Почитание императора в Китае. Правители в древнем китае

Династии Китая - это... Что такое Династии Китая?

Объединитель Китая, первый император династии Цинь Цинь Ши Хуан создал новый титул для себя, чтобы обособить статус императора (кит. 皇帝, пиньинь Huángdì). Данный титул, по-китайски хуан-ди, продолжал использоваться правителями Китая, вплоть до падения династии Цин в 1912 году.

Каждый китайский монарх, в нынешней истории, известен под несколькими именами, что вносит определённую путаницу в их идентификацию. Иногда один и тот же император известен под двумя или тремя именами, или одинаковые имена были использованы правителями различных династий.

Таблицы, приведённые ниже, могут не включать всех имён императоров, и не иметь некоторых данных.

Как и эпоха пяти императоров, Династия Ся, вероятнее всего, является вымышленной.

Династия Шан имеет паритетные названия Династия Инь или Династия Шан-Инь.

dic.academic.ru

Китайский культ правителя

Содержание

Введение

1. Особенности формирования китайского культа правителя

1.1 Культ Шан-ди

1.2 Культ Неба

1.3 Этико-политическое учение Конфуция

2. Китайский культ правителя

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В стране, которую у нас принято именовать «Китай», но в которой бытует уже с последних веков до н.э. самоназвание «Чжунго» - «Срединное государство», возникли ещё на рубеже II- I тысячелетий до н.э. и затем утверждались представления, что высшей властью на Земле могут располагать только те, кто наделён мироустроительными потенциями, воплощёнными в «благодати» (дэ) и претворяемыми в деяниях по урегулированию социума. Дарует же такую власть своим «мандатом» Небо – направляющая и контролирующая всё и вся в природе верховная сакральная сила, а избранники Неба, т.е. земные правители, – это его – в иносказательном смысле – Сыны, предназначение которых – блюсти миропорядок. Вместе с тем, Небо справедливо ко всем, оно вправе изменить собственный, давний или не давний выбор: прежде чем вверить свой «мандат» на благоустроение Поднебесной новым избранникам, - лишать таких полномочий какого-то одного либо двух - трёх отдельно взятых владык Срединного государства и даже весь некогда заслуживший, но теперь оказавшийся неспособным оправдать доверие и волю Неба царствующий дом. Правда, столь суровую кару Небо упреждает косвенными сигналами, демонстрируя тем самым, что способно откликаться на происходящее в Поднебесной. Откликаться не только безмолвно, когда всё в норме и достойно одобрения, но и посредством небесных знамений, природных аномалий и даже катаклизмов, когда возникает дисгармония миропорядка, порождённая пороками земных правителей и их деяний.

1. Особенности формирования китайского культа правителя

Традиция почитания китайцами своего правителя как священного царя берёт своё начало в древних религиозных культах Шан-ди и Неба. Идеология Конфуция, возвеличивая прошлое, поддержала и вознесла созданный ещё в иньско-чжоуское время культ правителя, императора, управляющего Поднебесной от имени великого Неба. В свою очередь, конфуцианство просуществовало в качестве официальной религии Китая до XX в., а следовательно и титул «сына Неба» сохранялся за правителем страны вплоть до этого времени.

1.1 Культ Шан-ди

В современном Китае существует множество религий: буддизм, даосизм, ислам, католичество, протестантство. Однако наиболее распространёнными из них традиционно считаются «три религии», или, как их ещё называют, «три учения» – конфуцианство, даосизм и буддизм. На более ранних этапах можно отметить культ Шан-ди и культ Неба.

«В представлении иньцев, — писал известный советский синолог Л.С. Васильев, — Шан-ди был не только верховным божеством, главой всех потусторонних сил, но и ближайшим родственником самих иньцев, их легендарным родоначальником и покровителем, предком-тотемом. Именно он, Шан-ди, приняв облик божественной птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, который стал, по верованиям иньцев, родоначальником этого племени» [2; 147]. Шан-ди не столько молились, сколько просили у него, обожествленного предка-покровителя, помощи и поддержки.

