Open Library - открытая библиотека учебной информации. Автор первобытная культура
Эдуар Беннет Тайлор Первобытная культура
Тайлор Эдуар. Первобытная культура
Эдуард Бернетт Тайлор (в неточной старой русской транслитерации – Тэйлор) принадлежит к числу наиболее выдающихся этнографов и историков культуры XIX в. Особенно велик его вклад в тесно связанную с этнографией, а в прошлом нередко даже отождествлявшуюся с ней историю первобытного общества. Тайлор много сделал для понимания закономерностей развития первобытной культуры, методов ее изучения и воссоздания картины культурной, прежде всего религиозной, жизни первобытного человечества. Его исследования представляли тем больший интерес, что его деятельность развертывалась во времена формирования в этнографии ее первой – эволюционистской – научно-теоретической школы, и сам он был одним из основателей этой школы. Чтобы оценить вклад Тайлора в этнографию и смежные с ней области знания, надо прежде всего понять, чем стал для них эволюционизм.
* * *
Вторая половина – XVIII и особенно первая половина XIX в. были временем утверждения в науках о природе идей естественнонаучного эволюционизма в противоположность библейско-церковной креационистской догме о неизменяемости всего того, что возникло в результате божественного акта творения. Одну за другой одержал эволюционизм блестящие победы в астрономии, геологии, физике, химии, биологии. Постепенно идеи развития проникали и в понимание человеческой истории. Так, уже в 1768 г. шотландский философ Адам Фергюссон разделил историю на эпохи дикости, варварства и цивилизации, различающиеся между собой характером хозяйства и степенью развития отношений собственности. Эти и сходные с ними взгляды некоторых его современников были развиты французскими философами-просветителями, в особенности Жаном Антуаном Кондорсе, попытавшимся более детально охарактеризовать устройство общества в каждую из трех основных эпох его истории. А в первой, половине XIX в. такие идеи стали получать подтверждение в фактах первобытной археологии и палеоантропологии. В 1836 г. хранитель Национального музея древностей в Копенгагене Кристиан Юргенсен Томсен впервые обосновал археологическим материалом систему трех веков каменного, бронзового и железного, а его ученик. Йенс Якоб Ворсо создал метод относительной датировки археологических памятников. Вскоре французский археолог-любитель Буше де Перт выступил с сенсационным утверждением, что находимые при раскопках грубые каменные орудия труда принадлежат первобытному человеку, жившему в одно время с мамонтом, вымершим носорогом и другими ископаемыми животными. Приблизительно тогда же были найдены костные остатки самого этого человека– вместе с остатками таких животных. Попытки церковников и клерикально настроенных ученых опровергнуть факты оказались безуспешными. Все это сделало возможным новый, крупный шаг – применение эволюционизма к изучению человека и его культуры. В наиболее широком плане такой шаг мог быть сделан в той области знания, которая давала представление не только о физической эволюции человека или об изменении орудий его труда, но и о развитии всего, связанного с человеком, – его самого, его общества, его культуры в целом. Полнее всего этим целям отвечала этнография. Она стала часто называться человековедением, антропологией, и в англосаксонских странах это обозначение всего комплекса человековедческих дисциплин сохраняется до сих пор. Отсюда же и второе название эволюционистской школы в этнографии – антропологическая школа. Но какое бы содержание ни вкладывали отныне в понятие этнографии и как бы она отныне ни называлась, с проникновением в нее эволюционизма она впервые обратилась к выявлению закономерностей, т. е. впервые стала наукой. Наукой, но какой – естественной или гуманитарной? Этнографы-эволюционисты рассматривали свою науку как область естествознания, в частности биологии, пытались перенести в нее законы биологической эволюции, увлекались биологическими сопоставлениями, терминологией и т. п. Но понятно, что органичным это оказывалось только применительно к изучению физических вариаций самого человека, изучение же культуры или общества могло вестись лишь в рамках гуманитарного знания. Больше того, сама попытка перенести в этнографию принципы и методы естествознания имела очень однобокий характер. Как известно, существуют два понимания эволюции. В широком понимании эволюция – всякое развитие, любые, в том числе скачкообразные, изменения в природе и обществе, иначе говоря, противоположность неизменяемости. В узком понимании эволюция – только постепенные количественные изменения, иначе говоря, противоположность качественным сдвигам, скачкам. Так вот, хотя этнографы-эволюционисты всячески подчеркивали, что они изучают культуру естественнонаучными методами, из естествознания они заимствовали не первое, а только второе понимание эволюции. Вопрос, почему это так произошло, исследован недостаточно, и здесь можно указать только на одну, самую общую причину. Эволюционистская школа в этнографии складывалась тогда, распространение получила позитивистская недооценка философии, а стало быть, и диалектики, трактовка ее как донаучной ступени в умственном развитии человечества. Будучи приложением лишь второго понимания эволюции, названного В. И. Лениным мертвым, [1]эволюционизм в этнографии, истории культуры, истории первобытного общества обладал не только сильными, но и слабыми сторонами. Сильной стороной был прежде всего главный принцип всякого эволюционизма – противопоставление идее неизменяемости идеи развития. Он имел, в частности, и антибогословскую направленность: ведь по учению церкви человечество остается в основном таким, каким было создано богом. Сильными сторонами были также идеи единства человечества (хотя оно неверно объяснялось единством человеческой психики) и, как правило, прогрессивного характера его развития. Отсюда, в свою очередь, вытекала мысль о сравнимости человеческих обществ и культур независимо от расовых, географических и других различий. И отсюда же следовала обычная для эволюционистов широкая практика этнографических и культурно-исторических сравнений. Слабые стороны эволюционизма проявлялись в упрощении им культурно-исторического процесса. Развитие культуры понималось только как постепенный и прямолинейный процесс изменения от простого к сложному, от низшего к высшему. Из верной идеи о единстве человечества делался неверный вывод о его единообразном развитии, т. е. развитии однолинейном, лишенном конкретно-исторической вариативности. В последовательно эволюционистском изложении культурная история человечества представлялась закономерной и целостной, но однообразной, монотонной, лишенной тех красок, которые придает всякому историческому развитию географическая, эпохальная, этническая и иная специфика. Исходя из культурного единообразия человечества, этнографы-эволюционисты могли ставить рядом факты из самых разных исторических эпох. Подчас это вело к скороспелым и произвольным построениям, что не раз ставилось в вину эволюционистам. Со времени возникновения эволюционизма в этнографии прошло почти полтора столетия, и гораздо более совершенная современная этнографическая наука относится к нему гиперкритически. Эволюционизм часто называют не только однолинейным, но и плоским. Однако совершенно неправильно оценивать его сегодняшними мерками, а не мерками его времени. В третьей четверти прошлого века он сыграл огромную положительную роль, сделав возможным не просто описание статики, а исследование динамики культуры. Только с ним в этнографию пришел пусть еще примитивный, но все же историзм. Эволюционизм был предтечей марксизма в этнографии. Можно сказать, что к середине прошлого столетия этнография была беременна эволюционизмом: недаром он практически одновременно возник в Швейцарии и Австрии, Германии и Франции, Англии и США. [2]
* * *
Тайлор, один из первых и самый знаменитый из всех английских эволюционистов, родился в 1832 г. в лондонском предместье Кэмбервилл в семье набожного промышленника-квакера. Его формальное образование ограничилось средним, да к тому же еще в квакерской школе: отец не послал его в колледж, так как собирался сделать своим преемником. Но жизнь рассудила иначе. Когда 23-летнего Тайлора отправили для поправки здоровья в Америку, он познакомился на Кубе с банкиром Г. Кристи, любителем древностей и меценатом, и под его влиянием проникся интересом к археологии и этнографии. Вернувшись через два года в Англию, Тайлор занялся самообразованием. Он изучал этнографическую литературу, тогда уже довольно значительную, и древние языки – латинский, древнегреческий, древнееврейский, без которых нельзя было обратиться ко многим историческим первоисточникам. Тогда же он женился на состоятельной женщине, что избавило его от забот о хлебе насущном и позволило совершить несколько путешествий по Европе и Америке для ознакомления с их музеями. Публиковать свои научные труды Тайлор начал в 1861 г., когда вы шла в свет его первая, еще незрелая работа «Анахуак, или Мексика и мексиканцы, древние и современные» обязанная своим появлением дли тельному путешествию с Кристи по Мексике в 1856 г. Четыре года спустя появился другой, вполне серьезный для того времени труд Тайлора – «Исследования в области древней истории человечества». В нем уже проводятся основные, и притом преимущественно, конструктивные, идеи эволюционизма в этнографии: прогресс человеческой культуры от эпохи дикости через варварство к цивилизации; различия в культуре и быте отдельных народов объясняются не расовыми особенностями, а неодинаковостью достигнутых ими ступеней развития; культурные достижения могут быть самостоятельно изобретены, унаследованы от предков или заимствованы у соседей. Еще через четыре года был закончен и в 1871 г. опубликован основной труд Тайлора, прославивший его имя, – «Первобытная культура». О нем мы несколько позже скажем особо. Наконец, после более значительного перерыва, в 1881 г., вышла в свет последняя книга Тайлора «Антропология (Введение к изучению человека и цивилизации)». Это нечто вроде популярного общего руководства, учебника по истории первобытного общества и этнографии, где охватывается все: происхождение человека, расовая и языковая классификация человечества, материальная и духовная культура, общественное устройство. Правда, такой широкий охват достигнут в значительной мере за счет научного уровня книги, значительно уступающего уровню предыдущего исследования – «Первобытной культуры». Показательно само название книги – «Антропология», о значении которого уже говорилось. Можно думать, что именно авторитет Тайлора сыграл немалую роль и в наименовании эволюционистской школы в этнографии антропологической школой, и в традиционном для англосаксонских стран обозначении наук о человеке как антропологии. Авторитет этот был очень велик. Не только в книгах, но и в многочисленных статьях (общее число их превышало 250) Тайлор проявил свой яркий талант, блестящую эрудицию, скрупулезную научную добросовестность и писательский дар. В отличие от многих своих предшественников и современников, он придавал значение не только выводам, но и тем методам, с помощью которых они были сделаны. В ряде случаев он пока зал пример комплексного использования данных этнографии, археологии, фольклористики и других смежных дисциплин. Он поражал воображение множеством и разнообразием фактических данных, которыми подкреплял свои утверждения. Поэтому неудивительно, что уже в год выхода в свет «Первобытной культуры» Тайлор был избран членом Королевского общества – этой британской академии наук. Впоследствии он получил за научные заслуги дворянство, стал сэром Эдуардом Тайлором. Очень высоко ценили Тайлора и зарубежные коллеги. Достаточно сказать, что крупнейший русский исследователь первобытности первой половины нашего века А. Н. Максимов, вошедший в историю науки как строгий критик и великий скептик, считал Тайлора наиболее значительным этнологом XIX столетия. Это, разумеется, небесспорно, так как современником Тайлора был другой великий этнограф-эволюционист – Льюис Генри Морган, который самостоятельно близко подошел к марксистскому пониманию истории. Но оценка Максимова говорит о многом. Первую официальную должность Тайлор занял в возрасте уже пятидесяти с лишним лет, став в 1883 г. хранителем Этнографического музея при Оксфордском университете. Он же и был фактическим создателем этого музея, образованного на основе собраний встретившегося ему на пути богача – коллекционера и археолога, генерала и члена Королевского общества Огастеса Лейн-Фокса (позднее он принял фамилию двоюродного деда – Питт-Риверс, под которой и известен в науке). Как и Тайлор, Питт-Риверс был эволюционистом. Он приобрел известность тем, что первым стал располагать свои экспонаты (главным образом оружие) по их функциям и по нарастающей от простого к сложному. Вероятно, Тайлор сыграл известную роль в том, что Питт-Риверс пожертвовал эти эволюционные ряды вещей Оксфордскому университету. Как хранитель музея, Тайлор вел не только исследовательскую, но и популяризаторскую работу, выступал с лекциями и докладами. В 1884 г. он был назначен лектором по антропологии Оксфордского университета. в 1886 г. – доцентом Абердинского университета. Тайлор собрал вокруг себя значительную группу единомышленников и учеников. Все это подготовило создание в Оксфордском университете кафедры антропологии, первым профессором которой в 1896 г. стал Тайлор. Дважды он занимал видный пост президента Антропологического института Великобритании и Ирландии. По существу, он сделался признанным главой английской школы эволюционизма в этнографии и оставался им до 1907 г… когда вынужден был из-за душевной болезни прекратить всякую научную деятельность. Умер Тайлор в 1917 г. в городке Веллингтоне в Средней Англии. [3]
* * *
