Рождение греческого полиса, его характерные особенности
Рождение греческого полиса, его характерные особенности
Основной формой экономической, социальной, политической и идеологической организации древнегреческого общества был полис, характером и особенностями которого определяется все своеобразие и неповторимость эллинской цивилизации. Полис – уникальное и принципиально новое явление древнегреческой цивилизации, ее высшее достижение. Эта типично греческая социально-политическая структура обеспечила создание рациональной экономики, функционирование сложных форм социальной жизни, республиканскую, в том числе и демократическую, формы управления, непревзойденные и совершенные достижения в культурной области.
Принято считать, что полис – это особый тип общины, а именно община граждан-земледельцев; причем, в отличие от общинных структур Древнего Востока, включавших в себя исключительно сельское население, греческий полис состоял как из крестьян-земледельцев, так и из городских жителей. Сами древние греки не сомневались в том, что полисы, в рамках которых они живут, являются определенным типом объединения, некоей общинной структурой, созданной для «благой жизни» граждан, ее составляющих, структурой, способной к самодовлеющему, независимому существованию и процветанию.
Главными структурообразующими элементами греческого полиса, определившими условия его становления и развития, были следующие. Прежде всего это экономическая основа любого полиса – т. н. античная форма собственности, в которой органически сливались собственность государственная и собственность частная, причем частная была опосредована государственной. Отсюда обязательно вытекало то, что непременной и безусловной предпосылкой права собственности на землю в полисе была принадлежность к числу граждан этого общинного объединения. В классическом полисе только его гражданин мог быть собственником земли и, соответственно, каждый гражданин должен был владеть участком земли на полисной территории. Верховное право контроля и распоряжения землей, этого основного средства производства античного времени, принадлежало коллективу граждан, самой гражданской общине.
Античная форма собственности никогда не находилась в статике, она развивалась вместе с поступательным развитием экономики Греции в направлении к полной частной собственности. В зависимости от уровня развития античной формы собственности определялось и качественное состояние всех элементов полисной структуры: от зарождения полиса в архаическую эпоху, через эпоху его расцвета в классическое время, к кризису, обусловленному ее эволюцией к полной частной собственности, при которой, в сущности, уже невозможно было четкое функционирование античного полиса и его структурообразующих составляющих.
Важнейшей неотъемлемой чертой полисной организации был институт гражданства. Население полиса состояло из полноправных, неполноправных и бесправных категорий жителей. Но только граждане, входившие в состав полисной общины, обладали всей суммой, всем набором прав – и экономических, и политических, и социальных. Именно граждане полиса являлись, таким образом, наиболее привилегированной категорией его населения.
Понятие гражданин включало в себя совокупность ряда его непременных прав и обязанностей по отношению к гражданскому коллективу полиса. Главным качеством гражданина был его статус свободного человека. Дело в том, что после отмены в Греции долгового рабства граждан они ни при каких условиях (кроме плена) не могли утратить своей свободы. В связи с этим в греческом мире постепенно складывается убеждение, что никакой эллин не может быть рабом. Позднее это положение найдет свое теоретическое обоснование в трудах Аристотеля, сформулировавшего тезис о том, что только варвары – это рабы, причем рабы «по природе».
Грек получал гражданский статус в силу своего рождения от родителей-граждан, хотя это правило во многих полисах было установлено только в последующий, классический период. Даровать гражданские права могло народное собрание полиса, но эта практика характерна уже для времени кризиса полиса. В олигархических государствах наличие статуса гражданина могло предполагать некоторые условия – имущественный ценз, наличие земельной собственности, способность иметь комплект тяжелого вооружения.
Одним из главных прав и непременной чертой гражданского статуса полита было его право на земельную собственность. Сельское хозяйство, труд на земле образовывали экономическую основу полиса. Землевладение, а значит, земледельческий труд долгое время оставались одной из главных привилегий гражданина полиса. Именно земельная собственность, с которой человек был связан либо наличием собственного участка, либо через систему общественного землевладения, делала его членом гражданского коллектива. Поскольку крестьянское хозяйство в идеале изначально автаркично, самодостаточно, постольку и полис также в идеале автаркичен и мог существовать без обращения к внешним связям, так как он с точки зрения земли как основного средства производства являлся совокупностью крестьянских замкнутых хозяйств, составлявших для него сумму автаркий.
Отсюда считалось, что экономическая независимость как отдельного гражданина, так и всего гражданского коллектива была необходимой предпосылкой свободы для полиса и политической и экономической свободы для граждан-сочленов, его составляющих. В связи с этим меньшим престижем, особенно в период становления основ полисной системы, пользовался труд ремесленников и торговцев, извлекающий доходы отнюдь не от земледелия. К этим видам деятельности допускалось население полисов, не обладавшее гражданскими правами.
Если иметь в виду недостаток плодородных и возделываемых земель в Греции, существование института гражданства предусматривало стабильность и замкнутость коллективов землевладельцев, составлявших полисные организации. При этом численные рамки сочленов таких коллективов должны были жестко контролироваться. Важно отметить, что полис как коллектив граждан-земледельцев и землевладельцев всегда выступал в роли и верховного собственника земли, и в качестве гаранта земельной собственности своих сочленов. Именно полис, и только он мог вмешиваться в отношения собственности своих сограждан. Таким образом, государство в Греции рождалось и существовало как аппарат принуждения не над совокупностью общин его подданных (как это было на Древнем Востоке), а как бы вырастало из отдельной общины ее граждан-сочленов, выполняя свои регулирующие и властные функции в интересах как отдельных членов гражданской общины, так и всего коллектива граждан, ее составлявших.
