Лекция 3. Ростки археологии в древнем мире. Археология древнего мира
Лекция 3. Ростки археологии в древнем мире. — МегаЛекции
1. Теминологические неурядицы и их смысл.Была лиархеология на Древнем Востоке и в античном мире? Это вопрос не очень простой, но разрешимый. А вот актуальный ли? Всё это так далеко от нас и наших интересов… Не скажите! Тут есть аспекты, очень злободневные в наши дни. Но начнем издалека.
Обращали ли Вы внимание на логические неурядицы с названиями отраслей археологии?
С падением советской власти и распадом Советского Союза слово "советский" окончательно превратилось в такой же исторический термин, как и слово "античный", – оно стало обозначать фрагмент исторической действительности, имевший территориальные и хронологические границы и ушедший в прошлое. Из этого вроде бы следует, что словосочетания "восточная археология", "античная (или классическая) археология" и "советская археология", построенные одинаково, обозначают отрасли науки из одного и того же смыслового ряда. Ан, нет. Советская археология – это археологическая наука, как она действовала в советском обществе, тогда как объектом ее изучения были памятники любого времени и любой страны. А вот восточная археология и античная археология – совсем наоборот, это археологическая наука, нацеленная на изучение востока и античного мира и осуществляемая археологами любого времени и любой страны. В одном случае прилагательное обозначает объект изучения, в другом – субъект.
Почему так получилось, понять нетрудно. Формально подобные словосочетания двузначны, возможно то или это понимание. Но советские археологи известны, а советская материальная культура не представлялась археологическим объектом. Кстати, совершенно напрасно. Теоретически можно себе представить, что в будущем недовольство советскими письменными источниками побудит подвергнуть нашу культуру археологическому изучению. Да и сейчас отдельные акты подобного рода случались. Так, в Катыни сначала немцы, а потом наши раскапывали массовые погребения расстрелянных польских офицеров, чтобы узнать, кто их на самом деле расстрелял – нацисты или палачи из сталинских концлагерей. Это, конечно, была современная политика, но можно ее представить и как исторический вопрос. Так или иначе, словосочетание "советская археология" закрепилось за деятельностью советских археологов.
Иначе обстоит дело с "античной археологией". Культура античного мира известна и является издавна объектом археологического изучения, тогда как никто не знает археологов античного мира и можно полагать, что их и не было. Говоря о проблеме рождения археологии, я уже упоминал высказывание Даниела: "Античный мир дал историков, географов и этнографов, но не археологов. Первобытная археология – единственная гуманитарная наука, которую мы не можем возвести к грекам" (Daniel 1950: 16). Я показывал, что Даниел относил это не только к первобытной археологии, но к археологии вообще. И в сборнике в честь Даниела Джон Эванс описал всё, что происходило в изучении древностей до XVII века, под шапкой "Преистория археологии" (Evans 1981). Это стало почти общим мнением.
Но всё же не общим. Те историографы, которые придерживаются концепции преемственного развития археологии, говорят о постепенном ее возникновении и относят ее начало к весьма ранним временам, в частности к Древнему Востоку и особенно к античному времени. Уэйс прямо назвал свою статью об этом: "Греки и римляне как археологи" (Wace 1949), а Кук свою – "Фукидид как археолог" (Cook 1955). Об интересе гомеровских греков к восточным древностям Зихтерман пишет: "они занимались археологией, но не классической". Однако он утверждает: "И в античном мире уже имелись первые шаги того, что мы сегодня именуем классической археологией". Целую главу в своей книге "Культурная история классической археологии" он назвал: "Античные корни классической археологии" (Sichtermann 1996: 28). Шнапп, хотя и не рискнул выдвинуть такие недвузначные формулировки, всё же дал понять, что те проявления интереса к материальным древностям, которые в античном мире были, могут претендовать на включение в археологию, пусть и с некоторыми оговорками. "…Археология может рассматриваться как продукт долгой эволюции, начатой, вероятно, в дописьменных обществах и продолженной многочисленными и тщательно проведенными наблюдениями антиквариев всех времен и стран" (Schnapp 2002).
Так была ли в древнем мире археология?
2. "Сакральная археология": археологические знания на Древнем Востоке. Математика, медицина и филология появились на Древнем Востоке. Археологии тогда не было. Но раскопки бывали, и некоторые знания о древности тоже существовали – по крайней мере их знали уже как древности. В некоторых учебниках истории археологии главы об археологических знаниях Древнего Востока весьма обширны, но это за счет того, что в повествование включаются древневосточные представления о времени, древневосточные концепции истории и мысли о происхождении и судьбах народов. Это интересно для археологов, но это не археология.
К археологическим знаниям, то есть к тому, что впоследствии вошло в науку археологию, есть смысл относить обхождение того времени с археологическими памятниками и знания, относящиеся к этим объектам.
Суть тогдашнего отношения к материальным древностям – религиозное почитание святынь и вообще уважение ко всему традиционному. Это, конечно, не научные цели, но они тоже вели к опознанию и учету, изучению, охране, нередко к добыванию и сохранению. Безусловно, почитались и оберегались гробницы, особенно царские; окружались почитанием старые храмы, а их руины изучались как образцы для подражания; старинные сокровища и руины поселений увязывались с мифами и наделялись святостью. Можно было бы условно говорить о "сакральной археологии", если бы не опасность, что это обозначение утратит условность и будет приравнено к археологии.
Уже в сооружении царских гробниц XII династии Египта (1991 – 1786 гг. до н. э.) исследователи (Edwards 1985: 210 – 217) отмечают признаки намеренной архаизации, а для нее нужно же было знать особенности древних образцов для подражания, опознавать их. При XVIII династии (1552 – 1305 гг. до н. э.) писцы оставили пометки (граффити) на древних и давно покинутых памятниках – стало быть, посещали их. На фрагментированной додинастической палетке надписано имя царицы Тийе (1405 – 1367 гг. до н. э.) (Trigger 1989: 29).
Из XIX династии Хаэмвасет (1290 – 1224 гг. до н. э.), сын Рамсеса II, прославлений вплоть до греко-римских времен как маг и мудрец, внимательно изучал культы, связанные с древними памятниками в окрестностях столицы, Мемфиса, для восстановления этих культов. Во время строительных работ храма в Мемфисе, где он был верховным жрецом, была откопана статуя, которую Хаэмвасет идентифицировал как изображение Каваба, сына фараона Хеопса, жившего за 13 веков до того. Это высечено на найденной статуе, ныне хранящейся в Каирском музее (рис. 1): "Хаэмвасет, сын царя, жрец Сема и величайший из управителей ремесленников, был счастлив, ибо статуя Каваба, некогда осужденная превратиться в сор… его отца Хуфу (Хеопса), сохранилась в целости…". Хаэмвасет осчастливлен потому, что он так любил этих благородных древних, кто пришел раньше, и совершенство их произведений" (Gomaa 1973; Kitchen 1982: 103 – 109).
В саитский период (664 – 525 гг. до н. э.) знание резных рельефов Древнего Царства было достаточным для предпринимаемых попыток стилистического возрождения (Smith 1958: 246 – 252).
Таким образом, знание тогдашними египтянами древних предметов материальной культуры налицо, и предметы материальной культуры извлекались из земли именно как древности. Признавая, что раскопки – не вся археология, французский археолог и историк археологии Шнапп расценивает раскопки Хаэмвасета как археологические по целям и заключает: "Был ли Хэмуа (так французы называют Хаэмвасета. – Л. К.) "первым" археологом или нет, но он, несомненно, был тем, кого римляне (а за ними все западные ученые) называли антикварием, заинтересованным в древности и в остатках отдаленного прошлого" (Schnapp 2002: 135). А из антиквариев выросли нынешние археологи. Но раскопки не только не вся археологи, но могут быть и вообще не археологическими (например, криминалистическая эксгумация), а египтянам знание древностей требовалось не для истории, а для решения практических религиозных задач.
Еще разительнее напоминают археологию вавилонские свидетельства раскопок. На глиняном кирпиче из Ларсы в Ираке, заложенном в основании храма, обнаружена следующая надпись вавилонского царя VI в. до н. э. (рис. 2):
"Я Набонид, царь Вавилона, пастырь, поставленный Мардуком…, тот, кого царь богов Мардук твердо провозгласил как снабжающего города и восстанавливающего святыни….
Когда великий повелитель небес, Шамаш, пастырь народа черноголовых, властитель человечества, […] Ларса, его город пребывания, Э-баббар, его дом контроля, который долго был пуст и превратился в руины, под пылью и сором, - большой кучей земли, был покрыт до того, что его устройство было более не распознаваемо, а его план более не виден, […] в царствование моего предшественника царя Небукаднецара, сына Набопалассара, пыль была снята, и холм земли, покрывавший город и храм, открыл теменос Э-баббара старого царя Бурнарбуриаша, предшественника, но поиски теменоса более древнего царя были проведены без открытия. Он отстроил Э-баббар на увиденном теменосе Бурнарбуриаша, дабы вмещать великого бога Шамаша…
Итак, в 10-й год и в благоприятный день моего царствования, во время моего вечного величия, излюбленного Шамашем, Шамаш вспомнил свое прежнее поселение; он счастливо решил со своей молельни на зиккурате восстановить лучше, чем прежде, и это мне, царю Набониду, обеспечивающему его, он доверил задачу восстановления Э-баббара и отметить его дом властвования.
По повелению великого царя Мардука, подули ветры с четырех сторон, великие бури: пыль, покрывавшая город и храм, поднялась; Э-баббар, могущественную святыню, можно было увидеть … С сидения Шамаша и Айи, со вздымающейся часовни зиккурата, вечное святое место, вечная палата появилась – теменос; их план был теперь виден. Я читал там надпись древнего царя Хаммурапи, который строил для Шамаша, семь сотен лет до Бурнарбуриаша, Э-баббар на древнем теменосе, и я понял ее смысл. Я думал: "Мудрый царь Бурнарбуриаш отстроил храм и дал великому повелителю Шамашу жить там. Мне же … этот храм и его восстановление … я поклялся себе словом моего великого повелителя Мардука и словам повелителей вселенной Шамаша и Адад; мое сердце возликовало, моя печень зажглась, моя задача стала ясна, и я занялся сбором рабочих для Шамаша и Мардука, держащих мотыгу, и сжимающих лопату, и несущих корзину. Я послал их во множестве отстраивать Э-баббар, могущественый храм, мою возвышенную святыню. Мастера обследовали устройство, где был найден теменос, чтобы понять украшение.
В благоприятный день… я поместил кирпичи на теменос древнего царя Хаммурапи. Я отстроил этот храм в древнем стиле и украсил его строение..." (Schnapp 1996: 13 – 17).
Итак, вавилонский царь Набонид (556 – 539) раскапывал храм в Ларсе, чтобы установить его план и декор для реконструкции святыни в прежнем виде. Раскапывая, он открыл, что его предшественник Небукаднецар (Навуходоносор II), правивший незадолго до него (605 – 562), уже проводил там раскопки и откопал храм, построенный за 7 веков до того царем Бурнарбуриашем (1359 – 1333). Более того, Набонид нашел там еще более древнюю (еще на четыре века) надпись царя Хаммурапи (1792 – 1750) и прочел ее. Его задачи были не только найти нечто древнее на святом месте, но и идентифицировать и восстановить. Известно также (Daniel 1975: 16), что Набонид вообще увлекался такой деятельностью. Он раскопал под храмом Шамаша в Сиппаре на глубине в 18 локтей под фундаментом камень с надписью, заложенный Нарамсином, сыном Саргона Аккадского, - камень, "который ни один предшествующий царь за 3200 лет не видел" (на деле Саргон, царствовавший ок. 2335 – 2279 гг. до н. э., отстоял от Набонида более чем на 17 веков).
Ален Шнапп так подытоживает эпизод в Ларсе: "это не столь уж далеко от того, что мы сегодня называем археологией" и называет надпись Набонида "первым писаным свидетельством сознания и практики археологии" (Schnapp 1996: 17 – 18). Задачи вавилонских раскопщиков и современных археологов, несомненно, схожи, поэтому и практика схожа. Но это не те задачи. Царю нужно было только установить, где и как его предшественники строили храм, и восстановить его. Он не нуждался ни в прочих древностях, ни в установлении их облика и последовательности, ни в их сохранении – добавил к надписи Хаммурапи свою приписку, а древний храм заменил новым по старому плану. Это не археология, а практическая теология. Если и можно тут углядеть элемент археологии, то ориентированной не на историю, а на церковную архитектуру. Археологии тут немногим больше, чем в эксгумации.
Кроме раскопок, вавилоняне совершали иногда и другую операцию, в которой можно усмотреть особенность археологии - графическую фиксацию древностей. В царствование Набонида же писец по имени Набузерлишир скопировал надпись, датируемую временем Куригалзу II (1332 – 1308) в Аккаде. Это почти современник Бурнарбуриаша. Этот же писец нашел надпись на камне, принадлежавшую Шаркалишарри (2140 – 2124), царю Аккада, и не только скопировал надпись, но и отметил, где он ее нашел (рис. 3). Ко времени писца этой надписи было уже полторы тысячи лет. Еще один писец, имени которого мы не знаем, скопировал надпись с основания статуи, которую некий купец из Мари посвятил богу Шамашу во второй половине III тыс. до н. э. В Ниппуре, в слое времени Навуходоносора был найден сосуд, внутри которого оказались предметы более древнего времени: табличка с планом города, кирпичи и таблички шумерского периода, договоры конца II тыс. до н. э.
Но и это, во-первых, не совсем археологические объекты – скорее эпиграфические, а во-вторых, писцы собирали и копировали их не для изучения, а исключительно для практических надобностей – как документы царского архива и как религиозные тексты.
Еще одна особенность, характерная для археологии, может быть отмечена у вавилонян – это собирание и хранение древностей. Боги другого народа – всё же боги. Культовые статуи вражеского народа нельзя было уничтожить, завоеватель обычно увозил их, чтобы воздвигнуть у себя в храме. Во дворце Навуходоноса в Вавилоне немецкие археологи обнаружили в одном помещении скопление статуй и табличек разного времени – от III тыс. до 7-го века до н. э. Экард Унгер готов был поверить, что перед ним первый музей древностей (Unger 1931). Дочь Набонида царевна Бел-Шалти-Наннар собрала в VI в. до н. э. большую коллекцию древневавилонских артефактов, включая надписи, и это описывают как первый известный нам музей древностей (Woolley 1950: 152 – 154). Это не был музей: вещи собрали не для любования или показа публике – это было хранилище сакральных объектов.
Триггер дает более близкую к археологии интерпретацию: "Этот растущий интерес к физическим остаткам прошлого был частью повышенного внимания образованных классов к прежним временам. Этот интерес имел сильный религиозный компонент" (Trigger 1989: 29). При такой трактовке отличие смазывается. Мол, был религиозный компонент (сильный), были и другие (научный? просветительский?). Но других, по сути, не было.
Только в древнем Китае почитание древностей, оставаясь религиозным, имело более заметный философский компонент. Конфуцианские ученые, ревностно отстаивавшие уважение к предкам и традициям, расценивали систематическое изучение прошлого как путь к моральному совершенству. Возможно, это сказывалось в собирании древних бронзовых сосудов, резных статуэток из нефрита и других изделий древнего искусства как семейных ценностей (Wang 1985). Первое использование археологических материалов для целей истории имело место в Китае. Великий китайский историк Сыма Цянь посещал древние руины и обследовал остатки прошлого наряду с текстами. Но это было уже во II в. до н. э., т. е. одновременно с такими же действиями историков в западном античном мире.
3. Античные представления о первобытности. Если обратиться ко взглядам античных авторов на происхождение человеческой культуры (а историографы обращаются к этим взглядам – см. Helmich 1931; Cook 1955; Phillips 1964; Mustifli 1965; Müller 1968; Blundell 1986 и др.), то картина получается и в самом деле внушительная: у греков и римлян, да и у древних китайцев мы находим первые раcсуждения (историографы называют их "теориями") о прогрессе человечества от звериного состояния, о трех веках и прочие концепции, интересующие ныне археологов. Основных концепций три:
А. Концепция деградации (Dekadenztheorie у Хельмиха). Ее называют концепцией "золотого века" и возводят к Гесиоду (Baldry 1952, 1956), но уже у Гомера есть указания на то, что раньше люди жили лучше, чем сейчас (Helmich 1931: 32 – 36), а идеи можно возвести к восточной мифологии (Griffiths 1956, 1958).
У Гомера (VIII – VII вв. до н. э.), малоазийского ионийца, изображается совершенство состояния человеческого рода в героический век. Но о золотом веке у него речи нет, хотя Хельмих предполагает, что Гомер был знаком с преданием о золотом веке – что он "не пребывал в наивном незнании старой традиции человечества о золотом веке" (Helmich 1931: 33). Это предположение Хельмих выводит из того, что своих стариков героического века (Нестора и Феникса) Гомер рисует восхваляющими старое еще более блаженное время, когда герои были еще более могучими (Ил., I, 260; V, 302 - 305, 447 - 451). Но это может быть просто психологической характеристикой обычного старческого бахвальства и восхваления дней своей юности. Гомер сообщает, что вдали от бедствий Троянской войны оставались блаженные гиппомолги, питающиеся молоком, и абии, справедливейший народ земли, а у позднейших античных авторов золотой век связывался с правлением богини справедливости, и именно этим народам приписывалось долгожительство (более тысячи лет) – признак золотого века. Отсвет золотого века лежит и на гомеровских киклопах из "Одиссеи" (Од., IX, 106 – 111): они не пашут, не сеют, а земля их кормит сама (Helmig 1931: 34). Блаженное и беззаботное существование описывается в Ливии (Од., IV, 85 – 89) и в Элисии (Од., VII, 561 – 568). Но, так или иначе, Гомер (или Гомеровские певцы, если у Гомеровского эпоса был не один автор) прямо не упоминают золотого века.
