Мифы Древней Греции: Гомер. Одиссея. Песнь двадцать первая. Гомер мифы древней греции

Гомер. Одиссея. Песнь двадцать четвертая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ЧЕТВЕРТАЯ.

  Вызвал души мужей женихов, Одиссеем убитых,

  Бог Гермес килленийский. В руках золотой и прекрасный

  Жезл держал он, которым глаза усыпляет у смертных,

  Если захочет, других же, заснувших, от сна пробуждает.

 5  Двинув им, души повел он, и с писком они полетели.

  Так же, как в темном пространстве пещеры летучие мыши

  Носятся с писком, когда с каменистого свода, где густо

  Все теснятся они, одна упадет вдруг на землю, -

  С писком таким же и души неслись. Их вел за собою

 10  Темным и затхлым путем Гермес, исцеленье несущий.

  Мчались они мимо струй океанских, скалы левкадийской,

  Мимо ворот Гелиоса и мимо страны сновидений.

  Вскоре рой их достиг асфодельного луга, который

  Душам - призракам смертных уставших - обителью служит.

 15  Там они душу нашли Ахиллеса, Пелеева сына,

  Встретили душу Патрокла вместе с душой Антилоха,

  Душу Аякса, который всех лучше и видом и ростом

  После Пелида бесстрашного был среди прочих данайцев.

  Все стояли они вокруг Ахиллеса героя.

 20  К ним душа подошла Агамемнона, сына Атрея,

  Глядя печально. Вокруг него были друзей его души -

  Всех, кто смертную участь с ним принял в Эгистовом доме.

  Первой к нему обратилась душа Ахиллеса Пелида:

  "Думали мы, Атреид, что ты молнелюбцу Крониду

 25  Между героев других всех более мил неизменно,

  Ибо владыкою множества был ты мужей многомощных

  В дальнем троянском краю, где так мы, ахейцы, страдали.

  Все же случилось, что вот и тебя раньше срока постигла

  Смертная участь, которой никто не избег из рожденных.

 30  Должен ты был, наслаждаясь почетом, тебе подобавшим,

  Смерть и жребий принять в стране конеборных троянцев.

  Там над тобой всеахейцы насыпали б холм погребальный,

  Сыну б великую славу на все времена ты оставил.

  Но суждено тебе было погибнуть плачевнейшей смертью!"

 35  Так на это ему душа отвечала Атрида:

  "О блаженный Пелид, Ахиллес, на бессмертных похожий!

  Умер в троянском краю ты, вдали от отчизны, но много

  Было убито храбрейших троянских сынов и ахейских

  В битве за труп твой. А ты, забыв о боях колесничных,

 40  В вихре пыли лежал на огромном пространстве, огромный.

  Мы же сражались весь день напролет. И не кончили битвы

  Мы б ни за что, но Кронион ее прекратил ураганом.

  Вынесши труп твой к судам из сумятицы боя, на ложе

  Мы положили тебя, очистив прекрасное тело

 45  Теплой водою и маслом. Толпились данайцы вкруг тела,

  Слезы горячие лили и кудри себе обрезали.

  Весть услыхавши, из моря с бессмертными нимфами вышла

  Мать твоя. Крик несказанный, ужасный пронесся над морем.

  В трепет великий ахейцы пришли, этот крик услыхавши.

 50  Все бы они повскакали и к полым судам убежали,

  Не удержи человек их, знаньем большим умудренный, -

  Нестор; советы всегда наилучшие всем подавал он.

  Благожелательства полный, сказал он собранью ахейцев:

  - Стойте, ахейцы! Не бойтесь, сыны аргивян, не бегите!

 55  Мать его это из моря с бессмертными нимфами вышла

  На берег, чтобы увидеть погибшего милого сына! -

  Так он ахейцам сказал, и бегство они прекратили.

  Дочери старца морского, тебя обступив отовсюду,

  С горькой печалью в одежды бессмертные труп твой одели;

 60  Музы - все девять - подряд голосами прекрасными пели

  Песнь похоронную. Так потрясающе песнь их звучала,

  Что не в слезах никого не увидел бы ты из ахейцев.

  Целых семнадцать и дней и ночей над тобой непрерывно

  Все мы - бессмертные боги и смертные люди - рыдали.

 65  На восемнадцатый день мы предали огню. И забили

  Множество в жертву и жирных овец и быков тяжконогих.

  Был сожжен ты в одежде богов, умащенный обильно

  Сладким медом и маслом. И много героев ахейских

  В ярко сверкавших доспехах пылавший огонь обходили -

 70  Пешие, конные. Шум поднимался от них несказанный.

  После того как с тобою покончило пламя Гефеста,

  Белые кости твои, Ахиллес, мы с зарею собрали

  И в золотой положили сосуд, наполненный маслом

  И неразбавленным, чистым вином. Дала его мать нам -

 75  Дар Диониса, сказала она, а работа Гефеста.

  Белые кости твои там лежат, Ахиллес многославный,

  Вместе с костями Патрокла умершего, Менетиада,

  Но от костей Антилоха отдельно, которого чтил ты

  Более всех остальных товарищей после Патрокла.

 80  Холм большой и прекрасный насыпали мы над костями, -

  Все мы, могучее войско ахейских сынов копьеборных, -

  Над Геллеспонтом широким, на мысе, вдающемся в море,

  Так, чтобы издали с моря все люди могли его видеть,

  Все - и живущие ныне и те, кто позднее родится.

 85  Мать, у богов испросивши призы красоты необычной,

  Их положила на место ристаний для знатных ахейцев.

  Много ты раз, Ахиллес, в похоронных участвовал играх

  При погребеньи царей и героев, когда, к состязаньям

  Разным готовя себя, молодежь пояса надевает.

 90  Сильно б, однакоже, ты изумился, когда бы увидел

  Эти призы, что тогда в твою честь приготовлены были

  Сереброногой Фетидой. Богами был очень любим ты!

  Так, и умерши, ты имя свое сохранил. Никогда уж

  Светлая слава твоя, Ахиллес, меж людьми не погибнет.

 95  Мне же что из того, что войну я привел к завершенью?

  При возвращеньи печальную смерть от руки мне Эгиста

  И Клитемнестры, проклятой жены моей, Зевс приготовил".

  Так Атрид с Ахиллесом вели меж собой разговоры.

  Близко Аргоубийца-вожатый предстал перед ними,

 100 Души ведя за собой женихов, Одиссеем убитых.

  Оба они изумились и прямо пошли, увидавши.

  Сразу был узнан душой Агамемнона, сына Атрида,

  Амфимедонт достославный, рожденный на свет Меланеем.

  Гостем он был у него на Итаке, живя в его доме.

105 Первой Атрида душа к нему обратилася с речью:

  "Амфимедонт, как случилось, что в мрачную землю сошли вы,

  Все отборные, все однолетки? Никто, отбирая,

  Лучших по городу выбрать мужей, уж наверно, не мог бы!

  Или вас Посейдон погубил в кораблях ваших быстрых,

 110 Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров?

  Иль вас на суше враги где-нибудь погубили в то время,

  Как вы отрезать старались коровьи стада и овечьи

  Или как женщин и город какой захватить домогались?

  Дай мне ответ на вопрос. Ведь гостем тебе прихожусь я.

 115 Иль ты не помнишь уже, как в дом ваш пришел я когда-то,

  Чтоб с Менелаем, подобным богам, убедить Одиссея

  Вместе ехать в судах крепкопалубных против троянцев?

  Целый мы месяц по морю широкому плыли. С трудом лишь

  Нами был убежден Одиссей, городов разрушитель".

 120  Амфимедонта душа на это ему отвечала:

  "Славный герой Атреид, владыка мужей Агамемнон!

  Все это, богорожденный, я помню, о чем говоришь ты,

  И расскажу обо всем хорошо и вполне откровенно,

  Как исполнение злое погибели нашей свершилось.

125 Сватались мы за жену Одиссея. Давно уж уехал

  Из дому он. Ни согласья на брак, ни отказа царица

  Нам не давала, готовила ж смерть нам и черную Керу.

  Кроме того, против нас и другую придумала хитрость.

  Ткань начала она ткать, станок у себя поместивши, -

 130 Тонкую, очень большую, - и нам объявила при этом:

  - Вот что, мои женихи молодые, ведь умер супруг мой,

  Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест

  Савана я не сотку, - пропадет моя иначе пряжа! -

  Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребий

 135 Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, -

  Чтобы в округе меня не корили ахейские жены,

  Что похоронен без савана муж, приобретший так много. -

  Так говорила и дух нам отважный в груди убедила.

  Что ж оказалось? В течение дня она ткань свою ткала,

140 Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала.

  Длился три года обман, и ей доверяли ахейцы.

  После того ж как четвертый уж год наступил, совершили

  Месяцы круг свой обычный и множество дней пролетело,

  Женщина нам сообщила, которая все это знала.

 145 За распусканием ткани прекрасной ее мы застали,

  И поневоле тогда работу пришлось ей окончить.

  Выткав и вымыв великую ткань, нам она показала

  Этот покров погребальный, сиявший, как солнце иль месяц.

  Тут откуда-то бог, нам враждебный, привел Одиссея

 150 К самому краю полей, где жил свинопас в своем доме.

  Прибыл туда же и сын Одиссея, подобного богу.

  В Пилосе был он песчаном и морем оттуда приехал.

  Злую смерть женихам замышляя, отправились оба

  В город наш славный они. Одиссей, отставши от сына,

 155 Шел далеко назади. Впереди шел сын Одиссеев.

  Вел свинопас Одиссея, в дрянное одетого платье.

  Был похож Одиссей на старого нищего видом,

  Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной.

  Кто бы подумал из нас, даже самый по возрасту старший,

 160 Что Одиссей перед нами, внезапно вернувшийся в дом свой?

  Мы швыряли в него, оскорбляли дурными словами.

  Несколько времени он выносил терпеливо и стойко

  В собственном доме своем и наши удары и ругань.

  Но, побуждаемый волей эгидодержавного Зевса,

 165 С сыном своим Телемахом забрал все оружие в доме,

  Снес в кладовую и запер, двери засовом задвинув.

  Замысел хитрый тая, супруге тогда приказал он

  Выложить лук перед нами, а также седое железо -

  И состязанье для нас, горемык, и начало убийства.

 170 Но ни один между нас не смог нацепить на могучий

  Лук тетиву. Оказались для этого слишком мы слабы.

  После, когда этот лук попал в Одиссеевы руки,

  Дружно и громко мы все закричали словами, чтоб лука,

  Сколько бы он ни просил, ему ни за что не давали.

 175 Только один Телемах его ободрил и позволил.

  В руку приняв, Одиссей богоравный, в несчастиях твердый,

  Лук легко натянул и стрелу прострелил сквозь железо,

  После взошел на порог и высыпал острые стрелы,

  Страшно глядя, и тотчас сразил Антиноя стрелою;

 180 Начал потом и в других посылать многостонные стрелы,

  Целясь в упор. Женихи валились один на другого.

  Ясно было для всех, что какой-то им бог помогает.

  Ярости бурно отдавшись, они нас по залу разили

  Копьями вправо и влево и головы нам разбивали.

 185 Стонами полон был зал, и кровью весь пол задымился.

  Так, Агамемнон, погибли мы все. Наши трупы доселе,

  Непогребенные, кучей лежат в Одиссеевом доме.

  Ни у кого еще дома не знают того, что случилось,

  Близкие - кто бы, от крови омыв наши раны, на ложе

 190 Труп положил и оплакал, как принято это для мертвых".

  Так на это ему душа отвечала Атрида:

  "Как ты блажен, Одиссей многохитрый, рожденный Лаэртом!

  Ты жену приобрел добродетели самой высокой:

  Что за хорошее сердце у ней, как она безупречна,

 195 Как она помнит о муже законном своем Одиссее!

  Да! Между смертными слава ее добродетели вечно

  Будет сиять на земле. И на полные прелести песни

  О Пенелопе разумной певцов вдохновят олимпийцы.

  Не такова Тиндареева дочь, совершившая злое,

 200 Мужа законного смерти предавши. Суровая песня

  Будет о ней меж людей. Навеки она осрамила

  Племя всех жен слабосильных, которые даже невинны!"

  Так скончавшихся души вели меж собой разговоры,

  Стоя в обители мрачной Аида, в глубинах подземных.

 205  Те же, к полю спустившись из города, прибыли вскоре

  В сад Лаэртов, прекрасно возделанный. Сад тот когда-то

  Сам Лаэрт приобрел и над ним потрудился немало.

  Был там дом. Отовсюду его обегала пристройка.

  В ней плененные в войнах рабы, по приказу Лаэрта

 210 Всячески несшие труд, отдыхали, обедали, спали.

  В доме старуха сикелка жила. Усердно ходила

  За стариком она здесь, в отдаленьи от города, в поле.

  С речью такой Одиссей к рабам обратился и к сыну:

  "Вы отправляйтесь теперь в прекрасно отстроенный дом наш

 215 И на обед заколите свинью, какая получше.

  Я же пойду и отца моего испытанью подвергну -

  Сразу ль меня он узнает, как только увидит глазами,

  Или, так долго пробывши вне дома, я буду не узнан?"

  Так сказал он и выдал рабам боевые доспехи.

 220 После того они быстро направились в дом, Одиссей же

  В сад плодовый пошел, отца испытать там надеясь.

  В сад пространный спустился и Долия там не нашел он,

  И никого из рабов иль сынов его. Все они вышли

  Вон из сада терновник сбирать для садовой ограды.

 225 Шел впереди их старик и дорогу показывал прочим.

  Только отца одного нашел он в саду плодоносном.

  Куст окапывал он. Был грязен. На грубом хитоне

  Всюду виднелись заплаты. Поножи из кожи бычачьей,

  Тоже в заплатах, на голени он повязал от царапин.

 230 Из-за колючек на руки надел рукавицы, и козья

  На голове, выражавшей страданье, виднелася шапка.

  Только увидел его Одиссей, удрученного тяжкой

  Старостью, с сердцем, великой исполненным мукой и скорбью,

  Остановился под грушей высокой и горько заплакал.

 235 Он между помыслов двух и умом колебался и духом:

  Броситься ль прямо к отцу, обнять, целовать его жарко,

  Все сказать, - что он дома опять, что вернулся в отчизну, -

  Или сперва расспросить и его испытанью подвергнуть.

  Вот что, тщательно все обсудив, наилучшим признал он:

 240 Раньше шутливою речью подвергнуть его испытанью.

  Так порешивши, к Лаэрту пошел Одиссей богоравный.

  Тот в это время окапывал куст, головою склонившись.

  Близко к нему подошел блистательный сын и промолвил:

  "Очень, старик, ты искусен и опытен в деле садовом!

245 Все тут в прекрасном порядке. Смотрю - ничего без ухода

  Не оставляешь ты в целом саду - ни кустов, ни оливы,

  Ни виноградной лозы, ни груши, ни гряд огородных.

  Слово другое скажу, ты же гнева не вкладывай в сердце.

  Плох уход за тобою самим. Невеселая старость

 250 Пала на долю тебе. Ты грязен, одет неприглядно.

  Не за безделье твое о тебе не печется хозяин,

  И ничего в тебе рабского нет, только стоит увидеть

  Рост и наружность твою: на царя ты всем видом походишь.

  Было б приличней такому, как ты, омывшись, насытясь,

 255 Спать на мягкой постели, как всем старикам подобает.

  Вот что, однако, скажи, и скажи мне вполне откровенно:

  Кто тебе господин? За чьим это садом ты смотришь?

  Также и это скажи мне правдиво, чтоб знал хорошо я:

  Вправду ль в Итаку мы прибыли здесь, как сегодня сказал мне

 260 Кто-то из здешних, меня на дороге сюда повстречавший?

  Был он не очень приветлив, сказать не хотел мне подробно

  Иль мое слово послушать, когда о своем его госте

  Спрашивал я, существует ли он где-нибудь и живет ли

  Или его уж не стало и в область Аида сошел он.

 265 Я тебе прямо скажу. Послушай меня и запомни.

  Мужа когда-то в отчизне своей принимал я, как гостя,

  В дом пришедшего наш. И никто из мужей чужедальних

  Более милый, чем он, в мой дом никогда не являлся.

  С гордостью он говорил, что с Итаки он острова родом

 270 И что приходится сыном Лаэрту, Аркесьеву сыну.

  Гостя я во дворец к нам привел, и принял радушно,

  И угощал из запасов, в обильи имевшихся в доме,

  Также поднес и дары, какие гостям подобают:

  Золота семь ему дал я талантов в искусных издельях,

 275 Дал сребролитный кратер, покрытый резными цветами,

  Дал двенадцать простых плащей шерстяных и покровов,

  Столько ж прекрасных плащей полотняных и столько ж хитонов.

  Женщин кроме того подарил, рукодельниц искусных,

  Счетом четыре, красивых, которых он сам себе выбрал".

 280  Слезы из глаз проливая, отец Одиссею ответил:

  "Странник, вот именно в этот-то край ты как раз и приехал.

  Но господа тут сейчас - нечестивые, наглые люди.

  Ты на подарки напрасно потратился, столько их давши.

  Если бы дома его в стране итакийской застал ты,

 285 Он, ответно тебя одарив, домой бы отправил

  И угощал бы радушно, как принято делать с гостями.

  Вот что, однако, скажи, и скажи мне вполне откровенно:

  Сколько прошло уже лет с той поры, как его угощал ты?

  Гость тот злосчастный - мой сын. Когда-то он был, горемыка,

 290 Сын мне! Однако теперь, вдалеке от друзей и отчизны,

  Либо в море был съеден он рыбами, либо на суше

  Сделался пищею птиц и зверей. И обряжен он не был

  Матерью, горестно не был оплакан ни ею, ни мною!

  Также жена Пенелопа богатоприданная с воем

 295 Не припадала к одру умиравшего, глаз не закрыла

  Мертвому мужу, как это с умершими принято делать.

  Также и это скажи мне вполне откровенно, чтоб знал я:

  Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?

  Где тот корабль, что привез и тебя и твоих богоравных

 300 Спутников к нам? Иль один, на чужом корабле, как попутчик,

  К нам ты приехал, они же, ссадив тебя, дальше поплыли?"

  Так на это ему отвечал Одиссей многоумный:

  "Я на это тебе вполне откровенно отвечу.

  Из Алибанта я родом, имею там дом знаменитый,

 305 Сыном я прихожусь Афейданту Полипемониду,

  Имя мне самому - Еперит. Божество же пригнало

  К вашим меня берегам из Сикании против желанья.

  Свой корабль я далеко отсюда поставил, близ поля.

  Пятый идет уже год Одиссею с тех пор, как от нас он,

 310 Муж бессчастный, уехал и край мой родимый покинул.

  Добрый путь ему птицы сулили, взлетевшие справа.

  Радуясь их предсказанью, его я в дорогу отправил,

  Радостно сам он отплыл. Мы оба надеялись часто

  Гостеприимно встречаться, подарки давая друг другу".

 315  Кончил он. Черная туча печали покрыла Лаэрта.

  Темной золы захвативши в отчаяньи полные горсти,

  Голову ею седую посыпал он, часто стеная.

  Дух взволновался у сына. Смотрел на отца-старика он, -

  С острою силой внезапно в носу у него защипало.

 320 Кинулся он, и обнял старика, и, целуя, промолвил:

  "Здесь я, отец! Я - тот, о котором узнать ты желаешь!

  Я на двадцатом году воротился в родимую землю.

  Но воздержись, мой отец, от рыданий и слезного плача.

  Вот что тебе я скажу: мы очень должны торопиться.

 325 Всех мужей женихов я вчера перебил в нашем доме,

  Мстя им за злые дела и позор, сокрушающий сердце".

  Так на это ему Лаэрт возразил и промолвил:

  "Если впрямь это ты, мой сын Одиссей, воротился,

  Верный какой-нибудь признак скажи мне, чтоб мог я поверить".

 330  Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

  "Прежде всего погляди на этот рубец мой, который

  Белым клыком на Парнасе кабан мне нанес на охоте.

  Был туда я тобой и почтенною матерью послан,

  Чтоб Автолика проведать, отца моей матери. Должен

 335 Был я дары получить, которые мне обещал он.

  Ну, а теперь перечислю деревья, которые ты мне

  Некогда в этом саду подарил. Мальчишкою был я,

  По саду шли мы с тобой. И о дереве каждом тебя я

  Спрашивал. Ты мне его называл и о нем говорил мне.

 340 Груш тринадцать и яблонь мне десять тогда подарил ты,

  Сорок смоковниц; еще пятьдесят мне рядов обещал ты

  Лоз виноградных, плоды приносящих весь год непрерывно, -

  Вижу вокруг и сейчас тут я самые разные гроздья, -

  Если только погода ниспослана будет Кронидом".

 345  Так он сказал. У Лаэрта ослабли колени и сердце:

  Признаки тотчас узнал он, которые тот перечислил.

  Сына он обнял руками и тут же упал без сознанья.

  На руки быстро его подхватил Одиссей многостойкий.

  Тот наконец отдышался, и дух собрался в его сердце.

 350 Тотчас тогда он в ответ слова окрыленные молвил:

  "Зевс, наш родитель! Так есть еще боги на светлом Олимпе,

  Раз за нечестье и наглость они женихам отомстили!

  Сердцем, однако, теперь ужасно боюсь я, чтоб вскоре

  Все итакийцы сюда не пришли и вестей об убийстве

 355 Не разослали повсюду, по всем городам кефалленским".

  Так на это ему отвечал Одиссей многоумный:

  "Не беспокойся! Об этом теперь не заботься нисколько!

  Лучше пойдем-ка в твой дом. Ведь он недалеко от сада.

  Я уж туда Телемаха с Филойтием и свинопасом

 360 Раньше послал, чтоб обед приготовили нам поскорее".

  Так он сказал. И пошли они оба к прекрасному дому.

  После того как для жизни удобного дома достигли,

  Там Телемаха застали, Филойтия и свинопаса.

  Мясо рубили они и в кратере вино уж мешали.

 365 Великосердного старца Лаэрта старуха сикелка

  Вымыла в доме меж тем и маслом блестящим натерла.

  В плащ прекрасный одела потом. А богиня Афина,

  Ставши близ пастыря войска, его увеличила ростом,

  В члены влила полноту и на вид его сделала крепче.

 370 Вышел из ванны Лаэрт. Увидавши его, изумился

  Сын, - до того был похож на бессмертного бога он видом,

  Громко к нему Одиссей обратился со словом крылатым:

  "Кто-то из вечно живущих богов, отец мой, как видно,

  Выше ростом сделал тебя и наружностью лучше".

 375  Так на это ему Лаэрт рассудительный молвил:

  "Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина,

  Был я таким же, каким, в Кефаллении царствуя, город

  Нерик я взял благозданный, стоявший на мысе высоком

  Материка, - если б был я таким же вчера в нашем доме,

 380  Если б, одетый в доспехи, я принял участие в битве

  Против мужей женихов! Сокрушил бы колени я многим

  Бывшим в зале мужам и радость тебе бы доставил!"

  Так Одиссей и Лаэрт вели меж собой разговоры.

  Те же, окончив трудиться и вкусный обед приготовив,

 385 Рядом сели за стол по порядку на стулья и кресла.

  Все приступили к обеду. Как раз подошел в это время

  Старый Долий, а с ним сыновья старика. Возвратились

  С поля, с работы они. Позвала их, пришедши за ними,

  Мать, старуха сикелка, которая всех их вскормила

 390 И за отцом, стариком одряхлевшим, ходила усердно.

  Как увидали они Одиссея и сердцем узнали,

  Остановились и стали средь дома. С приветливой речью

  К ним Одиссей обратился и слово такое промолвил:

  "Что же, старик, садись за обед, перестань удивляться!

395 Нам давно уже хочется есть, и все это время

  Мы только вас дожидались, когда вы воротитесь с поля".

  Долий, обе руки протянувши, пошел к Одиссею,

  Руку его возле кисти схватил, целовать ее начал

  И со словами к нему окрыленными так обратился:

 400  "Друг, воротился ты! Как мы все время тебя ожидали!

  Боги сами тебя привели! Мы уж думать не смели!

  Здравствуй и радуйся много! Пусть счастье дадут тебе боги!

  Вот что, однакоже, точно скажи мне, чтоб знал хорошо я:

  Знает ли все Пенелопа разумная, дали ли знать ей

 405 О возвращеньи твоем, или вестника нужно послать к ней?"

  Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

  "Все уже знает, старик. Чего ты об этом хлопочешь?"

  Долий обратно тогда на гладкое кресло уселся.

  В свой черед и его сыновья, окружив Одиссея,

 410 Руки с приветливой речью ему горячо пожимали.

  После того близ отца своего по порядку уселись.

  Так в том доме они все заняты были обедом.

  Быстро молва между тем по городу всюду ходила,

  Страшную участь и лютую смерть женихов разглашая.

 415 Только что весть разнеслась по Итаке, тотчас отовсюду

  Все к Одиссееву дому сбежались, вопя и стеная.

  Вынесли трупы из дома, и здешних - свои схоронили,

  Тех же, кто был из других городов, по домам разослали,

  Их поручив отвести рыбакам на судах быстроходных.

 420 Сами ж толпою на площадь пошли с опечаленным сердцем.

  После того же как все собрались, отовсюду сошедшись,

  Встал пред собраньем Евпейт и с речью к нему обратился.

  Невыносимая скорбь в его сердце лежала о сыне,

  Об Антиное, нашедшем погибель от рук Одиссея.

 425 Слезы об нем проливая, он стал говорить и промолвил:

  "Злое дело, друзья, этот муж для ахейцев придумал!

  Доблестных много мужей в кораблях из Итаки увезши,

  Полые он погубил корабли, погубил и все войско.

  Нынче ж, вернувшись домой, знатнейших убил кефалленцев.

430 Прежде чем этот успеет отсюда отправиться в Пилос

  Или в Элиде божественной скрыться - владеньи епейцев, -

  Други, пойдем! Иль всегда нам и после придется стыдиться!

  Нам это будет великим позором и в дальнем потомстве,

  Если за наших погибших детей и за братьев убийцам

 435 Мы не отмстим! Мне совсем бы тогда уж не радостно стало

  Жить! Умереть бы скорей, очутиться с убитыми вместе!

  Други, пойдем! Не дадим переправиться им через море!"

  Так говорил он рыдая. И жалость взяла всех ахейцев.

  Близко к ним подошли Медонт и божественный Фемий

 440 Из Одиссеева дома, едва только сон их покинул.

  Остановились в средине. Увидев их, все изумились.

  К ним обратился Медонт, исполненный мыслей разумных:

  "Вот что я вам, итакийцы, скажу. Одиссей, уж поверьте,

  Не против воли богов на подобное дело решился!

 445 Сам я какого-то бога бессмертного видел, который,

  Ментора образ приняв, стоял близ Лаэртова сына;

  То впереди Одиссея являлся, его ободряя,

  То в толпу женихов внося и смятенье и ужас,

  Их по залу гонял, и они друг на друга валились".

 450  Бледный ужас при этих словах охватил итакийцев.

  С речью к ним обратился старик Алиферс благородный,

  Масторов сын; и вперед и назад он один только видел.

  Мыслей полный благих, он сказал пред собраньем ахейцев:

  "Слушайте, что, итакийцы, сегодня пред вами скажу я!

455 Все это дело, друзья, из-за трусости вашей свершилось.

  Слушать вы ни меня не хотели, ни пастыря войска

  Ментора, чтоб ваши дети безумства свои прекратили,

  Что безобразное дело они нечестиво свершают,

  Так расточая чужое добро и бесчестя супругу

 460 Храброго мужа, который - вы ждали - домой не вернется.

  Пусть хоть теперь будет так. Послушайте то, что скажу я:

  Нет, не пойдем, чтоб и худшей беды на себя не накликать!"

