История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

Место крупного землевладения в экономике Древней Руси и способы его формирования. Землевладение в древней руси

Экономический строй Древней Руси. Землевладение в Киевской Руси. Собственность на землю и иммунитеты.

Любые студенческие работы ДОРОГО, КАЧЕСТВЕННО

100 руб. бонус за первый заказ. Всего 3 вопроса:

Узнать стоимость работы

Экономический строй Древней Руси.

Киевский князь, собирая дань (полюдье) с обширных земель, мог содержать многочисленную челядь, различных дворцовых слуг, дружину, наместников и волостелей.

Прибавочный продукт, получаемый племенем, позволял содержать людей, основным занятием которых было военное дело. Однако немаловажную роль играла и военная добыча. Военно-дружинная знать выдвигается на передний план как в племенах, так и в союзах племен. В ее состав в Х в. окончательно вливается и родоплеменная знать, туда же в IX—Х вв. начинают входить представители других слоев общества. В руках этих военно-дружинных объединений сосредоточивается вся полнота власти, для упрочения которой они начинают захватывать земли простых общинников. Объявив себя собственниками земель племени или племенного союза, они существовали уже не за счет добровольных приношений, а за счет обложения их данью, которая, правда, до середины Х в. не была еще фиксированной. Таким образом, с начала Х в. у восточных славян начался переход к феодальным отношениям.

Землевладение в Киевской Руси. Собственность на землю и иммунитеты.

Князь - крупнейший феодал, владел всеми дворцовыми и черносошными (чернотяглыми) землями. Дворцовые земли принадлежали князю и его семье непосредственно и зачастую

раздавались приближенным за службу ("служни" земли). Крестьяне дворцовых земель несли оброк или барщину и управлялись дворцовыми слугами. Черносошные земли принадлежали князю как главе государства. Крестьяне этих земель несли тягло, повинности в пользу великокняжеской власти (государства) и управлялись его наместниками. Черные земли также нередко переходили в частное владение феодалов - бояр, монастырей, дворянства. Служилые князья (княжата) превратились (по мере подчинения их власти великого князя Московского) в крупных вотчинников, сначала вассалов, а затем подданных великого князя, обязанных

ему службой. Бояре - крупные землевладельцы, вотчинники, также были вассалами великого князя, а затем - его подданными. Бояре-вотчинники стали основной категорией господствующего класса феодалов (наряду с монастырями и церковниками) в период феодальной раздробленности. Бояре имели большие права на землю и живших на ней крестьян: передавали землю по наследству, отчуждали ее, меняли и т.п.;

Князь владел всеми землями. князь предоставляет своим боярам право сбора дани с некоторых завоеванных территорий. Те могли раздать своим дружинникам, а они в свою очередь могли обосноваться на этой земле. Если бояре строили дом, то владения становилось вотчиной и лично принадлежала боярам, а также могла передаваться по наследству. Часть земель отходила земельным владельцам, как плата за покровительство. Таким образом складывалась феодальная иерархия. Верховным владельцем земли был князь, дальше шли вотчинники, дальше бояре, которые получили право полного наследования своих земель. Мелкие держатели земли находились в конце феодальной лестнице, их держание земли подкреплялось договором о службе.

Князь владел всеми землями. Он давал своим приближённым боярам или (служилым людям) земельные угодия за службу, на время этой службы или в собственность. Те могли раздать своим дружинникам, а они в свою очередь могли обосноваться на этой земле.

Также были бояре, захватившие общинную землю, представители великокняжеской династии, местные князья, которые тоже обладали земельными угодьями.

После принятия в X в. христианства значительная часть земель сосредоточилась

в руках церкви, монастырей, духовенства.

Иммунитеты

Бояре обладали иммунитетными правами. То есть они были не просто землевладельцами, в их руках (согласно иммунитетным грамотам) находились суд, управление, сбор податей и т.д.

в своих деревнях и селах.

students-library.com

Формы общинного землевладения в Киевской Руси

В основе социально-экономических перемен, совершающихся в любом аграрном обществе, лежат сдвиги в поземельных отношениях. Это целиком относится и к Древней Руси IX-XII вв. — стране по преимуществу земледельческой. Социально-экономические связи той поры нельзя рассматривать, абстрагируясь от общины, являвшейся важнейшим компонентом общественной структуры. Следует, однако, иметь в виду, что история не знала общины, данной раз и навсегда; она имела несколько типов общинных организаций, которые ошибочно было бы ставить все на одну доску: «...подобно геологическим образованиям, есть и в исторических образованиях ряд типов — первичных, вторичных, третичных и т.д.».1

Устанавливая общую собственность на землю, свойственную доклассовой формации, Ф.Энгельс воссоздал присущую ей градацию, показав сложный характер первобытного землевладения. Согласно Ф.Энгельсу, земля находилась в собственности племени, которое распоряжалось земельным фондом, передавая его «в пользование сначала роду, позднее самим родом — домашним общинам, наконец, отдельным лицам».1 Эта многоступенчатая система земельных отношений в первобытнообщинном мире недостаточно учитывается историками, изучающими землевладение в ранний период русской истории. Обычно они исследуют проблему по линии патриархальная община — соседская община — крупное землевладение, перенося центр тяжести на процесс экономического распада первобытного строя и возникновения феодализма.2 Между тем без пристального внимания к первобытной иерархичности в поземельных отношениях многие явления, связанные с землевладением на Руси IX — XII вв., будут не вполне правильно поняты.

При всей чрезвычайной скудости источников, поднимающих завесу над социально-экономической историей восточных славян, предворяющей образование Киевского государства, мы все же располагаем некоторыми сведениями, бросающими какой-то свет на интересующие нас сюжеты. Первый источник, к известиям которого обращаемся, — Повесть временных лет. Описывая быт полян, монах-летописец сообщает: «Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже до сеебратье бяху поляне, и живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим».1 Б.Д.Греков, толкуя содержание приведенного отрывка, писал: «Тут мы имеем указания на то, что летописец все-таки знал кое-что о далеком прошлом славян и говорит нам о форме их древнейших общественных отношений, называя ее родом».2 Но информация, которую несет источник и богаче и разнообразнее, чем кажется с первого взгляда. Идеей рода глубина ее не исчерпывается. Уже начальная фраза наводит на размышления. «Полем же жившем особе», — читаем в летописи.3 Как понять это замечание? Видимо, поляне жили отдельно от других, представляя нечто единое, распадавшееся на подразделения, именуемые родами («и володеющем роды своими»), причем каждый род жил «на своих местех», управляясь самостоятельно («владеюще кождо родом своим»). Итак, поляне, жившие особняком, являли собой нечто целое, собранное из родов, занимающих свою территорию. Под целым надо, по всей видимости, понимать племя, существующее «особе» от других племен. Значит, летописец нарисовал общественную систему, замкнутую, с одной стороны, родом, а с другой — племенем.

Чтобы лучше уяснить вопрос, обратимся к Л.Моргану. Об ирокезах он рассказывает следующее: «Территория племени состояла из фактически заселенной им местности, а равно окружающего региона, в котором племя охотилось и занималось рыбной ловлей и который оно было в состоянии охранять от захвата других племен. Вокруг этой территории лежала широкая полоса нейтральной, никому не принадлежащей земли, отделявшей их от ближайших соседей, если те говорили на другом языке, и менее определенная ограниченная полоса, если и племена говорили на диалектах одного и того же языка. Вся эта не имеющая точно определенных границ область, не-

висимо от ее величины, составляла владение племени, принавалась таковой другими племенами и охранялась самими владельцами».1 Наличие племенных территорий присуще не только американским туземцам, оно составляет глобальную особенность родоплеменного строя.2 Взяв в соображение нейтральные земли, отделявшие племена, легко поймем, почему автор Повести так настойчиво подчеркивает: «полем же жившем особен. Не представляет неразрешимой загадки и указание летописца насчет полян, которые «живяху кождо с родом своим и на своих местех». В нем мы видим свидетельство о родовом землевладении у восточных славян.3 К аналогичному выводу пришел и М.В.Колганов в своей книге о собственности в докапиталистических формациях.4 Таким образом, у нас есть основания говорить об общинном землевладении, племенном и родовом, у восточных славян накануне образования Древнерусского государства.

