История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

Реферат: Мифы древнего Китая (Юань Кэ). Мифы древнего китая краткое содержание

Мифы древнего Китая

Ио-Фэй Лунтан Справедливый император Девица-воевода Ти Тай-Тай и Ко Ко-о

Китайские мифы не только существовали, но и уже были письменно запечатлены еще 1 400 лет до нашей эры в трактате «Шуцзин» («Книга истории»). Но наиболее значительным по количеству и составу мифов можно считать сочинение «Книга гор и морей» («Шань хай цзин»), существующее с IVвека до н. э. Долгое время, вплоть до конца XIX века, мифы и легенды Китая, равно как и сведения о них, оставались почти неведомыми для российского читателя -только в 1892 году выходит в свет первый самостоятельный значительный труд по этой теме книга профессора С.М. Георгиевского «Мифические воззрения и мифы китайцев», а затем его же работы — «Первый период китайской истории» (1885), «Принципы жизни Китая» (1888). Во многом это связано с тем, что «Поднебесная империя» достаточно отдалена от Европы; во многом — с тем, что китайский язык далеко не всем был доступен; не на последнем месте в этом ряду стоит и влияние поздней китайской философии — к примеру , конфуцианство, проводя тщательный отбор мифов (точнее — песен, поскольку изначально они исполнялись под музыку), из трех тысяч оставило всего три сотни: как пояснял древний историк Сыма Цянь, «то, что соответствует правилам». Как и многие другие древние народы, китайцы в своей мифологии производят все существующее на Земле от первобытного хаоса Хуньтунь, который и породил из своей темноты прародителей — Паньгу (первого человека, котрый воспринимается как именно первопорядок) и Нюйва (полуженщину-полудракона, Всеобщую Мать). Первый сотворил вселенную и явления природы, а вторая — богов, героев и человека. Образы Паньгу и Нюйва в разных источниках трактуются показному. Несомненным считается, что самозародившийся в похожем на куриное яйцо хаосе Паньгу рос около 18 тысяч лет, по мере своего роста отделяя небо от земли давая жизнь дню и ночи, ветру и молнии и т. д. Когда он умер, то все части его тела стали основой мироздания — один глаз превратился в солнце, а другой в луну, его руки и ноги стали горными вершинами, волосы — деревьями и травами, плоть — почвой, кровь -реками и т.д. По одной из версий, людьми стали насекомые, обитавшие на теле Паньгу, по другой версии, людей создала из глины прародительница Нюйва. Одна из её великих заслуг в том, что она не дала небу упасть па землю, а подперла его отрубленными у черепахи ногами. Нюйва почитается также как богиня бракосочетания и плодородия. По некоторым сведениям, она в течение одного лишь дня претерпевала до семидесяти превращений, а из её внутренностей появились боги Китая. Широкое pacпростᴘẚʜᴇние имели также мифы о герое Фуси, ставшем ᴨᴏᴛом мужем Нюйвы — он дал людям огонь и научил их добывать пищу в лесах и реках; о ᴨᴏᴛопе; о мировом древе; о четырехглазом создателе письменности Цаицзе; о духах воды, огня и т. д. Китайские поэты на протяжение многих поколений не только воспевали, но и видоизменяли образы героических предков, в результате чего возникли самые разнообразные толкования одних и техже действий и событий.

действий и событий

. В данном ряду — образ охотника на слонов Шуня, образ бога войны Чи-ю, образ мифического стрелка И. Как уже отмечалось, китайские философы, в особенности последователи Конфуция, отобрав из тысяч мифов несколько сотен, па их основе создали своего рода историю. По этой причине не стоит удивляться тому, что некоторые герои мифов и легенд со временем «превратились» в императоров, правителей, философов. Китайскую мифологию по этапам и системам принято подразделять на древнекитайскую, мифологию даосизма, буддийскую и позднюю народную, основанную, как правило, па местных культах, герои которых народной фантазией превращались в божеств. Даже основные китайские мифы, легенды, песни и эпические сказания способны занять собою целый том. По этой причине в данном небольшом разделе мы приводим лишь собранные и пересказанные П. Шкуркииым легенды Китая, которые позволяют составить представление о древней культуре великого народа.

Хоу-И и Чан-Э PR в мифологии Древнего Китая

PR в мифологии Древнего Китая

Троицкий Дмитрий

Хоу-И и Чан-Э

Краткое содержание мифа

Одним из самых популярных героев китайской мифологии является Хоу-И - Стрелок И. В давние времена на небе было не одно солнце, а целых десять. Их отец - небесный владыка Ди-цзюнь - строго следил за тем, чтобы они восходили на небо по очереди, каждое в свой день. А так как братья-солнца были схожи между собой, то люди думали, что в небе всегда сияет одно солнце. Но братьям надоело следовать заведенному издревле порядку, и однажды утром они поднялись из-за горизонта все вместе. Засияли на небе десять солнц. Ослепительным светом заполнили все кругом, жгучим зноем иссушили землю. Загорелись посевы на полях, луговые травы и деревья в лесах, закипела вода в реках и озерах, стали плавиться камни и железные руды в недрах земли. Дикие звери, гонимые огнем из своих лесов, стали выходить к жилищам и нападать на людей. Великая беда пришла на землю.

Стали люди возносить молитвы небесному владыке Ди-цзюню, просить, чтобы избавил он их от неминуемой гибели. Ди-цзюнь услышал молитвы и призвал к себе небесного лучника Хоу-И. Он подарил Хоу-И красный лук с белыми стрелами и послал стрелка на землю, приказав ему согнать непослушные солнца с неба и заставить их вернуться к установленному порядку. "Но горе тебе, - сказал Ди-цзюнь, -если причинишь ты им какой-нибудь вред!" Хоу-И отправился на землю. Увидел небесный стрелок выжженные зноем поля, иссохших от голода людей. Наполнилось его сердце жалостью к несчастным, распалилось гневом на виновных.

Забыл Хоу-И, что небесный владыка велел ему лишь напугать непослушные солнца. Натянул он тетиву до самого уха, без промаха пустил стрелу в старшее солнце. Разбилось солнце на множество кусков, рассыпалось золотыми перьями, упало на землю мертвым золотым вороном. Девять раз стрелял Хоу-И, пока не осталось на небе только одно, последнее солнце. В гневе хотел Хоу-И убить и его, но люди испугались, что тогда наступит вечная тьма, и потихоньку вытащили из колчана небесного стрелка последнюю стрелу. Утих зной, повеяло живительной прохладой. Земля была спасена.

Но Хоу-И не спешил возвращаться на небо. Он решил сразиться с чудовищами, жившими тогда на земле. Чудовищ было семь. Прежде всего отважный Хоу-И уничтожил страшного быка. У него были голова дракона и лошадиные ноги, а голос - как у плачущего ребенка. Он обитал в самом центре страны и пожирал всякого, кто осмеливался приблизиться к нему. Затем Хоу-И убил чудовище, у которого был смертоносный клык, подобный бураву. На реке Сюншуй Хоу-И сразил девятиголового зверя, изрыгавшего огонь и воду, а близ озера Цинцю подстрелил чудовищную птицу Дафэн, поднимавшую своими крыльями разрушительный ветер.

В бурных водах озера Дунтинху Хоу-И настиг огромного змея. Его спина была покрыта щетиной, а голос походил на стук колотушки. Хоу-И сразился со змеем среди бушующих волн и победил его. Кости змея, выброшенные на берег, превратились в холм, который до сих пор называют Бацю - Змеиный. На горе Чуньюй-феншань Хоу-И уничтожил еще одного змея - с красной головой и белым туловищем. Змей ревел, как бык, и его рев вызывал засуху. Наконец, Хоу-И изловил в дремучем лесу свирепого кабана-людоеда. Так небесный стрелок избавил землю еще от семи напастей. Люди благодарили и прославляли его, и сам Хоу-И был доволен собой. Но когда он вернулся на небо и предстал перед небесным владыкой Ди-цзюнем, тот обрушил на него свой гнев.

