История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

Космология древних персов. Древняя космология

Космология древних персов

Любые студенческие работы ДОРОГО, КАЧЕСТВЕННО

100 руб. бонус за первый заказ. Всего 3 вопроса:

Узнать стоимость работы

В ту неведомую эпоху, когда предки персов еще составляли одно целое с предками индусов, они уже поклонялись Митре. Гимны Вед точно так же прославляют его имя, как и гимны Авесты, и, несмотря на все различие двух теологических систем, отраженных в этих книгах, ведийский Митра и иранский Митра сохраняют в них так много общих черт, что никто не усомнился бы в общности их происхождения. И та и другая религия видят в нем божество света, почитаемое наряду с небом, которое, с одной стороны, носит имя Варуны, с другой - Ахуры; в нравственном плане обе они признают его хранителем истины и согласия, антагонистом лжи и заблуждения. Однако священная поэзия Индии сохранила о нем лишь полустертое воспоминание. Ему непосредственно посвящен лишь один довольно невыразительный отрывок. По большей части его имя возникает случайно, в сравнениях, которые выступают свидетельством его былого величия. Тем не менее, хотя его облик в санскритской литературе не столь ярко очерчен, как в зендских писаниях, эта расплывчатость черт не способна скрыть изначальной целостности его образа.

Согласно одной из последних теорий, этот бог, которого не знают европейские народы, даже не принадлежал к древнему пантеону ариев. Пара Митра-Варуна и пять других Адитьев, воспетые Ведами, так же, как и Митра-Ахура и Амеша Спенты, которые, согласно авестийским верованиям, окружают Творца, представляли собой не что иное, как солнце, луну и планеты, культ которых был заимствован индоиранцами "у соседнего народа, превосходившего их в своих похнаниях о звездном небе", - то есть, по всей видимости, у аккадцев или семитских народов, населявших Вавилонию. Но эту смелую гипотезу, вероятно, опровергает одно значительное открытие. Клинописные документы из Каппадокии показывают, что индоиранские боги Митра, Варуна, Индра и Насатья к XIV веку до н.э. уже почитались соседним с хеттами народом, митанийцами, обосновавшимися, несомненно, на севере Месопотамии. Итак, мы видим, что арии, с момента их первого появления на сцене истории, уже поклонялись Митре, и можем утверждать, что захватившие Иран племена неизменно продолжали отправлять этот культ с начала своего политического усиления и вплоть до обращения в ислам.

В Авесте Митра предстает божеством небесного света. Он появляется перед восходом солнца на скалистых вершинах гор; в течение дня он пересекает пространство небесного свода на своей колеснице, запряженной четверкой белых коней, и, когда наступает ночь, он все еще озаряет поверхность земли мерцающим отблеском, - "вечно бодрствующий, вечно бдительный". Он - ни солнце, ни луна, ни звезды, но своими "тысячью ушей и десятью тысячами глаз" он следит за всем в мире. Митра все слышит, все видит, он всеведущ и неподвластен обману. В моральном отношении благодаря естественной трансформации он сделался божеством истины и верности, которого призывают во время клятвы и который скрепляет договор и наказывает нарушивших свое слово.

Свет, разгоняющий тьму, возвращает на землю радость и жизнь; сопровождающее его тепло оплодотворяет природу. Митра - "хозяин широких пастбищ", которые он делает плодородными. "Он дарует приумножение, он дарует изобилие, он дарует стада, он дарует потомство и жизнь". Он разливает воды и заставляет произрасти растения; тому, кто почитает его, он приносит телесное здоровье, полноту богатства и одаренное благом потомство. Ведь он не только податель материальных благ, но и душевных достоинств. Он благодетельный друг, вместе с процветанием дарующий душевный покой, мудрость и славу и утверждающий согласие между своими адептами. Дэвы, населяющие тьму, наряду с бесплодием и страданиями распространяют по земле все пороки и все нечистое. Митра, "бодрствующий неусыпно, защищает творение Мазды" от их происков. Он без устали сражается с духами зла, и дурные люди, которые им служат, на себе испытывают страшные последствия его гнева. С высот своей небесной обители он зорко следит за своими противниками; обладающий всем оружием, он обрушивается на них, рассеивает их и побивает. Он опустошает и разоряет дома порочных людей, он уничтожает племена и народы, ему враждебные. Напротив, для тех, кто ему верен, он является могучим союзником в их военных предприятиях. Удары их врагов "не достигают цели, поскольку разгневанный Митра отражает их", и обеспечивает победу тем, кто, "свято приявшие наставление во Благе, благоговейно почитают его и совершают ему жертвенные возлияния".

Этот образ бога, покровительствующего войскам, который начинает преобладать в Митре с эпохи Ахменидов, сложился, скорее всего, в те смутные времена, когда иранские племена еще воевали между собой; но он является лишь развитием более древнего представления о борьбе между днем и ночью. В целом представленный в Авесте образ древнеарийского божества, как мы уже говорили, близко напоминает то изображение, которое в менее определенных чертах рисуют нам Веды; и, следовательно, маздеизм никак не изменил свою первоначальную основу.

Тем не менее если зендские гимны еще позволяют проследить истинную природу этого древнего светоносного божества, то система зороастризма в процессе усвоения его культа заметно снизила его значение. Для того чтобы быть включенным в авестийский пантеон, он должен был подчиниться его законам. Теология подняла Ахура Мазду на вершину небесной иерархии, и с той поры не могла более признавать никого ему равным. Митра не вошел даже в число шести Амеша Спента, помогающих управлять вселенной. Вместе с большинством древних природных божеств он был причислен к сонму низших божеств - язатов, сотворенных Маздой. Митра был поставлен в связь с некоторыми обожествленными персонифицированными силами, которым персы привыкли поклоняться. В качестве защитника воинов он получил себе в сподвижники Веретрагну, олицетворяющего Победу; как хранитель истины оказался связан с благочестивым Сраошей, Послушанием божественному закону, с Рашну, Справедливостью, и с Арштат, персонификацией Чести и Правдивости. Как божество, ведающее благосостоянием, он призывается вместе с Аши-Ванухи, Богатством, и с Паренди, Изобилием. Сопровождаемый Сраошей и Рашну, он защищает душу праведного от демонов, которые стремятся низвергнуть ее в преисподнюю, и вершит суд, чтобы позволить ей перейти опасный мост Чинват и подняться на небеса. Это верование иранцев породило представление об осуществляемом Митрой искуплении, которое мы обнаружим впоследствии в развитой форме на Западе.

В то же время его культ подчиняется строгому церемониалу, соответствующему маздеистскому богослужению. Ему следует приносить в жертву "мелкий скот, и крупный скот, и пернатых". Этим жертвоприношениям должны предшествовать или они должны сопровождаться обычными возлияниями сока Хаомы и произнесением ритуальных молитв с пучком прутьев (барсман) в руке. Но прежде чем получить позволение приблизиться к жертвеннику, верующий должен очистить себя многократным омовением и бичеваниями. Эти строгие предписания напоминают обряд освящения и телесные испытания, которым подвергались участники римских мистерий перед посвящением.

