Текст книги "Древние. Возвышение". Древние читать книгу

Читать онлайн книгу «Древний» бесплатно — Страница 1

Ридан Лиев

Древний

  Голова болела, как после ну очень сильной пьянки, вот только он точно помнил, что вчера ничего спиртного не пил, вообще... или все же пил? Нет точно не пил, ни вчера, ни позавчера, да и вообще последние несколько недель было не до этого, работа, работа и еще раз работа, когда-то в молодости он, наивный, думал, что уйдя в бизнес заставит работать на себя других, а сам будет только снимать барыши, блажен кто верует.

  Руки, как могли сильно, растирали виски, лицо, лоб, но пульсирующая в черепе боль не стихала. Прислушавшись к ощущениям понял, что дело точно не в похмелье, боль немного другая, на порядок сильнее да и "сушняка" совсем не было.

  Прекратив малоэффективные попытки помочь голове, оторвал ладони от лица и мгновенно забыл о боли. Руки были чужие. Позже он так и не мог вспомнить как долго тупо смотря на эти чужие руки выискивал отличия: моложе, но в то же время гораздо более мозолистые, явно привыкшие к тяжелой работе, волосы на предплечьях светлее .

  На ум приходили какие-то глупые комедии, но вот смешно не было совсем. Было страшно, очень страшно, по-настоящему страшно, страшно как никогда. В бурной молодости ему несколько раз приходилось заглядывать в глаза смерти, тогда тоже было страшно, кто не боится костлявой? (Ах вы? тогда повторите то же самое глядя в ствол направленного на вас пистолета на краю вырытой для вас могилы, там где ни ваши крики, ни выстрелы никто не услышит, получилось? и голос не дрогнул? и внутри ничего не ёкнуло? тогда советую обратиться к психотерапевту, потому, что нормальный человек должен бояться смерти, это абсолютно здоровый инстинкт.) Только тот страх был совсем другой, тот страх побуждал искать выход любой ценой, сейчас же страх был панический, мозг не старался найти выхода, будто его просто не существовало.

  Кое-как справившись со страхом он оторвал взгляд от своих ладоней и расхохотался громким истерическим смехом поражаясь своей невнимательности: только сейчас он заметил, что находится совсем не в той комнате в которой вчера (вчера ли?) заснул. Смеялся он долго и к концу даже с удовольствием, смех хорошо помогал в борьбе со страхом и к концу уже мог более или менее здраво рассуждать. Отсмеявшись, наконец, решил сделать то, с чего собственно и следовало начать, а именно: встать и осмотреть помещение, в котором находился.

  Комната была будто из недорогого исторического фильма, правда с эпохой он не определился, склоняясь скорее к первой половине века двадцатого. Помещение было достаточно просторным (никак не меньше двадцати пяти квадратных метров, мелькнуло в голове), стены, пол и потолок из досок, окон не было, из освящения две керосиновые лампы одна на столе, а вторая, шахтерская, подвешена под потолком. Окон не было, дверь сбитая из крепких досок и имевшая крупный замок, открывающийся с обеих сторон ключом, и красивую медную ручку в форме головы какого-то неведомого чудовища, была плотно закрыта. Вся мебель деревянная, из настоящего дерева, а не то безобразие из опилок которым торгуют большинство магазинов, достаточно грубо сбитая, однако на некоторых её деталях было какое-то вялое подобие резьбы. Впрочем из мебели тут была только кровать с которой он встал, небольшой стол, один табурет и пара пустых полок. В углу на стене обнаружился предмет который его интересовал больше всего: завешенное тканью зеркало, причем завешено оно было так, чтобы открытым оставался один нижний угол, с первого взгляда было заметно, что завесить так случайно было крайне сложно.

  -Решили пожалеть моё душевное здоровье? А угол не завесили потому, что показалось, иначе я его не найду?

  Зеркало было каким-то мутноватым, вставленным в тяжелую фигурную рамку из бронзы. Из зеркала на него смотрел юноша лет девятнадцати, высокий, худощавый, светловолосый, сероглазый, загорелый, с коротко под расческу стриженой головой. Из одежды на нем были только не слишком чистые штаны из грубой ткани, и можно было хорошо рассмотреть тело: жилистое без капли лишнего жира, с несколькими шрамами, сползавшими на бока со спины. Подняв руки и повернувшись боком, он их внимательно осмотрел: похоже на след какого-то кнута или плети, шрамов было не много, и очень похоже, что они были старые. Парню не повезло с родителями? На шей был еще один предмет одежды, если конечно так можно назвать кожаный ошейник, нет никаких намеков на садомазохизм в нем не было, просто мягкая коричневая кожа, с истертыми краями плотно прилегающая к шее, из украшений только вышитая белыми нитками надпись: "собственность вольного мага Архимеда". Мага? Проведя по ошейнику пальцами он с удивлением обнаружил, что ни застежек ни приспособлений для крепления цепи нет, впрочем удивляться у него уже не было не сил, в конце концов то, что он оказался в другом теле надо было как-то объяснить, а чем спрашивается магическое объяснение хуже прочих? Нереалистично? Сам по себе, перенос из тела в тело тоже нереалистичен, следовательно, и объяснение должно быть соответствующим.

  Удивиться еще раз все же пришлось когда до него дошло, что только что прочтенная им надпись была не на русском, то есть буквы то русские, а вот текст: "Собувешь вольна магика Архимеда". И ведь что интересно, никакого языка кроме русского он никогда не знал, а надпись понял сразу, или это от памяти паренька осталось? И что, кстати за язык такой? явно славянский, а вот какой именно неясно, впрочем в языках он не разбирался и потому решил в пустую не теоретизировать.

  Смотря на свое новое тело в зеркале, подумал, что это какой-то глупый сон и хорошо бы побыстрее проснуться. Вспомнил, что в таких случаях советуют больно ущипнуть себя, не помогло.

  Убедившись, что всё вокруг не сон, а если и сон, то проснуться у него не получается, решил выйти из комнаты и найти кого-нибудь кто мог бы ответить ему на накопившиеся вопросы. Оказавшаяся запертой дверь огорчила его не сильно, сделав несколько шагов назад, он оттолкнулся от стены и разбежавшись ударил ногой чуть выше и правее замка, жалея только, что на ногах нет тяжелых ботинок. После чего, понял сразу в две вещи: во-первых, дверь действительно очень крепкая, удар не произвел на неё никакого эффекта, во-вторых, новое тело, хотя гораздо моложе, тренированно гораздо хуже старого, вдобавок к голове, теперь и нога болела немилосердно.

  Сильно хромая он сел на кровать, мыслей, что делать не было совершенно, зато очень захотелось спать. Закрывая глаза подумал, что если это сон, то заснув во сне, он сможет проснуться, кажется об этом он когда-то читал, или видел в кино, а может он просто сошел с ума и сейчас ему сделали укол какой-то успокаивающей дряни?

  Надежды на пробуждение в своей постели или хотя бы в палате сумасшедшего дома не оправдались, он был все в той же неизвестно чьей комнате, все в том же, неизвестно чьем теле, все с тем же ошейником, гласящим, что он является собственностью мага с древнегреческим именем, на шее. В голове мелькнула мысль, что это не он, а только ошейник является собственностью Архимеда. Мысль вызвала лишь легкую улыбку, так и не успев перерасти в надежду, оптимистом он никогда не был.

  Несмотря на то, что спал он судя по всему не долго, головная боль, как и боль в ноге прошли бесследно, что несомненно, было переменой к лучшему, пессимистом он тоже не был, и поэтому во всем пытался найти и плюсы, а стоило немного принюхаться, как стало ясно: исчезновение боли было не единственной переменой к лучшему, доносившийся до ноздрей запах вкусной еды не с чем нельзя было перепутать.

  Похоже, кто-то умудрился накрыть стол, пока он спал. Учитывая, что сон у него всегда был чутким, предположил, что без помощи ворожбы тут не обошлось. В голову пришли мысли о попытках отравления или накачивания наркотиками, однако эти мысли были быстро отметены, тому, кто смог засунуть его в чужое тело (в том, что это работа мага Архимеда сомнений почти не было) в таких примитивных методах нет необходимости, или есть? Хотя зачем травить того кто и так твой пленник?

  На небольшом столе были расставлены несколько глиняных(он уже не удивлялся архаизму) тарелок на которых лежали: большая мясная отбивная с гарниром из жаренной картошки, две небольшие лепешки, квашенная капуста и соленые огурцы, в металлической кружке накрытой специальной крышечкой было пиво. Рядом лежали грубоватая трезубая вилка и нож, причем нож не столовый, а острый (ну почти) кухонный. Чей-то недосмотр? Неосторожность? Или просто могучий маг Архимед не боится ножей?

  -По крайней мере, голодом меня морить не собираются. - Сказал он потолку.

  Обед был в меру горячим, а пиво в меру холодным. И все было вкусным: мясо сочным и буквально таящим во рту, картошка зажаристой со всех сторон, но не подгоревшей, капуста и огурцы хрустели, а пиво было мягкое без всякого намека на кислятину или спирт во вкусе и запахе. Благодать!

  Стоило, поев откинуться на спинку стула мысленно поблагодарить неизвестного похитителя за вкусный обед, спину ожог чей-то очень тяжелый взгляд. Рука сама легла на рукоятку так неосторожно оставленного ему ножа, ошейник ответил незамедлительно: полоска кожи сжалась на шее став при этом раскаленной. Как кожа может быть раскаленной? Он не знал, но нестерпимая боль в шее говорил, что может. Похоже на этом куске кожи кроме идиотской надписи была еще и какая-то магия, или как тут называлось то, чем занимаются маги: колдовство, ворожба, заговор. В том, что дело в чем-то сверхъестественном сомнений не было.

  Выронив нож, пленник поднял руки, надеясь, что в этом месте жест поймут хотя бы примерно правильно: был неправ, погорячился, осознал, исправлюсь.

  Ошейник перестал жечь так же быстро, как и начал, боль прошла мгновенно. В голове мелькнуло, что так не бывает и пальцы бросились ощупывать шею, пытаясь пролезть под проклятую кожаную полоску в поисках следов ожогов.

  -Ожогов не будет, вообще никаких следов.- Голос Архимеда звонким и каким-то мальчишеским, что с образом могущественного мага похищающего людей из других пространств никак не вязалось. Впрочем, до этого он не встречал ни одного мага, и как именно должен выглядеть зловещий колдун мог только догадываться. - Никто не хочет портить собственность.

  Быть собственностью ну очень, не хотелось, однако альтернативы пока видно не было. Он знал людей, которые попытались бы доказать, что собственностью не являются, пытаться объяснить, что один человек, не может объявить себя владельцем другого, читать лекции о ценности свободы и жизни каждого человека, ну или хотя бы попытались высказать похитителю, все, что они о нем думают совершенно не стесняясь в выражениях. Глупо... Ясно же, при попытке бунта его придушат, стараясь причинить как можно больше боли жаром колдовского ошейника, а если понадобиться убьют, а потом, лишь вздохнут об утери "ценной собственности". С работорговцами и похитителями ему встречаться приходилось и сомнений что с ним поступят именно так, не было.

  Развернувшись на табурете, наконец, взглянул на своего "владельца". Внешний вид полностью соответствовал голосу: паренек лет семнадцати (впрочем, одернул он себя, маги могут выглядеть моложе своих лет, самому недавно стукнуло сорок пять, а сидишь в теле парня лет девятнадцати), среднего роста, полноватый, с аккуратно подстриженными светлыми волосами. Зато одежда действительно соответствовала образу грозного мага: мантия бардового цвета была расшита золотом, орнамент состоял из каких-то загадочных символов, отдаленно напоминавших ему скандинавские руны про которые как-то читал статью в каком-то журнале. Больше всего хотелось свернуть шею щенку, возомнившему себя его хозяином, но неизвестно как поведет себя ошейник, да и уверенности в том, что удастся свернуть шею могущественному магу (не будь он могущественным, не смог бы похитить человека и поместить в чужое тело) не было. Вместо этого пленник просто спросил:

  -Маг Архимед я полагаю? - удивление тем, что может говорить на незнакомом языке, он не испытывал.