Ди-цзюнь не простил небесному стрелку убийства девяти солнц - своих сыновей - и сурово покарал его. Он лишил Хоу-И и его жену Чан-Э божественного сана, превратив их в смертных, и навсегда сослал на землю. Хоу-И и Чан-Э поселились среди людей. Чан-Э не могла простить мужу, что по его вине она из небожительницы стала обычной женщиной. Ее сердце было слишком мало, чтобы вместить большое горе, и она постоянно упрекала и бранила Хоу-И. Вскоре ему стало невмоготу, и он, покинув жену, стал вести бродячую жизнь. Известный исследователь китайской мифологии профессор Юань Ке замечает: "Тогда, наверное, еще не изобрели вино, а то бы он каждый день заливал вином свою тоску". Однажды на берегу реки Ло Хоу-И встретил фею этой реки прекрасную Фу-фэй. Китайский поэт III века Цао Чжитак так описывает ее красоту: "Она грациозна, как летящий лебедь или парящий в облаках дракон. Если смотришь на нее издали, - видишь сияние, подобное солнцу, поднимающемуся на небо в утреннем тумане. Если смотришь на нее вблизи, - она подобна белому лотосу, который распускается на зеленой волне". Фу-фэй была женой речного духа Хэ-бо. Хэ-бо не ценил своей прекрасной жены и постоянно ей изменял. Каждый год он требовал себе в жертву красивую девушку. Несчастную облачали в дорогие одежды, укладывали на узорную кровать и, под звуки музыки, вместе с кроватью бросали в воду. Существует историческое предание о том, как правитель Симэнь Бао решительно искоренил этот жестокий обычай во вверенной ему местности. Для церемонии жертвоприношения крестьяне облагались специальным денежным налогом, часть которого шла по назначению, а остальное присваивали себе местные чиновники, усердно ратовавшие за сохранение древнего обычая.

Однажды, когда все было готово к очередному жертвоприношению, Симэнь Бао вдруг заявил, что девушка, предназначенная для Хэ-бо, недостаточно красива и следует избрать другую, а перед Хэ-бо извиниться за задержку. С извинениями к сластолюбивому духу он счел нужным послать местных чиновников, приказав побросать их в воду. Перепуганные чиновники упали перед правителем на колени, стали кланяться, в кровь разбивая себе лбы, и просить пощады. Симэнь Бао отпустил их по домам, с тех пор обычай жертвоприношения девушек речному духу перестал существовать. Прекрасная Фу-фэй и Хоу-И полюбили друг друга. Они стали встречаться на берегу реки. Но Хэ-бо, много лет не обращавший на жену никакого внимания, теперь жестоко возревновал и стал чинить влюбленным козни, посылая шпионить за ними подвластных ему креветок, черепах и каракатиц. Хэ-бо знал, что Хоу-И - непобедимый герой и опасался непосредственного столкновения с ним, но нередко, превратившись в белого дракона, издали наблюдал за женой и ее возлюбленным. Однажды Хоу-И заметил подглядывающего Хэ-бо и метким выстрелом выбил ему левый глаз. Хэ-бо отправился жаловаться богам. Боги прогнали его, сказав, что он сам навлек на себя наказание, дурно обращаясь с женой. Горько заплакал Хэ-бо. Тогда мягкосердечная Фу-фэй пожалела своего беспутного окривевшего мужа, почувствовала свою вину перед ним и решила вернуться к нему, чтобы утешать его и поддерживать. Печально простились Хоу-И и Фу-фэй - и расстались навеки. Хоу-И отправился домой, где его ждала Чан-Э. Выслушав упреки жены за долгое отсутствие, Хоу-И вынужден был признать, что у нее есть основания сердиться. Он принял решение быть отныне для Чан-Э примерным мужем и сделать все возможное, чтобы вместе с ней снова обрести бессмертие и вернуться на небо. Хоу-И знал, что на земле есть напиток бессмертия. Он хранится на неприступной горной вершине, у богини Си-ванму. В древних мифах Си-ванму была чудовищем с хвостом барса и зубами тигра. Она насылала мор и ведала наказаниями, а от ее оглушительного свиста в ужасе разбегались дикие звери. В более поздние времена Си-ванму превратилась в прекрасную и добрую деву, которой прислуживали три синие птицы. Рядом с жилищем Си-ванму росло чудесное дерево. Раз в три тысячи лет оно цвело и приносило единственный плод, из которого делали напиток бессмертия. Хоу-И отправился в далекий и трудный путь, преодолеть который еще никому не удавалось. Перед небесным стрелком встали огнедышащие горы, день и ночь изрыгающие пламя. Потом дорогу ему преградила река, в водах которой тонуло даже птичье перо. Но отважный Хоу-И прошел через огонь и через воду, поднялся на гору, вершиной достигающую неба, и оказался в жилище Си-ванму.

Богиня благосклонно выслушала историю небесного стрелка и его жены - и согласилась помочь. Она послала за напитком бессмертия одну из своих синих птиц, и та принесла тыкву-горлянку с чудесным снадобьем. Си-ванму сказала, что напитка достаточно для того, чтобы сделать бессмертным и вознести на небо одного человека Если же разделить напиток на двоих, то оба хотя и обретут бессмертие, но останутся жить на земле. Хоу-И, не колеблясь, решил разделить напиток с женой. Вернувшись домой, он отдал тыкву с чудесным снадобьем Чан-Э и велел хранить до назначенного дня, когда они смогут выпить его пополам и стать бессмертными. Но Чан-Э бессмертия казалось мало, она хотела вернуться на небо. Искушение было слишком велико, и однажды, когда Хоу-И не было дома, она достала тщательно спрятанную тыкву и выпила чудесный напиток. Тело Чан-Э стало легким, и она полетела на небо. По пути ей стало стыдно и страшно. Она уже раскаивалась, что предала мужа, и боялась, что боги осудят ее за это. Чан-Э решила укрыться на луне и там поразмыслить, как ей быть дальше. Но, едва коснувшись луны, Чан-Э превратилась в огромную жабу. Она навсегда осталась на луне, где кроме нее обитало только одно существо - белый заяц, который жил там с незапамятных времен и толок в ступе снадобье бессмертия для богов. Жаба и заяц со ступой - традиционные в Китае символы луны. В более поздних вариантах мифа Чан-Э не превращается в жабу, а по-прежнему остается красавицей. Обреченная на вечное одиночество, она тоскует в лунном дворце. Поэт IX века Ли Шан-инь так выразил ее печаль: "Лазурное море, синее небо, и думы каждую ночь..." Лишившись жены и надежды на бессмертие, Хоу-И впал в мрачное отчаяние. Скорбь и гнев терзали его душу, жизнь казалась ему унылой и бесцельной. Однажды к Хоу-И пришел человек по имени Фэн-мэн и попросил научить его стрелять из лука. Хоу-И обрадовался, надеясь обрести не только ученика, но и друга. Сначала он посоветовал Фэн-мэну добиться твердости взгляда. Фэн-мэн пошел домой, лег на пол под ткацким станом, за которым работала его жена, и стал неотрывно следить за челноком, сновавшим среди сотен нитей. Через год он уже мог, не мигая, смотреть на острие шила, поднесенного к самым глазам.

Тогда Хоу-И велел Фэн-мэну научиться видеть малое, как большое. Фэн-мэн привязал блоху к волоску из бычьего хвоста, подвесил в оконном проеме и стал пристально смотреть на нее против света. Прошло некоторое время, и Фэн-мэн уже видел блоху так подробно, как если бы она была величиной с тележное колесо. После этого Хоу-И стал учить Фэн-мэна стрелять. Он передал ученику все, что знал сам, и Фэн-мэн стал искуснейшим стрелком. Однажды учитель и ученик гуляли в поле и увидели в небе стаю гусей. Фэн-мэн прицелился и выстрелил. Пораженный в голову гусь упал на землю. Тогда вскинул свой лук Хоу-И. Он выстрелил, не целясь, и гусь упал, пораженный в глаз.

Фэн-мэн понял, что стреляет хуже учителя, и, подстрекаемый завистью, задумал его убить. Он подстерег Хоу-И, возвращавшегося с охоты. Укрывшись за деревьями, Фэн-мэн пустил в Хоу-И стрелу. Однако, Хоу-И успел выстрелить навстречу, попав в острие летящей стрелы. Девять раз стреляли Фэн-мэн и Хоу-И. Девять раз их стрелы, столкнувшись в воздухе, падали на землю. Но вот колчан небесного стрелка опустел, а у Фэн-мэна еще оставалась последняя, десятая, стрела. Беззащитный стоял Хоу-И перед своим учеником, а Фэн-мэн целился ему прямо в горло. Точно в цель полетела стрела, но Хоу-И поймал ее на лету зубами - и засмеялся. Великий стыд охватил Фэн-мэна. Со слезами попросил он у своего учителя прощения - и покинул его навсегда. Хоу-И снова остался один. Свою тоску он стал вымещать на слугах, жестоко их тираня. Сначала слуги жалели Хоу-И, потом стали бояться его и, наконец, - возненавидели. Когда их терпению пришел конец, они напали на небесного стрелка и убили его ударом дубины из персикового дерева. Так погиб великий герой. После смерти Хоу-И стали почитать как божество Цзунбу, отгоняющее нечистую силу.