Со временем собственность на землю племени и рода перестраивалась. «Возрастающая плотность населения, — пишет Ф.Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самьм слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа». В результате землевладение еще больше дробилось: часть земли принадлежала селу, а земли, на которые село не претендовало, были «в распоряжении сотни»; то, что не попадало в надел сотни, оставалось в ведении всего округа; оказавшаяся и после этого неподеленной земля — большей частью очень значительная площадь — находилась в «непосредственном владении всего народа».2 Важно при этом помнить, что в ведение народа поступали незанятые, бесхозяйные, по выражению Ф.Энгельса, земельные массивы.3

Древнерусские археологические источники хорошо согласуются с нарисованной выше картиной. После тщательного изучения погребального обряда, распространенного среди радимичей, вятичей и дреговичей, Г.Ф.Соловьева сумела выделить ряд локальных групп в областях, заселенных этими племенами. У радимичей она нашла 8 таких групп, вятичей — 6 и у дреговичей — 2.4 Каждая группа, по мнению Г.Ф.Соловьевой, представляла собой первичное племя, а совокупность их — племенной союз.5

Картографирование остатков восточнославянских поселений VIII— IX вв., расположенных в лесостепной полосе, покаывает, что они размещались «гнездами, по 3 — 4 поселения, отстоящих одно от другого до 5 км».1 По данным же Б А.Рыбакова, число поселений-городищ в гнезде достигало 5, 10, 15.2 Любопытно и то, что сгусток поселков (гнездо) отделялся от себе подобных незаселенной полосой в 20 — 30 км.3 Размеры гнезд, как считает Б.А.Рыбаков, близки к размерам племен и обнимают пространство в 30 х 60, 40 х 70 км.4 Вряд ли мы ошибемся, если единичное поселение-городище примем за род, гнездо поселений — за племя,5 а объединение их — за племенной союз. Стало быть, мы можем еще раз заключить о существовании у восточных славян коллективного землевладения, представленного родом, племенем, союзом племен (народом, народцем — как угодно).

Однако время внесло поправки и в эту структуру. По мере того, как союзно-племенная организация трансформировалась в государственный организм, по мере того, как поднималась и крепла публичная власть, персонифицированная в лице князя, место народа, бывшего собственником пустующих земель, стал занимать князь, но не в роли частного владельца, а как представитель всего народа. Словом, складываются такие поземельные связи, какие Ф.Энгельс подметил в Швеции, где отдельное «село имело сельскую общинную землю (bus almanningar), и наряду с этим существовала общинная земля -; сотни (harads), округа или земли (lands) и, наконец, общинные земли, на которые претендовал король как представитель всего народа в целом, и поэтому в данном случае носившие на звание Konungs almanningar. Однако все эти земли без разли-i чия, даже и королевская, назывались (almanningar), альмендами, общинными землями.1 Мало-помалу из «княжеской; альменды» образуется фонд земель, принадлежащих государству. Понятно, что это могло произойти тогда, когда послед-j нее сформировалось и окрепло. Там, где княжеская власть, в площавшая государство, была сильной, государственной за лей распоряжался сам князь, но там, где она оказала слабой, — вече.

Хотя древнерусские источники дают наглядное представление о государственном земельном секторе в Киевской Рус в советской историографии не придавалось этому факту долх. ного значения. В последнее время лишь В.Л.Янин касалсмянутой темы.' Остановимся и мы на некоторых, наиболее азительных сведениях, взятых из древних памятников. «Се князь великий Изяслав Мьстиславич, — читаем в одной гра-е _ По благославлению епискупа Нифонта испрошал есмь Новагорода святому Пантелемону землю село Витославицы и смерды и поля Ушково и до прости».2 Отсюда явствует, что под эгидой новгородского веча находились земли, в данном случае населенные смердами, пленниками, посаженными на землю. Другой источник — уставная грамота князя Ростислава Мстиславича, учреждающая епископию в Смоленске, — свидетельствует: «А се даю... Село Дросенское, со изгои и з землею святей Богородици и епископу, и село Ясенское, и з бортником и з землею и с изгои, святей Богородици и епископу; и озера Нимикорская и с сеножатми, и уезд княж, и на Сверко-вых луках сеножати, и уезд княж, озеро Колодарское, святей Богородици. И се даю на посвет святей Богородици из двора своего, (о)см капии воску и на горе огород с капустником и з женою и з детми, за рекою, тетеревник с женою и з детми святей Богородици и епископу». Формуляр грамоты весьма красноречив: «сдумав с людьми своими», то есть рассудив на вече, Ростислав наделяет епископию селами Дросенским с изгоями, Ясенским вместе с бортником и изгоями, озерами, сеножатями, а потом уже из своего двора отдает огород и прочее. Эта особенность формуляра навела И.И.Смирнова на вполне вероятное предположение, что села Дросенское ц Ясенское не были княжескими, «не входили в состав княжеского двора и не являлись, таким образом, составной частью княжеской вотчины».1 То же следует сказать относительно озер и сеножатей, фигурирующих в грамоте. Но, согласившись с И.И.Смирновым в этом, мы не можем принять дальнейшие его выводы, а именно то, что он относит названные села к общинной земельной собственности и что население этих сел не исчерпывалось одними изгоями, а состояло еще и из свободных крестьян.2 Тут И.И.Смирновым руководила исключительно внутренняя логика. Но отчего, спрашиваем мы, отдельные села на Руси XII в. могли быть укомплектованы, например, челядью3 или смердами,4 а изгоями — нет? Возвращаясь же к источнику, замечаем в нем такие детали, которые позволяют с уверенностью говорить об изгоях как единственных жителях села Дросенского. В грамоте сказано: «...село Дросенское, со изгои и з землею...». Когда же речь заходит о втором селе, Ростислав перечисляет: «...село Ясенское, и з бортником и з землею и с изгои...». Следовательно, если в селе, помимо изгоев, жил еще кто-то, в грамоте об этом заявляется со всей опреденностью. Но о независимых крестьянах в ней нет и по-мину. Будь они, ничего не помешало бы ее составителю сказать- «Село Дросенское, со изгои, людьми и з землею... село Ясенское и з бортником и з землею и с изгои и с людьми...». Итак называемые грамотой села не принадлежали ни князю как частному владельцу, ни крестьянской общине, а государству, в чьем владении были также озера и сеножати, жалуемые «святей Богородици и епископу».

О наличии государственных земель в Древней Руси, по нашему мнению, рассказывает Киево-Печерский патерик, где читаем, как преподобный Феодосии «посла единаго от братиа к князю, рек тако: "Княже благочестивый, Бог умножает братию и месце мало, просим у тебе, дабы еси нам дал гору ту, иже над печерою". Князь же Изяслав, сиа слышав, зело радостен бысть; и посла к ним болярина своего, дасть им гору ту».1 Вероятно, Изяслав распорядился горою как представитель государства. Недаром для оформления этого дела был снаряжен государственный чиновник — боярин.

Следовательно, существование государственного землевладения в Древней Руси — вполне реальная вещь. Первоначально оно собиралось из беспризорных, никем не занятых земель. Впоследствии государство проводило мероприятия по их заселению. Понятно, что этими поселениями оно стремилось обеспечить себя доходами, вливавшимися в государственный бюджет. Складывание подведомственного государству земельного фонда происходило тем успешней, чем быстрее и увереннее шел процесс формирования самого государства.

Наше изображение общинных форм землевладения в Киевской Руси будет неполным, если обойти молчанием древнерусскую вервь. К ней мы и обращаемся.

Оглавление

www.protown.ru

Землевладение в Киевской Руси. Собственность на землю и иммунитеты.

Князь- крупнейший феодал, владел всеми дворцовыми и черносошными (чернотяглыми) землями. Дворцовые земли принадлежали князю и его семье непосредственно и зачастую

После принятия в X в. христианства значительная часть земель сосредоточилась

в рукахцеркви, монастырей, духовенства.

Иммунитеты

в своих деревнях и селах.

Источники древнерусского права. Русская правда. (списки и редакции).

Древнейший источник права — обычай. На раннем этапе развития Древнерусского государства действовали нормы обычного права. а в качестве переходной формы от обычая к закону имело место право договоров

Русская правда. (списки и редакции).