Следующая характерная черта полисной организации древних греков – это отношение граждан к военной организации полиса. Важнейшим правом и одновременно обязанностью каждого гражданина было его личное участие в защите своего полиса. Учитывая то, что в классическом полисе регулярная армия отсутствовала, все его граждане являлись потенциальными воинами, членами гражданского ополчения, призываемого к оружию по мере появления военной угрозы. Дело в том, что греческие полисы, как относительно небольшие политические образования, не могли содержать постоянную армию, как это было, например, в древневосточных государствах, и защита своего полиса от внешней угрозы целиком ложилась на плечи мужчин-граждан.
В архаическое время в связи с развитием экономики греческих полисов и ростом благосостояния значительной части их граждан, тяжелое вооружение, ранее доступное только представителям аристократии, получает более широкое распространение. Теперь основной фигурой полисного войска становится гоплит – представитель среднего класса крестьянства, воин, имевший комплект оборонительного (панцирь, шлем, поножи и щит) и наступательного (копье и небольшой меч) вооружения. Роль аристократической конницы сходит на нет. Благодаря тому что появляется возможность вооружить значительный по числу отряд ополченцев, рождается новый тип боевого построения войска – т. н. греческая фаланга.
В отличие от системы боевых единоборств аристократов, ранее определявших исход сражений, фаланга, состоящая из нескольких сотен, иногда и тысяч воинов, являлась неким единым целым, сметавшим, как мощный таран, боевые порядки противника. Именно в монолитности построения, в одновременности действий гоплитов, составлявших фалангу, заключались ее сила, наступательные и оборонительные возможности. От фалангита вовсе не требовались индивидуальная отвага, личная храбрость или какие-либо профессиональные навыки бойца. Его главная обязанность в бою – это мужество и дисциплина, полное доверие гоплитов друг к другу. В этом боевом построении успех боя определялся умением не только не испугаться врага, но и поддержать своим самообладанием и смелостью соседа. Поэтому важным качеством, которому учила фаланга, была не только уверенность гражданина полиса в себе, но и полное доверие к своим согражданам-воинам.
Хотя крестьяне-земледельцы среднего достатка и являлись костяком полисного ополчения, тем не менее граждане иного материального положения не были отстранены от военной организации полиса. Всадники-аристократы, уступив свою ведущую роль в ведении боя, все же по-прежнему составляли важную боевую единицу ополчения, точно так же, как и граждане малого достатка, выполнявшие вспомогательные функции в особых подразделениях. Следовательно, к обороне полиса были привлечены все слои его гражданского населения, что позволяет видеть в полисном ополчении граждан с точки зрения его состава аналог его народного собрания, мобилизованного для ведения боевых действий.
Особые формы самоуправления в гражданском коллективе – это еще одна неотъемлемая черта греческого полиса. Народное собрание, объединявшее исключительно граждан, – важнейший институт полисного управления, благодаря которому учитывалось волеизъявление каждого гражданина, обязательно входившего в его состав. Другие органы политического управления – совет, суд, разветвленная сеть полисных должностей, осуществлявших исполнительную власть, – также были в руках гражданского коллектива и никогда от него не отделялись. Отсюда принцип исключительности, ставивший гражданина полиса, его способности на недосягаемую высоту по сравнению с иными категориями населения.
В полисном обществе складывалась особая система отношений между властью и отдельным гражданином. Здесь источником правовых норм становится закон, выработанный гражданами на народном собрании, являвшемся высшим законодательным органом. Участие в принятии законов или решений, касающихся интересов всего населения, было его важнейшим неотъемлемым правом. Убежденность в том, что лично от гражданина, от его решения зависит судьба государства и его личное благополучие, стимулировало политическую активность граждан. Политическая безучастность считалась недостойной статуса гражданина.
Следовательно, никто, кроме граждан полиса, не имел права владеть землей на его территории, а также права распоряжения (через решение всего коллектива граждан) общественными землями, принадлежавшими всему коллективу граждан-политов. Никто, кроме граждан полиса, не имел права участия в его военной и политической организации. Поэтому в классическом греческом полисе имело место характерное триединство облика члена его гражданского коллектива: одновременно он являлся и гражданином, непременным участником политической жизни своей гражданской общины, и собственником, и воином. Нарушение хотя бы одной из составляющих этой непременной связки вело к подрыву стабильности функционирования или даже к кризису любого полисного организма.
Таким образом, члены полисной гражданской общины, как горожане, так и сельские жители, составляли сплоченный, весьма замкнутый коллектив, строго хранивший и контролировавший все права и привилегии своих сочленов. Стабильность гражданского коллектива и небольшие размеры территории полиса (в условиях Древней Греции она не могла быть расширена без конфликта с соседями) – это еще одна из непременных черт полисной организации.
