Женщины в Древней Греции и Риме. Женщины в древней греции
1. Одежда. Сексуальная жизнь в Древней Греции
Вопрос о том, появилась ли одежда людей вследствие пробудившегося чувства стыдливости или чувство стыдливости появилось в результате ношения одежды, на недавних диспутах был решен в пользу последнего утверждения. Это не просто теория, это подтверждено фактами; излишне повторять доказательства, не раз уже высказанные. Самая примитивная одежда появилась для защиты тела против непогоды; шкуры животных, употреблявшихся в пищу, использовались для того, чтобы прикрыть и защитить тело, и лишь очень постепенно возникало намерение, с одной стороны, что-то прикрыть, а с другой – желание украсить одежду, чтобы подчеркнуть какую-то часть тела, намерение, рассчитанное на чувственное восприятие. Украшения тела в наши дни являются главным «одеянием» у народов, живущих среди природы в жарком климате; они остаются предметом одежды, даже если под влиянием цивилизации в этих людях развилось чувство стыдливости и они покрывают тела украшениями либо полностью, либо частично в зависимости от того, насколько развито это чувство у отдельного индивидуума или у целого народа в соответствии со своими моральными ценностями. Мы не стремимся к тому, чтобы детально описать греческий костюм, как это делают историки костюма; в нашу задачу входит показать, в какой степени в моде господствовало чувство стыдливости и в какой – желание украсить свою одежду. Поскольку во времена классической греческой культуры, в той мере, в какой она выражала греческий дух, эти два фактора – чувство стыдливости и необходимость защитить себя от климатических условий – не могут быть отделены друг от друга, нам не придется много говорить о мужском костюме. Даже женская одежда может быть рассмотрена лишь вкратце, поскольку, благодаря затворничеству греческих женщин и тому, сколь малую роль они играли в общественной жизни, едва ли они имели возможность часто показываться на людях, так что одеваться модно не было насущной необходимостью у греческих женщин, как, например, у женщин наших дней.
Греческий мальчик, одетый в короткую хламиду, которая скрывала формы юного тела, чувствовал себя в ней не слишком комфортно. Хламида представляла собой кусок ткани, застегивавшейся у правого плеча или на груди пряжкой или пуговицей, ее носили до того возраста, пока мальчик не достигал положения эфеба (около шестнадцати лет). Более младшие мальчики, во всяком случае в Афинах до Пелопоннесской войны, носили лишь короткий хитон, род тонкой рубахи. Аристофан восхваляет укрепляющее воздействие и простоту обычаев древних времен в следующих словах (Облака, 964): «Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи / В те года, когда я, справедливости страж, процветал, когда скромность царила. / Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе не слышно. / Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки села к кифаристу / В самых легких одеждах, хотя бы мукой с неба падали снежные хлопья»[34].
Хорошо известно, что Ликург также старался закалить спартанских мальчиков, заставляя их летом и зимой носить одно и то же ветхое одеяние, до двенадцати лет – хитон, а позже – трибон, короткую накидку из грубой ткани.
Возникает вопрос, почему греки, которые так ценили юношескую красоту, не изобрели чего-нибудь более привлекательного для молодежи? Да потому, что у них была постоянная возможность видеть молодых людей в самом прекрасном их одеянии – в райской наготе. Ведь мальчики три четверти дня проводили в банях и на палестрах, гимнасиях и школах борьбы абсолютно голыми, то есть без современных спортивных костюмов и плавок, о чем мы будем говорить позже.
Мужская одежда состояла из основного хитона, шерстяной или льняной рубахи и гиматия, наброшенного поверх них. Гиматий представлял из себя четырехугольный кусок ткани, который перебрасывали через левое плечо, затем стягивали назад к правой стороне под правую руку, а затем вновь перебрасывали через левое плечо или предплечье. По той манере, с которой человек носил этот вид одежды, можно было судить об общем уровне его культуры. Мягкий климат часто позволял отказаться от гиматия и оставаться в хитоне. Очень многие так и поступали, например, в таком одеянии всегда появлялся на улице Сократ, так же поступали Агесилай, великий спартанский царь, который даже в зимние холода и уже в преклонном возрасте считал хитон излишним, и правитель Сиракуз Гелон, а также многие другие. Плутарх рассказывает о Фокионе следующее: «За городом и на войне он всегда ходил разутым и без верхнего платья – разве что ударят нестерпимые холода, и солдаты шутили, что Фокион в плаще – знак суровой зимы»[35]. Словом gymnos, которое переводится как «голый», также называли тех, кто ходил без хитона. Гиматий обычно доходил до колен или чуть ниже; слишком длинный гиматий считался признаком экстравагантности или высокомерия. Алкивиад, например, в юности часто получал за это порицания. В то же время носить гиматий выше колен считалось неприличным; так, например, садиться, задрав плащ выше колен, считалось просто непристойным, что и понятно, поскольку греки не носили нижнего белья. Теперь ясно, на что именно намекал Лукиан, говоря о кинике Алкидамате, который за обедом возлежал полуголым (то есть с гиматием, задранным выше колен), опершись на локоть, – таким художники изображают Геракла в пещере кентавра Фолуса. Это считалось неприличным, поскольку не было необходимости привлекать внимание к своей особе; тот же Алкидамат, который до крайности обнажился, чтобы показать белизну своей кожи, вызывал лишь смех присутствующих.