  С громкими криками с мест одни поднялися при этом -

  Большая часть. Но другие толпою остались на месте.

 465 Им не понравилась речь Алиферса, они пожелали

  Вслед за Евпейтом идти и бросились все за оружьем.

  Тело блестящею медью одевши, густою толпою

  Вышли за город они, хоровыми площадками славный.

  Вел их Евпейт за собой, безумное дело замыслив.

 470 Думал, что сможет за сына отмстить. Но назад воротиться

  Не суждено ему было, и там себе гибель нашел он.

  К Зевсу Крониону тут обратилась богиня Афина:

  "О наш родитель Кранид, меж властителей всех наивысший!

  Дай мне ответ на вопрос: что в уме своем нынче таишь ты?

 475 Хочешь ли злую войну и ужасную сечу продолжить

  Или же дружбу меж теми решил учредить и другими?"

  Зевс, собирающий тучи, на это ответил Афине:

  "Что ты об этом меня расспрашивать вздумала нынче,

  Милая дочь? Не сама ль ты в рассудке своем порешила,

 480 Как им всем Одиссей отомстит, возвратившись в отчизну.

  Делай, как хочешь. Я только скажу, как было бы лучше.

  Нынче, когда отомстил женихам Одиссей богоравный,

  Пусть договор заключат, что царем он всегда у них будет.

  Мы же смерть сыновей их и братьев покроем забвеньем.

 485 Пусть между тех и других, как прежде, любовь утвердится,

  Чтобы в богатстве и мире все время страна процветала".

  Так ее он к тому поощрил, что самой ей желалось.

  Ринулась бурно богиня с высоких вершин олимпийских.

  После того как насытились все медосладкою пищей,

 490 Начал им говорить Одиссей, в испытаниях твердый:

  "Пусть кто-нибудь поглядит, не близко ли те уж подходят".

  Так сказал он. И Долия сын поднялся, как велел он.

  Вышел и стал на порог. И всех их уж близко увидел.

  Быстро тогда Одиссею слова он крылатые молвил:

 495  "Вооружайтесь, как можно скорее! Они уже близко!"

  Все вскочили и стали в доспехи свои облекаться.

  Был Одиссей сам-четверт. И шесть сыновей еще было

  Долия. Также и сам он с Лаэртом надели доспехи,

  Хоть сединою покрытые оба - бойцы поневоле.

 500 После того же как все они медью блестящей оделись,

  Вышли, настежь двери раскрыв, во главе с Одиссеем.

  Близко к ним подошла совоокая дева Афина,

  Ментора образ приняв, с ним схожая видом и речью.

  Радость при виде ее испытал Одиссей многостойкий.

 505 Быстро он милому сыну сказал своему Телемаху:

  "Раз сюда, Телемах, ты пришел, то и сам понимаешь:

  Здесь сейчас предстоит померяться доблестыо людям!

  Не опозорь же, смотри, Одиссеева рода! Доселе

  Силой и мужеством мы на всю отличалися землю".

 510  Так, отвечая отцу, Телемах рассудительный молвил:

  "Сам, если хочешь, увидишь, отец дорогой; это сердце

  Не опозорит, как ты опасаешься, нашего рода".

  Так промолвил он. Радость Лаэрта взяла, и сказал он:

  "Милые боги! Какой нынче день мне! Какая мне радость!

515 В доблести сын мой и внук соревнуются между собою!"

  Близко к Лаэрту тогда подошла и сказала Афина;

  "Аркейсиад, меж товарищей всех наиболе мне милый!

  В помощь Зевса призвавши отца с совоокой Афиной,

  Быстро копьем длиннотенным взмахни и пошли его с силой!"

 520  Так сказавши, вдохнула великую силу Афина.

  Дочери Зевса великого он горячо помолился,

  Быстро копьем длиннотенным взмахнул и послал его с силой.

  В шлем меднощечный с налету оно поразило Евпейта.

  Шлем копья не сдержал, насквозь его медь пронизала.

 525 Наземь Евпейт повалился, доспехи его загремели,

  Ринулись тут Одиссей и блистательный сын на передних,

  Стали двуострыми копьями их поражать и мечами.

  И погубили бы всех и лишили бы их возвращенья,

  Если бы голосом громким не крикнула дева Афина,

 530 Зевса эгидодержавного дочь, и людей не сдержала:

  "Междоусобный ваш бой прекратите! Назад, итакийцы!

  Крови больше не лейте, немедленно все разойдитесь!"

  Так закричала Афина. И бледный страх охватил их,

  У испугавшихся граждан оружье из рук полетело.

 535 Наземь упало оно при крике ужасном богини.

  Е городу все повернули, желаньем объятые жизни.

  Крик ужасный издал Одиссей, в испытаниях твердый.

  Ринулся вслед он врагам, как орел, напрягшись всем телом.

  Молнией серною с неба тогда громовержец ударил.

 540 Пала она впереди Совоокой, Могучеотцовной,

  И совоокая дева сказала Лаэртову сыну:

  "Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Будет! Распрю окончи войны, равно всем ужасной,

  Чтоб на тебя не прогневался Зевс широкоглядящий!"

 545  Так сказала Афина. И радостно он покорился.

  Клятвенный после того договор заключила меж ними

  Зевса эгидодержавного дочь, Паллада Афина,

  Ментора образ приняв, с ним схожая видом и речью.

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь восемнадцатая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

  Нищий общинный пришел. По Итаке по городу всюду

  Он, побираясь, бродил. Выдавался великим обжорством.

  Был в еде и в питье ненасытен. Ни мощи, ни силы

  Не было в нем никакой, однако на вид был огромен.

 5  Он назывался Арней. Такое дала ему имя

  Мать при рожденьи. Но юноши все его Иром прозвали,

  Так как ходил с извещеньями он, куда кто прикажет.

  Из Одиссеева дома он гнать принялся Одиссея,

  С бранью напал на него и слова окрыленные молвил:

 10  "Вон из прихожей, старик! Или за ногу вытащен будешь!

  Не понимаешь? Смотри-ка, ведь все мне кругом здесь мигают;

  "Выброси вон старика!" Но я это сделать стесняюсь.

  Живо! Вставай! Чтобы ссора не стала у нас рукопашной!"

  Мрачно взглянув на него, Одиссей многоумный ответил:

 15  "Что ты? Тебе ничего ни сказал я, ни сделал плохого!

  Мне все равно, подают ли тебе, получил ли ты много.

  Мы и вдвоем поместимся на этом пороге. Зачем же

  Зависть к другому питать? Мне кажется, ты ведь скиталец

  Так же, как я. Что делать? Богатство дается богами.

 20  Ты же не больно руками махай. Рассержусь я, так плохо

  Будет тебе! Хоть старик я, но кровью тебе оболью я

  Губы и грудь. И тогда тут гораздо спокойней мне будет

  Завтра. Наверно могу поручиться, вернуться обратно

  Не пожелаешь ты в дом Одиссея, Лаэртова сына!"

 25  Ир бродяга свирепо в ответ закричал Одиссею:

  "Боги, как сыплет слова старикашка оборванный этот!

  Словно старуха кухарка! Постой, я расправлюсь с тобою!

  В оба приму кулака - полетят твои зубы на землю,

  Как у свиньи, на потраве застигнутой в поле средь хлеба!

30  Ну, подпоясайся! Пусть все кругом тут свидетели будут

  Нашего боя! Посмотрим, ты справишься ль с тем, кто моложе!"

  Так на отесанном гладко пороге, пред дверью высокой,

  Ярая ссора меж них все сильней начала разгораться.

  Это не скрылось от глаз Антиноевой силы священной.

 35  Весело он засмеялся и так к женихам обратился:

  "Ну, друзья, никогда здесь такого еще не случалось!

  Нам веселую в дом божество посылает забаву!

  Ир и странник большую затеяли ссору друг с другом.

  Дело к драке идет. Пойдем поскорее, стравим их!"

 40  Так он сказал. Со своих они мест повскакали со смехом

  И обступили густою толпою оборванных нищих.

  С речью к ним Антиной обратился, Евпейтом рожденный:

  "Слушайте, что я хочу предложить, женихи удалые!

  Эти козьи желудки лежат на огне, мы на ужин

 45  Их приготовили, жиром и кровью внутри начинивши.

  Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим,

  Пусть подойдет и возьмет желудок, какой пожелает.

  В наших обедах всегда он участвовать будет, и нищим

  Мы не позволим другим сюда приходить за подачкой".

 50  Так сказал Антиной. Понравилось всем предложенье.

  Умысел хитрый тая, Одиссей многоумный сказал им:

  "Как возможно, друзья, чтоб вступал с молодым в

состязанье

  Слабый старик, изнуренный нуждой! Но злосчастный желудок

  Властно меня заставляет идти под побои. Я с просьбой

 55  К вам обращаюсь: великой мне клятвою все поклянитесь,

  Что ни один человек, дабы Иру помочь, не ударит

  Тяжкой рукою меня и не даст ему этим победы".

  Так сказал Одиссей. И все поклялись, как просил он.

  После того как они поклялись и окончили клятву,

 60  Стала тотчас говорить Телемаха священная сила:

  "Раз тебя сердце и дух твой отважный к тому побуждают,

  То защищайся. Ты можешь ахейцев других не бояться.

  Тот, кто ударит тебя, бороться со многими будет.

  Я здесь хозяин. Наверно, мне также окажут поддержку

65  Двое разумных и знатных мужей - Антиной с Евримахом".

  Так сказал он. И все согласилися с ним. Одиссей же

  Рубищем срам опоясал. Большие прекрасные бедра

  Пред женихами открылись, широкая грудь обнажилась,

  Плечи, могучие руки. Приблизившись к пастырю войска,

70  Мощью все налила его члены Паллада Афина.

  Это увидевши, все женихи удивились безмерно.

  Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом:

  "Быть, видно, Иру Не-Иром. Беду на себя он накликал.

  Что за могучие бедра старик показал из лохмотьев!"

 75  Так говорили. Смутилось у Ира трусливое сердце.

  Все же рабы, опоясав, его притащили насильно.

  Был он в великом испуге, и мясо дрожало вкруг членов,

  С бранью его Антиной по имени назвал и крикнул:

  "Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться,

 80  Раз ты так страшно дрожишь и бесстыдно робеешь пред этим

  Старым, измученным долгой и сильной нуждой человеком!

  Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет:

  Если старик победит и окажется в битве сильнее,

  Брошу тебя я в корабль чернобокий и мигом отправлю

 85  На материк, к Ехету царю, истребителю смертных.

  Уши и нос он тебе беспощадною медью обрежет,

  Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам".

  Тут сильнее еще задрожали все члены у Ира.

  Вывели слуги его. Кулаки они подняли оба.

 90  Тут себя самого спросил Одиссей многостойкий:

  Так ли ударить, чтоб здесь же он пал и душа б отлетела,

  Или ударить легко, чтоб лишь наземь его опрокинуть.

  Вот что, старательно все обсудив, наилучшим признал он:

  Слабый удар нанести, чтоб ни в ком не будить подозрений.

 95  Стали сходиться бойцы. В плечо Одиссея ударил

  Ир. Одиссей же по шее ударил под ухом и кости

  Все внутри раздробил. Багровая кровь полилася

  Изо рта. Стиснувши зубы, со стоном он в пыль повалился,

  Топая пятками оземь. И руки высоко поднявши,

 100  Со смеху все женихи помирали. Схвативши бродягу

  За ногу, вытащил вон его Одиссей из прихожей

  И поволок через двор и чрез портик к воротам. К ограде

  Там прислонил, посадив, и палку вложил ему в руки,

  И со словами к нему окрыленными так обратился:

 105  "Здесь сиди, свиней и собак отгоняй и не думай

  Быть средь бродяг и средь нищих начальником, раз уж такой ты

  Трус. А не то приключится с тобою беда и похуже!"

  Кончив, на плечи себе он набросил убогую сумку,

  Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней из веревки,

110  Быстро к порогу пошел и сел там. Со смехом веселым

  В дом вошли женихи и приветственно гостю сказали:

  "Дай тебе Зевс и другие бессмертные боги, о странник,

  Все, что мило тебе, чего всего больше ты хочешь,

  Что наконец перестанет ходить этот наглый обжора

 115  К нам побираться. Бродягу мы этого скоро отправим

  На материк, к Ехету царю, истребителю смертных".

  Так сказали. И был пожеланьям услышанным рад он.

  Тут преподнес Антиной Одиссею огромный желудок,

  Полный жира и крови. Достал Амфином из корзины

 120  Целых два хлеба, поднес Одиссею, вложил ему в руки,

  И золотою приветствовал чашей, и громко промолвил:

  "Радуйся много, отец чужеземец! Будь счастлив хотя бы

  В будущем! Множество бед в настоящее время ты терпишь!"

  Так на это ему Одиссей многоумный ответил:

 125  "Право, ты, Амфином, мне кажешься очень разумным.

  Сын ты такого ж отца, о нем я хорошее слышал:

  Средствами очень богат и доблестен Нис дулихиец.

  Ты его сын, говорят, и на вид как будто разумен.

  Вот почему я скажу. А выслушав, сам ты рассудишь.

 130  Меж всевозможных существ, которые дышат и ходят

  Здесь, на нашей земле, человек наиболее жалок.

  Ждать впереди никакой он беды не способен, покуда

  Счастье боги ему доставляют и движутся ноги.

  Если ж какую беду на него божество насылает,

 135  Он хоть и стойко, но все ж с возмущеньем беду переносит.

  Мысль у людей земнородных бывает такою, какую

  Им в этот день посылает родитель бессмертных и смертных.

  Некогда ждало меня средь мужей и богатство и счастье,

  Силой и властью своей увлекаясь, тогда я немало

 140  Дел нечестивых свершил, на отца полагаясь и братьев.

  Жить ни один человек нечестивою жизнью не должен.

  Всякий дар от богов принимать он обязан в молчаньи.

  Сколько, смотрю, беззаконий творят женихи в этом доме,

  Как расточают богатства и как оскорбляют супругу

 145  Мужа, который, поверь мне, вдали от друзей и отчизны

  Очень будет недолго! Он близок! И дай тебе, боже,

  Вовремя в дом свой уйти, чтоб его тут не встретить, когда он

  В милую землю родную из странствий приедет обратно.

  Верь, женихам и ему, когда он под кров свой вернется,

 150  Не разойтись никогда без большого пролития крови!"

  Странник, свершив возлиянье, вино медосладкое выпил,

  Кубок же в руки обратно отдал устроителю войска.

  Тот, печалуясь сердцем, пошел через зал, головою

  Низко поникнув. Почуял он что-то недоброе духом.

 155  Смерти он все ж не избег. И его оковала Афина,

  Гибель назначив принять от руки и копья Телемаха.

  Снова сел Амфином на кресло, какое оставил.

  Мысль вложила такую богиня Паллада Афина

  В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой:

 160  Пред женихами явиться, чтоб дух им побольше расширить,

  Также, чтоб больше гораздо теперь, чем в минувшее время,

  Ценною стала она в глазах и супруга и сына.

  Так со смущенной улыбкой она Евриноме сказала:

  "Дух, Евринома, меня побуждает, как не было раньше,

 165  Пред женихами предстать, хоть они мне противны, как прежде.

  Слово б я сыну сказала, и было б оно не без пользы:

  Чтоб никакого общения он не имел с женихами.

  Речи у них хороши, за спиной они зло замышляют".

  Ключница ей Евринома на это ответила вот что:

 170  "Все, что, дитя, говоришь, говоришь ты вполне справедливо.

  Выйди и сыну скажи, ничего от него не скрывая.

  Раньше, однако, ты кожу омой и натри себе щеки.

  Не появляйся на людях с лицом, орошенным слезами.

  Нехорошо горевать непрерывно, о всем забывая.

 175  Вырос твой сын. В таких он годах, в каких наиболе

  Видеть его ты мечтала, о чем всего больше молилась".

  Ей Пенелопа разумная так отвечала на это:

  "Не убеждай, Евринома, меня, чтоб в своей я печали

  Кожу водой омывала, румянами мазала щеки.

 180  Отняли всю красоту у меня олимпийские боги

  С самой поры, как уплыл Одиссей на судах изогнутых.

  Вот что, однако: скажи Автоное и Гипподамее,

  Пусть придут, чтобы были со мною, как в залу сойду я,

  Я к мужчинам одна ни за что не спустилась бы: стыдно!"

 185  Так сказала она. Старуха из комнаты вышла

  Женщинам весть передать и наверх приказать им подняться.

  Мысль другая меж тем пришла совоокой Афине.

  Сладкий сон излила на веки она Пенелопы,

  Все ее члены расслабли, склонилась она и заснула

 190  Там же на кресле. Тогда излила на царицу богиня

  Божеских много даров, чтоб пришли в изумленье ахейцы.

  Сделала прежде всего лицо ей прекрасным, помазав

  Той амвросийною мазью, какою себе Афродита

  Мажет лицо, в хоровод прелестный харит отправляясь.

 195  Сделала выше ее и полнее на вид, все же тело

  Стало белей у нее полированной кости слоновой.

  Все это сделавши так, богиня богинь удалилась.

  Наверх служанки меж тем поднялись белорукие, громко

  Между собою болтая. И сон ее сладкий покинул.

 200  Быстро руками со щек согнала она сон и сказала:

  "Сон нежнейший меня обволок средь ужасных страданий.

  Если б такая же смерть была Артемидою чистой

  Тотчас же послана мне, чтобы я в постоянной печали

  Века себе не губила, тоскуя о милом супруге,

 205  В доблестях самых различных меж всеми ахейцами первом".

  Так сказавши, пошла Пенелопа из спальни блестящей,

  Но не одна: с ней вместе спустились и двое служанок.

  В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня меж женщин,

  Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери,

 210  Щеки закрывши свои покрывалом блестящим, а рядом

  С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки.

  У женихов ослабели колени, и страсть разгорелась.

  Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой.

  Громко к милому сыну она между тем обратилась:

 215  "Твердости нет, Телемах, у тебя уж ни в сердце, ни в мыслях,

  Мальчиком будучи, был ты гораздо настойчивей духом.

  Нынче ж, когда ты уж вырос, когда ты уж в полном расцвете,

  Всякий когда бы сказал посторонний, взглянувши на рост твой

  И красоту, что пред ним - счастливого сын человека,

 220  Сердце и мысли твои уж не так справедливы, как прежде,

  Раз подобное дело могло у нас в доме свершиться,

  Раз позволить ты мог так нашего гостя обидеть!

  Как же теперь? Если гость, находясь в нашем собственном ломе,

  Может столько терпеть издевательств и столько насилий,

 225  Стыд и позор между всеми людьми тебе будет уделом!"

  Матери так отвечал рассудительный сын Одиссеев:

  "Мать моя, я на тебя не сержусь за упрек твой суровый,

  Духом все я могу понимать и знаю отлично,

  Что хорошо и что хуже. А раньше ведь был я ребенком.

 230  Часто, однако, всего не могу я разумно обдумать.

  Все эти люди, везде здесь сидящие, с кознями в сердце,

  С толку сбивают меня, и нет у меня руководства.

  Схватка же, бывшая здесь между гостем и Иром, случилась

  Не по вине женихов, и старик оказался сильнее.

 235  Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина,

  Если бы так же и наглые все женихи в нашем доме,

  Головы свесив, сидели избитые, - кто на дворе бы,

  Кто бы и в доме внутри, и члены бы их ослабели, -

  Так же, как этот вот Ир теперь за воротами дома,

 240  Голову свесив, сидит, на пьяного видом похожий,

  Прямо не может стоять на ногах, а также и в дом свой

  Не в состоянии вернуться, - все члены его ослабели".

  Так Телемах с Пенелопой вели меж собой разговоры.

  К ним между тем подошел Евримах и так ей промолвил:

245  "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа!

  Если б ахейцы всего иасийского Аргоса нынче

  Здесь тебя видеть могли, женихов несравненно бы больше

  С самой зари пировало у вас: превосходишь всех жен ты

  Видом и ростом высоким, внутри же - умом благородным".

 250  Пенелопея разумная так отвечала на это:

  "Нет, Евримах, добродетель мою - мой вид и наружность

  Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом

  На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился-

  Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он,

 255  Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней.

  В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало!

  Помню я время, когда, родимый наш край покидая,

  Взял он за правую руку у кисти меня и сказал мне:

  - Невероятно, жена, чтоб из пышнопоножных ахейцев

 260  Все из троянской земли воротились домой невредимо.

  Слышно, что жители Трои - мужи, превосходные в битвах,

  Бьются прекрасно на копьях и метко стреляют из лука,

  И мастера в колесничных сраженьях, решающих быстро

  Спор великий войны, одинаково всех не щадящей.

 265  Можно ли знать, возвратит ли домой меня бог иль погибну

  Там я под Троей? Поэтому ты обо всем здесь заботься.

  Думай о доме всегда, об отце и об матери столько ж,

  Сколько теперь, или больше еще, раз меня тут не будет.

  После ж того, как увидишь ты выросшим нашего сына,

 270  Замуж иди, за кого пожелаешь, оставивши дом свой.

  Так говорил он тогда. И теперь исполняется это.

  Ночь придет наконец, и брак ненавистный свершится.

  Я проклята. Лишил меня счастия Зевс-промыслитель.

  Вот еще горе, которое дух мне и сердце тревожит:

 275  У женихов не такие обычаи были когда-то;

  Если сватали раньше жену из богатого дома,

  Знатного рода, то всякий хотел пред другим отличиться;

  Сами к невесте и жирных овец и быков приводили,

  И задавали пиры, приносили дары дорогие.

 280  Но не чужое добро, ничего не платя, поедали".

  Так сказала. И рад был тому Одиссей многостойкий,

  Как добиваться подарков умеет она, как искусно

  Их обольщает словами, с другими желаньями в сердце.

  К ней тогда Антиной обратился, рожденный Евпейтом:

 285  "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа!

  Кто из ахейцев какие подарки принесть пожелает,

  Те и прими. Отвергать, что бы кто ни дарил, не годится.

  Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем

  Раньше, чем по сердцу мужа не выберешь ты средь ахейцев".

 290  Так сказал Антиной. И понравилось всем его слово.

  Вестника каждый послал, чтоб подарок принес Пенелопе.

  Пеплос вестник принес Антиною большой и прекрасный,

  В пестрых узорах. На нем находилось двенадцать застежек,

  Все - золотые, и столько ж крючков к ним, красиво согнутых.

 295  Для Евримаха принес ожерелье прекрасное вестник.

  Золото в нем и янтарь, чередуясь, сияли, как солнце.

  Вещи прелестные слуги доставили Евридаманту -

  Лару сережек в три глаза, как будто из тутовых ягод.

  С шейной повязкой пришел посланец от владыки Писандра

 300  Поликторида, - красы необычной была та повязка.

  Также и каждый из прочих ахейцев принес по подарку.

  После того поднялась к себе наверх богиня средь женщин,

  Следом за нею, подарки неся, поднялись и служанки.

  Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской,

305  Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер.

  Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный.

  Три жаровни тогда поставлены были в чертоге,

  Чтобы светили. В жаровни поленьев сухих наложили

  От сухостоя, недавно наколотых острою медью.

 310  Сунули в них и смолистых лучинок. За топкой следили

  Поочередно рабыни царя Одиссея. Тогда к ним

  С речью сам Одиссей обратился, рожденный богами:

  "Вот что, рабыни давно уж отплывшего вдаль Одиссея!

  Шли бы вы в доме туда, где почтенная ваша царица,

315  Возле нее веретена вертите, ее развлекайте,

  Сидя вверху у нее, или волну руками чешите.

  Я же в жаровнях огонь для всех тут поддерживать буду,

  Если б они здесь остались до самой зари златотронной,

  То и тогда бы усталость меня не взяла - я вынослив",

 320  Так он сказал. Засмеялись они, друг на друга взглянули.

  Нагло Меланфо с красивым лицом Одиссею сказала.

  Долий был ей отцом. Воспитала ж ее Пенелопа,

  Много забот на нее положила, дарила наряды.

  Все же сочувствия в сердце к ней не питала Меланфо

 325  И с Евримахом сейчас находилась в связи и любилась.

  На Одиссея Меланфо накинулась с бранною речью:

  "Что это, странник несчастный, с ума ты, как вижу я,

спятил!

  Ты не желаешь пойти ночевать куда-нибудь в кузню

  Или в какую харчевню. Ты здесь без конца произносишь

 330  Дерзкие речи средь многих мужей, никакого не зная

  Страха. Вино ли тебе помутило рассудок? Всегда ли

  Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь?

  Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?

  Как бы сюда кто другой, посильнее, чем Ир, не явился!

 335  Он бы, могучей рукою избив тебя справа и слева,

  Из дому вышвырнул вон, всего обагренного кровью!"

  Грозно взглянув на нее, Одиссей многоумный ответил:

  "Сука! Сейчас же туда я пойду, передам Телемаху

  Все, что ты здесь говоришь, и тебя на куски он разрежет!"

 340  В страх сильнейший повергли слова Одиссея служанок,

  Быстро они через зал побежали, расслабли у каждой

  Члены. Подумали все, что угрозу свою он исполнит.

  Он же поддерживал свет, у жаровен пылающих стоя,

  И не о женщинах думал. Смотрел он на все, и кипело

 345  Сердце в груди, и готовил он то, что потом и свершилось.

  У женихов не совсем подавила Афина желанье

  От издевательств обидных сдержаться. Хотела богиня,

  Чтобы сильней огорченье прошло в Одиссеево сердце.

  Начал к ним говорить Евримах, рожденный Полибом.

 350  Над Одиссеем смеясь, хотел женихов он потешить:

  "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы,

  Дайте то мне сказать, к чему меня дух побуждает!

  Муж этот в дом Одиссеев пришел не без воли бессмертных.

  Ясно мне видится: свет не от факелов наших исходит,

 355  А от его головы; ведь волос на ней нет ни пучочка!"

  Он Одиссею потом, городов разрушителю, молвил:

  "Если б я принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать

  И поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную.

  Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья.

 360  Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду

  Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь.

  Но лишь в плохом ремесле понимаешь ты толк, за работу-

  Взяться тебе не расчет. Побираясь по людям, желаешь

  Лучше ты свой ненасытный желудок кормить подаяньем!"

 365  Так, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный:

  "Если б с тобой, Евримах, состязаться пришлось мне в

работе

  В дни весенней поры, когда они длинны бывают,

  На сенокосе, и нам по косе б, изогнутой красиво,

  Дали обоим, чтоб мы за работу взялись и, не евши,

 370  С ранней зари дотемна траву луговую косили;

  Если бы также пахать на волах нам с тобою пришлося, -

  Огненно-рыжих, больших, на траве откормившихся сочной,

  Равных годами и силой, - и силой немалою; если б

  Четырехгийный участок нам дали с податливой почвой,

 375  Ты бы увидел, плохую ль гоню борозду я на пашне;

  Если б войну где-нибудь хоть сегодня затеял Кронион,

  Если бы щит я при этом имел, два копья заостренных,

  Также и шлем целомедный, к вискам прилегающий плотно, -

  В первых рядах ты меня тогда бы в сраженьи увидел

 380  И попрекать бы не стал ненасытностью жадной желудка,

  Но человек ты надменный, и дух у тебя неприветлив.

  Ты потому лишь себя почитаешь великим и сильным,

  Что меж ничтожных и малых людей свое время проводишь.

  Если б пришел Одиссей, если б он на Итаку вернулся,

 385  Эта бы дверь, хоть и очень она широка, показалась

  Узкой тебе, неоглядно бегущему вон из прихожей!"

  Так он ответил. Сильнее еще Евримах разъярился,

  Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил:

  "Скоро, несчастный, с тобой я расправлюсь за дерзкие

речи!