  -Верно. Приветствую тебя Древний! - Пафоса в последних словах было столько, что юноша стал похож не на мага, а на жреца какого-то древнего бога, из очередной секты вымогателей обещающей спасение за скромную плату в размере всего имеющегося имущества.

  -Простите, не понял Вас. Вы меня ни с кем не перепутали? - С человеком способным причинять боль и скорее всего, убивать силой мысли надо всегда быть предельно вежливым, даже если он несет полный бред.

  Маг к его удивлению рассмеялся.

  - Конечно! Древние же не могли называть себя Древними, и даже знать, что их так назовут потомки. Как тебя зовут?

  - Сергей. Где я?

  - Я вытащил тебя всего за один или два года до Войны приведшей Лиса... Значит, ты жил примерно шестьсот тридцать шесть лет назад.

  - Это будущее?- Меньше всего обстановка напоминала ему будущее, как он его представлял, скорее какую-то параллельную вселенную законы которой допускают существование магов и волшебных рабских ошейников. Война упомянутая Архимедом могла привести к упадку цивилизации, что объяснило бы обстановку в комнате, в последние годы ему попадалось много книжек на эту тему, но как объяснить наличие магии? Об этом Сергей и решил спросить своего пленителя:

  -Вы точно ничего не путаете? Может вы перепутали, и перенесли меня из другого Мира?

  - Ты смеешь сомневаться в моем Мастерстве? - Маг вспылил Сергей уже ожидал наказания, но ошейник никак не прореагировал, а Архимед быстро сменил гнев на милость.

  -Кажется понимаю, в твое время ведь не было магов?

  -Были люди, называвшие себя так, но способные делать вот такие вещи - он многозначно провел рукой по своей шее - нет. Даже ничего похожего.

  -Странно, что они вообще что-то могли делать, наверное, это были Великие Мастера, или просто шарлатаны. До войны приведшей Лиса наш Мир был отрезан от магического потока, лишь единовременная смерть многих миллионов смогла пробить ему путь.

  -Войны приведшей Лиса? Уважаемый Архимед, не могли бы Вы объяснить подробнее?- Сергей говорил медленно, стараясь неудачным выражением не разозлить собеседника. Именно маг сейчас хозяин положения, передумай он рассказывать об этом Мире и получение информации придется отложить на неопределенный срок.

  Архимед, похоже, был любителем поговорить и продолжил свои объяснения, как ни в чем не бывало. Впрочем, может ему просто не хотелось иметь раба не понимающего, что вокруг происходит?

  - Обращайся ко мне Хозяин.

  -Хорошо Хозяин. - Слово далось с трудом, и про себя он решил, что убьет юного мерзавца, при первой же возможности.

  - Жрецы говорят, что Древние прогневали Великого Хозяина, забыв возносить ему хвалу и перестав бояться его гнева, и он наслал на них Толстого Лиса, но образованные, - при этом маг многозначительно улыбнулся, - знают правду. Война велась Древними с помощью оружия достаточно ужасного, чтобы мгновенно разрушать города способные вместить население нескольких губерний. После применения этого оружия на месте тех городов земля была отравлена еще многие годы, но самым страшным была Большая Зима пришедшая вслед за войной, солнце не выглядывало из-за поднявшихся черных туч несколько лет, холод и голод убили в разы больше чем самое ужасное оружие Древних. Гибель каждого человека приводит к выбросу остатка жизненных сил, у стариков их меньше у молодых больше, поэтому на месте крупных битв порой случаются магические аномалии. В Мире, который был отрезан от магического потока, это обычно не заметно, но в тот раз погибло слишком много людей, в один день погибло больше, чем сейчас, наверное, живет на всей планете, миллионы гибли одновременно в одном месте, неконтролируемые потоки жизненной энергии пробили барьеры, ограждавшие наш Мир от магических потоков. Теперь у чувствительных к магии людей появилась возможность колдовать. Я понятно объясняю?

  -Выходит война, и гибель миллионов принесла благо? - Мысленно он уже видел картины ядерных грибов поднимающихся над городами -милионниками, убивающими десятки, сотни миллионов человек, ядерную зиму убившую еще больше, и приход магии давшей некоторым людям сверхспособности, которые они судя по всему направили на порабощение других.

  -Магам да, вот только стать настоящими магами, - парень похоже сильно гордился собой,- могут лишь избранные. На элементарные заговоры способны многие, но от утерянных технологий Древних пользы им было бы гораздо больше.

  Сказав это, маг впился глазами в своего раба.

  - Так ты хочешь получить знания древних? - Сергей широко улыбнулся.

  - Конечно! С их помощью я стану самым богатым и влиятельным человеком Мира! А ты, ты сможешь просить у меня всего, на что хватит твоей фантазии!

  Пленник рассмеялся, он смеялся долго и совершенно искренне. Юный маг уже видевший себя властелином Мира смотрел на него удивленными и по-детски обиженными глазами.

  - Ты не хочешь выдавать мне тайны? Я могу получить их с помощью пыток и заклинаний. - Впрочем, уверенности в этих словам не хватало, угроза прозвучала скорее как вопрос.

  - Нет, не сможешь. - Сквозь смех ответил Древний.

  -Почему? - Архимед был серьезно озадачен.

  - А я их просто не знаю!. - Смех Древнего стал почти истерическим.

  Молодой маг был шокирован: выпученные глаза, беззвучно открывающийся и закрывающийся рот, выражение лица прямо таки кричащее: как же так? это не честно!

  - Не знаешь?

   - Нет! - отсмеявшись, ответил пленник.

  - Как? Как такое возможно?

  -Просто! Тебе нужен был какой-нибудь ученый, или инженер, а ты ведь вытащил первого попавшего Древнего? Я прав?

  - Да первую попавшую душу из созревших, чтобы не вытянуть ребенка. Учитель не предусмотрел возможности внимательно изучить душу заранее.

  - Учитель? - Меньше всего хотелось появление еще одного мага более могущественного и главное умного.

  - Да это он создал ритуал позволяющий вытащить душу из Древнего, а ритуал помещения души в новое тело существовал давно. К сожалению, он не успел провести этот ритуал, сначала долго тянул, а потом его убили. Теперь я понимаю, какие изменения он хотел внести.

  Признание юного мага многое ставило на свои места. Похоже Архимед был недоучкой решившим в один миг стать Властелином Мира- то есть дураком, причем дураком полным, которому скорее всего жить осталось не долго, потому, что чрезмерно амбициозные дураки долго не живут. Одна беда: именно этот дурак был его хозяином, обладателем права казнить и миловать. Значит надо показаться ему полезным, иначе можно и не выйти живым из этой комнаты. Решит маг, что от такого раба толку не будет, что труд его был бессмысленен и испепелит, или как тут у магов принято убивать? Хотя если решит, что пленник знает тайны, но молчит будет еще хуже, гораздо хуже.

  - Понимаете, у нас, у Древних, было много, очень много полезных и могущественных вещей, но я к сожалению, не знаю, как они устроены и не смогу их воссоздать. Во всяком случае, ничего по-настоящему могущественного, может быть какие-то мелочи. - В голове мелькнула мысль, что чем-то он все же может быть полезен, ведь неизвестно насколько упал здесь уровень технологий. Что-то простое он вполне мог бы создать, а если не создать, то навести на нужную мысль, указать, в каком направление искать.

  - Ты же использовал могущественную технику Древних!

  - Да, использовал. Я знаю, как её включать, выключать, заставлять её делать то, что нужно, но не знаю, как её создавать. Создавали её другие, придумывали ученые, собирали инженеры на заводах, знаешь, что такое завод?

  -Конечно! Мы не дикари! В свободных городах есть заводы.

  А вот это уже плохо, если есть заводы, значит, прогресс шагнул уже достаточно далеко, и полезных советов удастся дать гораздо меньше. В слух Сергей сказал совсем другое:

  - Хорошо, и что у вас каждый сможет построить завод и организовать производство?

  - Нет конечно... - похоже маг осознал наконец свою ошибку. Впрочем, почему, наконец? Сергею приходилось встречать множество людей, которым на осознание понадобилось бы гораздо больше времени. - Что-то же ты должен знать и уметь? Чем-то же ты там занимался? Университет щедро платит за любую крупицу информации о Древних.

  Пленник на секунду задумался, какую часть правды стоит говорить, но взглянув в глаза, смотревшего на него, мага внезапно для самого себя выложил всю правду максимально коротко и ясно:

  - Учился в школе десять лет, плохо, два года служил в армии, воевал, тринадцать лет был бандитом, занимался вымогательством, обманом, изредка убийствами. Двенадцать последних лет занимался торговлей, первые два года продолжал активно сотрудничать с бандитами. Серьезно занимался рукопашным боем и стрельбой.

  Похоже, Архимед применил какие-то колдовские штучки, чтобы вытащить правду. Может оно и к лучшему, неизвестно мог ли маг отличать правду ото лжи и как именно он отреагировал бы на попытку обмана.

  - Потом расскажешь подробнее, новый способ обмана может оказаться полезен. - Юный маг, судя по всему, был очень практичен, а это давало надежду, что убивать сразу он не будет. - Ты хороший воин?

  Сергей серьезно задумался. С детства он занимался боксом, в восемнадцать лет был кандидатом в мастера спорта. Служил в ВДВ, воевал в Афганистане и там многому научился. В банде, куда он попал после армии, было много самбистов, борцов и каратистов, которые с удовольствием показывали приемы другим и учились сами, был даже один мастер спорта, которому бригадир поручил следить за физической подготовкой остальных. Пострелять в свободное время, которого обычно было достаточно, он тоже любил. Даже став бизнесменом регулярно уделял время стрельбе и рукопашному бою, может меньше чем следовало, но все же никогда не забрасывал. Если к этому прибавить новое тело, которое было молодым и судя по-всему сильным ответ был положительным. Однако было одно но:

  - Каким оружием здесь воюют?

  -Винтовки, револьверы, пушки, сабли. Кавалеристы иногда еще используют пики.- Архимед вопросу не удивился.

  - Стреляю хорошо, но не из пушек, на саблях никогда не рубился, пику в руках не держал, на лошадях не ездил. Рукопашным боем владею хорошо, на ножах и штыках биться тоже смогу, особенно если новое тело потренировать. Кстати чье оно?

  - Одного раба.

  - Он мертв?

  - Конечно, две души в одном теле это безумие. Зачем мне нужен был безумец?

  - Знание языка передалось от него?

  - Да.

  - Какие-нибудь еще навыки мне передались?

  - Не знаю, наверное, те, что были для него так же естественны, как речь. Он был неплохим наездником, так, что может ты и на лошади кататься научился.

  Похоже, о технике ведения допросов маг представления не имел, слишком легко удавалось перехватывать инициативу.

  Архимед надолго замолчал, похоже, маг думал, какую пользу можно получить от Древнего, на поверку оказавшемся бесполезным и ни в чем полезном не разбиравшимся то ли бандитом, то ли торговцем. Ничего не придумав, он спросил:

  - Ты еще что-нибудь полезное умеешь?

  - Послушайте, я ничего, абсолютно ничего не знаю об этом Мире, поэтому не могу знать, какие навыки могут быть полезны.

  -Натренируешь тело, сможешь быть телохранителем?

  - Может и не самым лучшим, но смогу, но мне кроме тренировок еще кое-что понадобиться. - На самом деле с особенностями работы телохранителя он был знаком лишь понаслышке, но очень не хотелось быть совершенно бесполезным. Кроме того идея улучшить свою боевую подготовку в сложившихся условиях казалась ему крайне полезной.

  -Что именно?

  -Книги по современной технике ведения боя: уставы, наставления, учебники, или как они сейчас называются?

  -Читать умеешь?

  -Умею, алфавит тот же, а язык я знаю. - Похоже, этой наукой тут владели немногие, хорошо, Сергей поставил себе плюсик, уметь то, что не умеют другие это всегда хорошо, ну или почти всегда.

  - У меня есть, вечером принесу.

  - Оружие, и побольше боеприпасов.

  -Будут.

  -Информация о современном Мире, особенно обо всех силовых организациях, обо всех потенциальных опасностях.

  - Разумно, что-нибудь еще?

  - Пока не знаю, подумаю, скажу.

  - Хорошо, еще тебе необходимо обучиться верховой езде. Запасные кони у меня есть, Обучать будет Машка.

