Я пробудился в одной из небольших комнат Сагума; место показалось знакомым, хотя прежде я был лишь в большом зале. Мендокус сидел рядом. У меня появилось ощущение, будто потеряно что-то важное; я не знал, что именно, но эта утрата вызвала невыразимую грусть. Я почувствовал себя стесненным, словно мою свободу ограничили, к тому же ощущал сильную слабость, как после долгой болезни. Тут Мендокус положил свою руку мне на глаза, и я уснул.
Когда же снова пришел в сознание, усталость прошла, но не полностью, а ощущение потери и ограниченной свободы осталось. С одной стороны, я потерял способность помнить недавние события - полностью забыл Геспер, Фирис, Мол-Ланга и Сохму, с другой стороны, было совершенно невозможно забыть или каким-то образом не заметить, насколько выросла моя душа за эти пять недель отсутствия на Земле. Да, пять недель, хотя они показались мне месяцами, проведенными, в основном, в девачане; на Геспере по пертоцианскому времени я провел всего одну тысячную долю этих пяти земных недель.
Для меня было невозможным остаться на Пертоце и быть счастливым. Для вас, друзья мои, это также было бы невозможно. Почему? Потому что тот план душевной жизни настолько превосходит наш земной, что лишь развитие может привести туда душу - долгое, медленное, подчас болезненное развитие. Значит, для меня, как и для вас сейчас, безвозвратный переход на такой высокий план жизни был бы ужасным наказанием. Пришлось бы отбросить все наши жизненные привычки, наши нынешние «я», а на их место впустить совершенно иной набор ощущений и новое, неизвестное, неиспытанное Я. Душе, оказавшейся не на своем месте, потребовались бы долгие годы болезненных опытов, чтобы там, среди странных для нее явлений и неизученных законов узнать о том, как всем этим пользоваться. С благословения Бога для неподготовленной души такой внезапный переход с низшего плана на высший так же невозможен, как и настоящая деградация.
Я сел, затем встал с помощью Мендокуса, так как был слаб, у меня кружилась голова. Пришлось остаться в Сэче еще несколько дней. Спросив о Куонге, я услышал, что он умер, и это известие повергло меня в глубокую печаль, ибо в тот момент я ничего не помнил из прошедших пяти недель.
Мендокус по этому поводу сказал, что я все еще нахожусь во власти стремлений и страстей греховного земного общества, несмотря на то, что побывал недавно на небесном - с точки зрения земных понятий - плане человечества, где нет места чувственности, хотя люди там отнюдь не являются аскетами, а жизнь их не лишена удовольствий. Из вежливости я согласился с ним, зная, о ком или о чем он говорит, не более, чем простой человек, никогда не покидавший большого города, знает о жизни в глубинных районах Африки. Мендокус заметил мое невежество и умолк.
Его замечание по поводу греховности общества я не принял на свой счет потому, что, хотя и принадлежал этому мира, но не совершал греха в общепринятом смысле. Возможно, я не был свободен от своего окружения, но таких ошибок не допускал, - говорю без фарисейского самовосхваления.
Однако, его слова вызвали у меня воспоминание о той поистине прекрасной и благородной девушке, которую я попытался спасти. Где она сейчас? Кажется, обретя новые силы, она уехала в Мельбурн... Короче говоря, во мне снова просыпались интересы обычной жизни. Животная душа вновь самоутверждалась и боролась, насколько ей позволяла ее хрупкая самость, с человеческой душой и неугомонным духом, который не может ни грешить, ни заблуждаться, ибо он един со сверхдушой и потому всегда влечет человеческую душу ввысь в то время, как животное «я» тянет ее вниз.
- Мистер Пирсон, - обратился ко мне Мендокус, - те грехи, которые вы осуждаете в окружающих вас людях, были некогда и вашими собственными. И если вы осуждаете совершающего их, они снова могут стать вашими. Ибо, раз вы осуждаете, значит, есть опасность совершить их снова. Не судите и не судимы будете. В глубине вашей души эти прошедшие пять недель оставили свет, светильник Божий. Не прячьте его, дайте ему сиять так, чтобы он изливал свет на грешников, у которых его нет. Сострадайте им, сожалейте об их грехах, но, если вы станете обвинять их, то не будете следовать за тем, кто сказал: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».* (*Иоан. 8:11.)
Мол-Ланг точно оценил мои способности и поступил правильно, отказавшись сделать мое восхождение на гесперианский план безвозвратным, когда я был полон желания спалить свои земные корабли. Если бы я мог знать, от чего он меня избавил, то был бы благодарен. Но имя «Геспер» потеряло для меня всякое значение, и корабли так и не были сожжены.
С детским удовольствием я ушел на план девачана, где все, чего желает ребенок, казалось, сбывается. Теперь ребенок, встретившись с очевидным фактом, что всей сферой бытия управляют неумолимые законы, стоит пораженный, с разбитым сердцем от постигшей его неудачи. Он возвращается в свою родную сферу и - о, благословенное милосердие! - забывает все до той поры, пока от закваски пяти недель не забродит все и новый переход в те условия, из которых он вернулся в свой мир, не станет возможным.
Друзья, никогда не относитесь по-детски небрежно к высшему, ведь ваше испытание может оказаться не таким легким, как мое. Примите решение заплатить высокую цену или же бредите вместе с толпами. Обе дороги ведут к цели: одна коротка, но невыразимо трудна, вторая длинна и - увы! - тоже не очень легка. Нет никакого противоречия в утверждении, что кратчайшая дорога есть самая долгая; жизнь не всегда измеряется годами - некоторые жизни суть лишь несколько кратких лет, но горечи, как впрочем, и сладости, наполняющих их, вполне бы хватило на тысячелетия других и менее ярких жизней.
Прежде чем я покинул Сагум, Мендокус изложил эзотерические правила, которыми мне нужно было руководствоваться в грядущие дни, дни, когда знание этих правил станет для меня единственной опорой, ибо рядом не будет ни одного наставника, способного дать своевременный совет.
