Сочинение: Психология первобытного общества. Первобытное общество сочинение

Сочинение - Первобытное общество – предыстория цивилизаций

РЕФЕРАТ НА ТЕМУ

ПЕРВОБЫТНОЕ ОБЩЕСТВО –

ПРЕДЫСТОРИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

ПЛАН

1. Периодизация и особенности развития первобытных людей.

2. Социальные отношения.

3. Эволюция хозяйственной деятельности.

4. Возникновение мышления, речи и знаний.

5. Духовные аспекты первобытного общества.

6. Литература.

1. Периодизация и особенности развития первобытных людей.

Человек и общество прошли длительный путь развития, по последним данным составляющий около 3 млн. лет. Период становления и развития человеческого общества до цивилизаций называется каменным веком. В истории каменного века выделяют 3 эпохи:

1) палеолит (древнекаменный век)

2) мезолит (среднекаменный век)

3) неолит (новокаменный век).

Следующую за неолитом эпоху называют энеолитом (меднокаменный век). Он открывает эпоху металла и цивилизаций. Палеолит делится на ряд стадий: ранний (нижний) палеолит, включающий олдувайский период (3 – 1,5 млн. лет назад), ашель (1,5 млн. — 100 тыс. лет назад), мустье, или средний палеолит (100 – 40 тыс. лет назад) и поздний (верхний) палеолит (40-10 тыс. лет до н.э.) Мезолит длился от 10 до 8-7 тыс. лет до н.э., неолит от 8-7 тыс. лет до 5-4 тыс. лет до н.э., энеолит – 4–3 тыс. до н.э.

В олдувайском периоде сосуществовали парантропы (зинджантропы), австралопитеки (презинджантропы), которых полеоантропологи не относят к прямым предкам человека, и гомо габилис (homohabilis) – человек умелый, большинством ученых признанный таковым. Около 1,8 млн. лет назад появляется гомо эректус (homoerectus) – человек прямоходящий, просуществовавший почти 1,5 млн. лет. Его называют также архантропом и древнейшим гоминидом (древнейшем человеком). К архантропам относятся питекантропы и синантропы. В позднем ашеле появляются и продолжают развиваться палеоантропы, или древние гоминиды (древнейшие люди), к которым относятся неандертальцы, гейдельбергский человек и другие виды. Человек современного облика и интеллекта, homosapiens (человек разумный) завершает антропогенез в позднем палеолите, 40 тыс. лет назад.

В истории первобытного общества в последнее время выделяют 3 эпохи: 1. эпоха первобытного стада, или праобщины, а также антропосоциогенеза; она занимает огромный период от Олдувая до Мустье и связана с архантропами и палеоантропами; 2. эпоха первобытной родовой общины, начинается в верхнем палеолите и заканчивается к эпохе раннего металла; 3. эпоха первобытной соседской (протокрестьянской) общины.

В эпоху первобытного стада человек выделяется из животного мира, образуется общество. Праобщина состояла из одной или нескольких гаремных семей. Потестарные функции в таком сообществе могли нести наиболее сильные в интеллектуальном смысле индивидуумы. Смерть, естественная или трагическая, такого вожака могла приводить к распаду или вливанию его в некое другое объединение.

В условиях установления производственных и половых табу необходимо было регулировать и хозяйственные отношения, и половые, и передвижение праобщин. Немалую роль в этом играли выдвигавшиеся вожаки, обладавшие силой, способностью к убеждению и организации. При малейшей ошибке его мог сменить другой.

В эпоху первобытной родовой общины появились группы родственных семей. Род был коллективом людей, осознавших свое родство по одной линии и связанных обычаем экзогамии. В первобытной родовой общине действовал принцип народовластия. Коллективная воля сородичей имела определяющее значение при решении любых вопросов. Особым авторитетом при этом обладали зрелые, умудренные опытом люди, как правило, старшее поколение. Именно эта среда выдвигала главарей, которые руководили повседневной хозяйственной, общественной и идеологической жизнью коллектива. Главарем могли признавать самого старшего из трудоспособных, либо самого мудрого, могли и выбирать. Выборы главаря базировались на опыте, интеллектуальном превосходстве, умении убеждать. Власть старейшины осуществлялась в форме распоряжений, советов, приказов, которые отражали интересы всей группы, поэтому практически всегда исполнялись. Ослушавшиеся подвергались осуждению со стороны всех членов коллектива.

В конце этой эпохи племя, появившееся почти одновременно с родом, приобретает четкую структуру, племенной совет, вождя. Сам род сегментируется, усложняется организация общества. Эти процессы приводят и к иерархизации коллективной власти.

В эпоху первобытной соседской (протокрестьянской) общины началось классообразование. В этот период общая собственность рода и общины вытесняется собственностью отдельных домохозяйств, уравнительное распределение уступает место трудовому, общинно-родовые связи заменяются общинно-соседскими, появляются начальные формы эксплуатации, избыточный продукт превращается в прибавочный, зарождается частная собственность и, наконец, появляются общественные классы и государственность.

2. Социальные отношения.

Общественная жизнь в первобытном обществе регулировалась нормами поведения, совокупность которых в современной науке принято называть мононорматикой. В функциональном плане эти нормы сочетали и правовые, и моральные, и этикетные, еще не дифференцированные в первичном, нерасчлененном общественном сознании, поэтому их и определили как мононормы. Они появляются в виде пищевых и сексуальных запретов, в первобытном человеческом стаде, т.е. раннем ашеле.

Для мононорматики характерен коллективизм в содержании и сфере приложения. Все предписания и запреты адресовались не к отдельным лицам, а к социальным группам: возрастным классам, мужчинам и женщинам, соплеменникам и чужеплеменникам. При этом критерием моральности поведения являлись отношения родства, а формой регулирования этих отношений – обычай.

Этнографические данные свидетельствуют о том, что вся мифология содержит такое обоснование обычаев, регламентирующих человеческие взаимоотношения. Обычаи, законы, обряды установлены предками или героями, позже другими богами, поэтому священны, а за нарушение их должна последовать кара от этих духов, богов.

Другой формой осознания норм было традиционное, выраженное в формулах: “так все делают; так принято”, или “так никто не делает; так не принято”. Обе формы осознания морали чаще всего действовали вместе: обычаи выполняли и потому, что так все делают, и потому, что их установили духи или боги.

Трансляция норм поведения в полном объеме проводилась старшими членами общин при посвящениях – инициациях, где юношам и девушкам сообщают священные предания и верования рода, племени, внушают повиновение обычаям и моральным предписаниям, особенно в области половой жизни и в отношении к старейшим. Неофитам объясняли, что в случае нарушения этих норм они будут наказаны божествами, духами, установившими эти правила.

Совершенные преступления рассматривались и разбирались коллективом. Совместно определялась мера вины – и в зависимости от значимости нарушений нормы, и с помощью магических испытаний (огнем, водой и т.п.) – назначалось наказание, осуществление которого производилось заинтересованной стороной, либо назначенными лицами, либо ближайшими родственниками виновного или пострадавшего. Санкции были разнообразны – смерть, физическое наказание, увещевание и т.д. Мера их зависела от тяжести преступления.

Основу социальных отношений составляло родство, а поскольку наиболее стабильной частью коллективов были женщины, то при неопределенности отцовства родство должно было осознаваться как родство между потомками одной матери, т.е. по материнской, женской линии. Существовал также обычай экзогамии, т.е. запрещение брачного общения внутри родовой группы и предписание этого общения за ее пределами.

Выделялись половозрастные группы, различавшиеся предписанными им обязанностями и правами, общественным положением и т.д. Чаще всего эти группы формализованы, и переход из одной возрастной группы в другую сопровождался испытаниями и торжественными тайными обрядами – инициациями. Суть инициаций состояла в приобщении подростков к хозяйственной, общественной, идеологической, брачной жизни полноправных членов общины. Мальчиков испытывали голодом, нанесением ран, прижиганием огнем и т.д., учили владеть оружием, воспитывали храбрость, выносливость, дисциплину, посвящали его в тайные обычаи, обряды и верования племени. Женские инициации были проще и заключались в обучении песням и мифам, рассказах о брачной жизни.

Отношения между полами в родовой организации регулировались браком. Одновременно с браком возник институт семьи, регулирующий как отношения между супругами, так и между родителями и детьми.

Брак регулировал отношения между взаимобрачными группами и между фактическими супругами, поэтому его можно назвать парно-групповым.

Общность интересов семьи заключалась в социализации детей. Правда, они, как только подрастали, воспитывались не только родителями, но всей близкой родней.

Развитие трудового распределения, при котором отец мог материально заботиться о своих детях, укрепляло парную семью. В ней появляется общее имущество. Отцы стараются передать свое имущество своим детям. Но на наследство мужчин претендовали не только их дети, но и их сородичи. И муж, и жена по-прежнему не порывали хозяйственных связей с родней.

При относительной дисэкономичности и дислокальности брака важнейшими социально-экономическими ячейками были община и род, которые на ранних этапах родового строя, по всей видимости, совпадали. Община состояла из группы или групп родственных семей.

Разрастающиеся роды делились на внутриродовые группы, те в свою очередь – на еще меньшие группы сородичей и т.д. Такие группы называют линиджами. Роды группировались во фратрии, которые могли быть и исходными, первоначальными родами, а могли возникать в результате искусственного объединения нескольких родов. Фратрии объединялись в племена. Роды являлись экзогамными коллективами матрилинейных родственников, объединенных отношениями общей собственности, взаимного наследования, взаимопомощи и взаимозащиты. Они имели свои тотемные имена. Род имел право адопции, свое отдельное от других родов кладбище. Фратрия была объединением “братских” родов, для которых роды другой фратрии были двоюродными. Роды одной фратрии выступали солидарно, поддерживая друг друга, особенно в экстремальных ситуациях – в случаях убийства в племени, выборах предводителя и т.п. Фратрии имели свои религиозные братства, особые обряды посвящения, церемонии. Племя было эндогамным, являлось верховным собственником территории, носителем определенной культуры – бытовой общности, обладало этнокультурными особенностями и социально – потестарными функциями.

3. Эволюция хозяйственной деятельности.

Основу хозяйства составляли с древнейших времен собирательство, охота и рыболовство. С изменением климата вследствие потепления и таяния ледников (10-12 тыс. лет назад), т.е. с наступлением новой геологической эпохи – голоцена – меняется флора и фауна. Вымирают крупные “холодолюбивые” животные – мамонт, шерстистый носорог. Для охоты на мелких животных и птиц используется лук со стрелами, силки, ловушки, гарпуны, остроги. Наряду с загонной получила развитие индивидуальная охотой с засадами и скрадыванием, была приручена собака. Шире стало практиковаться рыболовство с помощью крюков, сетей, вершей, запруд.

Простое присваивающее хозяйство низших охотников, собирателей и рыбаков позволяло получать лишь жизнеобеспечивающий и только как исключение избыточный продукт. Поэтому для праобщины и раннепервобытной общины были необходимы коллективная собственность и уравнительное, или равнообеспечивающее распределение.

В коллективной собственности находились, очевидно, прежде всего промысловая территория со всеми имевшимися в ее пределах объектами охоты, рыболовства и собирательства, сырьем для производства орудий, утвари и т.д., как это отмечено у австралийцев. Коллективной могла быть и собственность на охотничьи загоны, рыболовные запруды, лодки, жилища, огонь. Индивидуальные же орудия труда, — топоры, копья, луки со стрелами, бытовая утварь, одежда, украшения являлись личной собственностью.

Собственность на пищу или другую добычу была также коллективной. Распределение ее было уравнительным или равнообеспечивающим.

На стадии первобытной родовой общины, в неолите, происходит переход к производительному хозяйству, развивается скотоводство и земледелие. Этот переход Г.Чайлд назвал неолитической революцией.

При раннем производящем и высокоспециализированном присваивающем хозяйстве по-прежнему необходима была тесная кооперация трудовых умений, а значит и сохранение коллективной собственности и уравнительного распределения. Коллективной, преимущественно родовой, была собственность на возделываемую землю, пастбища, охотничьи, рыболовные и собирательские угодья. Внутри рода обрабатываемая земля передавалась во владение группам ближайших сородичей и в пользование отдельным членам коллектива. Скот, орудия, утварь и т.п. были личной собственностью и могли отчуждаться. Уравнительное распределение постепенно заменялось трудовым распределением, при котором человек, получивший хороший урожай, приплод скота, добычу, мог оставить его себе или делиться им с теми, с кем хотел. Эта передача продукта давала престиж как человеку, который это делал, так и социальному организму, членом которого он являлся. Развивается дарообмен между коллективами. Система дарообмена была в сущности системой престижной экономики. Дар должен был быть возмещен эквивалентным отдаром. Престижный дарообмен принимал церемониальную форму. Дарение производилось во время торжеств, на которые одна община приглашала членов других. Таковы пиры “мертвых” у эскимосов Аляски, свиные праздники у папуасов маринд-аним, потлачи индийцев Северо-Западного побережья Северной Америки. Дарение вело к своеобразному накоплению имущества, которым человек мог располагать вне контроля общины. В этом проявилось разрушение эгалитарности: выделились важные (бигмены) и ординарные люди, а затем появились и бедняки. Потлачи, пиры, церемониальный обмен и другие проявления престижной экономики были мощным стимулом производства. Стали появляться обменные эквиваленты: редкие раковины, украшения, камень, птичьи перья.