Таким образом, Митра был введен в теологическую систему зороастризма, ему было определено соответствующее место в божественной иерархии, с ним стали связывать спутников, отличающихся наибольшей ортодоксальностью, и в его честь отправляя культ, аналогичный культам других божеств. Но его сильная индивидуальность с большим трудом подчинялась налагаемым на нее узким ограничениям, и в священном тексте мы находим черты более древнего представления, согласно которому он занимал в иранском пантеоне гораздо более высокое положение. К нему часто взывают наряду с Ахурой в одном и том же молении: оба бога образуют пару, поскольку небесный свет и светлое небо неразделимы по своей природе. В другом месте, когда говорится, что Ахура создал Митру, как и все на свете, то упоминается, что он создал его столь же великим, каковым был сам. Митра, разумеется, - язата, но он самый сильный, самый прославленный из язатов. "Ахура-Мазда поставил его хранить весь движимый мир и неусыпно его оберегать". Именно с помощью этог всегда победоносного воина Высшая Сущность уничтожает демонов и заставляет трепетать даже самого Духа зла Ахримана.

Сопоставим эти тексты со знаменитым отрывком из Плутарха, где он излагает дуалистическую доктрину персов: Ормазд пребывает в вечном свете "столь же высоко над солнцем, насколько солнце удалено от земли", Ахриман царит в ночи нижнего мира, а Митра занимает между ними промежуточную позицию. В начале "Бундахиш" представлено абсолютно идентичное учение, только вместо Митры между Ормуздом и Ахриманом помещен Ветер (Вайю). Несоответствие лишь терминологическое, поскольку, согласно представлениям иранцев, ветер неразрывно связан со светом и, как считается, поддерживает последний. так, верховное божество восседает на небе под звездами, где царит вечный покой; под ним находится деятельный бог, его посланник, возглавляющий небесные воинства в их постоянной борьбе с Духом тьмы, который из глубин преисподней посылает на землю своих дэвов, - таково религиозное учение, гораздо более простое, чем учение зороастризма, каковое, по-видимому, и было в целом распространено среди подданных Ахеменидов.

То, что за Митрой в религии древних персов признавалась выдающаяся роль, подтверждается массой свидетельств. В надписях Артаксерксов рядом с призывами к Ахура Мазде содержатся и призывы к Митре, которые сопровождают обращения лишь к еще одной богине - Анахите. Великие Цари, безусловно, особо почитали его и считали своим личным покровителем. Именно его они призывали свидетелем своему слову, именно к нему обращались в момент вступления в битву. Несомненно, его считали приносящим победу правителям: признавалось, что он низводит на них тот мистический свет, - Хварно, - который, по маздеистским поверьям, является достоянием царей, освещает их власть и служит залогом постоянного успеха.

Знать следовала примеру государя. Значительное число теонимов, составленных с использованием имени Митры, которые носила знать с глубокой древности, служит подтверждением тому, что в данной среде этот бог был объектом всеобщего поклонения.

Митра занимал важное место в официальном культе. В календаре ему был посвящен седьмой месяц и, разумеется, также шестнадцатый день каждого месяца. Во время посвященного ему празднества, если верить Ктесию, царь имел привилегию совершать в его честь обильные жертвенные возлияния и исполнять священные танцы. Безусловно, этот праздник считался благоприятным для торжественного жертвоприношения и пышных церемоний. Митраканы были знамениты по всей внутренней Азии и, став впоследствии праздником Михраган, вплоть до нынешних времен должны были справляться в мусульманской Персии в начале зимы. Слава Митры простиралась до самых берегов Эгейского моря: это единственный иранский бог, имя которого пользовалось известностью в Древней Греции, - этот факт сам по себе мог бы служить свидетельством тому, насколько сильно он почитался народами огромной соседствующей с ней империи.

Религиозный культ, отправляемый монархом и всей аристократией, помогавшей ему править огромной территорией его владений, не мог остаться в границах лишь нескольких провинций его государства. Нам известно, что Артаксеркс Ох возводил статуи богини Анахиты в различных столицах, - как в Вавилоне, Дамаске и Сардах, так и в Сузах, в Экбатанах и в Персеполе. В особенности Вавилон, где помещалась зимняя резиденция государей, населяло многочисленное официальное духовенство - "маги", имевшие превосходство над местными жрецами. Официально предоставленные им прерогативы не были направлены на то, чтобы предохранить их от влияния сильной жреческой касты, существовавшей рядом с ними. Изощренная и систематическая теология халдеев наложилась на ранний маздеизм, который представлял собой, скорее, совокупность традиционных представлений, нежели свод хорошо разработанных учений. Мифологии обеих религий постепенно оказались сближены, их божества отождествлены, и семитская астролатрия - извращенный плод давнишних научных наблюдений - возобладала над натуралистическими представлениями иранцев. Ахура Мазда был сопоставлен с Белом, царящим на небесах, Анахита ассимилировалась с Иштар, правящей на планете Венера, а Митра сделался Солнцем, богом Шамашем. Последний, как и Митра в Персии, являлся в Вавилонии богом справедливости, так же, как и Митра, появлялся на востоке, на вершинах гор, и совершал ежедневно свой путь на сияющей колеснице, так же, как и тот, наконец, приносил победу воинам и считался защитником царей. Трансформации, которые персидские верования претерпели под влиянием семитских учений, были столь глубокими, что уже много столетий спустя, в Риме, подлинной родиной Митры признавали нередко берега Евфрата. Согласно Птолемею, этот могучий солнечный бог почитался во всей областях, простиравшихся от Инда до Ассирии.

Вавилон был лишь этапом на пути распространения маздеизма. Еще в глубокой древности маги через Месопотамию достигли сердца Малой Азии. Уже при первых царях династии Ахеменидов они, по-видимому, массово расселились в Армении, местная религия которой постепенно оказалась вытеснена вводимым ими вероучением, и в Каппадокии, где возжигаемые ими огни еще пылали во множестве во времена Страбона. В весьма отдаленную эпоху они продвинулись до самого Понта, до Галатии и Фригии. Даже в Лидии при Антонинах их потомки распевали еще гимны на варварском языке в святилище, строительство которого приписывалось Киру. Эти общины, по крайней мере в Каппадокии, сохранились, должно быть, и после победы христианства и просуществовали до V в. н.э., бережно передавая из поколения в поколение свои обычаи, нравы и культ.

Примечательно то, что этих колонистов называли "магузеями" - что является точной греческой транскрипцией семитского названия с окончанием во множественном числе. Их литературным языком и, возможно, языком богослужения был не персидский, но арамейский, который уже при Ахеменидах сделался языком дипломатических и торговых отношений во всех странах к западу от Тигра. Ничто не может послужить лучшим свидетельством тому, насколько глубоким оказалось влияние "халдеев" на этот анатолийский маздеизм.

