«Тайна древней рукописи» Эрика Орлофф читать онлайн - страница 1. Загадка древнего манускрипта
Загадка манускрипта Войнича.
Никогда он не видел ничего подобного. А ведь он, Уилфрид Войнич, антиквар и букинист, перевидал на своем веку немало древних рукописей, свитков и фолиантов. Все двести тридцать пять страниц книги, лежавшей перед ним, были заполнены написанным от руки текстом и неряшливыми рисунками, астрологических диаграмм, неизвестных растений и обнаженных женщин.
Одних иллюстраций оказалось бы достаточно, чтобы удивить опытного библиофила. Но они не шли ни в какое сравнение с текстом. Книга явно была зашифрована или написана на неизвестном языке...
Растения, изображенные в манускрипте Войнича, выглядят вполне реально, однако таких цветов в природе не существует.
Странный язык.
Текст опредёленно написан слева направо, со слегка «рваным» правым полем. Длинные секции разделены на параграфы, иногда с отметкой начала абзаца на левом поле. В рукописи нет обычной пунктуации. Почерк устойчив и чёток, как если бы алфавит был привычен писцу, и тот понимал, что́ пишет.
В книге более 170 000 знаков, обычно отделённых друг от друга узкими пробелами. Большинство знаков написаны одним или двумя простыми движениями пера. Алфавитом из 20—30 букв рукописи можно написать весь текст. Исключение составляют несколько десятков особенных знаков, каждый из которых появляется в книге 1-2 раза.
Более широкие пробелы делят текст на примерно 35 тысяч «слов» различной длины. Похоже, что они подчиняются некоторым фонетическим или орфографическим правилам. Некоторые знаки должны появиться в каждом слове (как гласные в английском), некоторые знаки никогда не следуют за другими, некоторые могут удваиваться в слове (как два н в слове длинный), некоторые нет.
Статистический анализ текста выявил его структуру, характерную для естественных языков. Например, повторяемость слов соответствует закону Ципфа, а словарная энтропия (около десяти бит на слово) такая же, как у латинского и английского языка. Некоторые слова появляются только в отдельных разделах книги, или только на нескольких страницах; некоторые слова повторяются во всём тексте. Повторов очень мало среди примерно сотни подписей к иллюстрациям. В «Ботаническом» разделе первое слово каждой страницы встречается только на этой странице и, возможно, является названием растения.
С другой стороны, язык рукописи Войнича кое в чём весьма непохож на существующие европейские языки. Например, в книге почти нет слов длиной более десяти «букв» и почти нет одно- и двубуквенных слов. Внутри слова буквы распределены также своеобразно: некоторые знаки появляются только в начале слова, другие только в конце, а некоторые всегда в середине — расположение, присущее арабскому письму (ср. также варианты греческой буквы сигма), но не латинскому или кириллическому алфавиту.
Текст выглядит более монотонным (в математическом смысле) по сравнению с текстом на европейском языке. Есть отдельные примеры, когда одно и то же слово повторяется три раза подряд. Слова, различающиеся лишь одной буквой, также встречаются необычно часто. Весь «лексикон» рукописи Войнича меньше, чем должен быть «нормальный» набор слов обычной книги.
Когда Войнич показал книгу монахам — библиотекарям Иезуитского колледжа в окрестностях Рима, — те весьма удивились и озадачились. Святые отцы явно не знали, с чем имеют дело: ни язык таинственного манускрипта, ни его автор были им неизвестны. Букинист изъявил желание купить книгу — ему пошли навстречу. Так в 1912 году рукопись Войнича — а именно под таким именем загадочный манускрипт вскоре стал известен во всем мире — попал в Америку.
Предприимчивый Уилфрид снял копии с книги и разослал по всем городам и весям — вдруг найдется книгочей, который сумеет разобрать таинственные записи? Опытнейшие криптографы принялись за расшифровку и... ничего не добились. Фотографии всех страниц манускрипта получили крупнейшие специалисты по тайнописям. Однако откликнулся мало кто — вероятно, всех постигла неудача.Текст не поддавался расшифровке. Зато появился претендент на авторство книги...