- Мистер Пирсон, - сказал великий старый мудрец, - вот Библия. Я прочел ее Ветхий Завет восемьдесят семь раз, а Новый Завет даже больше. Однако и теперь я открываю в этой книге все новые красоты. Вот книги Ману, а также Веды. Все они даны Христом-Духом, конечно, под разными человеческими именами и в разные века. Все они в той или иной степени аллегоричны, поэтому для их понимания необходим Его Свет. Без него могут возникнуть серьезные ошибки, что и случается в мире до сих пор удручающе часто и с поразительным постоянством. Поэтому я дам вам путеводную нить к ним.
Стучи и откроется тебе. Но смотри, чтобы ты стучал волей Духа, ибо, хоть бы ум и стучал постоянно, ему Путь не будет открыт.
Проси и дано тебе будет. Но, хотя животный человек все время просит, ему не будет дано ответа, ибо просьба должна быть сделана Духом в тебе во имя Божественной Истины, а не ради земного, которое следует за человеком, как тень за солнцем.
Все, что ни испросишь у Отца именем Христа, даровано будет. Но учти: просить именем Христа - значит просить вещей Царствия Божьего. К этому дару приложится и остальное, менее значительное, - пища, одежда и все, что требуется телу. Обычному уму трудно понять это. Но Он не даст тебе погибнуть, даже во времена голода.
Что человек посеет, то и пожнет. Это карма и закон, и каждая йота его должна быть исполнена. Человеческое существо создается многими воплощениями, каждая земная жизнь формирует личность - одну из множества нанизанных на неразрывную нить индивидуальности Эго, которая протянулась из бесконечности и уходит в бесконечность, с Востока на Запад. Ни одним требованием кармы нельзя пренебречь; все должно быть оплачено в течение жизней.
Поступай с другими так же, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой, и помни: той мерой, какой ты отмеряешь самому меньшему из братьев твоих, отмеряется и нашему Спасителю, и Отцу, и снова тебе.
Соблюдай все заповеди. Так ты придешь к вечности, где вся мудрость. ...В тот вечер я вышел из священного места и вернулся в город. Там я узнал много нового. Партнеры по шахте теперь хотели выкупить мою долю без дальнейших переговоров. От этой продажи я получил около трехсот тысяч долларов золотом, выплаченных постепенно, в семь приемов, примерно по сорок три тысячи долларов каждый раз.
После оформления необходимых документов и поступления первых причитающихся мне сумм на счет в вашингтонском банке меня охватило желание путешествовать. Оно и финансовые возможности вели меня все дальше и дальше, пока я не объездил почти все цивилизованные страны. Однако ничего иного, кроме беспокойства, эта кочевая жизнь не принесла.
Почти два года прошло с тех пор, как я оставил город, ставший ареной моих эзотерических опытов. В те дни судьба забросила меня в Норвегию, в небольшую деревушку рядом с одним из прославленных фиордов. Мой гид и помощник сравнительно сносно говорил по-английски, и я довольно хорошо его понимал. Оказалось, что он служил матросом на том самом корабле, на котором я впервые отправился в плавание. Вернувшись на родину, он оказывал услуги путешественникам, и знание английского ему очень пригодилось. Ганс Кристисон искренне обрадовался нашей встрече, я - тоже.
Ганс сказал, что в деревне остановились еще четверо путешественников, и, мешая английские и немецкие слова, добавил:
«Одна из них - юная леди, прекрасная девушка; она с ума сходит по краскам и кисточкам. Думаю, она художница».
Прошла неделя, прежде чем я встретился с этой девушкой. Целыми днями мы с Гансом, вооружившись ружьем и удочками, плавали по фиорду на его легком ялике. Однажды днем я взял ялик и один отправился к живописному скалистому островку, на котором росли несколько берез дивной красоты. Привязав ялик и взобравшись наверх, я сел читать письма, которые мне переслали из Нью-Йорка, и, полагая, что на этом маленьком островке кроме меня никого нет, не сразу обернулся на тихий звук, раздавшийся за моей спиной. Когда же повернул голову и увидел женщину, то бросил бумаги и вскочил на ноги. Я был настолько поражен, что даже не снял шляпу и не мог вымолвить ни слова. Она; казалось, была удивлена не менее моего. И тогда я прошептал лишь одно слово:
- Лиззи!?
- Мистер Пирсон! - воскликнула она.
«Как вы попали сюда?» - это был следующий вопрос, который мы задали друг другу. Я рассказал ей о своих бесцельных скитаниях, а она - о своей жизни после того, как уехала из нашего городка. Перебравшись в Вашингтон, она взяла фамилию Харланд, купила дом и организовала художественную студию. Люди там ничего не слышали о ней и еще меньше о ее предках, а потому полагали, что она - молодая австралийская вдова со средним достатком.
Удачно начав в столице новую жизнь, Элизабет обычно проводила лето за границей и в этот раз приехала в Норвегию. Ее картины пользовались спросом, и девушка смогла сколотить неплохое состояние, основой которого стало то, что она назвала моим «займом». Теперь, встретив меня, Лиззи заявила, что непременно хочет вернуть мне долг. Услышав это, я рассмеялся и пошутил: «Хорошо. Тогда до моего отъезда, если вы не возражаете».
Мы провели там вместе четыре прекрасных недели. Когда же Элизабет обронила, что собирается уехать через несколько дней и сделать небольшую остановку у Шотландских озер, я, ничего не сказав ей, попросил Ганса отвезти меня ночью на пароход, подходивший к здешней пристани раз в две недели, и попросту сбежал. Перед тем, как подняться на борт, я расплатился со своим гидом, добавил чаевые и попросил его: «Ганс, скажи молодой леди, что я уехал; передай ей, если спросит, что я отправился в Санкт-Петербург. Прощай!»
