Pirates of the 21st century. And you were in captivity?
The United Kingdom noblemen educate the world community: "Trump! Take him!"
The monstrous murder of guinea pigs and a cat-colonel. Another cat-colonel escaped from this justice
Arkaim
Attila
Russian Kaganate: A State You Have not Heard About
The campaign of the Rus to Tsargrad in 860
The Russian-Byzantine War in 907
Defense of Dorostol 971 year
The Russian-Swedish Wars 1142-1809
Alexander Nevsky
Battle on the Ice 1242
The Mongol-Tatar yoke 1237-1480
The defense of Kozelsk 1238
The Battle of Kulikovo Field 1380
Secrets of the Battle of Kulikovo
The Russian-Kazan War of 1437-1552
The Battle of Sheloni in 1471
Livonian War 1558-1583
The Siberian expedition of Yermak 1581-1585
The Russian-Turkish War of 1568-1918
The Forbidden Victory of Rus of 1572
Chukchi wars
History of Alaska
The uprising led by Stepan Razin 1670-1671
The battle on the Amur River: Cossacks against the Chinese
Russia and Europe, 18-19 century
peoples insurrection in the history of Russia
Russian-Polish Wars 1609-1831
The Battle of Konotop 1659
Battle of Poltava 1709
Mikhail Vasilyevich Lomonosov 1711-1765
The raid on Berlin in 1760
Battle of Chesme 1770
Rebellion led by Emelian Pugachev 1773-1775
Alexander Vasilyevich Suvorov 1730-1800
Accession of the Crimea to the Russian Empire 1783
The capture of Ishmael in 1790
The second battle of Rocheneslam 1790
Swiss campaign of Suvorov
Fedor Fedorovich Ushakov 1745-1817
500 against 40.000. The Persian campaign of Colonel Karyagin. 1805
Accession of Finland to the Russian Empire 1809
The First World War 1914-1918
World War II 1939-1945
The blockade of Leningrad 1941-1944
The Battle for Voronezh 1942
The Battle of Kursk 1943
Liberation of Kiev 1943
Battle of Stalingrad 1942-1943
The Baltic Operation 1944
Atomic bombardments of Hiroshima and Nagasaki 1945
The Afghan War of 1979-1989
игра престолов
Железный трон
Дом Старков
Эддард Старк
Кейтилин Старк
Робб Старк
Санса Старк
Арья Старк
Бран Старк
Рикон Старк
Джон Сноу
Бенджен Старк
Лианна Старк
Теон Грейджой
Русе Болтон
Рамси Болтон
Ходор
Оша
Джейни Пуль
Жойен и Мира Рид
Жиенна Вестерлинг
Дом Таргариенов
Таргариен
Дейенерис Таргариен
Визерис Таргариен
Рейегар Таргариен
Эйгон V Таргариен
Эйрис II Таргариен
Эйгон VI Таргариен
Джон Коннингтон
Джорах Мормонт
Бринден Риверс
Миссандея
Даарио Нахарис
Серый Червь
Дом Арренов
Джон Аррен
Лиза Аррен
Роберт Аррен
Джон Ройс
Дом Ланнистеров
Тайвин Ланнистер
Серсея Ланнистер
Джейме Ланнистер
Джоффри Баратеон
Мирцелла Баратеон
Томмен Баратеон
Тирион Ланнистер
Киван Ланнистер
Лансель Ланнистер
Бронн
Григор Клиган
Сандор Клиган
Подрик Пейн
Дом Баратеонов
Роберт Баратеон
Станнис Баратеон
Селиса Баратеон
Ширен Баратеон
Мелисандра
Давос Сиворт
Ренли Баратеон
Бриенна Тарт
Берик Дондаррион
Джендри
Пестряк
Дом Мартеллов
Доран Мартелл
Арианна Мартелл
Квентин Мартелл
Тристан Мартелл
Элия Мартелл
Оберин Мартелл
Эллария Сэнд
Песчаные Змейки
Арео Хотах
Дом Талли
Хостер Талли
Эдмар Талли
Бринден Талли
Уолдер Фрей
Дом Тиреллов
Мейс Тирелл
Лорас Тирелл
Маргери Тирелл
Оленна Тирелл
Рендилл Тарли
Дом Грейджоев
Бейлон Грейджой
Аша Грейджой
Эурон Грейджой
Виктарион Грейджой
Эйерон Грейджой
Ночной Дозор и одичалые
Джиор Мормонт
Мейстер Эйемон
Йорен
Сэмвелл Тарли
Янос Слинт
Аллисер Торне
Манс Налётчик
Игритт
Лилли
Вель
Костяной Лорд
Боуэн Марш
Эддисон Толлетт
Тормунд Великанья Смерть
Королевский двор и официальные лица
Петир Бейлиш
Варис
Пицель
Барристан Селми
Арис Окхарт
Илин Пейн
Квиберн
Его Воробейшество
Другие персонажи
Кхал Дрого
Сирио Форель
Якен Хгар
Иллирио Мопатис
Торос из Мира
Сир Дункан Высокий
Гиздар зо Лорак
Еззан зо Кагаз
Шая
Тихо Несторис
Септа Юнелла
отличие сериала от книги
Квадратное колесо
А мусор куда девать?
промиля в прокуроре
история Московского метро
История паровоза
История тепловоза
Медведев мечтает стать английским рыцарем
Деньги
Крепостное право в России
Рабовладельческое право
Феодальное право
Путина в императоры
Собчак - выпускница МГИМО
голосовал за Бабурина
это не выборы президента - справедливость ищите сами
Президента выбрали, а проблемы остались
Кибернетик рассказал, что роботов строят из-за необходимости в рабах
Песков: в России нет олигархов
Рамзан Ахматович Кадыров
и куда улетела 71 крылатая ракета 13 апреля 2018
Роскомнадзор ввел санкции
Суд назначил санкции
Минздрав предложил ввести санкции
Минкультуры просит продлить санкцию
Депутат предложил ввести санкции для беременных
Путин подписал санкцию
Из-за кинофестиваля частично введут санкции
Санкция Минтранса против колясок
Традиционные санкции в честь 9 Мая
В Москве растут жалобы на домашние санкции
Как в концлагере
Бесконечные санкции ПДД
трогательная история
История маникюра
Сказка про курочку Рябу
45 секунд
история помады
История праздника 23 февраля
История праздника 8 Марта
Международный мужской день
история женщин
А вы приютили новорожденных енотов?
помятая монета с номиналом
Логика дворянина
Оружие
погода в Антарктиде
Вулкан Эребус. Антарктида
В Москве начали строительство большого подземного кольца
Праздник московских трамваев
Кто разбудил медведей
бюст Бориса
город Магадан
История кино
С МКС выбросили принтер возрастом 17 лет
Темная зона в Гренландии
Народная интернет-обсерватория
Проект штурмового лагеря на лунной поверхности
Как разминировать космос
Китайская картошка на Луне
Земля – это параллелепипед
История Олимпийских Игр
История хоккея с шайбой
Сборная СССР по хоккею с шайбой
Сборная России по хоккею с шайбой
История футбола
Сборная СССР по футболу
Молодёжная сборная России по футболу. Олимпийская сборная
История сборной России по футболу
ЧМ 1994
ЧЕ 1996
ЧМ 1998
ЧЕ 2000
ЧМ 2002
ЧЕ 2004
ЧМ 2006
ЧЕ 2008
ЧМ 2010
ЧЕ 2012
ЧМ 2014
ЧЕ 2016
КК 2017
ЧМ 2018
Новости
Погода
Спорт
Важное за сутки
history-is.jimdo.com
Поход руси на Царьград (860)
Поход руси против Византии 860 года — набег русов на окрестности византийской столицы Константинополя в июне 860 года.
Набег известен по византийским, европейским и древнерусским источникам. Описание похода на Константинополь в наиболее ранней древнерусской «Повести временных лет» заимствовано из византийской хроники Продолжателя Амартола.
Обстановка накануне набега
В 860 году Византия вела ожесточённую войну с арабами в Малой Азии. В марте гарнизон крепости Лулон, имевшей важное стратегическое значение, сдался арабам. В апреле-мае стороны произвели обмен пленными, однако уже в начале июня византийский император Михаил III во главе армии покидает Константинополь для вторжения на территорию халифата Аббасидов. Как сообщает Продолжатель Амартола, для охраны города был оставлен эпарх[2] Ориха. В хронике Симеона Логофета говорится, что весть о нападении руси застигла императора у Мавропотама (Чёрной реки). Точно не известно местонахождение этой речки, было несколько рек с похожим названием. Исследователи относят Мавропотам к Каппадокии, области в Малой Азии в 500 км от Константинополя.
Нападение оказалось полной неожиданностью для жителей Константинополя, не ждавших нападения с Чёрного моря. Столица Византии ограждалась двойной высокой стеной со стороны суши. Со стороны пролива Босфор и бухты Золотой рог стена была невысокая. За пределами крепостных стен и на берегах Босфора проживало немало людей, не успевших бежать.
Ошибочное прочтение одной фразы в 1-м издании гомилий Фотия как «мы поработили немногих молотильщиков» привело к появлению гипотезы о том, что нападение росов было вызвано обидами, причиненными неким русским работникам ('молотильщикам') в Константинополе. Ошибка была вскоре обнаружена, но продолжает встречаться время от времени в работах историков.[3]
Набег
Повесть временных лет, а вслед за ней историки долго датировали нападение на Константинополь 866 годом, хотя историк русской церкви Голубинский ещё в 1880-х годах по византийским свидетельствам указывал на 860—861 годы.[4]
В 1894 году бельгийский учёный Франц Кюмон опубликовал обнаруженную им хронику царствования византийских императоров, т. н. Брюссельскую хронику[5], в которой содержалось упоминание набега русов и называлась точная дата — 18 июня 860[6]:
«Михаил, сын Феофила [правил] со своею матерью Феодорой четыре года и один — десять лет, и с Василием — один год и четыре месяца. В его царствование 18 июня в 8-й индикт, в лето 6368, на 5-м году его правления пришли Росы на двухстах кораблях, которые предстательством всеславнейшей Богородицы были повержены христианами, полностью побеждены и уничтожены.»[7]
Константинополь во времена Византии с высоты птичьего полета. Историческая реконструкция.