БЭКОН!
Выяснилось, что, прежде чем оказаться запертой в библиотеке иезуитов, рукопись Войнича проделала большое путешествие.
Первое упоминание об этой удивительной книге датируется 1586 годом. Именно тогда ее купил Рудольф II — император Священной Римской империи и король Богемии — один из самых эксцентричных правителей за всю историю. Оккультизм был его страстью. Большой поклонник астрологии и алхимии, он собрал огромную библиотеку, считавшуюся по тем временам лучшей в Европе. За труды алхимиков император готов был расплачиваться звонкой монетой. Вот и за рукопись Войнича он отдал 600 золотых дукатов — 50000 долларов в переводе на современные деньги. Кто именно выручил столь круглую сумму — неизвестно: имя продавца история не сохранила. Зато кое-что известно о личности автора рукописи. В письме, прилагавшемсяк книге, говорилось, будто это труд знаменитого англичанина Роджера Бэкона (XIII в.). Сей алхимик твердо верил в существование философского камня и неутомимо искал его.
В результате открыл порох, хотя сам утверждал, что узнал этот секрет от «китайских мудрецов». Бэкону принадлежит афоризм: «Кто пишет о тайнах языком, доступным каждому, — опасный безумец». Собственно, это высказывание и убедило всех в его авторстве. Дескать, посчитав, что содержание книги особенно важно, он ее зашифровал... Увы, эта красивая гипотеза не подтвердилась: изучив богатый иллюстративный ряд рукописи Войнича, специалисты датировали ее XV—XVII вв. То есть она была написана, когда ее предполагаемый создатель уже, как минимум, 200 лет спал вечным сном!
Путешествие ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Как бы там ни было, в царствование Рудольфа II авторство Бэкона не вызывало сомнений. Вся алхимическая рать императора пыталась расшифровать рукопись — но «орешек знаний» оказался тверд. Возможно, именно поэтому Рудольф II подарил таинственную книгу Якову де Тепенешу — директору императорских садов. Тот передарил ее еще кому-то и т. д. и т. п. В результате в 1666 году рукопись оказалась у Иоганна Марки — ректора Пражского университета. Покрутив ее и так и эдак, ученый муж ретировался и переправил книгу в Рим — Анастасию Кирхеру, дабы тот, в свою очередь, попытался понять, что именно зашифровал Роджер Бэкон...В Риме следы рукописи потерялись. Вспомнили о загадочной книге спустя два с половиной века — благодаря Войничу...
Кстати, еще через полвека — в 1961 году рукопись опять сменила хозяина. Библиофил Генри Краус приобрел книгу за 24500 долларов. Предприимчивый житель Нью-Йорка хотел ее перепродать, но запрошенная им цена — 160000 — оказалась слишком высокой. Пришлось меценатствовать: в 1969 году Краус торжественно преподнес рукопись в дар Йельскому университету. Там она и находится последние сорок лет — в библиотеке редких книг и рукописей... Ждет, когда появится человек, который сможет ее прочесть.
ЮСТАС — АЛЕКСу
Пока же содержание рукописи Войнича остается тайной за семью печатями. Алфавит, использовавшийся при написании книги, настолько сложен, что ученые даже не могут определиться, из скольких букв он состоит: не то из 19, не то из 28.
Среди теорий, выдвинутых за девяносто пять лет исследования рукописи Войнича, попадаются и довольно оригинальные.
Например, в 1921 году профессор философии университета Пенсильвании Уильям Роман Нью-болд пришел к выводу: сами буквы ничего не значат. Главное — техника их написания, незаметные невооруженным глазом черточки и другие знаки.
Пользуясь этой системой, Ньюболд расшифровал несколько фрагментов, из которых следовало... что автору рукописи было известно строение клетки и процесс образования эмбриона из сперматозоида и яйцеклетки.