Ту одежду, о которой мы рассказали, за несколькими несущественными изменениями, носили в Древней Греции во все времена. Что касается женской одежды, на ней мы должны остановиться подробнее, поскольку она имела различия в разные времена. Весьма интересно, что женская одежда весьма стремительно повернулась к роскоши и утонченности по сравнению с женской одеждой периода так называемой «эгейской цивилизации». Благодаря сохранившимся памятникам, произведениям живописи и малым пластическим формам из Кносского дворца на Крите мы имеем представление, что именно носили женщины высшего общества в эти очень отдаленные времена, о которых не сохранилось литературных свидетельств. Перед нами дама из царского дворца первой половины 2-го тысячелетия до н. э. На ней костюм, который в наше время никак нельзя назвать скромным. Она носит юбку, состоящую из нескольких разлетающихся кусков ткани, спускающихся от пояса до пола, наложенных друг поверх друга. Верхняя часть тела закрыта очень тесно облегающей одеждой с узкими рукавами. Разрез впереди полностью открывает грудь, так что она видна во всей своей округлости, напоминая два зрелых яблока.
Вновь вернемся к костюму, говоря о степени обнаженности или закрытости тела. Мы видим, что для критянок привычно оставлять шею и плечи, а также грудь – самую соблазнительную часть тела – открытыми, и это не чуждо древнейшей греческой цивилизации; хотя вполне возможно, что это позволялось лишь женщинам высшего общества.
Вполне логично предположить, что с развитием греческой цивилизации мода на открытые шею и плечи в женском костюме, которая получала признание на Крите, вновь прошла. Пышные дворцовые застолья, на которых дамы могли блистать в дразнящей обнаженности, постепенно забылись, за исключением коротких периодов «тирании». Повсюду возникали греческие полисы, и в дальнейшем цивилизации развивались все более и более по мужскому варианту, что привело к отторжению женщин от общественной жизни, так что у них более не было возможности испытывать чувственность мужчин с помощью изысканно скроенных платьев – или, вернее, без оных.
Разумеется, время от времени мы находим среди греческих статуй изображения довольно скромно одетых женщин, хотя нельзя сказать, что это стало излюбленной модой. Позже – и вновь благодаря климату – в моду вошел альтернативный обычай носить верхнюю одежду из ткани настолько тонкой, что груди были отчетливо видны, и подтверждение этому можно увидеть в наши дни на многочисленных скульптурах, среди которых, например, великолепные женские фигуры на восточном фронтоне Парфенона.
Для полноты картины можно отметить, что обратная сторона decolletage не была делом неслыханным; во всяком случае никак иначе нельзя объяснить следующий отрывок из «Сатир» Варрона, где, описывая костюм охотницы с заткнутым вверх подолом а-ля Аталанта, он говорит, что она идет с настолько высокоподнятым подолом, что можно видеть не только ее бедра, но и ягодицы.
В период, последовавший за эгейской культурой, одежда греческих женщин в достаточной мере упростилась. На голое тело надевали хитон наподобие рубашки, фасон которой был одинаков по всей Греции, кроме Спарты. Там девушки обычно не надевали ничего, кроме короткого хитона, который доходил до колен и сбоку имел высокий разрез, так что при ходьбе было видно бедро. Это не только подтверждается свидетельством нескольких авторов, но и видно на вазовой и настенной живописи; и все авторы в один голос утверждают, что во всей Греции, несмотря на то что грекам вообще был привычен вид обнаженного тела, этот костюм спартанок подвергался осмеянию. Отсюда и их прозвища: «показывающие бедра», «те, которые с голыми бедрами». В гимнасиях и при исполнении упражнений спартанские девушки скидывали с себя и эту единственную одежду и оставались обнаженными.
В остальных частях Греции появляться в одном хитоне считалось приличным лишь у себя дома; на публике гиматий был для женщин обязателен. Он, хотя и был приспособлен к особенностям женской фигуры, не особенно отличался от мужского гиматия, хотя некоторые вариации могли наблюдаться в зависимости от времени года, моды и местности.
Мы не будем здесь вдаваться в дальнейшие подробности того, какова была одежда, поскольку этот предмет затронули лишь в связи с нравственными устоями и сексуальной жизнью греков.
Пояс, окружавший бедра и державший верхнюю часть одежды, имел эротическое значение, поскольку был символом девственности, так что выражение Гомера «развязать девический пояс» теперь легко объяснить.
Греческие женщины и девушки ничего не знали о корсетах, однако носили нагрудные повязки, которые поддерживали грудь и которые можно сравнить с современным бюстгальтером. Целью этой повязки, которая повязывалась вокруг груди на голое тело, было не только поднять грудь и предотвратить ее некрасивое отвисание, но также и подчеркнуть красоту груди или, наоборот, скрыть ее недостатки. Повязка также сдерживала рост слишком большой груди, которая должна быть такой, «за что можно взяться и накрыть ладонью» (Марциал, xiv, 134). Эти повязки были достаточно функциональны, но отличались от корсетов тем, что не имели никакой шнуровки на талии.
В остальном различные секреты туалета были знакомы женщинам классической античности: благодаря всяким уловкам имитировалось наличие того, что на самом деле отсутствовало, а недостатки могли быть исправлены. Хотя это вряд ли занимало домашних хозяек, но было в обычае у дам полусвета, которые в то время уже были известны под милым названием hetaerae, то есть спутницы или подруги. Нам, например, известно упоминание о бандаже, призванном уменьшить в размерах слишком полное тело, его же использовали при нежелательной беременности. Отрывок из комедии Алексида дает следующую информацию о способах украшательства: «Когда девушка мала, она пристраивает к подошве пробку, когда слишком высока, – носит сандалии на тончайшей подошве и ходит втянув голову в плечи, та, у которой нет бедер, делает по бокам накладки, так, чтобы все могли громко похвалить ее за красивые ягодицы».