По словам Л.С. Васильева, «…данные многочисленных иньских гадательных надписей свидетельствуют о том, что именно Шан-ди был главной и последней инстанцией в мире сверхъестественных сил, что от его милости, от его решения в конечном счете зависело поведение всех остальных духов. Ему, Шан-ди, повиновались духи ветра и дождя, облаков и грома... Победа над врагом, успешная борьба с несчастьями и болезнями, удачная охота и даже благополучное разрешение от бремени супруги вана — все это тоже было в компетенции Шан-ди. Словом, Шан-ди считался главным верховным божеством, которому на небе так же беспрекословно должны были подчиняться все остальные духи, как на земле все люди подчинялись воле иньского правителя-вана» [2; 148].

Представление о Шан-ди зародилось в недрах шан-иньского общества во 2-м тыс. до н.э. «Ди», первоначально означавшее жертвоприношение (сожжение жертвы), позднее стало названием божества, которому приносили жертву («ди», по-видимому, служил также обозначением умерших предков царствующего дома, включая мифических, являвшихся его тотемом). В поздний период правления династии Шан-Инь (ок. 13-11 вв. до н.э.) наряду с «ди» появился термин «Шан-ди» для обозначения верховного божества, а также, вероятно, первого из шан-иньских предков. Постепенно «ди» превратилось в бога - покровителя всего шан-иньского государственного образования. Культ Шан-ди бытовал в эпоху Шань-инь до тех пор, пока в 1027 г. до н. э., объединившийся вокруг племени чжоусцев союз окружавших Шан народов в решающей битве при Мус не разгромил шанцев.

1.2 Культ Неба

Воцарение Чжоу сопровождалось важными переменами в общественном сознании и идеологической традиции древнего Китая. Чжоусцы принесли с собой новое представление о верховном божестве, которого они называли Тянь.В первоначальном начертании знак «тянь» являл изображение большого человека с особо выделенной головой и служил, вероятно, обозначением обожествленных предков вождя. Согласно же чжоускому мифу, мать первопредка чжоусцев Хоу-цзи зачала, наступив на след ноги некоего великана. Еще до завоевания государства Шан среди чжоусцев зародилась легенда об их родстве по женской линии с родом шанских царей. Покорив Шан, они отождествили свое верховное божество Тянь с шанским верховным божеством Шан-ди. С течением времени культ Неба в Чжоу окончательно вытеснил Шанди в главной функции верховного божества. Так сложился культ Неба (Тянь), обезличенный, не имеющий, можно сказать, корней в верованиях того или иного племени.Культ Неба стал главным в Китае, а полное его исполнение – прерогативой лишь самого правителя, сына Неба. При этом на Небо перешло представление о прямой генетической связи божественных сил с правителем: претендуя на родство с Небом,чжоуские правители стали именовать свою страну Поднебесной (Тянь-ся), а себя – сыновьями Неба (Тянь-цзы). Чжоусцы верили, что правитель получает свою власть в первую очередь от Неба и своих предков. «Как говорит один из стихов “Ши цзина”, народ Чжоу могущественен, ибо имеет “трёх правителей на небесах и вана, их посланца, в столице”. Предки помогали потомкам, если были довольны ими, но они же могли во гневе сурово покарать их. Вот почему важно было не только умилостивлять их должными подношениями, но и через гадание улавливать их пожелания и вести себя сообразно им» [5; 66].

