ДРЕВНИЕ ГРЕКИ И РИМЛЯНЕ ПОНИМАЛИ ТОЛК В СЫРЕ. Древние греки и римляне

Древние греки и римляне. Азовский флот и флотилии

Древние греки и римляне

Азовское море, расположенное на юге Европейской части пашей страны, самое маленькое и мелководное в мире. Его окружность 1472 км, площадь — 3900 км2, наибольшая длина 360 км, ширина — 185 км, средняя глубина — 9 м, максимальная — 15.

Это слабосоленый водоем, соединяющийся Керченским проливом с Черным морем. Значительная его часть занята заливами, из которых наиболее крупные Таганрогский (5640 кв. км) на северо-востоке и Сивашский (2700 кв. км) на западе. Значительный интерес представляют собой лиманы Ахтанизовский, Бейсугский, Ейский, Миусский и др.

Достаточно разнообразны берега Азовского моря Холмистостью и четко выраженным обрывом характеризуется южный берег от Керченского пролива до мыса Казантип. В отдельных местах здесь встречаются даже утесистые мысы высотой в 50–80 метров. От Казантипа обрывистый берег сменяется наносной полосой, постепенно сходящейся с низменной Арабатской Стрелкой.

Северный берег и берега Таганрогского залива имеют довольно крутой уступ в 20–35 м высотой, сложенный, в основном, красно-бурыми глинами и лессовидными суглинками, легко разрушаемыми морскими волнами и оползневыми явлениями.

Наиболее низкий берег находится в юго-восточной части Азовского моря, где протянулась 100-километровая низменная Кубанская дельта с обширными камышово-тростниковыми плавнями, бесчисленными протоками и лиманами.

Азовский бассейн немыслимо представить без песчано-ракушечных кос, довольно далеко выходящих в море. Самая длинная коса, протянувшаяся на 110 км, — это Арабатская Стрелка. На северном берегу располагаются косы: Федотова, Обиточная, Бердянская, Белосарайская, Кривая, Беглицкая, на восточном — Ейская, Долгая, а на юге — Чушка. Из-за противочасового движения воды оконечности кос северного берега направлены на юго-запад.

Для грунта моря характерно наличие большого количества илистых отложений. Так, например, вся центральная территория бассейна занята вязким серым илом с примесью битой ракушки. Его мощность составляет во многих местах более 5 метров. Именно этим объясняется тот факт, что затонувшие суда, якоря и другие тяжелые предметы очень быстро засасываются в грунт.

Из множества рек, впадающих в Азовское море, самые крупные Дон и Кубань. Обе судоходные. По Дону и Волго-Донскому каналу осуществляется связь с Волгой, Белым, Балтийским и Каспийским морями.

Плавание по Азовскому морю вдали от берегов несложно, а вблизи — осложняется наличием различных опасностей и довольно частыми сгонно-нагонными колебаниями уровня воды, связанными в основном с ветрами восточного и западного направлений.

Небольшая глубина, хорошая прогреваемость и слабая соленость воды, наличие большого количества питательных веществ и огромных площадей для нереста сделали Азовское море самым богатым водоемом в мире.

Наиболее ранние сведения об Азовском море и плаваниях по нему относятся к глубокой древности. Еще задолго до появления здесь греков, сюда, вероятно, подходили финикийцы на своих больших гребных судах, изготовленных из кедра, со шпангоутами, килем и сплошной палубой, которые при попутном ветре могли ходить и под парусами. Гребцами были рабы.

Став рабовладельческим, финикийское общество нуждалось в притоке новых невольников, а это еще больше усиливало стремление плавать в заморские страны. В поисках рабов, золота, меди, олова и других цветных металлов финикийские полукупцы-полупираты вышли в Черное море и двумя путями — вдоль западных и восточных его берегов — добрались до Крымского полуострова и Азовского моря.

Вслед за финикийцами на берега Черного и Азовского морей проникли древние греки, первоначальные географические представления которых об этом районе были чрезвычайно ограниченными и носили зачастую фантастический характер. Неудивительно поэтому, что в поэме легендарного древнегреческого поэта Гомеру «Одиссея» (IX век до н. э.) об этих местах говорится следующее: «Там народ и город людей киммерийских, окутанные мглою и тучами; и никогда сияющее солнце не заглядывает к ним своими лучами, — ни тогда, когда восходит на звездное небо, ни тогда, когда с неба склонится назад к земле…».

О том, что Гомеру были известны области, расположенные к северу от Черного моря, говорит его упоминание, но уже в «Илиаде», о «дивных доителях кобылиц, млекоедах, бедных и справедливейших людях», т. е. о киммерийцах, населявших в го время азово-черноморские стели. Однако, несмотря на то, что герои «Одиссеи», по мнению многих исследователей, побывали на реке Фазис (Рион), входили в Балаклавскую бухту, находящуюся на юго-западе Крымского полуострова, и совершали плавание по Истру (Дунаю), Азовское море Гомеру не было известно.

Прошло более века после похода аргонавтов Гомера, прежде чем греческие мореплаватели вновь появились у северных и восточных берегов Черного моря, а затем и у берегов Азовского. В плаваниях по этим морям они использовали первоначально деревянные военные корабли, главным движителем которых были весла, а вспомогательным — паруса. Суда имели киль, фальшкиль, штевни и шпангоуты; для их постройки применялись дефицитные материалы: дуб, акация, сосна, бук. Обшивка корпуса крепилась деревянными штырями или бронзовыми гвоздями. Корпус ниже ватерлинии смолился или покрывался свинцовыми листами; Весь корпус красился и натирался жиром. В качестве балласта использовался песок. Для защиты от волн устанавливался холщовый фальшборт.

Гребные корабли античных государств различались но числу горизонтальных рядов весел: однорядные — монеры, двухрядные — диеры, трехрядные — триеры, четырехрядные — тетреры. Основную часть военного флота, с помощью которого шла греческая колонизация, составляли триеры. Если монера имела небольшие размеры, 12 пар весел и на низкой мачте прямоугольный парус, то триера была намного больше: длина 40–15 м. ширина — 5–6 м, осадка — до 3 м, водоизмещение — около 300 тони. На триере размешалось до 150 гребцов, 50 воинов и 12–16 матросов. Вооружение большинства кораблей состояло из метательных машин — баллист и катапульт, тарана и абордажных мостиков — «воронов». На борту, как правило, находились лучники и пращники.

В отличие от военных, торговые суда имели сплошную палубу и трюм. Их длина достигала 20–25 м, ширина — 7–8 м, грузоподъемность 800–1000 тонн. На них устанавливали 1–2 мачты. Главная мачта несла большой четырехугольный парус. Передняя мачта имела наклон в сторону носа, что позволяло судну плыть при боковых ветрах. На уровне палубы проходил мощный брус, на котором были постоянно закреплены 2 рулевых весла. Существовало несколько типов торговых судов, в том числе лемб, келет и керкур. Якоря всех древнегреческих судов были с каменным или свинцовым штоком и с деревянным веретеном.

Имея такие мощные корабли, древние греки по цени внутренних морей, как со ступени на ступень, уверенно поднимались к таинственному северу. По обе стороны Киммерийского Боспора (Керченского пролива), на берегах Восточного и Северного Приазовья они построили свои города-колонии: на месте нынешней Керчи — Пантикапей, на Таманском полуострове — Гермонассу и Фанагорию, недалеко от Бердянска — Кремны, древнейшее поселение — у Таганрога и в устье Дона — Танаис. Каждая греческая колония занимала, как правило, небольшую прибрежную территорию, на которой располагался укрепленный город-крепость с населением. Только Пантикапей, являвшийся с V века до н. э. центром Боспорского царства, охватывал большую территорию, куда входили Керченский и Таманский полуострова, часть Прикубанья и низовья Дона. Все эти города по своему облику напоминали города метрополии с их типичными рабовладельческими отношениями.

Возникнув на местах древних поселений местных народов, греческие города-колонии поддерживали с ними тесную связь. В обмен на изделия из золота, серебра, керамики, оружие, оливковое масло, вино и пряности греки вывозили на родину хлеб, скот, рыбу, кожу, пушнину, а также рабов, которые поставлялись сюда из скифских и других земель.

Захват греками Причерноморья и Приазовья, усиление их плаваний по Черному и Азовскому морям, что связано с расширением торговли, с одной стороны, способствовали накоплению знаний об этом крае, а с другой — приводили к необходимости его дальнейшего познания.

Первая попытка описания Черного и Азовского морей, нанесения их на карту принадлежит древнегреческому географу и картографу Гекатею Милетскому (546–480 гг. до н. э.). Понт Эвксинский (Черное море), по Гекатею, сильно вытянут на северо-запад. Меотийское озеро (Азовское море) очень большое, круглое и расположено на северо-восток от Черною моря. Слишком узким изображен Крымский полуостров. Рассматривая Понт как залив Средиземного моря, Гекатей определяет его окружность в 23 000 стадий[1], что близко к действительности.

Более полные и разнообразные сведения о Черном и Азовском морях сообщил в своей «Истории» знаменитый античный летописец Геродот (484–425 гг. до н. э.). Наибольшая длина Понта определена им в 11 100 стадий (1965 км), что почти в 2 раза больше фактической, а ширина — в 3300 стадий (584 км).

Для Азовского моря ошибка будет значительно больше, так как Геродот считал его немногим меньше Черного моря и называл Меотиду «матерью Понта».

Писатель дал обстоятельное описание климата Приазовья. «Вся осмотренная нами страна отличается столь суровым климатом, что в течение 8 месяцев здесь стоит нестерпимый холод, а пролитая в это время на землю вода не делает грязи… Замерзает море, весь Киммерийский Боспор, так что живущие по сю сторону рва (на Керченском полуострове — А. К.) скифы толпами переходят по льду и переезжают по нему в повозках на другой берег… Лошади легко переносят такую зиму, но мулы и ослы совсем не выносят».

Из рек, которые впадают в Азовское море, Геродот называет Лик (Обиточная), Герр (Молочная), Сиргис (Северный Донец), Оар (Сал) и Танаис (Дон). Последняя, по его утверждению, вытекает из большого озера.

Значительный интерес представляет собой описание Геродотом Скифской (Приазовской) равнины, которая «изобилует травою и хорошо орошена, но не имеет на 15 дней пути к северу… ни диких, ни садовых деревьев»[2].

Вскоре после Геродота Скифию посетил знаменитый врач и путешественник древней Греции Гиппократ, живший с 460 по 377 гг. до н. э. В своем сочинении «О воздухе, водах и местностях» при характеристике Приазовья он основное внимание уделяет климату. По его словам, скифская вечная зима и короткое лето, всего в несколько дней, объясняются обнаженными и возвышенными, но не гористыми равнинами, поднимающимися к северу. Из-за сильных холодов животных здесь мало. В то же время Гиппократ утверждает, что Скифская пустыня «изобилует лугами, безлесна, в меру снабжена водой, ибо великие реки выносят воду из равнины». Очень ценно его указание на то, что Меотийское озеро является границей между Европой и Азией.

Весьма значительное место описанию Азовского моря и окружающих его районов отводится в произведениях древнегреческого философа Аристотеля (384–322 гг. до н. э.), Меотийское озеро рассматривается им как составная часть Понта. Он совершенно правильно отмечает существование течения из Меотиды в Понт, а из последнего — в Эгейское море. «Оно происходит, — пишет Аристотель, — вследствие множества рек, впадающих в эти моря, и незначительных глубин, которые увеличиваются по мере удаления от берегов».

Азовское море, именуемое им озером-болотом, мелководно и должно постепенно заполниться речным наносами. По ею утверждению, побережье моря за 60 лет поднялось настолько, что в него могут входить суда гораздо меньшей величины, чем раньше. Такую быстроту заноса писатель объясняет тем, что с так называемых Рипейских гор в Азовское море текут очень большие реки, лишь немногим уступающие Истру. Любопытно указание писателя на наличие в Скифии «горьких» (минеральных) источников.