Образы и символы мифа

Чудовища, с которыми борется Хоу-И, частично связаны с природными явлениями (Дафэн - “Великий ветер”, Баше - “Длинный змей”, олицетворяющий водную стихию). Как очиститель земли от чудовищ, Хоу-И близок к греческому герою Гераклу. Так же, как Геракл, он посещает страну Запада и царство мертвых.

Посещение Хоу-И страны Запада мотивируется поиском зелья бессмертия. Здесь обнаруживается сходство с мифом о Гильгамеше. Сама страна запада в китайских мифах – это не просто царство смерти, но место обитания удивительных животных, произрастания удивительных растений. Хозяйка этой страны, богиня Си-ван-му, обладающая зельем бессмертия, предстает в облике владычицы зверей. Хотя Хоу-И эти звери не интересуют, посещение им владычицы зверей могло быть первоначально связано именно с его функциями охотника, а поиск бессмертия служит более поздним добавлением к основному сюжету.

Убийство Хоу-И персиковой дубинкой раскрывает еще одну черту многопланового образа охотника. Согласно поверьям китайцев, только таким оружием можно было поразить насмерть нечистую силу. Таким образом, сверхъестественные способности Хоу-И в стрельбе из лука получают объяснение: охотник был связан с нечистью, Цзунбу, в которого превратился после смерти. И согласно определению знатока китайских мифов, Юань Кэ, был владыкой всех злых духов Поднебесной, следившим за тем, чтобы злые силы не могли вредить людям.

Если солярные мифы связаны со стрелком Хоу-И, то лунарные - с его женой Чан Э (или Хэн Э). Солнце ассоциировалось с трёхлапым вороном, а луна первоначально, видимо, с жабой (трёхлапой в поздних представлениях) («Хуайнаньцзы»). Считалось, что на луне живёт белый заяц, толкущий в ступе снадобье бессмертия (средневековые авторы рассматривали жабу как воплощение светлого начала ян, а зайца - тёмного начала инь). Наиболее ранняя фиксация образов лунных зайца и жабы - изображение на похоронном стяге (2 в. до н. э.), найденном в 1971 под Чанша в Хунани.

Коммуникативные средства создания образов и символов

Сказания о Хоу-И и его жене Чан-Э не раз пересказывались в различных древнекитайских книгах, в том числе в знаменитой "Книге гор и морей". Но само сказание возникло, несомненно, в более древние, чем книги, времена. Хоу-И и его жена связаны с небесными светилами, в некоторых вариантах мифа небесный стрелок является сыном Ди-цзюна, наравне с братьями-солнцами. Хоу-И спасает человечество от глобальной космической катастрофы, в которой повинны божества, уничтожает населяющих землю чудовищ. Все это древнейшие мифологические мотивы. Изображения Хоу-И, стреляющего в солнце, и Чан-Э на луне в образе жабы встречаются на китайских каменных рельефах первых веков нашей эры.

15 августа по Лунному календарю в Китае отмечают один из основных национальных праздников Чжунцюцзе – «Праздник середины осени». История праздника восходит к периоду древних обрядов жертвоприношения: весной правители Китая поклонялись духу Солнца, а осенью приносили жертвы Луне. В исторических записях эпохи Чжоу (примерно с XI века по 256 г. до н.э.) есть упоминания о Чжунцю – Середине осени. Постепенно представители знати и интеллигенция, подражая князьям, в день Середины осени также стали отмечать этот день – они выходили любоваться полной и ясной луной, устраивали жертвоприношения и воспринимали этот день, как праздничный. Ещё позже этот обычай, распространившись среди простого люда, стал традиционным, и к периоду династии Тан (618-907 гг.) сформировался устойчивый праздник Чжунцюцзе. В разных регионах Китая сохранились разные обычаи, связанные с праздником Чжунцюцзе, но все они отражают бесконечную любовь к жизни и мечту о прекрасном будущем.

В современном Китае в дни праздника люди выполняют самые основные обряды – в этот день принято любоваться луной и кушать лунные пряники "юебин". 15-го числа каждого месяца по Лунному календарю луна становится полной, большой и ясной. А день Середины осени – это 15-е число 8-го месяца. Это очень благодатный период, когда поспевают посевы, овощи и фрукты. Вечером в праздник Середины осени родственники и друзья собираются на открытом воздухе, накрывают столы, общаются, наслаждаются прелестью лунной ночи. В различных живописных местах Китая в праздник Чжунцюцзе устраиваются мероприятия, участвуя в которых, люди любуются красотой луны.

Социальное значение мифа

Миф о стрелке Хоу-И – один из самых популярных в китайской мифологии. Хоу-И - культурный герой, считавшийся как изобретателем лука и стрел, так и спасителем с помощью этого оружия от множества бедствий, в том числе космического характера. Сама форма лука в виде дуги-радуги превратила героя в охотника за нарушившими порядок Солнцами. В этой своей ипостаси Хоу-И может быть сопоставлен с героическим героем охотником Орионом, также связанным с солнечным мифом. Существовало много подтверждений тому, что Хоу-И был искусным стрелком из лука. Имя его вызывало восторг и поклонение позднейших поколений и у каждого ассоциировалось с меткой стрельбой из лука. По преданию, И мог попасть стрелой в летящую птицу. Говорят, что, когда он натягивал лук и готовился стрелять, даже юэсцы, что жили на морском побережье и не знали лука, наперебой старались принести для него стрелы или мишень. Из рассказов видно, как метко Хоу-И умел стрелять. Такая необычайная меткость объяснялась особенностями телосложения Хоу-И. По преданию, у него от рождения левая рука была длиннее правой, и это было большим преимуществом при стрельбе.

mifologia.osipova-pr.com

Мифы древнего Китая (Юань Кэ) - Документ

Мифы древнего Китая (Юань Кэ)

Предисловие

Глава I. Введение

Глава II. Как создавался мир

Глава III. Как создавался мир (продолжение)

Глава IV. Война Жёлтого императора с Чи-ю

Глава V. Мифические императоры Ди-цзюнь, Ди-ку и Шунь

Глава VI. История стрелка И и его жены Чан-э

Глава VII. Гунь и Юй усмиряют потоп

Глава VIII. Удивительные жители дальних стран

Глава IX. Поздние легенды

Глава X. Поздние легенды (продолжение)

Таблица китайских мер

Изучение китайской мифологии и книга профессора Юань Кэ

Источник:Юань Кэ Мифы древнего Китая.- М.:Наука, 1965 г.

Предисловие

В 1924 г. Шэнь Янь-бин в своей работе «Исследование китайских мифов» писал: «Мифы Китая не только не собраны в специальной книге, но и отдельные записи их, разбросанные в древних сочинениях, крайне отрывочны, поэтому составить свод китайских мифов исключительно трудно». За последние 20-30 лет учёные создали немало исследований в этой области, на целине проторили дорогу, по которой уже можно идти, но никто ещё не систематизировал древних китайских мифов и не представил их в виде отдельной книги, а проделать это очень важно и необходимо.

В детстве и в юношеские годы я всегда любил сказки, мифы, легенды - эти образцы устного народного художественного творчества. Когда же впоследствии я натолкнулся на материал по мифологии в древних книгах, то был поражён богатством и красотой образов и одновременно не мог не сожалеть о лапидарности сведений. Поэтому я в конце концов решился, несмотря на несовершенство своих знаний, собрать воедино мифы и дать относительно систематическое и законченное изложение их. Так получилась книга «Мифы древнего Китая», выпущенная в 1950 г. издательством «Шанъу иныпугуань» («Коммерческое издательство»). Хотя в этой маленькой книжечке и были недостатки и ошибки, но она каждый год переиздавалась, так как была нужна читателям, и к концу 1955 г. было выпущено шесть изданий. За эти несколько лет мне часто хотелось найти время, чтобы дополнить и исправить её, но в силу разных обстоятельств это желание долго не могло осуществиться. И только в прошлом году, подталкиваемый читателями, получив поддержку и одобрение издательства, я осуществил своё желание, переписав всю книгу заново.