До наших дней дошло более ста списков Русской Правды, которые можно представить в трех основных редакциях: Краткая, Пространная и Сокращенная (обозначаемые в литературе как КП, ПП и СП).

Древнейшей редакцией(была принята в 1068 г.) является Краткая Правда, состоящая

из Правды Ярослава (ст. 1—18), Правды Ярославичей (ст. 19—43),

Пространная Правда принята в1113 г. состояла из двух частей - Устава князя Ярослава (ст. 1—52) и Устава Владимира Мономаха (ст. 53—121)-систематизированного сборника

правовых норм, входивших в Краткую Правду с позднейшими изменениями

и дополнениями Устава, принятого во время княжения Владимира

Мономаха, после подавления восстания в Киеве 1113 г.

Сокращенная редакция появилась в середине XV в. из переработанной Пространной редакции.

Источники Русской правды.

Источниками кодификации были нормы обычного права и княжеская судебная практика. К числу норм обычного права относятся прежде всего положения о кровной мести (ст. 1) и круговой поруке (ст. 19 КП). Законодатель по-разному оценивает эти обычаи: кровную месть он стремится ограничить (сужая круг мстителей) или вовсе отменить, заменив денежным штрафом (вирой). Круговая порука, напротив, сохраняется как политическая мера, связывающая всех членов общины ответственностью за своего члена, совершившего преступление (≪дикая вира≫ налагалась на всю общину).Нормы, выработанные княжеской судебной практикой, многочисленны в Русской Правде и иногда связываются с именами князей, принимавших их (Ярослава, сыновей Ярослава, Владимира Мономаха).Определенное влияние на эту кодификацию оказало византийское

каноническое право.

infopedia.su

Глава 2. Крупное землевладение и хозяйство на Руси в X-XII вв.. Киевская Русь в работах И.Я. Фроянова

Место крупного землевладения в экономике Древней Руси и способы его формирования

Для ответа на вопрос, какое место занимало крупное землевладение в экономике древнерусского общества, источники предоставляют разрозненные и крайне немногочисленные сведения. И все же вплетенные в канву нашего исследования, они приобретают убедительность.

Отец Феодосия Печерского, небогатый, по словам Б.Д.Грекова,4 землевладелец, располагал одним селом.5 Но и богатые вотчинники не удивляют обилием сел. Вдова князя Глеба завещала в Печерский монастырь 5 сел,6 причем она отдала все свое имущество до последней нитки. В духовной Антония Римлянина фигурирует лишь одно село с прилегающими землями и тоней.1 А ведь Римлянин — выходец из весьма состоятельного рода.2 У знатного и богатого новгородца Климента3 замечаем только 4 села (к двум из них тянули малые селища), борти и воды.4 А.Л.Шапиро полагает, что «пожалованная Юрьеву монастырю рель равнялась сотне десятин, а пожалованный Пантелеймонову монастырю участок (вместе с озером) — 400-500 десятинам. Если пользоваться для сравнения данными о владениях новгородских феодалов в XV в., придется признать оба эти пожалования некрупными. Что же касается пахотных земель и населенных мест, то в одном пожаловании их нет, а в другом они должны быть признаны незначительными».5 Наблюдения А.Л.Шапиро приобретают еще больший резонанс, если учесть, что пожалование Пантелеймонову монастырю осуществлено князем в момент его основания.6 Наконец, по «Рукописанию» Владимира Васильковича, далеко не рядовой князь имел город Кобрынь и села Березови-чи, Городел, Садовое, Сомино.7 Как видим, земельные владения, находящиеся в частных руках, не столь уж велики, чтобы положить их в основание общественного строя. Более того, они не так значительны, чтобы усматривать в них главный источник доходов, которыми благоденствовала древнерусская знать. Между тем в литературе встречаются диаметрально противоположные суждения. По мысли Б.Д.Грекова, материальной базой верхних слоев общества в Киевской Руси были не движимые ценности, а земля.1 Сходные представления развивал И.И.Смирнов. Он говорил: «...княжеское "село", т.е. княжеская вотчина, его домен, — вот экономическая основа существования князя XII в., вот откуда — т.е. путем эксплуатации населения этой вотчины — получает князь материальные ценности, приобретаемые им и его двором».2

_Сосредоточение отдельными лицами богатств было одной из коренных причин упадка родового строя и перехода к классовому обществу. Первоначально индивидуальное богатство выражалось в драгоценностях, разных товарах, скоте, рабах и только позднее — земле.3 Мы полагаем, что в Древней Руси движимость являлась главным богатством в руках господствующей верхушки, и это свое значение движимые ценности сохраняли на протяжении X, XI и XII столетий. Обратимся к фактам.

Взгляд на «вся благая» высказал князь Святослав Игоревич. Золото, драгоценные ткани, вина, овощи, серебро, кони, меха, мед, воск, рабы — вот перечень товаров, дразнивших воображение князя — «пардуса».4 «Святой мученик» Борис, скорбный от сознания, что в жизни людской «все мимо ходить и хуже паучины», тревожа предков, восклицает: «Къде бо их жития и слава мира сего, и багряница, и брячины, сребро и золото, вина и медове, брашьна чьстьная, и быстрин кони, и домове красьнии и велиции, и имения многа, и дани и чьсти бе-шисльны».1

Введение к летописному своду 1095 года содержит любопытное нравоучение: «Вас молю, стадо христово, с любовию приклоните уши ваши разумно: како быша древний князи и мужие их, и како отбараху Русския земле, и ины страны при-даху под ся; теи бо князи не збираху многа имения, ни творимых вир, ни продаж въскладаху люди; но оже будяше правая вира, а ту возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны и бьющеся и ркуще: "братие, потягнем по своем князе и по Руской земле"; глаголюще: "мало есть нам, княже, двусот гривен". Они бо не складаху на своя жены златых обручей, но хожаху жены их в сребряных, и росплодили были землю Руськую».2 Сторонники теории о раннем происхождении феодализма на Руси восприняли цитированные строки с нескрываемым энтузиазмом. Б.Д.Греков по их поводу замечал, например, следущее: «Составитель "Начального" свода совершенно четко противопоставляет один, более ранний период, другому, более позднему, отдавая явное предпочтение первому за то, что князья и их мужи тогда воевали иные страны, богатели за счет этих иных стран, свою же землю не обременяли тяжелыми поборами. Автору "Свода" определенно не нравится новый порядок вещей. Он, несомненно, предпочитает военную добычу и дань с завоеванных народов новому способу обогащения знати, освоению больших пространств своей же русской земли и превращению свободных доселе соотечественников в своих подданных, обязуемых с этого момента работать не только на себя, но и на своих господ». Эти построения Б.Д.Грекова воспринял И.И.Смирнов.2 Но где в своде сказано «об освоении больших пространств русской земли», о принуждении подданных работать на господ? Говоря так, мы тем самым искажаем содержание летописного текста и привносим в него собственные домыслы. Древний моралист озабочен «несытовством» князей и дружинников к богатству, причем его огорчает не столько сама алчность, сколько способы обогащения, применяемые элитой. Жить за счет ограбления чужих народов похвально и даже почетно, выжимать деньги из своих сограждан предосудительно — вот лейтмотив летописца, который, конечно, ведет нас к психологии, свойственной людям эпохи военной демократии. Итак, княжеско-дружинная знать еще в конце XI в. воззрения о богатстве соединила преимущественно с драгоценностями и деньгами, а не с землей.4

Было бы ошибочно думать, что у древнерусской верхушки XII в. пропал вкус к обогащению посредством военных грабежей. Об этом свидетельствуют как многочисленные войны, сопровождавшиеся обильными полонами, тщательно регистрируемые летописцами, так и предписания Закона Судного людям, применявшегося в юридической практике Древней Руси. «Плена же шестаа часть, — читаем в памятнике, — достоить взяти князем, прочее число всем людем в равну часть делятся от мала и до велика».1 В XII в., по всей видимости, рабы, табуны лошадей, гурты скота, драгоценности, всевозможный «тяжкий товар», мед еще определяли степень богатства князей и бояр.