Орудия первых людей — homohabilis, живших в период Олдувая, изготовлялись из различных вулканических лавовых пород: базальтов, андезитов, сланца, кварца и др. Наиболее известны чопперы и чоппинги — орудия из галек, один край которых оббит несколькими ударами с одной стороны (чоппер) или с двух (чоппинг). Для бытовых нужд использовались и отщепы, и дисковидные, и сфероидные куски пород, которыми скоблили, растирали, раскалывали и разрезали.

Технические достижения homoerectus, жившего в период Ашеля, выражены в бифасиальной индустрии, распространенной в Африке, Европе, Юго-Восточной Азии, на Кавказе. Бифасы — двусторонне обработанные орудия треугольной, миндалевидной и дисковидной форм. Тогда же использовались и орудия меньших размеров: грубые остроконечники, скребла, острие.

Эпоха Мустье – время формирования различных технологий. Появляются скребки, резцы, проколки, сверла, ножи разнообразных форм – с выемками, зубчатые, двусторонне обработанные и слегка подправленные мелкими сколами. Все чаще для оформления лезвий и тыльных частей орудий применяется ретушь – вторичная обработка, заключающаяся в выравнивании или зазубривании, заострении или затуплениии края заготовки мелкими снятиями. В Мустье использовалась контрударная ретушь. Появляются и орудия, обработанные отжимной ретушью, которая производилась давлением костяного или рогового отжимника. Неандертальцы изобретают и составные орудия – копья, дротики, наконечники которых были каменными, а древки деревянными, ножи с каменной основой и деревянной рукояткою.

Технические новшества HomoSapiens превосходят предшествующие периоды. Резко расширяется ассортимент орудий труда, разнообразных и очень специализированных. Различается 92 типа орудий: скребков, резцов, острий, проколок, проверток, скобелей, ножей, наконечников, копий и дротиков. Для увеличения убойной силы метательного оружия используются копьеметалки. Появляются составные орудия, основа которых изготовлена из кости или дерева, а лезвием служили мелкие пластины, вставляемые в пазы – прорези основы.

Широко используется кость и рог для изготовления орудий труда. Из них делают костяные наконечники, гарпуны, массивные ударные орудия типа кайл, иглы с ушком, проколки, шилья, копья из бивней мамонтов.

Следующим этапом развития технологии была эпоха мезолита. Деревообрабатывающие орудия, особенно широко распространенные в лесных районах, не только оббиваются, но и зашлифовываются на рабочей части. Они разнообразны и узкофункциональны – топоры, долота, тесла. Для получения мелких орудий применяется техника отжима с небольших нуклеусов. Этот способ расщепления позволил получить массу мелких, очень тонких, правильно ограненных пластинок шириной от 0,4 до 1,0 см, из которых с помощью ретуши изготовляли ножи, резцы, проколки, скребки, провертки, сверла, вкладыши для ножей, кинжалов, наконечников копий, дротиков для гарпунов. Ярким маркером мезолитической эпохи является лук. Стрелы были составные, с каменными наконечниками, деревянные, костяные. Из кости изготовляли и гарпуны, остроги, рыболовные крючки, ножи, шилья, иглы, муфты. Из рыболовных снастей кроме упомянутых крючков и гарпунов уже использовали сети с каменными грузилами.

В период позднеродовой общины, археологически соответствующей неолиту, техника обработки камня и кости достигает совершенства. Господствуют, вкладышевые орудия особенно в земледельческих районах, где они широко представлены серпами и жатвенными ножами, основы которых изготовлены из кости или дерева. Зародившаяся в мезолите техника шлифования достигает расцвета в неолите. Топоры, тесла, долота, стамески, ножи делают из диорита, нефрита, туфопорфирита, сланцев.

В неолите развиваются подземные выработки каменного сырья. Были освоены все основные приемы горного дела – шахты, подбои, штреки, крепежные столбы, вентиляционные окна. Кремень добывали роговыми мотыгами, кайлами, кирками.

Горные выработки и высокий уровень обработки камня подготовили в VI-Vтыс. до н.э. появление металлургии. В энеолите появляется несколько центров медной металлообработки: ближневосточный, Балканский, Африканский, Кавказский, Алтайский, Уральский. Добыча медной руды производилась с помощью огня. Первоначально изделия из меди изготавливались путем ковки. Это были мелкие вещи – шилья, иглы, браслеты, монисто, подвески. К концу энеолита начинают производить массивные медные изделия, сначала методом ковки, позднее литьем. При литье на изделие затрачивается меньшее количество металла, формы орудий становятся изящнее. Отливаются топоры, молоты, тесла, иглы, шилья, долота, пробойники, украшениея.

Долгий, почти двухмиллионнолетний, путь развития прошло домостроительство. Самым древним жилищем можно считать сооружение на стоянке в Олдувайском ущелье. В ашельскую эпоху homoerectus продвинулся в Европу, на Кавказ, в Крым, Среднюю Азию, Южную Сибирь, Юго-Восточную Азию. Поселения имеют характер охотничьих лагерей, более или менее постоянных. Остатки кострищ свидетельствуют о знакомстве с огнем, возможно, что уже были изобретены способы искусственного добывания огня. Жилищами служили пещерные навесы и гроты и хижины под открытым небом.

Мезолитические жилища представляли собой округлые или квадратные постройки с полом из кусков березовой и сосновой коры, стены которых состояли из воткнутых в грунт тонких жердей, связанных вместе (Маглемозе).

В неолите в домостроительстве прослеживаются 2 линии: в лесной зоне строятся деревянные дома, наземные и углубленные в землю; в земледельческой зоне появляется глинобитная архитектура. Появляются свайные постройки, сооруженные на заболоченных прибрежных лугах. В свайных постройках обнаружена и мебель: скамьи, столы, сундуки.

Дома анатолийского поселения Чатал Гуюк, исследованного Дж. Меллартом, построены целиком из формованного кирпича-сырца, на кирпичных основаниях. Сообщение между домами осуществлялось по крыше, находившейся на разной высоте, т.к. дома террасами поднимались по склону холма.

Европейские земледельцы оставили уникальные сооружения из камня — мегалиты — культовые сооружения, выполненные из одного или многих блоков дикого или груббитого камня.

К мегалитам Западной Европы принадлежат менгиры – большие продолговатые камни высотой 4-5 и более метров, поставленные вертикально. Знамениты аллеи менгиров у Карнака в Бретони, где насчитывается около 3 тыс. камней. Другим видом мегалитов являются кромлехи – группы менгиров, образующие один или несколько концентрических кругов. Наиболее известны из них Стонхендж и Эвбюри в Англии. К мегалитам относятся дольмены – коллективные, реже индивидуальные гробницы, сложенные из больших каменных плит и глыб, поставленных на ребра вертикально или слегка наклонно и покрытых одной или несколькими плитами сверху. Вход в дольмен закрывался округлой плитой.

Транспорт предцивилизационного периода представлен лыжами, санями, лодками, появившимися в мезолите. Лыжи и полозья саней были широкими и короткими. Лодки изготавливали путем выдалбливания сердцевины дерева и обжигания. Лодки снабжались веслами. В энеолите появляется колесный транспорт – тележки, повозки, впряженные в быков.

На протяжении сотен тысячелетий люди пользовались посудой из коры, дерева, камня, раковин, корзинами из прутьев, кожаными мешками. В неолите появляется глиняная посуда. Земледельцы лепили посуду разнообразных форм – горшки, кувшины, кубки, блюда, ритуальные антропоморфные и зооморфные сосуды, миниатюрные чашечки и огромные, высотой до 1 м и более, сосуды для хранения зерна с крышками. В IV тыс. до н.э. был изобретен гончарный круг, позволивший изготовлять посуду с тонкими стенками, более однообразную, в больших количествах.

Уже в VI тыс. до н.э. существовал ткацкий станок, части которого найдены при раскопках свайных построек в приальпийской зоне. Там же обнаружены были и изделия из льна, шерсти, нитки, шнурки, веревка, тесьма, сети, ткани, вязанные вещи, орудия текстильного производства – льночесалки, деревянные веретена, вязальные крючки, ткацкие челноки.

4. Возникновение мышления, речи и знаний.

В области первобытной культуры мощным стимулом стало возникновение мышления и речи. Речь возникает как ответ на необходимость передачи информации от одного члена коллектива к другому: при обучении в овладении новыми техническими навыками, взаимодействии на охоте и при длительных передвижениях, при выборе маршрутов и мест охоты, совместной обороне.

Развитие языка шло параллельно увеличению объема информации и способствовало ее аккумуляции и передаче. Накапливался опыт, сопоставлялись причины и следствия явлений, обобщались и систематизировались наблюдения. В первую очередь это были знания об окружающей природе. Эмпирически накапливались зачатки физических знаний.

С палеолита осваивается и минералогия. Уже неандерталец знал множество пород камня, а к энеолиту человек овладел способами обработки почти всех известных сегодня минералов, в том числе и медных руд и метеоритного железа. С мустьерской эпохи осваиваются краски – охра, двуокись марганца, вводятся способы их разведения и нанесения на различные материалы.

Развитие получили такие отрасли знания, как медицина, фармакология, токсикология. Мезолитические медики производили трепанацию черепа и ампутацию конечностей, в неолите использовали и психотерапию, и фитотерапию.

Биологические знания проявились на самых ранних этапах истории человечества. С мезолита эти знания привели к доместикации животных, селекции — искусственного отбора наиболее полезных пород домашних животных. Знание свойств разных растений – съедобных, несъедобных, способных к культивации и не способных приводит мезо- неолитическое население к земледельческой культуре.

Математика начинается также в палеолите. Свидетельствами счетных операций в палеолите стали находки мелкой пластики и украшений со знаками и росписи в пещерах.

В эпоху палеолита уходят и истоки астрономических знаний. Исследования мелкой пластики, орнамента, живописных изображений в пещерах продемонстрировали знакомство палеолитических людей со звездным небом, с закономерностями движения Луны, Солнца, Юпитера. На основе этих знаний создавались календари.

Развитие астрономических знаний в последующие эпохи привело к появлению более сложных календарей, отмечающих фазы обращения светил Луны и Солнца. “Обсерваториями” являются хенджи Британии и ронделы Центральной Европы. Наиболее известным считается Стонхендж. Меты — камни и ямы хенджа служили для определения лунных и солнечных восходов, для измерения сезонов, полугодий, года, для вычисления солнечных затмений.

В эпоху первобытной родовой общины появились зачатки “предписьменности” – пиктография, или рисуночное.

5. Духовные аспекты первобытного общества.

Духовное развитие первобытных людей ярче всего выражено в искусстве. Произведения искусства малых форм исполнялись с помощью резца, скребка. Гравюра и барельеф на стенах пещер производились грубыми резцами. Для нанесения росписи на стены пещер применялись краски естественного происхождения. Чаще всего использовалась железистая охра, которую прокаливали на огне, затем растирали. Черная краска добывалась из двуокиси магнезии. Связующим материалом, скорее всего, был жир животных. Краска наносилась пальцем или, палочкой, возможно кистью, которой мог служить пучок шерсти. Использовались иногда естественные рельефы в пещерах, когда выступы и впадины на стенах пещер путем небольшой подправки превращались в фигуры животных или людей.

Основную массу сюжетов составляют изображения животных, главным образом крупных травоядных: лошади, бизоны, мамонты, козлы, благородные олени, лани, реже хищники – лев, медведь, волк, рысь. Среди антропомофных изображений преобладают женские. Ярчайшими образцами живописи палеолита являются росписи в пещерах Ляско, Альтамира, (Испания) Ля Мадлен, Комбарель,(Франция) Каповой (Россия) и многих других. На стенах пещер разворачиваются композиции, для которых свойственен уже динамизм, полихромность в изображении животных. Еще раньше зародилась скульптура, появились «Палеолитические Венеры», символизировавшие силы плодородия. Земледельческое население оставило богатейшую каменную и глиняную скульптуру и росписи стен домов и святилищ. Изобразительное творчество развивалось одновременно с танцем и музыкой. Многочисленные флейты — костяные трубки с отверстиями – обнаружены на палеолитических стоянках. По-видимому, были всевозможные дудки, гуделки, свистки, трубы, щипковые инструменты, прототипом которых была, вероятно, тетива лука. Музыка, танец, изобразительное творчество служили основой для театрализованных представлений, постановки мифа.