Новый вариант книги почти в четыре раза больше первого, многие главы и параграфы в первом издании вообще отсутствовали, а те, которые были, сильно отличаются от прежних, можно сказать, что они не просто переписаны, а как бы переплавлены в другой печи. Кроме статьи материалов, перенесённых в эту книгу, в неё добавлены новые, в несколько раз превышающие своим объемом те, что были привлечены в первом издании. В комментариях к книге приведено не менее тысячи осколков мифов, а если считать и те, что использованы, но не отмечены в примечаниях, то их гораздо больше. Нужно было собрать эти осколки мифов, расположить их в определённой последовательности, исследовать, очистить от наслоений, устранить противоречия, отбросить то, что было привнесено от себя историками, философами, авторами сочинений о бессмертных, вернуть мифам их первоначальный облик, поставить каждый миф на соответствующее место, пропустить их через печь искусства и сердце автора, чтобы выплавить кристаллическую массу; этот труд был воистину сложен и труден. Я попытался сделать так, но, конечно, получилось ещё недостаточно хорошо, разве что, сравнивая с прежней маленькой простенькой книжечкой, можно сказать, что сделан ещё один шаг вперед.

Когда я заново переписывал эту книгу, я не только добавил много новых материалов по мифологии; но и включил в неё многочисленные повествования о бессмертных и легенды. Прежде я не решался так широко привлекать весь этот материал, впоследствии же, извлекая из безбрежного моря мифы, легенды, повествования о бессмертных, включённые в «Вопросы к небу» великого поэта Цюй Юаня, я понял, что эти жанры не следует разделять так решительно, ведь и в устных повествованиях древних людей всё это, наверное, было взаимно связано и не разделялось. Поэтому я раздвинул сферы маленькой книги, включив в неё некоторые исторические предания и сказания о бессмертных, и тем самым как бы продлил эпоху мифов, расширил область мифологии я соприкоснулся со смежными областями, в результате чего даже в некоторых философских притчах обнаружил мифологический материал, как, например, история о фантастической рыбе и птице из философского трактата Чжуан-цаы, история о том, как Жёлтый император потерял чёрную жемчужину, повествование о бессмертном Мяо Гу-шэ и многие другие, которые я включил в изложение.

Расширяя поле деятельности, отыскивая материал, касающийся легенд и сказаний о бессмертных и дополняя содержание разделов о мифах, конечно, я не включал всего, что попадало под руку. Я, естественно, производил отбор. К примеру, в легендах приходилось по возможности избегать близости к истории; из повествований о бессмертных также выбраны рассказы о деяниях бессмертных древности: Чи Сун-цзы, Нин Фэн-цзы, Пэн Цзу, Ши Мэнь, Сяо Фу, Ван Цзы-цяо и др., и вовсе не включены все рассказы о бессмертных, собранные в «Жизнеописаниях знаменитых бессмертных» (Ле сянь чжуанъ) и «Жизнеописаниях бессмертных» (Шэньсянь чжуань). Если же в повествование иногда включаются некоторые короткие рассказы о постижении пути бессмертно об этом либо говорится с насмешкой, либо разбиваются их построения, и тут достаточно видны авторское отношение к этому материалу и разница в его использовании по сравнению с мифологическими рассказами.

Древние обычаи и обряды, такие, как сжигание на солнце шаманки во время моления о дожде, шествие с криками, чтобы отогнать мор, пение и пляски перед храмами богов во время принесения жертвы с молением о даровании детей правителю,- все очень интересны и тесно связаны с мифами, поэтому я, не боясь многословия, вставил их описания. Когда же в мифах речь заходит о прекрасных горах и реках нашей. Отчизны, знаменитых памятниках и древних развалинах, то я сознательно расширял описания и добавлял краски.

В переработанном издании я снял некоторые ненужные рассуждения и добавил много литературных пассажей и описаний. Сейчас я отказался от тех построений, которые были недостаточно обоснованы, и более полно выразил другие свои мысли и гипотезы. Это особенно заметно в разделах, посвящённых легендам о временах, следующих за эпохой Ся, например в изложении истории Ван-хая и Ван-хзна, встречи Цзян тай-гуна с Вэнь-ваном и др., где элементы авторского домысла сделали, повествование более живым и художественным. Однако эти домыслы и предположения всё же базируются на определённом фундаменте, а не есть плод безудержной фантазии. Некоторые товарищи хотели бы, чтобы я написал книгу мифов в художественной форме, а не составлял бы ее, как сейчас, из отдельных кусочков, то излагая миф, то комментируя его. Я благодарен им за добрые пожелания молодому автору и за размышления о литературе. В будущем я, возможно, попробую это сделать и наберусь храбрости написать такую книгу. Но сейчас, когда я делаю предварительную собирательскую работу, составляя мифы из разрозненных осколков, если бы отказался от этой формы, то многие вещи оказались бы невключённными. Принятая манера изложения даёт возможность, оставаясь в строгих рамках, чувствовать себя довольно свободно, поэтому я и пользуюсь ею.

Комментарии и тексты, приведённые в конце книги, отняли у меня не меньше времени и сил, чем основной текст. Они приложены для того, чтобы показать, на каком материале строилось повествование, правильно ли он расположен, верно ли понят (некоторые цитаты и комментарии дополняют основной текст) . Одновременно я преследовал цель возбудить у молодежи интерес к исследованию. Вовсе не ради пустого комментаторства и цитатничества приводил материалы. Поэтому я стремился к тому, чтобы комментарии тоже были краткими. Если встречался сравнительно большой текст, то я давал выборочные цитаты. Вначале я вместо пропусков вставлял многоточия, но оказалось, что их слишком много, они мешают глазу, занимают место, и при переписке я выкинул их, кроме тех случаев, где приводится несколько цитат из разных частей. Я думаю, что это не затруднит отыскания соответствующих мест в первоисточнике и понимание приведенного материала.

И, наконец, тем, что эта книга завершена, я в значительной мере обязан руководству Сычуаньского университета и некоторым товарищам из библиотеки, особенно сотрудникам библиотечного абонемента, которые так охотно помогли мне, за что я приношу им благодарность.

Октябрь 1856 г., г. Чэнду

Хотя книга по просьбе читателей печаталась несколько раз, в ней всё же ещё немало недостатков и ошибок, поэтому перед изданием я вновь критически просмотрел её. Чтобы сохранить старые матрицы, я не вносил больших изменений, а провёл только небольшую редактуру. Однако в общей сложности получилось не менее ста с лишним крупных и мелких изменений - от нескольких иероглифов до исправлений в несколько сот знаков. Были учтены драгоценное мнение редактора, критика и поправки читателей. Были исправлены также опечатки в иероглифах и знаках препинания,- и на душе стало спокойнее. Единственно, что беспокоит меня, это ограниченность собственных знаний и построений, невысокий уровень изобразительных средств и то, что я не смог достигнуть задуманного совершенства. Остаётся только надеяться, что, продолжая упорную исследовательскую работу, я смогу в будущем продвинуться ещё на один шаг.

Пекин, канун праздника 1 октября 1959 г.

Юань Кэ

Глава I. Введение

1. Миф не есть пустая фантазия. Связь происхождения мифов с трудом. Появление божеств-богоборцев.

Что такое миф? На этот вопрос ответить нелегко. С древних времён в нашей стране не знали даже самого слова «миф», оно возникло под влиянием других языков лишь в прошлом веке. Само слово «миф» очень легко вводит в заблуждение, так как оно включает в себя понятие удивительного и необычайного. Многие считают, что мифы - это плод человеческой фантазии, не имеющий ничего общего с действительностью. Это глубокое заблуждение. У нас в стране не много работ, посвященных мифологии, поэтому, разъясняя, что такое миф, мы можем привести только слова Горького о том, что мифология «в общем является отражением явлений природы, борьбы с природой и отражением социальиой жизни в широких художественных обобщениях». Это высказывание объясняет происхождение мифов, а также то, что в их основе лежит реальная жизнь, а отнюдь не вымыслы, возникшие в головах людей.

О теснейшей связи мифов с реальной жизнью Горький далее говорит: «Крайне трудно представить двуногое животное, которое тратило все свои силы на борьбу за жизнь, мыслящим отвлечённо от процессов труда, от вопросов рода и племени». Поэтому, когда мы изучаем источники возникновения мифов, вопрос о специфическом содержании, заключённом в каждом из мифов древности, и другие подобные вопросы нельзя отрывать от реальной жизни людей того времени, их труда и борьбы и опираться лишь на пустые домыслы.