  -Машка? - Слышать обычное имя в столь необычных условиях было как-то странно.

  -Да, она рабыня, как и ты, только из этого времени - Архимед рассмеялся собственной шутке.

  -А Архимед Ваше настоящее имя?

  -Конечно, то есть это имя, взятое мною при посвящение.. - Увидев непонимающий взгляд, маг покровительски улыбнулся, - ну да ты же не знаешь самых простых вещей. Когда ученик становится полноценным магом, он берет себе новое имя, чаще всего какое-нибудь редкое. Это символизирует отречение от старой жизни. Надо будет приказать Машке объяснить тебе элементарные вещи. Еще я дам тебе несколько книг, по современной истории и географии. Прочти их в первую очередь.

  -Хорошо.

  -Ты должен говорить не хорошо, а слушаюсь! - ошейник немного нагрелся и несильно сжал горло.

  -Слушаюсь, - похоже забывать о том, что теперь он является вещью не стоит.

  -Маше не говори кто ты. И вообще никому, ясно? - Внезапный приступ гнева мага прошел сам по себе, или это был не гнев а "педагогическое внушение?"

  - А если спросит? Ей ведь будет интересно, откуда взялся человек незнающий элементарных вещей?

  - Избей, но сильно не калечь и лицо постарайся не трогать Пару сломанных ребер, я легко починю. - Посмотрев в глаза мага, Сергей понял, что он не шутит, а совершенно серьезно предлагает избить женщину за естественное, человеческое любопытство, и абсолютно не сомневается в правильности своего решения. Интересно это он такой отморозок, или здесь такое поведение естествено? Да уж о новом Мире придется узнать много нового и интересного.

  -Может, вы просто прикажете ей е спрашивать. Она же послушает Вас?

  -Послушает, конечно, но если вдруг, избей. Понял?

  -Понят, изобью.

  -Еще, об ошейнике на твой шее. Его называют "рабским", обычно такие надевают на особо ценных рабов, но я их сам зачаровываю и могу позволить себе надевать на каждого раба. Очень удобная вещь! Во-первых: достаточно одного усилия мысли хозяина и ошейник удушит или причинит боль рабу, по желанию, можно и то, и другое как ты уже испытал. Интенсивность боли и удушения зависит от желания хозяина, при необходимости можно очень быстро убить раба. Во-вторых: стоит рабу отойти от хозяина слишком далеко, как ошейник начинает душить и причинять боль. Я установил для тебе допустимую максимальную дистанцию пятьсот метров, если отойдешь сначала начнет несильно причинять боль и сжиматься, в течение пяти минут не вернешься, задушит насмерть. При необходимости смогу увеличить расстояние до пятнадцати километров в течение трех минут, или уменьшить до пяти метров. Еще можно устанавливать минимальное приближение, но я этим никогда не пользуюсь. И наконец в-третьих, и это мне нравиться больше всего: когда хозяин умирает, ошейник душит раба, максимально мучительным способом, раб умирает целый час, естественно если он достаточно крепкий, так что тебе лучше быть хорошим телохранителем. - маг опять рассмеялся.- Снять ошейник невозможно, любая попытка повредить целостность ошейника повлечет смерть. Естественно это все относится к ошейникам, которые зачаровываю я, у разных магов свойства ошейников могут немного меняться, но смысл всегда один.

  - Выходит ценные рабы никогда не переживают своих владельцев? - Такой подход казался очень расточительным.

  -Обычно таких ценных рабов пожилые, или часто рискующие владельцы передают наследникам. Хотя всякое бывает, у меня например наследников нет. Зато это лучшая гарантия преданности рабов.

1 2 3 4 5 6 7 8

www.litlib.net

Древний. Предыстория. Книга 1 читать онлайн бесплатно на Lifeinbooks.ru

Древний. Предыстория. Книга 1

Сергей Сергеевич Тармашев

Древний

Цикл Сергея Тармашева «Древний» стал легендой отечественной фантастики и самой популярной из постапокалиптических саг. Новая книга, которую читатели ждали не один год, повествует о масштабных межгалактических событиях, предшествовавших грандиозной эпопее о Древнем. Читателям предстоит узнать о детстве Тринадцатого: того, кому предначертано стать величайшим из воинов…

Сергей Тармашев

Древний. Предыстория. Книга 1

© Тармашев С. С., 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

От автора

Изначально я не планировал к обнародованию предысторию «Древнего» в силу её противоречия действующему законодательству. Прямо скажу, заниматься вуалированием не было никакого желания, и я был уверен, что читатель предысторию не увидит. Однако некоторое время назад поступил приказ облечь всё в форму сказки и выдать людям, ибо в предыстории содержатся ответы на вопросы, которые мне постоянно задают на встречах из года в год. Приказ есть приказ, но лично я по-прежнему считаю, что «заглаживание острых углов» и прочая толерастия есть оскорбление произведения. Остается надеяться, что «командованию виднее». Итак, перед вами сказочный вариант предыстории «Древнего». Как гласит исконный, а не иноземный, вариант старой поговорки: «Сказка – ложь, да в ней намек. Кто поймет – тому урок». Предыстория короткой не будет, так что дойдет ли дело до полного завершения, решать читателю.

«Дети Жаркого Мрака исповедают, что созданы владеть всеми Мирами, и только им должна принадлежать Вселенная. Считают они богатство вернейшей опорой и строят свои Миры на алчности, корысти и стяжательстве. В Мирах вражеских житие доступно лишь тем, кто богатство имеет, неимущий же мертвому подобен. Потому зарятся чужеземцы на всё чужое, им не принадлежащее, и все мысли их лишь о захвате чужих достояний и творений, да о власти над всеми безграничной. Вновь и вновь приходят они в наши Миры с войной, а там, где силой Оружья не могут взять верх чужеземные вороги, к силе Обмана они прибегают, ибо искусны в Обмане враги-чужеземцы безмерно. Мечтают враги уничтожить Небесную Расу Сияния Света, ибо она лишь способна дать Мраку достойный отпор. Но Дети Сиянья Небесного на полчища вражьи оружье своё направляют без страха. Ибо лучше принять смерть славную в битве праведной, нежели врагу покориться и в рабстве извечном жить. Неотвратимую кару несёт чужеземцам Сияния войско».

    (Из Заповедей цивилизации Сияющих)

Пролог

1 500 000 000 лет назад, четырёхмерный слой Вселенной, спиральная галактика Пограничная, окраинная система красного карлика, борт ударного крейсера «Один» класса «Белая Смерть», 14 часов 122 части по системе счисления времени цивилизации Сияющих.

Тяжёлые излучатели антиматерии нанесли удар, и крайнюю треть кормы сигарообразного звездолёта противника смяло в бесформенный ком, окрашивая оранжевым бутоном беззвучного взрыва. Оператор центрального орудийного поста, зависший внутри энергетического сгустка, скользнул взглядом по обзорным экранам, проявленным в половину поверхности бронированной переборки, и невозмутимым голосом доложил:

– Есть попадание. Фиксирую уничтожение двигателей. Противник теряет ход. Остальные корабли Серых увеличивают скорость.

– Истребители противника стремятся укрыться в астероидном поле, – сообщил оператор левой орудийной полусферы, усилием мысли приближая изображение своего экрана. – Нанести избирательный удар отсюда не выйдет. Но если подойдем ближе, то достанем всех.

– Подбитый корабль Серых просит связи, – доложил первый пилот. – Соединять?

– Соединяй, – согласился капитан. – Послушаем, что успели присочинить вороги столь быстро.

Пилот коснулся кристалла системы связи, и полупрозрачные мерцающие грани устройства усилили свечение. Перед капитаном вспыхнуло изображение Чужого, одновременно сдублированное в меньшем размере возле каждого воина корабельной команды.

– Здгавия тебе, Сияющий! – лишенные зрачков чернильно-чёрные глаза серокожего гуманоида напряжённо буравили четырехметрового[1 - Цивилизация Сияющих не пользуется метрической системой, но для удобства читателя здесь и далее размерные и весовые характеристики будут приводиться в метрах и килограммах.] собеседника, спеша по мимике оценить его настроение.

Облачённый в ослепительно-белый комбинезон гигант с ниспадающими на плечи прямыми, словно лазерные лучи, снежно-белыми волосами и впрямь словно излучал лёгкое свечение. Но лицо Сияющего не выражало эмоций, лишь его глаза цвета пылающей в космическом мраке Звезды холодно смотрели на Чужого.

– И тебе не хворать, – равнодушно ответил капитан, внимательно изучая сложившуюся обстановку. Вражеская эскадра, бросив подбитого соратника на произвол судьбы, спешно уходила к скоплению астероидов вслед за своими истребителями. – С чем пожаловал?

– Мы не таим зла пготив вас и желаем сдаться! – торопливо возвестил Серый.

Великая Асса, бушевавшая в огромном множестве Галактик в разных слоях Вселенной, закончилась четверо стандартных суток назад. Союз Светлых Миров, объединяющий цивилизации, проживающие в пространствах с высокой концентрацией космических энергий, одержал полную победу над Коалицией Слабоосвещённых Миров, созданной обитателями низкоэнергетического пространства. Итогом Ассы стало решение об установлении единого Рубежа между освещённым и слабоосвещённым космическим пространством, навсегда разграничивающим жизненные территории Союза и Коалиции. Побеждённым было предписано в кратчайшие сроки покинуть запретное пространство, и в настоящее время силы Союза Светлых осуществляли патрулирование приграничных звёздных систем с целью обнаружения и выдворения отдельных подразделений Тёмных, выполняющих сие предписание недостаточно быстро.

Страница 2 из 27

пространство в поисках чрезмерно хитрых. И данная эскадра Серых была обнаружена не случайно, солнечная система, в которой крейсер «Один» настиг противника, находилась у самого Рубежа.

Недавно созданный Рубеж, изображённый на космических картах, представлял собой сферу, центр которой совпадает с центром четырёхмерного слоя Вселенной. Внутри этого ядра находилось высокоэнергетическое пространство, снаружи – всё остальное. Собственно, поверхность указанной на картах сферы и являлась Рубежом. Разграничение пространств было произведено с абсолютной точностью, этим процессом занимались представители Союза Светлых из вышестоящих слоев Вселенной с высоким количеством измерений, и всякая ошибка исключалась. Однако полностью избежать затруднений не удалось. Несколько молодых галактик, находящихся у самого Рубежа в разных его сегментах, своими дальними окраинами частично пересекали установленную границу и вдавались в области пониженной энергии. Кроме того, все эти галактики являлись молодыми, протекающие в них процессы звездообразования не завершились, и было ясно, что с течением времени окончания их спиральных рукавов распространятся за Рубеж ещё на какое-то расстояние. В связи с этим участки космоса, находящиеся вне высокоэнергетического пространства, на которые распространяются окраины пограничных галактик, были объявлены Нейтральными Территориями. Все стороны взяли на себя обязательство не держать там войсковых соединений и не вмешиваться во внутренние дела обитаемых Земель и солнечных систем, если таковые окажутся в тех местах.

Побеждённым было предписано вернуться в свои жизненные пространства немедленно, и патруль цивилизации Сияющих прочёсывал ближайшую к Рубежу систему Звёзд, справедливо ожидая обнаружить там мелкие группы противника. Что и произошло по прибытии уже во вторую солнечную систему из осматриваемых. Небольшая эскадра серокожих обитателей галактики Юр копошилась в астероидном поле на задворках солнечной системы. Десяток сигарообразных крейсеров в окружении полусотни истребителей заняли позиции вокруг семёрки крупнотоннажных грузовых звездолётов в ожидании окончания погрузки. Охраняемые грузовики спешно заводили в свои трюмы контейнеры и баржи внутрисистемного применения, наблюдающиеся среди астероидов в большом количестве. Заметив приближающийся крейсер Сияющих, серокожие объявили тревогу и начали спешно готовиться к прыжку, но увидев, что перед ними всего один корабль Светлых, бросились в атаку. Щиты «Одина» выдержали первый удар, и остальные корабли патруля вышли из режима невидимости. Сияющие произвели ответный залп, мгновенно уничтожив ближайший крейсер серокожих вместе с истребительным прикрытием, и противник ударился в бегство. Командир Серых прекрасно понимал, что имеющимися в его распоряжении силами ему не удержать четвёрку ударных крейсеров Сияющих, кроме того, он атаковал первым, да ещё и после окончания войны – словом, спасти его от немедленного уничтожения могло только молниеносное тактическое отступление.