390  Ты среди многих мужей их ведешь, никакого не зная

  Страха! Вино ль тебе помутило рассудок? Всегда ли

  Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь?

  Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?"

  Так закричав, он скамейку схватил. Одиссей испугался.

395  Быстро у самых колен дулихийца он сел Амфинома.

  Весь пришелся удар виночерпию в правую руку.

  Кружка со звоном из рук виночерпия наземь упала,

  А виночерпий со стоном глухим опрокинулся навзничь.

  Подняли шум женихи в тенистом обеденном зале.

 400  Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом:

  "Лучше бы было, когда б до прихода сюда, средь скитаний,

  Странник этот погиб! Такого б тут не было гаму.

  Здесь из-за нищих мы подняли ссору. Какая же будет

  Радость от светлого пира, когда торжествует худое!"

 405  К ним обратилась тогда Телемаха священная сила:

  "Странные люди! Как стали вы буйны! И скрыть вы не в

силах,

  Сколько вы ели и пили! Иль бог вас какой возбуждает?

  Кончился пир наш. Теперь на покой по домам разойдитесь,

  Если желание есть. А гнать никого не хочу я".

 410  Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,

  Смелым дивились словам, которые вдруг услыхали.

  С речью тогда к женихам Амфином обратился и молвил,-

  Ниса блистательный сын, повелителя Аретиада:

  "На справедливое слово, друзья, обижаться не должно

415  И отвечать на него не годится враждою и бранью.

  Больше не следует этого вам обижать чужеземца

  И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих.

  Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит,

  Чтоб, возлиянье свершив, по домам мы для сна разошлися.

 420  Странника ж здесь, во дворце Одиссея, поручим заботам

  Сына его Телемаха: в его он находится доме".

  Так говорил он. И слово, приятное всем, произнес он.

  Мулий, знатный товарищ его, дулихийский глашатай,

  Тотчас снова в кратере вино замешал пировавшим,

 425  Каждому чашу поднес. И все, совершив возлиянье

  Вечным, блаженным богам, вино медосладкое пили.

  После, свершив возлиянье и выпивши, сколько хотелось,

  Все по жилищам своим разошлись и сну предалися.

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь двадцать первая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ПЕРВАЯ.

  Мысль вложила такую богиня Паллада Афина

  В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой:

  Лук принести женихам и седое железо, чтоб этим

  В зале столовой открыть состязанье - начало убийства.

 5  Вверх она поднялась высокою лестницей дома,

  Сильной рукою красиво изогнутый ключ захватила -

  Медный, видом прекрасный и с ручкой из кости слоновой.

  Внутрь она дома пошла, в кладовую, с служанками вместе.

  Многим хозяйским добром была та полна кладовая:

 10  Золотом, медью, а также для выделки трудным железом.

  Там же и лук находился упругий царя Одиссея

  Вместе с колчаном, набитым несущими стоны стрелами.

  В Лакедемоне с ним встретясь, принес это в дар Одиссею

  Сын Еврита Ифит, с богами бессмертными схожий.

 15  Встретились в доме они Ортилоха, разумного мужа,

  Оба в Мессену прибыв. Одиссей туда прибыл за долгом.

  Весь мессенский народ уплатить этот долг был обязан.

  Триста овец с пастухами тогда увезли из Итаки

  В многовесельных судах чернобоких мессенские мужи.

 20  Юным совсем, Одиссей из-за них-то послом и приехал

  Длинной дорогой в Мессену. Послали отец и геронты.

  Что до Ифита - искал лошадей он пропавших. Их было

  Счетом двенадцать кобыл и при них жеребята их, мулы.

  Стали они для него убийством и роком, когда он

 25  К Зевсову сыну позднее пришел, крепкодушному мужу

  И соучастнику многих насилий, герою Гераклу.

  Гостя он умертвил своего - и в собственном доме!

  Не устыдился ни взора богов, ни стола, на котором

  Сам он его угощал, нечестивец! Его умертвил он

 30  И беззаконно присвоил коней его крепкокопытных.

  Их-то ища, с Одиссеем Ифит повстречался. Ему он

  Лук отца подарил, Еврита великого. Сыну

  Лук оставил Еврит, во дворце умирая высоком.

  Острый меч и копье боевое ответно Ифиту

 35  В дар принес Одиссей, чтоб гостями им быть меж собою.

  Но не пришлось им друг друга узнать за столом, перед этим

  Был Гераклом убит уж Ифит Евритид богоравный,

  Лук подаривший ему. Никогда Одиссей многоумный,

  На кораблях чернобоких в далекий поход отправляясь,

 40  Этого лука с собою не брал. Но, как память о милом

  Друге, дома хранил и носил у себя лишь в Итаке.

  Близко к дверям подошла Пенелопа, богиня средь женщин,

  Стала на гладкий дубовый порог, который когда-то

  Выскоблил плотник искусно, пред тем по шнуру обтесавши,

 45  В нем косяки утвердил и блестящие двери навесил.

  Тотчас быстро ремень от кольца отвязала царица,

  Всунула ключ и, с силой упершись, назад оттолкнула

  Створки дверные засовом. Взревели прекрасные двери,

  Словно бык на лугу, удар от ключа получивши.

 50  Так они заревели и настежь тотчас распахнулись.

  Тут на высокий помост взошла Пенелопа. Стояло

  Много на нем сундуков, благовонной одеждою полных.

  Став на носки, сняла она лук, на гвозде деревянном

  Вместе висевший с блестящим футляром, в котором лежал он.

 55  Там же и села она, положила футляр на колени,

  Вынула лук Одиссея и громко над ним разрыдалась.

  После того как она многослезным насытилась плачем,

  В зал к женихам родовитым направила шаг Пенелопа,

  Лук неся Одиссеев в руках, большой и упругий,

 60  Вместе с колчаном, набитым несущими стоны стрелами.

  Следом ящик служанки несли, в котором лежало

  Много железа и меди - оружье того властелина.

  В зал войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин,

  Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери,

 65  Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом

  С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки.

  Тотчас она к женихам обратилась и слово сказала:

  "Слушайте слово мое, женихи благородные! Вторглись

  В дом Одиссея вы с тем, чтобы есть здесь и пить непрерывно,

 70  Зная, что долгое время хозяина нет уже дома.

  Вы привести никакого другого предлога не в силах,

  Кроме того, что хотите жениться и взять меня в жены.

  Что ж, начинайте теперь! Состязанья награда пред вами!

  Вынесу лук я большой Одиссея, подобного богу.

 75  Тот, кто на лук тетиву с наименьшим натянет усильем

  И топоров все двенадцать своею стрелою прострелит,

  Следом за тем я пойду, этот дом за спиною оставив,

  Мужа милого дом, прекрасный такой и богатый!

  Думаю, буду о нем хоть во сне вспоминать я нередко".

 80  Так сказав, свинопасу Евмею она приказала

  Пред женихами и лук положить и седое железо.

  Лук со слезами принявши, его положил он на землю.

  Плакал также Филойтий, увидевши лук господина.

  Стал их ругать Антиной, по имени назвал и молвил:

 85  "Эх, деревенщина! Только о нынешнем дне ваши думы!

  Что вы, несчастные, здесь разливаетесь в плаче? Напрасно

  Женщине вы только сердце волнуете! Тяжко страдает

  И без того уж она, потеряв дорогого супруга.

  Молча сидите и ешьте, а если желаете плакать,

 90  Вон уходите отсюда, оставивши лук здесь и стрелы,

  Чтоб нам начать состязанье совсем безопасное. Вряд ли

  Будет легко натянуть тетиву нам на лук этот гладкий.

  Нет ни единого мужа меж этими всеми мужами,

  Кто поравняться бы мог с Одиссеем. Я сам его видел,

 95  Помню его хорошо. Тогда еще мальчиком был я".

  Так он сказал. Но в груди надеялся дух его крепко,

  Что тетиву он натянет и метко железо прострелит.

  Первым ему предстояло отведать стрелы из могучих

  Рук Одиссея, которого он так бесстыдно бесчестил

 100 В доме его, и товарищей всех подбивая на то же.

  К ним обратилась тогда Телемаха священная сила:

  "Просто беда! Совсем меня сделал безумным Кронион!

  Милая мать, такая обычно разумная, прямо

  Мне говорит, что пойдет за другого, покинувши дом наш,

 105 Я же только смеюсь и радуюсь духом безумным!

  Что ж, начинайте теперь! Состязанья награда пред вами!

  В наше время такой не имеет жены ни ахейский

  Край, ни Микены, ни Аргос, ни Пилос священный, ни черный

  Весь материк, ни сама каменистая наша Итака.

 110 Знаете это вы сами. К чему мою мать восхвалять мне?

  Прочь отговорки, однако! Довольно уж нам состязанье

  Дальше откладывать. Время настало. Пора нам увидеть.

  Также и сам я охотно на луке себя испытаю.

  Если его натяну и железо стрелой прострелю я,

 115 То горевать мне уже не придется, что с новым супругом

  Дом наш почтенная мать покидает, когда уже сам я

  В силах с прекрасным оружьем отца моего обращаться".

  Так сказал Телемах, вскочил и с плеч своих сбросил

  Пурпурный плащ и перевязь скинул с мечом медноострым.

120 Прежде всего топоры он уставил, для всех их глубокий

  Общий выкопав ров, по шнуру уровняв их искусно,

  Землю кругом притоптал. Удивление всех охватило,

  Как все искусно он сделал, пред тем ничего не видавши.

  Став на порог, тетиву Телемах нацепить попытался.

 125 Трижды всем телом на лук налегал он, согнуть домогаясь,

  Трижды силы терял, - но все же надеялся в сердце

  И тетиву нацепить и стрелу прострелить сквозь железо.

  Может быть, сильно напрягшись, в четвертый он раз и надел бы,

  Если б его не сдержал Одиссей, кивнув головою.

 130  К ним обратилась опять Телемаха священная сила:

  "Горе! Как видно, всегда я останусь негодным и слабым,

  Или же молод еще, не могу положиться на руки,

  Чтобы суметь отразить человека, напавшего первым!

  Ну-ка, теперь попытайтесь и вы, кто меня посильнее,

 135 Гладкий лук натянуть. Пора приступить к состязанью!"

  Так сказавши, на землю он лук опустил Одиссеев

  И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

  Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

  Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

 140  Тут к женихам Антиной обратился, Евпейтом рожденный:

  "Встаньте и все по порядку один за другим подходите,

  С места того начиная, откуда вино нам разносят".

  Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье.

  Первым меж всеми Леод поднялся, Ойнопом рожденный.

 145 Был он у них предсказатель по жертвам и возле кратера

  В зале обычно сидел, в глубине. Одному лишь Леоду

  Были бесчинства противны, и всех женихов осуждал он.

  Первым лук Одиссеев он взял с медноострой стрелою.

  Стал, взойдя на порог, и лук натянуть попытался,

 150 Но натянуть не сумел. Непривычные, нежные руки

  Очень скоро устали. И он к женихам обратился:

  "Не натянуть мне, друзья! Пусть попробуют также другие!

  Многим знатным мужам принесет этот лук огорченье, -

  Духу их и душе. Гораздо желаннее разом

 155 Встретить погибель, чем жить оставаться, все то потерявши,

  Из-за чего мы сходились сюда, что желали вседневно.

  Может быть, кто и теперь надеждою полон, желая

  В жены взять Пенелопу, супругу царя Одиссея.

  Каждый, однако, кто лук натянуть попытается тщетно,

 160 Пусть другую себе ахеянку ищет, дарами

  Сердца ее домогаясь. Она ж за того пусть выходит,

  Кто принесет ей всех больше и кто ей судьбою назначен".

  Так он громко сказал, и лук опустил Одиссеев,

  И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

 165 Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

  Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

  Гневно напал Антиной на Леода и громко воскликнул:

  "Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели!

  Страшные, тяжкие! Слушаю их, возмущаясь всем сердцем!

 170 Многим, конечно, мужам принесет этот лук огорченье,

  Духу их и душе, - раз ты натянуть не умеешь!

  Видно, почтенная мать не таким родила тебя на свет,

  Чтобы уметь со стрелами справляться и с луком упругим.

  Значит ли это, что также другие его не натянут?"

 175  Так сказав, к козопасу Меланфию он обратился:

  "Живо огонь разожги в обеденном зале, Меланфий!

  Там табуретку большую поставишь, покроешь овчиной,

  Сала круг нам большой принесешь из готовых запасов,

  Чтобы мы, юноши, лук разогревши и смазавши жиром,

 180 Силу на нем испытали, к концу приведя состязанье".

  Неутомимый огонь разжег средь столовой Меланфий

  И табуретку большую поставил, покрывши овчиной;

  Сала круг им немалый принес из готовых запасов.

  Лук разогрев, женихи его пробовать стали. Однако

 185 Лука согнуть не смогли. Не хватило для этого силы.

  Делать не стали попыток других Антиной с Евримахом,

  Всех женихов вожаки и первые знатностью рода.

  Вышли меж тем свинопас и коровий пастух Одиссея

  Из дому - вместе, один и другой одновременно. Следом

 190 Вышел за ними и сам Одиссей, на бессмертных похожий.

  После того как они вне двора и ворот очутились,

  Голос повысивши, с ласковой он обратился к ним речью:

  "Вы, свинопас и коровий пастух, - я сказал бы вам слово...

  Или уж мне промолчать? Но сказать меня дух побуждает.

 195 Как бы держались вы, если б откуда-нибудь появился

  Вдруг Одиссей и его к нам сюда божество принесло бы?

  Стали бы вы помогать женихам иль ему, Одиссею:

  Прямо скажите мне то, что дух вам и сердце прикажут".

  Так на это в ответ коровий пастух ему молвил:

 200  "Зевс, наш родитель! О, если б исполнилось это желанье!

  Пусть бы вернулся тот муж, пускай бы привел его бог к нам!

  Ты бы узнал, каковы у Филойтия сила и руки!"

  Всем бессмертным богам и Евмей свинопас помолился,

  Чтобы в свой дом, наконец, Одиссей многомудрый вернулся.

205 После того как он их настоящие выведал мысли,

  К ним он обоим тогда обратился с такими словами:

  "Дома я! Это я сам! Претерпевши несчетные беды,

  Я на двадцатом году воротился в родимую землю.

  Между рабов моему возвращению рады, я вижу,

 210 Вы лишь одни. Не слыхал я, чтоб кто и другой между ними

  Вечным богам о моем возвращеньи домой помолился.

  Как оно будет, обоим вам полную правду скажу я:

  Если моею рукой женихов божество одолеет,

  Вам обоим я жен приведу и имущество дам вам,

 215 Рядом с моим вам построю дома. И вы будете оба

  Мне, как товарищи сына, как братья его по рожденью.

  Вам я и признак могу показать, по которому ясно

  Можно увериться, кто я, и всякие кинуть сомненья.

  Вот он - рубец, нанесенный клыком кабана мне, когда мы -

 220 Я и сыны Автолика - охотились в долах Парнаса".

  Так сказав, от большого рубца он лохмотья откинул.

  Лишь увидали они, лишь в подробности все рассмотрели, -

  Кинулись оба в слезах к Одиссею, обняли руками,

  В голову, в плечи любовно и жарко его целовали.

 225 Голову, руки в ответ и сам Одиссей целовал им.

  Так, в слезах, и покинуло б их заходящее солнце,

  Если бы сам Одиссей не сдержал их, промолвивши громко:

  "Будет вздыхать вам и плакать, а то кто-нибудь вдруг

увидит,

  Выйдя наружу из дома, и всем, кто внутри там, расскажет.

 230 Поочередно входите, один за другим, а не вместе.

  Первым я, вы же после. И вот что да будет вам знаком:

  Все тут, сколько ни есть женихов благородных, конечно,

  Дать ни за что не позволят мне лук и колчан со стрелами.

  Ты же, Евмей богоравный, мой лук понесешь через залу,

 235 Прямо ко мне подойдешь и отдашь мне. А женщинам скажешь,

  Пусть они тотчас запрут все двери от комнат служанок.

  Если же кто или стоны мужчин, или грохот услышит

  В нашей ограде, пускай из комнат никто не выходит,

  Каждая пусть у себя своим занимается делом.

 240 Ты ж на воротах двора, Филойтий божественный, крепкий

  Засов задвинешь, веревкой его закрепивши немедля".

  Кончив, в двери вошел он для жизни удобного дома,

  На табуретку там сел, которую раньше оставил.

  За Одиссеем божественным оба раба появились.

 245  Лук в руках между тем уж вертел Евримах непрерывно,

  Там и тут его грея на жарком огне. Но и так он

  Лука не мог натянуть. И стонал благородным он сердцем.

  В гневе слово сказал, наконец, Евримах и промолвил:

  "Только одно огорчение мне за себя и за всех вас!

 250 Но я не столько о браке скорблю, хоть и это мне горько, -

  Много ахеянок есть и других на Итаке, омытой

  Всюду волнами, равно как и в прочих краях наших разных, -

  Сколько о том, что такими бессильными мы оказались

  Пред Одиссеем, подобным бессмертным богам, и не можем

 255 Лука его натянуть! Позор нам и в дальнем потомстве!"

  Так ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный:

  "Этому ввек не бывать, Евримах! Ты и сам понимаешь.

  Празднует праздник народ Аполлона-владыки сегодня

  Чистый. Ну как в этот день натягивать лук нам? Спокойно

 260 Можно его отложить. Топоры же оставим на месте:

  Трудно подумать, чтоб мог кто-нибудь их отсюда похитить,

  В зал высокий войдя Одиссея, Лаэртова сына.

  Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит!

  Мы совершим возлиянье и лук Одиссеев отложим.

 265 Завтра ж Меланфию, коз пастуху, прикажем с зарею

  Коз привести, отобрав наиболе откормленных в стаде.

  Бедра их в жертву сожжем славнолукому мы Аполлону,

  После ж испробуем лук и к концу приведем состязанье".

  Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье.

 270 На руки всем им немедля глашатаи полили воду,

  Юноши, вливши в кратеры напиток до самого верха,

  Чашами всех обнесли, возлиянье свершая из каждой.

  Выпили после того, сколько каждому сердцем желалось.

  Замысел хитрый тая, сказал Одиссей многоумный:

 275  "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы!

  Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает.

  Вас, Евримах и подобный богам Антиной, всего больше

  Я умоляю, - ведь ты, Антиной, предложил так разумно

  Лука сегодня не трогать и все предоставить бессмертным.

 280 Завтра пошлет божество победу, кому пожелает.

  Дайте, однакоже, гладкий мне лук, чтобы мог испытать я

  Руки и силу мою, чтобы мог я увидеть, жива ли

  Сила, какою когда-то полны были гибкие члены,

  Или ее уж во мне погубили нужда и скитанья".

 285  В негодованьи надменном кругом женихи зашумели.

  Страх объял их, что лук полированный странник натянет.

  С бранью к нему Антиной обратился и так ему молвил:

  "Странник несчастный! Ума у тебя не осталось ни крошки!

  Мало тебе, что спокойно теперь ты средь нас, многобуйных,

 290 Можешь обедать и долю свою целиком получаешь,

  Слушаешь наши беседы и речи? Еще никогда тут

  Странник иль нищий другой разговоров не слушали наших.

  Ты отуманен вином медосладким. Большой происходит

  Вред для того, кто без удержу пьет его, меры не зная.

 295 Вред большой от вина получил и кентавр многославный

  Евритион во дворце Пирифоя, отважного духом,

  В гости пришедши к лапифам. Вином повредивши рассудок,

  Он нехорошее дело свершил в Пирифоевом доме.

  Горе героев взяло, вскочили они, потащили

 300 Вон его через сени и гибельной медью кентавру

  Нос и уши отсекли. А он, повредившись рассудком,

  Прочь пошел, унося и плоды своего ослепленья.

  С этой поры меж мужей и кентавров вражда разгорелась.

  Прежде всего повредил он себе же, вином нагрузившись.

 305 Так и с тобой бы, поверь мне, большая беда приключилась,

  Если б ты лук натянул. Сожаленья ни в ком ты не встретишь

  В нашей Итаке. Тебя в корабле мы немедля отправим

  На материк, к Ехету царю, истребителю смертных.

  А уж оттуда тебе не спастись. Так сиди же спокойно,

 310 Пей и мечтать перестань в состязанье вступать с молодыми!"

  Тут ему Пенелопа разумная так возразила:

  "Нехорошо, Антиной, и неправедно ты поступаешь,

  Что обижаешь гостей Телемаха, к нему приходящих!

  Да неужели ты ждешь, что раз этот странник натянет

 315 Лук Одиссеев, на руки и силу свою полагаясь, -

  Он уведет меня в дом свой, и я ему стану женою?

  Сам никаких он на это, конечно, надежд не имеет.

  Снова возьмитесь за чаши и духа не мучьте подобной

  Мыслью себе: никогда не бывать неприличью такому!"

 320  Ей на это сказал Евримах, Полибом рожденный:

  "Многоразумная старца Икария дочь Пенелопа!

  Что он с собою тебя уведет, неприлично и думать.

  Мы лишь боимся стыда от мужских пересудов и женских,

  Чтоб кто-нибудь не сказал меж ахейцами низкой породы:

 325  - Сватают худшие люди супругу отважного мужа!

  Лук его натянуть они совершенно не в силах!

  А появился чужой человек, забредший к ним нищий, -

  И без усилья и лук натянул и промаху не дал. -

  Так они скажут. Для нас же большим это будет позором".

 330  Тут ему Пенелопа разумная так возразила:

  "Нет, Евримах, уж скорей нехорошую славу получат

  Те, кто, ничуть не стыдясь, достояние все истребляют

  Славного мужа. А что же позорного видишь ты в этом?

  Странник этот - сложенья хорошего, ростом высокий,

 335 Может знатным отцом, как он сам говорит, похвалиться,

  Дайте также ему полированный лук и - посмотрим!

  Вот что я вам скажу, и это исполнено будет:

  Если лук он натянет и даст Аполлон ему славу,

  Я его в платье одену хорошее, в плащ и рубашку,

 340 Дам ему также копье, чтоб от псов и мужей защищаться,

  Дам подошвы для ног, и меч привешу двуострый,

  И отошлю, куда его дух понуждает и сердце".

  Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Мать моя, лук этот дам иль не дам я, кому пожелаю!

345 Больше прав на него, чем я, тут никто не имеет, -

  Ни из ахейцев, кто властвует здесь, в каменистой Итаке,

  Ни из живущих напротив Элиды, питающей коней,

  На островах. И никто между них помешать мне не сможет

  Страннику лук подарить, при желаньи, хотя бы навеки.

 350 Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами -

  Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб немедля взялись за работу

  Также служанки. А лук - не женское дело, а дело

  Мужа, всех больше - мое! У себя я один повелитель!"

  Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа.

 355 Сына разумное слово глубоко проникло ей в сердце.

  Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго

  Об Одиссее она, о любимом супруге, покуда

  Сладостным сном не покрыла ей век богиня Афина.

  Лук же изогнутый взял и понес свинопас богоравный.

 360 Громко тогда женихи закричали в обеденном зале.

  Так не один говорил из юношей этих надменных:

  "Эй, куда это лук ты несешь, свинопас неудачник?

  Вот бестолковый! Вдали от людей, средь свиней, тебя скоро

  Псы твои же сожрут, которых ты выкормил, если

 365 Милостив к нам Аполлон и другие бессмертные будут".

  Так они крикнули. Лук положил он, где шел в это время,

  Многими криками, в зале звучавшими, в страх приведенный.

  Но со своей стороны Телемах угрожающе крикнул:

  "Лук отнеси! Не слушайся всех, это кончится плохо!

 370 Я хоть моложе, а вот погоди, тебя выгоню в поле,

  Камни бросая вослед! Ведь намного тебя я сильнее!

  Если б настолько ж я был превосходней руками и силой

  Также и всех женихов, у нас находящихся в доме!

  Живо я кое-кого, творящего тут безобразья,

 375 В ужасе вон бы заставил убраться из нашего дома!"

  Так сказал он. На речь его весело все засмеялись.

  Тяжкий гнев, что у них поднялся к Телемаху, улегся.

  Поднял лук свинопас и понес через зал его дальше,

  Стал перед сыном Лаэрта разумным и лук ему подал.

380 Вызвав потом Евриклею кормилицу, так ей сказал он:

  "Вот что велел Телемах, Евриклея разумная, сделать:

  Крепко-накрепко двери запри от комнат служанок.

  Если же кто или стоны мужчин, или грохот услышит

  В нашей ограде, из комнаты пусть все равно не выходит.

385 Каждая пусть у себя своим занимается делом".

  Так он громко сказал. И бескрылым осталось в ней слово.

  Двери закрыла она от комнат, где жили служанки.

  Молча выскочил вон из дома коровник Филойтий

  И на дворе, обнесенном оградою, запер ворота.

 390 Под колоннадой лежал там канат корабельный, сплетенный

  Весь из папируса. Им он засов завязал и, вернувшись,

  На табуретке уселся, которую раньше оставил,

  За Одиссеем глазами следя. Во все стороны лук свой

  Тот уж вертел и повсюду оглядывал, цел ли остался

 395 Лук, не попортил ли червь в эти годы рогов его крепких.

  Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом:

  "Видно, он в луках знаток превосходный, но это скрывает.

  Может быть, дома и сам подобный же лук он имеет

  Иль себе сделать желает такой. Как усердно он вертит

 400 Лук и туда и сюда, подозрительный этот бродяга!"

  И говорили другие из юношей этих надменных:

  "Пусть и всегда чужеземец такое же счастье встречает,

  Как этот лук натянуть он сегодня, наверно, сумеет!"

  Так женихи говорили. Меж тем Одиссей многоумный

 405 Взял огромный свой лук и его оглядел отовсюду.

  Как человек, искусный в игре на форминге и в пеньи,

  Может на новый колок струну натянуть без усилья,

  Свитую круто овечью кишку у концов закрепивши,

  Так натянул Одиссей тетиву без усилья на лук свой.

 410 После того он ее попробовал правой рукою.

  Звон прекрасный струна издала, словно ласточка в небе.

  Дрогнуло сердце в груди женихов, изменились их лица.

  Громко Зевс загремел, и знаменье было в том громе.

  Рад божественный был Одиссей, в испытаниях твердый,

 415 Что ему знаменье сыном дано кривоумного Крона.

  Острую взял он стрелу, что пред ним на столе уж лежала

  Голая: все остальные лежали в колчане. Ахейцам

  Скоро самим на себе испробовать их предстояло.

  Лук за ручку держа, тетиву со стрелой потянул он

 420 И, не сходя с табуретки, вперед наклонясь и нацелясь,

  Острую выпустил с лука стрелу. Мгновенно чрез дыры

  Ручек всех топоров, ни одной не задев, пролетела

  Тяжкая медью стрела. Одиссей многоумный воскликнул:

  "Что, Телемах, не позорит тебя чужеземец, в столовой

425 Сидя твоей? Я и в цель ведь попал и не долго трудился,

  Лук напрягая большой. Не совсем я уж силу утратил.

  Несправедливо бесчестят меня женихи и поносят.

  Ну, а теперь нам пора приготовить и ужин ахейцам

  Засветло. Нам ведь потом и другим предстоит насладиться,

 430 Пеньем с игрой на форминге. Ведь в них украшение пира!"

  Так он сказал и бровями повел. Опоясался тотчас

  Медным мечом Телемах, богоравного сын Одиссея,

  В руки копье медноострое взял и вблизи Одиссея

  Быстро стал возле кресла, оружием медным сияя.

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь одиннадцатая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ.

  После того как пришли к кораблю мы и к берегу моря,

  Прежде всего мы корабль на священное море спустили,

  Мачту потом с парусами в корабль уложили наш черный,

  Также овцу погрузили с бараном, поднялись и сами

 5  С тяжкой печалью на сердце, роняя обильные слезы.

