Филип Уолтерс
В 1917 году революционная партия (большевики) от имени трудящихся захватила власть в России, и на протяжении последующих семидесяти лет страна следовала курсом марксистско-ленинского учения.
При Сталине власть партии сменилась единоличным руководством страной и, таким образом, установилась тоталитарная система социально-идеологического контроля.
В хрущевско-брежневскую эпоху тоталитарная система эволюционировала в авторитарный режим, при котором руководство страной ожидало от населения проявлений не революционного энтузиазма, но пассивности и продолжало раздавать обещания о неуклонном росте жизненного уровня.
Аналогичным курсом следовали и коммунистические правительства, пришедшие к власти в ряде государств Восточной Европы после второй мировой войны, что было вызвано вмешательством Советского Союза во внутренние дела этих стран. В конечном счете, эпоха сталинского контроля сменилась более дифференцированными подходами к означенным государствам; сущность и жесткость установленных там режимов стала зависеть от культурных, политических и религиозных традиций этих стран.
Надежды на возможность эволюции традиционной Советской модели социализма и перехода к "социализму с человеческим лицом", появившиеся было в 60-х годах, рухнули после подавления "Пражской весны" 1968 года а Чехословакии с помощью вооруженных сил; эта дата также знаменует конец какого бы то ни было значимого христианско-мар-ксистского диалога в Восточной Европе.
В 70-80-х годах во многих странах Восточной Европы установилось своего рода молчаливое согласие между правящей верхушкой и народом; в обмен на гарантированный мир, социальную стабильность, продовольствие, жилье и работу граждане должны были оставаться политически пассивными и подчиняться решениям властей. Практически отсутствовала возможность реализации личной ответственности, и полагалось лишь минимальное поощрение, а в иных случаях и наказание - за проявление личной инициативы.
Характеризуя период 60-70-х годов, необходимо отметить, что он явился временем экономического роста Советского Союза и стран Восточной Европы. Однако к 1980 году стало очевидно, что коммунистическая экономика базировалась на устаревших предприятиях тяжелой промышленности и эксплуатации природных ресурсов до такой степени, которая становилась все более неприемлемой для развитых стран и что наметилось ее серьезное отставание от экономики западных государств. В то же время бурный рост информационных технологий, жизненно важных для современной экономики, был явно несовместим с авторитарными методами контроля советского образца. Юрий Андропов в 1982-1984 гг. предпринял попытку добиться роста производительности труда и искоренения всепроникающей коррупции. Подобные же попытки характерны и для первых лет перестройки, начатой Михаилом Горбачевым в 1985 году.
Неореализм Кремля стал фактором решающего значения для будущности Восточной Европы: отныне коммунистическим странам Восточной Европы дозволялось "идти своим путем". С этого момента события 1989 года, включая падение Берлинской стены, стали лишь делом времени. Восточноевропейские лидеры испытали глубокую горечь и разочарование, почувствовав себя преданными после осознания того факта, что единственное и решающее оправдание существующего положения дел, а именно вмешательство Советского Союза, было устранено.
В посткоммунистической Москве, сердце бывшего Советского Союза, марксизм уступает место коммерции и потребительству. На некоторых пластиковых пакетах изображен серп и молот, на других - звездно-полосатый флаг США.
В Китае идеологический и бюрократический контроль за населением, проводимый под знаменем маоизма, еще более укрепился во время Культурной революции (1966-1976). В конце 1970-х гг. экономический прагматизм привел к развитию экономики смешанного типа с привлечением западных инвестиций. Однако если и имелись ожидания того, что данный процесс может сопровождаться развитием плюрализма в идеологии, все они оказались похороненными в результате ответных мер правительства на студенческие волнения 1989 года; бойня на площади Тяньаньмень еще более укрепила контроль над страной престарелых партийных лидеров.
В Африке, как, впрочем, и других странах третьего мира, коммунистические правительства как правило приходили к власти в результате войн за независимость. В ряде случаев имело место прямое вмешательство Советского Союза; в брежневские времена странам третьего мира, чьи правительства называли себя марксистско-ленинскими и были готовы поддержать Советский Союз на международной политической арене, предлагалась массированная помощь со стороны СССР.