В палеолите уже зарождается мифологическая картина мира – целостное видение мира, оформленное в предпочтениях, культах, ритуалах, верованиях и знаниях.

В неолите структура мира проявляется в образе мирового дерева. Это и действительно изображение дерева или столба, и условная вертикальная композиция, разделенная на 3 части. Появляются мифы, объясняющие смену дня и ночи (лошадь и бык), жизнь и смерть (созданы сложные погребальные ритуалы). Развиваются мифы о сотворении мира: из яйца (Финляндия, Скандинавия, Карелия), из земли, добытой уткой (Урал, Сибирь). Мифология вплетена в мировозрение людей, бывшее религиозным.

Религиозные представления появляются, по археологическим данным, по крайней мере в мустьерскую эпоху. Об этом говорят неандертальские погребения и так называемые “медвежьи пещеры”. Общность же членов коллектива была осознана в форме тотемизма – веры в глубокое тождество всех членов того или иного первобытного коллектива (чаще всего рода) с особями одного определенного вида животных, позже растений.

В палеолите появляется и магия – вера в способность человека особым образом воздействовать на других людей, животных, растения, явления природы, а также и сами эти действия. Плитки, гальки с насечками, орнаментом, охрой подтверждают, что магия была древнейшей формой религии.

Начал складываться культ природы, олицетворяющийся в образах духов животного и родственного мира, земных и небесных сил. На почве возрастных инициаций складываются раннеплеменные культы с главным объектом этого культа – образом духа – покровителя инициаций, в дальнейшем – племенного бога. С развитием земледелия усложняется промысловый культ, появляются особые Бог неба и божества стихий, формируется культ умирающего и воскресшего бога плодородия. Прежняя мать – прародительница становится Великой Богиней. Характерной чертой различных воззрений раннеземледельческой эпохи был антропоморфный облик духов и божеств.

Усложняется культовая практика. У развитых охотников и рыболовов возникают огромные святилища у наскальных изображений. На равнинах сооружаются святилища, подобные британским хенджам, аллеям менгиров, ронделам в Центральной Европе. У земледельцев выделяются храмы типа Чатал-Гуюка, Песседжик-Депе, святилище с бычьими рогами в Тель-Асваде, храмы Эриду и Тепе-Гавра убейдского периода. В них совершались обряды, хоронились священные изображения, маски, иногда в них хоронили людей с высоким статусом. Появление таких святилищ является свидетельством зарождения касты жрецов.

Архитектура, живопись, скульптура, аккумулируя достижения прошедших времен и обеспечивая новые потребности общества создали условия для будущего расцвета искусства. Человечество подошло к цивилизации.

Литеарура.

1. Баландин Р.К., Бондарев Л.Г. Природа и цивилизация. -М.: Мысль, 1988.

2. Емельянов Ю. Рождение и гибель цивилизаций. М.: Вече. 1999.

3. Поликарпов В.С. История науки и техники. Ростов-на-Дону: Феникс,1998.

4. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М.,1974.

5. Тойнби Дж. Постижение истории. М.: Прогресс. 1996.

www.ronl.ru

Сочинение - Психология первобытного общества

Введение

Около 3 млн. лет тому назад человек отделился от животного мира. Ко времени 35 – 10 тысяч лет тому назад относится формирование современного человека. И только 5 – 1 тысяча лет тому назад в разных частях земного шара складываются классы и государства. Ученые подсчитали, что если всю историю человечества приравнять к одним суткам, то на время с момента образо­вания классов до наших дней придется только 4 минуты.

Из всей истории человечества первобытнообщинный строй был самым длительным по времени – более миллиона лет. Определить его нижнюю грань сколько-нибудь точно нелегко, так как во вновь обнаруживаемых костных остатках наших далеких предков большинство специалистов видит то предчеловека, то человека, и вре­мя от времени преобладающее мнение меняется. В на­стоящее время одни ученые считают, что древнейший человек (а тем самым и первобытное общество) возник 1,5 – 1 млн. лет назад, другие относят его появление ко времени более 2,5 млн. лет назад. Верхняя грань перво­бытнообщинного строя колеблется в пределах послед­них 5 тыс. лет, различаясь на разных континентах. В Азии и Африке первые классовые общества и государ­ства сложились на рубеже 4 и 3 тысячелетий до н.э., в Америке – в 1 тысячелетии н.э., в других областях ойкумены – еще позднее.

История зарождения из животных существ человека – и поныне загадка природы. Где, когда и почему появился человек и человеческое сообщество – до сих пор единого мнения ученых нет. А вопрос весьма интересный, тем более, что памятников того времени – ни письменных, ни архитектурных – не существует. Остается лишь исследовать костные останки древнейших людей, раскапывать захоронения и обиталища людей – и на основе такого скудного материала делать обобщающие выводы, строить далеко идущие предположения, говорить об истоках современного человека и современных цивилизаций. В этом отношении более позднее время, медный или бронзовый и железный век, более “благодатная” почва для исторического исследования – памятников, в том числе и письменных и архитектурных, того времени все же сохранилось достаточно, а потому и загадок, порожденных тем этапом истории все же гораздо меньше. Именно поэтому цель данной работы – выявить специфику психологии первобытного общества, тем более, что последние десятилетия преподнесли множество сенсационных открытий, во многом переворачивающих наши представления о древнейшей истории человечества.

Историческая психология занимается преимущественно так называемыми истори­ческими цивилизациями, т. е. такими, от которых дошли до нас письменные источники. С этим связана ее специа­лизация в познании прошлого; на интерпретации доку­ментальных свидетельств построены ее методы.

Психическая эволюция гоминид до появления вида Человек разумный составляет предмет палеопсихологии; знания о человеке зрелой первобытности доставляла и доставляет этнография. Однако совершенно исключить дописьменный период человечества из своего рассмотрения историческая психология не может. Во-пер­вых, целостная картина психогенеза, разумеется, не мо­жет обойтись без самого продолжительного отрезка про­шлого; во-вторых, первобытность — первооснова истори­ческого процесса, и она присутствует в ментальноcти всех последующих эпох вплоть до современной; в-третьих, уст­ная передача информации — предшественница письмен­ной и может интерпретироваться с точки зрения после­дней. Историческая психология ищет в первоначальной эпохе объяснение глубины культурной психики, основ человеческого общежития, коллектива, соседства и таких первобытных форм самовыражения, как живая речь, ри­туал, магия, миф. Феномен человека выстраивается в три­аду архаики (доистории), истории и современности. И задачей этой работы было охарактеризовать основные черты психологии первобытного общества.

1. Первобытное общество — начальная эпоха в истории человечества.

Это время, когда люди жили общинами, сообща владели землей, вместе трудились и распределяли добытые ими блага поровну. Главными связями в первобытной общине были родственные. Многие ученые считают, что для ранней стадии развития первобытной общины, в каменном веке, у охотников и собирателей диких растений, самыми прочными связями родства были связи между матерью и детьми, счет родства велся по материнской линии. Коллектив таких родственников, имевших общих предков — матерей, называется материнским родом, время его преобладания — материнско-родовым строем. Иногда для обозначения этого времени употребляется термин «матриархат» (от лат. mater — мать и греч. arche — власть), но он не вполне точен, так как власть в первобытной общине принадлежала всем ее взрослым членам. Род в первобытном обществе был тесно связан с другими родами: он не только нуждался в их помощи, но и должен был регулировать отношения с ними, распределяя охотничьи угодья и т. п. Основными связями между отдельными родами были брачные связи: как правило, мужчины одного рода брали себе жен в другом роде — такие отношения называются экзогамией (от греч. ехо — вовне и gamos — брак). Таким образом, первобытная община состояла из членов двух или нескольких родов — мужей и жен, их детей. Два или несколько родов составляли племя. Все важнейшие вопросы хозяйственной и общественной жизни решались коллективно на собрании всех взрослых членов племени. Поэтому первобытнообщинный строй называется также родо-племенным строем.

В ранней первобытной общине господствовало половозрастное разделение труда: женщины и помогавшие им дети занимались по преимуществу поиском съедобных растений (собирательство), мужчины — охотой. Эти занятия первобытной эпохи привели в конце каменного века — неолита — к открытию земледелия и скотоводства.

Распределение накопленных богатств зависело от глав родов — патриархов. Мужчины в эпоху производящего хозяйства (земледелия и скотоводства) стали занимать господствующее положение в обществе: наступила эпоха патриархата (от греч. — отец и — власть).

Новые хозяйственные связи и обмен продуктами земледелия и скотоводства упрочили отношения между отдельными племенами, что привело к формированию союзов племен и больших общностей, говоривших на родственных языках. Богатства скапливались в племенных центрах — будущих городах; главы старших («знатных») родов, составлявшие совет старейшин племени или союза племен. Из их среды выбирался и племенной вождь. Племенные объединения, управляемые таким вождем, были предшественниками первых государственных образований, их правители считались священными, власть вождя приближалась к царской власти.

Стремление завладеть имуществом, накопленным соседями, их землями и скотом приводило к постоянным войнам, выделению военных вождей и их войска — дружины. Выделение родоплеменной знати, сосредоточившей в своих руках богатства, созданные рядовыми общинниками, вождей и войска, а также освящающего их власть жречества знаменовало начало разложения первобытного равенства: на смену кровнородственным связям и отношениям равенства приходили иные общественные отношения.

Первобытное общество долго существовало на периферии древних и современных цивилизаций. До ХХ века сохранили первобытные традиции каменного века аборигены Австралии, бушмены Африки и некоторые индейские племена в джунглях Амазонки. Многочисленные исследования, проведенные этнографами у этих народов, наряду с данными археологии, позволяют восстановить историю первобытного общества, от которого не осталось письменных свидетельств.

2. Хронология и культура первобытности

В общепринятой классификации первобытная эпоха человечества (каменный век) включа­ет палеолит (древний каменный век), мезолит (средний каменный век) и неолит (новый каменный век). Палеолит разделяется на ранний (нижний) и поздний (верхний). Иногда последний период раннего палеолита — мустьерскую культуру — выделяют в средний палеолит. Указанное разделение было создано в XIX в. археологами и отражало отчасти идею о роли технологии в развитии человека, от­части специфику археологических находок дописьменной эпохи. Неуничтожаемый, изобильный камень (в ряде слу­чаев единственное, что можно извлечь из древнейших вре­мен) служил преимущественным эмпирическим источни­ком датировок, классификаций, гипотез о древнейшем прошлом.

Безмолвная архаика представляется идеальным приме­ром бессобытийной, «долгой» или «спящей» истории. При­менение к археолого-этнографическому материалу соци­ально-экономических понятий дало марксистскую докт­рину первичной (первобытнообщинной) формации. За пределами марксизма понятие первобытнообщинного строя, выросшее под эгидой исторического материализ­ма, не получило распространения. Материалы о каменном веке группируются по так называемым археологическим культурам. Археологическая культура не совпадает с культурой в философском, социологическом, этнографичес­ком понимании. Она обозначает общность материальных памятников, относящихся к одному времени и находя­щихся на определенной территории. Название культуры, как правило, дает наиболее известное или первое откры­тое местонахождение. Принципы причисления находок к культуре — эмпирические, по характерному признаку (или признакам). Этнический, социальный, психологический облик носителей материальной культуры может быть ре­конструирован на основе аналогий, с привлечением не­археологических данных.

На рубеже среднего и верхнего палеолита заканчивает­ся эволюция ископаемых гоминид и появляется человек разумный, скачкообразно увеличивается разнообразие камен­ных и других орудий, появляются составные изделия: вкла­дыши, наконечники, сшитая одежда. Главной социальной инновацией нижнего палеолита была экзогамия — исклю­чение из брачных отношений ближайших родственников. Хотя элементы парного брака отмечаются уже у высших приматов (особенно у шимпанзе) и, безусловно, сильно окрепли у древнейших ископаемых людей, архантропов и палеоантропов, родство по определенной линии становится ведущим конституирующим принципом социальности в позднем палеолите. Запрет инцеста (кровосмешения) тре­бовал общественной регуляции брака, появились род и семья[3,143].

Замена эволюционного типа развития на историчес­кий принесла столь радикальные изменения в столь сжа­тые по сравнению с темпами антропогенеза сроки, что может быть определена как палеолитическая революция. Продуктом этой революции стало фундаментальное ант­ропологическое, психофизиологическое, психосоциальное, духовное единство человечества, которое сохранится в истории вопреки расхождениям в экономическом, социальном, языковом, бытовом развитии че­ловеческих сообществ. Из сказанного ясно, что в эту эпоху человечество вдобавок к биологическому, видовому еди­нообразию приобретает тот уровень интонирующих свя­зей, который называется культурой. Культура рождается в конце древнего каменного века как целостная система, тогда как в антропогенезе можно говорить только об от­дельных зонах культурного поведения.