Концепция пяти веков – золотого, серебряного, медного, героического и железного – изложена в большой поэме "Труды и дни" (108 – 201) у Гесиода, писавшего в VII в. до н. эй. в Арголиде в среде аграриев. "Золотое поколение" жило беззаботно под властью бога Хроноса, не зная болезней и боли, и земля плодоносила без обработки. За золотым следует серебряный век, когда появилось равнодушие к богам и начались заботы. В медный век на земле выросли великаны, воцарился Арес – бог войны. Затем настал век героев, сражавшихся под Фивами и Троей и бывших благороднее и справедливее, чем прежде. Когда все они полегли в битвах, настал железный век. Воцарились зло, бесчестие, и среди людей распространились нищета и болезни, и они стали умирать в более молодом возрасте.
Легко заметить, что героический век включен сюда со стороны – он выпадает из периодизации по металлам, а кривая, идущая три века вниз, на четвертом взмывает вновь вверх, чтобы опуститься окончательно на пятом (Helmig 1931: 39; Phillips 1964: 171) - видимо, героический век появился как реакция на гомеровский и другой эпос. Последовательность металлов более-менее совпадает с реальной исторической последовательностью и доступностью выплавки и обработки: от мягких к более твердым.
Отзвуки концепции пяти веков – концепции деградации – находят у Эмпедокла, Дикеарха, Платона. У последнего лишь в том, что исконная жизнь людей в идеальном государстве прошлого во главе с богом рисовалась как блаженное царство, близкое к мифическому: ни диких зверей, ни войн, ни двоемыслия, ни браков, ни земледелия ("Государственный человек", 15 – 16), благочестивое существование в мире и изобилии, без золота и серебра ("Законы", III, 2).
Из римлян Овидий, сосланный на дальний север, на берег Черного моря, также был склонен к пессимизму и в "Метаморфозах" продолжил традицию Гесиода, рисуя пять веков. У него люди золотого века жили в вечной весне, питаясь только молоком, медом и фруктами. В серебряном веке, когда Сатурн передал власть над миром Юпитеру, установились четыре сезона года, и люди занялись земледелием и переселились в пещеры. В медном веке люди обзавелись оружием и повели войны, а в железном веке с техническим прогрессом наступило моральное падение, и богиня справедливости покинула землю. Век героический у него отсутствует, а век гигантов выпадает из общего изложения и изображен отдельно.
Хельмих отмечает три общих места золотого века, повторяющихся у всех представителей этой концепции: 1) земля, сама дающая питание людям; 2) долгожительство тогдашних людей; и 3) их справедливость. В их основе – близость первых людей богам. Эйнгоф находит подобную концепцию у других народов – индоариев и германцев, евреев
Б. Концепция прогресса (Evolutionstheorie у Хельмиха) от звероподобного состояния к нынешнему благоустроенному обществу в связи с открытиями и изобретениями восходит к материалистическим идеям Демокрита и к стремлению Эпикура освободить человечество от страха перед богами. Важную основу этой концепции составлял и миф о Прометее, который похитил у богов огонь и отдал его людям, ввел земледелие и скотоводство, научил строить корабли. Эта концепция ввела представление о примитивности первоначальных, первобытных людей (Lovejoy and Boas 1935).
Ионийские мыслители VI в. до н. э. Демокрит, Ксенофан из Колофона и Протагор из Абдеры сомневались в существовании мифических богов, они должны были думать над тем, как люди обрели свое превосходство над животными, не будучи ни самыми сильными, ни самыми защищенными. Демокрит считал, что они научились всему, наблюдая за животными – плетению научились от паука, строительству от птиц. Ксенофан полагал, что люди вознеслись над животными благодаря обладанию руками. Протагор в утерянном сочинении "О начальных условиях" возлагал заслугу на культурного героя Прометея. Полагают, что к Демокриту и Протагору восходит изложение примитивного быта первых людей у Диодора, историка, жившего в I в. н. э. – простые собиратели пищи, они жили мелкими группами; под угрозой нападений диких зверей они научились помогать друг другу, говорить, одеваться и поселились сначала в пещерах, потом стали строить хижины, овладели огнем.
Дикеарх (IV в. до н. э.) первым построил трехступенчатую схему развития хозяйства. По сообщению Порфирия (De abstinent., IV, I, 2), Дикеарх начинал с золотого века, в котором люди просто кормились тем, что давала природа (современые ученые назвали бы это собирательством), дальше у него шли пастушество, а затем земледелие.
Эпикурейцы признавали, что боги существуют, но не вмешиваются в жизнь людей. Бояться их и надеяться на них – предрассудок, суеверие. Следуя эпикурейскому учению об освобождении человека от страха и забот, от которых страдает мир, Лукреций Кар, живший в I в. до н. э., перевернул схему Гесиода, переместив век блаженства и процветания в будущее, а прошлое изобразив скудным и мизерным. В своей поэме "О природе вещей" (V, 911 – 1226) он построил концепцию прогресса (Mahoudeau 1920). В начало истории он ставит примитивное звероподобное существование. Люди были здоровы и грубо сколочены, поэтому жили долго, но смерть не была безболезненной и часто наступала от голода. Они не знали земледелия, огня, не имели никаких законов, жили голыми в лесах и горных пещерах, охотились с камнями и дубинами на зверей и вступали в половые связи беспорядочно. Во втором периоде, в результате овладения огнем (от молний и стихийных пожаров) люди переселились из пещер в хижины, оделись, изобрели язык и установили правила брака. В третьем периоде цари построили города и крепости, поделили землю между людьми, и началось земледелие и скотоводство, появилось золото. Но в четвертом периоде царей убили и ввели демократию, лучшие люди получили божественную честь. Вглядываясь в природу вещей, люди поверили в богов. В пятом периоде были освоены металлы – медь, железо и серебро.
Первобытные орудия были, по Лукрецию, грубы и примитивны, сделаны без применения металлов, а из металлов раньше бронза вошла в обиход, чем железо (V, 1270), потому что медных руд больше и медь легче поддается обработке. На этом основании некоторые археологи (Гёрнес, Якоб-Фризен и др.) говорили о том, что у Лукреция уже сформировалось представление о системе трех веков. На деле у Лукреция трех веков нет, а есть пять совсем других периодов, и есть представление о последовательности введения металлов в обиход, из какового представления можно вывести систему трех веков, если положить последовательность металлов в основу периодизации.
В. Концепция апогея (Kompromißtheorie у Хельмиха). Греческий мыслитель I в. до н. э. Посидоний из Апамеи, очень популярный у римлян (Цицерон ездил на Родос к нему учиться) написал под влиянием учения стоиков сочинение "Протрептикос", содержание которого дошло до нас только в письме Сенеки (письмо 90), где он критикует это сочинение. Посидоний соединил учение о прогрессе (от звероподобного состояния) с учением о деградации (от золотого века). Звероподобное состояние он поместил в начало существования человечества, а золотой век – в середину истории. Это был апогей, от него началась деградация к нынешнему состоянию.
Влияние трактовки Посидония видят у Виргилия в его "Энеиде".
Эти концепции античных мыслителей еще тесно связаны с мифологией и сугубо спекулятивны, совершено не разработаны на фактическом материале и не поддержаны им. Хельмих называет эти полумифические концепции "теориями". К выбору этого слова его подвигла "огромная масса преисторического материала, предложенного античными писателями". Он отмечает, что "привлекал только таких античных писателей, которые отображали преисторию человека в законченной самостоятельной теории" (Helmich 1931: 31). Это, конечно, не повод называть системы взглядов античных авторов теориями. Как отмечает Э. Д. Филипс, "огромное отличие от современной преистории заключается в полнейшем отсутствии фактических доказательств для теорий, что видимо лишь иногда ощущалось как препятствие" (Phillips 1964: 176). Но теория – это такая система взглядов, которая разработана на фактическом материале и проверяется независимыми фактами, чего у античных авторов не было ни на йоту.
А главное для нашего рассмотрения, это то, что все эти рассуждения о первобытности, о примитивизме первобытных людей, хотя и интересны для археологов, не составляют тему археологии. Даже если отвлечься от их чисто философской природы, по тематике они составляют предмет не археологии, а преистории, истории первобытного общества. Это уж современные англоязычные и немецкоязычные ученые слили под одним обозначением две разные науки – преисторию и первобытную археологию. Отшатнувшись от вещеведческой археологии и в погоне за актуальностью своей науки, они уподобили ее истории и утратили даже терминологическое различие. Для англичан и американцев это всё prehistory, для немцев всё Vorgeschichte или Urgeschicte. Но эти дисциплины – преистория и первобытная археология - так же различаются, как история древнего мира и классическая археология (см. Клейн 1991, 1992; Klejn 1994).
Археология развилась из занятий материальными древностями. Как с этим обстояло в античном мире?
4. Древности в Гомеровском эпосе. Первое, что приходит на ум, это обратиться к Гомеровскому эпосу, поскольку там речь идет о том, что было древностями даже для античных греков и для самих певцов-аэдов и рапсодов. Причем многие из этих древностей были вполне материальны – крепостные стены, исчезнувшие позже города, древнее оружие, доспехи, погребения героев. Всё это для потомков археологические объекты. И мы знаем, что современная археология постоянно обращается к Гомеровскому эпосу, когда анализирует крито-микенскую культуру и архаическую Грецию. Но современная археология обращается и к письменным источникам, и к языку. Нас же интересует не способность гомеровского эпоса служить сравнительным материалом для современной археологии, а те его компоненты, которые сами могли бы претендовать на статус археологических сообщений или рассуждений.
Всё действие эпоса происходит за полтысячи лет до Гомера в Малой Азии под стенами Илиона (археологически это Троя VIIb), который ко времени Гомера или Гомеровских певцов был уже греческим городом (Троя VIII). Гомер развертывает действие среди крепостных стен, которые он описывает в подробностях (башни, Дарданские ворота, Скейские ворота) – это, конечно, архитектурные детали Трои VIII. Эти имена показывают, что сведения взяты не из мысленной реконструкции руин, а из фольклора – местных названий, рассказов местных жителей, песен и преданий.
На греческом материке упоминается столица царства Нестора Пилос, но к античному времени греки уже спорили, где он находился – в Трифилии или Мессении. К этому времени существовало несколько городов с этим именем. Судя по описываемым у Гомера маршрутам и расстояниям, певец или, скорее, певцы то имели в виду трифильский Пилос, то мессенский. Ныне археологические данные показали, что слои и дворец микенского времени есть только в мессенском Пилосе. Гомер (или гомеровские певцы) этого не знал(и). Проблема решалась без археологии.
В эпосе фигурируют некоторые вещи, которых в живом быту самих певцов (VIII – VII вв. до н. э.) уже не было. Это были уже ископаемые формы, вымершие. Например, шлем, сплошь покрытый клыками вепря (рис. 4). Он есть только на изображениях микенского времени. Или башенный щит Аякса (рис. 5) – это вещь, характерная для микенского времени, не употреблялись уже такие щиты в гомеровскую эпоху. Но гомеровские певцы не видели их в реальности – ни в музеях, ни в раскопках. Описания этих вещей поступили к певцам в старых песнях, в фольклорных застывших выражениях – как в русских былинах дошли до нас "гусли звончатые" и "стрела калёная".
В песни XXIII описывается погребение Патрокла "на брегу Геллеспонта" – трупосожжение в урне под курганом. Перед тем Патрокл явился Ахиллу во сне и возгласил (XXIII: 83 – 93):
Кости мои, Ахиллес, да не будут розно с твоими;
Вместе пусть лягут, как вместе от юности мы возрастали…
Пусть же и кости наши гробница одна сокрывает,
Урна златая, Фетиды матери дар драгоценный.
Древосеки сложили на берегу костер, "где Ахиллес указал им, /Где и Патроклу великий курган и себе он назначил". В жертву принесли 12 пленных юношей, четырех коней и двух собак. Когда сруб догорел, его угасили вином. Кости Патрокла сложили в урну златую, кругом означили место могилы. "Свежий насыпав курган, разошлися они".
Так же погребали и тело Гектора (XXIV, 783 – 805), но не на берегу, а возле города у крепостной стены. Урну поместили в глубокую могилу, заложили камнями и насыпали курган.
Исходя из этих описаний, можно предположить, что курган Ахилла с Патроклом должен быть на берегу, а курган Гектора – возле города. На карте, составленной в XIX веке Спраттом и Форхгаммером, есть курганы Ахилла и Аякса к северу от Илиона, на берегу Геллеспонта, а километрах в восьми к югу от Илиона на горе Балидаг отмечен курган Гектора. Но это обозначение нового времени, сделанное по догадке. Сквозь полтысячи лет турецкого времени эти местные предания не могли пройти. Ни в одном древнем источнике, кроме Гомера, могилы эти там не отмечены. Сами погребальные сооружения в этих курганах археологи не относят к концу микенского времени. А в античных источниках могилы Ахилла и Гектора помещаются в других местах. Герооны Ахилла находятся в разных местах Балканского полуострова, могилу его указывали тоже в разных местах. Могилу Гектора многие источники помещают в Фивах, главном городе Беотии, и некоторые ("Пеплос" Псевдо-Аристотеля) сообщают даже надпись на могиле: "Гектору великую беотийские мужи соорудили могилу над землей, напоминание потомкам", но источники расходятся в точном указании места этой могилы в Фивах.
Таким образом, оба героя перенесены в Троянский эпический цикл из других преданий, а гомеровские певцы, возможно, использовали для привязки этих героев к Троаде и Геллеспонту какие-то стоявшие там курганы, но никакого археологического рассуждения тут не было, разве что обычная "народная археология", да и то под вопросом.
5. Интерес к материальным древностям как к святыням ("сакральная археология") в античном мире. В значительной мере интерес к материальным древностям руководствовался теми же мотивами в античном мире, что и на Древнем Востоке – это были для древних греков и римлян вещи, связанные с мифологией, обладавшие чудесными свойствами, святыни (Hansen 1967). Характерны три эпизода, сообщаемые историками и географами Греции.
А. Обретение могилы Ореста. Геродот рассказывает историю войны лакедемонян с тегеянами. Во время войны лакедемоняне обратились за советом к Пифии – как победить тегеян. Та изрекла, что надо найти кости древнего героя Тезея и погрести их у себя. А искать их надо в Тегее в месте, где дуют два ветра, удар встречает противоудар и зло ложится на зло.
Во время перемирия один из лакедемонян по имени Лих (или Лиха) отправился по своим делам в Тегею и зашел в кузню подивиться на кузнеца во время работы. Кузнец поделился с ним своим приключением:
"Друг-лаконец! Ты дивишься, как искусно обрабатывают железо. Но вот если бы тебе довелось увидеть то же, что мне, то как бы сильно ты удивился! Я хотел выкопать у себя во дворе колодец и, копая, наткнулся на гроб в 7 локтей длины. Не веря, однако, чтобы люди когда-нибудь были больше нынешних ростом, я открыл гроб и увидел, что покойник действительно был одинаковой величины с гробом. Измерив гроб, я снова засыпал его землей".
Лиху пришла в голову блестящая идея: высоченный покойник (локоть – это от 43 до 56 см, семь локтей – значит от 3 до 4 метров!), к тому же кузнечные меха – это два ветра, а молот и наковальня – это удар и противоудар, ну а сгибаемое при ковке железо – это зло на зле, о которых говорилось в прорицании Пифии. С убеждением, что найдено погребение Ореста, он поспешил в Спарту, но земляки сначала не поверили. Лихас отправился снова в Тегею, снял помещение кузницы, затем открыл могилу, собрал кости и вернулся с ними в Спарту. С тех пор спартанцы всегда побеждали тегеян (Herod., I, 68).
Это сообщение Геродота дает нам знать, насколько можно верить древним преданиям о могилах героев – совпадение со смутными прорицаниями Пифии было для них достаточным сигналом о достоверности. Три или четыре метра в длину – тоже сказочная подробность, если только под костями Ореста не имелись в виду кости мамонта.
Б. Перенесение костей Тезея. Греческий историк Плутарх, живший уже в римское время, во II в. н. э., передает легенду об еще одном прорицании Пифии. После персидской войны, т. е. в VI в. до н. э., Пифия повелела афинянам перенести в Афины кости Тезея с острова Сирос, где герой был похоронен.
"Но, - говорит он, - было очень трудно открыть эти кости, как и найти место, где они лежали, по причине негостеприимства и дикого нрава варварского народа, населявшего остров. Тем не менее, после того, как Кимон взял остров […], и имел большую страсть отыскать место, где Тезей был погребен, он случайно выследил орла на возвышенности, клюющего клювом и разрывающего землю когтями, и внезапно ему, как по божьему вдохновению, пришло в голову копать в том месте и искать кости Тезея. В этом месте был обнаружен гроб человека выше обыкновенного роста и медный наконечник копья и меч, лежащий возле, всё это он взял с собой на борт галеры и привез с собой в Афины. После чего афиняне, чрезвычайно обрадованные, вышли торжественной процессией с жертвоприношениями встретить и принять останки, как если бы это был сам Тезей, возвращающийся живым в город" (Plut., Thes., 36).
Здесь опять же фигурирует костяк огромного роста, а достоверность опознания опирается только на божественный знак в виде орла.
megalektsii.ru
Античный мир и археология. Главная страница
Предисловие
Фролов Э. Д. (С.-Петербург)История и историк в античном мире
I. Эллада и ее соседи
Медведев А. П. (Воронеж)Был ли греческий полис государством?
Ладынин И. А. (Москва)Легенда о египетской царевне Нитетис (Hdt. III. 1–2; Athen. XIII. 560d–f) в политико-историческом контексте VI в. до н. э.