Но это совершенно не означает, что Серый бросит награбленное. Он попытается увести грузовики, недаром спрятал их в астероидном поле на задворках системы, где физика пространства не препятствует совершению гиперпрыжков. Серокожие заранее планировали произвести прыжок прямо отсюда, с места. Однако отпускать врага с награбленным добром Сияющие не собирались. Едва патруль Сияющих определил местонахождение и численность противника, капитан «Одина» вышел на связь со своими соратниками.

– Как только начнём сближение, Серые нас обнаружат и совершат прыжок. – Воин кивнул на висящее перед ним тактическое изображение, медленно вращающееся вокруг своей оси: – Они заранее подготовились к экстренному бегству и следят за пространством.

– Надо спровоцировать их на атаку, – произнёс кто-то из капитанов, – и отловить адмирала. Без него воинство Серых не рискнёт возвращаться восвояси. Главное, только случайно его не прибить, не то его место займёт кто-нибудь ещё, и они точно сиганут отсюда в мгновение ока.

– Серые не станут ввязываться в бой, – возразил другой капитан. – Они поймут, что их слишком мало, как только засекут четыре наших отметки. Мы можем не успеть атаковать их флагман.

– Тогда покажем им одну отметку, – губы командира патруля тронула едва заметная ироническая усмешка. – Заодно посмотрим, как серые храбрецы выполняют предписание Союза Светлых. «Один» пойдёт в лоб, остальным двигаться в режиме невидимости. Первый удар мы удержим без последствий. Этого времени хватит, чтобы вы подошли на расстояние боевого контакта. Только для надёжности стоит убедиться, что мы верно определили главную цель.

– Мы разберёмся, – ответил капитан четвёртого крейсера. – У нас хороший Кристалл Слежения, как только Серые заметят «Один», их адмирал выйдет в эфир и обнаружит себя.

– Подходит, – оценил командир патруля. – Действуем!

Тройка ударных крейсеров активировала режим невидимости и двинулась за головным кораблём, одиноко скользящим к астероидному полю сквозь чернильный мрак космоса. Вскоре Серые обнаружили крейсер Сияющих, и командир патруля вышел в открытый эфир. Он представился патрулём Совета Светлых и потребовал от представителей побеждённой Коалиции обесточить вооружение, не двигаться с места и приготовиться к прибытию досмотровых групп. Серокожие проигнорировали передачу и после недолгих размышлений устремились в атаку.

– Ты оказался прав, – перед командиром патруля возникло изображение капитана четвёртого крейсера. – Адмирал Серых находится не на борту флагмана. Даю подсветку цели. – На тактической карте изображение одного из вражеских кораблей усилило своё свечение. – Наверняка он перебрался на корабль попроще, как только решил рискнуть и вывезти отсюда всё награбленное, несмотря на предписание немедленно проваливать подобру-поздорову.

– Сейчас мы предоставим ему возможность пожалеть о неверно принятом решении, – звёздно-серебряные глаза капитана вонзили в изображение чужака взор, не предвещающий ничего хорошего.

Вскоре серокожие нанесли удар, и завязался бой, закончившийся очень быстро. Покинувшая режим невидимости тройка крейсеров Сияющих оказалась для Серых крайне неприятной неожиданностью, и вот уже черноглазый адмирал, оказавшийся в западне на потерявшем ход корабле, тщательно скрывая страх, лихорадочно размышляет, как спасти свою серую шкуру. Для большей убедительности он даже поспешил перейти на язык врага, хотя нелюбовь к языку Сияющих среди цивилизаций галактики Юр хорошо известна: их голосовые связки болезненно отзываются на раскатисто-твёрдый звук «р», отсутствующий в родной фонетике. Впрочем, в данный момент адмиралу было не до таких мелочей.

Страница 3 из 27

тгебованию! Мы не заинтегесованны в пгодолжении вгажды между нами!

– Вот как? – капитан слегка прищурился. – Зачем тогда огонь открывали?

– Пгоизошел сбой в габоте автоматики! – Немедленно объяснил Серый. – Мы недавно пегенасгоили системы опознавания в соответствии с итогами войны, но искусственный интеллект допустил ошибку. Новые данные не сохганились в его памяти, и он идентифициговал вас как пготивника! Мы пгиняли вас за гептилий!

– И решили нанести удар по своим союзникам? – в голосе капитана звучала ирония.

– По союзникам? – Серокожий адмирал усмехнулся. – Это ггомко сказано! В этой войне наши виды пгеследовали общие цели, но не более того! Подлые гептилоиды не упустят шанс нанести удаг в спину при малейшей возможности! Увеген, что союз с ними после окончания войны пгодлится недолго! Они уже нападали на нас, после боя с ними мы и пговодим гемонт!

– Твои корабли не несут следов битвы, адмирал. – Сияющий невозмутимо взирал на оппонента. – Видимо, у тебя очень расторопные ремонтники. Как жаль, что их усилия пойдут прахом. – Он смерил взглядом вздрогнувшего при этих словах серокожего и продолжил: – Ты нарушил предписание Совета Светлых и не покинул пространство высоких энергий немедленно. Кроме того, ты атаковал нас и первым нанёс удар. Поэтому я приговариваю тебя к смерти.

– Нет-нет! – выпалил серокожий. – Остановитесь! Вы же сами пгиняли капитуляцию Коалиции, война окончена, неужели вы не устали от кгови! Мы же цивилизованные существа с высоким уговнем газвития газума, мы можем договогиться!

– Можем, – согласился Сияющий. – Раз ты настаиваешь. В таком случае я даю тебе выбор: ты снимаешь всех своих соплеменников со всех кораблей, грузишь их на пару транспортников и отбываешь в свой Мир. Или мы уничтожим тебя и всех, кого успеем. Выбирай. Только быстро, нам ещё сорок систем осматривать. Через два наших часа мы открываем огонь.

Характер серокожего адмирала оказался стойким и не подверженным колебаниям. Он согласился мгновенно, и спустя час два грузовика Серых совершили прыжок. Командир патруля вновь вышел на связь с капитанами крейсеров:

– Серые покинули систему. Свяжемся с местными обитателями, отдадим им корабли Серых и вернём награбленное добро. Под пятой захватчиков им пришлось несладко, сейчас любая помощь будет к месту.

– На здешней обитаемой Земле живёт молодая раса, – сообщил капитан второго крейсера. – Они ещё не достигли космической эры.

– Тогда боевые корабли уничтожить, – решил командир. – Передадим только груз.

– Придётся повозиться с буксировкой. Баржами и контейнерами забит весь астероидный пояс.

– Астероиды расщепим и создадим из высвободившейся энергии гравитационное поле. Заведём в него весь груз и перетащим на орбиту планеты. Вчетвером за пару часов управимся. После патруля свяжемся с Жизнь Рекущими, пусть решают, как поступить дальше.

– Командир! – второй пилот «Одина», нахмурившись, вглядывался в переливающуюся в воздухе перед собой сложную объёмную схему, отображающую потоки энергий текущей солнечной системы. – Взгляни на 

lifeinbooks.net

Читать онлайн книгу «Древние. Возвышение» бесплатно — Страница 3

По мере того как Элайджа удалялся от центра, дома, которые прежде тесно жались друг к другу, стояли все свободнее. Его конь трусил вперед, и шум города стихал. Люди ездили верхом, поэтому ему тоже приходилось, но смертные передвигаются так угнетающе медленно!

Короче всего было срезать путь через частное кладбище на окраине, и после недолгих колебаний он направил коня в высокие железные ворота.

Тут было пустынно, как на любом погосте с наступлением вечера, но Элайджа не чувствовал одиночества. На этом кладбище, в отличие от общественных, ощущалась магия давно ушедших ведьм, ибо здесь покоились лишь они. Перед многими замысловатыми, испещренными надписями могильными камнями курился ладан, а свет оплывающих свечей наполнял пространство причудливыми тенями. Без сомнения, это место частенько навещали.

Конь Элайджи шарахнулся и встал на дыбы, очевидно, ему тут нравилось не больше, чем его хозяину. Однако из-за изгиба протоки путь не через кладбище был бы на несколько миль длиннее. Это словно проверка решимости потенциальных посетителей Изабель: хватит ли у них отваги ступить на проклятую землю? Или они, потакая своей трусости, предпочтут потерять час и выберут длинный путь? Или (и возможно, она сама избрала бы именно этот вариант) смертные вообще не потревожат ее, держась подальше от ведьмы, которая живет на дальнем краю кладбища, и шепотом рассказывая о ней друг другу страшные сказки?

Эта обитель магии вдруг властно напомнила Элайдже о другой ведьме, которая тоже окружала себя красивыми ритуалами подобного сорта. Его мать Эстер. Тысячу лет назад он считал ее самой могущественной, самой совершенной и элегантной женщиной на свете. А потом она прокляла его в отчаянной попытке защитить свою семью от неистовства оборотней, так и не признавшись, что у нее куда больше общего с нападающими, чем можно предположить.

Своими чарами она сделала мужа Микаэля и детей бессмертными, неуязвимыми и грозными убийцами, которые тысячекратно опаснее любых врагов. Она сделала то, что считала наилучшим, но потом горько об этом пожалела и умерла, пребывая в убеждении, что все ее дети от Микаэля (Ребекка, Финн, Кол и сам Элайджа), а также прижитый от оборотня Никлаус – мерзкие выродки. Умерла, веря, что лучше было бы, если бы оборотни убили их всех.

Отец, первый охотник на вампиров, посвятил себя истреблению этого зла – детей Эстер. Элайджа и его брат с сестрой бегали от него веками и пересекли океан, чтобы скрыться от отцовского гнева. Всякий раз, когда к Элайдже подкрадывались мысли о матери, его до глубины души пронзала боль от знания, что родители никогда не любили его и желали ему смерти.

А сейчас ничего не оставалось, кроме как сделать ставку на ведьму, что оказалась под рукой. Конечно, Изабель Далленкур не была и вполовину так сильна в ведовстве, как Эстер, но в нынешних обстоятельствах сгодится и она. Изабель была известна своими амбициями: жажда власти, присущая этой женщине, сильно превосходила ее природные способности к магии и лидерству. Возможно, в обмен на поддержку и благодарность она согласится оказать любезность другому могущественному созданию, а у Элайджи как раз возникла нужда в сравнительно простой услуге.

Договоренность с ведьмами не только лишила Микаэльсонов возможности обращать новых вампиров: вскоре Древние обнаружили, что их попытки купить или выменять землю в черте города заканчиваются ничем. Не действовали ни посулы, ни угрозы. Посыл был ясен: оставаться оставайтесь, но не слишком расслабляйтесь.

В результате Элайджа и его брат с сестрой провели эти девять лет на постоялых дворах и в пансионах, а в конечном итоге осели в гостинице. Нельзя не признать, что условия, в которых они жили, становились все лучше, ведь город рос и процветал, но даже самый роскошный гостиничный номер не сравнится со своим домом. Его не приобрести в собственность и не обезопасить. И в нем, конечно, не было места для спящих в гробах братьев Кола и Финна, которых Клаус некогда заколол в припадке ярости. Элайджа понимал, что нынче в городе задули ветра перемен, и не собирался упускать возможности, которые они несли с собой. Для Микаэльсонов настало время обзавестись собственным кусочком Нового Орлеана, и, чтобы застолбить его, нужна была всего лишь одна-единственная сговорчивая ведьма.

Запах ладана улетучился, стоило Элайдже выбраться с погоста. Теперь перед ним поднимался лес. Конь слегка заупрямился и прянул в сторону, не желая идти во мрак. Элайджа успокаивающе потрепал его по шее и дал шенкеля, посылая вперед. Острые глаза вампира высматривали за стеной деревьев очертания человеческого жилья. Стоило только ему заметить маленький домик, в окне тут же возник мерцающий свет, и конь опять шарахнулся. Элайджа вздохнул и спешился: пожалуй, он мыслил чересчур оптимистично, когда решил поехать на этом звере. Животные никогда не относились к нему с той же подозрительностью, какую питали к его братьям и сестре, но все равно было ясно, что вампир – вовсе не то существо, с которым они хотели бы иметь дело.