Казалось бы, падение империи Дария должно было пагубно сказаться на этих рассеянных в далеких краях колониях, которые отныне оказались оторванными от своей родины. В действительности случилось, скорее, обратное - маги нашли в диадохах столь же заботливых покровителей, каковыми были для них Великий царь и его приближенные. После распада империи Александра можно видеть, как в Понте, в Каппадокии, в Армении и в Коммагене устанавливаются династии, с охотой возводившие свои генеалогии к Ахеменидам. Независимо от того, действительно ли эти семейства являлись иранскими или нет, - их предполагаемое происхождение обязывало их почитать богов своих мнимых предков. В противоположность греческим правителям Пергама или Антиохии, они воспроизводили древние традиции как в религиозной, так и в политической сфере и облекали себя своего рода аристократическим достоинством, чтобы во всем походить на давних властителей Азии. Местная аристократия, управлявшая страной, также принадлежала или претендовала на принадлежность к древнему народу завоевателей. Главы кланов, по крайней мере в пределах Армении сохранявшие в процессе всех преобразований и перемен вплоть до Юстиниана наследственный титул "сатрапов", спесиво соблюдали и старинную веру своих пращуров, не выказывая никакой враждебности к иным религиозным культам, отправляемым в их государстве, эти правители и сановники из их окружения оказывали тем не менее особое покровительство храмам маздеистских божеств. Они все еще отдавали дань поклонения Оромазду (Ахура Мазде), Оманосу (Воху Мане), Артагнесу (Веретрагне), Анаит (Анахите) и другим богам. Особенной их благосклонностью пользовался Митра; монархи питали к нему в некотором смысле личное расположение, о чем свидетельствует имя Митридат, часто встречающееся во всех династиях. Очевидно, Митра оставался для них, как и для Артаксерксов и Дариев богом, дарующим победу государю, выражающим и поддерживающим законную власть. Это почтительное отношение к обрядовой практике персов, унаследованное от легендарных предков, идея благочестия, как опоры трона и условия всякого успеха, ясно прослеживается в высокопарной надписи, высеченной на монументальном надгробии, которое Антиох I Эпифан из Коммагены (69-34 гг. до н.э.) повелел воздвигнуть себе на отроге Тавра, откуда открывается перспектива долины Евфрата. Барельеф изображает правителя в торжественном облачении с высокой тиарой на голове, держащим в левой руке скипетр и пожимающим правую руку Митры; чело его украшает нимб с лучами в напоминание о союзе, который он заключил с этим богом. Правитель Коммагены, со стороны матери являвшийся потомком Селевкидов из Сирии и возводивший свой род по отцу к Дарию, сыну Гитаспа, сливает воедино память о своем двойном происхождении и ставит в один ряд персидских и эллинских божеств и обряды точно так же, как в его роду имя Антиох перемежалось с именем Митридат.

Подобным же образом в соседних областях правители и иранское духовенство в разной степени подверглись влиянию греческой цивилизации. При Ахеменидах любой народ, проживавший между Понтон Эвксинским и Тавром, благодаря терпимости центральной власти имел возможность сохранять свои местные культы, равно как и свой язык и свои собственные обычаи Но во время великой смуты, вызванной крушением персидской империи, все политические и религиозные барьеры исчезли, разнородные расы внезапно вынуждены были войти друг с другом в соприкосновение, и в результате внутренняя Азия прошла через этап синкретизма, аналогичный тому, который мы можем более ясно наблюдать в Римской империи. Сближение всех теологий Востока и всех греческих философских систем породило самые неожиданные сочетания, и соперничество между этими разнообразными учениями сделалось чрезвычайно активным. Многие из магов, расселившихся по территории от Армении до Фригии и Лидии, разумеется, отбросили в то время всякую былую сдержанность, занялись оживленной пропагандой, и так же, как и евреям в ту эпоху, им удалось объединить вокруг себя некоторое количество прозелитов. Позднее, преследуемые христианскими императорами, они, так же, как и знатоки Талмуда, были вынуждены возвратиться к своей былой односторонности, замыкаясь во все более неприступном ригоризме.

Безусловно, именно в период нравственного и религиозного брожения, вызванного македонскими завоеваниями, митраизм обрел более или менее определенную форму. К времени своего распространения в Римской империи он уже вполне сформировался. Его догматическая система, равно как и традиции богослужения, должны были иметь уже вполне устоявшийся вид с самого начала его проникновения сюда. К сожалению, мы не можем точно установить, в каком регионе и в какой момент маздеизм приобрел те черты, которые отличают его в Италии. Наше полное неведение относительно религиозных движений, потрясавших Восток в эпоху Александра, почти полное отсутствие прямых свидетельств по истории иранских сект на протяжении первых трех столетий до нашей эры служит основным препятствием к получению верного представления о развитии парсизма. Мы можем лишь попробовать выделить основные факторы, вызвавшие трансформацию культа малоазийских магов, и попытаться показать, как различные влияния в разных регионах по-своему изменяли его характер.

В Армении маздеизм слился с местными национальными верованиями и с некоторыми семитскими элементами, пришедшими из Сирии. Митра оставался одним из главных божеств в этой синкретической теологии, сложившейся под таким тройным влиянием. Как и на Западе, одни видели в нем божество огня, другие идентифицировали его с Солнцем, и с его именем связывались иноземные легенды. Рассказывали, что он родился от инцестуальной связи Ахура Мазды со своей собственной матерью или даже что его породила на свет простая смертная женщина. Мы не возьмемся настаивать на этих отдельных мифологемах, так же, как и на иных, аналогичных им. Особая смесь никак не связанных между собою доктрин, каковую представляет собой религия армян, по всей видимости, не имеет никакого отношения к митраизму, кроме частичной общности их происхождения.

В остальной части Малой Азии изменения, произошедшие в маздеизме, были гораздо менее глубокими, чем в Армении. Никогда не переставала ощущаться вражда между местными культами и той религией, адептам которой было угодно возводить себя к иранским корням. То частое учение, носителями которого являлись огнепоклонники, вряд ли могло быть совмещено с оргиями, справляемыми в честь возлюбленного Кибелы. Тем не менее в течение долгих столетий, которые маги-пришельцы прожили в мире среди автохтонных племен, некоторое сближение религиозных учений двух народов разумеется, должно было произойти. В Понте Митра изображается на коне, как Мен, лунный бог, почитавшийся на всем полуострове. В другом месте его облекают в анаксириды (anaxyrides - брюки) с широким вырезом, напоминающие об увечье Аттиса. В Лидии пара Митра-Анахита превратилась в Сабазия-Анаит. Других местных богов удобно было отождествить с могучим язатом. По-видимому, жрецы этих малокультурных краев были вынуждены приводить свои народные божества в соответствие с теми богами, которым поклонялись правители и знать; но мы слишком мало знаем о религиях тех областей, чтобы иметь возможность установить, что дали они парсизму и что от него заимствовали. Поэтому мы лишь констатируем факт взаимного их влияния, не берясь измерить его глубины. Это влияние, сколь поверхностным ни желали бы его представить, несомненно, подготовило почву для того тесного союза между мистериями Митры и Великой Матери богов, который должен был впоследствии осуществиться на Западе. <...>