Среди материалов, из которых изготавливалась женская одежда, лишь лен и шелк заслуживают внимания в рамках нашего предмета. Лучший лен произрастал на острове
Аморгос, потому и одежда, сделанная из него, получила название «аморгина». Ткань, из него изготовленная, была чрезвычайно тонка и прозрачна и поэтому пользовалась особым успехом у красивых женщин. Еще более привлекательной была знаменитая косская одежда, с изобретением которой эротизм женских туалетов достиг наивысшего расцвета. Эта шелковая ткань, производившаяся на острове Кос, была столь превосходного качества, что Дионисий Периэгет сравнивает эти ткани с цветущим лугом, замечая также, что никакая паутина не сравнится с ней по тонкости выделки. Шелковые коконы ввозились на остров Кос, затем уже там были выращены свои шелковые черви; и все же в Грецию ввозилось множество готовой одежды, особенно из Ассирии, откуда и пошло латинское выражение bombycinae vestes (bombyx – шелковый червь). В то же время это выражение может означать, что ввоз одежды начался только со времени римского господства. Впечатление от этих платьев можно представить себе из отрывка Ипполоха, где гость рассказывает о свадебном торжестве. На нем родосские флейтистки появились в наряде, который он принял за наготу, пока, наконец, другие приглашенные не объяснили ему, что на них косские одежды. Лукиан даже высказывает подозрение, что «эти одежды из ткани тоньше паутины – лишь претензия на одежду, чтобы предотвратить слухи, что их носители совершенно голые». Петроний называет эти ткани «легкими, как воздух», а педантичный Сенека дает волю негодованию в отношении женщин, любящих наряжаться таким образом: «Я вижу одежды, если их можно назвать одеждами, которые прикрывают лишь интимные места; одетая так женщина едва ли может с чистой совестью признать, что она не голая. Эти одежды ввозят за довольно большую сумму из дальних стран лишь для того, чтобы наши женщины могли показать своим любовникам в спальне не больше того, что все видят на улице». Частое упоминание косских тканей говорит о чрезвычайной их популярности; часто упоминаемая тарентская вуаль очень на них похожа.
Если в основном гетеры использовали эти одеяния, чтобы усилить воздействие своих чар, то из отрывка Феокрита можно видеть, что и уважаемые женщины не боялись привлекать к себе внимание в таком виде. У Феокрита эти одежды называются «мокрыми одеждами», выражение легко понять, и оно до сих пор в ходу у художников, которые имеют в виду одежду, полностью показывающую очертания тела.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
history.wikireading.ru
Женщины в Древней Греции и Риме
Сочувственно относясь к борьбе Данаид, Эсхил дает, однако, понять, что отвращение к браку есть заблуждение, которое должно быть преодолено.
Обручение было важным юридическим актом, ибо при этом обсуждали имущественные отношения будущих родственников. Давать за невестой приданое требовал не закон, а обычай. Поэтому даже сироты и девушки из малоимущих семей не оставались без приданого: его собирали для них «в складчину» их сограждане или приданым обеспечивало государство. Так, например, в Афинах после смерти Аристида его дочери «были выданы замуж государством: город обручил их за счет казны и назначил каждой по три тысячи драхм приданого».
Долгое время знакомства молодых людей до брака было необязательным, и он заключался по воле родителей. Взгляд древних греков на брак был лишен всякого романтизма. Прежде всего, учитывалось равенство общественного и имущественного положения жениха и невесты. В Аттике, например, считался законным только брак между гражданином и гражданкой. Брак иностранца или иностранки с аттической гражданкой или гражданином не одобрялся законом, а дети от такого брака считались незаконнорожденными.
«Тем не менее, − отмечает Г.В. Блаватская, − браки с инополитянками – обычное явление в полисной практике союзов граждан различных полисов. Некоторые греческие государства даже заключали специальные соглашения с дружественными полисами о полноправности браков своих граждан. В реальной жизни браки афинян со свободными инополитянками считались действительными, а дети от таких браков получали особое название – «метроксены». В доперикловы времена они признавались полноправными гражданами Аттики».
Формальный акт заключения брака имел первоначально частный характер семейного торжества и лишь со временем превратился в акт религиозный и публично-правовой. Правители должны устанавливать и возраст, при достижении которого возможны брачные отношения. Аристотель в «Политике» одобряет вступление брак в «цветущем возрасте», т.е. до 50 лет, так как «потомство незрелых родителей», так же как и потомство слишком молодых и в физическом, и в интеллектуальном отношении, - несовершенно.
Но, если мужчина и женщина вступят в брак без разрешения правителя, а, стало быть, это пройдет незамеченным для государства, «…ребенок будет зачат не под знаком жертвоприношений и молитв, когда молятся жрецы и жрицы, а также все государство, чтобы потомство было лучше и полезнее, - такой ребенок считается незаконным». Незаконным признается и ребенок, рожденный от родителей, которые вышли из указанного возраста, хотя мужчина и женщина могут соединяться в любом возрасте, но с условием, чтобы у них не было детей. Таким образом, жизнь афинских граждан (даже интимная) подлежала полисной регламентации.
Интересный пример приводит Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях»: «Когда старая мать Дионисия просила Солона выдать ее замуж за одного молодого гражданина, он ответил, что законы государства он ниспровергнул как тиран, но законы природы насиловать не может, устанавливая браки, не соответствующие возрасту. А в свободных государствах такое безобразие нетерпимо: нельзя допускать союзов запоздалых, безрадостных, не выполняющих дела и не достигающих цели брака. Старику, который женится на молодой, разумный правитель сказал бы: «Как раз время тебе жениться, несчастный!» Точно также, найдя юношу в спальне богатой старухи, который от любовных отношений с нею жиреет, как куропатка, он заставит его перейти к девушке, нуждающейся в муже».