На закате 18 июня 860 около 200 русских судов причалили к берегам Босфора. Иоанн Диакон, посол венецианского дожа Пьетро II Орсеоло и автор «Венецианской хроники», сообщает о 360 кораблях. Кроме количества кораблей русов, итальянский хронист рубежа X—XI веков расходится с византийской хроникой и в оценке итогов набега:
«В это время народ норманнов [Normannorum gentes] на трёхстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси [et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est].»[8]
Предположительно эти корабли были довольно большие, способные вместить 30—40 человек, как типичные корабли викингов. Согласно Повести временных лет Вещий Олег, требуя дань с Царьграда, говорил, что у него 40 человек на корабль, и если он мог преувеличить, то никак не преуменьшить. Большие корабли русов просто не смогли быть проведены через днепровские пороги или низовья Дона, контролируемые хазарами. Таким образом, общее число русов, участвовавших в набеге, было до 8000.
Появление кораблей было совершенно неожиданно для жителей. Известно, что византийцы использовали передовые для того времени способы оповещения об опасности, вроде цепочки световых маяков, но со стороны Чёрного моря нападения не ждали. Высадившиеся воины начали грабить с вечера и всю ночь пригороды Константинополя, захватывать разбегающихся в панике людей. Положение осложнялось тем, что Михаил III увёл на войну с арабами даже часть гарнизона. Византийский флот, также не оказавший заметного сопротивления русам, сражался с арабами и норманнами в Эгейском и Средиземном морях.
Византийцы смутно представляли, кто напал на них. Фотий уже в дни осады называл русов «народом с севера», «народом от краев земли». В своей проповеди патриарх Фотий красочно описал ритуальные жертвоприношения русов, которые посчитал карой господа за грехи жителей:
«Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб — о горе! — скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга.»[9]
Набег русов затронул не только столицу Византии, но также окрестные места, в частности Принцевы острова в Мраморном море. Опальный константинопольский патриарх Игнатий, находясь в ссылке на одном из островов, едва избежал гибели, как об этом сообщает Никита Пафлогонянин в «Житие патриарха Игнатия», сочинении начала X века:
«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами».
Отступление Руси
Сохранились тексты гомилий (проповедей), с которыми патриарх Фотий обратился к жителям Константинополя во время его осады русами и вскоре после их отступления. Вторая гомилия предположительно датируется 4 августа, к этому времени русы покинули окрестности города. Фотий сообщает, что нападающие ушли с огромной добычей. Он ничего не говорит о причине ухода русов, рассматривая как чудо, что они не взяли Константинополь:
«Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения… Неожиданным оказалось нашествие врагов — нечаянным явилось и отступление их…»[10]
В то же время Фотий недвусмысленно подчеркивает, что отступление нападающих от Константинополя произошло по инициативе самих русов:
«О, как же все тогда расстроилось, и город едва так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищаться, то очевидно, от воли неприятеля зависело — пострадать ему или не пострадать … Спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия … город не взят по их милости и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия усиливает болезненное чувство пленения.»[9]
Более поздние авторы, такие как продолжатель хроники Георгия Амартола, Лев Грамматик и Феодосий Мелитенский, сообщают, что Михаил III быстро без войска вернулся в столицу, «едва пробравшись», и вместе с Фотием вознёс молитвы к Богу, погрузил мафорий Богоматери в море. Внезапно поднялась сильная буря и разметала суда русов, после чего те бежали. Эту легенду повторяют ещё более поздние «Брюссельская хроника» и «Повесть временных лет».
С другой стороны, Фотий, очевидец и участник событий, не сообщает о возвращении императора в осажденную столицу, что напрочь исключает подобный вариант развития событий, но зато говорит о спокойном море. Письмо от 28 сентября 865 папы Николая I императору Михаилу III содержит упоминание о недавнем разграблении окрестностей Константинополя язычниками (pagani), которые ушли, избежав всякой мести (nulla fit ultio). В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона, не заинтересованного в прославлении византийской церкви и императора, нападающие (normanorum gentes) «вернулись с триумфом» (triumpho ad propriam regressa est). Продолжатель Феофана в «Жизнеописании императора Василия» называет народ росов «неодолимым», обращаясь к крещению русов вскоре после набега 860 года. Рассказ о чудесном наказании русов, таким образом, оказывается не более чем благочестивой фантазией византийских хронистов.
Причины ухода русов неизвестны. Историки выдвигают разные версии: либо русы опасались подхода византийской армии, либо просто не желали втягиваться в осаду, удовлетворившись богатой добычей, либо надеялись заключить выгодный торговый договор с империей. По некоторым версиям, легендарный победоносный поход Вещего Олега на Царьград в 907 году, известного только по «Повести временных лет», но не упомянутый никакими другими источниками, мог отражать воспоминания об успехе набега 860 года.
Заключение мира, первое крещение Руси
О посольстве русов в Константинополь вскоре после набега известно из окружного послания патриарха Фотия восточным патриархам (начало 867) и от продолжателя Феофана. Условия заключённого договора не приводятся, однако оба источника сообщают о желании русов креститься. Фотий удовлетворил это желание и направил к русам епископа:
«… даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос — те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан,… поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере … , что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды.»[11]
Продолжатель Феофана содержит ещё один рассказ, составленный в 950-е годы, о крещении русов во времена Василия I (867—886) и патриарха Игнатия (867—877). Согласно ему уже сами византийцы дарами уговаривают русов принять христианство, глава же русской церкви получает сан архиепископа. Возможная дата крещения в истории Продолжателя Феофана близко соприкасается с возможной датой крещения по Фотию, но если в обоих случаях речь идёт об одном и том же событии, то свидетельство участника крещения патриарха Фотия более достоверно.
В сообщениях о первом крещении русов не приводится, где именно обитал этот народ и кто был их правителем. В церковно-академической среде считается вполне установленным [12][13], что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа (возможно, от Кирилла и Мефодия), посланного Константинопольским патриахом Фотием в начале или середине 860-х.
К. Цукерман высказывается против мнения тех исследователей, которые рассматривают сообщения Фотия и Продолжателя Феофана как описывающие одно и то же событие, и предлагает гипотезу, основанную на параллелях в церковной истории Болгарии и Руси. Согласно этой версии, русы, как и болгары, оказались недовольны отсутствием церковной самостоятельности (автокефалии), проявлением чего является то обстоятельство, что глава их церкви имеет лишь епископский, не архиепископский, сан. Недовольство могло быть вызвано также отношением Фотия к ним как к новым подданным Византийской империи. Русы изгнали своего епископа и уже новому императору Василию I и патриарху Игнатию приходится ублажать их подарками и бо́льшей церковной автономией. Точно также и примерно в это же время болгарский царь Борис I, не добившись автокефалии для своей церкви, прогнал византийское духовенство и пригласил миссионеров римского папы Николая. В 870 Игнатий сумел переманить Болгарию от папы к себе, повысив церковное представительство греческого иерарха до сана архиепископа, что являлось серьёзной политической уступкой. На Руси, вероятно, события развивались подобным же образом.
Информация о походе в Древнерусских летописях
В «Повести временных лет» сообщается:
Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.[……]В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море её полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.
«Новгородская первая летопись младшего извода»[14], по убедительному мнению русского историка Шахматова,[15] содержит в начальной части сведения из более древней летописи XI века. В описании похода эта летопись не упоминает об участии Аскольда и Дира в нём, равно как и об их связи с Рюриком. На основании этого многие историки[16][17] предполагают, что сведения «ПВЛ» (написанной в XII веке) об Аскольде и Дире как предводителях похода на Константинополь являются позднейшей вставкой русского летописца[18], призванной объединить в единое целое разрозненные сведения по древней истории Руси.
Само по себе описание похода на Царьград в древнерусских летописях заимствовано из славянского перевода византийской хроники продолжателя Георгия Амартола. Текст летописи повторяет фантастические детали этого недостоверного позднего источника и радикально противоречит свидетельству очевидца событий — патриарха Фотия. Так, в точности воспроизведен фантастический рассказ о возвращении императора в Константинополь и о буре, якобы уничтожившей «безбожных росов» у стен осажденного города после совместной молитвы патриарха и императора. Таким образом, у первых русских летописцев конца XI — начала XII веков не сохранилось никаких сведений об обстоятельствах похода IX века. Как заметил К. Цукерман, русские летописцы, воспользовавшись византийским источником (в данном случае, наименее достоверным), превратили успешный набег русов в полное поражение. В первых русских летописях не сохранилось и сведений о крещении Руси при Фотии, поскольку это событие не упомянул продолжатель Георгия Амартола.
Историография
Итальянский историк XV века Флавио Бьондо в сообщении о набеге норманнов на Константинополь в 860 году заметил, что норманны после того вернулись в Британское море (Britannicum mare).[19] Историк-визаентиевед А.А. Васильев обсуждал возможность набега руси со стороны Средиземного моря, так как арабский ученый конца IX века ал-Якуби, написав о набеге норманнов на испанскую Севилью в 844 году, назвал напавших «ал-маджус, которых именуют ар-рус». Т. М. Калинина, собрав сведения о набеге норманнов на Севилью, предположила, что те русы были скорее всего викингами из Скандинавии, грабившими по всему побережью Западной Европы и проникавшими в Средиземное море через Гибралтар.[20]
Большинство историков придерживаются версии, изложенной в древнерусских летописях, так как Никита Пафлогонянин определенно указал, что набег произошел со стороны Черного моря. Фотий в 1-й гомилии назвал напавших врагов скифами, что как и Первое крещение Руси указывает на родину этих русов где-то в Восточной Европе.
См. также
Примечания
↑ ПВЛ, проповеди Фотия
↑ Эпарх — градоначальник Константинополя с широкими полномочиями.
↑ См. прим. 7 в: Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в cредневековых пиcьменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы: 2000 г. М. Восточная литература. 2003
↑ В частности, Голубинский заметил, что Никита Пафлагонянин в житие патриарха Игнатия, сообщая ο соборе в мае месяце 861 г., говорит, что собор «был немного спустя после нашествия».
↑ Брюссельский кодекс Cod. Brux. gr. 11376 был переписан в Константинополе между 1280 и 1300 гг. Содержит в том числе краткую императорскую хронику.