Аристотель очень образно рассказывает о миграции рыбы в Понт и Меотиду, находя главную причину этого явления в обилии корма, теплых водах, в наличии больших площадей для нереста. Из морских животных он упоминает дельфинов, тюленей, а из сухопутных — тарандомов (сайгаков), волков, лис, зайцев, журавлей, дроф и др.

Отдельные сведения об Азовском море и его берегах встречаются в перипле[3] Средиземного и Черного морей Скилакса Кариандского, объединяющего в своем лице целый ряд составителей VI–IV вв. до н. э. Сведения о Приазовье в нем ограничиваются лишь указаниями о размещении на азовских берегах городов Китеи, Нимфеи, Пантикапея, Мирмикия, Фанагории, Синдской гавани и Патуса сданными о расстоянии между Паптикапеем и устьем Меотиды. Указанные им, со слов Геродота, размеры Азовского моря, несмотря на явное преувеличение, значительно правильнее, чем у других авторов.

Природные особенности Приазовья нашли отражение в произведениях крупнейшего ученого древности Эратосфена (270–196 гг. до н. э.).

Труд его ценен прежде всего тем, что на карте, созданной им впервые на математической основе, контуры Черного и Азовского морей приобрели вид более соответствующий действительности. На ней точнее, чем на прежних картах, изображен Крымский полуостров, довольно верны соотношения размеров названных бассейнов.

Некоторые сведения об Азовском море и Приазовье сообщает во «Всеобщей истории» ученый и мореплаватель Полибий (201–120 гг. до н. э.). В ней приводится характеристика положения и размеров Азовского моря, описывается Керченский пролив. Окружность этого водоема определена им в 8000 стадий или 1416 км, а глубина — в 5–7 оргий (9–2 м), по чему и плавание уже невозможно для больших судов без лоцмана. По его данным глубина Боспора Киммерийского также незначительная, ширина 30, а длина 60 стадий.

Называя Азовское море Меотийским озером, Полибий, как и Геродот, считает, что оно питает Черное море. Это положение он обосновывает наличием большого избытка воды, который получается за счет впадения в море-озеро множества рек. Полибий совершенно правильно подметил, что вода в Меотиде намного преснее понтийской и что реки вносят в нее много взвешенных материалов. «Понт издревле и поныне, — утверждает писатель, — заносится илом, а со временем и Меотида, и он будут совершенно занесены, если, конечно, в этих местах останутся те же природные условия».

При описании Азовского моря и его берегов серьезной помехой для названных авторов был тот факт, что большинство из них, исключая Геродота и Гиппократа, не бывали в этих краях, следовательно, вынуждены были брать данные о них из написанных ранее книг, от путешественников, моряков и торговцев, часто принимая на веру вымышленные факты, допуская многочисленные ошибки и неточности.

Вместе с тем, дошедшие до наших дней произведения древних ученых и писателей, морские периплы и описания к ним, карты, (особенно карта Эратосфена) свидетельствуют о том, что древние греки неплохо знали азовский край.

В конце III века до н. э. положение греческих городов-колоний стало резко ухудшаться. С трудом сдерживая натиск кочевников-скифов и сарматов, наступавших с востока, они оказались бессильными против теснивших их с запада римлян, которые, разбив в I веке до н. э. Понтийское государство Митридата, захватили его крымские владения, присоединив к своей империи и греческие города-колонии.

Рим устанавливает тесные экономические связи не только с греко-римскими городами, расположенными на узкой прибрежной полосе, но и с глубинными районами.

Успешному продвижению римлян на Восток, на берега Черного и Азовского морей способствовало быстрое развитие на Аппенинском полуострове судостроения. Прототипами римских судов стали суда Греции и Карфагена. Основной причиной быстрого развития римского флота явились Пунические войны, имперская политика Римского государства. Военные корабли Рима, как и Греции, получали названия в зависимости от числа рядов весел: однорядные — униремы, двухрядные — биремы, трехрядные — триремы, четырехрядные — квадриремы и пятирядные — квинквиремы. Основную часть римского флота, который участвовал в колонизации Причерноморья и Приазовья, составляли, очевидно, либурны и триремы. Либурна имела около 30 метров длины, 5 метров ширины, 30 пар расположенных в 1–2 ряда весел и До 80 тонн грузоподъемности. Судно было скопировано римлянами с греческой триеры; основным нововведением был шарнирно-закрепленный абордажный мостик с тяжелым остроконечным грузом на конце для крепления с кораблем неприятеля и перехода на него.

Торговые суда римлян строились из пинии, обшивка крепилась на деревянных шипах. Подводная часть корпуса покрывалась шерстью, затем обкладывалась свинцовыми листами на медных гвоздях. Иногда суда имели несколько килей. На палубах устанавливались примитивные грузовые стрелы. Количество мачт — от одной до трех. Прямоугольные паруса крепились на двух реях.

Торговые суда, груженные пряностями, тканями, одеждой, амфорами с вином и маслом, преодолев Средиземное и Черное моря и, сделав остановку на берегах Керченского пролива, устремлялись затем к Танаису.

Уроженец г. Александрии, занимавший видное место в римской администрации, Аппиан около 160 г. н. э. написал «Историю Рима». В XII книге он описывает войны римлян с царем Понта Митридатом VI Эвпатором (132–63 гг. до и. э.).

По сообщению Аппиана, Митридат остаток лета 74 года и целую зиму заготовлял на побережье Понта лес, строил корабли, готовил оружие, чтобы продолжить борьбу против Рима. Одновременно силой оружия он пытался укрепить окраины своего государства. В боях в районе Керченского и Таманского полуостровов участвует множество бирем и триер. Всего же флот Митридата в это время насчитывал свыше 400 кораблей. Однако, несмотря на многочисленность, он был разбит в 72 году до н. э. римским флотом, во главе которого стоял легат Гай Валерий Триарий.

Военно-политический и экономический расцвет Римской империи, расширение ее торговли вызвали бурное развитие пауки, и в частности, географии, которая, опираясь в Теоретических вопросах на учение греков, носила у римлян более прикладной, практический характер, поэтому в этот период продолжало расти количество мореплавателей и путешественников, побывавших в разных странах.

В это время производится измерение расстояний между отдельными населенными пунктами, городами и портами. Создаются общие и дорожные карты, морские «объезды» или периплы, необходимые для военных, административных и торговых целей. Астрономическим путем проводится определение координат различных пунктов, в том числе в пределах Азово-Черноморского бассейна.

В начале нашего летоисчисления подробное и разностороннее описание Азовского моря и его побережий дал великий географ древности Страбон (63 г. до н. э. — 23 г. н. э.), который составил довольно точную характеристику Восточной и Западной частей Меотиды, впервые подметил сгонно-нагонные явления, сумел правильно определить соотношения расстояний от Киммерийского Боспора до реки Танаис вдоль восточного берега, с одной стороны, и вдоль западного и северного берегов — с другой, хотя фактические данные у него несколько преувеличены.

Страбон ясно представлял себе климат Приазовья, четко выделяя два периода — зимний и летний. Довольно обстоятельно описано им устье Танаиса, имеющее при впадении два русла, между которыми 60 стадий (11 км) расстояния. В ста стадиях от Танаиса он располагает в море остров Алопекию (Лисий), вокруг которого имеется несколько более мелких островов. На восточной стороне Меотиды Страбон размещает реки Большой и Малый Ромбиты, находящиеся друг от друга на расстоянии 800 стадий (142 км). Скорее всего это реки Кубань и Ея.

Заслуживает внимания его сообщение о наличии на Кавказе корабельного леса, а в Крыму — соли, а также известие о том, что в обмен на ткани, вино и другие товары его соотечественники вывозят из Скифии рабов, шкуры, меха, но главным образом, хлеб и рыбу.

Страбон лучше и точнее предыдущих писателей описал непосредственно Азовское море, его берега и реки. Так, окружность моря определена им в 9 тысяч стадий (1593 км), а путь от Киммерийского Боспора до устья Танаиса — в 2200 стадий, т. е. 390 километров. Расстояние от этого пролива до Танаиса вдоль восточного берега считается им в 3 раза меньше, чем вдоль западного и северного берегов. Длина Керченского пролива равняется 70 стадиям, ширина в самом узком месте — 20.

Недалеко от входа в Боспор ученый располагает Корокондомитское озеро (Таманский залив), а в северо-западной части Меотиды — озеро Сапре (Гнилое), соединенное с морем широким устьем. Окружность озера он приравнивает к 400 стадиям, уменьшив ее более чем в 3 раза. Однако другие данные Страбона о Гнилом озере поражают своей точностью. «Оно, — сообщает писатель, — очень болотисто и едва судоходно для сшитых (из кожи — А. К.) лодок, так как ветры открывают мели и затем снова их наполняют водой; в заливе этом есть три островка, а вдоль берега мели и немногие подводные камни».

Описывая столицу Боспорского государства Пантикапею, расположенную на месте нынешней Керчи, Страбон указывает, что она имела гавань и доки, приблизительно на 30 кораблей, а также склады для товаров, которые привозятся из стран Востока и Средиземноморья. Южнее Синдской области и Горгиппин (нынешней Анапы) побережье Понта, по указанию Страбона, гористое и лишенное большей частью гаваней. В этой части Кавказа живут народности, которые занимаются морским разбоем, для чего у них есть небольшие, узкие и легкие лодки вместимостью приблизительно до 25 человек, редко — до 30; у греков они называются «камарами» или «крытыми лодками». Снаряжая флотилии таких «камар» и нападая то на купеческие корабли, то на какую-нибудь страну или город, они господствуют на море. Иногда им помогают даже жители Боспора, предоставляй свои корабельные стоянки и рынок для сбыта добычи.

Краткую, но емкую характеристику этих судов дал римский историк Публий Корнелий Тацит (57–117 г. и. э.). «Варвары, — пишет он в своей выдающейся работе „Анналы“, — с удивительной быстротой понастроили кораблей и безнаказанно бороздят море. Корабли эти называются у них камары, борта их расположены близко друг к другу, а ниже бортов корпус расширяется; варвары не пользуются при постройке кораблей ни медными, ни железными скрепами; когда море бурно и волны высоки, поверх бортов накладывают доски, образующие что-то вроде крыши, и защищенные таким образом барки легко маневрируют. Грести на них можно в любую сторону, эти суда кончаются острым носом и спереди, и сзади, так что могут с полной безопасностью причаливать к берегу и одним, и другим концом». Небезынтересно, что прототипом для этих судов послужили либурнские галеры (либурны), составляющие значительную часть римского флота и принимавшие участие во многих походах по Черному морю.

Целый ряд сведений об Азовском море и Приазовье в ? веке н. э. сообщают известный географ римского периода, выходец из южной Испании Помпоний Мела, римский ученый-натуралист Плиний Старший и древнегреческий писатель и историк Плутарх.

Однако после Страбона наиболее ценные сведения по описываемому району представил греко-римский астроном и географ Клавдий Птолемей (90–168 гг. н. э.), который оставил нам превосходные карты Европейской Сарматии, впервые привел наиболее полные данные о длительности самого продолжительного в Приазовье дня, определил географическое положение более 30 различных пунктов, расположенных вокруг Азовского моря. К числу весьма серьезных научных сведений Птолемея относится его указание на сближение Дона и Волги в районе нынешнего Волго-Донского канала, а также его утверждение, что Каспийское море является замкнутым бассейном. Такой взгляд на находящийся вблизи Азовского моря Каспийский бассейн не разделял во времена Эрастофена и Птолемея ни один видный древнегреческий и римский ученый.

Клавдий Птолемей, по существу, венчает изучение Азовского моря и его берегов в период Древнего Рима. После него, в связи с общим кризисом рабовладельческого строя, разгоревшейся ожесточенной борьбой внутри самой Римской империи, на ее окраинах и границах, в связи с резким упадком торговых отношении между Римом и Грецией, с одной стороны, и Азово-Черноморскими странами — с другой, интерес к последним резко падает.

