ю. Зуева, распространившего этот вывод на Поволжье и Приуралье (Зуев В.Ю., 1998а, с. 19; 1998б, с.143—150).
Однако традиционная позиция, согласно которой запустение «Великой Скифии», ликвидация хоры греческих государств Северного Причерноморья, прекращение функционирования городищ и могильников на Среднем и Нижнем Дону и Северном Кавказе объясняется сарматским вторжением рубежа IV—IIIили начала III в. до н. э., по прежнему имеет много сторонников (Виноградов Ю.А., Щеглов А.Н., 1990; Щукин М.Б., 1994, с. 86, 87; Марченко К.К., 1996, с.70—80;Медведев А.П., 1997, с.60—64).Но поскольку пребывание сарматов в Северном Причерноморье для этого времени не доказано, в качестве причин дестабилизации фигурируют также климатические изменения (Полин С.В., 1992; Алексеев А.Ю., 1992), вторжение кельтов (Яйленко В.П., 1990), кризис внутри скифского общества (Туровский Е.Я., 1994).
Сторонники сарматской версии находят выход во мнении, что новые завоеватели не сразу начали освоение северопричерно-
морских территорий, а наносили удары из смежных районов Подонья, Поволжья, Калмыкии и Прикубанья (Марченко К.К., 1996, с. 72; Щукин М.Б., 1994, с. 86). С изменением этнополитической обстановки в Нижнем Поволжье и Подонье в отече- ственной литературе связывается и продвижение савромато-сар-матского населения в Предкавказье. По мнению В.Б. Виноградова, на рубежеIV—IIIвв. до н. э. племена савроматов Нижнего Поволжья не смогли противостоять натиску приуральских племенных союзов и устремились наСеверо-ВосточныйКавказ, достигнув рек Терека и Сунжи (Виноградов В.Б., 1963, с.65—68).М.П. Абрамова, характеризуя Центральное Предкавказье в сарматское время, относит массовое расселение сарматов в Предкавказье под давлением аорсов к началу III в. до н. э. (Абрамова М.П., 1989, с. 19). И.И. Марченко, фиксируя со второй половины IV в. до н. э. сираков на правобережье Нижней Кубани, отме- чает их синкретическийсавромато-прохоровскийоблик (Мар- ченко И.И., 1988, с. 13, 14). К концу III в. до н. э. отнесены самые ранние сарматские комплексы в Среднем Прикубанье, также связанные с Поволжьем (Ждановский А.М., 1990, с. 38— 42). Ю.М. Десятчиков предложил гипотезу о двух путях движения сарматов из Средней Азии в Северное Причерноморье и Прикубанье, на земли Азиатского Боспора начиная со второй половины — конца IV в. до н. э. Южным путем через Иран и Закавказье следовали сираки, северным путем по маршруту Волга — Дон — Северное Причерноморье — языги. Причем сиракские «молодежные дружинные отряды», вытесненные со своей родины, шли в авангарде. Основная же часть населения, оставившего памятники прохоровской культуры, появилась позднее, чем и объясняется хронологическое расхождение между концом IV в. до н. э. по письменным источникам и археологическими материалами, датируемыми не позднее серединыIII—IIвв. до н. э. (Десятчиков Ю.М., 1974, с.5—11).
Разработка периодизационных схем для отдельных регионов позволила Н.Е. Берлизову предпринять попытку создания сквозных хронологических шкал для Приуралья, Заволжья, Задонья и Предкавказья (Берлизов Н.Е., 1994, с. 67—70;1998, ñ.50—64).Однако это перспективное направление во многом зависит от степени разработанности истории конкретных регионов.
Таким образом, поиск археологического материала III в. до н. э. требует прежде всего уточнения относительной и абсолютной (если возможно) хронологии и периодизации всего периода IV—IIIвв. до н. э., чему и посвящена работа, предлагаемая вашему вниманию. Она была выполнена во многом благодаря поддержке, советам и помощи моих учителей, друзей и коллег, и потому хотелось бы выразить глубокую признательность А.С. Скрипкину, Б.Ф. Железчикову, В.И. Мамонтову, М.А. Балабановой, В.А. Демкину, А.Н. Дьяченко, И.В. Сергацкову, А.В. Лукашову, П.Е. Захарову.
ГЛАВА I.
КЛАССИФИКАЦИЯ
ИХРОНОЛОГИЯ
ОСНОВНЫХКАТЕГОРИЙ
МАТЕРИАЛЬНОЙКУЛЬТУРЫ
КОЧЕВНИКОВНИЖНЕГО ПОВОЛЖЬЯВIV—IIIВВ.ДОН.Ý.