Когда в результате походов Александра греческая цивилизация распространилась на всю внутреннюю Азию, она вплоть до отдаленных уголков Бактрии заставила маздеизм считаться с собою. Тем не менее иранизм, - если мы можем употребить такой термин, - никогда не сдавал позиций перед лицом эллинизма. Сам Иран довольно скоро вновь обрел как политическую независимость, так и свою моральную автономию. В целом, эта сила сопротивления со стороны персидских традиций, противодействующая всякой ассимиляции, в других местах легко достигаемой, является одной из выдающихся черт в истории взаимоотношений Греции с Востоком. Малоазийские маги тем не менее оказались значительно ближе к очагам западной культуры, чей отблеск затронул их весьма ощутимо. Их культы, устоявшие против того, чтобы быть поглощенными религией иноземных завоевателей, вошли в контаминацию с ней. Для того, чтобы согласовать варварские верования с эллинистическими идеями, прибегли к испытанному методу отождествлений. Была сделана попытка перенести обитателей Олимпа на маздеистские небеса: Ахура Махда, в качестве Высшего Божества, был отождествлен с Зевсом; победоносный герой Веретрагна - с Гераклом; Анахита, которой посвящался бык, - слилась с Артемидой Таврической; пошли даже на то, чтобы сделать маздеистские храмы местом действия мифа об Оресте. Митра, уже признанный в Вавилоне равным Шамашу, естественным образом был сближен с Гелиосом; но он никогда не занимал рядом с ним подчиненного положения, и его персидское имя в богослужении никогда не заменялось греческие, как имена других божеств, которым поклонялись в мистериях.

Эта попытка установить синонимию между именами, на самом деле никак не связанными друг с другом, не осталась на уровне простого жонглирования мифологическими системами. Ее важным следствием стало то, что неотчетливые персонификации, сложившиеся в воображении Востока, заимствовали и обрели те же конкретные формы, в которые греческие мастера облекали своих олимпийских богов. Возможно, прежде их никогда не представляли антропоморфно, либо, если даже существовали какие-либо их изображения, то наподобие ассирийских идолов они были причудливы и грубы. Пленительная форма эллинистического идеала, в которой воплотились маздеистские герои, неизбежно изменила их внутреннюю природу, - в них был смягчен экзотический элемент, и они сделались более приемлемыми для западного мира. таим образом, одно из обязательных условий успеха иноземной религии в римском мире было достигнуто именно тогда, когда около II в. до н.э. скульптор пергамской школы изваял патетическую группу, изображавшую тавроктонного Митру, за которым отныне закрепилось по общему обычаю почетное место в апсиде гротов (spelaea).

Искусство не только смягчило все то, что в этих грубых мистериях могло смутить дух, воспитанный греческой школой. Философия также стремилась примирить выраженное в них мировоззрение с собственными учениями или, скорее, само азиатское духовенство взялось найти в своих священных традициях нечто подобное теориям философских школ. Никакая из этих школ не проникалась расположением к объектам народного поклонения столь же охотно, как школа стоиков, поэтому именно эта школа оказала глубокое влияние на формирование митраизма. Один из древних мифов, воспетых магами, дошел до нас в передаче Диона Хризостома, поскольку этот миф рассматривали в качестве аллегории стоической космологии; наряду с ним и другие персидские представления были сходным образом приспособлены к пантеистическим взглядам последователей Зенона. Мыслители все более приучались отыскивать в догматах и ритуальных обычаях Востока смутные отражения античной мудрости, и такая тенденция столь удачно сочеталась с претензиями и интересами маздеистского духовенства, что последнее не могло не приветствовать ее всеми своими силами.

Приписывая верованиям магов излишнюю значительность, которой та ни в коей мере не обладала, философская спекуляция тем не менее проявляла в целом больше консерватизма, нежели новаторства. Одним уже тем, что она придавала наивным зачастую легендам символическое значение и нелепым с виду ритуальным традициям предлагала рациональное объяснение, она выражала стремление к их упрочению. Если теологические основания этой религии подверглись существенным модификациям, то ее богослужебная сфера оставалась относительно стабильной, и изменение догмата сочеталось тут с почтительным отношением к ритуалу. Суеверный формализм, который обнаруживают подробные предписания Вендидада, несомненно, свойственен времени, предшествующему эпохе Сасанидов. Жертвоприношения, которые совершали во времена Страбона осевшие в Каппадокии маги, во всех деталях напоминают авестийское богослужение. Это те же монотонно произносимые моления с пучками прутьев (барсман) в руках перед жертвенным огнем, те же возлияния молока, масла и меда, те же предосторожности, принимаемые для того, чтобы дыхание служителя не осквернило божественное пламя. Надпись Антиоха из Коммагены в предписываемом ею уложении отражает не меньшее усердие этого правителя в сохранении верности древним иранским обычаям. Царь увенчивает себя славой, преданно поклоняясь богам своих предков согласно древним традициям персов и греков; он желает, чтобы служители в новом храме носили те же персидские жреческие облачения, и чтобы они совершали богослужение в точном соответствии с древним священным обычаем. Шестнадцатый день каждого месяца, празднуемый исключительным образом, является не только днем рождения царя, но и днем, который во все времена был особо посвящен Митре. Значительно позже другой коммагенец, Лукиан из Самосаты, очевидно, взяв за образец те отправления культа, с которыми был знаком у себя на родине, высмеивает в одном пассаже многократные очистительные обряды, нескончаемые песнопения и длинное одеяние служителей зороастрийской секты. В другом месте он упрекает их в том, что они не знают греческого и бормочут нечто на совершенно непонятном жаргоне.

Консерваторский дух кападокийских магов, заставляющий их придерживаться исконных обычаев, передаваемых и поколения в поколение, не сошел на нет и после победы христианства, и Василий Великий все еще отмечает в конце IV в. его неизбывное упорство. Даже в Италии иранские мистерии, безусловно, всегда сохраняли значительную часть тех религиозных форм, которые маздеизм с незапамятных времен приобрел в Малой Азии. Основное новшество состояло в замене персидского или арамейского языков, как языков богослужения, на греческий и позднее, возможно, на латынь. Такая реформа подразумевает наличие священных книг, и вполне вероятно, что, начиная с эпохи Александра, молитвы и гимны, передававшиеся изначально в устной форме, стали записываться магами, опасавшимися их забвения. Однако эта необходимая в новых условиях мера не помешала митраизму до самого конца сохранять, по существу своему, персидский церемониал.

