Геополитические идеи Древней Греции и Рима. Геополитические идеи древнего мира

Геополитические идеи мыслителей Древней Греции и Рима — МегаЛекции

Влияние географической среды (в первую очередь, климата) на обычаи, нравы, образ правления и общественно-исторические процессы в городах-полисах было значительным, что стало предметом анализа ряда античных авторов — Гиппократа, Геродота, Полибия, Парменида.

Например, фактор перенаселенности заставил греков осваивать новые земли. Грекам повезло: в новых областях — на юге Италии, в Сицилии, Малой Азии и Крыму — оказались такие же условия, как и в самой Греции: мягкий климат и сложный рельеф. Горы ограничили разрушительное наступление людей на природу, а благодаря теплому влажному климату природа прекрасно самовосстанавливалась. К тому же греческая колонизация не была направлена в единый мощный поток, как Китае, а была «веерной» — по многим направлениям и осуществлялась морским путем. Берега Греции и ее колоний изрезаны удобными для стоянок кораблей бухтами, что способствовало развитию морского транспорта, не только самого дешевого, но и наиболее безопасного, так как пираты не могли полностью перекрыть водные морские пути.

Это способствовало тому, что в античной политической философии была сформулирована теория пяти климатических поясов земли (два холодных и два умеренных, а между ними — жаркий), каждый из которых порождает различные политические последствия. По мнению философов, жаркий климат расслабляет характеры и люди легко попадают в рабство, а северный, напротив, закаляет, что способствует развитию демократических форм правления.

Время расцвета геополитической мысли в Древней Греции приходится на V-IV вв. до н.э. и связано с именем Аристотеля (384-322 до н.э.), создавшим политическую науку, предметом которой являлось государство, а целью — поиск совершенного государственного устройства. В процессе конструирования умеренной, идеальной формы правления Аристотель осмысливал роль географического фактора в поддержании ее стабильности.

1) Географическому положению и природным условиям (прежде всего, климату) Аристотель приписывал первостепенную роль в зарождении государства. Так, по его мнению только в умеренном климате можно найти идеальный природный баланс, способствующий генезису и расцвету государств. В работе «Политика» (книга седьмая) Аристотель замечал, что жизнь людей возможна вне граж­данского общества, о чем свидетельствует существование обществ, живущих этносами, без городов-государств (полисов), однако это более низкая ступень организации общественной жизни. В Западной Европе с ее холодным климатом, отмечает Аристотель, люди преисполнены мужества, но недостаточно наделены умом и способ­ностями. Напротив, в Азии, где жаркий климат, люди обладают умом и отличаются способностью к ремеслам, но им не хватает мужества. Одни эллины, живущие в промежуточной зоне с умеренным климатом, и только они, в отличие от кельтов и персов, обладают в равной мере обоими этими качествами, поэтому их привилегией стал полис.

2) Аристотель стремился осмыслить значение внешних условий, в частности, пространства (территории) и его свойств, для стабильного функционирования идеального государства. Государство, по мнению Аристотеля, существует ради «лучшей жизни» своих граждан. Только внутри этого общества-государства люди смогут процветать, ибо оно — воплощение справедливости и права, выражение общего интереса граждан. Однако для стабильности государства необходимы внутренние и внешние условия.

Внутренними условиями идеального государства, по Аристотелю, являются: (а) количество правящих и (б) цели правления (моральная значимость). В результате формы государственного устройства Аристотель делит на правильные (монархия, аристократия, политая), при которых правители имеют в виду общую пользу, и «неправильные» (тирания, олигархия и демократия), преследующие лишь личное благо правителей. Наилучшей и стабильной формой государства является полития, создающая всякому человеку возможность благоденствовать и жить счастливо, благодаря сочетанию в себе достоинства единоличного (монархия) и компетентного (аристократия) правления, а также объединению интересов имущих и неимущих (демократия). Кроме того, форма государственного устройства должна соответствовать этическим принципам: «принципом аристократии служит добродетель, олигархии — богатство, демократии — свобода» (Политика, VI, 1294а). Полития, которая включает эти три принципа, является совершенной формой правления, ибо она объединяет интересы зажиточных и неимущих.

Внешними условиями стабильного существования идеального государства в трактате «Политика» Аристотель называл два фактора: (а) численность населения, достаточная для того, чтобы обеспечить его всем необходимым; (б) протяженность и обозримость террито­рии, что означает возможность ее защиты от агрессора. С военной точки зрения, территории надлежит быть «легко обозримой», чтобы ее было легко защищать, иметь удобные выходы, но в то же время быть труднодоступной для вторжения по границам. Столице государства следует быть теснее связанной как с материком и морем, так и со всей территорией государства. Она должна выделяться на фоне всего окружающего пространства как центральный пункт, из которого возможно выслать помощь во все стороны. На случай военных действий весьма важно иметь удобный тайный выход для жителей, для неприятелей же город должен быть труднодоступным для нападения по географическим условиям. Самодостаточным, по мнению философа, является то государство, в котором достигнут баланс между численностью населения и размерами территории, поскольку государство с малочисленным населением на большой территории не сможет защитить его от внешних врагов. Напротив, государству с чрезмерно большим населением трудно прокормиться, а следовательно, в нем не сможет властвовать средний класс — социальная опора политии. К тому же «чрезмерно большое количество не допускает порядка», а значит, и невозможно будет учредить совершенное политическое устройство.

3) Аристотель пытается осмыслить и роль моря как фактора политического могущества на примере острова Крита:

Остров Крит как бы предназначен природой к господству над Грецией, и географическое положение его прекрасно: он соприкасается с морем, вокруг которого почти все греки имеют свои места поселения; с одной стороны, он находится на небольшом расстоянии от Пелопоннеса, с другой — от Азии. Вот почему и утвердил свою власть над морем, а из островов — одни подчинил своей власти, другие населил....

Однако близость к морю воспринималась Аристотелем неоднозначно: с одной стороны, она дает геополитические преимущества государству, а с другой — несет серьезные опасности. Так, близость к морю, портам и гаваням обеспечивает экономические блага, развивает торговлю, способствует общению людей. Однако прибытие в порты большого количества иноземцев, «воспитанных в иных законах», способно, по мнению Аристотеля, пошатнуть право и мораль в государстве. Возникновение подобной опасности легко предупредить путем издания законов, которые точно бы определяли, кому дозволено и кому запрещено прибывать в порты. Знаменитый римский оратор, государственный деятель и мыслитель Марк Туллий Цицерон (106— 43 до н.э.) не создал какой-либо самостоятельной геополитической концепции, поскольку больше заботился о популяризации политических знаний греческих мыслителей — Платона и Аристотеля. Однако государство Цицерона отличается от платоновского идеала своей реальностью: это была Римская республика в лучшую пору ее существования. В рамках своей юридической концепции государства он высказал ряд догадок, связанных с ролью географического фактора в обеспечении устойчивого функционирования искомого им идеала правления — смешанной формы государства.

1) Влияние природы на государство проявляется в том, что идеальное государство должно быть организовано в соответствии с природой вещей, на основе естественного права. Истинное значение Цицерона в истории политической мысли заключается в том, что он придал учению греческих стоиков о естественном праве форму, в которой оно было известно в Западной Европе вплоть до XIX в. В основе права, согласно Цицерону, лежит присущая природе справедливость. Причем справедливость эта понимается как вечное, неизменное и неотъемлемое свойство как природы в целом, так и человеческой природы. Следовательно, под «природой как источником справедливости и права (права по природе, естественного права) в учении Цицерона имеются в виду весь космос, весь окружающий человека физический и социальный мир, формы человеческого общения и общежития, а также само человеческое бытие, охватывающее его тело и душу, внешнюю и внутреннюю жизнь. Всей этой «природе», в силу ее божественного начала, согласно Цицерону, присущи разум и законосообразность, определенный порядок.

В работе «О государстве» Цицерон утверждает, что существует высший закон природы, источником которого являются в равной степени божественное начало и рациональная, социальная природа людей. Согласно Цицерону, естественное право (высший, истинный закон) — это справедливый разум, который соответствует природе, распространяется на всех людей, призывает к исполнению долга; ограничивать его действие не дозволено, отменить его полностью невозможно. Истинный закон — один и тот же везде и всегда, действителен для всех народов и во все времена. (О государстве, III, XXII, 33.) В соответствии с этим изменяется понимание государства (respublica) Цицероном: он определяет его как дело, достояние народа (res populi). Причем он подчеркивает, что «народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собою согла­сием в вопросах права и общностью интересов». Следовательно, государство в трактовке Цицерона предстает не только как выражение общего интереса всех его свободных членов, что было характерно и для древнегреческих концепций, но одновременно также и как «правовое государство», т.е. согласованное правовое общение этих членов, как определенное правовое образование, «общий правопорядок».

2) Значительное преимущество Рима, полагает Цицерон, обусловлено географическим расположением города на суше, но, благодаря Тибру, легко соединяющемуся с морем. Это, по мнению

Цицерона, гарантирует от внезапного нападения врагов, чему обычно подвержены приморские города-государства. Кроме того, отмеченный географический фактор благоприятен и в нравственно-этическом плане.

Приморским городам, — пишет Цицерон, — свойственны, так сказать, порча и изменение нравов, ибо они приходят в соприкосновение с чужим языком и чужими порядками, и в них не только ввозятся чужеземные товары, но и вносятся чуждые нравы, так что в их отечественных установлениях ничто не может оставаться неизменным в течение долгого времени.

Политическим следствием близости города-государства к морю являются нестабильность его строя, частые смены власти. Так, причину бедствий и переворотов, происшедших в Греции, Цицерон усматривает в географических недостатках, связанных с приморским расположением эллинских полисов.

3) Цицерон доказывал право римлян повелевать варварами, утверждая, что «рабство устанавливается для блага этих людей» (Позже миссия европейцев по «приобщению к цивилизации» отсталых народов достигла кульминации в эпоху империализма.).

megalektsii.ru

Геополитические идеи Древней Греции и Рима

     Аристотель (384-322 гг. до н.э).

     С точки зрения геополитики, в сочинениях Аристотеля вызывает интерес обнаруженная им связь между природной средой и государственным устройством, между количеством населения и его качествами, площадью территории и силой государства.

     По  Аристотелю «наилучший государственный  строй не может возникнуть без  соответствующих внешних условий». При этом под внешними условиями  греческий философ понимал как  природные, так и  социальные характеристики.