↑ Васильев А. А. История Византийской империи: Первое русское нападение на Константинополь
↑ Зарубежные источники по истории Руси как предмет исследования. Гл.3 — учебное пособие
↑ К. Егоров. «Образование Киевской Руси». Гл.3
↑ 1 2 Вторая гомилия патриарха Фотия «На нашествие росов»
↑ Вторая гомилия Фотия «На нашествие росов»
↑ Окружное послание Фотия, Патриарха Константинопольского, к Восточным Архиерейским Престолам
↑ Еп. Порфирий Успенский. Четыре беседы Фотия, святейшего патриарха Константинопольского. СПб., 1863 ;Никон (Лысенко). «Фотиево» крещение славяно-россов и его значение в предыстории Крещения Руси: Богословские труды. Сборник № 29. М.,1989, стр. 27-40 ;Прот. Лев Лебедев. Крещение Руси. Изд. МП, 1987, стр. 63 — 76 ;Священник Виктор Кузнецов. Аскольдово крещение
↑ Парменов А. РУСЬ У СТЕН ЦАРЬГРАДА
↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. — М.-Л.: «Издательство Академии Наук СССР», 1950. — 659 с. //«Ізборник». Історія України IX—XVIII
↑ А. А. Шахматов, «Разыскания о древнейших русских летописных сводах». СПб., 1908
↑ К.Цукерман. ДВА ЭТАПА ФОРМИРОВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА >
↑ Творогов О. В. Сколько раз ходили на Константинополь Аскольд и Дир? // Славяноведение. — 1992. — Вып. 2. — С. 54-59
↑ Ипатьевский список «Повести временных лет»//«Ізборник». Історія України IX—XVIII
↑ Vasiliev А.А. The Russian Attack on Constantinople in 860, 1946, p. 28-32
↑ Т. М. Калинина, Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г., Древнейшие государства Восточной Европы – 1999. – М.: "Восточная литература" РАН, 2001.
Литература
Аникин Д. В. «Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.» [1] из [2]
Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 г.: Проблемы источниковедения. М., 2003. С.3-172.
Тексты первоисточников
dic.academic.ru
Первый Аскольдов поход 859 — История России
Морской поход руссов и их нападение на Константинополь (Царьград). Первый Договор любви и дружбы с Византией.
«ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» О ПОХОДЕ 860 ГОДА
Пошли Аскольд и Дир на греков и пришли к ним в четырнадцатый год царствования Михаила. Цесарь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет на Царьград, и возвратился цесарь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Цесарь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы Влахернской, и вынесли они с пением божественную ризу святой Богородицы и погрузили в реку. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и встали огромные волны, и разметало корабли безбожной Руси, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось спастись от этой беды и вернуться домой.
Повесть Временных лет (пер. О.В. Творогова)
ПОХОД РУСОВ НА КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Одним из первых известных нам деяний руси на международной арене стало событие первостепенного военного и политического значения - осада летом 860 г. столицы Византийской империи Константинополя, который являлся в то время едва ли не крупнейшим и богатейшим городом во всем мире. Одним из следствий этого похода стало крещение руси посланцем Константинопольского патриарха (не позднее 867 г.). В этой связи нельзя не отметить уникальность некоторых источников, из которых нам известно об этих событиях: особо следует выделить свидетельства их современника и очевидца Константинопольского патриарха Фотия, а также заметку в одной из византийских малых хроник («Брюссельской хронике»), где приводится точная дата нападения руси - 18 июня 860 г. (редчайший случай в древнерусской истории!).
Особого внимания данный поход заслуживает еще и потому, что эта первая крупная военная акция руси против Византийской империи относится к периоду до установления гегемонии Рюриковичей, с которыми по традиции связывается становление русской государственности. Тем не менее этот поход был прекрасно организован и стал едва ли не самым успешным в военном отношении - лишь морская стихия смогла совладать с русским флотом.
В общих чертах информация источников может быть изложена следующим образом: 18 июня 860 г. к Константинополю подошел вражеский флот численностью от 200 до 360 кораблей. Нападавшие явились с севера и преодолели значительное расстояние, но их нападение оказалось совершенно неожиданным. Это был «скифский» народ, до этого события не пользовавшийся славой и считавшийся «малозначительным», но добившийся крупных военных побед над своими соседями и дерзнувший испытать свою силу, напав на саму столицу Византии; вооружение и организация войска варваров были примитивными, их главной силой была храбрость и ярость. Поскольку император Михаил III с армиями находился в это время в походе против арабов, враги, не встретив сопротивления, осадили Константинополь, разграбили пригороды, захватили в плен или убили множество жителей, действуя с невиданной жестокостью; разорению подверглись также окрестные области, в том числе Принцевы острова в Мраморном море, в 100 км от Константинополя. Укрывшиеся в городе жители впали в отчаяние и с ужасом ожидали штурма, который осаждавшие откладывали, вероятно, требуя выкупа. В одну из ночей, возможно, была предпринята атака на город со стороны моря, посеявшая панику среди горожан.
Патриарх Фотий вразумлял и ободрял горожан, призывая уповать на покровительство Богородицы; вокруг стен с молебнами была обнесена священная риза Богородицы, вскоре после чего враги сняли осаду и отступили от города, унеся немалую добычу.
Тем временем император, получив от охранявшего столицу эпарха сообщение о нападении руси, прервал свой поход в районе Мавропотама и спешно вернулся в Константинополь, с трудом переправившись через Босфор; вместе с патриархом он молился во Влахернском храме, и, когда в море окунули хранившуюся там святыню -покров (мафорий) Богородицы, поднялась внезапная буря, погубившая флот руси; в итоге нападавшие были наголову разбиты. Вскоре после событий 860 г. грозный и жестокий народ, недавно причинивший христианам столько бед, добровольно склонился к принятию христианства. В Константинополь прибыло посольство руси, заключившее с империей договор о мире и просившее о крещении. Фотий отправил к руси епископа, который ок. 866/67 г. сообщил об успехах своей проповеди.
После убийства Михаила III и низложения Фотия новый император Василий I (867-886) с помощью богатых даров добился от руси подтверждения мирного соглашения и исполнения договоренности о крещении; однако архиепископ, поставленный патриархом Игнатием (867-877), был встречен с недоверием и по просьбе вождя руси на собрании старейшин и народа явил чудо с книгой Евангелия, оставшейся невредимой в огне; после этого люди согласились принять крещение.
Поход руси на Константинополь помещен в самом начале датированного повествования «Повести временных лет». В этой части летописи события византийской истории соседствуют с повествованием о начале Руси, причем данный поход является едва ли не единственным связующим звеном этих двух планов. Рассказ о походе на Константинополь представляет собой дословный перевод отрывка из византийской хроники семейства Симеона Логофета второй редакции, взятого не непосредственно из ее древнеславянского перевода («Временника»), а из некоего свода мировой и русской истории - например, «Хронографа по великому изложению». При этом летопись связывает поход с киевскими князьями Аскольдом и Диром.
В Новгородской первой летописи известие о походе руси на Константинополь при Михаиле III заимствовано из той же переводной византийской хроники, что и в «Повести временных лет». Наиболее существенно, что новгородский летописец не пытался связать этот поход с именами Аскольда и Дира, сообщая о нем в части, относящейся еще к правлению Кия с братьями.
Создается впечатление, что русские летописцы просто не знали, куда отнести знаменитый поход, известный им, похоже, лишь по византийской хронике, поэтому видеть в Новгородской летописи веское подтверждение связи похода 860 г. с Киевом едва ли возможно. Но важно отметить, что и Новгородская летопись, и «Повесть временных лет», при всей скудости их сведений об истории Приднепровья в IX в., относят поход именно к этому региону. При этом редактор «Повести временных лет» попытался увязать это важнейшее событие с Рюриком, приписав поход его «боярам», «отпросившимся» к Царыраду «с роды своими».
Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках
histrf.ru
Поход руси на Константинополь (860)
Поход руси против Византии 860 года — набег русов на окрестности византийской столицы Константинополя в июне 860 года.
Набег известен по византийским, европейским и древнерусским источникам. Описание похода на Константинополь в наиболее ранней древнерусской «Повести временных лет» заимствовано из византийской хроники Продолжателя Амартола.
Обстановка накануне набега
В 860 году Византия вела ожесточённую войну с арабами в Малой Азии. В марте гарнизон крепости Лулон, имевшей важное стратегическое значение, сдался арабам. В апреле-мае стороны произвели обмен пленными, однако уже в начале июня византийский император Михаил III во главе армии покидает Константинополь для вторжения на территорию халифата Аббасидов. Как сообщает Продолжатель Амартола, для охраны города был оставлен эпарх[1] Ориха. В хронике Симеона Логофета говорится, что весть о нападении руси застигла императора у Мавропотама (Черной реки). Точно не известно местонахождение этой речки, было несколько рек с похожим названием. Исследователи относят Мавропотам к Каппадокии, области в Малой Азии в 500 км от Константинополя.
Нападение оказалось полной неожиданностью для жителей Константинополя, не ждавших нападения с Чёрного моря. Столица Византии ограждалась двойной высокой стеной со стороны суши. Со стороны пролива Босфор и бухты Золотой рог стена была невысокая. За пределами крепостных стен и на берегах Босфора проживало немало людей, не успевших бежать.
Набег
Повесть временных лет, а вслед за ней историки долго датировали нападение на Константинополь 866 годом, хотя историк русской церкви Голубинский ещё в 1880-х годах по византийским свидетельствам указывал на 860—861 годы.[2]
В 1894 году бельгийский учёный Франц Кюмон опубликовал обнаруженную им хронику царствования византийских императоров, т. н. Брюссельскую хронику[3], в которой содержалось упоминание набега русов и называлась точная дата — 18 июня 860[4]:
«Михаил, сын Феофила [правил] со своею матерью Феодорой четыре года и один — десять лет, и с Василием — один год и четыре месяца. В его царствование 18 июня в 8-й индикт, в лето 6368, на 5-м году его правления пришли Росы на двухстах кораблях, которые предстательством всеславнейшей Богородицы были повержены христианами, полностью побеждены и уничтожены.»[5]
На закате 18 июня 860 около 200 русских судов причалили к берегам Босфора. Иоанн Диакон, посол венецианского дожа Пьетро II Орсеоло и автор «Венецианской хроники», сообщает о 360 кораблях. Кроме количества кораблей русов, итальянский хронист рубежа X—XI веков расходится с византийской хроникой и в оценке итогов набега:
«В это время народ норманнов [Normannorum gentes] на трёхстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси [et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est].»[6]
Предположительно эти корабли были довольно большие, способные вместить 30—40 человек, как типичные корабли викингов. Согласно Повести временных лет Вещий Олег, требуя дань с Царьграда, говорил, что у него 40 человек на корабль, и если он мог преувеличить, то никак не преуменьшить. Большие корабли русов просто не смогли быть проведены через днепровские пороги или низовья Дона, контролируемые хазарами. Таким образом, общее число русов, участвовавших в набеге, было до 8000.