Суриков И. Е. (Москва)Древнейшие афинские монеты (Wappenmünzen): проблемы интерпретации и датировки
Печатнова Л. Г. (С.-Петербург)Античное предание о гибели спартанского царя Клеомена I
Рунг Э. В. (Казань)Неофициальная дипломатия Персии по отношению к грекам и роль персидского золота в греко-персидских межгосударственных отношениях
II. Эллинизм
Кузьмин Ю. Н. (Самара)Кратер — брат царя Антигона: биография на фоне эпохи
Сивкина Н. Ю. (Н. Новгород)Полководческие способности Филиппа V в первых кампаниях Союзнической войны
Нефедкин А. К. (С.-Петербург)Всадники-тарентинцы в эллинистических армиях
III. Республиканский Рим
Коптев А. В. (Хельсинки)Смерть римских старейшин в 390 г. до н. э.: истоки исторической традиции
Сидорович О. В. (Москва)Sacra Argeorum как жреческий документ
Сморчков А. М. (Москва)Авгурский контроль над ауспициями магистратов: теория и реальность
Гурин И. Г. (Самара)Органы власти серторианской Испании
Короленков А. В. (Москва)Женщины в политике Сертория
Бугаева Н. В. (Москва)Античная историческая традиция о попытке освобождения сторонников Катилины
Смыков Е. В. (Саратов)Сирийское наместничество Авла Габиния
IV. Императорский Рим
Парфенов В. Н. (Саратов)Домициан и Децебал: нереализованный вариант развития римско-дакийских отношений
Ермолова И. Е. (Москва)Laeti в поздней Римской империи
Банников А. В. (С.-Петербург)Позднеримские auxilia
Парфенова Н. В. (Саратов)Язычники в осажденном Риме (408–410 гг.)
V. История и археология античного Причерноморья и Средиземноморья
Буйских А. В. (Киев)Херсонес Таврический в VI в. до н.э.: реальность историческая или археологическая?
Кац В. И. (Саратов)Попытки ревизии абсолютной хронологии херсонесских магистратских керамических клейм
Завойкин А. А. (Москва), Кузнецова Е. В. (Саратов), Монахов С. Ю. (Саратов)Керамические комплексы из Фанагории (раскопки 2005 г.)
Кисельников А. Б. (Саратов)К вопросу о классификации греческих и римских торговых судов V в. до н. э. — II в. н. э.
Габелко О. Л. (Казань), Завойкина Н. В. (Москва), Шавырина Т. Г. (Москва)«Стела Омпсалака» и фиасы Фанагории в первые века н. э.
Шауб И. Ю. (С.-Петербург)Черты дионисийского мифа в новелле Геродота о скифском царе Скиле
VI. Античная историография и современное источниковедение
Строгецкий В. М. (Н. Новгород)Проблемы становления истории как науки в античности
Синицын А. А. (Саратов)Геродот, Софокл и египетские диковинки (Об одном историографическом мифе)
Холод М. М. (С.-Петербург)Александр Великий и греческие полисы Малой Азии: историографический аспект проблемы
Илюшечкина Е. В. (С.-Петербург)К вопросу об источниках периэгезы Дионисия Александрийского: Посидоний Родосский
Хорсфолл Н. М. (Оксфорд)Еще раз о Ликофроне и «Энеиде»
Мосолкин А. В. (Саратов)Авторство «Латинских анналов» и «Комментариев к праву понтификов» Фабия Пиктора
Козленко А. В. (Минск)Эволюция соотношения образа и текста в кельтиберской письменности II–I вв. до н. э.
ama-sgu.narod.ru
Лекция 3. Ростки археологии в древнем мире.
1. Теминологические неурядицы и их смысл.Была лиархеология на Древнем Востоке и в античном мире? Это вопрос не очень простой, но разрешимый. А вот актуальный ли? Всё это так далеко от нас и наших интересов… Не скажите! Тут есть аспекты, очень злободневные в наши дни. Но начнем издалека.
Обращали ли Вы внимание на логические неурядицы с названиями отраслей археологии?
С падением советской власти и распадом Советского Союза слово "советский" окончательно превратилось в такой же исторический термин, как и слово "античный", – оно стало обозначать фрагмент исторической действительности, имевший территориальные и хронологические границы и ушедший в прошлое. Из этого вроде бы следует, что словосочетания "восточная археология", "античная (или классическая) археология" и "советская археология", построенные одинаково, обозначают отрасли науки из одного и того же смыслового ряда. Ан, нет. Советская археология – это археологическая наука, как она действовала в советском обществе, тогда как объектом ее изучения были памятники любого времени и любой страны. А вот восточная археология и античная археология – совсем наоборот, это археологическая наука, нацеленная на изучение востока и античного мира и осуществляемая археологами любого времени и любой страны. В одном случае прилагательное обозначает объект изучения, в другом – субъект.
Почему так получилось, понять нетрудно. Формально подобные словосочетания двузначны, возможно то или это понимание. Но советские археологи известны, а советская материальная культура не представлялась археологическим объектом. Кстати, совершенно напрасно. Теоретически можно себе представить, что в будущем недовольство советскими письменными источниками побудит подвергнуть нашу культуру археологическому изучению. Да и сейчас отдельные акты подобного рода случались. Так, в Катыни сначала немцы, а потом наши раскапывали массовые погребения расстрелянных польских офицеров, чтобы узнать, кто их на самом деле расстрелял – нацисты или палачи из сталинских концлагерей. Это, конечно, была современная политика, но можно ее представить и как исторический вопрос. Так или иначе, словосочетание "советская археология" закрепилось за деятельностью советских археологов.
Иначе обстоит дело с "античной археологией". Культура античного мира известна и является издавна объектом археологического изучения, тогда как никто не знает археологов античного мира и можно полагать, что их и не было. Говоря о проблеме рождения археологии, я уже упоминал высказывание Даниела: "Античный мир дал историков, географов и этнографов, но не археологов. Первобытная археология – единственная гуманитарная наука, которую мы не можем возвести к грекам" (Daniel 1950: 16). Я показывал, что Даниел относил это не только к первобытной археологии, но к археологии вообще. И в сборнике в честь Даниела Джон Эванс описал всё, что происходило в изучении древностей до XVII века, под шапкой "Преистория археологии" (Evans 1981). Это стало почти общим мнением.
Но всё же не общим. Те историографы, которые придерживаются концепции преемственного развития археологии, говорят о постепенном ее возникновении и относят ее начало к весьма ранним временам, в частности к Древнему Востоку и особенно к античному времени. Уэйс прямо назвал свою статью об этом: "Греки и римляне как археологи" (Wace 1949), а Кук свою – "Фукидид как археолог" (Cook 1955). Об интересе гомеровских греков к восточным древностям Зихтерман пишет: "они занимались археологией, но не классической". Однако он утверждает: "И в античном мире уже имелись первые шаги того, что мы сегодня именуем классической археологией". Целую главу в своей книге "Культурная история классической археологии" он назвал: "Античные корни классической археологии" (Sichtermann 1996: 28). Шнапп, хотя и не рискнул выдвинуть такие недвузначные формулировки, всё же дал понять, что те проявления интереса к материальным древностям, которые в античном мире были, могут претендовать на включение в археологию, пусть и с некоторыми оговорками. "…Археология может рассматриваться как продукт долгой эволюции, начатой, вероятно, в дописьменных обществах и продолженной многочисленными и тщательно проведенными наблюдениями антиквариев всех времен и стран" (Schnapp 2002).
Так была ли в древнем мире археология?
2. "Сакральная археология": археологические знания на Древнем Востоке. Математика, медицина и филология появились на Древнем Востоке. Археологии тогда не было. Но раскопки бывали, и некоторые знания о древности тоже существовали – по крайней мере их знали уже как древности. В некоторых учебниках истории археологии главы об археологических знаниях Древнего Востока весьма обширны, но это за счет того, что в повествование включаются древневосточные представления о времени, древневосточные концепции истории и мысли о происхождении и судьбах народов. Это интересно для археологов, но это не археология.
К археологическим знаниям, то есть к тому, что впоследствии вошло в науку археологию, есть смысл относить обхождение того времени с археологическими памятниками и знания, относящиеся к этим объектам.
Суть тогдашнего отношения к материальным древностям – религиозное почитание святынь и вообще уважение ко всему традиционному. Это, конечно, не научные цели, но они тоже вели к опознанию и учету, изучению, охране, нередко к добыванию и сохранению. Безусловно, почитались и оберегались гробницы, особенно царские; окружались почитанием старые храмы, а их руины изучались как образцы для подражания; старинные сокровища и руины поселений увязывались с мифами и наделялись святостью. Можно было бы условно говорить о "сакральной археологии", если бы не опасность, что это обозначение утратит условность и будет приравнено к археологии.
Уже в сооружении царских гробниц XII династии Египта (1991 – 1786 гг. до н. э.) исследователи (Edwards 1985: 210 – 217) отмечают признаки намеренной архаизации, а для нее нужно же было знать особенности древних образцов для подражания, опознавать их. При XVIII династии (1552 – 1305 гг. до н. э.) писцы оставили пометки (граффити) на древних и давно покинутых памятниках – стало быть, посещали их. На фрагментированной додинастической палетке надписано имя царицы Тийе (1405 – 1367 гг. до н. э.) (Trigger 1989: 29).
Из XIX династии Хаэмвасет (1290 – 1224 гг. до н. э.), сын Рамсеса II, прославлений вплоть до греко-римских времен как маг и мудрец, внимательно изучал культы, связанные с древними памятниками в окрестностях столицы, Мемфиса, для восстановления этих культов. Во время строительных работ храма в Мемфисе, где он был верховным жрецом, была откопана статуя, которую Хаэмвасет идентифицировал как изображение Каваба, сына фараона Хеопса, жившего за 13 веков до того. Это высечено на найденной статуе, ныне хранящейся в Каирском музее (рис. 1): "Хаэмвасет, сын царя, жрец Сема и величайший из управителей ремесленников, был счастлив, ибо статуя Каваба, некогда осужденная превратиться в сор… его отца Хуфу (Хеопса), сохранилась в целости…". Хаэмвасет осчастливлен потому, что он так любил этих благородных древних, кто пришел раньше, и совершенство их произведений" (Gomaa 1973; Kitchen 1982: 103 – 109).
В саитский период (664 – 525 гг. до н. э.) знание резных рельефов Древнего Царства было достаточным для предпринимаемых попыток стилистического возрождения (Smith 1958: 246 – 252).
Таким образом, знание тогдашними египтянами древних предметов материальной культуры налицо, и предметы материальной культуры извлекались из земли именно как древности. Признавая, что раскопки – не вся археология, французский археолог и историк археологии Шнапп расценивает раскопки Хаэмвасета как археологические по целям и заключает: "Был ли Хэмуа (так французы называют Хаэмвасета. – Л. К.) "первым" археологом или нет, но он, несомненно, был тем, кого римляне (а за ними все западные ученые) называли антикварием, заинтересованным в древности и в остатках отдаленного прошлого" (Schnapp 2002: 135). А из антиквариев выросли нынешние археологи. Но раскопки не только не вся археологи, но могут быть и вообще не археологическими (например, криминалистическая эксгумация), а египтянам знание древностей требовалось не для истории, а для решения практических религиозных задач.
Еще разительнее напоминают археологию вавилонские свидетельства раскопок. На глиняном кирпиче из Ларсы в Ираке, заложенном в основании храма, обнаружена следующая надпись вавилонского царя VI в. до н. э. (рис. 2):
"Я Набонид, царь Вавилона, пастырь, поставленный Мардуком…, тот, кого царь богов Мардук твердо провозгласил как снабжающего города и восстанавливающего святыни….
Когда великий повелитель небес, Шамаш, пастырь народа черноголовых, властитель человечества, […] Ларса, его город пребывания, Э-баббар, его дом контроля, который долго был пуст и превратился в руины, под пылью и сором, - большой кучей земли, был покрыт до того, что его устройство было более не распознаваемо, а его план более не виден, […] в царствование моего предшественника царя Небукаднецара, сына Набопалассара, пыль была снята, и холм земли, покрывавший город и храм, открыл теменос Э-баббара старого царя Бурнарбуриаша, предшественника, но поиски теменоса более древнего царя были проведены без открытия. Он отстроил Э-баббар на увиденном теменосе Бурнарбуриаша, дабы вмещать великого бога Шамаша…
Итак, в 10-й год и в благоприятный день моего царствования, во время моего вечного величия, излюбленного Шамашем, Шамаш вспомнил свое прежнее поселение; он счастливо решил со своей молельни на зиккурате восстановить лучше, чем прежде, и это мне, царю Набониду, обеспечивающему его, он доверил задачу восстановления Э-баббара и отметить его дом властвования.
По повелению великого царя Мардука, подули ветры с четырех сторон, великие бури: пыль, покрывавшая город и храм, поднялась; Э-баббар, могущественную святыню, можно было увидеть … С сидения Шамаша и Айи, со вздымающейся часовни зиккурата, вечное святое место, вечная палата появилась – теменос; их план был теперь виден. Я читал там надпись древнего царя Хаммурапи, который строил для Шамаша, семь сотен лет до Бурнарбуриаша, Э-баббар на древнем теменосе, и я понял ее смысл. Я думал: "Мудрый царь Бурнарбуриаш отстроил храм и дал великому повелителю Шамашу жить там. Мне же … этот храм и его восстановление … я поклялся себе словом моего великого повелителя Мардука и словам повелителей вселенной Шамаша и Адад; мое сердце возликовало, моя печень зажглась, моя задача стала ясна, и я занялся сбором рабочих для Шамаша и Мардука, держащих мотыгу, и сжимающих лопату, и несущих корзину. Я послал их во множестве отстраивать Э-баббар, могущественый храм, мою возвышенную святыню. Мастера обследовали устройство, где был найден теменос, чтобы понять украшение.
В благоприятный день… я поместил кирпичи на теменос древнего царя Хаммурапи. Я отстроил этот храм в древнем стиле и украсил его строение..." (Schnapp 1996: 13 – 17).
Итак, вавилонский царь Набонид (556 – 539) раскапывал храм в Ларсе, чтобы установить его план и декор для реконструкции святыни в прежнем виде. Раскапывая, он открыл, что его предшественник Небукаднецар (Навуходоносор II), правивший незадолго до него (605 – 562), уже проводил там раскопки и откопал храм, построенный за 7 веков до того царем Бурнарбуриашем (1359 – 1333). Более того, Набонид нашел там еще более древнюю (еще на четыре века) надпись царя Хаммурапи (1792 – 1750) и прочел ее. Его задачи были не только найти нечто древнее на святом месте, но и идентифицировать и восстановить. Известно также (Daniel 1975: 16), что Набонид вообще увлекался такой деятельностью. Он раскопал под храмом Шамаша в Сиппаре на глубине в 18 локтей под фундаментом камень с надписью, заложенный Нарамсином, сыном Саргона Аккадского, - камень, "который ни один предшествующий царь за 3200 лет не видел" (на деле Саргон, царствовавший ок. 2335 – 2279 гг. до н. э., отстоял от Набонида более чем на 17 веков).
Ален Шнапп так подытоживает эпизод в Ларсе: "это не столь уж далеко от того, что мы сегодня называем археологией" и называет надпись Набонида "первым писаным свидетельством сознания и практики археологии" (Schnapp 1996: 17 – 18). Задачи вавилонских раскопщиков и современных археологов, несомненно, схожи, поэтому и практика схожа. Но это не те задачи. Царю нужно было только установить, где и как его предшественники строили храм, и восстановить его. Он не нуждался ни в прочих древностях, ни в установлении их облика и последовательности, ни в их сохранении – добавил к надписи Хаммурапи свою приписку, а древний храм заменил новым по старому плану. Это не археология, а практическая теология. Если и можно тут углядеть элемент археологии, то ориентированной не на историю, а на церковную архитектуру. Археологии тут немногим больше, чем в эксгумации.
Кроме раскопок, вавилоняне совершали иногда и другую операцию, в которой можно усмотреть особенность археологии - графическую фиксацию древностей. В царствование Набонида же писец по имени Набузерлишир скопировал надпись, датируемую временем Куригалзу II (1332 – 1308) в Аккаде. Это почти современник Бурнарбуриаша. Этот же писец нашел надпись на камне, принадлежавшую Шаркалишарри (2140 – 2124), царю Аккада, и не только скопировал надпись, но и отметил, где он ее нашел (рис. 3). Ко времени писца этой надписи было уже полторы тысячи лет. Еще один писец, имени которого мы не знаем, скопировал надпись с основания статуи, которую некий купец из Мари посвятил богу Шамашу во второй половине III тыс. до н. э. В Ниппуре, в слое времени Навуходоносора был найден сосуд, внутри которого оказались предметы более древнего времени: табличка с планом города, кирпичи и таблички шумерского периода, договоры конца II тыс. до н. э.
Но и это, во-первых, не совсем археологические объекты – скорее эпиграфические, а во-вторых, писцы собирали и копировали их не для изучения, а исключительно для практических надобностей – как документы царского архива и как религиозные тексты.
Еще одна особенность, характерная для археологии, может быть отмечена у вавилонян – это собирание и хранение древностей. Боги другого народа – всё же боги. Культовые статуи вражеского народа нельзя было уничтожить, завоеватель обычно увозил их, чтобы воздвигнуть у себя в храме. Во дворце Навуходоноса в Вавилоне немецкие археологи обнаружили в одном помещении скопление статуй и табличек разного времени – от III тыс. до 7-го века до н. э. Экард Унгер готов был поверить, что перед ним первый музей древностей (Unger 1931). Дочь Набонида царевна Бел-Шалти-Наннар собрала в VI в. до н. э. большую коллекцию древневавилонских артефактов, включая надписи, и это описывают как первый известный нам музей древностей (Woolley 1950: 152 – 154). Это не был музей: вещи собрали не для любования или показа публике – это было хранилище сакральных объектов.
Триггер дает более близкую к археологии интерпретацию: "Этот растущий интерес к физическим остаткам прошлого был частью повышенного внимания образованных классов к прежним временам. Этот интерес имел сильный религиозный компонент" (Trigger 1989: 29). При такой трактовке отличие смазывается. Мол, был религиозный компонент (сильный), были и другие (научный? просветительский?). Но других, по сути, не было.