Разработка хронологии любого региона подразумевает широкое использование всего вещевого материала, встречающегося в погребальных комплексах, выделение в нем тех категорий, которые наиболее информативны в хронологическом отношении, их типологическую дифференциацию, позволяющую проследить развитие одних типов во времени и смену их другими. Разработка типологических схем позволяет корреляционным методом определить синхронные группы вещей и установить относительную хронологию этих групп. Определенные таким образом хроноиндикаторы должны быть совмещены с характеристиками погребальной обрядности, что позволяет наметить основные этапы в рамках археологической культуры. Синхронизация этих этапов с периодами соседних регионов, обладающих большей хронологической информативностью, и совмещение с известиями античных авторов позволят наметить основные периоды истории Нижнего Поволжья в определенных задачами исследования границах.
1.Вооружение
Специфика кочевого общества, заключавшаяся в мобильности кочевых коллективов, стремившихся к обладанию обширными пастбищами, незамкнутый, открытый характер экономики, зависимость от экологической динамики и, в силу этих при-
чин, постоянная готовность к защите и нападению делали оружие незаменимой частью кочевого инвентаря. Разнонаправленность военных интересов, смена противников, союзников и тор- гово-обменныхориентаций, социальная дифференциация внутри кочевых объединений с выделением дружинных структур вели не только к изменению отдельных типов оружия, но и к смене всей паноплии, несущей как практическую, прикладную, так исоциально-престижнуюсмысловую нагрузку.
Кочевой быт обладал определенными преимуществами по сравнению с земледельческой жизнью в силу мобильности скота как основного богатства, накапливаемого к тому же при меньшем вложении труда. Однако скот как наиболее просто отчуждаемое богатство требовал охраны и соответствующей военной организации, во многом определявшей специфику кочевого уклада (Клейн Л.С., 1980, с. 33, 34). Та же военная структура применялась для угона чужого скота и при освоении новых территорий. Она позволяла вытеснить конкурента с пастбищ или, продемонстрировав силу, заставить поделиться полезной площадью. Оптимальное военное снаряжение в таких условиях было для ко- чевников жизненной необходимостью. Но отсутствие стационарных поселков при круглогодичном кочевании и, конечно, при освоении новой территории затрудняло собственное производство. Даже в XIII—XIVвв. монгольские умельцы изготовляли сами лишь луки, стрелы, кожаные панцири и конскую упряжь. В саблях, копьях и железных доспехах ощущалась постоянная нехватка, восполнявшаяся привозным, трофейным и изготовленным пленными ремесленниками оружием (Кирпичников А.Н., 1985, с. 233). Средневековая ситуация вполне может быть экстраполирована на кочевой мир раннего железного века. Поэтому появление новых номадов вблизи земледельческого населения и античных городов должно было проявиться и в наборе вооружения мигрантов.
Таким образом, предметы вооружения являются важным источником не только для характеристики военного дела, но и позволяют решать вопросы хронологии, социальной структуры, военных и торговых связей, а также могут использоваться для этнокультурных построений.
Клинковое оружие. В традиционных наборах оружия, представленных мечами, кинжалами, наконечниками стрел и копий, клинковое оружие занимает важное место.
Разработанная исследователями морфологическая типология мечей и кинжалов скифо-сарматскойэпохи избавляет нас от необходимости самостоятельно определять классификационные признаки и позволяет использовать уже апробированные и устоявшиеся схемы (Смирнов К.Ф., 1961; Мошкова М.Г., 1963; Мелюкова А.И., 1964; Хазанов А.М., 1971; Васильев В.Н., 1995). В основу типологии положены морфологические признаки, среди которых определяющими считаются формы перекрестья и навершия. Наиболее общие характеристики перекрестья (фигурное, изогнутое брусковидное, прямое брусковидное, отсутствие перекрестья), как представляется, могут иметь большее хронологическое и региональное значение, нежели характеристики навершия. Поэтому, вопреки традиции, в основу выделения че- тырех отделов была положена форма перекрестья. Внутри отделов по особенностям наверший и более дробным характеристикам перекрестий выделяется по четыре типа.
Отдел I. Мечи и кинжалы без металлического перекрестья.
Òèï 1. С прямым брусковидным навершием (рис.1/1—7).Òèï 2. С волютами на прямом бруске навершия (рис. 1/8).Òèï 3. С серповидным навершием (рис. 1/9).
Òèï 4. Без металлического навершия (рис.1/10—12).Отдел II. Мечи и кинжалы с фигурным перекрестьем.
Òèï 1. С перекрестьем ложнотреугольной формы и навершием в виде уплощенного овала (рис. 1/13, 14).
Òèï 2. С узким бабочковидным перекрестьем и навершием в виде несомкнутых волют (рис. 1/15).
Òèï 3. С бабочковидным перекрестьем и расширяющейся к концу рукоятью (рис. 1/16).
Òèï 4. С фигурными костяными накладками на перекрестии (рис. 1/17).
Отдел III. Мечи и кинжалы с изогнутым брусковидным перекрестьем.
Òèï 1. С перекрестьем, сломанным под тупым углом и прямым брусковидным навершием (рис.2/1—4).
Òèï 2. С перекрестьем, сломанным под тупым углом и серповидным навершием (рис. 2/5).
Òèï 3. С перекрестьем, изогнутым в виде дуги и прямым брусковидным навершием (рис.2/6—10).