И Элайджа не мог винить их за это.

Привязав поводья к крепкому молодому деревцу, он проделал оставшийся путь пешком. Вокруг не было никого, способного заметить, что он – нечто большее, чем человек, но в силу привычки он просто шел ногами, стараясь выглядеть непримечательно. К тому времени, когда Элайджа добрался до домика, там зажглось еще несколько свечей, и он разглядел в окне силуэт ведьмы. Однако, когда он решительно постучал в дверь, изнутри не донеслось ни единого шороха.

Он снова постучал и подождал. Ничего.

– Мадам Изабель, – позвал он, стараясь, чтобы это прозвучало настолько вежливо, насколько это вообще возможно, когда ты пытаешься докричаться до кого-то через закрытую дверь, – я пришел по делу, которое, наверно, могло бы вас заинтересовать.

– Все незнакомцы приходят сюда по делу, – раздался вдруг за его спиной женский голос, – но эти дела редко меня касаются.

Голос звучал напевно, в нем был какой-то потусторонний ритм, поэтому, обернувшись, Элайджа был очень удивлен. Женщина, стоявшая за ним на беленой террасе, была высока и стройна, на ней было нарядное платье, розовое в полоску, которое вполне могло быть доставлено прямо из Парижа. Ее аккуратно уложенные рыжеватые волосы мягко поблескивали в лунном свете.

Вздрогнув, Элайджа осознал, что уже видел ее прежде: она была на злополучном званом вечере в честь помолвки. Разговоры о нелюдимой, странной отшельнице Изабель Далленкур совершенно не вязались с образом представшей перед ним стильной и даже роскошной женщины. Молодой вдобавок: Вивианн Леше приходилась ей племянницей, но матушка Вивианн, должно быть, значительно старше.

– Мадам, – официально начал Элайджа, когда пришел в себя настолько, что смог вежливо поклониться, – спасибо, что заговорили с незнакомцем.

Полные губы Изабель изогнулись.

– Вампир, – сказала она, – уверена, вы способны понять, почему я не собираюсь приглашать вас в дом.

– Конечно, – сказал Элайджа. – И вы справедливо озаботились целью моего визита – хотя я не имею в виду ничего дурного.

Она улыбнулась.

– А вы и не сделаете мне ничего дурного, – заверила она, потянулась, чтобы взять его за руку, и повлекла прочь от двери. Они прогулочным шагом двинулись от крохотного домика в сторону леса. Ноги Изабель ступали уверенно и вывели их на незамеченную Элайджей тропку, которая привела под развесистые дубы, поросшие испанским мхом.

– Мадам, моя семья живет здесь уже давно, – начал он, когда поляна исчезла у них за спиной, – девять лет. Но мы все еще не стали истинной частью этого города, какой являетесь вы и вся ваша родня.

– И чья же в том вина? – ехидно спросила Изабель, подбирая юбки, чтобы перешагнуть через выступающий из земли корень. – По прибытии ваша семья занялась охотой на оборотней и даже после заключения перемирия все еще остается угрозой для таких, как я. Я не могу вам доверять, хоть в этом и нет вашей вины, – задумчиво продолжала она. – Вы живете убийством и ничего не можете с этим поделать, ведь такова ваша природа.

Элайджа сжал зубы, но появившаяся с опытом сдержанность позволила ему по-прежнему мягко ответить:

– Моя семья живет очень замкнуто, и мы научились держать себя в руках, – он сделал паузу, – что, я полагаю, вполне устраивает остальных горожан. Но, мадам, по воле вашей семьи нам негде и головы преклонить, и мы остаемся бездомными в городе, который уже около девяти лет является местом нашего обитания.

Он ощутил, как Изабель, державшая его под руку, сильнее сжала пальцы.

– Это не мое решение, – недолго поколебавшись, ответила она. Значит ли это, что она с ним согласна?

– Мы хотели бы приобрести тут землю, – гнул свое Элайджа, не смея поднять на нее глаза, – и подумали, что, возможно, вы сумеете повлиять на своих сородичей…

– Я не имею влияния, – резко оборвала Изабель, – и уж, конечно, не стала бы употреблять его на то, что вы имеете в виду.

– Мадам, все, что я слышал о вас, – это похвалы вашей мудрости и рассудительности, – это была ложь, но не совсем уж вопиющая, потому что противоположных суждений он тоже не слышал, – и полагаю, что вы не отказались бы от нашей вечной признательности. От признательности, которая однажды могла бы на многое повлиять. Это был бы далеко не первый раз, когда Микаэльсоны проявили заинтересованность в местной политике.

Изабель издала смешок:

– Вы полагаете, что благосклонность вампиров даст мне реальную возможность влиять на городские дела? И все, что вам нужно, – это кое-какие исконно наши земли?

Элайджа не отвечал, и Изабель повлекла его дальше по ухабистой тропке.

– А важнее всего то, – продолжила она, – что я согласна с моим кланом. Раз уж на то пошло, я не думаю, что мудро попустительствовать всякой гадости вроде вашей семьи. Нам, конечно же, не стоит вас поощрять, особенно сейчас…

– …из-за ситуации с оборотнями, – придя в негодование, закончил за нее Элайджа. Вот и еще одна ведьма обозвала его и отказала в приюте. Он устал быть вечно отвергнутым почитателями магии, той самой магии, что и создала эту «гадость» – его.

– О, так вы осведомлены, что мы сейчас находимся в процессе заключения союза с вашими врагами? Я думала, вы забыли об этом, раз обращаетесь с подобной просьбой. Если я выступлю перед ведьмами и стану убеждать их послужить и вашим и нашим, притом что вас всего трое, а вервольфов легион, меня просто засмеют.

Они оказались на той же поляне, которую оставили недавно, только с другой стороны от дома Изабель. Элайджа даже не заметил, что тропка изгибалась. Возможно, ведьма просто ее заколдовала.

– И будут неправы, – сказал он, хоть и знал, что это ничего не изменит. – Враждовать с оборотнями я желаю не больше, чем ссориться с ведьмами, но если до этого дойдет, нам троим не понадобятся ни многочисленные союзники, ни даже тот небольшой участок земли, который я надеялся заполучить, чтобы встретиться с ними на равных.

– Будь это правдой, – парировала Изабель, отпуская руку своего спутника и грациозно ступая на нижнюю ступеньку крыльца, – вы не пришли бы сюда нынче вечером.

Несмотря на свое разочарование, Элайджа вдруг обнаружил, что улыбается. Ему понравилась эта ведьма-отшельница, и он подозревал, что она вела переговоры с ним вовсе не так неохотно, как изображала.

– Я вернусь, – импульсивно сказал он. – Найду способ доказать, что вам выгодно нам помочь, и вернусь.

Легонько взявшись за дверную ручку, Изабель обернулась и улыбнулась так широко, что Элайджа понял: ход его мыслей верен.

– Вы знаете, где меня найти, – ответила она, – но я сомневаюсь, что в ближайшее время снова вас увижу.

«Увидите», – поклялся он, но не произнес этого вслух. Они оба знали, что Клаус бросил Изабель вызов, и знали, что она его приняла.

Глава 6

– Все произошло так быстро!

Ребекка уже несколько дней повторяла эту мантру, но, казалось, капитан Эрик Моке все еще не был полностью убежден. Такая бесконечная пытливость может радовать в любовнике, но в следователе она досаждала. Ребекка наслаждалась знаками внимания, которые щедро расточал ей капитан, но он оказался крепким орешком, и вампиресса не знала, сколько еще терпения ей понадобится, чтобы разобраться с этими солдатами, которых она так уверенно предназначила для целей Микаэльсонов.

– Но нам нужно выяснить истину, а узнать ее мы можем лишь от вас.

Держа Ребекку под руку, Эрик вел ее по коварной земле палаточного лагеря. Солдаты сделали все возможное, чтобы окультурить свой участок байю, засыпав болотистые участки и вырубив подлесок, но дикие топи дельты реки сопротивлялись, с трудом поддаваясь упорядочиванию.

Ребекка разочарованно вздохнула. Эрик счел своим долгом найти ее обидчиков и наказать их. Капитан рвался выкопать из-под земли воображаемых разбойников и предать их суду, и его все сильнее сбивало с толку нежелание Ребекки в этом участвовать. Эрик верил, что закон победит хаос, и она не могла убедить его в обратном. Его уверенность была бы очень милой, кабы не была такой идиотской.

И чем больше Эрик расспрашивал о гипотетическом нападении в лесу, тем больше Ребекка тревожилась, что, возможно, совершила ужасную ошибку, подстроив убийство. Капитан хотел, чтобы преступление не осталось безнаказанным, и она находила это вполне естественным. Но проблема лежала глубже.

До того как встретить Эрика Моке, Ребекка разрешила себе забыть, что существуют люди умные, проницательные, обладающие интуицией. Она ожидала столкнуться с прямолинейными военными методами преследования злоумышленников, которые быстро зашли бы в созданный ею тупик, но Эрик проявил вместо этого гибкость мышления. Честно говоря, это настораживало. Он подошел к проблеме творчески и инициативно, поэтому рано или поздно должен был заметить, что Ребекка лжет.

Словно для того, чтобы сделать ее затруднительное положение еще хуже, Эрик вдобавок все эти дни вел себя очень благородно, по-рыцарски, не говоря уже о том, что он был еще красивее, чем ей вначале показалось. Его ореховые глаза были теплыми и искренними, и их сочетание с темными волосами, в которых виднелись серебристые нити, создавало облик благородного мыслителя. Звук глубокого бархатного голоса, произносящего тщательно взвешенные слова, всякий раз очаровывал ее. Эрик безупречно придерживался подобающего джентльмену поведения и, окружив ее вниманием и заботой, ни разу не переступил тонкую грань, за которой начиналось ее личное пространство, не лез в душу. Несмотря на тревоги и заботы, которые никогда не оставляли Ребекку, она провела в его обществе много замечательных часов. Капитан даже делился с ней многочисленными новостями и сплетнями его родного Парижа, заставив вспомнить те славные времена, когда она сама жила в этом городе, и тамошних знакомцев.

Однако Эрик редко говорил о себе и ни словом не намекнул, есть ли у него во Франции жена, семья. Не посвящал он Ребекку и в свой ужасно огорчавший ее очевидный интерес к оккультизму. Эта его нелепая страсть почти наверняка была безвредна – однажды Ребекка застала его за чтением книги, которая выглядела как сборник сказок, причем читал он с напряженным интересом. Казалось, капитан не обладал никакими специфическими знаниями, которые могли оказаться для нее опасными, но лучше бы он вообще ничего не узнал. Ребекка была полна решимости направить его внимание в более продуктивное русло.

К несчастью, на данный момент его мысли, в первую очередь, занимало преследование вымышленных разбойников. Он хотел, чтобы Ребекка посмотрела на всех бандитов, которых он изловил в последние несколько дней, и сказала, нет ли среди них ее обидчиков. Отказы не принимались.

Но потом Ребекку осенило: одна из ее проблем может стать решением другой. Что, если направить интерес Эрика к сверхъестественному на разгадку тайны напавших на нее разбойников? В конце концов, что значит одна человеческая жизнь – в особенности жизнь смутьяна – в сравнении с безопасностью самой Ребекки и ее братьев? Если Эрик не знает в точности, кого он ищет, можно убедить его, что один из его пленников – монстр, обладающий сверхчеловеческими способностями.

– Капитан, я знаю, вы полагаете, что на нас с мужем напало… какое-то чудовище, – напомнила она. – Вы можете исключить всякие сомнения в том, что это не был обычный человек?

– Вы видели этих существ в деле и все равно считаете их простыми смертными, – заметил он, стараясь поймать ее взгляд. – Возможно, мы уже поймали такого демона, но не знаем об этом.

– Что ж, тогда, – задумчиво согласилась она, – позвольте мне на них взглянуть.