«Первобытная культура» начинается с изложения того, как автор понимает предмет своего исследования. Культура здесь – это только духовная культура: знания, искусство, верования, правовые и нравственные нормы и т. п. И в более ранних, и в более поздних работах Тайлор трактовал культуру шире, включая в нее по меньшей мере также технику. Надо отметить, что он, как и его современники, не стремился к точным дефинициям. В гуманитарные науки они пришли позднее, заодно почти вытеснив живость и увлекательность изложения, так органически свойственную большинству работ прошлого. Далее следует предлагаемое Тайлором понимание эволюционизма в науке о культуре, его «кредо» эволюционизма. «История человечества есть часть или даже частичка истории природы», и человеческие «мысли, желания и действия сообразуются с законами столь же определенными, как и те, которые управляют движениями волн, сочетанием химических элементов и ростом растений и животных». К числу важнейших из этих законов относятся, с одной стороны, «общее сходство природы человека», с другой – «общее сходство обстоятельств его жизни». Действием этих причин объясняется единство человечества и единообразие его культуры на сходных ступенях развития. В то же время эти ступени являются стадиями постепенного развития, и каждая из них – не только продукт прошлого, но и играет известную роль в формировании будущего. «Даже при сравнении диких племен с цивилизованными народами мы ясно видим, как шаг за шагом быт малокультурных обществ переходит в быт более передовых народов, как легко распознается связь между отдельными формами быта тех и других». Таким образом, все народы и все культуры соединены между собой в один непрерывный и прогрессивно развивающийся эволюционный ряд. Особо подчеркивается постепенный характер этой эволюции: «новейшие исследователи» сходятся с Лейбницем (и, стало быть, расходятся с некоторыми другими философами и естествоиспытателями) в том, что «природа никогда не действует скачками». Некоторые из этих положений сопровождаются оговорками, показывающими, что автор «Первобытной культуры» был проницательнее других своих единомышленников. Он как бы предвидел по крайней мере часть тех возражений, которые встретят эволюционистские идеи позднее, в XX столетии. В частности, он понимал, что в культуре много не только общечеловеческого, универсального для одних и тех же стадий развития, но и специфичного для отдельных народов. «Хотя обобщение культуры известного племени или народа и отбрасывание индивидуальных частностей, из которых она состоит, не имеют значения для окончательного итога, однако мы должны отчетливо помнить, из чего складывается этот общий итог». Те, кто не видит деревьев из-за леса, не лучше тех, кто не видит леса за деревьями. Эта мысль Тайлора вполне отвечает концепции нашей современной этнографии – изучать и общее, и особенное в культуре народов. Понимал Тайлор и то, что эволюция культуры – это не только ее самостоятельное, независимое развитие, но и результат исторических воздействий и заимствований. «Цивилизация есть растение, которое чаще бывает распространяемо, чем развивается само». Позднее именно эта идея была поставлена во главу угла этнографами-диффузионистами в их борьбе против эволюционизма. Проблема до сих пор остается во многих своих конкретных решениях спорной, но в современной, исторически ориентированной этнографии преобладает стремление преодолеть обе крайности. Наконец, Тайлор отдавал себе отчет в том, что культурное развитие совершается не так уж прямолинейно. Он подчеркивал сложность и не однозначность ценностного, аксиологического сопоставления культурных достижений, которые только «по общему смыслу фактов» позволяют признать, что варварство опередило дикость, а цивилизация – варварство. На ряде примеров он показал, как «неопределенны должны быть выводы из этих общих и приблизительных оценок культуры», и тем самым предвосхитил идеи еще одного антиэволюционистского направления в позднейшей этнографии, культурного релятивизма с его тезисом о несопоставимости и равноценности всех культур. Культурный релятивизм несовместим с признанием исторического прогресса, за что подвергся сокрушительной критике и у нас, и за рубежом, но все же мы в известной мере отдаем должное его. рациональному зерну – уважению к культурному достоянию всех народов. Таким образом, концепции классического эволюционизма в этнографии развиваются в «Первобытной культуре» с определенными оговорками. Эти концепции сформулированы здесь не так жестко, как в работах многих других эволюционистов, да и в предыдущей книге Тайлора «Исследования в области древней истории человечества». Все же и в «Первобытной культуре» автор не пошел дальше подобных оговорок. Для Тайлора как эволюциониста важнее всего было показать культурное единство и единообразное развитие человечества, и, преследуя эту главную цель, он нечасто оглядывался по сторонам. Большое внимание уделено в «Первобытной культуре» теоретическому обоснованию прогресса в культурной истории человечества. Вопрос этот в те времена не был академическим. Согласно креационистской концепции богословов люди были сотворены уже с определенным (и немалым) уровнем культуры: сыновья Адама занимались земледелием и скотоводством, их ближайшие потомки построили корабль-ковчег, пытались построить из обожженного кирпича Вавилонскую башню и т. п. Но если так, то откуда взялись дикие охотники и рыболовы? Чтобы объяснить это, креационисты в начале XIX в. стали утверждать, будто после акта творения история культуры пошла двумя путями: вперед по пути развития цивилизации и назад по пути вырождения, деградации, регресса. Вот эту-то теорию разоблачали с 1860-х годов многие эволюционисты, и активнее всех Тайлор. Нередко приходится читать, что, так как в те времена учение церкви было частью идеологического истеблишмента и выступать против него приходилось с осторожностью, Тайлор делал это в мягкой, уклончивой форме. На самом деле он решительным образом выступил против обращения ученых к библейской традиции. «Не может не вызывать само по себе возражения стремление при исследовании вопроса о древнейшей цивилизации основывать научное воззрение на „откровении“ (т. е. на „священном писании“. – А. П.). По моему мнению, было бы не извинительно, если бы ученые, видевшие на примере астрономии и геологии печальные результаты попытки основать науку на религии, поддерживали такую же попытку в этнологии». Он привлек внимание и к тому, что даже обращение к «откровению» отнюдь не решает вопроса. «Можно заметить кстати, что учение о первоначальной цивилизации, дарованной будто бы человеку божественным вмешательством, вовсе не делает необходимым предположение, что эта первоначальная культура была высокого уровня. Защитники его вольны признать точкой отправления культуры любое состояние, какое им кажется наиболее вероятным». Этот-то дополнительный логический аргумент Тайлора и рассматривают часто неверно, как допущение возможности божественного вмешательства, уступку церковникам. Отстаивая идею прогресса культуры и показывая его в своей книге, Тайлор, как и во многих других случаях, избегал таких крайностей, как полное отрицание возможностей регресса. Он указал на возможные причины попятного движения, привел ряд известных ему фактов культурной деградации. Но все это отнюдь не говорит о какой-то половинчатости его взглядов. Вопрос о соотношении прогресса и регресса в истории человечества Тайлор решал вполне однозначно. «Если судить по данным истории, то первоначальным явлением оказывается прогресс, тогда как вырождение может только последовать ему: необходимо ведь сначала достигнуть какого-то уровня культуры, чтобы получить возможность утратить его». И еще определеннее: «Вообще прогресс далеко преобладал над регрессом». Существенно, что, обосновывая этот тезис, Тайлор преодолел собственно эволюционистский подход к делу и указал на значение исторических контактов для сохранения «плодов прогресса». То, что где-либо достигнуто, широко распространяется, и таким образом затрудняется утрата культурного достояния человечества, даже если какая-то часть последнего это достояние утратила. Прогресс одних и регресс других ветвей людского рода ранние идеологи расизма, сочетавшие свои идеи с идеями креационизма, связывали с неравенством человеческих рас. Автору «Первобытной культуры» чужд не только креационизм, но и расизм. Правда, в его книге нередки такие выражения, как «дикая раса» или «высшая раса», но здесь надо учесть, что в английском языке слово «раса» многозначнее, чем в русском, и совсем не обязательно имеет физико-антропологический, биологический смысл. Можно встретить в книге и такие высказывания, как, например, ссылка на «незначительное умственное различие между англичанином и негром», но здесь имеются в виду не расовые свойства, а достигнутые разными обществами уровни культуры. В целом же Тайлор достаточно четко сформулировал свою антирасистскую позицию. Он находит возможным и желательным «считать человечество однородным по природе, хотя и находящимся на различных ступенях цивилизации, и намерен показать, что „фазисы культуры мы вправе сравнивать, не принимая в расчет, насколько племена, пользующиеся одинаковыми орудиями, следующие одинаковым обычаям и верующие в одинаковые мифы, различаются между собой физическим строением и цветом кожи и волос“. Так же однозначно подверг он сомнению цивилизаторскую роль белых европейцев. „Белый завоеватель или колонизатор, хотя и служит представителем более высокого уровня цивилизации, чем дикарь, которого он совершенствует или уничтожает, часто бывает слишком дурным представителем этого уровня и в лучшем случае едва ли может претендовать на создание быта более чистого и благородного, чем тот, который им вытесняется“. От раскрываемого в книге тайлоровского понимания эволюционизма в этнографии неотделимы предлагаемые и применяемые здесь научные методы. Подобно другим эволюционистам, Тайлор считал, что все явления культуры – материальные объекты, обычаи, верования и т. п. – составляют такие же виды, как виды растений или животных, и так же, как они, развиваются одни из других. Значит, историк культуры должен при менять ту же методику, что и естествоиспытатель: систематизировать культурные явления по их видам, располагать эволюционными рядами – от более простых видов к более сложным и прослеживать их прогресс – процесс постепенного вытеснения менее совершенных видов более совершенными. В этой методике самым неудачным было признание эволюционных рядов независимыми друг от друга. На деле все явления культуры так или иначе между собой связаны, должны изучаться системно, и только при таком изучении могут быть поняты движущие силы, пути и темпы их развития. Неверный общетеоретический подход предопределил неудачу эволюционистской методики Тайлора. Но в то же время он обосновал и применил несколько действенных исследовательских приемов. Обратив внимание на повторяемость явлений культуры в пространстве и во времени («явления, имеющие в своей основе сходные общие причины, должны беспрестанно повторяться»), Тайлор первым широко и систематически обратился к сопоставлению таких повторяющихся явлений. Впоследствии этот прием получил название типологического сравнения и стал успешно применяться в рамках сравнительно-исторического метода. Сегодня он позволяет с большей или меньшей долей надежности моделировать по этнографическим данным явления первобытной культуры и привязывать их к определенным ступеням исторического развития. Но и Тайлору он давал уже немало: помогал соотносить между собой во времени сходные обычаи, верования и т. п., т. е. определять направления и стадии их развития, да и вообще судить о прошлом.
thelib.ru
Читать онлайн "Первобытная культура" автора Тайлор Эдуар Беннет - RuLit
* * *
«Первобытная культура» начинается с изложения того, как автор понимает предмет своего исследования. Культура здесь – это только духовная культура: знания, искусство, верования, правовые и нравственные нормы и т. п. И в более ранних, и в более поздних работах Тайлор трактовал культуру шире, включая в нее по меньшей мере также технику. Надо отметить, что он, как и его современники, не стремился к точным дефинициям. В гуманитарные науки они пришли позднее, заодно почти вытеснив живость и увлекательность изложения, так органически свойственную большинству работ прошлого.
Далее следует предлагаемое Тайлором понимание эволюционизма в науке о культуре, его «кредо» эволюционизма. «История человечества есть часть или даже частичка истории природы», и человеческие «мысли, желания и действия сообразуются с законами столь же определенными, как и те, которые управляют движениями волн, сочетанием химических элементов и ростом растений и животных». К числу важнейших из этих законов относятся, с одной стороны, «общее сходство природы человека», с другой – «общее сходство обстоятельств его жизни». Действием этих причин объясняется единство человечества и единообразие его культуры на сходных ступенях развития. В то же время эти ступени являются стадиями постепенного развития, и каждая из них – не только продукт прошлого, но и играет известную роль в формировании будущего. «Даже при сравнении диких племен с цивилизованными народами мы ясно видим, как шаг за шагом быт малокультурных обществ переходит в быт более передовых народов, как легко распознается связь между отдельными формами быта тех и других». Таким образом, все народы и все культуры соединены между собой в один непрерывный и прогрессивно развивающийся эволюционный ряд. Особо подчеркивается постепенный характер этой эволюции: «новейшие исследователи» сходятся с Лейбницем (и, стало быть, расходятся с некоторыми другими философами и естествоиспытателями) в том, что «природа никогда не действует скачками».
Некоторые из этих положений сопровождаются оговорками, показывающими, что автор «Первобытной культуры» был проницательнее других своих единомышленников. Он как бы предвидел по крайней мере часть тех возражений, которые встретят эволюционистские идеи позднее, в XX столетии. В частности, он понимал, что в культуре много не только общечеловеческого, универсального для одних и тех же стадий развития, но и специфичного для отдельных народов. «Хотя обобщение культуры известного племени или народа и отбрасывание индивидуальных частностей, из которых она состоит, не имеют значения для окончательного итога, однако мы должны отчетливо помнить, из чего складывается этот общий итог». Те, кто не видит деревьев из-за леса, не лучше тех, кто не видит леса за деревьями. Эта мысль Тайлора вполне отвечает концепции нашей современной этнографии – изучать и общее, и особенное в культуре народов.
Понимал Тайлор и то, что эволюция культуры – это не только ее самостоятельное, независимое развитие, но и результат исторических воздействий и заимствований. «Цивилизация есть растение, которое чаще бывает распространяемо, чем развивается само». Позднее именно эта идея была поставлена во главу угла этнографами-диффузионистами в их борьбе против эволюционизма. Проблема до сих пор остается во многих своих конкретных решениях спорной, но в современной, исторически ориентированной этнографии преобладает стремление преодолеть обе крайности.
Наконец, Тайлор отдавал себе отчет в том, что культурное развитие совершается не так уж прямолинейно. Он подчеркивал сложность и не однозначность ценностного, аксиологического сопоставления культурных достижений, которые только «по общему смыслу фактов» позволяют признать, что варварство опередило дикость, а цивилизация – варварство. На ряде примеров он показал, как «неопределенны должны быть выводы из этих общих и приблизительных оценок культуры», и тем самым предвосхитил идеи еще одного антиэволюционистского направления в позднейшей этнографии, культурного релятивизма с его тезисом о несопоставимости и равноценности всех культур. Культурный релятивизм несовместим с признанием исторического прогресса, за что подвергся сокрушительной критике и у нас, и за рубежом, но все же мы в известной мере отдаем должное его. рациональному зерну – уважению к культурному достоянию всех народов.
Таким образом, концепции классического эволюционизма в этнографии развиваются в «Первобытной культуре» с определенными оговорками. Эти концепции сформулированы здесь не так жестко, как в работах многих других эволюционистов, да и в предыдущей книге Тайлора «Исследования в области древней истории человечества». Все же и в «Первобытной культуре» автор не пошел дальше подобных оговорок. Для Тайлора как эволюциониста важнее всего было показать культурное единство и единообразное развитие человечества, и, преследуя эту главную цель, он нечасто оглядывался по сторонам.