Уже древние обычаи предусматривали свадебное пиршество в доме отца невесты и ее торжественные проводы из родительского дома в дом ее мужа. В день свадьбы дом невесты убирали цветами. Рано утром она совершала торжественное омовение. После купания невесту одевали и украшали, и в свадебном уборе она ждала начала празднества. Собирались приглашенные, приносили жертвы богам покровителям семьи и брака: Зевсу, Гере, Гестии, Артемиде и Мойрам, причем сама новобрачная приносила им в жертву свои детские игрушки и прядь волос. После, религиозных обрядов отец вручал свою дочь прибывшему зятю, произнося ритуальную формулу, подтверждающую, что с этой минуты девушка свободна от обязанности, приносить жертвы своим предкам, а будет теперь участвовать в жертвоприношениях предкам ее мужа. Это был важнейший религиозно-правовой акт: отец освобождал дочь от своей власти и передавал ее под опеку мужа, в семью которого она переходила.
У Ф. Велишского мы находим интереснейшее описание особенностей свадебного ритуала. После сакрального ритуала гостей приглашали на свадебный пир, который устраивали жених и его друг за свой счет. Невеста, наряженная в самые лучшие одежды, принимала участие в этом пире вместе со своими подругами. Она одаривала жениха и его друга платьем, заранее приготовленным ею для этой цели. После пира начинались танцы, пение и музыка.
Трагические последствия пьянства на свадебном пиру были хорошо известны грекам, в том числе такие, о которых рассказывает Плутарх: «Однажды на острове Хиос во время свадьбы, когда новобрачную везли к дому ее молодого супруга, царь Гиппокл, друг жениха, захмелев и развеселившись, вскочил на свадебную повозку. Он вовсе не имел намерения обидеть молодую пару, а сделал это лишь в шутку. Увы, пьяная шутка обошлась ему дорого: друзья жениха набросились на него и убили».
Торжественно провожаемая в дом мужа, новобрачная ехала в украшенной повозке, сопровождаемой свадебным кортежем. Мать невесты держала в руках факел, зажженный от домашнего очага. Этим факелом разжигали впервые очаг в доме молодоженов. Этот символический ритуал должен был прочно связать взаимными узами обе семьи − старую и молодую, а также снискать дому новобрачных покровительство Гестии, богини домашнего очага. В доме новобрачных приносили жертвы предкам и совершали совместную трапезу хлебом и фруктами. Молодые люди начинали семейную жизнь.
По мнению Г. Гусейнова, сама семья ценностью у греков не считалась, было принято прохладное отношение к семейным узам; детей с определенного возраста воспитывали в общественных учреждениях, любовь мужчинам дарили гетеры и куртизанки после обильных пиршеств.
Становясь замужней, женщина и вовсе теряла всякую самостоятельность. «В однообразие жизни афинянки,− подчеркивает Н.А. Кривошта,− только жертвоприношения да иные религиозные обряды вносили содержание и перемену. Ее единственная забота – рожать детей своему мужу и воспитывать своих сыновей до семилетнего возраста, когда их от нее отнимают. Дочерей она оставляла при себе, приучая их к унылой жизни в гинекее в роли хозяйки и производительницы. Жена афинского гражданина всего лишь «ойкурема», «предмет» (по-гречески это слово среднего рода), созданный для «домашнего хозяйства». Для афинянина его жена лишь первая среди его служанок».
Почти все дни афинянки проводили на женской половине дома, гинекее, занимаясь домашним хозяйством, ткачеством и шитьем, а также воспитанием детей. На улицу афинская женщина выходила всегда в сопровождении рабыни, причем она должна была прикрывать лицо от взоров встречных мужчин. Афиняне были убеждены, что женщина должна поступать и вести себя так, чтобы о ней нельзя было сказать ни хорошего, ни дурного. Она просто вообще не должна была привлекать к себе чье-либо внимание. Выходить на улицу без сопровождения ей разрешалось по достижении только такого возраста, когда о ней можно было скорее спросить: чья это мать, нежели: чья это жена.
При выезде из города, Солон, один из правителей Афин, разрешал женщинам брать с собою не больше трех гиматиев, пищи или питья не больше, чем на обол, иметь корзину не больше локтя, отправляться ночью в дорогу только в повозке с фонарем впереди. Таким образом, становится понятно, что женщина не имела права удаляться от своего жилища на длительное время. Лишь участие в религиозных обрядах и празднествах позволяло афинским женщинам ненадолго покидать гинекей и присоединяться к ликующей толпе. Так, в Афинах V – IV вв. до н.э. существовал обычай - при общественных похоронах граждан, погибших на войне, произносить в их честь надгробное слово, «эпитафий». В процессии могли участвовать все желающие, горожане и иноземцы, у могилы присутствовали и женщины, родственницы покойников. Но и здесь поведение женщины строго регламентируется: во время процессии, по законам Солона, женщинам запрещено было «царапать себе лицо, бить себя в грудь, употреблять сочиненные причитания, провожать с воплями постороннего им покойника».
В празднествах, устраиваемых в честь Адониса, принимали участие только женщины. По всему городу выносили статуи Адониса, изображения своих покойников, которые женщины символически хоронили, рыданиями оглашая пустеющие на это время улицы, пели похоронные песни, били себя в грудь. Происходило все это не в самих проулках – переулках афинских, но на крышах афинских домов, куда женщины выбирались из гинекея, и где совершался обряд мнимых похорон истуканов. Мужчины, ограничивая афинских женщин, не всегда руководствовались здравым смыслом.