После недели, проведенной в столице русских царей, я снова побывал в Париже, потом в Лондоне, а еще через неделю уже плыл в Нью-Йорк, откуда вернулся в Вашингтон.
Прошел год. Прогуливаясь однажды днем по Пенсильвания-авеню, я лицом к лицу столкнулся с Элизабет Харланд. Мы остановились, поговорили и дальше пошли вместе. Воспоминания о былом переполняли нас: мы говорили о днях в Калифорнии, потом с большой нежностью о тихом месяце в Норвегии. Тогда ведь я почти поверил, что люблю эту девушку, и не только за ее лучащуюся красоту и спокойную милую женственность, но и за ее огромное усилие победить грех, за то, что ей это удалось и она вышла из огня чистым золотом. Прежде чем мы расстались, я попросил у нее адрес и разрешение навестить ее при первом удобном случае.
Следующим же вечером ко мне пришел банковский посыльный и оставил пакет, в котором были двести стодолларовых банкнот и письмо. Я поспешно открыл его и прочитал:
«3 сентября 1869 г.
Г-н Уолтер Пирсон!
Прилагаю сумму моего причитающегося Вам долга. Примите мою сердечную благодарность. Останемся друзьями. Вам всегда будут рады в доме Вашего искреннего друга Элизабет Харланд».
Я поразмыслил над ситуацией и, когда наступил момент принять решение, внезапно понял, как поступлю. Положив возвращенные деньги в записную книжку, я соответствующе оделся, взял шляпу, спустился на улицу и, остановив экипаж, назвал адрес Лиззи.
Дом выглядел очень милым. Дверь открыла сама Элизабет. Ее прием был радушным, но, как мне показалось, несколько сдержанным. В гостиной на стене висела картина, написанная с редким мастерством. На ней мужчина с неземным, божественным выражением на лице стоял и смотрел на женщину, спрятавшую свое лицо в ладонях. В пыли у ее ног художница изобразила какие-то символы. Обоих окружали строения, характерные по архитектуре для Святой Земли. Под картиной, размером в половину натуральной величины человеческих фигур, были слова: «Евангелие от Иоанна, 7:11».
Я сел в предложенное кресло, и на какое-то мгновение воцарилась тишина. Хозяйка нарушила ее вопросом:
- Вы получили деньги, мистер Пирсон?
-Да.
Я достал их из кармана и, следуя своему решению, сразу отметая все возможные возражения, опустился перед ней на колени и сказал:
- Я не возьму этих денег, если вместе с ними не возьму и вас. Элизабет, станете ли вы моей женой?
Ее глаза наполнились слезами, голос задрожал. Она не сразу смогла заговорить.
- Это ради меня?.. Вы любите меня и во имя настоящего опускаете покров над прошлым?..
-Да, дорогая!
Она упала в мои объятия и долго плакала так, что разрывалось сердце. Наконец, немного успокоившись, сказала:
- В мире нет ничего дороже истинной любви.
...Мы отпраздновали нашу свадьбу очень скромно, а после нее отправились в небольшое путешествие за границу, в Англию, и вскоре вернулись домой.
Глава 9
lektsia.com
Глава 1. История возникновения учительской профессии
1.1.Зарождение учительской профессии
В глубокой древности, когда ещё не было разделения труда, все члены общины или племени — взрослые и дети - участвовали на равных в добывании пищи, что составляло главный смысл существования в те далекие времена. Передача накопленного предшествующими поколениями опыта детям в дородовой общине была «вплетена» в трудовую деятельность. Дети, с ранних лет включаясь в неё, усваивали знания о способах деятельности (охота, собирательство, рыболовство, приготовление пищи и др.), овладевая различными умениями и навыками. И лишь по мере совершенствования орудий труда, что позволяло добывать пищи больше, появилась возможность не привлекать к этому больных и старых членов общины. Им вменялось в обязанность быть хранителями огня и осуществлять присмотр за детьми. Позже, по мере усложнения изготовления орудий труда, повлекших за собой необходимость специальной передачи трудовых умений и навыков, старейшины рода самые уважаемые и умудренные опытом - образовали в современном понимании первую социальную группу людей - воспитателей, прямой и единственной обязанностью которых стала передача опыта, забота о духовном росте подрастающего поколения, его нравственности, подготовка к жизни. Итак, заботу о подрастающем поколении сначала проявляли все взрослые члены общины, затем она концентрируется в руках представителя старшего, умудренного опытом поколения. Так воспитание стало сферой деятельности и сознания человека [23].
Воспитательные отношения между взрослыми и детьми не ограничивались сферой труда. Взрослые направляли поведение детей, приучая соблюдать сложившиеся в общине правила, требования, запреты.
С упорядочением брачных отношений, появлением брака зарождаются домашнее - семейные формы воспитания, где функцию воспитания выполняют родители, родственники. Усложнение хозяйственной деятельности, социальных связей повлекло за собой изменения в воспитании детей. Возникает первая в истории человечества форма воспитания и обучения – инициация (это совершение ритуальных обрядов посвящения юношей и девушек в класс взрослых – у некоторых народов сохранился и поныне). Это был своеобразный экзамен на взрослость. Для успешной сдачи экзамена надлежало усвоить обширную программу, состоящую из определенных знаний, практических умений, физической, ритуальной, социально-нравственной подготовки. Главным в подготовке мальчиков было охота, земледелие, скотоводство, воинское дело. Девочки овладевали секретами домоводства, учились ткачеству, гончарному делу, плетению [13].
Возникновение учительской профессии, поэтому имеет объективные основания: появилась необходимость в передаче детям опыта орудийно-трудовой деятельности с тем, чтобы, с одной стороны, сохранить этот опыт, а с другой – подготовить их к будущей самостоятельной жизни. Общество не могло бы существовать и развиваться, если бы молодое поколение, приходящее на смену старшему, вынуждено было начинать всё сначала, без творческого освоения и использования того опыта, которое оно получило в наследство. Первые школы возникли в странах Древнего Востока в период формирования рабовладельческого общества. В Древнем Шумере, Вавилоне, Египте, Ассирии, Финикии учителями были преимущественно жрецы, которые составляли привилегированную касту. Знание они передавали от родителей к детям, но существовали и школы для жрецов при храмах и в крупных городах Социальный статус учителя был чрезвычайно высоким [17].
