Памятники мустьерской эпохи и остатки неандертальцев на территории СССР. Неандертальцы губского ущелья

Памятники мустьерской эпохи и остатки неандертальцев на территории СССР

На территории СССР, как, впрочем, и за ее пределами, мустьерские пещеры, стоянки и местонахождения распространены шире, чем памятники предшествующих эпох.

Начнем с мустьерских памятников Кавказа. В настоящее время их известно свыше 200. Для них характерна сравнительная малочисленность орудий, обработанных с обеих поверхностей (бифасов). Но в остальном мустьерские памятники Кавказа очень многообразны. В частично охарактеризованных выше (с. 96—97) трех высокогорных пещерах Грузинской ССР — Кударо I, III и Донской— мустьерские культурные слои залегают над ашельскими [Любин, 1959, 1970, 1977; Каландадзе, 1969; Любин, Левковская, 1972].

Два мустьерских слоя Кударо I относятся к первым фазам вюрма. Таким образом, это не раннее мустье. Имеется радиоуглеродная дата — 44 150±2400/1850 лет назад. Она отмечает самый конец пребывания здесь неандертальцев. Как указывает В. П. Любин, если в ашельскую эпоху в пещере существовало сравнительно долговременное стойбище, то в мустье — только кратковременные охотничьи лагеря. Каменный инвентарь обнаруживает черты сходства с типичным мустье Западной Европы, хорошо представлена леваллуазская техника. В коллекции, происходящей из раскопок, почти отсутствуют нуклеусы и отбросы, а законченных орудий свыше 70%; многие из последних сильно изношены и даже сломаны в процессе работы. Видимо, в мустьерскую эпоху в пещере не производилось обработки камня. Сюда приносились и интенсивно здесь использовались изготовленные в другом месте орудия. Это картина, характерная для временного охотничьего лагеря. Основным объектом охоты, как и в ашеле, был пещерный медведь. Охотились также на благородного оленя, бизона, козла и барана. Широко практиковалась ловля лососей.

Два мустьерских слоя пещеры Кударо III своими каменными изделиями близко напоминают соответствующие слои Кударо I. Но в Кударо III люди жили более продолжительное время. Охотились они на пещерного медведя, пещерного льва, носорога, благородного оленя, бурого медведя, рысь, птиц. Следы рыболовства не отмечены. Кости пещерного льва представлены почти исключительно фалангами. Быть может, это свидетельствует о том, что в пещеру приносили только шкуры львов, снятые на месте охоты.

Мустьерские культурные остатки Донской пещеры сходны с таковыми в Кударо I и III. Это кратковременный охотничий лагерь, где орудия не изготовлялись, а только интенсивно использовались и где налицо много каменных остроконечников, служивших наконечниками охотничьего оружия. Найдены изделия из обсидиана, принесенного, видимо, из далеких районов Южного Закавказья.

По материалам названных пещер В. П. Любин выделяет кударскую, или кударско-джручульскую, мустьерскую культуру, несколько отличающуюся от других мустьерских культур Кавказа [Любин, 1977]. К ней относится также пещера Джручула (Чиатур-ский район Грузинской ССР) в бассейне левого притока Риона р. Квирилы, точнее — два мустьерских слоя названной пещеры. Джручула была открыта Д. М. Тушабрамишвили в 1957 г. и раскапывалась под его руководством в 1958—1966 гг. [Тушабрамишвили, 1963].

В ближайшем соседстве с большинством поселений кударско-джручульской культуры, также на территории Юго-Осетии,, были раскопаны памятники открытой и изученной В. П. Лю-биным в 1952—1961 гг. цхинвальской мустьерской культуры. Она представлена стоянками-мастерскими под открытым небом, с разрушенным культурным слоем [Любин, 1977].

В западной части Грузии, в долине р. Цхалцителы, находится Чахатская погребенная пещера, раскопанная Н. 3. Бердзенишвили. После того как палеолитические люди покинули пещеру, она обвалилась. Поэтому обнаружить ее удалось случайно во время каменоломных работ в ущелье. Мустьерские культурные остатки залегают над позднеашельскими и представлены разными типами остроконечников и скребел, отдельными предметами позднепалеолитического облика. Обитатели пещеры охотились на тура, пещерного медведя, кабана и других животных. Чахатская пещера имела черты сходства с типичным мустье Западной Европы [Бердзенишвили, 1964].

Следует назвать еще мустьерскую стоянку Цопи к югу от Тбилиси (Марнеульский район Грузинской ССР). Она раскапывалась Г. К. Григолия в 1957—1958 гг. Среди кремневых орудий преобладают разные типы скребел и остроконечников. Представлены удлиненные пластинки, скребки и резцы позднепалеолитического облика. В культурном слое обнаружены очаги, обставленные камнями, а также яма хозяйственного назначения, дно и боковые стенки которой были покрыты почерневшим от огня слоем [Григолия, 1963]. В мустьерскую эпоху пещерные медведи, видимо, не водились в этих местах. Охотились на носорога, лошадь, осла, козла, благородного оленя, бизона и других животных.

В Дагестане мустьерская культура представлена рядом переотложенных местонахождений каменных орудий [Котович, 1964].

Наиболее интересным мустьерским памятником Северной Осетии является Лысая Гора в окрестностях г. Орджоникидзе. Это местонахождение было открыто В. П. Любиным в 1954 г. На поверхности найдены дисковидные и леваллуазские нуклеусы, отщепы, скребла, остроконечники, а также наконечник копья.

Гораздо выразительнее мустьерские памятники, известные на территории Азербайджанской ССР. Прежде всего это Азыхская пещера (см. выше, с. 98), где два мустьерских культурных слоя залегают над ашельскими [Гусейнов, 1965]. Они принадлежат к культуре, несколько напоминающей зубчатое мустье Западной Европы. Охотились мустьерские обитатели пещеры в основном на тех же животных, что и ашельцы, — на пещерного медведя, благородного оленя, носорога; только лошадь перестала входить в состав охотничьей добычи. В нескольких десятках метров от Азыхской расположена Тагларская пещера, раскапывавшаяся М. М. Гусейновым. Обнаруженные там мустьерские орудия принадлежат к иной культуре, напоминающей типичное мустье. На западе Азербайджана, в Казахском районе, мустьерские культурные остатки открыты Гусейновым в пещерах Дашсалахлы и Дамджилы на склонах горы Авейдаг. К местонахождениям, расположенным под открытым небом, принадлежит Чахмаклы в Западном Азербайджане, обнаруженное в 1965 г. М. М. Мансуровым и исследовавшееся им в 1965—1969 гг. [Коробков, Мансуров, 1972].

На территории Армении мустьерская культура долгое время была представлена только находками каменных орудий на поверхности земли [Паничкина, 1950]. На новый этап изучение палеолита Армении вступило в конце 60-х—начале 70-х гг., когда здесь обнаружили и раскопали ряд пещер, в которых сохранились непотревоженные мустьерские культурные слои с каменными орудиями, костями ископаемых животных, пыльцой растений. Из них наиболее важны Ереванская пещера, открытая в 1966 г. А. А. Азизяном и раскапывавшаяся в 1967—1968 и 1974 гг. Б. Г. Ерицяном [Ерицян, Семенов, 1971], а также Лусакерт I, открытая в 1968 г. А. А. Мартиросяном и раскапывавшаяся в 1970—1971 и 1975 гг. тоже Ерицяном [Ерицян, 1975].

Ереванская пещера расположена на правом берегу р. Раздана, в городской черте столицы Армении. Это широкая, неглубокая, полукруглая ниша в скале. Раскопки обнаружили шесть перекрывающих друг друга культурных слоев. Все они относятся к мустьерской эпохе и по характеру культурных остатков весьма сходны между собой. От нижних слоев к верхним заметно развитие техники обработки камня, но медленное, незначительное, без резких сдвигов, которые можно было бы связать с приходом новых этнических групп. Развитие шло в пределах одной и той же культуры. В период обитания в пещере неандертальцев (первые фазы вюрма) климат здесь был холодным. Характерными деревьями являлись сосна, ель, береза. Вместе с тем палеоботанические Исследования, изучение пыльцы растений, сохранившейся в разных слоях пещеры, указывают на постепенное потепление климата от нижних слоев к верхним. С этими данными вполне согласуются и материалы, полученные в результате изучения костей ископаемых животных, найденных при раскопках. Обитатели пещеры охотились на лошадь, носорога, быка, лося, пещерного медведя и т. д. Кости очень сильно раздроблены, вероятно, для добывания мозга и для использования в качестве топлива; многие обожжены. Орудия изготовлялись почти исключительно из обсидиана. Изредка использовались андезит, базальт и кремень. Сырье приносилось примерно за 30 км. Бифасов очень мало. Но остальные типы; мустьерских орудий представлены хорошо — это разнообразные остроконечники, скребла, ножи, выемчатые формы, изделия позднепалеолитических типов. Ереванская пещера демонстрирует своеобразную мустьерскую культуру, отличающуюся от других мустьерских кавказских культур, обнаруживающую, по мнению Б. Г. Ерицяна, отдельные черты сходства как с типичным мустье, так и с мустье типа кина, и с тайяком.

Пещера Лусакерт I также расположена на правом берегу Раздана и представляет собой неглубокий, широкий грот. Раскопки вскрыли пять культурных слоев мустьерской эпохи, доставивших кости лошади, пещерного медведя и других животных и многочисленные изделия из обсидиана. В отличие от Ереванской пещеры слои здесь относятся к разным культурам, генетически не связаны между собой: видимо, оставлены селившимися здесь разными группами неандертальцев, каждая из которых имела свои традиции обработки камня.

Очень многочисленны мустьерские местонахождения и пещеры на Черноморском побережье Кавказа. Наиболее известной является Ахштырская пещера недалеко от Сочи, в Адлерском районе Краснодарского края. Она была открыта и исследовалась С. Н. Замятниным в 1936—1938 гг. В 1961 —1965 гг. раскопки были продолжены М. 3. Памичкиной, Е. А. Векиловой и М. Н. Грищенко [Замятнин, 1961а; Векилова, Грищенко, 1972]. Ахштырская пещера находится на правом берегу р. Мзымты, впадающей в Черное море. Река течет на дне глубокого ущелья, на ПО м ниже входа в пещеру. Последняя вследствие своего удобного расположения служила местом обитания для многих поколений людей в течение очень длительного времени, правда с большими перерывами. В верхней части отложений пещеры найдены остатки средневековой культуры и предметы, датирующиеся первыми веками нашей эры. Ниже залегал слой, относящийся к энеолиту (эпоха, переходная от неолита к бронзовому веку), а под ним — позднепалеолитический. В самом низу обнаружены четыре культурных слоя мустьерского времени. Таким образом, в пещере как бы отложилась вся история этой местности: от древнего палеолита до средневековья. Мустьерские слои содержали кости свыше 50 пещерных медведей, а также небольшое количество остатков благородного оленя, зубра, кабана, лисицы, дикого кота, лосося. Большой интерес представляет находка в верхних мустьерских слоях нескольких разрозненных человеческих костей. Они принадлежат, по определению А. А. Зубова, не неандертальцу, а ископаемому человеку современного физического типа. В некоторых местах люди такого типа уже появились в конце мустьерской эпохи. Кремневые орудия из мустьерских слоев Ахштырской пещеры напоминают зубчатое мустье. Встречаются здесь и единичные рубила, обработанные с обеих поверхностей. Абсолютная дата верхней части мустьерских слоев 35 000+2000 лет назад (дата вышележащего позднепалеолитического слоя 19 550+500 лет), но она не может считаться бесспорной.

Недалеко от Ахштырской пещеры, в долине р. Кудепсты, расположена Навалишенская пещера. Она была открыта С. Н. Замятниным в 1936 г. и тогда же им раскапывалась. В 1965 г. раскопки были продолжены В. П. Любиным и В. Е. Щелинским [Замятнин, 1961а; Любин, Щелинский, 1967]. В отличие от Ахштырской пещеры Навалишенская не служила постоянной стоянкой, а посещалась людьми лишь во время сезонных охот на пещерного медведя. Зимой же она была недоступна и непригодна для обитания.