  Был вослед кораблю черноносому ветер попутный,

  Парус вздувающий, добрый товарищ, нам послан Цирцеей

  В косах прекрасных, богиней ужасною с речью людскою.

  Мачту поставив и снасти наладивши все, в корабле мы

 10  Сели. Его направлял только ветер попутный да кормчий.

  Были весь день паруса путеводным дыханием полны.

  Солнце тем временем село, и тенью покрылись дороги.

  Мы наконец Океан переплыли глубоко текущий.

  Там страна и город мужей коммерийских. Всегдашний

 15  Сумрак там и туман. Никогда светоносное солнце

  Не освещает лучами людей, населяющих край тот,

  Землю ль оно покидает, вступая на звездное небо,

  Или спускается с неба, к земле направляясь обратно.

  Ночь зловещая племя бессчастных людей окружает.

 20  К берегу там мы пристали и, взявши овцу и барана,

  Двинулись вдоль по теченью реки Океана, покуда

  К месту тому не пришли, о котором сказала Цирцея.

  Жертвенный скот я держать Тримеду велел с Еврилохом,

  Сам же, медный отточенный меч свой извлекши из ножен,

 25  Выкопал яму. Была шириной и длиной она в локоть.

  Всем мертвецам возлиянье свершил я над этою ямой -

  Раньше медовым напитком, потом - вином медосладким

  И напоследок - водой. И ячной посыпал мукою.

  Главам бессильных умерших молитву вознес я с обетом,

 30  В дом свой вернувшись, корову бесплодную, лучшую в стаде,

  В жертву принесть им и много в костер драгоценностей бросить,

  Старцу ж Тиресию - в жертву принесть одному лишь, отдельно,

  Черного сплошь, наиболе прекрасного в стаде барана.

  Давши обет и почтивши молитвами племя умерших,

 35  Взял я барана с овцой и над самою ямой зарезал.

  Черная кровь полилась. Покинувши недра Эреба,

  К яме слетелися души людей, распрощавшихся с жизнью.

  Женщины, юноши, старцы, немало видавшие горя,

  Нежные девушки, горе познавшие только впервые,

 40  Множество павших в жестоких сраженьях мужей, в нанесенных

  Острыми копьями ранах, в пробитых кровавых доспехах.

  Все это множество мертвых слетелось на кровь отовсюду

  С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас. Тотчас же

  Я приказание бывшим со мною товарищам отдал,

 45  Что б со скота, что лежал зарезанный гибельной медью,

  Шкуры содрали, а туши сожгли, и молились бы жарко

  Мощному богу Аиду и Персефонее ужасной.

  Сам же я, вытащив меч медноострый и севши у ямы,

  Не позволял ни одной из бессильных теней приближаться

 50  К крови, покуда ответа не дал на вопросы Тиресий.

  Первой душа Ельпенора-товарища к яме явилась.

  Не был еще похоронен в земле он широкодорожной:

  Тело оставили мы неоплаканным, непогребенным

  Там, у Цирцеи в дому: тогда не до этого было.

 55  Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз полилися.

  Я, обратившись к нему, слова окрыленные молвил:

  - Как ты успел, Ельпенор, сойти в этот сумрак подземный?

  Пеший, скорее ты прибыл, чем я в корабле моем черном. -

  Так я сказал. И прорвавшись рыданьями, он мне ответил:

 60  - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Божеской злою судьбой и чрезмерным вином я погублен.

  Спавши на крыше Цирцеи, совсем позабыл я, что должно

  Было обратно мне, к спуску на лестницу, шаг свой направить.

  Я же вперед поспешил, сорвался и, ударясь затылком

 65  Оземь, сломал позвонок, и душа отлетела к Аиду.

  Ради тех, кто отсутствует здесь, кто дома остался,

  Ради отца твоего, что вскормил тебя, ради супруги,

  Ради сына, который один в твоем доме остался!

  Знаю ведь я, что отсюда, из дома Аида, уехав,

 70  Прочный корабль ты обратно на остров Ээю направишь.

  Вспомни же там обо мне, умоляю тебя, повелитель!

  Не оставляй меня там неоплаканным, непогребенным,

  В путь отправляясь домой, - чтобы божьего гнева не вызвать.

  Труп мой с доспехами вместе, прошу я, предайте сожженью,

 75  Холм надо мною насыпьте могильный близ моря седого,

  Чтоб говорил он и дальним потомкам о муже бессчастном.

  Просьбу исполни мою и весло водрузи над могилой

  То, которым живой я греб средь товарищей милых. -

  Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:

 80  - Все, несчастливец, о чем попросил ты, свершу и исполню. -

  Так, меж собою печальный ведя разговор, мы сидели:

  Меч протянув обнаженный над ямою, кровь охранял я,

  Призрак же все продолжал говорить, за ямою стоя.

  Вдруг ко мне подошла душа Антиклеи умершей,

 85  Матери милой моей, Автоликом отважным рожденной.

  В Трою в поход отправляясь, ее я оставил живою.

  Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз покатились.

  Все же, хотя и скорбя, ей первой приблизиться к крови

  Я не позволил, покамест Тиресий не дал мне ответа.

 90  В это время душа Тиресия старца явилась,

  Скипетр держа золотой; узнала меня и сказала:

  - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  О несчастливец, зачем ты сияние солнца покинул,

  Чтобы печальную эту страну и умерших увидеть?

 95  Но отойди же от ямы, свой меч отложи отточенный,

  Чтобы мне крови напиться и всю тебе правду поведать. -

  Так говорил он. И в ножны вложивши свой меч среброгвоздный,

  В сторону я отошел. Когда безупречный провидец

  Черной крови напился, такие слова мне сказал он:

 100  - О возвращении сладком домой, Одиссей, ты мечтаешь.

  Трудным тебе его сделает бог. Забыть он не может,

  Что причинил ты ему, и гневом пылает жестоким,

  Злобясь, что милого сына его ослепил ты. Однако

  Даже при этом, хоть много страдавши, домой вы вернетесь,

 105 Если себя и товарищей ты обуздаешь в то время,

  Как, переплыв на своем корабле винно-чермное море,

  К острову ты Тринакрии пристанешь и, выйдя на сушу,

  На поле жирных увидишь овец и коров Гелиоса,

  Светлого бога, который все видит на свете, все слышит.

 110 Если, о родине помня, ты рук на стада не наложишь,

  Все вы в Итаку вернетесь, хоть бедствий претерпите много.

  Если же тронешь стада - и тебе предвещаю я гибель,

  И кораблю, и товарищам всем. Ты смерти избегнешь,

  Но после многих лишь бед, потерявши товарищей, в дом свой

 115 Поздно в чужом корабле вернешься и встретишь там горе:

  Буйных мужей, добро у тебя расточающих нагло;

  Сватают в жены они Пенелопу, сулят ей подарки.

  Ты, воротившись домой, за насилия их отомстишь им.

  После того как в дому у себя женихов перебьешь ты

 120 Гибельной медью, - открыто иль хитростью, - снова отправься

  Странствовать, выбрав весло по руке, и странствуй, доколе

  В край не прибудешь к мужам, которые моря не знают,

  Пищи своей никогда не солят, никогда не видали

  Пурпурнощеких судов, не видали и сделанных прочно

 125 Весел, которые в море судам нашим крыльями служат.

  Признак тебе сообщу я надежнейший, он не обманет:

  Если путник другой, с тобой повстречавшийся, скажет,

  Что на блестящем плече ты лопату для веянья держишь, -

  Тут же в землю воткни весло свое прочной работы,

 130 И кабана, что свиней покрывает, быка и барана

  Жертвой прекрасной зарежь колебателю недр Посейдону, -

  И возвращайся домой, и святые сверши гекатомбы

  Вечно живущим богам, владеющим небом широким,

  Всем по порядку. Тогда не средь волн разъяренного моря

 135 Тихо смерть на тебя низойдет. И, настигнутый ею,

  В старости светлой спокойно умрешь, окруженный всеобщим

  Счастьем народов твоих. Все сбудется так, как сказал я. -

  Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:

  - Жребий этот, Тиресий, мне сами назначили боги.

 140 Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:

  Вижу я тут пред собою скончавшейся матери душу.

  Молча она возле крови сидит и как будто не смеет

  Сыну в лицо посмотреть и завесть разговор с ним. Скажи же,

  Как это сделать, владыка, чтоб мать моя сына узнала? -

 145  Так говорил я. И, мне отвечая, тотчас же сказал он:

  - Легкое слово тебе я скажу, и его ты запомни.

  Тот из простившихся с жизнью умерших, кому ты позволишь

  К крови приблизиться, станет рассказывать все, что ни спросишь.

  Тот же, кому подойти запретишь, удалится обратно. -

 150  Так мне сказала душа владыки Тиресия старца

  И, прорицание дав, удалилась в обитель Аида.

  Я же на месте остался у ямы и ждал, чтобы к черной

  Крови приблизилась мать и испила ее. Напилася

  Крови она и печально ко мне обратилася с речью:

 155  - Сын мой, как ты добрался сюда, в этот сумрак подземный,

  Будучи жив? Нелегко живому все это увидеть.

  Реки меж вами и нами велики, теченья ужасны,

  Прежде всего - Океан; чрез него перебраться не может

  Пеший никак, если прочного он корабля не имеет.

 160 Или из Трои теперь лишь, так долго в морях проскитавшись,

  Прибыл сюда ты с своими людьми и судном? Неужели

  Ты еще не был в Итаке, жены своей, дома не видел? -

  Так говорила она. И, ей отвечая, сказал я:

  - Милая мать, приведен я в обитель Аида нуждою.

 165 Мне вопросить надо было Тиресия Фивского душу.

  Не приближался еще я к ахейской стране, на родную

  Землю свою не ступал. Все время в страданьях скитаюсь

  С самой поры, как повел Агамемнон божественный всех нас

  В конебогатую Трою сражаться с сынами троянцев.

 170 Вот что, однако, скажи, и скажи совершенно правдиво:

  Что за Кера тебя всех печалящей смерти смирила?

  Долгой болезнью ль была ты настигнута, иль Артемида

  Нежной стрелою своею, приблизясь, тебя умертвила?

  Также скажи об отце и о сыне, покинутых мною,

 175 Всo ли в руках их находится власть иль теперь обладает

  Ею другой уж, и думают все, что домой не вернусь я?

  О настроеньях и мыслях законной жены расскажи мне:

  Дома ль она остается близ сына и все охраняет

  Или на ней уж ахеец какой-нибудь знатный женился? -

 180  Так я сказал. И почтенная мать мне ответила тотчас:

  - Держится стойко и твердо супруга твоя Пенелопа

  В доме твоем. В бесконечной печали, в слезах непрерывных

  Долгие дни она там и бессонные ночи проводит.

  Не перешел ни к кому еще сан твой прекрасный. Спокойно

 185 Сын твой владеет уделом своим, принимает участье

  В пиршествах общих, как мужу, творящему суд, подобает.

  Все приглашают его. Отец же твой больше не ходит

  В город, в деревне живет у себя. Ни хорошей кровати,

  Ни одеяла старик не имеет, ни мягких подушек.

 190 В зимнюю пору он в доме ночует с рабами своими

  В пепле, вблизи очага, покрывшись убогой одеждой.

  В теплую ж пору, как лето придет иль цветущая осень,

  Он в виноградном саду, где попало, на склоне отлогом

  Кучу листьев опавших себе нагребет для постели, -

 195 Там и лежит. И вздыхает, печали своей отдаваясь,

  Все ожидая тебя. Безотрадно он старость проводит.

  Так же и я вот погибла, и час поразил меня смертный.

  Но не в доме моем Артемида, стрелок дальнозоркий,

  Нежной стрелою своей, подошедши, меня умертвила.

 200 Не от болезни я также погибла, которая часто,

  Силы людей истощая, из членов их дух изгоняет.

  Нет, тоска по тебе, твой разум и мягкая кротость

  Отняли сладостный дух у меня, Одиссей благородный! -

  Так говорила. Раздумался я, и пришло мне желанье

 205 Душу руками обнять скончавшейся матери милой.

  Трижды бросался я к ней, обнять порываясь руками.

  Трижды она от меня ускользала, подобная тени

  Иль сновиденью. И все становилось острей мое горе.

  Громко позвал я ее и слова окрыленные молвил:

 210  - Мать, что бежишь ты, как только тебя я схватить собираюсь,

  Чтоб и в жилище Аида, обнявши друг друга руками,

  Оба с тобою могли насладиться мы горестным плачем?

  Иль это призрак послала преславная Персефонея

  Лишь для того, чтоб мое усугубить великое горе? -

 215  Так я сказал. И почтенная мать мне ответила тотчас:

  - Сын дорогой мой, меж всеми людьми наиболе несчастный.

  Зевсова дочь Персефона тебя обмануть не желает.

  Но такова уж судьба всех смертных, какой бы ни умер:

  В нем сухожильями больше не связано мясо с костями;

 220 Все пожирает горящего пламени мощная сила,

  Только лишь белые кости покинутся духом; душа же,

  Вылетев, как сновиденье, туда и сюда запорхает.

  Но постарайся вернуться на свет поскорее и помни,

  Что я сказала, чтоб все рассказать при свиданьи супруге. -

 225  Так мы беседу вели. Предо мною явились внезапно

  Женщины. Выслала их Персефона преславная. Были

  Жены и дочери это давно уж умерших героев.

  К яме они подбежали и черную кровь обступили.

  Я же раздумывал, как бы мне всех расспросить их отдельно.

 230 Вот наилучшим какое решение мне показалось:

  Вынув из ножен с бедра мускулистого меч медноострый,

  Я не позволил им к крови приблизиться всею толпою,

  Поочередно они подходили и все о потомстве

  Мне сообщали своем. Я расспрашивал их по порядку.

 235  Прежде других подошла благороднорожденная Тиро

  И про себя рассказала, что на свет она родилася

  От Салмонея, сама же - жена Эолида Крефея.

  Страсть зародил Енипей в ней божественный, самый прекрасный

  Между потоков других, по земле свои воды струящих.

 240 Часто она приходила к прекрасным струям Енипея.

  Образ принявши его, Земледержец, Земли Колебатель,

  В устьи потока того, водовертью богатого, лег с ней.

  Воды пурпурные их обступили горой и, нависши

  Сводом над ними, и бога и смертную женщину скрыли.

 245 Девушку в сон погрузив, развязал он ей девственный пояс.

  После того как свое вожделенье на ней утолил он,

  Бог ее за руку взял, и по имени назвал, и молвил:

  - Радуйся, женщина, нашей любви! По прошествии года

  Славных родишь ты детей, ибо ложе бессмертного бога

 250 Быть не может бесплодным. А ты воспитай и вскорми их.

  В дом свой теперь воротись, но смотри, называть опасайся

  Имя мое! Пред тобой Посейдон, сотрясающий землю. -

  Так сказав, погрузился в волнами кипевшее море,

  Пелия Тиро, зачавши, на свет родила и Нелея.

 255 Сделались оба они слугами могучими Зевса.

  Пилос песчаный достался Нелею. Богатый стадами

  Пелий Иолком владел, хоровыми площадками славным.

  Кроме того, родила царица средь жен и Крефею,

  Амифаона, бойца с колесницы, Эсона, Ферета.

 260  После нее Антиопу увидел я, дочерь Асопа.

  Мне хвалилась она, что объятия Зевса познала

  И родила ему двух сыновей, Амфиона и Зефа.

  Первые были они основатели Фив семивратных

  И обнесли их стеной: хоть, могучие, жить без прикрытья

 265 В Фивах они не могли, хоровыми площадками славных.

  Амфитрионову после жену я увидел Алкмену.

  Ею Геракл был рожден дерзновеннейший, львиное сердце,

  После того как с Зевесом она сочеталась в объятьях.

  Дочь Креонта бесстрашного с ней я увидел, Мегару.

 270 Мужем был ей Геракл, могучестью всех превзошедший.

  После того Епикасту, прекрасную матерь Эдипа,

  Видел я. Страшное дело она по незнанью свершила:

  Вышла замуж за сына. Отца умертвил он и в жены

  Мать свою взял. Но тотчас же об этом людей повестили

 275 Боги. Но все и, и страданья терпя, в возлюбленных Фивах

  Царствовать он продолжал губительным божьим решеньем.

  Мать же в обитель Аида-привратника, мощного бога,

  Собственной волей сошла, на балке повесившись в петле,

  Взятая горем. Ему же оставила беды, какие

 280 От материнских эринний в обильи людей постигают.

  Также Хлориду прекрасную там я увидел. Когда-то

  За красоту ее взял себе в жены Нелей, заплативши

  Выкуп несчетный. Была она младшая дочь Амфиона,

  Сына Иасия; царствовал он в Орхомене минийском.

 285 В Пилосе ставши царицей, детей родила она славных

  Нестора, Хромия, Периклимена, бесстрашного в битвах.

  Мощную также Перо родила она, диво меж смертных.

  Сватались к ней все соседи. Однако Нелей соглашался

  Только тому ее дать, кто сумеет угнать из Филаки

 290 Стадо коров круторогих Ификла, славного силой.

  Трудно их было угнать. Лишь один безупречный гадатель

  Их обещался добыть. Но настигла его при попытке

  Злая судьба божества - пастухи и тяжелые узы.

  Месяц один за другим протекал, и дни убегали,

 295 Год свой круг совершил, и снова весна воротилась.

  Тут на свободу его отпустила Ификлова сила:

  Все он ему предсказал, и решение Зевса свершилось.

  После того я и Леду увидел, жену Тиндарея.

  От Тиндарея у ней родилися два сына могучих -

 300 Кастор, коней укротитель, с кулачным бойцом Полидевком.

  Оба землею они жизнедарною взяты живыми

  И под землею от Зевса великого почесть имеют:

  День они оба живут и на день потом умирают.

  Честь наравне им с богами обоим досталась на долю.

 305  Ифимедею, жену Алоея, потом я увидел.

  Мне рассказала она, что сошлась с Посейдоном-владыкой.

  Два у ней сына на свет родились - кратковечные оба, -

  Славный везде Эфиальт и От, на бессмертных похожий.

  Щедрая почва обоих вскормила высокими ростом.

 310 Славному лишь Ориону они в красоте уступали.

  Только девять им минуло лет - шириной они были

  В девять локтей, в вышину ж девяти саженей достигали.

  Даже бессмертным богам грозили они дерзновенно

  Весь заполнить Олимп суматохой войны многобурной.

 315 Оссу они на Олимп взгромоздить собирались, шумящий

  Лесом густым Пелион - на Оссу, чтоб неба достигнуть.

  Если б успели они возмужать, то и сделали б это.

  Но умертвил их обоих рожденный Лето пышнокудрой

  Зевсов сын до того, как зацвел под висками у братьев

 320 Легкий пушок, подбородки же их волосами покрылись.

  Федру, Прокриду прекрасную я увидал, Ариадну,

  Дочь кознодея Миноса, которую с Крита когда-то

  Вез с собою Тезей на священный акрополь афинский,

  Но не успел насладиться - убила ее Артемида

 325 По обвиненью ее Дионисом на острове Дие.

  Мэру я видел, Климену с ужасной для всех Эрифилой,

  Ценное золото в дар принявшей за гибель супруга.

  Всех же не смог бы решительно я ни назвать, ни исчислить,

  Сколько там дочерей и супруг я увидел героев, -

 330 Прежде бессмертная б кончилась ночь. И давно уж пора мне

  Спать, - на корабль ли пошедши к товарищам, здесь ли оставшись.

  Мой же отъезд пусть будет заботою божьей и вашей".

  Так он закончил. В глубоком молчании гости сидели.

  Все в тенистом чертоге охвачены были восторгом.

 335  Тут белорукая так начала говорить им Арета:

  "Как вам, скажите, феаки, понравился этот пришелец

  Видом и ростом высоким, внутри же - умом благородным?

  Гость хотя он и мой, но все вы к той чести причастны.

  Вот почему не спешите его отправлять и не будьте

 340 Скупы в подарках. Ведь в них он нуждается очень. У вас же

  Много накоплено дома богатств изволеньем бессмертных".

  К ним обратился потом и старик Ехепей благородный,

  Всех остальных феакийских мужей превышавший годами..

  "Нет ничего, что бы шло против помыслов наших и целей,

345 В том, что сказала царица. Друзья, согласимся же с нею.

  А порешить все и сделать - на то Алкиноева воля".

  Вот что тогда Алкиной, ему отвечая, промолвил:

  "Все, что сказано, будет на деле исполнено так же

  Верно, как то, что я жив и что я феакийцами правлю.

 350 Гость же пускай наш потерпит. Хоть очень в отчизну он рвется,

  Все же до завтра придется ему подождать, чтоб успел я

  Все приношенья собрать. Об его ж возвращеньи подумать -

  Дело мужей, всех прежде - мое, ибо я здесь властитель".

  И отвечал Алкиною царю Одиссей многоумный:

 355  "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!

  Если б еще мне и на год вы тут приказали остаться,

  Чтобы поездку устроить и славных набрать мне подарков,

  Я б согласился охотно: намного мне выгодней было б

  С более полными в землю отцов возвратиться руками.

 360 Был бы я боле тогда уважаем и был бы милее

  Всем, кто увидит меня, когда я в Итаку вернуся".

  Тотчас царь Алкиной, ему отвечая, промолвил:

  "Смотрим мы на тебя, Одиссей, - и никак не возможно

  Думать, что лжец, проходимец пред нами, каких в изобильи

365 Черная кормит земля средь густо посеянных смертных,

  Нагло сплетающих ложь, какой никому не распутать.

  Прелесть в словах твоих есть, и мысли твои благородны.

  Что ж до рассказа о бедах твоих и о бедах ахейцев, -

  Словно певец настоящий, искусный рассказ свой ведешь ты!

 370 Вот что, однако, скажи, и скажи совершенно правдиво:

  Видел кого-либо ты из товарищей там богоравных,

  Бившихся также под Троей и участь свою там принявших?

  Ночь эта очень длинна, без конца. И еще нам не время

  Спать. Продолжай же рассказ о чудесных твоих приключеньях,

 375 Я до зари здесь божественной рад оставаться все время,

  Если про беды свои мне рассказывать ты пожелаешь".

  И отвечал Алкиною царю Одиссей многоумный:

  "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!

  Время для длинных рассказов одно, для сна же - другое.

 380 Если, однако, еще ты послушать желаешь, охотно

  И про другое тебе расскажу, что гораздо плачевней, -

  Про злоключенья товарищей тех, что позднее погибли:

  Из многостонных боев с троянцами целыми вышли,

  При возвращеньи ж погибли стараньями женщины гнусной.

 385  После того как рассеяла души всех жен слабосильных

  Чистая Персефонея туда и сюда, появилась

  Передо мною душа Агамемнона, сына Атрея,

  Глядя печально. Вокруг собралися товарищей души -

  Всех, кто смертную участь с ним принял в Эгистовом доме.

 390 Тотчас меня он узнал, как только увидел глазами.

  Громко заплакал Атрид, проливая обильные слезы,

  Руки простер он, меня заключить порываясь в объятья.

  Больше, однакоже, не было в нем уж могучей и крепкой

  Силы, какою когда-то полны были гибкие члены.

 395 Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз полилися.

  Громко к нему со словами крылатыми я обратился:

  - Славный герой Атреид, владыка мужей Агамемнон!

  Что за Кера тебя всех печалящей смерти смирила?

  Или тебя Посейдон погубил в кораблях твоих быстрых,

 400 Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров?

  Или на суше тебя враги погубили в то время,

  Как ты отрезать старался коровьи стада и овечьи

  Или как женщин и город какой захватить домогался? -

  Так говорил я. Тотчас же он, мне отвечая, промолвил:

 405  - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Не Посейдон мне погибель послал в кораблях моих быстрых,

  Грозную силу воздвигнув свирепо бушующих ветров,

  И не враждебные люди меня погубили на суше.

  Смерть и несчастье готовя, Эгист пригласил меня в дом свой

 410 И умертвил при пособьи супруги моей окаянной:

  Стал угощать - и зарезал, как режут быка возле яслей.

  Так печальнейшей смертью я умер. Зарезаны были

  Тут же вокруг и товарищи все, как свиньи, которых

  Много могущий себе разрешить, богатейший хозяин

 415 К свадьбе, к пирушке обычной иль к пиру роскошному режет.

  Видеть, конечно, немало убийств уж тебе приходилось -

  И в одиночку погибших и в общей сумятице боя.

  Но несказанной печалью ты был бы охвачен, увидев,

  Как меж кратеров с вином и столов, переполненных пищей,

 420 Все на полу мы валялись, дымившемся нашею кровью.

  Самым же страшным, что слышать пришлось мне, был голос Кассандры,

  Дочери славной Приама. На мне Клитемнестра-злодейка

  Деву убила. Напрасно слабевшей рукою пытался

  Меч я схватить, умирая, - рука моя наземь упала.

 425 Та же, бесстыжая, прочь отошла, не осмелившись даже

  Глаз и рта мне закрыть, уходившему в царство Аида.

  Нет ничего на земле ужаснее, нет и бесстыдней

  Женщины, в сердце своем на такое решившейся дело!

  Что за дело она неподобное сделать решилась,

 430 Мужу законному смерть приготовив коварно! А я-то

  Думал, что в дом я к себе ворочуся на радость и детям

  И домочадцам! Такое позорное дело свершивши,

  И на себя она стыд навлекла и навек осрамила

  Племя и будущих жен слабосильных, пускай и невинных. -

 435  Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:

  - Горе! Поистине, Зевс протяженно гремящий издавна

  Возненавидел потомков Атрея, которым погибель

  Шлет через женщин. Убито нас много мужей за Елену,

  Ныне ж тебе издалека устроила смерть Клитемнестра. -

 440  Так я сказал. И тотчас же он, мне отвечая, промолвил:

  - Вот почему на жену полагаться и ты опасайся.

  Не раскрывай перед нею всего, что в мыслях имеешь.

  Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое.

  Но для тебя, Одиссей, чрез жену не опасна погибель:

 445 Слишком разумна она и хорошие мысли имеет,

  Старца Икария дочь, благонравная Пенелопея.

  Мы, на войну отправляясь, ее молодою женою

  Дома оставили, был у груди ее малым младенцем

  Мальчик, который теперь меж мужей заседает в собраньи.

 450 Счастлив твой сын! Воротившись, отец его дома увидит,

  Так же и сам он прижмется к отцу, как обычно бывает.

  Мне же супруга моя не позволила даже на сына

  Всласть наглядеться. Я был во мгновение ею зарезан.

  Слово другое скажу, и обдумай его хорошенько.

 455 Скрой возвращенье свое и пристань кораблем незаметно

  К родине милой твоей. Ибо женщинам верить опасно.

  Вот что, однако, скажи, и скажи совершенно правдиво:

  Слышать вам не пришлось ли о сыне моем, не живет ли

  Он где-нибудь в Орхомене, иль в Пилосе, крае песчаном,

 460 Или же в Спарте пространной у дяди его Менелая.

  Ибо не умер еще Орест божественный - жив он! -

  Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил:

  - Что ты об этом, Атрид, выспрашивать вздумал? Не знаю,

  Жив ли еще он иль умер. На ветер болтать не годится. -

 465  Так, меж собою печальный ведя разговор, мы стояли,

  Горем объятые тяжким, обильные слезы роняя.

  Тут ко мне подошла душа Ахиллеса Пелида,

  Следом - Патрокла душа, Антилоха, отважного духом,

  Также Аякса, который всех лучше и видом и ростом

 470 После Пелида бесстрашного был среди прочих данайцев.

  Сразу узнала меня душа Эакида героя.

  Скорбно со словом она окрыленным ко мне обратилась:

  - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Дерзостный, что еще больше, чем это, придумать ты мог бы?