Греческое название "мистерии", которое авторы применяют к этой религиозной практике, ни в коей мере не должно вводить в заблуждение. В тайных обществах, создаваемых ее адептами, не было никакого намека на подражание эллинистическим культам, и ее эзотерическое учение открывалось лишь в процессе последовательных посвящений. Даже в Персии маги составляли замкнутую касту, которая, по-видимому, внутри подразделялась на несколько иерархических классов. Те маги-переселенцы, которые обосновались в иноземной среде с чужим языком и чуждыми им нравами, еще более ревностно скрывали от непосвященных унаследованную ими веру. Знание тайных ритуалов порождало в них самих ощущение собственного морального превосходства и служило подтверждением их особо престижного положения в среде окружающего их невежественного населения. Возможно, право на принадлежность к маздеистскому жреческому сословию в Малой Азии, так же, как и в Персии, первоначально являлось привилегией одного из племен и передавалось от отца к сыну. Позднее это сословие согласилось открыть свои тайные догматы и чужакам, прошедшим обряд посвящения, и таких прозелитов постепенно допускали к различным церемониям культа. Иранская диаспора в этом отношении, как и во многих других, сопоставима с общиной евреев. Такая практика привела вскоре к образованию ряда категорий неофитов, стоящих на разных ступенях посвящения, и в конце концов сложилась определенная иерархия. Однако полное посвящение во все священные догматы и таинства всегда было достижимо лишь для немногих избранных, и это мистическое знание представлялось тем более ценным, чем более оно сохраняло свой закрытый характер.

Все изначальные обряды, характерные для митраистского культа у римлян, без сомнения, восходят к азиатским корням: переодевание в животных, практикуемое в некоторых церемониях, является пережитком когда-то весьма распространенного доисторического обычая, который полностью не исчез и в наши дни; обычай посвящать богу пещеры в горах, безусловно, представляет собой наследие тех времен, когда еще не умели строить храмы; жестокие испытания, которым подвергались посвящаемые, напоминают те кровавые увечья, которые наносили себе и друг другу служители Ма и Кибелы. Также и легенды, героем которых выступает Митра, могли сложиться лишь в скотоводческую эпоху. Эти древнейшие традиции, отражающие первобытную и грубую цивилизацию, продолжали существовать в мистериях наряду с тонко разработанной теологией и высокоразвитой моралью.

Анализ элементов, составляющих митраизм, подобно теологическому срезу почвы, демонстрирует многослойность этого массива, сложенного из налегающих друг на друга пластов. Основанием этой религии, ее нижним, первоначальным слоем, служит вера древнего Ирана, в которой она берет свое начало. Поверх этого маздеистского основания в Вавилонии наложился толстый осадок семитских учений, затем к нему добавилось несколько аллювиальных слоев местных верований Малой Азии. Наконец, на этой плодородной почве произросла пышная растительность эллинистических идей, отчасти скрывшая от нашего испытующего взора свое истинное начало.

Этот составной культ, в котором слилось воедино столько разнородных элементов, адекватно отражает ту многослойную цивилизацию, которая в эпоху Александра процветала в Армении. в Коммагене, Каппадокии и в Понте. Если бы Митридат Эвпатор смог воплотить свои честолюбивые мечты, этот эллинизированный парсизм без сомнения стал бы государственной религией огромной азиатской империи. Но ему была уготована иная доля по причине поражения этого великого противника Рима. Остатки понтийской армии и флота, гонимые войной беглецы и беженцы со всего Востока распространили иранские мистерии среди морских разбойников, возраставших в своей мощи под укрытием гор Киликии. Митра прочно обосновался в этом краю, и Тарс еще поклонялся ему даже в конце эпохи империи. Поддерживаемая своей воинственной религией, эта республика авантюристов осмелилась оспаривать у римского колосса право на господство над морям. Разумеется, она сочла себя народом-избранником, призванным добиться торжества культу непобедимого бога. Воодушевленные его покровительством, дерзкие моряки беспощадно разграбляли самые почитаемые святилища Греции и Италии, и латинский мир впервые услышал тогда имя варварского бога, который должен был вскоре принять от него дань поклонения.

students-library.com

Космология Википедия

Космоло́гия (космос + логос) — раздел астрономии, изучающий свойства и эволюцию Вселенной в целом. Основу этой дисциплины составляют математика, физика и астрономия.

История космологии

Ранние формы космологии представляли собой религиозные мифы о сотворении (космогония) и уничтожении (эсхатология) существующего мира.

Китай

Археологические находки позволяют утверждать, что прообразом космоса мог считаться панцирь сухопутной черепахи, щитки которого делят плоскость земли на квадраты.

В наиболее ранней из текстологически представленных моделей китайской космологии считалось, что Земля прикрыта небом подобно пологу на колеснице, и этот полог вращается в горизонтальной плоскости, как зонт (т. н. модель гайтянь 蓋天, называемая тж. Чжоуби — по названию математического трактата, описывающего вычисления согласно этой модели). К сер. династии Хань эта модель оспаривалась астрономическими наблюдениями. Ей на смену пришло представление о сферичности космоса, окружавшего Землю (модель хуньтянь 浑天). Ок. 180 г. н. э. Цай Юн упоминает также третью модель, сюанье 宣夜 — однако о ней уже к его времени не сохранилось сведений.

Европейская античность

Большинство древнегреческих учёных поддерживали геоцентрическую систему мира, согласно которой в центре Вселенной находится неподвижная шарообразная Земля, вокруг которой обращаются пять планет, Солнце и Луна. Предложенная Аристархом Самосским гелиоцентрическая система мира, по-видимому, не получила поддержки большинства древнегреческих астрономов.

Мир считался ограниченным сферой неподвижных звёзд[1]. Иногда добавлялась ещё одна сфера, отвечающая за прецессию. Предметом споров был вопрос о том, что находится за пределами мира: перипатетики вслед за Аристотелем полагали, что вне мира нет ничего (ни материи, ни пространства), стоики считали, что там находится бесконечное пустое пространство, атомисты (Левкипп, Демокрит, Метродор, Эпикур, Лукреций) полагали, что за пределами нашего мира находятся другие миры. Особняком стоят взгляды Гераклида Понтийского, согласно которому звёзды являются далёкими мирами, включающими в себя землю и воздух; он, как и атомисты, полагал Вселенную бесконечной. На закате античности появилось религиозно-мистическое учение герметизм, согласно которому вне мира может находиться область нематериальных существ — духов[2].

Многие досократики полагали, что движением светил управляет гигантский вихрь, давший начало Вселенной. Однако после Аристотеля большинство античных астрономов считали, что планеты переносятся в своём движении материальными сферами, состоящими из особого небесного элемента — эфира, свойства которого не имеют ничего общего с элементами земли, воды, воздуха и огня, составляющих «подлунный мир». Широко было распространено мнение о божественной природе небесных сфер или светил, их одушевлённости.

Средневековье

В Средние века в астрономии и философии как христианских, так и мусульманских стран доминировала космология Аристотеля, дополненная птолемеевой теорией движения планет, вместе с представлением о материальных небесных сферах. Некоторые философы XIII—XIV вв. считали, что бесконечно всемогущий Бог мог создать, помимо нашего, и другие миры[3][4]; тем не менее, эта возможность считалась сугубо гипотетической: хотя Бог и мог создать другие миры, он не сделал этого. Некоторые философы (например, Томас Брадвардин и Николай Орем) считали, что за пределами нашего мира находится бесконечное пространство, служащее обителью Бога (модификация космологии герметистов, также полагавших внемировое пространство относящимся к духовной сфере[5]).