3. Психологические объяснения антропогенеза

Археологические данные о каменном веке весьма локальны, но общечеловеческие закономерности, вышед­шие из позднего каменного века, относятся к самым глу­боким пластам человеческого бытия. Архаический базис цивилизации сейчас воспринимается как синоним бессоз­нательного. Но это бессознательное исторически сложи­лось из открытий «прометеевской эпохи», т. е. начиная, по крайней мере, со среднего палеолита. Как наука представ­ляет психологические итоги антропогенеза — об этом го­ворит В.В. Бунак в работе «Речь и интеллект» [1,550].

Вокальная коммуникация и конкретные представления ископаемых гоминид перешли в членораздельную речь и речевое мышление в начале позднего палео­лита под влиянием антропологических, экологических, тех­нологических, психосоциальных обстоятельств. Соотноше­ние указанных факторов далеко от ясности. Возникнове­ние языка (глоттогенез) и появление мышления целостными составными конструкциями (синтагмами) представлены производными от навыков обработки камня. Привязанная к трудовой теории антропосоциогенеза мар­ксистская наука выделяла производство среди прочих фак­торов развития человечества. Внутри этого принципиаль­ного подхода существовали две точки зрения.

В первом случае тезис «Труд создал человека» тракто­вался буквально: орудие труда прямо свидетельствует о существовании сознания и культуры, по крайней мере в зачаточных формах.

В соответствии со второй точкой зрения употребление орудий является общей основой очеловечивания антропо­идов, но к непосредственным причинам культуры и со­знания не относится. Непосредственным признаком и дви­гателем очеловечивания служит речь (шире — знаковые системы). Наиболее впечатляюще вторая точка зрения была изложена Б. Ф. Поршневым [1974]. Коммуникация ископа­емых гоминид разделена у него на три стадии: животной имитации, суггестии ископаемых людей и речевого обще­ния человека разумного. Каждый этап начинается отрицанием предыдущего и диалектическим скачком. Ведущим (пря­мым) фактором антропогенеза является коммуникатив­ное взаимодействие, а не труд. Скачок ко второй сигналь­ной системе Поршнев объясняет несовместимостью двух эволюционных ветвей гоминид (мустьерцев-палеоантропов и неоантропов) и необходимостью психологической защиты более продвинутых неоантропов от менее разви­тых, но более суггестивных палеоантропов.[6,328] Концепция Поршнева задана философско-диалектической схемой от­рицания отрицания, она продолжает столь же захватыва­ющие и столь же плохо обоснованные идеи, выдвинутые в 1920—1930 гг. Н. Я. Марром. Создатель «нового учения о язы­ке» и «палеонтологии речи» верил, что современный язык сменил стандартизированный ручной язык, победивший еще более древний пантомимо-мимически-звуковой.

4. «Примитивная ментальность»

Эволюционизм и анимистическая школа в этнологии, а затем социологический рационализм Дюркгейма выделили элементы примитивной ментальности, которые они отнесли к архаическому типу об­щества. В контексте этих первых исследований, кото­рым не удалось дать точное определение понятия «примитивная ментальность», вычитывается явное или скрытое противопоставление первобытных народов развитым народам, как и иерархическое распределение форм мысли.

Сразу же после первой мировой войны француз­ский исследователь Марсель Мосс в очерке об отрас­лях социологии подчеркнул, что изучение ментальнос-ти входит в моду. Решающий вклад в оформление по­нятия «примитивной ментальности» внес Люсьен Леви-Брюль (1857—1939). Он сделал поразительное от­крытие: оказывается, первобытный человек мыслил совсем не так, как современный. Дело вовсе не в том, что мышление было неразвитым. Оно оказалось прин­ципиально другим.

Леви-Брюль написал важные для развития психоло­гии масс работы о мышлении первобытных народов, которое он назвал «дологическим» и считал магичес­ки связанным с предметами внешнего мира. Леви-Брюль оказал огромное влияние на направленность антропологических и этнологических исследований, 246 подчеркивая трудности, которые возникают при по­пытке постичь коллективную жизнь бесписьменных народов, исходя из наших современных представле­ний.

Французский исследователь сопоставил первобыт­ную ментальность и современную и таким образом по­ставил вопрос о том, существует ли, вообще говоря, универсальная логика. Это навлекло на него много­численные упреки. В результате произошла определен­ная корректировка изначальной позиции. Леви-Брюль изучал разнообразные нравы примитивных народов и в итоге засомневался в том, существует ли единство человеческой природы. Он обратил внимание на ко­лоссальное непонимание между умами, которые сфор­мированы разными культурами.

Теоретическая догадка Леви-Брюля состояла в том, что умственные функции зависят от форм обществен­ной жизни. Этот теоретический ход, как нетрудно до­гадаться, близок к марксистской позиции. В то время исследователь видел, что можно обстоятельно проана­лизировать психологию людей, если максимально от­далиться от исследования современных форм мысли. Он стал изучать мышление тех народов, которых тогда называли дикими или примитивными. В первобытной ментальности прежде всего бросалась в глаза огромная роль аффективности, которая затмевала собой рацио­нальный аспект поведения. Так Леви-Брюль описал разницу между примитивной ментальностью и логи­ческим мышлением.

Чтобы отличить первобытную ментальностьот нашей, Леви-Брюль характеризует ее как мистическую (то есть основанную на вере в сверхъестественные силы). Другое определение такого навыка мысли — дологическое мышление. Речь у Леви-Брюля шла вовсе не о том, что оно предшествует или противоре­чит логике. Утверждалось, что оно подчиняется не ис­ключительно законам нашей логики, особенно прин­ципу тождества. Суть дела заключалась в том, что первобытная мысль, сформированная коллективными представлениями, которые не являются чисто интел­лектуальными, как бы не замечала противоречий в самом ходе рассуждения.

Иначе говоря, дологическая ментальность подчиня­лась принципу, который не входит в логику нашей ра­циональной науки, а именно принципу сопричастнос­ти (патриципации). Это означало, что одно и то же су­щество может быть собою и чем-то иным. Уже цити­рованный нами Э.Канетти утверждал, что знаки, по которым бушмен узнает приближение животного или человека, — это знаки на его собственном теле. Такие предчувствия представляют собой зачатки превраще­ний. Исследователь предупреждал: чтобы знаки сохра­нили свою ценность для исследования превращений, не нужно вносить ничего постороннего в мир бушме­нов.

Получается, будто тело одного и того же бушмена становится телом его отца, его жены, страуса и анти­лопы. Способность его быть в разное время то одним, то другим и потом снова самим собой — факт огром­ного значения. Последовательность превращений оп­ределяется внешними поводами. Это чистые превра­щения: каждое существо, ощущаемое бушменом, оста­ется тем, что оно есть. Превращения отделены друг от друга, иначе они не имели бы смысла. Отец с его раной — не жена с ее ремнями. Страус — не антилопа. Собственная самотождественность, от которой бушмен может отказаться, сохраняется в превращениях. Он может быть тем или другим, но то и другое отделено друг от друга, поэтому между ними он всегда остается самим собой.

Леви-Брюль разъясняет, что первобытный человек чувствует себя не только человеком, но и животным, поскольку он причастен к роду своего тотема. Он может одновременно находиться там, где он спит, и там, где разворачивается действие его сновидения. Из этих характеристик ментальности первобытного чело­века вытекает, что он мало способен к абстракции и обобщению. Он более восприимчив к качественным, чем к количественным отношениям. Его восприятие природы и всех существ сглаживает различия между натурой и ее созданиями.

Первобытный человек верит в действенность тай­ных сил, что приводит его к мистическому мировос­приятию. Такой человек способен к технической дея­тельности лишь постольку, поскольку этот вид актив­ности основывается на законах физики, но не требует их ясного осознания. В известной мере человек, гово­ря метафорически, может вести паровоз, не зная его устройства. Он не воспринимает себя в качестве от­дельного субъекта, скорее, склонен рассматривать все существа как носителей смутных безличных сил. Точно так же индивид не мыслит себя вне своей груп­пы. Он причастен к тому, что его окружает и не выде­ляет себя из своей среды.

Указав на сущностные демаркации между перво­бытной и цивилизованной ментальностыо, Леви-Брюль отметил, что между ними возможны оттенки и переходы. Три последние книги Леви-Брюля еще более смяг­чают противопоставления и не оставляют места для чисто исторического подхода, то есть для возможности перехода интеллекта из дологического состояния в со­стояние исключительно рационалистическое и позити­вистское. Действительно, для объяснения мышления посредством сопричастности привлекается аффективность. Наиболее важным в первобытной ментальности оказывается не столько принцип мыслительных связей, сколько особый характер ее контакта с ре­альностью, а именно мистический опыт, в котором господствует «аффективная категория сверхъестест­венного»

Этим выражением, созданным, чтобы показать, что речь идет об элементе, столь же важном для мысли, как интеллектуальные категории Аристотеля, Леви-Брюль обозначает особый тип опыта, в котором при­митивный человек ощущает контакт со сверхъестест­венным. Вмешательство сверхъестественных сил от­крывается посредством неожиданного. Эти силы могут быть благими или злыми, приносить удачу или неуда­чу. Но это не означает, что первобытный человек оза­бочен исключительно такого рода феноменами. Магия, сны, видения, игра, присутствие мертвых дают первобытному человеку мистический опыт, в котором он черпает сведения об этом мире.

Изучая более детально верования австралийцев и папуасов, Леви-Брюль показывает, что мифология примитивных народов не организованна, но исходит из типа довольно однородного опыта, который объяс­няется аффективной категорией сверхъестественного. Мифический мир текуч. Категории в нем не выделе­ны, мифы имеют трансцендентную и животворящую силу. Они укрепляют чувство сопричастности. Что ка­сается символов, то они преображают откровение в конкретный опыт, позволяя охватить невидимое. Сим­волизм, впрочем, располагается на этапе менее прими­тивном, нежели прямое ощущение единства реального и сверхъестественного.

В результате этого анализа характеристиками при­митивной реальности становятся уже не ее безразли­чие к логике и отсутствие абстрагирования, а, скорее, тип опыта, который разрабатывается затем в мифах и символах, чтобы сформировать ту пережитую целост­ность, которая остается беспорядочным мышлением, невзирая на единство тональности. В «Записных книжках» (1949), опубликованных через десять лет после его смерти, Леви-Брюль вновь противопоставил два вида ментальности.

Теперь это противопоставление смягчается еще более. Изучение архаических народов лишь позволяет нам осознать важность определенного аспекта челове­ческого мышления. Этот аспект в скрытом виде при­сутствует и при интеллектуальных операциях. «Логи­ческая структура человеческого духа, — пишет автор в одной из своих последних заметок, — повсюду одина­кова» — утверждение, которое разрушило бы гипотезы его первых книг, если бы в его творчестве не сохрани­лось бы, по крайней мере, новое освещение роли со­причастности и аффективности в нашем постижении мира. Все же современную ментальность Леви-Брюль характеризует как логическую, организованную и ра­циональную.

К изучению первобытной ментальности обращался не только Леви-Брюль, но и видный неокантианец Эрнст Кассире. По его мнению, примитивная мен­тальность отличается от нашей не какой-то особой ло­гикой, а прежде всего своим восприятием природы, которое не является ни теоретическим, ни прагмати­ческим, но симпатическим, то есть позволяющим слиться с натурой. Примитивный человек способен делать эмпирические различия между вещами, но го­раздо сильнее у него чувство единства с природой, от которой он себя не отделяет.

Человек первобытного общества еще не приписы­вает себе особого, уникального положения в природе. В тотемизме он не просто рассматривает себя потом­ком какого-либо вида животного. Эта связь проходит через все его физическое и социальное существование. Во многих случаях это отождествление: члены некото­рых тотемических кланов в прямом смысле слова объ­являют себя птицами или какими-либо другими жи­вотными. Следовательно, мы видим, что глубокое чувство единства живого сильнее эмпирических разли­чий, которых первобытные люди не могут не замечать, но с религиозной точки зрения эти различия оказыва­ются для них второстепенными.

Поколения людей также образуют единую непре­рывную цепь, которая поддерживается через перево­площение предков. И это чувство непоколебимого единства жизни настолько сильно, что оно приводит даже к отрицанию смерти. В примитивных обществах она никогда не рассматривается как естественное яв­ление. Мысль о том, что человек смертен, по своей природе глубоко чужда первобытной религиозной жизни. Здесь можно отметить резкое различие между мифологической верой в бессмертие и позднейшими философскими попытками доказать это бессмертие, например в «Федоне» Платона.

Если что и нуждается в объяснении для первобыт­ного человека, подчеркивает Э.Кассирер, то это не факт бессмертия, но факт смерти. По его словам, первобытная религия есть, быть может, самое сильное. И энергичное утверждение жизни, какое мы находим в человеческой культуре.