Только в древнем Китае почитание древностей, оставаясь религиозным, имело более заметный философский компонент. Конфуцианские ученые, ревностно отстаивавшие уважение к предкам и традициям, расценивали систематическое изучение прошлого как путь к моральному совершенству. Возможно, это сказывалось в собирании древних бронзовых сосудов, резных статуэток из нефрита и других изделий древнего искусства как семейных ценностей (Wang 1985). Первое использование археологических материалов для целей истории имело место в Китае. Великий китайский историк Сыма Цянь посещал древние руины и обследовал остатки прошлого наряду с текстами. Но это было уже во II в. до н. э., т. е. одновременно с такими же действиями историков в западном античном мире.
3. Античные представления о первобытности. Если обратиться ко взглядам античных авторов на происхождение человеческой культуры (а историографы обращаются к этим взглядам – см. Helmich 1931; Cook 1955; Phillips 1964; Mustifli 1965; Müller 1968; Blundell 1986 и др.), то картина получается и в самом деле внушительная: у греков и римлян, да и у древних китайцев мы находим первые раcсуждения (историографы называют их "теориями") о прогрессе человечества от звериного состояния, о трех веках и прочие концепции, интересующие ныне археологов. Основных концепций три:
А. Концепция деградации (Dekadenztheorie у Хельмиха). Ее называют концепцией "золотого века" и возводят к Гесиоду (Baldry 1952, 1956), но уже у Гомера есть указания на то, что раньше люди жили лучше, чем сейчас (Helmich 1931: 32 – 36), а идеи можно возвести к восточной мифологии (Griffiths 1956, 1958).
У Гомера (VIII – VII вв. до н. э.), малоазийского ионийца, изображается совершенство состояния человеческого рода в героический век. Но о золотом веке у него речи нет, хотя Хельмих предполагает, что Гомер был знаком с преданием о золотом веке – что он "не пребывал в наивном незнании старой традиции человечества о золотом веке" (Helmich 1931: 33). Это предположение Хельмих выводит из того, что своих стариков героического века (Нестора и Феникса) Гомер рисует восхваляющими старое еще более блаженное время, когда герои были еще более могучими (Ил., I, 260; V, 302 - 305, 447 - 451). Но это может быть просто психологической характеристикой обычного старческого бахвальства и восхваления дней своей юности. Гомер сообщает, что вдали от бедствий Троянской войны оставались блаженные гиппомолги, питающиеся молоком, и абии, справедливейший народ земли, а у позднейших античных авторов золотой век связывался с правлением богини справедливости, и именно этим народам приписывалось долгожительство (более тысячи лет) – признак золотого века. Отсвет золотого века лежит и на гомеровских киклопах из "Одиссеи" (Од., IX, 106 – 111): они не пашут, не сеют, а земля их кормит сама (Helmig 1931: 34). Блаженное и беззаботное существование описывается в Ливии (Од., IV, 85 – 89) и в Элисии (Од., VII, 561 – 568). Но, так или иначе, Гомер (или Гомеровские певцы, если у Гомеровского эпоса был не один автор) прямо не упоминают золотого века.
Концепция пяти веков – золотого, серебряного, медного, героического и железного – изложена в большой поэме "Труды и дни" (108 – 201) у Гесиода, писавшего в VII в. до н. эй. в Арголиде в среде аграриев. "Золотое поколение" жило беззаботно под властью бога Хроноса, не зная болезней и боли, и земля плодоносила без обработки. За золотым следует серебряный век, когда появилось равнодушие к богам и начались заботы. В медный век на земле выросли великаны, воцарился Арес – бог войны. Затем настал век героев, сражавшихся под Фивами и Троей и бывших благороднее и справедливее, чем прежде. Когда все они полегли в битвах, настал железный век. Воцарились зло, бесчестие, и среди людей распространились нищета и болезни, и они стали умирать в более молодом возрасте.
Легко заметить, что героический век включен сюда со стороны – он выпадает из периодизации по металлам, а кривая, идущая три века вниз, на четвертом взмывает вновь вверх, чтобы опуститься окончательно на пятом (Helmig 1931: 39; Phillips 1964: 171) - видимо, героический век появился как реакция на гомеровский и другой эпос. Последовательность металлов более-менее совпадает с реальной исторической последовательностью и доступностью выплавки и обработки: от мягких к более твердым.
Отзвуки концепции пяти веков – концепции деградации – находят у Эмпедокла, Дикеарха, Платона. У последнего лишь в том, что исконная жизнь людей в идеальном государстве прошлого во главе с богом рисовалась как блаженное царство, близкое к мифическому: ни диких зверей, ни войн, ни двоемыслия, ни браков, ни земледелия ("Государственный человек", 15 – 16), благочестивое существование в мире и изобилии, без золота и серебра ("Законы", III, 2).
Из римлян Овидий, сосланный на дальний север, на берег Черного моря, также был склонен к пессимизму и в "Метаморфозах" продолжил традицию Гесиода, рисуя пять веков. У него люди золотого века жили в вечной весне, питаясь только молоком, медом и фруктами. В серебряном веке, когда Сатурн передал власть над миром Юпитеру, установились четыре сезона года, и люди занялись земледелием и переселились в пещеры. В медном веке люди обзавелись оружием и повели войны, а в железном веке с техническим прогрессом наступило моральное падение, и богиня справедливости покинула землю. Век героический у него отсутствует, а век гигантов выпадает из общего изложения и изображен отдельно.
Хельмих отмечает три общих места золотого века, повторяющихся у всех представителей этой концепции: 1) земля, сама дающая питание людям; 2) долгожительство тогдашних людей; и 3) их справедливость. В их основе – близость первых людей богам. Эйнгоф находит подобную концепцию у других народов – индоариев и германцев, евреев
Б. Концепция прогресса (Evolutionstheorie у Хельмиха) от звероподобного состояния к нынешнему благоустроенному обществу в связи с открытиями и изобретениями восходит к материалистическим идеям Демокрита и к стремлению Эпикура освободить человечество от страха перед богами. Важную основу этой концепции составлял и миф о Прометее, который похитил у богов огонь и отдал его людям, ввел земледелие и скотоводство, научил строить корабли. Эта концепция ввела представление о примитивности первоначальных, первобытных людей (Lovejoy and Boas 1935).
Ионийские мыслители VI в. до н. э. Демокрит, Ксенофан из Колофона и Протагор из Абдеры сомневались в существовании мифических богов, они должны были думать над тем, как люди обрели свое превосходство над животными, не будучи ни самыми сильными, ни самыми защищенными. Демокрит считал, что они научились всему, наблюдая за животными – плетению научились от паука, строительству от птиц. Ксенофан полагал, что люди вознеслись над животными благодаря обладанию руками. Протагор в утерянном сочинении "О начальных условиях" возлагал заслугу на культурного героя Прометея. Полагают, что к Демокриту и Протагору восходит изложение примитивного быта первых людей у Диодора, историка, жившего в I в. н. э. – простые собиратели пищи, они жили мелкими группами; под угрозой нападений диких зверей они научились помогать друг другу, говорить, одеваться и поселились сначала в пещерах, потом стали строить хижины, овладели огнем.
Дикеарх (IV в. до н. э.) первым построил трехступенчатую схему развития хозяйства. По сообщению Порфирия (De abstinent., IV, I, 2), Дикеарх начинал с золотого века, в котором люди просто кормились тем, что давала природа (современые ученые назвали бы это собирательством), дальше у него шли пастушество, а затем земледелие.
Эпикурейцы признавали, что боги существуют, но не вмешиваются в жизнь людей. Бояться их и надеяться на них – предрассудок, суеверие. Следуя эпикурейскому учению об освобождении человека от страха и забот, от которых страдает мир, Лукреций Кар, живший в I в. до н. э., перевернул схему Гесиода, переместив век блаженства и процветания в будущее, а прошлое изобразив скудным и мизерным. В своей поэме "О природе вещей" (V, 911 – 1226) он построил концепцию прогресса (Mahoudeau 1920). В начало истории он ставит примитивное звероподобное существование. Люди были здоровы и грубо сколочены, поэтому жили долго, но смерть не была безболезненной и часто наступала от голода. Они не знали земледелия, огня, не имели никаких законов, жили голыми в лесах и горных пещерах, охотились с камнями и дубинами на зверей и вступали в половые связи беспорядочно. Во втором периоде, в результате овладения огнем (от молний и стихийных пожаров) люди переселились из пещер в хижины, оделись, изобрели язык и установили правила брака. В третьем периоде цари построили города и крепости, поделили землю между людьми, и началось земледелие и скотоводство, появилось золото. Но в четвертом периоде царей убили и ввели демократию, лучшие люди получили божественную честь. Вглядываясь в природу вещей, люди поверили в богов. В пятом периоде были освоены металлы – медь, железо и серебро.
Первобытные орудия были, по Лукрецию, грубы и примитивны, сделаны без применения металлов, а из металлов раньше бронза вошла в обиход, чем железо (V, 1270), потому что медных руд больше и медь легче поддается обработке. На этом основании некоторые археологи (Гёрнес, Якоб-Фризен и др.) говорили о том, что у Лукреция уже сформировалось представление о системе трех веков. На деле у Лукреция трех веков нет, а есть пять совсем других периодов, и есть представление о последовательности введения металлов в обиход, из какового представления можно вывести систему трех веков, если положить последовательность металлов в основу периодизации.
В. Концепция апогея (Kompromißtheorie у Хельмиха). Греческий мыслитель I в. до н. э. Посидоний из Апамеи, очень популярный у римлян (Цицерон ездил на Родос к нему учиться) написал под влиянием учения стоиков сочинение "Протрептикос", содержание которого дошло до нас только в письме Сенеки (письмо 90), где он критикует это сочинение. Посидоний соединил учение о прогрессе (от звероподобного состояния) с учением о деградации (от золотого века). Звероподобное состояние он поместил в начало существования человечества, а золотой век – в середину истории. Это был апогей, от него началась деградация к нынешнему состоянию.
Влияние трактовки Посидония видят у Виргилия в его "Энеиде".
Эти концепции античных мыслителей еще тесно связаны с мифологией и сугубо спекулятивны, совершено не разработаны на фактическом материале и не поддержаны им. Хельмих называет эти полумифические концепции "теориями". К выбору этого слова его подвигла "огромная масса преисторического материала, предложенного античными писателями". Он отмечает, что "привлекал только таких античных писателей, которые отображали преисторию человека в законченной самостоятельной теории" (Helmich 1931: 31). Это, конечно, не повод называть системы взглядов античных авторов теориями. Как отмечает Э. Д. Филипс, "огромное отличие от современной преистории заключается в полнейшем отсутствии фактических доказательств для теорий, что видимо лишь иногда ощущалось как препятствие" (Phillips 1964: 176). Но теория – это такая система взглядов, которая разработана на фактическом материале и проверяется независимыми фактами, чего у античных авторов не было ни на йоту.
А главное для нашего рассмотрения, это то, что все эти рассуждения о первобытности, о примитивизме первобытных людей, хотя и интересны для археологов, не составляют тему археологии. Даже если отвлечься от их чисто философской природы, по тематике они составляют предмет не археологии, а преистории, истории первобытного общества. Это уж современные англоязычные и немецкоязычные ученые слили под одним обозначением две разные науки – преисторию и первобытную археологию. Отшатнувшись от вещеведческой археологии и в погоне за актуальностью своей науки, они уподобили ее истории и утратили даже терминологическое различие. Для англичан и американцев это всё prehistory, для немцев всё Vorgeschichte или Urgeschicte. Но эти дисциплины – преистория и первобытная археология - так же различаются, как история древнего мира и классическая археология (см. Клейн 1991, 1992; Klejn 1994).
Археология развилась из занятий материальными древностями. Как с этим обстояло в античном мире?
4. Древности в Гомеровском эпосе. Первое, что приходит на ум, это обратиться к Гомеровскому эпосу, поскольку там речь идет о том, что было древностями даже для античных греков и для самих певцов-аэдов и рапсодов. Причем многие из этих древностей были вполне материальны – крепостные стены, исчезнувшие позже города, древнее оружие, доспехи, погребения героев. Всё это для потомков археологические объекты. И мы знаем, что современная археология постоянно обращается к Гомеровскому эпосу, когда анализирует крито-микенскую культуру и архаическую Грецию. Но современная археология обращается и к письменным источникам, и к языку. Нас же интересует не способность гомеровского эпоса служить сравнительным материалом для современной археологии, а те его компоненты, которые сами могли бы претендовать на статус археологических сообщений или рассуждений.
Всё действие эпоса происходит за полтысячи лет до Гомера в Малой Азии под стенами Илиона (археологически это Троя VIIb), который ко времени Гомера или Гомеровских певцов был уже греческим городом (Троя VIII). Гомер развертывает действие среди крепостных стен, которые он описывает в подробностях (башни, Дарданские ворота, Скейские ворота) – это, конечно, архитектурные детали Трои VIII. Эти имена показывают, что сведения взяты не из мысленной реконструкции руин, а из фольклора – местных названий, рассказов местных жителей, песен и преданий.
На греческом материке упоминается столица царства Нестора Пилос, но к античному времени греки уже спорили, где он находился – в Трифилии или Мессении. К этому времени существовало несколько городов с этим именем. Судя по описываемым у Гомера маршрутам и расстояниям, певец или, скорее, певцы то имели в виду трифильский Пилос, то мессенский. Ныне археологические данные показали, что слои и дворец микенского времени есть только в мессенском Пилосе. Гомер (или гомеровские певцы) этого не знал(и). Проблема решалась без археологии.
В эпосе фигурируют некоторые вещи, которых в живом быту самих певцов (VIII – VII вв. до н. э.) уже не было. Это были уже ископаемые формы, вымершие. Например, шлем, сплошь покрытый клыками вепря (рис. 4). Он есть только на изображениях микенского времени. Или башенный щит Аякса (рис. 5) – это вещь, характерная для микенского времени, не употреблялись уже такие щиты в гомеровскую эпоху. Но гомеровские певцы не видели их в реальности – ни в музеях, ни в раскопках. Описания этих вещей поступили к певцам в старых песнях, в фольклорных застывших выражениях – как в русских былинах дошли до нас "гусли звончатые" и "стрела калёная".
В песни XXIII описывается погребение Патрокла "на брегу Геллеспонта" – трупосожжение в урне под курганом. Перед тем Патрокл явился Ахиллу во сне и возгласил (XXIII: 83 – 93):
Кости мои, Ахиллес, да не будут розно с твоими;
Вместе пусть лягут, как вместе от юности мы возрастали…
Пусть же и кости наши гробница одна сокрывает,
Урна златая, Фетиды матери дар драгоценный.
Древосеки сложили на берегу костер, "где Ахиллес указал им, /Где и Патроклу великий курган и себе он назначил". В жертву принесли 12 пленных юношей, четырех коней и двух собак. Когда сруб догорел, его угасили вином. Кости Патрокла сложили в урну златую, кругом означили место могилы. "Свежий насыпав курган, разошлися они".
Так же погребали и тело Гектора (XXIV, 783 – 805), но не на берегу, а возле города у крепостной стены. Урну поместили в глубокую могилу, заложили камнями и насыпали курган.
Исходя из этих описаний, можно предположить, что курган Ахилла с Патроклом должен быть на берегу, а курган Гектора – возле города. На карте, составленной в XIX веке Спраттом и Форхгаммером, есть курганы Ахилла и Аякса к северу от Илиона, на берегу Геллеспонта, а километрах в восьми к югу от Илиона на горе Балидаг отмечен курган Гектора. Но это обозначение нового времени, сделанное по догадке. Сквозь полтысячи лет турецкого времени эти местные предания не могли пройти. Ни в одном древнем источнике, кроме Гомера, могилы эти там не отмечены. Сами погребальные сооружения в этих курганах археологи не относят к концу микенского времени. А в античных источниках могилы Ахилла и Гектора помещаются в других местах. Герооны Ахилла находятся в разных местах Балканского полуострова, могилу его указывали тоже в разных местах. Могилу Гектора многие источники помещают в Фивах, главном городе Беотии, и некоторые ("Пеплос" Псевдо-Аристотеля) сообщают даже надпись на могиле: "Гектору великую беотийские мужи соорудили могилу над землей, напоминание потомкам", но источники расходятся в точном указании места этой могилы в Фивах.
Таким образом, оба героя перенесены в Троянский эпический цикл из других преданий, а гомеровские певцы, возможно, использовали для привязки этих героев к Троаде и Геллеспонту какие-то стоявшие там курганы, но никакого археологического рассуждения тут не было, разве что обычная "народная археология", да и то под вопросом.
5. Интерес к материальным древностям как к святыням ("сакральная археология") в античном мире. В значительной мере интерес к материальным древностям руководствовался теми же мотивами в античном мире, что и на Древнем Востоке – это были для древних греков и римлян вещи, связанные с мифологией, обладавшие чудесными свойствами, святыни (Hansen 1967). Характерны три эпизода, сообщаемые историками и географами Греции.
А. Обретение могилы Ореста. Геродот рассказывает историю войны лакедемонян с тегеянами. Во время войны лакедемоняне обратились за советом к Пифии – как победить тегеян. Та изрекла, что надо найти кости древнего героя Тезея и погрести их у себя. А искать их надо в Тегее в месте, где дуют два ветра, удар встречает противоудар и зло ложится на зло.
Во время перемирия один из лакедемонян по имени Лих (или Лиха) отправился по своим делам в Тегею и зашел в кузню подивиться на кузнеца во время работы. Кузнец поделился с ним своим приключением:
"Друг-лаконец! Ты дивишься, как искусно обрабатывают железо. Но вот если бы тебе довелось увидеть то же, что мне, то как бы сильно ты удивился! Я хотел выкопать у себя во дворе колодец и, копая, наткнулся на гроб в 7 локтей длины. Не веря, однако, чтобы люди когда-нибудь были больше нынешних ростом, я открыл гроб и увидел, что покойник действительно был одинаковой величины с гробом. Измерив гроб, я снова засыпал его землей".