     Важнейшими  социальными условиями безопасного  существования государства является количество населения и его качественные характеристики, в первую очередь, соотношение  свободных людей, которые в случае необходимости могут стать гоплитами (тяжеловооруженными воинами), метеков (не граждан) и рабов.

     Среди свободного населения полиса также  следует выдерживать пропорцию  между количеством земледельцев, ремесленников, торговцев и т.д., ибо то государство, в котором  много ремесленников, но мало тяжеловооруженных  воинов, нельзя считать государством большим и могучим.

     Важнейшими  природными условиями являются характеристики территории полиса. Территория должна быть  труднодоступна для вторжения, но иметь удобные выходы. «Город надлежит устроить так, чтобы он был  расположен одинаково хорошо и по отношению к морю, и по отношению  к остальной части государства».

     У Аристотеля мы опять встречаем обоснование  роли морской силы для усиления мощи государства. «Ведь гораздо легче  … выдержать неприятельское нападение, когда можно получить помощь с  обеих сторон одновременно – и  с суши и с моря; равным образом  нанести удар… когда для государства открыты оба пути».

     Геополитическим выглядит его подход к обоснованию  гегемонии островного критского  государства в Греции в конце 1-го тысячелетия до н.э. «Остров Крит как бы предназначен природой к господству над Грецией, и географическое положение его прекрасно: он соприкасается с морем, вокруг которого почти все греки имеют свои места поселения; с одной стороны он находится на небольшом расстоянии от Пелопоннеса, с другой – от Азии, именно от Триопийской местности и Родоса. Вот почему Минос и утвердил свою власть над морем, а из островов одни подчинил своей власти, другие населил …». 

     Полибий (210-128 гг. до н.э).

     Полибий, известный древнегреческий историк и политический деятель, родился в полисе Мегаполис (Южная Аркадия) в семье известного политика и военачальника.

     Как ученый, Полибий прославился своей Всеобщей историей в 40 книгах, описавшей события, свидетелем и непосредственным участником которых он был. Но история Полибия – это не только описание последовательности политических и военных фактов. В ней он ставит и разрешает важную политическую проблему: «Как Рим в короткое время стал самым могучим государством ойкумены - известного тогда обитаемого мира?» В ней он также ставит вопросы, находит закономерности, которые много позже назовут геополитическими, например: «В чем причины могущества государства и Римской республики в частности?». Но прежде, чем оценить эту силу и характер боевых действий, которые ведет государство, по Полибию, следует говорить о земле, её свойствах и положение. «Мы лучше поймем отдельные события, если заранее описаны будут страны и самые места событий».

     Только  геополитически мыслящий человек может утверждать, что для лучшего понимания отдельных военно-политических событий следует заранее описать «страны и самые места событий», что все сведения о земле и географическом положении описываемых мест даются «с той целью, дабы сделать рассказ… понятным для людей, незнакомых с этими странами». Описывая, например, поход Ганнибала, Полибий находит необходимым географически детерминировать исторический процесс. Он утверждает: «дабы изложение наше не осталось совершенно непонятным для читателей, не сведущих в этих странах, нам необходимо рассказать, откуда вышел Ганнибал, сколько и какие страны были пройдены им, и в какие местности Италии он прибыл». 

     М.Т. Цицерон (106-43 гг. до н.э).

     Марк  Туллий Цицерон – известный древнеримский  политик, юрист, оратор, родился в  состоятельной, но не очень знатной  семье, принадлежавшей к сословию всадников.

     В политическую жизнь Рима Цицерон  вошел без чьей-либо поддержки, благодаря  своему ораторскому дару. Свою политическую деятельность он начал с участия  в оппозиции диктатуре Суллы (81 г. до н.э.).

     Известность к нему пришла в тридцатишестилетнем  возрасте после выступления на судебном процессе против представителя сулланской партии Варреса (70 г. до н.э.). Первую политическую речь в Сенате он произнес в поддержку Помпея в 66 г. до н.э.  Вершиной его известности как политика (и оратора) стала серия сенатских выступлений против заговора Катилины (63 г. до н.э.). В дальнейшем его роль в Сенате начинает снижаться, а с образованием первого триумвирата (Помпей, Красс, Цезарь; 60 г. до н.э.) ему даже пришлось почти на два года удалиться в изгнание (57-58 г. до н.э.). Цицерон пытался выступать примирителем Помпея и Цезаря, но с победой последнего отошел от политики. Лишь после убийства Цезаря (44 г. до н.э.) Цицерон вновь становится вождем республиканской партии в Сенате. К этому времени относятся его речи-филиппики против узурпатора Марка Антония. В 43 г. до н.э. после поражения Сената в борьбе со вторым триумвиратом (Марк Антоний, Октавиан Август, Лепид) Цицерон был убит во время репрессий.

     Основными политологическими сочинениями  Цицерона, кроме речей и писем  считаются его диалоги «О государстве» и «О законах». Политика, по его мнению, тесно связана с географией, чему есть немало примеров. Так, при основании Рима Ромул чрезвычайно удачно выбрал место будущей столицы. Цицерон в связи с этим отмечает, что «каждый, пытающийся создать долговечное государство, должен намечать весьма осмотрительно». Особенно следует обратить внимание на положение города относительно моря, желательно наличие реки, родников с пресной водой, холмов и здорового климата. Для безопасности государства следует принять хорошие законы и править твердо, но справедливо. 

     Страбон (64/63 г. до н.э. – 23/24 г. до н.э).

     Выдающийся  древнегреческий географ и историк  Страбон родился в г. Амасии (Понтийское царство) в знатной и богатой греческой семье, многие покорения которой служили понтийским царям.

     За  свою жизнь Страбон немало путешествовал. Он проехал, как он сам выражался, от Армении до Сардинии и от Черного моря до Эфиопских гор на Верхнем Ниле. Несколько раз и подолгу жил в Риме, где вращался в среде известных политических деятелей и ученых.

     Первое  его сочинение – «Исторические  записки», которое оказалось утерянным, было задумано как продолжение «Всеобщей  истории» Полибия и охватывало широкий круг событий от разрушения Коринфа и Карфагена до морского сражения при Акциуме (31 г. до н.э.),

     Другое  сочинение Страбона «География»,  состоящая из 27 книг, носит явный геополитический оттенок, заключающийся в связи географического и политического, опосредованной человеком. Так, в книге 1-ой он отмечает, что «большая часть географии служит нуждам государства, ибо арена деятельности государства – земля и море – место обитания человека». Правда, человек – посредник между географией и политикой у Страбона – это деятель, не народ, населяющий описанные им страны, а правитель, решающий судьбы этого народа. Именно он, политик-правитель и испытывает острую нужду в географии. А она, в свою очередь, «как целое имеет прямое отношение к деятельности властителя: ведь она размещает на карте материки и моря…».

     Очень интересна дискуссия о границах ойкумены (обитаемого мира) и ее делении  на определенные части. Страбон приводит точки зрения Эратосфена («География»), Гиппарха, Посидония («Об океане»), Полибия. По мнению Страбона: земля вместе с морем шарообразна. Ее условно можно поделить на северное и южное полушарие, а также на пять климатических поясов, ограниченных северным и южным полярным кругом, северным и южным тропиками; все они, проложенными параллельно экватору. Из пяти климатических поясов два (полярных) являются холодными и необитаемыми. Два умеренных пояса «могут быть обитаемы», как считает Страбон и жаркий пояс между северным и южным тропиком (т.е. экваториальный пояс) необитаем из-за излишней жары.

     Учитывая, что второй умеренный пояс практически  не исследован географами, ойкумена по Страбону простирается от Иберии (нынешняя Испания) до Индии, располагаясь в умеренном и, частично, в жарком климатических поясах. По форме ойкумена напоминает хламиду (древнегреческий плащ), вписанную в параллелограмм. Ойкумена сужается к западу и востоку и расширяется на север и на юг по линии, проходящей через Нил.

     Эратосфен (III в. до н.э.) представлял мир, состоящим  из четырех сфаригд (частей), которые выделены условными линиями: «север - юг» и «запад - восток», включающими определенные страны, населенные определенными народами. На карте Эратосфена (см. схему 2) хорошо видно, что северо-западную сфаригду составляет Европа, включающая и Элладу, юго-западную – Либия (или Ливия), соответствующая современной Африке, известной грекам только до верховьев Нила. Северо-восточную сфаригду образует Малая Азия с приморскими греческими полисами, другими государствами, контролируемыми Персидской державой и, расположенная значительно севернее, Скифия, простирающаяся на всю современную Великую русскую равнину, Западную и Восточную Сибирь. Юго-восточная сфаригда, по Эратосфену, состоит из Арианы - страны ариев (современный Иран) и Индии. Таким образом, проблемы соотношения и взаимоотношений «Запад – Восток» и «Север – Юг» были известны уже в античную эпоху.

     Страбон решает и другую геополитическую задачу - проблему соотношения географического положения, расположения страны по отношению к морю, влияния географической среды на развитие общества. Он утверждает, что море определяет очертания суши, делает их удобными или неудобными для обитания. Море в сочетании с реками, природный ландшафт (горы, долины), острова и проливы создают «свойства…, связанные с местностью и не являющиеся делом рук человеческих». Изменчивость этих природных свойств (т.е. географических условий) влияет на развитие человеческих обществ, полисов, государств. Ухудшение среды обитания, а также природные катаклизмы (землетрясения, извержения вулканов, цунами) могут замедлять развитие полисов или уничтожать целые страны (например, Атлантиду).

     Завершает Страбон исследования ойкумены описанием административно-территориального деления Римской империи.             

     Схема 2. Карта Эратосфена (III в. до н.э.)

     Заключение.

     Истоки  формирования геополитических концепций  античными философами  привели к постепенному осознанию неразрывной взаимосвязи почвы и крови, пространства и власти, географии и политики. Так происходит формирование теории влияния среды на политическую историю, которую излагают Фукидид, Ксенофонт, Аристотель, Полибий, Страбон и другие античные авторы. Во многом их теоретические построения — результат обобщения событий политической истории того времени, но некоторые идеи, несомненно, являются интеллектуальными изысканиями самих авторов, носят печать их индивидуальной прогностической интуиции и обладают эвристическим потенциалом, востребованным и в наши дни.

     Античные  философы остро чувствовали значение почвы, среды обитания — пространства для формирования социокультурной и политической идентичности человека.