В шумерских источниках, датированных 3500г. до н.э., было зафиксировано первое упоминание о школе. В Древнем Шумере учебное заведение называли «дом табличек», а учителя – «отец дома табличек» (древние шумеры писали по мокрой глине на глиняных табличках, отсюда и название заведения для обучения) [38].
Первое упоминание о школе в египетских источниках встречается за 2500 лет до н.э. Это была дворцовая школа для детей царских сановников. Чуть позже возникло даже особое учебно-научное учреждение «Рамессеум», где получали подготовку не только жрецы, но и воины, архитекторы, врачи. В Древней Греции первоначально появились школы грамматистов и школы кифаристов, в которых обучались мальчики примерно с 7 до 14 лет. Девочки же получали исключительно семейное воспитание. В школе грамматиста мальчиков обучали чтению, письму и счету. В школе кифариста, которую посещали одновременно с грамматической или после нее, мальчики учились музыке, пению и декламации стихов, например, отрывков из греческого эпоса — «Иллиада», «Одиссея» и др. Та и другая разновидность школ были частными и платными. Учителя в таких школах назывались дидаскалами (от греческого «дидаско» — учу). Идущего в школу и из школы мальчика сопровождал раб, именовавшийся «педагогом» (буквальный перевод с греческого — детоводитель). В возрасте 13 лет мальчики переходили в палестру (буквально «школу борьбы»), где в течение двух-трех лет занимались гимнастикой под руководством педотриба: учились бороться, бегать, прыгать, метать диск и копье, плавать. В Спарте педономами называли руководителей государственного воспитательного учреждения, которые назначались старейшинами из числа знатных аристократов. В обязанности педонома входило наблюдение за нравственным поведением и военно-физическими упражнениями воспитанников, а также наказания их за те или иные проступки.
В первой половине 2 в. до н.э. Рим завоевывает и подчиняет своему влиянию ряд государств Средиземноморья. В это время резко возрастает роль культуры, науки и искусства в жизни общества. Происходят изменения и в воспитании. Возникают грамматические школы. В эти школы принимались мальчики 11—12 лет, научившиеся читать и писать дома, иногда в начальной школе. В большинстве это были дети знати и богачей. Обучение продолжалось примерно до 15 лет. Школы ставили задачу — дать подростку достаточно широкое по тем временам гуманитарное образование и на этой основе подготовить его к дальнейшей деятельности в качестве политического и судебного оратора. Преподаватели этих школ («грамматики» или «литераты»), как правило, были широкообразованными людьми. Вышедшие главным образом из социальных низов, грамматики принимали активное участие в общественной жизни.
В условиях напряженной общественной борьбы в последние десятилетия существования Римской республики (начало и середина 1 в. до н.э.) приобретает огромное значение политическое и судебное красноречие. Создаются риторские школы, открывающие доступ к политической карьере значительному кругу лиц. В риторских школах учились подростки и юноши в возрасте от 13—14 до 16—19 лет. Риторские школы давали широкое общегуманитарное образование, знакомили с произведениями выдающихся историков, ораторов, поэтов, с философией и правом. В период империи Римское государство стремилось взять под свой контроль все стороны жизни общества, в том числе воспитание и образование. Юлий Цезарь дал всем учителям права на римское гражданство. Император Веспасиан (70—99) назначил риторам ежегодный выплачиваемый государством гонорар. Постепенно грамматики и риторы, а позже и учителя начальных школ, становятся государственными служащими. Антоний Пий (император в 138—161) установил число риторов и грамматиков, полагавшихся каждому городу в зависимости от числа его жителей, а для учителей — ряд льгот и привилегий. При императоре Диоклетиане (285—305) был введен обязательный состав учителей для каждого типа школ, определен круг их обязанностей и суммы гонорара [17].
В период раннего средневековья в области просвещения безраздельно господствовала церковь. В этот период имелись школы трех типов: монастырская, соборная (называвшаяся также кафедральной или епископской), приходская. Монастырские школы вначале были школами для обучения мальчиков, которых родители с самого раннего детства обрекали на будущее монашество. С течением времени монастырская школа разделилась на внутреннюю и внешнюю, для приходящих учеников [17].
В некоторых монастырских школах наряду с чтением, письмом, законом божьим и пением были введены курсы грамматики, риторики, диалектики, а позже арифметики, геометрии, астрономии и теории музыки. Во всех типах школ учителями обычно назначались монахи, имевшие склонность к педагогической профессии. Будучи занятыми только школьным обучением, они приобретали в процессе этой работы педагогический опыт. Уроков — коллективной работы всего класса с учителем — в средневековой школе не было. Хотя ученики занимались в школе одновременно, но каждый из учеников читал и писал разное: одни лишь начинали заучивание азбуки, другие заучивали слоги, третьи уже начинали читать и т.д. Учитель подзывал к себе учеников по очереди и занимался с ними индивидуально.
С развитием ремесленного производства и торговли, с ростом городов прежние церковные школы не могли удовлетворять растущие потребности городского населения в грамотности и элементарных знаниях. В городах по инициативе объединений ремесленников возникают цеховые школы, а по инициативе купечества — гильдейские школы. Несколько позже те и другие сливаются в городские (магистратские) школы, содержащиеся городским самоуправлением. Цеховые и гильдейские школы были платными. Цехи, гильдии, а также городское самоуправление несли расходы по постройке школьных зданий, хозяйственные нужды, главная же часть платы учителям поступала от родителей учеников. Назначение учителей, заведующих школами производилось цехами, гильдиями и городским самоуправлением (в зависимости от того, какой была школа) [17].
studfiles.net
Отношение к учителю - от древности до современности
Образование – один из древнейших социальных институтов, фундаментальный, изначально вытекающий из основ существования общества.