5. Специфика архаического сознания

Как мы могли заметить, в первобытный период культуры высока степень зависимости людей от природы, поэтому первым этапом в развитии архаического мышления становитсяанимизм (лат. «душа») — одушевление природы. Не выделяя себя из природы, че­ловек отождествляет себя с ней, распространяет свой духовный мир, свои состояния и настроения на природу: в его понимании следующий день, желанная погода или долгожданное время года могут «забыть» наступить, окружающий мир может «показать» собственное отноше­ние к человеку и т. д. Если, действуя необходимым образом, человек не получает ожидаемого результата, значит, некие силы противостоят ему. Древние считали одушевленными все существа, явления приро­ды, различные материальные объекты. Это отношение расширилось до верования в духов, населяющих весь мир. Духи местности, духи сил природы, духи вещей, добрые и злые,— все требуют особых ритуа­лов, целью которых становится достижение желаемых результатов де­ятельности. В. К. Арсеньев (1872—1930), исследователь Дальнего Восто­ка, этнограф и писатель, пишет о своем проводнике Дерсу Узала: «По его представлению, душу — тень (ханя) — имеют не только люди, животные, птицы, рыбы, насекомые, но и растения, и камни и во­обще все неодушевленные предметы» [7,435]. На основании тако­го отношения вырабатываются целые комплексы ритуалов и других специальных действий, которые кажутся необходимыми.

Тайлор отмечает: «Анимист признает, что духовные существа управляют явлениями материального мира и жизнью человека или влияют на них здесь и за гробом. Так как, далее, анимисты думают, что духи сообщаются с людьми и что поступки последних доставляют им радость или неудовольствие, то рано или поздно вера в их существование должна привести естественно и, можно даже сказать, неизбежно к действительному почитанию их или желанию их умилос­тивить. Таким образом, анимизм включает в себя верования в управ­ляющие божества и подчиненных им духов, в душу и в будущую жизнь, верования, которые переходят в жизни в действительное по­клонение» [8, 211].

Одно из частных проявлений анимизма —фетишизм (фр. «амулет, идол. талисман»), вера в сверхъестественные свойства нео­душевленных предметов. Фетишем может стать любой предмет, но из множества предметов выбираются такие, которые с точки зрения древнего человека выступают как вместилище души, охраняя его или помогая ему в различных видах деятельности (камни, куски дерева и пр.). От фетиша до идола (греч. «образ, подобие, изображение»; ср. эйдос) всего лишь один шаг: нужно только придать предмету ка­кую-либо внешность.

Следующим шагом в развитии архаического сознания становится антропопатизм (греч «человек» + «отец») — представ­ление о своем родстве с природой. Это отношение с миром и лежит в основе тотемизма. Постепенно архаическое сознание логически приходит к очелове­чиванию природы— антропоморфизму (греч. «человек» + «форма»). Арсеньев вспоминал: «Его самый главный люди,— ответил мне Дерсу, указывая на солнце.— Его пропади — кругом все пропади… Земля тоже люди. Голова его — там,— он указал на северо-восток,— а ноги туда,— он указал на юго-запад.— Огонь и вода тоже два сильные люди» [7, с. 226 [.

Важной стадией развития архаического сознания становитсяперсо­нификация (лат. «лицо» + «делаю») сил природы, кото­рые теперь выступают как боги с определенными функциями и осо­бым происхождением, многие из них имеют человекоподобный облик. Так складывается языческий политеизм (многобожие), который суще­ствовал на всех континентах и у всех народов мира. Пройдет много ве­ков, пока сознание не обратится к единому богу — творцу, защитнику, судье с карающей десницей. Для первобытной культуры характер­но, что в ней трудно отделить религиозное сознание от повседневной деятельности людей. Проблемы выживания и продолжения своего рода решались доступными людям средствами. Таким образом, первобыт­ный человек сам создавал собственную систему ценностей, которая в свою очередь формировала и закрепляла особенности его сознания.

Современному мыслящему человеку несвойственно «связывать мно­гие явления действительности, например мелкие случайные проступ­ки индивидов, с событиями вселенского, космического характера, пе­реносить свойства одного явления на другие, отождествлять образ яв­ления с самим явлением и соответственно представлять, что одни яв­ления могут перевоплощаться в другие, верить в возможность матери­ального воздействия на явление через мысленные и физические ма­нипуляции с его образом» ['|8, с 30]. Архаическое же сознание, в ос­новном образное и эмоциональное, выступает как целостное, пред­ставляющее себе мир нерасчлененным; в нем любое действие может привести к непредсказуемым последствиям. На взгляд первобытного человека, мир выглядит как система взаимосвязанных и взаимообус­ловленных явлений, поэтому, чтобы не нарушить шаткое равновесие мира каким-либо непривычным или непринятым действием, он свя­зывает себя ритуалами и правилами, которые, по его представлениям, должны обеспечить ему блага жизни.

В архаическом сознании не разделяются внешние и внутренниесто­роны предметов и отношений мира, представление о внутреннем складывается на основе внешне­го, существенные признаки не отличаются от несущественных, а часть — от целого, отождеств­ляются также предмет и его имя. Так постепенно развиваетсяма­гия (греч.) — система оп­ределенных манипуляций и слов, с помощью которой люди надеются заставить природу, людей, духов и богов произвес­ти желательные для них дей­ствия. Первобытный колдун, маг совершает мало понятный для непосвященных ритуал с любой частью предмета или его изоб­ражением, ожидая желаемого результата от целого. Например, шаман одного из племен, желая излечить больного, выкрикивает имя страдальца в котел с кипящим целебным снадобьем и Франция плотно закрывает его крышкой.

Считается, что имя, слившись с отваром, исцелится и принесет выз­доровление носящему это имя. Таков же принцип и иных магических действий. В их основе лежит представление о том, что все связи, кото­рые возникают в мыслях, обязательно осуществляются и в дейст­вительности, следовательно, на мир можно воздействовать силой мысли.

Некоторые народы считают, что если соединить две вещи верев­кой или шнурком, то «это установит связь между ними или послужит для передачи влияния» от одного предмета к другому [8, 95]. В Древней Греции жители города Эфеса, чтобы отбить вражеское напа­дение, протянули веревку длиной 1400 метров от города к храму бо­гини Артемиды, надеясь, что веревка в прямом смысле слова свяжет город с богиней — своей защитницей. У зулусов человек, чтобы смяг­чить сердце того, с кем он должен совершить сделку, жует кусок де­рева. В средневековой Германии юноша, надеясь избежать рекрутского набора, носил в кармане детскую девичью шапочку, полагая, что высшие силы примут его за маленькую девочку и помогут таким об­разом отодвинуть свой призывной возраст. Магия существовала и в бо­лее поздние времена, и сейчас не исчезла окончательно.

Таким образом, сознанию древнего человека во всех его проявле­ниях был свойственсинкретизм (греч. «соединение, объединение»), нерасчлененность. В синкретических оценках явлений (вещей) смешивались различные критерии. Можно выделить, по край­ней мере, четыре таких критерия: утилитарный (полезное или вред­ное), религиозный (священное или нет), нравственный (доброе или злое) и эстетический (прекрасное или безобразное). Оценка явления со знаком плюс или минус по любому основанию влекла за собой та­кую же положительную или отрицательную оценку его во всех других отношениях. Можно предположить, что определяющим был ути­литарный критерий. Грубо говоря, полезная вещь считалась красивой, хорошей, созданной добрым духом, и наоборот. Ученые этнографы ут­верждают, что человек мог принять или отвергнуть ту или иную вещь на основании представления об ее нравственной, религиозной или эс­тетической ценности.

С развитием отношений человека и мира и осознанием им своего места в мире синкретический комплекс дифференцируется — созна­ние отделяет одни критерии от других: предмет может воспринимать­ся как полезный, но безобразный, прекрасный, но злой, и т.д.

На базе синкретического сознания возникает мифология как способ познания и осмысления мира. В мифах человек заключил всю систему сведений обо всем, что его окружало, о причинах возникновения и способах существования природных явлений. Мифологию нельзя пред­ставлять как сборник сказок или иной вымысел. В ней объединены фантазия и реальность, причем фантазия не украшает реальность — она помогает строить представления о тех сторонах мира, которые скрыты от непосредственного чувственною восприятия. В мифологии все природные силы не только одушевлены, но и персонифицированы: земля и небо, вода и стихии воздуха, огонь и др. Но если воз­никновение мифологии можно с различными оговорками отнести к раннепервобытной общине, то ее развитие — гораздо более поздний процесс.

Заключение

Таким образом, первобытная культура отражает длительный и труд­ный период возникновения, становления и оформления всех сторон человеческой деятельности. Это наивная, во многом ограниченная и в то же время разнообразная, охватывающая с каждым шагом челове­чества все больше сторон, развивающаяся и во времени, и в простран­стве культура. Ее примитивность кажущаяся: в ней, как в бутоне цвет­ка, сосредоточилось все, из чего позже расцветет огромное богатство всей мировой культуры. Как бы ни была неповторима та или иная кон­кретная культура, любую из них роднит то общее, что формировалось на заре человечества.

1. Понятие «первобытная культура» отражает длительный и про­тиворечивый период становления и развития человечества. Здесь труд­но отделить собственно культуру от способа существования челове­ческого сообщества. Поэтому в некоторых случаях применение термина «культура» к самым первым шагам человечества достаточно условно.

2. Основные факторы возникновения культуры являются жизненной необходимостью для сохранения и самовоспроизведения человеческого сообщества. В этом своем качестве они в значительной степени высту­пают как начала, связанные с биологическими задачами живой системы. Но именно эти факторы обеспечивают процесс адаптации к изменяющим­ся условиям среды, повышают уровень организации системы человечес­кого сообщества, постепенно превращаясь в надбиологические механиз­мы, регулирующие процесс выживания и самосохранения. В этом своем качестве они начинают составлять «первокирпичик» культуры.

3. Особенностью архаического сознания является его целостность, синкретизм (нерасчлененность). Это качество предполагает, что мир в со­знании первобытного человека воспринимался как продолжение самого человека, его особенностей, его образа жизни. При этом стоит обратить внимание на то, что чем более сложной становится деятельность чело­века, тем более он осмысляет свою зависимость от природы. На первых этапах он не отделяет себя от природы, и это порождает и анимизм, и то­темизм, и фетишизм, объединяющие человека и природу в одно целое. В условиях позднеродового общества человек уже обожествляет приро­ду, явно ставя себя в зависимость от нее.

Литература

1. Канетти Э. Превращение // Проблема человека в западной философии // Под ред. П.С.Гуревича. М.: 1988.

2. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в историю челове­ческой культуры // Проблема человека в западной философии. М.:1986.

3. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М.: 1930.

4. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М.: 1994.

5. Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории.- М., 1974

6. Февр Л. Бои за историю. М.: 1991.

7. Фрейд 3. Человек по имени Моисей и монотеистическая ре­лигия. М.: 1993.

8. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: 1990.

9. Человек и индивидуальность в истории культуры / Под ред. А.Л.Гуревича. М.: 1990.

10. Это человек. Антология. Составитель П.С.Гуревич. М.: 1995.

www.ronl.ru

Сочинение - Первобытное общество - История

Истина – это знание, соответсвующее действительности.

Истина:

Абсолютная. это полное, исчерпывающее знание о действительности, которое нельзя опровергнуть.

Относительная. (Примерное, приблизительное совпадение знания с объектом).

*Субъективность форм познания, приблизительность, ограниченность всякого знания, зависимость истинности суждения от типа и языка теории, ограниченность уровня практики.

Проблема истины в познании заключается в отсутствии точной ее формулировки и свойств. Так, в одной из концепций истины выражены ее свойства через объективность, в другой – через полезность, в третьей введена «степень правдоподобности», возрастающая со временем и т.д.

Однако стоит помнить, что критерий истины есть практика и в утверждении истины, как и в ее проверке, нужно учитывать единство практики с теорией.

Первобытное общество

С древнейших времен человек стремился прикрыть своё обнажённое тело, что можно было бы объяснить целомудрием и чувством стыда. Однако такое толкование представляется слишком узким и ограниченным, поскольку известны племена, которые обходились и обходятся без одежды, даже проживая в суровых климатических условиях (например, аборигены Австралии, индейцы Огненной Земли, и др.). Вероятнее всего, одежда была не только и не столько прикрытием, сколько символом защиты от угрозы извне, как действительной, так и (может быть, даже ещё в большей степени) мнимой. Даже амулет был в своё время «одеждой», так как он являлся преградой между голым, ранимым человеческим телом и окружающим миром.