Позволю себе остановиться на истоках мифов. История развития общества говорит нам, что первобытные люди вступают в историю «ещё как полуживотные, ещё дикие, беспомощные перед силами природы, не осознавшие ещё своих собственных сил; поэтому они были бедны, как животные, и не намного выше их по своей производительности».

Таким образом, хотя при первобытном строе отсутствовала эксплуатация человека человеком, первобытные люди сами были рабами природы. Задавленные нуждой и трудностями борьбы за существование, в те далекие времена они ещё не отделяли себя от окружающей природы. В течение длительного периода времени первобытные люди ни о самих себе, ни об окружающей их природе не имели каких-либо связных представлений. Постепенно у них появились весьма ограниченные, наивные представления о себе и окружающем их мире.

И лишь в процессе социально-культурного роста людей, когда, по выражению Горького, «руки учат голову, затем поумневшая голова учит руки, а умные руки снова уже сильнее способствуют развитию мозга», первобытные люди в своем воображении начали наполнять окружающий мир сверхъестественными существами, добрыми духами и дьявольскими силами.

Разнообразные явления природы, например ветер, дождь, гром, молния, большие лесные пожары, движение солнца и луны, радуга, облака, зори и др., вызывали у первобытных людей чувство глубокого изумления. Не будучи в состоянии объяснить эти явления, первобытные люди считали их одушевлёнными силами - духами; причём не только солнце, луну и т.п. они считали духами, но одухотворяли и различные растения и животных, вплоть до мельчайших насекомых, например саранчу, и поклонялись им. Это так называемый анимизм. Из этих невежественных представлений возникли первобытные мифы и первобытная религия, которые в свою очередь, будучи созданными в сознании людей, умнеющих в процессе труда день ото дня, одновременно определённым образом отражали и низкий уровень производительных сил первобытного общества.

Для первобытного общества характерно, с одной стороны, отсутствие эксплуатации человека человеком, а с другой - низкий уровень производительных сил. Первобытные люди, угнетаемые трудностями борьбы с природой за своё существование и стремясь победить эти трудности, часто слагали энергичные и воодушевляющие песни, воспевающие труд и героев труда. Они воспевали Пань-гу, который топором отделил небо от земли, Нюй-ва, создавшую людей и починившую небо расплавленными пятицветными камнями, Суй-жэня, научившего людей добывать огонь из дерева при помощи трения, Шэнь-нуна, научившего людей распознавать целебные травы, Ван-хая, приручившего животных, Хоу Цзи, научившего людей возделывать землю, Гуня и Юя, обуздавших наводнение, и др. Все эти герои, своей трудовой доблестью облегчавшие жизнь людей, пользовались наибольшим почитанием. Они были духами и в то же время людьми, о которых как раз говорил Горький, называя их мастерами своего дела, учителями людей и их товарищами по труду. Из мифа мы узнаём о многих знаменитых героях, которые научили людей пахать, изобрели земледельческие орудия, повозку и лодку, лук, стрелы и другое аружие для защиты от врага; придумали музыку и танцы, музыкальные инструменты и т.д. Все эти изобретения и открытия, о которых рассказывается в преданиях, лишний раз свидетельствуют об уме и трудолюбии наших далеких предков.

С разложением первобытного общества и появлением частной собственности возникает деление на классы и эксплуатация человека человеком. С этого времени человечество вступает в новый продолжительный период своего существования - эпоху классового антагонизма. Уже в очень давние времена люди мечтали о возможности летать по воздуху - так появилась сказка о «ковре-самолёте»; мечтая быстро передвигаться по суше, люди создали сказку о «сапогах-скороходах». Эти мифы возникли в других странах. В нашей мифологии тоже есть легенды и сказания о людях из Чанбиго - Страны долгоруких, о летающей телеге из страны Цигуго, об усмирителе наводнения Юе, превратившемся в медведя, чтобы пробиться сквозь гору Хуаныоаньшань, о семи сёстрах - бессмертных феях, соткавших за одну ночь десять кусков парчи, тонкой, как облака, и другие увлекательные истории, с одной стороны, созданные примитивной, непосредственной фантазией, а с другой - содержащие глубокий социальный смысл.

Среди мифов древнего Китая есть ещё особые сказания о жизни на Земле радости, в краю бессмертных, где можно не сеять и не пахать, а иметь пищу, не ткать, а носить одежду, т.е. счастливо жить не трудясь. В мифе о Стране Крайнего Севера рассказывается, что жители её пьют воду из волшебного источника Шэньфэнь в священных горах и им не надо трудиться, чтобы быть сытыми и одетыми. Может показаться, что этот миф характеризует китайцев как людей ленивых, однако в действительности он является обычным приёмом, при помощи которого эксплуатируемые в древние времена высмеивали эксплуататоров и выражали протест против них. Давно появилась у людей мечта об облегчении тягот труда. Боги создавались людьми в соответствии с их трудовыми представлениями, и первоначально их назначение заключалось в том, чтобы воодушевлять людей в труде. И когда общество разделилось на классы, то правители несправедливо стали считать, этих героев труда своими предками, вознеся их на девятое небо. Один из них стал верховным владыкой, другие превратились в грозные и страшные небесные божества, а рабы поклонялись и молились им. Боги были призваны подавлять протест народа, внушать людям страх и беспрекословное повиновение. Чем могущественнее был рабовладелец, тем выше он возносил своих предков - духов на небе.

Но и в народе рождалось желание противостоять этим духам, и народный гений также создавал свои божества, подобные Прометею в греческой мифологии, а в китайской - Хоу И, который мог стрелой попасть в солнце, Гунь и продолжатель его дела Юй, усмиривший потоп и тайком взявший у верховного владыки сижан. Если же нужно было усилить войско «мятежников», древними людьми создавались образы великанов - Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня, которые, подняв знамя протеста, боролись с угнетателями и были готовы скорее умереть, чем сдаться.

В мифах непосредственно отражался мир человеческих отношений. Поэтому мифы по своей сущности можно рассматривать как сказания о людях. Они возникли как надстройка над определённым общественным базисом и являются произведениями искусства, выражающими идеологию определённого общества.

Мифы, созданные в глубокой древности народом, основывались не на отвлечённых идеях, а на конкретных потребностях и стремлениях, возникавших в трудовой деятельности, и потому мы считаем что истоки мифов - в труде.

2. Причины того, что китайские мифы сохранялись лишь в осколках. Историзация мифов. Сохранение, и исправление мифов поэтами и философами.

Нам известно несколько древних цивилизаций мирового значения: китайская, индийская, греческая и египетская. Каждая из них имела богатую мифологию, причём наиболее полно сохранились мифы греков и индийцев. К большому сожалению, китайские мифы в значительной степени утрачены, и от них сохранились лишь разрозненные осколки, которые, будучи рассеяны в сочинениях древних авторов, не представляют какой-либо системы и не могут соперничать с мифологией древней Греции.

Лу Синь в «Краткой истории китайской художественной прозы» говорит о причинах того, почему китайская мифология сохранилась лишь в незначительных фрагментах.

Во-первых, предки китайского народа жили в бассейне реки Хуанхэ, где природа не баловала их своими дарами. Они очень рано начали возделывать землю. Жизнь их была трудной, и основным для них была практическая деятельность, а не размышления о фантастическом, поэтому они не смогли из древних преданий создать монолитные произведения большой литературной формы.

Во-вторых, с появлением Конфуция изучалась лишь этика, наставления о семейных устоях, об управлении государством и умиротворении Поднебесной, а древние фантастические предания о богах и злых духах решительно отвергались Конфуцием и его учениками. Поэтому позднее, когда конфуцианская идеология стала господствующей в Китае, мифы постепенно стали рассматриваться конфуцианцами как история.

Третья причина в том, что добрые и злые духи у древних чётко не различались. Хотя они и знали небесных богов, духов земли и души умерших, но в их представлениях души умерших могли превращаться в небесных и земных духов. При этом смешении человеческого и божественного, когда ещё сохранялись первобытные верования, но уже появлялись новые предания, старые вытеснялись и умирали. «Новые» же предания, именно в силу того, что они были новыми, не могли стать популярными, поэтому они тоже почти не сохранились.

Из этих трёх причин первая несколько дискуссионна, вторая же - превращение мифов в историю - одна из основных причин гибели китайских мифов. И на этом следует остановиться подробнее.

Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить действия всех мифических персонажей, была главной задачей конфуцианцев. Стремясь привести мифические предания в соответствие с догмами своего учения, конфуцианцы немало потрудились для того, чтобы превратить духов в людей, а для самих мифов и легенд найти рациональное объяснение.