Учителя в первобытном обществе – старички лет 20-25, они уже не могли охотиться (например, болят руки/ноги – артроз и артрит, сломаны зубы, выбит глаз) – вынужденно оставались у костра на стойбище, становились рассказчиками и учителями юных кроманьонцев: мифы, правила ТБ на охоте, в лесу, в поле, с другими кланами… учили подражать голосам зверей и птиц, плести ловушки и т.д. Таким образом, старичок зарабатывал свой «кусок хлеба». Статус учителя невысок: он в меру полезен, но полноценным членом сообщества, охотником и собирателем - не является.
В античном обществе (Греция, Рим) учителем чаще всего был свободный неполноправный человек – метек. Полноправному гражданину, собственнику надела, рабовладельцу быть учителем было не по статусу. В Греции передали бы дело обучения рабам, только чему может научить раб? Аристотель рассуждает так: раб - не человек, он имеет душу раба, ведь в бою он сдался врагам, значит, трус и подлец в душе. После реформ Солона (IX в. до н.э.) в Афинах запретили обращать в рабство греков за долги, поэтому раб – всегда чужеземец. Рабы в Афинах были педагогами – водили детей на занятия. Школа – учитель – минимум знаний и умений - для тех, кто не может/не хочет обучать детей дома. Поэтому зарплата учителя была невелика, а требовалось от него знать много: риторика, грамматика, гимнастика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка, диалектика - 7 свободных искусств. Учитель – наёмный работник, политических прав в полисе не имел, общественное мнение не формировал.
Особая группа учителей в античности: учителя мудрости - софисты. Изощренные приемы ораторского искусства предлагались для изучения исключительно платежеспособной группе - богатым сыновьям, золотой молодежи. Научить, как посадить другого человека в лужу – главная цель такого обучения.Например, так: - Ты умный человек. Вот скажи, верно ли суждение: то, что ты не терял, ты имеешь, оно у тебя есть?- Да, - поразмыслив немного отвечает «студент».- А ты терял рога? – звучит ехидный вопросец и парень со всех ног бежит к своей возлюбленной устраивать допрос с пристрастием… А потом приходит к «учителю» и просит научить его быть едким, колким, насмешливым собеседником, чтобы никто не мог взять верх над ним. О вечных ценностях вопрос не стоял.
Профильное образование было очень узким, себе на смену опытные служащие готовили 1-2 новичков (так же как и ремесленники – подмастерьев) – например, писцов для взимания налогов в порту, для описи имущества, для записи указов военачальника готовили по отдельности и обучали писать те слова и обороты речи, которые им пригодятся.
После великого переселения народов и темных веков, образование, да просто грамотность, исчезли вместе с городами и перестали быть ценностью для большинства людей, тут бы выжить. В монастырях знание стало частью Божественной истины и средневековая школа – это начальное образование при монастыре. Хочешь быть грамотеем – иди в монахи, зубри мертвую латынь, ведь на ней написаны все книги. Учитель – некто, приближенный к Богу, часть неземного мира. Боялись, уважали, чтили. Первые университеты в Европе (Болонский, Пражский) – это курсы для приходящих и уходящих студентов. Обучение шло следующим образом: читался отрывок из Священной книги и начиналось его обсуждение – кто как понимает, какие выводы, как это связано с другим (вчерашним) отрывком и т.д. То, что сегодня называется схоластикой – теоретические споры. Мало связанные с жизнью, но развивающие категориальное мышление. Вел диспут – опять же монах. Монахи Кирилл и Мефодий в VII в. н.э. на основе славянской фонетики разработали две азбуки (кириллицу и глаголицу), одной из которых написан и этот текст.
После крестовых походов пришли в Европу арабские цифры, ноль, разряды чисел и появилась «алгебра» - в переводе с арабского «тайна». Тайную науку чисел христианским монахам нельзя было изучать – чему может научить бесовское/нехристианское знание? Прошло приличное количество времени, сменилось не одно поколение, пока гениальный английский монах-ученый не вывел бином Ньютона…
Светская школа является результатом эпохи Возрождения и Великих географических открытий, появления мануфактур, постоянных торговых связей, развития рынков, банков, ломбардов. В средневековом обществе найти грамотного рыцаря, даже короля – трудное дело. Очень известный факт из французской истории: первая грамотная королева Анна Ярославна, жена Генриха I и мать Филиппа I.
Убеждение, что записи подлежит только священный текст, соответственно и чтению – только он, сломалось с развитием книгопечатания и опять же рынка книготорговой продукции. Стали печатать суждения философов о разных истинах, научные или исторические труды, карты, потихоньку и беллетристика вошла в норму… Учитель мудрости, философ, писатель, ученый – этот статус был высок, учитель в школе – так и оставался наемным работником низкой квалификации.
Долгое время обучение шло индивидуально: в одном помещении сидело несколько детей и каждый из них был занят чем-то своим, учитель – общий для всех – ходил от ученика к ученику и проверял сделанное. УВ углу обязательно стояли розги и скамья для провинившегося. Стимульный материал.
Классно-урочная система – изобретение XVIII века: группа детей одного возраста занята одним уроком. Постепенно, учителя стали специализироваться по дисциплинам. Такие школы – для средних и низших слоев, богатые семьи продолжали нанимать учителей для домашнего обучения. Гувернантки и гувернеры – это наемные работники невысокого социального статуса, часто студенты.
Отношение к учителю в обществе из века в век меняется: с пренебрежительного к боязливо-отстраненному, затем к почтительному – произошло последнее уже в ХХв. Знания становятся постепенно ценностью, роль интеллигенции в обществе повышается, это связано с техническим прогрессом, с распространением научных знаний, сменой фанатично религиозного мировоззрения на философское и гуманистическое. Этот процесс шел постепенно, охватывал прежде всего города.
