Демократия у древних греков. Была ли у древних греков демократия? 
История современного города Афины.
Древние Афины
История современных Афин

Была ли у древних греков демократия? Демократия у древних греков


Была ли у древних греков демократия? — Нож

Не далее как в сентябре 2017 года специальный Демократический фонд ООН (UNDEF) проводил в Афинах Демократический форум, в рамках которого участникам зачитывали торжественную аристотелевскую речь, вручали демократическую награду, учрежденную Афинами, водили на экскурсии «Дорогой демократии» (по агоре) и «Красота и демократия» (по Акрополю), возили на дорогущий курорт Коста-Наварино смотреть кино по программе «Фильмы и демократия». Хочется думать, что участники форума уловили иронию происходящего: ведь беседовать о равноправии сподручнее в условиях роскошных гостиниц, чем посреди трущоб. И конечно, все осознавали, что они обсуждают Очень Важные Вопросы местной и глобальной справедливости на исторической родине демократии.

Шутки шутками, но один из хорошо усвоенных Западом древнегреческих текстов — это погребальная речь, произнесенная афинским политиком Периклом в 430 году до н. э. Вот фрагмент из этого выступления, сохраненного для нас историком Фукидидом:

«Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом, скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству.

Мы живем свободною политическою жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни; мы не раздражаемся, если кто-то делает что-либо в свое удовольствие, и не показываем при этом досады, хотя и безвредной, но все же удручающей другого.

Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов главным образом из страха перед ними и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время; в особенности же прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи неписанными, влекут (за нарушение их) общественный позор» (пер. Ф.Г. Мищенко и С.А. Жебелева).

Подумать только! Чуть ли не все социально-политические ценностные ориентиры современности перечислены в этом абзаце: участие большинства в жизни государства, свобода без подозрительности, жизнь в удовольствие, законопослушность, защита слабых. Что может быть лучше? Впрочем, сам Перикл говорил более об идеале, нежели о действительности. Чтобы представить себе, какой была на самом деле афинская (и вообще древнегреческая) демократия, нужно понимать, кто такие эти «мы».

Древние Афины и прилегающая к ним область Аттика занимали площадь примерно в 2500 кв. км. Это — современная Москва. Только в отличие от многомиллионной российской столицы, в Аттике в самые тучные годы, скажем в 440–430-е, жило примерно 300 тысяч человек.

Гражданами считалась только десятая часть: это были свободные мужчины старше 18 лет, рожденные от афинян по обеим линиям — и отцовской, и материнской. Полными гражданскими правами из этих 30 тысяч человек обладали лишь 20 тысяч — те, кто достиг тридцатилетия.

Все остальные — рабы, женщины и иностранцы — гражданами не были.

Перикл, которого мы цитировали выше, развелся со своей первой женой, афинянкой. Во второй раз в брак он не вступил: его новая спутница жизни Аспазия была уроженкой Милета и, вероятно, гетерой. Ее положение считалось ненормальным — по всем пунктам: иностранка, куртизанка, состоятельная и образованная женщина. И только поэтому она могла вести необычную по древнегреческим меркам жизнь, то есть хоть чем-то похожую на нашу эмансипированную. Среднестатистическая же замужняя афинянка сидела на своей женской половине дома практически безвылазно — ей даже на рынок за продуктами ходить не полагалось. Женщины покидали родной очаг только ради немногих религиозных праздников.

Парадокс: афинские драматурги подарили миру такие потрясающие, сильные женские образы — Медею, Антигону, Электру, — но представительницы прекрасной половины человечества не могли ходить в театр и уж тем более в нем не играли.

