Этнографический блог о народах и странах мира их истории и культуре. Древние народы африки

В своем продвижении к югу племена банту столкнулись с аборигенным населением Восточной Африки. Повидимому, на территории современной Кенци в глубокой древности происходил процесс формирования эфиопской расы, которая представляет собою как бы переходную ступень между средиземноморской и негроидной расами. Негроиды-банту оттеснили аборигенов к северу и, продвигаясь на юг, оттеснили или ассимилировали местное койсанское население, жившее в районе нынешней Танганьики. Население это состояло из бушменских и готтентотских племен. Культура бушменов более примитивна; они занимались охотой. Готтентоты по уровню своего развития стояли гораздо выше своих сородичей-бушменов, и преимущественным их занятием было скотоводство.

Исходя из того, что бушмены резко отличаются от готтентотов по культурному облику, многие этнографы предполагали, что бушмены были автохтонным населением Южной Африки, а готтентоты — позднейшими пришельцами, принесшими с собой начатки новой, более высокой культуры—скотоводство и умение обрабатывать железо. На этом предположении основывались сторонники уже упоминавшейся выше хамитской теории. Однако исследования показали, что диалекты центральной группы бушменских языков имеют много общего с готтентотскими. Д. Блик, специально изучавшая бушменские диалекты, в результате многолетних работ пришла к заключению, что готтентотские и бушменские диалекты имеют общую основу. По ее мнению, бушмены жили некогда не только в Южной Африке, но и далеко к северу, вплоть до области Великих озер. Что бушмены действительно некогда занимали всю территорию Восточной Африки, подтверждается тем, что на территории Танганьики сохранилось небольшое племя хадзапи, говорящее на языке, принадлежащем к бушменским языкам. Это племя окружено народами, говорящими на языках банту. В другом районе Танганьики живут сандаве, говорящие на языке готтентотской группы. Их так же, как и хадзапи, окружают народы банту.

Ко времени появления европейцев,т. е. к середине XVII в., оттесненные на юг племена бушменов и готтентотов занимали всю южную оконечность Африки. Готтентотские племена, жившие в пределах нынешних Трансвааля и Оранжевого Свободного Государства, были поглощены племенами банту. Языки юго-восточных банту изменили свою фонетическую систему, заимствовав из койсанских языков щелкающие звуки, что наложило особый отпечаток на всю группу южных языков банту, в этом отношении резко отличающуюся от остальных языков банту.

По всей южной оконечности Африки, главным образом в Драконовых горах, найдено множество наскальных рисунков, нередко приписываемых бушменам, хотя далеко не все они могут считаться бушменскими. Древнейшие из них созданы охотниками позднего или раннего палеолита — предками нынешних бушменов. Несомненно, что значительная часть наскальных росписей сделана руками самих бушменов и относится к XVI— XIX вв. На них изображены сцены охоты на антилоп, кабанов, разного вида газелей и т. п.; облавные охоты с участием как мужчин, так и женщин с детьми; женщины с копалками в руках в поисках съедобных растений и т. п. Среди этих рисунков имеются также весьма неумелые изображения европейских колонистов верхом на лошадях, с ружьями в руках.

Хауса и фульбе

Древнейшая история народов Судана представляет собою очень сложную картину. Языковое многообразие Судана показывает пестроту этнического состава и сложность исторических судеб этой части Африки. Повидимому, некогда на всем протяжении Западного Судана были распространены языки, близкие по своему типу к языкам банту (бантоидные языки). В настоящее время эти языки сохранились только в средней полосе Западного Судана и составляют три группы: западно-бантоидную, или атлантическую, центрально-бантоид- ную, или группу моси-груси, и восточно-бантоидную. К югу от них распространены языки гвинейской группы, генетически родственные бан- тоидным языкам, но значительно от них отличающиеся. К северу от бан- тоидных языков распространены языки манде и сонгаи — язьши населения государств средневекового Судана; отношение их к бантоидным языкам не вполне ясно. Таковы основные группировки этнического состава Западного Судана. Среди этой пестрой массы различных племен и языков выделяются два народа — фульбе и хауса.

Скотоводческие племена фульбе по антропологическому типу резко отличаются от окружающих их народов Судана. В то время как эти последние относятся к негроидной расе, фульбе — представители средиземноморской расы, но язык фульбе принадлежит к числу языков бантоид- ного типа. Очевидно, предки фульбе со своими стадами откочевали из западной Сахары или Северной Африки. Большинство племен фульбе смешалось с местным населением, приобрело негроидные черты и утратило свой язык. Лишь незначительная часть их сохранила Прежний антропологический тип.

Несколько иначе представляется история происхождения хауса. По антропологическому типу хауса относятся к негроидной расе и в этом отношении ничем не отличаются от окружающих их народов Судана. Однако язык хауса, так же как и языки многих мелких племен центральной части Нигерии и низовьев рек Шари и Логоне, относится к языкам семито-хамитской группы, или семьи. Таким образом, на юге Сахары в Центральном Судане живут народы, язык которых во многих отношениях сходен с языками берберов Северной Африки и населения древнего Египта. Вероятнее всего, хауса и родственные им племена представляют собою южную группу племен, предки которых некогда населяли нынешнюю Сахару. По мере уничтожения травянистого покрова они откочевывали к югу, так же как предки берберов и египтян отходили к более плодородным землям на север и в долину Нила. Только этим можно объяснить поразительную близость трех языковых групп, ныне разобщенных огромными пространствами Сахары.