     Также необходимо отметить большое влияние  идеи и теории античных авторов на последующие поколения политических и общественных деятелей, которое  не прекращается и сейчас.

stud24.ru

геополитика. мухаев - Стр 83

Африки с мирового рынка обусловлено не только изменением структуры международного торгового обмена в пользу товаров высоких технологий, общей экономической отсталостью, но и сохраняющимся неравноправным положением во внешней торговле.

Вступление 41 африканской страны в ВТО (кроме того, семь стран имеют статус государств-наблюдателей)не только не принесло им улучшения условий торговли, но, напротив, ухудшило их. С созданием этой организации развивающиеся страны фактически лишились так называемого дифференцированного льготного режима, которым они пользовались в рамках ГАТТ. Развитые страны, зачастую нарушая принцип основ недискриминируемой ВТО, проводят жесткий протекционистский курс в отношении конкурентоспособной сельскохозяйственной и иной продукции развивающихся стран, выступая, однако, за свободную торговлю в случае, если их собственная продукция более конкурентоспособна. На смену открытым дискриминационным мерам протекционистского характера приходит так называемый «скрытый протекционизм» — антидемпинговые меры, технические барьеры, «добровольные» ограничения экспорта, навязываемые более сильным партнером, и пр.

Сложившаяся ситуация усилила напряженность в торговых отношениях сильных держав и развивающихся стран, что заметно проявилось на всех форумах ВТО, особенно остро на сорванном саммите этой организации в г. Канкун в сентябре 2003 г. В ходе этой конференции был создан единый блок развивающихся стран — «Группа 22» — во главе с Бразилией, включающий также ЮАР, Египет и Нигерию, активно выступивших за достижение равенства в международной торговле. Резкий протест африканских государств вызывает позиция западных стран по вопросу либерализации международной торговли сельскохозяйственной продукцией, услугами, текстилем и швейными изделиями: развитые страны считают, что следует отложить отмену ограничений, а не снимать их поэтапно на протяжении десяти лет, как было установлено ВТО. Развитые страны продолжают субсидировать сельскохозяйственный экспорт, сохраняют запретительные импортные тарифы на сельхозпродукцию, не снижают очень высокий уровень поддержки собственных товаропроизводителей.

Âрезультате длительного поиска компромисса между западными

èразвивающимися странами — членами ВТО в Женеве ими было подписано 1 августа 2004 г. рамочное соглашение о либерализации мировой торговли. Оно предполагает постепенную отмену экспортных субсидий на продукцию аграрного сектора, а также снижение импортных пошлин. Африканскими странами получены некоторые уступки от США по хлопку. Главное для них — добиться начала реализации принятых в Женеве решений.

ȼɚɥɸɬɧɨ-ɤɭɪɫɨɜɚɹɩɨɥɢɬɢɤɚ ɚɮɪɢɤɚɧɫɤɢɯ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜ

Страны Африки, к сожалению, существенно отстали от экономиче- ски развитых стран в области среднесрочной стабилизации курсов национальных валют и эффективности проведения валютно-курсо-вой политики в целом. Между тем валютный курс большинства стран региона объективно становится одним из основных инструментов современной макроэкономической политики государства и обеспечения экономической безопасности стран региона.

В странах Африки применяются различные режимы и системы регулирования и корректировки курсов национальных валют. По классификации МВФ они подразделяются на две большие группы: плавающие (27 стран) ижестко привязанные валютные курсы (26 стран). Одновременно прослеживается тенденция к целенаправленной диверсификации систем плавающих курсов, используются модификации различных видов плавания — от управляемого плавания до свободно колеблющегося. Одним из основных инструментов валютного регулирования до сих пор остается массированная девальвация национальной валюты. Девальвация соответствует, прежде всего, интересам национальных африканских производителей, защищая африканские страны от дешевого импорта. В Африке намного активнее по сравнению с большинством стран третьего мира используются инструменты административного валютного и курсового регулирования. Так, в большинстве африканских стран до 100% экспортной выручки подлежит обязательной продаже в центральный банк по установленному официальному курсу. В том или ином виде популярна множественность валютных курсов. Часто для финансовой поддержки экспортных отраслей национальной промышленности допускается льготный курс и порядок обмена.

На практике использование системы плавающих валютных курсов имеет ряд преимуществ: она обеспечивает определенную свободу хозяйственной деятельности ивалютно-финансовыхопераций хозяйствующих субъектов, заметно упрощается процесс регулирования платежных балансов, валютные курсы могут плавно корректироваться в зависимости от конкретной рыночной ситуации. Однако если в экономике сохраняются глубокие структурные диспропорции, то искусственно поддерживать стабильность плавающего курса в течение длительного времени практически невозможно. В этой ситуации устойчивому развитию национального производства все же больше соответствует модель гибкого, но регулируемого валютного курса с учетом сложившихся рыночных условий в экономике и отвечающая целям создания условий для экономического роста и безопасности страны.

Ɂɚɤɥɸɱɟɧɢɟ

Представление о том, что мир фундаментально един, поскольку ценности западной цивилизации являются общечеловеческими, — прекраснодушная иллюзия. Для глобализации существует множество грозных опасностей. Об этом свидетельствует разгул терроризма в эпоху, когда окончание противостояния двух сверхдержав (СССР и США) должно было ознаменоваться наступлением мира и всеобщего процветания. Стабильности современного мира в первую очередь угрожает разнонаправленность течения социальных процессов в разных его сегментах. Даже Третий мир становится настолько неоднородным, что некоторые исследователи ставят под сомнение обоснованность самого этого понятия. Ведь в третий мир входят Южная Корея и Камбоджа, Мексика и Гаити.

Исследователей проблем глобального развития можно условно разделить на монистов и дуалистов. Монисты исходят из существования единого пути развития человечества, вторые — из наличия на земле двух совершенно различных цивилизаций. Тем не менее нет непреодолимых преград, разделяющих эти два подхода.Дуалисты правы, утверждая, что заимствование техники отнюдь не обязательно сопровождается заимствованием ценностных систем. Действительно, Китай не создал особой велосипедной цивилизации и идет тем же путем автомобилизации, что и прочие страны. Однако в Китае осужденных казнят на переполненных стадионах, чего в России не происходило даже в самые страшные годы массового террора.

Геополитические перспективы России неочевидны. Россия входит в десятку самых населенных стран мира. У нее самая большая территория, практически неистощимые природные, людские и интеллектуальные ресурсы. Сейчас страна активно ищет свое новое место в меняющемся мире. Вопрос о том, каким оно будет, интересует не только политическую элиту нашего государства, но и большинство его граждан.

Между Западом и Россией существует фундаментальное разногласие, не всегда ощущаемое в западных странах. Запад в лице его лучших представителей искренне и доброжелательно советует России понять, что она — страна средних возможностей, с отсталой индустриальной базой, без особых перспектив в XXI в. Ей следует погасить гордыню, трезво оценить собственные возможности и, не выдвигая претензий на великодержавный статус, спокойно «возделывать свой сад» без разорительных потуг на участие в мировых делах.

Однако совет стать средней державой неосуществим по чисто психологической причине: Россия в глазах полтораста миллионов ее граждан органически не согласна видеть себя Бразилией. Несмотря на падение экономического веса страны, национальное сознание не может примириться с второстепенным характером ее международной роли. С удивительной силой выражается несогласие с западным историческим анализом, с предрекаемой судьбой второстепенной державы.

Россияне помнят, что страна распадалась и исчезала многократно — в 1240, 1612, 1918 гг., стояла на краю гибели в 1709, 1812, 1941 гг., но и восставала в 1480, 1613, 1920, 1945 гг. Этот национальный код трудно, если вообще возможно, изменить. С психологической реальностью следует обращаться всерьез: Россия была, есть и будет такой, какой она живет в воспоминаниях, восприятии и мечтах ее народа. И что бы ни говорили иностранные или наши специалисты, россияне заведомо отрицательно относятся к уходу страны с международной сцены.

Уникальное ли это явление? Отнюдь нет. В час крушения своего государства народы Китая, Германии, Японии также сохраняли неколебимое самоуважение и веру в свою звезду. Демонстрировали некое «коллективное помешательство» в виде несгибаемой уверенности в воссоздании былого могущества, в конечном занятии почетного места в мировой семье народов. И это являлось главным основанием их возрождения. Без него целенаправленный упорный труд народа не получил бы стимула. То, что было благом для других стран в их трудный час, не может быть абсурдным для России. Глубокая вера россиян в общую судьбу станет важнейшей предпосылкой упорного труда на долгом пути возвращения более весомого места в мировой системе. Для наших граждан сильное государство не есть аномалия, от которой следует избавиться. Как раз наоборот, они видят его гарантом порядка, инициатором и движущей силой всех перемен. Существует мнение, высказанное руководством страны, что Россия способна догнать Запад за 15 лет. Правда это или нет, но само стремление отражает национальное желание принести жертвы ради более достойного места в мире. Значит, у страны есть будущее, и есть смысл рассмотреть его основные варианты.

ɉɹɬɶ ɜɨɡɦɨɠɧɵɯ ɞɥɹ Ɋɨɫɫɢɢ ɫɰɟɧɚɪɢɟɜ

Первый — сценарий судьбы униженного, нестабильного гиганта, способного без особого труда отказаться от ограничительных пут внутреннего и международного права.

Действительно, резкое падение жизненного уровня, переход общества в принципиально иное состояние, инфляция и экономические катастрофы 1992, 1998, 2008—2009гг. деморализовали население. Реформы выставили государственный механизм паразитом на теле общества, заинтересованным в благосостоянии лишь столицы, а в ней — лишь десяти тысяч вышестоящих. Многомиллионная безработица, потеря бесплатного образования и медицинского обслуживания стали наиболее ощутимыми для обычных россиян символами насилия над ними. Один из самых доверчивых народов мира обрел негативный опыт, который едва ли будет скоро забыт.

Нет ответа и на мучающий многих вопрос: почему страна, добровольно создавшая ситуацию, при которой Запад смог значительно уменьшить свои военные расходы, оказалась в тягостной долговой кабале? А когда занятый собой Запад начал принимать в НАТО бывших союзников СССР, опасение «удара в спину» стало важной частью российского мироощущения. На этом фоне поражение демократии в России возможно. Высшая бюрократия в таких условиях может пойти на союз с крайними элементами — националистическими, фашиствующими и другими — и попытаться утвердить в стра-

826

не диктатуру. Отрицать подобный сценарий не может ни один реалистиче- ски мыслящий политик.