С IV по VII вв. и. э. плавания и торговля через Азовское море почти не проводились, так как на Дону и в Приазовье не было оседлого населения, здесь жили, сменяя друг друга, только кочевые племена.

Сведения о Причерноморье и Приазовье в это время появляются чаще всего в работах компилятивного характера, не дающих по географии и истории этого района ничего нового.

Следующая глава >

history.wikireading.ru

ДРЕВНИЕ ГРЕКИ И РИМЛЯНЕ ПОНИМАЛИ ТОЛК В СЫРЕ. Книга о сыре

ДРЕВНИЕ ГРЕКИ И РИМЛЯНЕ ПОНИМАЛИ ТОЛК В СЫРЕ

В поэмах Гомера, время жизни которого большинство ученых относит к VIII в. до нашей эры, сыр не просто упоминается, в них рассказывается и о способах его приготовления.

В «Одиссее» заброшенные в пещеру циклопа греки наблюдали, как он

Белого взял молока половину, мгновенно заквасил.

Тут же отжал и сложил в сплетенные прочно корзины…

От этих корзин, подобных ивовым, и произошло в ряде языков слово «сыр». Греки называли корзины fоrmоs. Римляне употребляли для обозначения сыра слово forma, которое в старофранцузском языке звучало как fomage, а теперь «сыр» по-французски fromage.

То, что молочное хозяйство, и в частности сыроделие, в античном мире было хорошо развито, подтверждают довольно подробные сведения об этом в работах государственных деятелей, писателей и агрономов Древней Греции и Древнего Рима — Плиния старшего, Колумеллы, Варрона и др.

И в трудах древнегреческого мыслителя Аристотеля, охватывающих многие области знаний, собрано самое существенное, что было известно о переработке молока, в том числе о выработке сыра. Он описал технику свертывания молока и приготовления сыра.

У древних греков и римлян сыр был распространенным продуктом питания. Сельские жители поставляли его в города, где продавали на рынках и улицах. И на столах патрициев он занимал почетное место. В больших хозяйствах, кроме обычной кухни, была так называемая сырная кухня и подвал для выдерживания сыра.

Сыр делали из молока коров, овец, коз. Греческие авторы чаще упоминают сыр из козьего молока, римские — из молока овец.

В Рим привозили сыр из многих провинций римского государства — из Галлии, из Пьемонта и Далмации, с Крита, Сицилии, из Малой Азии.

Окажись современный гурман в Древнем Риме, он нашел бы достаточно разнообразным ассортимент вырабатываемых сыров. Среди них сыр типа творога, соленый и несоленый, с вином и медом, с пряностями, мягкие домашние сырки для немедленного потребления и твердый сыр, выдерживавший перевозку за море, тертый сыр. Сыр, предназначенный для домашнего потребления, хранили в рассоле или набивали с виноградным соком в просмоленные бочки, крышки которых заливали гипсом. Известен был и копченый сыр, и сыр, высушенный на солнце.

Римский писатель и агроном Луций Колумелла, посвятивший в своих трудах немало страниц сыроделию, различает сыры мягкие и твердые, рассчитанные на длительное хранение, т. е. почти так же, как принято и в наше время.

Римские и греческие кулинары умело использовали сыр как приправу к различным блюдам и даже как начинку для пирогов, о чем упоминает в своих «Метаморфозах» Апулей.

Грекам был известен напиток кикеон — смесь ячменной каши с водой, вином или медом, в которую нередко добавляли тертый сыр. Врачи школы Гиппократа рекомендовали этот напиток для укрепления здоровья.

В условиях жаркого климата на Древнем Востоке, а затем в Риме и Греции был широко распространен хорошо высушенный сыр, который перед употреблением натирали на терке.

В «Илиаде» Гомер рассказывает, как Гекамеда принимала Нестора и Махаона:

…Гекамеда, богиням подобная, им растворила

Смесь на вине гграмнейском, натерла козьего сыра

Теркою медной…

Хотя сыроделие на большом отрезке своей истории было связано с монастырями, особенной роли в религиозном культе сыр, видимо, не играл. Тем не менее известно, что пифагорейцы приносили его в жертву своим богам. В жертвоприношениях легендарному Гераклу были продукты питания, значительную долю которых составлял овечий сыр.

Причастной к сыроделию считали и Артемиду — в греческой мифологии покровительницу животных и охоты. В одном из мифов рассказывается о доении львиц и приготовлении из их молока белого сыра, поставляемого к столу греческих богов.

А Гомер говорит в «Одиссее»:

Вскормила детей Афродита богиня

Сыром, сладостным красным вином и медом сладчайшим.

Итак, сыр побывал и на Олимпе.

В древние времена во многих странах, и в частности в Риме, сыр первенствовал среди продуктов, изготовлявшихся из молока. Молочный жир использовался в основном на лекарства и мази, а на приготовление пищи шло оливковое масло. И еще многие столетия, а если считать со времен Древнего Востока, то тысячелетия, сыр был одним из основных молочных продуктов и имел большое значение в питании многих народов.

Следующая глава >

eda.wikireading.ru

Греки или римляне? - Мой Греческий Блог

А вы знаете, что греки называют себя римлянами? Да-да, никакой ошибки!

До нашего дня слово «ромэос /ромьос» Ρωμαίος, Ρωμιός (то есть «римлянин») используется в современной Греции как синоним слова Έλληνας, то есть «грек». То есть это — один из вариантов самоназвания современных греков. Со времен… Византии!

Дело в том, что сами жители этой империи такого слова — Византия — никогда не употребляли. Его тогда просто не было.

Название «Византийская» Восточная Римская империя получила в трудах западноевропейских историков уже ПОСЛЕ своего падения. Оно происходит от названия торгового города Византия (Βυζάντιον, Byzantium), куда римский император Константин I (Великий) перенес в 330 году столицу Римской империи. И назвал ее Новый Рим, а стал известен этот город как Константинополь (Κωνσταντινούπολη) — город Константина.

Сами византийцы называли себя римлянами — по-гречески Ρωμαίος, Ρωμαίοι, а свою державу — «Римской (Ромейской) империей» (на среднегреческом (византийском) языке — Βασιλεία Ῥωμαίων) или кратко «Романией» (Ῥωμανία). Западные источники на протяжении большей части византийской истории именовали её «империей греков», поскольку большинство ее жителей пользовалось греческим языком как основным разговорным и письменным.

Более того, Евангелия, все, кроме того, что от Матфея, были написаны на греческом языке — койне (κοινή). По-гречески Ευαγγέλιο означает «Благая весть». На греческом — чтобы поняли все люди, ведь греческий был языком межнационального общения на огромной территории.

А слово-то «грек» откуда взялось? Сами эллины себя так не называют, это экзоним (то есть наименование нации, используемое в других странах). Изначально греками называлась иллирийская (эпирская) народность, мифологический прародитель которой носил имя Грек (греч. Γραικός — грайко́с; в греческой мифологии — сын Пандоры).

Есть версия, что племена, жившие на территории Италии, имели контакты с этим эпирским племенем и по ним назвали всех эллинов греками (по латыни: Graeci).

А имя «ромьос» в Византии означало «житель Римской империи», независимо от национального происхождения. То есть — наш человек, говорит по-гречески и исповедует нашу православную религию.

Таким образом, с точки зрения современного эллина, назвать себя «ромьос» — значит подчеркнуть свою принадлежность к продолжению именно христианской традиции своей нации (а не древнегреческой, языческой).

В греческих песнях слово Ρωμιός — синоним слова Έλληνας. Например: Ρωμιός αγάπησε Ρωμιά — Грек полюбил гречанку.

Или Τούρκος εγώ, εσύ Ρωμιός — Я турок, а ты грек.

И даже: Ο σκύλος μου ο Ρωμιός — Мой пес-грек.

Картина «Народный танец», автор Теофилос Хадзимихаил

moygr.ru

Учёные выяснили, как читали древние греки и римляне — Татьянин день

Книгу как литературный носитель, как предмет личного пользования, как объект коллекционирования и товар западная цивилизация унаследовала от греко-римской

Сегодня человечество читает молча, а тех, кто не умеет этого делать, записывают в дислексики. Однако на заре цивилизации дело обстояло ровно наоборот — в Древней Греции и Риме чтение про себя воспринималось как чудо. Специалисты литературного сайта «Горький» разобрались, как читали в античности и какое отношение к чтению имели бани и театр. 

Первые книги 

О первых книгах неизвестно практически ничего. Византийский ритор Фемистий сообщает, что живший в первой половине VI в. до н.э. философ Анаксимандр «первым из известных эллинов осмелился написать и обнародовать речь о природе». Этот трактат, от которого сохранилась одна строчка, был если не первым, то одним из. С большей достоверностью можно указать наиболее известную книгу среди ранних: правивший в середине VI в. до н.э. афинский тиран Писистрат приказал записать поэмы Гомера, прежде передававшиеся устно аэдами, — странствующими сказителями, помнившими тысячи стихов эпических песен. 

«Илиада» играла важную роль в обучении — именно на ней отрабатывали навыки чтения и письма, рассказал «Горькому» профессор СПбГУ, декан факультета философии, богословия и религиоведения Русской христианской гуманитарной академии Роман Светлов: «Недаром Гомера называют „воспитателем Эллады”. Школы по большей части были частными, обучались в них дети свободных — мальчики, будущие полноправные граждане. Грамотность была необходима уже потому, что все законодательные акты публиковались в письменном виде и выставлялись на общее обозрение. Для девочек навыки беглого чтения и письма были не столь актуальны. Впрочем, есть немало свидетельств, что грамотны были и женщины, и рабы, а в ряде случаев последние становились домашними учителями чтения и письма». 

Древние книги сильно отличались от напечатанных типографским способом. Изготовленные из речного растения папируса, они имели форму свитка длиной вплоть до полудюжины метров; текст записывался узкими столбцами на внутренней стороне, при чтении свиток разворачивался обеими руками по горизонтали. Такая форма была предрешена природой: после смачивания, растягивания и высушивания растительный материал сам по себе начинает скручиваться. Папирус был дорогим материалом, его доставляли из Египта, но в VI в. до н.э. греки построили в дельте Нила колонию Навкратис, объясняет Светлов, так что поставки не прекращались, возможно, даже во время греко-персидских войн. 

Книжная культура античности 

Первые свидетельства о книжной торговле относятся к эпохе классической Греции — V веку до н.э. Именно тогда появляется слово «книготорговец» — bibliopoles; оно встречается у аттического комедиографа Аристомена. Его современник Евполид в одном из сохранившихся фрагментов вкладывает в уста своего персонажа реплику «Где же книги для продажи?» По словам Светлова, в V в до н.э. книги изготавливались уже не только для Афин — их продавали и в далеких греческих колониях. Стоили они дорого, а их изготовление, то есть работа рабов-переписчиков, занимало немалое время; вычислить тиражи тех лет невозможно. 

Книжное дело расцвело в эллинистический период, начавшийся с походами Александра Македонского в последней трети IV в. до н.э. К этому моменту некоторые книги можно было купить меньше чем за одну драхму — для сравнения, ежедневная зарплата каменщиков, плотников и штукатуров тогда составляла 2,5 драхмы. Об этой эпохе говорит Диоген Лаэртский в «Жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» в рассказе об основателе стоицизма Зеноне, который, приехав издалека в Афины, первым делом пошел в книжную лавку, стал читать «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта и пришел в такой восторг, что решил стать философом. Множатся не только книжные магазины, но и библиотеки, первая из которых появилась в Ликее — философской школе Аристотеля, который, по словам древнегреческого географа Страбона, «первый стал собирать книги и научил египетских царей составлять библиотеку». В свою очередь последователи Аристотеля Стратон и Деметрий Фалерский создали самую известную античную библиотеку — Александрийскую.