Лиху пришла в голову блестящая идея: высоченный покойник (локоть – это от 43 до 56 см, семь локтей – значит от 3 до 4 метров!), к тому же кузнечные меха – это два ветра, а молот и наковальня – это удар и противоудар, ну а сгибаемое при ковке железо – это зло на зле, о которых говорилось в прорицании Пифии. С убеждением, что найдено погребение Ореста, он поспешил в Спарту, но земляки сначала не поверили. Лихас отправился снова в Тегею, снял помещение кузницы, затем открыл могилу, собрал кости и вернулся с ними в Спарту. С тех пор спартанцы всегда побеждали тегеян (Herod., I, 68).
Это сообщение Геродота дает нам знать, насколько можно верить древним преданиям о могилах героев – совпадение со смутными прорицаниями Пифии было для них достаточным сигналом о достоверности. Три или четыре метра в длину – тоже сказочная подробность, если только под костями Ореста не имелись в виду кости мамонта.
Б. Перенесение костей Тезея. Греческий историк Плутарх, живший уже в римское время, во II в. н. э., передает легенду об еще одном прорицании Пифии. После персидской войны, т. е. в VI в. до н. э., Пифия повелела афинянам перенести в Афины кости Тезея с острова Сирос, где герой был похоронен.
"Но, - говорит он, - было очень трудно открыть эти кости, как и найти место, где они лежали, по причине негостеприимства и дикого нрава варварского народа, населявшего остров. Тем не менее, после того, как Кимон взял остров […], и имел большую страсть отыскать место, где Тезей был погребен, он случайно выследил орла на возвышенности, клюющего клювом и разрывающего землю когтями, и внезапно ему, как по божьему вдохновению, пришло в голову копать в том месте и искать кости Тезея. В этом месте был обнаружен гроб человека выше обыкновенного роста и медный наконечник копья и меч, лежащий возле, всё это он взял с собой на борт галеры и привез с собой в Афины. После чего афиняне, чрезвычайно обрадованные, вышли торжественной процессией с жертвоприношениями встретить и принять останки, как если бы это был сам Тезей, возвращающийся живым в город" (Plut., Thes., 36).
Здесь опять же фигурирует костяк огромного роста, а достоверность опознания опирается только на божественный знак в виде орла.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте:
zdamsam.ru
Лекция 3. Ростки археологии в древнем мире.
Количество просмотров публикации Лекция 3. Ростки археологии в древнем мире. - 55
1. Теминологические неурядицы и их смысл.Была лиархеология на Древнем Востоке и в античном мире? Это вопрос не очень простой, но разрешимый. А вот актуальный ли? Всё это так далеко от нас и наших интересов… Не скажите! Тут есть аспекты, очень злободневные в наши дни. Но начнем издалека.
Обращали ли Вы внимание на логические неурядицы с названиями отраслей археологии?
С падением советской власти и распадом Советского Союза слово "советский" окончательно превратилось в такой же исторический термин, как и слово "античный", – оно стало обозначать фрагмент исторической действительности, имевший территориальные и хронологические границы и ушедший в прошлое. Из этого вроде бы следует, что словосочетания "восточная археология", "античная (или классическая) археология" и "советская археология", построенные одинаково, обозначают отрасли науки из одного и того же смыслового ряда. Ан, нет. Советская археология - ϶ᴛᴏ археологическая наука, как она действовала в советском обществе, тогда как объектом ее изучения были памятники любого времени и любой страны. А вот восточная археология и античная археология – совсем наоборот, это археологическая наука, нацеленная на изучение востока и античного мира и осуществляемая археологами любого времени и любой страны. В одном случае прилагательное обозначает объект изучения, в другом – субъект.
Почему так получилось, понять нетрудно. Формально подобные словосочетания двузначны, возможно то или это понимание. Но советские археологи известны, а советская материальная культура не представлялась археологическим объектом. Кстати, совершенно напрасно. Теоретически можно себе представить, что в будущем недовольство советскими письменными источниками побудит подвергнуть нашу культуру археологическому изучению. Да и сейчас отдельные акты подобного рода случались. Так, в Катыни сначала немцы, а потом наши раскапывали массовые погребения расстрелянных польских офицеров, чтобы узнать, кто их на самом деле расстрелял – нацисты или палачи из сталинских концлагерей. Это, конечно, была современная политика, но можно ее представить и как исторический вопрос. Так или иначе, словосочетание "советская археология" закрепилось за деятельностью советских археологов.
Иначе обстоит дело с "античной археологией". Культура античного мира известна и является издавна объектом археологического изучения, тогда как никто не знает археологов античного мира и можно полагать, что их и не было. Говоря о проблеме рождения археологии, я уже упоминал высказывание Даниела: "Античный мир дал историков, географов и этнографов, но не археологов. Первобытная археология – единственная гуманитарная наука, которую мы не можем возвести к грекам" (Daniel 1950: 16). Я показывал, что Даниел относил это не только к первобытной археологии, но к археологии вообще. И в сборнике в честь Даниела Джон Эванс описал всё, что происходило в изучении древностей до XVII века, под шапкой "Преистория археологии" (Evans 1981). Это стало почти общим мнением.
Но всё же не общим. Те историографы, которые придерживаются концепции преемственного развития археологии, говорят о постепенном ее возникновении и относят ее начало к весьма ранним временам, в частности к Древнему Востоку и особенно к античному времени. Уэйс прямо назвал свою статью об этом: "Греки и римляне как археологи" (Wace 1949), а Кук свою – "Фукидид как археолог" (Cook 1955). Об интересе гомеровских греков к восточным древностям Зихтерман пишет: "они занимались археологией, но не классической". При этом он утверждает: "И в античном мире уже имелись первые шаги того, что мы сегодня именуем классической археологией". Целую главу в своей книге "Культурная история классической археологии" он назвал: "Античные корни классической археологии" (Sichtermann 1996: 28). Шнапп, хотя и не рискнул выдвинуть такие недвузначные формулировки, всё же дал понять, что те проявления интереса к материальным древностям, которые в античном мире были, могут претендовать на включение в археологию, пусть и с некоторыми оговорками. "…Археология может рассматриваться как продукт долгой эволюции, начатой, вероятно, в дописьменных обществах и продолженной многочисленными и тщательно проведенными наблюдениями антиквариев всех времен и стран" (Schnapp 2002).
Так была ли в древнем мире археология?
2. "Сакральная археология": археологические знания на Древнем Востоке. Математика, медицина и филология появились на Древнем Востоке. Археологии тогда не было. Но раскопки бывали, и некоторые знания о древности тоже существовали – по крайней мере их знали уже как древности. В некоторых учебниках истории археологии главы об археологических знаниях Древнего Востока весьма обширны, но это за счёт того, что в повествование включаются древневосточные представления о времени, древневосточные концепции истории и мысли о происхождении и судьбах народов. Это интересно для археологов, но это не археология.
К археологическим знаниям, то есть к тому, что впоследствии вошло в науку археологию, есть смысл относить обхождение того времени с археологическими памятниками и знания, относящиеся к этим объектам.
Суть тогдашнего отношения к материальным древностям – религиозное почитание святынь и вообще уважение ко всему традиционному. Это, конечно, не научные цели, но они тоже вели к опознанию и учету, изучению, охране, нередко к добыванию и сохранению. Безусловно, почитались и оберегались гробницы, особенно царские; окружались почитанием старые храмы, а их руины изучались как образцы для подражания; старинные сокровища и руины поселений увязывались с мифами и наделялись святостью. Можно было бы условно говорить о "сакральной археологии", в случае если бы не опасность, что это обозначение утратит условность и будет приравнено к археологии.
Уже в сооружении царских гробниц XII династии Египта (1991 – 1786 гᴦ. до н. э.) исследователи (Edwards 1985: 210 – 217) отмечают признаки намеренной архаизации, а для нее нужно же было знать особенности древних образцов для подражания, опознавать их. При XVIII династии (1552 – 1305 гᴦ. до н. э.) писцы оставили пометки (граффити) на древних и давно покинутых памятниках – стало быть, посещали их. На фрагментированной додинастической палетке надписано имя царицы Тийе (1405 – 1367 гᴦ. до н. э.) (Trigger 1989: 29).
Из XIX династии Хаэмвасет (1290 – 1224 гᴦ. до н. э.), сын Рамсеса II, прославлений вплоть до греко-римских времен как маг и мудрец, внимательно изучал культы, связанные с древними памятниками в окрестностях столицы, Мемфиса, для восстановления этих культов. Во время строительных работ храма в Мемфисе, где он был верховным жрецом, была откопана статуя, которую Хаэмвасет идентифицировал как изображение Каваба, сына фараона Хеопса, жившего за 13 веков до того. Это высечено на найденной статуе, ныне хранящейся в Каирском музее (рис. 1): "Хаэмвасет, сын царя, жрец Сема и величайший из управителей ремесленников, был счастлив, ибо статуя Каваба, некогда осужденная превратиться в сор… его отца Хуфу (Хеопса), сохранилась в целости…". Хаэмвасет осчастливлен потому, что он так любил этих благородных древних, кто пришел раньше, и совершенство их произведений" (Gomaa 1973; Kitchen 1982: 103 – 109).
В саитский период (664 – 525 гᴦ. до н. э.) знание резных рельефов Древнего Царства было достаточным для предпринимаемых попыток стилистического возрождения (Smith 1958: 246 – 252).
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, знание тогдашними египтянами древних предметов материальной культуры налицо, и предметы материальной культуры извлекались из земли именно как древности. Признавая, что раскопки – не вся археология, французский археолог и историк археологии Шнапп расценивает раскопки Хаэмвасета как археологические по целям и заключает: "Был ли Хэмуа (так французы называют Хаэмвасета. – Л. К.) "первым" археологом или нет, но он, несомненно, был тем, кого римляне (а за ними все западные ученые) называли антикварием, заинтересованным в древности и в остатках отдаленного прошлого" (Schnapp 2002: 135). А из антиквариев выросли нынешние археологи. Но раскопки не только не вся археологи, но бывают и вообще не археологическими (к примеру, криминалистическая эксгумация), а египтянам знание древностей требовалось не для истории, а для решения практических религиозных задач.
Еще разительнее напоминают археологию вавилонские свидетельства раскопок. На глиняном кирпиче из Ларсы в Ираке, заложенном в основании храма, обнаружена следующая надпись вавилонского царя VI в. до н. э. (рис. 2):
"Я Набонид, царь Вавилона, пастырь, поставленный Мардуком…, тот, кого царь богов Мардук твердо провозгласил как снабжающего города и восстанавливающего святыни….
Когда великий повелитель небес, Шамаш, пастырь народа черноголовых, властитель человечества, […] Ларса, его город пребывания, Э-баббар, его дом контроля, который долго был пуст и превратился в руины, под пылью и сором, - большой кучей земли, был покрыт до того, что его устройство было более не распознаваемо, а его план более не виден, […] в царствование моего предшественника царя Небукаднецара, сына Набопалассара, пыль была снята͵ и холм земли, покрывавший город и храм, открыл теменос Э-баббара старого царя Бурнарбуриаша, предшественника, но поиски теменоса более древнего царя были проведены без открытия. Он отстроил Э-баббар на увиденном теменосе Бурнарбуриаша, дабы вмещать великого бога Шамаша…
Итак, в 10-й год и в благоприятный день моего царствования, во время моего вечного величия, излюбленного Шамашем, Шамаш вспомнил свое прежнее поселение; он счастливо решил со своей молельни на зиккурате восстановить лучше, чем прежде, и это мне, царю Набониду, обеспечивающему его, он доверил задачу восстановления Э-баббара и отметить его дом властвования.
По повелению великого царя Мардука, подули ветры с четырех сторон, великие бури: пыль, покрывавшая город и храм, поднялась; Э-баббар, могущественную святыню, можно было увидеть … С сидения Шамаша и Айи, со вздымающейся часовни зиккурата͵ вечное святое место, вечная палата появилась – теменос; их план был теперь виден. Я читал там надпись древнего царя Хаммурапи, который строил для Шамаша, семь сотен лет до Бурнарбуриаша, Э-баббар на древнем теменосе, и я понял ее смысл. Я думал: "Мудрый царь Бурнарбуриаш отстроил храм и дал великому повелителю Шамашу жить там. Мне же … данный храм и его восстановление … я поклялся себе словом моего великого повелителя Мардука и словам повелителей вселенной Шамаша и Адад; мое сердце возликовало, моя печень зажглась, моя задача стала ясна, и я занялся сбором рабочих для Шамаша и Мардука, держащих мотыгу, и сжимающих лопату, и несущих корзину. Я послал их во множестве отстраивать Э-баббар, могущественый храм, мою возвышенную святыню. Мастера обследовали устройство, где был найден теменос, чтобы понять украшение.
В благоприятный день… я поместил кирпичи на теменос древнего царя Хаммурапи. Я отстроил данный храм в древнем стиле и украсил его строение..." (Schnapp 1996: 13 – 17).
Итак, вавилонский царь Набонид (556 – 539) раскапывал храм в Ларсе, чтобы установить его план и декор для реконструкции святыни в прежнем виде. Раскапывая, он открыл, что его предшественник Небукаднецар (Навуходоносор II), правивший незадолго до него (605 – 562), уже проводил там раскопки и откопал храм, построенный за 7 веков до того царем Бурнарбуриашем (1359 – 1333). Более того, Набонид нашел там еще более древнюю (еще на четыре века) надпись царя Хаммурапи (1792 – 1750) и прочел ее. Его задачи были не только найти нечто древнее на святом месте, но и идентифицировать и восстановить. Известно также (Daniel 1975: 16), что Набонид вообще увлекался такой деятельностью. Он раскопал под храмом Шамаша в Сиппаре на глубине в 18 локтей под фундаментом камень с надписью, заложенный Нарамсином, сыном Саргона Аккадского, - камень, "который ни один предшествующий царь за 3200 лет не видел" (на деле Саргон, царствовавший ок. 2335 – 2279 гᴦ. до н. э., отстоял от Набонида более чем на 17 веков).
Ален Шнапп так подытоживает эпизод в Ларсе: "это не столь уж далеко от того, что мы сегодня называем археологией" и называет надпись Набонида "первым писаным свидетельством сознания и практики археологии" (Schnapp 1996: 17 – 18). Задачи вавилонских раскопщиков и современных археологов, несомненно, схожи, в связи с этим и практика схожа. Но это не те задачи. Царю нужно было только установить, где и как его предшественники строили храм, и восстановить его. Он не нуждался ни в прочих древностях, ни в установлении их облика и последовательности, ни в их сохранении – добавил к надписи Хаммурапи свою приписку, а древний храм заменил новым по старому плану. Это не археология, а практическая теология. В случае если и можно тут углядеть элемент археологии, то ориентированной не на историю, а на церковную архитектуру. Археологии тут немногим больше, чем в эксгумации.
Кроме раскопок, вавилоняне совершали иногда и другую операцию, в которой можно усмотреть особенность археологии - графическую фиксацию древностей. В царствование Набонида же писец по имени Набузерлишир скопировал надпись, датируемую временем Куригалзу II (1332 – 1308) в Аккаде. Это почти современник Бурнарбуриаша. Этот же писец нашел надпись на камне, принадлежавшую Шаркалишарри (2140 – 2124), царю Аккада, и не только скопировал надпись, но и отметил, где он ее нашел (рис. 3). Ко времени писца этой надписи было уже полторы тысячи лет. Еще один писец, имени которого мы не знаем, скопировал надпись с основания статуи, которую некий купец из Мари посвятил богу Шамашу во второй половине III тыс. до н. э. В Ниппуре, в слое времени Навуходоносора был найден сосуд, внутри которого оказались предметы более древнего времени: табличка с планом города, кирпичи и таблички шумерского периода, договоры конца II тыс. до н. э.
Но и это, во-первых, не совсем археологические объекты – скорее эпиграфические, а во-вторых, писцы собирали и копировали их не для изучения, а исключительно для практических нужнобностей – как документы царского архива и как религиозные тексты.
Еще одна особенность, характерная для археологии, должна быть отмечена у вавилонян - ϶ᴛᴏ собирание и хранение древностей. Боги другого народа – всё же боги. Культовые статуи вражеского народа нельзя было уничтожить, завоеватель обычно увозил их, чтобы воздвигнуть у себя в храме. Во дворце Навуходоноса в Вавилоне немецкие археологи обнаружили в одном помещении скопление статуй и табличек разного времени – от III тыс. до 7-го века до н. э. Экард Унгер готов был поверить, что перед ним первый музей древностей (Unger 1931). Дочь Набонида царевна Бел-Шалти-Наннар собрала в VI в. до н. э. большую коллекцию древневавилонских артефактов, включая надписи, и это описывают как первый известный нам музей древностей (Woolley 1950: 152 – 154). Это не был музей: вещи собрали не для любования или показа публике - ϶ᴛᴏ было хранилище сакральных объектов.
Триггер дает более близкую к археологии интерпретацию: "Этот растущий интерес к физическим остаткам прошлого был частью повышенного внимания образованных классов к прежним временам. Этот интерес имел сильный религиозный компонент" (Trigger 1989: 29). При такой трактовке отличие смазывается. Мол, был религиозный компонент (сильный), были и другие (научный? просветительский?). Но других, по сути, не было.
Только в древнем Китае почитание древностей, оставаясь религиозным, имело более заметный философский компонент. Конфуцианские ученые, ревностно отстаивавшие уважение к предкам и традициям, расценивали систематическое изучение прошлого как путь к моральному совершенству. Возможно, это сказывалось в собирании древних бронзовых сосудов, резных статуэток из нефрита и других изделий древнего искусства как семейных ценностей (Wang 1985). Первое использование археологических материалов для целей истории имело место в Китае. Великий китайский историк Сыма Цянь посещал древние руины и обследовал остатки прошлого наряду с текстами. Но это было уже во II в. до н. э., т. е. одновременно с такими же действиями историков в западном античном мире.