Так мифы стали частью традиционной истории. После того как миф записывался на бамбуковых дощечках, его первоначальный смысл искажался, а люди стали доверять только тому, что было записано. И постепенно стали исчезать мифы, передававшиеся из уст в уста.

Примеров этому можно привести очень много: так, согласно мифическому преданию, Хуан-ди - Жёлтый император - имел четыре лица, а в результате ловкого толкования этого мифа Конфуцием получилось, что Хуан-ди послал в четырёх направлениях четырёх чиновников управлять прилегающими землями . Или, например, Куй первоначально, согласно Шаньхайцзину - «Книге гор и морей», был странным существом с одной ногой, а в Шуцзине - «Книге исторических преданий» в разделе «Установления Яо» он превратился в чиновника, ведавшего музыкой при императоре Шуне. Ай-гун, князь государства Лу, которому была не совсем ясна эта легенда, спросил Конфуция:

«Говорят, Куй - одноногий. Действительно ли у него была только одна нога?»

«Выражение "Куй и цзу",- незамедлительно ответил Конфуций,- вовсе не следует понимать, как "Куй - одноногий", оно значит: "Людей, подобных Кую,- и одного было бы достаточно"».

(Выражение "Куй и цзу" в силу того, что иероглиф цзу имеет два значения: "нога" и "достаточно", может быть понято двояко. На этом основывается приведённая выше интерпретация Конфуцием этого выражения, как "[подобных] Кую,- и одного достаточно".)

Можно сомневаться в том, происходила ли действительно эта беседа, однако она даёт представление, как конфуцианцы толковали содержание мифов таким образом, чтобы их можно было рассматривать как историческую реальность.

В течение продолжительной человеческой истории мифы испытывали всевозможные превратности судьбы, и в результате различных изменений и переосмыслений немало ценного в них было утрачено, а то, что история создавалась из переработанных мифов, нельзя считать счастливым для неё обстоятельством.

Вплоть до Ло Би, жившего во времена сунской династии и написавшего книгу Луши - «Древнейшая история», продолжался процесс переосмысления содержания мифов. При написании Луши автор использовал много мифов, однако все они были превращены в историю. Даже сказание из книги Хуай-нань-цзы о стрелке И, который победил диких кабанов и уничтожил змей, обработано так, что кабаны и змеи, вопреки всему, были там представлены как люди.

Всё это достаточно определённо объясняет, почему искажались и исчезали мифы.

В чём же причина исторического переосмысления мифов? При более глубоком рассмотрении становится очевидным, что оно вызывалось стремлением привести содержание мифов в соответствие с интересами господствующего класса. То, что в мифах не соответствовало его интересам, не получало широкого распространения, и, напротив, то, что могло благоприятно распространяться и сознательно распространялось в народе, несомненно соответствовало интересам господствующего класса. Представители господствующих классов превратили героев труда, чьи образы были созданы народом в мифах и преданиях, в своих предков, подняли их на небо и мечтали, чтобы деяния их, записанные в истории, были окружены царственным ореолом, а деяния героев устных преданий трудового народа рассматривались как «неизящные», о которых даже «говорить неудобно тому, кто носит чиновничий пояс». Поэтому «исправление» Конфуцием облика четырёхликого Хуан-ди и одноногого Куя, безусловно, вызывало одобрение представителей господствовавших классов.

refdb.ru

Введение к книге «Мифы древнего Китая»

1. Миф не есть пустая фантазия. Связь происхождения мифов с трудом. Появление божеств-богоборцев.

mirznanii.com

Мифы и легенды о драконах - КИТАЙСКИЕ МИФЫ - Короткие пересказы и изложения произведений литературы - краткое содержание книг - сокращенное изложение школьных произведений - Краткое содержание произведений - анализ текста - сведения об авторах - произведения школьной программы за 6 класс - произведения школьной программы в кратком изложении. Русская литература

Произведения школьной программы по русской литературе за 6 класс в кратком изложении

МИФЫ НАРОДОВ МИРА

КИТАЙСКИЕ МИФЫ

Мифы и легенды о драконах

Из всех мифических существ наибольшей популярностью (даже благоговением) у китайского народа пользовались драконы.

Начертание иероглифа «лун» (дракон), представляющее собой пиктограмму, изображающую животное с длинным телом и головой, увенчанной рогами (или гребнем), обнаружено уже в надписях на гадательных костях эпохи Инь (с XIV в. до н. э.). Существуют предположения о том, что прообразом этих пиктограмм была ящерица, а также о связи образа луна (дракона) с крокодилом.

Дракона изображали в самых причудливых формах. Но во всех случаях облик чудовища был величественным, суровым и воинственным.

Вот одно из описаний. «Глаза дракона похожи на кроличьи, а уши — на коровьи; над его пастью растут длинные усы; туловище походит на тело змеи, покрытое чешуей; четыре тигровые лапы имеют орлиные когти».

Иногда дракона изображали также в виде большой змеи или животного, напоминавшего одновременно и тигра и лошадь.

Дракона изображали в облаках и в тумане или в бушующих волнах, чтобы создать представление о необычайной силе и способности вызывать ветер и волны. Дракон взмывал в небо и парил в облаках, скалил клыки и выпускал когти. Дракон обладал способностью к перевоплощению, он мог бегать, плавать, летать.

Дракон служил геральдической эмблемой на знаменах знатных родов. В средневековом Китае дракон был символом императора, его изображали на троне, на халате государя. Высшие сановники и придворные носили халаты с изображением дракона с четырьмя когтями, и лишь за особые заслуги кому-либо из сановников жаловалось право носить халат с пятикоготным драконом — как на халате императора.

Культ драконов был связан прежде всего с водой. Драконы, олицетворявшие собой дождевые облака, которые приносили необходимые для посевов дожди, представлялись китайцам благостными богами, дарующими «сладкий», «хлебный» дождь. Благостными богами они выступали и в качестве олицетворения рек, озер и водоемов, воды которых использовались для орошения (искусственного и естественного). Драконы-божества дождя могли быть в то же время виновниками обильных дождей, вредных для посевов. В таких случаях они оборачивались к людям своей «темной», «злой» стороной. Но особенно страшны были драконы-божества рек. Это они, по представлениям древних китайцев, были виновниками страшных разливов, которыми, так «славятся» китайские реки, разливов, сметающих на своем пути сотни селений, несущих гибель посевам и тысячам людей.

Отсюда и происходят представления людей о злобности и кровожадности драконов. Страхом перед божествами рек объясняются жертвы повелителям этой страшной стихии и, в частности, длительное сохранение обычая принесения им человеческих жертв. Невероятная и необъяснимая сила драконов способствовала необыкновенной популярности этих существ в мифических сказаниях. В более позднее время в фольклоре появляются мотивы обуздания драконов-богов рек, единоборства героев-борцов с наводнениями и потопами.

Существует много преданий о царе драконов — лунване. Согласно одной из легенд, однажды в море заболел царь драконов. Среди обитателей водного царства не нашлось лекаря, который мог бы его вылечить, и лунвану не оставалось ничего другого, как принять облик старика и отправиться к людям. У многих врачей побывал владыка моря, но ни один не мог определить, что у него за болезнь. Наконец он попал к знаменитому целителю, который, пощупав пульс пациента, очень удивился, обнаружив, что сердце бьется совсем не так, как у обычных людей.

Врач сказал об этом старику. И тот был вынужден открыть, что он царь драконов. Врач заявил, что определить и вылечить болезнь он сможет лишь в том случае, если старик снова превратится в дракона. Хотя обычно драконы людям не показываются, на этот раз владыка вод, чтобы исцелиться от недуга, согласился выполнить требование целителя. В условленный день врач пришел на берег моря, и дракон появился над волнами. Лекарь осмотрел его и обнаружил, что за чешую дракона на пояснице заползла сколопендра, которая и причиняла ему сильную боль.

Удалив сколопендру, врач смазал поврежденную чешую мазью, и боль прошла. В знак благодарности за исцеление царь драконов обещал целителю ниспосылать людям по их просьбе хорошую погоду, благодатные дожди и полное благополучие. С тех пор каждый год в День исцеления по всему Китаю исполнялся танец дракона.

По традиционным представлениям, дракон символизирует счастье. Засуха и наводнение приносили китайскому народу разорение, нищету, голод. Кто мог помочь в борьбе со стихийными бедствиями? Конечно же, царь драконов. Если какой-нибудь район подвергался засухе или наводнению, местные жители исполняли ритуальный танец дракона, умоляя владыку моря ниспослать дождь. Продолжительная засуха рассматривалась как отказ дракона послать дождь. Тогда перед изображением дракона устраивались молебствия. Если же и после этого поля оставались сухими, то исполнялся обряд «бичевания дракона»: по сделанному из глины или из другого материала изображению дракона наносили удары плетью или бамбуковой палкой, требуя ниспослать дождь.