Л. Тихомиров в книге «Монархическая государственность» представляет такую трактовку культа китайского императора – по его мнению, небо персонифицировалось в некое место, куда после смерти попадают души предков правителя, в свою же очередь, только правитель, мог являться необходимым посредником между народом и умершим вождем: «Один из родоначальников китайцев, избранный в вожди при завоевании ими своих нынешних территорий, превратился постепенно в верховное божество.... Сын первого вождя, еще вероятно очень невластного, по требованию культа предков, приносил ему жертвы, и следовательно являлся необходимым посредником между народом и умершим вождем, которого дух нужен был народу, как покровитель. Авторитет преемников его таким образом возрастал из поколения в поколение. Все последующие цари по смерти своей еще более наполняли небо духами, которые являлись покровителями китайцев, и все живут с Шан-ди (небо). Каждый же император есть «сын неба» и самое его царствование называется «служением небу». Действительно «служение небу» есть одновременно и семейная обязанность императора по культу предков, и - управление народом, над которым правили все эти духи при своей жизни, а по смерти явились покровителями бывших подданных» [7; 312].

Историческая судьба понятия «Тянь» была предрешена в момент чжоуского завоевания, которое чжоусцы старались оправдать тем, что само «Небо» повелело им покарать шанского правителя за его прегрешения. Божество Тянь, «Небо» шанцам было неизвестно. Чжоусцы, как и шанцы, называли своего правителя ван, “царь”, но кроме того, они называли его также и «Сыном Неба». Правитель олицетворял верховное единство всего общества. Он противопоставлял себя прочим смертным, что видно даже по титулу, который он носил: «Я – единственный среди людей» [3; 12]. Правитель выступал одновременно и верховным жрецом. Только он мог определять по трещинам на гадательной кости ответ божества на заданный ему вопрос. Усопшие предки вана считались приближёнными верховного божества, посредниками в общении между ним и ваном. От них зависели удача военного похода или строительство нового города, они посылали на людей болезни или исцеление, помогали благополучному разрешению от бремени. Управление государством не отделялось от религиозного ритуала, административные документы были одновременно священными скрижалями богов. Уже в государстве Шан существовали уложения, которые представляли собой записи о деяниях шанских царей. Эти уложения обозначались знаком Дянь, являющим образ сшитых планок, водруженных на столик, т.е. особо чтимых. Составление подобных записей исторических событий приняло еще больший размах при чжоуском дворе, а потом и в ставках удельных правителей.

Новая династия представила дело таким образом, что верховное божество вручило ей «небесное повеление» (Тянь мин) на царствие, отобрав его у шанцев, подобно тому как основатель шанской династии когда-то отобрал это «небесное повеление» у последнего правителя династии Ся, якобы правившей до воцарения Шан: «Последний правитель Шан предался праздности, забросил дела управления и не совершал должных жертвоприношений. И тогда Небо уничтожило его... Пять лет Небо ожидало в надежде, что его сыновья и внуки смогут стать правителями людей, но никто из них не был настолько мудр. Тогда Небо искало в ваших многочисленных землях, насылало на вас бедствия, желая пробудить тех, кто откликнулся бы. Наш же чжоуский царь хорошо относился к людям, следовал добродетели и исполнял долг перед божествами и Небом. Небо наставило нас, оказало милость, избрало нас и наделило нас Мандатом Инь, чтобы править в ваших бесчисленных землях» [5; 67]. Новая трактовка власти имела далеко идущие последствия. Отныне подлинным идеологическим обоснованием власти стали личные заслуги основоположника династии и его преемников.

mirznanii.com

Почитание императора в Китае

Обладая в Китае чрезвычайною интенсивностью, религиозно-семейное начало обнаружило здесь и вечную силу экстенсивности, захватив и определив собою весь политический строй самого многолюдного и самого долговечного государства  в мире. С созданием централизованного государства в 221 г. до н.э. в эпоху Цинь, сяо стало частью государственной религии.