Второй сценарий — союз с Западом. Запад достаточно популярен в России. Общая христианская вера, тысячелетний опыт связей, наличие прозападной интеллигенции, восприятие Европы как культурного центра мира, похожая система образования, наука, тесно связанная с западными достижениями, образуют единое русло развития. Информационная революция также сближает Россию именно с этим регионом. Экономическое развитие России зависит от западной технологии. Только западные фирмы способны массово и с пользой для национальной промышленности поднять общероссийский уровень.

Эти обстоятельства могут благоприятствовать тому, что своей стратеги- ческой линией Россия изберет ориентацию на западный мир. В данном слу- чае она снизит значимость военно-стратегическогофактора и передоверит свою безопасность наиболее мощному мировому региону. В результате освободятся огромные средства. В этом сценарии будущего Россию приглашают в Североатлантический блок, ей предоставляют права члена Европейского Союза, принимают в Организацию экономического сотрудничества и развития. Визовые и таможенные барьеры между Западом и Россией понижаются. Возможно, некоторым отраслям российской промышленности позволят занять нишу на богатом западном рынке. Осуществится отчаянное желание западников: союз западного капитала и технологии с российской рабочей силой и природными ресурсами.

В результате жизненный уровень в России повысится, интеллигенция воспользуется западными стандартами свободы, в стране возникнет чувство приобщенности к мировому прогрессу. Россия войдет в европейский мир, причем не как квартирант, а как полноправный союзник, составная вели- чина Большой Европы от Владивостока до Сан-Франциско.Этот сценарий возобладает в случае распространения в российском обществе убеждения, что в политике всегда полезнее плыть вместе с лидером, а не против него.

Однако сложности реализации такого проекта ощущали на своих плечах многие деятели русской истории — от императора Петра I до академика Сахарова. Даже, если забыть об особом человеческом материале, иной культуре, религии, традиции, цивилизации, стоит помнить другое. Желает ли Запад общаться с Россией? Практически невозможно представить себе приглашение России в ОЭСР, ЕС и т.п. Визовые правила трудно будет изменить ради въезда российских пролетариев умственного и физического труда, ведь в Европе 18 млн собственных безработных. Кроме того, после нескольких лет (1988—1993)непрерывного «да» Россия сама стала говорить Америке «нет» на международной арене. Российская сторона продает свое оружие «не тем странам», нарушая американский взгляд на нераспространение оружия массового поражения. Иллюзии увяли, реальность оказалась для российских стратегов жестче и грубее ожидаемой.

Третий сценарий — антизападное самоутверждение. Этот вариант развитияроссийско-западныхотношений приобретет актуальность, если Европа отгородится от России, станет игнорировать ее интересы в международных организациях. Запад сочтет, что ослабевшая Россия способна лишь на словесные протесты, что она не представляет интереса ни как

рынок, ни как кладовая ресурсов. Соседи России вопреки ее протестам вступят в НАТО.

В этом случае соображения безопасности снова выйдут в России на первый план. Будут созданы оградительные барьеры на пути западных товаров в целях спасения отечественной промышленности и сельского хозяйства. Прежние военные соглашения с Западом потеряют силу. Россия быстро сумеет найти чувствительную для Запада зону, где она окажется еще на многое способной. Москва восстановит массовый выпуск стратегических ракет, создаст закрытые города, мобилизует науку для совершенствования военно-промышленногокомплекса. Это потребует усиления внутренней дисциплины, плановой (по крайней мере, в оборонных отраслях) экономики, целенаправленного распределения ресурсов.

Россия постарается расколоть единый фронт Запада. Петр I нашел союзников против шведов, Екатерина II образовала Северную лигу, весь XIX в. Россия соперничала с Германией, а в начале XX столетия сделала ставку на Францию. Европа никогда не была и не является монолитом, и Россия неизбежно будет искать и найдет необходимые трещины. Но гораздо важнее для Запада окажется поиск Россией союзников на южном и восточном направлениях. Она может стать военным арсеналом Китая, Индии, мусульманского мира. Российско-китайско-японско-южнокорейскиекомпании подступят к последней кладовой мира — Сибири. Усилятся связи с Латинской Америкой, еще одной жертвой Запада. Такое сближение второго и третьего миров создаст новую схему мировой поляризации. А внутри России снова будет национализирована промышленность, расширятся карательные органы.

Главное препятствие для реализации этого сценария — европейская ориентация в образованных кругах России. Вся российская интеллигенция восстает против этого антизападного курса. Кроме того, у страны просто нет ресурсов для такой борьбы с мировым лидером. За последнее десятилетие на 84% сократились расходы на военную промышленность. Ныне на страны НАТО приходится 45% мирового ВВП, а на Россию — 2,4%. Военные расходы стран НАТО составляют 46% мировых — в десять раз больше российских. Численность вооруженных сил НАТО сейчас составляет 6,8 млн человек, а у России — менее 1,5 млн. При таком раскладе сил, даже если учитывать, что русским не привыкать затягивать пояса, противостояние с Западом едва ли сулит России успех.

Четвертый сценарий — союз с Китаем. Именно Россия и Китай громко высказывают сомнения в справедливости однополюсного порядка, который так желателен Соединенным Штатам как лидеру Запада. Более того, эти две страны имеют возможности предотвратить долговременное существование такого порядка.

У них есть исторический опыт взаимопонимания. В 1949—1958гг. Россия содействовала росту промышленности Китая. И сейчас наша страна видит в Китае значительного соседа. США не признают прав Пекина на Тайвань и Тибет, а российская сторона — признает. США опасаются роста во-енно-политическоговлияния Китая, а Россия активно помогает этому. Между двумя крупнейшими евразийскими странами достигнута договоренность о сотрудничестве в военной области. Значительно выросла взаимная

828

торговля — с 3,8 млрд долл. в 1994 г. до 7 млрд долл. в 2000 г. Россия стала третьим торговым партнером Китая после США и Германии. К чему приведут эти процессы, нетрудно себе представить. Идея союза двух странгигантов приобретает влиятельных сторонников и в Пекине. Здесь все громче звучат призывы активно идти на сотрудничество с Россией по всем направлениям, поскольку позиции стран практически полностью совпадают по ключевым мировым проблемам. Тесное сотрудничество с Россией приведет к тому, что в будущем роль Китая в конкуренции мировых держав станет беспроигрышной.

Однако три обстоятельства препятствуют преобладанию в России прокитайской ориентации. (1) Переориентация на Китай дорого обошлась бы российской экономике: сейчас торговля России с Западом более чем в семь раз превышает российско-китайскийторговый оборот, причем экспорт из западных стран содержит жизненно необходимые России технологии.

(2) Владельцы крупнейших российских компаний создали своего рода прозападное лобби, преодолеть которое сторонникам прокитайской ориентации непросто. (3) Запад старается не допустить перемещения российских интересов в Азию, замедлить процесс вооружения Китая Россией. Однако именно это делает российско-китайскоесотрудничество естественным, ибо Россия и Китай уже устали от вторжения США в их сферы влияния.

Пятый сценарий ставит во главу угла идеи православной цивилизации и евразийства. Основную энергию Москва, возможно, будет расходовать на объединение в рамках СНГ соседних государств, в первую очередь православных. Чтобы увеличить свой геополитический вес, потенциальный союз трех восточноевропейских стран — России, Украины и Белоруссии — обязан сохранять влияние в Средней Азии. Поэтому, если Запад ощутит опасность исламского фундаментализма, он может смягчить нынешнее настороженное отношение к союзу Москвы, Киева и Минска. Не менее важны для России близкие отношения с Казахстаном и другими азиатскими республиками. Отчуждение Центральной Азии грозит уязвимостью глубинных российских центров, прежде всего промышленного Урала. В России 20 млн граждан являются мусульманами. Ислам владеет ключевыми позициями в Татарстане и Башкортостане, расположенных в геополитическом центре страны. Поэтому признание элемента евразийства в российской государственной идеологии и политике просто неизбежно и остается лишь вопросом времени.

В ближайшем будущем у России нет радужных горизонтов. Предстоит быстро преодолеть экономический кризис внутри страны. Кроме того, необходимо выработать систему геополитических координат, способную объединить нацию и одновременно приемлемую для западного мира. В конечном счете геополитическое влияние России будет определяться не количеством танков и ракет. Важно, станет ли Россия экономически стабильным геополитическим центром Евразии или, потерпев экономический крах, превратится в европейскую перифирию.

Ɉɝɥɚɜɥɟɧɢɟ

studfiles.net

1. Осевое время в истории

«Геополитические идеи Древнего мира»

Причины внимания к геополитике в древнем обществе

Интерес к проблемам геополитики в обществах Древнего Востока и Античности возник объективно по ряду причин.

1)Любая цивилизация, ставшая мировой державой, возникала первоначально в определенном центре, для которого вся остальная территория, населенная«варварами», служила в качестве объекта экс­пансии и арены расширения жизненного пространства. Право­мерность подобного утверждения показывает опыт китайцев, персов, арабов, монголов, оттоманцев, создавших великие им­перии путем территориальной экспансии.

2) В условиях экстенсивного роста экономики пространственная экспансия представляла собой одну из главных форм самовос­производства, продления существования любой цивилизации, доказательства ее пригодности к истории. Поэтому естественно, что любая цивилизация или мировая держава неизбежно приоб­ретала имперский характер.

3) Все ранние цивилизации возникали на реках, которые часто жестко задавали формы жизнедеятельности примитивного об­щества. Существовали и иные факторы, которые обусловили осмыслить роль природных условий в эволюции общества.

В Iтыс. до н. э. на нашей планете произошли два важных собы­тия. Во-первых,небольшое похолодание, не сравнимое с предшест­вующим Великим оледенением и получившее название похолодания железного века. Во-вторых, революционный переворот в сознании людей. К тому времени утратили былой блеск Крито-Микенская цивилизация, Древний Египет, царства Двуречья. Угасли цивилиза­ции, но не люди,просто они стали другими. В древнейших цивили­зациях люди жили не одно тысячелетие, не осознавая своего отличия от природы, преобразованной их усилиями.