Теда и канури

К востоку от хауса в пределах восточной Сахары живут племена языковой группы канури. Группа эта по своей структуре резко выделяется среди всех языков Судана. Происхождение ее неясно. Известно лишь, что в XVI в. канури, вытесненные со своей прежней родины племенами булала, вторглись в области западнее оз. Чад. Чем вызваны переселения всех этих племен — неизвестно.

Наибольшее языковое разнообразие наблюдается в Восточном Судане, где некоторые исследователи насчитывают до десятка самостоятельных языковых семей.

Исторические судьбы племен, населяющих Восточный Судан, выяснить почти невозможно, прежде всего потому, что области эти опустошались арабской работорговлей. Многие племена рассыпались на группы родов и рассеяны теперь на огромном пространстве от верховьев Нила до оз. Чад. Одну из автохтонных групп составляют кордофанские племена и племена горных нубийцев. О нубийцах в долине Нила сообщали древнегреческие географы.

Нилоты

Нубийцы представляют собою наиболее северную группу нилотских племен. В настоящее время нилотские_племена~населяют верховья Нила и его притоки. Они составляют компактную группу племен, отличающуюся от своих соседей не только в языковом, но и в антропологическом отношении. Это позволяет утверждать, что нилоты долгое время жили изолированно. В конце XIX в. некоторые племена нилотов еще пользовались копьями с наконечниками из рогов антилопы. Геродот, описывая войска персидского царя Дария, говорит, что в них были эфиопы, вооруженные подобными копьями. Несомненно, что нилотские племена некогда жили несколько севернее, и на египетских памятниках мы видим изображения негров, бесспорно, ни- лотского типа. Об этом свидетельствуют также некоторые черты их материальной культуры, нашедшие отражение в древнеегипетских росписях.

Нилотские племена, отступившие с севера, продвинулись к югу и много веков назад вторглись в области, населенные племенами банту.

Южные нилоты, близкие но языку и культуре нилотам алур, завоевали страны Межозерья, нынешние Уганду, Урунди и Уньоро, а также соседние страны. Здесь они смешались с местным населением, но сохранили некоторые черты нилотского антропологического типа — высокий рост, длинные конечности, длинноголовость и т. п. Однако в процессе смешения они утратили свой язык и говорят теперь на языках банту. Наличие высокорослого типа в пределах стран Межозерья дало повод для создания различных теорий, из которых наиболее известна хамитская теория, имеющая явно расистский характер *.

Семиты Эфиопии

Огромное большинство населения Северо-Восточной Африки говорит на кушитских языках. Однако в них вклинивается небольшая группа семитских языков Эфиопии, состоящая из языков амхара, тигре, тигринья, геэз, гафат и др. Появление семитских языков в этой части Африки объясняется переселением в пределы нынешней Эритреи группы южноарабских племен. Потомки этих арабов смешались с местным населением, утратили свой антропологический тип, но сохранили язык. Однако под влиянием кушитских языков изменились фонетическая структура и синтаксис этого языка, а словарный состав пополнился заимствованиями из кушитских языков.

Мадагаскар

Очерк древнейшей истории народов африканского материка был бы неполон без хотя бы краткого упоминания о Мадагаскаре.

Мадагаскар, причисляемый географами к африканскому материку, представляет собою своеобразный мир, резко отличающийся от всей остальной Африки. Эти отличия проявляются не только в особом характере флоры и фауны, но также — что нас прежде всего интересует — ив отношении населения острова и всей его истории и культуры.

Антропологи указывают, что население Мадагаскара — мальгаши — относится к монголоидной расе, к ее южноазиатской ветви. Население восточной, а особенно центральной части острова имеет ясно выраженные монголоидные черты. В западных районах, несомненно, присутствует негроидный тип.

Современное население Мадагаскара говорит на мальгашском языке (малайская группа языков). Исследователи отмечают его сходство с языками Западной Индонезии не только в общей структуре языка (основном словарном фонде, морфологии), но также и во всем словарном составе.

О связи с Индонезией свидетельствует также весь характер культуры мальгашей. Все особенности их культуры в области техники, устройстве жилищ, обработке металла, системе орошения полей типично индонезийские. Предания мальгашей сохранили сведения о заселении острова.

История народов Африки еще мало изучена. Письменные источники, позволяющие раскрыть далекое прошлое этого материка, освещают историю лишь Северной и Северо-Восточной Африки. История Египта известна нам на протяжении почти пяти тысяч лет, начиная с III тысячелетия дон. э.; история Северной Африки, т. е. нынешних Туниса, Алжира и отчасти Марокко,— начиная с IX в. до н. э., Эфиопии — с III в. до н. э. История народов тропической Африки известна еще меньше. Она основывается в значительной своей части на сообщениях европейских путешественников. Сообщения эти становятся более или менее достоверными лишь с XV—XVI вв. и относятся только к народам узкой береговой полосы африканского материка. Сведения того времени о странах, лежащих в глубине материка, случайны, полны неточностей и в значительной степени фантастичны. Несколько лучше известна история стран Западного Судана и восточного побережья Африки: до нас дошли сообщения арабских и берберских купцов и путешественников, побывавших в этих странах, а также исторические хроники местных летописцев — сонгаи и хауса в Судане, суахили — на восточном берегу. Хроники эти, написанные либо по-арабски, либо на языках хауса и суахили, описывают события, начиная примерно с IX—X вв. н. э.