Когда мы смотрим на великую Ирен Папас в роли, скажем, Электры, то мы не должны себя обманывать: от античности в кадре и фильме осталось только немно

knife.media

Была ли у древних греков демократия? — Рамблер/новости

С 2007 года в календаре ООН 15 сентября помечено как Международный день демократии. Тамошние идеологи трактуют ее как «универсальную ценность, основанную на свободном волеизъявлении народа, который определяет свои политические, экономические, социальные и культурные системы, и на его активном участии в решении вопросов, касающихся всех аспектов его жизни». При этом «хотя у демократий есть общие черты, не существует какой-то одной модели демократии»; «демократия не является собственностью отдельной страны или региона, а ее неотъемлемый принцип — должное уважение суверенитета, права на самоопределение и территориальной целостности».

Не далее как в сентябре 2017 года специальный Демократический фонд ООН (UNDEF) проводил в Афинах Демократический форум, в рамках которого участникам зачитывали торжественную аристотелевскую речь, вручали демократическую награду, учрежденную Афинами, водили на экскурсии «Дорогой демократии» (по агоре) и «Красота и демократия» (по Акрополю), возили на дорогущий курорт Коста-Наварино смотреть кино по программе «Фильмы и демократия». Хочется думать, что участники форума уловили иронию происходящего: ведь беседовать о равноправии сподручнее в условиях роскошных гостиниц, чем посреди трущоб. И конечно, все осознавали, что они обсуждают Очень Важные Вопросы местной и глобальной справедливости на исторической родине демократии.

Шутки шутками, но один из хорошо усвоенных Западом древнегреческих текстов — это погребальная речь, произнесенная афинским политиком Периклом в 430 году до н. э. Вот фрагмент из этого выступления, сохраненного для нас историком Фукидидом:

«Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом, скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству.

Мы живем свободною политическою жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни; мы не раздражаемся, если кто-то делает что-либо в свое удовольствие, и не показываем при этом досады, хотя и безвредной, но все же удручающей другого.

Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов главным образом из страха перед ними и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время; в особенности же прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи неписанными, влекут (за нарушение их) общественный позор» (пер. Ф. Г. Мищенко и С. А. Жебелева).

Древние Афины и прилегающая к ним область Аттика занимали площадь примерно в 2500 кв. км. Это — современная Москва. Только в отличие от многомиллионной российской столицы, в Аттике в самые тучные годы, скажем в 440–430-е, жило примерно 300 тысяч человек.

Гражданами считалась только десятая часть: это были свободные мужчины старше 18 лет, рожденные от афинян по обеим линиям — и отцовской, и материнской. Полными гражданскими правами из этих 30 тысяч человек обладали лишь 20 тысяч — те, кто достиг тридцатилетия.

Парадокс: афинские драматурги подарили миру такие потрясающие, сильные женские образы — Медею, Антигону, Электру, — но представительницы прекрасной половины человечества не могли ходить в театр и уж тем более в нем не играли.

Когда мы смотрим на великую Ирен Папас в роли, скажем, Электры, то мы не должны себя обманывать: от античности в кадре и фильме осталось только немного текста и отчасти пейзаж.

Так вот, у Аспазии и Перикла был сын по имени Перикл. Когда старшие дети старшего Перикла умерли от чумы в 429 году, безутешный отец умолил афинян даровать гражданство Периклу-младшему. Это было редкое исключение. Помните, в начале обзора упоминалась торжественная аристотелевская речь, подготовленная для Демократического форума? Один из величайших мыслителей древности, ее автор прожил в Афинах ровно половину жизни, но гражданином так и не стал: он был уроженцем второсортной Стагиры, городка на северо-востоке Греции. Среди бесчисленных заслуг Аристотеля перед наукой есть и классификация политических устройств греческих государств. Надо ли говорить, что к демократии он относился прохладно и считал ее допустимой, но далеко не лучшей формой правления.

Собственно, Аристотель, будучи виртуозом классификации всего и вся, различал пять видов демократии, и ни один из них не был идеален. Но даже такой титан античной науки не мог и подумать о том, чтобы уравнять мужчину и женщину: «Как различаются воздержность и мужество мужчины и женщины: мужчина, если бы он был храбр настолько, насколько храбра мужественная женщина, показался бы трусом, а женщина, если бы она была так же скромна, как скромен добрый мужчина, показалась бы болтливой; и умение управлять хозяйством не в одном и том же сказывается у мужчины и у женщины; его дело — наживать, ее — сохранять» («Политика», кн. 3, 1277b; пер. А. И. Доватура).