Но более поздний тщательный анализ поставил крест на всех изысканиях профессора: «черточки» Ньюболда на самом деле оказались трещинками в чернилах, появившимися от времени.Прескотт Курье, большой специалист по японским шифрам, предполагал, что рукопись Войнича написана, как минимум, двумя авторами на двух разных языках. Но что именно там написано, какие цели преследовали ее авторы — на эти вопросы Курье не смог ответить.
Потерпел фиаско и филолог-любитель Джон Стойко, в 1978 году утверждавший, будто книга написана на украинском языке, но без гласных. Не повезло и известному французскому криптографу Жаку Гаю, убежденному в том, что рукопись Войнича — лишь попытка передать какой-то восточный язык — китайский или вьетнамский — в форме искусственного алфавита.В конце концов ученым надоело выглядеть дураками, и они всерьез заподозрили, что имеют дело с подделкой...
ПОДДЕЛКА?
Первым эту мысль, витавшую в воздухе, озвучил в 70-е гг. XX в. Роберт Брумбах. Он довольно категорично заявил, что это или средневековый трактат об эликсире молодости, или подделка XVI в.Еще один специалист по тайнописям, которому не повезло — Майкл Барлоу, — пошел и того дальше: в создании фальшивки он обвинил самого Уилфрида Войнича. Но Барлоу не поверили.
Куда убедительнее звучит версия о том, что автором подделки был английский авантюрист Эдвард Келли. Уж у кого-кого, а у него имелся весьма обширный опыт по части составления фальшивок. В юности его обвинили в подделке купчих и других документов. Суд постановил отрезать Келли уши, что и было сделано.
Но эта утрата не остановила Эдварда: он составил словарь языка... ангелов, который, конечно, оказался набором бессмысленных слов.
Обстоятельством, отягчающим вину, является и тот факт, что в 1584 году Келли приезжал в Прагу и был представлен при императорском дворе. А спустя год Рудольф II и купил таинственную книгу.Гордон Рагг, преподаватель британского университета Киля, уверен, что Келли решил заработать на любви императора ко всему таинственному и необычному — потому и изготовил «загадочный алхимический манускрипт».
И сделал это так тонко, что провел не только Рудольфа, но и весьма маститых ученых XX столетия...
Захар РАДОВЧас открытий
Вы можете прочитать другие новости на эту тему:
paranormal-news.ru
Читать онлайн книгу Тайна древнего манускрипта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Назад к карточке книги
Шульц НиколайТайна древнего манускрипта
Николай Шульц
Тайна древнего манускрипта
От автора
В 1913 году при посещении Долины царских гробниц моему другу, египтологу, погибшему в первую империалистическую войну, посчастливилось приобрести уникальный папирус. Расшифровка древнего манускрипта показала, что он был написан более трех тысяч лет назад. Много споров вызвал характер повествования. Большинство относило его к ранним произведениям египетской художественной литературы типа "Потерпевший кораблекрушение", древнейшего папируса, хранящегося ныне в Эрмитаже. Оппоненты, составлявшие меньшинство, считали, что это опоэтизированная летопись какого-то события, следы которого были уничтожены в смутное время конца XVIII династии.
Фараоны Египта, пытаясь вычеркнуть из памяти народа имена неугодных им лиц, безжалостно уничтожали все, что могло напоминать о них.
Завоеватели Египта поступали еще хуже: они предавали огню все ценнейшие реликвии, богатейшие собрания рукописей.
В III веке до нашей эры по повелению фараона Птолемея II, основателя величайшей в мире библиотеки, в Александрию было свезено со всех концов Египта до семисот тысяч старинных манускриптов. Часть их погибла во время пожара при осаде города Юлием Цезарем в 47 году до нашей эры.
Марк Антоний пополнил эту потерю, подарив Клеопатре библиотеку Пергамского царства, насчитывавшую двести тысяч манускриптов, вторую по величине после Александрийской.
В 642 году нашей эры религиозный фанатик халиф Омар, завоевавший Египет, сжег обе сокровищницы. Две недели на улицах Александрии пылали костры, сложенные из рукописных свитков, ими топили бани.
Так погибли памятники древней культуры – свидетели исторических событий, сохранившихся ныне в памяти потомков лишь в виде легенд и сказаний.