Мустьерские стойбища, тоже принадлежавшие охотникам на пещерных медведей, а по характеру каменных изделий относящиеся к разновидности зубчатого мустье, обнаружены в пещерах недалеко от Сочи (Краснодарский край РСФСР) — Ацинской, Малой Воронцовской, Хостинской I и II [Крайнов, 1947; Замятнин, 1961а; Любин, Соловьев, 1971]. Особенно обильные культурные остатки, в том числе кости свыше 50 убитых первобытными охотниками пещерных медведей, доставила Малая Воронцовская пещера. Радиоуглеродная дата ее мустьерских отложений 35 680+480 лет назад.

Хорошо представлена мустьерская культура на Северном Кавказе в бассейне Кубани [Формозов, 1965]. Наиболее выразительными памятниками являются Ильская стоянка, Монашеская пещера, Губский навес № 1.

Ильская расположена между Краснодаром и Новороссийском. Это остатки мустьерского стойбища на открытом воздухе. Она была обнаружена в 1898 г. де Баем, раскапывалась С. Н. Замятниным (1925, 1926 и 1928 гг.), В. А. Городцовым (1936 и 1937 гг.). и Н. Д. Прасловым (1963, 1967—1969 гг.), но пока раскопками вскрыта лишь сравнительно незначительная часть стоянки [Праслов, Муратов, 1970]. Судя по обширности поселения (его площадь примерно 10 000 м2) и по насыщенности культурного слоя, люди жили здесь долгое время и периодически снова возвраща­лись. Вероятно, их привлекали стада зубров, водившихся в изобилии в степных просторах Северного Кавказа и служивших основным объектом охоты. 60% общего количества костей, найденных в культурном слое, принадлежит зубрам. Охотились также на мамонтов, лошадей, ослов, благородных оленей. Ильская стоянка является многослойной. Все слои относятся к мустьерской эпохе и сравнительно незначительно различаются своими культурными остатками. В окрестностях стоянки месторождения кремня отсутствуют, и поэтому орудия изготовлялись из менее пригодных пород камня — роговика, доломита, яшмы и т. д. Среди находок обращают, на себя внимание рубильца (бифасы), обработанные с обеих поверхностей. Этим Ильская отличается от большинства мустьерских памятников Кавказа и напоминает некоторые мустьерские пещеры Крыма. Выделяются листовидные наконечники копий, отретушированные, с верхней и нижней поверхностей. Налицо разные типы дисковидных нуклеусов, скребел, остроконечников, удлиненные пластинки позднепалеолитического облика, несколько костяных наковаленок. В культурном слое прослежены участки, содержавшие много расколотого, частично обработанного камня и являвшиеся местом выделки орудий, а также участки с большим количеством расколотых, костей, где, вероятно, разделывались туши убитых животных.

Открытые s 1961 г. П. У. Аутлевым Монашеская пещера и расположенный рядом с ней Губский навес № 1 находятся восточнее Ильской, в 40—45 км к юго-востоку от Майкопа [Любин, Аутлев и др.,1973]. Проведенное палеоботаниками изучение пыльцы показало, что палеолитические люди жили здесь долгое время и заселяли значительную территорию. Об этом, в частности, говорит обилие пыльцы сложноцветных (многие виды которых широко расселяются на вытаптываемых площадях) я лебедовых. Монашеская пещера представляет собой широкий Скальный навес, под которым сохранились остатки долговременной стоянки-мастерской мустьерской эпохи (толщина культурного слоя около 1.5 м). Объектом охоты являлись лошадь и зубр. Для изготовления орудий использовался кремень местного происхождения. Но извлекать желваки кремня из толщи плотных известняков, видимо, было нелегко, и поэтому с каждого нуклеуса стремились сколоть максимальное число отщепов, вплоть до самых мелких. Среди орудий представлены разнообразные наконечники и скребла, напоминающие типичное мустье. Довольно много удлиненных пластин и орудий позднепалеолитических типов. Это позволяет В. П. Любину высказать предположение о позднемустьерском возрасте пещеры. Губский навес № 1 еще в меньшей мере, чем Монашеская пещера, мог защищать своих первобытных обитателей от дождя и ветра. Между тем люди заселяли здесь площадь около 200 м2. Возможно, под прикрытием навеса они воздвигали дополнительно какие-то искусственные жилые сооружения. Налицо два культурных слоя: позднепалеолитический и залегающий под ним позднемустьерский, несколько более бедный, чем в Монашской пещере. Люди здесь также производили обработку кремня. Мустьерский кремневый инвентарь близко напоминает таковой в Монашской пещере. Любин выделяет на основании обоих памятников губскую мустьерскую культуру Прикубанья, отличающуюся от других мустьерских культур Кавказа, но вместе с тем, как и многие из них, несколько напоминающую типичное мустье.

В настоящее время на территории СССР, пожалуй, лучше всего известны мустьерские памятники Крыма, к которым мы теперь и перейдем. Они сосредоточены в основном между Бахчисараем, Симферополем и Белогорском. В Крыму налицо несколько мустьерских культур, относящихся к разным путям развития кремневой техники. Мустье с ашельской традицией, почти вовсе отсутствующее на Кавказе, здесь представлено рядом выразительных памятников.

Первым мустьерским памятником, который стал известен в Крыму, является Волчий грот, открытый К. С. Мережковским в 1879 г., т.е. в то время, когда изучение палеолита и в России, и за рубежом делало свои первые шаги. Мережковский произвел в гроте небольшие раскопки, обнаружил культурные остатки мустьерского времени и определил их возраст. Но вспоследствии это открытие было забыто, и только в 1938—1930 гг. О. Н. Бадер возобновил исследование Волчьего грота (Бадер, 1939]. В 1968 г. раскопки продолжил Николай Бадер [Бадер, 1969]. В гроте три культурных слоя: два нижних — мустьерские, а верхний знаменует уже самое начало позднего палеолита. Местом обитания людей в мустьерскую эпоху служил не столько сам грот, сколько впадина перед его входом, защищенная скалистыми стенами и хорошо обогреваемая солнцем. Раскрытые здесь нагромождения костей, вероятно, представляют собой остатки искусственного жилого сооружения, располагавшегося перед входом в грот; жилище было ограждено крупными костями мамонта и древесными ветвями.

Одним из весьма интересных мустьерских памятников Крыма является пещера Чокурча, находящаяся в 2 км от Симферополя. Она открыта в 1927 г. С. И. Забниньш и раскапывалась в 1928 и в последующие годы Н.Л.Эрнстом и Б. И. Татариновым. Люди жили главным образом у защищенного нависающей скалой входа в пещеру. Остатки их культуры залегают в виде нескольких тонких прослоек, содержащих кремневые орудия, угли, золу и кости. Очевидно, в течение долгого времени, может быть, несколько поколений неандертальцев пользовалось пещерой как местом остановок во время своих охотничьих экспедиций. Охота велась по преимуществу на лошадь и антилопу-сайгу в определенные сезоны года, когда большие стада этих животных стекались из соседних степей на нетронутые пастбища Крымского предгорья. В меньших размерах охотились на мамонта, большерогого оленя, быка, песца и т. д. В те периоды, когда пещера не была занята людьми, в ней селились пещерные гиены; об этом свидетельствуют многочисленные находки их костей, а также костей животных, принесенных гиенами в пещеру и обглоданных там. Такие находки сделаны главным образом в прослойках, не-содержащих культурных остатков и образовавшихся в промежутки между обитанием людей. Вероятно, охотники, возвращаясь в свое становище, должны были выгонять оттуда гиен.

Успешная охота на мамонтов, очевидно, появившихся однажды в большом количестве в окрестностях, сделала возможным продолжительное обитание людей в Чокурче. К этому времени относится сооружение перед входом в пещеру долговременного жилища [Любин, 1970], от которого дошло до нас большое скопление костей мамонтов, принадлежавших более чем 20 особям. Последнее состояло лишь из определенных частей скелетов: черепов, нижних челюстей, тазовых костей, костей конечностей, бивней. Под скоплением, представлявшим собой, вероятно, разва­лины кровли жилья, залегал слой золы, углей, кремневых изделий и обломков костей разных животных мощностью до 15 см. Люди расчленяли убитых ими мамонтов на месте охоты, значительную часть туши съедали там же, а головы и конечности как наиболее лакомые части притаскивали в пещеру, чтобы их доесть, а затем использовать при сооружении жилища. Кости мамонтов были расколоты для добывания костного мозга, а черепа пробиты для вскрытия мозговой полости. Это делалось большими камнями и специально подобранными гальками; они во множестве обнару­жены в пещере и имеют на концах метки от ударов. Найдена, кроме того, специальная наковальня — плита известняка, на которой разбивались камни.

Вместе со следами трапезы в Чокурче сохранились и остатки костров, у которых обогревались и приготовляли себе пищу обитатели пещеры. Места костров и представляли собой неглубокие тазообразные впадины, заполненные углями, золой и пережженными костями. Топливом служило дерево, а также кости животных. Употребление костей в качестве топлива характерно не только для одной Чокурчи. Костное топливо в северных приледниковых районах начиная с мустьерского времени было господствующим на протяжении всего древнего каменного века. Свежие кости с сохранившимся на их поверхности жиром являются хорошим топливом, хотя и дают много чада. Брошенные в огонь, они медленно разгораются, но зато горят долго и жарко. Широкое использование костей в качестве топлива несомненно было связано с распространенными в палеолите в приледниковой полосе Европы и Азии безлесными ландшафтами и с крайней редкостью и несовершенством рубящих орудий.

Среди кремневых орудий Чокурчи особенно многочисленны скребла. Большим количеством экземпляров представлены остроконечники и очень тщательно обработанные с обеих сторон бифасы, свидетельствующие о близости Чокурчи к мустье с ашельской традицией. Многие из последних, вероятно, служили наконечниками охотничьего оружия. Найдены обломки костей, употреблявшихся в качестве наковаленок и отжимников при обработке кремневых орудий, а также несколько костей, обточенных и заостренных на конце,— видимо острия и шилья.

Грот Киик-Коба (рис. 40) принадлежит к самым достопримечательным палеолитическим памятникам не только Крыма, но и всей территории Советского Союза и имеет мировую известность. Г. А. Бонч-Осмоловский, открывший грот в 1924 г., произвел в 1924—1926 гг. тщательные его раскопки небольшой полнотой опубликовал все происходящие оттуда материалы [1940, 1941, 1954J. Грот находится на правом берегу р. Зуи, примерно в 25 км к востоку от Симферополя. Он представляет собой открытый на юг и хорошо прогреваемый солнечными лучами неглубокий навес под скалами. Поблизости имеется источник ключевой воды. Такое расположение привлекало к