Что уж говорить о рабах? «Государство создается не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо; в противном случае следовало бы допустить также и государство, состоящее из рабов или из животных, чего в действительности не бывает, так как ни те, ни другие не составляют общества, стремящегося к благоденствию всех и строящего жизнь по своему предначертанию» (там же, 1280a). И это писал умнейший из древних греков.

Получается, что афинская демократия — это закрытый мужской клуб.

Как работала демократия, мы неплохо знаем на примере Афин. Всякий гражданин старше 20 лет имел право выступать в народном собрании. Оно заседало 40 раз в год на холме Пникс, кворум составлял 6000 человек. Помимо собрания, существовал Совет пятисот (буле), участники которого избирались сроком на один год по жребию. Для них вводились дополнительные ограничения: служить не более двух сроков подряд и не более двух раз за жизнь. Из числа советников жребием же выбирались пританы, «председатели», руководившие повседневной работой; каждому притану отводилась только десятая часть года для выполнения своих функций.

Получается, что практически любой гражданин, не занятый работой в поле или мастерской и не призванный на войну, состоял на государственной службе в том или ином качестве и получал за это деньги.

Если присмотреться к некоторым особенностям работы афинской демократии, то нетрудно увидеть знакомые проблемы. Взять, к примеру, протестное голосование. Афиняне придумали процедуру остракизма — изгнания гражданина из города сроком на десять лет. Пришедшие в собрание писали имена не полюбившихся им деятелей на черепках, потом производили подсчет и изгоняли того, против кого было подано больше всего голосов. У Плутарха есть знаменитый анекдот на эту тему: «Рассказывают, что когда надписывали черепки, какой-то неграмотный, неотесанный крестьянин протянул Аристиду — первому, кто попался ему навстречу, — черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. „Нет, — ответил крестьянин, — я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать на каждом шагу „Справедливый“ да „Справедливый“!.. “ Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок» (пер. С. П. Маркиша).

Сравнительно недавно на Акрополе нашли 190 черепков с именем Фемистокла, но почерков, которыми оно написано, оказалось всего с десяток — следовательно, «бюллетени» подготовили заранее противники полководца, сыгравшего решающую роль в победе над персами.

Порча «бланков» тоже была известна афинянам — археологам не единожды попадались черепки, на которых написано слово «голод»; а на одном из них гражданин начертал обращение к Кимону и предложил ему удалиться из города вместе с Эльпиникой: ходили слухи об инцесте между этим знаменитым политиком и его родной сестрой. Кстати, процедура остракизма в классическую эпоху была освоена и за пределами Афин — по крайней мере в Аргосе и Сиракузах, а возможно, еще в Милете и Мегаре.

Аристотель, как мы помним, относился к народовластию с осторожностью и скепсисом; мыслители позднего времени попросту опасались прямой демократии. Вот что писал Цицерон, которого от «золотого века» Афин отделяло лет 350:

«Древняя Греция, некогда процветавшая благодаря своим богатствам, владычеству и славе, пала из-за одного вот какого зла: неумеренной свободы и своеволия народных сходок.

Всякий раз, когда в театре рассаживались неискушенные люди, необразованные и невежественные, они начинали бесполезные войны, ставили во главе государства мятежных людей, изгоняли из него граждан с величайшими заслугами» («В защиту Луция Валерия Флакка», пер. В. О. Горенштейна).

Среди антизаслуг греческого народовластия памятно убийство в 370 году то ли 1200, то ли 1500 аргосских олигархов: их забили до смерти демократы. Не во всякой военной кампании эллины теряли столько своих граждан сразу.