Кроме письменных источников, имеются данные археологии, этнографии и лингвистики, а для древнейших эпох развития человека — палеан- тропологии и археологии. Совокупность всех этих источников дает возможность восстановить в общих чертах историю развития народов Африки. Материалы, которыми располагает наука, позволяют утверждать, что народы Африки прошли длительный исторический путь, создали собственную своеобразную культуру и внесли свой вклад в мировую сокровищницу культуры.

Изучение истории Африки долгое время находилось исключительно в руках ученых, чиновников, миссионеров крупнейших империалистических колониальных держав. Среди них было и есть немало честных, прогрессивных ученых, пытавшихся изучать народы колоний по возможности объективно, насколько это допускает буржуазная методология. Однако огромное большинство антропологов, этнографов и отчасти лингвистов высказывало откровенно реакционные, расистские взгляды, ставя целью доказать неполноценность народов Африки и всячески оправдать политику колониального угнетения.

Все построения буржуазной исторической науки, отрицающие самостоятельную роль народов Африки в развитии мировой культуры, от начала до конца фальсифицированы. Основа основ всех этих фальсификаций — человеконенавистническая расистская теория, вызванная к жизни империалистической политикой порабощения отсталых народов.

Реакционные антропологи капиталистических стран уже более ста лет пытаются обосновать ложную теорию расовой неполноценности основного населения Африки — негров. Весь Судан, вся тропическая, Западная, Восточная и Южная Африка населены, как известно, негроидной расой, отличительными признаками которой служат темный, почти черный цвет кожи, курчавые волосы, довольно широкий нос и т. д. Эту расу белые колонизаторы и современные рабовладельцы стараются представить не только отсталой, но и вообще не способной к развитию. Почти все «исследования» большинства англо-американских и немецких антропологов подчинены задаче оправдать колониальный режим и все его ужасы.

Псевдонаучная теория неравноценности' рас была сформулирована в, середине-XIX в. 'французским писателем и любителем-антропологом Гобино. Учение о расовой неполноценности оказалось очень удобным оружием, им весьма ловко можно прикрывать любые политические цели и оправдывать любые насилия. Особый размах расистская пропаганда приобрела в Северо-Американских Соединенных Штатах во время гражданской войны Севера и Юга. Южане-рабовладельцы в 50-х годах прошлого- века усердно занимались «научным» обоснованием своих прав на бесчеловечное угнетение негров. Политическую сущность этих лженаучных теорий прекрасно понял Н. Г. Чернышевский. Он писал: «Рабовладельцы были люди белой расы, невольники — негры; потому защита рабства в ученых трактатах приняла форму теории о коренном различии между разными расами людей»1. Публицисты из среды южан, считаясь с проте- * стом общественного мнения против рабовладения и бесчеловечного угнетения «черных», пытались обосновать право на рабовладение утверждением об умственной неполноценности негров по сравнению с белым человеком; они ссылались на особенности физического типа, строение черепа и цвет кожи. Все характерные черты физического облика негра, по их мнению, будто бы доказывают близость негра к обезьяноподобным предкам человека. Все эти рассуждения не имеют ничего общего с наукой. Если говорить о близости того или иного расового типа к нашим обезьяноподобным предкам, то приходится признать, что по одним признакам примитивнее всех оказываются европеоиды, по другим — монголоиды, по третьим — негроиды.

Советские антропологи, а также прогрессивные зарубежные ученые, к числу которых относятся, например, Франц Боас и многие другие, своими работами доказали вздорность всех этих расистских и психорасистских учений. Но, несмотря на то, что научная несостоятельность этих «теорий» давным давно разоблачена, пропаганда их со страниц буржуазной прессы продолжается.

При помощи различных расистских теорий, особенно развившихся в Германии в начале XX в., некоторые немецкие антропологи «доказывали» превосходство германской нордической расы над всеми остальными. После прихода к власти национал-социалистов эти теории стали официальной догмой гитлеровского государства. Немалое значение в со-

временной буржуазной антропологии и этнографии имеют также теории австрийского врача-психиатра Фрейда, занимавшегося проблемами психоанализа й положившего начало целому направлению, получившему название фрейдизма. Сторонники его выдвигают на первое место изучение, на базе расистских положений, «подсознательного» в сновидениях и в сексуальных вопросах. Проблемы психоанализа в современной буржуазной этнографии, в особенности в США, занимают доминирующее место, и при помощи психорасистской методики теперь ведется «изучение» колониальных народов и «обосновывается» их неполноценность. Северо-амери- канские «научные» журналы преподносят подобные «теории» нередко с оговорками, газеты же—грубо откровенно. Но сущность их одна. Особенно усердствует в этом отношении пресса США и Южно-Африканского Союза. Совершенно очевидно стремление авторов всех этих «теорий» оправдать колониальную политику и расовую дискриминацию негров в США и в колониях. После второй мировой войны, когда в Америке и Южно-Африканском Союзе усилились фашистские тенденции, расизм получил благодарную почву для своего развития. Различного рода расистские концепции преподаются под видом науки в университетах и колледжах. В настоящее время среди американских этнографов и антропологов особенно распространились новейшие разновидности фрейдизма и расизма. Американская этнография за последние годы проявляет большой интерес к народам Африки. Одна за другой появляются работы, посвященные Северной Африке, Западному Судану, Либерии, Нигерии, Анголе и Мадагаскару.

Этот интерес к этнографии африканских народов отражает растущую экспансию США и заинтересованность их в экономике нынешней Африки*.