В «Шаньшу» сохранилось немало политических документов начальных лет династии Чжоу, в которых указывается как следует управлять народом. В «Шицзине» встречается много стихов, посвящаемых народу. В «Шуцзине» и «Шицзине» говорится, что Небо рождает народ и небесный верховный владыка является его родоначальником. Небо же избирает добродетельных и почитающих его правителей в качестве наследников Неба, вручает им народ и территорию Китая, чтобы он вместо Неба заботился о народе. Если сын Неба не в состоянии выполнить эту обязанность, небесный верховный владыка может остановить свой выбор на другом. Только получив повеление Неба, Вэнь-ван стал называться ваном, и так как он осуществлял политику удовлетворения потребностей народа, он пользовался благосклонностью Неба. В начале эпохи Чжоу господствующие кланы на примере гибели династии Ся и Шан понимали, «что небесный мандат вручается не всегда», и что, желая надолго сохранить расположение Неба, следует охранять народ. В «Шуцзине» У-ван говорит: «Небо видит глазами моего народа, Небо слышит ушами моего народа». Поскольку народные чувства расценивались как исходящие от Неба, они являлись ядром политического правления и указывали, оправдал ли сын Неба небесный мандат. А если бы люди остались без управителя, то произошли бы смуты, - вот почему Небо породило высокоразумного человека, который в состоянии в должное время сделаться правителем.

В «Шицзин» есть напоминание, что правитель – это «отец и мать народа», как на Небе нет двух солнц, так и на земле не может быть двух правителей – ванов. Правителя следовало уподобить солнцу и луне, поставить в один ряд с Небом и Землей в качестве члена Земной триады.

Идеологи и мыслителя Восточного Чжоу, восприняв западночжоусскую философию «почитание Неба и заботы о народе», не осмеливались прямо отрицать существование Неба, судьбы и духов. Они отчетливо ставили все это в положение, зависимое от народа, «народ» в их понимании иногда включал в себя и представителей господствующего класса, но это не меняет существа дела. Огромный вклад в идеологическом отношении был сделан основным, а духи – сопутствующим, зависимым элементом общества.

Цзи Лиин из Суй говорил: «Народ – владыка духов. Поэтому мудрый правитель сначала совершает все для народа, а затем уже обращает свои умения к духам».

Ши Инь Го говорил: «Слышал я о том, что государство идет к процветанию, если правитель слушает народ, и гибнет, если он слушает духов. Дух – это лишь ум и прямота, а проявляются они в людях».

Луи Чжи-ци из Юй говорил: «Добрые и злые духи не являются действительными родственниками людей. Человеческая добродетель – вот единственная опора. Поэтому в «Чжоушу» сказано: Верховный небесный владыка в делах не различает родни. Человеческая добродетель – вот что он поддерживает… Если цзинь захватит Юй и будет похваляться своей моралью, разве духи примут их жертву».

Сын Цзы-юй Суи говорил: «Жертвоприношения совершаются ради людей. Народ – владыка духов».

Ссылаясь на авторитет древних, Ли Гоу утверждал, что дальновидно избранная политика гуманности приводит к победе над насилием. Причем военные грехи будут тем больше, чем значительнее сфера распространения гуманности правителя. Если он будет гуманен по отношению не только к своим подданным, но и к населению вражеского государства, то он станет вернейшим средством лишить противника боеспособности и подорвать его тыл, особенно если правитель противной стороны не соблюдает аналогичных норм: «Если противник обедняет народ, а я обогащаю его; если противник обременяет его, а я великодушен к нему – в таком случае население вражеской страны устремится к нам, подобно тому, как на зов родителей приползает на четвереньках младенец».

Иначе говоря, правитель должен стать «отцом» для населения противной стороны и тогда, даже в случае ее военного превосходства, гуманность и справедливость правителя могут стать решающим фактором в победе над врагом: «Хотя крепость противника непреступна, кто станет ее оборонять? Хотя у него броня крепка, а оружие остро, кто возьмет его в руки? Такова армия, о которой говорится, что она покоряет, нестараясь».