Вот почему рукопись, найденная моим другом, имела такую ценность: она проливала свет на некоторые, доселе неизвестные страницы истории Египта. Древний манускрипт чрезвычайно заинтересовал и меня. Но с гибелью моего друга бесследно исчез и папирус.
Полеты космонавтов, готовых завтра понести далеким мирам светоч наших знаний и культуры, заставили меня вспомнить об уникальном папирусе, и я решил записать то, что сохранила память.
Со времени исчезновения манускрипта прошло полвека, поэтому автор не может ручаться за абсолютную точность его содержания. Поскольку это не дословный перевод и не историческое исследование, автор придал своему повествованию форму занимательной новеллы, внеся ряд дополнений, почерпнутых из сохранившихся египетских папирусов и трудов советских и зарубежных ученых.
...Слушай меня, я не зря говорю тебе это!
"Потерпевший кораблекрушение"
древнейший египетский папирус,
хранящийся в Эрмитаже
Задумчиво бродил владыка Египта по дворцовым залам. Тревожные мысли и мрачные предчувствия заставили его отложить прием послов из страны Куш1, отменить столь любимую им охоту на антилоп, отказаться от прогулки по Нилу на чудесной барке "Великолепие Атона".
Скудный свет, проникавший сквозь узкие окна, расположенные на высоте двадцати локтей2, не мог рассеять полумрака, царившего в залах. Призрачные тени, окутывавшие статуи в глубоких нишах, придавали им вид застывших в причудливых позах живых существ. Мрачное величие царских чертогов лишь усугубляло чувство беспокойства у фараона.
– Кагабу, – обратился он к своему наставнику, занимавшему пост хранителя сокровищ и главного писца, – когда вернется с прогулки царица?
– К обеду, господин мой. Не грусти, государь, ведь сегодня день твоего рождения. Сегодня тебе, Тутанхамону, владыке Верхнего и Нижнего Египта, да живешь ты вечно, исполнилось четырнадцать лет!
Фараон горько усмехнулся:
– И потому сегодня в зале приема послов соскоблили со стен изображения моего отца, чей голос правдив.
– Таков приказ верховного жреца.
Заметив, что брови фараона гневно сдвинулись, Кагабу продолжал:
– Чем же развлечь тебя, повелитель? Не призвать ли танцовщиц? Они позабавят тебя, и сердце твое развеселится.
– Нет, Кагабу, мне сейчас не до плясок. Меня весь день преследуют мысли о матери, хотя я и не помню ее. Ты ее видел? Ты говорил с нею? Расскажи мне о ней!
– Что ты! Что ты! – взволнованно зашептал старый царедворец, опасливо озираясь по сторонам. – Подумай, о чем ты просишь! Ты же знаешь, что имя ее запрещено произносить. Вспомни, сколько горя пришлось пережить твоему отцу из-за нее. Постарайся забыть пришельцев, принесших столько несчастий.
– Но я ничего о них не знаю. От меня скрывают все, что с ними связано, а я слышал, они многому нас научили и открыли тайну...
– Тише! Тише! Умоляю тебя...
– Даже отец не хочет со мной об этом говорить. Как жаль, что мать умерла, когда я еще ничего не понимал. А приемная мать, Раннаи, когда я спрашиваю ее, вместо ответа начинает плакать.
– Зачем же требуешь сказать то, о чем молчат твои родные?
– Если ты не хочешь выполнить мою просьбу, – вспыхнул юный фараон, – пусть она станет приказом! Да, я требую сказать все, что ты знаешь!
Наставник низко поклонился.
– Если так, великий государь, пойдем в сад, дворцовые стены имеют уши.
Они направились в глубину сада, где для царицы была выстроена беседка, густо увитая виноградом. На круглом столе лежала небольшая доска, разделенная на квадраты, их занимали фигурки с головами шакалов.
– Сыграем в таб3, – предложил Кагабу.
– Нет, – сказал фараон, опрокидывая фигурки, – я пришел сюда не играть, а узнать все, что связано с именем моей покойной матери.