Эпоха Возрождения

Вселенная Джордано Бруно (иллюстрация из книги Кеплера Краткое изложение коперниковой астрономии, 1618 г.). Символом M отмечен наш мир

Новаторский характер носит космология Николая Кузанского, изложенная в трактате Об учёном незнании. Он предполагал материальное единство Вселенной и считал Землю одной из планет, также совершающей движение; небесные тела населены, как и наша Земля, причём каждый наблюдатель во Вселенной с равным основанием может считать себя неподвижным. По его мнению, Вселенная безгранична, но конечна, поскольку бесконечность может быть свойственна одному только Богу. Вместе с тем, у Кузанца сохраняются многие элементы средневековой космологии, в том числе вера в существование небесных сфер, включая внешнюю из них — сферу неподвижных звёзд. Однако эти «сферы» не являются абсолютно круглыми, их вращение не является равномерным, оси вращения не занимают фиксированного положения в пространстве. Вследствие этого у мира нет абсолютного центра и чёткой границы (вероятно, именно в этом смысле нужно понимать тезис Кузанца о безграничности Вселенной)[6].

Первая половина XVI века отмечена появлением новой, гелиоцентрической системы мира Николая Коперника. В центр мира Коперник поместил Солнце, вокруг которого вращались планеты (в числе которых и Земля, совершавшая к тому же ещё и вращение вокруг оси). Вселенную Коперник по-прежнему считал ограниченной сферой неподвижных звёзд; по-видимому, сохранялась у него и вера в существование небесных сфер[7].

Модификацией системы Коперника была система Томаса Диггеса, в которой звёзды располагаются не на одной сфере, а на различных расстояниях от Земли до бесконечности. Некоторые философы (Франческо Патрици, Ян Ессенский) заимствовали только один элемент учения Коперника — вращение Земли вокруг оси, также считая звёзды разбросанными во Вселенной до бесконечности. Воззрения этих мыслителей несут на себе следы влияния герметизма, поскольку область Вселенной за пределами Солнечной системы считалась ими нематериальным миром, местом обитания Бога и ангелов[8][9][10].

Решительный шаг от гелиоцентризма к бесконечной Вселенной, равномерно заполненной звёздами, сделал итальянский философ Джордано Бруно. Согласно Бруно, при наблюдении из всех точек Вселенная должна выглядеть примерно одинаково. Из всех мыслителей Нового времени он первым предположил, что звёзды — это далёкие солнца и что физические законы во всем бесконечном и безграничном пространстве одинаковы[11]. В конце XVI века бесконечность Вселенной отстаивал и Уильям Гильберт. В середине — второй половине XVII века эти взгляды поддержали Рене Декарт, Отто фон Герике и Христиан Гюйгенс.

Возникновение современной космологии

Возникновение современной космологии связано с развитием в XX веке общей теории относительности (ОТО) Эйнштейна и физики элементарных частиц. Первое исследование на эту тему, опирающееся на ОТО, Эйнштейн опубликовал в 1917 году под названием «Космологические соображения к общей теории относительности». В ней он ввёл 3 предположения: Вселенная однородна, изотропна и стационарна. Чтобы обеспечить последнее требование, Эйнштейн ввёл в уравнения гравитационного поля дополнительный «космологический член». Полученное им решение означало, что Вселенная имеет конечный объём (замкнута) и положительную кривизну.

В 1922 году А. А. Фридман предложил нестационарное решение уравнения Эйнштейна, в котором изотропная Вселенная расширялась из начальной сингулярности. Подтверждением теории нестационарной вселенной стало открытие в 1929 году Э. Хабблом космологического красного смещения галактик. Таким образом, возникла общепринятая сейчас теория Большого взрыва.

Возраст Вселенной

Возраст Вселенной — время, прошедшее с момента Большого взрыва. Согласно современным научным данным (результаты WMAP9), оно составляет 13,830 ± 0,075 млрд лет[12]. Новые данные, полученные с помощью мощного телескопа-спутника «Планк», принадлежащего Европейскому космическому агентству, показывают, что возраст Вселенной составляет 13,798 ± 0,037 миллиарда лет (68%-й доверительный интервал)[13][14][15].

Возраст Вселенной как функция космологических параметров

Современная оценка возраста Вселенной построена на основе одной из распространённых моделей Вселенной, так называемой стандартной космологической ΛCDM-модели.

Основные этапы развития Вселенной

Большое значение для определения возраста Вселенной имеет периодизация основных протекавших во Вселенной процессов. В настоящее время принята следующая периодизация[16]:

Самая ранняя эпоха, о которой существуют какие-либо теоретические предположения, — это планковское время (10−43с после Большого взрыва). В это время гравитационное взаимодействие отделилось от остальных фундаментальных взаимодействий. По современным представлениям, эта эпоха квантовой космологии продолжалась до времени порядка 10−11 с после Большого взрыва.
Следующая эпоха характеризуется рождением первоначальных частиц кварков и разделением видов взаимодействий. Эта эпоха продолжалась до времён порядка 10−2 с после Большого взрыва. В настоящее время уже существуют возможности достаточно подробного физического описания процессов этого периода.
Современная эпоха стандартной космологии началась через 0,01 секунды после Большого взрыва и продолжается до сих пор. В этот период образовались ядра первичных элементов, возникли звёзды, галактики, Солнечная система.

Важной вехой в истории развития Вселенной в эту эпоху считается эра рекомбинации, когда материя расширяющейся Вселенной стала прозрачной для излучения. По современным представлениям, это произошло через 380 тыс. лет после Большого взрыва. В настоящее время это излучение мы можем наблюдать в виде реликтового фона, что является важнейшим экспериментальным подтверждением существующих моделей Вселенной.

WMAP

Основная статья: WMAP

Карта микроволнового излучения, построенная WMAP

WMAP (Wilkinson Microwave Anisotropy Probe) — космический аппарат НАСА, предназначенный для изучения реликтового излучения, образовавшегося в результате Большого взрыва в момент зарождения Вселенной.

Собранная WMAP информация позволила учёным построить самую детальную на сегодняшний день карту флуктуаций температуры распределения микроволнового излучения на небесной сфере. Ранее подобную карту удалось построить по данным аппарата НАСА COBE, однако её разрешение существенно — в 35 раз — уступало данным, полученным WMAP.

Данные WMAP показали, что распределение температуры реликтового излучения по небесной сфере соответствует полностью случайным флуктуациям с нормальным распределением. Параметры функции, описывающей измеренное распределение, согласуются с моделью Вселенной, состоящей:

Данные WMAP позволяют утверждать, что тёмная материя является холодной (то есть состоит из тяжёлых частиц, а не из нейтрино или каких-либо других лёгких частиц). В противном случае лёгкие частицы, движущиеся с релятивистскими скоростями, размывали бы малые флуктуации плотности в ранней Вселенной.