 475 Как ты решился спуститься в обитель Аида, где только

  Тени умерших людей, сознанья лишенные, реют? -

  Так говорил он. И я, отвечая Пелиду, промолвил:

  - Сын благородный Пелея, храбрейший меж всеми ахеец!

  За прорицаньем пришел я к Тиресию, чтобы совет мне

 480 Подал он, как в каменистую мне воротиться Итаку.

  Не приближался еще я к ахейской стране, на родную

  Землю свою не ступал. Беда за бедою приходит.

  Ты же - не было мужа счастливей тебя и не будет!

  Прежде тебя наравне почитали с богами живого

 485 Все мы, ахейцы, теперь же и здесь, меж умерших, царишь ты.

  Так не скорби же о том, что ты умер, Пелид благородный! -

  Так я сказал. И тотчас же он, мне отвечая, промолвил:

  - Не утешай меня в том, что я мертв, Одиссей благородный!

  Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату

 490 У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать,

  Нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью.

  Ну, а теперь расскажи мне о сыне моем достославном,

  К Трое отправился ль он или нет, чтоб сражаться меж первых?

  О безупречном Пелее что слышать тебе довелося?

 495 Все ль еще в прежней чести он у нас в городах мирмидонских

  Или же в пренебреженьи живет на Элладе и Фтии,

  Так как руками его и ногами уж старость владеет?

  Если б на помощь ему под сияние яркое солнца

  Мог я явиться таким, каким на равнине троянской

 500 Я избивал наилучших бойцов, аргивян защищая, -

  Если б таким я в отчизну явился хотя б не надолго,

  Страшными б сделал я силу мою и могучие руки

  Всем, кто теснит старика и почести должной лишает.

  Так говорил Ахиллес. И, ему отвечая, сказал я:

 505  - О безупречном Пелее, по правде сказать, ничего мне

  Слышать нигде не пришлось. О твоем же возлюбленном сыне

  Неоптолеме всю правду тебе, как ты просишь, скажу я.

  В стан корабельный его к ахейцам красивопоножным

  С острова Скироса сам я привез в корабле равнобоком.

 510 Если вокруг Илиона, бывало, совет мы держали,

  Первым всегда выступал он со словом полезным и дельным.

  Нестор, подобный богам, и я лишь его побеждали.

  Но на равнине троянской, когда мы сражалися медью,

  Он никогда не хотел в толпе средь других оставаться.

 515 Рвался далеко вперед, с любым состязаясь в отваге.

  Много мужей умертвил он в ужаснейших сечах кровавых.

  Всех я, однако, тебе не смогу ни назвать, ни исчислить,

  Столько избил он мужей, выступая в защиту ахейцев.

  Так Еврипила героя, Телефова сына, убил он

 520 Острою медью, и много кетейцев-товарищей пало

  Возле него из-за принятых женщиной ценных подарков.

  Только Мемнон богоравный его превышал красотою.

  Ну, а когда мы входили в коня работы Епея, -

  Мы, вожди аргивян, - и было поручено двери

 525 Мне отмыкать и смыкать в запиравшейся крепко засаде,

  Все остальные вожди и советчики войска ахейцев

  Слезы стирали со щек, и у каждого члены тряслися.

  Что ж до него, то все время ни разу увидеть не мог я,

  Чтобы прекрасная кожа его побледнела иль слезы

 530 Он утирал бы с лица. Напротив, меня умолял он,

  Чтоб его выпустил я из коня, и хватался за пику,

  За рукоятку меча, погибель врагам замышляя.

  После того же как взяли мы город высокий Приама,

  С долей своей и с богатой наградой поплыл он оттуда

 535 На корабле - невредимый, не раненный острою медью

  Ни в рукопашную, ни издалека, как это обычно

  В битвах бывает: Арес ведь свирепствует в них без разбора. -

  Так я сказал. И душа быстроногого сына Эака

  Лугом пошла от меня асфодельным, широко шагая,

 540 Радуясь вести, что славою сын его милый покрылся.

  Горестно души других мертвецов опочивших стояли.

  Все домогались услышать о том, что у каждой лежало

  На сердце. Только душа Теламонова сына Аякса

  Молча стояла вдали, одинокая, все на победу

 545 Злобясь мою, даровавшую мне пред судами доспехи

  Сына Пелеева. Мать состязанье сама учредила.

  Суд же тот дети троян решили с Палладой Афиной.

  О, для чего в состязаньи таком одержал я победу!

  Что за муж из-за этих доспехов погиб несравненный,

 550 Сын Теламонов Аякс, - и своими делами и видом

  После Пелида бесстрашного всех превышавший данайцев!

  С мягкой и ласковой речью к душе его я обратился:

  - Сын Теламонов, бесстрашный Аякс! Неужели и мертвый

  Гневаться ты на меня никогда перестать не желаешь

 555 Из-за проклятых доспехов, так много нам бед причинивших!

  Ты, оплот наш всегдашний, погиб. О тебе непрестанно

  Все мы, ахейцы, скорбим, как о равном богам Ахиллесе,

  Раннюю смерть поминая твою. В ней никто не виновен,

  Кроме Зевеса, который к войскам копьеборных данайцев

 560 Злую вражду проявил и час ниспослал тебе смерти.

  Ну же, владыка, приблизься, чтоб речь нашу мог ты и слово

  Слышать. Гнев непреклонный и дух обуздай свой упорный! -

  Так я сказал. Ничего мне Аякс не ответил и молча

  Двинулся вслед за другими тенями умерших к Эребу.

 565 Все же и гневный он стал бы со мной говорить или я с ним,

  Если б в груди у меня не исполнился дух мой желаньем

  Души также других скончавшихся мертвых увидеть.

  Я там увидел Миноса, блестящего Зевсова сына.

  Скипетр держа золотой, над мертвыми суд отправлял он, -

 570 Сидя. Они же, его окруживши, - кто сидя, кто стоя,

  Ждали суда пред широковоротным жилищем Аида.

  После того увидал я гигантскую тень Ориона.

  По асфодельному лугу преследовал диких зверей он, -

  Тех же, которых в горах он пустынных когда-то при жизни

 575 Палицей медной своею избил, никогда не крушимой.

  Тития также я видел, рожденного славною Геей.

  Девять пелетров заняв, лежал на земле он. Сидело

  С каждого бока его по коршуну; печень терзая,

  В сальник въедались ему. И не мог он отбиться руками.

 580 Зевсову он обесчестил супругу Лето, как к Пифону

  Чрез Панопей она шла, хоровыми площадками славный.

  Я и Тантала увидел, терпящего тяжкие муки.

  В озере там он стоял. Достигала вода подбородка.

  Жаждой томимый, напрасно воды захлебнуть он старался.

 585 Всякий раз, как старик наклонялся, желая напиться,

  Тотчас вода исчезала, отхлынув назад; под ногами

  Черную землю он видел, - ее божество осушало.

  Много высоких деревьев плоды наклоняло к Танталу -

  Сочные груши, плоды блестящие яблонь, гранаты,

 590 Сладкие фиги смоковниц и ягоды маслин роскошных.

  Только, однако, плоды рукою схватить он пытался,

  Все их ветер мгновенно подбрасывал к тучам тенистым.

  Я и Сизифа увидел, терпящего тяжкие муки.

  Камень огромный руками обеими кверху катил он.

 595 С страшным усильем, руками, ногами в него упираясь,

  В гору он камень толкал. Но когда уж готов был тот камень

  Перевалиться чрез гребень, назад обращалася тяжесть.

  Под гору камень бесстыдный назад устремлялся, в долину.

  Снова, напрягшись, его начинал он катить, и струился

 600 Пот с его членов, и тучею пыль с головы поднималась,

  После того я увидел священную силу Геракла, -

  Тень лишь. А сам он с богами бессмертными вместе

  В счастьи живет и имеет прекраснолодыжную Гебу,

  Златообутою Герой рожденную дочь Громовержца.

 605 Мертвые шумно метались над ним, как мечутся в страхе

  Птицы по воздуху. Темной подобяся ночи, держал он

  Выгнутый лук, со стрелой на тугой тетиве, и ужасно

  Вкруг озирался, как будто готовый спустить ее тотчас.

  Страшная перевязь блеск издавала, ему пересекши

 610 Грудь златолитным ремнем, на котором с чудесным искусством

  Огненноокие львы, медведи и дикие свиньи,

  Схватки жестокие, битвы, убийства изваяны были.

  Сделавший это пускай ничего не работает больше, -

  Тот, кто подобный ремень с таким изукрасил искусством!

 615 Тотчас узнавши меня, лишь только увидел глазами,

  Скорбно ко мне со словами крылатыми он обратился:

  - Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Что, злополучный, и ты, как я вижу, печальную участь

  Терпишь, - подобную той, какую под солнцем терпел я?

 620 Был я сыном Зевеса Кронида. Страданий, однако,

  Я испытал без конца. Недостойнейший муж надо мною

  Властвовал, много трудов на меня возложил тяжелейших.

  Был я им послан сюда, чтобы пса привести. Полагал он,

  Неисполнимее подвига быть уж не может другого.

 625 Подвиг свершил я и пса из жилища Аидова вывел.

  Помощь мне оказали Гермес с совоокой Афиной. -

  Так сказавши, обратно в обитель Аида пошел он.

  Я же на месте остался и ждал, не придет ли, быть может,

  Кто еще из героев, погибших в минувшее время.

 630 Я б и увидел мужей стародавних, каких мне хотелось, -

  Славных потомков богов, Пирифоя, владыку Тезея.

  Раньше, однако, слетелись бессчетные рои умерших

  С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас, что вышлет

  Голову вдруг на меня чудовища, страшной Горгоны,

 635 Славная Персефонея богиня из недр преисподней.

  Быстро взойдя на корабль, товарищам всем приказал я,

  Следом взошедши за мной, развязать судовые причалы.

  Тотчас они на корабль поднялись и к уключинам сели.

  Вниз по высоким волнам Океана-реки понеслись мы, -

 640 Первое время на веслах, потом - под ветром попутным".

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь пятая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ПЯТАЯ.

  Рядом с прекрасным Тифоном в постели проснулася Эос

  И поднялась, чтобы свет принести и бессмертным и смертным.

  На совещание боги сошлись. Восседал между ними

  Зевс высокогремящий, могуществом самый великий.

 5  Им рассказала Афина про все Одиссеевы беды:

  Сильно ее он тревожил своим пребываньем у нимфы.

  "Зевс, наш родитель, и все вы, блаженные, вечные боги!

  Мягким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый

  Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,

 10  Каждый пускай притесняет людей и творит беззаконья,

  Если никто Одиссея не помнит в народе, которым

  Он управлял и с которым был добр, как отец с сыновьями.

  Много страданий терпя, на острове дальнем, в жилище

  Нимфы Калипсо живет он. Она его держит насильно,

 15  И невозможно ему в дорогую отчизну вернуться.

  Нет у него многовеслых судов и товарищей верных,

  Кто б его мог отвезти по хребту широчайшему моря.

  Нынче же милого сына его умертвить замышляют

  При возвращеньи домой. В песчанистый Пилос и в светлый

 20  Лакедемон он поехал, чтоб там об отце поразведать".

  Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:

  "Что за слова у тебя чрез ограду зубов излетели,

  Милая дочь! Не сама ль ты в рассудке своем порешила,

  Как им всем Одиссей отомстит, воротившись в отчизну.

 25  И проводи половчей Телемаха, - ты это ведь можешь, -

  Чтобы вполне невредимым он прибыл в отцовскую землю,

  А женихи бы вернулись назад, ничего не достигнув".

  Так сказав, обратился он к милому сыну Гермесу:

  "Ты и всегда ведь, Гермес, посланником служишь, так вот

что:

 30  Нимфе скажи пышнокосой про твердое наше решенье,

  Чтоб возвращен был домой Одиссей боестойкий, - однако

  Чтобы никто из богов иль людей ему спутником не был.

  Морем, на крепком плоту, перенесши немало страданий,

  В день двадцатый до Схерии он доплывет плодородной,

 35  Где обитают феаки, родные бессмертным; и будет

  Ими оказана почесть ему, как бессмертному богу.

  На корабле отошлют его в милую землю родную,

  Меди и золота дав ему кучи и кучи одежды,

  Сколько б он ввек не привез из-под Трои, свою получивши

 40  Долю добычи, когда бы домой невредимым вернулся.

  Да! Суждено ему близких увидеть и снова вернуться

  В дом свой с высокою кровлей и в милую землю родную".

  Так он сказал, и вожатый послушался Аргоубийца.

  Тотчас к быстрым ногам привязал золотые подошвы

 45  Амвросиальные, всюду его с дуновением ветра

  И над землей беспредельной носившие и над водою.

  Жезл захватил он, которым глаза усыпляет у смертных,

  Если захочет, других же, заснувших, от сна пробуждает.

  Аргоубийца могучий с жезлом тем с Олимпа понесся

 50  И, миновав Пиерию, с эфира низринулся к морю.

  Низко потом над волнами понесся крылатою чайкой,

  Жадно хватающей рыб в провалах ревущего моря,

  Смело во влаге соленой мочащей крепкие крылья.

  Чайке подобный, понесся над сильно волнистым он морем.

 55  После того как на остров далеко лежащий он прибыл,

  Вышел на сушу Гермес с фиалково-темного моря.

  Шел он, пока не достиг просторной пещеры, в которой

  Пышноволосая нимфа жила. Ее там застал он.

  На очаге ее пламя большое пылало, и запах

 60  От легкоколкого кедра и благовоний горящих

  Остров охватывал весь. С золотым челноком обходила

  Нимфа станок, и ткала, и голосом пела прекрасным.

  Густо разросшийся лес окружал отовсюду пещеру,

  Тополем черным темнея, ольхой, кипарисом душистым.

 65  Между зеленых ветвей длиннокрылые птицы гнездились -

  Копчики, совы, морские вороны с разинутым клювом.

  Пищу они добывают себе на морском побережье.

  Возле пещеры самой виноградные многие лозы

  Пышно росли, и на ветках тяжелые гроздья висели.

 70  Светлую воду четыре источника рядом струили

  Близко один от другого, туда и сюда разбегаясь.

  Всюду на мягких лужайках цвели сельдерей и фиалки.

  Если б на острове этом и бог появился бессмертный,

  Он изумился бы, глядя, и был бы восторгом охвачен.

 75  Стал в изумленьи на месте и Аргоубийца-вожатый.

  После того как на все с изумленьем Гермес нагляделся,

  В грот он пространный вошел. И как только на гостя взглянула

  Нимфа, свет меж богинь, его она тотчас узнала:

  Быть незнакомы друг другу не могут бессмертные боги,

 80  Даже когда б и великое их разделяло пространство.

  Но не застал он внутри Одиссея, отважного духом.

  Он на скалистом обрыве сидел, как обычно, и плакал,

  Стонами дух свой терзая, слезами и горькой печалью.

  В даль беспокойного моря глядел он, и слезы лилися.

 85  В ярко блестящее кресло меж тем усадила Гермеса

  Нимфа, свет меж богинь, и к нему обратилась с вопросом:

  "Что это? Входит сюда Гермес златожезленный, в дом мой,

  Чтимый всегда, дорогой! Ты не часто меня навещаешь!

  Что тебе нужно, скажи: исполнить велит мое сердце,

 90  Если исполнить могу и если исполнить возможно.

  Милости просим, войди, чтоб могла тебя угостить я".

  Так сказавши, поставила стол перед гостем богиня,

  Полный амвросии; нектар ему замешала багряный.

  Пил тут и ел, усевшись за стол, убийца Аргоса.

 95  После того как поел и дух укрепил себе пищей,

  С речью ответной такою к богине Гермес обратился:

  "Бога, богиня, меня о приходе моем вопрошаешь.

  Все я правдиво тебе сообщу: ведь сама мне велишь ты.

  Зевс приказал мне явиться сюда, хоть сам не желал я.

 100 Кто ж добровольно помчится по этакой шири бескрайной

  Моря соленого, где не увидишь жилищ человека,

  Жертвами чтящего нас, приносящего нам гекатомбы!

  Но невозможно веленье эгидодержавного Зевса

  Богу другому нарушить иль им пренебречь дерзновенно.

 105 Он говорит, что находится здесь злополучнейший самый

  Муж из героев, что девять годов осаждали упорно

  Трою, в десятый же, город разрушив, отплыли в отчизну,

  При возвращеньи, однако, они раздражили Афину;

  Ветер зловредный и волны большие она им послала.

 110 Все его спутники в море погибли, его самого же

  К этому острову ветер принес и волны пригнали.

  Этого мужа велит он тебе отослать поскорее,

  Ибо ему не судьба в отдаленьи от близких погибнуть,

  Но суждено ему близких увидеть и снова вернуться

 115 В дом свой с высокою кровлей и в милую землю родную".

  Так он ответил. Калипсо, богиня богинь, ужаснулась

  И со словами к нему окрыленными так обратилась:

  "Как вы жестоки, о боги, как завистью всех превзошли вы!

  Вы допускать не хотите, чтоб ложем законным богини

 120 Соединялись с мужами, чтоб женами им они были.

  Так розоперстая Эос себе избрала Ориона.

  Гнали его вы, живущие легкою жизнию боги,

  Гнали, пока златотронной и чистою он Артемидой

  Нежной стрелою внезапно в Ортигии не был застрелен.

 125 Так с Язионом Деметра на трижды распаханной нови

  Соединилась любовью и ложем, послушавшись сердца.

  Очень недолго об этом в неведеньи Зевс оставался.

  Молнией он Язиона убил ослепительно белой.

  Так же и мне не даете вы, боги, остаться со смертным.

 130 Я его в море спасла, когда одиноко сидел он

  На опрокинутом киле. Корабль его молнией белой

  Надвое Зевс расколол посреди винно-чермного моря.

  Все остальные его товарищи в море погибли,

  А самого его ветер и волны сюда вот пригнали.

 135 Я любила его и кормила, надеялась твердо

  Сделать бессмертным его и бесстаростным в вечные веки.

  Так как, однако, нельзя повеленье великого Зевса

  Богу другому нарушить иль им пренебречь, то пускай же,

  Раз того требует этот, - пускай в беспокойное море

 140 Едет. Но спутников дать ему никаких не могу я:

  Нет у меня многовеслых судов и товарищей верных,

  Кто б его мог отвезти по хребту широчайшему моря.

  Что ж до советов, охотно я дам их ему и не скрою,

  Как ему невредимым вернуться в отцовскую землю".

 145  Аргоубийца-вожатый на это богине ответил:

  "Значит, его отпусти! Трепещи перед Зевсовым гневом.

  Иначе тяжко тебе почувствовать гнев тот придется".

  Аргоубийца могучий, сказав это ей, удалился.

  Нимфа-владычица, только Зевесов приказ услыхала,

 150 Тотчас направила шаг к Одиссею, отважному духом.

  Он на обрыве над морем сидел, и из глаз непрерывно

  Слезы лилися. В печали по родине капля за каплей

  Сладкая жизнь уходила. Уж нимфа не нравилась больше.

  Ночи, однако, в постели он с ней проводил поневоле

 155 В гроте глубоком ее, - нежелавший с желавшею страстно.

  Все же дни напролет на скалах и у моря сидел он,

  Стонами дух свой терзая, слезами и горькой печалью.

  В даль беспокойного моря глядел он, и слезы лилися.

  Близко свет меж богинь к нему подошла и сказала:

160  "Будет, злосчастный, тебе у меня горевать неутешно!

  Не сокращай себе жизни. Охотно тебя отпускаю.

  Вот что ты сделаешь: бревен больших нарубивши, в широкий

  Плот их сколотишь, помост на плоту там устроишь высокий,

  Чтобы нести тебя мог через мглисто-туманное море.

 165 Я ж тебя хлебом, водою и красным вином на дорогу

  Щедро снабжу, чтобы голод они от тебя отвращали.

  В платье одену тебя и пошлю тебе ветер попутный,

  Чтобы вполне невредимым ты прибыл в отцовскую землю,

  Если того пожелают царящие в небе широком

 170 Боги, которые выше меня и в решеньи и в деле".

  Так говорила. И в ужас пришел Одиссей многостойкий.

  Голос повысив, он к ней обратился со словом крылатым:

  "В мыслях твоих не отъезд мой, а что-то другое, богиня!

  Как же могу переплыть на плоту я широкую бездну

 175 Страшного, бурного моря, когда и корабль быстроходный,

  Радуясь Зевсову ветру, ее нелегко проплывает?

  Раз ты сама не желаешь, на плот ни за что не взойду я,

  Если ты мне не решишься поклясться великою клятвой,

  Что никакого другого несчастия мне не замыслишь".

 180  Так он сказал. И в ответ улыбнулась пресветлая нимфа,

  Гладя рукою, его назвала и так говорила:

  "Ну, и хитер же ты, милый, и тонко дела понимаешь,

  Раз обратиться ко мне с такою надумался речью!

  Пусть мне свидетели будут земля и широкое небо,

 185 Стиксовы воды, подземно текущие, - клятва, ужасней

  И нерушимей которой не знают блаженные боги, -

  Что никакого другого несчастья тебе не замыслю,

  Что о тебе непрерывно заботиться буду и думать,

  Как о самой бы себе, если б это со мной приключилось.

 190 Не лишено и мое справедливости сердце, и, право,

  Дух в груди у меня не железный и ведает жалость".

  Кончив, свет меж богинь пошла впереди Одиссея,

  Быстро шагая, за нею же следом и он устремился.

  В грот они оба глубокий вошли - богиня и смертный.

 195 Он уселся на кресло, какое недавно оставил

  Аргоубийца-вожатый, а нимфа пред ним разложила

  Всякую пищу, какою питаются смертные люди.

  Села сама пред равным богам Одиссеем, и нимфе

  Подали в пищу служанки амвросию с нектаром сладким.

 200 Руки немедленно к пище готовой они протянули.

  После того как питьем и едою вполне насладились,

  Нимфа, свет меж богинь, начала говорить Одиссею:

  "Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

  Значит, теперь же, сейчас, ты желаешь домой воротиться

 205 В землю родную... Ну, что ж! Пусть боги пошлют тебе радость!

  Если бы сердцем, однако, ты ведал, какие напасти

  До возвращенья домой перенесть суждено тебе роком,

  Здесь бы вместе со мною ты в этом жилище остался,

  Стал бы бессмертным! Но рвешься ты духом в родимую землю,

 210 Чтобы супругу увидеть, по ней ты все время тоскуешь.

  Право, могу похвалиться, - нисколько ни видом, ни ростом

  Не уступлю я супруге твоей. Да и можно ль с богиней

  Меряться женщине смертной земною своей красотою?"

  Нимфе Калипсо в ответ сказал Одиссей многоумный:

 215  "Не рассердись на меня, богиня-владычица! Знаю

  Сам хорошо я, насколько жалка по сравненью с тобою

  Ростом и видом своим разумная Пенелопея.

  Смертна она - ни смерти, ни старости ты не подвластна.

  Все ж и при этом желаю и рвусь я все дни непрерывно

 220 Снова вернуться домой и день возвращенья увидеть.

  Если же кто из бессмертных меня сокрушит в винно-чермном

  Море, я вытерплю то отверделою в бедствиях грудью.

  Много пришлось мне страдать, и много трудов перенес я

  В море и в битвах. Пускай же случится со мною и это!"

 225  Так говорил он. А солнце зашло, и сумрак спустился.

  Оба в пещеру вошли, в уголок удалились укромный

  И насладились любовью, всю ночь проведя неразлучно.

  Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос.

  Тотчас плащ и хитон надел Одиссей богоравный,

 230 Нимфа ж сама облеклась в серебристое длинное платье,

  Тонкое, мягкое, - пояс прекрасный на бедра надела

  Весь золотой, на себя покрывало накинула сверху.

  После того занялась отправкою в путь Одиссея.

  Медный вручила топор, большой, по руке его точно

 235 Сделанный, острый с обеих сторон, насаженный плотно

  На топорище из гладкой оливы, прекрасное видом;

  Также топор для тесанья дала и потом Одиссея

  В дальнее место свела, где были большие деревья -

  Черные тополи, ольхи, до неба высокие сосны -

 240 Давний все сухостой, чтобы легки для плаванья были.

  Место ему указавши, где были большие деревья,

  Нимфа Калипсо, свет меж богинями, в дом воротилась.

  Начал рубить он деревья. И быстро свершалося дело.

  Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью,

 245 Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.

  Нимфа Калипсо меж тем бурав принесла Одиссею.

  Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому,

  Брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними.

  Точно такого размера, какого обычно готовит

 250 Дно корабля грузового кораблестроитель искусный, -

  Сделал такой ширины свой плот Одиссей многоумный.

  После того над плотом помост он устроил, уставив

  Часто подпорки и длинные доски на них постеливши.

  Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил,

 255 Чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил.

  Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев,

  Чтоб защищала от волн, и лесу немало насыпал.

  Нимфа, свет меж богинь, холста принесла, чтобы сделать

  Парус на плот. Одиссей изготовил прекрасно и это.

 260 К парусу брасы потом подвязал, и фалы, и шкоты,

  Плот потом рычагами спустил на священное море.

  День четвертый пришел, и кончено было с работой.

  В пятый день Одиссея отправила нимфа в дорогу,

  Платьем одевши его благовонным и вымывши в ванне.

 265 Мех один ему с черным вином на плот положила,

  Больших размеров другой - с водою, в мешке же из кожи -

  Хлеба, а также в большом изобильи различных припасов.

  Ветер попутный послала ему, не вредящий и мягкий.

  С радостным духом он ветру свой парус подставил и поплыл.

 270  Сидя на крепком плоту, искусной рукою все время

  Правил рулем он, и сон на веки ему не спускался.

  Зорко Плеяд наблюдал он и поздний заход Волопаса,

  Также Медведицу - ту, что еще называют Повозкой.

  Ходит по небу она, и украдкой следит Ориона,

 275 И лишь одна непричастна к купанью в волнах Океана.

  С нею Калипсо, свет меж богинь, Одиссею велела

  Путь соглашать свой, ее оставляя по левую руку.

  Целых семнадцать уж дней он по морю путь совершал свой.

  На восемнадцатый день показались тенистые горы

 280 Края феаков, совсем невдали от пловца. Походили

  В море мглисто-туманном на щит боевой эти горы.

  От эфиопов меж тем возвращался Земли Колебатель.

  Издалека уж, с Солимских он гор заприметил, как море

  Переплывал Одиссей. Сильней он разгневался сердцем

 285 И, покачав головой, обратился с такой к себе речью:

  "Что это значит? Ужели решили насчет Одиссея

  Боги иначе, как только в страну эфиопов я отбыл?

  Он уже близок к земле феакийской, где должен избегнуть

  Крепкой петли тех несчастий, которые терпит все время.

 290 Но еще досыта горя надеюсь ему я доставить".

  Быстро он тучи собрал и море до дна взбудоражил,

  В руки трезубец схватив. И разом воздвигнул порывы

  Самых различных ветров и тучами землю и море

  Густо окутал. Глубокая ночь ниспустилася с неба,

 295 Евр столкнулись и Нот, огромные волны вздымая,

  И проясняющий небо Борей, и Зефир быстровейный.

  У Одиссея расслабли колени и милое сердце,

  В сильном волненьи сказал своему он отважному духу:

  "Горе, несчастному мне! О, чем же все кончится это?

300 Страшно боюсь я, что всю сообщила мне правду богиня,

  Мне предсказавши, что множество бед претерплю я на море,

  Прежде чем дома достигну. И все исполняется нынче.

  Сколькими тучами вдруг обложил беспредельное небо

  Зевс! Возмутил он все море, сшибаются яро друг с другом

 305 Вихри ветров всевозможных. Моя неизбежна погибель!