3. Античные представления о первобытности. В случае если обратиться ко взглядам античных авторов на происхождение человеческой культуры (а историографы обращаются к этим взглядам – см. Helmich 1931; Cook 1955; Phillips 1964; Mustifli 1965; Müller 1968; Blundell 1986 и др.), то картина получается и в самом деле внушительная: у греков и римлян, да и у древних китайцев мы находим первые раcсуждения (историографы называют их "теориями") о прогрессе человечества от звериного состояния, о трех веках и прочие концепции, интересующие ныне археологов. Основных концепций три:
А. Концепция деградации (Dekadenztheorie у Хельмиха). Ее называют концепцией "золотого века" и возводят к Гесиоду (Baldry 1952, 1956), но уже у Гомера есть указания на то, что раньше люди жили лучше, чем сейчас (Helmich 1931: 32 – 36), а идеи можно возвести к восточной мифологии (Griffiths 1956, 1958).
У Гомера (VIII – VII вв. до н. э.), малоазийского ионийца, изображается совершенство состояния человеческого рода в героический век. Но о золотом веке у него речи нет, хотя Хельмих предполагает, что Гомер был знаком с преданием о золотом веке – что он "не пребывал в наивном незнании старой традиции человечества о золотом веке" (Helmich 1931: 33). Это предположение Хельмих выводит из того, что своих стариков героического века (Нестора и Феникса) Гомер рисует восхваляющими старое еще более блаженное время, когда герои были еще более могучими (Ил., I, 260; V, 302 - 305, 447 - 451). Но это должна быть просто психологической характеристикой обычного старческого бахвальства и восхваления дней своей юности. Гомер сообщает, что вдали от бедствий Троянской войны оставались блаженные гиппомолги, питающиеся молоком, и абии, справедливейший народ земли, а у позднейших античных авторов золотой век связывался с правлением богини справедливости, и именно этим народам приписывалось долгожительство (более тысячи лет) – признак золотого века. Отсвет золотого века лежит и на гомеровских киклопах из "Одиссеи" (Од., IX, 106 – 111): они не пашут, не сеют, а земля их кормит сама (Helmig 1931: 34). Блаженное и беззаботное существование описывается в Ливии (Од., IV, 85 – 89) и в Элисии (Од., VII, 561 – 568). Но, так или иначе, Гомер (или Гомеровские певцы, в случае если у Гомеровского эпоса был не один автор) прямо не упоминают золотого века.
Концепция пяти веков – золотого, серебряного, медного, героического и железного – изложена в большой поэме "Труды и дни" (108 – 201) у Гесиода, писавшего в VII в. до н. эй. в Арголиде в среде аграриев. "Золотое поколение" жило беззаботно под властью бога Хроноса, не зная болезней и боли, и земля плодоносила без обработки. За золотым следует серебряный век, когда появилось равнодушие к богам и начались заботы. В медный век на земле выросли великаны, воцарился Арес – бог войны. Далее настал век героев, сражавшихся под Фивами и Троей и бывших благороднее и справедливее, чем прежде. Когда все они полегли в битвах, настал железный век. Воцарились зло, бесчестие, и среди людей распространились нищета и болезни, и они стали умирать в более молодом возрасте.
Легко заметить, что героический век включен сюда со стороны – он выпадает из периодизации по металлам, а кривая, идущая три века вниз, на четвертом взмывает вновь вверх, чтобы опуститься окончательно на пятом (Helmig 1931: 39; Phillips 1964: 171) - видимо, героический век появился как реакция на гомеровский и другой эпос. Последовательность металлов более-менее совпадает с реальной исторической последовательностью и доступностью выплавки и обработки: от мягких к более твердым.
Отзвуки концепции пяти веков – концепции деградации – находят у Эмпедокла, Дикеарха, Платона. У последнего лишь в том, что исконная жизнь людей в идеальном государстве прошлого во главе с богом рисовалась как блаженное царство, близкое к мифическому: ни диких зверей, ни войн, ни двоемыслия, ни браков, ни земледелия ("Государственный человек", 15 – 16), благочестивое существование в мире и изобилии, без золота и серебра ("Законы", III, 2).
Из римлян Овидий, сосланный на дальний север, на берег Черного моря, также был склонен к пессимизму и в "Метаморфозах" продолжил традицию Гесиода, рисуя пять веков. У него люди золотого века жили в вечной весне, питаясь только молоком, медом и фруктами. В серебряном веке, когда Сатурн передал власть над миром Юпитеру, установились четыре сезона года, и люди занялись земледелием и переселились в пещеры. В медном веке люди обзавелись оружием и повели войны, а в железном веке с техническим прогрессом наступило моральное падение, и богиня справедливости покинула землю. Век героический у него отсутствует, а век гигантов выпадает из общего изложения и изображен отдельно.
Хельмих отмечает три общих места золотого века, повторяющихся у всех представителей этой концепции: 1) земля, сама дающая питание людям; 2) долгожительство тогдашних людей; и 3) их справедливость. В их базе – близость первых людей богам. Эйнгоф находит подобную концепцию у других народов – индоариев и германцев, евреев
Б. Концепция прогресса (Evolutionstheorie у Хельмиха) от звероподобного состояния к нынешнему благоустроенному обществу в связи с открытиями и изобретениями восходит к материалистическим идеям Демокрита и к стремлению Эпикура освободить человечество от страха перед богами. Важную основу этой концепции составлял и миф о Прометее, который похитил у богов огонь и отдал его людям, ввел земледелие и скотоводство, научил строить корабли. Эта концепция ввела представление о примитивности первоначальных, первобытных людей (Lovejoy and Boas 1935).
Ионийские мыслители VI в. до н. э. Демокрит, Ксенофан из Колофона и Протагор из Абдеры сомневались в существовании мифических богов, они должны были думать над тем, как люди обрели свое превосходство над животными, не будучи ни самыми сильными, ни самыми защищенными. Демокрит считал, что они научились всему, наблюдая за животными – плетению научились от паука, строительству от птиц. Ксенофан полагал, что люди вознеслись над животными благодаря обладанию руками. Протагор в утерянном сочинении "О начальных условиях" возлагал заслугу на культурного героя Прометея. Полагают, что к Демокриту и Протагору восходит изложение примитивного быта первых людей у Диодора, историка, жившего в I в. н. э. – простые собиратели пищи, они жили мелкими группами; под угрозой нападений диких зверей они научились помогать друг другу, говорить, одеваться и поселились сначала в пещерах, потом стали строить хижины, овладели огнем.
Дикеарх (IV в. до н. э.) первым построил трехступенчатую схему развития хозяйства. По сообщению Порфирия (De abstinent., IV, I, 2), Дикеарх начинал с золотого века, в котором люди просто кормились тем, что давала природа (современые ученые назвали бы это собирательством), дальше у него шли пастушество, а затем земледелие.
Эпикурейцы признавали, что боги существуют, но не вмешиваются в жизнь людей. Бояться их и надеяться на них – предрассудок, суеверие. Следуя эпикурейскому учению об освобождении человека от страха и забот, от которых страдает мир, Лукреций Кар, живший в I в. до н. э., перевернул схему Гесиода, переместив век блаженства и процветания в будущее, а прошлое изобразив скудным и мизерным. В своей поэме "О природе вещей" (V, 911 – 1226) он построил концепцию прогресса (Mahoudeau 1920). В начало истории он ставит примитивное звероподобное существование. Люди были здоровы и грубо сколочены, в связи с этим жили долго, но смерть не была безболезненной и часто наступала от голода. Οʜᴎ не знали земледелия, огня, не имели никаких законов, жили голыми в лесах и горных пещерах, охотились с камнями и дубинами на зверей и вступали в половые связи беспорядочно. Во втором периоде, в результате овладения огнем (от молний и стихийных пожаров) люди переселились из пещер в хижины, оделись, изобрели язык и установили правила брака. В третьем периоде цари построили города и крепости, поделили землю между людьми, и началось земледелие и скотоводство, появилось золото. Но в четвертом периоде царей убили и ввели демократию, лучшие люди получили божественную честь. Вглядываясь в природу вещей, люди поверили в богов. В пятом периоде были освоены металлы – медь, железо и серебро.
Первобытные орудия были, по Лукрецию, грубы и примитивны, сделаны без применения металлов, а из металлов раньше бронза вошла в обиход, чем железо (V, 1270), потому что медных руд больше и медь легче поддается обработке. На этом основании некоторые археологи (Гёрнес, Якоб-Фризен и др.) говорили о том, что у Лукреция уже сформировалось представление о системе трех веков. На деле у Лукреция трех веков нет, а есть пять совсем других периодов, и есть представление о последовательности введения металлов в обиход, из какового представления можно вывести систему трех веков, в случае если положить последовательность металлов в основу периодизации.
В. Концепция апогея (Kompromißtheorie у Хельмиха). Греческий мыслитель I в. до н. э. Посидоний из Апамеи, очень популярный у римлян (Цицерон ездил на Родос к нему учиться) написал под влиянием учения стоиков сочинение "Протрептикос", содержание которого дошло до нас только в письме Сенеки (письмо 90), где он критикует это сочинение. Посидоний соединил учение о прогрессе (от звероподобного состояния) с учением о деградации (от золотого века). Звероподобное состояние он поместил в начало существования человечества, а золотой век – в середину истории. Это был апогей, от него началась деградация к нынешнему состоянию.
Влияние трактовки Посидония видят у Виргилия в его "Энеиде".
Эти концепции античных мыслителей еще тесно связаны с мифологией и сугубо спекулятивны, совершено не разработаны на фактическом материале и не поддержаны им. Хельмих называет эти полумифические концепции "теориями". К выбору этого слова его подвигла "огромная масса преисторического материала, предложенного античными писателями". Он отмечает, что "привлекал только таких античных писателей, которые отображали преисторию человека в законченной самостоятельной теории" (Helmich 1931: 31). Это, конечно, не повод называть системы взглядов античных авторов теориями. Как отмечает Э. Д. Филипс, "огромное отличие от современной преистории состоит в полнейшем отсутствии фактических доказательств для теорий, что видимо лишь иногда ощущалось как препятствие" (Phillips 1964: 176). Но теория - ϶ᴛᴏ такая система взглядов, которая разработана на фактическом материале и проверяется независимыми фактами, чего у античных авторов не было ни на йоту.
А главное для нашего рассмотрения, это то, что все эти рассуждения о первобытности, о примитивизме первобытных людей, хотя и интересны для археологов, не составляют тему археологии. Даже если отвлечься от их чисто философской природы, по тематике они составляют предмет не археологии, а преистории, истории первобытного общества. Это уж современные англоязычные и немецкоязычные ученые слили под одним обозначением две разные науки – преисторию и первобытную археологию. Отшатнувшись от вещеведческой археологии и в погоне за актуальностью своей науки, они уподобили ее истории и утратили даже терминологическое различие. Для англичан и американцев это всё prehistory, для немцев всё Vorgeschichte или Urgeschicte. Но эти дисциплины – преистория и первобытная археология - так же различаются, как история древнего мира и классическая археология (см. Клейн 1991, 1992; Klejn 1994).
Археология развилась из занятий материальными древностями. Как с этим обстояло в античном мире?
4. Древности в Гомеровском эпосе. Первое, что приходит на ум, это обратиться к Гомеровскому эпосу, поскольку там речь идет о том, что было древностями даже для античных греков и для самих певцов-аэдов и рапсодов. Причем многие из этих древностей были вполне материальны – крепостные стены, исчезнувшие позже города, древнее оружие, доспехи, погребения героев. Всё это для потомков археологические объекты. И мы знаем, что современная археология постоянно обращается к Гомеровскому эпосу, когда анализирует крито-микенскую культуру и архаическую Грецию. Но современная археология обращается и к письменным источникам, и к языку. Нас же интересует не способность гомеровского эпоса служить сравнительным материалом для современной археологии, а те его компоненты, которые сами могли бы претендовать на статус археологических сообщений или рассуждений.
Всё действие эпоса происходит за полтысячи лет до Гомера в Малой Азии под стенами Илиона (археологически это Троя VIIb), который ко времени Гомера или Гомеровских певцов был уже греческим городом (Троя VIII). Гомер развертывает действие среди крепостных стен, которые он описывает в подробностях (башни, Дарданские ворота͵ Скейские ворота) – это, конечно, архитектурные детали Трои VIII. Эти имена показывают, что сведения взяты не из мысленной реконструкции руин, а из фольклора – местных названий, рассказов местных жителей, песен и преданий.
На греческом материке упоминается столица царства Нестора Пилос, но к античному времени греки уже спорили, где он находился – в Трифилии или Мессении. К этому времени существовало несколько городов с этим именем. Судя по описываемым у Гомера маршрутам и расстояниям, певец или, скорее, певцы то имели в виду трифильский Пилос, то мессенский. Ныне археологические данные показали, что слои и дворец микенского времени есть только в мессенском Пилосе. Гомер (или гомеровские певцы) этого не знал(и). Проблема решалась без археологии.
В эпосе фигурируют некоторые вещи, которых в живом быту самих певцов (VIII – VII вв. до н. э.) уже не было. Это были уже ископаемые формы, вымершие. К примеру, шлем, сплошь покрытый клыками вепря (рис. 4). Он есть только на изображениях микенского времени. Или башенный щит Аякса (рис. 5) - ϶ᴛᴏ вещь, характерная для микенского времени, не употреблялись уже такие щиты в гомеровскую эпоху. Но гомеровские певцы не видели их в реальности – ни в музеях, ни в раскопках. Описания этих вещей поступили к певцам в старых песнях, в фольклорных застывших выражениях – как в русских былинах дошли до нас "гусли звончатые" и "стрела калёная".
В песни XXIII описывается погребение Патрокла "на брегу Геллеспонта" – трупосожжение в урне под курганом. Перед тем Патрокл явился Ахиллу во сне и возгласил (XXIII: 83 – 93):
Кости мои, Ахиллес, да не будут розно с твоими;
Вместе пусть лягут, как вместе от юности мы возрастали…
Пусть же и кости наши гробница одна сокрывает,
Урна златая, Фетиды матери дар драгоценный.
Древосеки сложили на берегу костер, "где Ахиллес указал им, /Где и Патроклу великий курган и себе он назначил". В жертву принесли 12 пленных юношей, четырех коней и двух собак. Когда сруб догорел, его угасили вином. Кости Патрокла сложили в урну златую, кругом означили место могилы. "Свежий насыпав курган, разошлися они".
Так же погребали и тело Гектора (XXIV, 783 – 805), но не на берегу, а возле города у крепостной стены. Урну поместили в глубокую могилу, заложили камнями и насыпали курган.
Исходя из этих описаний, можно предположить, что курган Ахилла с Патроклом должен быть на берегу, а курган Гектора – возле города. На карте, составленной в XIX веке Спраттом и Форхгаммером, есть курганы Ахилла и Аякса к северу от Илиона, на берегу Геллеспонта͵ а километрах в восьми к югу от Илиона на горе Балидаг отмечен курган Гектора. Но это обозначение нового времени, сделанное по догадке. Сквозь полтысячи лет турецкого времени эти местные предания не могли пройти. Ни в одном древнем источнике, кроме Гомера, могилы эти там не отмечены. Сами погребальные сооружения в этих курганах археологи не относят к концу микенского времени. А в античных источниках могилы Ахилла и Гектора помещаются в других местах. Герооны Ахилла находятся в разных местах Балканского полуострова, могилу его указывали тоже в разных местах. Могилу Гектора многие источники помещают в Фивах, главном городе Беотии, и некоторые ("Пеплос" Псевдо-Аристотеля) сообщают даже надпись на могиле: "Гектору великую беотийские мужи соорудили могилу над землей, напоминание потомкам", но источники расходятся в точном указании места этой могилы в Фивах.
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, оба героя перенесены в Троянский эпический цикл из других преданий, а гомеровские певцы, возможно, использовали для привязки этих героев к Троаде и Геллеспонту какие-то стоявшие там курганы, но никакого археологического рассуждения тут не было, разве что обычная "народная археология", да и то под вопросом.
5. Интерес к материальным древностям как к святыням ("сакральная археология") в античном мире. В значительной мере интерес к материальным древностям руководствовался теми же мотивами в античном мире, что и на Древнем Востоке - ϶ᴛᴏ были для древних греков и римлян вещи, связанные с мифологией, обладавшие чудесными свойствами, святыни (Hansen 1967). Характерны три эпизода, сообщаемые историками и географами Греции.
А. Обретение могилы Ореста. Геродот рассказывает историю войны лакедемонян с тегеянами. Во время войны лакедемоняне обратились за советом к Пифии – как победить тегеян. Та изрекла, что нужно найти кости древнего героя Тезея и погрести их у себя. А искать их нужно в Тегее в месте, где дуют два ветра, удар встречает противоудар и зло ложится на зло.
Во время перемирия один из лакедемонян по имени Лих (или Лиха) отправился по своим делам в Тегею и зашел в кузню подивиться на кузнеца во время работы. Кузнец поделился с ним своим приключением:
"Друг-лаконец! Ты дивишься, как искусно обрабатывают железо. Но вот если бы тебе довелось увидеть то же, что мне, то как бы сильно ты удивился! Я хотел выкопать у себя во дворе колодец и, копая, наткнулся на гроб в 7 локтей длины. Не веря, однако, чтобы люди когда-нибудь были больше нынешних ростом, я открыл гроб и увидел, что покойник действительно был одинаковой величины с гробом. Измерив гроб, я снова засыпал его землей".