Большое внимание уделено в «Первобытной культуре» теоретическому обоснованию прогресса в культурной истории человечества. Вопрос этот в те времена не был академическим. Согласно креационистской концепции богословов люди были сотворены уже с определенным (и немалым) уровнем культуры: сыновья Адама занимались земледелием и скотоводством, их ближайшие потомки построили корабль-ковчег, пытались построить из обожженного кирпича Вавилонскую башню и т. п. Но если так, то откуда взялись дикие охотники и рыболовы? Чтобы объяснить это, креационисты в начале XIX в. стали утверждать, будто после акта творения история культуры пошла двумя путями: вперед по пути развития цивилизации и назад по пути вырождения, деградации, регресса. Вот эту-то теорию разоблачали с 1860-х годов многие эволюционисты, и активнее всех Тайлор.
www.rulit.me
6. Первобытная культура.
Понятие первобытной культуры. Проблема культурогенеза.
Периодизация культуры эпохи первобытности.
Характер первобытной культуры. Миф. Магия. Ритуал.
Становление мира и культуры прямо сопряжено с процессом гоминизации, т.е. выделения человека из мира животных. Наука считает, что этот период растянулся на 3-3,5 млн. лет и выступил как единый в своей основе процесс становления и человека и общества. В самом начале человеческое развитие подчинялось законам биологическим и в меньшей степени культурной эволюции.
Приблизительно 40-35 тысяч лет тому назад человек приобрел современный физический облик. Культурная эволюция стала решающей. Переход из мира естественной природы в мир культуры зафиксировал появление человека разумного, которому предшествовал человек умелый и прямоходящий. Но наука не может дать достоверных представлений о причинах этого превращения. Есть несколько научных теорий, объясняющих истоки культурогенеза, т.е. появления существа мыслящего, творческого, социального.
Наиболее обстоятельно разработана орудийно-трудовая теория, особенно в марксистских традициях. Согласно этой концепции человек выделился из животного мира благодаря труду, как целесообразной деятельности. Сознание и речь, социальное общение рассматриваются в качестве результатов деятельности по производству орудий труда. Орудия труда действительно играли огромную роль в жизни и развитии человека. Но новейшие исследования доказывают, что моторно-сенсорные координации, в производстве и использовании простейших орудий не требуют значительной остроты мысли. Поэтому спорным становится предположение о развитии на такой основе высшего человеческого интеллекта. К тому же теория не дает ответа на вопрос о том, откуда появляется нечто подобное интеллекту, чтобы заняться трудом?
Основатель психоанализа Фрейд в книге « Тотем и Табу» раскрывает культурогенез через разгадку первоначального смысла тотемизма. По его мнению, ритуальное убийство тотема свидетельствует, что был первоначальный грех: убийство пралюдьми первобытного «отца» из-за сексуального соперничества. Проснувшееся раскаяние вызвало к жизни феномен совести и породило культуру как средство преодоления навязчивых видений. Возник аппарат запрета на каннибализм, страсть к убийству, кровосмешению. Пралюди сорганизовались в экзогамный род, т.е. обретают способность к социальной жизни. Даже этнографическая версия Фрейда не подтверждена.
Еще в начале 20 века учеными было установлено, что тотемизм не является древнейшей формой религии, и далеко не все народы прошли через тотемическую стадию; к тому же почти вся теория Фрейда строится на идее приобретения совести, но если этого социального чувства не было у пралюдей, то откуда было взяться раскаянию. Психоаналитическая версия культурогенеза выглядит малоубедительной и в силу того факта, что именно история и культура раскрывают в человеке разрушительные потенции, тогда как у Фрейда культура – есть средство их обуздания.
К числу достаточно популярных концепций культурогенеза можно отнести теорию игры, как предвестия культуры. Она наиболее разработана в трудах голландского историка культуры Хейзинга. Он считает, что игра старше культуры. Все основные черты игры уже присутствуют в животных, и она перешагивает рамки биологической или физической деятельности. По Хейзингу культура первоначально разыгрывалась раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении в сфере игры. По мере развития культуры игровой момент отступал на задний план, но во все времена и всюду, даже форма высокоразвитой культуры может проявляться в полную силу. Выделив символический характер игровой деятельности, Хейзинг не ответил на главный вопрос культурогенеза. Все животные обладают способностью к игре. Откуда берется непреодолимая тяга к игре у одного вида? Человек не только играет, но и создает культуру. Почему другие живые существа этого не делают?
Большое распространение в настоящее время получила символическая концепция культурогенеза. Ее создатель Кассирер выводит феномен культуры из факта несовершенства биологической природы человека, который утратил свою природу по неизвестным причинам. Прачеловек оказался существом свободным, но лишь негативно свободным. Он вышел за рамки вида, не имея позитивной программы существования. При отсутствии полной программы инстинктов прачеловек бессознательно присматривался и подражал животным. Эта склонность к подражанию изменила сам способ человеческого существования. Превращаясь как бы то в одно, то в другое существо, человек наработал определенную систему ориентиров, символов, которые надстраивались над его первоначальными инстинктами, по-своему дополняли их. Так, по мнению Кассирера, из самой природы, из подражания возникла социальная программа, потом складывалась особая система. Человек стал творцом и создателем символов, в которых полагалось закрепить различные стандарты поведения. Символическая теория также не отвечает на ряд вопросов по проблемам культурогенеза.
По образному выражению Яскерса то, что сделало человека человеком, осталось за пределами переданной нам истории. Там, где обыденное мышление поражает примитивность, культурологическая мысль видит уникальный и неповторимый по своей глубине скачок в развитии Вселенной. Космическое событие, появление существа, в котором природа приобретает завершенность и способность к «самоосмыслению».
Исследование человеческого первобытия является предметом культурологии. Культура периода появления человека разумного, деятельность которого уже основывалась на социальном опыте лежит в основе функционирования мировой культуры современности, составляющей те первоначала, которые всегда присутствовали в жизни человека.
В общепринятой классификации первобытная эпоха человечества определяется по материалу изготовления орудий труда и называется каменным веком. Еще мыслители древности высказывали такое понимание направления в развитии человека. Первую близкую к современной классификацию начальных периодов истории дал Лукреций Кар в своей поэме «О природе вещей». Он разделил историю на каменный, бронзовый и железный века. В 20 веке ученые благодаря совокупности различных методов изучения первобытной культуры получили возможность не только анализировать технику обработки, химический состав орудий труда, выявлять места расселения первобытного человека, но и оценивать как целостность мир его культуры. Кроме различных предметов в нем присутствовали уникальные и неповторимые духовные феномены.
Начало каменного века отстоит от нашей эпохи на 3-5 млн. лет. Этот период разделен учеными на палеолит (древний каменный), мезолит (средний), неолит (новокаменный век). При этом, палеолит, подразделяется на нижний, средний и верхний, а в мезолите и неолите – ранний и поздний периоды.
В 19-20 веке начались исследования социальных отношений, живущих в наше время племенных сообществ. Они дали возможность использования этнографического метода в изучении первобытности на базе конкретных форм и способов жизнедеятельности, существующих племенных образований, их обычаях и верованиях. Исследователи более или менее точно воспроизвели прошлое человека, его социальную историю. Ее ступенями были: род, племя, племенные союзы, государство.
Морган, изучавший в 19 веке образ жизни и социальную организацию американских индейцев, классифицировал человеческую историю по стадиям: дикость, варварство, цивилизация.
Интересные трактовки и развернутую панораму духовного творчества человечества дали такие признанные исследователи первобытности, как Тайлор и Фрейзер. В своей работе «Первобытная культура» Тайлор развивает анимистическую теорию происхождения религии. Фрейзер в работе «Золотая ветвь» детально анализирует первобытную магию, в которой уже усматриваются зародыши научного мышления.
2.Самым продолжительным в истории человечества был древний каменный век. Появление человека современного типа обычно связывают с верхним палеолитом (40-12 тыс. лет до н.э.). Этот век выделяется по применению техники скола кремниевых пластин. В историческом смысле верхний палеолит играет ключевое положение в каменном веке. Именно в это время заканчивается эволюция ископаемых гоменид, и отмечается появлениеhomosapiens. Резко увеличивается количество видов орудий и предметов труда. Отмечено применение принципиально новых орудий труда. Но главным событием является введение экзогамии - исключение из брачных отношений ближайших родственников. Запрет на кровосмесительство требовал общественного регулирования брака, появились семья и род. В соответствии с местом обитания древнего человека ученые выделяют те или иные конкретные типы культур. В целом палеолит представлен культурами: шель, клактон, ашель, леваллуа, мустье, перигорд, ориньяк, салютре и мадлен.
Классификация верхнепалеолитских культур ведется на основании археологического материала юга Франции, части севера Испании, по критерию техники обработки кремниевых пластин и технологии ретуши.
Перигорд (35-20 тыс. лет до н.э.) представлен кремниевыми пластинами с ретушированными краями, наконечниками копий. В позднем перигорде появляются изображения животных и человека.
Ориньяк (30-19 тыс. лет до н.э.) помимо кремниевых полностью ретушированных пластин представил скребки, резцы, многочисленные лампы – светильники и искусство малых форм. Появляется резьба, мелкая скульптура, гравюра на кости, рисунки контуров рук. Обнаруживается много знаков женского пола. Это первый в истории символ. Конец ориньяка отмечен массовым изготовлением женских статуэток с подчеркнутыми признаками пола. Так что весь период выделяют в качестве эпохи палеолитических Венер.
Салютре (18-15 тыс. лет до н.э.) продемонстрировал самую высокую технику обработки кремния. Появляются наконечники в виде лаврового и ивового листа, кремниевые проколки, костяные наконечники и иглы, многочисленные статуэтки, гравюра.
Мадлен (15-10 тыс. лет до н.э.) это верхнепалеолитная культура в условиях нового наступления ледника. Кремниевые наконечники и высокая технология ретуши исчезает. Появляется изображение изделий из кости. Обнаруживается богатый символизм: круг, спираль, свастика. Вершиной мадленского и всего первобытного искусства становится пещерная живопись. Мадленским периодом датируются наиболее известные пещерные галереи: альтамира, ласко, монтеспан. В большинстве это изображения животных, которые воссозданы абсолютно точно в целом и в деталях. Редкие изображения человека во многом схематичны. В целом пещерная живопись во многом схематична и рисунки напоминают «фотографически» запечатленный образ без эстетических обобщений. Эти рисунки выявляют суть мироотношения палеолитического человека, его охотничьи, хозяйственные основы. Зверь в это время заслоняет самого человека. Охотничья магия выступает первоосновой духовной жизни, а мышление носит магико-тотемный характер. Оно оперирует повторами, подражанием и не разделяет вещи и ее образа. Человек еще не способен к построению стройного сюжета, поэтому связная картина мира отсутствует. Коллективный психический опыт верхнего палеолита закладывает основные символы коллективного бессознательного.
В эпоху мезолита человеческое сообщество перестает быть чисто охотничьим. Лабиринты водных протоков ограничивают странствия. Люди начинают заниматься больше собирательством, рыбной ловлей, изобретают лодку. Жизнь становится более спокойной, человек живет дольше, становится заметнее и приобретает право на имя. Идет дальнейшее совершенствование основных элементов культуры. Преобладающим в искусстве мезолита становится орнамент на керамике – это достижение женщины.
Наступивший неолит принес в первобытную культуру переворот, названный неолитической революцией. В местах произрастания дикого ячменя, пшеницы, риса зарождается земледелие и животноводство. Человек перешел к произ. хозяйству. Производящая экономика укрепила экономические возможности, ослабила родственные связи, стимулировала переход к сельской территориальной общине.
3.Виды первобытных искусств: музыка, танец, слово, живопись, скульптура, архитектура, декоративно-прикладные художества, пронизаны культурным синкретизмом (первоначальное единство). Основой этого единства было мифическое сознание архаичного общества. У всех известных этнографам первобытных народов магический ритуал, так или иначе, слит с мифом. Миф выступает как сценарий ритуального действия. Поэтому энциклопедическим определением мифа служит указание на собственно повествование, сказку, особую историю Богов. Но в пору первобытности миф выступил формой культуры, способом человеческого бытия и ощущения, целиком основанным . на смысловом породнении человека с мифом. Без такого породнения существование раннего человека немыслимо. Поскольку иное мироощущение в условиях отсутствия объективных знаний о мире повергло бы его в состояние отчаяния и бессилия. Только чувствуя грозные природные стихии, родственными себе, одушевленными существами, человек может программировать свою деятельность, ибо грозные силы можно умилостивить, заговорить, даже запугать. Такие особенности первобытного мышления, как неспособность провести различие между естественным и сверхъестественным, безразличие к противоречию, слабое развитие абстрактных понятий, чувственно- конкретный характер, эмоциональность превращали миф в очень своеобразную систему в терминах которой воспринимался и описывался весь мир.
Мифологический мир выступает магическим космосом, где все одушевлено и связано со всем мистическим связями и магическим влиянием. Миф выступил отрицанием индивидуальности и свободы. Человек в нем – часть целого, вписанная в его незыблемый порядок. Община также часть божественной природы и порядок ее не менее священен, чем природный. Миф тотально подчиняет человека, исключая любые шаги не предписанные священным обычаем.
Таким образом, миф выступает и формой сознания и универсальной системой ориентации человека в природе и обществе. Ярче всего основы мифологического мировоззрения выявил ритуал. Он явился основным средством обновления мира ради выживания человека в экстремальных ситуациях. Ритуал в первобытную эпоху был основной формой бытия человека и воплощением человеческой способности к деятельности. Из него в последствии развилась производственно-экономическая, духовно-религиозная, общественная деятельность человека.