collectedpapers.com.ua

Каменный век Кавказа - 26 Января 2011

Каменный век Кавказа Каменный век - наиболее продолжительный этап в истории человечества. Более 99% исторического времени прошло от зарождения человеческой" культуры (около 2,9 миллионов лет назад изготовлены первые каменные орудия) до появления изделий из металла в эпоху энеолита (около 7 тысяч лет, назад). Почти три миллиона лет потребовались для коренных изменений в облике самих людей, для закладывания основ культуры, уводящей человечество все дальше от его животных предков. История каменного века разделяется на три периода: палеолит (древний каменный век), мезолит (средний каменный век) и неолит (новый каменный век). Переходную эпоху между каменным и бронзовым веками называют энеолитом (медно-каменным веком). До недавнего времени древнейшими местонахождениями эпохи палеолита на Северном Кавказе считались Игнатенков Кут на р. Псекупе у станицы Саратовской и р. Псыкош (Фортепьянка) в Майкопе. Но в последнем десятилетии на р. Уруп близ станицы Преградной была открыта и исследована более древняя пещерная стоянка Треугольная. Она углубила время появления человека на северных склонах Кавказа до полумиллиона лет. Массовое заселение территории Северо-Западного Кавказа происходит в промежуток времени 150—80 тысяч лет тому назад. К тому времени относятся памятники конца раннего каменного века Абадзехская, Среднехаджохская стоянки и Абинское местонахождение открытого типа. Все три памятника открыты главным специалистом по древнекаменному веку Северного Кавказа адыгским археологом П. У. Аутлевым. По его определению «Ашельцы Кубанского Кавказа (т. е. Западной Черкесии), как и в других заселенных в то время регионах, жили в условиях раннего первобытнообщинного строя, основным экономическим законом которого, как и на развитом и позднем этапах первобытнообщинной социально-экономической формации, было присвоение жизненно необходимых средств для существования первобытных человеческих коллективов при помощи каменных орудий на основе коллективного труда». Основной формой коллективного труда была кооперация на охоте. Она опиралась на общую собственность условий и орудий производства, т. е. на простое сотрудничество. Для нашего региона П. У. Аутлев предлагает вариант коллективной «охоты скрадом». Это значит, что наши палеолитические зем-ляки-охотники не размахивали палками, не шумным улюлюканьем загонной охоты гнали стадо бизонов, лошадей или козлов к обрыву, с которого они должны были сорваться и превратиться в мясо для насыщения людям. Напротив, они, распределившись на определенной территории леса или горных алышков, незаметным тихим ожиданием, выслеживанием и постепенным окружением подвигали и сосредотачивали стадо или отдельных зверей к тупиковому месту. Но и этот вариант охоты П. У. Аутлев не считал основным. По его мнению, охота скрадом имела объектом, в основном, одиночного крупного зверя, например, трогонтериевого слона, подкарауленного, выслеженного или пойманного на тропе, на водопое, на выпасах, лежбищах и т. д. Обработка дичи - ошкуривание, разделка туши, отделение костей, дробление последних - а также обработка шкур и кож производилась кремневыми, песчаниковыми и сланцевыми орудиями. Из кремневых желваков и галек изготавливали рубила, скребла, остроконечники. Ножами служили пластины и отщепы с острой стороной. Вначале здесь была распространена ударная техника производства орудий. В позднее время распространилась с юга техника расщепления. Это повысило эффективность старательной деятельности. По наблюдению П. У. Аутлева, производительность труда позднекаменных мастеров камня по сравнению с предыдущим уровнем возросла в четыре с половиной раза. Если ранее из килограмма сырья получали 10 см. рабочего края, то в поздний период результат достиг 45см.  В эпоху раннего камня пищу, материал для одежды (шкуры) и жилья мужчины добывали на охоте. Женщины занимались собиранием съедобных кореньев, личинок насекомых в дуплах деревьев, дикорастущих злаков, ракушек и т. д., а также изготовлением одежды, благоустройством пещеры или жилища типа полуземлянки и шалаша. Необходимо отметить, что на территории Адыгеи и всего Северного Кавказа пока не обнаружено ни одной пещерной стоянки раннекаменного времени, но зато одна Среднехаджохская стоянка открытого типа и десятки местонахождений, сигнализирующие именно об этом типе поселения. «Треугольная» пещера в Карачаево-Черкесии расположена на высоте 1510 м. над уровнем моря в то время, как западно-черкесские стоянки не поднимаются выше 500 м. Она является самым ранним и единственным памятником такого типа. Очевидно, в то время полости в береговых толщах были слишком низки для заселения человеком, а высокогорные пещеры во время оледенения были слишком холодными. Северо-западнокавказский человек той эпохи, которого антропологи относят к типу питекантропов, пользовался огнем, но добывать его искусственным путем еще не умел. Социальная организация наших земляков — питекантропов представляется уже не стадом, а кровнородственной общиной. В этой общине стадные порядки уступили место первичной форме группового брака. П. У. Аутлев предполагает форму отношений между соседними двумя общинами - Абадзехской и Среднехаджохской стоянками — в виде кроскузенного брака. Это значит, что парни из одного поселения любили своих двоюродных сестер из другой стоянки. Духовная культура, по предположению ученых, ограничивалась зачаточной религией в виде фетишизма, выражающегося в культе зверя. Но можно предположить и фольклор, например, миф о Прометее, возникший в процессе освоения огня. Если древние кавказцы обладали членораздельной речью с подлежащими и сказуемыми, о чем существует гипотеза, то такое возможно. Но устная их речь, по мнению языковедов, из-за более высокого положения глотки по сравнению с «homosapiens» (человек мыслящий) была медленной и неуклюжей. Процесс становления и развития человека и общества проходил и на территории Осетии. Сотни тысячелетий тому назад - в эпоху раннего палеолита - земля Осетии выгледела совершенно иначе, чем в наше время. Казбек и другие вулканы извергали потоки лавы и миллионы тонн пепла, покрывавшего горы и равнины. В страшных землетрясениях вздымались новые громады гор и исчезали древние рельефы. Оледенения сковывали горы, непреодолимо разделяя территорию нынешней Осетии на две части. По каньонам рек спускались ледники. Растительность и животный мир субтропического (очень теплого и влажного) климата межледниковий сменялись в эпохи великих оледенений скудной фауной и флорой приполярной тундры. Все природные изменения происходили на глазах людей, кочевавших в поисках пищи по горам и предгорьям, селившихся на равнине, а также в горных пещерах и гротах, где можно было укрыться от непогоды. Палеолити-ческий человек выжил, пройдя через тяжелейшие испытания. Земля Осетии сохранила множество свидетельств о заре истории человечества, начиная с эпохи ашеля (около 700-600 тысяч лет назад). Выдающиеся многослойные пещерные памятникипоселения Кударо и Цон в Южной Осетии и «жемчужина» каменного века Кавказа пещера Мыстулагты-лагат в Северной Осетии входят в сокровищницу мировой истории культуры. Десятки тысяч каменных изделий извлечены в этих пещерах из непотревоженных культурных слоев. Они подробно документируют развитие первобытной культуры, Приспособление человека к изменениям окружающей среды, рост его интеллекта. В привходовой части пещеры Мыстулагты-лагат прекрасно сохранившиеся культурные слои залегают до глубины более 20 метров. Вместе с культурными отложениями подземных залов они позволяют в деталях восстановить картину жизни и «домашнего быта» неандертальцев. В эпоху мустье (120-36 тысяч лет назад) люди активно осваивали горы и равнины нынешней Осетии. Вслед за стадами животных они покидали северные склоны Кавказа лишь во время максимумов оледенения и вновь возвращались в периоды потепления. Около 40 тысяч лет назад в эпоху верхнего палеолита человек приобрел современный облик. Этот период считается эпохой неандердальского человека; он протекал в Западной Черкесии в условиях резких климатических перепадов, которые были вызваны оледенением после межледниковья. Результаты ботанических и зооло-гических исследований показывают снижение летних температур по сравнению с современными на 5, а зимних - на 9 градусов. Эти резкие колебания заставили искать или строить более надежное жилище и кроить теплую одежду. Суровый климат в ту эпоху осушения, остепнения и похолодания подвинул человека к революционному шагу — искусственному добыванию огня способом трения. Это дало возможность кавказцу подняться выше в горы вслед за дичью и заселить среднегорные и даже высокогорные пещеры. В связи с открытием искусственного получения огня, которое в мифологии расценивается как похищение его у природы — Прометей похищает огонь у Зевса - П. У. Аутлев предполагал возникновение одного из самых ранних сказаний нартского эпоса народов Кавказа. Так, в цикле о Патэрэзе адыгского эпоса «Нартхэр» предводитель нартов Насрен бородатый отправился к злому Пако — богоборцу-великану, объявившему себя богом и развеявшему все костры и очаги в селениях, чтобы вернуть огонь людям. Но Пако приковал Насрена к скале на Ошхомахо (Эльбрусе) в наказание людей, не поклоняющихся ему. Только могучий славный нарт Патэрэз один не побоялся злого Пако. Он отправился к Ошхомахо, одолел гигантского ястреба, людоеда, Псахеха - горного ангела, загнал Пако в глубокое ущелье, освободил Насрена и вернул огонь людям. В другом цикле главный герой эпоса Саусрыко также возвращает огонь людям из гор. Его отняли у людей горные великаны «иныжъы», а Саусрыко вначале пытается похитить огонь у божеского хранителя - «иныжъа». Возможно, таким образом в эпосе отразилась огненная революция. Когда с гор спустился ледник и наступило похолодание, были погашены костры, разведенные от природного огня и закрыты леса, загоравшиеся от молнии, тщетные и долгие попытки людей надежно обеспечить себя огнем не приносили успеха. Вот эти попытки, в конце концов окончившиеся открытием способа искусственного зажигания, отражены в образах древнегреческого Прометея, адыгского Насрен-жаче, грузинского Амирани, абхазского Абрскила. В образах Саусрыко и Патэрэза отражается счастливый результат экспериментов по искусственному добыванию огня. Но поскольку этот акт совершается против веления божьего (природы), в мифологии он представлен похищением. На территории Западной Черкесии археологами выявлены десятки памят-ников среднего периода, но все они концентрируются вокруг трех центров: восточный - в пещерах р. Губса Мостовского района; центральный - вокруг Ильской стоянки открытого типа; западный - в Причерноморской Шапсугии вокруг и в долине р. Хосты. Лучше исследованными считаются стоянки в Баракаевской и Монашеской пещерах на Гупсе, Ильская стоянка в одноименном поселке Северского района Краснодарского края, стоянки на р. Хосте во главе с Воронцовской пещерой. Классически кавказской считается Губсская культура. Хостинская культура Причерноморья связана с югом, т. е. с Закавказьем и Передней Азией, и отличается зубчато заостренными кремневыми орудиями. Ильская сравнивается с культурой Западной Европы. Как видно, для Кавказского палеолита среднего периода характерны пе-щерные стоянки.Социальная организация продолжается в виде кровно-родственной общины, живущей по закону группового брака. Облик западнокавказских неандертальцев восстанавливается антропологами по окаменевшей нижней челюсти с десятью зубами двух-трехлетнего ребенка из Баракаевской пещеры. Он отличается от современного человека отсутствием подбородочного выступа, массивностью самой челюсти, скошенным лбом, рельефными скулами и надбровными дугами.Но человек хостинской культуры отличается от кубанского неандертальца более высокой развитостью и близостью к человеку мыслящему позднего периода. Хозяйственная деятельность западночеркесского неандертальца активизировалась в сторону охоты, потому что теперь необходимо было теплее одеваться, покрывать жилища типа шалашей и утеплять стены пещер шкурами зверей. В низкогорье и среднегорье Закубанья охотились на зубра, дикую лошадь, кабана, волка, лисицу, тигра, льва, альпийскую галку. Ильские жители питались еще мясом мамонта, а причерноморские — охотились, в основном, на пещерного медведя. Неандертальцы были вооружены метательным оружием с каменными наконечниками, деревянными рогатинами и кольями. Женщины собирали «чинарики» (буковые орехи), желуди, лебеду и другие виды растений. На базе охоты развивалась обработка кожи, кости, а также дерева. В связи с этим со-вершенствовались орудия производства на базе кремневой обработки. Они стали меньших размеров и тщательнее обработанными. По подсчету П. У. Аутлева, неандертальцы Губского ущелья с одного килограмма сырья получали более 200 см. рабочего края т. е. производительность по сравнению с предыдущим периодом возросла более чем в 4 раза. Но темпы роста производительности труда оставались такими же, как в раннюю эпоху. По этому признаку можно судить и о темпах роста кубанско-черноморских неандертальцев в мыслительной сфере жизни. Верхний (поздний) древнекаменный век. Последний период древнекамен-ного века французские археологи делят еще на три подпериода — ранний, когда появляются первые памятники графического искусства; средний, в который можно поместить развитие скульптурно-графического искусства; поздний, охватывающий предпоследний десяток тысячелетий до новой эры, когда ярко расцвело искусство живописцев. В период позднего палеолита человеческое общество совершило резкий, пока необъяснимый скачок в своем развитии. Результат таков, что неандерталец превращается в нового человека. Антропологи назвали его «homosapiens» — человеком мыслящим в переводе с латинского. Внешне он имел вид вполне современного человека без скошенного лба, увеличенных скул и надбровий, нормальную нижнюю челюсть, ясно обозначенный подбородочный выступ. Люди той эпохи, жившие на территории Западной Черкесии, усовершенствовали обработку камня, освоили пластинчатую технику отжимной ретуши (равномерно выщербленное лезвие) и скалывания и подняли производительность труда в 12 раз по сравнению со средним периодом, в 50 раз по сравнению с ранним. Среди набора орудий труда и оружия заметный процент показывают костяные изделия. Ассортимент инструментов, приспособлений и орудий пополнился лощи-лами, шильями, наконечниками дротиков и копий, отжимниками, наковаленками, инструментами для зачистки и шлифовки, зернотерками, резцами, гарпунами. Древние «слесари» владели даже такой сложной операцией, как сверление кости. Наблюдается стремление к уменьшению размеров орудий и приближения их к миниатюрным резцам геометрических форм. По целому ряду признаков исследователи находят в позднекаменных культурах Северного Кавказа тяготение к Передней Азии. Это позволяет рассматривать Западную Черкесию, Абхазию, всю Колхиду и Малоазийскую часть передней Азии в то время как единую культурную зону.Западный фланг Северного Кавказа, судя по густоте памятников, заселялся гораздо интенсивнее центрального и восточного из-за более благоприятных природно-климатических условий. Но обживались, в основном предгорья и низкогорья, а освоению среднегорья препятствовало значительное оледенение Большого Кавказа. Свыше трех десятков памятников Западной Черкесии позднекаменного периода в большинстве своем относятся к концу древнекаменного века. Эта эпоха характеризуется ярким расцветом изобразительного искусства. Но таких цветных росписей, как в пещерах Испании, Франции и Каповой пещеры на Урале у нас нет. Наши земляки отличались своеобразием эстетического восприятия природы. Правда, в навесе № 3 Губского ущелья обнаружены два отпечатка « пятерни », оставленные красной краской на стене грота. Но в основном, изобразительная деятельность была направлена на выявление зооморфных скульптурных произведений природы с небольшой доработкой, а чаще символическим обозначением. Яркими примерами такого искусства служат два «музея-святилища» под открытым небом: Чернореченское урочище в междуречьи pp. Уруштена и Малой Лабы на территории восточного лесничества Северокавказского биосферного заповедника, расположенного в начале Шахгиреевского ущелья, и Среднехаджохское урочище между двумя истоками ручья Отметочного над станицей Севастопольской Майкопского района. На Уруштене рассмотрено около шести десятков крупных камней напоминающих фигуры медведя, тура, дикого кабана, зубра, лошади, черепахи, сома, бегемота, рога оленя, т. е. животный мир, отмеченный по археологическим материалам Губского куста пещер, гротов, навесов, но с включением представителей южной экзотической фауны. Поразительно, но факт, что на «спине» самого крупного камня-бизона или медведя исполнена композиция из высверленных лунок и желобков-перьев в виде круга с 12 радиальными лучами. Возможно, это первое изображение двенадцатимесячного солнечного календаря. Среди среднехаджохских природных изваяний фигурируют насекомые и человекоподобные скульптуры. В частности, на вершине одного из холмов был установлен торс (туловище без головы и ног) «Венеры», слегка подправленный древним ваятелем с помощью кремневого резца. Очень важен факт находки в пещере Сатанай на Гупсе захоронения девушки, костяк которой был посыпан красной охрой. В этой же пещере найдена подвеска из зуба дикой лошади, скульптурно обработанная в виде копыта и насквозь просверленная, видимо для ношения амулета на шее. Здесь же найдена целая серия наконечников дротиков из лошадиных ребер и полированная пластинка, окрашенная красной охрой.Все эти предметы настолько тщательно обработаны, что заслуживают звания произведений прикладного искусства.В итоге, даже не имея четкого представления о социальной организации общества Западной Черкесии, по степени и характеру развитости духовной культуры можно судить об уровне его развития. Судя по тому, что имеются свидетельства о скульптурно-графическом и сигналы о живописном искусстве, возможен фольклор (имеется ввиду зарождение образа и мифа о славной героине нартского эпоса Сатанай), религиозные культы — симпатическая магия, фетишизм и тотемизм, культ плодородия матери-богини, загробный культ и даже зачатки астрологии — северокавказец был вполне сложившимся « homosapiens », не уступавший в интеллектуальном смысле западноевропейскому человеку. Более того, на основании археологических и искусствоведческих данных в какой-то степени удается решить главный вопрос философии и экологии. Художники Западной Черкесии поздней эпохи древнекаменного века безгранично верили в эстетические возможности природы. Поэтому они не создавали искусственных произведений, а отыски-вали их в природе и лишь иногда в немногих деталях дополняли их, больше обозначали, поклонялись им и охраняли их. В этом сказывается истинно материалистическое воспитание, божественно-возвышенное отношение к своему творцу. Такое эстетическое восприятие окружающего мира сформировалось, оказывается, еще в финальной стадии древнекаменного века у древнеадыгских общин, а в последующие эпохи вплоть до средневековья, включительно, укреплялось и развивалось. Мезолит, начавшийся после окончания ледникового периода (около 12 тысяч лет назад), представлен на территории Осетии большим количеством стоянок. Малочисленные коллективы охотников и рыболовов жили по берегам рек и озер в предгорьях и в глубине горных каньонов вплоть до начала эпохи неолита. Для охоты они использовали луки и стрелы, а для сбора диких злаков составные вкладышевые серпы, изготовлявшиеся из мелких кремневых и обсидиановых пластинок, вставленных в костяную или деревянную основу. В неолите (начался около 8 тысяч лет назад) люди изобрели керамическую посуду, способы шлифовки и сверления каменных изделий, научились обрабатывать землю и выращивать злаки, приручили и одомашнили животных. В эпоху энеолита (медно-каменного века) скотоводы и земледельцы освоили основы металлургии, научившись разрабатывать месторождения меди. Шире стали торговые и хозяйственные связи с населением других частей Северного Кавказа и Закавказья. Усложнилась социальная организация об-щества. К этому времени относятся самые древние на территории Осетии подкурганные захоронения с разнообразным инвентарем, изготовленным из камня, кости и керамики. Развивая свое хозяйство и культуру, люди заселяют горы и равнины Осетии, чтобы уже никогда их не покидать. Мезолит не оставил значительных памятников на Дону и Северном Кавказе. Кратковременные стоянки мезолитических охотников почти не оставляли следов. Большинство археологических находок, датируемых временем мезолита, встречаются на берегах рек и в некоторых пещерах на побережье Черного моря. На Дону - это стоянки в Волгодонском районе, у хутора Красный Маныч и близ города Гуково, а на Северном Кавказе - памятники Чох, Мекеги и др. Именно в эту эпоху произошли значительные изменения в образе жизни людей и их материальной культуре. Переориентация охотничьего промысла на мелких и средних животных привела к развитию индивидуальной охоты, которой занимались небольшие социально-производственные коллективы. Индивидуальной охоте способствовало изобретение и распространение нового оружия - лука и стрел. Увеличился удельный вес населения, занимавшегося рыболовством и собирательством, что создало предпосылки для возникновения производящего хозяйства. На одной из мезолитических стоянок Кабардино-Балкарии найден жатвенный нож. В эпоху мезолита появилась новая микролитическая техника производства орудий, т.е. изготовление орудий из небольших обработанных камней и кремня, которые служили вкладышами и легко заменялись. Орудиями с кремневыми вкладышами продолжали пользоваться и в бронзовом веке. Наряду с микролитами, в эпоху мезолита появились и массивные орудия - макролиты, такие, как топоры. В эпоху неолита произошел переход от присваивающего хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) к производящему (земледелие и скотоводство), обусловленный качественными изменениями в производственной деятельности человека. Этот переход еще называют "неолитической революцией". Начало неолита исчисляют со времени изо-бретения глиняной посуды или с возникновением земледелия, а конец - с открытием бронзовой металлургии. Основными орудиями труда оставались кремневые, каменные и костяные. В некоторых случаях неолитические племена контактировали с более развитыми соседями, которые уже использовали металлические изделия, но металл - редкое явление в неолите. Техника обработки кремня, обсидиана и камня достигла высокого уровня. Неолитические кремневые изделия - ножи, наконечники стрел и др. - отличаются от орудий предыдущих эпох правильностью огранки и тщательностью обработки поверхности (полировка, шлифование, пиление, сверление). Широко распространяются макролитические орудия, прежде всего каменный топор. С помощью каменных долот человек мог делать разнообразные изделия из дерева - от мелкой бытовой утвари до челнов, выдолбленных из стволов деревьев. Основными орудиями труда оставались кремневые, каменные и костяные. В некоторых случаях неолитические племена контактировали с более развитыми соседями, которые уже использовали металлические изделия, но металл - редкое явление в неолите. Техника обработки кремня, обсидиана и камня достигла высокого уровня. Неолитические кремневые изделия - ножи, наконечники стрел и др. - отличаются от орудий предыдущих эпох правильностью огранки и тщательностью обработки поверхности (полировка, шлифование, пиление, сверление). Широко распространяются макролитические орудия, прежде всего каменный топор. С помощью каменных долот человек мог делать разнообразные изделия из дерева - от мелкой бытовой утвари до челнов, выдолбленных из стволов деревьев. В эпоху неолита человек стал изготавливать материал, природе неизвест-ный, - керамику. Посуда производилась вручную из глины (со значительными примесями песка или толченой ракушки) и обжигались в кострах. Изготовление керамики сыграло огромную роль в развитии производящего хозяйства и способствовало укреплению оседлости. Свидетельством существования примитивного подсечно-огневого земледелия являются находки каменных мотыг, зернотерок и жатвенных ножей, с помощью которых можно было возделывать некоторые сорта пшеницы и ячменя. Обилие животных, служивших объектами охоты - горных баранов и козлов, кабанов, считающихся предками соответствующих видов домашних животных, позволяют сделать вывод о первых шагах в области приручения животных. Эту гипотезу подтверждают находки в Каменномостовской пещере (Адыгея) костей одомашненных животных - собаки, быка, козы (овцы) и свиньи.Занятие неолитических людей земледелием и скотоводством свидетельст-вует об оседлом образе жизни большей части населения. Поселения этой эпохи чаще всего представляю собой неукрепленные селища на берегах озер и рек (Улугбековское поселение в Дагестане, Ракушечный яр и Матвеев Курган на Дону). Неолитические жилища представляли собой легкие каркасные конструкции, изнутри и снаружи обмазанные глиной; нередко в них сооружались внутренние перегородки. В горах Северного Кавказа зарож-дается и каменное строительство.Значительные изменения произошли и в духовной жизни человека. Переход к производящему хозяйству наложил заметный отпечаток на верования и культы людей. Памятники искусства неолитической эпохи свидетельствуют о распространении среди земледельческих племен культа богини-матери, символа плодородия. Настенные рисунки с изображением богини плодородия найдены в Дагестане (в гроте Харитани-I). Неолитические племена Северного Кавказа поддерживали оживленные торговые связи с определенными территориями - Закавказьем, Передней Азией, степными племенами Северного Причерноморья. Эти связи имели характер постоянного товарообмена сырьем для производства орудий (на Кавказе имелись месторождения кремня и обсидиана) и готовыми изделиями.