Появление кораблей было совершенно неожиданно для жителей. Известно, что византийцы использовали передовые для того времени способы оповещения об опасности, вроде цепочки световых маяков, но со стороны Чёрного моря нападения не ждали. Высадившиеся воины начали грабить с вечера и всю ночь пригороды Константинополя, захватывать разбегающихся в панике людей. Положение осложнялось тем, что Михаил III увёл на войну с арабами даже часть гарнизона. Византийский флот, также не оказавший заметного сопротивления русов, сражался с арабами и норманнами в Эгейском и Средиземном морях.
Византийцы смутно представляли, кто напал на них. Фотий уже в дни осады называл русов «народом с севера», «народом от краев земли». В своей проповеди патриарх Фотий красочно описал ритуальные жертвоприношения русов, которые посчитал карой господа за грехи жителей:
«Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб — о горе! — скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга.»[7]
Набег русов затронул не только столицу Византии, но также окрестные места, в частности Принцевы острова в Мраморном море. Опальный константинопольский патриарх Игнатий, находясь в ссылке на одном из островов, едва избежал гибели, как об этом сообщает Никита Пафлогонянин в «Житие патриарха Игнатия», сочинении начала X века:
«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.»
Отступление руси
Сохранились тексты гомилий (проповедей), с которыми патриарх Фотий обратился к жителям Константинополя во время его осады русами и вскоре после их отступления. Вторая гомилия предположительно датируется 4 августа, к этому времени русы покинули окрестности города. Фотий сообщает, что нападающие ушли с огромной добычей. Он ничего не говорит о причине ухода русов, рассматривая как чудо, что они не взяли Константинополь:
«Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения… Неожиданным оказалось нашествие врагов — нечаянным явилось и отступление их…»[7]
В то же время Фотий недвусмысленно подчеркивает, что отступление нападающих от Константинополя произошло по инициативе самих русов:
«О, как же все тогда расстроилось, и город едва так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищаться, то очевидно, от воли неприятеля зависело — пострадать ему или не пострадать ... Спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия ... город не взят по их милости и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия усиливает болезненное чувство пленения.»[7]
Более поздние авторы, такие как продолжатель хроники Георгия Амартола, Лев Грамматик и Феодосий Мелитенский, сообщают, что Михаил III быстро без войска вернулся в столицу, «едва пробравшись», и вместе с Фотием вознёс молитвы к Богу, погрузил мафорий Богоматери в море. Внезапно поднялась сильная буря и разметала суда русов, после чего те бежали. Эту легенду повторяют еще более поздние «Брюссельская хроника» и «Повесть временных лет».
С другой стороны, Фотий, очевидец и участник событий, не сообщает о возвращении императора в осажденную столицу, что напрочь исключает подобный вариант развития событий, но зато говорит о спокойном море. Письмо от 28 сентября 865 папы Николая I императору Михаилу III содержит упоминание о недавнем разграблении окрестностей Константинополя язычниками (pagani), которые ушли, избежав всякой мести (nulla fit ultio). В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона, не заинтересованного в прославлении византийской церкви и императора, нападающие (normanorum gentes) «вернулись с триумфом» (triumpho ad propriam regressa est). Продолжатель Феофана в «Жизнеописании императора Василия» называет народ росов «неодолимым», обращаясь к крещению русов вскоре после набега 860 года. Рассказ о чудесном наказании русов, таким образом, оказывается не более чем благочестивой фантазией византийских хронистов.
Причины ухода русов неизвестны. Историки выдвигают разные версии: либо русы опасались подхода византийской армии, либо просто не желали втягиваться в осаду, удовлетворившись богатой добычей, либо надеялись заключить выгодный торговый договор с империей. По некоторым версиям, легендарный победоносный поход Вещего Олега на Царьград в 907 году, известного только по «Повести временных лет», но не упомянутый никакими другими источниками, мог отражать воспоминания об успехе набега 860 года.
Заключение мира, первое крещение Руси
О посольстве русов в Константинополь вскоре после набега известно из окружного послания Фотия восточным патриархам (начало 867) и от продолжателя Феофана. Условия заключённого договора не приводятся, однако оба источника сообщают о желании русов креститься. Фотий удовлетворил это желание и направил к русам епископа:
«… даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос — те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан,… поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере … , что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды.»[8]
Продолжатель Феофана содержит ещё один рассказ, составленный в 950-е годы, о крещении русов во времена Василия I (867—886) и патриарха Игнатия (867—877). Согласно ему уже сами византийцы дарами уговаривают русов принять христианство, глава же русской церкви получает сан архиепископа. Возможная дата крещения в истории Продолжателя Феофана близко соприкасается с возможной датой крещения по Фотию, но если в обоих случаях речь идёт об одном и том же событии, то свидетельство участника крещения Фотия более достоверно.
В сообщениях о первом крещении русов не приводится, где именно обитал этот народ и кто был их правителем. В церковно-академической среде считается вполне установленным [9][10], что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа (возможно, от Кирилла и Мефодия), посланного Константинопольским патриахом Фотием в начале или середине 860-х.
К. Цукерман высказывается против мнения тех исследователей, которые рассматривают сообщения Фотия и Продолжателя Феофана как описывающие одно и то же событие , и предлагает гипотезу, основанную на параллелях в церковной истории Болгарии и Руси. Согласно этой версии, русы, как и болгары, оказались недовольны отсутствием церковной самостоятельности (автокефалии), проявлением чего является то обстоятельство, что глава их церкви имеет лишь епископский, не архиепископский, сан. Недовольство могло быть вызвано также отношением Фотия к ним как к новым подданным Византийской империи. Русы изгнали своего епископа и уже новому императору Василию I и патриарху Игнатию приходится ублажать их подарками и бо́льшей церковной автономией. Точно также и примерно в это же время болгарский царь Борис I, не добившись автокефалии для своей церкви, прогнал византийское духовенство и пригласил миссионеров римского папы Николая. В 870 Игнатий сумел переманить Болгарию от папы к себе, повысив церковное представительство греческого иерарха до сана архиепископа, что являлось серьезной политической уступкой. На Руси, вероятно, события развивались подобным же образом.
Информация о походе в Древнерусских летописях
В «Повести временных лет» сообщается:
Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.[……]В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.
«Новгородская первая летопись младшего извода» [11], по убедительному мнению русского историка Шахматова,[12] содержит в начальной части сведения из более древней летописи XI века. В описании похода эта летопись не упоминает об участии Аскольда и Дира в нём, равно как и об их связи с Рюриком. На основании этого многие историки [13][14] предполагают, что сведения «ПВЛ» (написанной в XII веке) об Аскольде и Дире как предводителях похода на Константинополь являются позднейшей вставкой русского летописца[15], призванной объединить в единое целое разрозненные сведения по древней истории Руси.
Само по себе описание похода на Царьград в древнерусских летописях заимствовано из славянского перевода византийской хроники продолжателя Георгия Амартола. Текст летописи повторяет фантастические детали этого недостоверного позднего источника и радикально противоречит свидетельству очевидца событий — патриарха Фотия. Так, в точности воспроизведен фантастический рассказ о возвращении императора в Константинополь и о буре, якобы уничтожевшей "безбожных росов" у стен осажденного города после совместной молитвы патриарха и императора. Таким образом, у первых русских летописцев конца XI — начала XII веков не сохранилось никаких сведений об обстоятельствах похода IX века. Как метко заметил К. Цукерман, русские летописцы воспользовавшись византийским источников (в данном случае, наименее достоверным) превратили успешную военную операцию славных пращуров в полное поражение. В первых русских летописях не сохранилось и сведений о крещении Руси при Фотии, поскольку это событие не упомянул продолжатель Георгия Амартола.
См. также
Примечания
↑ Эпарх — градоначальник Константинополя с широкими полномочиями.
↑ В частности, Голубинский заметил, что Никита Пафлагонянин в житие патриарха Игнатия, сообщая ο соборе в мае месяце 861 г., говорит, что собор «был немного опустя после нашествия».
↑ Брюссельский кодекс Cod. Brux. gr. 11376 был переписан в Константинополе между 1280 и 1300 гг. Содержит в том числе краткую императорскую хронику.
↑ Васильев А. А. История Византийской империи: Первое русское нападение на Константинополь
↑ Зарубежные источники по истории Руси как предмет исследования. Гл.3 — учебное пособие
↑ К. Егоров. «Образование Киевской Руси». Гл.3
↑ 1 2 3 Вторая гомилия патриарха Фотия «На нашествие росов»
↑ Окружное послание Фотия, Патриарха Константинопольского, к Восточным Архиерейским Престолам
↑ Еп. Порфирий Успенский. Четыре беседы Фотия, святейшего патриарха Константинопольского. СПб., 1863 ;Никон (Лысенко). «Фотиево» крещение славяно-россов и его значение в предыстории Крещения Руси: Богословские труды. Сборник № 29. М.,1989, стр. 27-40 ;Прот. Лев Лебедев. Крещение Руси. Изд. МП, 1987, стр. 63 — 76 ;Священник Виктор Кузнецов. Аскольдово крещение
↑ Парменов А. РУСЬ У СТЕН ЦАРЬГРАДА
↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. — М.-Л.: «Издательство Академии Наук СССР», 1950. — 659 с. //«Ізборник». Історія України IX-XVIII
↑ А. А. Шахматов, «Разыскания о древнейших русских летописных сводах». СПб., 1908
↑ К.Цукерман. ДВА ЭТАПА ФОРМИРОВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА >
↑ Творогов О. В. Сколько раз ходили на Константинополь Аскольд и Дир? // Славяноведение. — 1992. — Вып. 2. — С. 54-59
↑ Ипатьевский список «Повести временных лет»//«Ізборник». Історія України IX-XVIII
Литература
Аникин Д. В. «Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.» [1] из [2]
Тексты первоисточников
Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 г.: Проблемы источниковедения. М., 2003. С.3-172. Частично воспроизведено в Интернете:
«Повесть временных лет». 866 год. — в переводе Д. С. Лихачева
Wikimedia Foundation. 2010.
dic.academic.ru
Поход князя Олега на Царьград
Причины, побудившие Олега атаковать Константинополь, нам уже известны по предыдущим набегам русов на столицу Византии: с одной стороны — это стремление нового владыки Днепровской Руси добиться от империи признания своего статуса и тем самым подтверждения и продления действия «русско»-византийского договора; с другой — нежелание имперских властей находиться в союзных отношениях с язычниками и предоставлять им торговые и какие-либо иные льготы. Непосредственным поводом к конфликту, если судить по тексту договора 911 г., были какие-то стычки между русами и греками, в которых дело доходило до «удара мечом».