В основе ритуала лежал принцип подражания явлениям природы. Благодаря этому человек ощущал себя неразрывно связанным с космосом и космическими ритмами. В эпоху архаики человек интуитивно «схватывал» беспредельную диалектику, логику развития космоса, улавливливал его ритмичность. Ритуальное действо включало танец, песнопение, молитву. Мифическое сознание важную роль отводило магии. Не влияя на объективные свойства вещей, магия в полной мере овладевала психикой первобытного человека, внушала людям сплоченность, оптимизм, «программируя» бессознательно на успех в трудном деле.
Особый интерес представляет феномен шаманизма. Он предстает как комплекс реальных знаний и умений, фантазии, спонтанных реакций, иллюзионистского и гипнотического искусства. «Шаман» - обозначает тот, кто знает.
Мекка была местом паломничества для арабов еще до ислама. Ислам ….. идеи жесткого предопределения, что сближает его с протестантизмом. Экономическая деятельность человека так же оценивается с точки зрения морали. Ислам не осуждает богатство. Характерная черта ислама в том, что главным путем к благосостоянию он считает не созидательный труд, и не создание материальных ценностей, а расширение контролируемых территорий путем захвата. Основной политической идеей и является создание халифа.
Дух месопот. культуры отразил сокрушающую силу природы, которая здесь более своенравна и жестока и иной, отличный от Древнего Египта, общественный порядок. Космический порядок здесь предстает как что-то постоянно достигаемое в процессе столкновения пугающих космических волн. В месопот. Вселенной вст. облад. полей и хар.-. Описывается такой порядок в терминах гос-ва Судьбы. Великие предст. события, создаются, утверждаются на собрании Богов, пока не возникает единодушие. Оно обеспечивается единством мнений у самых выдающихся богов.
Такое представление о действительности возникло в месте с шумерской культурой около 4 тыс. лет до н.э. и оформлено в разнообразной мифологической литературе. При этом одной из мифологических концепций возникновения человека в этом мире было его сотворение из глины и замешивание на крови богов. Человек был создан, чтобы трудиться вместо богов и на богов. Главной его добродетелью выступает послушание и безоговорочное принятие власти во всех ее проявлениях. Путь службы, покорности выступает средством обретения покровительства, защиты со стороны богов и достижения земного успеха.
Принципиально по-иному культура Месопотамии решает проблему смерти, которую рассматривает как неправомерное наказание человека и высшее зло. Надежду на счастливую жизнь после смерти культура Двуречья исключает.
В знаменитом эпосе в Гильгамеше, проводится мысль, что смерть не может перечеркнуть ценность жизни, прекратить во всех своих обыденных проявлениях. Смерть лишь стимулирует человека жить мудро, осмысленно и в борьбе со злом. В награду за это «имя» и благодарная память потомков. Так впервые появляется идея вечной славы, заменившая мечту о бессмертии. Культура Двуречья сделала попытку нравственного преодоления смерти.
Мифология народов Двуречья донесла до нашего времени характер месопотам. религиозности, сохранила сведения о Понтеоне самых ранних …. богов. Большинство из них имели антропоморфный характер, но гл. отождеств. с планетами. Восприятие божеств было связано со звездным небом и неизменным ходом небесных светил. В небесных темах усматривался первообраз земных событий и, поэтому большую популярность и развитие получила астрология. Храм-дворец был символом религиозной связи живых с мертвыми, обиталищем богов-покровителей и центром всей жизни города – государства.
Месопотамская культура оказалась более рациональной и светской по характеру. Религиозная система не монополизировала духовную жизнь полностью. Об этом свидетельствуют законодательные нормы, тщательно разработанные для всех сфер жизни.
.Образец законодательства – кодекс старовавилонского царя Хаммурапи оставлял место для взглядов и поступков, не связанных непосредственно с религией. Особая религиозная предрасположенность выявляется и в представлениях шумеров, что жизнь во Вселенной управляется божественными законами «ме». Будучи созданы великими Богами, эти законы существуют вне Богов, проявляются в движении без личной материи, создают всю мудрость и науку. В общем плане они представляют совокупность закономерностей и правил, определяющих поведение человека и божеств, принцип ремесел и искусств, жизнь и смерть людей.
studfiles.net
Первобытная культура - Реферат
РЕФЕРАТ
на тему:
«Первобытная культура»
Саратов 2017
Содержание
С.
Введение 3
Глава 1. Элементы первобытной культуры 5
1.1. Производственная культура и искусство первобытной эпохи 5
1.2. Мораль и религия первобытной культуры 8
Глава 2. Вклад первобытной культуры в общество 13
2.1. Душа и мышление первобытного человека 13
2.2. Историко-культурное значение первобытной культуры 16
Заключение 19
Библиографический список 21
Введение
Многие ученые, культурологи и философы всего мира с давних времен изучали и продолжают изучать элементы, феномены и особенности развития и существования первобытной культуры. Наскальная живопись, которую неоднократно находили археологи и простые люди в пещерах, обычаи, традиции, ритуальные обряды, религия первобытного человека – все это вызывает интерес у ученых и сейчас. Люди пытаются изучить не только отдельные элементы культуры первобытной цивилизации, но и мышление первобытного человека, чтобы установить связь между культурой и мышлением.
Наряду с археологическими находками создавались научные труды о первобытной культуре. Так в XIX веке Эдуард Бернетт Тайлор написал книгу под названием «Первобытная культура». В своей книге он подробно изложил историю развития культуры первобытной цивилизации и раскрыл религиозные и мифологические аспекты первобытной культуры. Работой в области первобытной культуры занимался также австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд. В XX веке была опубликована его книга «Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии», в которой автор применял результаты психоанализа к проблемам первобытной культуры. В наше время исследования первобытной культуры и религии, души первобытного человека продолжаются.
Эпоха первобытности отмечена длительностью своего существования, что сыграло огромную роль в становлении основы культурных ценностей, обычаев и традиций, многие из которых существуют в модернизированном виде и на современном этапе развития цивилизации.
Объектом работы является первобытная культура как часть культуры в целом.
Предметом работы является элементы и особенности первобытной культуры, отличающие ее от культур других эпох.
Цели работы: рассмотреть аспекты первобытной культуры и проанализировать ее значение в мировой культуре.
Задачи работы:
Проанализировать производственную культуру и искусство первобытной культуры;
Проанализировать религию и ритуалы в первобытном обществе;
Проанализировать аспекты души и мышления первобытного человека;
Выявить историко-культурное значение первобытной культуры.
Глава 1. Элементы первобытной культуры
1.1. Производственная культура и искусство первобытной эпохи
Первобытный человек в процессе своей жизнедеятельности приобретал новые навыки и умения ведения хозяйственной деятельности и находил новые материалы для изготовления орудий труда, что помогало ему выжить.
Орудия труда – неотъемлемая часть жизни первобытного общества. Первым материалом в создании орудий труда был кремень, который отличался своей твердостью, что позволяло сделать острый наконечник. Совместно с кремнем использовались дерево и кости животных. В периоде раннего развития орудий труда изготавливались каменные рубила, скребла, остроконечники, орудия из кости. Позже человек изготовил новые орудия труда, такие как копье, гарпун, шило и костяная игла.[1]
ru.essays.club
Глава III. ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА
По современным представлениям древнейшие люди появились на Земле около 4 млн. лет назад. (Первым известным сейчас представителем человеческого рода является австралопитек из Афара. Его останки найдены в Эфиопии и Танзании). Около миллиона лет назад вымирает первый тип человека – австралопитековые. Второй антропологический тип – человек прямоходящий – жил в период от 1,6 млн. до 200 тысяч лет назад. К этой группе относятся питекантропы, синантропы, гейдельбергский человек. Третий антропологический тип – неандерталец – начал формироваться около 300 тысяч лет назад и вымер 30 тысяч лет назад. Человек четвертого, современного антропологического типа – кроманьонец – появился в Европе примерно 40 тысяч лет назад. Произошел он, скорее всего, от предка, жившего в Африке.
Легко подсчитать, что современная эпоха, которой свойственны все привычные нам блага цивилизации (письменность, города, монументальная архитектура, металлические орудия, не говоря уж о паровой машине, двигателе внутреннего сгорания, электричестве и ЭВМ), охватывает по времени менее 1% истории человечества. 99% этой истории приходится на гигантский период первобытно-общинного строя.
Существует два основных способа периодизации этой огромной исторической эпохи. В основу первого способа положен характер отношений между людьми в человеческих сообществах. По этому признаку выделяют три этапа развития первобытного общества.
1. Эпоха первобытного человеческого стада. Люди живут стадами, напоминающими сообщества животных и насчитывающими 20-30 взрослых особей. Половые отношения в стаде беспорядочны и не регулируются никакими правилами (так называемый промискуитет). Используются сначала каменные и деревянные орудия, орудия из кости, в конце периода, вероятно, возникают простейшие составные орудия (деревянные копья с каменными наконечниками). Основной тип хозяйственной деятельности – собирательство, которое постепенно дополняется охотой. Древнейшие и древние люди от австралопитеков до неандертальцев жили в условиях первобытного стада, переход к следующей фазе произошел у кроманьонцев.
2. Эпоха первобытной родовой общины или эпоха родовогостроя. Люди организованы в племена и роды. Основным типом хозяйственной деятельности становится охота и рыболовство. Охотничье хозяйство проходит две стадии развития: до изобретения лука со стрелами (на этой стадии развития остановились современные австралийские аборигены) и после изобретения лука. В конце периода происходит так называемая неолитическая революция: изобретение керамики и гончарного круга, переход к скотоводству, земледелию и выделение ремесла как особой формы профессиональной деятельности.
3. Эпоха разложения родовой общины. На смену родо-племенной организации общества постепенно приходит классовая структура. В результате появления устойчивого прибавочного продукта начинают формироваться классы рабов и рабовладельцев и орган классового господства – государство. В это время начинается изготовление орудий из мягких металлов (олово, медь), позже – из железа.
Вторая периодизация общественного развития базируется на другом признаке – характере орудий труда. При этом также выделяются три главных периода развития первобытного общества.
1. Каменный век. В рамках этой гигантской эпохи (более 2 млн. лет) в свою очередь выделяются три периода:
а) палеолит, или древнекаменный век, который опять же разделяется на ранний (нижний) палеолит – от 2 млн. до 40 тыс. лет назад – и поздний (верхний) палеолит – от 40 до 12 тыс. лет до н.э.;
б) мезолит, или среднекаменный век – от 12 до 5 тыс. лет до н.э.;
в) неолит, или новокаменный век – от 5 до 3 тыс. лет до н.э.
(Следует отметить, что отдельные племена и сейчас сохраняют культуру времен мезолита и неолита. Людей, живущих на уровне палеолита, в настоящее время не существует – так же как нет и людей более ранних антропологических типов, чем кроманьонский).
2. Бронзовый век – с конца 3 тысячелетия до начала 1 тысячелетия до н.э.
3. Железный век – с начала 1 тысячелетия до н.э.
В некотором смысле можно считать, что железный век продолжается до сих пор, так как основу техники и сейчас составляют орудия из железа и ферросплавов.
Не останавливаясь подробнее на материальной культуре первобытного общества, рассмотрим основные особенности его духовной культуры.
Изучение духовной культуры древних людей наталкивается на серьезные препятствия, так как их мысли и настроения не были каким-либо способом отражены в записях (письменность еще не изобретена) и кажется непонятным, как вообще можно изучать этот круг явлений. Однако наука нашла выход из такой ситуации путем сочетания двух методов исследования. Во-первых, изучаются живущие ныне племена дикарей, которые по своему уровню развития напоминают первобытных людей. Во-вторых, духовный мир первобытного человека можно частично реконструировать путем изучения дошедших до нас следов его материальной культуры: орудий труда, жилищ, захоронений, предметов быта и религиозного культа, произведений искусства. Именно таким образом археологи установили, что у неандертальцев имелись зачатки идеологических представлений. Известно несколько десятков находок скелетов неандертальцев, расположенных таким образом, что не возникает сомнений: это регулярные, сознательно сделанные захоронения. Умершего клали на бок, в позе спящего, ориентируя его тело в направлении с востока на запад. Рядом с телом укладывались различные предметы – например, орудия труда. Вокруг тела мальчика-неандертальца из пещеры Тешик-Таш в Узбекистане были уложены веером рожки горного козлика киика. Само стремление похоронить умершего (полностью чуждое животным) свидетельствует о возникновении простейших представлений о мире и месте человека в нем. Специалисты высказывают в этой связи ряд предположений. Обряд похорон мог быть связан с тем, что смерть считали временным явлением (подобно сну), что стремились предотвратить поедание покойных, что стремились одновременно избавиться от мертвого тела и сохранить его вблизи от места обитания племени. Ориентация тела в пространстве доказывает, что уже производились наблюдения за движением солнца по небосклону. какую-то смысловую нагрузку, связанную с пониманием сущности жизни и смерти, несут предметы, которые были уложены рядом с покойным. Уже в пещерах неандертальцев найдены захоронения костей бурого медведя и другие предметы, позволяющие высказать догадку о существовании простейших религиозных культов (например, культа медведя). В то же время можно с уверенностью сказать, что у неандертальца не было сколь-нибудь развитых религиозных представлений. До сих пор на Земле сохранились отдельные племена, у которых только начали возникать простейшие элементы религии и искусства.