В античности книги-свитки хранились в специальных круглых деревянных ведрышках, которые назывались scrinium

«Почти "промышленное производство" в книжном деле возникает в Древнем Риме в I в. до н.э. Как и в наше время были издания "эконом"- и "бизнес"-класса. Книга стала не только орудием образования или средством для проведения досуга. Отныне она — ценность, обладание которой говорит и о социальном статусе ее владельца, и о его соответствии культурным нормам. Любопытный факт: во время борьбы между Октавианом (будущим императором Августом) и Марком Антонием последний прекратил поставку папируса в Рим. Это стало причиной кратковременных проблем в книжном деле, решить которые римляне пытались, организовав публичные чтения литературных произведений при библиотеках», — рассказывает профессор. 

В Римской империи начался постепенный переход от папирусного свитка к кодексу из пергамена — сфальцованных и сшитых вместе тонких листов из невыдубленной шкуры парнокопытных. Кодекс стал прообразом современной книги. Новый писчий материал стоил значительно дороже, зато на нем умещалось больше текста, чем в обычном свитке (который мог достигать и десятков метров), — листы были достаточно плотные, чтобы писать с обеих сторон. В поздней античности кодекс стал господствующей формой книги, хотя по инерции свитком будут пользоваться еще многие века. Книги продавались в самых далеких провинциях, а тиражи предположительно доходили до тысячи экземпляров. Первым книгу-кодекс оценил живший в I в. н.э. римский эпиграмматист Марциал, в стихотворении подчеркнувший ее главное преимущество по сравнению с прежним форматом: 

«Ты, что желаешь иметь повсюду с собой мои книжки

И в продолжительный путь ищешь как спутников их,

Эти купи, что зажал в коротких листочках пергамент:

В ящик большие клади, я ж и в руке умещусь». 

Римляне разделили энтузиазм Марциала далеко не сразу, поэтому прочно вошел в обиход кодекс лишь несколько веков спустя. Несмотря на то, что пергамен гораздо долговечнее папируса, до нас дошло не более 5% античной литературы, говорит Светлов: «Нельзя забывать, что рукописи на самом деле горят. Способы хранения книг были совсем иными, чем сейчас. Как бы ни старались библиотекари Пергама или Александрии — до современных техник консервации им было очень далеко. А Александрийская библиотека, насчитывавшая в I в. до н.э. более полумиллиона единиц хранения, горела неоднократно и начался этот процесс задолго до арабского нашествия — еще в 48-47 гг. до н.э., когда к пожару в библиотеке приложил руку Юлий Цезарь».

Вслух или молча? 

Книжный мир древности во многом напоминает наш: жители античных мегаполисов посещали книжные магазины, открывались публичные библиотеки, авторы проводили презентации новых сочинений. Но внешнее сходство скрывает коренное различие в самой практике чтения: уже век филологи спорят, обладали ли эллины и римляне навыком, который для современного человека абсолютно естественен, — чтением про себя. 

Читать древним было гораздо труднее, чем нам, хотя бы потому, что в античности слова писались слитно — непрерывным письмом (scriptio continua). Впервые реформировать письменность попытались в Александрии: живший в III в. до н.э. грамматик Аристофан Византийский придумал точку, которая, правда, отделяла друг от друга не предложения, но ритмические части речи, а также использовал другие знаки, помогавшие читать текст. Но в массовый обиход пунктуация не вошла, оставшись уделом александрийских ученых, исследовавших Гомера и других классиков, рассказывает Светлов: «Цицерон однажды заявил, что конец фразы должен диктоваться не нехваткой дыхания или знаком, который поставил в тексте переписчик, но ритмом самой речи. Переход на письмо, где четко различаются слова и прописывается модуляция их звучания, займет многие века». 

Филолог-классик Йозеф Балох в статье 1927 года Voces Paginarum доказывал, что чтение про себя в античности было почти неизвестно, и с тех пор этот тезис прочно закрепился в антиковедении. В качестве одного из центральных аргументов Балох приводил пассаж из «Исповеди» Августина, где описан занятый чтением миланский епископ Амвросий: «Когда он читал, глаза его бегали по страницам, сердце доискивалось до смысла, а голос и язык молчали. Часто, зайдя к нему (доступ был открыт всякому, и не было обычая докладывать о приходящем), я заставал его не иначе, как за этим тихим чтением». Очевидно, Августина настолько поразил читающий молча Амвросий, что он решил запечатлеть этот инцидент в книге и даже придумал отдельный эпитет для такого способа чтения.

Предшественником книг-кодексов были дере­вян­ные восковые таб­лич­ки. Их внут­ре­няя сто­ро­на покры­ва­лась вос­ком, на которым можно было писать древним аналогом ручки — сти­лем.

Аргумент Балоха можно подкрепить множеством иных свидетельств, касающихся и Древней Греции, и Рима. Предтеча кинизма Антисфен, собираясь зачитать перед компанией свои трактаты, пригласил послушать Платона. Римский ритор I в. н.э. Квинтилиан уверен, что «чтение снабжает примерами для подражания, но живое слово — пища более полезная». Веком позже историк Авл Гелий описывает встречу с философом Фаворином, когда они «прогуливались при чуть теплом солнце по площади у Титиевых бань; во время прогулки мы читали "Катилину" Саллюстия, которого он велел читать, заметив в руках у одного из наших друзей». Аналогичные упоминания совместного чтения вслух можно найти в письмах Сенеки его протеже Луцилию. А когда последний жалуется на насморк, философ рекомендует ему «читать внятным голосом, чтобы упражнять дыхание, чьи пути и вместилища поражены недугом». 

По мере ознакомления с источниками растет уверенность, что в античности читали исключительно вслух. Но в конце 1960-х Балоха решил потеснить эллинист Бернард Нокс. В статье «Чтение про себя в античности» ученый возражает тому, что удивление Августина следует оценивать в свете биографических фактов. Автор «Исповеди» был провинциальным выходцем из североафриканской бедной семьи, Амвросий — сыном префекта Галии, получившим образование в Риме и вхожим в имперские круги, и нет никаких оснований полагать, что римская номенклатура разделила бы изумление Августина. 

Нокс апеллирует к здравому смыслу: можно ли вообразить, что филолог Аристарх Самофракийский, комментировавший и издавший Гомера, читал вслух все манускрипты поэм, с которыми работал? Что Каллимах, составивший многотомный аннотированный каталог Александрийской библиотеки, декламировал все упомянутые книги? Что написавший тысячи книг грамматик Дидим Халкентер проговаривал каждый слог бесчисленных сочинений, от которых отталкивался? Эти контрпримеры заставляют усомниться в неизвестности безмолвного чтения в эллинистическую эпоху. Нокс приводит и два более древних текста, относящихся к V в. до н.э. В «Ипполите» Еврипида царь Тесей молча читает послание своей покойной жены Федры, а потом по просьбе хора пересказывает его. Во «Всадниках» Аристофана герой Демосфен читает про себя предсказание оракула, а когда другой персонаж спрашивает, о чем речь, восклицает: «Налей еще!». «Что, так и пишет: "Налей еще"?» — удивляется собеседник, решивший, как и полагается в комедии, что Демосфен прочел прорицание вслух. Поэтому ученый заключает, что хоть обычно древние книги читались скорее вслух, все же нет никаких доказательств, что чтение про себя было чем-то экстраординарным. 

Довод Нокса подтверждают не меньше источников, чем аргументы Балоха. Плутарх, описывая в «Сравнительных жизнеописаниях» прибытие Гнея Помпея Великого в Египет, пишет напрямую: «Последовало долгое молчание, в течение которого Помпей читал маленький свиток с написанной им по-гречески речью к Птолемею». Аналогичный момент фигурирует в жизнеописании Александра: «Царь прочитал письмо и, не показав его никому из друзей, положил себе под подушку». Про самого Александра молча читал Гай Юлий Цезарь: «Читая на досуге что-то из написанного о деяниях Александра, Цезарь погрузился на долгое время в задумчивость, а потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он ответил…». Коль скоро друзья удивились и начали его расспрашивать, логично предположить, что Цезарь читал про себя. Разделял это умение и один из главных его противников Катон Младший, который в сенат «приходил первым и уходил с заседания последним, и нередко, пока остальные не торопясь собирались, Катон сидел молча и читал, прикрывая книгу тогой». 

Астроном и математик Клавдий Птолемей во II в. н.э. пишет, что если читающий сосредоточен, он читает про себя, потому что декламация отвлекает. В следующем веке философ Порфирий упоминает такой же способ чтения в биографии своего учителя Плотина, чьи книги предназначались «не для простого беглого чтения, а чтобы читающие вдумывались в них со всем старанием». И когда Марк Аврелий благодарит своего наставника Рустика за то, что тот научил его читать «тщательно», сложно представить, что император в уединении декламировал трактаты любимых мыслителей.

Фреска Сандро Ботиччели «Святой Августин в келье».  Увидев миланского епископа Амвросия, читающего про себя, приехавший из далекой провинции Августин был поражен до глубины души.

Далеко не все поверили, что эллины и римляне умели читать так же, как мы. Автор «Истории чтения» Альберто Мангуэль сетует, что аргументы Нокса «выглядят недостаточно убедительными и подтверждают скорее, что чтение про себя было, вероятнее всего, исключением», — впрочем, не уточняя, в чем именно неубедительность. Мангуэль вслед за Балохом отсылает к ставшей хрестоматийной сцене из «Исповеди», напрочь отказывая древним в безмолвном чтении: «Трудно ли было тогда, в дни Афин и Пергама, пытаться сосредоточиться на чтении, когда десятки читателей вокруг тебя раскладывают таблички или разворачивают пергаменты, бормоча себе под нос каждый свою историю? Возможно, они не слышали гула; возможно, они не знали, что можно читать как-то иначе. Во всяком случае, до нас дошли жалобы на шум в библиотеках Греции и Рима — так, Сенека, писавший в I веке, сетовал на постоянный шум во время работы». 

Но аргументация Мангуэля, в свою очередь, также неубедительна. Доказывая, что в античных библиотеках стоял постоянный гвалт, он ссылается на LVI письмо Сенеки, хотя в нем римский философ жалуется вовсе не на читающих вслух: «Сейчас вокруг меня со всех сторон — многоголосый крик: ведь я живу над самой баней». Мангуэля мог бы спасти тот факт, что при римских термах действительно существовали библиотеки и посетители могли читать в базиликах или даже банных залах. Но Сенека черным по белому пишет, что досаждают ему занимающиеся физкультурой силачи, игроки в мяч, выщипыватели волос, пирожники, колбасники, торговцы сладостями и те, «кто с оглушительным плеском плюхается в бассейн», — читателей в этом перечне нет. 

Наиболее занимательную теорию античного чтения предложил филолог-классик Йеспер Свенбро в сборнике «История чтения в Западном мире от Античности до наших дней», попытавшийся примирить обе точки зрения. Прежде чем приспособить финикийский алфавит, на протяжении многих столетий древние греки жили в рамках устной традиции, в связи с чем устная речь обладала могущественными, властными функциями. Жить следовало так, чтобы не кануть в Лету и остаться в традиции, а для этого было необходимо заработать kleos — «имя» или «славу». Речь идет о славе, которая гремит в веках, и именно это стремление греков к увековечиванию призван был обслуживать новый алфавит, позволивший вплетать в устную традицию больше славных имен и памятных легенд, — в частности, посредством эпитафий.

Древние греки брезговали ручным трудом, поэтому часто делегировали его рабам, в том числе чтение текстов, их написание и даже игру на флейте, которую афинский политик Алкивиад считал занятием «низменным и жалким».