Данные археологических раскопок свидетельствуют, что одежда появилась уже на самых ранних стадиях развития человеческого общества. Главным материалом для первобытной одежды повсеместно были шкуры животных. Необходимые для их обработки инструменты (скребки, ножи, проколки и т. п.) обнаруживают на стоянках первобытных людей, относящихся к эпохе мустье (100-40 тыс.лет назад). Самыми первыми видами одежды были, по-видимому, набедренные повязки и плащи. Затем, привязав к поясу две длинные шкуры, защитившие ноги от колючек, человек получил чулки; потом появились нарукавники, предохранявшие от повреждений руки. И наконец, все эти отдельные части одежды начали соединять в одно целое, скрепляя их ниткой из жил или растительных волокон.

Судя по археологическим данным, сшитая одежда появилась уже в эпоху верхнего палеолита. Так, в 1964 г. экспедиция О. Н. Бадера на стоянке Сунгирь (близ Владимира) обнаружила погребение пожилого мужчины, умершего 23 тыс. лет назад. Археологам удалось воссоздать его одежду, которая состояла из короткого плаща, кожаной или замшевой рубахи с длинными рукавами, без разреза спереди, надевавшейся через голову (такие рубахи — малицы, или анораки — и сейчас носят народы Арктики), и длинных кожаных брючин, сшитых вместе с кожаной обувью типа мокасин. Вся одежда была богато отделана бусами из бивня мамонта, общее количество которых превышало 3000. Неповторимые скульптурные изображения женщин, одетых в меховые «комбинезоны» с капюшонами, были найдены на сибирских палеолитических стоянках Буреть и Мальта.

В эпоху неолита человек научился прясть, ткать и вязать. В этот период он располагал уже целым набором различных предметов одежды, сделанных как из шкур животных, так и из разных тканей. В зависимости от применяемых материалов и климатических условий одежду по-разному крепили на теле: надевали через голову или драпировали вокруг тела. Примерно в это же время появилась распашная одежда (с разрезом спереди).

Получить представление о гардеробе человека того времени помог учёным мумифицированный труп Этци — охотника бронзового века, найденный в 1991 году в Эцтальских Альпах (на границе между Австрией Италией). Верхней одеждой ему служил плащ, сплетённый из травяных волокон (такие плащи местные пастухи носили ещё в ХХ в.н. э.). Под плащом находилась одежда, сшитая из козьих шкурок — безрукавка длиной до колен, сшитая сухожилиями, длинные гетры и набедренная повязка. Безрукавка была в нескольких местахзаштопана нитками из волокон жёсткой травы. Одежду Эци дополняли меховая шапка, завязанная ремешками под подбородком, и высокие башмаки из меха и замши, утеплённые внутри слоем сена (своего рода доисторические снегоступы). Значение этой находки трудно переоценить — впервые в истории археологии в руки исследователей попал столь полный комплект одежды обычного человека эпохи неолита, причём одежды повседневной, отражающей потребности, вкусы и привычки людей конца каменного века.

www.ronl.ru

Сочинение по тему я первобытном обществе... -reshimne.ru

Что было в далёкие, древние-древние времена? Наверное, каждый человек задумывался над этим вопросом, и не раз. Ведь всем хочется узнать то, что никогда не узнаешь. Человек имеет натуру, которая жаждет знать того, что ей не дано знать. Хотя есть люди, которые верят в чудо, и им иногда везёт! Я хочу рассказать свою историю чуда...

После того как я несколько минут мечтала о том, каким бы древним человеком я была , я поняла, что вокруг меня образовывается непонятная воронка. Она то поднимает меня вверх, то покачивает влево, то отводит вправо, то опять приподнимает. И вот я очутилась на каменистой земле. Сразу же возникли вопросы: « Где я? Кто я?» Вокруг меня большие деревья, насыпи камей, маленькие островки зелёной, нежной, чистой травки. Недалеко от меня пещера. Спустя несколько минут, проведённых мною в изучении окружающей местности, я начала догадываться о том, что попала в древний мир, о котором так много мечтала. Помимо рассматривания ландшафта, я заметила, что на мне накинута шкура пантеры. Значит, я сама первобытна, так же, как и мир, в котором я нахожусь!!! Получается мои догадки… это, правда!

Начинало темнеть, и я, набравшись смелости и в то же время страха, зашла в пещеру. Благодаря горящему факелу я сумела разглядеть невероятную наскальную живопись. Там были изображены знакомые почти каждому современному человеку европейские лица. Это были нынешние и бывшие лидеры государств и другие люди , великие и знаменитые. Естественно, меня всё это очень удивило, но представьте мою реакцию, когда я увидела большинство всех этих знаменитостей, едущих на огромном мамонте, похожем на гигантский корабль, причём ехали они в мою сторону. Я стояла и понемногу продвигалась вперёд, навстречу мамонту. Невозможно передать мои ощущения и моё выражение лица, которое никогда не повторится. Мои округлённые глаза преданно смотрели на мамонта. Он приближался ко мне. Наконец мы остановились. Так мы стояли какое-то время, хотя… Времени я не ощущала. Меня привело в сознание то, что мамонт обкрутил свой хобот вокруг моих ног и поднял меня над собой. Затем одним движением посадил меня между Коко Шанель и Джеймсом Куком. «Креслами» служили свёрнутые в спиральки волосинки. Всё-таки это был многоуровневый корабль с «каютами» и сидящими в них людьми. Здесь было всё как на настоящем лайнере. И «палубы», и лестницы… Всё как живое, только сплетено из живой плоти мамонта. Всё было очень интересно, даже забавно, но была одна странность. На мамонте царила тишина, и было слышно только дыхание и шаги нашего извозчика. Никто ничего не говорил. Но было ощущение того, что все общаются, но как.… Спустя какое-то время я поняла, что у всех людей очень подвижны глаза. И тут меня осенило, что все общаются при помощи взглядов. Было очень интересно наблюдать за «общающимися» глазами людьми, но передо мной открылся потрясающий вид. Наш извозчик поднялся в гору, с которой открылось поражающее восприятие зрелище. Перед нами появилось огромное озеро, в котором плавали лохнэсские чудовища, развлекались мамонты, и рассекали туда-сюда морские коровы. «Несси» были такими же, как их представляют сегодня. Они были большими, с длинными шеями, но совсем не ужасными, даже наоборот. Их вытянутые, немного похожие на лошадиные, морды, как бы улыбались своими белоснежными травоядными зубами. Получается, что в озере Лох-Несс обитают милые и совсем безобидные существа, которые сохранились до наших дней (21й век). Мамонты, которые там купались, были поменьше того, на котором мы ехали, но они тоже внушали уважение. Хотя они выглядели очень миленькими. Мамонты напоминали маленьких детей, который плещутся в воде, играют в догоняшки, обливают друг друга, набирают в хоботы воду, а потом выплёскивают её, образуя над собой маленькие зонтики. Морские коровы были совсем не похожи на обычных коров. Они были очень грациозны и внушительны. Они были похожи на спортивных пловцов, тренирующихся к олимпиаде по плаванию.

reshimne.ru

Сочинение - Религия в первобытном обществе

Содержание

Введение 3

1. Основные этапы зарождения религии в первобытном обществе 4

2. Первобытные верования в эпоху патриархата 17

Заключение 19

Список литературы

Введение

Самые ранние стадии развития религии известны нам только из археологического материала, который очень скуден. Мы не располагаем сведениями о существовании у наших древнейших предков (питекантропа, синантропа, живших несколько сот тысяч лет назад) религиозных верований; их нет, да и не могло быть: примитивность общественного бытия древнейших представителей человечества определяла то, что их созна­ние было непосредственно вплетено в практику и не могло создавать религиозных абстракций. Это был так называе­мый дорелигиозный период.

Споры по данному вопросу не утихают до сих пор. Не­которые буржуазные ученые — защитники религии, пытаю­щиеся ее увековечить,— стремятся доказать, что религия присуща человеку с самого начала его существования. Со­временные христианские богословы, вынужденные признать происхождение человека от животных предков, утверждают, однако, что в процессе изменения животного мира разви­лось лишь тело человека, душа же создана богом и неизмен­на, а вместе с ней появились и первые религиозные представления: вера в единого бога.

Все утверждения о том, что религия якобы искони при­суща человеку, не выдерживают критики. В противовес им некоторые советские ученые высказывают мысль, что дорелигиозный период длился очень долго — до конца эпохи нижнего палеолита (ранней поры древнекаменного периода), захватывая и эпоху мустье (около 100—40 тысяч лет назад), когда жил так называемый неандертальский человек, охотившийся на пещерного медведя и других животных.

Авторы данной работы попробуют разобраться в вопросе зарождения религии в первобытном обществе.

1. Основные этапы зарождения религии в первобытном обществе

Длившийся около 1,5 млн. лет, на протяжении «каменного века» — палеолита, процесс социогенеза и становления человека современного типа, человека разумного, завершился примерно 35-40 тыс. лет назад. Это был важный рубеж в развитии человечества, в рамках еще его доистории.

К этому рубежу пралюди — неандертальцы пришли, овладев уже основными способами обработки камня и некоторых других мате­риалов, умея добывать огонь, накопив запас знаний, необходимых для собирательства и охоты. Важнейшие социальные достижения этого времени — родовой строй, язык, обряды, живопись. С появлением рода биологические инстинкты, пищевой и половой, были поставлены под контроль общества. Человек стал человеком — существом социальным. Отныне его поступки регулируются не инстинктами, а традициями — обычаями, соблюдение которых делает возможным сохранение социальной группы. Каждое появля­ющееся на свет человеческое существо должно проходить длящий­ся годами процесс научения жизни в обществе — воспитания, необходимого для осознания своего места и обязанностей в группе, к которой оно принадлежит, овладения соответствующими знани­ями и навыками соблюдения общего интереса, подчинения воле коллектива, его власти. Элементарной исходной исторической формой осознания общности членов человеческой группы сородичей был тотемизм. Это типичное для определенного уровня общественного развития представление группы людей, занимающихся собирательством и охотой, об их общем происхождении от мифи­ческого существа. В доживших до нашего времени элементарных религиях тотемизм встречался не повсеместно, но был широко распространен в особенности у австралийцев, меланезийцев и американских индейцев. Слово «тотем» употреблялось племенем оджибуэев (Северная Америка) для обозначения существа, находя­щегося в магически-мистическом отношении к индивиду или группе людей.

Тотемизм — представление о родственной связи всех членов рода с каким-то видом животных или растений. Это животное или растение являлось тотемом данной группы людей. Члены группы, тотемом которой был, например, медведь, считали себя медведями, а медведей — членами своей группы. Таким образом, наглядно выражалось единство членов данного рода и их отличие от всех остальных. Тотем — символ, обозначение единства. Тотемистичес­кие представления обусловливают определенные отношения между людьми. Они делятся на «своих» и «чужих», и вместе с этим разделением устанавливается, что можно и что нельзя. Мясо «своего» тотема нельзя употреблять в пищу, мужчины и женщины одной тотемной группы не могут вступать в брак — это табу. Возникает представление о дозволенном и запрещенном. С тотемом связано представление о существовании особых вещей, на них налагается табу, они становятся неприкасаемыми, «священными» — обращаться с ними можно, только соблюдая строжайшие правила, за нарушение которых полагались страшные наказания.

Для охотников каменного века зубры и медведи, орлы и бобры — это такие же дети природы, как и они сами. Даже опасные звери, даже объекты промысла представлялись им таковыми. Следы этого чувства мы находим у многих примитивных народов. Когда эвенки охотятся на медведя, они окружают его берлогу, произнося формулы «уговоров», и, когда медведь убит, долго извиняются перед ним и уверяют, что они не виноваты в его гибели. У северных народов есть обычай, по которому после раздела туши тюленя какую-нибудь часть ее бросают в воду со словами: «Тюлень ушел в море!» Черепа убитых зверей приносят в дом и всячески ублажают их, как дорогих «гостей». Охотники танцуют вокруг и поют: «Не мы вас убили, нет, нет! Камни скатились с горы и убили вас».

Идея братства человека и животного нашла свое выражение в широко распространенных мифах, согласно которым предки людей имели смешанные человеко-звериные черты. Индейцы верят, что эти существа могли легко менять свой облик. В подобных легендах прочно установилось понятие «животные-люди».

По верованиям австралийцев, эти получеловеческие предки бродили по всей стране урабунна, совершая священные обряды, а впоследствии некоторые из них превратились в мужчин и женщин.

В этом мифе звучит как бы смутная догадка об общности происхождения животных и людей.

В пещерах — местах обитания первобытных людей — обнаружено много странных рисунков. Они изображают невероятных чудовищ с ногами людей и мордами коз, с оленьими рогами и человеческим туловищем. Некоторые полагали, что это портреты загримированных колдунов. Но даже если согласиться с таким толкованием, то легко догадаться, что сам этот необычный костюм заклинателя ведет свое происхождение от мифа о человеко-зверях.

Кроме того, некоторые рисунки дают настолько фантастическое переплетение звериных и человеческих признаков, что трудно предполагать здесь какую-либо маскировку. Очевидно, вера в зооморфных предков восходит еще к пещерным жителям.