Поскольку рождение было, как уже не раз говорилось, главной целью супружеского союза, следует рассмотреть отношение к детям в древнегреческом обществе. Ю.В. Андреев цитирует Ликурга: «Новобрачные должны подумать о том, чтобы дать государству по мере сил прекрасных и наилучших детей. Пусть же молодой супруг обратит внимание на свою жену и на деторождение. То же самое пусть делает супруга, в особенности в тот промежуток времени, когда дети у них еще не родились». Ни о каком создании условий для будущей матери не шло и речи.
Попечение о здоровье ребенка не шло дальше определенной подготовки. Ни перед родами, ни во время родов женщины не находились под наблюдением врача. Греки считали вполне достаточным присутствие бабки или даже просто Эйлетии, покровительницы рожениц, отождествляемой с Артемидой. Мольбы эти помогали, конечно, не всегда: при тех примитивных средствах, какие применяли древние акушерки, роды зачастую заканчивались трагически. Погибала мать, или дитя, или оба одновременно. Тогда и появились горькие надгробные надписи, вроде той, которую составил Гераклит Галикарнасский: «Вот – свежая могила. Еще не увядали листья венков на надгробной плите. Прочти надпись, о путник! Посмотри, чьи бедные тела прикрыл этот камень. Прохожий, я – Артемида. Книд – мое отечество, меня взял в жены Эвфрон, и пришло время родов. Двумя детьми я была беременна; одно оставила отцу – будет ему опорой в старости; другое взяла с собой – на память о любимом муже».
Появление ребенка на свет было для семьи событием торжественным, независимо даже от того, как отнесся к ребенку отец. Если же отец не признавал ребенка, его просто выкидывали из дому, что было равносильно смертному приговору. Однако случалось и так, что кто-нибудь находил брошенного младенца, начинал о нем заботиться, воспитывать его. «Каким бы бесчеловечным ни казался этот обычай, мы вынуждены принять факт детоубийства в Древней Греции как достоверный и вполне доказанный», − подчеркивает Лидия Винничук.
Вместе с тем, зачастую греки стремились избавиться и от вполне здоровых детей, в особенности девочек. Причиной этого понятны: женщины не могли выполнять те задачи, которые ожидали подрастающее поколение граждан греческих полисов. Женщины не охраняли границ государства, не исполняли сакральных функций, поддерживая культ предков, не представляли ценности как рабочая сила в хозяйстве.
Тем не менее, не стоит полагать, что афинская женщина была бессловесным, забитым существом. В зависимости от характера и воспитания, жена могла стать достойной спутницей жизни, матерью, либо же домашним тираном, воплощающим в себе самые нелицеприятные черты.
1.3. Исключительные женщины Греческого мира
Сапфо
Сапфо являлась исключительной женщиной по разным причинам. Талантливая поэтесса, сказавшая новое слово в поэзии, сама себя называла богоизбранной. По мнению Т. Мякина, в отличие от мужской поэзии того времени, нормирующей жизнь и устанавливающей ценности, ее творения выходят из отношения «я» автора и окружающего мира. С другой стороны, явившись в Афины вдовой, будучи женщиной, в высшей степени обаятельной и образованной, она пользовалась некоторой свободой, и сумела добиться полного признания в гражданском обществе и уважения видных политических деятелей и ученых.
О жизни Сапфо известно мало. Так, по преданию, Сапфо – дочь аристократа Скамандронима, занимавшегося торговлей, и Клейсы. Точное имя поэтессы – Псапфо, что означает «ясная», «светлая». Несмотря на то, что ее часто причисляют к числу поэтических гениев всех времен и народов, до нас дошли лишь отрывочные сведения о ее жизни и творческой деятельности.
Родилась она в Митиленах на острове Лесбос в Эгейском море между 630 и 620 годами до нашей эры. В шесть лет девочка осиротела, отчего – согласно некоторым данным – матери и пришлось отдать ее в школу гетер, где обучали пению и танцам. Уже в юном возрасте Сапфо почувствовала призвание к поэзии: она писала оды, гимны, элегии, праздничные и застольные песни. Достигнув совершеннолетия, вышла замуж за богача – андросца Керкола, но вскоре овдовела. От этого брака она имела дочь по имени Клеида, которую горячо любила и которую, как она говорила, «не променяла бы …. на все сокровища земли лидийской». Оставшись молодой богатой вдовой, Сапфо собрала вокруг себя тесный кружок из даровитейших девушек своего отечества. Ее дом превратился в «жилище муз». На богатом острове Лесбос культура приобрела некоторые своеобразные черты. Женщине представлялась свобода, между тем как в Аттике того же времени женщины были подчинены строгим нормам эллинского «домостроя». Поэтому здесь рано возникли свои музыкально-поэтические студии, куда приезжали учиться из разных областей эллинского мира.
stud24.ru
Женщины в Древней Греции и Риме
Женщина после замужества оставалась членом старой фамилии, при этом претендовала на наследство семьи. Этот случай не был основным и больше походил на сожительство, чем на брак, так как жена практически в любой момент могла покинуть своего мужа и вернуться домой.
Независимо от того, какую форму предпочитали молодые люди, браку предшествовало обручение между молодыми. Во время обручения молодые давали брачный обет. Каждый из них на вопрос, обещает ли он вступить в брак, отвечал: «Обещаю». Жених вручал будущей жене монету, как символ заключённого между родителями свадебного союза, и железное кольцо, которое невеста носила на безымянном пальце левой руки.