Суд Сократа и вынесенный ему приговор еще один плод прямой демократии. Великому философу вменяли в вину неуважение к афинским богам и совращение молодежи. Его судил 501 присяжный. Сначала они должны были решить, виновен ли Сократ вообще. За проголосовал 281 человек, против — 220. Во втором раунде обсуждалось, приговаривать ли его к смерти. За высказался 321 афинянин, а против — 180.

То есть в необходимости смерти подсудимого было уверено больше народу, чем в его виновности!

У поэта Гесиода в «Трудах и днях» прямо говорится, что нужно простому, но свободному смертному: «В первую очередь — дом и вол работящий для пашни, / Женщина, чтобы волов подгонять: не жена — покупная!» (пер. В. В. Вересаева).

Словом, греческая демократия была способом решать задачи государственного управления, одним из многих возможных, а не самоцелью.

«Законы здесь таковские, / Что сочиняют их мертвецки пьяные. / Все вздор и несуразная нелепица». Или: «Заботы одинаковы о городе / У всех нас. Огорчаясь и печалуясь, / Слежу я за разрухой государственной / И вижу: негодяи правят городом. / А если и случится кто порядочный, / Становится десятикратным жуликом. / Зовут другого, тот — подлее во сто крат» (пер. А. И. Пиотровского).

news.rambler.ru

Была ли у древних греков демократия

С 2007 года в календаре ООН 15 сентября помечено как Международный день демократии. Тамошние идеологи трактуют ее как «универсальную ценность, основанную на свободном волеизъявлении народа, который определяет свои политические, экономические, социальные и культурные системы, и на его активном участии в решении вопросов, касающихся всех аспектов его жизни». При этом «хотя у демократий есть общие черты, не существует какой-то одной модели демократии»; «демократия не является собственностью отдельной страны или региона, а ее неотъемлемый принцип — должное уважение суверенитета, права на самоопределение и территориальной целостности».

Не далее как в сентябре 2017 года специальный Демократический фонд ООН (UNDEF) проводил в Афинах Демократический форум, в рамках которого участникам зачитывали торжественную аристотелевскую речь, вручали демократическую награду, учрежденную Афинами, водили на экскурсии «Дорогой демократии» (по агоре) и «Красота и демократия» (по Акрополю), возили на дорогущий курорт Коста-Наварино смотреть кино по программе «Фильмы и демократия». Хочется думать, что участники форума уловили иронию происходящего: ведь беседовать о равноправии сподручнее в условиях роскошных гостиниц, чем посреди трущоб. И конечно, все осознавали, что они обсуждают Очень Важные Вопросы местной и глобальной справедливости на исторической родине демократии.

Шутки шутками, но один из хорошо усвоенных Западом древнегреческих текстов — это погребальная речь, произнесенная афинским политиком Периклом в 430 году до н. э. Вот фрагмент из этого выступления, сохраненного для нас историком Фукидидом:

«Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом, скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству.

Мы живем свободною политическою жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни; мы не раздражаемся, если кто-то делает что-либо в свое удовольствие, и не показываем при этом досады, хотя и безвредной, но все же удручающей другого.

Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов главным образом из страха перед ними и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время; в особенности же прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи неписанными, влекут (за нарушение их) общественный позор» (пер. Ф.Г. Мищенко и С.А. Жебелева).

Подумать только! Чуть ли не все социально-политические ценностные ориентиры современности перечислены в этом абзаце: участие большинства в жизни государства, свобода без подозрительности, жизнь в удовольствие, законопослушность, защита слабых. Что может быть лучше Впрочем, сам Перикл говорил более об идеале, нежели о действительности. Чтобы представить себе, какой была на самом деле афинская (и вообще древнегреческая) демократия, нужно понимать, кто такие эти «мы».

Древние Афины и прилегающая к ним область Аттика занимали площадь примерно в 2500 кв. км. Это — современная Москва. Только в отличие от многомиллионной российской столицы, в Аттике в самые тучные годы, скажем в 440–430-е, жило примерно 300 тысяч человек.