  Трижды блаженны данайцы - четырежды! - те, что в пространном

  Крае троянском нашли себе смерть, угождая Атридам!

  Лучше бы мне умереть и судьбу неизбежную встретить

  Было в тот день, как в меня неисчетные толпы троянцев

 310 Сыпали медные копья над трупом Пелеева сына!

  С честью б я был погребен, и была б от ахейцев мне слава.

  Нынче же жалкою смертью приходится здесь мне погибнуть".

  Так говорил он. Внезапно волна исполинская сверху

  С страшным обрушилась шумом на плот и его закрутила.

 315 Сам он далеко упал от плота, из руки ослабевшей

  Выпустив руль. Пополам разломилась на самой средине

  Мачта от страшного вихря различных сшибавшихся ветров.

  В море далеко снесло и помост и разорванный парус.

  Сам Одиссей под водой очутился. Мешал ему сильно

 320 Вынырнуть тотчас напор вздымавшихся волн исполинских.

  Сильно одежда мешала, ему подаренная нимфой.

  Вынырнул он наконец из пучины, плюясь непрерывно

  Горько-соленой водою, с его головы нистекавшей.

  Как ему ни было трудно, но все ж о плоте не забыл он.

 325 Вплавь через волны за ним погнался, за него ухватился

  И в середине уселся плота, убегая от смерти.

  Плот волна и туда и сюда по теченыо носила.

  Так же, как северный ветер осенний гоняет равниной

  Стебли колючие трав, сцепившихся крепко друг с другом, - -

 330 Так же и плот его ветры по бурному морю гоняли.

  То вдруг Борею бросал его Нот, чтобы гнал пред собою,

  То его Евр отдавал преследовать дальше Зефиру.

  Кадмова дочь Левкотея, прекраснолодыжная Ино,

  Тут увидала его. Сначала была она смертной,

 335 Нынче же в безднах морских удостоилась божеской чести.

  Стало ей жаль Одиссея, как, мучась, средь волн он носился.

  Схожая летом с нырком, с поверхности моря вспорхнула,

  Села на плот к Одиссею и слово такое сказала:

  "Бедный! За что Посейдон, колебатель земли, так ужасно

340 Зол на тебя, что так много несчастий тебе посылает?

  Но совершенно тебя не погубит он, как ни желал бы.

  Вот как теперь поступи - мне не кажешься ты неразумным.

  Скинувши эту одежду, свой плот предоставь произволу

  Ветров и, бросившись в волны, работая крепко руками,

 345 Вплавь доберися до края феаков, где будет спасенье.

  На! Расстели на груди покрывало нетленное это.

  Можешь с ним не бояться страданье принять иль погибнуть.

  Только, однако, руками за твердую схватишься землю,

  Тотчас сними покрывало и брось в винно-чермное море,

 350 Сколько возможно далеко, а сам отвернися при этом".

  Так сказавши, ему отдала покрывало богиня

  И погрузилась обратно в волнами кипевшее море,

  Схожая видом с нырком. И волна ее черная скрыла.

  Начал тогда размышлять про себя Одиссей многостойкий.

355 Сильно волнуясь, сказал своему он отважному сердцу:

  "Горе мне! Очень боюсь я, не ткет ли мне новую хитрость

  Кто из бессмертных богов, мне советуя плот мой оставить.

  Нет, не послушаюсь я! Еще далеко, я заметил,

  Берег земли, где, сказала она, мне прибежище будет.

 360 Дай-ка, я так поступлю, - и будет всего это лучше:

  Время, пока еще крепко в плоту моем держатся бревна,

  Буду на нем оставаться и все выносить терпеливо.

  После того же как волны свирепые плот мой разрушат,

  Вплавь я пущусь: ничего уж тогда не придумаешь лучше!"

 365  Но между тем как и сердцем и духом об этом он думал,

  Поднял большую волну Посейдаон, земли колебатель,

  Страшную, с верхом нависшим, и в плот Одиссея ударил.

  Так же, как вихрь, налетевший на кучу сухую соломы,

  В разные стороны мигом разносит по воздуху стебли,

 370 Так весь плот раскидала волна. За бревно уцепившись,

  Как на коня скакового, верхом на него он уселся.

  Скинул одежду с себя, что ему подарила Калипсо,

  Грудь себе быстро одел покрывалом богини и, руки

  Вытянув, вниз головой в бушевавшее кинулся море,

 375 Плыть собираясь. Увидел его Земледержец-владыка,

  И головою повел, и сказал про себя, усмехаясь:

  "Плавай теперь, настрадавшись, по бурному морю, покуда

  К людям, питомцам Зевеса, в конце ты концов не прибудешь.

  Тем, что случилось, и так не останешься ты недоволен!"

 380  Так он сказал и, хлестнувши бичом лошадей длинногривых,

  В Эги вернулся к себе, где дворец у него знаменитый.

  Новая мысль тут пришла Афине, рожденной Зевесом.

  Загородила богиня дороги ветрам бушевавшим,

  Всем приказала им дуть перестать и спокойно улечься,

 385 Только Борея воздвигла. И спереди срезала волны,

  Чтоб наконец Одиссей, от богов происшедший, достигнул

  Веслолюбивых феаков, и Кер избежавши и смерти.

  Долго, два дня и две ночи, по сильной волне он носился,

  Сердцем смущенным не раз пред собою уж видя погибель.

 390 Третий день привела за собой пышнокосая Эос.

  Ветер тогда прекратился, и море безветренной гладью

  Пред Одиссеем простерлось. Высоко взнесенный волною,

  Зорко вперед заглянул он и землю вблизи вдруг увидел.

  С радостью точно такою, с какою относятся дети

 395 К выздоровленью отца, который в тяжелой болезни,

  Богом враждебным сраженный, лежал и чах все сильнее,

  После же боги, на радость им всем, исцеляют больного, -

  Радость такую же вызвали лес и земля в Одиссее.

  Поплыл быстрей он, ступить торопяся на твердую землю.

 400 Столько, однако, проплывши, за сколько кричащего мужа

  Можно услышать, он шум услыхал у прибрежных утесов.

  Волны прибоя кипели, свирепо на берег высокий

  С моря бросаясь, и весь был он облит соленою пеной.

  Не было заводи там - защиты судов - иль залива,

 405 Всюду лишь кручи виднелись, суровые скалы и рифы.

  У Одиссея ослабли колени и милое сердце.

  В сильном волненьи сказал своему он отважному духу:

  "Горе великое! Дал мне увидеть нежданную землю

  Зевс, переплыл невредимо я эту пучину морскую,

 410 Но никакого мне выхода нет из моря седого.

  Острые скалы повсюду. Бушуют вокруг, расшибаясь,

  Волны, и гладкой стеной возвышается берег высокий.

  Море у берега очень глубоко; никак невозможно

  Дна в нем ногами достать и гибели грозной избегнуть.

 415 Если пристать попытаюсь, то волны, меня подхвативши,

  Бросят на твердый утес, и окажется тщетной попытка.

  Если ж вдоль берега я поплыву и найти попытаюсь

  Где-нибудь тихую заводь морскую иль берег отлогий, -

  Сильно боюсь я, чтоб буря, внезапно меня подхвативши,

 420 Не унесла в многорыбное море, стенящего тяжко,

  Иль чтоб не выслало мне божество одного из огромных

  Чудищ из моря, питаемых в нем Амфитритою славной.

  Знаю ведь я, как сердит на меня Посейдон-земледержец".

  Но между тем как рассудком и духом он так колебался,

 425 Вдруг понесен был огромной волной он на берег скалистый.

  Кожу бы всю там содрал он и кости себе раздробил бы,

  Если бы вот чего в сердце ему не вложила Афина:

  Прыгнув, руками обеими он за скалу ухватился.

  Там он со стоном висел, покамест волна не промчалась.

 430 Так он ее избежал. Но вдруг, отразившись обратно,

  Снова его она сшибла, далеко отбросивши в море.

  Если полипа морского из домика силою вырвать,

  Видно на щупальцах много приставших к ним камней мельчайших;

  Так же и к твердому камню утеса пристала вся кожа

 435 С рук Одиссея. Его же волна с головою покрыла.

  Тут бы, судьбе вопреки, и погиб Одиссей несчастливый,

  Если б присутствия духа в него не вложила Афина.

  Вынырнув вбок из ревущей волны, набегавшей на скалы,

  Поплыл вдоль берега он и на землю глядел, не найдется ль

 440 Где-нибудь тихая заводь морская иль берег отлогий.

  Вдруг, плывя, добрался он до устья реки светлоструйной.

  Самым удобным то место ему показалось: свободно

  Было оно и от скал и давало защиту от ветра.

  Сразу узнал он впаденье потока и духом взмолился:

 445  "Кто бы ты ни был, владыка, внемли мне! Молюсь тебе жарко,

  От Посейдоновых страшных угроз убегая из моря.

  Даже в глазах у бессмертных достоин почтения странник,

  Их о защите молящий, - вот так, как теперь, пострадавший,

  Я к теченьям твоим и коленям твоим припадаю!

 450 Сжалься, владыка! Горжусь, что тебя о защите молю я!"

  Тотчас теченье поток прекратил и волну успокоил.

  Гладкою сделал поверхность пред ним и спас его этим

  Около устья реки. Подкосились колени и руки

  У Одиссея. Совсем его бурное море смирило.

 455 Все его тело распухло; морская вода через ноздри

  И через рот вытекала, а он без сознанья, безгласный

  И бездыханный лежал: в усталости был он безмерной.

  После того как очнулся, и дух в его сердце собрался,

  Прежде всего отвязал он с себя покрывало богини

 460 И покрывало пустил по реке, впадающей в море.

  Быстро оно на волнах понеслось по теченью, и в руки

  Ино его приняла. И выбрался он из потока,

  Лег в тростнике и к земле плодоносной припал поцелуем.

  Сильно волнуясь, сказал своему он отважному сердцу:

 465  "Что ж это будет со мной? И чем все кончится это?

  Если возле реки тревожную ночь проведу я,

  Сгибну я здесь, укрощенный холодной росою и вредным

  Инеем: обморок сделал совсем нечувствительным дух мой.

  Воздухом веет холодным с реки с приближением утра.

 470 Если ж на холм я взойду и в этой вон роще тенистой

  В частых лягу кустах, и прозяблость меня и усталость

  Там покинут, и сон усладительный мной овладеет, -

  Как бы, боюсь я, не стать для зверей мне добычей и пищей!"

  Вот что, в уме поразмыслив, за самое лучшее счел он:

 475 К роще направил свой путь. Она на пригорке открытом

  Близко лежала от речки; пробрался под куст он двойной там

  Сросшихся крепко друг с другом олив - благородной и дикой.

  Не продувала их сила сырая бушующих ветров,

  Не пробивало лучами палящими яркое солнце,

 480 Не проникал даже до низу дождь, до того они густо

  Между собою ветвями сплелись. Одиссей погрузился

  В эти кусты и под ними нагреб себе тотчас руками

  Мягкое ложе из листьев опавших, которых такая

  Груда была, что и двое и трое б могли в ней укрыться

 485 В зимнюю пору, какою суровой она ни была бы.

  В радость пришел, увидавши ее, Одиссей многостойкий.

  Листья он в кучу нагреб и сам в середину забрался,

  Так же как в черную золу пастух головню зарывает

  В поле далеком, где нет никого из людей по соседству,

 490 Семя спасая огня, чтоб огня не просить у другого.

  В листья так Одиссей закопался. Паллада Афина

  Сон на него излила, чтоб его от усталости тяжкой

  Освободил он скорей, покрыв ему милые веки.

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь семнадцатая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ.

  Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос.

  Встал Телемах, Одиссеем божественным на свет рожденный,

  Быстро к ногам привязал прекрасного вида подошвы,

  Взял копье, какое ему по руке приходилось,

 5  И, собираяся в город, сказал своему свинопасу:

  "В город я отправляюсь, отец, чтоб меня увидала

  Мать моя там. Ведь, наверно, не раньше она перестанет

  Горькие слезы по мне проливать и вздыхать непрерывно,

  Чем на глаза ее сам я явлюсь. Ты же сделаешь вот что:

 10  Этого странника в город сведи, чтобы там подаяньем

  Мог он себя прокормить. Вина иль ячменного хлеба

  Даст ему, кто пожелает. А я совершенно не в силах

  Всех людей принимать. Забот и своих мне довольно.

  Если ж на это обидится гость - самому ему будет

 15  Хуже. А я говорить люблю только чистую правду".

  Сыну на это в ответ сказал Одиссей многоумный:

  "Друг! И сам я совсем уж не так здесь желаю остаться.

  Нищему пищу себе добывать подаяньем удобней

  В городе, нежели в поле: там каждый подаст, кто захочет.

 20  Мой не таков уже возраст, чтоб здесь оставаться при стаде

  И приказаньям твоих пастухов во всем подчиняться.

  Сам ты иди, а меня этот муж поведет, как велел ты,

  Лишь у огня я согреюсь и солнце засветит пожарче.

  Больно плоха уже эта одежда. Застудит мне тело

 25  Утренний иней. А город-то, вы говорите, далек!"

  Так он сказал. Телемах через двор направился в город,

  Быстро шагая ногами и зло женихам замышляя.

  Вскоре пришел к своему он для жизни удобному дому.

  Там он поставил копье, прислонивши к высокой колонне,

 30  Сам же направился внутрь, чрез порог из камня шагнувши.

  Первой его Евриклея кормилица там увидала;

  Стлала она в это время овчины на пестрые кресла.

  Близко, заплакав, к нему подошла. Остальные рабыни

  Стойкого в бедах царя Одиссея сбежалися также.

 35  Все они в голову, в плечи любовно его целовали.

  Вышла потом Пенелопа из спальни своей, Артемиде

  Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным.

  Шею, заплакав, она обняла Телемаху руками,

  Голову сына, глаза целовать его ясные стала

 40  И обратилась к нему, печалясь, с крылатою речью:

  "Сладкий мой свет, Телемах, воротился ты! Я не ждала уж

  Снова увидеть тебя с тех пор, как ты в Пилос уехал

  Тайно, меня не спросясь, чтоб добыть об отце твоем вести!

  Ну, расскажи мне подробно, к чему ж, все разведав, пришел ты?

 45  Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Мать моя, плача во мне не буди и, прошу, не волнуй мне

  Сердца в груди, избежавшему только что гибели близкой.

  Лучше омойся и, чистой одеждою тело облекши,

  В спальню к себе поднимись со своими служанками вместе,

 50  Дай там обет принести бессмертным богам гекатомбу.

  Может быть, Зевс пожелает, чтоб дело отмщенья свершилось.

  Я же на площадь пойду и странника кликну, который

  Вместе со мною приехал, когда я сюда возвращался.

  Спутникам богоподобным своим поручил на Итаку

 55  Гостя доставить, Пирея ж принять попросил его в дом свой

  И окружить его дома заботой, пока не приду я".

  Так он громко сказал. И осталось бескрылым в ней слово.

  Тотчас омывшись и чистой одеждою тело облекши,

  Всем богам обещанье дала принести гекатомбу, -

 60  Может быть, Зевс пожелает, чтоб дело отмщенья свершилось.

  Взявши снова копье, Телемах между тем из чертога

  Вышел обратно. За ним две резвых собаки бежали.

  Вид ему придала несказанно приятный Афина.

  Весь изумился народ, когда он пред ним появился.

 65  Вкруг Одиссеева сына толпой женихи собралися.

  Доброе все говорили, недоброе в сердце питая.

  Скоро, от их многолюдной толпы отдалясь, подошел он

  К месту, где Ментор сидел, а также Антиф с Алиферсом.

  Давние были они товарищи все Одиссею.

 70  К ним он подсел, и они Телемаха расспрашивать стали.

  Близко к ним подошел Пирей, знаменитый копейщик,

  Феоклимена чрез город на площадь ведя. И не долго

  К страннику был Телемах без вниманья. К нему подошел он.

  Первым Пирей обратился со словом таким к Телемаху:

 75  "Нужно послать, Телемах, поскорее служительниц в дом мой,

  Чтоб Менелаевы мог тебе переслать я подарки".

  Тотчас Пирею в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Нет, Пирей, мы не знаем еще, как дела обернутся.

  Если меня наглецы-женихи здесь в отцовском чертоге

 80  Тайно убьют и имущество все меж собою поделят, -

  Лучше уж ты, чем из них кто-нибудь, те подарки получишь.

  Если же выращу я для мужей этих смерть и убийство,

  На дом ты мне принесешь те подарки на радость".

  Так сказав, повел он несчастного странника в дом свой.

 85  Вскоре достигли они для жизни удобного дома.

  С плеч своих снявши плащи и сложив их на кресла и стулья,

  Оба пошли и в прекрасно отесанных вымылись ваннах.

  Вымыв, невольницы маслом блестящим им тело натерли,

  После надели на них шерстяные плащи и хитоны.

 90  В ванне помывшись, пошли они оба и в кресла уселись.

  Тотчас прекрасный кувшин золотой с рукомойной водою

  В тазе серебряном был перед ними поставлен служанкой

  Для умывания. После расставила стол она гладкий.

  Хлеб положила пред ними почтенная ключница, много

 95  Кушаний разных прибавив, охотно их дав из запасов.

  Мать же напротив вблизи косяка поместилась дверного,

  В кресло села и прясть принялась тончайшую пряжу.

  Руки немедленно к пище готовой они протянули.

  После того как желанье питья и еды утолили,

 100 С речью такой Пенелопа разумная к ним обратилась:

  "Лучше мне наверх уйти, Телемах, и лечь на постель там,

  Стала источником стонов она для меня, непрерывно

  Я слезами ее орошаю с тех пор, как уехал

  В Трою вместе с Атридами муж мой. Ты мне не хочешь,

 105 Прежде чем к нам наглецы-женихи в этот дом соберутся,

  О возвращеньи отца рассказать, если что-нибудь слышал".

  Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Ну, тогда, моя мать, всю правду тебе расскажу я.

  В Пилос приехали мы и к Нестору, пастырю войска.

 110 В доме высоком своем он принял меня и радушно

  В нем угощал, словно сына, который из дальнего края

  Только что прибыл домой, запоздавши в дороге. С радушьем

  Точно таким с сыновьями своими меня угощал он.

  Об Одиссее же стойком сказал, что ему не случалось

 115 Ни о живом, ни о мертвом нигде от кого-либо слышать.

  Он к Менелаю меня, копейщику славному, в Спарту

  На лошадях отослал в колеснице, сработанной прочно.

  Там я увидел Елену Аргивскую, из-за которой

  Столько трудов понесли аргивяне, равно и троянцы,

 120 Волей богов. Менелай меня тотчас спросил, увидавши,

  В Лакедемон их священный с какою нуждою я прибыл.

  Я всю правду ему тогда сообщил без утайки.

  Царь Менелай мне на это такими словами ответил:

  - Как это? Брачное ложе могучего, храброго мужа

 125 Вдруг пожелали занять трусливые эти людишки!

  Это как если бы лань для детенышей новорожденных

  Выбрала логово мощного льва, их бы там уложила

  Да и пошла бы пастись по долинам и логам травистым,

  Лев же могучий меж тем, к своему воротившися ложу,

 130 И оленятам и ей бы позорную смерть приготовил, -

  Так же и им Одиссей позорную смерть приготовит.

  Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина,

  В виде таком, как когда-то на Лесбосе он благозданном

  На состязаньях бороться с Филомелеидом поднялся,

 135 С силой швырнул его об земь и радость доставил ахейцам,

  Пред женихами когда бы в таком появился он виде,

  Короткожизненны стали б они и весьма горькобрачны!

  То же, что знать от меня ты желаешь, тебе сообщу я,

  Не уклоняясь от правды ни в чем и вполне без обмана.

 140 Все, что мне старец правдивый морской сообщил, ни о чем я

  Не умолчу пред тобой, ни единого слова не скрою.

  Видел его он терпящим на острове тяжкие муки.

  Там его нимфа Калипсо насильно в дому своем держит,

  И воротиться никак он не может в родимую землю.

 145 Нет ни товарищей там у него, ни судов многовеслых,

  Чтоб он отправиться мог по хребту широкому моря. -

  Так сказал Атреид Менелай, знаменитый копейщик.

  Дело окончив, я отплыл. Послали мне ветер попутный

  Вечные боги и скоро к отчизне доставили милой".

 150 Дух в груди Пенелопы рассказом своим взволновал он.

  Феоклимен боговидный тогда перед ними промолвил:

  "О достойная чести супруга царя Одиссея!

  Этот знает немного. Мое вот послушай-ка слово.

  Все я точно тебе предскажу, ничего не скрывая.

 155 Будь мне свидетелем Зевс, потом этот стол твой радушный,

  Этот очаг Одиссеев, к которому я сейчас прибыл, -

  Истинно, где-то уж здесь Одиссей, на Итаке родимой,

  Странствует или сидит и слушает, что тут творится,

  И женихам этим всем насаждает ужасную гибель.

 160 Все это я, в корабле крепкопалубном сидя, по птице

  Сразу узнал и тогда же о том закричал Телемаху".

  Феоклимену в ответ Пенелопа царица сказала:

  "О, если б слово твое, чужеземец, свершилось на деле!

  Много б тогда от меня получил ты любви и подарков,

 165 Так что всякий тебя, повстречавши, почел бы счастливцем".

  Так Пенелопа и гость вели меж собой разговоры.

  А женихи в это время пред домом игрой забавлялись,

  Диски и копья метали на плотно убитой площадке

  Там, где обычно играли, - всегдашнею наглостью полны.

 170 Время меж тем подходило к обеду, с полей отовсюду

  Гнали им скот пастухи - те самые, что и обычно.

  Тут к женихам обратился Медонт. Меж вестников прочих

  Был наиболе он ими любим и к столу приглашался.

  "Так как, юноши, все вы насытили играми сердце,

175  То возвращайтесь домой и начнем-ка обед наш готовить.

  Вовремя сесть за обед - это дело совсем неплохое!"

  Так он сказал. Поднялись женихи и послушались слова.

  После того как вошли во дворец Одиссеев уютный,

  Сняли плащи они с плеч и, сложив их на стулья и кресла,

 180 Жирных начали резать козлов и огромных баранов,

  Тучных начали резать свиней и корову из стада, -

  Всем на обед. Одиссей с свинопасом божественным в город

  Вместе идти между тем собралися с полей деревенских.

  Начал с ним разговор свинопас, над мужами начальник:

 185  "Странник, ты как же, выходит, желаешь отправиться в город

  Нынче же, как приказал мой хозяин? По-моему, лучше

  Было б, чтоб сторожем здесь ты ч нас на дворе оставался.

  Но почитаю хозяина я и боюсь, что потом он

  Станет за это ругать. Неприятны упреки хозяев.

 190 Ну, так отправимся в путь. Уж сильно продвинулось время,

  Скоро вечер придет. И станет тогда холоднее".

  Так свинопасу на это сказал Одиссей многоумный:

  "Знаю все, понимаю. И сам я уж думал об этом.

  Значит, пойдем. Но меня ты веди, я просил бы, все время.

 195 Если готовую палку имеешь, то дай мне и палку,

  Чтоб опираться. Скользка ведь, как вы говорите, дорога".

  Так ответив, на плечи он жалкую сумку набросил,

  Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней на веревке.

  Дал ему палку Евмей, какая понравилась гостю.

 200 Оба отправились в путь. Пастухи ж и собаки остались

  Скотный двор охранять. Повел он хозяина в город.

  Был похож Одиссей на старого нищего видом,

  Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной.

  Вниз спускались они по кремнистой, неровной дороге.

 205 Был прекрасноструистый колодезь под городом (воду

  Черпали в нем горожане), искусно обложенный камнем.

  Соорудили колодезь Итак, Нерит и Поликтор.

  Рощей вскормленных водой тополей водоем отовсюду

  Был окружен, а вода низвергалась холодной струею

210 Сверху, с высокой скалы. Алтарь наверху находился

  Нимф. Прохожие все им жертву на нем приносили.

  Долиев сын Меланфий нагнал в этом месте идущих.

  Коз он гнал женихам на обед, между козами всеми

  Самых отборных. И два пастуха ему гнать помогали.

 215 Путников он увидал, неприлично и страшно ругаться

  Начал и тем глубоко возмутил Одиссеево сердце:

  "Вот хорошо! Негодяй, я вижу, ведет негодяя!

  Бог, известно, всегда подобного сводит с подобным!

  Ты куда оборванца ведешь, свинопас сердобольный?

 220 Этот докучливый нищий старик, блюдолиз этот наглый

  Будет о многие рад косяки тереться плечами,

  В дар не мечи, не котлы получая, а хлебные корки.

  Если б ты мне его дал и взялся б наш двор сторожить он,

  Скотником быть, для козлят приносить молодые побеги, -

 225 К сывротке мог бы еще получать он козлиную ногу,

  Но лишь в плохом ремесле понимает он толк, и к работе

  Сердце его не лежит. Побираясь по людям, желает

  Лучше он свой ненасытный желудок питать подаяньем.

  Вот что тебе я скажу, и все это точно свершится:

 230 Если он явится в дом Одиссея, подобного богу,

  То полетит через залу, и брошенных много скамеек

  Будет попорчено, в череп его ударяясь и в ребра!"

  Так безумец сказал и, мимо идя, Одиссея

  Пяткой ударил в бедро. Но его не столкнул он с тропинки,

 235 Тот невредимым остался. Меж двух колебался он мыслей;

  Дух ли исторгнуть из тела, хватив его палкою сзади,

  Или, подняв, головою ударить о землю. Однако

  Все он стерпел и сдержался. Евмей обругал Меланфия

  Прямо в лицо, и руки воздел, и громко молился:

 240  "Дочери Зевсовы, нимфы источника, если когда вам

  Бедра ягнят и козлят сжигал Одиссей, их окутав

  Слоем прекрасного жира, молитвы моей не отриньте!

  Пусть вернется тот муж, пусть его приведет божество к нам!

  Великолепье твое он сразу тогда бы рассеял, -

245 Великолепье, что так ты нахально несешь, непрерывно

  Шляясь в город; стада ж от плохих пастухов погибают".

  Снова Меланфий, козий пастух, свинопасу ответил:

  "Вот ведь, что говорит этот пес, наторелый в коварстве:

  Ну погоди, увезу я тебя далеко от Итаки

 250 На корабле чернобоком, продам тебя с выгодой в рабство!

  О, если б был Телемах сребролуким убит Аполлоном

  Нынче же в доме своем или б так был смирен женихами,

  Как для отца его день возвращенья погиб на чужбине!"

  Так сказав, назади их оставил он, медленно шедших,

 255 Сам же хозяйского дома достиг очень скоро, тотчас же

  В зал обеденный там он вошел и за стол с женихами

  Против сел Евримаха: его он любил наиболе.

  Те, кто прислуживал, мяса кусок перед ним положили,

  Хлеб подала, чтобы ел он, почтенная ключница на стол.

 260 Тут подошли Одиссей с свинопасом божественным к дому,

  Остановились вблизи от него. Вокруг разносились

  Звуки полой форминги. Играл, готовяся к пенью,

  Фемий. Сказал Одиссей свинопасу, схватив его руку;

  "Это, Евмей, не иначе, как дом Одиссея прекрасный!

265 Даже средь многих других узнать его вовсе нетрудно.

  Все здесь одно к одному. Зубчатой стеною искусно

  Двор окружен, и ворота двустворные крепки надиво,

  Их ни один человек проломить иль сорвать не сумел бы,

  В доме этом немало пирует мужей, как я вижу.

 270 Чувствую запах жаркого. А также и звуки форминги

  Слышу, которую боги подругою сделали пира".

  Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил:

  "Правильно ты догадался. Как в этом, умен и во всем ты.

  Надо, однако, подумать, как дальше мы действовать будем.