Этнографическое исследование африканского материка до второй половины XIX в. не было особенно интенсивным. Были изучены лишь некоторые районы побережья Гвинеи, Конго и Анголы и начиналось изучение внутренних областей Судана и Южной Африки. Этнография в то время считалась ветвью антропологии и составляла с одну отрасль знания, одну естественно-историческую дисциплину. Этнографы стояли на философских позициях позитивизма и эволюционной теории. С их точки зрения уровень развития современных австралийцев, африканцев и индейцев Северной и Южной^Америки представлял собою картину детства человечества. Примерами из этнографии этих народов этнографы-эволюционисты обосновывали историю развития человечества и человеческого общества. Появившиеся в середине XIX в. работы Бахофена, Тейлора, Мэна и многих других этнографов представляли по тому времени, несомненно, прогрессивное явление. К этому же периоду относятся работы антропологов и археологов Буше де Перта, Мортилье и др. В эти годы были заложены основы для дальнейшего развития этнографии и археологии. Наивысшим достижением буржуазной науки в области изучения общественного строя первобытных народов явились работы Моргана — исследователя североамериканских индейцев. Основоположники материалисти- , ческого понимания истории, Маркс и Энгельс, положительно оценили работу Моргана «Древнее общество». Выполняя завещание Маркса, Энгельс довершил начатую Марксом работу по исследованию первобытного общества, написав книгу «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В ней подведены итоги всех предшествующих достижений этнографии и показана история развития человечества от эпохи первобытно-общинного строя вплоть до возникновения государства.

К концу XIX в. капитализм вступил в стадию империализма, завершался дележ мира. Крупнейшие колониальные державы — Англия, Франция и Германия — захватили огромные территории с многомиллионным населением. Тогда же был поделен и африканский материк и почти все народы Африки обращены в колониальное рабство. С конца XIX и начала XX в. началось усиленное изучение Африки и ее народов. В эпоху империализма окончилось господство эволюционного направления в этнографии. Новые этнографические направления и школы, пересматривавшие теоретические положения прежней эволюционной этнографии, представляли собою буржуазную реакцию на философию марксизма. Наиболее видное место среди этих школ, занимавшихся этнографией народов Африки, принадлежит так называемой культурно-исторической школе, идеолог которой, немецкий географ Ратцель, придавал исключительное значение географическому фактору.и роли личности в истории. По его мнению, влияния, оказываемые внешними условиями, формируют дух народа, а отдельные выдающиеся умы разрабатывают эти внешние стимулы и тем самым определяют прогресс. Чем малочисленнее народ, тем реже встречаются в нем выдающиеся люди, тем медленнее прогресс. Отсюда Ратцель пришел к выводу, что наиболее многочисленные народы способны к наибольшему прогрессу.

Многие биографы Ратцеля указывают на то, что он не придавал никакого значения расовым различиям. Это неверно: эти различия у Ратцеля завуалированы, расизм перенесен из области анатомии в сферу духовной жизни. Изучение истории народов и этнических групп Ратцель подменял изучением распространения отдельных элементов культуры, которые в своей совокупности, по его мнению, составляли определенный культурный цикл. Свои взгляды Ратцель пытался обосновывать, между прочим, на примерах, взятых из африканской * этнографии. Теоретические положения Ратпеля получили дальнейшее развитие в работах ряда немецких этнографов- африканистов, главным образом Фробениуса и ?Анкермана. Виднейший теоретик культурно-исторической школы, Гребнер, попытался в 1910 г. обосновать основные положения этого направления. Культурно-историческая школа в философском отношении стояла на позициях неокантианства. Большое влияние на Гребнера оказала фрейбургская школа неокантианства. Глава ее, Риккерт, утверждал, что в общественных явлениях отсутствует причинная связь, что история индивидуальна и неповторима и никакой закономерности в исторических явлениях нет. Следуя его взглядам, теоретики культурно-исторической школы отказались от изучения реальной истории народов: вместо исследования объективных закономерностей в истории развития общества они пошли по пути исследования распространения культурных явлений и отдельных элементов культуры.

В работах этнографов культурно-исторического направления культура рассматривается сама по себе, как некая надисторическая сущность, которая распространяется путем различных миграций. Фробениус, например, договорился до утверждения, что не народ является творцом культуры, а, напротив, культура определяет и формирует характер народа. Фробениус отбрасывает реальную историю народов, подменяя ее чистой мистикой, рассуждениями о миграции душ разных культур. В его изложении культура — биологическое существо: она рождается, распространяется на земном шаре, как живое существо, расцветает и умирает. Взгляды эти получили широкую известность в современной реакционной этнографии. Нет необходимости излагать их подробно, достаточно сказать, что всю историю африканских народов Фробениус свел в конечном счете к борьбе двух культур — хамитской и эфиопской. Эти две культуры, по его мнению, противоположны. Хамитская культура — активна; это культура господствующих народов, «мужская» культура. Эфиопская, т. е. негрская, культура — по своей сущности «женская»—пассивна и склонна к подчинению. Таким образом, в этой реакционной теории колониальное рабство находит себе оправдание.

Откровенная мистика, характерная для взглядов Фробениуса, наглядно свидетельствует о том теоретическом тупике, в которьш зашла зарубежная этнография. Более умеренные представители культурно-исторической школы, создавая всевозможные культурно-исторические круги и слои, пытаются связать их с данными археологии и антропологии. Несмотря на отдельные правильные заключения, все эти исследования в основе своей порочны, так как основаны на чисто идеалистических концепциях риккертианства, и изучаемые ими культурно-исторические круги не имеют ничего общего с подлинной историей народов.