Учителя становятся значимой частью общества в условиях индустриализации, домашнее воспитание постепенно уходит в прошлое. Слишком много сложной информации надо передать, это невозможно без систематического ежедневного обучения. На каждого ученика уже не хватает квалифицированных специалистов, удобнее создавать частные школы, гимназии, колледжи, лицеи.
Большинство европейских государств взяло на себя функцию просвещения и образования, в том числе обязательного начального образования - на рубеже XIX-XXвв. Любопытен опыт Швеции: там, чтобы не тратить государственные деньги, обязали всех глав семейств обучить арифметике, чтению и письму своих домочадцев за собственный счет, а чиновники взяли на себя функцию контролеров, взимающих штрафы с ослушников. Вот так, шведской кроной загоняли общество к свету грамоты. Поголовная грамотность была достигнута очень быстро… В России реформу начального образования (бесплатного) начал готовить П.А.Столыпин, а провело в жизнь уже правительство большевиков.
Еще одна метаморфоза произошла в образовании в течение XIX века – на смену учителям пришли учительницы. «Засилье» женщин в сфере образования – это совсем недавнее в истории явление. Отношение к женщине как к работнику всегда было хуже, чем к мужчине. И по оплате, и по уважению к труду. Почему-то считается, что мужчина по определению вкладывает больше сил, больше энергии, исполняя свои трудовые обязанности (все равно в какой сфере экономики).
В советское время учитель стоял выше иных работников (особенно на селе), так как был членом партии, проводником идей правительства в жизнь, с ним считались. Еще один момент надо учитывать: подготовка специалистов массовых профессий для индустрии требует простой передачи знаний, умений, формирования навыков, которые в течение всей жизни практически не меняются. Надо было научить ребенка тому, что сам знаешь и умеешь.
А вот вопрос о том, как научить учиться - сейчас стоит перед современной школой. Сегодня невозможно, да и не нужно зубрить учебники в поисках ответа на все вопросы. Информация доступна, ее избыток. Информация постоянно обновляется, в науке ее объемы удваиваются каждые 5-10 лет. Это невозможно запомнить. На производстве нужны люди, мыслящие нестандартно, творчески, обладающие компетенциями в социальной сфере не менее, чем знаниями в какой-либо отрасли современной науки или производства. Научить учиться может только тот учитель, который сам умеет/хочет/знает КАК постоянно учиться, как развиваться, овладевать новыми знаниями, организовывать себя на овладение новыми умениями, на получение практического опыта в действиях с новыми сложными техническими устройствами, в новых обстоятельствах. Уйти от рутины в мыслях, от повседневной стабильности – очень трудно. Постсоветский человек, во-первых, уже устал от перемен в своей жизни, во-вторых, мы все наследники элементов восточного менталитета, где стабильность является ценностью номер один, где развитие – это скорее количественное, а не качественное изменение…
Учитель (как профессия, как статус) не может стать лидером в обществе, если он ориентирован на прошлое. «Как было хорошо в СССР, родители и дети уважали учителей» – часто слышишь в учительской среде. Хочется поддержать, но статус методиста не позволяет. Мы несем новое в жизнь подростков, и это новое должно помогать ребятам жить в сегодняшнем мире, а не в мире прошедшего дня. Когда забияка и ослушник в запале говорит «да не нужна мне ваша математика!/физика/литература/история/биология/далее везде», то он делает ударение на «ваша», не математика, а «ваша математика», то, как вы ее преподаете, то, как вы ее понимаете. Невозможно всех сделать докторами наук, многие старшеклассники просто не способны к освоению всего объема знаний, который заложен в учебную программу. Поэтому стоит ориентироваться на формирование компетенций, именно они пригодятся будущему работнику на производстве, в сфере услуг, на государственной службе. Сможет, захочет – возьмёт больше, нет – насильно мил не будешь. Невозможно обучить того, кто сопротивляется, кто не понимает ценности знания.
Но начинать надо с себя. Быть современным учителем – значит уметь учиться!
profmetodist.ru
Учителя в Древней Руси. - 8 Августа 2012
Материал с сайта: http://sv-sidorov.ucoz.com/
Петрова Ксения Сергеевна
студентка 1 курса факультета Истории и права
Сидоров Сергей Владимирович
кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и психологии
ФГОБУ ВПО «Шадринский государственный педагогический институт»
Работа учителя трудна и разнообразна. Хороший учитель не только передает свои знания детям, он формирует их отношение к изучаемому предмету, готовит их к дальнейшей жизни в обществе. Современное образование и современные представления об учительской профессии обусловлены историческим развитием. Профессия учителя является одной из древнейших. Еще в Древней Руси были учителя. Мы обратимся к этому историческому периоду, чтобы выявить особенности представлений о миссии учителя, послужившие основой образования в 9-14 веках.
Киевская Русь – это средневековое государство в Восточной Европе, образовавшееся в IX веке. Оно возникло под властью князей династии Рюриковичей в результате объединения восточных племен. Главой государства являлся князь, власть которого была наследственной. В управлении территориями кроме князя участвовали и бояре, «мужи», были нанятые князем дружинники. По форме правления Русь была ранней феодальной монархией, т.е. государством переходного типа от первобытного строя к феодализму у народов, которые миновали рабство, но процесс формирования феодальных отношений происходит при остатках первобытного строя (вече, кровавая месть и т.д.). Особое внимание следует обратить на то, что Русь не была сильно централизованным государством. Не стала она и политической федерацией, потому что княжеские съезды собирались редко и их постановления не имели ни какой юридической силы [4]. Все спорные вопросы решались с помощью оружия или соглашения.
В 988 году при князе Владимире Святославовиче официальной религией на Руси становится христианство. Владимиру предписывают постановку задачи огромной сложности, от решения которой зависела не только собственная судьба князя, но и вся дальнейшая история его рода, народа, государства.