Духовный мир древних кроманьонцев может быть изучен гораздо более подробно благодаря этнографическим материалам, то есть путем наблюдения за современными племенами, находящимися на низком уровне развития. Анализ этих материалов дает возможность с высокой степенью достоверности восстановить нравственные, религиозные и эстетические взгляды первобытного человека.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОРАЛИ
Современные этнографические наблюдения достоверно подтверждают, что мораль (нравственность) – самая древняя форма общественного сознания. Известны современные племена, у которых только начинают складываться религиозные представления и искусство, однако у всех без исключения диких народов имеется хорошо развитая система моральных норм, правил поведения. Чем это можно объяснить?
Начиная с глубокой древности мораль выполняла важнейшую роль в жизни общества. Все предписания морали направлены на разрешение противоречий, которые возникают между отдельной личностью и группами людей – родом, племенем, классом, народом, государством, профессиональным сообществом и т.п. Мораль требует от человека действовать в интересах группы, коллектива, а не в своих личных, корыстных интересах. Острее всего для первобытных людей стояла проблема питания. Так как прокормиться, например, охотой могли далеко не все члены сообщества (дети, старики, женщины обычно не охотились), то племена выработали специфические моральные нормы – правила дележа охотничьей добычи, выгодные не одним охотникам, а всем членам этого племени. Так, древнейшим принципом распределения пищи, отмеченным у аборигенов Австралии, бушменов, огнеземельцев и других примитивных охотничье-рыболовецких племен был ее раздел между присутствующими, причем даже самый удачливый охотник получал не больше других сородичей. У племен Юго-Восточной Австралии человек, убивший кенгуру, не имел на него никаких особых прав, и при разделе ему доставалась едва ли не самая худшая часть мяса. У бушменов все члены группы имеют право на долю в охотничьей добыче каждого. У огнеземельцев вся жизнь общины была пронизана принципом коллективизма, коллективного потребления: Чарльз Дарвин во время путешествия на “Бигле” был свидетелем случая, когда группа островитян, получив в подарок кусок холста, разодрала его на равные части, чтобы каждый мог получить свою долю.
Коллективизм в потреблении был не просто автоматическим результатом коллективного производства, а необходимым условием выживания при низкой производительности труда и нехватке пищи. Некоторые антропологи считают, что вымирание неандертальцев произошло из-за слабого развития у них моральных норм: недостаточная забота отдельного человека о благе всего племени делала последнее менее жизнеспособным, чем племена кроманьонцев. По-видимому, племя кроманьонцев более эффективно регулировало потребление в интересах всех сородичей и не допускало такого положения, при котором одни бы благоденствовали, а другие испытывали лишения. Причем в ходе распределения благ учитывались не только различия по полу и возрасту, но и высшие интересы коллектива в целом. Так, в тяжелой борьбе с природой судьба общины обычно зависела от выносливости взрослых охотников, и в случае необходимости, при чрезвычайных обстоятельствах, охотники получали последние куски пищи.
Вместе с усложнением всего общества постепенно усложнялись и моральные нормы. Появилась классовая, религиозная мораль, углублялись межнациональные различия в моральных нормах.
РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПЕРВОБЫТНЫХ ЛЮДЕЙ
Религия возникает около 40 тысяч лет назад у людей кроманьонского типа. Отдельные религиозные представления были, возможно, и у неандертальцев, однако они вряд ли были оформлены в развитую мировоззренческую систему.
В настоящее время хорошо изучены четыре основных типа религиозных верований древнего человека: фетишизм, тотемизм, магия и анимизм. Это самые религиозные системы из когда-либо существовавших на Земле. Рассмотрим их подробнее.
1. Фетишизм – это поклонение различным неодушевленным предметам, которым приписываются сверхъестественные свойства: способность исцелять, помогать, предохранять от врагов. Типичными фетишами являются распространенные до сих пор у всех народов амулеты и талисманы. У древних людей считалось, например, что клык или коготь хищника может приносить удачу на охоте или предохранять от нападения дикого зверя. Объектами поклонения – фетишами – могут быть вообще любые предметы как естественного происхождения, так и созданные человеком: камни, палки, деревья, произведения искусства. Формы почитания фетишей также разнообразны: от принесения им жертв до вколачивания в них гвоздя с целью причинить духу боль и вернее заставить исполнить адресованную ему просьбу. Элементы фетишистских культов сохранились в современных религиях – это, к примеру, поклонение черному камню в Мекке у мусульман, поклонение чудотворным иконам и святым мощам в христианстве.
2. Тотемизм – вера в существование сверхъестественной связи, родства между племенами людей и животными, растениями, реже – неодушевленными предметами. Тот или иной вид животных, растений или явление природы считались прародителями племени связанными с ныне живущими соплеменниками некими магическими узами. Этот магический прародитель назывался тотемом. Такими прародителями могли считаться, например, попугай, кенгуру, крокодил, медведь, луковица, солнце. Люди полагали, что гибель тотема может негативно отразиться на них, а различные формы приобщения к тотему, наоборот, дают племени силы и приносят удачу. У “людей солнца” такое приобщение происходило путем употребления в пищу блинов, по форме и цвету напоминающих их тотем. Отсюда пошел праздник масленицы, перенятый русским православием из более древних тотемистских культов. Остатки тотемистических обрядов сохранились во всех христианских церквях. Так, при совершении таинства причастия участники обряда едят “тело господне” (хлеб) и пьют “кровь господню” (вино), при этом Иисус Христос выступает в качестве своеобразного тотема, к которому можно “приобщиться” таким образом.
3. Магия – совокупность представлений, связанных с возможностью воздействовать на людей, предметы и явления окружающего мира сверхъестественным путем, то есть в обход законов природы (“естества”). Возникла целая система отраслей магии – военная, охотничья, лечебная, любовная, производственная, вредоносная (черная) и полезная (белая). Этнографы полагают, что магические обряды могли занимать примерно 10% активного времени первобытного человека. Постепенно выделились люди, профессионально занимавшиеся магией – шаманы, жрецы, целители.
Люсьен Леви-Брюль показал в работе “Первобытное мышление”, что все колдовские магические приемы имеют сходные основы. Они базируются на двух логически ошибочных способах рассуждения: умозаключении “по части - целое” и умозаключении “по аналогии”. Умозаключение “по части - целое” состоит в убежденности, что для воздействия на весь предмет достаточно воздействовать на его часть. Так, знаменитый русский этнограф Н.Н.Миклуха-Маклай (1846-1888) обнаружил у папуасов поверье, что если клочок волос человека развеять по ветру, то этот человек умрет. Существуют всевозможные колдовские манипуляции с вещами, посредством которых можно, якобы, повлиять на их владельца. Умозаключение “по аналогии” – это утверждение, что для воздействия на предмет достаточно воздействовать на его изображение. Средневековая инквизиция, например, преследовала за изготовление восковых фигурок людей. Считалось, что воткнув шип в какую-либо часть “тела” этой фигурки, можно целенаправленно воздействовать (в данном случае – нанести вред) на состояние здоровья оригинала, то есть изображенного человека.
4. Наконец, анимизм (от латинского слова “anima” – душа) – это всеобщее одухотворение природы, вера в духовные сущности, заключенные в предметах природы или существующие отдельно от них. Всеобщее одухотворение природы является проявлением антропоморфизма, то есть уподобления вещей человеку. Древние люди первоначально пытались представить и объяснить мир по своему образу и подобию. Еще не раскрыв законов окружающего мира, они считали, что природа, как и человек, может сердиться, радоваться, мстить, вознаграждать и т.п. Всем вещам приписывалась способность к целесообразной, осмысленной деятельности, которая фактически присуща только человеку. Человек действует по схеме: “подумал - сделал”. Такая же схема приписывается неодушевленным предметам: ручей “подумал” и потек в определенном направлении, дерево “подумало” и упало, тучи “подумали” и пролили на землю дождь. Поскольку для “думанья” и принятия решений необходима душа, сознание, древние люди пришли к выводу, что весь мир населен душами, мыслящими сущностями: духом ручья, духом леса, духами ветров, духом дождя, духом солнца и т.п. Так, в мифологии североамериканских индейцев существуют четыре духа ветра. Повелителем главного, западного ветра является Меджекивис, других – его сыновья: восточного – Вебон, южного – Шавандази, северного – Кабибанокка. (См.: Г.Лонгфелло. Песнь о Гайявате.
Гл. II - “Четыре ветра”). У славянских племен до крещения Руси мир тоже населялся духами – это бог дождя, бог ветра, бог солнца, бог воды и т.д. В этих верованиях явно прослеживается влияние анимизма. С точки зрения первобытного человека душа имеется у любой вещи и все события в природе следует объяснять действиями этих душ. Такой взгляд на мир был окончательно опровергнут только в XVII веке благодаря открытию законов классической механики. Наука показала, что падение камня, движение тела по инерции и все прочие изменения в мире регулируются не собственной волей, желанием этих предметов, а законами природы. Формулировка такого вывода, кажущегося нам теперь совершенно очевидным, в действительности потребовала довольно высокого уровня развития цивилизации.
Рассмотренные нами четыре формы древнейших религий обычно существовали одновременно, переплетались в сознании первобытного человека. На их примере можно сформулировать общее определение религии: религия есть вера в сверхъестественное. Существуют примитивные религии, еще не выработавшие понятие Бога, но они всегда включают веру в некие силы, явления, события, нарушающие законы природы, законы “естества”. Это и есть вера в сверхъестественное.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИСКУССТВА В ПЕРВОБЫТНОМ ОБЩЕСТВЕ
Неизбежность возникновения такой формы человеческой деятельности как искусство обусловлена особенностями функционирования органов чувств, на которых мы не можем здесь подробно останавливаться, а также рядом социальных причин. Искусство возникает около 40 тысяч лет назад приблизительно в одно время с первыми религиозными представлениями. Элементы искусства формировались в рамках особого нерасчлененного – так называемого синкретического типа деятельности, широко распространенного у современных племен дикарей. Ярким примером этого древнейшего типа человеческой деятельности являются ритуальные охотничьи танцы. Так, индейцы племени мандан в случае неудачной охоты на буйволов совершают следующую церемонию. Каждый индеец выносит из своего жилища специально имеющуюся на этот случай маску, сделанную из буйволовой головы, с рогами и хвостом, висящим сзади, и все начинают плясать “буйвола”. Десять или пятнадцать пляшущих образуют круг, барабаня при этом и треща трещотками, с песнями и завываниями. Когда один из участников утомляется, он начинает проделывать пантомиму, представляя, что его убили стрелой из лука и после снятия шкуры разрезали на части. Между тем другой индеец, стоящий наготове со своей маской, занимает место выбывшего. Таким образом пляска продолжается безостановочно, днем и ночью, иногда с течение двух-трех недель, пока, наконец, в прерии не покажется какой-нибудь табун буйволов, якобы приманенный магическим обрядом.
Комплексный, нерасчлененный характер таких действий состоит в том, что они совмещают в себе одновременно несколько функций, несколько видов деятельности. Во-первых, пляска “буйвола” рассматривается как магический обряд он должен помочь заколдовать стадо животных, привлечь его в охотничью область племени. Во-вторых, эта пляска является одновременно примитивным театральным действием, в котором охотники играют роли животных, подражая их движениям и т.п. В-третьих, в такой форме племена проводят охотничью тренировку. При подобных тренировках могут инсценироваться сцены погони, наноситься удары в цель, отрабатываться приемы взаимодействия, которые понадобятся в реальной ситуации на охоте. Наконец. в-четвертых, танцы первобытных людей являлись зачатком спортивных соревнований. Все эти четыре формы человеческой деятельности начинают обособляться и развиваться по отдельности в эпоху древних цивилизаций. Так, в Древней Греции самостоятельно существуют религиозные обряды и церемонии, отдельно от них – театральные действия (артисты разыгрывают комедии и трагедии), тренировки воинов и охотников, и опять же отдельно от первых трех видов деятельности существуют спортивные тренировки и соревнования (например, Олимпийские игры). Театральное искусство, искусство костюма, музыка постепенно выделились, таким образом, из более древних универсальных форм человеческой деятельности.
Изобразительное искусство древнего человека – это наскальные рисунки, статуэтки животных и людей. При всей кажущейся простоте и примитивности они являются результатом длительного развития интеллекта, осмысления людьми своей природы и своего места в мире.
Во-первых, простейшее наскальное изображение человека, мамонта или буйвола требовало высокого развития абстрактного мышления. Рисовать мамонта на стене пещеры с натуры невозможно – позировать он не станет. Следовательно, художник должен мысленно зафиксировать, сохранить в своей памяти облик животного этого вида, затем абстрагировать, выделить его главные, существенные черты и запечатлеть эти черты на скале в виде двухмерного плоскостного изображения. Простейший рисунок уже требовал наблюдательности, образного мышления, работы творческого воображения и фантазии, достаточно развитой техники исполнения.
Во-вторых, обнаруживается, что уже древние художники стремились не просто изобразить предмет таким, каков он есть сам по себе, а вкладывали в произведение искусства свое отношение к изображаемой вещи, оценку ее значимости для человека. Так, при изображении животного древний художник задавался целью как можно лучше передать его внешний облик и движение, характер перемещений, так как именно это в познании животного было наиболее важным: от понимания повадок животных зависел успех в охоте и все благосостояние племени. Примерно таким же принципом – воспроизвести реальный внешний облик – руководствовались, когда изображали охотников. Наоборот, каменные статуэтки женщин – так называемые палеолитические Венеры – создавались на основе других принципов. Главная особенность этих фигурок – преувеличение вторичных половых признаков. Древний скульптор всегда изображал женщину с очень широкими бедрами, набухшей грудью, то есть сознательно искажал реальные пропорции человеческого тела. Специалисты по истории искусства дают этому такое объяснение: первобытный человек стремился не столько воспроизвести реальный облик женщины, сколько выразить свое понимание роли женщины в обществе. Для древнего человека главная социальная роль женщины, конечно же, продолжение рода, деторождение, и именно эта мысль подчеркнута в облике палеолитических Венер. Таким образом, еще до появления письменности искусство дало людям возможность сохранять и передавать друг другу важную социальную информацию – свою оценку социальной значимости тех или иных предметов и явлений.