Особую ветвь культурно-исторического направления составляет венская школа, возглавляемая патером Шмидтом. Пытаясь поставить этнографию на службу Ватикану, Шмидт использовал концепции культурноисторических кругов и построил довольно сложную схему развития и постепенной смены одних кругов другими. Произвольные построения и натяжки в рассуждениях Шмидта вызвали резкие возражения даже среди буржуазных ученых. Однако, несмотря на полную беспочвенность своих построений, Шмидт, пользуясь финансовой поддержкой Ватикана, организовал десятки экспедиций в труднодоступные районы Центральной Африки, Малакки, на Огненную Землю, где работали его ученики Гузинде, Шебеста и др. Шмидт возглавил работу целой армии католических миссионеров, разбросанной по всему земному шару. Издаваемый ими журнал «Антропос» стал теоретическим органом этого направления. После второй мировой войны венская школа перенесла центр своей деятельности в Швейцарию и повела широкую пропаганду в Америке, где нашли себе прибежище все наиболее реакционные идеи — фрейдизма, расизма и др.

Взгляды культурно-исторической школы отразились не только на смежных областях науки — археологии, языкознании, но нашли также отклик среди ботаников и зоологов, изучающих историю происхождения культурных растений и домашних животных. Буржуазные археологи перенесли в свою область принципы и методику исследования культурно-исторической школы. Исходя из убеждения, что каждый народ является носителем определенной формы культуры, буржуазные археологи только на основании изменения формы и характера обработки каменных орудий нередко делают поспешные, весьма смелые выводы о появлении нового народа, новой волны переселенцев, принесших иную, более высокую технику. Тем самым история развития материальной культуры, история развития техники обработки орудий труда превращается в историю миграций различных археологических «культур». Подобные взгляды до сих пор нередко встречаются в зарубежной африканистике и приводят к подмене действительной истории рассуждениями о мифических переселениях.

Как представляют себе историю народов Африки исследователи, пытающиеся применять положения культурно-исторической школы, видно на примере путешественника и географа Штульмана. Основываясь на работах Анкермана и Фробениуса и дополнив их данными ботаники и зоологии, Штульман попытался воссоздать историю народов Африки. По его мнению, первоначальное население Африки составляли нигриты, по физическому облику — народы негроидной расы. Эти предполагаемые нигриты вели весьма примитивный образ жизни и, по существу, не имели почти никакой культуры: занимались собирательством корней, плодов и семян дикорастущих растений; не строя жилищ, укрывались в тени кустов; не зная ни лука, ни стрел, имели самые грубые каменные орудия. Затем из Азии появился первый поток переселенцев, которые привели с собой одомашненную собаку, научили нигритов строить куполообразные хижины, познакомили их с употреблением лука и стрел и каменных орудий более совершенного типа. Затем откуда-то из южной Азии появились новые переселенцы—примитивные земледельцы. Они принесли в Африку первые культурные растения: банан, таро и дагуссу и научили нигритов изготовлять одежду из коры, строить четырехугольные хижины, пользоваться полированными каменными топорами и плетеными щитами. Переселение это, по Штульману, происходило в древнейшие эпохи, > когда Европа была покрыта ледниками, а Африка переживала плювиальный период. Переселенцы этого периода были создателями западноафриканского культурного круга; Штульман назвал их древними банту.

Прошло много тысяч лет, и из южной Азии появились новые пришельцы. Они привели с собой быков-зебу, овец, и ввели зерновые культуры: сорго, просо, полбу и бобы.

Следующую волну переселенцев, по Штульману, составили люди в одеждах из кожи, вооруженные копьями и палицами, более совершенными луками и стрелами. Они научили нигритов искусству плетения корзин. Переселение это, по мнению Штульмана, произошло несколько десятков тысяч лет назад, в конце плювиального периода, когда леса начали уступать место степным пространствам. Еще позднее из южной Азии пришли хамиты, принесшие опять новую, более развитую культуру, а вслед за ними — семиты, или протосемиты, научившие африканцев плужному земледелию, использованию удобрений и возделыванию новых зерновых культур. Последним в ряду этих переселений оказалось появление белых колонизаторов, принесших с собой еще* более «высокую» культуру. Так, основываясь на концепциях культурно-исторической школы, рисует Штульман историю Африки.

Нетрудно видеть в этих рассуждениях стремление выставить колони- ашшыд режим, со всеми его ужасами, расовой дискриминацией и колониальным- гнетом, в качестве нового благодеяния, приобщающего африканцев к европейской культуре. Установление колониального режима изображается всего лишь процессом распространения культуры на земле. Совершенно очевидно, что теория Штульмана и все подобные ей рассуждения не соответствуют подлинной истории. Сложный процесс развития культуры, развития творческих способностей народов, борьба человека с окружающей его природой, когда он постепенно подчинял и ставил себе на службу прежде неведомые ему силы природы,— весь этот процесс подменяется рассуждениями о заимствованиях. С одной стороны, выступает пассивно воспринимающий все благодеяния африканец, которого в течение многих десятков тысяч лет непрерывно учат различные «носители культуры»; с другой стороны, ему противостоят активные народы-завоеватели, неизвестно когда, где и от кого получившие эту культуру.