Гражданами считалась только десятая часть: это были свободные мужчины старше 18 лет, рожденные от афинян по обеим линиям — и отцовской, и материнской. Полными гражданскими правами из этих 30 тысяч человек обладали лишь 20 тысяч — те, кто достиг тридцатилетия.

Все остальные — рабы, женщины и иностранцы — гражданами не были.

Перикл, которого мы цитировали выше, развелся со своей первой женой, афинянкой. Во второй раз в брак он не вступил: его новая спутница жизни Аспазия была уроженкой Милета и, вероятно, гетерой. Ее положение считалось ненормальным — по всем пунктам: иностранка, куртизанка, состоятельная и образованная женщина. И только поэтому она могла вести необычную по древнегреческим меркам жизнь, то есть хоть чем-то похожую на нашу эмансипированную. Среднестатистическая же замужняя афинянка сидела на своей женской половине дома практически безвылазно — ей даже на рынок за продуктами ходить не полагалось. Женщины покидали родной очаг только ради немногих религиозных праздников.

Парадокс: афинские драматурги подарили миру такие потрясающие, сильные женские образы — Медею, Антигону, Электру, — но представительницы прекрасной половины человечества не могли ходить в театр и уж тем более в нем не играли.

Когда мы смотрим на великую Ирен Папас в роли, скажем, Электры, то мы не должны себя обманывать: от античности в кадре и фильме осталось только немного текста и отчасти пейзаж.

Так вот, у Аспазии и Перикла был сын по имени Перикл. Когда старшие дети старшего Перикла умерли от чумы в 429 году, безутешный отец умолил афинян даровать гражданство Периклу-младшему. Это было редкое исключение. Помните, в начале обзора упоминалась торжественная аристотелевская речь, подготовленная для Демократического форума Один из величайших мыслителей древности, ее автор прожил в Афинах ровно половину жизни, но гражданином так и не стал: он был уроженцем второсортной Стагиры, городка на северо-востоке Греции. Среди бесчисленных заслуг Аристотеля перед наукой есть и классификация политических устройств греческих государств. Надо ли говорить, что к демократии он относился прохладно и считал ее допустимой, но далеко не лучшей формой правления.

Собственно, Аристотель, будучи виртуозом классификации всего и вся, различал пять видов демократии, и ни один из них не был идеален. Но даже такой титан античной науки не мог и подумать о том, чтобы уравнять мужчину и женщину: «Как различаются воздержность и мужество мужчины и женщины: мужчина, если бы он был храбр настолько, насколько храбра мужественная женщина, показался бы трусом, а женщина, если бы она была так же скромна, как скромен добрый мужчина, показалась бы болтливой; и умение управлять хозяйством не в одном и том же сказывается у мужчины и у женщины; его дело — наживать, ее — сохранять» («Политика», кн. 3, 1277b; пер. А.И. Доватура).

Что уж говорить о рабах «Государство создается не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо; в противном случае следовало бы допустить также и государство, состоящее из рабов или из животных, чего в действительности не бывает, так как ни те, ни другие не составляют общества, стремящегося к благоденствию всех и строящего жизнь по своему предначертанию» (там же, 1280a). И это писал умнейший из древних греков.

Получается, что афинская демократия — это закрытый мужской клуб.

В старом советском учебнике истории Древнего мира между тем говорится, что греческая демократия хоть и была такой-сякой-рабовладельческой, но все-таки допускала к управлению «гораздо больше свободных людей, чем в других странах той поры». Уточним только: свободных мужчин.

Как работала демократия, мы неплохо знаем на примере Афин. Всякий гражданин старше 20 лет имел право выступать в народном собрании. Оно заседало 40 раз в год на холме Пникс, кворум составлял 6000 человек. Помимо собрания, существовал Совет пятисот (буле), участники которого избирались сроком на один год по жребию. Для них вводились дополнительные ограничения: служить не более двух сроков подряд и не более двух раз за жизнь. Из числа советников жребием же выбирались пританы, «председатели», руководившие повседневной работой; каждому притану отводилась только десятая часть года для выполнения своих функций.