– Повинуюсь, государь. Только не торопи меня. Я расскажу все по порядку.
Кагабу внимательно посмотрел на юного фараона. Разговаривать с ним о Небесных Посланцах строго-настрого запрещено Советом жрецов. Но рано или поздно ему нужно открыть всю правду. И теперь, видимо, этот день пришел. Наставник юного фараона начал издалека. Ведь речь шла о важных событиях, повлиявших на всю историю страны.
Кагабу рассказал, что основателем династии, к которой принадлежал Тутанхамон, был фараон Яхмес I. Изгнав из долины Нила племена гиксосов, он сплотил отдельные провинции – номы, разобщенные в период чужеземного ига, объединил Египет и занял войсками страну Куш и Южную Палестину. При его детях и внуках империя фараонов стала самым богатым государством.
В годы правления фараона Аменхотепа III, деда Тутанхамона, Египет достиг такого могущества, какого еще никогда не достигал. Цари соседних стран обращались с льстивыми посланиями к фараону, униженно восхваляя его и выпрашивая подачки.
– Небесные Посланцы прилетели к нам в царствование твоего деда, рассказывал Кагабу. – После их появления фараон Аменхотеп III заметно изменился, стал сторониться жрецов и вскоре сделал наследника своим соправителем. Аменхотеп IV, женившись на Посланнице Неба, стал твоим отцом.
Следуя советам Детей Неба, твой отец решил искоренить поклонение многочисленным богам, мстительным и коварным, возбуждавшим страх. Он поклонялся лишь только солнечному диску – Атону, олицетворявшему любовь. Объявив себя верховным жрецом Атона, он восстановил против себя жрецов многочисленных храмов. И к ним примкнула недовольная знать, ведь твой отец стал окружать себя простыми, но достойными людьми.
На шестом году правления твой отец решил раз и навсегда покончить со своими противниками. Он закрыл старые храмы и изгнал из них жрецов. Он запретил даже упоминать имена прежних богов, особенно фиванского Амона. Его имя было заменено словом "Атон" – диск солнца. Имя твоего отца Аменхотеп, как тебе известно, означало "Амон доволен". Отец стал называть себя Эхнатоном, что значит "Угодный Атону". Чтобы окончательно порвать с прежними традициями, он основал новую столицу к северу от Фив, назвав ее Ахетатон – "Небосклон Атона", куда и переехал со всей семьей.
Но на этом его борьба с жрецами не кончилась.
Неудачи в войнах, которые он вел с хеттами4, жрецы объяснили гневом отвергнутых богов. Они подстрекали простой народ, недовольный выпавшими на его долю лишениями, выступить против твоего отца. В конце концов это им удалось.
Жрецы свергли твоего отца, предав проклятию его имя. После смерти Дочери Неба он удалился в уединенную резиденцию с главной женой – царицей Нофертити и второй женой – Раннаи. Вот почему тебе пришлось так рано надеть на свою голову короны Верхнего и Нижнего Египта. И поскольку ты был сыном Дочери Неба, женщины нецарской крови, тебя рано женили на Анхесенпаатон, мать которой, Нофертити, была царской дочерью.
Выслушав длинный рассказ главного писца, Тутанхамон сделал нетерпеливый жест.
– Но кто же эти Небесные Посланцы? Ты говоришь, что моя мать была Дочерью Неба. Что это значит?
Кагабу ответил не сразу.
– Твоего отца называли мечтателем. Да, появление Посланцев Неба перевернуло всю его жизнь, заставило искать новых путей к познанию, к подлинному счастью, но этого не поняли те, кто окружал его...
Послышались тихие шаги. Кагабу раздвинул листья винограда.
– Жрец! – прошептал он и быстро стал расставлять на доске фигурки с головами шакалов.
– Теперь тебе начинать, государь! – громко объявил он. Мимо беседки медленно прошествовала высокая, худощавая фигура в белом одеянии. Казалось, жрец о чем-то сосредоточенно думал и даже не взглянул в сторону беседки.