Культ лунвана был чрезвычайно распространен в старом Китае. Храмы, посвященные ему, строились в городах, деревнях, близ рек, озер, переправ и колодцев. Его заступничества просили моряки, рыбаки, земледельцы, а также водоносы, которые считали, что подземные источники в колодцах управляются лунваном и соединяются под землей с морем. Во время засухи статую лунвана выносили из храма и ставили на солнцепеке, и во время наводнения ее носили по окрестностям, чтобы показать лунвану размеры бедствия и усовестить его. Если это не помогало, то статую топили в воде.

И наконец, говоря о драконах, нельзя не вспомнить о духе Чжулуне — Драконе со свечой с горы Чжуншань, который, согласно одному из вариантов мифа о создании, был творцом вселенной. Рассказ о нем записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи и кожей красного цвета был ростом в тысячу ли. У него были глаза, напоминавшие два оливковых дерева. Когда он закрывал их, то они превращались в две прямые вертикальные щели. Стоило ему открыть их, как в мире наступал день, а когда он закрывал их, на землю спускалась ночь. Стоило ему подуть, как появлялась пелена облаков, падал хлопьями обильный снег и наступала зима. Стоило дыхнуть жаром — и тотчас наступало лето, а солнце начинало палить так, что плавились металлы и камни. Дракон лежал свернувшись, подобно змее. У него не было потребности ни в еде, ни в питье, ни в сне, ни в дыхании. Но стоило ему вдохнуть, — как поднимался ветер на добрых десять тысяч ли в округе. Светом свечи, которую Чжулун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие недра земли, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его еще называли Чжу-инь, т. е. «Освещающий мрак».

(Текст приводится по книге «Мифы Древнего Китая», автор В. В. Ежов, предисловие и примечания И. О. Родин, М. «Астрель» 2003).

scribble.su

Реферат - Мифы древнего Китая (Юань Кэ)

Мифы древнего Китая (Юань Кэ)

Предисловие

Глава I. Введение

Глава II. Как создавался мир

Глава III. Как создавался мир (продолжение)

Глава IV. Война Жёлтого императора с Чи-ю

Глава V. Мифические императоры Ди-цзюнь, Ди-ку и Шунь

Глава VI. История стрелка И и его жены Чан-э

Глава VII. Гунь и Юй усмиряют потоп

Глава VIII. Удивительные жители дальних стран

Глава IX. Поздние легенды

Глава X. Поздние легенды (продолжение)

Таблица китайских мер

Изучение китайской мифологии и книга профессора Юань Кэ

Источник:^ Юань Кэ Мифы древнего Китая.- М.:Наука, 1965 г. Предисловие В 1924 г. Шэнь Янь-бин в своей работе «Исследование китайских мифов» писал: «Мифы Китая не только не собраны в специальной книге, но и отдельные записи их, разбросанные в древних сочинениях, крайне отрывочны, поэтому составить свод китайских мифов исключительно трудно». За последние 20-30 лет учёные создали немало исследований в этой области, на целине проторили дорогу, по которой уже можно идти, но никто ещё не систематизировал древних китайских мифов и не представил их в виде отдельной книги, а проделать это очень важно и необходимо.

Октябрь 1856 г., г. Чэнду

Пекин, канун праздника 1 октября 1959 г.

Юань Кэ

^ Глава I. Введение

1. Миф не есть пустая фантазия. Связь происхождения мифов с трудом. Появление божеств-богоборцев.

^ 2. Причины того, что китайские мифы сохранялись лишь в осколках. Историзация мифов. Сохранение, и исправление мифов поэтами и философами.

«Говорят, Куй - одноногий. Действительно ли у него была только одна нога?»

Всё это достаточно определённо объясняет, почему искажались и исчезали мифы.

Хун Син-цзу (1090 - 1155 гг.) в дополнениях и комментариях к «Вопросам к небу» Цюй Юаня приводит такой миф из книги Хуайнань-цзы, общий смысл которого сводится к следующему.

После того как Юй обуздал наводнение, он, превратившись в медведя, пробрался на гору Хуаньюаньшань. Его жена Тушаньши, перепугавшись и застыдившись, убежала в сторону горы Сунгаошань. Юй нагнал её у подножия этой горы, но она превратилась в камень. Впоследствии из этого камня родился их сын Ци.

Мы уверены в том, что этот очень интересный в своём первоначальном виде миф не подвергся сколько-нибудь значительной переделке и сохранил свой первобытный облик. Однако то, что он отсутствует в дошедшем до нас тексте Хуайнань-цзы, может быть объяснено только тем, что он как «вульгарный» был исключён из этой книги «господами, носящими чиновничий пояс». Их редакторские топоры и секиры подвергли совершенно неисторическую по своему содержанию книгу Хуайнань-цзы тщательной переделке и переработке в соответствии с желанием господствующих классов.

Не только Хуайнань-цзы, но и более раннюю книгу Чжуан-цзы постигла такая же участь. Книга Чжуан-цзы дошла до нас уже не в первоначальном виде, многие из её глав утрачены. Основываясь на «Предисловии к толкованию классических книг» Лу Дэ-мина, можно сказать, что глава «Цзапянь» из Чжуан-цзы по своему содержанию во многом была похожа на «Книгу гор и морей» и какую-то книгу гаданий и толкований снов. Чрезвычайно пёстрая по содержанию, она не нашла одобрения со стороны последующих поколений, значительная часть её погибла. Кроме того, мне кажется, что многое из этой книги было сознательно выброшено «учёными».

В сохранившихся до наших дней мифах, кроме той большей их части, которую господствующие классы включили в свою родословную, превратив их героев в «истинных богов», имеется ещё немало «злых и коварных божеств», мифы о которых Горький называет «богоборческими». Таковы образы стрелка И, Гуня, Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня и др., которые постоянно не давали покоя высокопоставленными учёным. Что делали эти «учёные», если узнавали о распространении какого-либо «мятежного» мифа, который, разумеется, мог повлиять на положение правителей? Лучше всего было, считали они, «исправить» его и превратить в историю. «Богоборческие мифы» на страницах истории принимали иной вид. Стрелок И, уничтоживший чудовищ, чинивших вред людям, в истории выступает как низкое животное, погрязшее в разврате, не совершавшее добра для людей; Гунь, укравший у небесного правителя сижан, чтобы прекратить наводнение, в истории фигурирует как строптивый, не подчинившийся приказу свыше и не совершивший благих дел . Трудно сказать, совершал ли Чи-ю добрые дела. Первоначально он был лишь богом-мятежником. Когда же его образ появился на страницах истории, ему приписали массу преступлений и дурных дел. А правители последующих поколений даже делали его изображения на кубках в знак предостережения от жадности. «Исправление» мифов и превращение их в мнимую историю делалось для того, чтобы привести их в полное соответствие с интересами правящих классов. Естественно, что мифы терялись и исчезали. К счастью, осколки мифов сохранились благодаря поэтам и философам. Однако сохранение мифа как такового вовсе не было их целью. Когда поэты использовали мифологические образы, они лишь стремились с их помощью глубже раскрыть свой замысел и неизбежно приукрашивали и переделывали их. Поэтому Лу Синь не без основания говорил, что «поэты - враги мифов». То же, самое можно сказать и о философах, которые использовали мифы, чтобы пояснить свою мысль; они неизбежно искажали первоначальный облик мифа, приводя его в соответствие с толкованием той или иной части своего учения.

Например, в главе «Сяояою» книги Чжуан-цзы есть описание превращений рыбы кунь и птицы пэн. Без глубокого анализа этого отрывка всякий считает его только притчей, а не мифом. На самом же деле он напоминает один из древних мифов. Или описания страны Хуасюйши из главы «Хуан-ди» в трактате Ле-цзы и Чжунбэйго из главы «Вопросы Тана»,- всё это красивые мифы, однако философская обработка делает их сухими и неинтересными.