Наши предположения усиливаются наблюдениями ученых, исследовавших новгородские берестяные грамоты. «Вероятно, на протяжении XII века, — пишет относительно истории Новгорода В.Л.Янин, - исподволь происходило накопление денежных ресурсов новгородскими феодалами, позволившее им затем осуществить решительное наступление на те земли, которые в большом количестве в XII веке еще принадлежали новгородским общинникам».3 Догадку В.Л.Янина подтвердил А.А.Коновалов в работе, посвященной периодизации грамот на бересте, найденных в Новгороде. Он установил, что содержание грамот меняется по ходу времени: в ранних преобладают упоминания о деньгах, поздние грамоты содержат факты феодального характера.4 А.А.Коновалов предполагает, что «изменения, происходившие в содержании грамот, по-видимому, отражают процесс накопления денег, которые затем были вложены в расширение своих владений новгородскими землевладельцами». I Какими путями создавалась _крупная-мельная собствен-

1 Закон Судный людем пространной и сводной редакции. М., 1961, стр. 58. Замечательно здесь то, что добыча распределяется независимо от знатности («от мала и до велика»). И еще одна чрезвычайно важная деталь: отличившийся мужеством в бою воин («подвиг и храборьство сдееть»), пусть даже из простого народа («или простых людии»), получал сверх положенной доли еще и часть «от урочена урока княжа». — Там же. Во всем этом нельзя не видеть традиций, восходящих к военной демократии. ность в_русском государстве X — XII вв.? Советские историки высказывались по этому поводу неоднократно. Древнерусское общество рисовалось Б.Д.Грекову с развитой системой эксплуатации, основанной «на присвоении господствующим классом одного из важнейших условий труда — земли, с вытекающим отсюда крепостничеством».1 Раз скроенная вотчина «не оставалась в неизменном состоянии. Вотчинник по мере своего экономического и политического преуспевания при поддержке государства расширяет свои владения путем включения под свою власть больших пространств земли и сидящего на ней населения. Естественно, что для этого необходимо было принуждение, которое шло и от государства и от знати. При помощи своих вооруженных дружин, опираясь на поддержку государства, крупные землевладельцы становятся по отношению к населению освоенных земель не просто хозяевами, а "государями". Вотчина превращается в сеньерию».2 По мысли С.В.Юшкова, «основными способами образования княжеского домена была экспроприация общинных земель и захват никем не занятых пустошей. Но наряду с этими способами необходимо указать на постепенное втягивание в систему домени-ального владения крупных владений, возникших внутри разлагавшихся сельских общин, путем превращения землевладельца в княжеского вассала, а также общинных земель путем превращения общинников в феодально зависимое население».3 Церковные учреждения, подражая князьям, «экспроприировали земли и занимали пустоши. Наряду с этим церковное землевладение развивалось и благодаря пожертвованиям князей и бояр, а также на основании покупки и мены».4 В приемы мобилизации земли бояре ничего своего не внесли. Они, подобно князьям и духовенству, «экспроприировали земли общинников, захватывали пустоши, покупали землю».1 В.В.Мавродин, исследуя проблему, писал: «Князья либо захватывали свободные земли и угодья, либо экспроприировали земли у общин, превращая "сельских людей" ("Церковный устав" Ярослава), "простую чадь" в рабочую силу своего хозяйства. Экспроприировались земли и у всякого рода кабальных и зависимых людей: рядовичей, закупов, наймитов, смердов». 2 Интересно то, что «в начале IX — X вв. князья раздают своим дружинникам не столько земли, сколько дани с земель, а затем уже сама земля смерда захватывается князьями и дружинниками, дарится и раздается». Главнейшим инструментом созидания феодальной земельной собственности в Древней Руси М.Н.Тихомиров считал захват феодалами крестьянских общинных земель.4 И.И.Смирнов, выделяя XII — XIII вв. в качестве нового этапа в развитии Руси, утверждал, что «основным и определяющим в этом развитии являлся процесс роста феодальной земельной собственности за счет экспроприации феодалами общинных крестьянских земель».5 С.А.Покровский, указывая на то, что источником происхождения феодальной собственности был переход крестьян под покровительство могущественных феодалов, отмечает и другое: «Немалую роль играл и прямой захват, насильственное присвоение права собственности».6

Из приведенной сводки мнений ученых явствует, что в новейшей историографии идея о насильственном захвате крестьянских земель как главном орудии в образовании частной земельной собственности на Руси весьма популярна.

Наиболее полно аргументирует версию о насильственном отчуждении М.Н.Тихомиров. Поскольку данный вопрос имеет принципиальное значение, необходимо внимательно разобраться в системе его доказательств.

«Известия о насильственной узурпации крестьянских земель и превращении труда крестьян в барщинный труд на Руси XI — XIII вв. не только существуют, но даже относительно многочисленны», — уверенно говорит М.Н.Тихомиров.1 Первым примером насильственного захвата земель автору служит древлянский поход княгини Ольги, которая-де присвоила Древлянскую землю и заставила ее жителей платить оброк (дань) — феодальную ренту. Но покорением и установлением дани Ольга не изобрела чего-нибудь оригинального, а действовала в духе прежних киевских князей, потративших много энергии, чтобы привести в повиновение непокорных древлян. Еще Олег, «примучив» древлян, «имаше на них дань по черне куне».2 Вспомним и более древние времена, когда «тихие» поляне были «обидимы древлями и инеми околними».3 Все это — факты одного порядка. Они свидетельствуют о борьбе за дань, а не за землю.

«Пахотные поля и луга, - пишет М.Н.Тихомиров, — становятся ценностями, которыми феодалы стремятся овладеть. Поэтому уже в Краткой редакции «Русской Правды», отражающей порядки феодальной деревни XI в., находим постановление по поводу нарушения межевых знаков: «Иже межу пере-ореть любо перетес», т.е. запрещение перепахивать межи и уничтожать («перетесать») значок, вырезанный на дереве или на столбе для обозначения границы занимаемых владений»4. У М.Н.Тихомирова констатирующая часть явно не вяжется с поясняющей. Получается, феодалы «стремятся овладеть землями», но наталкиваются на запрещение нарушать межевые знаки.

«Три сохранившиеся грамоты, дошедшие до нас в архиве Юрьева монастыря, - продолжает М.Н.Тихомиров, - свидетельствуют о том, что в новгородской земле первой половины XII в. происходил усиленный процесс захвата общинных земель феодалами»1. Грамота великого князя Всеволода Мсти-славича Юрьеву монастырю на рель, которой вооружается автор, ни слова не говорит о захвате земель феодалами. Она зарегистрировала княжеский дар монастырю. Каким путем приобрел рель Всеволод Мстиславич, абсолютно неизвестно. Но М.Н.Тихомиров думает, что «это был один из подгородных лугов, которым самовольно распорядился князь, отмежевав его Юрьеву монастырю».2 Грамота Всеволода на Терпужский погост Ляховичи поддается иному толкованию, чем имеем у М.Н.Тихомирова. Выше было высказано предположение, что погост населен пленниками. Если взять в расчет это предположение, то в грамоте на погост Ляховичи мы не найдем факта насильственного захвата территории, населенной свободными крестьянами.3 Следовательно, грамота Всеволода Мстислави-ча на Терпужский погост Ляховичи Юрьеву монастырю может быть истолкована, по крайней мере, двояко. Передача волости Буйцы тому же монастырю, объясняемая М.Н.Тихомировым в смысле экспроприации свободных общинников, означала, как мы уже видели, уступку права сбора доходов с нее.