Культурно-исторические концепции породили множество самых разнообразных теорий. За рубежом в наши дни особой известностью пользуется расистская реакционная хамитская теория. В основе ее лежит концепция Ратцеля о превосходстве активных и воинствующих скотоводов над пассивными по своему характеру мирными земледельческими народами. Сторонники хамитской теории пытаются доказать, что светлокожие народы Северной Африки, говорившие на хамитских языках, будто бы принесли первобытным земледельцам-неграм Африки более высокую культуру, создали государства, принесли с собою скотоводство. Из смешения хамитских языков с нигритскими якобы произошли все языки банту. Теория эта не выдерживает научной критики. Против нее высказывались многие буржуазные ученые — лингвисты, этнографы и антропологи.

В английской этнографии культурно-историческая школа не имела успеха. В конце XIX —начале XX в., когда в Германии давно уже шел «пересмотр» теоретических позиций классической этнографии, в Англии продолжала процветать эволюционная школа. Вождем ее был Тейлор, учениками которого считали себя все виднейшие английские этнографы, в числе их Хартланд и Фрезер. Лишь некоторая часть английских ученых, как, например, Эллиот Смис, его ученик Перри и отчасти Риверс, отдали дань культурно-историческим теориям миграций. Но на их работах, посвященных преимущественно этнографии народов Океании, мы не останавливаемся. С изучением народов Африки связано «функциональное направление» в этнографии, которое развилось в Англии после первой мировой войны. Это новое направление всей своей сущностью связано с задачами империалистической колониальной политики. В буржуазной литературе его нередко называют функциональной школой. В действительности никакой школы, имеющей какие-либо теоретические основания или взгляды, функционализм не представляет. Функционализм — это откровенная попытка «научным» образом обосновать колониальную политику,

В основе рассуждений функционалистов и их главы, Малиновского, лежат психорасистские концепции об особых свойствах различных рас. Каждая раса, по мнению Малиновского, обладает своими психическими особенностями, в силу которых расы не могут считаться равноценными. Теоретические рассуждения Малиновского целиком основаны на бихевиоризме — одном из реакционных направлений современной американской психологии. Малиновский попытался поставить этнографию на службу колониальной политике. Научная этнография должна быть практической, прикладной — таковы настойчивые указания Малиновского.

Появление и расцвет функционализма целиком определялись политической обстановкой в английских колониях. Первая мировая война тяжело отразилась на колониях. Колониальный гнет все более усиливался. Росла эксплуатация населения колоний, но одновременно росли силы сопротивления трудящихся масс империализму. Огромное влияние на национально-освободительное движение в колониях оказала Великая Октябрьская социалистическая революция. Борьба угнетенных масс колоний за независимость начала приобретать организованные формы. Повсюду возникали различного типа организации, появлялись профессиональные союзы и политические партии; в Северной Африке и в Южно-Африканском Союзе были организованы коммунистические партии.

В условиях нарастающего национально-освободительного движения функционализм пришел на помощь британским колониальным деятелям. Функционалисты, «изучая» африканское общество, выясняли, на какие прослойки следует опираться, проводя политику «косвенного управления», т. е. управления при посредстве вождей, эмиров, султанов и прочих слуг колониальной администрации. Функционалисты доказывали необходимость сохранения племенного быта, указывали на опасность предоставления народам колоний образования, лицемерно восхваляли преимущества старинной системы обучения у колдунов и знахарей и т. п. Нет необходимости перечислять все положения функционализма.

Под руководством Малиновского изучалась культура всех колониальных народов. Его ученики и последователи работали в Австралии, Полинезии, Меланезии и больше всего в Африке. Из-под пера функционалистов, среди которых мы находим преимущественно английских и американских этнографов, вышло много работ.

Функционализм получил широкий отклик в кругах этнографов не только Англии и Америки, но и фашистской Германии и Италии. По указаниям функционалистов британское министерство колоний ввело новые требования для колониальных чиновников: обязательное знание языков местного населения и знакомство с этнографией. В колониях были учреждены специальные должности штатных чиновников-этнографов. «Правительственный антрополог» (так называется эта должность) должен собирать сведения об обычаях местного населения, описывать их и изучать. В Англии был организован специальный институт изучения африканских языков и культур, при Лондонской школе восточных языков открылось африканское отделение.

После второй мировой войны и победы Советского Союза в этой войне борьба колониальных народов с империализмом усилилась. Английские колониальные власти, принужденные считаться с ростом самосознания масс, прибегают к новым уловкам. Дав в Атлантической хартии торжественное обещание освободить народы колоний, империалисты не намереваются его выполнить. В оправдание колониального режима теперь выдвигается новая теория о том, что негроидная раса не может считаться полноценной лишь потому, что она якобы отстала в своем развитии на две тысячи лет. Лишь через две тысячи лет, при сохранении колониальных порядков, народы Африки сравняются с белыми по своему умственному развитию и вот тогда-то и получат полную свободу. Таковы официальные установки многих буржуазных ученых в вопросах колониального управления. Цинизм и наглость этих утверждений очевидны.

Обо всех этих теориях, расистских в своей основе, И. В. Сталин говорил, что они так же далеки от науки, как небо от земли. Советская этнографическая наука, в основе которой лежит идеология равноправия всех рас и наций, противопоставляет им подлинно научную, марксистско-ленинскую концепцию исторического процесса.

Как же представляется нам далекое прошлое народов Африки? На каких материалах мы можем основываться, восстанавливая его?

Для этого придется остановиться, кроме исторических источников, на изложении материалов археологии, палеантропологии, антропологии, лингвистики и этнографии, а также отчасти ботаники и зоологии. Только совокупность всех этих данных позволяет хотя бы в общих чертах представить древнейшую историю народов Африки.