Важно иметь в виду еще одно важное обстоятельство. Гражданский коллектив полиса являлся совокупностью свободных, политически равноправных, экономически независимых граждан-землевладельцев. Стремление сохранить единство членов полисного коллектива перед лицом внешнего враждебного окружения или же потенциальной опасности изнутри, имея в виду угрозу со стороны значительного рабского контингента, обслуживавшего экономические запросы как всего полисного коллектива, так и отдельного гражданина, делало необходимым сохранение экономического (регулируемого особыми законами и установлениями) и политического равенства граждан. В условиях ограниченной территории полиса это вело к господству мелкого сельского хозяйства свободных, самостоятельно обеспечивающих себя крестьян.
С другой стороны, полис являлся совокупностью города и окружавшей его сельской территории (хоры). Экономическое единство граждан (либо неграждан, как это было в Спарте), занимающихся сельским хозяйством и ремеслом, было необходимо для осуществления принципа полисной автаркии. Городской центр становится местом сосредоточения ремесленного производства, причем в идеале мелкого производства, рассчитанного на непосредственный товарообмен с земледельцами, на удовлетворение нужд сельского населения.
Основной задачей ремесленников, первоначально сравнительно немногочисленных, было снабжение земледельческой части населения теми наиболее необходимыми изделиями ремесленного производства, которые они в силу реализации своих непосредственных экономических возможностей (работа на земле) не могли сделать в собственном домашнем хозяйстве. Следовательно, только наличие этих двух взаимосвязанных групп населения – земледельцев и ремесленников – могло обеспечить автаркию, самодостаточность, экономическую независимость по отношению к внешнему миру.
Если земледелец производит подавляющую часть продуктов для своего личного потребления и нуждается в получении необходимых орудий труда и предметов жизненного обихода, то труд ремесленника направлен не на личное потребление. Ремесленник изначально изготавливает предметы, предназначенные исключительно для обмена на продукты питания, и результатом его труда является фактически товар, предназначенный для обмена или продажи. Поэтому необходимость обеспечения продуктами питания ремесленников и всего населения полиса приводила к тому, что и сельское хозяйство постепенно становилось товарным.
Существовала определенная мобильность в занятиях граждан полиса, охранявшая их гражданский статус. Если они в силу обстоятельств лишались (добровольно или за долги) своего участка земли, им в любом случае со стороны полиса, непременной частью которого они по-прежнему себя ощущали, гарантировался прожиточный минимум. Для того чтобы поправить свои дела, они могли заняться ремеслом, а затем купить или взять в аренду земельный участок. Наконец, такой гражданин мог покинуть свой полис и с отрядом таких же переселенцев уехать в основываемую колонию, став уже на новом месте земледельцем, сохранив и там свои гарантированные гражданские права. Кроме всего прочего, в силу жизненных обстоятельств гражданин-земледелец мог заняться торговлей.
Таким образом, греческий полис являлся и собственником земли, и гарантом отношений между согражданами, которых следует рассматривать и как совладельцев общественных земель, и как владельцев своих частных земельных наделов. Полис был также организатором и политической жизни, и своей обороны, и предпринимавшихся к всеобщей пользе общественных работ. Он являлся для своих сограждан наивысшей ценностью, будучи необходимым условием их жизни и деятельности.
Наиболее традиционным путем, по которому шло становление полиса, была интеграция мелких первичных общин в более крупные политические образования. Обычно это происходило в форме т. н. синойкизма, или слияния нескольких расположенных по соседству сельских поселений в единую общину, центром которой становился город, в качестве места сосредоточения всех ее политических и идеологических институтов. Отсюда рождалась планировочная схема организации территории такого типичного греческого полиса, отличающаяся достаточной простотой, – это городской центр, который окружала сельскохозяйственная земельная округа (хора). При этом, как уже подчеркивалось, собственно гражданский коллектив полиса представляли крестьяне-владельцы земли в хоре и горожане, либо владевшие, либо сохранявшие свои права на владение участком земли на ее территории.
Типичный греческий полис был очень небольшим по своей территории, занимая площадь, как правило, от 100 до 200 кв. км. В таком полисе проживало от 5 до 10 тыс. человек, из которых лишь меньшая часть, примерно 1–2 тыс. человек, имели права гражданства. Такую территорию можно было пересечь, используя тогдашние примитивные виды транспорта, за несколько часов. Однако в Греции были и более крупные полисы: Спарта имела территорию площадью в 8400 кв. км., площадь Афинского полиса составляла 2500 кв. км. В таких государствах число жителей могло достигать 200 тыс. человек, из которых граждан насчитывалось не более 30–35 тыс.
Каждый греческий полис являлся суверенным государством, имеющим свое гражданство, свои законы, органы власти и управления, а также все внешние обязательные архитектурные атрибуты такого рода гражданской общины – храмы полисных богов, комплекс общественных сооружений, театр, площадь для заседания народного собрания, палестры, стадионы, общественные водозаборные сооружения и т. п.
Греческая цивилизация по сути своей была цивилизацией городского типа. Поэтому город являлся составляющей любого греческого полиса (может быть, за исключением Спарты, являвшейся объединением пяти сельских поселков). Город был прежде всего и укрепленным пунктом, под защиту стен которого могло укрыться все население полиса, (включая и жителей сельской округи), и центром ремесленного производства и торговли, культуры, религиозной и политической жизни.