До принятия христианства учения, позволяющего овладеть знаниями, накопленными в значительный культурно-исторический период, на Руси не существовало [2]. Разумеется, обучение охоте, ремеслу присутствовало в жизни языческих народов, но оно носило прикладной характер, необходимый для выживания этносов.
Христианское обучение изначально носило иной характер, оно было устремлено к совершенству личности, к проявлению в человеке образа Божьего. На Руси с этого времени проповедники учения Христа стали духовными наставниками, призванными быть воспитателями человеческого в человеке, для того чтобы ученики стали способны к благодатному благоуподоблению, а после – наследниками и гражданами Царства Небесного. С принятием христианства изменились все стороны жизни Древней Руси, в том числе и воспитание, образование. Русь включилась в культурный мир наиболее передовых государств того времени [5].
У каждого проповедника, пытавшегося выступать в учительской роли, явственно выражено стремление склонить властителя земли Русской к выбору своей веры. Однако не всем удается стать учителями восточных славян. Князь произвел исторический выбор веры, лишь когда сам оказался участником своеобразного «педагогического процесса»: греческий православный философ фактически стал его первым учителем, а он – послушным учеником. Византийский проповедник весьма искусно преподал Владимиру главный урок – основное содержание Священной истории: от сотворения мира до Пришествия Христа.
В это же время в летописях можно найти первые упоминания о школах. В «Повести временных лет» читаем: «Послал он (князь Владимир) собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение». Или запись в Вологодско-Пермской летописи в том же 988 г.: «Князь великий Владимир, собрав детей, 300 отдал, учите грамоте».
На Руси складывалось искреннее почитание учителей. В «Слове Похвальном Сергию Радонежскому» Премудрый Епифаний восхваляет Сергия не только как великого чудотворца, но и как учителя. Епифаний говорит, что Сергий Радонежский был отцам отец и учителям учитель, ведь он неложный и праведный учитель.
Зачастую обязанности учителя совпадали с обязанностями как родителя, так и воспитателя. В своем «Поучении» другой князь Владимир – Мономах – говорит об основных правилах жизни, которые должен соблюдать и сам властитель, и его дети. Во-первых, любить свою Родину, заботиться о народе. Во-вторых, творить добро близким, уклоняться от злых дел. В-третьих, не грешить и быть милостивым [6].
На Руси учителей называли мастерами, намекая этим на уважение к личности наставника растущего поколения. Мастеров-ремесленников, которые передавали свой опыт, также называли, да и сегодня называют, уважительно: учитель.
Из «Азбуковника» можно узнать, что обучаться могли все желающие, независимо от принадлежности к сословию. Ограничением к обучению могли служить только нежелание родителей либо уж совершеннейшая их бедность, не позволявшая хоть чем-нибудь оплатить учителю за обучение своего чада.
Ученик приходил в то заведение, где обучался, ранним утром и для начала кланялся образам, учителю, а затем и всем учащимся. Школьнику предстояло провести в школе целый день до звонка к вечерней службе, который был сигналом и к окончанию занятий. Учение всегда начиналось с ответа урока, который изучался ранее. Когда же урок был всеми рассказан, все ученики совершали общую молитву перед дальнейшими занятиями. Затем каждый занимал место, указанное учителем.
Услышать из уст учителя столь часто употребляемую сейчас фразу «Без родителей в школу не приходи» было просто неуместно, потому что исключалось какое-либо вмешательство родственников в процесс обучения и воспитания.
Обучающимся запрещалось драться, воровать, шалить и пакостить, они также сами занимались хозяйственными делами. Особенно строго запрещалось шуметь в самой школе и рядом с ней, потому что училище находилось в доме, принадлежащем учителю. Дисциплина в древнерусской школе была очень суровая. В азбуке, напечатанной в 1679 году, есть такие слова: «Розга ум вострит, возбуждает память». Но учитель пользовался розгами в меру. О том, как следует учить детей, говорилось в Уложении Стоглавого Собора, который, по сути, был руководством для учителей [3]. Там говорилось, что нужно учить детей не яростью, не гневом, а любовью и ласковым утешением.
Для того чтобы отдохнуть или отлучиться по необходимым делам, учитель выбирал себе помощника: старосту. Староста был чуть ли не вторым человеком в школе и имел множество обязанностей. Скорее всего, старост было трое: один главный и двое его помощников.
Обучение и воспитание отроков были проникнуты очень глубоким почтением к православной вере. Ученики обязаны были ходить в церковь не только в праздничные дни, но и вечером, после окончания занятий.
С теми, у кого учение шло плохо учитель занимался дополнительно, рассказывая им о Сергии Радонежском и Александре Свирском, которым вначале учение совсем не давалось.
Князь оплачивал учителей («дая им от имени своего урок»), но порой учителя работали бесплатно. Учебный год начинался 1 декабря в день памяти пророка Наума, этот день ещё называли «Наум-грамотник», ребенок мог поступать на обучение в любое время.
В школы принимали только мальчиков. Определенного срока обучения не было. Научился считать, писать, читать – значит, закончил школу. Всё зависело от способностей обучающегося.
В изобразительном искусстве Древней Руси популярен иконописный сюжет «Приведение в учение». На этой иконе мы можем увидеть мать и отца, которые подводят мальчика 7 лет к учителю. Они вручают сына учителю, в облике которого подчеркнута высокая духовность. Ученик в руках держит книгу.
В результате современных археологических исследований обнаружено множество берестяных грамот, написанных в Древней Руси людьми разных сословий. Из этого можно сделать вывод, что грамотность проникла практически во все слои населения на Руси. По распространению грамотности Русь была близка к Византии того времени и опережала Западную Европу.