Сунь-цзы писал: «Если будешь смотреть на солдат как на детей, сможешь даже отправиться с ними в пропасть; если будешь смотреть на солдат как на любимых детей, сможешь идти с ними хоть на смерть». Развивая эту мысль Ли Гоу пишет, что, подобно тому, как правитель обязан относиться к подданным, как к собственным детям, полководец должен быть отцом для своих солдат. Иначе говоря, принцип, распространяющий понятие семейной этики на взаимоотношения в государстве, Ли Гоу вслед за «Сунь-Цзы» привносит в сферу военных». Вот еще пример подобного характера: «Когда народ, видя, что государь так бережет его жизнь, так скорбит о его смерти, он предстанет вместе со своим государем перед опасностью, воины будут считать наступление и смерть славой, а отступление и жизнь – позором».

У даосов же была своя точка зрения на то, каким должен быть правитель государства. Вот одни из примеров, взятый из книги «Дао дэ цзин»: «Если не превозносить таланты, среди  людей не будет соперничества. Если не ценить редкие вещи, люди не станут красть. Если люди не видят того, что возбуждает желание, их сердца не волнуются. Поэтому, когда правит мудрец, он опорожняет их сердца – и наполняет желудки, ослабляет их волю – и укрепляет кости. Он  постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний  и желаний, и чтобы те, кто знает – не смели действовать. – Он действует неделями – и всеми управляет».

Что же касается Конфуция, то ничего принципиального он не вывел, лишь обобщил имеющиеся положения. А в том, что исполнение сугубо семейной заповеди о сыновней почтительности сделалось государственным делом, он видел как минимум две причины. Во-первых, семья – это универсальный прообраз общественного и даже государственного устройства. Традиционный образ китайского общества – это «гора песка», где каждая песчинка соответствует отдельной семье. Император в буквальном смысле слова почитался отцом своего народа, а подданные его детьми. Подобным образом была устроена и вся пирамида общественных отношений, так что принцип сяо обеспечивал не только прочность отдельной семьи, но и служил надежнейшей скрепкой для всего социума. Во-вторых, впитавшие в кровь и в плоть идею почитания старших и высших, никогда, как полагал Конфуций, не станут бунтовщиками. Для смутного времени, в которое жил мудрец, подобное смирение дорогого стоило. Смирение следовало воспитывать в семье.

Понятно, в каких подданных нуждалось государство, и каких граждан благодаря принципу сыновней почтительности воспитывала семья. Понятна и решительность, с которой Конфуций утверждал: «Почтительность сына и младшего брата – это корень любви к людям», т.е. основа всех социальных отношений.

Согласно Конфуцию, все отношения в обществе должны строго регулироваться определенными нормами, призванными обеспечить неукоснительное подчинение младших старшим и подданных государю. В связи с этим человек в своем поведении должен всегда руководствоваться сложным комплексом различных этических принципов.

Этико-политическое учение Конфуция получило свое отражение в «Лунь юй», который, таким образом, является важнейшим источником наших знаний о конфуцианстве. Согласно разработанной Конфуцием схеме, все управление государством, равно как и обществом, должно базироваться на ли (правилах). Соблюдению правил он придавал особое значение, считая, что уступчивость (Жан), особенно для людей, исполняющих государственные функции, является обязательным элементом в делах управления.

Конфуций выдвинул требование об «исправлении имен» (чжэн мин) как важнейший политический принцип. Когда циский Цзингун спросил у Конфуция об управлении, Конфуций ответил: «Государь должен быть государем, сановник –сановником, отец – отцом, сын – сыном». В основе политического учения Конфуция лежит принцип добродетели, человечности. Он говорил: «Кто управляет при помощи добродетели, того можно уподобить Полярной звезде, которая стоит недвижно, а прочие звезды почтительно крутятся возле нее». Или к примеру: «Если руководить народом посредством закона и поддерживать порядок посредством наказаний, то, хотя люди и будут стараться избегать их, у них не будет чувства стыда. Если же руководить ими посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, у людей будет чувство стыда и они смогут исправляться».  А на вопрос, что такое человечность, он отвечал: «держать себя с почтительностью дома, благоговейно относиться к делу и честно поступать с другими». Высшей целью его этического кодекса было установление справедливой социально-политической структуры в обществе и государстве.