istoriya-ru.ucoz.ru

Диссертация на тему «Сырьевые стратегии древнего человека в среднем и позднем палеолите на Северо-Западном Кавказе» автореферат по специальности ВАК 07.00.06 - Археология

1. Амирханов Х.А. Верхний палеолит Прикубанья. М.: Наука, 1986. 113 с.

2. Амирханов Х.А. К проблеме эволюции и периодизации верхнего палеолита Западного Кавказа // Российская археология. 1994. №4. С. 9-23.

3. Аутлев П.У. Мустьерская стоянка в Губском навесе 1. // Кавказ и Восточная Европа в древности. М, 1973.

4. Аутлев П.У., Любин В.П. История исследования палеолита Губского бассейна // Неандертальцы Губсского ущелья. Майкоп: Меоты, 1994. С. 1221.

5. Бадер Н.О. Поздний палеолит Кавказа // Палеолит СССР. (Археология СССР). М.: Наука, 1984. С. 272-288.

6. Беляева В.И. Сырье и стоянки верхнего палеолита. // Производственные центры. Источники, «дороги», ареал распространения. Материалы тематической научной конференции. СПб: Элексис Принт, 2006. С. 27-30.

7. Беляева Е.В. Мустьерский мир Губского ущелья (Северный Кавказ). СПб: Петербургское Востоковедение, 1999. С. 212.

8. Блажко A.B. Исследование Короткой пещеры на Северо-Западном Кавказе // АО 2000 г. 2001. С. 121.