В пользу устного характера чтения говорит и этимология. Глагол nemein означает не столько «читать», сколько «оглашать», «зачитывать вслух» и «раздавать» содержание написанного окружающим. Еще показательнее глагол epilegesthai (тоже «читать»), дословно значащий «добавить сказанное к чему-либо», то есть предполагающий читателя, добавляющего свой голос к записанному тексту. Письменность буквально требует озвучивания, ставя голос чтеца на службу тексту. Голос находится в услужении у написанного, становится его орудием. Поэтому автор сочинения, получая власть над телом чтеца, использует его как раба. 

Театр и чтение 

Именно к классической эпохе Свенбро относит зарождение практики безмолвного чтения. Качественное изменение филолог увидел в еще одной неожиданной области — театре. Когда чтец оглашает текст, слушатели воспринимают его голос как продолжение текста, который он читает. С актерами иначе: в ходе представления отсутствует письменный оригинал постановки. Их декламация оказывается копией текста — Свенбро назвал это «голосовым письмом»: «И коль скоро актер не отождествляет себя с читателем, то и зрители, слушающие это „голосовое письмо”, не являются традиционными читателями. Будучи зрителями, они не должны использовать собственный голос, чтобы заставить написанное говорить, потому что последнее само говорит с ними». Иными словами, слушатель, с которыми говорит само произведение, становится читателем, которому уже не нужен медиум между произведением и им. 

Второстепенное умение 

В разговоре с «Горьким» Роман Светлов отметил, что театральная модель недостаточно правдоподобна, поскольку различия между слуховым и зрительным восприятием слишком велики, чтобы приучить античного зрителя к чтению про себя: «Очевидно, чтение вслух превалировало и было элементом обиходной жизни интеллектуала. В „Федре” Сократ встречает юного Федра, который с речью Лисия ищет укромное место за чертой города — чтобы побыть наедине и, вероятно, чтобы никто не слышал его декламации. В том же диалоге Сократ сравнивает записанные речи со статуями, которые всегда выглядят одинаково и отвечают одно и то же. Видимо, предполагается практика чтения вслух — в отличие от молчаливых статуй и картин, они озвучиваются, но всегда одним и тем же образом». 

Аргументы Свенбро скорее остроумны, чем убедительны, полагает профессор. «Пример же с эфебофилией бьет мимо цели, так как культурной нормой это было далеко не во всех греческих городах. Тогда уж Свенбро стоило сказать, что читающий не хотел просто оказаться во власти чего-то другого, уподобившись женщине или рабу. Но при такой формулировке аргумент становится совсем тривиальным», — заключает он.

Мозаика III в. н.э., изображающая великого римского поэта Вергилия между музой истории Клио и музой трагедии Мельпоменой

Контринтуитивность непременного проговаривания каждого текста нельзя считать аргументом — слишком многое в античных практиках отличается от современных. Историки до сих пор не могут разобраться, как могло двигаться судно с сорока рядами весел и на самом ли деле греческие гоплиты сражались в плотном строе фаланги, напоминает Светлов: «А как могли греческие зрители высиживать на раскаленных скамьях театрона с утра до заката солнца во время театральных фестивалей? Мы не имеем опыта того времени, а для древнего грека контринтуитивным было бы вообразить человека, часами сидящего в социальных сетях». 

Греческое и латинское письмо удобнее было читать вслух — инстинктивно так поступит и современный читатель, впервые встретив фразу наподобие «ЧЕМЖЕПРОГНЕВАЛБОГОВНАШЦАРЬЭДИП». Тем не менее, признает Светлов, в античности могло присутствовать не только акустическое, но и зрительное восприятие текста, особенно уже знакомого: «Недаром Аристотель называл именно зрение, а не слух, лучшим среди органов чувств, в том числе потому, что оно более „всех других чувств содействует нашему познанию и обнаруживает много различий”. Так что навыки чтения про себя могли иметь место, а потому и были люди, подобные Амвросию или Юлию Цезарю. Другое дело — они не культивировались системой образования. А потому оставались для культуры второстепенным умением». 

В конечном счете вопросу о пропорции чтения вслух и про себя в античности суждено остаться нерешенным. Мы просто не располагаем достаточным числом источников, чтобы весы окончательно склонились в чью-либо пользу. Очевидно, безмолвное чтение было известно задолго до епископа Амвросия. Но было ли непрерывное письмо непреодолимой преградой для чтения про себя? Действительно ли на его возникновение повлияли театральные зрелища классических Афин? Или александрийские филологи, работавшие с сотнями сочинений и создавшие пунктуацию? Или переход от свитка к кодексу, придавший книге современный вид? Первооткрыватель техники, которой теперь пользуется все человечество, остается в тени.

www.taday.ru

Древние греки и римляне об Урале |

Древние греки  и римляне об Урале

О Гиперборее и ее жителях древние жители Древней Греции и Рима были хорошо осведомлены.  Многие античные авторы  на эту тему оставили свои письмена. В том числе и Плиний Старший, бывший одним из самых авторитетных ученых Древнего Рима в I веке до н.э. Он писал о древнем народе - гиперборейцах, живших у полярного круга. Причем хорошо понимал что гиперборейцы генетически связанны с эллинами.

Фото Волкова М. (Челябинск)

В своем труде "Естественная история"  Плиний пишет о счастливом народе, живущем за  Рипейскими (т.е. Уральскими) горами, по ту сторону Аквилона (Аквилон - древне-римское название северного ветра). Гиперборейцы достигают весьма преклонных лет и прославлены чудесными легендами. Там в Гиперборее находятся петли мира и крайние пределы обращения светил. Солнце светит полгода...  Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Там нет ни раздоров ни болезней.  Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. Такое у него было идеалистическое представление.

Очевидно, что Плиний Старший описывает Приполярные области, где раньше был теплый, благоприятный для жизни климат.

Древние греки, издавна обживавшие берега Черного (Понт Эвксинский) и Азовского (Меотийское озеро) морей, вели торговлю со скифами и проникали порой вглубь их земель.Был такой путешественник в VII-VI вв до н.э. Аристей Проконнеский, сходил он в поход в страну исседонов, живших далеко на севере в Предуралье или на Урале. Это был пожалуй настоящий подвиг, ведь древние греки в основном путешествовали по воде. После 7-летнего похода он как полагается составил отчет в форме поэмы (так было принято).

Аристей описывает будинов - приуральский народ как многочисленное племя; у них светло-голубые глаза рыжие волосы.

На земле будинов находится эллинский город Гелон. Городские стены длиной в 30 стадий. А как известно, греческая стадия равнялась 185 метрам. Таким образом длина одной стороны составляла около 5,5 километра. Это был просто гигантский город по тем временам! И дома и святилища по эллинскому образцу и стены в том городе построены из дерева. В святилищах есть алтари и статуи эллинских богов. Жители Гелона издревна были эллинами, но после изгнания (скифами?) их торговых поселений, они осели в земле будинов. Язык у них частично скифский, частично эллинский.

Но гелоны не похожи на коренных жителей этой страны будинов. Будины - кочевники. Они единственный народ, который питается сосновыми шишками.  Очевидно, Аристей ошибался.  Не сосновыми, а КЕДРОВЫМИ! Одеваются будины в шубы из меха животных, в озерах ловят выдру, бобров и других зверей. На земле их много густых лесов.

Вероятно земли будинов простирались от владений скифов в Причерноморье ло Уральских гор, современного Пермского края. Они могли быть предками пермяков. Раскопки могильников Зауралья подтвердили прочные связи местного населения с эллинским миром. Найдена была, например, типичная эллинская серебряная чаша с дельфинами. Но кроме того найдены зерна ячменя, проса и пшеницы. То есть будины-пермцы были не только охотниками и рыболовами, но и умели обрабатывать землю. Возможно этому их научили пришельцы-гелоны. Где же находился город Гелон? Одни уверены, что на территории современной Полтавской области, на Украине, другие уверены, что на южном берегу Камы, на земле современной Вятской губернии. Интересно, что будины и гелоны помогали скифам в войне с Дарием - персидским царем. «…город Бряхимов в древности назывался «Гелон», до которого доходил персидский царь Дарий Истасп, гнавшийся за скифами в 512 г. до Р.Х. и оный выжег. Впоследствии город сей назван болгарами «Бряхимов» по князю Абдряхиме, жившем в нём»

Через 100 лет (т.е в V веке до н.э.) этот отчет Аристея попал в руки Геродоту. Тот и сам был большим любителем разных видов туризма, много путешествовал, он много писал о Скифии и о суровых северных землях, где постоянно идет снег.

Геродот пишет о людях, живущих у подножия высоких гор. Он их называет плешивцами т.к. они абсолютно лысые с самого рождения, причем и дети и женщины. У них  плоские носы и широкие подбородки. Одеваются как скифы, а питаются  древесными плодами. Каждый человек живет под деревом. Вообще-то древних уральцев называли северными скифами, но почему они брили головы? Еще Геродот отмечает необыкновенную миролюбивость этого народа, они даже не имеют оружия. Любой изгнанник может найти у них приют. Называет Геродот этот народ аргиппеи. Восточнее живут исседоны, а кто живет еще севернее неизвестно, т.к. горы столь велики, что их никто не переходил. Но по словам плешивцев на горах живут козлоногие, а дальше другие люди, что спят шесть месяцев в году. Но я этому не верю - пишет Геродот. Ну, козлоногими северные народы называли потому-что они носили меховую обувь - унты мехом наружу. А по словам исседонов севернее живут одноглазые люди и грифы, стерегущие золото.

Геродот между прочим называет славяно-скифов "сколотами" - от русского слова "сокол".  Сокол - это древний тотемный образ. Наверное еще гиперборейский. Русские называли Солнце Ясным Соколом, ночь - волком. "Пришел волк - весь народ умолк; взлетел ясен-сокол, - весь народ пошел".

Во II в н.э. Клавдий Птолемей составил географическую карту известного и неизвестного ему мира. Она стала известна как карта Птолемея и использовалась еще 1000 лет. Как видно на карте греки помещали Рифейские горы в истоках Днепра (Борисфен). Гиперборейские же на СВ от Рифейских в истоках Волги (РА) и Камы. Причем Гиперборейские горы вытянуты с З на В . Восточнее Ра Птолемей нанес реку Даикс, возможно это река Урал. А Риммикальские и Норосские горы - это и есть наш родной Южняк (Ю.Урал)

Еще восточнее Птолемей поместил хребет, вытянутый с С на Ю  под названием Имаус. Очень уж он напоминает Уральский хребет. Возможно, что Птолемей слышал о каких-то горах к востоку от Ра, и вытянувшихся далеко на север. Но поскольку он уже в верховья этой реки поместил Гиперборейские горы, а южнее их Риммикайские и Норосские, то Имаус ему пришлось отодвинуть еще дальше к востоку.

Советую посмотреть

perevalnext.ru

Каким образом древние греки и римляне доживали до 80-90 лет? - Английского языка жемчуга

Этим вопросом задался сотрудник французского научно-популярного журнала "Решерш" в спецвыпуске, посвященном старению и продолжительности жизни. В случае войны в Греции призывали всех до 60 лет. Сенатором в Спарте или публичным судьей в Афинах можно было стать только после 60 лет.

Мы обычно считаем, что продолжительность жизни человека неуклонно увеличивалась от каменного века, когда бесполезным для племени стариком мог считаться тридцатилетний человек, до наших дней, когда средняя продолжительность жизни в развитых странах превышает 80 лет. А всего полтора века назад Тургенев мог написать фразу: "В комнату вошел старичок лет сорока".

Для суждения о том, сколько лет жили древние греки, мы можем воспользоваться надписями на могильных камнях, а также сведениями из литературы. Вот небольшой список древнегреческих знаменитостей, родившихся в VII - III веках до н. э., с указанием возраста кончины:

Питтак, тиран Митилены - около 80 лет.Солон, государственный деятель - около 70.Писистрат, тиран Афин - 73.Ксенофан, философ - около 92.Пифагор - около 80.[ещё 26 имен...]Анаксимен, философ - около 70.Парменид, философ - около 95.Аристид, военачальник - около 72.Анаксагор, философ - около 72.Софокл, драматург - около 90.