Всего через минуту они уже подходили к недавно возведенной тюрьме, здание которой было прочнее, чем окружающие его палатки, но такое же простецкое и грубо сработанное. Его наспех построили из того, что солдатам удалось добыть в лесу. Внутри тюрьма выглядела ничуть не лучше. В маленькую камеру впихнули около дюжины мужчин, которым не повезло попасться военным. Ребекка могла только догадываться, насколько же неудобно тут спать. Солома под узниками была волглой, а свежий воздух мог проникать лишь в одно-единственное зарешеченное окошко высоко под потолком.

Заместитель Эрика, тот самый поросший черной щетиной и лишенный воображения Феликс, нес караул у двери. Когда Ребекка проходила мимо, он скользнул по ее лицу пытливым взглядом, и она ощутила необъяснимый холодок.

– Вы в полной безопасности, – шепнул на ухо Эрик, ошибочно приняв ее отвращение за страх. – Вы знаете кого-нибудь из них?

– Возможно. – Ей приходилось делать усилие, заставляя срываться с уст слова, которые хотелось немедленно взять обратно. – Это ваши подозреваемые?

– Именно, мадам, – подтвердил Эрик, и на его опаленном солнцем, обветренном лице было написано удовлетворение.

Ребекка, нахмурившись, рассматривала узников. Их оказалось больше, чем она предполагала… и, очевидно, многие из них тут уже давно.

– А кого поймали, когда я уже была тут?

К ее удивлению и даже некоторой тревоге, Эрик заколебался. В слабом свете, просачивающемся сквозь маленькое оконце, невозможно было разобрать выражение его лица.

– Я человек прямой. – В его низком голосе звенела гордость, но и извиняющаяся нотка в нем тоже звучала. – Мадам, если вы встречали кого-то из этих преступников, то, я уверен, сумеете опознать их без наших подсказок, кто тут давно, а кто – недавно.

Другими словами, он не стал сужать ее выбор, испытывая Ребекку в той же мере, что и узников. И это, конечно, все усложняло. Если она ошибется с предполагаемым злоумышленником, Эрик будет об этом знать и, хуже того, может даже начать следствие в отношении ее самой.

Если она хочет остаться вне подозрений, ей следует правильно выбрать мнимого виновника своих страданий. Она могла бы чарами внушить Эрику, чтобы тот ей поверил, но знала из опыта, что ложь всегда начинает жить своей собственной жизнью и влечет за собой новую, еще большую ложь.

Ребекка посмотрела на людей в камере. Можно ли сделать какие-то предположения на основании того, кто из них менее грязен? Заметить разницу было непросто. А потом она, к собственному восторгу, осознала, что одно лицо действительно ей знакомо… с того самого вечера, когда она убила человека из повозки и его жену. На этом смуглом лице сверкали яркие зеленые глаза, а левая рука их обладателя была обвязана грязной тряпицей. Эту руку, припомнила она, сломал Элайджа, когда его окружила банда Соломона – шестеро на одного.

– Вот этот, – сказала она уверенно, сопровождая слова жестом, – это он на меня напал. Я его лицо всюду узнаю.

Эрик казался довольным, но оборотень за решеткой бросил на нее убийственный взгляд.

– Эта сука лжет, – прорычал он, бросаясь вперед и хватаясь за разделяющие их прутья. Ребекке почудилось, что по зелени его глаз разливается какая-то желтизна.

Она вцепилась в руку Эрика и для верности прижалась бочком к его боку.

– Это он, – прошептала она, и ее наигранный страх подтолкнул капитана к действиям.

Он развернул Ребекку к выходу, захлопнул дверь у них за спиной и жестом подозвал Феликса. Ветер подхватил серое платье Ребекки, закрутив юбку вокруг ног.

– Приведи ко мне в палатку того, что со сломанной рукой, – приказал Эрик. – Мне надо его допросить, а потом я сам с ним покончу.

Феликс резко отдал честь и, прежде чем подчиниться, бросил на Ребекку еще один долгий взгляд. То ли ревновал к тому, что она столько времени проводит с капитаном, то ли беспокоился, как бы она не стала доверенным лицом Эрика вместо него самого. Если так, то, наверно, самым мудрым с его стороны было бы выполнять свои обязанности более четко и старательно, чем когда-либо прежде. Видимо придя к тому же заключению, Феликс вытянул из своего сине-красного мундира связку ключей и зашагал обратно к тюрьме.

Так, значит, капитан может допрашивать и казнить заключенных.

Ребекка могла только догадываться, в какое замешательство приведут оборотня вопросы Эрика, однако была уверена, что тот не скажет ничего, что можно было бы ей инкриминировать. Даже самый последний член клана отвечает за то, чтобы люди не узнали о существовании ему подобных, а оберегая свою тайну, пленнику придется хранить и ее секрет. Какая удача, что любой вервольф скорее умрет, чем выдаст своих! Потому что этому оборотню предстоит умереть. И поделом.

Пока сопротивляющегося оборотня выводили из тюрьмы, Эрик нагнулся и поднял что-то с земли. Это была ветвь дерева, и Ребекка задохнулась, когда эта ветвь задела ее колени. Эрик разломал ее пополам и поднял одну половинку к свету, и вампиресса поняла, что он сделал. Это был кол.

Ребекка внезапно почувствовала, как теснит ей грудь. Что Эрик хочет сделать с этим колом? Кол годится лишь для одной цели – убивать таких, как она. Милейший капитан Моке вдруг стал куда меньше походить на чудаковатого исследователя, интересующегося оккультизмом, и куда больше – на неопытного охотника на вампиров. Ребекка поспешила обратно в тепло палатки, чтобы не оказаться ни во что втянутой.

Прежде чем она высунулась оттуда, услышав какие-то звуки, прошло несколько часов. Четыре солдата тащили безжизненное тело оборотня к краю лагеря. Даже издалека, даже в опустившейся на протоку темноте она была уверена, что видит торчащую из левой стороны груди оборотня обломанную ветку.

Глава 7

Выросший перед ним величественный трехэтажный дом принадлежал семье Леше, Клаус был в этом уверен. На то, чтобы его найти, ушло полночи, но он все равно не смог бы заниматься чем-то другим. На уме у него была одна лишь Вивианн. Он крепко сжал кулаки, ощущая на ладонях твердые участки, – это были мазки подсыхающих красок. В попытке забыться он занялся было рисованием, которое обычно успокаивало и увлекало его, но каждый холст, которого касалась его кисть, становился тусклым и безжизненным. Весь мир стал тусклым и безжизненным, потому что вдохнуть энергию в его бесконечные ночи могла лишь Вивианн – ее облик, ее запах.

Несмотря на смелые надежды Клауса, он не встретил полуведьму снова, а его брат с сестрой по необъяснимым причинам будто повредились умом. Паломничество Элайджи, совершенное с целью обзавестись домом, сделало его еще более меланхоличным и замкнутым, чем обычно, а Ребекка, судя по всему, решила завербоваться во французскую армию: ее не было уже около недели, и она не озаботилась прислать весточку, как идут дела. Не было ничего, что могло бы отвлечь мысли Клауса от отсутствия Вивианн, и поэтому он решил взять инициативу в свои руки и найти ее самостоятельно.

Он часами кружил по кварталу, где обитали ведьмы, прятался, подслушивал, выслеживал, и наконец его поиски сузились до единственной улицы, а потом и до единственного особняка. И теперь он колебался, решая, что делать с этим открытием. Клаус почему-то воображал, что, когда он явится, Вив будет сидеть у освещенного окна, с тоской глядя на улицу, но, конечно, не увидел ничего подобного. Стучать в дверь было неразумно, но совсем уж глупо стоять перед домом молодой женщины в надежде, что та вдруг решит его покинуть.

И это если еще Вивианн вообще дома. Она могла куда-то выйти, точно так же, как он вышел, это нормально. Строго говоря, она могла сейчас быть вместе со своим удручающе серьезным женихом. Кулаки сжались сильнее, ногти впились в перепачканные красками ладони. Может, Арманд Наварро и совершенно никчемное существо, но даже он способен расчувствоваться настолько, чтобы жарким летним новоорлеанским вечером украдкой поцеловать Вивианн.

Тут Клаус увидел, как во дворе мелькнуло что-то белое. Прежде чем его сердце успело пропустить удар, он уже взобрался на решетчатую ограду и спрыгнул с другой стороны. Это была она, Вивианн, тайком пробиравшаяся к дому. Похоже, девушка только что проникла во двор через заднюю калитку. Видимо, родители не в курсе, что она выходила. Определенно, Вив принадлежит к его типу девушек. Это сокращенное имя очень идет полной жизни ведьмочке, ведь оно, собственно, и означает «жизнь».

Чтобы не споткнуться в потемках, Вивианн смотрела под ноги, аккуратно ступая по влажной траве; Клаус понадеялся, что ласковая улыбка на ее лице предназначается ему. Но тут она подняла взгляд и застыла. Переменилась вся ее манера держаться. При виде его на место радости пришел испуг. Мысль о ее страхе повергла Клауса в странный, тайный трепет, но в следующее мгновение Вивианн нервозно глянула в сторону дома, а потом снова быстро перевела взгляд на него. Потом она сделала жест в сторону ворот, словно безмолвно заклиная его уйти.

Она боялась вовсе не его. Ей не хотелось, чтобы ее заметили те, кто полагал, что сейчас она мирно спит у себя в постели. Клаус не мог припомнить, когда женщина в последний раз делала выбор не в его пользу, выбирая между ним и своей репутацией. Такое положение вещей привело его в исступление, это было неописуемо притягательно.

Конечно, Клаус не собирался уходить. Вместо этого он быстрее, чем мог бы заметить ее глаз, покрыл разделяющее их расстояние и встал между нею и элегантным особняком.

– Я пришел только поговорить. – В качестве извинения за эту ложь он адресовал девушке свою самую ослепительную улыбку, но та явно была не в том настроении, чтобы поддаваться его чарам.

– Мне нечего вам сказать, – торопливо шепнула она, – а теперь идите, пока вас не заметили.

– Я прошу лишь о нескольких минутах вашего времени, мадемуазель, – настаивал Клаус, не давая ей пройти. Впрочем, он заметил, что она не слишком-то и пытается. Похоже, любопытство победило-таки ее упрямую благовоспитанность. – Возможно, вы предпочтете, чтобы мы вошли в дом, дабы укрыться от любопытных глаз и болтливых языков?

Раздумывая над этим предложением, Вивианн молчала дольше, чем ему бы хотелось.

– Пять минут, – согласилась она наконец, но, несмотря на эту уступку, тон ее был деловитым и сухим. – Можно пройти в гостиную, там нас никто не заметит. Я оставила дверь незапертой.

Клаус шагнул в сторону, и девушка легко побежала по траве. Мелькнула мысль, что она может обмануть его и скрыться в доме, но, добравшись до двери, Вивианн обернулась, и он разглядел у нее на лице улыбку.

– Войди в мой дом, Никлаус, – сказала она со всей возможной для шепота официальностью.

Вивианн еще только тянулась к дверной ручке, а он уже оказался в прихожей и со всем куртуазным лоском придержал для нее дверь. Ведьмочка улыбнулась еще шире и, чтобы скрыть это, опустила голову, входя в дом.

Прийти сюда было очень умно – ведь противостоять обаянию Клауса практически невозможно.

Вивианн зажгла свечи в подсвечнике и повернулась к нему, ожидая продолжения. Клаус улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой и потянулся к руке девушки, желая поцеловать ее.

1 2 3 4

www.litlib.net

Читать книгу Древние. Возвышение Джулии Плек : онлайн чтение

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 3

Они так и не увидели ее приближения.

Ломовая лошадь тревожно заржала, когда Ребекка бросилась к людям, которые ошибочно считали сумеречный лес к северу от города совершенно безопасным местом. Но для этих двоих предупреждение запоздало, и они не успели даже поднять голов, когда перед ними предстала Ребекка. Вскарабкавшись в повозку, она левой рукой свернула шею женщины, а правой запрокинула голову мужчины. Глазам предстала обветренная кожа на его горле. Жизнь мужчины закончилась выплеском густой горячей крови, прежде чем он понял, почему это произошло.

Обычно Ребекка предпочитала тратить на кормление чуть больше времени, но сейчас ей нужно было многое успеть. Каждый час через этот лес проходил армейский патруль, и она совершенно не собиралась предстать перед ним в качестве убийцы.