В-третьих, отношение художника к изображаемым предметам обнаруживается не только в том, как они изображаются, но и в том, какие именно вещи попадают в сферу внимания искусства. Так, в период палеолита наскальная живопись ограничивалась изображениями людей и животных. Никаких изображений растений или ландшафта в это время не было создано. А в Древней Индии и Древнем Египте появляются разнообразные растительные орнаменты, рисунки лотоса, цветов, листьев и т.п. Причина этого в том, что человек отражает в искусстве не все окружающие его вещи и явления без разбора, а только те предметы природы, которые включены в орбиту его повседневной деятельности, которые кажутся людям нужными и важными. Древние охотники видели, конечно, горы и леса, но не изображали их на стенах пещер, так как растения и ландшафт не были еще достаточно глубоко включены в трудовую деятельность человека. В нее включены пока только сами люди и животные, на которых ведется охота. По мере развития земледелия человек все больше использует в повседневной деятельности растения, и изображения последних появляются в изобразительном искусстве. Мир людей также отражен в древнеегипетской живописи, но в ней появляется новый мотив – расслоение общества на социальные группы. Так, фигура фараона изображается намного выше, чем фигуры придворных, фигуры придворных – выше фигур солдат и т.д. Здесь в изображении людей показан не их реальный рост (воин вполне может быть выше фараона) а социальный статус, значимость человека в социальной системе. Подобный принцип выбора сюжетов для литературы и изобразительного искусства действует и до сих пор. Так в средние века в Европе описывалось и изображалось то, что считалось наиболее ценным и важным для общества – религиозные чувства, настроения, сюжеты из Библии и из жизни святых. В эпоху Возрождения интерес поэтов и художников переносится на героическое начало в человеке – появляются светские картины, портреты, изображения торжественных событий и церемоний. В это время обычные, незнатные люди и их повседневная жизнь казались малозначимыми и не становились сюжетом для картин. Для Рафаэля или Леонардо да Винчи показалось бы, наверное, нелепым изображать сюжеты и сцены, типичные для живописи XIX века – сельская вечеринка, игра в шашки, мастеровой человек за чаем, швея, ремонтные работы на железной дороге (даже если бы последняя в то время существовала). До сих пор сохраняются сферы окружающей нас природы, которых мало касается трудовая деятельность человека, и вследствие этого они мало интересуют художников. Так, например в мировой живописи почти не встречаются изображения морского дна (места, в общем-то, очень красивого), поскольку оно не вовлечено в повседневную трудовую деятельность современного общества.
Из сказанного о первобытном искусстве можно сделать вывод, что оно возникло как важный способ осмысления и оценки человеком самого себя и окружающего мира, передачи другим людям и поколениям этой оценки. Содержание и направленность искусства – то, что и как в нем изображается – это тонкий индикатор состояния общества, уровня его развития.
Литература к главе III
Каган М.С. Эстетика как философская наука. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. Лекция 13-я: Происхождение художественной деятельности: филогенез и онтогенез.
Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., Республика, 1994.
Першиц А.И., Монгайт А.Л., Алексеев В.П. История первобытного общества. Изд. 2-е. М., Высшая школа, 1974.
Семенов Ю.И. На заре человеческой истории. М., Мысль, 1989.
Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., Политиздат, 1989.
Тест
1. Какие черты поведения и хозяйственной деятельности были присущи первобытному человеческому стаду?
a) Изобретение керамики.
b) Промискуитет.
c) Скотоводство.
d) Собирательство.
2. Какая из первобытных религий была связана с верой в существование прародителя племени?
a) Фетишизм.
b) Тотемизм.
c) Магия.
d) Анимизм.
3. Какова роль морали в жизни общества?
a) Улучшение взаимопонимания между людьми.
b) Борьба с пережитками прошлого.
c) Требование действовать в интересах своей группы, коллектива, а не только в личных интересах.
d) Поддержание стабильности в обществе.
4. Какие сюжеты изображались в наскальной живописи первобытных людей?
a) Люди и животные.
b) Растения.
c) Пейзажи.
d) Религиозные сюжеты.
5. В какой первобытной форме религии признается существование леших, домовых, русалок и т.п.?
a) Фетишизм.
b) Тотемизм.
c) Магия.
d) Анимизм.
Читайте также:
lektsia.com
Первобытная культура
История Первобытная культура
просмотров - 95
Эдуар Беннет Тайлор
Сноски
Перевод Т. Н. Чернышевой. – Здесь и далее примеч. перев.
Один из первых гормональных противозачаточных препаратов.
Прерванный половой акт.
Благотворительная кампания по борьбе с полиомиелитом и его последствиями.
«Михаил правит лодку к берегу», афроамериканский спиричуэл.
Морис Утрилло (1883–1955) – французский живописец-пейзажист.
Картина Пабло Пикассо, написанная в 1937 ᴦ. в манере кубизма для испанского павильона на Всемирной выставке в Париже. Тема картины – бомбардировка города Страны Басков, Герники.
Книга Хейвуда Паттерсона, одного из обвиняемых по делу «Парни из Скоттсборо», когда девять чернокожих юношей были обвинены в изнасиловании двух белых женщин и в 1931 году приговорены к смерти. Дело было полностью сфабриковано, и в защиту парней выступала в том числе Коммунистическая партия США.
Джозеф Линкольн Стеффенс – знаменитый американский журналист и писатель (1866–1936).
Примерно +32 по Цельсию.
Полуфабрикат мясного или рыбного блюда с гарниром, который разогревается прямо в упаковке для экономии времени.
Милтон «Мезз» Меззроу (1899–1972) – кларнетист и саксофонист, представитель чикагской школы традиционного джаза.
Сборник эссе Оливера Холмса (1809–1894), американского врача, поэта и писателя.
Знаменитый джазовый пианист-виртуоз, композитор, руководитель трио и преподаватель.
Роман Вирджинии Вулф, написанный в 1927 году.
Известная голливудская легенда о том, как Сесил Б. Де Милль снимал на несколько камер батальную сцену, снять которую можно было только с одного раза. Когда режиссер крикнул: «Снято!», оказалось, что в первой камере порвалась пленка, у второй залепило грязью объектив, третья и вовсе погибла под обломками рухнувшей башни, а когда Де Милль спросил в мегафон, как дела у четвертого оператора на холме, тот прокричал в ответ эту самую фразу.
Новая я (фр.).
Книга М. Голда о жизни евреев нью-йоркского Ист-Сайда.
Роман английского писателя Форда М. Форда (1873–1939).
Роман американского писателя Джека Керуака (1922–1969).
Книга Андре Жида (1869–1951).
Ведущий программы вечерних новостей.
Роман Дж. Клеланда, написанный в 40-е годы XVIII века, классика эротического романа.
В переводе с английского Фокс-Ран (Fox Run) означает «охота на лис».
Предисловие
Эдуард Бернетт Тайлор (в неточной старой русской транслитерации – Тэйлор) принадлежит к числу наиболее выдающихся этнографов и историков культуры XIX в. Особенно велик его вклад в тесно связанную с этнографией, а в прошлом нередко даже отождествлявшуюся с ней историю первобытного общества. Тайлор много сделал для понимания закономерностей развития первобытной культуры, методов ее изучения и воссоздания картины культурной, прежде всего религиозной, жизни первобытного человечества. Его исследования представляли тем больший интерес, что его деятельность развертывалась во времена формирования в этнографии ее первой – эволюционистской – научно-теоретической школы, и сам он был одним из основателей этой школы. Чтобы оценить вклад Тайлора в этнографию и смежные с ней области знания, нужно прежде всего понять, чем стал для них эволюционизм.
* * *
Вторая половина – XVIII и особенно первая половина XIX в. были временем утверждения в науках о природе идей естественнонаучного эволюционизма в противоположность библейско-церковной креационистской догме о неизменяемости всего того, что возникло в результате божественного акта творения. Одну за другой одержал эволюционизм блестящие победы в астрономии, геологии, физике, химии, биологии. Постепенно идеи развития проникали и в понимание человеческой истории. Так, уже в 1768 ᴦ. шотландский философ Адам Фергюссон разделил историю на эпохи дикости, варварства и цивилизации, различающиеся между собой характером хозяйства и степенью развития отношений собственности. Эти и сходные с ними взгляды некоторых его современников были развиты французскими философами-просветителями, в особенности Жаном Антуаном Кондорсе, попытавшимся более детально охарактеризовать устройство общества в каждую из трех базовых эпох его истории. А в первой, половине XIX в. такие идеи стали получать подтверждение в фактах первобытной археологии и палеоантропологии. В 1836 ᴦ. хранитель Национального музея древностей в Копенгагене Кристиан Юргенсен Томсен впервые обосновал археологическим материалом систему трех веков каменного, бронзового и железного, а его ученик. Йенс Якоб Ворсо создал метод относительной датировки археологических памятников. Вскоре французский археолог-любитель Буше де Перт выступил с сенсационным утверждением, что находимые при раскопках грубые каменные орудия труда принадлежат первобытному человеку, жившему в одно время с мамонтом, вымершим носорогом и другими ископаемыми животными. Приблизительно тогда же были найдены костные остатки самого этого человека– вместе с остатками таких животных. Попытки церковников и клерикально настроенных ученых опровергнуть факты оказались безуспешными. Все это сделало возможным новый, крупный шаг – применение эволюционизма к изучению человека и его культуры.
В наиболее широком плане такой шаг мог быть сделан в той области знания, которая давала представление не только о физической эволюции человека или об изменении орудий его труда, но и о развитии всего, связанного с человеком, – его самого, его общества, его культуры в целом. Полнее всего этим целям отвечала этнография. Она стала часто называться человековедением, антропологией, и в англосаксонских странах это обозначение всего комплекса человековедческих дисциплин сохраняется до сих пор. Отсюда же и второе название эволюционистской школы в этнографии – антропологическая школа. Но какое бы содержание ни вкладывали отныне в понятие этнографии и как бы она отныне ни называлась, с проникновением в нее эволюционизма она впервые обратилась к выявлению закономерностей, т. е. впервые стала наукой.
Наукой, но какой – естественной или гуманитарной? Этнографы-эволюционисты рассматривали свою науку как область естествознания, в частности биологии, пытались перенести в нее законы биологической эволюции, увлекались биологическими сопоставлениями, терминологией и т. п. Но понятно, что органичным это оказывалось только применительно к изучению физических вариаций самого человека, изучение же культуры или общества могло вестись лишь в рамках гуманитарного знания. Больше того, сама попытка перенести в этнографию принципы и методы естествознания имела очень однобокий характер. Как известно, существуют два понимания эволюции. В широком понимании эволюция – всякое развитие, любые, в том числе скачкообразные, изменения в природе и обществе, иначе говоря, противоположность неизменяемости. В узком понимании эволюция – только постепенные количественные изменения, иначе говоря, противоположность качественным сдвигам, скачкам. Так вот, хотя этнографы-эволюционисты всячески подчеркивали, что они изучают культуру естественнонаучными методами, из естествознания они заимствовали не первое, а только второе понимание эволюции. Вопрос, почему это так произошло, исследован недостаточно, и здесь можно указать только на одну, самую общую причину.
Эволюционистская школа в этнографии складывалась тогда, распространение получила позитивистская недооценка философии, а стало быть, и диалектики, трактовка ее как донаучной ступени в умственном развитии человечества.
Будучи приложением лишь второго понимания эволюции, названного В. И. Лениным мертвым,[1]эволюционизм в этнографии, истории культуры, истории первобытного общества обладал не только сильными, но и слабыми сторонами.
Сильной стороной был прежде всего главный принцип всякого эволюционизма – противопоставление идее неизменяемости идеи развития. Он имел, в частности, и антибогословскую направленность: ведь по учению церкви человечество остается в основном таким, каким было создано богом. Сильными сторонами были также идеи единства человечества (хотя оно неверно объяснялось единством человеческой психики) и, как правило, прогрессивного характера его развития. Отсюда, в свою очередь, вытекала мысль о сравнимости человеческих обществ и культур независимо от расовых, географических и других различий. И отсюда же следовала обычная для эволюционистов широкая практика этнографических и культурно-исторических сравнений.
Слабые стороны эволюционизма проявлялись в упрощении им культурно-исторического процесса. Развитие культуры понималось только как постепенный и прямолинейный процесс изменения от простого к сложному, от низшего к высшему. Из верной идеи о единстве человечества делался неверный вывод о его единообразном развитии, т. е. развитии однолинейном, лишенном конкретно-исторической вариативности. В последовательно эволюционистском изложении культурная история человечества представлялась закономерной и целостной, но однообразной, монотонной, лишенной тех красок, которые придает всякому историческому развитию географическая, эпохальная, этническая и иная специфика. Исходя из культурного единообразия человечества, этнографы-эволюционисты могли ставить рядом факты из самых разных исторических эпох. Подчас это вело к скороспелым и произвольным построениям, что не раз ставилось в вину эволюционистам.