Это лишь несколько звеньев государственного механизма Афин, но и они дают представление о его характерных особенностях: прямая демократия, а не представительная, должности не просто выборные, а раздаются по жребию (никаких назначений и предварительных квалификационных условий), постоянная, частая, контролируемая ротация кадров. Справедливости ради скажем, что, конечно, не на все посты назначали по жребию: полководцев, например, выбирали, голосуя поднятой рукой, но, что интересно, вершащие судьбы народа конечности не пересчитывали, а просто прикидывали, достаточно ли их взмыло вверх.

Афиняне постоянно выбирали законодателей и судей, причем количество тех и других тоже исчислялось тысячами.

Получается, что практически любой гражданин, не занятый работой в поле или мастерской и не призванный на войну, состоял на государственной службе в том или ином качестве и получал за это деньги.

Если присмотреться к некоторым особенностям работы афинской демократии, то нетрудно увидеть знакомые проблемы. Взять, к примеру, протестное голосование. Афиняне придумали процедуру остракизма — изгнания гражданина из города сроком на десять лет. Пришедшие в собрание писали имена не полюбившихся им деятелей на черепках, потом производили подсчет и изгоняли того, против кого было подано больше всего голосов. У Плутарха есть знаменитый анекдот на эту тему: «Рассказывают, что когда надписывали черепки, какой-то неграмотный, неотесанный крестьянин протянул Аристиду — первому, кто попался ему навстречу, — черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. „Нет, — ответил крестьянин, — я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать на каждом шагу „Справедливый“ да „Справедливый“!..“ Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок» (пер. С.П. Маркиша).

Сравнительно недавно на Акрополе нашли 190 черепков с именем Фемистокла, но почерков, которыми оно написано, оказалось всего с десяток — следовательно, «бюллетени» подготовили заранее противники полководца, сыгравшего решающую роль в победе над персами.

Порча «бланков» тоже была известна афинянам — археологам не единожды попадались черепки, на которых написано слово «голод»; а на одном из них гражданин начертал обращение к Кимону и предложил ему удалиться из города вместе с Эльпиникой: ходили слухи об инцесте между этим знаменитым политиком и его родной сестрой. Кстати, процедура остракизма в классическую эпоху была освоена и за пределами Афин — по крайней мере в Аргосе и Сиракузах, а возможно, еще в Милете и Мегаре.

Аристотель, как мы помним, относился к народовластию с осторожностью и скепсисом; мыслители позднего времени попросту опасались прямой демократии. Вот что писал Цицерон, которого от «золотого века» Афин отделяло лет 350:

«Древняя Греция, некогда процветавшая благодаря своим богатствам, владычеству и славе, пала из-за одного вот какого зла: неумеренной свободы и своеволия народных сходок.

Всякий раз, когда в театре рассаживались неискушенные люди, необразованные и невежественные, они начинали бесполезные войны, ставили во главе государства мятежных людей, изгоняли из него граждан с величайшими заслугами» («В защиту Луция Валерия Флакка», пер. В.О. Горенштейна).

Среди антизаслуг греческого народовластия памятно убийство в 370 году то ли 1200, то ли 1500 аргосских олигархов: их забили до смерти демократы. Не во всякой военной кампании эллины теряли столько своих граждан сразу.

Суд Сократа и вынесенный ему приговор еще один плод прямой демократии. Великому философу вменяли в вину неуважение к афинским богам и совращение молодежи. Его судил 501 присяжный. Сначала они должны были решить, виновен ли Сократ вообще. За проголосовал 281 человек, против — 220. Во втором раунде обсуждалось, приговаривать ли его к смерти. За высказался 321 афинянин, а против — 180.

То есть в необходимости смерти подсудимого было уверено больше народу, чем в его виновности!