«Захват общинных земель и закабаление крестьян, - утверждает М.Н.Тихомиров, - становятся постоянным явлением в XII в. "Ипатьевская летопись" сообщает нам, что вдова одного из полоцких князей, Глеба Всеславича, отдала в Печер-ский монастырь 5 сел с челядью».1 Непонятно, как вклад, состоящий из сел с челядью, закрепощенными людьми, по признанию самого автора, способен выступать аргументом, подтверждающим захват общинных земель. Тут же следует ссылка на Ярополка, отдавшего Печерскому монастырю Не-бльскую волость. Но М.Н.Тихомиров сам не знает, «получил ли монастырь Небльскую волость в полное владение, может быть, речь идет только о доходе с нее».3

Далее М.Н.Тихомиров пишет: «Указания на захваты общинных земель мы найдем не только в летописях и грамотах, но и других письменных памятниках. Один из крупнейших политических и церковных деятелей XII в. - митрополит Климент Смолятич - оставил интереснейшее свидетельство о феодальных захватах своего времени. Отводя от себя обвинение в корыстолюбии, Климент пишет: "Да скажу тебе о желающих славы, которые присоединяют дом к дому, и села к селам, изгоев и сябров, борти и пожни, ляда и старые пашни"».4 Смолятич молчит о приемах накопления домов и сел. М.Н.Тихомиров находит выход из тупика с помощью ничем не оправданных вольностей в переводе отрывка. Слово «прилагают» он сначала верно перевел как «присоединяют» и неожиданно подыскал ему «синоним» «присваивают».5 Но это уже искажение смысла источника. Обращаясь к работе И.И.Смирнова об изгоях и изгойстве, М.Н.Тихомиров выражает полную солидарность с ним в том, что «уставная грамота смоленской епископии 1150 г. доказывает "факт превращения в земельные владения смоленского епископа общинных земель, не входивших до того в состав феодальной земельной собственности"».1 Выводы И.И.Смирнова не столь бесспорны, чтобы так легко согласиться с ними. Поэтому есть основания отклонить и этот вывод М.Н.Тихомирова.

Из всех источников, привлеченных М.Н.Тихомировым, лишь один отвечает надеждам, возложенным на него. «В одном древнем памятнике, - указывает он, - в числе "грехов" находим и следующее: "...кто пригородит от чужого двора или нивы или луга или сада"».2 Нельзя, впрочем, забывать, что памятник безличен и обращен ко всей пастве.

Итак, М.Н.Тихомирову не удалось собрать «относительно многочисленные» известия о насильственных захватах общинных земель феодалами. Источники, приведенные им, на поверку оказались либо неуместными, либо двусмысленными. Значит, экспроприация крестьянских земель в Древней Руси не была так распространена, чтобы говорить о ней как о главном способе формирования частного землевладения.

По словам Ф.Энгельса, «возникновение частной собственности в истории отнюдь не является результатом грабежа и насилия... Уже тот простой факт, что порабощенные и эксплуатируемые были во все времена гораздо многочисленнее поработителей и эксплуататоров и что, следовательно, действительная сила всегда была на стороне первых, - уже один этот факт достаточно показывает нелепость всей теории насилия». Насилие - всего лишь средство, тогда как целью выступает экономическая выгода.4 Поэтому насилие «только охранят эксплуатацию, но не создает ее».5

При сравнительно малочисленном населении Киевской Руси, разбросанном по необозримому пространству Восточной Европы, лежало много неподеленных, никем не освоенных земель. На Западе такого рода земли находились, по выражению Ф.Энгельса, «в непосредственном владении всего народа».1 По мере становления королевской власти на эти земли стал претендовать король, но не как частное лицо, а как «представитель всего народа в целом». Ф.Энгельс поясняет свою мысль на примере государства франков, где «в качестве представителей народа франкские короли завладели огромными земельными пространствами, принадлежавшими всему народу, в особенности лесами, чтобы расточать их в виде подарков своей придворной челяди, своим военачальникам, епископам и аббатам. Таким путем они заложили основу позднейшего крупного землевладения дворянства и церкви».3 Современные исследователи подтверждают справедливость этих положений. «Согласно старогерманским представлениям вся завоеванная территория, - пишет Я.Д.Серовайский, - считалась достоянием племени и ее вождя. По мере того, как его власть превращалась в королевскую, все массивы, не находившиеся в непосредственном освоении и пользовании общин, стали, очевидно, рассматриваться как королевские владения. Кристаллизация королевских прав на леса и другие владения происходила очень медленно и едва была улавливаема современниками. Последние долго не видели разницы между владениями короля и племени...»4

Вряд ли на Руси обстановка была совсем иной. Своеобразия, конечно, там имелись. Достаточно сказать, что в Древней Руси публичная власть выступала не только в форме княжеской, но и вечевой. Князь и вече нередко соперничали друг с другом. Поэтому на пути освоения неподеленных земель древнерусские князья встречались с определенными трудностями.

Неподеленные земли - это прежде всего леса. На Руси неразмежеванные леса - обычное явление.1 Возникновение княжеского землевладения обязано в первую очередь освоением лесных массивов. Самые ранние известия о княжеском землевладении как раз и говорят о хозяйственной поездке княгини Ольги, сопровождавшейся заимкой лесных угодий, изобильных пушным зверем и дикими пчелами. «Знаменья», расставленные ею, - это ли не доказательство покушения на ничейные, неподеленные земли. «Знамеными дуб» Русской Правды шумит о том же. Но пути становления княжеского землевладения были общими и для бояр. Недаром А.Е.Пресняков писал о боярском землевладении: «Возникнуть это боярское землевладение могло путем заимки и распашки новин на незанятых участках».2

На обжитых и людных местах, особенно вблизи городов, лежавший «в пусте» земельный фонд довольно скоро исчерпался, и там земля начинает выступать как товар. О земельных куплях в Древней Руси есть достоверные сведения. С.А.Высоцким обнаружена надпись на Софии Киевской, в которой читаем: «Месяца января в 30, на святого Ипполита, купила землю Боянову княгиня Всеволодова, перед святою Софию, перед попами, а тут были: попин Яким Домило, Патилей Стипко, Михалько Неженович, Михаил, Данило, Марко, Семьюн, Михаил Елисавинич, Иван Янчин, Тудор Тубынов, Илья Копылович, Тудор Борзятич, а перед этими свидетелями купила княгиня землю Боянову всю, а дала за нее семьдесят гривен собольих, а в этом (заключается) часть семисот гривен».3 Из Лаврентьевской летописи знаем о «свободах», купленных князем Андреем Боголюбским.4 Антоний Римлянин купил однажды «у Смехна да у Прохна у Ивановых детем у посадничих», заплатив за нее сто рублей.1 Им же за семьдесят гривен куплена земля с тонями и за сто гривен село Волховское.2 Новгородец Климент отдает два села с обильем Юрьеву монастырю за взятые когда-то в долг 20 гривен серебра.3 Судя по вкладной грамоте посадника славенского конца Ивана Фомина Муромскому монастырю, земля, отданная монахом, была куплена дедом Ивана.4 Если учесть, что грамота датируется 1181-1182 гг., то эту «дедову куплю» нужно отнести, по крайней мере, к середине XII в. Князей, вступающих в управление делами, новгородцы предупреждали: «А в Бежицах, княже, тобе, ни твоей княгини, ни твоим бояром, ни твоим дворяном сел не дьржати: ни купити, ни даром приимати, и по всей волости Новгородьской».5 Заповедь, видно, нарушалась, поэтому - новое требование: «А свобод ти и сел съступитися. А про землю и про (села): кто у кого будеть купил, знаеть своего истьца по куны, а земля к святой Софии».

В Московский период, когда аппарат насилия и принуждения несравненно окреп, земельные купли не утратили своей важной роли в процессе складывания частного землевладения. Кирилло-Белозерский монастырь с самого начала активно «прикупает» окрестные «землицы». Основатель обители Кирилл «в первые 10 лет пребывания на Белоозере совершает пять купчих сделок» с соседними крестьянами.7 Всего же дошло до нас от него 25 купчих грамот на землю.8 Преемники Кирилла в игуменстве Христофор и Трифон с неменьшим усердием заключают купчие сделки.1 Покупали землю и светские владельцы.2 В Переяславском уезде, как и в Белозерском крае, приобретение земельных угодий не обходится без торговых комбинаций. Возьмем для иллюстрации Троицкий Сергиев монастырь. Одним из первых районов, где появились его вотчины, был Верходубенский стан.3 Там монастырское землевладение завязывалось и росло в первую очередь посредством купель монастыря у средних и мелких землевладельцев.4 Прибегали к покупкам и сами светские мелкие владельцы,5 а также бояре. Характерна история вотчины бояр А.М и П.М.Плещеевых. Родовые имения А.М.Плещеева уступали по величине новым приобретениям. Но среди последних на первом месте стоят купли.6 Дальнейшее расширение вотчины осуществлялось посредством купель.7 Подобные купли в основном и питают боярскую вотчину XVI в.8 В Костромском уезде наблюдаем аналогичное.9 Наконец, собирание земельных владений митрополичьей кафедры тоже происходило частью с помощью покупок. В свете приведенных фактов данные о земельных куплях на Руси XII - XIII вв. получают еще большую устойчивость и выразительность.