– Он следит за нами. Будем осторожны. Делай вид, что играешь в таб. Завтра я принесу тебе манускрипт, где мной записана история Небесных Посланцев, и ты узнаешь все, что тебя волнует. Только береги его пуще зеницы ока, иначе мне не сносить головы...
Тут они снова увидели жреца.
– Что тебе нужно? – спросил Тутанхамон.
– Я хотел сказать моему господину, – спокойно ответил жрец, внимательно поглядев на Кагабу, – что на первый день месяца Паини назначено заседание Совета, который ты должен почтить своим присутствием.
Вернувшись во дворец, Тутанхамон отправился на половину жены. Спальня царицы была перестроена зодчим Паранафером, расширившим окна. Теперь в альков, облицованный лазуритом из далеких полуденных стран, падал яркий свет.
Владычица Египта сидела окруженная придворными женщинами, с большой куклой на руках, которую ей подарили непревзойденные мастера Ахетатона – резиденции свергнутого фараона.
Худенькая, с большими черными глазами, длинными ресницами и пухлыми губами, она казалась моложе своих десяти лет.
– Хорошая кукла! – улыбнулся Тутанхамон, с детским любопытством разглядывая нарядную игрушку, сделанную с большим искусством.
– Довольна ли ты прогулкой, Анхесенпаатон?
– Очень, очень довольна! Всю дорогу играла музыка и мы пели песни. Но я вижу, ты чем-то озабочен. Что случилось, дорогой муж и брат?5
Легким движением головы фараон дал понять присутствующим, что хочет остаться наедине с женой.
– В зале приема послов, – сказал он, – стерли со стены изображение нашего отца.
Анхесенпаатон испуганно взглянула на мужа.
– Отец осведомлен об этом? – спросила она.
– Не знаю. Я поговорю с Раннаи.
– А я с мамой. Я видела ее вчера. Она была очень печальной и все время плакала.
– Почему?
– Не знаю.
– А я знаю! – гневно воскликнул Тутанхамон. – Это козни жрецов. Они мстят отцу за то, что он запретил молиться многим богам и повелел поклоняться только благодатному Солнцу.
– Тише! – остановил ее фараон. – Ты же знаешь, что жрецы запретили поклоняться Солнцу и восстановили прежние обряды. Они запретили отцу называться Эхнатоном и принудили меня отречься от имени отца и превратиться из Тутанхатона – живого воплощения Атона – в Тутанхамона. Займись своей куклой, а я пойду к отцу.
Выйдя в сад, он направился к небольшому дому, стоявшему поодаль. Там жил его отец, не так давно могущественный, а ныне развенчанный владыка Египта.
На веранде он встретил свою приемную мать, еще но старую, но уже седую женщину.
– Мир тебе, любимец бога, – низко поклонилась она фараону, – я ждала тебя и очень рада, что ты удостоил нас своим посещением.
Фараон нежно обнял ее.
– Я тоже рад тебе, Раннаи, но я хочу видеть отца. Где он?
– В храме Хатшепсут.
– Почему? – удивился Тутанхамон.
– Его вызвал Совет жрецов. Но может быть, у тебя и ко мне есть дело? Тогда пройдем в мои покои.
Комната, куда Раннаи ввела Тутанхамона, напоминала уголок сада. На полу расходились голубые волны, точно на поверхности пруда, в котором среди зеленых листьев водяных растений, цветов и бутонов голубого лотоса плавали рыбки. На панелях стен были изображены заросли папирусов, а на бирюзовом потолке голуби, за которыми гнался ястреб.
В больших лазуритовых вазах, алебастровых кувшинах, затейливо расписанных фаянсовых сосудах стояли букеты душистых цветов. Гирлянды листьев украшали стены, образуя причудливые сплетения.
Усадив фараона на кушетку, Раннаи придвинула к нему столик с фруктами и сладостями.
– Маленьким ты очень любил их, – улыбнулась она, – но твое детство рано прервали, государь, надев на тебя сразу две короны: Верхнего и Нижнего Египта. Так зачем тебе понадобился отец? Что-нибудь случилось?
– В зале приема послов соскоблили его изображения.