В Латинской Америке коммунистические правительства Чили и Никарагуа, избранные прямым голосованием, вызвали враждебное отношение США.
Неореализм Горбачева, практиковавшийся с 1985 года и приведший к стремительному сокращению экономической и политической поддержки ряда марксистских режимов стран третьего мира, оказался для последних фатальным.
Мирные революции 1989 года, трансформировавшие коммунистические страны Восточной Европы, подпитывались, в широком смысле, из двух источников.
Во-первых, творческая интеллигенция и верующие объединились в борьбе за права и свободы личности, систематически попираемых коммунистическими системами. Они получили поддержку папы Иоанна Павла II, поляка по происхождению, который в своих речах с момента избрания его на престол в 1978 году ни на мгновение не переставал отстаивать честь и достоинство трудящихся.
Они обратились к "общечеловеческим ценностям" и отстаивали существование всеобщих истин, вступив, таким образом, в противоречие с марксистским догматом, рассматривающим ценности в зависимости от экономических и политических реалий. Они обращались к каждому гражданину с призывами преодолеть лицемерие и двуличие, заключающиеся в противоречии между тем, что говорится и думается.
Светские и религиозные активисты говорили в унисон: "жить по правде" (Вацлав Гавел), "жить не по лжи" (Александр Солженицын).
Во-вторых, рядовые граждане стремились, чтобы их государства как можно скорее присоединились к капиталистическому Западу, чтобы получить возможность воспользоваться всеми благами рыночной экономики. Во время перемен звучали голоса, призывающие к поиску "третьего пути" для Восточной Европы: постепенного внедрения принципов рыночной экономики не отказываясь при этом от социальных гарантий, которые, несомненно, предоставляла коммунистическая система. Однако никто так и не попытался реально последовать "третьим путем"; свободный рынок реализовался в Восточной Европе, а вскоре и в посткоммунистическом Советском Союзе в своем "чистом" и "несмягченном" виде.
Возвращение реакции не заняло много времени. В течение четырех лет после 1989 года коммунисты вновь пришли к власти, сначала в Литве, а затем и в Польше. Необходимо признать, что никто не собирался повернуть время вспять и восстановить прежнюю систему со всеми присущими ей недостатками; однако наряду с этим получил широкое признание тот факт, что абсолютно свободный индивидуализм представляет собой шаткую основу строительства истинно демократического и плюралистического общества. Именно в посткоммунистический период как на Востоке, так и на Западе вновь развернулись дебаты между "либера лами" и "коммуналистами" (общинниками) в области политической философии.
Другим феноменом стало возрождение национализма в Восточной Европе, что частично объясняется попытками группового самосознания и самоутверждения в мире внезапно утраченных ориентиров и ценностей. В своих крайних проявлениях неонационализм выразился в форме агрессивного расизма и антисемитизма. Кроме того, в различных частях Восточной Европы и России начали появляться неофашистские партии, спекулирующие на недовольстве экономическими неурядицами, трудностями и ощущении предательства национальных интересов, и подталкивающие людей к поиску козлов отпущения.
Будучи единственным легальным институтом, предлагающим в эпоху коммунизма альтернативную марксизму-ленинизму систему убеждений в Восточной Европе, церковь оказывала поддержку и защищала группы и отдельных индивидов, находившихся в оппозиции к существующему status quo.
Однако в посткоммунистический период роль церкви стала значительно более проблематичной, так как наряду с триумфом она вынуждена была и защищаться. Должна ли церковь принять участие в социальных и политических дебатах наряду с другими соперничающими системами убеждений - либерализмом и национализмом - или она выступит в роли борца с крайними проявлениями индивидуализма, своекорыстием и материализмом свободного рынка и будет отстаивать традиционную систему ценностей?
Наряду с этим события 1989 года приветствовались теологами освобождения стран Латинской Америки. Теология освобождения зародилась в конце 60-х годов нашего столетия, именно в то время, когда в Восточной Европе был прерван христианско-марксистский диалог. Христиане Латинской Америки, озабоченные проблемой улучшения положения бедных слоев населения, отчетливо видели, что им придется приложить много усилий для изменения структуры экономической эксплуатации, и применили марксистский анализ в качестве инструмента для достижения этой цели.