На свадьбах все дела по организации свадебного торжества передавались распорядительнице — женщине, которая пользовалась общим уважением. Распорядительница выводила невесту в зал и передавала её жениху. Передача сопровождалась религиозными ритуалами, в которых женщина исполняла роль жрицы домашнего очага. После пиршества в доме родителей проходили проводы новобрачной в дом её мужа. Невеста должна была театрально сопротивляться и плакать. И распорядительница прекращала упорство девушки, взяв её из объятий матери и передав супругу.
Торжества, связанные с появлением нового члена семьи, начинались на восьмой день после родов и продолжались три дня. Отец поднимал ребёнка с земли и давал имя младенцу, тем самым оглашал свое решение принять его в семью. После этого приглашенные гости дарили младенцу подарки, как правило, амулеты, назначение которых было беречь ребёнка от злых духов.
Регистрировать ребёнка было долгое время не обязательно. Лишь когда римлянин достигал совершеннолетия и надевал белую тогу, он становился гражданином римского государства. Его представляли перед должностными лицами и вносили в список граждан.
Впервые регистрацию новорожденных ввел на заре новой эры Октавиан Август, обязывая граждан в течение 30 дней с момента рождения регистрировать младенца. Регистрация детей проводилась в храме Сатурна, где находилась канцелярия наместника и архив. При этом подтверждалось имя ребёнка, его дата рождения. Подтверждалось его свободное происхождение и право гражданства.
2.2. Положение женщин в обществе Древнего Рима
Если вы обратитесь к юристам, которые обычно изучают устои общества лишь при помощи законодательных текстов, они изобразят вам в самых мрачных красках положение женщины в древнем Риме: она лишена всех гарантий, которые по более мягким греческим законам ограждают ее интересы; она беззащитная жертва отца или мужа, который имеет над ней право жизни и смерти; ее продают, покупают, приобретают на основании давности владения, она служит предметом иска в суде, как рабыня или как животное; ее бесправие и ее рабство кончаются только вместе с жизнью; от тирании мужа или отца она освобождается только для того, чтобы подпасть под тиранию родственников.
Но если вы оставите на время в стороне юридические формулы и посмотрите, как определилось положение женщины на основании нравов и обычаев, какое место занимает она в общественной жизни, одним словом, что такое она представляет собою в действительности, то вы увидите, как сцена, так сказать, внезапно переменится на ваших глазах: это уже больше не рабыня, беспомощная и угнетенная, это матрона, мать семейства, почитаемая рабами, клиентами и детьми, пользующаяся уважением своего мужа, любимая всеми, хозяйка своего дома; ее влияние проникает даже на площадь народного собрания и в курию сената. Римляне не держали своих женщин в тиши и уединении гинекеев, она появлялась у них и в театрах, и на праздниках, и на пиру: везде ей было почетное место; всякий уступал ей дорогу, даже консул со своими ликторами. Впрочем, ее редко можно было встретить в публичном месте или на общественном собрании: добродетель сделала ее такой же домоседкой, какою гречанка была по принуждению, - ее обычное место было у домашнего очага в атриумах. Этот атриум не был, подобно гинекею, отдаленным помещением, теремом в верхнем этаже дома, укромным и недоступным убежищем. Атриум был центральным помещением в римском жилище, общим залом, в котором собиралось все семейство, где принимались друзья и чужестранцы; здесь у очага возвышался жертвенник богам-ларам, и вокруг этого святилища стояло все, что было самого драгоценного и почитаемого в семействе: брачная постель, изображение предков, холст и веретено матери семейства, сундук с документами и домашней кассой; все эти сокровища находились под охраной матроны. Она приносила жертву, как и сам домовладыка, богам-ларам; она заведовала домашними занятиями рабов; руководила воспитанием детей, которые долго, до самого юношеского возраста, оставались подчиненными ее надзору и власти; наконец, она разделяла со своим мужем заботу по управлению имуществом и заведованию домашним хозяйством. С той минуты, как новобрачная вступила в атриум своего мужа, она была приобщена ко всем его нравам. Именно это выражала древняя формула: переступая порог мужнего дома, молодая жена обращалась к нему со следующими словами: «Там, где ты хозяин, там я буду хозяйка». Жена действительно была хозяйкой всего того, над, чем муж был хозяином; каждый в доме, не исключая даже мужа, звал ее «госпожа», и Катон Старший выразил лишь в преувеличенной форме по существу совершенно верное замечание, когда в шутку восклицал: «Везде мужи управляют мужами, а мы, которые управляем всеми мужами, находимся под управлением наших жен».
Влияние женщины проявлялось не только под сенью домашнего очага и в тесном кругу семейной жизни. Женщина фигурирует на каждой странице римской истории. Напрасно закон устраняет ее от участия в общественных делах: ее влияние, явное или тайное, сказывается беспрестанно, решая судьбы государств. Можно подумать, что римляне в своих летописях и преданиях нарочно связывали самые славные свои воспоминания с именем какой-нибудь героини; и, если верить традиционной истории, Рим не менее обязан добродетели своих матрон, чем мудрости своих законодателей и мужеству своих воинов. Супружеская преданность и дочерняя привязанность сабинянок способствовали образованию римской нации; нравственной чистоте Лукреции и невинности Виргинии.