Осевое время Ясперса

Немецкий философ, историк и психолог Карл Ясперс (1883—1969)первым выска­зал предположение о реальных измене­ниях повсюду — в Европе, на Ближнем Востоке,в Индии и Китае — человек стал осознавать бытие в целом, самого себя в границах своих возможностей и назвал это время осевым. Прежние мифо­логические (сверхъестественные) пред­ставления о мире постепенно заменялись рациональными (с помощью объектив­ной логики) и моральными.Произошло открытие того, что позже стали назы­вать Разумом и Личностью,появилось ощущение Времени и Пространства: «Человек уже не замкнут в себе. Он не уверен в том, что знает самого себя, и поэтому открыт для новых безграничных возможностей. Он способен теперь слышать и понимать то, о чем до этого момента никто не спрашивал и что никто не возвещал. Неслыханное становится очевидным».

Согласно Ясперсу, все народы,жившие на просторах Евразии в I тыс. до н.э., можно условно разделить на исторические и неисто­рические.К осевым,или историческим, народам ученый отнес ки­тайцев, индийцев,иудеев и греков, все остальные — неисториче­ские, по словам ученого, «народы,не знавшие прорыва». В осевое время исторические народы разделились на западные ивосточные. В результате появились два полюса мировоззрения, созданные не просто географически разделенными этносами (греки — на западе, китайцы — на крайнем востоке Евразийского континента), но даже и не подозревавшими о существовании друг друга.

Интеллектуальная революция должна была свершиться во мно­гих древнейших мировых цивилизациях.Например, в Древнем Египте общество достигло высокого уровня самоорганизации и культуры. Благодаря развитой письменности там широко распро­странилась грамотность, и на этой основе мог произойти подлин­ный прорыв в общественном сознании. Однако этого не случилось. В интеллектуальной жизни Египта были покой и застой. Почему? В осевое время исторические народы — прежде всего греки и китай­цы — испытали потрясение, потребовавшее изменений во всех сфе­рах жизни.Таким поворотным событием стало похолодание желез­ного века, сделавшее климат прохладнее и суше. Подобного стресса в жизни египтян не было. Поэтому не было и последствий его преодо­ления: бурного роста новых городов, отделения города от деревни, значительного имущественного расслоения общества. Не потребова­лось резко усложнять хозяйственную и политическую организацию общества, развивать транспорт, связь, торговлю. Напротив, в Древ­ней Греции и Древнем Китае возникли разнообразные фи­лософские течения, шли дискуссии о сущности бытия,представле­ниях о мире и о себе.

studfiles.net

Артхашастра (II-III вв. Н. Э.)

Артхашастра («Наука государственного управления», «Наука поли­тики») — ценнейший исторический, политический, правовой и лите­ратурный памятник древнеиндийской культуры, содержащий важные сведения о различных аспектах жизни древнеиндийского общества. Согласно индийской традиции, Артхашастра написана брахманом Каутильей, занимавшимся делами государственного управления при основателе династии Маурья Чандрагупте I (IV-III вв. до н. э.). По данным европейских ученых, Артхашастра создавалась на протяже­нии многих лет несколькими авторами примерно во II-III вв. до н. э. С геополитической точки зрения вызывает интерес раздел 19 вто­рого отдела книги, в котором речь идет о правилах заселения пусту­ющих или завоеванных областей. Артхашастра содержит тщательно продуманные и, наверное, апробированные нормы устройства селе­ний, районирования, строительства волостных, районных и окруж­ных центров власти, наделения землей представителей различных социальных групп, предоставления льгот и освобождения от налогов поселенцев, организации экономической жизни, политической вла­сти и суда. Не остался в стороне такой важный геополитический во­прос, как устройство пограничных рубежей завоеванной или вновь заселяемой местности. «Границы селений, — отмечено в Артхашастре, — он (правитель. — Б. Я.) должен установить по рекам или горам, лесам, колючим кустарникам, оврагам, валам (или насаждениям де­ревьев)...», т. е. либо по естественным, либо по искусственным ру­бежам.

33

Отдельно даны правила выбора места и постройки крепостей во вновь заселяемой области. Именно посередине последней следует устроить укрепленную сокровищницу, центр власти новой провин­ции, которую лучше расположить на местности у слияния рек или на берегу не пересыхающего водоема.

Такая строгая и точная привязка любых действий в области воен­ной (завоевательной), экономической, социальной политики к ланд­шафту вообще и конкретной местности в частности не может не на­вести на мысль о довольно жесткой детерминации любой политики в Древней Индии (и не только в ней) природными условиями, т. е. о связи политики и географии.

Геополитические идеи античности (Древние Греция и Рим)

Уже Страбон, живший в I в. до н. э., отметил, что география, как и по­литика, служит нуждам государства и государственного управления. Посредником между политикой и географией выступает особый класс людей — правители. Он же в своей «Географии», выражая точки зре­ния наиболее авторитетных географов (геополитиков?) античности, рисует весьма правдоподобную даже по современным представле­ниям картину земной поверхности. Согласно Страбону, Земля — это шар, на котором расположена суша, окруженная морем (океаном). Сушу он условно подразделил (линией экватора) на Северное и Юж­ное полушария, а также на пять климатических поясов, из которых три (два полярных и экваториальный) необитаемы ввиду либо очень холодного, либо очень жаркого климата. Умеренные пояса по обе сто­роны экватора и составляют обитаемую сушу, т. е. ойкумену.

Связь географии и политики признавали и древнеримские уче­ные. Так, Марк Туллий Цицерон, известный римский правовед и ора­тор, утверждал, что еще Ромул при основании Рима обратил самое пристальное внимание на место, где закладывалась будущая «столи­ца мира». Особое внимание, по мнению Цицерона, следует обращать на положение относительно моря, а также на наличие реки как транс­портной магистрали, запасов пресной воды (родники, колодцы), хол­мов для постройки крепостей и здорового климата.

34

Древнегреческий ученый-историк Геродот, живший в V в. до н. э., кульминационным моментом развития древнегреческой цивилизации считал греко-персидские войны, а главным содержанием человече­ской истории — противостояние Запада и Востока, Моря и Суши, Гре­ческой федерации и Персидской державы, эллинов и варваров, демо­кратии и сатрапии, свободы и принуждения.

Вкладом историка и стратега Фукидида в развитие геополитиче­ских идей было представление об истории не как цепи о фактов и ми­фов (как у Геродота), а как едином военно-политическом процессе, так как почти вся его сознательная жизнь пришлась на время Пело­понесской войны (431-404 до н. э.) между Афинским морским сою­зом и Пелопонесским союзом во главе со Спартой, между морской мощью, олицетворяемой Афинами, и сухопутной силой во главе со спартанской армией. Несмотря на то что война носила региональный характер, по своему масштабу (были втянуты многие греческие по­лисы и колонии) и значению как для греков, так и для других наро­дов (победа той или иной стороны означала долгое доминирование сил Моря или Суши, демократии или олигархии, прогрессизма или консерватизма) она имела геополитическое значение.

Философ Аристотель жил в то время, когда по закону экспансии, сформулированному в XIX в. Ф. Ратцелем, древнегреческая цивили­зация под руководством Александра Македонского двинулась на за­воевание мира. Более того, сам Аристотель воспитал предводителя этого действительно геополитического похода, однако ученик не во всем следовал за учителем. Аристотель в своем сочинении «Полити­ка» совершенно определенно связывает государство, его территорию и население, считая, что для «наилучшего» или «прекраснейшего» государства требуется территория, способная разместить все его на­селение. При этом не следует искусственно расширять территорию, ибо это повлечет за собой присоединение чуждого данному государ­ству населения (метеков) и трудности управления посредством неиз­менных законов. Вместе с тем, государство не может быть слишком маленьким, ибо оно может лишиться независимости. Особое внима­ние следует обратить на географическое положение, и в первую оче­редь на близость к морю и удобство мореплавания. Идеальное госу дарство должно не только процветать, но и быть готово к самозащите и оказанию помощи дружественным государствам на суше и на море.

35

Примером такого процветающего, торгового и мощного в военном отношении государства Аристотель считал Критскую державу ми­кенской эпохи, а главной причиной этого — выгодное географиче­ское положение.

Греческий историк и стратег Полибий, живший в эпоху заката и распада державы Александра Македонского и завоевания Эллады Римской державой, пытался найти причину расцвета Рима и посто­янного роста его военной мощи. Описание Римской державы он как геополитически мыслящий ученый начинает с географического поло­жения Рима и Италии, ее населения, климата, почв, рек, производи­мых в этих условиях продуктов. Важное внимание он уделяет поли­тической системе Древнего Рима. Смешанное политическое устрой­ство Рима, когда монархическую власть представляют собой консулы, аристократическую — Сенат, а демократическую — народное собра­ние и, таким образом, все римские граждане имеют возможность ак­тивно участвовать в политической жизни, Полибий не только считает наилучшим, но и способствующим процветанию и укреплению Рима. Подробнее о государственном устройстве Древнего Рима, и особенно о периоде трансформации его политической системы из республи­канской в императорскую, писал уже в XIX в. тоже один из предтеч геополитики немецкий историк Т. Моммзен. Он сделал вывод о том,что политическое устройство Римской державы в процессе перехода от республики к империи прошло достаточно длительный переход­ный период, когда форма правления была уже не республиканской, но еще не императорской. Такое государственное устройство, создан­ное Октавианом Августом и просуществовавшее почти двести лет (на­чало I — начало III в. н. э.), Момзен назвал принципатом. При прин­ципате сохраняются все выборные республиканские институты, но власть фактически находится в руках первого сенатора (принцепса).

studfiles.net

Геополитические идеи Древней Греции и Рима

Федеральное агентство по образованию

федеральное государственное образовательное учреждение

  высшего профессионального  образования

«Сибирская  академия государственной  службы» 

Институт  переподготовки специалистов 

Государственное и муниципальное  управление

(кафедра) 

Геополитика

(дисциплина)   

Контрольная работа

«Геополитические идеи Древней Греции и Рима».   

Протокол  проверки:

     Содержание

1. Введение.
2. Геродот.
3. Фукидид.
4. Ксенофонт.
5. Аристотель.
6. Полибий.
7. М. Т. Цицерон.
8. Страбон.
9. Заключение.

     Введение.

     Геополитические идеи античного мира представляют огромную ценность для современных исследователей и политиков-теоретиков, так как с их помощью можно проследить антологию политических мыслей, на основании которых, во многом, строятся и нынешние теории. Также в работах античных историков и политиков были заложены методологические основы для изучения исторических процессов. Таким образом, актуальность данной темы заключается в сохранении преемственности и развитии тех базовых принципов изучения истории и политики, которые были заложены античными авторами.