Указанные выше наиболее характерные черты полисной организации греческого общества были присущи в той или иной степени каждому полису, однако среди множества этих специфических общинных структур эпохи античности можно выделить два основных типа: спартанский и афинский. Если первый представлял собой полисную структуру аграрного характера, со слабым развитием торговли и ремесла, большим удельным весом труда зависимых работников рабского типа и, как правило, господством олигархии в политической жизни, то второй тип – это полис с большим удельным весом ремесленных производств и торговых операций, значительной ролью рабского труда во всех сферах производства, активным участием граждан в политической жизни в ее демократическом варианте.
Столь логичное и сбалансированное сочетание интересов различных слоев гражданства в греческом полисе было достигнуто в ходе длительной, нередко острой социальной и политической борьбы в процессе формирования этой общины граждан-земледельцев и землевладельцев, а также членов ополчения. Такая борьба стала следствием деятельности законодателей и реформаторов, взявших на себя ответственность по письменной фиксации существовавшего законодательства и переустройству основополагающих структур рождающихся полисов в интересах и с согласия всех их граждан, наделивших их для осуществления этого особыми полномочиями. Имена некоторых из них известны. Это полулегендарный Ликург (скорее всего, VIII в. до н. э.), и Хилон (сер. VI в. до н. э.) в Спарте, Драконт, Солон и Клисфен в Афинах (VII–VI вв. до н. э.), Фидон в Коринфе и Филолай в Фивах (оба – в первой половине VII в. до н. э.), Питтак в Митилене на острове Лесбос (ок. 620 – ок. 570 гг. до н. э.). Подобные преобразования осуществлялись в это время и на периферии греческого мира. Античные авторы называют Залевка в Локрах Эпизефирских (сер. VII в. до н. э.), Харонида в Катане (Сицилия) в конце VII в. до н. э. и др.
Благодаря их деятельности формирующиеся полисные структуры приобретают свой законченный вид, начинают четко функционировать в рамках устоявшейся политической организации гражданства (демократической или олигархической), спадает острота социальных противоречий, так как полисная гражданская община, объединив в своем составе всех собственников, и рабовладельцев, и мелких землевладельцев, возделывавших свои участки земли без применения рабского труда, гарантировала всем им необходимый набор политических, экономических и социальных прав и привилегий, а также личную свободу.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
history.wikireading.ru
С.Л. Утченко. Политические учения древнего Рима: КРИЗИС ПОЛИСА
230
ПРИЛОЖЕНИЯ
КРИЗИС ПОЛИСА *
Советские историки древности всегда уделяли большое внимание античному полису. На протяжении ряда лет исследовались различные стороны проблемы: социально-экономическая природа полиса, его классовая структура, многообразие форм полиса (например различие понятий πόλις и civitas) и т. п. В настоящее время представляется возможным прийти к некоторым обобщениям и выводам, подчеркнув тем самым принципиальное значение проблемы в целом.
Проблема полиса имеет, безусловно, решающее значение для правильного понимания основных закономерностей развития античного рабовладельческого общества. Подобное утверждение возможно потому, что полис был специфической и вместе с тем универсальной формой экономического, политического и идеологического бытия античного общества на определенной ступени его развития. Как без изучения специфики сельской (соседской) общины нельзя полностью понять истории большинства древневосточных государств, так без понимания природы городской (гражданской) общины, т. е. полиса, невозможно осмыслить историю античности.
Полис — не только государственная или политическая форма, исчерпываемая выяснением специфики термина «город-государство», но гораздо более глубокое понятие, включающее в себя определение элементов экономического базиса античного рабовладельческого общества. Чрезвычайно важно отметить, что именно так понимал при
* Из доклада «Кризис полиса и политические воззрения римских стоиков» к X Международному конгрессу исторических наук (Рим, сентябрь 1955 г.).
231
роду античного полиса К. Маркс. В своей весьма интересной и ценной работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству» 1 К. Маркс придает исключительное значение роли города (полиса) в античном обществе. «История классической древности,— пишет он,— это история городов, но городов, основанных на земельной собственности и на земледелии» 2. Характеризуя античную форму собственности, он снова возвращается к вопросу
о полисе: «Эта вторая форма (собственности,— С. У.) предполагает в качестве своего базиса (курсив наш.— С. У.) не земельную площадь как таковую, а город, как уже созданное место поселения (центр) земледельцев (земельных собственников) » 3. Наконец, К. Маркс подчеркивает, что «в античном мире город с принадлежащими ему землями является экономическим целым» (курсив наш.— С. У.), тогда как, например, у германцев (у Маркса это дано в качестве противопоставления) экономическим целым является отдельное жилище \
С точки зрения советских историков, античный город прежде всего — «экономическое целое», базис античной формы собственности. Но, как известно, это — собственность на основное и главное средство производства того времени, т. е. на землю. Специфика же античной собственности состоит в том, что она выступает перед нами в противоречивой двойной форме: как собственность общинная (государственная) и как собственность частная, но всегда так, что последняя опосредована первой. Суть этого противоречия вскрывается следующим образом: в античном обществе необходимым условием собственности на землю (во всяком случае, в принципе) была принадлежность к гражданской общине (т. е. к полису, civitas).