Нет никаких оснований для предположений, будто Африка была заселена постепенно различными волнами переселенцев. Данные пале- антропологии показывают, что все основные расы Африки сложились на ее территории: средиземноморская раса издревле населяла всю северную часть Африки и большую часть Сахары; к югу от нее, в пределах южной части Судана, складывалась негроидная раса; в Южной Африке происходил процесс формирования койсанской расы, а в Восточной и Северо-Восточной Африке — эфиопской расы. Кроме того, в пределах Центральной Африки издавна жили племена пигмейской расы.

Как же представляется нам древнейшее расселение народов Африки?

Древнейшие сведения о расселении африканских народов

Наиболее ранние древнеегипетские памятники, относящиеся примерно к 3200—3000 гг. до н. э., называют все племена, жившие к западу от Египта, одним общим именем — техену. Позднее, с конца Древнего царства, в египетских надписях появляются упоминания о племенах темху. Техену изображались египтянами рослыми, довольно смуглыми, темху — также рослыми, но, в отличие от техену, светлокожими. Таким образом, египтяне различали два типа древнего населения Сахары и Северной Африки — смуглый и светлый. Начиная с V в. до н. э., древнегреческие писатели объединяют все эти племена под одним общим названием ливийцев и сообщают, что ливийцы отличались светлым цветом кожи; среди них встречались белокурые и голубоглазые. Несомненно, что ливийцы были предками современного берберского населения Северной Африки. Наряду с этим светлокожим типом в Сахаре жили племена с более темным цветом кожи. Геродот называет их мелано- эфиопами, т. е. черными эфиопами. Древние египтяне называли себя «красным народом» и изображали своих соседей-ливийцев белыми, негров — черными, азиатов — желтыми, а себя красно-коричневыми.

О темнокожих народах юга упоминают уже самые ранние надписи древнего Египта. Один из первых фараонов, Ден, сообщает о своих походах в Нубию и о победах над местным населением. Древнеегипетские памятники называют племена юга общим именем нехси. Повидимому, нехси эпохи Древнего царства были народами эфиопской антропологической группы и говорили на кушитских языках. Со времени Среднего царства, т. е. примерно около 2000 г. до н. э., в египетских памятниках появляются упоминания о неграх. Вероятнее всего, это были племена нилотов, которые и теперь живут в верховьях Нила. Еще со времени Древнего царства в египетских памятниках говорится о стране Пунт, стране богов, находившейся где-то далеко на юге. На стенах храма в Дейр-эль-Бахари (в Среднем Египте), выстроенного царицей XVIII династии Хатшепсут, сохранились изображения жителей этой страны, кораблей, посланных в эту страну, и даров, привезенных оттуда: редких растений, доставленных из далекого Пунта в специальных кадках, животных, а также людей. Судя по этим росписям, жители Пунта имели негроидные черты. До сих пор не удалось выяснить местоположение этой страны. Несомненно одно, что страна Пунт должна была находиться где-то в тропиках. Немецкий лингвист Мейнхоф высказал предположение, что ее название обозначает «берег». Дело в том, что в языке суахили, современного населения восточного побережья Африки, берег называется pwani, что в точности соответствует древнеегипетскому названию этой страны. Сопоставление это, конечно, не может служить безусловным доказательством того, что в эпоху Хатшепсут, а может быть и раньше, египтяне застали на восточных берегах Африки народы банту1.

Однако несомненно, что уже в это время Восточная Африка была населена негроидным населением. Кроме них, в центральной части Африки в области тропических лесов жили также низкорослые карликовые народы, которых обычно называют пигмеями.

Пигмеи

Наиболее древнее упоминание о пигмеях содержится в рассказе египтянина Хирхуфа, вельможи эпохи Древнего царства, который похвалялся, что ему удалось привезти из своего похода карлика для потехи молодого царя. Эта надпись относится к III тысячелетию до н. э. В египетской надписи карлик, привезенный Хирху- фом, назван днг. Название это сохранилось до наших дней в языках народностей Эфиопии: по-амхарски карлик называется денг, или дат. Древнегреческие писатели рассказывают всевозможные истории об африканских пигмеях, но все их сообщения носят фантастический характер.

В настоящее время племена пигмеев сохранились лишь в области тропического леса. Они рассеяны небольшими группами по всему бассейну рек Конго, Огове и Итури. Ко времени появления банту в районе Конго пигмеи были, по всей вероятности, более многочисленны и занимали почти всю Западную Тропическую Африку. Теперь они живут отдельными разобщенными группами. В северо-западной части Конго — в Габоне и в пределах Камеруна — живут пигмеи бекви и акоа, в устье р. Убанги — ба- бинга. К югу от р. Конго рассеяны группы пигмеев бачва, общая численность их, возможно, преувеличенная — около 50 тыс. Особую группу составляют пигмеи, живущие в бассейне р. Итури и менее всех остальных подвергшиеся смешению с племенами негроидной расы. Общая численность пигмеев группы р. Итури достигает 35—40 тыс. В ее состав входят и племена эфе, бамбути-баканго и акка. Эфе живут в верховьях р. Итури, на окраинах девственного леса, и на берегах оз. Альберт — от горы Рувензори до р. Непоко, бамбути-баканго — по обоим берегам р. Итури и по течению рек Ленда, Нгаю и Апара, пигмеи акка — на реках Бомо- канди, Ноко и Руби. Отдельные группы пигмеев встречаются также на горе Рувензори и в Уганде. Несколько особняком от всех остальных пигмеев стоит группа пигмеев батва в области Руанда. Частьбатва живет на бельгийской подопечной территории Руанда-Урунди, другая часть — на западном берегу оз. Танганьика среди племен балуба. Возможно, что обе группы батва еще недавно составляли одно целое. Шебеста, крупнейший исследователь пигмеев, определяет общее их число, причисляя сюда и пигмеев, смешанных с негрским населением, в 80 тыс. Пигмеи не имеют общего самоназвания. Окружающие же их народы банту называют все низкорослые племена батва, или бачва, батуа и т. п., что означает «люди низкорослые», «маленькие люди».