     Для раскрытия темы кратко изложу теории и взгляды самых видных античных историко-политических авторов, таких  как: Геродот, Фукидид, Аристотель, М. Т. Цицерон, Страбон и др. 

     Геродот (ок. 484 – между 431-425гг. до н.э).

     Геродот известен как политический деятель (руководил новой колонией Афин –  Фуриями на юге Италии), но прославился, в первую очередь, как историк. Достаточно сказать, что для современного читателя древнегреческая история начинается с Геродота. Не меньше ценили его  и античные ученые. Так Цицерон  назвал Геродота «отцом истории». Современные  историки считают «Историю» Геродота переходной с точки зрения метода изложения: от логографического к научно-историческому. Большинство современных геополитиков считают, что, начиная именно с сочинений Геродота, в античной традиции явственно просматривается геополитический подход.

     Свое  главное произведение, включившее собранный  исторический, политический, военно-стратегический, мифологический, этнографический и  географический материал, он назвал «Histories Apodeixis» («Изложение событий»).

     «История» Геродота, разделенная потом (II в н.э.) александрийскими учеными на 9 книг, названными по именам муз, охватывает весь известный автору исторический процесс от мифологического «умыкания жен» разными народами, становившегося поводом для войн, до «золотого века» Афин. Кульминационным моментом развития древнегреческой цивилизации Геродот считал греко-персидские войны, а главным содержанием человеческой истории – противостояние Запада и Востока, моря и суши, Греческой федерации и Персидской державы, эллинов и варваров, демократии и сатрапии, свободы и принуждения.

     По  содержанию девять книг геродотовой истории можно поделить на 2 части: первая (I-IV книги и начало V) посвящена завоеванию гегемонии Персии в Азии. С приходом к власти Кира Древнего (559 г. до н.э.) Персия последовательно покоряет государства Малой Азии, Вавилон, Египет и становится крупнейшей, как сказали бы сегодня, геополитической державой. Геродот подробно рассказывает о странах и народах, завоеванных персами, их географическом положении и обычаях, рисует общую картину возвышения Персии.

     Во  второй части «Истории» (книги V-IX) Геродот  обращает свой взор на положение дел  в Элладе и ход греко-персидских воин. Геродот показывает роль армии  и особенно флота в ходе и исходе войны.

     Вторая  часть для Геродота несомненно главная, а задача первой – ввести читателя в курс событий и выявить причины и цели походов персов против Эллады, которая под действием персидской угрозы прекращает междоусобную борьбу, объединяется и превращается в морскую военную федерацию, давшую отпор и одержавшую окончательную победу над агрессорами.

     Подход  Геродота к истории заключался в  описании исторического процесса от частного к общему, «снизу вверх», от отдельных правителей, политических деятелей, племен, полисов, стран до объединения их в региональные «супердержавы», объединившие многие государства Европы, с одной стороны, и Азии – с другой. Противостояние этих континентальных гигантов вызывает ассоциацию с современной континентально-региональной геополитикой. Недаром один из наиболее известных современных региональных геополитиков француз Ив Лакост назвал свой научный журнал «Геродот».  

     Схема 1. Представление о Земле Геродота (V в. до н.э.)

       Фукидид (460-396 гг. до н.э).

     Фукидид родился в Афинах в богатой  аристократической семье. Он учился у лучших педагогов своего времени: философа Анаксагора, софистов Протагора  и Горгия, слушал речи оратора Антифонта. Но самое большое впечатление на молодого Фукидида произвел Перикл. Именно поэтому он становится сторонником демократической партии.

     Во  время Пелопонесской войны (431-404 гг. до н.э.) между Афинским морским союзом и Пелопонесским союзом во главе со Спартой тридцатишестилетний Фукидид был избран (424 г. до н.э.) членом коллегии десяти стратегов (фактически правительство Афин), а затем как стратег получил командование над всеми войсками, дислоцированными во Фракии.

     Во  время похода спартанской армии  Брасида во Фракию Фукидид оказался в главе эскадры кораблей и не смог вовремя оказать помощь фракийскому полису Амфиполю, который был взят Брасидом. За это Фукидид был приговорен к пожизненному изгнанию из Афин (423 г. до н.э.). Лишь после 20-ти летнего отсутствия он смог вернуться на родину (404 г.).

     В своей «Истории» Фукидид поставил задачу описать «войну пелопонесцев с афинянами, как они воевали между собой». Таким образом, он решает не глобальную, а региональную проблему, но проблема эта носила геополитический характер, ибо война между Афинами и Спартой носила характер соперничества за гегемонию в Элладе. Кроме того, учитывая противоположности общественных укладов и форм правления, эта война решала вопрос о направлении дальнейшего развития всех греческих полисов. Речь идет об альтернативе между демократией и олигархией, торгово-промышленными и традиционно-сельскохозяйственными путями развития, широком космополитическом или спартанско-патриотическом этосе (образе мышления).

     Фукидид первым из древнегреческих историков  рассматривал исторический процесс  прагматически (а не эпически, как  Геродот), как цепь политических, военно-политических событий и военных столкновений. Для него история - это, в первую очередь, внешняя политика, в том числе  и военная. Именно в этом, в первую очередь, проявляется его геополитический  подход.

     Война показала возросшую роль армии. Ведь, несмотря на неоспоримое преимущество афинян в культуре, искусстве, торговле и промышленности, победа оказалась  на стороне Спарты. Фукидид подчеркнул и роль флота, особенно для укрепления мощи прибрежных и островных государств таких как полис Коринф, остров Крит. Коринф, например, благодаря развитию флота и торговли стал одним из самых мощных в военном отношении и богатых государств Эллады. Критское островное государство, используя свое исключительно выгодное географическое положение (защищенность от врагов, удобное побережье для развития судоходства и контроля за другими государствами), сумело добиться во конце II тысячелетия до н.э. гегемонии в Средиземноморье). Он отметил возросшее значение военно-морского флота в войне с преимущественно сухопутными державами. Именно благодаря мощному флоту и господству на море получили преимущество ионяне в их войне с персами. Фукидид первым заметил и описал  разный характер могущества государства: у Афин – это морское, а у Спарты – сухопутное. 

     Ксенофонт (ок. 430 – 370 гг. до н.э).

     Ксенофонт появился на свет в Афинах в богатой, аристократической семье и получил прекрасное воспитание и образование, которое совершенствовал в общении с Сократом.

     К этому времени миновал золотой  век расцвета Афин, век Перикла  и афинской гегемонии в Элладе (450-430 гг. до н.э.) и началась Пелопонесская  война (431-404 гг. до н.э.) между сильнейшими  военно-политическими объединениями  древнегреческих полисов: Афинским морским союзом и Пелопонесским союзом, между промышленными и торговыми культурно развитыми, демократическими Афинами и консервативно-традиционной, но мощной военной, олигархической Спартой. Опять, уже в который раз в человеческой истории Суша встала против Моря, две непримиримые стихии сошлись в борьбе за власть над миром.

     Несмотря  на то, что Ксенофонт был уроженцем Афин, он принадлежал к олигархической партии и считал Спарту не только образцом государственного устройства, но и центром, вокруг которого должна объединиться вся Эллада.

     Неизвестна  роль Ксенофонта в политическом процессе в Афинах при правлении 30 тиранов, поставленных Спартой, но после поражения Пелопонесского союза (404 г. до н.э.), он вместе с наемниками – спартанцами отправляется в качестве командира одного из подразделений в Малую Азию на службу к Киру Младшему (401 г. до н.э.). Познакомившись с Киром, Ксенофонт принял его предложение стать его советником. В этом качестве он и следовал за Киром последующие десять лет.

     В 394 г. до н.э. вместе с армией спартанцев под командованием Агесилая Ксенофонт возвращается в Элладу, но не в Афины, а в Спарту, и принимает участие в битве при Коронее, в которой Спарта разгромила войска антиспартанской коалиции, состоящие в основном из фиванцев и афинян. За участие в сражении против родного полиса Ксенофонт был приговорен к изгнанию из Афин. Покинув военную службу, он поселился в поместье близ Олимпии. В 370 г. до н.э. Олимпия и ее окрестности были заняты противниками спартанцев элейцами. Ксенофонт бежал в Коринф, где вскоре умер.

     В своих главных трудах, «Анабасис» (переводится как «Восхождение», повествует о походе Кира Младшего вглубь Азии) и «Греческая история» Ксенофонт кроме описания сражений и деяний правителей дает интересные этнографические сведения, старается связывать военно-политические события с географией. Кроме того, богатый жизненный опыт, знания и навыки, приобретенные им в географии и военной стратегии, общая широта кругозора позволяют оценить его работы (особенно «Греческую историю») как представляющие несомненный интерес с точки зрения геополитики и содержащие геополитические идеи о противостоянии Суши и Моря, о значении армии и флота для мощи государства, о гегемонии на море и ее предопределении природой. 

stud24.ru

Глава 24 Теории геополитики

24.1. Зарождение геополитических идей

Геополитические идеи прошли длительное историческое развитие и апробацию практикой. Геополитические идеи высказывали еще философы и историки Древнего мира. Геополитическое мышление просматривается в учениях Средневековья и Нового времени. Геополитическую точку зрения излагали в своих трудах деятели Просвещения. Она проходит красной нитью в теориях индустриальной эпохи и продолжается в постиндустриализме. На выводы геополитической науки опирались в свое время такие движения, как либерализм, консерватизм, социал‑демократия, коммунизм, фашизм, экологизм.

В развитии геополитики как научной субдисциплины можно выделить три этапа: 1 ) предысторию геополитики ; 2) классическую геополитику) 3 ) современную геополитику .

На первом этапе, длившемся с незапамятных времен вплоть до конца XIX в., еще не существовало отдельной геополитической отрасли знания, понятия геополитического; геополитические идеи были составной частью философских учений, исторических исследований и практических рекомендаций правителям. Предшественники геополитики (назовем их так) высказывали лишь отдельные идеи о политической структуре известного им мира, выделяли из нее отдельные пространства влияния тех или иных могучих держав, определяли их границы, строили догадки о причинах объединений государств в союзы, столкновений за раздел и передел ойкумены. Можно назвать три такие идеи. Первая – описанный в «Истории» Геродота факт заключения союзного договора древнегреческих полисов против державы Ксеркса и вообще извечное противостояние эллинов и варваров [209] . Вторая – выведенная Фукидидом причина войны между Афинами и Спартой, которая заключалась в стремлении к гегемонии в зоне своих интересов, а также в постоянных столкновениях могущественных сухопутных и морских держав [210] . И, наконец, третья идея – сформулированные в Артхашастре правила завоевания, заселения, устройства новых территорий и оборудования границ [211] . При этом вместе с гениальными предположениями и догадками высказывались и совершенно нереалистические, порой фантастические идеи. Тот же Геродот, например, основной причиной войн между эллинами и варварами считал «умыкание жен».