Но если это так, то отсюда вытекает, что экономической основой полиса следует считать производство свободных земельных собственников (и ремесленников), а отнюдь еще не рабов. Именно «мелкое крестьянское хозяйство... и независимое ремесленное производство» были экономической основой «классического общества в наиболее цветущую пору его существования», когда общинные
1 См. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 46, ч. I, с. 461 слл.2 Там же, с. 470.3 Там же, с. 465.4 Там же. с. 471.
232
формы собственности уже разложились, «а рабство еще не успело овладеть производством в сколько-нибудь значительной степени» 5. Таким образом, полис, хоть он и является гражданской общиной землевладельцев и рабовладельцев, покоящейся на античной форме собственности, все же живет еще в основном за счет труда свободного мелкого производителя. Расширение эксплуатации рабского труда, внедрение его в важнейшие сферы производства, превращение раба в основного производителя материальных благ общества (и неизбежно связанный с этим процесс пауперизации свободного крестьянства) несовместимы с природой полиса.
Поэтому развитие рабовладельческого способа производства закономерно и неизбежно приводит к кризису полиса.
Представляется необходимым, хотя бы в самых общих чертах, коснуться вопроса о классовой структуре полиса. Процесс формирования общественных классов следует рассматривать в его развитии, причем целесообразно обратить внимание на некоторые специфические стороны этого процесса как в греческом, так и в римском обществе.
Первые более или менее достоверные исторические данные рисуют нам эти общества на стадии разложения родовых отношений. Именно в этот период, как известно, возникают противоречия антагонистического характера и начинают складываться общественные классы. Предпосылками образования общественных классов являются прежде всего рост производительности труда, создающий самую возможность отчуждения и накопления производимого продукта, а затем возникновение частной собственности, обусловливающей развитие имущественного неравенства.
Первое из указанных обстоятельств сделало возможным превращение пленника в раба с целью использования его рабочей силы. С того момента, как общины, захватывая пленных, стали превращать их в рабов, с этого момента, строго говоря, и начинается процесс разделения общества на классы — рабов и рабовладельцев. Второе из указанных обстоятельств привело к тому, что внутри самой общины отдельные лица (главы выделившихся своим имуществом семей), очевидно, в силу наследственного за
5 Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, с. 346, прим. 24.
233
нятия ими общественных должностей, получили возможность захватывать в частную собственность рабов, а затем (значительно позже) и землю. Но это обстоятельство означает, что наряду с членением общества на рабов и рабовладельцев начинает складываться и другое классовое деление: крупные землевладельцы — рабовладельцы и мелкие производители (т. е. богатеющая родовая знать и разоряющийся «простой народ»).
Эти процессы шли параллельно, но, по-видимому, несколько различными путями в Греции и Риме.
Для Греции они засвидетельствованы достаточно рано. С одной стороны, об эксплуатации рабского труда известно уже из Гомера 6, о применении рабского труда в хозяйстве мелкого землевладельца свидетельствует Гесиод7. С другой стороны, для ранних Афин известно указание, которое считается восходящим к Аристотелю 8, о так называемой конституции Тесея, т. е. разделении всего населения Аттики на эвпатридов, геоморов и демиургов. Его можно рассматривать как косвенное свидетельство образования привилегированного класса эвпатридов и класса мелких производителей.
Однако все эти факты еще не дают основания считать, что в тот период уже сложилось классовое общество с его основными институтами. Вместе с тем это был, несомненно, период становления новой формации, становления, происходившего в обстановке весьма сложной борьбы: борьбы рабского способа производства с мелким свободным производителем, борьбы «богатых промышленников и купцов» с родовой знатью, наконец, борьбы разоряющегося крестьянства за землю. Только в итоге этой борьбы и уничтожения органов родового строя или превращения их в органы государственные определяется ведущий способ производства и складывается рабовладельческое общество с его четко оформившимися классами, с определенной расстановкой классовых сил, при которой рабы и рабовладельцы уже выступают как основные классы-антагонисты, наконец, с его государственным аппаратом. В Афинах это качественное изменение происходит в период политических революций Солона и Клисфена.
Все сказанное дает достаточное представление о сложности классовой структуры афинского полиса. Это представление может быть уточнено и детализовано, если, например, обратиться к анализу понятия «демос».
Афинский демос эпохи расцвета Афин (до Пелопоннесской войны включительно), как известно, не представлял собой единообразной, однородной социальной категории. В афинский демос входили, с одной стороны, мелкие и средние землевладельцы (аттическое крестьянство), с другой — чрезвычайно разнородные городские элементы: купцы, ремесленники, владельцы мастерских, гребцы и низший командный персонал флота 9, городской люмпен-пролетариат. Из столь разнородного состава демоса вытекала сложность и напряженность социальной борьбы в Афинском государстве, поскольку понятие «демос» объединяло разнообразные группировки и прослойки, движимые часто совершенно различными, а иногда и прямо противоположными интересами, не говоря уже о противоречивости интересов демоса и метеков или, тем более, интересов эвпатридов и демоса.
Чрезвычайно существенным было то обстоятельство, что в Афинах в состав демоса входили торгово-промышленные элементы, которые и занимали здесь ведущее положение. Экономическая мощь и политическая активность этого слоя населения немало содействовали укреплению позиций демоса в целом.