Еврипид, драматург - около 76.Горгий, философ - 105 - 109.Сократ (казнен) - 70 лет.Гиппократ, врач - 90 или 100.Демокрит, философ - 90 или 100.

Антисфен, философ - около 80.Ксенофон, писатель - 75.Платон, философ - 81.Диоген, философ - 77 или 91.Ксенократ, философ - 86.

Антипатр, вождь Македонии - около 78.Теофраст, философ - 84.Пиррон, философ - 90.Филемон, автор комедий - около 99.Эпикур, философ - 71.

Зенон, философ - около 72.Клеант, философ - 99.Тимон, философ - 90.Аристарх, астроном - около 80.Архимед - около 75.Хрисипп, философ - около 73.

Представления древних греков о возрасте, в котором человека можно считать старым, практически не отличались от современных, а если отличались - то в сторону завышения. В случае войны призывали всех до 60 лет. Сенатором в Спарте или публичным судьей в Афинах можно было стать только после 60 лет. Когда Сократ был приговорен к смерти, его не считали стариком. Софокл написал свою последнюю пьесу в 82 года. Философ Исократ создал свой главный труд, трактат о воспитании, в 82 года, а в 98 лет покончил с собой, уморив себя голодом.

В чем же секрет "греческого чуда"? Это не очень ясно. В последующие века продолжительность жизни резко упала, хотя не произошло резких изменений климата или питания: народы Средиземноморья как питались в основном рыбой, оливами, фигами, запивая все это вином, так и продолжали питаться. Возможно, дело в том, что греки уделяли большое внимание гигиене тела и духа, гимнастике, диете. Был популярным лозунг "ничего слишком". В медицине большое внимание, согласно учению Гиппократа, уделяли гигиене и профилактике. В дальнейшем эта культура здорового образа жизни была во многом утрачена.

Впрочем, возможно еще одно объяснение: археологи и антропологи зачастую неверно оценивают возраст захороненных в древности людей по найденным костям. Так, в пятидесятых годах были обнаружены останки короля племени майя Ханаба Пакала, жившего в VII веке н.э. Антропологи, изучив кости, сказали, что этому человеку было около 40 лет. Лишь через три десятилетия, когда расшифровали иероглифы майя, удалось прочесть надпись на гробнице. Оказалось, что Ханаб Пакал прожил 80 лет. Древнегреческие письменные источники сохранились много лучше и гораздо легче читаются. Английский археолог Марк Поллард считает, что современные методы определения возраста по костям занижают возраст иногда на два-три десятка лет. Может быть, мы просто недооцениваем продолжительность жизни древних людей, так как письменных данных о них не существует. (с) источник

* насчет совсем древних - мы можем и не знать всей правды, но вот сколько жили в Европе и в России 150-200 лет назад, известно доподлинно: значительно меньше, чем у греков. друзья, вот одна важная интересность: не только продолжительность жизни у древних греков и римлян была значительно выше, а и уровень жизни - по сравнению со скатившимся на века дикарством средневековой Евразии: картинки кликабельны:

В 301 году н.э. римский имератор Диоклетиан издал Эдикт о Максимальных Ценах, который предписал контролировать зарплаты различных наемных работников. Мы не знаем, насколько точно соблюдался этот эдикт, но когда историк экономики Роберт Аллен использовал эти зарплаты для расчета жизненного уровня типичного неквалифицированного работника, он обнаружил, что уровень зарплат древнеримского работника почти в точности соответствовал уровню жизни такого же работника в Италии 17-го века.

Вот графический результат исследований Роберта Алленна. По вертикали - отношение зарплаты наемного работника к стоимости "приемлемой" - выше прожиточного минимума - потребительской корзины на одного человека. В качестве "приемлемой" Аллен взял корзину, содержащую в числе прочего 26 кг мяса в год - вполне удовлетворительную и для современных стран Третьего мира. Отношение 1.0 означает, что работник мог неплохо жить в одиночку на собственную зарплату, отношение 2.0 - содержать при этом еще и семью; ну а все что меньше единицы - уже беспросветная бедность:

* мое мнение: время от времени люди на земле подвергаются генетическим корректировкам от тех, кто их создал из обезьян - выпускается новая версия Homo Sapiens. в отдельных местах земли - Египет, Майя - или почти везде, как сейчас. новая версия и живет дольше, и пользуется большим разнообразием технических благ. всякий раз после модификации люди скатываются вниз, быстрее или медленней. и происходит новая подпитка.

сравните интеллектуальный уровень древних римлян и греков, их политиков - и сравните с теперешним. также сравните уровень развития языка - латынь сложнее русского, не говоря уже о разных итальянских с испанскими - мы её год учили. * Происхождение языка: обзор 6 теорий и мое мнение

1way-to-english.livejournal.com

Красота • Arzamas

Как древние греки и римляне украшали себя и жизнь вокруг

Рассказывает Вита Муханова

Здравствуйте! Меня зовут Ирина Калитеевская, я редактор сайта Arzamas, и мы продолжаем курс «Что такое античность».

Каждый из нас знает, как выглядела Античность. Для того чтобы ее увидеть, не нужно идти в античный зал какого-нибудь музея. Доста­точно просто посмотреть по сторонам. Например, архитектурные элементы, придуманные в Античности, можно увидеть почти в лю­бом городском пейзаже, и не важно, смотрите ли вы на венецианские палаццо или на сталинское метро. Но откуда взялись те каноны кра­соты, которые восхищают нас уже много тысяч лет? Что греки и рим­ляне считали красивым и как они украшали мир вокруг? С этими вопросами мы пришли к Вите Мухановой — филологу, автору лек­ционного курса «История античного искусства» на филфаке МГУ.

Понятие красоты в Античности было гораздо шире, чем в наше время. Понятие это включало не только статуи, картины, но и добродетели человека, его по­ступки, мысли — то есть не только эстетическую красоту в прямом смысле, но и красоту внутреннюю, нравственную. Так, например, греческий философ Сократ, не блиставший внешней красотой (что мы знаем по изобра­жениям, дошедшим до нас), обладал, по мнению греков, высшей красотой, в которой главными были внутренние, духовные и моральные, качества. И только позд­няя Античность выделяет красоту в более узком современном смысле, красоту действительно видимых вещей.

Таким же широким было понятие «искусство»: и греки, и затем римляне не раз­­личали слова «искусство» и «ремесло» (греческое tekhne, латинское ars): они могли применяться к труду, например, ученого, если результатом этого труда было то, что сделано правильно, то, что сделано согласно каким-то заранее установленным или предполагаемым принципам.

Понятия «красота» и «искусство» были связаны друг с другом в самом широ­ком смысле. Если утверждалось, что искусство должно стремиться к красоте, то только в том смысле, что всякое производство некоего объекта искусства или ремесла должно стремиться к красоте, должно стремиться к совершенству.

Для греков весьма важным было понятие космоса. Kosmos изначально имеет зна­чение первоначального порядка, упорядоченности, затем — значение кра­соты, затем — значение мирового порядка и Вселенной. Этот окружающий греков мир, «космос», был устроен так, что всё было в нем соразмерно и гар­монично. И те пропорции, та соразмерность, та гармония, которая присуща внешнему миру, для греков были главными критериями оценки красоты неза­висимо от того, что оценивалось: это могла быть статуя, это мог быть храм или какая-то постройка, это мог быть заяц, на которого предполагалась охота, это могла быть собака, которая должна была охотиться на этого зайца, и вообще что угодно.

В этой лекции мы поговорим, во-первых, о разных видах искусства, которые должны были соответствовать этим критериям оценки красоты, а во-вторых — о том, что такое для греков и римлян кра­сивое человеческое тело.

Начнем с архитектуры, ведь архитектурные каноны и формы, задан­ные Антич­ностью, сохранялись в Европе практически до самого не­давнего времени, да и до сих пор архитекторы то и дело прибегают к античным архитектурным стандартам и изобретениям, чтобы добиться ощущения некой идеальной, бес­спорной, классической красоты. Что же открыли античные архитекторы? Как, с точки зре­ния греков и римлян, должно было выглядеть красивое здание? В архи­тектуре красота — это правильные пропорции всех частей зда­ния. То, что затем в теории архитектуры будет называться словом «ордер», от латин­ского ordo — «порядок».

Что такое архитектурный ордер? Ну, прежде всего это некий порядок. Ордер — это правильное соотношение вертикальных и горизонтальных частей любой постройки, любого здания, то есть правильное соотношение несущих и несо­мых частей. Если опоры — неважно, стены это или колонны — будут тоньше, чем положено, или будут расположены не так, как положено, по­стройка рух­нет, потому что верхняя часть своей тяжестью задавит несущие части. Вот, собственно говоря, ордер — это и есть правильное, математически выверенное соотношение.

За единицу расчета должна браться какая-то мельчайшая деталь. Такой мель­чайшей деталью при строительстве храма является, судя по всему, диаметр колонны внизу. То, что человек видел в первую очередь. Нижний диаметр колонны также служил мерой для вычисления, например, пролетов между колоннами, поскольку, если колонны расставлены слишком близко или сли­шком широко, восприятие человека, который смотрит на эту постройку, иска­жается, и храм выглядит непропорционально.

Так что устойчивость — не единственное, что принимали в расчет греческие архитекторы. Конечно, важна была и сама по себе красота, то есть эффект, который здание могло произвести на зрителя.

При создании скульптуры или архитектурного сооружения греки обязательно учитывали оптическое восприятие. В архитектуре это приводит к тому, что ли­нии искривлены, колонны не параллельны: они немного накло­нены к центру. Крайние колонны всегда были чуть шире, чем остальные, потому что крайние колонны оказываются более освещенными, чем внутрен­ние, и эта освещен­ность искажает их реальные размеры. Для этого же греки делали небольшое утолщение посередине колонны: с одной стороны, оно предохраняло колонну от разрушения, потому что нагрузка несомых каменных частей была доста­точно серьезной, но в то же время оно создавало ощущение стройности и пря­мо­ты колонны.

Выработанные греками стандарты будут влиять на мировую архи­тектуру на протяжении многих столетий и даже тысячелетий. Конечно, эти каноны возникли не сразу.

Понятно, что для того, чтобы достичь совершенства, выработать каноны, про­порции, греческое искусство должно пройти какой-то период. Примером таких попыток могут служить храмы, которые находятся на юге Италии, в горо­де Пестум — это бывшая греческая колония, которая называлась Посей­донией. Там сохранились три храма разной степени сохранности, которые демонстри­руют еще несовершенный порядок соотношения колонн и несомых частей, несо­вершенный ордер: они кажутся немного толстоватыми, пузаты­ми и при­земистыми. И в качестве примера уже совершенной греческой архите­ктуры мы можем привести Парфенон на афинском Акрополе, главный храм Афин, посвященный главной богине — покровительнице города, Афине. В Парфе­ноне колонны выше и стройнее, чем в архаических храмах, высота колонны пример­но равна пяти с половиной диаметрам.

1 / 3

Храм Афины. Италия, Пестум. Конец VI века до н.э.Wikimedia Commons

2 / 3

Храм Геры. Италия, Пестум. Середина VI века до н.э.Wikimedia Commons

3 / 3

Второй храм Геры или Нептуна (не выяснено). Италия, Пестум. VI век до н.э.Wikimedia Commons

Храмы в Пестуме датируются VII–VI веками до н. э., а Парфенон был пере­строен — то есть практически построен заново — в V веке до н. э., во времена расцвета афинской демократии. Так что греки выра­бо­тали свои стандарты всего за 100–200 лет. Но эти стандарты не были абсолютно едиными для всей Греции — в разных ее частях существо­вали разные ордера.