Среди других параметров, из данных WMAP определены (исходя из ΛCDM-модели, то есть фридмановской космологической модели с Λ-членом и холодной тёмной материей англ. Cold Dark Matter)[17]:

По данным обзора Planck TT, TE, EE+lensing+BAO+JLA+H0

100θMC= 1.04077 ± 0.00032
Ωbh3= 0.02225 ± 0.00016
Ωch3= 0.1198 ± 0.0015
τ=0.079 ± 0.017
ln(1010As)=3.094 ± 0.034
ns= 0.9645 ± 0.0049
H0 = 67.27 ± 0.66
Ωm=0.3089 ± 0.0062
ΩΛ= 0.6911 ± 0.0062
Σmv [eV]< 0.17
Ωk=0.0008−0.0039+0.0040
w=−1.019−0.08+0.075

См. также

Примечания

↑ Furley, 1981.
↑ Gatti, 1999, p. 103.
↑ McColley, 1936.
↑ Grant, 1994.
↑ О влиянии герметической литературы на Брадвардина см. работу Grant, 1969.
↑ Койре, 2001, с. 2—17 и особенно с. 14.
↑ Barker, 1990.
↑ Койре, 2001.
↑ Gatti, 1999, p. 105—106.
↑ Granada, 2008.
↑ Койре, 2001, с. 31—45.
↑ WMAP Cosmological Parameters (англ.). NASA. Goddard Space Flight Center. Проверено 22 марта 2013. Архивировано 22 марта 2013 года.
↑ N° 7-2013: PLANCK REVEALS AN ALMOST PERFECT UNIVERSE (англ.).
↑ Planck Collaboration Planck 2013 results. XVI. Cosmological parameters (англ.) // ArXiv/astro-ph. — 2013. — Bibcode: 2013arXiv1303.5076P. — arXiv:1303.5076.
↑ P. A. R. Ade et al. (Planck Collaboration) (22 March 2013). «Planck 2013 results. I. Overview of products and scientific results». Astronomy and Astrophysics 1303: 5062. arXiv:1303.5062. DOI:10.1051/0004-6361/201321529. Bibcode: 2013arXiv1303.5062P.
↑ Краткая история Вселенной. Архивировано 30 сентября 2008 года.
↑ D.N. Spergel, R. Bean, O. Dore et al. Wilkinson Microwave Anisotropy Probe (WMAP) Three Year Results: Implications for Cosmology. Astrophysics, abstract astro-ph/0603449.

Литература

Бакина В. И. Космологическое учение Гераклита Эфесского // Вестник Московского университета. Сер.7. Философия.. 1998.№ 4. С.42-55.
Бакина В. И. Космологические учения раннегреческих философов: Учеб. пособие. М., Изд-во Моск. ун-та. 1999. −104 с.
Вайнберг С. Первые три минуты: современный взгляд на происхождение Вселенной. — Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2000, 272 с. ISBN 5-93972-013-7
Гаврюшин Н. К. Византийская космология в XI веке // Историко-астрономические исследования. — М.: «Наука», 1983. Выпуск XVI. С.325-338.
Гаврюшин Н. К. Космологический трактат XV века как памятник древнерусского естествознания // Памятники науки и техники. 1981. М.: Наука, 1981, С. 183—197.
Лорен Грэхэм Глава XII Космология и космогония из книги Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе
Житомирский С. В. Гелиоцентрическая гипотеза Аристарха Самосского и античная космология. // Историко-астрономические исследования. М., 1986. Вып. 18. С. 151—160.
Идлис Г. М. Революции в астрономии, физике и космологии. М., 1985.-232 с.
Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. — 2001..
Космологические произведения в книжности Древней Руси. Ч. II: Тексты плоскостно-комарной и других космологических традиций" // Серия «Памятники древнерусской мысли». Вып. IV(2) / Отв. ред.: В. В. Мильков, С. М. Полянский. СПб.: Издат. дом «Міръ», 2008 (640 с. (50Б7 а.л.).
Лебедев А. В. Фалес и Ксенофан (Древнейшая фиксация космологии Фалеса) // Античная философия в интерпретации буржуазных философов. М., 1981.
Лупандин И. В. Аристотелевская космология и Фома Аквинский // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. № 2. С.64-73.
Макеев В. А. Древняя философская космография в современной культуре стран Востока. -М.: РУДН, 1993
Мочалова И. Н. О двух космологических традициях в Ранней Академии // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина (серия философия). 2007.- № 3 (6).- С.26-34.
Нагирнер Д. И. Элементы космологии. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.
Павленко А. Н. Современная космология: проблема обоснования // Астрономия и научная картина мира. М. ИФРАН, 1996;
Павленко А. Н. Европейская космология: основания эпистемологического поворота, М.- ИНТРАДА, 1997;
Сажин М. В. Современная космология в популярном изложении. URSS. 2002. 240 с
Семушкин А. В. Умозрительный культ космоса в раннегреческой философии // Религия в изменяющемся мире. — М.: Изд-во РУДН, 1994. — С.27-39.
Турсунов А. Философия и современная космология. М., 1977.
М. Л. Фильченков, С. В. Копылов, В. С. Евдокимов Курс общей физики: дополнительные главы.
Фролов Б. Число в архаической космологии // Астрономия древних обществ. М., 2002.С.61-68.
Чернин А. Д. Звезды и физика. Изд.2. URSS. 2004. 176 с.
Barker P. Copernicus, the orbs, and the equant. — Synthese. — 1990. — Т. 83, вып. 2. — P. 317—323.
C. Bonneau, S. Brunier. Une sonde defie l’espace et le temps. Science&Vie, № 1072, Janvier 2007, p. 43
Furley, David J. The Greek Theory of the Infinite Universe // Journal of the History of Ideas. — 1981. — Т. 42, № 4 (Oct. — Dec.). — P. 571–585..
Gatti H. Giordano Bruno and Renaissance Science. — Cornell Univercity Press, 1999..
Gombrich, R. F. «Ancient Indian Cosmology.» In Ancient Cosmologies, edited by Carmen Blacker and Michael Loewe, 110—142. London: Allen and Unwin, 1975.
Granada, Miguel A. Kepler and Bruno on the Infinity of the Universe and of Solar Systems // Journal for the History of Astronomy. — 2008. — Т. 39, № 4. — P. 469—495.
Grant E. Medieval and Seventeenth-Century Conceptions of an Infinite Void Space Beyond the Cosmos // Isis. — 1969. — Т. 60, № 201. — P. 39—60..
Grant E. Planets, Stars, and Orbs: The Medieval Cosmos, 1200—1687. — Cambridge, 1994..
Henderson, John B. The Development and Decline of Chinese Cosmology. Neo-Confucian Studies Series. New York: Columbia University Press, 1984.-->
McColley G. The seventeenth-century doctrine of a plurality of worlds // Annals of Science. — 1936. — № 1. — P. 385–430..
Sircar D.S. Cosmography and Cosmology in Early Indian Literature. Calcutta, 1976 (1 ed.: Calcutta,1967)

Ссылки

wikiredia.ru

Космология Древней Греции

Поиск Лекций

В начале всего был бесформенный, неопределенный в своих размерах Хаос, затем появились широко-холмная Гея (Земля), глубокозалегающий в ее недрах сумрачный Тартар и извечная, существовавшая еще до них сила влечения - Эрос. Этим же словом греки называли божка Сотворение мира-любви, сопутствовавшего богине любви Афродите, но Эрос, стоявший в начале мироздания, исключает то, что понимается самим Гесиодом под словом "любовь": "Девичий шепот любовный, улыбки и смех и обманы, сладкая нега любви и пьянящая радость объятий". Он исключает какое бы то ни было чувство - было бы странным представить себе, что метеорит, летящий к земле, направляется силой любви. Эрос - это то, что мы назвали бы силой тяготения, существующей в мировом пространстве как закон. И эта сила приводит в движение и Хаос, и Землю.