Таким образом, заимка пустых неосвоенных земель и купля — основные и первоначальные способы земельного стяжания в Киевской Руси. Вклады и пожалования также способствовали росту частного землевладения. Но это были явления вторичного порядка; ведь дарят и жалуют уже имеющуюся в личных руках земельную собственность.1

Жизнь, несомненно, знала и насильственный захват земель, о чем говорит летописец, обличая владимирского владыку Федорца: «Много пострадаша человеци от него в держание его, и сел изнебыша, оружья и конь, друзии же роботы до-быша, заточенья же я грабления».2 Неясен социальный состав потерпевших. Не исключено, что среди них могли быть, помимо крестьян, люди более высокого социального ранга.

В нашей литературе объектом захвата всегда выступают крестьянские земли, что вряд ли справедливо. В памятниках имеются намеки на захваты земельных владений, принадлежащих вотчинникам. Великий князь Изяслав Мстиславич, подаривший Пантелеймонову монастырю село Витославицы, заклинает: «А в тое земли, ни в пожни, ни в тони не вступатися ни князю, ни епископу, ни боярину, ни кому. А кто почьнеть въступатися в тое земли, и в воду, и в пожни или князь или епискуп, или хто иметь силу деяти, и он в второе пришьствие станете тяжатися с святым Пантелеймоном».3 Насилие по отношению к привилегированному собственнику здесь мыслится как вполне реальная возможность. Однако захват земель и крестьянских и вотчинных в процессе складывания частного землевладения на Руси XI-XII вв. играл подсобную, чаще всего эпизодическую роль. Поэтому нельзя согласиться с Б.Д.Грековым, что «в X и начале XI века давно начавшийся процесс освоения земли и сидящего на ней населения делается особенно заметным».1 Ни в X-XI, ни в XII вв. правящая верхушка не имела достаточно сил, чтобы переварить свободную земледельческую общину.

Мы проследили за развитием крупного землевладения в Киевской Руси. Наблюдения, осуществленные во второй главе диссертации, важны для нас в двух отношениях: во-первых, они рисуют конкретную картину истории возникновения и роста частного хозяйства на Руси Х-ХП вв. и, во-вторых, показывая незначительный его уровень, свидетельствуют тем самым о широкой распространенности свободного крестьянского землевладения. Так на материале второй главы находят подтверждение выводы, полученные в первой главе настоящей работы.

Само по себе наличие крупного землевладения ничего не говорит о социальной своей природе. Это становится ясным после исследования форм эксплуатации непосредственных производителей, к которым прибегает землевладелец, и социального статуса различных категорий зависимого от вотчинника люда. Данную задачу решает следующая, третья, глава диссертации, где речь идет о зависимом населении на Руси Х-ХП вв.

Киевская Русь. Оглавление

www.protown.ru

2. Землевладение и отношения собственности в Древней Руси:

- отношения собственности в Древней Руси; общинное, государственное, княжеское землевладение;

- становление феодального уклада и его отражение в “Русской Правде”, вотчина, ее характерные черты;

- социальная структура общества Древней Руси (по «Русской Правде»)

Литература:

1.Горский А.Н. Русь в конце X - начале XII века // Отечественная история. 1992. № 4.

2. Горский А.Н. О древнерусских «землях» // Отечественная история. 2001. № 5.

3. Поляков А. Н. Древнерусская цивилизация: вопросы социальной мобильности // Вопросы истории. 2009. № 9. С. 65-80.

4. Флоря Б.Н. «Служебная организация» и ее роль в развитии феодального общества у восточных и западных славян // Отечественная история. 1992. № 2.

3.Город, ремесло и торговля в Древней Руси:

- теории происхождения городов Древней Руси; роль торговых путей в образовании государства;

- древнерусские города: строение, функции и их роль;

- ремесленные специальности и организация ремесленного производства;

- уровень развития торговли в Древней Руси

Литература:

1.Горский А.Н. Русь в конце X – начале XII века // Отечественная история. 1992. № 4.

2. Даркевич В.П. Происхождение и развитие городов Древней Руси (X-XII вв.) // Вопросы истории. 1994. № 10.

Тема 2 великий новгород: специфика исторического развития

1. Новгородская земля: особенности политического устройства и социальных отношений.

2. Колониальная экспансия и внешние связи Новгорода. Борьба Новгорода с иноземными вторжениями.

3. Крушение новгородской независимости.

Основные понятия темы: децентрализация, дань, феодальная республика, князь, посадник, тысяцкий, архиепископ, Совет господ, вече, пятина, экспансия, Тевтонский орден, Ганзейский Союз.

Методические советы к занятию:

1.Новгородская земля: особенности политического устройства и социальных отношений:

- специфика положения Новгорода в русских землях;

- политическое устройство Новгорода; управление Великим Новгородом;

- социальные отношения в Новгороде;

- культура Новгорода;

- Новгород как феодальная республика

Литература:

1. Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории. Русские земли в XIII-XV вв. М., 1986.

2. Рыбаков Б.А Мир истории. Начальные века Русской Истории. М.,1984. Гл. Рождение самостоятельных княжеств.

3. Скрынников Р.Г. История Российская IX-XVII вв. М., 1997. Гл. II.

4.Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII веков. СПб., 2000.

5. Янин В.Л. У истоков новгородской государственности // Отечественная история. 2000. № 6.

6. Янин В. Как устроен вечевой строй: становление Новгородской государственности // Родина. 2002. № 11 – 12. С. 70-79.

7. Янин В. Истоки новгородской государственности // Наука и жизнь. 2005. № 1. С. 40-43.

2.Колониальная экспансия и внешние связи Новгорода. Борьба Новгорода с иноземными вторжениями:

- колониальные владения Новгорода и их эксплуатация;

- торговля Новгорода с Западной Европой и русскими княжествами;

- Новгород и монголо-татары; рождение новой стратегии для Руси;

- Новгород и Литва;

- Новгород и борьба с немецкой и шведской агрессией

Литература:

1. Артемьев А.Р. Ледовое побоище и битвы XIV - начала XV веков на Северо-Западе Руси // Вопросы истории. 1999. № 2.

2. Егоров В.Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2.

3. Кирпичников А.Н. Александр Невский между Востоком и Западом // Вопросы истории. 1996. № 11-12.

4. Кирпичников А.Н. Ледовое побоище 1242 г. (новое осмысление) // Вопросы истории. 1994. № 5.

studfiles.net

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ — История России до 1917 года

Термины

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ. Первоначальная и более распространенная форма поземельного владения в древнерусском государстве была чисто общинная. Эта форма никогда не исчезала в нашей стране и существовала еще в н. XX в. по всем селам и деревням, потому что и тогда в сельских общинах земля принадлежала не отдельным лицам как собственность, а общине, и крестьяне владели участками земли только с правом пользования. В древности этот порядок землевладения соблюдался и в городах. Член городской общины не мог ни продать, ни заложить участок городской земли, состоявший в его ведении, точно так же как не мог этого сделать крестьянин относительно своего участка в сельской земле. Но несмотря на то что общинное владение землей постоянно оставалось главным и более распространенным, тем не менее оно не было единственным на Руси, и, вероятно, еще в глубокой древности рядом с общинным поземельным владением было владение частное, что также служит прямым доказательством общинного, а не родового быта, при котором частное владение было бы невозможно. Последнее приобреталось в Древней Руси необыкновенно легко. Из-за малочисленности первоначального славянского населения на Руси сравнительно с огромным пространством земель за общинными поземельными владениями оставалось много земель, никем не занятых, известных впоследствии под именем диких полей, диких лесов и пущей. Поэтому каждый, кто расчищал дикий лес или возделывал дикое поле собственными средствами, вместе с тем делался и полным владельцем, собственником занятой им земли. За первым занимателем никому не принадлежавшей земли законодательством русским признавалось право собственности и в последующее время (в XV и XVI вв.). Следовательно, тем менее мы имеем право отвергать его при первом занятии земли славянскими племенами. Наоборот, тогда считалось заслугой, если кто обрабатывал дикую землю, потому что главной заботой славянских общин было как можно более возделывать земли. Вообще, во всех древних славянских общинах мы находим и частную поземельную собственность; при этом частные собственники всегда пользовались у них большим уважением. Они назывались отчинниками, владетелями, держателями земли, общинниками, составляли высший класс общества и имели большое влияние на дела общественные; земля сообщала им особый вес и уважение от сограждан.