Лиху пришла в голову блестящая идея: высоченный покойник (локоть - ϶ᴛᴏ от 43 до 56 см, семь локтей – значит от 3 до 4 метров!), к тому же кузнечные меха - ϶ᴛᴏ два ветра, а молот и наковальня - ϶ᴛᴏ удар и противоудар, ну а сгибаемое при ковке железо - ϶ᴛᴏ зло на зле, о которых говорилось в прорицании Пифии. С убеждением, что найдено погребение Ореста͵ он поспешил в Спарту, но земляки сначала не поверили. Лихас отправился снова в Тегею, снял помещение кузницы, затем открыл могилу, собрал кости и вернулся с ними в Спарту. С тех пор спартанцы всегда побеждали тегеян (Herod., I, 68).
Это сообщение Геродота дает нам знать, насколько можно верить древним преданиям о могилах героев – совпадение со смутными прорицаниями Пифии было для них достаточным сигналом о достоверности. Три или четыре метра в длину – тоже сказочная подробность, в случае если только под костями Ореста не имелись в виду кости мамонта.
Б. Перенесение костей Тезея. Греческий историк Плутарх, живший уже в римское время, во II в. н. э., передает легенду об еще одном прорицании Пифии. После персидской войны, т. е. в VI в. до н. э., Пифия повелела афинянам перенести в Афины кости Тезея с острова Сирос, где герой был похоронен.
"Но, - говорит он, - было очень трудно открыть эти кости, как и найти место, где они лежали, по причине негостеприимства и дикого нрава варварского народа, населявшего остров. Тем не менее, после того, как Кимон взял остров […], и имел большую страсть отыскать место, где Тезей был погребен, он случайно выследил орла на возвышенности, клюющего клювом и разрывающего землю когтями, и внезапно ему, как по божьему вдохновению, пришло в голову копать в том месте и искать кости Тезея. В этом месте был обнаружен гроб человека выше обыкновенного роста и медный наконечник копья и меч, лежащий возле, всё это он взял с собой на борт галеры и привез с собой в Афины. После чего афиняне, чрезвычайно обрадованные, вышли торжественной процессией с жертвоприношениями встретить и принять останки, как если бы это был сам Тезей, возвращающийся живым в город" (Plut., Thes., 36).
Здесь опять же фигурирует костяк огромного роста͵ а достоверность опознания опирается только на божественный знак в виде орла.
В. Открытие могилы Алкмены, матери Геракла. А вот как тот же П
referatwork.ru
Археология античная - это... Что такое Археология античная?
археология греко-римского мира в Средиземноморском и Причерноморском бассейнах, изучающая жизнь обитателей этих регионов, классифицирующая и интерпретирующая памятники искусства и материальной культуры.
Основателем А.а. считают Кириако Анконского, который во время своих путешествий по Греции (1412-1447) описал сооружения древних греков и скопировал древние надписи в Греции и Италии. Последователем Кириако был Помпоний Лет (1427-1497). Он устраивал археологические экскурсии по Риму, показывая землякам и чужеземцам расположение императорских форумов, дворцов, храмов, терм, одновременно разъясняя по произведениям древних авторов происхождение и историю архитектурных комплексов. В конце жизни с произведениями Вергилия и Овидия в руках Помпоний Лет совершил путешествие к местам ссылки Овидия и описал памятники Южной Скифии. В нач. XVI в. увлечение памятниками античного искусства стало всеобщим. В Ватикане был сооружен специальный двор (Бельведер) для извлекаемых из развалин статуй. Был учрежден особый комиссариат древностей и были приняты меры по охране памятников.
В XVII - XVIII вв. собиранием и изучением античных памятников занимались во многих европейских странах. Основанное в Англии в 1732 г. общество дилетантов послало в Афины и Малую Азию экспедиции для сбора скульптур и зарисовок древних руин. Школой а.а. явились раскопки в XVIII в. Помпей и Геркуланума. Вопреки расхожему мнению о хищническом характере раскопок этих городов, в ряде случаев в труднейших условиях удалось восстановить план зданий и сохранить хрупкие находки (Вилла папирусов в Геркулануме).
В 1835 г., вскоре после объявления независимости Греции, были проведены археологические работы на акрополе Афин. В те же годы в Италии успешно раскапывались этрусские гробницы. Правда, находимые в этих гробницах греческие сосуды ошибочно приписывались этрускам. Большая заслуга в классификации серий памятников античного искусства и ремесла принадлежит созданному в 1829 г.
Германскому археологическому институту. Новый этап в истории а.а. начался в 1870 г., когда одновременно стали вестись раскопки в Трое, Микенах, Тиринфе (Шлиман), в Дельфах и Олимпии. Начало XX в. ознаменовалось раскопками Эванса на Крите, раскопками с применением новой научной методики в Риме, русскими раскопками Херсонеса и Ольвии.
Во второй половине XX в. в а.а. стали широко применяться метод электромагнитной разведки подземных сооружений с последующим зондированием, прогрессивные методы реставрации и консервации археологических памятников, их макрофотографирование, датировка с помощью радиоуглеродной и других методик. Как отдельное, дающее значительные результаты, направление а.а. возникла подводная археология.
А.а. развивается в тесном взаимодействии с искусствознанием, эпиграфикой, изучающей надписи на камне, металле и керамических поверхностях, с папирологией и нумизматикой.
Контакты Греции и Рима с варварской периферией и с высокоразвитыми цивилизациями Востока побудили использовать в а.а. результаты археологических исследований в землях скифов, сарматов, германцев и славян, в Египте, Палестине, Двуречье, в стране хеттов и на Кавказе.
Блаватский В.Д. Античная полевая археология. М., 1967; Кругликова И.Т. Античная археология. М., 1984; Михаэлис М. Художественно-археологические открытия за 100 лет. М., 1913; Немировский А.И. Нить Ариадны: Из истории классической археологии. Воронеж, 1989; Bianchi-Bandinelli R. Klassische Archдologie. Eine Kritische Einfьhrung / ьbers. aus d. ital. Dresden, 1980; Biers W.R. The archeology of Greece: an introduction. Ithaca, London, 1980; Perowne S. The archeology of Greece and the Aegean. London, 1974; Picard C. Manuel d'archeologie grecque. La sculpture. Paris, 1963.
(И.А. Лисовый, К.А. Ревяко. Античный мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима / Науч. ред. А.И. Немировский. - 3-е изд. - Мн: Беларусь, 2001)
Античный мир. Словарь-справочник. EdwART. 2011.
antiquites.academic.ru
История археологии | Понятия и категории
ИСТОРИЯ АРХЕОЛОГИИ. Впервые термин "Археология" применил в 4 в. до н. э. Платон, имея в виду науку о древностях в самом широком смысле слова. Но и позднее термин "А." долго имел, да отчасти и до сих пор имеет в разных странах разный смысл. Ещё в 18 в. этим словом стали обозначать историю древнего искусства. Когда в 19 в. внимание науки привлекли все остатки старины (не только художественные), постепенно стало складываться совр. понимание А.; тем не менее в нек-рых бурж. странах доныне А. по-прежнему изучает иск-во древнего мира, а история иск-в вынуждена при этом ограничиваться ср. веками и новым временем. Иногда под А. понимают источниковедение истории искусств, что также ошибочно.
Зачатки А. были уже в древности. Вавилонский царь Набонид в 6 в. до н. э. производил раскопки в интересах ист. знания; особо он искал надписи древних царей в фундаментах построек, тщательно отмечая находки или тщетность поисков. В Др. Риме результатом сознательного изучения древностей является схема развития материальной культуры, к-рую дал великий поэт и мыслитель Лукреций. В 1 в. до н. э. он уже знал, опережая многих археологов 19 в., что каменный век сменился бронзовым, а бронзовый - железным.
Всякие археол. изыскания прекратились в нач. средневековья. В эпоху Возрождения в 15-16 вв. произведены были в Италии многочисл. раскопки, единственной целью к-рых было добывание антич. скульптур. В 18 в. с развитием дворянского коллекционерства антиквары в ряде стран стали собирать отд. археол. находки. Вскоре в нек-рых странах были произведены первые опыты раскопок с науч. целями.
После Великой франц. революции (конец 18 в.), с развитием бурж, ист. науки, быстро стала развиваться и А. Особое значение в её развитии имели раскопки Помпеи и Геркуланума (близ Неаполя). Эти города были засыпаны вулканич. пеплом в 79 н. э., раскопки там начались в нач. 18 в. и приняли науч. характер к кон. 18 в. (когда Неаполь был занят войсками 1-й Франц. республики). Деятели франц. бурж. революции и наполеоновских войн с особым интересом относились к античности. Этот интерес, соединённый с типичным для эпохи стремлением к точному знанию, обусловил организацию систематич. помпейских раскопок. Здесь учёные узнали, какой интерес для ист. знания может иметь скромная бытовая утварь. Помпейские находки всюду привлекли внимание к бытовым древностям, не только античным, но и др. эпох.
В 1-й пол. 19 в. в результате археол. раскопок открыты древние цивилизации Двуречья и Египта. Но при этих раскопках гл. внимание по старой традиции долго уделялось произведениям иск-в и письм. ист. источникам.
Ещё в нач. 19 в. первобытные древности во всех странах считались непознаваемыми, поскольку хронологическое их разделение считалось невозможным. Но это препятствие удалось преодолеть, когда интерес к древности возрос в связи с попытками социологов изучить возникновение человеч. общества. Для создания такой хронологии большую роль играла гипотеза о трёх веках - каменном, бронзовом и железном. Её высказы-
вали в 18 и в нач. 19 вв. разные авторы, в т. ч. в России А. Н. Радищев. Впервые её обосновал археол. материалом дат. археолог К. Томсен в 1836. Эту классификацию подтвердил и развил другой дат. археолог Е. Ворсо.
Для развития первобытной А. большое значение имели работы франц. учёного Э. Ларте. Изучая с 1837 пещеры Юго-Зап. Франции, он установил хронологию их отложений и доказал, что человек, делавший древнейшие кам. орудия, был современником мамонта и др. вымерших животных. Распространение дарвинизма начиная с 1859 (год выхода в свет "Происхождения видов" Дарвина) сделало выводы Ларте общепризнанными и подвело науч. базу под успешно развивавшиеся с тех пор поиски останков первобытного человека. Убеждённым дарвинистом был франц. археолог, активный участник Революции 1848, Г. Мортилье, установивший в 1869-83 хронологич. классификацию первобытных древностей, основанную на эволюционной теории. Изучение первобытного человека он ставил в тесную связь с разрушением библейских легенд и церковного мировоззрения. Он определил все осн. эпохи древнего кам. века и дал им названия (шелль, ашель, мустье и т. д.), употребляемые и доныне в науке. В 1865 англ. археолог и этнограф Дж. Леббок впервые предложил разделить каменный век на 2 эпохи: палеолит - древний кам. век и неолит - новый кам. век. Между палеолитом и неолитом долго не удавалось установить никакой связи. Учёные говорили по этому поводу о "необъяснимом разрыве". В кон. 19 в. франц. археолог Э. Пьет установил эту связь, открыв переходную эпоху-мезолит (средний каменный век).
Большое влияние на развитие А. имел в кон. 19 и нач. 20 вв. швед. археолог О. Монтелиус. Древние вещи он распределил по типам (тип - совокупность вещей, однородных по форме; археологи знают теперь десятки тысяч типов), а типы в свою очередь связал в типологич. эволюционные ряды, прослеживая для этого (путём тщательного анализа деталей) постепенные изменения форм. Правильность построения рядов он проверял по находкам. Так, эволюция топоров, эволюция мечей, эволюция сосудов и т. д. взаимопроверялись по их совместным находкам в погребениях (ранние топоры встречались с ранними мечами, поздние - с поздними и т. д.). Осн. пороком его метода является изучение вещей в их саморазвитии и вне создававшей их общественной среды. Монтелиус исходил из неверной предпосылки, будто вещи развиваются по тем же законам, что и живые организмы. Он установил множество археол. дат (преим. для бронз. века и раннего железного). Последователем Монтелиуса был франц. археолог Ж. Дешелет, выпустивший в начале 20 в. сводный описат. труд по археологии Зап. Европы. В основе его лежит А. Франции, начинается он с палеолита, но особое внимание уделено раннему жел. веку. Быт др. галлов воссоздан на основе тщательного изучения бесчисленных мелких находок. Англ. археолог А. Эванс заполнил в нач. 20 в. пробел между первобытными и антич. древностями. Его раскопки на Крите открыли высокую цивилизацию бронзового века, имевшую постоянные сношения с Египтом и Азией, что позволило определить время критских древностей. Находки же критских изделий в Европе послужили затем лучшим основанием для европ. археологич. хронологии.
Среди концепций, в к-рых содержались осн. теоретич. положения совр. А., следует отметить возникшее в 1-й пол. 20 в. понятие об археол. культуре. Картографируя элементы культуры одновременно существовавших групп человечества на различных территориях, европ. археологи пришли к заключению, что обнаруживаемые при этом различия связаны с этническими, социальными или хоз.-экономич. общностями и что часто за археол. культурами скрываются создавшие их древние племена и народы. Это привело к попыткам изучения происхождения народов, основываясь (среди других источников) и на археол. данных.
Для науки имеет важное значение вопрос о путях распространения различных явлений культуры. В исследовании этого вопроса большую роль сыграло развитие археол. картографии как науч. метода. Сложной задачей А. является создание хронологич. схем и переход от данных относительной хронологии к абсолютной.
Великие археол. открытия в 19 и 20 вв. были сделаны в Средиземноморье и на Бл. Востоке. В Греции велись раскопки в Афинах, Спарте и др. городах, были раскрыты знаменитые общеэллинские святилища в Дельфах и Олимпии; в Италии, кроме Геркуланума и Помпеи, велись большие раскопки в Риме и Остии. Раскопки в Помпеях получили особенно большой размах после воссоединения Италии в 1860. Их тогда возглавил Дж. Фио-релли (участник итал. нац.-освободит. движения). Он создал методы реконструкции несохранившихся или частично сохранившихся сооружений и предметов. При нём раскопки Помпеи стали школой для археологов всех стран. В М. Азии раскапывались важные ионийские центры Милет и Эфес и эллинистич. города Прие-на и Пергам, в Сирии - Гелиополь и Пальмира и мн. др. Особенно большое науч. значение имело открытие культуры бронз. века в Эгейском мире во 2-м тыс. до н. э. и раскопки Кноса (А. Эванс) на о. Крит, Трои в М. Азии. В М. Азии была открыта хеттская культура и раскопана столица хеттов в Бо-газкёе близ Анкары (Г. Винклер). Исследования в Финикии, Сирии и Египте открыли тысячелетние культуры этих стран, восходящие ещё к эпохе неолита. Раскопки в Сузах и Персеполе дали обильный материал по культуре Др. Ирана, а раскопки в Месопотамии открыли ассир. города Дур-Шаррукин, Ниневию и др. Раскапывались Вавилон и Ашшур. Была открыта древнейшая в мире шумерская цивилизация и её центры Ур, Ла-гаш. Исследования на Востоке охватывали постепенно огромные территории: были изучены древние культуры Китая и Индии. В Зап. полушарии археологи сконцентрировали внимание на изучении памятников доколумбовой Америки: ацтеков в Мексике, майя в Центр. Америке, инков в Перу и т. п.
Больших успехов достигла наука в изучении раннего железного века, поздней античности и средневековья в Европе. Открытие гальштатской культуры и латенской культуры, а затем лужицкой культуры познакомило с жизнью племён и народов жел. века. Изучение рим. провинций в Европе привело к открытию остатков культуры варварских племён. Исследованы ср.-век. города, их архит. памятники и произведения иск-ва. Больших успехов достигла славянская А. Гигантский свод слав. древностей издал в 20 в. чеш. археолог Л. Нидерле, доказавший множеством аргументов общность др.-слав. культуры. Виднейшим археологом 20 в. был англ. учёный Г. Чайлд. Он составил первую сплошную классификацию древних культур Европы и Азии и изучал социально-экономич. строй первобытного общества, находясь в этом отношении под прямым влиянием сов. А.
А. В. Арциховский.
Использованы материалы Большой советской энциклопедии.
ponjatija.ru
Зачем изучать археологию?
К содержанию книги Брайна Фагана и Кристофера ДеКорса «Археология. В начале» | Далее
Немногим археологам улыбается удача, и им удается обнаружить царское захоронение или забытую цивилизацию. Большинство всю жизнь занимаются раскопками и не находят ничего более привлекательного, чем замечательная керамика или филигранные инструменты из камня. Археологи тратят свою жизнь на исследование сохранившихся остатков древних сообществ. Они заинтересованы не в поиске золота или предметов искусства, а в информации, получаемой благодаря найденным предметам, и в правильном описании находок. Сегодня археологов интересует, почему люди жили именно так, как это видно из изготовленных ими предметов или возведенных построек.
Если смотреть поверхностно, то изучение археологии, каким бы увлекательным оно ни было, может показаться роскошью, которую мы вряд ли можем себе позволить в этом мире экономической нестабильности, охваченном бедностью и голодом. Но такое отношение к археологии означало бы, что мы относимся ко всему культурному наследству человечества как к чему-то незначительному и необязательному для качества нашей жизни. В реальности же они неразрывны, и мы увидим это (Лейтон — Layton, 1994; Тригер — Trigger, 1984).
ОТКРЫТИЯГРОБНИЦА ТУТАНХАМОНА, ЕГИПЕТ, 1922 ГОД
Небольшая группа археологов и посетителей стояли перед дверью, опечатанной печатью давно умершего фараона. Этого момента они ждали шесть долгих лет, с 1917 по 1922 год. Говард Картер заглянул в отверстие, сделанное в древней замазке. Горячий воздух обдал его лицо. Картер посветил в склеп фонариком. И замер от изумления — в темноте поблескивали золотые предметы.
Лорд Карнарвон за его спиной в волнении переступал с ноги на ногу. Картер молчал.
— Что там видно? — спросил Лорд Карнарвон внезапно охрипшим голосом.
— Чудеса, — прошептал Картер, отойдя от двери (Картер и др., 1923–1933:63).