Если перейти к Риму, то следует отметить, что общая схема развития классовых противоречий и формирования рабовладельческого общества остается здесь той же самой, и это вполне естественно, так как отмеченные выше предпосылки образования классов были одинаковыми. Но, конечно, складывающееся рабовладельческое общество Рима имело специфические черты. Древнейшая римская община делилась, как известно, на патрициев и клиентов, однако даже вопрос о том, кто такие патриции и клиенты, нельзя считать решенным вполне определенно. Неизвестно также, было ли это деление в пределах общины универсальным, т. е. весь ли древнейший populus Romanus распадался на эти две категории 10, или существовала не
9 См, например, [Xen.], Resp. Ath, I, 2.10 Такой точки зрения придерживался еще Б.-Г. Нибур {Niebuhr В. G. Römische Geschichte, 4. Aufl, T. 1. Berlin, 1833, S. 339), утверждавший, что «римский народ состоял из патрициев и
235
кая часть населения, входившая в populus, но не принадлежавшая ни к патрициям, ни к клиентам. Картина усложняется появлением плебеев. Не вдаваясь сейчас в сложный и все еще не решенный вопрос о происхождении плебеев, укажем лишь, что борьба между патрициями и плебеями, которую, вероятно, в ее начальной стадии следует рассматривать как борьбу двух общин 11. затем перерастает — по мере усиления имущественного неравенства и экономической дифференциации — в социальную борьбу, борьбу против господства патрицианской родовой знати 12. Доказательством того, что социальные противоречия уже достаточно рано начинают играть весьма важную роль в борьбе патрициев и плебеев, является так называемая конституция Сервия Туллия, которая по существу рассматривает весь римский народ как единую гражданскую общину и не знает ни патрициев, ни плебеев 13, но зато представляет собой наглядное свидетельство достаточно далеко зашедшего имущественного расслоения общества 14. Реформа Сервия Туллия, которая была одним из переломных моментов в борьбе патрициев и плебеев, знаменовала собой крах старого родового строя, в результате чего в Риме установилось классовое рабовладельческое общество. Однако борьба патрициев и плебеев на этом не завершается. Она продолжается и дальше, и притом не только как борьба социальная, но в известной мере
клиентов... до образования патрицианско-плебейской общины», но это положение едва ли может быть доказано.
11 Разумеется, плебейскую общину не следует представлять на первых порах столь же организованной, как община патрицианская; в этом и была ее слабость. Общинные институты появляются у плебеев постепенно, в процессе их борьбы с патрициями.12 Изложенную точку зрения никоим образом нельзя сближать с теорией Эд. Мейера и некоторых других исследователей, согласно которой экономическая дифференциация была причиной распадения римского общества на сословия, аналогичные сословиям феодальной Европы. Экономическая дифференциация римского общества, как это отчетливо подтверждают источники, отнюдь не являлась причиной появления патрициев и плебеев, но было бы нелепо отрицать роль и значение этой дифференциации в дальнейшем развитии классовых противоречий в древнем Риме.13 См, например, Dion., IV, 20, 2—3; Liu., I, 43, 10. Конечно, традиционная датировка этой «реформы» едва ли может быть принята.14 См, например, объяснение термина «пролетарий» у Авла Геллия (Gell., XVI, 10, 1-5).
236
и как борьба двух общин. Окончательное слияние обеих общин, выразившееся, в частности, в слиянии патрицианской и плебейской верхушки, происходит во второй половине IV в., с «растворением... патрицианской знати в новом классе крупных землевладельцев и денежных магнатов» 15.
Таков не менее сложный процесс становления классового общества в Риме. Необходимо подчеркнуть некоторые специфические черты, отличающие это общество.
Прежде всего следует отметить, что дифференциация свободного населения в Риме в силу того, что раннее римское общество было аграрным, шла иным, более замедленным путем. С другой стороны, если в Афинах консолидация экономически мощных и политически активных слоев демоса (формирование в составе демоса торговоремесленных элементов) произошла на той стадии развития афинского общества, когда еще шла напряженная борьба за ликвидацию пережитков родового строя, борьба с господством родовой знати, то в Риме подобные процессы происходят в несколько иной социальной обстановке. Здесь они совершаются на том этапе развития римской civitas, когда родовая знать в основном уже была лишена своего экономического и политического господства (т. е. примерно на рубеже IV и III вв. до н. э,— цензура Аппия Клавдия, начало чеканки серебряной монеты в 268 г. до н. э. и т. д.).
Возможно, что именно эти причины приводят к принципиально иной расстановке и иному соотношению классовых сил в римском рабовладельческом государстве в период наиболее острых социальных конфликов, т. е. во II—I вв. до н. э. В противовес тому, что наблюдается в Афинах в V и первой половине IV в. до н. э., верхи торгово-ремесленного слоя в Риме (крупные торговцы — negotiators, ростовщики, владельцы ремесленных мастерских) не только фактически, но и юридически выделяются из состава демоса. Ко времени Гракхов этот слой оформляется в особо привилегированное сословие (всадничество), достаточно четко отграничивающее себя от позднейшего плебса. Основная масса мелких ремесленников и торговцев, которая по-прежнему входила в состав плебса, наоборот, постепенно разоряется и превращается в люм
15 Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, с. 129.