Поход Олега на Константинополь обстоятельно описан в «Повести временных лет». Разительным контрастом с осведомленностью летописца выглядит «заговор молчания», которым окружено это событие в византийской литературе. Впрочем, одно косвенное свидетельство все же имеется. У Льва Диакона находим известие, что император Иоанн Цимисхий грозил князю Святославу Игоревичу участью его отца, который «презрел клятвенный договор», — это, конечно, явный намек на предыдущее византийско-«русское» соглашение, нарушенное Игорем в 941 г.
К сожалению, подробность летописного рассказа отнюдь не гарантирует точности сообщаемых им сведений. Прежде всего это касается хронологии. «Повесть временных лет» датирует поход Олега на Царьград 907 г. К этому же времени она приурочивает проведение предварительных переговоров с греками, результаты которых получают юридическое оформление только в 911 г., когда второе, «расширенное» посольство князя Олега подписывает знаменитый договор. Причины этой дипломатической задержки оставлены без каких-либо объяснений. Образовавшийся временной разрыв летописец просто заполнил «пустыми годами». Трудно сказать, какие соображения двигали им в данном случае*. Но на самом деле оба события произошли в одном и том же году, свидетельство чему можно найти в самой же «Повести». В статье, помеченной 907 г., Олеговы послы ведут переговоры с «царьма грецкими», братьями «Леоном и Александром». Между тем это сообщение может быть верно только по отношению к 911 г., потому что именно в этом году император Лев VI Мудрый назначил Александра своим соправителем. Таким образом, стояние «руси» под стенами Константинополя, скорее всего, продолжалось весь август 911 г. и закончилось 2 сентября, в день подписания договора.
*Кажется, четырехлетний промежуток между походом и подписанием договора в «Повести» как-то связан с расчетами времени смерти Олега: «и пришедшю ему к Киеву, и пребысть 4 лета, на 5 лето помяну конь свой, от него же бяху рекли волхвы умрети Ольгови» (см. об этом: Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 264 – 265; Никитин А. Л. Основания русской истории. М., 2000. С. 183 – 184).
Не большей надежностью, чем выставленная дата, отличается и вся статья 907 г. Это и немудрено, ведь летописец, по сути, сложил гимн во славу вещего князя, в лице которого Русская земля восторжествовала над греками. Верить гимнам на слово было бы, разумеется, наивно. Читая повествование о заморских подвигах Олега, следует помнить, что соотношение между историей и поэзией здесь примерно таково, как между «Илиадой» и настоящей осадой Трои.
Эпическая грандиозность задуманного Олегом похода становится очевидной с первых же строк. Ему будто бы удается собрать огромный флот – 2000 «кораблей». Эта фантастическая цифра нужна летописцу, конечно, только для того, чтобы отправить вместе с Олегом всех его «толковинов» (союзников) — «множество варяг, и словен, и чюдь, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверцы» (причем последние четыре славянских племени, согласно самому же летописному повествованию, еще не «примучены» киевскими князьями под дань). Но даже эта армада «кораблей» не способна вместить всех Олеговых «воев», которых, заметим, уже набирается 80 000 (из расчета по 40 человек в ладье — число, указанное в летописи), поэтому другая их часть «поиде» к Царьграду сушей, «на конех», хотя конных дружин у русов и восточных славян тогда еще не существовало.
Мобилизовав под стяги Олега всю Русскую землю, летописец, однако, не сумел как следует распорядиться этим бесчисленным воинством. Оно тает буквально на наших глазах. Первой исчезает конная рать, поскольку договор Олега требует от греков дань только на «мужей» в «кораблях». А затем как сквозь землю проваливаются все варяго-финно-славянские «толковины», вместо которых внезапно появляется «русь», чьи интересы только и оказываются учтены на переговорах с «царями». Такой оборот дела убеждает в том, что на самом деле морская кампания 911 г. была проведена силами Олеговой дружины; ополчение восточнославянских племен в набеге не участвовало.
Однако в списке «толковинов» заслуживают внимания «словене», которые впоследствии фигурируют в анекдоте с парусами: «И рече Олег: «исшейте парусы паволочиты руси, а словеном кропиньныя», и бысть тако… И подняла русь парусы паволочиты, а словене кропиньные, и раздрал их ветр; и реша словени: «возьмем свои толстины [паруса из грубого холста], не даны суть словенам паруса паволочиты». Паволокой на Руси называлась дорогая ткань двух видов: шелковая и «бумажная» (хлопчатая). «Словенам» достались тоже «паволочитые» паруса, но из хлопчатобумажной ткани – легко рвущиеся («кропкие»). Смысл анекдота, видимо, тот же, что и в сказке о вершках и корешках: деля награбленные у греков дорогие «паволоки» — шелк и бумазею, — «словене» польстились на более роскошную и прочную на вид, чем шелк, но непригодную в мореходном деле ткань.
Здесь летописец явно пересказывает известное ему «русское» дружинное предание, запечатлевшие какой-то конфликт между «русью» и «словенами» по поводу дележа добычи или дружинной «чести». Причем «словене» оказались в числе «толковинов» только благодаря тому, что они являются действующими лицами этого анекдота, и лишь для того, чтобы дать летописцу возможность рассказать его (ничего другого летописец о «словенах» не знает). В устах киевского книжника XI в. история с парусами звучит как насмешка над новгородцами, соперниками «полян-руси». Поэтому «словене» вставлены в список «толковинов» сразу же после варягов, и, находясь на этом месте, они должны обозначать ильменских словен. Не обращая внимания на то, что летописец в данном случае шел от анекдота к истории, все комментаторы этого отрывка до сих пор называют «словен» новгородцами. Между тем славянский контингент «русского» войска, по всей видимости, был представлен моравскими и хорватскими дружинниками, быть может, возглавляемыми воеводой (мотив соперничества дружин князя и воеводы развит в «Повести» позднее, в сюжете о древлянской дани). Характерно, что в тексте договора «словене» не упоминаются. Это могло произойти только в том случае, если они входили в состав «руси» — обстоятельство, вполне естественное для хорватов и мораван, пришедших в Киев вместе с Олеговыми русинами, и совершенно невозможное для ильменских словен.
В свете сказанного десятикратно сокращенное количество «кораблей» Олега будет выглядеть наиболее вероятной цифрой. Кстати говоря, именно так и поступил недоверчивый редактор Комиссионного списка Новгородской I летописи.
Описание военных действий у стен Царьграда вновь ставит вопрос о действительном отношении всей летописной статьи 907 г. к «преданьям старины глубокой» и тем более к «воспоминаниям участников похода». Замечено, например, что рассказ о грабежах и разбоях «руси» в окрестностях Константинополя («и повоева около города, и много убийств створи грекам, и палаты многы разбиша, а церкви пожгоша; а их же имяху полонянникы, одних посекаху, другыя же мучаху, иныя же расстреляху, а другыя в море вметаша, и ина многа зла творяху русь грекам, елико же ратнии творят») составлен из сообщений двух византийских источников — Продолжателя хроники Георгия Амартола и Жития Василия Нового — о нападении на Константинополь князя Игоря в 941 г. (Шахматов А. А. «Повесть временных лет» и ее источники // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы Академии наук СССР, IV. М.; Л., 1940. С. 54 – 57, 69 – 72). Это дало повод ряду исследователей утверждать, что договор 911 г. «не имеет никаких намеков на враждебные отношения между русскими и греками» (Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 30 – 31; Тихомиров М. Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969. С. 109). В этих рассуждениях есть своя доля правды, однако полностью отрицать достоверность летописного сообщения о жестокостях русов было бы неверно. В средневековой и, в частности, древнерусской литературе существует множество описаний реальных событий с использованием (подчас дословным) античных, библейских и проч. «образцовых» текстов (Бибиков М. В. Византийская историческая проза. М., 1996. С. 30 – 31). Между тем текст Олегова договора сохранил явственные следы того, что мечи русов и на этот раз обагрились кровью мирного населения Византийской империи. Его «главы» открываются заявлением о прекращении насилия: «По первому слову да умиримся с вами, греки», а на предварительных переговорах императоры Лев и Александр потребовали от русов впредь не «творить пакости в селах и в стране нашей».
Но процитированные критические замечания верны в том отношении, что никакой «русско-византийской войны», то есть полномасштабных военных действий, в 911 г. действительно не было. Олег приплыл к Константинополю не для того, чтобы воевать с Византией; демонстрация военной силы должна была склонить греков к заключению мирного договора. Стратегический замысел Олега состоял в том, чтобы прорваться в бухту Золотого Рога (византийский флот в это время был задействован в морских операциях против арабов в Средиземноморье). Это уязвимое место византийской твердыни было известно русам еще с 860 г. Тогда им удалось застать город врасплох. Но теперь по каким-то причинам внезапного нападения не получилось, и вход в бухту был надежно перекрыт протянутой между обоими берегами цепью. И все же Олег осуществил маневр, благодаря которому 542 года спустя Мехмед II въехал победителем в храм святой Софии. В этом месте своего рассказа летописец опять прибегает к поэтизации истории: «И повеле Олег воям своим колеса изделати и поставити на колеса корабли, и при попутном ветре подняли парусы… и идяше к граду». Полуостров, отделяющий внутреннюю гавань Константинополя от моря, покрыт виноградниками, пашнями и довольно горист; чтобы заставить двигаться здесь поставленные на колеса ладьи, нужен ветер такой необыкновенной силы, который скорее сорвал бы все предприятие, нежели помог ему осуществиться. Но в самом факте переброски ладей по суше в бухту Золотого Рога нет ничего невероятного. Конечно, суда вряд ли были поставлены на колеса — скорее их уложили на круглые вальки и тянули волоком. Древесину в необходимом количестве можно было добыть без труда — фракийские леса подступали тогда к самому Константинополю.