Учитывая, что две идеи, а именно: стремление к гегемонии и стремление к завоеванию новых территорий можно свести к одной, то предыстория геополитики, как Колосс Родосский стояла на двух ногах, базировалась на двух основных идеях:

• стремление держав к гегемонии, завоеванию, расширению своих границ, освоению новых пространств;

• извечное противостояние держав Суши и Моря, цивилизованных и варварских народов.

24.2. Теории и школы классической геополитики

Этап классической геополитики длился с конца XIX до середины XX в. Именно в этот период было дано определение геополитики как отдельной отрасли знания, появилось представление об области ее исследований, были предложены основные категории, а из отдельных идей и предположений предыдущей эпохи формировались основные геополитические концепции, теории и национальные школы геополитики. В духе того времени классики геополитики даже формулировали геополитические законы.

Каждая наука, развиваясь, переживает период апогея, наивысшего расцвета, своеобразного философского акмэ. Труды ученых, выведших свою науку на недостижимую до этого высоту, становятся классическими, т. е. теми образцами, которые находят множество последователей и которым подражают; на этих образцах учатся новые поколения. Именно в этот период происходит признание как ученых, так и всей науки не только узким кругом специалистов, но и всей политической элитой и широкими слоями читающей публики. Легитимизация геополитики как науки и основы практической политики началась в классический период, исходной точкой которого, по мнению многих политологов, стали работы Ф. Ратцеля (1880‑1910‑е гг.). В таких фундаментальных трудах, как «Антропогеография» («Народоведение»), «Земля и жизнь», он завершил усилия предшественников по созданию теории государства как живого организма и границ как живых органов государства, теории пространственного роста государств, концепций связи народонаселения с землей и почвой, концепции экспансии развитых, передовых культур, зависимости мощи государств от плотности населения и размеров их территории. А работой «Политическая география» (1898) он положил начало новой научной дисциплине, которая получила название «геополитика». Таким образом, Ратцель был одновременно последним из предшественников геополитики и первым геополитиком‑классиком.

В начале XIX в. геополитическая наука развивалась высокими темпами и быстро распространялась, в первую очередь, на европейском и американском континентах. Геополитические идеи были особенно привлекательны для великих держав – крупных стран, занимавших огромные пространства (Россия, США), для сравнительно небольших, но мощных в военном и экономическом смысле метрополий, создавших гигантские колониальные империи (Великобритания, Франция), или для стран, претендовавших на статус великих держав (Япония после победы в Русско‑японской войне), или в государствах, считавших себя ущемленными унизительными условиями мира (Германия после Первой мировой войны), или в державах, почувствовавших свою силу, но не успевших к колониальному разделу мира (Германия после объединения и франко‑прусской войны, Италия после Рисорджименто [212] и франко‑австрийской войны). Одной из главных причин всплеска популярности геополитики в той или иной стране обычно становилась победа в войне, которая всегда сплачивает нацию, возрождает национальную культуру, способствует духовной и территориальной экспансии в соседние страны, на другие континенты. Но и поражение в войне тоже может стать катализатором создания и распространения геополитических теорий. Этот процесс наблюдался, например, после поражения Германии в Первой и Второй мировых войнах, после поражения России в Русско‑японской войне, после распада СССР и потери Россией огромных территорий, заселенных русскими.

Следующей причиной усиления влияния геополитики следует назвать появление агрессивных идеологий. Такие идеологии, как английский, французский, испанский, португальский, бельгийский, голландский колониализм, американский экспансионизм, советский коммунизм, итальянский фашизм, немецкий нацизм, японский милитаризм, прямо призывали к захвату и освоению обширных пространств, расширению своих границ за счет территорий соседних стран, распространению своего влияния на всех континентах Земли. Важно отметить, что геополитические представления классического периода всегда были связаны с освоением человеком реальных, физических пространств суши, моря и неба, всегда опирались на военную мощь государства, что не могло не вести к захватам и аннексии территорий, разделам и переделам мира с помощью оружия и грубой силы.

Характерной чертой классического периода геополитики (который, уточним, продолжался с 1880‑х гг. XIX в. по 1950‑е гг.) была не только консолидация разных ученых в едином русле геополитической мысли, но и формирование отдельных ее течений – национальных школ.

Германская школа. Первой сформировалась германская школа геополитики. Она зарождалась в недрах географической и правовой науки. Именно заинтересованные политикой географы и правоведы, развивавшие учение о государстве, заложили основы новой науки. У ее истоков стояли Карл Риттер, Фридрих Ратцель, Рудольф Челлен.

Расцвет германской геополитики приходится на 1920‑1940‑е гг., когда такие геополитики, как Карл Хаусхофер, Карл Шмитт, Эрих Обет, Курт Вовинкель, Адольф Грабовски, писали свои труды, создавали геополитические институты, вообще активно влияли на социально‑политический процесс в Германии. Германская геополитика сразу начала развиваться в двух направлениях. Истоком первого – националистического (к которому принадлежали указанные выше геополитики) была национальная неудовлетворенность немцев, заключавшаяся в отлучении их от процесса создания колониальных империй, в поражении их в Первой мировой войне.

Второе направление германской геополитики – интернационалистское, левое, социал‑демократическое – нашло свое воплощение в работах Георга Графа, Карла Виттфогеля, других сторонников реформаторского марксизма. Оно ставило своей задачей дополнить исторический материализм географическим детерминизмом, «привязать» экономические и политические отношения между людьми и государствами к природе, земле и почве. Таким образом, в период своего зарождения на немецкой почве геополитика генерировала, в первую очередь, радикальные (правые и левые) политические теории. Эти теории по‑разному оценивали возможности и насущные задачи Германии.

Теории «Срединной Европы» (Mitteleuropa) Йозефа Парча и Фридриха Науманна на первое место ставили расширение германских границ, включение в состав «фатерлянда» всех этнических немцев с их территориями, образование мощной и геополитически живучей метрополии, которая «естественным образом» распространила бы свое влияние на Турцию и Ближний Восток. В теориях «мировой политики» (Weltpolitik) Рудольфа Челлена и Эриха Обета геополитические построения начинались с требования передела колониальных владений, предоставления «независимости» колониям малых (Бельгия, Голландия, Португалия) и отставших в своем развитии (Испания) держав, что послужило бы на пользу более мощной и развитой Германии. Эти теории, в свою очередь, подразделялись на «морские», утверждавшие приоритет флота в геополитическом развитии государств (Альфред фон Тирпиц), и сухопутные, настаивающие на освоении германским государством в первую очередь соседней и близлежащей суши (Р. Челлен, Ф. Науманн).

Важной отличительной чертой немецкой геополитики был повышенный интерес к ней со стороны государства и общества. Причинами этого, очевидно, стало поражение в Первой мировой войне, потеря всех колоний, необходимость выплаты огромных репараций и жестокий финансово‑экономический кризис, охвативший страну. Повышенная восприимчивость немцев к геополитике способствовала быстрому укоренению в сознании нации теории «Срединной Европы», концепции «больших пространств» (Фридрих Лист), «континентального блока “Берлин – Москва – Токио”» (К. Хаусхофер) и др. Главной идеей всех теорий было противостояние континентальных, сухопутных держав (и в первую очередь Германии), «обиженной» судьбой, державам морским, торговым, богатым, владеющим десятками миллионов квадратных километров заморских территорий.

Это, в свою очередь, способствовало успешной и быстрой институциализации геополитики. Уже в 1919 г. К. Хаусхофер в курсе географии, который он читает в Мюнхенском университете, излагает свои геополитические идеи. В 1924 г. в берлинской Высшей политической школе А. Грабовски организует геополитический семинар. В том же году Хаусхофер совместно с Э. Обетом, О. Маулем и Г. Лаутензахом начинает издание первого геополитического журнала. После прихода нацистов к власти (1933) он создает в Мюнхене Институт геополитики, а в 1938 г. в Штутгарте – Национальный союз для «геополитического воспитания» немцев, проживающих за границей. Геополитика вводится как обязательный предмет во все университеты Германии.

Национальные геополитические школы, поддерживающие экспансионистскую политику, формировались в то время в Японии и Италии.

Еще до начала Первой мировой войны человечество, как это предсказывал Ратцель, начало активное освоение воздушной среды (аэросферы) с помощью аппаратов легче воздуха – дирижаблей, аэростатов и др., и аппаратов тяжелее воздуха – самолетов и вертолетов. Геополитики 1920‑1940‑х гг. осмысливали последствия этого освоения, а так как дело шло к всеобщей войне, осмысление это осуществлялось по большей части в геостратегическом и военно‑стратегическом ключе. Характерной фигурой той геополитики, осуществившей прорыв в познании нового вида человеческой деятельности, в понимании значения этой деятельности для расширения влияния ведущих держав и завоевания ими жизненного пространства, был представитель итальянской школы геополитики, генерал ВВС Джулио Дуэ. В своей работе «Господство в воздухе» (1921) он сделал вывод о том, что авиация, в отличие от изобретенного ранее пулемета, является не оборонительным, а наступательным видом вооружения и ведет к созданию не оборонительных, а наступательных военных доктрин. Именно из факта развития авиации вытекает у Дуэ его стратегия господства в воздухе, которая заключается в едином планировании, едином развитии военной и гражданской авиации, авиационной и связанных с ней других видов индустрии. Именно авиация, по теории Дуэ, должна была решать ход и исход будущих войн [213] .

Геополитические школы других ведущих государств – Великобритании и Франции, сумевших построить и удержать свои колониальные империи, не высказывали столь агрессивных намерений, выступали за сохранение статус‑кво.

Основателем геополитической науки во Франции стал Поль Видаль де ла Блаш, создавший теорию «поссибилизма», согласно которой географический фактор воздействует на политику государства не непосредственно, а через людей, через человеческий фактор. При этом люди, обладая свободой воли, могут так или иначе передавать влияние географии, и эта «передача» имеет не обязательно‑жесткий, а вероятностный характер. Вероятность, возможность (фр. possibele) влияния географии на политику, определяемую активностью людей, и дала название данной теории.