Хаос производит женское начало - Ночь и мужское начало - Мрак (Эреб). Порождения Ночи - и Мом, и мрачные, беспощадные божества смерти керы, и Танат (Смерть), и Сон (Гипнос), и целая толпа сновидений, и бесстрастные мойры, в чьих руках с появлением человеческого рода сосредоточится людская судьба, и грозная богиня возмездия Немесида, и Обман, и Старость, и воплотившая в себе соперничество и раздоры Эрида, которая принесла еще не возникшему человечеству свое недоброе потомство - Изнурительный труд, Голод, Скорби, Битвы, Убийства, Лживые слова, Судебные тяжбы и Беззакония, но вместе с тем и непреклонно справедливого Орка, карающего всякого, дающего лживую клятву.

А из соединения Ночи с Эребом рождаются легкий прозрачный Эфир и сияющую День. Свет из Тьмы. Этот образ известен и восточной мудрости: "И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил свет от тьмы, и назвал Бог свет днем, а тьму назвал ночью". Но в греческой картине сотворения мира в отличие от библейской нет Бога, который творит, испытывая от этого радость. Эрос, занимающий место творца, соединяет и разъединяет, но сам не ощущает ни красоты, ни безобразия. В мире еще нет чувств, но есть Закон.

Пробуждается и широкохолмая Гея. Сначала ею рожден был Уран (Небо), чтобы было прочное и вечное жилище у богов, затем поднялись из недр ее Горы, чтобы могли найти там бессмертные временный приют, заполнили лесистые их склоны рожденные ею нимфы, разлилось по равнинам ее детище Море (Понт). Обычно под Понтом мыслилось Черное море.

Уран - олицетворение мужского начала, "небо" в греческом языке мужского рода. Породила его Гея равным себе по величине, и Уран, по словам Гесиода, "точно покрыл землю" - мифологический образ, вызванный иллюзией, будто чаша неба точно накрывает лежащее под ней плоское блюдо земли.

Покрытие Небом Земли, понимавшееся как соединение Мужчины и Женщины, привело к появлению богов первого поколения - их было двенадцать: шесть братьев и шесть сестер, могучих и прекрасных. Не единственными они были детьми от союза Геи и Урана. Производит Гея на свет также трех огромных уродливых Круглоглазых (киклопов), с большим круглым оком посреди лба, а вслед за ними еще трех надменных великанов - Сторуких. Но лишь титаны, взяв в жены своих сестер, заполнили просторы Матери-Земли и Отца-Неба своим потомством: они дали начало великому племени богов самого древнего поколения.

У старшего из них, могучего Океана, которого поэты называли "началом всего", было три тысячи дочерей, прекрасноволосых океанид, и столько же пронизавших всю сушу речных потоков. Смертным никогда не запомнить их имен, Как не вычерпать их вод, питаемых Океаном. Об истоках потоков-братьев Нила, Эридана и Истра знают лишь живущие на краю света суровые киммерийцы, блаженные эфиопы и черные человечки пигмеи, неустанно ведущие войну с журавлями. Какой смельчак найдет к ним пути? А если найдет, сумеет ли вернуться назад? Дано это лишь Гелиосу (Солнцу), порожденному вместе с Селеной (Луной), Эос (Зарей) и многочисленными Звездами другой парой титанов, занявшей высоты мироздания, да, может быть, быстролетным ветрам Борею, Ноту и Зефиру - крылатым внукам третьей их пары.

Титан Япет не мог похвастать столь же обильным потомством, как его старшие братья, но стал он славен немногими, зато великими сынами: Атлантом, взявшим на свои плечи тяжелую ношу небесного свода, и Прометеем, самым благородным из титанов.

Младшим сыном Геи и Урана был Крон, дерзкий и нетерпеливый. Не захотел он выносить не только высокомерного покровительства старших братьев, но и власти собственного отца. Может быть, и не решился Начало мирабы он поднять на него руку и посягнуть на верховную власть, если бы не мать Гея. Поделилась она с возмужавшим сыном давней обидой на супруга: возненавидел Уран за уродство сыновей - Сторуких великанов и заточил, опутав цепями, в ее не знающие солнечного света глубины. Встретив в сыне поддержку, выбросила Гея из своих недр твердый сплав железа адамант, превратила его сильными руками в острый серп и передала Крону, чтобы навсегда лишил он отца возможности иметь потомство, раз не умел любить своих детей, какими бы они ни являлись на свет.

Подкравшись к Урану под покровом Никты, недрогнувшей рукой оскопил его Крон и захватил отцовскую власть.

Взяв в жены сестру свою Рею, Крон положил начало новому племени, которому люди дали имя богов. Но, поднявший руку на отца, опасался коварный Крон своего потомства и, чтобы никто не лишил его власти, стал проглатывать собственных детей, как только они рождались.

Горько жаловалась Рея на свою печальную участь Матери-Земле и получила от нее совет, как спасти очередного младенца. Едва ребенок появился на свет, Гея сама укрыла его в одной из тех недоступных пещер, которых так много в ее необъятных недрах, а Рея дала супругу запеленутый камень.

Тем временем Зевс - так назвала счастливая мать спасенного младенца - стал расти в скрытой от глаз глубокой пещере на склонах лесистой Иды, самой высокой горы острова Крита, что лежит посреди виноцветного моря. Там охраняли его юноши куреты и корибанты, ударами медных щитов и бряцанием оружия заглушая детский плач, а благороднейшая из коз Амалфея кормила его своим молоком. За это Зевс, впоследствии заняв подобающее место на Олимпе, постоянно заботился о ней, а после смерти вознес ее на небо, чтобы вечно сияла она в созвездии Возничего. Впрочем, шкуру своей кормилицы Зевс решил оставить себе, изготовив из нее щит - знак высшей власти. Этот щит так и называли "эгидой", от греческого слова "коза". По нему Зевс получил один из самых своих распространенных эпитетов - эгидодержавный. А рог, который Амалфея как-то раз по неосторожности сломала еще во время своей земной жизни, владыка богов превратил в рог изобилия и отдал своей дочери Эйрене, покровительнице мира.

Возмужав, Зевс стал сильнее отца и не хитростью, как Крон, а силой поборол его и заставил извергнуть из чрева проглоченных братьев и сестер. Это были Аид, Посейдон, Гера, Деметра и Гестия. Братья бросили жребий и разделили отцовскую власть: Посейдон стал правителем всей водной стихии, Аид - подземного мира и царства смерти, а Зевс, победивший Крона - всего мира.

Приближался конец эры титанов, которые заполнили к этому времени несколькими своими поколениями небесные и земные просторы. Начиналась эра богов, но им предстояло еще победить своих могучих предшественников...

poisk-ru.ru