9. Блажко A.B. Сравнительный анализ данных комплексного изучения позднепалеолитическйх памятников Кавказа. // Археологический альманах. 2004. № 16. С. 237-249

10. Блажко A.B. Раскопки верхнепалеолитической стоянки в Короткой пещере на Северо-западном Кавказе // АО 2006 г. 2009. С. 349-350.

11. Борзияк И.А. Верхнепалеолитическая стоянка Гординешты I в Попрутье. Кишенев: Штиинца, 1984. 84 с.

12. Борисковский П.И. Малоизученные поселения древнего каменного века в Костенках // Очерки по палеолиту бассейна Дона. МИА. 1963. № 121. С. 166-191.

13. Гиря Е.Ю. Технологический анализ каменных индустрий. Методика микро-макроанализа древних орудий труда. СПб: ИИМК РАН, 1997. 198 с.

14. Голованова Л.В. Проблема перехода от раннего к среднему палеолиту на Северо-Западном Кавказе. СПб: ИИМК РАН, 1994. 129 с.

15. Голованова Л.В. Отчет о работе Северо-Кавказской палеолитической экспедиции в 1996 г. СПб, 1997. 93 с.

16. Голованова Л.В. Рубеж среднего и позднего палеолита на Северном Кавказе. // Stratum plus. 2000. №1. С. 158-177.

17. Голованова Л.В. Новые данные о жилых структурах на сттоянках неандертальцев (по материалам Северного Кавказа). // Невский археологический историографический сборник. СПб: СПбГУ, 2004. С. 262288.

18. Голованова Л.В., Барышников Г.Ф., Левковская Г.М., Несмеянов С.А. Многослойная мустьерская пещера Матузка на Северном Кавказе. // Российская археология. 1995. N 3-4. С.105-118.

19. Голованова Л.В., Дороничев В.Б. Средний палеолит Кавказа. // Археологический альманах. 2003. №13. С. 18-66.

20. Голованова Л.В., Дороничев В.Б. Экологические ниши и модели адаптации в среднем палеолите Кавказа // Материалы и исследования по археологии Кубани. Краснодар, 2005. Вып. 5. №5. С. 3-72.

21. Голованова JI.B., Дороничев В.Б. Имеретинская культура в верхнем палеолите Кавказа: прошлое и настоящее. // Первобытные древности Евразии. К 60-летию А.Сорокина. М., 2012, с. 59-102.

22. Голованова Л.В., Дороничев В.Б. Исследование многослойных памятников среднего и позднего палеолита на Северо-западном Кавказе // АО 2011 г. (в печати).

23. Голованова Л.В., Дороничев В.Б., Блажко A.B. Радиоуглеродная хронология позднего палеолита Кавказа. // XXIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Нальчик, 2006.

24. Голованова Л.В., Дороничев В.Б., Левковская Г.М., Лозовой С.П., Несмеянов С.А., Поспелова Г.А., Романова Г.П., Харитонов В.М. Пещера Матузка. СПб: Островитянин, 2006. 194 с.

25. Голованова Л.В., Романова Г.П. Новые антропологические находки на мустьерской стоянке в Мезмайской пещере (Северо-западный Кавказ). // АО 1994 г. 1995. С.160-161.

26. Голованова Л.В., Хоффекер Д.Ф. Микок на Северном Кавказе. //Археологический альманах. 2000. №9. С. 35-64.

27. Голованова Л.В., Хоффекер Д.Ф., Харитонов В.М., Романова Г.П. Мезмайская пещера (результаты предварительного изучения 1987-95 гг.). // Российская археология. 1998. № 3.

28. Городцов B.À. Результаты исследования Ильской палеолитической стоянки (предварительное сообщение) // МИА. 1941. № 2. С. 7-25.

29. Гущин А.И., Романовская М.А., Стафеев А.Н., Талицкий В.Г. Практическое руководство по общей геологии. М.: издательский центр «Академия», 2007. 158 с.

30. Демиденко Ю.Э. Среднепалеолитические индустрии Восточного Крыма интерпретации их различий. // Археологический альманах. 1996. №5. С. 95100.

31. Деревянко А.П., Кривошапкин А.И., Анойкин A.A., Ринн П.Дж., Исламов У.И. Грот Оби-Рахмат. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2004. С. 5-33.172

32. Джафаров А.Г. Средний палеолит Азербайджана. Баку: EJ1M, 1999. 345 с.

33. Дороничев В.Б. Изучение техники расщепления ннуклеусов как системы взаимосвязанных технологических процессов (по материалам Абадзехского местонахождения в Майкопском районе). // ВАА. 1985.

34. Дороничев В.Б. Анализ технологии расщепления камня в раннем палеолите: проблема метода. // СА. 1991. С. 130-142.

35. Дороничев В.Б. Палеолит Карачаево-Черкессии. Автореф. дис. . к.и.н. СПб, 1995. 15 с.

36. Дороничев В.Б. Палеолит Карачаево-Черкессии. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб, 1995. 271 с.

37. Дороничева Е.В. Использование сырья неандертальцами Мезмайской пещеры // Производственные центры: источники, «дороги», ареал распространения. СПб: Элексис Принт, 2006. С. 19-23.

38. Дороничева Е.В. Сырьевые стратегии Homo Neanderthalensis и Homo Sapiens (по материалам Мезмайской пещеры, Северо-Западный Кавказ) // Пятая Кубанская археологическая конференция. Краснодар, 2009. С. 106-109.

39. Дороничева Е.В., Кулькова М.А. Петрографическое исследование кремня из месторождений и стоянок среднего палеолита на Северо-Западном Кавказе // Stratum plus. 2011. №1. С. 153-169.

40. Дороничева Е.В., Кулькова М.А., Шекли С.М. Использование каменного сырья в верхнем палеолите на Северо-западном Кавказе // Археология, антропология и этнография Евразии. 2012. (В печати).

41. Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени. JL: Государственное социально-экономическое изд-во, 1938. 658 с.

42. Замятнин С.Н. Итоги последних исследований Ильского палеолитического местонахождения // Труды второй международной конференции АИЧПЕ. М., JL, 1934. Вып. 5. С. 211.

43. Замятнин С.Н. Очерки по палеолиту. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. 176 с.

44. Зенин В.Н., Орлова Л.А. Каменный век Баксанского ущелья (хронологический аспект). // XXIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Нальчик, 2006, с. 85-86.

45. Колесник A.B. К определению функциональной вариабельности памятников среднего палеолита Донбасса, Украина.// Археологический альманах. 1996. №5. С. 49-70.

46. Колесник A.B. «Восточный Микок» миф или реальность? // Археологический альманах. 1999. № 8. С. 37-50.

47. Колесник A.B. Средний палеолит Донбасса // Археологический альманах. 2003. №12. 294 с.

48. Кулаковская Л.В., Козловский Я., Собчик К. Микокские ножи: определение и классификация. /У Археологический альманах. 1994. №3. С. "59-71"— -----

49. Кулик H.A. Предварительный анализ петрографического состава каменной индустрии грота Оби-Рахмат. // Грот Оби-Рахмат. Новосибирск, 2004. С. 74-75.

50. Куликов Б.Ф. Словарь камней-самоцветов. Л.: Недра, 1982. 178 с.

51. Леонова Е.В. Новые памятники мезолита верхнего палеолита в Губском ущелье // Пятая Кубанская археологическая конференция. Материалы Конференции. Краснодар, 2009, С. 210-213.

52. Лодочников В.Н. Краткая петрология без микроскопа. Л.-М.-Новосибирск: ОНТИ, 1934. 166с.

53. Любин В.П. К вопросу о методике изучения нижнепалеолитических каменных орудий. МИ А. 1965. № 131.

54. Любин В.П. Мустьерские культуры Кавказа. Л.: Наука, 1977. 283 с.

55. Любин В.П. Палеолит Кавказа. // Палеолит Кавказа и Северной Азии (Палеолит мира). Л.: Наука, 1989. С. 7-142.

56. Любин В.П., Аутлев П.У. Каменный инвентарь мустьерского слоя. // 21.Неандертальцы Гупсского ущелья. Майкоп: Меоты, 1994. С. 99-141.

57. Любин В.П., Беляева Е.В. Человек и каменное сырье в палеолите Кавказа // Археоминералогия и ранняя история минералогии. Материалы международного семинара Сыктывкар, Республика Коми, Россия 30 мая 4 июня 2005 г. Сыктывкар, 2005. С. 107-109.

58. Любйн В.П., БеляеваГЕ.В.Сырьевая база каменных индустрий Кавказа в раннем и среднем палеолите. // С.Н. Бибиков и первобытная археология. СПб: ИИМК РАН, 2009. С. 59-86.

59. Мешвелиани Т.К. О раннем этапе верхнего палеолита Западной Грузии. // Труды Государственного Музея Грузии. Тбилиси: ГМГ, 1986. С. 115-123.

60. Наседкин В.В., Формозов A.A. Вулканическое стекло из стоянок каменного века Краснодарского края и Чечено-Ингушетии. // Археология и Естественные Науки. М., 1965. С. 167-170.

61. Несмеянов С.А. Геолого-геоморфологическая характеристика палеолитических стоянок массива Баранаха в Скалистом хребте Северного Кавказа. М., 1992. Рукопись.

62. Несмеянов С.А. Геоморфологические аспекты палеоэкологии горного палеолита. М.: Научный мир, 1999. 391 с.

63. Нехорошев П.Е. Сырье и нуклеусы мустьерской стоянки Ильская I (по материалам раскопок С.Н.Замятнина и В.А.Городцова) // КСИА. 1987. № 189. С. 22-26.

64. Нехорошев П.Е. К методике изучения нижнепалеолитической техники и технологии расщепления камня. // Российская археология. 1993. № 3. С. 100119.

65. Нехорошев П.Е. Технологический метод изучения первичного расщепления камня среднего палеолита. СПб: Европейский Дом, 1999. 171 с.

66. Ниорадзе М.Г. Пещерные стоянки древнекаменного века в ущелье реки Цкалцитела. Тбилиси: Мецниереба, 1992. 287 с.

67. Петрунь В.Ф. К петрографической характеристике материала каменных орудий палеолита. // Палеолит и неолит СССР. Том VI. МИА. 1971. № 173. С. 282-297.

68. Понс де Леон М.С., Голованова Л.В., Дороничев В.Б., Романова Г.П., Золликофер К.П.Е. Компьютерная реконструкция новорожденного неандертальца изМезмайской пещеры. // Вестник антропологии. 2007. Вып. 15. Часть 1. С. 86-93.

69. Постнов A.B., Анойкин A.A., Кулик H.A. Критерии отбора каменного сырья для индустрий памятников бассейна р.Ануй (Горный Алтай) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2000. №3. С. 18-30.

70. Рыбин Е.П. Поведенческие стратегии и системы мобильности древнего человека на рубеже среднего и верхнего палеолита Горного Алтая (стоянка Кара-Бом). // Проблемы каменного века Средней и Центральной Азии. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2002. С. 183-188.

71. Сапожникова Г.В., Коробкова Г.Ф., Сапожников И.В. Хозяйство и культура населения южного Побужья в позднем палеолите и мезолите. Одесса-СПб: ИИМК РАН, 1995. 198 с.

72. Степанчук В.Н. Поздние неандертальцы Крыма. Киик-Кобинские памятники. Киев: Стилос, 2002. 215 с.

73. Степанчук В.Н. Нижний и средний палеолит Украины. Черновцы: Зелена Буковина, 2006. 463 с.

74. Тушабрамишвили Н.Д. Средний палеолит Западной Грузии и этапы его перехода к верхнему палеолиту (по материалам Ортвала-клде). Автореф. дис. . к.и.н. Тбилиси, 1994. 31 с.

75. Формозов A.A. Каменный век и энеолит Прикубанья М.: Наука, 1965. 160 с.

76. Формозов A.A. Каменномостская пещера многослойная стоянка в Прикубанье. //МИА, 1971, №173. С. 100-116.

77. Чабай В.П. Средний палеолит Крыма. Симферополь: Шлях, 2004. 323 с. 85.Чистякбв Д.А. Мустьерские памятники Северо-восточного Причерноморья. СПб: Европейский Дом, 1996. 155 с.