Представление о почитании старшего поколения, бытовавшее в общинах, было вынесено Конфуцием за рамки мелких социальных ячеек и инкорпорировано не только в общество, но и в структуру государственной модели. Согласно схеме Конфуция, правитель возвышался лишь на несколько ступенек над главой семьи. Это должно было оказать реальное воздействие на общинников, ибо Учитель как бы вводил правителя в круг их обычных представлений, подчеркивая, что государство – та же семья, только большая. такая трактовка легко воспринималась современниками, поскольку в то время для мышления многих китайцев было характерно представление о государстве как о большой семье. Поскольку правила также заключали в себе много традиционного и привычного, то они должны были легко заучиваться. Изучающий и запоминающий правила должен был как бы незаметно воспринять и заложенную в них идею естественного перехода возрастной градации в социальную – деление между пожилыми и молодыми, старшими и младшими, высшими и низшими.

Правитель считался отцом большой семьи, т.е. государства, и все подданные обязаны были повиноваться ему. Государи, говорилось в одной из конфуцианских книг, должны требовать от подданных того, чего потребовал бы отец от своих детей. Подданные же должны относиться к государю как почтительные чада к родителю. Император, являл собой пример для подражания своего народа, т.к. сам являлся сыном – Сыном Неба. Он строго чтил и соблюдал все предписанные каноны. В последствии почитание Сына Неба стало составлять важнейший элемент духовной основы государства. Конфуций говорил о том, что в управлении есть своя последовательность: «сначала наведи порядок в основе, потом наведи порядок в частностях; сначала наведи порядок в близком, потом наведи порядок в далеком; сначала наведи порядок в распоряжениях, потом наведи порядок в наказаниях; сначала наведи порядок во внутреннем, потом наведи порядок во внешнем; сначала наведи порядок в корне, потом наведи порядок в ветвях; сначала наведи порядок среди сильных, потом наведи порядок среди слабых; сначала наведи порядок в большом, потом наведи порядок в малом; сначала наведи порядок в своей жизни, потом приводи к порядку других. Таков путь управления государством».

Хорошо известна в Древнем Китае практика воспринимать все стихийные бедствия и социальные катаклизмы как наказание за грехи нерадивого правителя, не справившегося со своими обязанностями и не заботившегося о благосостоянии подданных. Стоит заметить, что вся система административного управления в Китае всегда была ориентирована таким образом, чтобы обеспечить минимальный уровень жизни крестьян, от благосостояния которых, в конечном счете, зависят интересы казны и процветания государства.

Наипервейшим образцом следования Жень должен быть правитель. Властителям рекомендовалось править не применяя насилия и являя пример собственной добродетели. А когда Конфуция попросили перечислить основные черты сильного правления, он назвал хорошую армию, хорошее питание и доверие народа. Но из всего этого армия наименее важна, сказал он, за ней следует питание. Единственная нелишняя необходимость – это чтобы люди имели веру в своих правителей. Чтобы заслужить эту веру, стоящие у власти должны «совершенствовать себя», вести добродетельную жизнь и соблюдать этикет. Они должны постоянно придерживаться Жень, всегда стремиться вверх, к тому, что верно, а не тянуться вниз, за материальной выгодой.

Последователь Конфуция Мен-цзи перенял его концепцию и сказал следующее: «Тот, кто опираясь на силу, принимает на себя личину человечности, есть тиран. Для тирана требуется большое государство. Тот, кто, опираясь на добродетель, следует человечности, есть настоящий царь. Чтобы быть царем, не требуется большого владения.

Когда кто-нибудь покоряет людей силой, ему покоряются не по сердечному влечению, а по недостатку силы. Когда же кто-нибудь покоряет людей добродетельно, они душевно рады и искренно подчиняются ему, подобно тому, как семьдесят учеников подчинялись Конфуцию».