Успех этого маневра ошеломил греков. Увидев вражеские суда плавающими посреди бухты, считавшейся недоступной, императоры-соправители согласились начать переговоры с Олегом. К этому шагу их вынудило также покаянное настроение, охватившее население столицы. Вдруг вспомнили, как за несколько лет перед тем, в 904 г., имперские власти отказались помочь Фессалоникам, подвергшимся осаде со стороны арабов. Жители Фессалоник были возмущены тем, что их бросили на произвол судьбы, и пророчили, что святой Димитрий, покровитель города, обязательно накажет Константинополь за это предательство. И вот теперь в столице на каждом углу слышалось: «Это не Олег, но сам святой Дмитрий послан на нас Богом». Противиться небесной каре было немыслимо. Дальнейшая неуступчивость правительства к требованиям варваров, которые стремились всего-навсего иметь выгодный торг на константинопольском рынке, грозила привести к открытому мятежу. Оба эти обстоятельства — захват Олегом территории Золотого Рога и напряженная обстановка внутри города — и обеспечили незабываемый дипломатический успех послам «от рода русского».
Договор Олега с греками
Подписанию долгосрочного мирного договора предшествовали переговоры о завершении военных действий. Олег желал получить «дань» — откупное для своих «воев». Это место в «Повести» вообще довольно темно. Летописец приводит двойное счисление дани: вначале Олег «заповеда» давать дань «на 2000 кораблей, по 12 гривен на человек, а в корабле по 40 муж»; но его послы, явившиеся в Константинополь, просят уже «дати воям на 2000 кораблей по 12 гривен на ключ». Очевидное несоответствие между размерами этих двух даней историки объясняли по-разному. Но мало кто принимал при этом во внимание возможности имперской казны и соображения имперского престижа. Даже если, следуя Новгородской I летописи, оценить численность войска Олега в 8000 человек (200 ладей по 40 воинов в каждой), то требуемая на них дань составит 96 000 гривен или 2 304 000 золотников (гривна начала Х в. равнялась примерно трети фунта, то есть 24 византийским золотникам). Тут надо вспомнить, что в византийскую казну ежегодно поступало приблизительно 8 000 000 золотников и что император Маврикий насмерть разругался с аварским каганом Баяном из-за 100 000 золотников – суммы в 23 раза меньше той, которая получена нами в результате десятикратного сокращения количества воинов Олега! (По летописи же выходит, что Олег потребовал выплатить ему три годовых бюджета империи — еще одно свидетельство фантастичности летописного исчисления его войска.) А ведь международный статус аварского кагана намного превосходил достоинство «светлого князя русского».
Думается, что дань по 12 гривен на воина — создание разгоряченной фантазии древнерусских дружинников, попавшее в летопись из их «царьградских» преданий. Две системы исчисления дани отражают, вероятно, тот факт, что Олег, раззадоренный достигнутым успехом, поначалу запросил чересчур много, но затем, в ходе переговоров, согласился взять «по чину». Выражение «по 12 гривен на ключ» обыкновенно понимается как выплата на ключевое (рулевое) весло, то есть на одну ладью. Однако В. Даль в своем словаре (статья «Ключъ») указывает также, что у западных славян слово «ключ» означает поместье из нескольких сел и деревень с местечком, управляемое ключвойтом. «Ладейная сила Олега, — пишет он, — вероятно, делилась на ключи по волостям, откуда ладьи были выставлены, или по частным начальникам над ключами, отделами людей». Учитывая карпатское происхождение Олега, возможно, следует предпочесть именно эту трактовку размера полученной от греков дани. Еще какая-то часть дани была выдана драгоценными вещами и продуктами. Возвращаясь в Киев, Олег увозил с собой «злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье».
Другим важным пунктом переговоров были «уклады», которые греки обязались «даяти на русские грады». Текст, непосредственно следующий за списком городов, регламентирует условия содержания «русских» послов и купцов: «да емлют месячину на 6 месяцев, хлеб и вино, и мясо, и рыбы, и овощ; и да творят им мовь [баню], елико [сколько] хотят; и поидуче же домой, в Русь, да емлют у царя нашего на путь брашно, и якори, и ужа [канаты], и парусы, и елико им надобе». При вторичном упоминании городов договор определяет порядок торговли для купцов-русов: «и да входят в град в одни ворота со царевым мужем, без оружья, по 50 мужей, и да творят куплю, якоже им надобе, не платяче мыта [пошлин] ни в чем же». Таким образом, под «укладом» надо понимать торговый устав, оговаривающий правила торговли русов на константинопольском рынке. Как видим, Олег добился чрезвычайно выгодных условий для «русских» купцов: они получали содержание из императорской казны и освобождались от пошлин.
Договоренность была скреплена клятвой. Императоры Лев и Александр «целовавше сами крест, а Олга водивше на роту [присягу], и мужи его по русскому закону клящася оружьем своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьем богом, и утвердиша мир». Имя Волоса вовсе не доказывает, что среди послов Олега находились представители славянской аристократии Киева. Это божество знали также западные славяне и, скорее всего, послы, клявшиеся Волосом, принадлежали к хорватам или мораванам.
2 сентября четырнадцать «мужей от рода русского» подписали письменный договор о «непревратной и непостыжной» любви между русами и греками. Его статьи могут быть разбиты на четыре основных раздела:
1. Порядок разбора и наказания уголовных преступлений, совершенных русами или греками друг против друга на территории Византийской империи. Убийство, как того требовало имперское законодательство, каралось смертью и конфискацией имущества, за исключением той части, которая полагалась жене убийцы. За нанесение телесных повреждений на виновного налагался штраф («пять литров серебра по закону русскому»), причем если он был «неимовит», то должен был снять с себя и «самые порты». С пойманного вора взыскивалось втрое против взятого; в случае оказания им сопротивления при поимке, хозяин украденного имущества мог безнаказанно убить его. Приговор выносился только на основании неоспоримых свидетельств; при малейшем подозрении на ложность свидетельских показаний противная сторона имела право отвергнуть их, поклявшись «по своей вере». За лжесвидетельство полагалась казнь. Стороны обязывались выдавать друг другу сбежавших преступников.
2. Оказание взаимопомощи на территории других государств. В случае кораблекрушения византийского торгового судна близ берегов какой-либо иной страны находящиеся поблизости «русские» купцы обязаны были взять корабль и экипаж под охрану и сопроводить груз в пределы империи или в безопасное место. Если беда настигала греков близ «земли Русской», то корабль препровождали в последнюю, товары продавались и вырученное русы должны были переправить в Константинополь с первым же посольством или торговым караваном. Насилия, убийства и грабежи, совершенные русами на корабле, карались вышеозначенным способом. О том, что «русские» купцы имели право требовать того же с греков, договор умалчивает. Вероятно, это обстоятельство связано с тем, что русы отправлялись в торговые экспедиции целыми флотилиями (по приблизительным подсчетам, один торговый караван, прибывавший из Киева в Константинополь в середине Х в., насчитывал не менее тысячи человек — см. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Прим. 63. С. 329). Многочисленность «русских» купцов отражена и в требовании греков об ограничении их доступа в Константинополь: они должны были входить в город через одни ворота по 50 человек. Понятно, что при таком размахе торговых предприятий русы не нуждались в посторонней помощи.
3. Выкуп «русских» и греческих невольников и военнопленных и поимка беглых рабов. Увидев на невольничьем рынке греческого пленника, «русский» купец должен был выкупить его; так же обязан был поступить греческий торговец по отношению к плененному русу. На родине невольника купец получал за него выкупную сумму или среднюю цену невольника по текущему курсу («20 златых»). На случай «рати» (войны) между «Русской землей» и Византией предусматривался выкуп военнопленных — опять же по средней цене невольника. Беглые или украденные «русские» рабы подлежали возврату хозяевам; последние могли искать их на территории империи, и тот грек, который противился обыску своего дома, считался виновным.
4. Условия найма русов на военную службу. При объявлении набора наемников в войско византийские императоры обязаны были брать на службу всех русов, которые этого пожелают, и на тот срок, какой будет устраивать самих наемников (русы добивались долгосрочного наемничества, вплоть до пожизненного). Имущество убитого или умершего наемника, при отсутствии завещания, переправлялось его ближним «в Русь».
Переговоры завершились торжественной церемонией, которая должна была явить варварам могущество империи и побудить Олега последовать примеру предыдущих «русских» князей, обратившихся в христианство. Послы русов были приглашены в храм Святой Софии для осмотра христианских святынь: «Царь же Леон послы рускыя почтив дарами, золотом и паволоками… и пристави к ним мужи свои, показати им церковную красоту, и полаты златыя, и в них сущее богатство: злато много, и паволоки, и каменье драгое, и страсти Господни, венец и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святых, учаще их к вере своей и показующе им истинную веру; и тако отпусти их в свою землю с честью великой». Но кажется, никто из русов не пожелал оставить языческие заблуждения.
Перед тем как покинуть свой стан, Олег еще раз подтвердил свое твердое намерение хранить с греками «любовь непревратну и непостыжну», приказав повесить на городских воротах свой щит, «показуя победу». Этот символический акт обыкновенно истолковывают в совершенно противоположном смысле — как знак победы русов над Византией. Однако слово «победа» в XI – XII вв. имело также значение «защита, покровительство» (ср. победница — «заступница, защитница» в Успенском сборнике). Равным образом и щит нигде и никогда не символизировал победу, но лишь защиту, мир, прекращение брани. Поднятие предводителем войска своего щита во время сражения означало призыв к началу мирных переговоров; в 1204 г. знатные крестоносцы вешали свои щиты на дверях занятых ими домов в Константинополе, чтобы предотвратить их разграбление другими рыцарями. Вещий князь оставлял грекам свой талисман, который должен был охранять город от вражеских нападений; он возвращался в свой карпатский «Джарваб» не победителем Византии, а ее союзником и защитником.
sergeytsvetkov.livejournal.com
Где находится Царьград?