Эта вера оказала огромное влияние на общественный уклад древних людей.

Считалось, что соблюдение этих правил обеспечивает сохране­ние рода, добычу пищи. Делая полезное животное тотемом, члены рода верили, что с помощью каких-то действий, например подра­жательных танцев, символических действий другого рода, можно заставить это животное размножаться. Пещерная живопись той эпохи почти исключительно изображает животных. Появляются магические действия. Одной из первых была магия охотничья.

На основании многочисленных находок археологи теперь с уверенностью говорят о наличии уже достаточно оформленных религиозных представлений в эпоху верхнего палеолита.

В пользу такого утверждения свидетельствует хотя бы такой факт: если изображения животных в большинстве своем весьма реалистичны, то человеческие изображения, напротив, очень условны, схематичны, а еще чаще пред­ставляют либо фигуры фантастических зооантропоморфных существ, либо людей, наряженных в звериные маски; ино­гда одно от другого отличить очень трудно. Таковы, напри­мер, изображения в пещерах Марсула, Альта-мира и др. Из них наиболее извест­на фигура колдуна из пещеры Трех братьев — пляшущего мужчины с рогами оленя на голове, длинной бородой, длин­ным конским хвостом, с накинутой на плечи шкурой. На костяном «жезле» из пещеры Тейжа нацарапаны три тан­цующие фигуры, двуногие, но в масках в виде голов серн.

Подобные изображения явно имеют какое-то отношение к религиозным представлениям и обрядам. Ведь нельзя же предположить, что первобытный художник просто не умел изображать натуру и потому вместо настоящих людей рисо­вал уродцев и фантастических чудовищ. Судя по прекрасным изображениям жи­вотных, передавать на­туру тогда умели. От­ступление от реализма тут было преднамерен­ным.

Что же означают эти замаскированные фигу­ры?

Едва ли можно ус­матривать в них охотничью маскировку: про­тив этого говорят ри­туальные позы и явные изображения плясок. Видимо, перед нами ис­полнители каких-то обрядов, и вероятнее всего тотемических. Фантастические же зооантропоморфные существа суть, скорее всего, тотемические предки. Они аналогичны австралийским мифологичес­ким изображениям предков, что очень хорошо показал Люсьен Леви-Брюль, а после него Д. Е. Хайтун. Все эти факты говорят о наличии тотемических верований и обрядов у охотничьих племен верхнепалеолитической эпохи. В самое последнее время памятники верхнепалеолитиче­ской пещерной живописи подверг тщательному и массово­му обследованию крупный французский ученый Андре Леруа-Гуран. Он изучил и систематизировал несколько тысяч рисунков из 60 с лишним пещер, сгруппировал их по месту расположения, по эпохам, по сюжетам и их взаимным сочетаниям. По мнению Леруа-Гурана, чисто объективный, статистический подсчет количества рисунков и их различных комбинаций показы­вает, что в них отразилась некая первобытная мифология, сближавшая, например, по каким-то причинам, лошадь с мужским началом, бизона с женским.

Магия— символический образ действий (колдовских обрядов), имеющих своей целью достижение конкретного результата. Это получение нужного результата особым, не «прямым» способом. Так, можно добиться успеха на охоте за счет выносливости, смелости, опытности и прочего, а можно добиться успеха охоты, предварительно имитируя приемы, используемые на охоте. Или, действуя по аналогии, вызвать дождь. Таким образом, возникает представление, что некоторые человеческие действия помимо обыч­ного имеют еще совсем особое значение, являются колдовскими приемами. Затем появились представления, что и определенные события могут обладать особым значением — предвещать то, что должно произойти. Так рождается гадательная магия — мантика. Влияние на человеческие дела признавалось за какими-то предме­тами, обладающими особыми свойствами, необходимыми для того, чтобы такое влияние оказывать. Это — свойство не всех, а только особых предметов — фетишей, талисманов, амулетов. Это свойст­во, которым обладают не все, а только некоторые люди или предметы, — особая, скрытая в них сила — мана.

Тотемистические представления связаны с особыми церемони­ями, ритуалами, совершаемыми по поводу важнейших событий в жизни — рождения, посвящения (введения юноши в число взрос­лых охотников), смерти. В ритуале посвящения первобытный человек отождествляет себя с животным-предком, со своим тоте­мом, посредством сложных и нередко мучительных церемоний. В пещерах найдены относящиеся к палеолиту следы обряда посвящения — сделанные на мягкой глине отпечатки изуродованных рук. Посвященный символически умирает, чтобы возродиться к новой жизни и быть способным выполнять свои обязанности по отноше­нию к обществу.

Эти обряды, через которые должен был пройти каждый, сопро­вождались пением, в котором давалось толкование этих обрядов — мифыо происхождении и развитии мира с точки зрения тотемис­тических представлений. Это была своего рода школа, обучение, которое давало детальные представления, касающиеся мира и того, как управлять им, дополнявшее обучение на практике приемам охоты, приготовления пищи и т. п. Обряд посвящения включал присвоение имени, что считалось особенно важным и священным как установление связи посвящаемого с тотемом и, следовательно, со всем миром. Тотемистические мифы, связь которых с ритуалами считалась необходимой для сохранения жизни рода, со временем стали соединяться, образуя более или менее связную систему — мифологию.

Свидетельством развития ритуалов и мифов в палеолитических стоянках являются погребения. Живые начали заботиться о мерт­вых, которые и после смерти продолжали считаться членами рода. Но их еще и боялись, поэтому засыпали землей, камнями или забрасывали ветками. Люди считали, что умерший продолжает жить, поэтому его снабжали пищей, убивали и хоронили вместе с ним животных, а погребали его неподалеку от костра, чтобы умершему было тепло, и т. д. Иными словами, представлялось, что продолжающаяся жизнь вполне «материальна», не было представ­лений о жизни «духа». Однако уже такой обычай, как окрашивание трупа охрой в подражание цвету крови, говорит о применении магических приемов. Об этом свидетельствует и пещерная живопись, изображение целого комплекса ритуалов — танцев, воспроизводящих успешную охоту. На этих рисунках были обна­ружены отдельные фигуры переодетых мужчин, изображающих животных. Можно предположить, что подражание животным име­ло магическое значение. Если это так, то это — прообраз колдуна, или шамана, человека, частично освобожденного от повседневных трудов, занятого специально обеспечением общего благополучия с помощью магических приемов, отвечающего за выполнение риту­алов. Возможно, в это время наряду с тем представлением о мире, которое выражено в символической магии (когда изображение или смысл вещи отождествляется с самой вещью настолько, что счита­ется, что, воздействуя на изображение, воздействуешь с помощью таинственной силы и на оригинал), зарождается и представление о духах, демонах. Скорее всего, оно возникает как попытка объяс­нить смерть — мгновение назад человек еще жил, теперь он мертв, хотя тело здесь. Отсюда представление о том, что умереть — значит «испустить дух». Предполагалось, что духи действуют и продолжа­ют общение с людьми. Первоначально считалось, что их сила не превосходит силы человека. Так возникла вера в «духовные сущес­тва» — анимизм.

Таким образом, данные археологии позволяют думать, что зарождение тотемизма, магии, фетишизма, мифологии, анимизма относится к времени существования поздних неандертальцев, про­исходит еще в древнекаменном веке.

В IX—VII тысячелетиях до н. э. в истории человечества проис­ходит крупный перелом, получивший наименование неолитичес­кой революции. Было изобретено земледелие — одно из крупней­ших достижений человечества, благодаря которому оно перешло от присваивающего хозяйства к производящему. Период неолита охватывает промежуток времени между изобретением земледелия и появлением первых городов в начале IV в. до н. э., знаменующим собой начало истории цивилизации.

В эпоху неолита (новокаменный век, пора шлифованного камня, около 7-5 тысяч лет назад) в большинстве облас­тей Европы и Ближнего Востока совершился переход к зем­ледельческому и скотоводческому хозяйству; лишь в север­ных районах сохранялся охотничий и рыболовческии уклад. Неолитические роды и племена представляли собой в боль­шинстве оседлые и полуоседлые группы с устойчивой базой хозяйства. Внутри общин уже начинало обнаруживаться неравенство, но классового расслоения еще не существова­ло. Новые условия жизни должны были отразиться и в об­ласти религии.

Несмотря на сравнительное обилие памятников, несмотря на наличие этнографических параллелей, религиозные верования людей неолита остаются для нас неясными. Возможно, что почита­ние женского божества было связано с культом плодородия или, как считает Георг Вильке, с культом луны. Социальной основой этих культов служил, вероятно, материнский род, который в эпоху неолита в связи с ростом земледельческого хозяйства должен был уже оформиться.

Характер погребального культа тоже неясен. Несомнен­но, что он получил значительное развитие, и представления о душе и загробной жизни стали более сложными; об этом свидетельствует разнообразие и изощренность форм захоро­нения. Родовой строй наложил на них свой отпечаток: доль­мены, цисты, искусственные и естественные гроты были, ве­роятно, родовыми усыпальницами. Зародившееся имущест­венное неравенство между членами рода также отражалось на погребальных обрядах и, что не исключено, на связан­ных с ними верованиях. Появление обычая кремации тру­пов, видимо, сопровождалось развитием веры в душу. Но как себе представляли люди душу, что думали о ее посмерт­ной судьбе — эти вопросы остаются пока без ответа.

Переход к земледелию привел к появлению нового типа общес­тва, нового отношения человека к природе и человека к человеку. Появилось имущество, которое надо было сохранять, и, следова­тельно, собственность, которая сначала была общинной, но впос­ледствии возникла частная собственность, а с ней и неравенство. На первых порах общество еще сохраняло тотемистическую орга­низацию, расширяя и усложняя ее. Со временем она претерпевала все большие изменения в направлении, ведущем к религиям древнейших цивилизаций. С развитием земледелия в тотемистических ритуалах, имевших целью получение урожая, наиболее характерными становятся обря­ды плодородия, изображения половых органов, выделяется роль женщины. Подражательная магия вызывания дождя становится еще одной важнейшей целью обрядов. Посев зерен, который воспринимается как необходимость похоронить, убить всходы, чтобы родилась новая жизнь, приводит к идее жертвоприношения, даже человеческого. Появляются и становятся все более регуляр­ными весенние праздники и праздники урожая. Возникающая необходимость упорядочить ритуал и магию, обеспечить выполне­ние важнейших функций жизни и управления обществом приводит к появлению религии, организованной в новых масштабах об­щества.

Таким образом, религия получает развитие в первобытном обществе как составная часть жизнедеятельности первобытных людей, их социальной организации; ее появление связано с появ­лением искусства, праморали. На этой стадии развития общества все явления духовной жизни еще очень тесно связаны между собой, переплетаются, так что разделять их можно довольно условно. Это явление обозначается понятием синкретизма— нерасчлененности первобытной духовной культуры.

В первобытном обществе возникают тотемизм, магия, фети­шизм, мифология, анимизм. В этой связи появляется представле­ние об особой, не похожей на другие — сверхъестественной — силе, которая может передаваться от человека к человеку, от предмета к предмету. Со временем эта сила стала представляться в виде особых самостоятельных существ — духов или демонов. Это — домовые, русалки, лешие и т. п., к ним относятся и души умерших. Сначала духи помещались в том же мире, что и люди, но затем сложилось представление об особом мире обитания сверхъестественных су­ществ, отличном от естественного. Вместе с появлением представ­лений о сверхъестественных существах появляются и люди, ко­торые считаются способными вступать с ними в контакт. Это — маги, колдуны, шаманы.

Первые мифы были тотемистическими. Ритуальные тотемисти­ческие пляски, исполняемые ряжеными под тотемное животное, стали истолковываться как сцены из жизни далеких предков, представлявшихся одновременно как люди и как животные. Отсю­да и изображения полулюдей-полуживотных. В мифах природные и социальные явления изображались как действия персонажей этих повествований. Особую роль в мифологии приобретает дух сильно­го человека — героя, со временем преобразующийся в дух бога. Так складываются предпосылки религии, основывающейся на теизме — вере в богов (многобожие, политеизм) и позже — в единого бога (монотеизм).

Тотемы — еще не божества, однако они носители особой, «нуминозной» силы, и потому они священны, их нельзя убивать. Тотемизм — разновидность религии, связанной с верой в некие особые «силы». Такие религии иногда называются «динамически­ми религиями» (от греч. dynamis — сила). В основе этих религий лежит особого рода переживание, когда объект культа (в данном случае — животное) воспринимается как нечто совсем отличное от других объектов (животных), представляющее собой некую таин­ственную силу. Хотя тотем не является объектом благоговейного почитания, но индивиды или данный клан хотели бы обладать связью с заключенной в нем силой. Эта мистико-магическая связь достигается за счет того, что происхождение клана ведется от животного — тотема. И происходящее в особых случаях убийство и сакраментальное поедание тотемного животного также утвержда­ет магическую связь между ним и родом. Человек, стоящий на том уровне развития, о котором идет речь, в животном видит не единичное животное, а воплощение рода, обладающего необозри­мо долгим существованием, поэтому связь человека с тотемным животным может представляться как обеспечивающая его роду неограниченно длительное существование.