 275 Или ты первый войди в уютное это жилище

  И замешайся в толпу женихов, я ж останусь на месте.

  Если же хочешь, останешься ты. Отправлюсь я первым.

  Долго, однако, не жди, чтоб, тебя увидавши снаружи,

  Кто в тебя чем не швырнул, не побил бы. Подумай об этом".

 280  Так ответил ему Одиссей, в испытаниях твердый:

  "Знаю все, понимаю. И сам я об этом уж думал,

  Лучше иди ты вперед. А я назади тут останусь.

  Многим швыряли в меня. И бит бывал я нередко.

  Дух мой вынослив. Немало трудов перенесть мне пришлося

 285 В море и в битвах. Пускай же случится со мною и это.

  Только желудка - его нам осилить никак не возможно.

  Жадный желудок проклятый, он бед нам приносит без счета.

  Люди ради него и суда крепкоребрые строят,

  Беды готовя врагам на море, всегда беспокойном".

 290  Так меж собой разговоры вели Одиссей с свинопасом.

  Пес, лежавший близ двери, вдруг голову поднял и уши, -

  Аргус, пес Одиссея, которого некогда сам он

  Выкормил, но, к Илиону отправясь священному, в дело

  Употребить не успел. Молодые охотники раньше

 295 Коз нередко гоняли с ним диких, и зайцев, и ланей.

  В пренебреженьи теперь, без хозяйского глаза, лежал он

  В куче огромной навоза, который обильно навален

  Был от коров и от мулов пред дверью, чтоб вывезти после

  В поле, удабривать им Одиссеев пространный участок,

 300 Там он на куче лежал, собачьими вшами покрытый.

  Только почувствовал близость хозяина пес, как сейчас же

  Оба уха прижал к голове, хвостом повилявши.

  Ближе, однако, не мог подползти к своему господину.

  Тот на него покосился и слезы утер потихоньку,

 305 Скрыв их легко от Евмея, и быстро спросил свинопаса:

  "Странное дело, Евмей! Вот лежит на навозе собака.

  С виду прекрасна она, но того я сказать не умею,

  Резвость в беге у ней такова ли была, как наружность?

  Или она из таких, которые вьются обычно

 310 Возле стола у господ и которых для роскоши держат?"

  Так, ему отвечая, Евмей свинопас, ты промолвил:

  "О, если б эта собака далеко умершего мужа

  Точно такою была и делами и видом, какою

  Здесь оставил ее Одиссей, отправляясь на Трою,

 315 Ты б в изумленье пришел, увидав ее резвость и силу!

  Не было зверя, который сквозь чащу густейшего леса

  Мог бы уйти от нее. И чутьем отличалась собака.

  Нынче плохо ей тут. Хозяин далеко от дома

  Где-то погиб. А служанкам какая нужда до собаки?

 320 Если власти хозяина раб над собою не чует,

  Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.

  Лишь половину цены оставляет широкоглядящий

  Зевс человеку, который на рабские дни осужден им",

  Кончил, в двери вошел для жизни удобного дома

 325 И к женихам достославным направился прямо в палату.

  Аргуса ж черная смертная участь постигла, едва лишь

  Он на двадцатом году увидал своего господина.

  Первым из всех Телемах боговидный заметил Евмея,

  В залу вошедшего. Быстро ему он кивнул головою

 330 И подозвал. Свинопас огляделся и взял табуретку.

  Кравчий обычно на той табуретке сидел, раздавая

  Мясо во множестве всем женихам, во дворце пировавшим.

  Ту табуретку Евмей пред столом Телемаха поставил

  Прямо напротив и сел. Глашатай на стол ему подал

 335 Порцию мяса и хлеб перед ним положил из корзинки.

  Тотчас следом за ним вошел Одиссей многоумный.

  Был старику он и жалкому нищему видом подобен,

  Брел, опираясь на палку, в одежде убогой и рваной.

  На ясеневый порог внутри у дверей он уселся,

 340 О кипарисный косяк опершися спиною, который

  Плотник выстругал гладко, пред тем по шнуру обтесавши.

  Тут подозвал Телемах к себе свинопаса и молвил,

  Целый хлеб из прекрасной корзины доставши и мяса,

  Сколько мог ухватить, обеими взявши руками:

 345  "На, отнеси это гостю, ему ж самому посоветуй,

  Чтобы подряд женихов обошел он, прося подаянья.

  Стыд для нищих людей - совсем негодящийся спутник".

  Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею,

  Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил:

 350  "Странник, это тебе Телемах посылает и просит,

  Чтобы подряд женихов обошел ты, прося подаянья,

  Стыд, сказал он, для нищих людей - негодящийся спутник".

  Молвил тогда свинопасу в ответ Одиссей многоумный:

  "Зевс повелитель! Пошли Телемаху меж смертными счастье!

 355 Пусть исполнится все, что в своем замышляет он сердце!"

  Так он сказал, руками обеими принял подачу

  И пред ногами своими сложил на убогую сумку,

  Ел он. И пел в это время в столовой певец пред гостями.

  Кончил есть. И певец божественный пенье окончил.

 360 Подняли шум женихи в обеденном зале. Афина

  Близко меж тем подошла к Одиссею, Лаэртову сыну,

  И женихов обходить приказала, прося у них хлеба,

  Чтобы узнать, кто меж ними порядочный, кто беззаконный.

  Впрочем, из них никого пощадить не сбиралась Афина.

 365 Справа он начал гостей обходить и к каждому мужу

  Руку протягивал, словно всегда только нищим и был он.

  Те, жалея, давали, смотря на него с изумленьем,

  И предлагали друг другу вопросы, откуда и кто он.

  Козий пастух Меланфий тогда обратился к ним с речью:

 370  "Слушайте, что расскажу, женихи достославной царицы,

  Вам я о страннике этом. Его уже раньше я видел.

  К нам сюда свинопас его вел. А каким похвалиться

  Происхожденьем он может, того хорошо я не знаю".

  Так он сказал. Антиной на Евмея накинулся с бранью:

 375  "Вот, всегда ты таков! Для чего притащил ты к нам в город

  Этого? Иль не довольно у нас тут других блюдолизов,

  Всякого рода бездомных бродяг и докучливых нищих?

  Иль тебе мало того, что добро твоего господина

  Столько людей поедает, - еще одного пригласил ты!"

 380  Так, ему возражая, Евмей свинопас, ты ответил:

  "Нехорошо, Антиной, ты сказал, хоть и знатен породой!

  Сам посуди: приглашает ли кто человека чужого

  В гости к себе, если он не бывает полезен для дела?

  Или гадателей, или врачей, иль плотников ловких,

 385 Или же вещих певцов, чтоб нам песнями радость давали,

  Эти для смертных желанны везде на земле беспредельной,

  Нищего ж кто пожелает позвать, чтоб его ж разорял он?

  Ты из всех женихов Пенелопы к рабам Одиссея

  Самый суровый, ко мне же особенно. Впрочем, об этом

 390 Я не забочусь, пока Пенелопа разумная в доме

  Этом живет и с ней ее сын, Телемах боговидный".

  Так свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Будет тебе, замолчи, перестань разговаривать много.

  Знаешь, как скор Антиной на обидное слово. Он любит

 395 Ссориться сам и других подбивает охотно на ссору".

  Это сказав, к Антиною крылатые речи направил:

  "Право, меня, Антиной, ты как будто отец опекаешь!

  Хочешь, чтоб этого гостя своим принудительным словом

  Выгнал я из дому вон! Избави от этого бог нас!

 400 Сколько захочешь давай. Мне не жаль. Даже сам приглашаю.

  Также и матери можешь моей не стесняться нисколько

  И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих.

  Вправду, однако, совсем не такие в груди твоей мысли.

  Сам-то охотно берешь ты, другим лишь давать не охотник".

 405  Так он сказал. И в ответ Антиной Телемаху промолвил:

  "Что говоришь ты, надутый болтун, необузданно-буйный!

  Если б вот это от каждого здесь жениха получил он,

  Целых три месяца вновь он сюда заглянуть не посмел бы!"

  Так он сказал и скамейку схватил под столом, на которой,

 410 В зале с другими пируя, блестящие ноги покоил.

  Прочие ж страннику стали давать и наполнили сумку

  Хлебом и мясом. К порогу пошел Одиссей, собираясь

  Тут же тем закусить, что ему надавали ахейцы.

  Близ Антиноя он стал и такое сказал ему слово:

 415  "Дай мне, друг! Не последним ты кажешься мне средь ахейцев,

  Но наиболее знатным. С царем ты наружностью сходен.

  Вот почему ты мне должен бы дать - и щедрей, чем другие, -

  Хлеба. А я тебя славить начну по земле беспредельной.

  Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан

 420 Жил - богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу,

  Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он.

  Множество было рабов у меня и всего остального,

  С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами.

  Все уничтожил Кронион - ему, видно, так пожелалось!

 425 В мысль мне вложил Громовержец с бродячей разбойничьей шайкой

  Ехать в Египет, в дорогу далекую, чтобы погиб я.

  Там, на Египте-реке, с кораблями двухвостыми стал я.

  Прочим спутникам верным моим приказал я на берег

  Вытащить все корабли и самим возле них оставаться.

 430 А соглядатаев выслал вперед, на дозорные вышки.

  Те же, в надменности духа, отваге своей отдаваясь,

  Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян

  Опустошили, с собою их жен увели и младенцев,

  Их же самих перебили. До города крики достигли.

 435 Крики эти услышав, египтяне вдруг появились

  С ранней зарею. Заполнилось поле сверканием меди,

  Пешими, конными. Зевс-молнелюбец трусливое бегство

  В сердце товарищам бросил. Никто не посмел оставаться,

  Ставши лицом ко врагу. Отовсюду беда нам грозила.

 440 Многих из нас умертвили они заостренною медью,

  Многих живьем увели, чтоб трудились на них подневольно.

  Я же был отдан на Кипр чужеземцу, какой повстречался,

  Дметору, сыну Иаса, насильем царившему в Кипре.

  Множество бед испытав, оттуда я прибыл в Итаку".

 445  Голосом громким вскричал Антиной в ответ Одиссею:

  "Что за бог послал нам беду эту, пира докуку?

  Прочь от стола моего! Туда отойди, в середину,

  Иль кое-что ты узнаешь погорше Египта и Кипра!

  Что за наглец неотвязный, какой попрошайка бесстыдный!

 450 Всех ты обходишь подряд, и дают они щедрой рукою,

  Слепо: чего им жалеть, чего им удерживать руку?

  Все добро тут чужое! Кругом его сколько угодно!"

  Прочь от него отойдя, сказал Одиссей многоумный:

  "Да, твой дух оказался совсем не таким, как наружность!

 455 Дома и соли крупинки не дашь ты тому, кто попросит,

  Если здесь, на пиру у чужих восседая, не хочешь

  Дать хоть кусочек мне хлеба. А вижу его я тут много!"

  Так он ответил. Сильнее еще Антиной разъярился,

  Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил:

 460  "Ну, не добром тебе нынче, я думаю, выйти придется

  Вон из этого зала! Ты смеешь еще и ругаться!"

  Так он сказал и, схвативши скамейку, швырнул в Одиссея,

  В правое прямо плечо, у спины. Но недвижим остался,

  Словно скала, Одиссей - от его не свалился удара;

 465 Молча только повел головой, замышляя худое.

  Быстро к порогу пошел он, и сел там, и полную сумку

  Возле себя положил, и сказал, к женихам обращаясь:

  "Слушайте слово мое, женихи достославной царицы!

  Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает!

 470 Ни огорченья, ни боли в душе не бывает у мужа,

  Если, свое защищая добро, он побои претерпит,

  Иль за коров пострадает своих, за овец белорунных.

  Мне же побои нанес Антиной за проклятый желудок,

  Жалкий желудок, так много беды доставляющий людям.

 475 Но если боги, а также эриннии есть и для нищих, -

  Пусть Антиноя постигнет смертельный конец вместо брака".

  Снова ответил ему Антиной, Евпейтом рожденный:

  "Ешь и спокойно сиди, чужеземец, иль прочь убирайся!

  Иначе, за руку взявши иль за ногу, юноши наши

 480 Вмиг тебя вытащат из дому вон и всего искалечат!"

  Негодованье при этих словах овладело другими.

  Так не один говорил из юношей этих надменных:

  "Нехорошо, Антиной, что несчастного странника бьешь ты!

  Гибель тебе, если это какой-нибудь бог небожитель!

 485 В образе странников всяких нередко и вечные боги

  По городам нашим бродят, различнейший вид принимая,

  И наблюдают и гордость людей и их справедливость".

  Так женихи говорили. Но тот равнодушен остался.

  В сердце великую боль за побитого сын Одиссеев

 490 Множил, однакоже с век не сронил ни единой слезинки.

  Молча только повел головой, замышляя худое.

  Только до слуха дошло Пенелопы разумной, что в зале

  Был чужеземец побит, служанкам сказала царица:

  "Если б тебя самого так избил Аполлон славнолукий!"

 495  Ключница тут Евринома с таким обратилась к ней словом:

  "О, если б наши проклятья с собой привели их свершенье,

  Завтра зари златотронной никто бы из них не дождался!"

  Ключнице так отвечала разумная Пенелопея:

  "Все они, матушка, нам ненавистны, все зло замышляют.

500 Но Антиной наиболе на черную Керу походит.

  По дому ходит у нас чужеземец какой-то несчастный.

  Просит у всех подаянья: нужда поневоле заставит.

  Подали все остальные ему и наполнили сумку.

  Этот же в правое прямо плечо ему бросил скамейку".

 505  Так говорила она, средь женщин-служительниц сидя

  К спальне своей. Одиссей же божественный в зале обедал.

  Кликнув к себе свинопаса, ему Пенелопа сказала:

  "Вот что, Евмей многосветлый, пойди передай чужестранцу,

  Чтобы пришел. Я б хотела его попросить рассказать мне,

 510 Не приходилось ли слышать о стойком ему Одиссее

  Иль его видеть глазами. На вид человек он бывалый".

  Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил:

  "Если бы эти ахейцы, царица, кричать перестали,

  Гость рассказом своим тебе бы порадовал сердце.

 515 Три он ночи провел у меня, я удерживал в доме

  Три его дня. С корабля убежавши, ко мне он явился.

  Все же в рассказе о бедах своих до конца не дошел он.

  Так же, как люди глядят на певца, который, богами

  Пенью обученный, песни прелестные им распевает, -

 520 Слушать готовы они без усталости, сколько б ни пел он, -

  Так чаровал меня странник, в жилище моем пребывая.

  Он по отцу, говорит, Одиссею приходится гостем.

  Жил на острове Крите, где род обитает Миноса.

  Много бед претерпев, сюда он к нам прибыл оттуда,

 525 С места к месту влачась. Говорит, что, как слышно, совсем уж

  Близко от нас Одиссей, в краю плодородном феспротов,

  Жив и много домой сокровищ везет богатейших".

  Так свинопасу сказала разумная Пенелопея:

  "Кликни его самого, чтобы с глазу на глаз мне побыть с ним.

 530 Эти же либо снаружи, за дверью, пускай веселятся,

  Либо здесь, в нашем доме. С чего б и не быть им в весельи?

  Собственных в доме своем они ведь не тратят запасов -

  Хлеба и сладостных вин. Лишь служители их потребляют.

  Сами ж они, ежедневно врываяся в дом наш толпою,

 535 Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов,

  Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно.

  Все расхищают они. И нет уже мужа такого

  В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья.

  Если б пришел Одиссей и явился в родную Итаку,

 540 Быстро с сыном своим он мужам отомстит за насилья!"

  Вдруг в это время чихнул Телемах, и по целому дому

  Грянуло страшно в ответ. Засмеялась тогда Пенелопа.

  Тотчас к Евмею она обратилась со словом крылатым:

  "Вот что, Евмей, позови-ка скорее ко мне чужеземца!

545 Разве не видишь? Все, что сказала я, сын зачихал мне?

  Значит, для всех женихов несвершившейся гибель не будет:

  Кер и смерти меж них теперь ни один не избегнет.

  Слово другое скажу, и запомни его хорошенько:

  Если уверюсь, что мне сообщает он полную правду,

 550 Я его в платье одену прекрасное, в плащ и рубашку".

  Это услышав, немедля пошел свинопас к Одиссею,

  Близко стал перед ним и слова окрыленные молвил:

  "Слушай, отец чужеземец, зовет тебя Пенелопея,

  Мать Телемаха. Хоть очень царица измучена горем,

 555 Все же сердце узнать призывает ее о супруге.

  Если она убедится, что ты говоришь ей всю правду,

  В плащ тебя и в хитон царица оденет, в которых

  Больше всего ведь нуждаешься ты. А кормиться ты будешь,

  Сбор совершая в народе с того, кто дать пожелает".

 560  Так свинопасу на это сказал Одиссей многостойкий:

  "Я Пенелопе разумной, Икарьевой дочери, тотчас

  Все, что хочет она, готов рассказать откровенно.

  Много я знаю о нем, одинаково мы с ним страдали.

  Очень, однако, боюсь я толпы женихов ее буйных:

 565 Наглость их и насилья к железному небу восходят!

  Вот и сегодня: я по дому шел, никому никакого

  3ла я не делал, меня ж человек этот больно ударил.

  Встали ль меня защищать от него Телемах иль другой кто?

  Лучше дай ей совет, чтобы в спальне она до захода

 570 Солнца сидела, хотя б и спешила услышать о муже.

  Пусть меня спросит тогда о дне возвращенья супруга,

  Ближе к огню посадив: одежда моя ведь плохая,

  Знаешь и сам: обратился я к первому с просьбой к тебе же".

  Так сказал он. Пошел свинопас, услыхавши то слово.

 575 Через порог он ступил. И сказала ему Пенелопа:

  "Где же странник, Евмей? Не с тобой он? Что в мысли забрал

он?

  Иль кого здесь боится чрезмерно? Иль в дом показаться

  Стыдно ему? Нелегко стыдливым скитальцам живется".

  Так Пенелопе в ответ, Евмей свинопас, ты промолвил:

 580  "Правильно он говорит. Так мог и другой бы подумать,

  Кто избежать бы хотел издевательств людей этих наглых.

  Он убеждает тебя подождать, чтобы скрылося солнце.

  Ведь и самой тебе будет, царица, намного приятней

  Наедине с чужеземцем слова говорить и внимать им".

 585  Снова ему отвечала разумная Пенелопея:

  "Как бы там ни было, этот твой гость рассуждает неглупо.

  В целом мире нигде средь людей, умереть обреченных,

  Нет столь наглых мужей, беззаконья такие творящих".

  Так сказала она. Свинопас же божественный тотчас,

 590 Как рассказал обо всем, в толпу женихов замешался

  И Телемаху слова окрыленные молвил, склонившись

  Близко к его голове, чтоб его не слыхали другие:

  "Друг, я отправлюсь к себе, чтоб свиней там стеречь и

другое

  Наше с тобою добро. А об этом здесь ты позаботься.

 595 Прежде всего берегись, чтоб с тобою чего не случилось:

  Много есть средь ахейцев, кто зло на тебя замышляет.

  Зевс да погубит их раньше, чем с нами несчастье случится.

  Тут свинопасу в ответ Телемах рассудительный молвил:

  "Так и будет, отец! А ты, закусив, отправляйся.

 600 Завтра с зарей ты придешь и священные жертвы пригонишь.

  Ну, а об здешних делах уже я позабочусь и боги".

  Так он сказал. Свинопас на гладкое кресло уселся.

  После того же как дух свой наполнил питьем и едою,

  В поле пошел он к свиньям, ограду оставивши с домом,

 605 Полным гостей пировавших. Они до вечернего часа

  Дух услаждали себе веселою пляской и пеньем.

allskazki.ru

Гомер. Одиссея. Песнь восьмая Мифы Древней Греции. Все сказки мира.

Скачать сказку в формате PDF

  ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ.

  Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос.

  Встала с постели своей Алкиноя священная сила,

  Встал и потомок богов Одиссей, городов разрушитель.

  Гостя тотчас повела Алкиноя священная сила

 5  К площади, где невдали корабли находились феаков.

  К месту пришедши, уселись на гладко отесанных камнях

  Рядом друг с другом. Паллада ж Афина пошла через город,

  Вестника образ приняв при царе Алкиное разумном,

  В мыслях имея своих возвращенье домой Одиссея.

 10  Остановившись пред каждым, Афина ему говорила:

  "Ну же, скорее, вожди и советники славных феаков!

  Все собирайтесь на площадь, чтоб там чужеземца послушать.

  Только недавно он в дом Алкиноя разумного прибыл,

  Вытерпев в море крушенье. Бессмертным подобен он видом".

 15  Так возбудила она любопытство и рвение в каждом.

  Смертные быстро сошлись, заполняя сиденья и площадь.

  Много граждан пришло в изумленье большое, увидев

  Многоразумного сына Лаэрта. Афина излила

  Невыразимую прелесть на плечи и голову гостя,

 20  Сделала выше его и полнее на вид, чтоб милее

  Стал он собравшимся всем феакийским мужам, чтоб внушил им

  Страх и почтенье к себе, чтоб во всех одержал он победу

  Играх, в которых они испытать Одиссея хотели.

  После того как сошлись и толпа собралася большая,

 25  С речью к ним Алкиной обратился и вот что промолвил:

  "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков:

  Выскажу то я, к чему меня дух мой в груди побуждает.

  Этот вот странник, - а кто он, не знаю, - в скитаниях прибыл

  В дом мой сюда из восточных иль западных стран иноземных.

 30  Просит отправки домой и срок умоляет назначить.

  Мы, как всегда, переезд ему этот охотно устроим:

  Нет никого и не будет такого, кто, в дом мой пришедши,

  Долго б у нас в ожиданьи сидел, об отъезде тоскуя.

  Спустим же черный корабль, отправляемый плавать впервые,

 35  В море священное. Юношей двух и еще пятьдесят к ним

  Выберем в целом народе, кто всех наиболе надежен.

  Все они пусть свои весла привяжут к уключинам, сами ж

  Выйдут и, в дом наш пришедши, заботу приложат, чтоб быстро

  Справить обед, а уж я в изобильи всего приготовлю.

 40  Юношам это я сделать даю приказанье. Другие ж

  Все вы, цари-скиптроносцы, в прекрасный дворец мой придите,

  Там угостим мы радушно прибывшего к нам чужестранца.

  Ни от кого пусть отказа не будет. На пир позовите

  И Демодока, певца. Бог дал ему сердце нам песней

 45  Радовать, как бы о чем ему петь ни велело желанье".

  Так он сказал и пошел. А следом за ним скиптроносцы.

  Вестник пошел за певцом, Демодоком божественным. Двое

  Выбранных юношей, с ними других пятьдесят, как велел он,

  К берегу быстро пошли всегда беспокойного моря.

 50  К морю и к ждавшему их кораблю подошли они скоро.

  Сдвинули прежде всего корабль на глубокую воду,

  Мачту потом со снастями на черный корабль уложили,

  К кожаным кольцам уключин приладили крепкие весла,

  Как полагается все, и потом паруса распустили,

 55  В месте глубоком корабль укрепили. Все это окончив,

  К дому большому пошли Алкиноя, разумного духом.

  Мужи заполнили двор, колоннады и комнаты дома.

  Все собрались во дворец - и старые и молодые.

  К пиру велел Алкиной двенадцать баранов зарезать,

 60  Восемь свиней белозубых и пару быков тяжконогих.

  Кожу содрали, рассекли и пир приготовили пышный.

  Всем дорогого певца привел в это время глашатай.

  Муза его возлюбила, но злом и добром одарила:

  Зренья лишила его, но дала ему сладкие песни.

 65  Кресло ему Понтоной среброгвоздное в зале поставил

  Посереди пировавших, придвинув к высокой колонне,

  Над головою его на гвозде он повесил формингу

  Звонкую, давши слепцу до нее прикоснуться руками.

  Возле поставил корзину прекрасную, стол пододвинув,

 70  Рядом же - кубок, чтоб пил, как только он духом захочет.

  Руки немедленно к пище готовой они протянули.

  После того как желанье питья и еды утолили,

  Муза внушила певцу пропеть им сказанье из ряда

  Песен, молва о которых до самых небес достигала.

 75  Пел он о ссоре царя Одиссея с Пелеевым сыном,

  Как, на пиршестве пышном бессмертных, неистово оба

  Между собой разругались; владыка ж мужей Агамемнон

  Рад был безмерно, что ссора меж лучших возникла ахейцев;

  Знаменьем добрым была эта ссора: в Пифоне священном

 80  Так ему Феб предсказал, когда чрез порог перешел он

  Каменный с целью спросить оракула: бедствий начало

  Зевс в это время как раз накатил на троян и ахейцев.

  Вот про это и пел знаменитый певец. Свой широкий

  Пурпурный плащ Одиссей, мускулистыми взявши руками,

 85  Сдвинул чрез голову вниз и лицо в нем прекрасное спрятал.

  Стыдно было ему проливать пред феаками слезы.

  Каждый раз, лишь кончал певец тот божественный пенье,

  Плащ спускал Одиссей с головы своей, вытерев слезы,

  Чашу двуручную брал и творил возлиянье бессмертным.

 90  Только, однако, опять начинал он и знатные гости

  Петь побуждали его, восторгаясь прекрасною песней, -

  Снова вздыхал Одиссей, плащом с головою покрывшись.

  Скрытыми слезы его для всех остальных оставались,

  Только один Алкиной те слезы заметил и видел,

 95  Сидя вблизи от него и вздохи тяжелые слыша.

  К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью:

  "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков!

  Дух свой насытили мы для всех одинаковым пиром,

  Также формингою звонкой, цветущею спутницей пира.

 100 Выйдем отсюда теперь, к состязаньям различным приступим,

  Чтоб чужестранец, домой воротившись к друзьям своим милым,

  Мог рассказать им, насколько мы всех остальных превосходим

  В бое кулачном, в прыжках, в борьбе и стремительном беге".

  Так он сказал и пошел. А следом за ним остальные.

 105 Вестник повесил на гвоздь формингу певца Демодока,

  За руку взял Демодока и вывел его из столовой.

  Той же дорогою вел он его, какой и другие

  Знатные шли феакийцы, желавшие игры увидеть.

  Все они к площади шли. А за ними народ несчислимый

 110 Следом валил. И тогда благородные юноши встали.

  Встали и вышли вперед Акроней, Окиал с Елатреем,

  Следом Навтей и Примней, за ними Понтей с Анхиалом,

  Также Анабесиней и Прорей, Фоон с Еретмеем,

  И Амфиал, Полинеем, Тектоновым сыном, рожденный.

 115 Вышел еще Евриал Навболид, с людобойцем Аресом

  Схожий; и видом и ростом он всех превышал феакийцев.

  С Лаодамантом одним он ни тем, ни другим не равнялся.

  На состязание вышли и трое сынов Алкиноя:

  Лаодамант, Клитоней, подобный бессмертным, и Галий.

 120 Было объявлено первым из всех состязание в беге.

  Бег с черты начался. И бросились все они разом

  И по равнине помчались стремительно, пыль поднимая.

  На ноги был быстроходнее всех Клитоней безупречный:

  Сколько без отдыха мулы проходят под плугом по пашне,

 125 Ровно настолько других обогнал он и сзади оставил.

  Вышли другие потом на борьбу, приносящую муки.

  В ней победил Евриал, превзошедший искусством и лучших.

  В прыганьи взял Амфиал преимущество перед другими,

  В дискометаньи искуснее всех Елатрей оказался,

 130 В бое кулачном же - Лаодамант, Алкиноем рожденный.

  После того как насытили все они играми сердце,

  Лаодамант, Алкиноем рожденный, к ним так обратился:

  "Спросим-ка с вами, друзья, чужестранца, в каких

состязаньях

  Опытен он и умел. Ведь ростом совсем он не низок,

 135 Голени, бедра и руки над ними исполнены силы,

  Шея его мускулиста, и сила как будто большая.