Чтобы отыскать ответы на поставленные вопросы, давайте внимательно прочитаем очерк Д. Белоусова «Щит на вратах Цареграда».
Жанр баллады прекрасно иллюстрируют произведения В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова, но «Песнь о вещем Олеге» оставляет неизгладимый след в памяти юного читателя. И не только потому, что приходится учить большой фрагмент из баллады наизусть. Много вопросов у внимательного читателя!
Опыт медленного чтения, когда ставишь вопросы к тексту и ищешь ответы, выручает и здесь. Как выглядит «цареградская броня»? Где находится этот самый Царьград? И как всё-таки будет правильно: Царьград или Цареград?
Чтобы отыскать ответы на поставленные вопросы, давайте внимательно прочитаем очерк Д. Белоусова «Щит на вратах Цареграда».
Знакомая с детства тоненькая книжечка, на титульном листе: «Пушкин. "Песнь о вещем Олеге"».
Как ныне сбирается вещий Олег...
Конечно, я помнил это стихотворение, знал, какие строчки последуют сейчас, поэтому как живой встал перед глазами грозный воин в тяжёлых доспехах, восседающий на могучем коне. За ним движется дружина.
С дружиной своей,В цареградской броне,Князь по полю едетНа верном коне.
И тут какая-то неуверенность появилась у меня. А хорошо ли я знаю это произведение, всё ли в нём ясно? Что это за «цареградская броня»? В стихотворении об этом ни строчки.
Но прочитал дальше. Там речь о кудеснике, предсказавшем судьбу Олега. Внимательно читаю его слова и вижу не очень понятные строки. Волхв говорит: «Победой прославлено имя твоё: Твой шит на вратах Цареграда...»
Из учебника истории я помнил, что Олег совершил военный поход на Царьград (русское название Константинополя), а там в знак победы повесил свой щит на воротах. А ведь мне неизвестно ни зачем (Пушкин писал «Цареград», сейчас принято называть Царьград) он туда ходил, ни как воевал, не знаю и почему щит оказался на воротах.
Энциклопедия не дала полных ответов, а вопросы показались настолько интересны, что пришлось бежать в библиотеку и засесть там за летописи и данные археологических раскопок. Вот что я узнал...
За 33 года правления Олега, по свидетельству летописца, Русь окрепла, разгромила основных врагов и, расширив свои границы, стала могучим государством, а вооружённые силы славян заставляли соседей относиться к Руси с уважением. Но не в войнах богатела страна. Русичи торговали: мёд, воск, меха, лён — всё это шло в обмен на другие товары.
Русь богатела и стремилась торговать со всеми странами. Однако не все государства были в хороших отношениях с ней. Богатая и сильная Византия была обеспокоена ростом своего соседа. Греки не оставляли попыток хоть как-нибудь ослабить молодое, набиравшее силу, государство. Конфликт можно было разрешить только военной силой.
И вот, в 907 году русские выступают в поход.
В старинной летописи «Повесть временных лет» сказано: «...пошёл Олег на конях и ладьях: и было кораблей числом 2000». В каждой ладье по 40 воинов. Таким образом, в походе Олега участвовало окаю 80 тысяч человек — гигантское по тем временам войско.
Как же князь довёл столько людей до Царьграда?
Археологические раскопки свидетельствуют, что ладьи, на которых плавали славяне, выдалбливались из цельного ствола дерева, были легкими и удобными для прохождения мелких рек, остроносые с обеих сторон, чтобы можно было, не разворачиваясь, двигаться вперёд и назад. Но, оказывается, в поход на Царьград отправились наборные ладьи, то есть борта их набирались из досок, набитых ряд за рядом. На этих судах с высокими бортами и выпуклыми днищами можно было смело выйти в море.
Не сохранилось изображений князя, но можно примерно представить, как он выглядел. Уже пожилой: по некоторым источникам в 907 году ему было около 60 лет. Вот почему Пушкин писал: «И кудри их белы, как утренний снег».
Ещё, судя по летописи, у князя были длинные свисающие усы, густые брови. Фигура плотная, крепкая, даже под одеждой выступают налитые мускулы. Одет в длинную, до колен, рубаху, а на ней... Как у Пушкина? «Грозная броня», «цареградская броня».
Что говорят о том времени археологи? Оказывается, в IX—X веках основным защитным вооружением была кольчуга без каких-либо дополнительных металлических пластин, или, как её тогда называли,— броня. Сейчас уже известно, что кольчуги издавна делали на Руси, но во времена Пушкина этого не знали, и поэт под словами «цареградская броня» подразумевал защитное вооружение, сделанное на Востоке и в числе других товаров попавшее к Олегу.
Итак, поверх рубахи была надета длинная кольчуга, у князя, наверно, золочёная, с мелкими украшениями. На голове остроконечный узорчатый шлем, с него свисает бармица — небольшая кольчужка, защищающая затылок. А на плечах красный плащ, подбитый дорогим мехом. В руке длинное копьё, у пояса меч. Поскольку Олег плыл в ладье, его щит был навешен с наружной стороны борта. Примерно так же выглядели и остальные воины, только их вооружение ещё дополняли сулицы (копья для метания), луки и топоры.
Вот впереди показалась столица Византии. Увидев разноцветные паруса приближающегося русского флота, греки перекрыли гавань цепью, а сами заперлись в городе. Мощные стены Царьграда ощетинились копьями, камни и стрелы, летящие вниз, встретили русичей.
Но не устрашил славян яростный отпор. «Вышел Олег на берег и начал воевать», повествует летопись. Гигантское войско с разноцветными щитами, в блестящих на солнце доспехах высыпало на берег, окружило прекрасный город и начало готовиться к осаде. Стали вязать штурмовые лестницы, натягивать луки, воины строились плотными рядами. Невольная дрожь пробирает защитников Царьграда от этой картины. Но летопись говорит, что город был взят, когда Олег велел поставить ладьи на колеса и поднять паруса. С попутным ветром двинулись они на Царьград. Где же, в каком месте то произошло? Взглянем на карту.
С одной стороны города мощные стены. Если подогнать туда ладьи, то толку от них будет мало. Другое дело со стороны гавани. Там укрепления гораздо слабее и, если на ладьях располагались какие-нибудь метательные орудия, а некоторые источники указывают на возможность этого, то, появившись там, они представляли бы большую угрозу. Именно поэтому вход в гавань со стороны моря преграждала цепь. Скорее всего Олег приказал перевезти ладьи через мыс, что и было сделано таким необычным способом.
Представьте себе ужас греков, ждавших штурма со стороны суши, когда они увидели, что на их самый слабый участок обороны движется армада кораблей, наверное, не менее тысячи! В каждой ладье грозные воины с копьями, торчащими из-за громадных щитов. Греки поняли, что им не устоять, побросали оружие и сдались на милость победителя. Олег взял с них большой выкуп «по 12 гривен на уключину» (конь стоил 2—3 гривны) и подписал очень выгодный для Руси мир, а затем повесил свой щит на главные ворота крепости. Об этом событии и говорит кудесник: «Твой щит на вратах Цареграда».
Интересно, как выглядел этот щит, где сделан и зачем его надо было вешать на ворота?
В Древней Руси щиты делали ремесленники, которых так и называли — щитники. В Новгороде есть Щитная улица, где они селились. Учитывая, что до своего прихода в Киев Олег княжил в Новгороде, можно предположить, что шит, сделанный в этом городе, и совершил столь далёкое путешествие.
Основа русского миндалевидного щита была сделана из дерева. Сверху он обтягивался кожей. В центре красовалась блестящая металлическая бляха, служившая для отражения прямых ударов. С внутренней стороны крепились ремни для руки; наверное, за них его и повесили. Именно повесили, а не прибили, как иногда считают. К такому выводу пришёл, узнав, что не один Олег, но и его воины вешали свои щиты на ворота. Если бы их прибивали, они были бы испорчены, а совершить обратный путь без них было бы небезопасно.
Обычно щиты были красными или украшались цветным орнаментом. Таким же был и тот, что повесил князь. Правда, до сих пор мне не совсем ясно, зачем он это сделал. Щит тогда являлся символом воинской доблести, чести. На нём воины-язычники клялись и присягали. Потеря его считалась позором. Очевидно, он сыграл примерно ту же роль, что сейчас знамя, водружаемое на взятом бастионе.
Литература
Белоусов Д. Щит на вратах Цареграда / Костёр. - 1985. - №7.
sesony.ru
Поход руси на Царьград (860)
Поход руси против Византии 860 года — набег русов на окрестности византийской столицы Константинополя в июне 860 года.
Набег известен по византийским, европейским и древнерусским источникам. Описание похода на Константинополь в наиболее ранней древнерусской «Повести временных лет» заимствовано из византийской хроники Продолжателя Амартола.
Обстановка накануне набега
В 860 году Византия вела ожесточённую войну с арабами в Малой Азии. В марте гарнизон крепости Лулон, имевшей важное стратегическое значение, сдался арабам. В апреле-мае стороны произвели обмен пленными, однако уже в начале июня византийский император Михаил III во главе армии покидает Константинополь для вторжения на территорию халифата Аббасидов. Как сообщает Продолжатель Амартола, для охраны города был оставлен эпарх Ориха. В хронике Симеона Логофета говорится, что весть о нападении руси застигла императора у Мавропотама (Чёрной реки). Точно не известно местонахождение этой речки, было несколько рек с похожим названием. Исследователи относят Мавропотам к Каппадокии, области в Малой Азии в 500 км от Константинополя.
Нападение оказалось полной неожиданностью для жителей Константинополя, не ждавших нападения с Чёрного моря. Столица Византии ограждалась двойной высокой стеной со стороны суши. Со стороны пролива Босфор и бухты Золотой рог стена была невысокая. За пределами крепостных стен и на берегах Босфора проживало немало людей, не успевших бежать.
Ошибочное прочтение одной фразы в 1-м издании гомилий Фотия как «мы поработили немногих молотильщиков» привело к появлению гипотезы о том, что нападение росов было вызвано обидами, причиненными неким русским работникам ('молотильщикам') в Константинополе. Ошибка была вскоре обнаружена, но продолжает встречаться время от времени в работах историков.
Набег
Повесть временных лет, а вслед за ней историки долго датировали нападение на Константинополь 866 годом, хотя историк русской церкви Голубинский ещё в 1880-х годах по византийским свидетельствам указывал на 860—861 годы.