Дорический ордер, который возникает на территории Пелопоннеса (это южная часть Греции), отличается бóльшими размерами и мощностью построек. Ионий­­ские постройки кажутся по сравнению с дорийскими более легкими, бо­лее женственными; иногда можно даже встретить термины «мужской ор­дер» и «женский ордер». Ионийский ордер использует более тонкую и прямую колон­ну. Ионийская колонна сверху имеет украшенную капитель, дорийский ордер предполагает большую строгость. Ионийский более изящен.

А что римляне? Они просто восприняли изобретения греков — или добавили к ним что-то новое?

Римляне в искусстве строительства вообще достигают гораздо большего про­гресса, чем греки. Мы должны понимать, что, когда мы говорим о римских постройках, мы говорим о времени более позднем, чем расцвет греческой куль­туры: если расцвет Афин приходится на V век до н. э., то такого расцвета Рим достигает через 400 лет, в I веке до н. э.

Кроме того, греки были немного снобами и поэтому не хотели заимствовать что-то у варваров, каковыми они считали, например, персов. Римляне в этом смысле были более прагматичными и использовали всё, что им может приго­диться. Благодаря римлянам Европа получила, в частности, арку и купол.

И арка, и купол были давно известны на Востоке, но в греческой архи­тектуре они почти не встречаются. А вот римляне стали активно использовать арки, чтобы придать своим постройкам большую легкость.

Примером такой постройки может служить Колизей, который, в прин­ципе, являет собой достаточно приземистое здание. Однако несколько этажей арок, которые окружают его по внешнему периметру, придают этой достаточно тяже­ловесной, массивной постройке определенную легкость и высоту.

А самым известным примером купольной постройки является рим­ский Пан­теон, храм всех богов, построенный в 126 году н. э. Впрочем, вклад римлян в развитие архитектуры не ограничивался удачными заимствованиями.

Достижение римлян еще и в том, что они смогли производить такой материал, как бетон, — то, чего не знали греки. Греки очень часто строили без скрепляю­щих растворов: мраморные блоки идеально обтесывались и подго­нялись друг к другу настолько плотно, что мы практически не видим швов, не видим сты­ков. А римляне, сооружая свои грандиозные постройки, исполь­зовали бетон. Он производился из вулканических материалов, которые при смешении с во­дой давали вот эту самую клейкость и служили связующим материалом.

Техническая сторона дела — не единственное, что отличает римскую архи­тектуру от греческой. Еще одно важное отличие — функция: греки и римляне украшали здания, предназначенные для разных нужд.

Частные дома в Древней Греции в принципе не оформлялись архитек­турно, потому что греки большую часть своего времени проводили не дома, а в обще­ственных местах. Недаром о цивилизации греков говорят, что это цивилизация под открытым небом. Большую часть времени они проводили на площадях, возле храмов, в палестрах и гимнасиях  Палестры и гимнасии — места, где в Древ-ней Греции мальчики занимались спортом., а дом был местом, где они только ели и спали, где они проводили меньшую часть своей жизни —и, кстати, где была скрыта женщина. Поэтому практически вся архитектура греков, если мы гово­рим о зданиях, которые создавались красивыми, предна­значенными для обзо­ра, — это общественная архитектура. И на первом месте стоят, конечно же, храмы.

Римляне же, в отличие от греков, стали заботиться о внешнем виде своих соб­ственных домов — частных сельских вилл и городских особняков. При этом дома в Античности украшали не только средствами архитектуры. Например, и в Греции, и в Риме стены расписывали фресками.

Те фрески, которые мы находим в греческих городах, в греческих зданиях и ко­торые датируются серединой II тысячелетия до н. э., скорее всего, были выпол­нены не греческими, а критскими художниками по заказу прави­телей грече­ских городов. Поэтому наиболее древней именно греческой живописью, навер­ное, можно считать то, что было найдено на юге Италии, в так называемой «Гробнице ныряльщика». Она названа по сюжету одной из тех картин, которые были найдены внутри этой гробницы.

1 / 5

Фреска с потолка «Гробницы ныряльщика». Греция, Пестум. Около 470 года до н.э.Paestum Archaeological Museum; Wikimedia Commons

2 / 5

Фреска с северной стены «Гробницы ныряльщика». Греция, Пестум. Около 470 года до н.э.Paestum Archaeological Museum; Wikimedia Commons

3 / 5

Фреска с восточной стены «Гробницы ныряльщика». Греция, Пестум. Около 470 года до н.э.Paestum Archaeological Museum; Wikimedia Commons

4 / 5

Фреска с южной стены «Гробницы ныряльщика». Греция, Пестум. Около 470 года до н.э.Paestum Archaeological Museum; Wikimedia Commons

5 / 5

Фреска с западной стены «Гробницы ныряльщика». Греция, Пестум. Около 470 года до н.э.Paestum Archaeological Museum; Wikimedia Commons

«Гробница ныряльщика» датируется V веком до н. э.; ее нашли в том же Песту­ме, где сохранились три греческих храма первой половины VI века до н. э. Но в ос­новном мы знаем греческую живопись по римским копиям, которыми римляне украшали свои дома.

Таковы, например, фрески, которые обнаружены в Помпеях, спрятанных на дол­­гие века под пеплом после извержения Везувия. Когда Помпеи были рас­­чищены, там оказались копии картин, известных по описа­ниям греческих авторов, например портреты известных греческих людей, в частности грече­ского комедиографа Менандра.

Но римляне украшали свои дома не только копиями греческих фресок.

Иногда римляне любили расширить объемы своих помещений. Они расписы­вали всю стену так, как если бы это было огромное окно или как если бы это был выход в сад. Иногда все четыре стены в комнате могли быть расписаны пейзажем, изображающим некий сад, или городским пейзажем; это могли быть просто изображения домов, якобы видных напротив из окна.

Кроме фресок, в Греции и Риме была очень распространена мо­заи­ка — и, кста­ти, некоторые греческие фрески известны нам не в жи­во­писных, а именно в мозаичных копиях. Они более долговечны, но, конечно, гораздо менее точны.

Греки, как правило, тоже украшали мозаикой общественные постройки. В ос­нов­ном мы встречаем напольную мозаику — может быть, потому, что стены греческих домов практически не сохранились и очень часто мы имеем только фундамент и нижнюю часть здания. Но, так или иначе, в основном мы можем говорить о мозаике, которая украшала полы в храмах или бассейнах. Для таких мозаик, особенно водных, существовали стандартные сюжеты: изображения дель­финов или, например, певца Ариона, которого спасают дельфины, или изо­бражения каких-то морских животных — осьминогов, кальмаров, карака­тиц. Римляне затем просто-напросто копируют эти мозаики. Иногда создается впечатление, что существовали какие-то инструкции по укладыванию того или иного сюжета, потому что мы находим практически одинаковые мозаики в со­вер­шенно разных частях Греции и Рима, датирую­щиеся совершенно разным вре­менем. Римляне активно используют те же мозаики, которые видны через толщу воды, например в банях.

Как и в других случаях, простым копированием греческих произведений искусства римляне не ограничивались.

Другое дело римские мозаики, которые уже являются самостоятельными изо­бражениями. Они могут быть достаточно небольшого размера, но неко­торые из них выполнены с удивительной тонкостью. К таким мозаикам относятся более поздние мозаики: I век до н. э. — I век н. э., в том числе те, которые были найдены в тех же Помпеях, сокрытые пеплом на многие века и даже тысячеле­тия. Они представляют собой настоящие картины — например, мозаика «Бро­дя­чие музыканты».

Мозаики, которыми римляне украшали свои дома, иногда бывают очень смеш­ными. В частности, есть известная мозаика, на которой изображены скелетики рыб, какие-то объедки, огрызки… Таким образом они могли маскировать грязь, кото­рая образуется естественным путем.

Перед торговыми помещениями, перед магазинами выкладывались мозаики, ко­торые были своеобразной рекламой: на них могли изображать, например, слонов — и, значит, в этой лавке торговали слоновой костью; или, если на мо­за­ике были изображены оливковые деревья и какие-то кувшины, значит, в этой лавке торговали оливковым маслом. Известна мозаика с изображением оскалившегося пса, на которой римляне написали: «Берегись собаки».

Наконец, еще один важный вид античного искусства — скульптура. В Греции скульпторы чаще всего изображали богов и героев, то есть обладателей идеально красивого тела.

Особой чертой греческой мифологии, как и греческой религии, является ее ан­тропоморфизм, то есть боги изображались человекоподобными. Боги были со­вершенны и прекрасны, они обладали божественной и бессмертной красо­той, а человеческая красота считалась красотой от богов, даром богов.

То есть красивый человек — это человек, одаренный богами. Правда, чем-то заведомо хорошим этот дар считался только для мужчин. Если же боги наделяли красотой женщину, ситуация была не такой однозначной.

Греки иногда относились к женской красоте как к великому злу. Примером тому является Елена — мифическая причина реальной Троянской войны. При­чина войны, скорее всего, объясняется просто: грекам нужны были ресурсы и контроль над торговыми путями, поэтому они и отправились воевать с Тро­ей. Но возник миф о прекрасной Елене, о ее божественной красоте, из-за кото­рой разобщенные греческие племена объединились и отправились воевать, чтобы вернуть неверную жену домой. Казалось бы, она заслуживает самого строгого наказания, то есть смерти. Но греческий поэт Гомер говорит, что Ме­не­лай, увидев неверную жену, был ослеплен ее красотой и простил Елену.

Еще один пример из мифологии — Пандора, первая женщина, вылеп­ленная Гефестом из глины. Она из любопытства выпустила на свет все беды и несча­стья, которые с тех пор преследуют человечество. Так вот, известно, что Пан­дора была очень красива: красотой ее наде­лила сама Афродита.

Но что значит «быть красивым»? Как именно греки понимали муж­скую и женскую красоту?

Если мы посмотрим на древнейшие фрески, которые берут начало из миной­ской эпохи, из искусства Крита, то увидим следующее. Мужское тело изобра­жалось атлетически развитым и загорелым — это говорило о том, что мужчина проводит достаточно много времени, занимаясь различными атлетическими упражнениями и упражняясь в военном искусстве. Женское тело, как правило, изображается белым. Интересно, что даже на фресках и мозаиках, где изобра­жается эфиопская царевна Андромеда, она всегда изображена белокожей, хотя, по понятиям греков, эфиопы были народом загорелым и обладавшим более темным цветом кожи.

Подтверждения этим наблюдениям можно найти и в текстах.

Мы можем найти примеры у того же Гомера, который рассказывает, как богиня Афина помогает Одиссею стать более молодым и красивым:

Повысила рост и уменьшила возраст; Снова смуглым лицо его стало, разгладились щеки, Иссиня-черной густой бородой подбородок покрылся  Пер. Викентия Вересаева.

Высокий рост вообще был для греков достоинством, признаком красоты, кото­рым они наделяли и богов, и своих героев. У Гомера Одиссей имеет темную бороду, однако особым достоинством считались светлые волосы; светловоло­сый (часто в переводе — «златокудрый») — это эпитет, которым греки награ­ждают не только богов, но и смертных: златокудрый Аполлон, который был идеалом юношеской красоты, но златокудрый и Менелай, брошенный прекрас­ной Еленой супруг.

А вот Афина готовит Пенелопу к встрече с Одиссеем:

Сделала выше ее и полнее на вид, всё же тело стало белей у нее полированной кости слоновой  Пер. Викентия Вересаева.

Идеальное тело должно было сочетаться с идеально прекрасным лицом. Таким прекрасным лицом считалось такое, которое обладало прямым носом и боль­шими глазами, при этом расстояние между глазами должно было быть не ме­нее величины одного глаза, а рот — в полтора раза больше глаза. Над выпуклы­ми глазами высились округлые брови, а над ними — невысокий лоб.