Более подробно мы остановимся на геополитических взглядах только двух выдающихся геополитиков классического периода, представляющих германскую и британскую научные школы, – Ратцеля и Маккиндера.

Геополитика, или политическая география, у Ратцеля вытекает из народоведения, или антропогеографии. Антропогеография же базируется на следующих постулатах:

• все народы мира взаимосвязаны;

• человек, все сообщества людей включены в общую жизнь земного шара;

• народ и государство каждого человеческого сообщества представляют собой единый организм;

• этот организм находится в постоянном историческом движении, развитии и росте;

• рост государственного организма продолжается до естественных границ;

• на рост и развитие государств оказывают влияние климат и географическое положение, т. е. его территория, формы земной поверхности, а также плотность населения;

• существенное значение для стимулирования развития государственного организма имеет морская среда. Одним из самых сильных «двигателей» развития человеческого общества стала борьба с морем. Взаимоположение суши и моря не только разнообразит поверхность Земли, но и играет большую роль в формировании своеобразных «исторических группировок», таких как средиземноморский мир, балтийские страны, атлантические державы, тихоокеанская культурная область и др.

В «Политической географии» (1898) Ратцель решает проблемы существования и роста государств как живых организмов. Для Ратцеля государство – это форма жизни людей на земле, это живой организм, «заселяющий» вместе с людьми все континенты и острова Земли. Условие жизни и роста государств – неразрывная связь с землей, почвой, на которой они существуют. А так как государства создаются людьми и существуют в неразрывной связи с пародами и землей , то они и оказываются тем «политическим клеем», который соединяет воедино эту триаду. «Наиболее сильными государствами будут те, – отмечает Ратцель, – где политическая идея проникает все государственное тело, до последней его части… И политическая идея обнимает не только народ, но и его территорию» [214] .

Итак, политическая география, т. е. классическая геополитика, по Ратцелю, начинается с концепции государства как живого организма, связанного с землей. Второй важнейшей проблемой геополитики у него выступают вопросы исторического движения и роста государства, которые решаются путем завоеваний и колонизации. Рост государств при этом способствует дифференциации мира на сильные (жизнеспособные) и слабые страны. Сильные создают колониальные империи, удел слабых – быть присоединенными к сильным державам или вовлеченными в орбиту их влияния. Третьей проблемой геополитики Ратцель считает проблему пространств, пространственного расположения государств и влияние географического положения на политический статус государства. Наконец, четвертым важнейшим вопросом политической географии Ратцель считал вопрос границ как периферийных органов государства, как естественных географических рубежей и как политических разграничительных линий. Решению этой проблемы он посвятил четыре раздела своей «Политической географии». Он исследовал все возможные географические переходные зоны, где встречаются суша и море: берега, полуострова, перешейки, острова, различные формы поверхности (равнины, горы, низины, плоскогорья) – и выявил их влияние на образование и строение государств.

Можно констатировать, что геополитика как научная дисциплина состоялась именно в трудах Ф. Ратцеля. Он же, задав круг проблем, первым сформулировал предмет новой науки. Эти проблемы решались в трудах других классиков геополитики (Челлена, Мэхэна, Коломба, Маккиндера, Хаусхофера, Обета, Науманна, Шмитта, Видаль де ла Блаша, Дуэ, В. П. Семенова‑Тян‑Шанского, Савицкого и др.). Их работы долгое время, по крайней мере, в течение классического периода, служили ориентиром, задавали направление развитию геополитической науки. Большинство из тех проблем и сегодня, конечно, в новых геоисторических и геополитических условиях, исследуются и решаются геополитиками.

Выдающимся представителем британской школы геополитики классического периода, как уже упоминалось, был Хэлфорд Маккиндер – крупный британский географ и политический деятель. В 1904 г. он выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором изложил свои геополитические взгляды. Согласно концепции Маккиндера, определяющим фактором истории народов является географическое положение стран. Причем по мере экономического, социального и культурного развития влияние географического, а также военно‑стратегического факторов на прогресс человечества постоянно возрастает. Эти факторы проявляются во взаимоотношениях сухопутных и морских народов, освоении ими земных и водных пространств. Эти факторы, в конечном счете, и способствуют формированию геополитической карты мира. В начале XX в. она выглядела следующим образом. Из всех континентов Земли преимущества, с географической точки зрения, имеет евразийский континент (фактически Россия), ставший в мировой политике «осевым регионом». Здесь существуют условия (недоступность со стороны «сил моря», хорошие коммуникации – железные дороги) для развития промышленных и военных держав, которые заменяют собой монгольскую империю Средневековья. За пределами «осевого региона» находится «большой внутренний полумесяц», образованный Германией, Австрией, Турцией, Индией и Китаем, а также «внешний полумесяц», который составляют морские державы: Великобритания, США, Канада, Южная Африка, Австралия и Япония.

В таком положении равновесие в мире нарушено в пользу периферийных морских государств «внешнего полумесяца». Но «осевая» держава – Россия, обладая огромными ресурсами, к своей сухопутной мобильности может добавить морскую, т. е. значительно усилить флот и выйти в Мировой океан. Кроме того, промышленная мощь и мобильность континентальной империи может резко усилиться за счет заключения союза с Германией. Это изменит баланс сил в мире в пользу осевой империи и подтолкнет такие страны, как Франция, Италия, Египет, Индия, Корея, к союзу с морским блоком во главе с Великобританией и США.

Позднее в книге «Демократические идеалы и реальность» (1919) Маккиндер пересмотрел свою концепцию «осевого региона», который он стал называть «хартленд» (т. е. «сердце земли») и включил в него Тибет и Монголию, а также Центральную и Восточную Европу. Это изменение учитывало такие процессы, как дальнейший прогресс транспорта, рост населения, индустриализация. И здесь новые преимущества в освоении своей территории и усилении влияния на весь хартленд и мировой остров (т. е. на Азию, Европу и Африку вместе взятые) получили Германия и Россия (последняя во время написания доклада эти преимущества не использовала). Державам же периферии для поддержания морской мощи, по мысли Маккиндера, требуется все более разветвленная сеть баз, которая «по карману» только немногим государствам. Отсюда вытекает знаменитая формула Маккиндера: «Кто правит Восточной Европой – господствует над хартлендом; кто правит хартлендом – господствует над мировым островом (т. е., повторим, над Азией, Европой и Африкой. – Б . И.)] кто правит мировым островом – господствует над миром» [215] .

Одним из основоположников геополитической школы США был А. Мэхэн, родоначальник « морского » направления классической геополитики, которое исходило из преимуществ морских держав над сухопутными. В работах А. Мэхэна «Влияние морской силы на историю. 1660–1783», «Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. 1783–1812» и других проводилась мысль об определяющей роли морской мощи в исторической судьбе государства. Превосходство Великобритании в конце XIX в. над другими государствами А. Мэхэн объяснял ее морской мощью. Исходя из этого постулата, он обосновал идею выхода США из международной изоляции, превращения ее в великую военно‑морскую державу, способную соперничать с самыми сильными государствами.

А. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный в ходе гражданской войны 1861–1865 гг. американским генералом Мак‑Кленнаном. Этот принцип заключался в блокировании территории противника с моря и по береговым линиям с целью стратегического истощения. По мнению А. Мэхэна, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует «душить» путем сокращения сферы их контроля над береговыми зонами и ограничения возможностей выхода к морским пространствам.

Русская школа геополитики классического периода (ведущие представители – П. Н. Савицкий, Л. П. Карсавин, Г. В. Вернадский) разработала концепцию евразийства, ключевым понятием которой стало понятие «месторазвитие», обозначавшее не только географическую среду, но и социально‑историческое пространство, которые взаимно дополняют друг друга, образуя единое целое. Месторазвитие, по мнению евразийцев, определяет национальный характер народов, их судьбу и перспективы развития.

Российских геополитиков‑евразийцев объединяло видение России как особого мира, порожденного пространством Евразии, культурными влияниями византийского Юга, европейского Запада и монгольско‑тюркского Востока. Они были убеждены в великом будущем страны в силу занимаемого ею уникального геополитического положения в центре гигантского континента, обладания огромной территорией и самобытности культуры.

Для большей наглядности сведем все направления классической геополитики в единую таблицу (табл. 24.1).

Таблица 24.1. Направления классической геополитики [216]

Подводя итоги, можно сказать, что классическая геополитика стоит на трех китах .

Во‑первых, это пришедшее из глубины веков представление об извечном, исходившем из географического положения, геродотовом разделении государств на державы Суши и державы Моря. В классический период его переформулировал Карл Шмитт, который политику и геополитику понимал как схему «или‑или», а точнее, «друг или враг, свой или чужой, Суша или Море, Запад или Восток». Это представление не поколебал даже факт освоения третьей среды – атмосферы, и сформулированная Дуэ доктрина господства в воздухе.

Во‑вторых, это теория Ратцеля, утверждающая, что государство – живой организм, что оно ведет себя как колония мхов или водорослей. У государства есть только одна альтернатива: или поглотить соседние страны и расширить свое геопространство, или быть съеденным соседним разрастающимся государством. Эта теория экспансии адекватно описывала структуру мира конца XIX – начала XX в., состоявшего из колониальных метрополий, колоний и полуколоний.

В‑третьих, это формула Маккиндера: благодаря разному географическому положению государств земли могут образовываться в том числе и недостижимые для экспансии зоны типа хартленда. Отсюда – «Кто владеет хартлендом – владеет миром». Правда, в ответ на «закон» Маккиндера Николас Спикмен сформулировал прямо противоположный «закон мирового контроля», гласящий: «Кто контролирует римленд [217] – доминирует над Евразией, кто доминирует над Евразией – держит судьбу мира в своих руках».

studfiles.net

• 
  Геометрия в древнем вавилоне
• 
  Музыка древней греции реферат
• 
  Феты в древней греции
• 
  Мифы древней греции ахилл
• 
  Сексуальные утехи древнего рима
• 
  Древней греции вазопись кратко
• 
  Стратегии про древнюю грецию
• 
  Пиобб древняя высшая магия
• 
  Вещное право древней индии
• 
  Древние стоянки в тюмени
• 
  Музы древней греции урания