В некоторых дворах держали цыплят и одну-двух коз. Ранним утром всех будили крики петухов. И все это располагалось в полумиле или в пятнадцати минутах хода от центра Афин. Повсюду бродили кошки. Оставшись днем дома, можно было услышать хриплые, беспорядочные крики старьевщика, палиациса, продавца fioiypTa и других уличных торговцев. (В конце XIX века, если верить консулу США Джорджу Хортону, они расхваливали свои товары на греческом, турецком и итальянском языках. «Ни в одном другом городе мира не сыщется таких разнообразных, таких душераздирающих, таких вокально выразительных уличных воплей».) Днем в окошках мелькали пожилые греки в пижамах или ночных рубашках, они ложились вздремнуть в сиесту или вообще просыпались после нее, либо поливали у себя на балконах цветы в горшках. В летнюю жару многие отправлялись спать на плоскую крышу.

Когда я жил на улице Аристиппа, в каких-нибудь десяти или двадцати ярдах от дома через гору Аикавитос начали прокладывать туннель по проекту Национального комитета по туризму, чтобы провести фуникулерную дорогу и доставлять туристов на вершину горы, где предполагалось построить кафе. Я довольно мрачно воспринял это вторжение нового времени, особенно после того как камнями от неудачного взрыва усеяло всю округу, а один камень разбил стекло в моем жилище. В другой раз очень нервный сосед-американец, выведенный из себя шумом бурильных установок в одиннадцать часов вечера, взобрался на крышу своего дома и дважды выстрелил холостыми из пистолета в рабочих. Меня тогда вызывали в греческий суд как свидетеля. Как заметила еще Этель Смит, от шума в Афинах никуда не деться.