78. Щелинский В.Е. Свойства кремневого сырья и техника изготовления орудий мустьерской эпохи. // Первобытный человек, его материальная культура и природная среда в плейстоцене и голоцене. М.: Наука, 1974. С. 52-57.

79. Щелинский В.Е. Терочный камень из мустьерского культурного слоя Баракаевской пещеры// Неандертальцы Гупсского ущелья. Майкоп: Меоты, 1994.

80. Щелинский В.Е. О стратиграфии и культурной принадлежности Ильской стоянки // Четвертая кубанская археологическая конференция. Краснодар, 2005. С. 309-316.

81. Щелинский В.Е., Кулаков С.А. Ильская мустьерская стоянка. Раскопки 1920-х 1930-х годов. СПб: Европейский Дом, 2005. 95 с.

82. Юбельт Р., Шрайтер П. Определитель горных пород. М: Мир., 1977. 235 с.

83. Adler D.S., Belfer-Cohen A., Bar-Yosef О. Between a Rock and a hard place: Neanderthal-modern human Interactions in the Southern Caucasus. // Neanderthals and modern Humans. Ed. N.J. Conard. Kerns Verlag Tubingen, 2006.

84. Andrefsky Jr. W. Projectile point provisioning strategies and human land-use. // In Andrefsky Jr., W. (ed.). Lithic Technology: Measures of Production, Use and Curation, Cambridge University Press, Cambridgeio 2008. Pp. 195-216.

85. Andrefsky W.Jr. The analysis of stone tool procurement, production and maintenance // Journal of Archaeological Research. 2009. №17. C. 65-103.

86. Bar-Yosef O. The Middle and Early Upper Paleolithic in Southwest Asia and Neighboring Regions // The Geography of Neandertals and Modern Humans in

87. Europe and the Greater Mediterranean. Peabody Museum Bulletin 8. Cambridge, 2000. P. 107-156.

88. Bar-Yosef O., Belfer-Cohen A. Mesheviliani T., Jakeli N., Bar-Oz G., Boaretto B., Goldberg P., Eliso Kvavadze E., Matskevich Z. Dzudzuana: an Upper Palaeolithic cave site in the Caucasus foothills (Georgia) // Antiquity. 2011. V. 85. P. 331-349.

89. Barton C.M., Bernabeu Auban J., Aura J.E., Garci'a O. Land-Use dynamics and socioeconomic change: an example from the Polop Alto Valley // American Antiquity. 1999. Vol.64. P. 609-634.

90. Baryshnikov G., Hoffecker J., Burgess R. Palaeontology and Zooarchaeology of Mezmaiskaya Cave (Northwestern Caucasus, Russia) // Journal of Archaeological Science. 1996. №23. P. 313-335.

91. Binford R.L. Organization and formation processes: looking at curated technologies // Journal of Anthropological Research. 1979. №35. P. 255-273.

92. Binford, R. L. Willow Smoke and Dogs' Tails: Hunter-Gatherer Settlement Systems and Archaeological Site Formation. // American Antiquity. 1980. № 45. Pp. 4-20.

93. Binford R.L. Constructing frames of reference: An analytical method for archaeological theory building using ethnographic and environmental data sets. Berkley, 2001. 583 p.

94. Binford SR. LatëMiddle Paleolithic adaptations and "their possible consequences. // Biosciences. 1970. № 20. Pp. 280-283.

95. Bordes F. Typologie du paléolithique ancien et moyen. Bordeaux: Publications de l'Institut de Préhistoire de l'Université de Bordeaux, Mémoire I. 1961.

96. Bordes F. The old stone age. World University Library. New York: McGraw-Hill Book Co, 1968. P. 255.

97. Bordes F. Leçons sur le Paléolithique. Paris: CNRS Editions, 2002. P. 453

98. Bosinski G. Upper and Final Paleolithic settlement Patterns in the Rhineland, West Germany. // Upper Pleistocene Prehistory of Western Eurasia. University of Pennsylvania, 1988. P. 375-386.

99. Bradbury A.P., Carr P.J., Cooper D.R. Raw material and retouched flakes // Lithic Technology: Measures of Production, Use and Curation. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. P. 233-256.

100. Brantingham P.J. A neutral model of stone raw material procurement // American Antiquity. 2003. Vol.68. P. 487-509.

101. Brantingham P. J., Kuhn S. L.Constraints on Levallois core technology: a mathematical model. // Journal of Archaeological Science.2001.№ 28. Pp. 747761.

102. Brantingham P. J., Olsen J. W., Rech J. A., and Krivoshapkin A. I. Raw material quality and prepared core technologies in northeastern Asia. //Journal of Archaeological Science.2000.№27. Pp. 255-271.

103. Braun D. R. Examining flake production strategies: Examples from the Middle Paleolithic of southwest Asia. // Lithic Technology. 2005. № 30 Pp. 107125.

104. Brézillon M.N. La denomination des objets de pierre taillée. Paris: Éditions du centre national de la recherché scientifique, 1971. 423 p.

105. Cep B., Waiblinger J. The Use of cave and open-air sites in Southern Germany // Settlement dynamics of the Middle Paleolithic and Middle Stone Age. Tubingen, 2001. P. 251-266.

106. Chabai V., Uthmeier T. Settlement Systems in the Crimean Middle Palaeolithic // Kabazi II: the 70 000 years since the last interglacial. Simferopol -Cologne, 2006. P. 297-359.

107. Cleghorn N.E. A zooarchaeological perspective on the Middle to Upper Paleolithic transition at Mezmaiskaya Cave, the Northwestern Caucasus, Russia. PhD dissertation, New York: Stony Brook University, 2006.

108. Cohen V.Y., Stepanchuk V.N. Late Middle and Early Upper Paleolithic evidence from the East European Plain and Caucasus: A new look at variability, interactions and transitions. // Journal of World Prehistory 13. P. 265-319.

109. Crew H.L. The Mousterian site of Rosh Ein Mor // Prehistory and Paleoenvironments of the Central Negev, Israel. Vol. I: The Avdat/Aqev Area. Part. 1. Dallas: SMU Press, 1976. P. 75-112.

110. Debénath A., Dibble H.L. Handbook of paleolithic typology. Volume one: Lower and Middle Paleolithic of Europe. Philadelphia: University of Pennsylvania, 1994. 202 p.

111. Delia Casa. Lithic resources in the early prehistory of the Alps // Archaeometry. 2005. Vol. 47 (2). P. 221-234.

112. Demars P.-Y. Lutilisàtion du silex au Pale'olitMque supe'rieur: choix, approvisionnement, circulation. Lexemple du Bassin de Brive. Paris: CNRS, 1982.

113. Demars P.-Y. Les matières premières. In: La Chapelle-aux-Saints et La Préhistoire en Corrèze. Bordeaux: La Nef (L'Assotiation pour la Recherche Archéologique en Limousin). 1990. P. 23-28.

114. Demars P.-Y. Circulation des silex dans le nord de l'aquitaine au Pale'olithique Supe'rieur: l'occupation de 446 S.L. Kuhn // Journal of Anthropological Archaeology. 1998. Vol. 23 (2004). P. 431^148.

115. De Sonneville-Bordes, J. Perrot Lexique typologique du Paléolithique supérieur. Outillage lithique, grattoirs, outils solutréens // Bulletin de la société française. Tome LI FASC 7-12. 1954. Octobre. P. 327-335

116. De Sonneville-Bordes, J. Perrot Lexique typologique du Paléolithique supérieur. Outillage lithique, Outils composites, perçoirs // Bulletin de la société française. Tome LU FASC. 1-2. 1955 Janvier. P. 76-79

117. De Sonneville-Bordes, J. Perrot Lexique typologique du Paléolithique supérieur. Outillage lithique, burins // Bulletin de la société française. Tome LUI -FASC 7-8. 1956. Novembre. P.408-412.

118. Dibble H., Schurmans U.A., Iovita R.P., McLaughlin M.V. The Measurement and Interpretation of Cortex in Lithic Assemblages. // American Antiquity. 2005. Vol 70 (3). P. 545-560.

119. Doronicheva E., Kulkova M., Grégoire S. La grotte Mézmayskaya (Caucase de Nord): exemple de l'utilisation des matières premières lithiques au Paléolithique Moyen et Supérieur // L'anthropologie. Vol. 116. 2012. P. 378-404.

120. Duke C. Steele J. Geology and lithic procurement in Upper Palaeolithic Europe: a weights-of-evidence based GIS model of lithic resource potential // Journal of Archaeological Science. 2009. P. 1-12.

121. Féblot-Augustins J. Mobility strategies in the Late Middle Paleolithic of central Europe and western Europe: elements of stability and variability. // Journal of Anthropological Archaeology. 1993. №12. P.211-265.

122. Féblot-Augustins J. La circulation des matières premières au Paléolothique. ERAUL, 1997. № 75. T. 1. 230 p.

123. Féblot-Augustins J. Revisiting European Upper Paleolithic Raw Material Transfers: The Demise of the Cultural Ecological Paradigm? // Lithic Materials and Paleolithic Societies. UK, 2009. P. 25-46.

124. Frison G.C. Prehistoric Hunters of the High Plains., New York: Academic Press, 1991.

125. Géneste J.M. Analyse lithique d'industries Moustériennes du Périgord: une approche technologique du comportement des groupes humains au Paléolithique moyen. These. Université de Bordeaux I, Bordeaux, 1985.

126. Géneste J.M., Rigaud J.-P. Matières premières lithiques et occupation de l'espace /'/' Variations des Paléomiiieux et Peuplement Préhistorique. Paris : Centre Nàtional de la Recherche Scientifique, 1989. P. 205-218.

127. Golovanova L.V. Paleolithic of the Northern Caucasus // Proceedings of the Xlllth International Congress of Prehistoric and Protohistoric Sciences. (The U.I.S.P.P.). Postcongress. 1997. Vol. 2. Forli. P. 453-457.

128. Golovanova L.V. Les hommes de Néandertal du Caucase du Nord : entre l'Ouest et l'Est. // L'Antropologie, in press.

129. Golovanova L., Hoffecker J., Kharitonov V., Romanova G. Mezmaiskaya Cave: A Neanderthal Occupation in the Northern Caucasus // Current Anthropology. 1999. Vol. 40 (1). P. 77-86.

130. Golovanova L.V., Doronichev V.B., Kulkova M.A., Cleghorn N.E., Sapelko T.V., Shackley M.S. Significance of Ecological Factors in the Middle to Upper Paleolithic Transition. Current Anthropology. 2010a. Vol. 51, n. 5. P.655-691.

131. Golovanova L.V., Doronichev V.B., Cleghorn N. Bone Tools and Symbols: Early Modern Human Behavior in the Caucasus // Antiquity. 2010b. Vol. 84 (324). P. 299-320.

132. Golovanova L.V., Doronichev V.B., Cleghorn N.E., Sapelko T.V., Kulkova M.A., Spasovskiy Yu.N., Shakley S. The Epipaleolithic of the Caucasus after the Last Glacial Maximum // Quanternary International. 2012. In press.

133. Grégoire S. Origine des matières premières des industries lithiques du Paléoliothique pyrénéen et méditerranéen. Contribution à la connaissance des airesde circulation humaines. Thèse. Perpignan: Université de Perpignan, 2000. T. 1. 246 p.

134. Grégoire S. Apports et limites des nouvelles techniques de la pétroarchéologie préhistorique. Paris, Sciences de la Terreet des planets/ Earth and Planetary Sciences. 2001. №332. P. 479-482.

135. Hidjrati N.I., Kimball L.R., Koetje T. Middle and Late Pleistocene investigations of Myshtulagty Lagat (Weasel Cave) North Ossetia, Russia // Antiquity. 2003. Vol. 77. № 298. P. 1-5.

136. Hovers E. The exploitation of raw material at the Mousterian site of Quinetra. Qedem. Monograph of the Institute of Archaeology. The Hebrew University of Jerusalem. 1990. P. 150-167.

137. Hovers E. Territorial behavior in the Middle Paleolithic of the Southern Levant.// N.J~Conard, ed. Settlement Dynamics of thê~Middlé Paleolithic and Middle Stone Age, Tubingen: Kerns Verlag. 2001. Pp. 123-152.