Скоро дверь открыли. Изумленные Картер и Карнарвон прошли через «прихожую» гробницы фараона. Они прикоснулись к золотым погребальным четкам, восхитились изумительно инкрустированными деревянными сундуками и осмотрели стоящие возле стен колесницы. Золото было повсюду — им были покрыты деревянные статуи, им были инкрустированы троны и ящики, даже детские скамеечки (Ривз, 1990). Скоро Тутанхамон стал известен как золотой фараон, а археология стала наукой захороненных сокровищ и царских гробниц (рис. 1.2).
Что касается Картера и Карнарвона, то они начали планировать работы, а при входе в гробницу сразу же установили железную дверь и назначили круглосуточную охрану. Но этой же ночью они сами вернулись в склеп, чтобы убедиться, что фараон лежит в своем саркофаге. Говарду Картеру потребовалось восемь лет для того, чтобы изучить гробницу Тутанхамона — одно из величайших археологических открытий.
Рис. 1.2. Золотая маска и саркофаг египетского царя Тутанхамона (фотография Египетской экспедиции, Музей Метрополитэн)
Увлекательный мир археологии
Всеобщее увлечение археологией началось с классических археологических открытий XIX века (рис. 1.3), и, в частности, с обнаружения библейских ассирийцев Месопотамии и Древней Трои. Сегодня археология является в той же мере частью популярной культуры, как футбол или автомобили. Тысячи людей развлечения ради читают книги по археологии, вступают в археологические общества, ходят на лекции о нашем прошлом. О таких открытиях, как эффектные захоронения Сипан в Перу (рис. 1.4) (Альва и Доннэн, 1993) и наскальная живопись каменного века в пещере Шаво во Франции, газеты всего мира сообщали на первых страницах (см. вставку «Открытия»).
Рис. 1.3. Англичанин Остин Генри Лейярд переправлял свои ассирийские находки из Древней Ниневии по реке Тигр на деревянных плотах, которые для усиления устойчивости и плавучести дополняли сосудами из козлиных шкур, наполненных воздухом. Когда плот достигал Персидского залива, то воздух выпускали, сосуды отправляли обратно на ослах, а деревянные конструкции продавали. Сами ассирийцы пользовались похожими речными судами
Рис. 1.4. Манекен в церемониальных одеждах воина — священника народа моче. Подобные одежды были найдены в царском захоронении 400 года н. э. в Сипане, Перу. Властители Сипана — одно из величайших археологических открытий XX века
Археология на диване — это одно, а почувствовать прошлое и прикоснуться к нему самому — совсем другое. Памятники старины излучают неотразимое очарование. Самолеты и пакетные туры превратили археологический туризм в большой бизнес. Пятьдесят лет назад только богатые и привилегированные люди могли позволить себе тур по Нилу, посещение классических греческих храмов и исследование цивилизации майя. А теперь туристические компании доставят вас в Египет, к Пантеону (рис. 1.9), в Теотиуакану в Мексике (рис. 15.12). Колоссальные пирамиды в Гизе в Египте (рис. 16.5) и руины Тикаль в Гватемале (рис. 15.2), окутанные светом полной Луны, — такие виды потрясают до глубины души. Посидеть в огромном амфитеатре в Эпидавре (Греция), услышать строфы Эврипида, декламируемые в идеальны акустических условиях, — все это очень трогательно и незабываемо. Золотой саркофаг Тутанхамона (рис. 1.2) или гигантская голова ольмека со злобной гримасой на лице (рис. 17.7) уносят нас в царство, где правит подвиг и чувства кажутся на порядок выше. Бывают моменты, когда отдаленное прошлое захватывает нас, успокаивает, замедляя ритм жизни, и ободряет, предлагая непознанную в полной мере модель человеческого существования. Мы удивляемся достижениям древних, приводящему в трепет наследию человечества.
Археология и далекое прошлое
У любого сообщества на Земле есть некий миф о происхождении, официальное, санкционированное фольклорное описание того, как появились Земля и человечество. Западное общество не является исключением. «И сказал Бог: „Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею Землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по Земле“». Так гласит первая глава Книги Бытия Ветхого Завета Библии, величественного описания Творения, которое в течение веков воспринималось как санкционированная свыше версия возникновения человека.
Мифы о происхождении, как и этот из Книги Бытия, появились как следствие сокровенного желания человека познать загадку своего происхождения. В этих мифах отражаются также перспективы сообщества на будущее. Для многих народов существование определяется их тесной взаимосвязью с природой и бесконечными циклами смены времен года. Такое определение предполагает, что существование человека неизменно, что как прошлые, так и будущие поколения будут существовать так же, как и живущие ныне. В противоположность этому западная цивилизация придерживается точки зрения о линейной перспективе человеческого существования, описывая его как развивающееся во всех частях земного шара в течение длительного периода времени.
В течение более двух тысяч лет «западники» размышляли о своем происхождении и пытались создать теоретические модели. Некоторые из этих моделей являются чисто философскими, другие же основываются на археологических данных. Археология увлекательна потому, что она дает нам возможность проверить теоретические модели изменяющихся сообществ: почему одни народы процветали, другие исчезали без следа, иные уходили в тень (Триггер — Trigger, 1984).
Археология уникальна среди наук своей способностью изучать изменения, происходящие в человеческих сообществах в течение очень длительного времени. Она дает путь к изучению коллективного культурного наследия человечества. Почему мы различны как биологически, так и в культурном аспекте? В чем мы похожи и чем отличаемся? Когда возник фактор многообразия и почему? Вот фундаментальные вопросы о человечестве, на которые пытаются ответить археологи.
ОТКРЫТИЯГРОТ ДЕ ШАВО (ПЕЩЕРА ШАВО), ФРАНЦИЯ, 1994
18 декабря 1994 года трое спелеологов, интересующихся археологией, нашли лаз в ущелье Сирк де Эстр в Арденнах, на юго-востоке Франции. Эльет Брунель Дешамп, Жан-Мария Шаво и Кристиан Хиллар проникли в отверстие размером 80 на 30 сантиметров. Лаз привел в узкий тамбур с наклонным полом. Они почувствовали сквозняк со стороны заваленного камнями прохода. Спелеологи освободили его и тремя метрами ниже увидели просторное помещение. Они вернулись с веревочной лестницей и спустились вниз. Там оказалась целая сеть пещер с колоннами из известняка. На полу валялись кости и зубы, также они обнаружили углубления, в которых, вероятно, зимовали животные. Внезапно Дешамп вскрикнула от удивления — ее фонарь осветил маленькую фигуру мамонта.
Спелеологи проникли в главную пещеру и нашли там еще несколько изображений — отпечатки руки, позитивные и негативные, фигурки мамонтов и пещерных львов, у одного из которых из пасти явственно ощущалось дыхание (кривые, составленные из точек) (рис. 1.5). Они смотрели на картины и их «охватило странное чувство. Все было так прекрасно и так свежо. Даже слишком свежо. Ощущение времени исчезло, будто бы десятки тысяч лет не отделяли нас от древних художников» (Шаво и др. — Chauvet et al, 1996:42). Как и исследователи гробницы египетского фараона Тутанхамона три четверти века назад, они ощущали себя незваными гостями. «Души художников окружали нас. Казалось, мы ощущаем их присутствие» (с. 42).
В пещере Шаво никого не было со времен ледникового периода. Казалось, что очаги на полу погасли только вчера. На стенах были факелы, если поместить туда уголь, то можно было их вновь зажечь. Немного дальше лежала плита, упавшая с потолка. Сверху на ней лежал череп медведя, а за ней — остатки костра. Вокруг плиты в определенном порядке лежало еще более тридцати окаменевших медвежьих черепов. В дальнем углу пещеры исследователи обнаружили 10-метровый фриз с изображениями черных фигурок, среди которых преобладали львицы или львы без грив, носороги, бизон и мамонты. С правой стороны они нашли изображение человека с головой бизона. Они писали, что «казалось, будто этот волшебник охраняет фриз» (с. 58). Пещера Шаво оказалась бесценным хранилищем кроманьонской живописи, сохранившейся в своем подлинном виде. Предметы и кости находились на тех же местах, где их оставили в период между 31 000 и 26 000 лет назад.
Рис. 1.5. Наскальная живопись в Грот де Шаво, Франция
Археология является продуктом западной науки и, как таковая, иногда считается ненужной в некоторых незападных сообществах, свято верящих в циклическую природу человеческого существования. Многие коренные американцы полагают, что археология не только необязательна, но даже оскорбительна по отношению к их предкам. Но факт остается фактом — археология предлагает единственный научный путь к познанию древнего мира и линейных историй коренных американцев и других сообществ, многие из которых столкнулись с письменной цивилизацией Запада всего лишь на протяжении последних пяти веков во время Европейского Века Открытий. До контактов с европейцами история североамериканских народов не фиксировалась письменно и состояла главным образом из устных преданий, передававшихся из поколения в поколение. Археология и археологические памятники являются единственно возможными источниками знания о древней индейской истории. Все больше археологов тесно сотрудничают с индейскими общинами (Донгоксит — Dongokseet et al., 2000). Юго-западные группы, как и некоторые другие, приглашают археологов и антропологов для участия в судах, связанных с территориальными претензиями. Народы хопи и зуни (Hopi and Zuni), например, организовали свои собственные археологические группы для раскопок на своих землях (Watkins, 2003) (глава 19).
Археологические раскопки многое открывают о многообразии древнего американского общества. Во Флориде Кэтлин Диган исследовала памятник Форт Моус, первую свободную общину чернокожих в Северной Америке. В небольшой деревушке, основанной в 1738 году, в трех с небольшим километрах от Спэниш Сейнт Августин на побережье Атлантики, проживало 37 семей. В 1740 году ее опустошили британцы, а в 1753 году она была восстановлена. В окруженном стеной форте имелись большая церковь, дом священника, колодец, дома стражников. Поселенцы жили в 32 домах, крытых тростником (рис. 1.6). Многие из поселенцев имели западноафриканские корни. Во время раскопок были обнаружены предметы военного и бытового назначения, их изучение дает надежду, что однажды мы сможем понять, какие элементы африканской, английской, индейской и испанской культур ассимилировали черные поселенцы. Форт Моус был оккупирован до 1763 года, пока испанцы не ушли из Флориды (Диган, 1995). Другие раскопки на юге и юго-востоке проводились на местах плантаций и рабовладельческих общин, были получены важные археологические сведения о многообразии культур афро-американских народов (Л. Фергюссон — L. Fergusson, 1992).
Рис. 1.6. Поселение Форт Моус середины XVIII века
Археология может вернуть историю тем народам, знания о прошлом которых передавались из одного поколения в другое устно, но эти знания исчезли, потому что никогда не фиксировались письменно. Многие народы, недавно ставшие независимыми и желающие разжечь дух национального самосознания, поощряют археологические изыскания для поиска корней предков, живших на их землях в доколониальные времена. В течение многих лет правительства Танзании и Замбии выделяли средства на раскопки, результаты которых скоро появятся в учебниках для студентов и школьников. Главная цель археологии в этих странах, как и во многих других уголках земного шара, — записать неписанную историю, опираясь не на архивы и пыльные документы, а на раскопки давно заброшенных поселений (Триггер — Trigger, 1984).
Археология в современном мире
Археология уникальна среди прочих наук тем, что может изучать историю человечества, охватывающую очень большие периоды времени. Лопатка археолога дает возможность исследовать древние поселения людей, живших два с половиной миллиона лет назад, изучать культурные слои плотно заселенных пещер позднего ледникового периода (18 000 лет назад), восстанавливать жизнь небольших фермерских поселений и шумных районов Балтимора XIX века. В результате археология стала важной наукой в том мире, где совместная жизнь разных народов и понимание многообразия человечества приобрели первостепенную ценность.
Мы живем в мире возрастающей анонимности, присущей большим городам и многонациональным корпорациям, в мире мгновенных коммуникаций и компьютеров невообразимой мощности. Но по-прежнему мы обитаем в мире людей, ежедневно общающихся друг с другом часто электронным образом и через такие расстояния, о которых никто не мог помыслить и поколение назад. Технологии становятся все важнее в индустриальном мире, как и человек, использующий их себе во благо. Мы нуждаемся в намного более точных знаниях о многообразии человечества, чем те, какими обладали, например, древние египтяне, поэтому нам нужны многие знания прошлого. Анатомически современный человек, Homo sapiens , живет на Земле 150 000 лет. И корням его биологического и культурного многообразия, как минимум, столько же лет. Археология дает нам уникальную картину многообразия человека, которая столь ценна в современном мире, информацию о взаимоотношениях людей в древности.
Фактор многообразия человечества является мощной политической и социальной реальностью в обществе с самого момента возникновения человечества. Взаимоотношения между отдельными индивидами и группами людей были архиважными в доиндустриальные времена, будь это крупный город ацтеков Теночтитлан или крохотная деревушка в долине Миссисипи. Кровные связи, семейные узы и связь с землей являлись главными связующими элементами древних. Еще 4000 лет назад китайские правители, по крайней мере, формально сохраняли кровные связи со своими подданными, поддерживая так связь с предками. Нью-Йорк XVIII века и Лондон времен королевы Елизаветы были полны выходцев из Африки и Азии. Имперский Рим был родным домом для людей из всех частей Средиземноморья и Азии. Древний Египет и города Месопотамии являлись узлами торговых путей, приводившими туда людей со всего света. Даже в нашем урбанизированном и индустриальном мире родственные связи и древние социальные механизмы играют большую роль во многих сообществах, будь это деревни в горных районах Перу или городские трущобы в Западной Африке. Археология может дать современному миру, часто забывающему опыт истории, жизненно важные уроки по предмету «многообразие человечества».
Наши давние предки хорошо знали свою среду обитания. Они выработали эффективные способы выращивания хороших урожаев и методы защиты от холода и голода, многие из которых были забыты. Археология может восстанавливать древние сельскохозяйственные практики, тем самым внося свой вклад в современное экономическое развитие. Еще в 1000 году до н. э. крестьяне высокогорных долин вокруг озера Титикака, на границе Перу и Боливии, использовали поднятие почв для защиты урожаев от сезонных наводнений. Почвы там богатые. Доисторические земледельцы поднимали почвы и строили сети каналов, и это давало им возможность выращивать внушительные по урожайности урожаи картофеля, квиноа и других культур. Земледелие на таких полях позабросили еще до завоевания испанцами, и современная экономика в этих же регионах теперь полагается на пастушество.
Опыты археологов по реконструкции древних «поднятых» садов показали, что по древним сценариям можно получать замечательные урожаи в регионах, которые современные сельскохозяйственные авторитеты относят к местам рискованного земледелия с точки зрения реализации масштабного сельскохозяйственного производства. У традиционной системы земледелия есть масса преимуществ: высокие урожаи, отсутствие потребности в удобрениях, незначительный риск ущерба от заморозков или наводнений. Кроме того, хорошие урожаи можно получать на основе семейного уклада труда, используя местные культуры и не привлекая внешние капиталы. По последним данным восстановлено уже около 860 гектаров земель и планируется обустроить еще много полей. Археологов активно привлекают к подобным проектам в обеих Америках (Эриксон — Ericson, 1992).
Археологи также работают непосредственно на пользу современного американского общества, особенно в области управления ресурсами и отходами. Археолог Уильям Рэзье из Университета штата Аризона в течение длительного времени изучал свалки города Таксон и некоторых других городов (Рэтхье и Мерфи — Rathje and Murphy, 1992). Его группа изучает структуру отходов домашних хозяйств с использованием современных археологических методик, анализирует эти данные, а также сведения, полученные в результате опросов домашних хозяек и из других источников. Исследования говорят о поразительно расточительных привычках всех слоев населения Аризоны. Результаты исследований могут помочь сформировать более эффективные стратегии в области потребления и управления ресурсами. Вещи, используемые нами, разными путями формируют нашу жизнь, поэтому нам нужно понять, как они воздействуют на нас, это поможет узнать прошлое и предвидеть будущее.
Археология и политика
Тлакателя называли змеей. Он был правой рукой ряда ацтекских правителей Мексики в XV веке. Это был блестящий дипломат, уговоривший своих господ сжечь все существующие документы, и заменил их убедительными сказками о том, что сам бог Солнца Хутципочтли избрал ацтеков, вывел их из тени и возвел в правители Мексики. Тлакатель не был первым в истории чиновником, переписавшим прошлое для нужд настоящего. Археологию издавна использовали для разжигания националистических настроений. В 30-х годах XX века нацисты использовали археологию для получения «свидетельств» существования в Европе белой расы господ (Б. Арнольд — B. Arnold, 1992). Завоевание римлянами древнеиудейской крепости Масада с ее трагическим концом в течение длительного времени являлось центром внимания израильского национализма. В последние годы археологию использовали для фабрикации всякого рода историй и различные европейские этнические группы (Коль и Фосет — Kohl and Fawsett, 1995).
Истолкования прошлого редко бывают нейтральными (Фаулер — Fowler, 1987; Ходдер — Hodder, 1999). Археологи неизбежно привносят в свою работу ценности собственной культуры, хотя ныне они более осторожны в этом плане, чем предшествующие поколения (Шэнкс и Тилли — Shanks and Tilley, 1987). Такие подсознательные действия не имеют ничего общего с умышленным использованием археологии для установления неких исторических фактов в целях свержения правительств или для поддержки националистических целей, но все же они оказывают свое влияние.
К содержанию книги Брайна Фагана и Кристофера ДеКорса «Археология. В начале» | Далее
В этот день:
Дни рождения
1905 Родился Сергей Владимирович Киселёв — советский историк и археолог, с 1953 года являлся членом-корреспондентом Академии наук СССР, лауреат Сталинской премии за 1950 год, специалист по археологии Южной Сибири.
1931 Родился Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов — советский и российский историк, археолог, специалист по нумизматике Золотой Орды и средневековой Восточной Европы, один из основателей и руководитель Поволжской археологической экспедиции. Доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета.
Дни смерти
1930 Умер Федерико Хальберр — итальянский археолог, специалист по эпиграфике, открывший «Гортинские законы».