Рим, дважды порабощенный Тарквиниями и децемвирами, дважды обязан поводом к своему освобождению; только одни мольбы жены и матери могли убедить Кориолана не губить отечество; ловкие наущения честолюбивой жены внушили Лицинию Столону знаменитый закон, которым утверждалось торжество римской демократии; и последние герои этой демократии — оба Гракха выросли такими под влиянием воспитания, которым руководила мать. Особенно замечательно, что среди героинь древнего Рима, в противоположность Греции, не было ни одной куртизанки; все это чистые девушки, верные жены, преданные своему долгу матери; и именно в непоколебимой верности этих женщин их незаметным обязанностям и скромным добродетелям своего пола и заключается все их величие. Пусть все эти рассказы наполовину вымышлены - все равно: в этих легендах я вижу наивное выражение народного чувства и нахожу неопровержимое доказательство уважения и почтения, которыми древние римляне окружали своих жен и матерей. Они поняли, что семейные добродетели так же необходимы для существования государства, как и доблесть, гражданская или воинская, и вся история только подтверждает прекрасные слова Сенеки, которые он сказал позже, во времена гораздо менее счастливые: он сказал, что для женщин «разврат не просто порок, а нечто чудовищное».
Во времена Империи мы видим, что женщины высшего общества открыто, вмешиваются в политические интриги, проявляя при этом свойственные им хитрость и упорство. Сенека в значительной степени обязан был своей квестурой деятельным хлопотам тетки; это была простая женщина, жившая в уединении, но привязанность к племяннику извлекла ее из этого уединения и сделала смелой: сам Сенека говорит, что она руководила выборной агитацией в его пользу. В виду всего этого понравиться женщинам было одним из прекрасных поводов, сделать карьеру. Тацит говорит об одном сановнике, все таланты которого заключались в умении снискать благосклонность женщин. Вне Рима они были еще более могущественны. Ничто здесь не мешало им пользоваться тем значением, которое они желали иметь, так как здесь они не были на глазах у императора и у других лиц, которых могли бы бояться. Дело дошло до того, что однажды в сенате поставлен был на обсуждение вопрос, можно ли позволять правителям провинции брать с собой жен. Один суровый сенатор, Цецина Север, горько жаловался на всевозможные злоупотребления, причиной которых были женщины, и заявил что с тех пор, как они были освобождены от уз, которыми предки считали нужным их связывать, женщины царствуют в семье, в суде и в войсках. Резкость Цецины не нашла себе, впрочем, сочувствия, и хотя обычно сенат не упускал случая восхвалять прошлое, но на этот раз большинство было того мнения, что во многих случаях, очень хорошо сделали, смягчив суровость вредных законов, и проконсулам была оставлена свобода брать с собой свои семейства. Все, однако, должны были признать, что в обвинениях против женщин много справедливого: в самом деле, не было ни одного дела о лихоимстве, в котором бы не была замешана жена правителя, и все провинциальные интриганы обращались к ней, и она вмешивалась в дела и решала их (Тацит). Она вмешивалась во все, даже в военное дело; бывали женщины, которые на коне около своего мужа присутствовали при учении, производили смотр и даже обращались к войскам с речью. Некоторые из них приобретали популярность в легионах, и не раз солдаты и офицеры складывались, чтоб поставить статую жене своего командира.
Во всяком случае, такой независимостью женщины пользовались вследствие вошедшей в обычай снисходительности по отношению к ним, а не на основании каких-нибудь правил. Гражданские законы совершенно этому противоречили, философия относилась к этому не менее сурово. Цицерон приводит одно весьма резкое место из Платона против женщин и, по-видимому, готов сам подписаться под ним. У Сенеки встречается грубое утверждение, что женщина существо невежественное и неукротимое, неспособное управлять самим собой; не может быть, следовательно, и речи о даровании им преимуществ или о требовании для них большей справедливости и равенства.
Но то, против чего мудрецы так сильно ратовали, делалось само собой. В то время как философы и законодатели силились удержать женщину в постоянной опеке, общественное мнение ее совершенно эмансипировало. Происходило это, вероятно, вследствие высокого мнения римлян о браке: они смотрели на него, как на «слияние двух жизней», а это слияние могло быть полным только в том случае, если у супругов все общее. «Я вышла за тебя замуж, — говорила Бруту благородная Порция, — чтобы поделить с тобою счастье и несчастье, которое встретится в твоей жизни». Такое разделение горя и радости вводило в семью принцип равенства; и ничто, в конце концов, не устояло перед этим принципом. Он мало-помалу восторжествовал и над предрассудками света, и над теориями философов, и над предписаниями закона. Строгие правила против женщин неизбежно должны были быть уничтожены или же остаться без применения. Юристы не замедлили указать, какими искусными способами можно устранить ограничения, созданные для женщин древним гражданским правом, и уравнять их с мужьями.
Чтобы узнать, до какой степени они были свободны, стоит только обратиться к надписям. Мы перестанем оплакивать их судьбу, когда познакомимся с этими документами. Женщины, оказывается, имели право составлять, так же как и мужчины, общества с избираемою главой. Одно из таких обществ носит почтенное название «общества для распространения стыдливости». Случалось, что такие организации вмешивались в муниципальные дела и играли в них определенную роль. В них обсуждался, например, вопрос о вознаграждении одному городскому магистрату и об изыскании средств для этого. Во время выборов женщины не подавали голоса; но зато они усердно агитировали в пользу того или другого кандидата. Богатых и знатных женщин признательность сограждан не отделяла от их мужей и им ставили общий памятник. Часто они становились благодетельницами города: сооружали за свой счет храмы, портики, украшали театры, устраивали от своего собственного имени игры и в благодарность за это получали восхваляющие их постановления. Мы имеем текст такого постановления, сделанного сенатом одного итальянского города в честь знатной дамы по имени Нуммия Валерия — жрицы Венеры. В этом постановлении сказано, что «все сенаторы единогласно решили даровать ей звание "покровительницы города" и просят ее благосклонно принять этот титул, а также принять каждого гражданина в отдельности и весь город вместе в число клиентов своего дома и при всех обстоятельствах оказывать им свое могущественное покровительство»; наконец, испрашивается ее согласие на поднесение бронзовой плиты, на которой написано это постановление и которая будет вручена ей магистратам города и важнейшими членами сената.