Позднее к первым двум формам поземельного владения присоединились две новые формы, а именно, владение княжеское и владение поместное.

Княжескими землями назывались те волости, города, села и угодья, которыми владели князья. Что князья имели в этот период свои поземельные владения, мы убеждаемся положительными свидетельствами летописи. Так, напр., Вышгород, по свидетельству летописи, принадлежал кн. Ольге, Берестово и Предславино — кн. Владимиру. Княжеские земли разделялись на два разряда. К первому принадлежали земли, уступленные князю земщиной. Эти земли не были полной собственностью князя, потому что они давались не лично тому или другому князю, а составляли принадлежность княжеской власти вообще. Поэтому князь владел ими только до тех пор, пока был князем в той области, которая дала ему земли. Второй род княжеских земель составляли земли, приобретенные покупкой от частных собственников или расчищенные за княжеский счет из диких полей и лесов. Эти земли были полной собственностью князя и оставались за ним и тогда, когда он переходил на княжение из одной области в другую.

Поместными землями назывались такие земли, которые князь давал своим дружинникам на время службы или на жизнь, но без права продавать, закладывать или передавать по наследству. Следовательно, в поместных землях в то время еще не было права собственности, а только право пользования ими. Первое упоминание о поместной раздаче земель относится ко времени Владимира. По свидетельству саги Олава Тригвессона, Владимир дал в поместье Сигурду, дяде Олава по матери, большие поземельные владения. Поместные владения раздавались, вероятно, из княжеских, а не из общинных земель, по крайней мере, так делалось в те времена, от которых дошли до нас официальные свидетельства о такой раздаче.

После принятия христианства поземельное владение на Руси по-прежнему было общинное, вотчинное, княжеское, поместное и, сверх того, появилось церковное, или монастырское.

Общинные земли стали называться черными землями и по-прежнему не составляли ничьей частной собственности, а считались землями государственными. На них были построены земские города и селения, и каждая община — городская или сельская, владела принадлежавшей ей землей как собственностью, нераздельно. Члены общины имели только право пользования участками общинной земли и не могли ни продавать их, ни закладывать иначе как тем лицам, которые пожелали бы вступить в члены общины и приняли бы на себя тягло, лежавшее на земле, поэтому защита или охрана общинной земли лежала на целой общине, а не на отдельных ее членах, и в случае споров за владение суд имел дело с самими общинами или с их выборными представителями, а не с отдельными членами. Владение общинной, или черной, землей всегда влекло за собой исполнение разных повинностей и платеж податей, лежавших на общине: член общины, получая участок земли, вместе с тем принимал на себя и ту долю общинных повинностей, которые лежали на земле, — без этого условия община не давала земель. Общинные земли делились в городах на дворы, а в селах — на оковы, бочки, четверти и т. д. по количеству хлеба, засеваемого на них. Соразмерно с пространством засеваемой земли взимались подати. Кроме того, сельские земли делились на выти, у новгородцев — на обжи, т. е. такие доли, которые представляли полный надел того или другого члена общины. По качеству черные земли делились так же, как и другие разряды земель: на пахотные, сенокосные, лесные и др. К ним же причислялись разные угодья и промыслы: рыбная ловля и охота, бортные урожаи и в некоторых местах соляные промыслы.

Вотчинные земли по-прежнему были частной собственностью; они, как и раньше, приобретались расчисткой диких полей и лесов, покупкой и дарением, по наследству и по другим гражданским сделкам между собственниками, а также, хотя и редко, пожалованием от князя. Владение вотчинными землями как полной собственностью вообще оставалось на прежних основаниях, но вследствие разделения Руси на уделы появилось некоторое ограничение прав собственника на вотчинную землю, состоящее в том, что вотчинник, переходя на службу к другому князю, а не тому, во владениях которого находилась его вотчина, хотя и не терял своего права на вотчину, не мог перечислять ее из одного владения в другое: вотчина со своим владельцем не переходила во владения другого князя — она принадлежала прежней земщине, платила дань прежнему князю и тянула к своему городу.

Т. о., с появлением уделов ясно обозначилось, что частная поземельная собственность имела тесную связь с общинным, или земским, поземельным владением, вотчина не могла отделиться от земщины, к которой она тянула судом и данью. Поземельная собственность, не стесняя личности самого владельца, тем не менее налагала на него некоторые обязательства по отношению к той земщине, к которой принадлежали его владения, так что дружинник, принимая на себя разные повинности и платежи, лежавшие на его земле, делался в некоторой степени земцем. Вотчинные земли могли быть и городскими; последние обычно назывались белыми или обеленными в противоположность сельским, которые назывались черными.

Княжеские земли по происхождению своему, как мы уже знаем, или были уступлены князю земщиной, или приобретены им покупкой у частных собственников и расчисткой диких полей и лесов. Те и другие земли были собственностью князя, но появление уделов на Руси ясно показало, что его права на эту собственность были неодинаковы, а именно: князь, переходя из одного удела в другой, уже терял всякое право на земли, уступленные ему земщиной, потому что они целиком переходили к новому князю; земли же, приобретенные покупкой или расчисткой и заселением диких полей и лесов, оставались за ним как частная собственность, и в тех случаях, когда он переходил в другое владение, новый князь не имел на них прав собственника. Отсюда понятно, что земли, уступавшиеся князю земщиной, составляли принадлежность собственно княжеской власти, а не личности того или иного князя. Земщина уступала их только на период властвования князя; следовательно, они не были частной собственностью князя, а принадлежали к землям государственным. Из этих земель князь раздавал участки своим дружинникам за их службу; но он не имел права отдавать их в вотчинное владение. На землях покупных, составлявших частную собственность, князья отстраивали разные хозяйственные заведения, доходы с которых шли в их казну. К частной собственности князей принадлежали не только сельские земли и угодья, но и городские дворы, которые они покупали у частных собственников; так, в Путивле был дом Святослава Ольговича, о котором летопись упоминает под 1146, при взятии Путивля Изяславом: «И ту двор Святославль раздели на 4 части, и скотнице, брестьянице и товар, иже бе не мочно двинути и в погребех было 500 берковсков меду, а вина 80 корчаг, и церковь св. Вознесения всю оплупиша и не оставиша ничтоже княжа, но вся разделиша и челяди семь сот». Также под 1158 летопись упоминает о дворах Юрия Долгорукого, рассказывая о мятеже, бывшем в Киеве по смерти этого князя: «Много зла сотворися в тот день: разграбиша двор его красный и другий двор его за Днепром разграбиша, его же звашет сам раем, и Васильков двор, сына его разграбиша в городе». Частные княжеские земли, хотя принадлежали к земщине и входили в состав государственных земель, в то же время управлялись волостелями и посельскими или тиунами, присылаемыми князем; следовательно, они ничем не отличались от земель частных владельцев. Управу приставников в княжеских землях Даниил Заточник характеризует следующими словами: «Не имей двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села, тиун бо его, яко огнь трепещицею накладен».