Местом, где впервые были обнаружены берестяные грамоты средневековой Руси, является Великий Новгород. Первая находка была совершена в 1951 году, и с тех пор из почвы извлекают все новые и новые грамоты. Большинство найденных грамот – это частные письма, носившие деловой характер, а также долговые списки. Реже встречаются церковные тексты, молитвы, школьные упражнения и азбуки. Иногда можно столкнуться с грамотами шуточного содержания. Среди авторов писем есть и женщины. Горожане обучались грамоте с детства, и сами писали письма, а вот среди высокопоставленных чиновников была уместна фигура писца. К XI веку население Новгорода переписывались не только с теми, кто жил в городе, но и с теми, кто находился далеко за его пределами. В берестяных документах соблюдается достаточно стройная грамматическая и орфографическая система, в рамках которой 90% грамот написаны без единой ошибки.
Как и в Европе, в древнерусских храмах и монастырях также велось обучение. Известно, что в каждой из монастырских школ учеников было очень мало и никакого определенного плана их обучения не было. В этих школах образование предусматривало подготовку детей к самостоятельной работе с церковными книгами и Священным писанием. В них учились все желающие, которые хотели освоить грамоту и получить хоть какое-то образование. Также проводились уроки чтение нот и пение. При монастырях получили элементарное образование большое число русских людей, именно монастыри были образовательными центрами. В них создавались летописи и библиотеки. Надо отметить, что к книгам относились очень осторожно, их ценили и берегли.
Одним из первых монастырей на Руси была Киево-Печерская лавра, основанная в 1051 году при Ярославе Мудром. В Киево-Печерской лавре Нестором было начато создание «Повести временных лет», которая стала для нас основным источником знаний о Киевской Руси. В монастыре собирали иконы, переписывали и переводили с греческого языка разнообразные книги: Священные писания, поучения, сказания, жития святых. Также там накапливались большие библиотеки рукописных книг. Монах Киево-Печерской Лавры Алимпий после обучения у греческих мастеров стал одним из первых русских иконописцев. Монастырь уже в XI веке центром стал летописания, книжности, просвещения. Образование в рамках богословской программы поднималось до уровня высших духовных учебных заведений Византии. В XI-XII в. из монастыря вышло более 500 епископов, много иконописцев, зодчих, врачей, летописцев [1].
В этот период ещё не было сформировано сословие профессиональных учителей, поэтому обучением обычно занимались представители низшего духовенства (певчие, дьячки, чтецы), и «мастера грамоты» (мелких чиновников, грамотных людей, служителей различных государственных учреждений). Следует отметить, что церковь к «мастерам грамоты», как правило, относилась подозрительно, часто преследовала их деятельность.
В Древней Руси были и школы высшего типа, готовившие как к государственной, так и к церковной деятельности. В таких школах наряду с богословием изучались множество других наук (философия, риторика, грамматика), также знакомились с историческими, географическими и естественнонаучными сочинениями. Образование ценилось очень высоко. Хорошо образованных людей летописи называли «книжными мужами». Летопись рассказывает, что отдавая своих детей в учение в монастырь, матери плакали по ним, «как по мертвецам». Среди них еще сильны были языческие верования, рождавшие ненависть к иноземному учению, с которым следовало познакомиться их сыновьям. Матери горевали о потере сыновей, ведь их дети навсегда уходили в обители, т.е. должны были «погибнуть для мирской жизни», принять постриг, обрести иное имя и стать монахами. Становясь образованным, юноша уже более не возвращался в мир.
Школы являлись проводниками православной веры и нравственности, но говорить о возникновении системы образования в этот период не приходится. Видимо, такое обучение не преследовало ничего, кроме целей нравственного воспитания в духе православия, поскольку по окончании монастырской школы, высшей по тому времени, ребенок не получал больше никакой возможности для продолжения своего образования.
Итак, можно сделать вывод о том, что в роли учителя в Древней Руси выступал и сам князь, и священник, и «мастер грамоты». Учителя пытались научить людей самому читать, писать и считать, важную роль в Древней Руси играло изучение основ религии: Закона Божьего. С момента зарождения профессии педагога за учителями закрепилась воспитательная функция, единая и неделимая.
Использованная литература
1.Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства XIV-XVII вв. [Текст] / сост. С.Д. Бабишин, Б.Н. Митюров. – М.: Педагогика, 1985. – 363 с.
2.История педагогики и образования [Текст] / Под ред. А.И. Пискунова. — М.: Сфера, 2004. – 512 с.
3. История педагогики: учеб. для аспирантов и соиск. учен. степени канд. наук [Текст] / под ред. Н. Д. Никандрова. – М.: Гардарики, 2007. – 416 с.
4. Вернадский, Г.В. Киевская Русь [Электронный ресурс] // Библиотека Гумер. История. – Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/ver/index.php (дата обращения: 10.10.2011).
5. Паначин, Ф.Г. Развитие просвещения и подготовка учителей на Руси (XI-ХУЛ вв.) [Текст] // Сов. педагогика. – 1980. – № 8. С. 108-115.
6. Уткин, А.В. Учительство как духовная традиция Руси конца 10 –17 века [Текст] // Образование и наука. – 2007. – №2. С. 94-106.
Христианское обучение изначально носило иной характер, оно было устремлено к совершенству личности, к проявлению в человеке образа Божьего. На Руси с этого времени проповедники учения Христа стали духовными наставниками, призванными быть воспитателями человеческого в человеке, для того чтобы ученики стали способны к благодатному благоуподоблению, а после – наследниками и гражданами Царства Небесного. С принятием христианства изменились все стороны жизни Древней Руси, в том числе и воспитание, образование. Русь включилась в культурный мир наиболее передовых государств того времени [5]. 
Зачастую обязанности учителя совпадали с обязанностями как родителя, так и воспитателя. В своем «Поучении» другой князь Владимир – Мономах – говорит об основных правилах жизни, которые должен соблюдать и сам властитель, и его дети. Во-первых, любить свою Родину, заботиться о народе. Во-вторых, творить добро близким, уклоняться от злых дел. В-третьих, не грешить и быть милостивым [6]. 