Заключение
При выявлении особенностей жизни гречанок, а также правил, которым было подчинено их существование, необходимо помнить, о том, что регламентация исходила от власти мужчин, которая заповедана и освещена богами, поэтому считалась непререкаемой. Установленный богами, «отцами» такой образ жизни принимался древнегреческой женщиной как должное. Те, кто отвечали за воспитание девочек, действовали в рамках культурных древнегреческих представлений о различиях между полами и развитии личности. Становясь хранительницей очага, девушка добровольно, почти бессознательно, как и мать ее, и её бабки становилась зависимой от мужчины, господина, ослушаться которого ей не приходило в голову. Степень забитости, униженности или свободы в семье женщины зависела, видимо, от ее личностных качеств и особенностей. Но наличие достаточно строгих правил, регламентирующих ее жизнь − норма в древнегреческом полисе.
Изучив жизнь женщин Древнего Рима можно сделать вывод, что они находились в более выгодном положении, чем женщины Древней Греции. Ведь для римлян семья была главной ценностью в их жизни. Женщин почитали, потому что они являлись хранительницами домашнего очага. То что делали женщины для семьи в Древнем Риме ценилось а не принималось как дожное.
Список литературы
1. Боннар А. Греческая цивилизация. – Т. 1. - Ростов – на – Дону: Феникс, 1994. – 448с.
2. История древнего Рима. Под. Ред. Бакщанина А.Г. М. «высшая школа» 1971.
3. Куманецкий К. История культуры древней Греции и Рима М., Высшая школа, 1980.
4. Любимов Л. История древнего мира М. « Просвещение», 1980.
stud24.ru
Женщины Древней Греции -
В Древней Греции, мальчики получали образование в школах, а девочки — дома. На самом деле, есть свидетельство того, что женщины всегда обучались дома, за исключением уроков музыки и танцев. Зачастую обучаемые своими мужьями, братьями или отцами, некоторые гречанки становились знаменитыми, благодаря своему высокому уровню образования. Но это явление не было очень распространенным. Женщины в Древней Греции были нужны в основном для того, чтобы заботиться о благополучии семей, и им не позволялось тратить слишком много времени на образование. Основной идеей было то, что женщинам не было нужно формальное образование, потому что они не соревновались с мужчинами. Ошибочность этой идеи заключалась в том, что женщинам необходимо было поддерживать труд мужчин, а без образования они не были в состоянии оказывать достаточную поддержку и воспитывать своих детей.
Особой категорией древнегреческих женщин, посещавших специальные школы, где они обучались развлечению, ведению бесед и ораторскому искусству, считалась группа Гетера. Вследствие того, что такие женщины сопровождали мужчин во время их бесед и пиршеств, им было необходимо быть более образованными, чтобы соответствовать уровню избранных мужчин. Однако эти женщины не считались городскими жительницами. Те, кто не имел чести получить образование, считались рабами (мужчины или женщины). Интересен тот факт, что если такие люди получали образование до того, как стать рабами, они имели право на работу и могли получить свою свободу обратно.
В основной массе, мальчики изучали грамматику, ораторское искусство и диалектику. Эти предметы были выбраны, чтобы помочь учащимся общаться более эффективно. Помимо этого, классическая образовательная система древности охватывала также изучение литературы и языка, а также арифметику, музыку, геометрию и астрономию. С другой стороны, девочек обучали ткацкому делу и различным домашним делам, например, танцам, музыке и физическому воспитанию. Девочки, которые собирались вступить в группу Гетера, упомянутую выше, также изучали грамматику, ораторское искусство и диалектику.
Хотя современные женщины, прочитав об образовательной системе Древней Греции, могут подумать, что греки не уделяли внимания женщинам, существуют исторические факты, что на самом деле гречанки считались наиболее образованными женщинами среди всех остальных культур, что продолжалось вплоть до 19 века. Как считают социологи и антропологи, культура включает в себя навыки, которые передаются через образование и получают развитие при помощи дисциплины и практики.
Женщины Древней Греции всегда были вовлечены в собственную культуру, включающую в себя семейный очаг и воспитание детей. Но интересен тот факт, что женщины всегда принимали участие и в раннем воспитании детей. В соответствии с фактами, в других культурах женщины начали получать образование намного позже, но в Древней Греции различие между мужчинами и женщинами заключалось в том, что для женщин создавалась особая культура, включающая особые религиозные праздники и фестивали, посвященные поклонению женскому духу. На самом деле, музыка была одним из основных аспектов образования среди женщин, и некоторым гречанкам даже удавалось сыграть важную роль в таком развлечении, как древнегреческий театр, где все роли исполнялись мужчинами. В отношении музыки, в Древней Греции было положено начало современной полифонической музыки, поэтому есть вероятность того, что и в этой области гречанки оказали влияние.
Кроме того, до Троянской Войны, женщинам в Греции было позволено голосовать, но впоследствии они утратили это право, потому что мужчины считали, что женщины голосовали безответственно. К сожалению, гречанкам не удавалось отвоевать себе это право вплоть до 20 века из-за различных ошибочных политических, культурных и социальных суждений.
И, наконец, следует отметить, что школы в Древней Греции предоставляли настолько эффективное образование, что им стали широко подражать. Элементы греческой системы образования присутствуют и в современных школах. Так же, как и в греческих школах, учебный день делится на предметы, и учителя преподают те или иные предметы студентам, в зависимости от их возраста.