138. Hughes R.E. Mosaic patterning in prehistoric California Great Basin exchange // Prehistoric Exchange Systems in North America. New York: Plenum Press, 1994. P. 363-383.

139. Hughes R.E., Smith R.L. Archaeology, Geology, and Geochemistry in Obsidian Provenance Studies // Scale on Archaeological and Geoscientific Perspectives. Geological Society of America Special Paper 283. 1993. P. 79-91.

140. Jöris O. Bifacially backed knives (Keilmesser) in the Central European Middle Paleolithic. // Axe Age. Acheulian Tool-Making from Quarry to Discard. Ed. N. Goren-Inbar and G. Sharon. 2006. P. 287-310.

141. Jöris O. Der altpaläolithische Fundplatz Dmanisi (Georgien, Kaukasus), Monographien des RGZM Band 74,2008.

142. Kelly R.L. Hunter-gatherer mobility strategies // Journal of Anthropological Research. 1983. Vol.39. P. 277-306.

143. Kelly R.L. The three sides of a biface // American Antiquity. 1988. Vol. 53. P. 717-734

144. Koulakovskaya L., Kozlowski J.K., Sobczyk K. Les couteaux micoquiens du Würm ancient // Préhistoire Européenne. 1993. Vol. 4. P. 9-3.

145. Kuhn S. L. Blank form and reduction as determinants of Mousterian scraper morphology. // American Antiquity. 1992. №57. Pp. 115-128.

146. Kuhn S.L. Upper Paleolithic raw material economies of Ûçagizli cave, Turkey // Journal of Anthropological Archaeology. 2004. Vol. 23. P. 431 448.

147. Lanzinger, M., Cremaschi M. Flint exploitation and production at Monte Avena in the Dolomitic Region of the Italian East Alps. // Upper Pleistocene Prehistory of Western Eurasia. University of Pennsylvania, 1988. P. 125-139.

148. Lieberman D.E., Shea J.J. Behavioral differences between archaic and modern humans in the Levantine Mousterian // American Anthropologist. 2004. Vol. 96 P. 300-332.

149. Lin S., Douglass M., Holdaway S.J., Floyd B. The application of 3D laser scanning technology to the assessment of ordinal and mechanical cortex quantifications in lithic analysis. // Journal of Archaeological Science. 2010. P. 694-702.

150. Mahood G.A., Stimac J.A. Trace-Element Partitioning in Pantellerites and Trachytes // Geochemica et Cosmochimica Acta. 1990. Vol.54. P. 2257-2276.

151. Manne T., Cascalheira J., Évora M., Marreiros J., Bicho N. Intensive subsistence practices at Vale Boi, an Upper Paleolithic site in Southwestern Portugal. // Quaternary International. 2012. P. 1-17.

152. Masson A. Recherches sur la provenance des silex préhistoriques // Méthode d'etude. Etudes Préhistoriques. 1979. №15. P. 29-40.

153. Masson A. Pétroarchéologie des roches siliceuses. Intérêt en Préhistoire. Thèse de 3 e cycle, Université Claude-Bernard-Lyon-1. 1981.

154. Meignen L. Un example de comportement technologique differential selon les matières premières : Mariliac, couches 9 et 10 // L'homme de Néanderthal.1988.

155. Vol: 4 : Là technique: P. 71-79. — ~ ~ ~~ ~ — '

156. Meignen L., Tushabramishvili N. Paléolithique moyen laminaire sur les flancs sud du Caucase : productions lithiques et fonctionnement du site de Djruchula (Géorgie). // Paléorient, 2006. Vol. 32.2. P. 81-104.

157. Mellars P. The Neanderthal legacy. An Archaeological Perspective from Western Europe. Cambridge University Press. 1995. 471 pp.

158. Meshveliani T., Bar-Yosef O., Belfer-Cohen A. The Upper Paleolithic in western Georgia. // The Early Upper Paleolithic beyond Western Europe. Berkeley, Los Angeles, London: University of California press, 2004.

159. Miller A., Barton C.M. Exploring the land: a comparison of land-use patterns in the Middle and Upper Paleolithic of the western Mediterranean // Journal of Archaeological Science. 2008. Vol. 35. P. 1427-1437.

160. Montet-White A. Raw material economy among medium-sized Late Paleolithic Campsites of Central Europe. // Upper Pleistocene Prehistory of Western Eurasia. University of Pennsylvania, 1988 P. 361-373.

161. Montet-White A. Lithic Acquisition, Settlements and Territory in the Epigravettian of Central Europe. Raw Material Economies Among Prehistoric Hunter-Gatherers. 1991. University of Kansas. Publications in Anthropology, 19 Lawrence, Kansas. P. 205-219

162. Munday F.C. The Mousterian in the Negev: A Description and Explication of Inter-Site Variability. Ann Arbor: UMI. 1977.

163. Munday F.C. Middle Paleolithic intrasite variability and its relationship to regional patterning. Pp. 32-43 // Intrasite Spatial Analysis in Archaeology. Cambrige: Cambrige University Press, 1984.

164. Nioradze M.G., Otte M. Paleolithique superieur de Georgie // L'Anthropologic. 2000. Vol. 104.

165. Ovchinnikov I.V!, Gotherstrom A., Romanova G.P., Kharitonov V.M., Liden K., Goodwin W. Molecular analysis of Neanderthal DNA from the Northern Caucasus. // Nature. 2000. Vol. 404. P. 490-493.

166. Pinhasi R., Gasparian B., Nahapetyan S., Bar-Oz G., Weissbrod L., Bruch A.A., Hovsepyan R., Wilkinson K. Middle Paleolithic human occupation of the high altitude region of Hovk-1, Armenia. Quaternary Science Reviews. 2011b. Vol 30. P. 3846-3857.

167. Pinhasi, R., Higham, T.F.G., Golovanova, L.V., and Doronichev, V.B. Revised age of late Neanderthal occupation and the end of the Middle Paleolithicin the northern Caucasus. Proceedings of the National Academy of Sciences USA 108,2011a. P. 8611-8616.

168. Richter J. For lack of a wise old man? Late Neanderthal Land-use patterns in the Altmühl River valley, Bavaria // Settlement dynamics of the Middle Paleolithic and Middle Stone Age. Tubingen, 2001. P. 205-219.

169. Roebroeks W., Kolen J., Rensink E. Planning Depth, Anticipation and the Organization of Middle Palaeolithic Technology: The "Archaic Natives" meet Eve's Descendants // Helinium.,1988. Vol. XXVIII/l. P. 17-34.

170. Rolland N., Dibble H. A New Synthesis of Middle Paleolithic Assemblage Variability // American Antiquity. 1990. P. 480-499.

171. Roth B.J., Dibble H.L. Production and transport of blanks and tools at the French Middle Paleolithic site of Combe-Capelle Bas // American Antiquity. 1998. Vol. 63 (1). P. 47-62

172. Scelinskiy V. Der mittelpalaolithische fundplatz Ilskaja il im westlichen Kubangebiet. Jahrbuch des Romisch-Germanischen Zentralmuseums. Jahrgang 45. 1998. Mainz. P. 131-165.

173. Scott M. Technological organization and settlement mobility: an ethnographic example // Journal of Anthropological Research. 1986. Vol. 42. P. 15-51.

174. Sealy J. Diet, Mobility, and Settlement Pattern among Holocene Hunter-Gatherers in Southernmost Africa // Current Anthropology. 2006. Vol. 47 (4). P. 569-595.

175. Shackley M.S. Archaeological Obsidian Studies: Method and Theory. New York: Plenum Press, 1998.

176. Shackley M.S. Obsidian: Geology and Archaeology in the North American Southwest. Tucson, University of Arizona Press, 2005. P. 246.

177. Shakley S.M. An Introduction to X-Ray Fluorescence (XRF) Analysis in Archaeology. X-Ray Fluorescence Spectrometry // Geoarchaeology. New York, 2011. P. 7-44.

178. Sievert A.K., Wise K. A generalized technology for a specialized economy: Archaic period chipped stone at kilometer 4, Peru // Lithic Debitage: Context, Form, Meaning. Salt Lake City: University of Utah Press, 2001. P. 188-206.

179. Skinner A.R., Blackwell B.A.B., Martin Sara, Ortega A., Blickstein J.I.B., Golovanova L.V., Doronichev V.B. ESR Dating at Mezmaiskaya Cave, Russia. // Applied Radiation & Isotopes. 2005. P. 219-224.

180. Terry K., Andrefsky Jr.W., Konstantinov M.V. Raw material durability, function, and retouch in the Upper Paleolithic of the Transbikal region // Lithic Materials and Paleolithic Societies. Blackwell, Oxford, 2008.

181. Tillet T. Le Paléolithique Moyen dans les Alpes et le Jura: exploitation de milieux de contraintes d'Attitude // Settlement dynamics of the Middle Paleolithic and Middle Stone Age. Tubingen, 2001. P. 421-446.

182. Turq A. Le Paléolithique inférieur et moyen en Haut-Agenais: état des rocherches // Revue De l'Agenais. 1988. Vol. 115. P. 83-112.

183. Turq A. Raw material and technological studies of the Quina Mousterian in rerigord /'/' The Middle Paleolithic: adaptation, behavior, and variability, University of Pennsylvania, 1992. P775-85. ~ ~~ ~

184. Valensi L. De l'origine des silex protomagdaléniens de l'abri Pataud, Les Eyzies. BSPF. 1960. Vol. 57 (1-2). P. 80-84

185. Winthrop R.H. Dictionary of concepts in cultural anthropology. New York, 1991. P.6

186. Wenzel K.E., Shelley P.H. What put the small in the Arctic small tool tradition: Raw material constraints on lithic technology // Lithic Debitage: Context, Form, Meaning. Salt Lake City: University of Utah Press, 2001. P. 106-125.

187. Yokenura K., H. Hasegawa, T. Suzuki. Mineral compositions, microstructures, and mechanical properties of primary materials from the Paleolithic age. // Materials Characterization. 2006. №56 Pp. 165-168.

188. Zilhao J. Middle Paleolithic settlement patterns in Portugal. // Settlement dynamics of the Middle Paleolithic and Middle Stone Age. Tubingen, 2001. P. 597-608.

www.dissercat.com

Каменный век Кавказа

www.coolreferat.com

Доклад: Каменный век Кавказа

Каменный век - наиболее продолжительный этап в истории человечества. Более 99% исторического времени прошло от зарождения человеческой" культуры (около 2,9 миллионов лет назад изготовлены первые каменные орудия) до появления изделий из металла в эпоху энеолита (около 7 тысяч лет, назад). Почти три миллиона лет потребовались для коренных изменений в облике самих людей, для закладывания основ культуры, уводящей человечество все дальше от его животных предков.

История каменного века разделяется на три периода: палеолит (древний каменный век), мезолит (средний каменный век) и неолит (новый каменный век). Переходную эпоху между каменным и бронзовым веками называют энеолитом (медно-каменным веком).

До недавнего времени древнейшими местонахождениями эпохи палеолита на Северном Кавказе считались Игнатенков Кут на р. Псекупе у станицы Саратовской и р. Псыкош (Фортепьянка) в Майкопе. Но в последнем десятилетии на р. Уруп близ станицы Преградной была открыта и исследована более древняя пещерная стоянка Треугольная. Она углубила время появления человека на северных склонах Кавказа до полумиллиона лет.

Массовое заселение территории Северо-Западного Кавказа происходит в промежуток времени 150—80 тысяч лет тому назад. К тому времени относятся памятники конца раннего каменного века Абадзехская, Среднехаджохская стоянки и Абинское местонахождение открытого типа. Все три памятника открыты главным специалистом по древнекаменному веку Северного Кавказа адыгским археологом П. У. Аутлевым.

По его определению «Ашельцы Кубанского Кавказа (т. е. Западной Черкесии), как и в других заселенных в то время регионах, жили в условиях раннего первобытнообщинного строя, основным экономическим законом которого, как и на развитом и позднем этапах первобытнообщинной социально-экономической формации, было присвоение жизненно необходимых средств для существования первобытных человеческих коллективов при помощи каменных орудий на основе коллективного труда».