Главное в красивом человеке — не рост, не атлетиче­ское телосло­жение, не цвет кожи или волос, а правильное соотношение частей, пропорцио­нальность — или, как говорили греки, симметрия. Осо­бенно много внимания этому уделяли, конечно, греческие скульп­торы.

В конце V века до н. э. греческий скульптор Поликлет написал теоретическое сочинение «Канон», в котором определил характеристики, делающие скульпту­ру красивой. Считается, что статуя его работы «Копьеносец» — или, как назы­ва­­­ли ее греки, «Дорифор» — была иллюстрацией к этому трактату, образцо­вым стандартом для изображения человеческого тела. Само сочинение Полик­лета, как и оригинал статуи, не сохранилось, но по многочисленным цитатам у дру­гих авторов мы можем судить, что он уделял особое внимание главным фак­торам красоты — соразмерности и гармонии всех частей человеческого тела.

За единицу измерения берется, например, последняя фаланга пальца руки. Длина следующей фаланги соотносится с предыдущей как длина ладони с пальцем и так далее.

У каждого времени, конечно, свои стандарты красоты — возможно, фигура атлета работы Поликлета покажется кому-то тяжеловатой или квадратной. В дальнейшем греческие скульпторы могли чуть отступать от канона, чтобы воплотить живую красоту.

В скульптуре также заранее принимается во внимание, где она будет стоять, каков будет угол обзора. Говорят, что афинский скульптор Фидий, создавший статую Зевса Олимпийского, которую причисляли к семи чудесам света, одна­жды получил заказ на статую Афины. По замыслу, статуя должна была стоять на высокой колонне. Когда Фидий закончил, статуя казалась безо­бразной и не­про­порциональной, но когда ее поставили на колонну, она вызвала восхище­ние афинян, так как скульптор, работая над статуей, понимал, что самые иде­аль­ные пропорции будут искажаться, если смотреть на статую снизу.

Кроме того, про античную скульптуру важно помнить, что она была разноцвет­ной: на статуях раскрашивали одежду, волосы, глаза и губы.

1 / 3

Зевс, похищающий Ганимеда. Раскрашенная терракотовая скульптура. Греция, 470-е годы до н. э.© Dennis Jarvis / CC BY-SA 2.0; Archaeological Museum of Olympia

2 / 3

Кираса — часть нательного защитного снаряжения.

3 / 3

Раскрашенная терракотовая скульптура женщины. Греция, 325–150 годы до н. э.Antikensammlung, Berlin; Wikimedia Commons

Наше восприятие античности как некоей белизны мрамора — это позднее вос­прия­тие. Мрамор имеет свойства хранить остатки той краски, которой его покры­вали, поэтому мы даже можем определить, какой цвет был нанесен, несмо­тря на то, что краска, конечно же, выветрилась или смылась — ведь про­шли века и тысячелетия. Мы знаем, что краска наносилась даже в качестве фо­на тех скульптурных рельефов, которые покрывали Парфенон и другие храмы. Эта краска была более темной — она могла быть темно-синей или темно-бордово-коричневатой и тем самым оттеняла белый или светлый цвет самого рельефа.

Если греческие скульпторы и художники чаще всего изображали людей, кото­рые казались им идеальными, то в Риме ситуация была иной. Там существо­вала мощная традиция реалистического скульп­турного портрета, которая вы­ро­сла из обычая снимать с умер­ших слепки и делать посмертные маски.

В отличие от греческой, римская религия и римская мифология не знают ан­тро­поморфности: римляне изначально не изображали своих богов, они начали это делать только под влиянием греков, только после того, как познакомились с греческой культурой. Римские божества — это духи, которые повсюду при­сутствуют и помогают римлянину при каждом его шаге, но они не изобража­лись. Те изображения, которые мы имеем у римлян, — это изображения пред­ков, посмертные маски, которые потом помогают римлянам быстро освоить создание скульптурного портрета. То, что римский скульптур­ный портрет чаще всего дает изображение человека только до плеч, связано именно с тем, что они освоили эту часть.

Когда мы смотрим на скульптурный портрет римлян, мы понимаем, что эти портреты представляют собой изображения реальных людей. Они не обяза­тельно красивые — они могут быть морщинистыми, со странным носом или с угрюмым выражением лица. Конечно, там есть и красивые лица, но они никогда не похожи друг на друга. Они могут быть непропорциональными, но они реалистичны.

Но, несмотря на свою традицию реалистического портрета, римляне были покорены идеалистической греческой скульптурой.

Римляне полюбили то, что они увидели у греков, они полюбили эту красоту и захотели иметь ее у себя в домах. Погоня за греческими статуями привела к тому, что статуй на всех стало не хватать и римляне создали огромное коли­чество копий, за которые мы им должны сказать спасибо, потому что, если бы не было этих копий, мы бы вообще не знали, как выглядят те или иные грече­ские статуи, ведь греческие оригиналы дошли до нас в очень незначительном количестве.

Благодаря текстам и изображениям мы также можем представить, как греки и римляне украшали сами себя — при помощи одежды, косметики и сложных причесок.

Мы говорили о том, что окружающий мир, вот этот порядок, идеальную красо­ту греки называли космосом. Что общего между космосом и косметикой? Кос­метика у греков — это искусство украшения. Каковы были способы и средства этого украшения?

Если говорить об одежде, то здесь нужно отметить, что одежда греков была достаточно проста: она обладала простым кроем и украшалась, как правило, сложной драпировкой. Следы этих драпировок мы можем видеть на греческих статуях, на статуях девушек, женщин, где создается впечатление, что скульп­тор скорее не скульптор, а модельер. Если мы сравним статуи девушек на афин­ском Акрополе, то заметим, что на четырех статуях нет практически ни одной одинаковой складки, все драпировки отличаются индивидуаль­ностью.

Кроме того, древние не брезговали косметикой (в современном пони­ма­нии этого слова), украшая волосы и лицо.

Женщины заботились о белизне кожи, поскольку белая кожа была неким идеа­лом, а светлые волосы считали особым даром — потому что и в Греции, и в Ри­ме, судя по всему, светлый цвет волос был достаточно редким. Особенно почи­тались рыжие волосы.

Осветлять волосы для свободных римлянок было неприличным, и они прибе­га­ли к различным уловкам. Например, носили специальные шляпы, которые прикрывали от солнца лицо, не давая ему загорать, но в то же время оставляли открытыми волосы, чтобы они выгорали на солнце и казались более светлыми, или использовали парики из светлых волос.

Для отбеливания кожи применяли достаточно небезопасные средства, в част­но­сти свинцовые белила. Помимо этого, могли использовать крем из хлебного мякиша и молока или мыло из козьего жира, смешанное с пеплом букового дере­ва. Существовали и другие, весьма экзотические средства. Римский исто­рик Тацит говорит, что жену императора Нерона Поппею в поездках сопрово­ждал караван из 500 ослиц, в молоке которых она ежедне­вно купалась, а на бро­ви рабыня накладывала ей сложную смесь из мертвых муравьев. У нее была гладкая матовая белая кожа. Естественно, это весьма специфические средства. Простые римлянки использовали то, что было им доступно, и чаще всего пользовались в качестве отбеливающего средства смесью муки с яйцом.

Судя по всему, прически, которые мы видим на античных изображе­ниях, до­вольно реалистично передают то, что в действительности было на головах у гре­ческих и римских мужчин и женщин.

У греков короткие стрижки распространяются где-то в V веке до н. э.; до этого мужчины носили более длинные волосы, которые подвязывали, собирали в пу­чок на затылке, а иногда заплетали в тонкую косичку, которая укладывалась вокруг головы как обруч. Женщины, как правило, стягивали волосы на затылке в знаменитый греческий узел. Позже на этот узел надевали платок или сетку. Достаточно часто на женских прическах мы видим обяза­тельный элемент — прямой пробор посередине. Прически часто дополнялись металлическим обру­чем, или диадемами, или металлическими спиралями, которые одновременно служили украшением и придавали прическе опреде­ленную форму.

1 / 4

Голова Афродиты Книдской. Римская мраморная копия II века с греческого оригинала работы Праксителя IV века до н. э.Musée du Louvre; Wikipedia Commons

2 / 4

Курос — статуя юноши атлета, обычно обнаженного.

3 / 4

Терракотовая скульптура женщины. Греция, 325–150 годы до н. э.Antikensammlung Berlin; Wikimedia Commons

4 / 4

Фрагмент скульптуры Аполлона Бельведерского. Римская мраморная копия бронзового греческого оригинала работы Леохара. Около 330–320 годов до н. э.Musei Vaticani

В Древнем Риме мода на прически тоже менялась. При этом мы имеем больше свидетельств о том, как выглядели прически реальных, а не идеальных римлян. Начиная с I века н. э., например, мужские прически и короткие бороды допол­няет завивка. При этом локоны могли вытягиваться вертикально или, наобо­рот, горизонтально. В женской моде появляются очень специфические причес­ки на веерообразных каркасах, когда надо лбом поднимается достаточно высо­кая накладка, которая очень часто делалась из искусственных волос.

1 / 3

Мраморный бюст римской женщины, предположительно Вибии Матидии. Рим, около I века н. э.Rome, Musei Capitolini; Wikimedia Commons

2 / 3

Мраморный бюст римской женщины, предположительно Вибии Матидии. Вид сзади. Рим, около I века н. э.Rome, Musei Capitolini; Wikimedia Commons

3 / 3

Мраморный бюст Марка Аврелия. Рим, около 161–169 годов н. э.Musée du Louvre; Wikimedia Commons

Итак, подведем итоги. Грекам достойным изображения казалось только иде­аль­ное, упорядоченное; то, что они называли словом «космос». Главным кри­терием красоты они считали соразмерность. Искусство римлян гораздо ближе к жизни: они создают реалистич­ные портреты мужчин и женщин; они укра­шают собственные дома; они даже могут имитировать мозаикой грязный пол. Но чем дальше, тем больше они оказывались под влиянием греческих стан­дартов красоты.

А в какой степени на нас влияет созданный греками идеал? Остает­ся ли евро­пейское искусство до сих пор наследником античного?

Греческое представление о красоте сравнивать с современным очень тяжело, потому что в понятии греков красота — это что-то идеальное. Мы не знаем практи­чески ни одного изображения чего-то некрасивого. Современное искус­ство, напротив, часто изображает не просто что-то некрасивое, но иногда даже безобразное. Для греков вопрос о том, нужно ли изображать нечто безобраз­ное, вообще не стоит, потому что оно «без образа», а значит, не представляет интереса; интерес представляет только то, что приближается к идеалу, то, что красиво. Прототип изображения не отделяется от самого изображения, потому что изображение прекрасно и прототип прекрасен. Со временем это менялось, и современность уже слишком далеко от этого ушла.

Это была шестая лекция из курса Arzamas о том, что такое антич­ность. В следую­щий раз речь пойдет о морали — как греки и римляне отвечали на вопрос «Что такое хорошо?».

Что еще почитать о представлении о красоте в Древней Греции и Риме:

Бритова Н. Н., Лосева Н. М, Сидорова Н. А. Римский скульптурный портрет. М., 1975.Гиро П. Быт и нравы древних греков. Смоленск, 2000.Гиро П. Быт и нравы древних римлян. Смоленск, 2000.Соколов Г. И. Искусство Древней Эллады. М., 1996.Соколов Г. И. Искусство Древнего Рима. М., 1971. 

Ликбез № 2

Что такое античность

Ликбез № 2

Что такое античность

arzamas.academy

• 
  Княжества древней руси таблица
• 
  Древний китай зарождение цивилизации
• 
  Экономические учения древнего рима
• 
  Артемида мифы древней греции
• 
  Культура древних славян кратко
• 
  Таблица княжества древней руси
• 
  Древние буквы алфавита русского
• 
  Ручное рубило древних людей
• 
  Древний рим краткий конспект
• 
  Религиозные представления древних людей
• 
  Древний египет хозяйственная деятельность