В Китае мнение императора считалось непререкаемым, и никто не смел усомниться в его правильности. Если он назовет черное белым, а белое - черным, это не должно ни у кого вызвать сомнений. Не удивительно, что в народе широкое распространение получила поговорка: «указывая на оленя, утверждать, что это лошадь». Происхождение этой поговорки представляет определенный интерес. После смерти первого централизованного китайского государства Цинь императора Цинь Ши-хуана его престол перешел к сыну Ху Хаю. Фактически же страной правил первый советник Чжао Гао. Чтобы проверить преданность чиновников трону, он велел привести во дворец оленя, объявив, что это лошадь. Все приближенные императора в знак преданности к нему должны были говорить, что приведенное во дворец животное действительно не олень, а лошадь. С тех пор выражение «указывая на оленя, утверждать, что это лошадь», стало синонимом открытой лжи, подкрепленной властью, а поэтому не подлежащей опровержению.

Личность императора считалась священной. Это был единственный в Китае человек, который никому не отдавал отчета в своих поступках. Хотя страной непосредственно управляли министры, наместники и губернаторы, из которых в последствии формировалась светская аристократия. Но воля императора и для них была законом – любое их решение могло быть приостановлено его властью.

Также в Китае существовал институт цензоров, которые имели право порицать поведение членов императорского дома и даже самого императора. Но это не означало, что император был ответственен перед ними. Критика со стороны цензора скорее являлась моральной оценкой. Если же цензор решался дать императору свои советы или выступить перед ним с какими-то пожеланиями, то он действовал при этом на свой страх, рискуя быть изгнанным или даже казненным. Не случайно бытовала поговорка: «быть возле императора – все равно, что спать с тигром».

Государь считался владыкой земли. А поскольку символическим цветом земли был желтый, то этот цвет считался императорским. Никто, кроме императора и членов его семьи, не имел права носить одежду желтого цвета. Почти все предметы, которыми пользовался император и которые окружили его, также были желтого цвета, в том числе и черепица на стенах и крышах императорских дворцов.

Символ власти императора был дракон (лун). Проводилась аналогия между драконом, поднимающимся с земли до небес и государем, Сыном Неба, стоящим выше всех людей. Почитание подданными Сына Неба порой доходило до самопожертвования. Древнее китайское изречение гласит: «Когда государь оскорблен, чиновники умирают». Это значило, что если государство постигают бедствия и смуты, в них повинны все служилые люди, своим дурным управлением они не сумели предотвратить народных несчастий и, быть может, даже сами навлекли их – поэтому не достойны жизни. Преданные чиновники не могут перенести позора, когда император из-за нашествия варваров вынужден покинуть столицу.

В основном, вся жизнь императора проходила во дворце. Твердо уверенный в том, что повсюду за пределами Китая находятся земли, населенные варварами, император не унижал себя поездками за границу. Императорский двор, насчитывавший несколько тысяч чиновников, евнухов, охранников, обитательниц гарема и рабынь, представлял собой маленькое государство в государстве – с собственным управлением, законами, судом, финансами. Управление, которое ведало обслуживанием императора, состояло из множества ведомств.

Знать, государственные деятели, граждане и военные чиновники выступали в роли помощников императора, в зависимости от своего чина. Отсюда вытекает незыблемая связь в отношениях между императором и его подданными.

biofile.ru

• 
  Строительство пирамид древнего египта
• 
  Древнейшие материалы для письма
• 
  Древняя греция ранняя греция
• 
  Тест по древним славянам
• 
  Окружающий мир древние славяне
• 
  Зевс миф древней греции
• 
  История древнего мира ванина
• 
  Рядовичи это в древней
• 
  Мать в древней руси
• 
  Уроки мифы древней греции
• 
  Главным отличием древнейших людей