Ребекка перерезала постромки, освобождая впряженную в повозку лошадь, и махнула рукой, чтобы прогнать ее. Та, лишь только почуяв свободу, бросилась прочь. Испорченная упряжь теперь бесполезно валялась в грязи, и Ребекка для пущего эффекта пнула одно из колес. Спицы разлетелись по сторонам, а обод треснул, подчеркивая всю безысходность ситуации, в которой предположительно оказалась Ребекка.

Тело женщины, конечно, найти не должны. Ребекка стащила его с сиденья и волокла среди деревьев до тех пор, пока повозка не скрылась из вида. Из-за корней и густого подлеска она не могла рисковать, копая даже совсем неглубокую могилу, и поэтому запихнула труп под самый густой куст, а потом проверила результаты своей работы. Не пить кровь женщины оказалось мудрым решением, хотя Ребекка не возражала бы против второй порции пищи. Зато на земле не было почти никаких следов, в том числе и явных следов крови, которые любого привели бы к телу.

Вампиресса бегом вернулась на поляну и занялась мертвым мужчиной. Следы ее укуса казались совсем незаметными, и вполне можно было спрятать истинную причину смерти. Критически осмотрев шею покойного, она нашла в повозке нож и полоснула тому по горлу, перерезая артерию и скрывая метки собственных зубов. Получилось неидеально, к тому же в теле осталось слишком мало крови, чтобы картина вышла достаточно драматичной, поэтому Ребекка добавила еще несколько порезов на руках, чтобы можно было добавить к рассказу больше подробностей.

Под конец Ребекка перенесла мертвеца с повозки и прислонила к дубу так, словно (весело подумала она) тот принял там свой последний бой – доблестный, но безнадежный. Потенциальные спасители могли бы заметить, как быстро заживают ее раны, поэтому она лишь разорвала на себе одежду, художественно уронив на нежно-голубую ткань несколько слезинок. Извозив руки в грязи и наморщив носик, слегка припачкала щеки, мазнула по тонким ключицам и молочно-белой коже живота, проглядывающей сквозь разорванное платье. До ее ушей уже доносился стук копыт, поэтому она быстренько взъерошила волосы, в последний раз окидывая взглядом поставленную ею сцену, и рухнула у подножия дуба рядом с мертвым телом.

По звукам Ребекка догадалась, что всадников было шесть. Они остановились, и Ребекка услышала встревоженное бормотание. Все что она могла сейчас – это держать ушки на макушке и не шевелиться, пока люди пытались вникнуть в суть разыгравшейся на поляне драмы. Всадники осторожно приближались, и Ребекка представляла себе, как они разглядывают каждую деталь. Хоть солнце и соскользнуло уже ниже верхушек деревьев и свет стал скудным, она все равно была рада, что так тщательно все подготовила.

– Она дышит, – неожиданно заявил один из солдат, и Ребекка позволила своим длинным ресницам затрепетать, а векам подняться. Она в нарочитом замешательстве огляделась по сторонам, держась рукой за голову, словно та болела, и увидела шестерых солдат в длинных синих мундирах со сполохами красного. Французская кавалерия подоспела на помощь.

Ребекка повернула голову так, чтобы в поле ее зрения очутился прислоненный к стволу дерева мертвец.

– Мой муж! – воскликнула она, прижимая руки к груди. Одна из прорех в ее платье при этом очень удачно разошлась, и она краем глаза заметила, как пристально следят за ней солдаты. – Эти ужасные люди убили моего супруга. – И она мелодраматично бросилась на грудь покойника, пряча усмешку в его рубахе.

– Говорят, на этой дороге пошаливают разбойники, но чтоб такое… – тихонько сказал один из солдат остальным. – Думаете, это злодеи, которых упоминал капитан?

– Может быть.

Ребекка услышала, как неловко ерзает один из солдат. Хотелось бы ей перестать уже играть свою роль, чтобы можно было поднять голову и увидеть выражение их лиц. Солдат понизил голос так, что человек на месте Ребекки не услышал бы его, но она, будучи вампиром, конечно, услышала.

– Она сказала «люди», но мы не можем быть уверены, что это не одно из тех преступлений. – И он снова заговорил нормальным голосом: – Должно быть, разбойники осмелели. Новому капитану непременно нужно увеличить патрули.

– И ты больше не сможешь проводить столько времени в борделях, – гоготнул другой, и Ребекка услышала звуки дружеской потасовки.

Как же так? Перед ними мертвое тело и дама, несомненно находящаяся в бедственном положении, а они возятся, как дети? Люди могут быть такими предсказуемыми, такими распущенными. Она едва могла припомнить, каково это – быть живым на их манер, когда ты жив лишь временно. Ребекка чуть-чуть откашлялась и опять выпрямилась, как бы случайно отбросив назад свои белокурые волосы. Она снова оказалась в центре внимания всадников.

– Мадам, – начал стоявший ближе всех военный, деликатно опуская руку ей на плечо, – я лейтенант этого гарнизона, но, пожалуйста, зовите меня просто Феликс. Я ужасно сожалею, что так случилось. Мы проводим вас обратно в город.

А он довольно привлекательный, решила Ребекка, с этим его крючковатым галльским носом и густой черной щетиной. Она все еще нацеливалась на капитана, но лейтенант тоже вполне мог сгодиться. И, что важнее, в обществе этого Феликса будет довольно приятно скоротать время на пути к основной цели.

– Я не могу вернуться, – запротестовала она, ухватившись за широкий обшлаг Феликсова рукава. – Мой муж наделал долгов, и нас ищет семья Наварро. Муж собирался присоединиться к своему кузену в Шривпорте, но, когда нам пришлось уехать, кузен еще не ответил на наше письмо. Я даже не знаю, там ли он до сих пор. – Ослабив хватку на лейтенантском обшлаге, она придала своим похожим на два больших пруда карим глазам выражение потрясения и скорби. – А я предупреждала, что его азартные игры нас погубят.

– Мы не можем отослать ее назад, – озабоченно сказал белобрысый низенький солдат. – Эти Наварро – преступники: она не будет в безопасности, если не сможет им заплатить.

– Но мы не можем и проводить ее до самого Шривпорта, – продолжил другой. – Да и как знать, есть ли у нее там кто-нибудь?

Феликс решительно кивнул головой, словно соглашаясь с собственными мыслями.

– Для начала отвезем ее в наш лагерь, – распорядился он. – Будет под защитой армии, пока капитан не найдет какого-нибудь безопасного места, куда она сможет поехать.

– Спасибо, – пролепетала Ребекка. – Большое вам спасибо. – Падать в обморок показалось ей излишним, и вместо этого она позволила крючконосому лейтенанту помочь ей взобраться на его лошадь.

– Захватите тело мужа. Капитан захочет его обследовать, – бросил через плечо Феликс, усаживаясь на лошадь за спиной Ребекки. – И конечно, нужно будет организовать надлежащие похороны, – куда мягче добавил он, и Ребекка предположила, что это сказано для ее спокойствия. Она постаралась как можно дальше подвинуться в седле вперед. О, господи! Она надеялась, что тело тут и оставят, и дальнейших осмотров удастся избежать, но, похоже, это невозможно.

Патрульные завернули труп в холст и привязали. Ребекка надеялась, что покойный «муж» окажется достаточно толст и веревки не выдержат его веса.

Даже с обузой в виде мертвого тела до лагеря оказалось всего около получаса езды. Ребекка почувствовала облегчение: ей очень быстро стало ясно, что она переоценила лейтенантские прелести. Сколько бы она ни намекала на свой новый вдовий статус, тот лишь неуклюже попытался ее утешить и больше ничего. Ребекка надеялась, что у капитана окажется хоть чуть-чуть более богатое воображение: ей хотелось бы сохранить чары принуждения на крайний случай, а не прибегать к ним по мелочам.

Не было сомнений в том, какая палатка принадлежит капитану. Она гордо стояла в самом центре лагеря, и на каждой ее свободной поверхности красовалась французская геральдическая лилия, Флерделис. Ребекка напомнила себе, что не должна спешиваться слишком грациозно, и со всей возможной неуклюжестью упала в галантно подставленные руки своего лейтенанта. В этом ей помогла лошадь, которая вздрогнула и шарахнулась, стоило Ребекке шевельнуться. Эта лошадь была вышколена лучше, чем предыдущая, впряженная в повозку, но питала к вампирам ничуть не больше добрых чувств.

– Пожалуйста, мужайтесь, мадам, – шепнул, выпуская ее руку, Феликс, и Ребекка подавила смешок.

Белокурый коротышка, должно быть, сбегал предупредить капитана, потому что Ребекка заметила, как он спешит обратно, и не в одиночестве. Новое действующее лицо пересекало лагерь широкими легкими шагами, указывающими на привычку к власти. Хотя не было сомнений в том, что именно этот человек тут главный, он был моложе, чем ожидала Ребекка: ему, возможно, еще не исполнилось и тридцати.

За пределами Нового Орлеана базировались значительные силы французской армии, а значит, чтобы добиться такого положения, капитан должен был обладать либо полководческим талантом, либо хорошими связями. Либо, что вероятнее всего, и тем и другим. У него были густые каштановые волосы с легким намеком на седину у висков, и Ребекка немедленно сочла это привлекательным. Теплые ореховые глаза казались на удивление добрыми – и очаровательно озорными. Когда он с улыбкой посмотрел на Ребекку, та почувствовала себя настолько защищенной и обнадеженной, что даже позабыла о том, что на самом деле никакая опасность ей не угрожает. Вампиресса знала, что от таких красавцев только и жди беды, и почувствовала, что уже ступила на опасную дорожку. Эффектный француз, облеченный властью, был очень даже в ее вкусе – а она давно уже жаждала чего-то в этом роде.

– Мадам, – сказал он глубоким зычным голосом, – сожалею о вашем несчастье. Здесь вы будете в безопасности, пока мы не найдем способа доставить вас домой.

– Домой, – глухо повторила она. Ее братья были единственным домом, который у нее есть. Родители сделали их бессмертными, а потом отвернулись от них в уверенности, что дети превратились в чудовищ и что спасение их жизней было ужасной ошибкой. Какой дом она могла построить, когда над ней витала такая тень? Строго говоря, ей не повезло даже больше, чем той женщине, роль которой она разыгрывала перед капитаном.

– Мы отыщем вашу семью и семью вашего покойного супруга, – пояснил он. – Или придумаем что-нибудь еще. Пожалуйста, не тревожьтесь сейчас об этом – вам и так довелось слишком много всего пережить нынче вечером.

– Благодарю вас, – сказала Ребекка.

Капитан снова улыбнулся, словно они не были окружены со всех сторон оружием и смертью, но его взгляд метнулся к кисти Ребекки будто в поисках чего-то – и тут она поняла, что забыла, черт его дери, забрать обручальное кольцо убитой женщины, а на указательном пальце правой руки было надето ее «дневное» кольцо. Оно позволяло Ребекке не прятаться от света дня, и вампиресса не осмелилась снять его, хотя солнце уже опускалось за горизонт. Она упрекнула себя за подобную беспечность и понадеялась, что никто не задастся вопросом, почему это разбойники оставили у нее на руке такой броский камень.

– Я – капитан Моке, – представился ее собеседник, – но вы называйте меня Эриком. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов о тех, кто на вас напал? Это ведь они, я думаю, похитили ваше кольцо?

– Да, – с хорошо обдуманным пылом подтвердила Ребекка, – я так странно чувствую себя без него.

– Понимаю, мадам, – с такой убежденностью заверил ее Эрик, что она засомневалась, не воспользовалась ли невольно чарами принуждения, сама того не заметив. Потом взгляд ореховых глаз капитана устремился к мертвецу, и всякий намек на мягкость – и вообще на все человеческое – исчез с его лица.

Он подошел к телу (солдаты отступили), наклонился и, не касаясь нанесенных Ребеккой ран, провел над ними своими длинными пальцами.

– Вы сказали, разбойники? – спросил он, делая знак низкорослому блондину и не отрывая глаз от мертвеца.

Некоторые присутствующие, нервно глянув на Ребекку, снова отвели взгляды. Другие мялись в нерешительности. Раньше она слышала, как один из солдат назвал Эрика «новым капитаном». Насколько хорошо ему знакомы его новые обязанности? Она решила, что лучше всего будет ничего не говорить и ждать.