Возможно вы искали - Реферат: Караимы

Основной формой коллективного труда была кооперация на охоте. Она опиралась на общую собственность условий и орудий производства, т. е. на простое сотрудничество. Для нашего региона П. У. Аутлев предлагает вариант коллективной «охоты скрадом». Это значит, что наши палеолитические земляки-охотники не размахивали палками, не шумным улюлюканьем загонной охоты гнали стадо бизонов, лошадей или козлов к обрыву, с которого они должны были сорваться и превратиться в мясо для насыщения людям. Напротив, они, распределившись на определенной территории леса или горных алышков, незаметным тихим ожиданием, выслеживанием и постепенным окружением подвигали и сосредотачивали стадо или отдельных зверей к тупиковому месту. Но и этот вариант охоты П. У. Аутлев не считал основным. По его мнению, охота скрадом имела объектом, в основном, одиночного крупного зверя, например, трогонтериевого слона, подкарауленного, выслеженного или пойманного на тропе, на водопое, на выпасах, лежбищах и т. д.

Обработка дичи - ошкуривание, разделка туши, отделение костей, дробление последних - а также обработка шкур и кож производилась кремневыми, песчаниковыми и сланцевыми орудиями. Из кремневых желваков и галек изготавливали рубила, скребла, остроконечники. Ножами служили пластины и отщепы с острой стороной. Вначале здесь была распространена ударная техника производства орудий. В позднее время распространилась с юга техника расщепления. Это повысило эффективность старательной деятельности. По наблюдению П. У. Аут лева, производительность труда позднекаменных мастеров камня по сравнению с предыдущим уровнем возросла в четыре с половиной раза. Если ранее из килограмма сырья получали 10 см. рабочего края, то в поздний период результат достиг 45см.

В эпоху раннего камня пищу, материал для одежды (шкуры) и жилья мужчины добывали на охоте. Женщины занимались собиранием съедобных кореньев, личинок насекомых в дуплах деревьев, дикорастущих злаков, ракушек и т. д., а также изготовлением одежды, благоустройством пещеры или жилища типа полуземлянки и шалаша.

Необходимо отметить, что на территории Адыгеи и всего Северного Кавказа пока не обнаружено ни одной пещерной стоянки раннекаменного времени, но зато одна Среднехаджохская стоянка открытого типа и десятки местонахождений, сигнализирующие именно об этом типе поселения. «Треугольная» пещера в Карачаево-Черкесии расположена на высоте 1510 м. над уровнем моря в то время, как западно-черкесские стоянки не поднимаются выше 500 м. Она является самым ранним и единственным памятником такого типа.

Очевидно, в то время полости в береговых толщах были слишком низки для заселения человеком, а высокогорные пещеры во время оледенения были слишком холодными.

Похожий материал - Реферат: Київські мости

Северо-западнокавказский человек той эпохи, которого антропологи относят к типу питекантропов, пользовался огнем, но добывать его искусственным путем еще не умел.

Социальная организация наших земляков — питекантропов представляется уже не стадом, а кровнородственной общиной. В этой общине стадные порядки уступили место первичной форме группового брака. П. У. Аутлев предполагает форму отношений между соседними двумя общинами - Абадзехской и Среднехаджохской стоянками — в виде кроскузенного брака. Это значит, что парни из одного поселения любили своих двоюродных сестер из другой стоянки.

Духовная культура, по предположению ученых, ограничивалась зачаточной религией в виде фетишизма, выражающегося в культе зверя. Но можно предположить и фольклор, например, миф о Прометее, возникший в процессе освоения огня.

Если древние кавказцы обладали членораздельной речью с подлежащими и сказуемыми, о чем существует гипотеза, то такое возможно. Но устная их речь, по мнению языковедов, из-за более высокого положения глотки по сравнению с «homosapiens» (человек мыслящий) была медленной и неуклюжей.

Процесс становления и развития человека и общества проходил и на территории Осетии. Сотни тысячелетий тому назад - в эпоху раннего палеолита - земля Осетии выгледела совершенно иначе, чем в наше время. Казбек и другие вулканы извергали потоки лавы и миллионы тонн пепла, покрывавшего горы и равнины. В страшных землетрясениях вздымались новые громады гор и исчезали древние рельефы. Оледенения сковывали горы, непреодолимо разделяя территорию нынешней Осетии на две части. По каньонам рек спускались ледники. Растительность и животный мир субтропического (очень теплого и влажного) климата межледниковий сменялись в эпохи великих оледенений скудной фауной и флорой приполярной тундры. Все природные изменения происходили на глазах людей, кочевавших в поисках пищи по горам и предгорьям, селившихся на равнине, а также в горных пещерах и гротах, где можно было укрыться от непогоды. Палеолитический человек выжил, пройдя через тяжелейшие испытания. Земля Осетии сохранила множество свидетельств о заре истории человечества, начиная с эпохи ашеля (около 700-600 тысяч лет назад). Выдающиеся многослойные пещерные памятникипоселения Кударо и Цон в Южной Осетии и «жемчужина» каменного века Кавказа пещера Мыстулагты-лагат в Северной Осетии входят в сокровищницу мировой истории культуры. Десятки тысяч каменных изделий извлечены в этих пещерах из непотревоженных культурных слоев. Они подробно документируют развитие первобытной культуры, Приспособление человека к изменениям окружающей среды, рост его интеллекта. В привходовой части пещеры Мыстулагты-лагат прекрасно сохранившиеся культурные слои залегают до глубины более 20 метров. Вместе с культурными отложениями подземных залов они позволяют в деталях восстановить картину жизни и «домашнего быта» неандертальцев.

Очень интересно - Реферат: Китай-город

В эпоху мустье (120-36 тысяч лет назад) люди активно осваивали горы и равнины нынешней Осетии. Вслед за стадами животных они покидали северные склоны Кавказа лишь во время максимумов оледенения и вновь возвращались в периоды потепления. Около 40 тысяч лет назад в эпоху верхнего палеолита человек приобрел современный облик.

Этот период считается эпохой неандердальского человека; он протекал в Западной Черкесии в условиях резких климатических перепадов, которые были вызваны оледенением после межледниковья. Результаты ботанических и зоологических исследований показывают снижение летних температур по сравнению с современными на 5, а зимних - на 9 градусов. Эти резкие колебания заставили искать или строить более надежное жилище и кроить теплую одежду. Суровый климат в ту эпоху осушения, остепнения и похолодания подвинул человека к революционному шагу — искусственному добыванию огня способом трения.

Это дало возможность кавказцу подняться выше в горы вслед за дичью и заселить среднегорные и даже высокогорные пещеры.

В связи с открытием искусственного получения огня, которое в мифологии расценивается как похищение его у природы — Прометей похищает огонь у Зевса - П. У. Аутлев предполагал возникновение одного из самых ранних сказаний нартского эпоса народов Кавказа. Так, в цикле о Патэрэзе адыгского эпоса «Нартхэр» предводитель нартов Насрен бородатый отправился к злому Пако — богоборцу-великану, объявившему себя богом и развеявшему все костры и очаги в селениях, чтобы вернуть огонь людям. Но Пако приковал Насрена к скале на Ошхомахо (Эльбрусе) в наказание людей, не поклоняющихся ему. Только могучий славный нарт Патэрэз один не побоялся злого Пако. Он отправился к Ошхомахо, одолел гигантского ястреба, людоеда, Псахеха - горного ангела, загнал Пако в глубокое ущелье, освободил Насрена и вернул огонь людям.

В другом цикле главный герой эпоса Саусрыко также возвращает огонь людям из гор. Его отняли у людей горные великаны «иныжъы», а Саусрыко вначале пытается похитить огонь у божеского хранителя - «иныжъа». Возможно, таким образом в эпосе отразилась огненная революция. Когда с гор спустился ледник и наступило похолодание, были погашены костры, разведенные от природного огня и закрыты леса, загоравшиеся от молнии, тщетные и долгие попытки людей надежно обеспечить себя огнем не приносили успеха. Вот эти попытки, в конце концов окончившиеся открытием способа искусственного зажигания, отражены в образах древнегреческого Прометея, адыгского Насрен-жаче, грузинского Амирани, абхазского Абрскила. В образах Саусрыко и Патэрэза отражается счастливый результат экспериментов по искусственному добыванию огня. Но поскольку этот акт совершается против веления божьего (природы), в мифологии он представлен похищением.

Вам будет интересно - Реферат: Копорье

На территории Западной Черкесии археологами выявлены десятки памятников среднего периода, но все они концентрируются вокруг трех центров: восточный - в пещерах р. Губса Мостовского района; центральный - вокруг Ильской стоянки открытого типа; западный - в Причерноморской Шапсугии вокруг и в долине р. Хосты. Лучше исследованными считаются стоянки в Баракаевской и Монашеской пещерах на Гупсе, Ильская стоянка в одноименном поселке Северского района Краснодарского края, стоянки на р. Хосте во главе с Воронцовской пещерой. Классически кавказской считается Губсская культура. Хостинская культура Причерноморья связана с югом, т. е. с Закавказьем и Передней Азией, и отличается зубчато заостренными кремневыми орудиями. Ильская сравнивается с культурой Западной Европы.

Как видно, для Кавказского палеолита среднего периода характерны пещерные стоянки.

Социальная организация продолжается в виде кровно-родственной общины, живущей по закону группового брака.

Облик западнокавказских неандертальцев восстанавливается антропологами по окаменевшей нижней челюсти с десятью зубами двух-трехлетнего ребенка из Баракаевской пещеры. Он отличается от современного человека отсутствием подбородочного выступа, массивностью самой челюсти, скошенным лбом, рельефными скулами и надбровными дугами.

Но человек хостинской культуры отличается от кубанского неандертальца более высокой развитостью и близостью к человеку мыслящему позднего периода.

Похожий материал - Реферат: Короленко в Нижнем Новгороде

Хозяйственная деятельность западночеркесского неандертальца активизировалась в сторону охоты, потому что теперь необходимо было теплее одеваться, покрывать жилища типа шалашей и утеплять стены пещер шкурами зверей. В низкогорье и среднегорье Закубанья охотились на зубра, дикую лошадь, кабана, волка, лисицу, тигра, льва, альпийскую галку. Ильские жители питались еще мясом мамонта, а причерноморские — охотились, в основном, на пещерного медведя.

Неандертальцы были вооружены метательным оружием с каменными наконечниками, деревянными рогатинами и кольями. Женщины собирали «чинарики» (буковые орехи), желуди, лебеду и другие виды растений. На базе охоты развивалась обработка кожи, кости, а также дерева. В связи с этим совершенствовались орудия производства на базе кремневой обработки. Они стали меньших размеров и тщательнее обработанными. По подсчету П. У. Аутлева, неандертальцы Губского ущелья с одного килограмма сырья получали более 200 см. рабочего края т. е. производительность по сравнению с предыдущим периодом возросла более чем в 4 раза. Но темпы роста производительности труда оставались такими же, как в раннюю эпоху. По этому признаку можно судить и о темпах роста кубанско-черноморских неандертальцев в мыслительной сфере жизни.

Верхний (поздний) древнекаменный век. Последний период древнекаменного века французские археологи делят еще на три подпериода — ранний, когда появляются первые памятники графического искусства; средний, в который можно поместить развитие скульптурно-графического искусства; поздний, охватывающий предпоследний десяток тысячелетий до новой эры, когда ярко расцвело искусство живописцев.

В период позднего палеолита человеческое общество совершило резкий, пока необъяснимый скачок в своем развитии. Результат таков, что неандерталец превращается в нового человека. Антропологи назвали его «homosapiens» — человеком мыслящим в переводе с латинского. Внешне он имел вид вполне современного человека без скошенного лба, увеличенных скул и надбровий, нормальную нижнюю челюсть, ясно обозначенный подбородочный выступ.

cwetochki.ru

Культура каменного века народов населяющих Кавказ (Западный)

budetinteresno.narod.ru

Смотрите также

• 
  Неандертальцы губского ущелья
• 
  Кроманьонцы победили неандертальцев
• Сочинение про неандертальца
• 
  Снежный человек неандерталец
• 
  Неандерталец снежный человек
• 
  Неандерталец за компьютером
• 
  Причины исчезновения неандертальцев
• 
  Наскальная живопись неандертальцев
• 
  Подбородочный выступ неандерталец
• 
  Значение слова неандертальцы
• 
  Неандертальцы в крыму