237
пен-пролетариев. Таким образом, строго говоря, уже во II в. до н. э. в Риме не существовало демоса в том понимании и значении этого слова, которое имеется в виду, когда речь идет об афинском обществе эпохи расцвета. Более того, именно с этого момента явственно обнаруживается деградация римского плебса: далеко шагнувшая пауперизация крестьянства, рост люмпен-пролетарских слоев городского населения. Конечный результат этих сложных и мучительных процессов внутри римского общества совпадает с агонией республики; обескровленный гражданскими войнами (поскольку его представители со времен Мария составляли основной контингент легионариев), потерявший самостоятельное политическое значение, римский плебс в конечном счете превращается в «голосующий скот», подкармливаемый олигархической верхушкой и используемый ею в качестве своего послушного орудия.
Еще более существенным является тот факт, что непосредственные противоречия между основными классами-антагонистами рабовладельческого общества, т. е. между рабами и рабовладельцами, достигли своего наиболее полного, острого и по своим масштабам наиболее широкого выражения только в условиях развития римского рабовладельческого государства. Можно утверждать, что в истории Греции наиболее яркие образцы и примеры классовой борьбы относятся к борьбе между классом крупных землевладельцев, купцов и промышлеников и классом мелких свободных производителей, тогда как выступления рабов имели спорадический характер (например бегство рабов во время Декелейской войны). Но уже в Риме, особенно в период его превращения из италийской civitas в средиземноморскую державу, восстания рабов достигают таких масштабов (сицилийские восстания, Спартак), что ставят под угрозу самое существование господствующих классов. Коренное противоречие между основными классами-антагонистами рабовладельческого общества впервые выявляется непосредственно с таким размахом и такой остротой только в эпоху господства Рима над средиземно-морским миром.
Вместе с тем неизвестное по своим масштабам Греции и эллинистическому миру применение рабского труда влечет за собой грандиозное разорение мелких производителей. В результате этого наряду с борьбой между основ
238
ными классами-антагонистами обостряется и борьба между классом мелких производителей и рабовладельцами.
Об этом свидетельствуют бурные события последних десятилетий Римской республики, вплоть до гражданских войн после смерти Цезаря.
Следствием всех этих причин является та специфическая тенденция, которая в конечном счете порождает своеобразные политические формы. Рабовладельческий класс Рима стремится консолидировать свои силы против эксплуатируемых масс населения. И действительно, в истории позднереспубликанского Рима можно наблюдать эту постепенно складывающуюся тенденцию консолидации господствующего класса вплоть до установления режима военной диктатуры и примирения различных социальных групп под «надклассовой» эгидой Августа.
Таково изложенное в форме некоторых общих выводов распространенное в советской историографии древности представление о социально-экономической природе и классовой структуре полиса. Оно достаточно резко отличается от тех существующих в науке точек зрения на полис, которые рассматривают его только как юридическую, в лучшем случае как государственноправовую форму. Думается, что изложенное понимание природы полиса может оказаться более плодотворным при изучении некоторых общих закономерностей развития античного рабовладельческого общества.
Само собой разумеется, что наше понимание полиса отлично от воззрений, господствовавших в древности. Однако следует подчеркнуть, что для самих древних понятие «полис», «civitas», всегда было понятием более сложным, более глубоким, чем формальная и сухая правовая категория, хотя бы уже потому, что оно у них непосредственно связывалось с представлением об отчизне (πατρίς, patria), т. е. той общности (societas), которая объединяет граждан в единое целое, и с понятием о той сумме не только духовных, но и материальных ценностей, которые эту общность и создают. Вот как это определял Цицерон: много есть степеней общности людей. Например, людей объединяет общность языка и происхождения, но еще более тесной связью следует считать принадлежность к одной и той же гражданской общине (civitas). Ибо многое является здесь именно общим достоянием граждан: форум, святилища, портики, дороги, законы, права, судьи,
239
право голосования, кроме того, привычные обычаи и дружеские связи, а также всякие взаимные дела и расчеты 16. Все это создает ту общность, которую следует признать наиболее близкой и дорогой (omnium societatum nulla est gravior, nulla carior quam ea, quae cum republica est unicuique nostrum), которая есть не что иное, как государство, как родина, и которая одна только вмещает в себя общие привязанности (sed omnes omnium caritates patria una complexe est) "17.
Проблема полиса всегда занимала исключительное место в сфере античной идеологии, в сфере политического мышления древних. Сами термины «политический», «политика», как известно, являются производными от слова и понятия «полис». Полис — единственно возможное и единственно мыслимое средоточие государственной жизни, гражданских прав и привилегий. Только тот, кто приобщен к полису — как правило, в силу своего рождения, а также недвижимой собственности,— только тот и есть полноправный гражданин (πολίτης), и как таковой только он и может принимать участие в государственной жизни (πολιτεία).
Характерно, что политическое мышление древних греков, во всяком случае, в «классический период», не вышло за рамки полиса. Любая конструкция базировалась на представлении о государстве как полисе. Поэтому даже в своем наивысшем развитии, т. е. у Платона и Аристотеля, политическая мысль древности вращается в тех же пределах: идеальное государство Платона — не что иное, как идеализированный полис, к тому же спартанского образца.