В 1894 году бельгийский учёный Франц Кюмон опубликовал обнаруженную им хронику царствования византийских императоров, т. н. Брюссельскую хронику, в которой содержалось упоминание набега русов и называлась точная дата — 18 июня 860:
«Михаил, сын Феофила со своею матерью Феодорой четыре года и один — десять лет, и с Василием — один год и четыре месяца. В его царствование 18 июня в 8-й индикт, в лето 6368, на 5-м году его правления пришли Росы на двухстах кораблях, которые предстательством всеславнейшей Богородицы были повержены христианами, полностью побеждены и уничтожены.»
Константинополь во времена Византии с высоты птичьего полета. Историческая реконструкция.
На закате 18 июня 860 около 200 русских судов причалили к берегам Босфора. Иоанн Диакон, посол венецианского дожа Пьетро II Орсеоло и автор «Венецианской хроники», сообщает о 360 кораблях. Кроме количества кораблей русов, итальянский хронист рубежа X—XI веков расходится с византийской хроникой и в оценке итогов набега:
«В это время народ норманнов [Normannorum gentes] на трёхстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси [et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est].»
Предположительно эти корабли были довольно большие, способные вместить 30—40 человек, как типичные корабли викингов. Согласно Повести временных лет Вещий Олег, требуя дань с Царьграда, говорил, что у него 40 человек на корабль, и если он мог преувеличить, то никак не преуменьшить. Большие корабли русов просто не смогли быть проведены через днепровские пороги или низовья Дона, контролируемые хазарами. Таким образом, общее число русов, участвовавших в набеге, было до 8000.
Появление кораблей было совершенно неожиданно для жителей. Известно, что византийцы использовали передовые для того времени способы оповещения об опасности, вроде цепочки световых маяков, но со стороны Чёрного моря нападения не ждали. Высадившиеся воины начали грабить с вечера и всю ночь пригороды Константинополя, захватывать разбегающихся в панике людей. Положение осложнялось тем, что Михаил III увёл на войну с арабами даже часть гарнизона. Византийский флот, также не оказавший заметного сопротивления русам, сражался с арабами и норманнами в Эгейском и Средиземном морях.
Византийцы смутно представляли, кто напал на них. Фотий уже в дни осады называл русов «народом с севера», «народом от краев земли». В своей проповеди патриарх Фотий красочно описал ритуальные жертвоприношения русов, которые посчитал карой господа за грехи жителей:
«Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб — о горе! — скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга.»
Набег русов затронул не только столицу Византии, но также окрестные места, в частности Принцевы острова в Мраморном море. Опальный константинопольский патриарх Игнатий, находясь в ссылке на одном из островов, едва избежал гибели, как об этом сообщает Никита Пафлогонянин в «Житие патриарха Игнатия», сочинении начала X века:
«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами».
Отступление Руси
Сохранились тексты гомилий (проповедей), с которыми патриарх Фотий обратился к жителям Константинополя во время его осады русами и вскоре после их отступления. Вторая гомилия предположительно датируется 4 августа, к этому времени русы покинули окрестности города. Фотий сообщает, что нападающие ушли с огромной добычей. Он ничего не говорит о причине ухода русов, рассматривая как чудо, что они не взяли Константинополь:
«Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения… Неожиданным оказалось нашествие врагов — нечаянным явилось и отступление их…».
В то же время Фотий недвусмысленно подчеркивает, что отступление нападающих от Константинополя произошло по инициативе самих русов:
«О, как же все тогда расстроилось, и город едва так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищаться, то очевидно, от воли неприятеля зависело — пострадать ему или не пострадать … Спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия … город не взят по их милости и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия усиливает болезненное чувство пленения.»
Более поздние авторы, такие как продолжатель хроники Георгия Амартола, Лев Грамматик и Феодосий Мелитенский, сообщают, что Михаил III быстро без войска вернулся в столицу, «едва пробравшись», и вместе с Фотием вознёс молитвы к Богу, погрузил мафорий Богоматери в море. Внезапно поднялась сильная буря и разметала суда русов, после чего те бежали. Эту легенду повторяют ещё более поздние «Брюссельская хроника» и «Повесть временных лет».
С другой стороны, Фотий, очевидец и участник событий, не сообщает о возвращении императора в осажденную столицу, что напрочь исключает подобный вариант развития событий, но зато говорит о спокойном море. Письмо от 28 сентября 865 папы Николая I императору Михаилу III содержит упоминание о недавнем разграблении окрестностей Константинополя язычниками (pagani), которые ушли, избежав всякой мести (nulla fit ultio). В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона, не заинтересованного в прославлении византийской церкви и императора, нападающие (normanorum gentes) «вернулись с триумфом» (triumpho ad propriam regressa est). Продолжатель Феофана в «Жизнеописании императора Василия» называет народ росов «неодолимым», обращаясь к крещению русов вскоре после набега 860 года. Рассказ о чудесном наказании русов, таким образом, оказывается не более чем благочестивой фантазией византийских хронистов.
Причины ухода русов неизвестны. Историки выдвигают разные версии: либо русы опасались подхода византийской армии, либо просто не желали втягиваться в осаду, удовлетворившись богатой добычей, либо надеялись заключить выгодный торговый договор с империей. По некоторым версиям, легендарный победоносный поход Вещего Олега на Царьград в 907 году, известного только по «Повести временных лет», но не упомянутый никакими другими источниками, мог отражать воспоминания об успехе набега 860 года.
Заключение мира, первое крещение Руси
Основные статьи: Первое крещение Руси, Крещение Руси
О посольстве русов в Константинополь вскоре после набега известно из окружного послания патриарха Фотия восточным патриархам (начало 867) и от продолжателя Феофана. Условия заключённого договора не приводятся, однако оба источника сообщают о желании русов креститься. Фотий удовлетворил это желание и направил к русам епископа:
«… даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос — те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан,… поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере … , что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды.»
Продолжатель Феофана содержит ещё один рассказ, составленный в 950-е годы, о крещении русов во времена Василия I (867—886) и патриарха Игнатия (867—877). Согласно ему уже сами византийцы дарами уговаривают русов принять христианство, глава же русской церкви получает сан архиепископа. Возможная дата крещения в истории Продолжателя Феофана близко соприкасается с возможной датой крещения по Фотию, но если в обоих случаях речь идёт об одном и том же событии, то свидетельство участника крещения патриарха Фотия более достоверно.
В сообщениях о первом крещении русов не приводится, где именно обитал этот народ и кто был их правителем. В церковно-академической среде считается вполне установленным, что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа (возможно, от Кирилла и Мефодия), посланного Константинопольским патриахом Фотием в начале или середине 860-х.
К. Цукерман высказывается против мнения тех исследователей, которые рассматривают сообщения Фотия и Продолжателя Феофана как описывающие одно и то же событие, и предлагает гипотезу, основанную на параллелях в церковной истории Болгарии и Руси. Согласно этой версии, русы, как и болгары, оказались недовольны отсутствием церковной самостоятельности (автокефалии), проявлением чего является то обстоятельство, что глава их церкви имеет лишь епископский, не архиепископский, сан. Недовольство могло быть вызвано также отношением Фотия к ним как к новым подданным Византийской империи. Русы изгнали своего епископа и уже новому императору Василию I и патриарху Игнатию приходится ублажать их подарками и бо?льшей церковной автономией. Точно также и примерно в это же время болгарский царь Борис I, не добившись автокефалии для своей церкви, прогнал византийское духовенство и пригласил миссионеров римского папы Николая. В 870 Игнатий сумел переманить Болгарию от папы к себе, повысив церковное представительство греческого иерарха до сана архиепископа, что являлось серьёзной политической уступкой. На Руси, вероятно, события развивались подобным же образом.
Информация о походе в Древнерусских летописях
Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.
В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море её полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.
«Новгородская первая летопись младшего извода»[14], по убедительному мнению русского историка Шахматова,[15] содержит в начальной части сведения из более древней летописи XI века. В описании похода эта летопись не упоминает об участии Аскольда и Дира в нём, равно как и об их связи с Рюриком. На основании этого многие историк предполагают, что сведения «ПВЛ» (написанной в XII веке) об Аскольде и Дире как предводителях похода на Константинополь являются позднейшей вставкой русского летописца, призванной объединить в единое целое разрозненные сведения по древней истории Руси.
Само по себе описание похода на Царьград в древнерусских летописях заимствовано из славянского перевода византийской хроники продолжателя Георгия Амартола. Текст летописи повторяет фантастические детали этого недостоверного позднего источника и радикально противоречит свидетельству очевидца событий — патриарха Фотия. Так, в точности воспроизведен фантастический рассказ о возвращении императора в Константинополь и о буре, якобы уничтожившей «безбожных росов» у стен осажденного города после совместной молитвы патриарха и императора. Таким образом, у первых русских летописцев конца XI — начала XII веков не сохранилось никаких сведений об обстоятельствах похода IX века. Как заметил К. Цукерман, русские летописцы, воспользовавшись византийским источником (в данном случае, наименее достоверным), превратили успешный набег русов в полное поражение. В первых русских летописях не сохранилось и сведений о крещении Руси при Фотии, поскольку это событие не упомянул продолжатель Георгия Амартола.
Историография
Итальянский историк XV века Флавио Бьондо в сообщении о набеге норманнов на Константинополь в 860 году заметил, что норманны после того вернулись в Британское море (Britannicum mare). Историк-визаентиевед А.А. Васильев обсуждал возможность набега руси со стороны Средиземного моря, так как арабский ученый конца IX века ал-Якуби, написав о набеге норманнов на испанскую Севилью в 844 году, назвал напавших «ал-маджус, которых именуют ар-рус». Т. М. Калинина, собрав сведения о набеге норманнов на Севилью, предположила, что те русы были скорее всего викингами из Скандинавии, грабившими по всему побережью Западной Европы и проникавшими в Средиземное море через Гибралтар.
Большинство историков придерживаются версии, изложенной в древнерусских летописях, так как Никита Пафлогонянин определенно указал, что набег произошел со стороны Черного моря. Фотий в 1-й гомилии назвал напавших врагов скифами, что как и Первое крещение Руси указывает на родину этих русов где-то в Восточной Европе.
Ссылка на источник: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/310246