Но всё-таки поэты и философы сохранили немало осколков мифов. Какой богатый материал оставил нам Цюй Юань в «Элегии отрешённого», «Девяти напевах», «Дальнем путешествии» - этих красивых стихах и поэмах! Особенно его «Вопросы к небу» с их удивительной фантазией, поднимающейся в небо и спускающейся на землю, объемлющей всё, что только есть в мире. Как жаль, что, ограниченный стихотворной формой, да к тому же только вопросами, поэт оставил нам произведение, которое трудно толковать. Если первый комментатор «Чуских строф» Ван И, живший 1800 лет назад, уже сам не избежал произвольных толкований и во многом опирался на собственные домыслы, то последующие поколения привнесли ещё больше спорного и неясного, придерживаясь совершенно неверных толкований. Однако если мы потратим время и изучим их, то всё-таки сможем отыскать в общих чертах ключ к ним, и уже немало учёных добились успехов на этом поприще. Если не считать «Бесед и суждений», записанных учениками Конфуция, где, кроме фразы «не говорить о чудесных силах и всяких духах», действительно не найдёшь ничего, связанного с мифологией, то в таких сочинениях философов, как Мо-цзы, Чжуан-цзы, Хань Фэй-цзы, «Вёсны и осени Люя», Хуайнань-цзы, Ле-цзы, можно найти немало мифов. Даже из таких конфуцианских трактатов, как Мэн-цзы или Сюнь-цзы, можно извлечь осколки некоторых древних легенд. Сюнь-цзы в главе «Фэйсян» при описании святых правителей и мудрых сановников древности даёт много материала для мифолога. Конечно, больше всего мифов сохранилось в даосских трактатах Хуайнань-цзы и Ле-цзы. Хотя последнее сочинение есть подделка цзиньских авторов (III - V вв. н.э.), оно не очень далеко отстоит от древности. Тогда ещё немало мифов бытовало в народе и попадалось в записях; их-то и включили в трактат Ле-цзы, возможно, обработав, но едва ли придумав полностью (ведь те, кто подделывал книги, должны были добиться доверия современников, и если бы они придумывали от себя, то никто бы им не поверил), поэтому нам следует доверять мифологическим элементам Ле-цзы, как имеющим определённую ценность.

3. «Книга гор и морей» как наиболее богатый древний источник материалов по мифологии. Рисунки и текст «Книги гор и морей». Необходимость глубокою и тщательного изучения текста памятника.

Единственным сохранившимся до наших дней сочинением, содержащим значительное количество материалов по древнекитайским мифам, является Шаньхайцзин - «Книга гор и морей», состоящая из восемнадцати цзюаней. Раньше она приписывалась императору Юю и Бо И, в действительности автор её неизвестен. Она создавалась разными людьми в различные времена. Её центральная часть «Уцзаншань цзин», можно с уверенностью сказать, является произведением эпохи Восточного Чжоу; «Хайнэйвай цзин», включающая восемь глав, создана, по-видимому, в период Чунь-цю - Чжаньго; «Хуан цзин» из четырёх глав и «Хайнэй» из одной главы, должно быть, написаны в начале династии Хань. Мифы, рассказанные в этом произведении, хотя и представляют собой разрозненные отрывки, однако сохранили свой первоначальный облик.

«Уцзаншань цзин», иначе называемая просто «Книга гор» - «Шань цзин», содержит в себе описания растений и животных, знаменитых гор и величайших рек Китая, а также населявших их злых и добрых духов. Достоверность всех многообразных сведений, сообщенных в ней, сейчас уже проверить невозможно. Благодаря тому что после каждого раздела следует моление духам с упоминанием петухов, яшмы, зерна и т.д., можно заключить, что это была, по-видимому, книга заклинаний, которой пользовались шаманы.

Разделы «Книга о том, что в морях и за морями» и «Книга пустынь», иначе вместе называемые просто «Хай цзин» - «Книгой морей», содержат описания различных удивительных перевоплощений духов и описания внешнего облика и обычаев народов далёких стран. Их стиль в общем одинаков с «Книгой гор», а текст не отличается такой связностью. Как могло так случиться? Думаю, что ответ на этот вопрос можно найти, исследуя связи между рисунками и текстом в «Книге гор и морей».

Первоначально, в древние времена, в «Книге гор и морей» имелись иллюстрации, которые, по всей вероятности, делались к важнейшим местам книги, и поэтому её еще называли «Изображения гор и морей». В качестве доказательства этого можно привести слова из стихотворения поэта IV в. Тао Цяня: «...рассматриваю "Изображения гор и морей"». Однако связи между иллюстрациями и текстом в «Книге гор» и «Книге морей» различны, и это требует дополнительного исследования. По-видимому, «Книга морей» первоначально состояла из рисунков, потом появился текст, причём он служил лишь пояснением к рисункам. «Книгу гор», напротив, следует рассматривать как книгу, первоначально состоявшую из связного текста, в которую лишь впоследствии были включены иллюстрации. Наилучшим доказательством этого является то, что в современном тексте «Хайнэйвай цзин» мы часто встречаем выражение «и юэ» («также говорят»): «Юй-шицзе жила к северу от него, она была человеком с чёрным телом, с двумя головами, на каждой из которых было по змее: на левом ухе - зёленая змея, а на правом - красная».

«Также говорят: в десяти днях пути на север жили люди с чёрными телами и человеческими лицами, у каждого на голове было по черепахе» («Хайвай дун цзин»). «Тао-цюань похожа на собаку, зелёная, ест людей, начиная с головы; Цюн-ци напоминает тигра, но с крыльями, поедает людей, начиная с головы; они прикрываются [от него] волосами, живут к северу от Тао-цюаня. Также говорят: начинает с ног» («Хайнэй бэй цзин»).

Когда Лю Сю редактировал это сочинение, уже было два или более различных текстов, с разными рисунками и соответственно с разными пояснениями; например «змея» вдруг превратилась в «черепаху», а выражение «ест людей, начиная с головы» превратилось в «начинает с ног». Но эти расхождения были незначительны. Би Юань, который в середине XVII в. комментировал «Книгу гор и морей», писал: «Рисунки к "Хайвай цзину" и "Хайнэй цзину" и есть [то, что было изображено] на треножнике [императора] Юя». Это в общем верно, когда мы говорим о ранних временах - об изображениях, распространённых в начальные годы периода Борющихся царств, однако позднее уже появились совершенно очевидные расхождения. Би Юань далее отмечал: «Рисунки с объяснениями в последующих пяти разделах "Дахуан цзина", должно быть, и есть те рисунки, которые распространялись во времена династии Хань». Многие с этим согласны, однако если мы сравним «Хай цзин» и «Нэй цзин», то увидим два различных объяснения столь значительных расхождений в тексте. Би Юань по поводу этих различий постоянно замечает: «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела "Вайхай"». «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела "Нэйхай"».

С нашей точки зрения, дело отнюдь не в пояснениях, а в том, что рисунки, распространявшиеся в начале династии Хань, сильно отличались от тех, которые были раньше. А поскольку текст создавался в соответствии с рисунком, то естественно, что эти две книги приобрели различный вид. Однако так как в «Книге гор» тексты больше чем в остальных частях соответствуют изображениям, мы можем предположить, что сначала появился текст, а только затем рисунки к нему.

«Книга морей», сохранившаяся до наших дней, дает очень много материалов по древнекитайской мифологии и является настоящей сокровищницей для исследователей мифов древнего Китая. Так как в ней за основу были взяты рисунки, а текст - лишь пояснение к ним, то неизбежно встречаются расплывчатоГлава II. Как создавался мир

1. О чём вопрошал Цюй Юань в стихотворении «Вопросы к небу»? Как Шу просверлил Хунь-туню семь отверстий. Боги тьмы и света управляют небом и землёй. Цзюй-лин создаёт горные потоки, прокладывает русла рек. Как были наказаны ленивые супруги, усмирявшие наводнение. Гуй-му проглатывает своих сыновей. Дракой, держащий свечу, с горы Чжуншань.

«Кто мог донести до нас рассказы об изначальных временах? На основании чего можно судить о той поре, когда земля ещё не отделилась oт неба? Кто мог проникнуть взором в глубь тогдашнего хаоса и как можно различить, что вращалось в этом кр

www.ronl.ru

Реферат: Мифы древнего Китая (Юань Кэ). Мифы древнего китая краткое содержание

Мифы древнего Китая

Похожие документы

Хоу-И и Чан-Э PR в мифологии Древнего Китая

PR в мифологии Древнего Китая

Мифы древнего Китая (Юань Кэ) - Документ

Предисловие

Введение к книге «Мифы древнего Китая»

Произведения школьной программы по русской литературе за 6 класс в кратком изложении

Реферат - Мифы древнего Китая (Юань Кэ)