Существенное значение во всех умозрительных конструкциях, связанных с проблемой полиса, имел принцип автаркии. Идеализированный полис Платона выступает перед нами как образец самодовлеющей и замкнутой (в политическом и экономическом отношении) общины 18. Самодовлеющее существование государства было для Аристотеля главным признаком и основным условием государственного бытия вообще 19. Таким образом, в сфере
16 Cic., De off., I, 17.53.17 Ibid., I, 17.57.18 Plato. Resp, 423 b — c.19 Arist., Pol., VII, 4.7, p. 1326a.
240
идеологии полис отражен как некий идеал «совершенной автаркии».
Как уже сказано выше, развитие рабовладельческого способа производства неминуемо влекло за собой кризис полиса. В Греции этот кризис начинается в IV в. до н. э., в Риме — во II—I вв. до н. э. В сфере экономики кризис полиса характеризуется эволюцией античной формы собственности в сторону частнорабовладельческой, т. е. все более независимым положением частнособственнических элементов во всей системе рабовладельческого хозяйства. Эта эволюция как в Греции, так и в Риме сопровождается аналогичными явлениями: концентрацией земель, пауперизацией свободного мелкого производителя, т. е. всем тем, что и создает условия для того, чтобы рабский труд овладел производством, что дает простор развитию рабовладельческого способа производства. В сфере политической это приводит к замене самостоятельного (и самодовлеющего) полиса системой союзов, федераций, централизованных держав (военно-административные объединения), в которых самодовлеющее значение полисов постепенно сводится на нет. С этой точки зрения мы допускаем определенную ошибку, когда, изучая историю Греции в так называемую эллинистическую эпоху, часто продолжаем рассматривать ее как историю самостоятельных полисов, в то время как есть все основания рассматривать эти полисы уже не изолированно, но в системе македонской державы. Соответственно история Рима уже с III в. до н. э. должна изучаться как история италийской федерации, находящейся под римским господством. И наконец, в сфере идеологии кризис полиса выражается прежде всего в крушении полисно-автаркистского идеала и в распространении своеобразных индивидуалистических и космополитических воззрений.
Конец IV – начало III в. до н. э. в истории Рима был важнейшим рубежом.Во-первых, к этому времени завершилось государственно-политическое становление римского полиса, и римская государственность опиралась на развитую систему институтов власти и управления, закрепленных в праве и в политических традициях. Во-вторых, с этого времени Римское государство, создав мощную, новую по своим боевым и организационным возможностям армию, перешло к активной завоевательной политике – сначала в самой Италии, а затем и далеко за ее пределами.На протяжении III в. до н. э. Рим покорил Центральную и Южную Италию (Северная была подчинена уже к 288 г.), вступив в политическое и военное соприкосновение с греко-италийскими государствами и с господствовавшей тогда на Средиземноморье Карфагенской державой. Итальянские племена и полугосударства образовали вместе с Римом условную Италийскую федерацию под господством Рима, членство в которой обеспечивало ее жителям некоторую близость в правовом положении к римлянам. Союзнические народы количественно значительно усилили римскую армию. Это дало возможность, хотя и после трудных двух Пунических войн, иногда даже ставивших Рим на грань государственной катастрофы («Ганнибал у ворот!»), сокрушить Карфагенскую державу и подчинить себе большую часть ее владений в Средиземноморье. К началу II в. до н. э. внутренний кризис Македонской державы (см. § 12) сделал ее легкой добычей Рима. Немногим более полувека спустя Рим распространил свою гегемонию и на всю Грецию. В новоприсоединенных областях стала формироваться новая система управления, построенная на доминировании исполнительно-военных властей, назначенных Римом и представлявших его интересы, – появились первые провинции. Рим стал превращаться в Римскую империю, имея в виду территориально-государственный строй. С упадком крупнейших эллинистических государств – державы Селевкидов и Египта – в I в. до н. э. и они подпали под власть Рима. К концу I в. до н. э. Римская империя охватила почти весь средиземноморский мир и Ближний Восток, начав военно-политическое движение на север и запад Европы.Формирование империи было не только особой военной и политической задачей Римского государства. Этот процесс создавал особый фон для существования и преобразований самой государственной организации. Военное и политическое преобладание Рима сделало римский народ особым, господствующим народом. Столь острая ранее, резкая социальная рознь внутри полисной общины отступила перед преимуществами единства (хотя и раздираемого по-прежнему, но уже чисто групповыми и политическими противоречиями). На протяжении IV – I вв. до н. э. государственная организация Рима оставалась в главном неизменной. Ее основу составили институты как прямого, так и представительного народовластия.Термин «республика», которым традиционно характеризуют государственно-политическую организацию Рима IV – I вв. до н. э., в исторической основе не имеет качественного значения (res publicae – общие дела). Смыслом организации власти в своем государстве римляне видели обеспечение гражданских прав и гарантию особых, привилегированных свобод полноправного жителя полиса. Главную опасность гражданской свободе усматривали в единоличной и в исполнительной власти (украшая в легендарной своей истории прошлых царей многими пороками). Только народ в целом обладает верховной властью, поручая отдельные части этой власти разным учреждениям и лицам. Этот принцип стал основой классической Римской республики.