Поместные земли в этот период, как и в предыдущий, не были собственностью своих владельцев; они раздавались князьями дружинникам на праве пользования в течение службы их князю, и т. к. они раздавались из тех земель, которые были уступлены собственно княжеской власти, а не лично князю, то в настоящий период с развитием удельного разновластия значение поместных земель ясно определилось, потому что дружинники, переходя вместе со своими князьями из одного владения в другое, лишились всех прав на поместья в прежнем владении, которые переходили к новому князю и раздавались им его дружинникам. Т. о., ясно обозначалось, что поместья никогда не были частной собственностью и не могли быть ею; они всегда составляли собственность государственную и, в сущности, имели одинаковый характер с черными землями. Как община раздавала черные земли по участкам своим членам с обязательством нести известные повинности и подати, лежавшие на том или ином участке, так же точно и союз общин — государство отдавало князю земли с тем, чтобы он раздавал их своим дружинникам также с обязательством нести службу со своего участка. Впоследствии с поместных земель была определена служба с такой же точностью, с какой определялись повинности и подати с черных земель, а именно, от помещика требовалось, чтобы он выходил на войну в известном вооружении и с определенным числом слуг, сообразно количеству земли, данной ему в поместное владение. Впрочем, это было только впоследствии, а в XI, XII и XIII вв. едва ли была такая точность и определенность в распределении повинностей с поместных земель, по крайней мере, до нас не дошло ни одного памятника, в котором бы указывалось, какие повинности лежали в этот период на поместных землях. Но, во всяком случае, нужно предположить, что поместные земли в этот период несли определенные повинности, потому что, как мы уже сказали, они не имели характера исключительности и, как черные земли, составляли собственность государственную. Разница между черными и поместными землями состояла только в том, что общины раздавали своим членам участки, меньшие по сравнению с теми, которые князья давали своим дружинникам. Характер поместных земель, обусловленный тем, что они были собственностью государства, имел большое влияние на само устройство русских владений. Такой характер поместий в связи с удельной системой не давал русским помещикам возможности усилиться настолько, чтобы быть в тягость князьям и народу, как феодалам в Западной Европе, потому что, хотя поместье и лен по форме своей были почти одинаковы, т. е. означали неполное, временное владение за службу, в сущности, между ними была огромная разница: лен принадлежал государю, а не государству, следовательно, феодал, получив от государя лен на время службы, мог незаметно обратить его в полную собственность и увеличить свои владения получением новых земель от государя и постепенным превращением их в полную собственность. Так в действительности и было сделано феодалами Западной Европы, владения которых из ленных стали родовыми. Но русские помещики этого сделать не могли, потому что ни постоянная служба одному князю, ни переход от одного князя на службу к другому не упрочивали за ними поместий и не позволяли обращать их в полную собственность. Продолжая службу у одного князя, помещик должен был переходить из одного удела в другой, следовательно, терять свои права на поместья, и если бы для сохранения за собой поместья он вздумал перейти на службу того князя, которому доставался удел, где было его поместье, то и это не всегда упрочивало за ним права на поместье, потому что князь приводил с собой своих дружинников, которых должен был наделять поместьями и, следовательно, волей-неволей должен был или выгонять прежних помещиков, или же убавлять их поместья. Конечно, князь мог удовлетворять своих дружинников и не касаясь поместий, принадлежавших дружинникам, перешедшим к ним на службу от прежнего князя, — он мог назначить им жалованье и кормление, но это не всегда было возможно и притом только сохраняло помещикам право владения на более продолжительное время, но нисколько не увеличивало и не давало средств обращать поместье в полную собственность и тем резко отличало помещиков от феодалов.

Монастырские и церковные земли появились на Руси вместе с введением христианства, потому что уже в Уставе Владимира Святого упоминаются монастыри, лечебницы, странноприимные дома, гостиницы и пр., принадлежавшие Церквям, епископам и митрополиту. Точно так же и при Ярославе, как это видно из его устава, все эти учреждения принадлежали Церкви. Мы не знаем, давались ли в это время монастырям и церквям вотчины, — по всей вероятности, они не давались. Это можно заключить из того, что летописец, перечисляя все то, что сделал для Церкви Ярослав, говорит только о том, что он давал церквям урок, но о землях и угодьях не говорит ничего. В первый раз о пожертвовании Церкви земли летописец упоминает под 1061 при Изяславе Ярославиче. Изяслав, по словам летописца, дал Антонию, основателю Печерского монастыря, Печерскую гору. Впоследствии монастыри и церкви приобрели значительные недвижимые имения через покупку у вотчинников или через расчистку диких полей и лесов, или через дарение на помин души князьями и частными лицами, или, наконец, через пожалование от князей на содержание и устройство церквей. Так, в грамоте Ростислава Мстиславича Смоленского, данной им в 1150 смоленской епископии, сказано: «И се даю на посвет св. Богородицы из двора своего осмь капий воску и на горе огород с капустником и с женою и с детьми, за рекой тетеревник с женою и с детьми». Особенно были богаты недвижимыми имениями наиболее уважаемые монастыри и епископские кафедры; епископ Владимирский Симон так говорит о богатстве своей кафедры: «Кто не весть мене грешнаго епископа Симона и сия соборныя церкви Владимирския и другия суздальские церкви, колико же иместа градов и сел». А что монастыри и церкви получали большие вклады от частных лиц, видно из монастырских и церковных вкладных описей XII в. Они, напр., свидетельствуют, что один богатый новгородец Олекса, впоследствии прп. Варлаам Хутынский, пожертвовал большой участок земли Хутынскому монастырю. Известия же о том, что монастыри приобретали земли расчисткой диких полей и лесов, рассыпаны преимущественно по новгородским памятникам; у нас нет необходимости перечислять эти известия. Земли монастырские и церковные носили характер вотчинных земель, т. е. частной поземельной собственности с правом отчуждения. Но вместе с тем они имели свой особый характер, состоявший в том, что они принадлежали не физическому лицу, а юридическому; они составляли принадлежность не того или иного епископа или монаха, а епископского сана и монастыря. При таком характере этих земель во владении ими были некоторые особые условия. Так, епископ мог свои земли продавать, закладывать, обменивать или отдавать в поместное владение своим боярам и слугам, но он не мог дарить их или отдавать по завещанию, и они целиком переходили к последующему епископу. Иное дело, если епископ имел вотчины родовые или приобретенные покупкой на собственные деньги; такие вотчины он мог дарить и завещать. Точно так же и монастырские земли принадлежали собственно монастырю, а не монахам и потому не могли быть ни продаваемы, ни закладываемы, ни отдаваемы по завещанию монахами их родичам и т. д., а всегда составляли принадлежность монастыря. Церковные земли точно так же были принадлежностью церкви, а не причта, который только имел право пользоваться доходами с них.

Следовательно, владение этими землями предоставлялось только в известных пределах и они не могли быть отчуждены каким-либо образом. Кроме того, по тесному соединению церкви с приходом в охране и управлении церковным имуществом принимали участие все прихожане в лице избираемых ими церковных старост. Доказательство этому мы находим в уставной грамоте кн. Всеволода Мстиславича, данной им церкви Иоанна Предтечи на Опоках (в Новгороде), в которой именно сказано, что для управления имением этой церкви избирались церковные старосты. Но власть причта и прихода относительно церковных земель была еще ограничена властью епископа, так что ни причт, ни приход не могли без согласия епископа распоряжаться церковными землями.

Место крупного землевладения в экономике Древней Руси и способы его формирования. Землевладение в древней руси

Экономический строй Древней Руси. Землевладение в Киевской Руси. Собственность на землю и иммунитеты.

Формы общинного землевладения в Киевской Руси

Землевладение в Киевской Руси. Собственность на землю и иммунитеты.

Глава 2. Крупное землевладение и хозяйство на Руси в X-XII вв.. Киевская Русь в работах И.Я. Фроянова

Похожие главы из других работ:

3.1 Хозяйство и быт

Раздробленность Руси. Причины распада Киевской Руси как единого государства

3 Судебник 1497 года. Изменение в структуре феодально-земельной собственности. Боярское, церковное и поместное землевладение

Глава 1. Общинное Землевладение

2.1 Землевладение и хозяйство князей

2.2 Церковное землевладение и хозяйство

1.3 Христианизация Руси и её последствия: укрепление международных позиций Руси

Глава 4. Тщетные попытки стабилизировать дворянское землевладение.

1. Становление древнерусского государства Киевской Руси в IX - начале XI вв. Начало и расцвет Руси

Приусадебное землевладение

3.2. Сельское хозяйство.

6. Сельское хозяйство

Сельское хозяйство

1. АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ. КРЕСТЬЯНСКОЕ И ПОМЕЩИЧЬЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ

1.2 Землевладение и имущественные отношения

Место крупного землевладения в экономике Древней Руси и способы его формирования

2. Землевладение и отношения собственности в Древней Руси:

3.Город, ремесло и торговля в Древней Руси:

Тема 2 великий новгород: специфика исторического развития

1.Новгородская земля: особенности политического устройства и социальных отношений:

2.Колониальная экспансия и внешние связи Новгорода. Борьба Новгорода с иноземными вторжениями:

ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ — История России до 1917 года

Похожие материалы