Со времени возникновения эволюционизма в этнографии прошло почти полтора столетия, и гораздо более совершенная современная этнографическая наука относится к нему гиперкритически. Эволюционизм часто называют не только однолинейным, но и плоским. При этом совершенно неправильно оценивать его сегодняшними мерками, а не мерками его времени. В третьей четверти прошлого века он сыграл огромную положительную роль, сделав возможным не просто описание статики, а исследование динамики культуры. Только с ним в этнографию пришел пусть еще примитивный, но все же историзм. Эволюционизм был предтечей марксизма в этнографии. Можно сказать, что к середине прошлого столетия этнография была беременна эволюционизмом: недаром он практически одновременно возник в Швейцарии и Австрии, Германии и Франции, Англии и США.[2]
* * *
Тайлор, один из первых и самый знаменитый из всех английских эволюционистов, родился в 1832 ᴦ. в лондонском предместье Кэмбервилл в семье набожного промышленника-квакера. Его формальное образование ограничилось средним, да к тому же еще в квакерской школе: отец не послал его в колледж, так как собирался сделать своим преемником. Но жизнь рассудила иначе. Когда 23-летнего Тайлора отправили для поправки здоровья в Америку, он познакомился на Кубе с банкиром Г. Кристи, любителем древностей и меценатом, и под его влиянием проникся интересом к археологии и этнографии.
Вернувшись через два года в Англию, Тайлор занялся самообразованием. Он изучал этнографическую литературу, тогда уже довольно значительную, и древние языки – латинский, древнегреческий, древнееврейский, без которых нельзя было обратиться ко многим историческим первоисточникам. Тогда же он женился на состоятельной женщине, что избавило его от забот о хлебе насущном и позволило совершить несколько путешествий по Европе и Америке для ознакомления с их музеями.
Публиковать свои научные труды Тайлор начал в 1861 ᴦ., когда вы шла в свет его первая, еще незрелая работа «Анахуак, или Мексика и мексиканцы, древние и современные» обязанная своим появлением дли тельному путешествию с Кристи по Мексике в 1856 ᴦ. Четыре года спустя появился другой, вполне серьезный для того времени труд Тайлора – «Исследования в области древней истории человечества». В нем уже проводятся основные, и притом преимущественно, конструктивные, идеи эволюционизма в этнографии: прогресс человеческой культуры от эпохи дикости через варварство к цивилизации; различия в культуре и быте отдельных народов объясняются не расовыми особенностями, а неодинаковостью достигнутых ими ступеней развития; культурные достижения бывают самостоятельно изобретены, унаследованы от предков или заимствованы у соседей. Еще через четыре года был закончен и в 1871 ᴦ. опубликован основной труд Тайлора, прославивший его имя, – «Первобытная культура». О нем мы несколько позже скажем особо. Наконец, после более значительного перерыва, в 1881 ᴦ., вышла в свет последняя книга Тайлора «Антропология (Введение к изучению человека и цивилизации)». Это нечто вроде популярного общего руководства, учебника по истории первобытного общества и этнографии, где охватывается все: происхождение человека, расовая и языковая классификация человечества, материальная и духовная культура, общественное устройство. Правда, такой широкий охват достигнут в значительной мере за счет научного уровня книги, значительно уступающего уровню предыдущего исследования – «Первобытной культуры». Показательно само название книги – «Антропология», о значении которого уже говорилось. Можно думать, что именно авторитет Тайлора сыграл немалую роль и в наименовании эволюционистской школы в этнографии антропологической школой, и в традиционном для англосаксонских стран обозначении наук о человеке как антропологии.
Авторитет данный был очень велик. Не только в книгах, но и в многочисленных статьях (общее число их превышало 250) Тайлор проявил свой яркий талант, блестящую эрудицию, скрупулезную научную добросовестность и писательский дар. В отличие от многих своих предшественников и современников, он придавал значение не только выводам, но и тем методам, с помощью которых они были сделаны. В ряде случаев он пока зал пример комплексного использования данных этнографии, археологии, фольклористики и других смежных дисциплин. Он поражал воображение множеством и разнообразием фактических данных, которыми подкреплял свои утверждения. По этой причине неудивительно, что уже в год выхода в свет «Первобытной культуры» Тайлор был избран членом Королевского общества – этой британской академии наук. Впоследствии он получил за научные заслуги дворянство, стал сэром Эдуардом Тайлором.
Очень высоко ценили Тайлора и зарубежные коллеги. Достаточно сказать, что крупнейший русский исследователь первобытности первой половины нашего века А. Н. Максимов, вошедший в историю науки как строгий критик и великий скептик, считал Тайлора наиболее значительным этнологом XIX столетия. Это, разумеется, небесспорно, так как современником Тайлора был другой великий этнограф-эволюционист – Льюис Генри Морган, который самостоятельно близко подошел к марксистскому пониманию истории. Но оценка Максимова говорит о многом.
Первую официальную должность Тайлор занял в возрасте уже пятидесяти с лишним лет, став в 1883 ᴦ. хранителем Этнографического музея при Оксфордском университете. Он же и был фактическим создателем этого музея, образованного на основе собраний встретившегося ему на пути богача – коллекционера и археолога, генерала и члена Королевского общества Огастеса Лейн-Фокса (позднее он принял фамилию двоюродного деда – Питт-Риверс, под которой и известен в науке). Как и Тайлор, Питт-Риверс был эволюционистом. Он приобрел известность тем, что первым стал располагать свои экспонаты (главным образом оружие) по их функциям и по нарастающей от простого к сложному. Вероятно, Тайлор сыграл известную роль в том, что Питт-Риверс пожертвовал эти эволюционные ряды вещей Оксфордскому университету. Как хранитель музея, Тайлор вел не только исследовательскую, но и популяризаторскую работу, выступал с лекциями и докладами. В 1884 ᴦ. он был назначен лектором по антропологии Оксфордского университета. в 1886 ᴦ. – доцентом Абердинского университета. Тайлор собрал вокруг себя значительную группу единомышленников и учеников. Все это подготовило создание в Оксфордском университете кафедры антропологии, первым профессором которой в 1896 ᴦ. стал Тайлор. Дважды он занимал видный пост президента Антропологического института Великобритании и Ирландии. По существу, он сделался признанным главой английской школы эволюционизма в этнографии и оставался им до 1907 г… когда вынужден был из-за душевной болезни прекратить всякую научную деятельность. Умер Тайлор в 1917 ᴦ. в городке Веллингтоне в Средней Англии.[3]
* * *
«Первобытная культура» начинается с изложения того, как автор понимает предмет своего исследования. Культура здесь - ϶ᴛᴏ только духовная культура: знания, искусство, верования, правовые и нравственные нормы и т. п. И в более ранних, и в более поздних работах Тайлор трактовал культуру шире, включая в нее по меньшей мере также технику. Надо отметить, что он, как и его современники, не стремился к точным дефинициям. В гуманитарные науки они пришли позднее, заодно почти вытеснив живость и увлекательность изложения, так органически свойственную большинству работ прошлого.
Далее следует предлагаемое Тайлором понимание эволюционизма в науке о культуре, его «кредо» эволюционизма. «История человечества есть часть или даже частичка истории природы», и человеческие «мысли, желания и действия сообразуются с законами столь же определенными, как и те, которые управляют движениями волн, сочетанием химических элементов и ростом растений и животных». К числу важнейших из этих законов относятся, с одной стороны, «общее сходство природы человека», с другой – «общее сходство обстоятельств его жизни». Действием этих причин объясняется единство человечества и единообразие его культуры на сходных ступенях развития. В то же время эти ступени являются стадиями постепенного развития, и каждая из них – не только продукт прошлого, но и играет известную роль в формировании будущего. «Даже при сравнении диких племен с цивилизованными народами мы ясно видим, как шаг за шагом быт малокультурных обществ переходит в быт более передовых народов, как легко распознается связь между отдельными формами быта тех и других». Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, все народы и все культуры соединены между собой в один непрерывный и прогрессивно развивающийся эволюционный ряд. Особо подчеркивается постепенный характер этой эволюции: «новейшие исследователи» сходятся с Лейбницем (и, стало быть, расходятся с некоторыми другими философами и естествоиспытателями) в том, что «природа никогда не действует скачками».
Некоторые из этих положений сопровождаются оговорками, показывающими, что автор «Первобытной культуры» был проницательнее других своих единомышленников. Он как бы предвидел по крайней мере часть тех возражений, которые встретят эволюционистские идеи позднее, в XX столетии. В частности, он понимал, что в культуре много не только общечеловеческого, универсального для одних и тех же стадий развития, но и специфичного для отдельных народов. «Хотя обобщение культуры известного племени или народа и отбрасывание индивидуальных частностей, из которых она состоит, не имеют значения для окончательного итога, однако мы должны отчетливо помнить, из чего складывается данный общий итог». Те, кто не видит деревьев из-за леса, не лучше тех, кто не видит леса за деревьями. Эта мысль Тайлора вполне отвечает концепции нашей современной этнографии – изучать и общее, и особенное в культуре народов.
Понимал Тайлор и то, что эволюция культуры - ϶ᴛᴏ не только ее самостоятельное, независимое развитие, но и результат исторических воздействий и заимствований. «Цивилизация есть растение, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ чаще бывает распространяемо, чем развивается само». Позднее именно эта идея была поставлена во главу угла этнографами-диффузионистами в их борьбе против эволюционизма. Проблема до сих пор остается во многих своих конкретных решениях спорной, но в современной, исторически ориентированной этнографии преобладает стремление преодолеть обе крайности.
Наконец, Тайлор отдавал себе отчет в том, что культурное развитие совершается не так уж прямолинейно. Он подчеркивал сложность и не однозначность ценностного, аксиологического сопоставления культурных достижений, которые только «по общему смыслу фактов» позволяют признать, что варварство опередило дикость, а цивилизация – варварство. На ряде примеров он показал, как «неопределенны должны быть выводы из этих общих и приблизительных оценок культуры», и тем самым предвосхитил идеи еще одного антиэволюционистского направления в позднейшей этнографии, культурного релятивизма с его тезисом о несопоставимости и равноценности всех культур. Культурный релятивизм несовместим с признанием исторического прогресса, за что подвергся сокрушительной критике и у нас, и за рубежом, но все же мы в известной мере отдаем должное его. рациональному зерну – уважению к культурному достоянию всех народов.
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, концепции классического эволюционизма в этнографии развиваются в «Первобытной культуре» с определенными оговорками. Эти концепции сформулированы здесь не так жестко, как в работах многих других эволюционистов, да и в предыдущей книге Тайлора «Исследования в области древней истории человечества». Все же и в «Первобытной культуре» автор не пошел дальше подобных оговорок. Для Тайлора как эволюциониста важнее всего было показать культурное единство и единообразное развитие человечества, и, преследуя эту главную цель, он нечасто оглядывался по сторонам.
Большое внимание уделено в «Первобытной культуре» теоретическому обоснованию прогресса в культурной истории человечества. Вопрос данный в те времена не был академическим. Согласно креационистской концепции богословов люди были сотворены уже с определенным (и немалым) уровнем культуры: сыновья Адама занимались земледелием и скотоводством, их ближайшие потомки построили корабль-ковчег, пытались построить из обожженного кирпича Вавилонскую башню и т. п. Но если так, то откуда взялись дикие охотники и рыболовы? Чтобы объяснить это, креационисты в начале XIX в. стали утверждать, будто после акта творения история культуры пошла двумя путями: вперед по пути развития цивилизации и назад по пути вырождения, деградации, регресса. Вот эту-то теорию разоблачали с 1860-х годов многие эволюционисты, и активнее всех Тайлор.
Нередко приходится читать, что, так как в те времена учение церкви было частью идеологического истеблишмента и выступать против него приходилось с осторожностью, Тайлор делал это в мягкой, уклончивой форме. На самом деле он решительным образом выступил против обращения ученых к библейской традиции. «Не может не вызывать само по себе возражения стремление при исследовании вопроса о древнейшей цивилизации основывать научное воззрение на „откровении“ (т. е. на „священном писании“. – А. П.). По моему мнению, было бы не извинительно, если бы ученые, видевшие на примере астрономии и геологии печальные результаты попытки основать науку на религии, поддерживали такую же попытку в этнологии». Он привлек внимание и к тому, что даже обращение к «откровению» отнюдь не решает вопроса. «Можно заметить кстати, что учение о первоначальной цивилизации, дарованной будто бы человеку божественным вмешательством, вовсе не делает необходимым предположение, что эта первоначальная культура была высокого уровня. Защитники его вольны признать точкой отправления культуры любое состояние, какое им кажется наиболее вероятным». Этот-то дополнительный логический аргумент Тайлора и рассматривают часто неверно, как допущение возможности божественного вмешательства, уступку церковникам.
Отстаивая идею прогресса культуры и показывая его в своей книге, Тайлор, как и во многих других случаях, избегал таких крайностей, как полное отрицание возможностей регресса. Он указал на возможные причины попятного движения, привел ряд известных ему фактов культурной деградации. Но все это отнюдь не говорит о какой-то половинчатости его взглядов. Вопрос о соотношении прогресса и регресса в истории человечества Тайлор решал вполне однозначно. «В случае если судить по данным истории, то первоначальным явлением оказывается прогресс, тогда как вырождение может только последовать ему: крайне важно ведь сначала достигнуть какого-то уровня культуры, чтобы получить возможность утратить его». И еще определеннее: «Вообще прогресс далеко преобладал над регрессом». Существенно, что, обосновывая данный тезис, Тайлор преодолел собственно эволюционистский подход к делу и указал на значение исторических контактов для сохранения «плодов прогресса». То, что где-либо достигнуто, широко распространяется, и таким образом затрудняется утрата культурного достояния человечества, даже если какая-то часть последнего это достояние утратила.