Как бы нам ни было жаль Сократа, нельзя не отметить следующие обстоятельства:

— процедура вынесения приговора была демократической;

— от непочтительного старика всерьез ожидали, что он просто снимется с места и уедет из города, — тюрьму никто не охранял, но непреклонный философ, оставаясь до конца гражданином, отказался;

— Сократ выпил цикуту добровольно, так что его смерть нельзя считать казнью.

Все это, конечно, не умаляет мерзости произошедшего.

Вернемся к представлениям о демократии, которых придерживается ООН. Сейчас это «универсальная ценность», но она не была такой у древних греков: вот уж чем они точно не интересовались, так это универсальностью. Демократия в наши дни — это волеизъявление народа, но Афины и другие города-государства не думали о своих жителях как о народе. Ничего они не знали и о правах человека: рабство было естественной частью их жизни.

У поэта Гесиода в «Трудах и днях» прямо говорится, что нужно простому, но свободному смертному: «В первую очередь — дом и вол работящий для пашни, / Женщина, чтобы волов подгонять: не жена — покупная!» (пер. В.В. Вересаева).

Словом, греческая демократия была способом решать задачи государственного управления, одним из многих возможных, а не самоцелью.

Зато греки как никто умели смеяться над собой. Мало у какой демократии найдется такая едкая сатира на собственный строй, как Аристофановы «Женщины в народном собрании». Многие из нас согласятся с главной героиней этой комедии Праксагорой:

«Законы здесь таковские, / Что сочиняют их мертвецки пьяные. / Все вздор и несуразная нелепица». Или: «Заботы одинаковы о городе / У всех нас. Огорчаясь и печалуясь, / Слежу я за разрухой государственной / И вижу: негодяи правят городом. / А если и случится кто порядочный, / Становится десятикратным жуликом. / Зовут другого, тот — подлее во сто крат» (пер. А.И. Пиотровского).

humaninside.ru

А вам известно настоящее значение термина "демократия"?

"If you don't come to democracy, democracy will come to you! - Если вы не придете к демократии, демократия придет к вам! "

Как ни странно, но утверждения, что "миротворческие" бомбежки со стороны НАТО имеют целью распространение "демократии" не столь уж далеки от истины. Практически всем известно, что слово "демократия" пришло к нам из Древней Греции и переводится как "власть народа". Дескать, "демос" - это "народ", а "кратос", соответственно, власть. Оно бы и ничего, но вся пикантность в том, что означенным "демосом" у древних греков было далеко не все проживающее там население. В "демос" входили человеки, каковые обладали определенными качествами и было их, от силы, процентов 20-25. Все остальные именовались гораздо менее благозвучно - "охлос", сиречь - "толпа".

Иными словами - "демосом" называлась ЭЛИТА. Таким макаром, в своем истинном смысле, "демократия" - это "власть элиты". Ну, а кто такое "элита" - каждый понимает в меру своей распущенности.

Добро пожаловать в современное Средневековье! И не забывайте, что оно будет ХУЖЕ того, прошлого...If you don't come to democracy, democracy will come to you! - Если вы не придете к демократии, демократия придет к вам!

Как ни странно, но утверждения, что "миротворческие" бомбежки со стороны НАТО имеют целью распространение "демократии" не столь уж далеки от истины. Практически всем известно, что слово "демократия" пришло к нам из Древней Греции и переводится как "власть народа". Дескать, "демос" - это "народ", а "кратос", соответственно, власть. Оно бы и ничего, но вся пикантность в том, что означенным "демосом" у древних греков было далеко не все проживающее там население. В "демос" входили человеки, каковые обладали определенными качествами и было их, от силы, процентов 20-25. Все остальные именовались гораздо менее благозвучно - "охлос", сиречь - "толпа".

Иными словами - "демосом" называлась ЭЛИТА. Таким макаром, в своем истинном смысле, "демократия" - это "власть элиты". Ну, а кто такое "элита" - каждый понимает в меру своей распущенности.

Добро пожаловать в современное Средневековье! И не забывайте, что оно будет ХУЖЕ того, прошлого...

Борис Токиев

http://otvet.mail.ru/question/63045837/

maxpark.com