Пигмеи ведут охотничий образ жизни. В хозяйстве пигмеев собирательство занимает, повидимому, первое место и определяет в основном питание всей группы. На долю женщин падает большая часть работы, так как добыча растительной пищи — дело женщин. Женщины всей совместно живущей группы ежедневно в сопровождении детей собирают вокруг своего лагеря дикорастущие корнеплоды, листья съедобных растений и плоды, ловят червей, улиток, лягушек, змей и рыб.

Пигмеи принуждены оставлять стоянку, как только в окрестностях лагеря съедены все пригодные растения и уничтожена дичь. Вся группа переходит в другую область леса, но странствует в пределах установленных границ. Эти границы известны всем и строго соблюдаются. Охота на чужих землях не допускается и может повести к враждебным столкновениям. Почти все группы пигмеев живут в тесном соприкосновении с высокорослым населением, чаще всего — с банту. Обычно пигмеи приносят в деревни дичь и лесные продукты в обмен на бананы, овощи и железные наконечники для копий. Все группы пигмеев говорят на языках своих высокорослых соседей.

Первобытный характер культуры пигмеев резко выделяет их среди окружающих народов негроидной расы. Что представляют собою пигмеи? Автохтонное ли это_ „население Центральной Африки? Составляют ли они особый антропологический тип, или их происхождение есть результат деградации высокорослого типа? Таковы основные вопросы, составившие сущность пигмейской проблемы, одной из наиболее спорных в антропологии и этнографии. Советские антропологи считают, что пигмеи — это аборигены тропической Африки особого антропологического типа, самостоятельного происхождения.

Банту

Основное население всей южной оконечности африканского материка, начиная от границ Судана, составляют банту. На основании некоторых соображений можно утверждать, что предки банту жили некогда в северной части бассейна Конго, на рубежах тропического леса и саванн. Позднее они продвинулись к югу, вытеснив из района тропических лесов пигмейские племена, а из Восточной и Южной Африки — бушменов и готтентотов. Бушмены и готтентоты под давлением племен банту отошли на юг в пределы нынешней Капской области, Драконовых гор и Юго-Западной Африки.

Трудно сказать, к какому времени относится продвижение банту на юг. Первыми достоверными упоминаниями о банту являются сообщения .арабских путешественников, которые в VIII—IX вв. н. э. нашли все восточные берега Африки, начиная от Сомалийского полуострова иплоть до Софалы, заселенными племенами, говорившими на языках банту. Об этом свидетельствуют отдельные слова, сохранившиеся у Аль-Хамазани в его «Книге стран» (около 902 г. н. э.), у Масуди в его труде «Золотые луга» (середина X в. н. э.) и у многих других, вплоть до Ибн-Маджида, арабского лоцмана, ведшего в Индию корабли Васко да Гамы. Все они упоминают географические названия и отдельные слова, которые, несомненно, происходят из языков банту.

Выяснить пути передвижения отдельных племен и целых групп банту очень трудно. Нельзя положиться на предания о переселениях и войнах, записанные исследователями со слов местных жителей. Предания эти противоречивы, содержат много неточностей и поэтому не всегда могут служить надежным источником. Лишь сопоставляя данные языковедения, этнографии и археологии, можно выяснить общую картину, но многое остается неясным.

В пределах нынешнего Камеруна распространены языки, весьма близкие по грамматическому строю и отчасти словарному составу к языкам банту. Поэтому вероятнее всего, что предки банту жили в непосредственном соседстве с бантоидными племенами Камеруна и оттуда распространились по южной оконечности материка. Переселение банту шло, очевидно, в обход тропического леса по степям Восточной Африки. Часть племен банту, возможно, проникла в центральные леса с севера или северо- запада и смешалась с аборигенами. В языках северо-западной группы банту наблюдаются существенные отклонения от всех остальных языков этой семьи. Банту, проникшие в Восточную Африку, в районы Конго продвинулись с востока. Этим объясняется близость языков центрального Конго к языкам Восточной Африки. Другая часть племен банту из Восточной Африки продвинулась на юг и оттеснила аборигенов этой части материка — бушменов и готтентотов. Несомненно, что продвижения эти относятся к очень давним временам.

О древней и довольно высокой культуре народов Восточной Африки говорят открытые в 1927 г. в Родезии в горах Матопо наскальные изображения.

Родезийские рисунки изображают сюжеты мифологического характера, различные обряды — вызывание дождя, ритуальное убиение вождя, моление богине дождя. Все это показывает, что рисунки сделаны земледельческим народом, предками современных народов банту. Изучение фольклора народностей современной Родезии дало возможность выяснить многие сюжеты, изображенные на скалах.

О высокой земледельческой культуре свидетельствуют и следы ирригационных сооружений, по преимуществу террас и мтута — особого типа гряд, обнаруженных на протяжении нескольких сот километров на территории Танганьики. Датировать все эти сооружения пока еще не удалось.