Если тотемизм является достоянием народов, стоящих на на­чальных ступенях развития культуры, тог фетишизм встречается везде, где существуют «священные вещи». Фетиш — (амулет, волшебство) буквально значит «наделенный магической силой». Мы видим проявления фетишизма, когда пользуются для определенных целей «святой водой» или над входной дверью прибивают подкову «на счастье». Фетишами становятся как создаваемые человеком вещи, так и естественные, обладающие необычным обликом, Чаще всего усматриваемая в них сила представляется как безличная, но со временем допускается предположение, что в фетише живет некий дух. В таком случае мы имеем дело с анимизмом.

С мотивом силы связана идея табу. Обладающие силой личнос­ти (как, например, вожди или знахари) и предметы (фетиши) становятся табу. Это означает, что они выделяются из круга обычных объектов и к ним предписывается относиться с соблюдением определенных правил. Само слово «табу» полине­зийского происхождения и означает «нечто примечательное», требующее внимания, особое. Табу являются поэтому все нуминозно значимые объекты: жрец и вождь; все, относящееся к культу священных предметов; животные и растения определенных видов, в особенности тотемные; покойники, воюющие люди, женщины при родах и т. д. Действие табуированных объектов является двойственным — опасным и полезным. Эта двойственность прису­ща всем нуминозным объектам. И они вызывают у человека двойственное отношение — боязни, отталкивающей от них, и притяжения к ним. Например, глава рода для «подданных» однов­ременно является «предметом», которого сторонятся и к которому в то же время тянутся. Из переживаний, связанных с табу, вырас­тают полярные ценности — чистое и нечистое. Наполненным этой двойственной силой и потому табулированным объектам противос­тоят профанные, не имеющие нуминозного значения. В последу­ющем этическом развитии обладающие характером табу «вещи» разделяются на позитивные, полезные и поэтому этически «хоро­шие» сущности — чистые— и на вредные, этически негативные нуминозные сущности — нечистые.Так, евреи, например, считали свинью нечистым и потому непригодным в пищу животным не потому, что свинья — профанное животное, тогда ее можно было бы есть, но, напротив, — потому, что она нуминозно негативна и оттого является табу.

Тотемизм, фетишизм, культ предков, анимизм и т. д. — все эти элементы присущи религиям в их ранней, элементарной форме. Однако у каждого народа они образуют некоторое неповторимое единство, своеобразное целое. Элементарная форма религии пред­ставлена многими, различающимися между собой религиями, каж­дой из которых перечисленные выше элементы присуши в разной степени и в различных вариациях. И в то же время всем этим религиям присуще нечто общее, они образуют некое единое целое — религию «примитивных» культур, отличную от всех других в своей основополагающей жизненной позиции. Одна из распрос­траненных и признанных квалификаций этот позиции состоит в том, что это религия магического единения, связи. Человек этой культуры во всех существах и во всех имеющих для него значение вещах ощущает некую тайную и подлинную жизнь, овладение которой, подчинение или достижение которой является главным стремлением всех членов рода. Очертания внешнего мира еще не приобрели той определенности, постоянства, неизменности, как у человека более развитой культуры. Это совсем другое видение действительности, из которого проистекает все мышление и дея­тельность людей. Все может стать всем, чем угодно, как это бывает в сновидениях или грезах. В этом воззрении на мир, более эмоциональном, чем интеллектуальном, лежит объяснение того, почему столь велика роль мифа в жизни и культе «примитивных» народов. В мифе выражается такое осознание действительности, которое не знает ограничений возможного, присущих естественнона­учно обусловленному, рациональному миропониманию, оно явля­ется наглядно-фантастическим, а не абстрактно-логическим. В элементарной форме религиозной жизни доминирует магия: чело­век того времени воспринимает мир не «объективно», а как проекцию своих чувств и оценок на внешний мир. Мир, следова­тельно, чувствует так же, как и он. И на основе этого ощущения единства человек способен — как в сновидениях — подчинять себе этот так называемый внешний мир. Желания должны сбываться и изменять мир.

Древний человек в мифах выражает свои страхи и свои желания, выносит их вовне и верит в миф, связанный с определенным культом, как в действительность, т. е. воспринимает и переживает миф как некую священную и все вновь и вновь осуществляющуюся действительность. В этом мире индивид, единичный человек еще не обладает самостоятельными отдельным существованием, жизнью. Это не значит, что в определенных областях отдельный человек совсем не может принимать самостоятельных решений, в частности в сфере профанной жизни. Но на этом уровне элементарной формы религиозной жизни все сознательно-религиозное существование человека полностью зависимо от окружающего его сакрального сообщества — селения, тотемного сообщества, мужского союза и т. д. Эти общности охватывают и воплощают в себе подлинную жизнь индивида, тогда как единичное, отдельное, особенное в нем носит лишь второстепенный характер. Здесь, в этой главной сфере жизнедеятельности, нет места для «частных зон». Это «связанное существование» в самых главных своих проявлениях.

2. Первобытные верования в эпоху партиархата

Патриархат (от греч. — отец) чаще всего понимается как «господство мужчин». В этнографии это период перехода от доклассового общества к классовому, характерный конституированием рода по отцовской линии родства при сохранении пережитков материнского рода (матриархата). Хронологически период возникновения патриархата совпадает с отделением скотоводства от земледелия для многих народов, но, учитывая разнообразие хозяйственной деятельности людей, точнее будет определять время возникновения патриархата появившейся экономической потребностью пересчета с материнской линии родства на отцовскую. Патриархат в равной степени (как любая переходная форма) может быть и последней стадией доклассовой и начальной стадией классовой эпохи.

Род —основная социальная ячейка доклассового общества. Союз кровных родственников, ведущих свое происхождение от общего предка. В античном мире русскому слову «род» соответствовал термин «гене», отсюда понятие вентильный, гентильная организация — родовой, родовая организация.

Материнский род—союз кровных родственников, связанных родством по линии матери. Отцовский род — союз кровных родственников, связанных родством по линии отца. В западноевропейской литературе синонимом отцовского рода является термин «клан» — так называлась отцовско-родовая организация у шотландцев.

Глубокие изменения в эпоху неолита затронули не только формы хозяйствования, но и религию, что, несомненно, отразилось в искусстве. В языческой религии сформировались два принципиально отличных типа верований.

Пастухи-кочевники поклонялись мужскому началу — богу, воплощавшему силы самца животного, чаще всего в образе быка. Они переходили с одного пастбища на другое, а их единственным постоянным местом были захоронения, которые они обозначали условными знаками. Огромные валуны (менгиры) указывали места культового почитания предков.

Земледельцы, наоборот, имели постоянное жилье, а земля и скот составляли их имущество. Дом, очаг, семена и благодатная почва отождествлялись с плодородием в образе женщины. Основными символами женщины как носительницы жизни были геометрия пространства, разделенного на четыре стороны света, циклы Луны и воды. Вместо верований в бога-мужчину появились представления о Великой Матери, В Месопотамии это была Иштар, а в Египте — Исида. Фигурки Великой Матери стояли во всех жилищах земледельцев. Однако по мере своего дальнейшего развития все древневосточные цивилизации отошли от женского начала в культуре. Его вытеснило мужское начало. Понятие патриархата антропологи прочно связывают с древневосточными цивилизациями зрелого периода.

Эпоха патриархата — время разложения первобытного общества и формирования ранних государств. Иными словами, феномен государства и феномен патриархата настолько тесно связаны между собой, что оторвать их друг от друга просто невозможно. И оба они стали предтечами зарождения культуры и цивилизации в современном понимании.

Заключение

Проблема происхождения любого общественного яв­ления, в том числе и религии, может быть правильно решена лишь при учете того, что всякое социальное явление возникает на основе определенной общественной потребности. Раскрывая при­чины возникновения государства, Ф. Энгельс в пись­ме К. Шмидту говорил: «Общество порождает извест­ные общие функции, без которых оно не может обойтись»[1]

Таков должен быть и подход к проблеме возник­новения религии. Здесь также прежде всего следует определить, каковы те специфические социальные потребности, которые вызвали к жизни это общественное явление. Без этого нельзя понять ни их сущности, ни их социальных функций.

Важно учитывать также, что определенная соци­альная потребность реализуется в той или иной сис­теме деятельности людей. Ведь общество не есть некая самостоятельная сущность или субстанция, существующая вне взаимодействия отдельных инди­видов. Напротив, общество, как специфическая система, существует реально лишь как продукт взаимодействия составляющих его людей. Поэтому любая социальная потребность является одновре­менно потребностью взаимодействующих в обще­стве людей и реализуется в этом взаимодействии, т. е. в их деятельности.

Сложный, но весьма важный для понимания проб­лемы происхождения религии вопрос состоит в следующем: реализуется ли каждая спе­цифическая социальная потребность с самого нача­ла в особом, качественно-специфическом виде дея­тельности людей, или же первоначально в одном виде деятельности могут реализоваться несколько, притом принципиально отличных друг от друга, социальных потребностей? При ответе на этот вопрос следует учитывать, что в первобытном обще­стве дифференциация и специализация видов чело­веческой деятельности только зарождалась и была лишь в очень слабой степени закреплена возникав­шим половозрастным разделением труда. В чем со­стояли зачатки дифференциации видов деятельно­сти в родовом обществе примерно за 10-20 тысяче­летий до н. э. (верхний палеолит)? Прежде всего в том, что охота на крупных животных (мамонта, зубра, пещерного медведя, оленя и т.п.), став исключи­тельным делом взрослых мужчин, отделилась от со­бирательства и охоты на мелких животных, кото­рыми занимались женщины и дети. Так возникло зачаточное разделение труда в производственной сфере. Но кроме собственно трудовой, производ­ственной деятельности в родовом обществе суще­ствовала и сфера внепроизводственной деятельно­сти первобытной общины. Она включала в себя помимо потребительской деятельности и зачатки духовной деятельности, которые, по нашему мне­нию (это будет подробно показано в дальнейшем), находили свое объективное, предметное выраже­ние прежде всего в обрядах. Именно обрядовые действия были, с нашей точки зрения, тем видом деятельности, в котором одновременно реализова­лось несколько качественно разнородных духов­ных потребностей первобытной общины: эмоционально-экспрессивная, познавательная, эстетическая, магическая (т. е. религиозная).

Список литературы

1. Гараджа В. И. Религиеведение: Учеб. пособие для студентов высш. Учеб. заведений. – М.: Аспект Пресс, 1995.

2. Донини А. Люди, идолы и боги. Очерки истории религий. М.: Издательство политической литературы, 1966.

3. Доусон К. Г. Религия и культура пер. с англ., вступ. ст. и коммент. К. Я. Кожурина.-СПб.: Алетейя, 2000.

4. Зыбковец В. Ф. Человек без религии. У истоков общественного сознания. М.: Издательство политической литературы, 1967.

5. Квеннелл М. Первобытные люди. Быт, религия, культура пер. с англ. Т. М. Шуликовой.- М.: Центрполиграф, 2005

6. Крывелев И. А. История религий. Очерки в двух томах. Т. 1. М.: «Мысль», 1975.

7. Мень А. В. История религии в 7 т. В поисках пути, истины и жизни. Т. 2. Магизм и единобожие: Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей.- М.: Слово, 1991.

8. Померанц Г. С. Великие религии мира.- М.: Унив. кн.: Per Se, 2001.

9. Тайлор Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре пер. с англ. Д. А. Коробчевского.-Смоленск: Русич, 2000.

10. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, 1976.

11. Угринович Д. М. Искусство и религия: (Теорет. очерк). – М.: Политиздат, 1982.

12. Философский энциклопедический словарь ред.-сост. Е. Ф. Губский [и др.].- М.: ИНФРА-М, 1999.

13. Хомутов А. Е. Антропология учеб. пособие.- Ростов н/Д: Феникс, 2003.

14. Элиаде М. Словарь религий, обрядов и верований При участии Г. С. Винер.- М.; СПб.: Рудомино: Унив. кн., 1997.

15. Миголатьев А.А. Философия культуры //Соц.-гуманит. знания.-2002.- № 6.-С.75-82.

[1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 416

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Речь первобытного человека
• 
  Пещерная живопись первобытных
• 
  Первобытные люди книга
• 
  Книга первобытные люди
• 
  Первобытное общество урок
• Первобытное искусство мхк
• 
  Важнейшие открытия первобытных
• 
  Первобытная художественная культура
• 
  Первобытный человек сочинение
• Презентизм первобытного мышления
• Первобытный менталитет читать