– Нет, – наконец сказал Эрик, поднося кончик пальца к краю длинного шрама, перечеркивающего горло мертвеца, – отметины замаскированы, но они есть. Это сделали не люди. – Он наконец поднял глаза и уставился на Ребекку так пламенно, что она не могла отвести взгляд. Заговорив снова, он будто бы обращался к ней одной: – В этих лесах водятся сверхъестественные и жестокие существа.

Вам повезло уйти живой.

Глава 4

Клаус шел по булыжной мостовой, морщась от дробного стука копыт и грохота проезжающих мимо телег. Когда Микаэльсоны только приехали в Новый Орлеан, тут были одни грунтовые дороги, но теперь цивилизация коснулась и этого грязного маленького французского поселения на задворках мира. Кроме элегантных особняков и вилл, которые, казалось, росли как сорняки, тут возник теперь самый настоящий городской центр со своими сапожниками, ювелирами, модистками, умудрявшимися поразительным образом идти в ногу со временем, и несколькими тавернами.

Прогресс шагает вперед, философствовал про себя Клаус, но не всякий прогресс – улучшение… особенно после проведенной в городе дурманящей, взрывающей мозг ночи. Может, Новый Орлеан и стал более современным, да только шлюхи остались такими же неопрятными и дикими, как прежде. Но вкуса того сорта виски, что подавался в «Южном местечке», любимом борделе Клауса, оказалось почти достаточно, чтобы избавить его от осадка недовольства. Почти.

Настал момент, когда он перестал постоянно видеть перед собой ее блестящие черные глаза, когда ее насмешливая улыбка не вторгалась в каждую его мысль. Но в хмельных видениях каждая шея, в которую Клаус нежно впивался зубами, казалась ее стройной, мраморно-белой шеей, и каждая капля крови имела ее вкус. Никлаус пил, потому что забвенье не могло прийти так скоро: и, судя по утренней головной боли, оно, возможно, пришло слишком поздно.

Солнце стояло высоко, а местные жители шумели. Клаус рефлекторно касался «дневного» кольца на пальце, желая, чтобы его действие каким-то образом усилилось. Все было слишком ярким и слишком громким – пока вдруг не стало превосходным. Ему было довольно мимолетного взгляда на мелькнувший профиль, чтобы понять, кто перед ним. Белое муслиновое платье сидело на ней так безупречно, что она с тем же успехом могла быть порождением фантазии Клауса.

Она. Она светилась, она притягивала свет. Казалось, Клаус сам каким-то образом вызвал ее появление. Неважно, что там люди шепчутся о проклятой участи: в этот миг собственная участь, положительно, показалась Клаусу благословенной. Самое удачное, что Вивианн была без сопровождающих. Она в одиночестве стояла на краю улицы, глядя на витрину некоего кутюрье, который хвалился, что совсем недавно прибыл из Парижа. Помешать их беседе, в отличие от той злосчастной помолвки, будет некому.

Клаус улучил момент, чтобы отряхнуть одежду и разгладить ворот свободной белой сорочки. Незачем Вивианн знать, как он провел эту ночь. Приближаясь к ней, Клаус ощущал, как виски в желудке предательски мешается с кровью, но готов был биться об заклад, сделав ставкой свою вечную жизнь, что ведьмочка не сможет догадаться, как глубоко ранила его их первая встреча.

– Мадмуазель Леше, – промурлыкал он, стараясь, чтобы голос не сипел. Горло саднило, Клаус охрип (что было странно, ведь он провел столько долгих часов, смазывая глотку едой и питьем), – в солнечном свете вы еще ослепительнее, чем при свечах.

Увидев его, она не потрудилась скрыть потрясение, но понять, был ли сюрприз приятным, оказалось затруднительно.

– Никлаус Микаэльсон, – официально сказала она, демонстрируя присущую каждой светской девице памятливость. А также то, что он не произвел на нее особого впечатления. – Я никак не рассчитывала встретить вас тут в такое раннее время.

Потому что свет дня для таких, как он, хуже яда? Или потому, что у него на лице написаны все излишества предыдущей ночи? Памятуя, как вежливо поддразнивала Вивианн его на протяжении нескольких танцев, не упоминая при этом о крови у него на губах, трудно было сказать, о чем еще она могла решить не говорить.

Он ощутил почти непреодолимую потребность проверить, нет ли на его одежде дыр или пятен.

– Вивианн, сударыня, – повторил он вместо этого, изобразив на лице располагающую улыбку, – если бы я знал, что вы тоже будете здесь, я пришел бы даже раньше, чтобы не упустить ни мгновения в вашем обществе.

Ее ответная улыбка была формальной и механической, а сама она казалась рассеянной. Мимо прогремела уставленная ящиками телега, и Вивианн проводила ее взглядом, словно даже морковь интереснее Клауса Микаэльсона.

– Это совершенно излишне, – сказала она сухо. – В последнее время я, кажется, даже повернуться не могу, чтобы не встретиться с вами.

Невероятно, но ее вроде бы вовсе не радовало такое положение вещей. Неужели при первой встрече он произвел на нее впечатление заурядности? Вид крови может огорчить молодую женщину, это ясно. Но немаленький опыт общения Клауса с женщинами указывал на то, что в дальнейшем такое огорчение нисколько не мешает их заинтересованности. Однако лицо Вивианн не выражало ни страха, ни отвращения, ни любопытства. Может быть, его тянуло к ней именно благодаря этому ее безразличию?

Он горел желанием нежно отвести назад локон черных волос, выбившийся из-под ее чепца и вившийся у ключицы. А потом, возможно, обвить руками тонкую талию, притянуть девушку к себе и поцеловать. И может быть, укусить ее, совсем легонько, тоже. Тогда-то она непременно начнет испытывать к нему настоящие чувства.

– Кстати, о неожиданном удовольствии, – проговорил он, – я до сих пор не имел возможности поздравить вас с помолвкой. Вы, должно быть, безумно счастливы.

– Безумно, – подтвердила она, напрочь игнорируя саркастичность его тона. – Спасибо за добрые пожелания.

– Я высказал бы их более своевременно, если бы вы упомянули о помолвке, когда мы впервые встретились, – сказал Клаус.

Не то чтобы его действительно это заботило, но он был уверен, что Вивианн поняла намек на то, что она держала его в неведении так долго, как только смогла. Женщина, избегающая упоминать собственную помолвку, обычно имеет на это какую-то причину, и обычно она заключается в неодобрении жениха. Вивианн может не демонстрировать никаких признаков интереса, но на уме у нее точно какая-то игра. Он чувствовал, что так и есть. Она слишком много знала о нем, чтобы на самом деле интересоваться им так мало, как пыталась изобразить.

– Я думала, вы знаете! – без запинки ответила она, вздернув бровь. – В конце концов, вы же явились на званый вечер в честь помолвки.

– Я вломился на званый вечер. Без приглашения, – поправил он. – Я просто искал приличное шампанское.

Клауса беспокоило, что, похоже, весь город узнал об этой помолвке раньше него. Стоило ему начать прислушиваться, и оказалось, что никуда нельзя пойти, чтобы не услышать о прекрасной девушке, положившей конец войне между ведьмами и оборотнями Нового Орлеана. В сложившихся обстоятельствах надираться до такой степени в последние несколько дней определенно было наилучшей тактикой.

Вивианн пожала плечами и рукой в перчатке огладила тонкую ткань юбки.

– Полагаю, вы просто в отчаянии, что не были в первых рядах тех, кто поздравил меня. Нас.

Это была очень незначительная оговорка, но она давала надежду.

– Знаете, – импульсивно предложил Клаус, – я мог бы сопровождать вас, пока вы ходите по делам, и оберегать от всевозможных неприятностей. В любом случае, эта улица не самое безопасное место для одинокой леди.

Ее алые губки тронула самая настоящая улыбка, и он почувствовал, как триумфально зачастил пульс. Но Вивианн смотрела вовсе не на него.

– Арманд, – произнесла она чуть громче, чем он ожидал.

И подняла руку, чтобы помахать кому-то за его спиной, на другом конце мощеной улицы.

Вероятнее всего, Арманду.

Клаус покорился судьбе и обернулся. Действительно, долговязый оборотень с забавной поспешностью приближался к ним. Его ноги скользили по мостовой и съезжали в грязные лужи, но он так жаждал вклиниться в разговор, что даже не замечал промокшей обуви.

– Вивианн, – пожалуй, слишком весело воскликнул, приблизившись, Арманд, и Клаус ухмыльнулся.

Может, он и не слишком продвинулся в отношениях с молодой полуведьмочкой, но, кажется, ее женишок тоже сомневается в своей способности удерживать благосклонность нареченной. Не слишком много, но все же еще один малюсенький воодушевляющий факт в ряду прочих, которые потом могут сложиться во что-нибудь большее. А времени у Клауса уйма.

– Арманд, – с жаром подхватил Клаус, протягивая руку так, чтобы тот не мог добраться до Вивианн, не обменявшись с ним рукопожатием или не нанеся вампиру средь бела дня смертельное оскорбление.

Арманд насупился, но пожал руку Клауса, и его ладонь показалась вампиру омерзительно горячей по сравнению с холодом его собственной.

– Прости, что так надолго оставил тебя одну, Вив, – продолжил Арманд, как если бы восклицание Клауса вовсе не прерывало его речи, – но я увидел кое-что и просто должен был раздобыть это для тебя. – Обойдя соперника, он протянул девушке коробочку в излишне многочисленных обертках. Клаус закатил глаза, не пытаясь даже этого скрыть. В конце концов, есть же разница между осмотрительными и жалкими поступками!

Глаза Вивианн на миг удивленно расширились, хотя Клаус не понял, в чем причина: то ли в грубости жениха, то ли в его подарке. Тем не менее она благосклонно приняла коробку и встала на цыпочки, чтобы в знак благодарности поцеловать Арманда в щеку. Арманд улыбнулся ей, и Клаус возмечтал о том, чтобы разобрать его шею на позвонки. Если напасть сейчас, длинный оборотень даже не заметит этого.

– Нам действительно пора идти, – ни к кому конкретно не обращаясь, чопорно проговорил Арманд. – Задерживаться там, где у тебя нет никакого дела, – значит напрашиваться на неприятности.

Вивианн плотно сжала губы, чтобы скрыть не то неодобрение, не то улыбку. Клаус читал выражения ее лица ничуть не лучше, чем в их первую встречу, и задался вопросом, когда же – не если – у него появится возможность этому научиться. Оборотни закроют глаза на ее поведение, но сама она не даст себя похитить, рассчитывать на ее сотрудничество в таком случае не приходится. Возможно, ведьмочка не пылает любовью к самодовольному, благовоспитанному Арманду, но, так и не получив полного впечатления о чарах Клауса, может как порядочная девушка все равно выйти за оборотня. И прожить скучную, пристойную жизнь. Слишком ужасная потеря, нет сил такое видеть.

– Конечно, – мурлыкнула Вивианн и повернулась, чтобы уйти, не подарив Клаусу многозначительного взгляда через плечо.

Клаус на мгновение представил, что произойдет, если он бросится на беззащитную спину Арманда и сломает его высокомерный хребет. Вивианн рассердится – Элайджа будет в ярости, – но в конце концов все сойдутся на том, что конец света не наступит из-за смерти одного оборотня. Время покажет, что Клаус прав, так всегда бывает. Потом он заметил, как высоко держит голову Вивианн, ступая по кишащей людьми булыжной мостовой. Клаус вздохнул и оставил свою идею. В убийстве конкурента могут быть свои преимущества, но с такой женщиной, как Вивианн, этого может оказаться недостаточно. Чтобы завоевать ее, придется приложить все силы: он должен будет доказать, что способен стать гораздо лучше, – можно сказать, другим человеком.

iknigi.net

Смотрите также

• 
  Тема древняя греция
• 
  Меры объема древние
• 
  Древняя греция миф
• 
  О древних людях
• 
  Древний город гераполис
• 
  Коми древняя одежда
• 
  Древнее искусство темари
• 
  Достопримечательности древнего киева
• 
  Асадов древнее свидание
• 
  Журналистика древнего китая
• Древнее свидание асадов