  Также годами не стар он, лишь бедами сломлен большими.

  Думаю я, ничего не бывает зловреднее моря:

  Самого крепкого мужа способно оно обессилить".

 140  Так он сказал. Евриал, ему отвечая, промолвил:

  "Лаодамант! Весьма произнес ты разумное слово!

  К гостю сам подойди и свое предложение сделай".

  Доблестный сын Алкиноя едва только это услышал,

  Вышел, и встал в середине, и так Одиссею промолвил:

 145  "Ну-ка, отец чужеземец, вступи-ка и ты в состязанье,

  Если искусен в каком. А должен бы быть ты искусен.

  Ведь на земле человеку дает наибольшую славу

  То, что ногами своими свершает он или руками.

  Выйди, себя покажи и рассей в своем духе печали:

 150 Твой ведь отъезд уж теперь недалек. Корабль быстроходный

  На воду с берега спущен, товарищи наши готовы".

  И, отвечая ему, сказал Одиссей многоумный:

  "Лаодамант, не в насмешку ль вы мне предлагаете это?

  Не состязанья в уме у меня, а труды и страданья, -

 155 Все, что в таком изобильи пришлось претерпеть мне доселе.

  Нынче же здесь, вот на этом собраньи, тоскуя сижу я,

  О возвращеньи домой и царя и народ умоляя".

  Прямо в лицо насмехаясь, сказал Евриал Одиссею:

  "Нет, чужестранец, тебя не сравнил бы я с мужем, искусным

 160 В играх, которых так много везде у людей существует!

  Больше похож ты на мужа, который моря объезжает

  В многовесельном судне во главе мореходцев-торговцев,

  Чтобы, продав свой товар и опять корабли нагрузивши,

  Больше нажить барыша. На борца же совсем не похож ты!"

 165  Грозно взглянув на него, отвечал Одиссей многоумный:

  "Нехорошо ты сказал! Человек нечестивый ты, видно!

  Боги не всякого всем наделяют. Не все обладают

  И красноречьем, и видом прекрасным, и разумом мудрым.

  С виду иной человек совершенно как будто ничтожен,

 170 Слову ж его божество придает несказанную прелесть;

  Всем он словами внушает восторг, говорит без запинки,

  Мягко, почтительно. Каждый его на собраньи заметит.

  В городе все на него, повстречавшись, глядят, как на бога.

  С богом бессмертным другой совершенно наружностью сходен,

 175 Прелести ж бедное слово его никакой не имеет.

  Так и с тобою: наружностью ты выдаешься меж всеми,

  Лучше и бог бы тебя не создал. Но разумом скуден.

  Дух мне в груди взволновал ты своей непристойною речью.

  Нет, не безопытен я в состязаньях, как ты утверждаешь.

 180 Думаю я, что на них между первыми был я в то время,

  Как еще мог полагаться на юность свою и на руки.

  Нынче ж ослаб я от бед и скорбей. Претерпел я немало

  В битвах жестоких с врагами, в волнах разъяренного моря.

  Все же и так, столько бед претерпев, в состязанье вступаю!

 185 Язвенно слово твое. Разжег ты меня этим словом!"

  Так он сказал, поднялся и, плаща не снимая, огромный

  Диск рукою схватил, тяжелее намного и толще

  Диска, которым пред тем состязались феаки друг с другом,

  И, размахавши, его запустил мускулистой рукою.

 190 Камень, жужжа, полетел. Полет его страшный услышав,

  К самой присели земле длинновеслые мужи феаки,

  Славные дети морей. Из руки его вылетев быстро,

  Диск далеко за другими упал. Уподобившись мужу,

  Знаком отметила место Афина и так объявила:

 195  "Даже слепой отличил бы на ощупь твой знак, чужестранец!

  Ибо лежит он не в куче средь всех остальных, а гораздо

  Дальше их всех. Ободрись! За тобою осталась победа!

  Так же, как ты, или дальше никто из феаков не бросит!"

  Так сказала Афина, и радость взяла Одиссея,

 200 Что на собраньи нашелся товарищ, к нему благосклонный.

  На сердце сделалось легче, и так продолжал говорить он:

  "Юноши, прежде добросьте до этого диска: а следом

  Брошу другой я, и так же далеко; быть может, и дальше.

  Я и других приглашаю к другим состязаньям, которых

 205  Только их дух пожелает. Уж больно я вами рассержен!

  Бег ли, борьба ли, кулачный ли бой - на все я согласен!

  С Лаодамантом одним я ни в чем состязаться не стану:

  Здесь ведь хозяин он мне: кто станет с хозяином биться."

  Должен быть дураком, ни на что человеком не годным

 210 Тот, кто в чужой стороне хозяину сделает вызов

  На состязанье: себе самому только вред принесет он.

  Из остальных же на всех я пойду, никого не отвергну.

  Каждого рад я при встрече познать и себя испытать с ним.

  Сколько ни есть средь мужей состязаний, не плох ни в одном я.

 215 Руки недурно мои полированным луком владеют:

  Прежде других поражу я противника острой стрелою

  В гуще врагов, хоть кругом бы и очень товарищей много

  Было и меткую каждый стрелу на врага бы нацелил.

  Луком один Филоктет меня побеждал неизменно

 220 Под Илионом, когда мы, ахейцы, в стрельбе состязались;

  Что же до прочих, то лучше меня никого, полагаю,

  Нет теперь между смертных людей, кто питается хлебом.

  Против же прежних людей я бороться никак не посмел бы -

  Против Геракла иль против Еврита, царя Эхалии.

 225 Луком не раз состязались они и с самими богами,

  Вот почему и погиб великий Еврит, не достигнув

  Старости в доме своем; умертвил Аполлон его - в гневе,

  Что его вызвать посмел он в стрельбе состязаться из лука.

  Дальше могу я достигнуть копьем, чем иные стрелою.

 230 Только боюсь, чтоб ногами меня кто-нибудь из феаков

  Не победил: истощили меня не совсем, как обычно,

  Ярые волны морские: не всю ведь дорогу проделал

  На корабле я сюда. И члены мои ослабели".

  Так говорил он. Молчанье глубокое все сохраняли.

 235 Только один Алкиной, ему отвечая, промолвил:

  "Странник, сказать ничего нам обидного ты не желаешь,

  Но лишь присущую хочешь тебе показать добродетель

  В гневе, что этот вот муж тебя оскорбил пред собраньем.

  Нет, добродетели, странник, твоей ни один не оспорит,

 240 Слово умеющий молвить, согласное с здравым рассудком.

  Выслушай слово теперь и мое, чтоб мужам благородным

  Мог ты его повторить, когда, со своею супругой

  И со своими детьми у себя беззаботно пируя,

  О добродетелях вспомнишь, какие Зевес-промыслитель

 245 Издавна, с самых еще отцовских времен, даровал нам.

  Мы ни в кулачном бою, ни в борьбе далеко не отличны.

  На ноги быстры зато, мореходцы же - первые в мире.

  Любим всем сердцем пиры, хороводные пляски, кифару,

  Ванны горячие, смену одежды и мягкое ложе.

 250 Ну-ка, идите сюда, танцовщики лучшие наши,

  Гостю искусство свое покажите, чтоб, в дом свой вернувшись,

  Мог он друзьям рассказать, насколько мы всех превосходим

  В плаваньи по морю, в ног быстроте и в пеньи и в пляске.

  Для Демодока же пусть кто-нибудь за формингою сходит

255 Звонкою - где-то она у меня здесь находится в доме".

  Так Алкиной боговидный сказал, и тотчас же глашатай

  К царскому дому пошел и с полой вернулся формингой.

  Распорядители, девять числом, избранцы народа,

  Встали. Для игрища все приготавливать было их дело.

260 Выровняв место, они от площадки народ оттеснили.

  Вестник пришел между тем и принес Демодоку формингу

  Звонкую. Вышел певец в середину. Его окружили

  Юноши в первой поре возмужалости, ловкие в плясках,

  И по площадке священной затопали враз. Одиссей же

 265 Взглядом следил, как их ноги мелькали, и духом дивился.

  Тот играл на форминге и голосом начал прекрасным

  Петь, как слюбились Арес с Афродитой красивовеночной,

  Как они в доме Гефеста в любви сопряглися впервые

  Тайно; Арес, ей немало даров подарив, обесчестил

 270 Ложе Гефеста-владыки. Тотчас Гелиос к нему с вестью

  Этой явился, - он видел, как те, обнимаясь, лежали.

  Только услышал Гефест это боль приносящее слово,

  В кузню к себе он пошел, на обоих замыслив худое,

  И, наковальню на плаху поставивши, выковал сети

 275 Нерасторжимые, чтобы их крепко держали, поймавши.

  Хитрый окончивши труд и злобой к Аресу пылая,

  В спальню к себе он пошел, где ложе его находилось,

  Ножки кровати вокруг отовсюду опутал сетями

  И с потолка эти сети спустил паутиною тонкой,

 280 Так что не только никто из людей увидать их не мог бы,

  Но и из вечных богов, - до того их искусно сковал он.

  Эти тончайшие сети вкруг ложа коварно раскинув,

  Сделал он вид, что на Лемнос отправился, в тот благозданный

  Город, который меж всех он земель наиболее любит.

 285 Не был слеп, следя за Гефестом, Арес златокудрый.

  Только что прочь удалился Гефест, знаменитый художник,

  Быстро направил Арес шаги свои к дому Гефеста,

  Жаждая страстно любви Кифереи красивовеночной.

  Та лишь недавно вернулась домой от родителя Зевса

 290 И, отдыхая, сидела. Вошел он во внутренность дома,

  За руку взял Афродиту, по имени назвал и молвил:

  "Милая, ляжем в постель, насладимся с тобою любовью!

  Нету ведь дома Гефеста. Вершины Олимпа покинув,

  К синтиям грубоголосым на Лемнос отправился муж твой".

 295  Так ей сказал он. И с радостью с ним улеглась Афродита.

  Лежа в постели, заснули они напоследок. Внезапно

  Тонкие сети Гефеста с такой охватили их силой,

  Что ни подняться они не могли, ни двинуться членом.

  Тут они поняли оба, что бегство для них невозможно.

 300 Близко пред ними предстал знаменитый хромец обеногий.

  Прежде чем в Лемнос прибыть, с дороги домой он вернулся:

  Зорко следивший за всем Гелиос известил его тотчас.

  Милым печалуясь сердцем, вбежал во дворец он поспешно,

  Остановился в дверях, охваченный яростью дикой,

 305 И завопил во весь голос, богов созывая бессмертных:

  "Зевс, наш родитель, и все вы, блаженные, вечные боги!

  Вот посмотрите на это смешное и гнусное дело, -

  Как постоянно бесчестит меня, хромоногого, Зевса

  Дочь, Афродита-жена, как бесстыдного любит Ареса!

 310 Он крепконог и прекрасен на вид, а я хромоногим

  На свет родился. Однако виновен-то в этом не я же, -

  Только родителей двое, родившие так меня на свет.

  Вот посмотрите, как оба, любовно обнявшись друг с другом,

  Спят на постели моей! Как горько смотреть мне на это!

 315 Но я надеюсь, что больше им так уж лежать не придется,

  Как ни любили б друг друга. Пройдет у них скоро охота!

  Будут теперь их держать здесь искусные сети, доколе

  Всех целиком не отдаст мне родитель супруги подарков,

  Мною врученных ему за бесстыдную женщину эту!

 320 Дочь хоть прекрасна его, но как же разнуздана нравом!"

  Так он сказал. Во дворец меднозданный собралися боги.

  Тотчас пришел Посейдон-земледержец, пришел и владыка

  Феб Аполлон дальнострельный, пришел и Гермес-благодавец.

  Что до богинь, то они из стыдливости дома остались.

 325 Вечные боги, податели благ, столпились у входа.

  Смех овладел неугасный блаженными всеми богами,

  Как увидали они, что Гефест смастерил многоумный.

  Так не один говорил, поглядев на стоявшего рядом:

  "Злое не в прок. Над проворством тут медленность верх

одержала.

 330 Как ни хромает Гефест, но поймал он Ареса, который

  Всех быстротой превосходит богов, на Олимпе живущих.

  Взят он искусством - и вот с него пеня за брак оскорбленный!"

  Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

  Зевсов сын, Аполлон-повелитель, Гермесу промолвил:

 335  "Ну-ка, скажи, сын Зевса, Гермес, Благодавец, Вожатый!

  Не пожелал ли бы ты, даже крепкой окутанный сетью,

  Здесь на постели лежать с золотой Афродитою рядом?"

  Аргоубийца-вожатый тотчас Аполлону ответил:

  "Если бы это случилось, о царь Аполлон дальнострельный, -

340 Пусть бы опутан я был хоть бы втрое крепчайшею сетью, -

  Пусть бы хоть все на меня вы глядели богини и боги, -

  Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!"

  Так он сказал. Поднялся меж богами бессмертными хохот.

  Смех одного Посейдона не брал. Умолял он Гефеста,

 345 Славного дивным искусством, чтоб дал он свободу Аресу.

  Громко к нему со словами крылатыми он обратился:

  "Освободи. Я тебе за него поручусь, как прикажешь;

  Плату тебе при богах свидетелях всю он заплатит".

  Но, возражая, сказал знаменитый хромец обеногий:

 350  "Этого - нет, не проси у меня, Посейдон-земледержец!

  Плохо, когда поручитель поруку дает за плохого.

  Как же тебя при богах свидетелях мог бы связать я,

  Если б Арес ускользнул и от сети моей и от платы?"

  И, отвечая, сказал Посейдон, сотрясающий землю:

 355  "Если даже Арес, ускользнув от условленной платы,

  Скроется бегством, то все тебе сам за него заплачу я".

  Быстро на это сказал знаменитый хромец обеногий:

  "Просьбу твою я никак не могу и не смею отвергнуть".

  Это ответивши, сеть распустила Гефестова сила.

 360 Освободившись от уз неразрывных, и бог и богиня

  Оба мгновенно вскочили. Арес во Фракию умчался,

  В Кипр унеслась Афродита улыбколюбивая, в Пафос.

  В Пафосе есть у нее алтарь благовонный и роща.

  Там искупали богиню хариты и тело натерли

 365 Маслом нетленным, какое обычно для вечно живущих,

  И облекли ее в платье прелестное, диво для взоров.

  Так им пел знаменитый певец. Одиссей его слушал

  И наслаждался в душе. Наслаждались равно и другие-

  Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки.

 370 Лаодаманту и Галию дал Алкиной приказанье,

  Чтоб в одиночку сплясали: никто с ними спорить не смог бы.

  Взяли тотчас они в руки пурпуровый мяч превосходный;

  Был этот мяч изготовлен для них многоумным Полибом.

  Мяч тот, откинувшись сильно, один под тенисты тучи

 375 Быстро бросал, а другой, от земли подскочивши высоко,

  Ловко ловил его прежде, ч-м почвы касался ногами.

  После того же как в мяч они, прыгая вверх, наигрались,

  Стали оба уж просто плясать по земле многодарной,

  Часто сменяясь: другие же юноши, их обступивши,

 380 Хлопали мерно в ладони. И шум получался немалый.

  Тут Алкиною-царю сказал Одиссей богоравный:

  "Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!

  Ты похвалился, что с вами никто не сравняется в пляске, -

  Правда твоя! Это видел я сам и безмерно дивлюся!"

 385  В радость при этом пришла Алкиноя священная сила.

  К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью:

  "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков!

  Этот странник, как кажется мне, чрезвычайно разумен.

  Надобно нам предложить по обычаю гостю подарки.

 390 Правят ведь в нашей стране двенадцать царей превосходных

  Нашим могучим народом: меж ними тринадцатый сам я.

  Свежевымытый плащ и хитон и еще по таланту

  Ценного золота каждый из них пусть для гостя доставит.

  Тотчас же эти дары принесем, чтоб, в руках их имея,

 395 С радостным духом пошел чужестранец на пиршество наше.

  А Евриал пусть вину перед гостем искупит как словом,

  Так и подарком: весьма говорил неприлично он с гостем".

  Так сказал Алкиной. И одобрили все его слово.

  Вестника каждый послал за подарком своим чужестранцу.

 400 А Евриал, отвечая царю Алкиною, промолвил:

  "Царь Алкиной, меж всех феакийских мужей наилучший!

  Гостю доставить я рад возмещение, как приказал ты.

  В дар я вручу ему меч целомедный с серебряной ручкой,

  В крепких ножнах из недавно распиленной кости слоновой,

 405 Много будет достоин подарок блистательный этот!"

  Так сказав, ему в руки вложил он свой меч среброгвоздный

  И со словами крылатыми громко к нему обратился:

  "Радуйся много, отец чужеземец! И если сказал я

  Дерзкое слово, пусть ветер его унесет и развеет!

 410 Пусть тебе боги дадут и жену увидать и в отчизну

  Скоро вернуться: давно уж вдали ты от близких страдаешь".

  И, отвечая ему, сказал Одиссей хитроумный:

  "Радуйся, друг мой, и ты, да пошлют тебе счастие боги!

  Пусть никогда и потом не раскаешься ты, что прекрасный

 415 Мне этот меч подарил, словами со мной примирившись".

  Так он ответил и меч среброгвоздный накинул на плечи.

  Солнце зашло, и ему доставлены были подарки.

  Славные вестники все их в жилище внесли Алкиноя.

  Там сыновья Алкиноя могучего взяли подарки.

 420 К матери их отнесли, уважаемой всеми Арете.

  Всех за собой повела Алкиноя священная сила.

  В дом вошедши, они в высокие кресла уселись,

  И обратилась тогда Алкиноева сила к Арете:

  "Ну-ка, жена, принеси нам сундук, изо всех наилучшиий!

 425 В этот сундук свежевымытый плащ и хитон ты положишь,

  Жаркий огонь под котлом разожгите и воду согрейте,

  Чтобы, помывшись и видя лежащие в полном порядке

  Все дары, что феаки сюда принесли чужестранцу,

  Пиршеством он наслаждался у нас и слушал бы песни.

 430 Я ж ему эту чашу прекрасную дам золотую,

  Чтобы, все дни обо мне вспоминая, творил возлиянья

  В доме своем и Крониду отцу и прочим бессмертным".

  Так сказал Алкиной. И рабыням велела Арета

  Медный треножник большой на огонь поскорее поставить.

 435 Те, поставив треногий котел на пылавшее пламя,

  Влили воды до краев и дров под котел подложили.

  Брюхо сосуда огонь охватил. Вода согревалась.

  Из кладовой между тем сундук превосходный Арета

  Вынесла гостю, в сундук дорогие сложила подарки -

 440 Платье и золото все, что феаки ему надавали.

  А от себя еще плащ положила прекрасный с хитоном.

  К гостю Арета потом обратилась со словом крылатым:

  "Крышку теперь огляди и сундук завяжи поскорее,

  Чтобы в дороге чего у тебя не украли, покуда

 445 Сладким ты будешь покоиться сном в корабле чернобоком",

  Это когда услыхал Одиссей, в испытаниях твердый,

  Тотчас крышку приладив, сундук завязал поскорее

  Хитрым узлом, как Цирцея его обучила когда-то.

  Тут же ключница в ванну ему пойти предложила,

 450 Чтобы помыться. И радость его охватила при виде

  Ванны горячей. С тех пор как дом он Калипсо покинул,

  Видеть заботу ему о себе приходилось не часто.

  Там же забота о нем постоянна была, как о боге!

  Вымывши в ванне, рабыни всего его маслом натерли,

 455 В плащ прекрасный потом и хитон облекли его плечи.

  Выйдя из ванны, пошел он к мужам, уж вино распивавшим.

  Дочь Алкиноя, красу от богов получившая вечных,

  Возле столба, потолок подпиравшего залы, стояла.

  На Одиссея она с большим восхищеньем смотрела

 460 И со словами к нему окрыленными так обратилась:

  "Радуйся, странник, и помни меня, как вернешься в отчизну.

  Мне ты ведь прежде всего спасением жизни обязан".

  Ей отвечая, тотчас же сказал Одиссей многоумный:

  "Высокодушного дочь Алкиноя царя, Навсикая!

465 Только бы Зевс-промыслитель, супруг громомечущий Геры,

  Дал мне домой воротиться и день возвращенья увидеть,

  Там не устану тебе возносить я молитвы, как богу,

  В вечные веки: ведь жизнь-то мне, дева, ты сохранила!"

  Молвил и рядом с царем Алкиноем уселся на кресло.

 470 Было уж роздано мясо, в кратерах вино намешали.

  Всем дорогого певца привел в это время глашатай,

  Чтимого целым народом слепца Демодока. Его он

  Между гостей усадил, спиною к высокой колонне.

  К вестнику тут обратясь, сказал Одиссей многоумный,

 475 Жирный кусок от хребта белозубого вепря отрезав.

  Большую часть от него для себя он, однако, оставил:

  "Вестник, возьми это мясо, снеси Демодоку, чтоб съел он.

  Рад я вниманье ему оказать, хоть и очень печалюсь.

  Честь певцам и почет воздавать все обязаны люди,

 480 Что на земле обитают: ведь пенью певцов обучила

  Муза сама, и племя певцов она любит сердечно".

  Вестник тотчас же пошел. И герою-певцу Демодоку

  Передал мясо. И принял певец его, радуясь духом.

  Руки немедленно к пище готовой они протянули,

485 После того как желанье питья и еды утолили,

  Так Демодоку сказал Одиссей, в испытаниях твердый:

  "Выше всех людей, Демодок, я тебя бы поставил!

  Иль Аполлоном самим, иль Музой обучен ты пенью.

  Больно уж верно поешь ты про все, что постигло ахейцев,

490 Что они сделали, сколько трудились и сколько страдали,

  Словно иль сам ты все это видел, иль от видевших слышал.

  Ну-ка, к другому теперь перейди, расскажи, как Епеем

  С помощью девы Афины построен был конь деревянный,

  Как его хитростью ввел Одиссей богоравный в акрополь,

 495 Внутрь поместивши мужей, Илион разоривших священный.

  Если так же об этом ты все нам расскажешь, как было,

  Тотчас всем людям скажу я тогда, что бог благосклонный

  Даром тебя наградил и боги внушают те песни".

  Так он сказал. И запел Демодок, преисполненный бога.

 500 Начал с того он, как все в кораблях прочнопалубных в море

  Вышли данайцев сыны, как огонь они бросили в стан свой,

  А уж первейшие мужи сидели вокруг Одиссея

  Средь прибежавших троянцев, сокрывшись в коне деревянном.

  Сами троянцы коня напоследок в акрополь втащили.

 505 Он там стоял, а они без конца и без толку кричали,

  Сидя вокруг. Между трех они все колебались решений:

  Либо полое зданье погибельной медью разрушить,

  Либо, на край притащив, со скалы его сбросить высокой,

  Либо оставить на месте, как вечным богам приношенье.

 510 Это последнее было как раз и должно совершиться,

  Ибо решила судьба, что падет Илион, если в стены

  Примет большого коня деревянного, где аргивяне

  Были запрятаны, смерть и убийство готовя троянцам.

  Пел он о том, как ахейцы разрушили город высокий,

 515 Чрево коня отворивши и выйдя из полой засады;

  Как по различным местам высокой рассыпались Трои,

  Как Одиссей, словно грозный Арес, к Деифобову дому

  Вместе с царем Менелаем, подобным богам, устремился,

  Как на ужаснейший бой он решился с врагами, разбивши

 520 Всех их при помощи духом высокой Паллады Афины.

  Это пел знаменитый певец. Непрерывные слезы

  Из-под бровей Одиссея лицо у него увлажняли.

  Так же, как женщина плачет, упавши на тело супруга,

  Павшего в первых рядах за край свой родной и за граждан,

 525 Чтоб отвратить от детей и от города злую погибель:

  Видя, что муж дорогой ее в судорогах бьется предсмертных,

  С воплем к нему припадает она, а враги, беспощадно

  Древками копий ее по спине и плечам избивая,

  В рабство уводят с собой на труды и великие беды.

 530 Блекнут щеки ее в возбуждающей жалость печали, -

  Так же жалостно слезы струились из глаз Одиссея.

  Скрытыми слезы его для всех остальных оставались,

  Только один Алкиной те слезы заметил и видел,

  Сидя вблизи от него и вздохи тяжелые слыша.

 535 К веслолюбивым феакам тотчас обратился он с речью:

  "К вам мое слово, вожди и советчики славных феаков!

  Пусть играть Демодок перестанет на звонкой форминге.

  Радость пеньем своим он вовсе не всем доставляет.

  С самых тех пор, как за ужином мы и певец нам поет здесь,

 540 Не прекращает все время, как вижу я, горького плача

  Гость наш; большое какое-то горе его угнетает.

  Пусть же певец перестанет, чтоб все мы равно наслаждались,

  Гость и хозяева. Так оно будет намного прекрасней:

  Все ведь мы делаем здесь для почтенного нашего гостя -

 545 Мы и готовим отъезд и подносим с любовью подарки.

  Всякий просящий защиты и странник является братом

  Мужу, который хотя бы чуть-чуть прикоснулся к рассудку.

  Вот почему не скрывай ты от нас осторожною мыслью

  То, что тебя я спрошу. Разумнее будет ответить.

 550 Имя скажи нам, каким тебя мать и отец называли

  Вместе со всеми, кто в городе жил и вкруг города также.

  Нет никого совершенно, как только на свет он родится,

  Средь благородных иль низких людей, кто бы был безымянным.

  Каждому, только родивши, дают уж родители имя.

 555 Так назови же мне землю свою, государство и город,

  Чтобы, тебя отвозя, туда свою мысль направляли

  Наши суда: у феаков на них не имеется кормчих,

  Нет и руля, как у всех остальных кораблей мореходных.

  Сами они понимают и мысли мужей и стремленья,

 560 Знают и все города и все плодоносные нивы

  Смертных людей; через бездны морские, сквозь мглу и туманы

  Быстро мчатся они и все ж не боятся нисколько

  Вред на волнах претерпеть или в море от бури погибнуть.

  Но от отца моего Навсифоя пришлось мне когда-то

 565 Вот что узнать: говорил он, сердит на феаков жестоко

  Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим.

  Некогда, он утверждал, феакийский корабль многопрочный

  При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю

  Бог разобьет и высокой горою наш город закроет.

 570 Так говорил мне старик. А исполнит ли то Земледержец

  Иль не исполнит, пусть будет по воле великого бога.

  Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:

  Как заблудился ты, что за края тебе видеть пришлося,

  Где побывал в городах и к людям каким попадал ты,

 575 К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды,

  Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем?

  Также скажи, почему ты печалишься духом и плачешь,

  Слыша рассказ о судьбе аргосских данайцев и Трои?

  Боги назначили эту судьбу им и выпряли гибель

 580 Людям, чтоб песнями стали они и для дальних потомков.

  Может быть, кто у тебя из родни благородной погиб там,

  Зять иль тесть? После тех, кто нам близок по крови и роду,

  Эти из всех остальных всего нам дороже бывают.

  Или погиб у тебя благородный товарищ с приятным

 585 Нравом? Нисколько, мы знаем, не хуже и брата родного

  Тот из товарищей наших, который разумное знает".

allskazki.ru

• 
  Археологических открытий древнего египта
• 
  Экономические учения древнего востока
• 
  Проблемы этногенеза древних славян
• 
  Древние музыкальные инструменты презентация
• 
  Древние заговоры очень сильные
• 
  Древние города брянской области
• 
  Расшифруй древнюю рукопись мелодия
• 
  Расцвет древней руси конспект
• 
  Похоронные обряды древних славян
• 
  Повседневная жизнь древних греков
• 
  Обряды древних славян похоронные