Прогресс одних и регресс других ветвей людского рода ранние идеологи расизма, сочетавшие свои идеи с идеями креационизма, связывали с неравенством человеческих рас. Автору «Первобытной культуры» чужд не только креационизм, но и расизм. Правда, в его книге нередки такие выражения, как «дикая раса» или «высшая раса», но здесь нужно учесть, что в английском языке слово «раса» многозначнее, чем в русском, и совсем не обязательно имеет физико-антропологический, биологический смысл. Можно встретить в книге и такие высказывания, как, к примеру, ссылка на «незначительное умственное различие между англичанином и негром», но здесь имеются в виду не расовые свойства, а достигнутые разными обществами уровни культуры. В целом же Тайлор достаточно четко сформулировал свою антирасистскую позицию. Он находит возможным и желательным «считать человечество однородным по природе, хотя и находящимся на различных ступенях цивилизации, и намерен показать, что „фазисы культуры мы вправе сравнивать, не принимая в расчет, насколько племена, пользующиеся одинаковыми орудиями, следующие одинаковым обычаям и верующие в одинаковые мифы, различаются между собой физическим строением и цветом кожи и волос“. Так же однозначно подверг он сомнению цивилизаторскую роль белых европейцев. „Белый завоеватель или колонизатор, хотя и служит представителем более высокого уровня цивилизации, чем дикарь, которого он совершенствует или уничтожает, часто бывает слишком дурным представителем этого уровня и в лучшем случае едва ли может претендовать на создание быта более чистого и благородного, чем тот, который им вытесняется“.
От раскрываемого в книге тайлоровского понимания эволюционизма в этнографии неотделимы предлагаемые и применяемые здесь научные методы.
Подобно другим эволюционистам, Тайлор считал, что все явления культуры – материальные объекты, обычаи, верования и т. п. – составляют такие же виды, как виды растений или животных, и аналогично тому, как они, развиваются одни из других. Значит, историк культуры должен при менять ту же методику, что и естествоиспытатель: систематизировать культурные явления по их видам, располагать эволюционными рядами – от более простых видов к более сложным и прослеживать их прогресс – процесс постепенного вытеснения менее совершенных видов более совершенными. В этой методике самым неудачным было признание эволюционных рядов независимыми друг от друга. На деле все явления культуры так или иначе между собой связаны, должны изучаться системно, и только при таком изучении бывают поняты движущие силы, пути и темпы их развития. Неверный общетеоретический подход предопределил неудачу эволюционистской методики Тайлора. Но в то же время он обосновал и применил несколько действенных исследовательских приемов.
Обратив внимание на повторяемость явлений культуры в пространстве и во времени («явления, имеющие в своей основе сходные общие причины, должны беспрестанно повторяться»), Тайлор первым широко и систематически обратился к сопоставлению таких повторяющихся явлений. Впоследствии данный прием получил название типологического сравнения и стал успешно применяться в рамках сравнительно-исторического метода. Сегодня он позволяет с большей или меньшей долей надежности моделировать по этнографическим данным явления первобытной культуры и привязывать их к определенным ступеням исторического развития. Но и Тайлору он давал уже немало: помогал соотносить между собой во времени сходные обычаи, верования и т. п., т. е. определять направления и стадии их развития, да и вообще судить о прошлом.
Те же возможности открывал и другой прием, связанный с введенным Тайлором в науку понятием «пережитки». Справедливости ради нужно сказать, что пережитки в культуре были уже за десятилетие до выхода в свет «Первобытной культуры» выделены русским ученым К. Д. Кавелиным. Но его идея не получила широкой известности и не оказала влияния на европейскую этнографию. С Тайлором дело обстояло иначе: его книга была переведена на многие языки. Пережитком Тайлор назвал «живое свидетельство или памятник прошлого», которые были свойственны более ранней стадии культуры и в силу привычки перенесены в другую, более позднюю стадию. В «Первобытной культуре» приведено много примеров пережитков, в том числе такие, как ручная прокидка челнока во времена уже механизированного ткачества, пожелание здоровья при чиханье – остаток веры в то, что через отверстия в голове могут войти или выйти духи, и т. п. Верный своему естественнонаучному подходу, Тайлор сравнивал пережиток с рудиментом в живом организме, но тут же, выходя за рамки этого подхода, говорил о видоизмененных и о вновь оживших пережитках. Вскоре после смерти Тайлора вокруг понятия «пережиток» завязались острые теоретические споры, отголоски которых сохранились до нашего времени.[4]
В «Первобытной культуре» Тайлор сожалел, что данные этнографии недостаточны для обращения к статистике. При этом позднее В своей последней значительной работе «О методе исследования развития учреждений»[5]он положил начало еще одному исследовательскому приему в этнографии – использованию количественных, статистических данных для подсчета совпадений в распространении явлений культуры и суждения об их закономерной связи. Это был только первый и не давший признанных результатов подступ к новой методике, но в последние десятилетия, когда количественные приемы стали широко применяться, о нем под нас говорят как о наиболее заметном вкладе Тайлора в разработку методики науки.
* * *
Сделав больше всех других для создания концепции и методики эволюционизма в этнографии, Тайлор в «Первобытной культуре» заметно меньше сделал для непосредственного изучения этнографических объектов. Здесь значение его работы ограничилось в основном анализом первобытной мифологии и религии. При этом именно в этой последней области он оставил очень заметный след, создав первую развернутую теорию происхождения и развития религии, теорию, которая нужнолго утвердилась в науке.
Тайлор ввел в этнографию понятие «первобытный анимизм». Анимизмом (от латинских слов «анима» – душа или «анимус» – дух) он назвал веру в духовные существа, составившую первоначальный «минимум религии». По его мнению, первобытные люди, задумываясь о таких явлениях, как сновидения или смерть, заключили, что в каждом человеке имеется некая особая субстанция, душа, которая может временно или навсегда покидать свою телесную оболочку. Из представлений о связанной с человеком душе развились представления об отдельно существующих духах, ставших олицетворением природных стихий, растений и животных. Отсюда идет прямая линия к политеистическим представлениям о пантеоне богов, олицетворяющих силы природы, и, наконец, к монотеистической вере в единого бога.
Свою анимистическую теорию происхождения религии Тайлор проиллюстрировал впечатляющим сравнительным этнографическим и историческим материалом, призванным показать распространение анимизма на земном шаре и его эволюцию во времени. Он привел также немало фактов, свидетельствующих о связи анимизма с другими религиозными представлениями первобытности – фетишизмом (верой в сверхъестественные свойства некоторых неодушевленных предметов) и тотемизмом (верой в тесную связь людей с их ‹родственником›, которым может быть какой-нибудь вид животных, растений или даже неодушевленных предметов). Тем самым он правильно указал на то, что различные виды первобытных религиозных представлений не изолированы, а тесно переплетаются между собой. Заслуга анимистической теории состоит в том, что она показала несостоятельность нередких в те времена поисков изначальной веры в единого бога, древнейшего монотеистического пласта религии.
Особая, очень важная сторона анимистической теории заключается в ее проекции на позднейшие и прежде всего современные Тайлору развитые религиозные верования и культы. Тайлор не был атеистом. Как сын своего времени, как респектабельный профессор консервативной викторианской Англии, он никогда не выступал прямо против религии, хотя и решительно возражал против перенесения религиозных догм в область науки. При этом собранные им обильные факты и прослеженные на их основе линии преемственной связи христианства с анимистическими верованиями дикарей нанесли и продолжают наносить немалый ущерб христианскому вероучению. В не меньшей степени разоблачают они пережитки, модификации и рецидивы первобытного анимизма в различных неформальных религиозных течениях, нередких во времена Тайлора и пышным цветом расцветших в современном мире в связи с наблюдаемым в нем всплеском иррационализма и мистицизма. Уже упоминавшийся А. Н. Максимов писал в 1920-х годах, что для устранения разного рода предрассудков «Первобытная культура» сделала больше, чем вся специально посвященная этому литература. Заметим кстати, что Тайлор был первым этнографом, привлекшим внимание к практическому значению первобытной истории для понимания всего последующего в жизни человечества. «Изучение истоков и первоначального развития цивилизации заслуживает ревностной работы не только как предмет любопытства, но и как весьма важное практическое руководство для понимания настоящего и заключения о будущем». С этой совершенно правильной мыслью перекликается известное замечание В. И. Ленина о крайне важности смотреть на каждое явление с точки зрения того, как оно возникло, какие этапы прошло и чем стало теперь.[6]
Все это говорит о непреходящем значении исследования Тайлора о первобытном анимизме и его исторической эволюции. Другое дело, что сама анимистическая теория, явившись крупным шагом вперед в истории религии и нужнолго снискав себе многочисленных приверженцев, теперь уже в значительной мере не отвечает современным религиоведческим взглядам. Анимизм, хотя не исключено, что какие-то его зачатки с самого начала переплетались с другими религиозными верованиями, не мог быть первоначальной формой религии, так как представления о душе и духах предполагают известный уровень абстрактного мышления. Такого мышления еще не было не только у древнейших людей (архантропов) и древних людей (палеоантропов), но и у людей современного вида (неоантропов) на начальной стадии их интеллектуального развития. Первоначальный дикарь, как показывают данные этнографии, еще не был «философствующим дикарем». Значит, анимизму должны были предшествовать какие-то другие формы религиозных верований.
Уже при жизни Тайлора другой эволюционист-религиовед – Роберт Маретт попытался усовершенствовать его анимистическую теорию. Он выдвинул мысль, что первобытные люди представляли себе сверхъестественное как стихийную безличную силу, воздействующую на их жизнь и при известных обстоятельствах саму подверженную воздействию. Только из этих представлений, которые он назвал аниматизмом, позднее развился анимизм. Но по сути дела, аниматистическая теория Маретта грешит тем же, что и анимистическая теория Тайлора: переоценивает философские наклонности и возможности ранних людей.
Как свидетельствуют современные данные этнографии, представления наименее развитых племен были предметны и конкретный в лучшем случае не шли дальше абстракций среднего уровня. Οʜᴎ являлись реальным (полезные знания) или превратным (религиозные верования) отражением жизненной практики первобытных людей. По этой причине в наше время преобладает мнение, что первоначальным пластом религиозных верований скорее всего был тотемизм, в котором люди в единственно возможной для них тогда форме осознавали свою неразрыв
Читайте также
- Первобытная культура как первый период в истории
Лекция 2. Часть 2
Первобытный период истории длится от появления древнейших ископаемых людей около 2 млн. лет тому назад до возникновения первых государств Древнего Востока в IV — III тыс. лет до н.э. Слово «первобытность» в данном случае имеетобщепринятое значение... [читать подробенее]
- Первобытная культура
Эдуар Беннет Тайлор
Сноски
Перевод Т. Н. Чернышевой. – Здесь и далее примеч. перев.
Один из первых гормональных противозачаточных препаратов.
Прерванный половой акт.
Благотворительная кампания по борьбе с полиомиелитом и его последствиями.
«Михаил правит лодку... [читать подробенее]
- ТЕМА №2. ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА.
1. Предпосылки возникновения культуры.
2. Ранние формы верований.
3. Миф как форма культуры.
4. Первобытное искусство.
1. Предпосылки возникновения культуры являются общими и для появления человека, и для формирования общества. К ним можно отнести: переход живой природы... [читать подробенее]
- ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА
Исторические типы культуры
Исторические особенности русской культуры
1. «Востоко-Запад» и обусловленная географическом положением специфика истории.
2. Христианско-православное начало культуры: духовно-религиозная независимость от католической Европы; духовная... [читать подробенее]
- Лекция: Первобытная культура - первый исторический тип культуры.
Литература
Боас Ф. Ум первобытного человека. М.-Л., 1926.
Абрамова З.А. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии. М.-Л., 1966.
Еремеев А.Ф. Первобытная культура: Происхождение, особенности, структура. Курс лекций в двух частях. Саранск, 1997.
Золотарев А.М. Родовой... [читать подробенее]
- ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА
План
1. Основные этапы и характерные черты первобытной культуры.
2. Духовная культура первобытного общества.
3. Художественная культура первобытного общества.
Стадия архантропа (1,5 млн лет назад) заложила основы общественной жизни людей в виде коллективной совместной... [читать подробенее]
- ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА
ДРЕВНЯЯ И ВОСТОЧНАЯ КУЛЬТУРЫ
Темы для рефератов и выступлений
1. Происхождение и формирование понятия “культура”.
2. Культура и природа.
3. Структура культуры.
4. Основные функции культуры в обществе.
5. Культура как система ценностей.
6. Культура как... [читать подробенее]
- Первобытная культура
Исторические типы культуры
Типы социокультурных миров
Социокультурным миром мы называем общество со свойственной ему особым, уникальным и неповторимым типом культуры. Социокультурные миры могут быть замкнуты в сферу какой-либо отдельной этнической... [читать подробенее]
- ТЕМА 4. Первобытная культура и религиозность. миф и психическая реальность
Современные научные представления о первобытном сознании и обществе таковы, что не существует на земле ни одного нерелигиозного общества, начиная с архаики. Даже самые первые известные захоронения палеолита имеют религиозный характер. С другой стороны, все вновь... [читать подробенее]
- Тема 5. Первобытная культура
Сущностные черты первобытной культуры (синкретизм: единство субъекта и осваиваемой им природной среды, неосознанность различий между реальностью и нереальностью, отсутствие развитых форм социального самосознания, доминирование чувственного восприятия;... [читать подробенее]
Эдуард Бернетт Тайлор (в неточной старой русской транслитерации – Тэйлор) принадлежит к числу наиболее выдающихся этнографов и историков культуры XIX в. Особенно велик его вклад в тесно связанную с этнографией, а в прошлом нередко даже отождествлявшуюся с ней историю первобытного общества. Тайлор много сделал для понимания закономерностей развития первобытной культуры, методов ее изучения и воссоздания картины культурной, прежде всего религиозной, жизни первобытного человечества. Его исследования представляли тем больший интерес, что его деятельность развертывалась во времена формирования в этнографии ее первой – эволюционистской – научно-теоретической школы, и сам он был одним из основателей этой школы. Чтобы оценить вклад Тайлора в этнографию и смежные с ней области знания, надо прежде всего понять, чем стал для них эволюционизм.
Первобытная культура 