– Жрецы давно объявили нам войну. Я недавно с болью в сердце смотрела, как они сжигали манускрипты, в которых упоминались имена твоей матери и ее брата.
– Почему ты никогда не говоришь о моей маме?
– Имя Дочери Неба запрещено произносить под страхом смерти.
– Раннаи, ты встречалась с нею, ты хорошо знала ее...
– Она была моей подругой. Увы, имена твоей матери и моего покойного мужа ее брата – вычеркнуты навсегда из летописей Египта. Жрецы хотят, чтобы их забыли так, как если бы их и вовсе не было.
– Я сегодня узнал кое-что о той, которая родила и выкормила меня. Но этого так мало. Расскажи же и ты мне, Раннаи, расскажи хоть что-нибудь.
– Нельзя, мой повелитель, ты знаешь, что за каждым нашим шагом следят, каждое слово подслушивают.
Тихий стук в дверь заставил их вздрогнуть. В комнату вошел Кагабу.
– Мой повелитель, тебя ждут во дворце, – сказал он и, подойдя ближе, чуть слышно добавил: – За тобой следят, будь осторожен.
– Кто ждет меня?
– Царица.
Тутанхамон отправился в покои жены. Утомленная прогулкой, она крепко спала, обняв куклу.
Рано утром царица явилась к мужу с просьбой, чтобы он отправился в художественные мастерские и взял ее с собой. Там для нее изготовлено зеркало, на рукоятке которого изображена она – Анхесенпаатон, и ей не терпелось посмотреть.
– Хорошо, Анхесенпаатон, – согласился фараон, – я возьму тебя с собой. Юная царица захлопала в ладоши.
С горделивым чувством смотрел он на юную царицу, облаченную в белый наряд из прозрачной ткани, в талии он был кокетливо перехвачен алым шарфом с ниспадающими до пола концами.
Распахнулись двери, и в сопровождении пышной свиты вошел великий везир Эйе. Человек сильной воли и недюжинного ума, он очень быстро возвысился при дворе. Из командующего колесничным войском он стал носителем опахала по правую руку царя, хранителем печати, градоначальником столицы и, наконец, главой центрального правительства и высшей судебной власти. Будучи в родстве с царствующим домом, он носил еще титул Первого друга фараона.
Высокого роста, широкоплечий, с большой головой, покрытой завитым париком, в традиционном, низко подпоясанном переднике, он выглядел внушительно и рядом с четырнадцатилетним Тутанхамоном казался исполином.
– Какими делами будет заниматься сегодня великий государь? – спросил он, поклонившись.
– Мы поедем к мастеру Тутмесу, – поспешно ответила Анхесенпаатон, словно боясь, что муж изменит свое решение. Фараон кивнул головой, и Анхесенпаатон выпорхнула из комнаты.
Предупрежденный о предстоящем посещении фараоном и царицей художественных мастерских, главный скульптор Тутмес ждал их у входа. Выдающийся ваятель и золотых дел мастер, Тутмес не мог похвалиться особой знатностью рода, но завоевал всеобщую любовь и уважение.
– Я приехала за обещанным зеркалом, – сказала Анхесенпаатон, здороваясь с прославленным художником.
Проводив высоких гостей в мастерскую, Тутмес вручил царице отполированный до блеска серебряный диск, ручкой которого служила золотая фигурка девочки с туго заплетенными косичками и изящными линиями рук и ног. Стройную фигурку облегала полупрозрачная ткань легких одежд. Необычайная мягкость форм в полной мере отвечала той плавности линий, которую подчеркивали мастера Ахетатона.
– Как мне нравится это зеркало, – воскликнула царица, – такого у меня еще не было!
Улыбнувшись, Тутмес протянул ей выточенную из слоновой кости фигурку плывущей девушки, держащей в вытянутых руках красную полированную ложечку для притираний.
– Это тоже для тебя.
Юная царица, не скрывая своего восторга, поспешила к фараону показать полученные подарки.
Фараон велел Кагабу щедро наградить мастеров.
– Раньше так не умели делать, – сказал Тутанхамон, – я видел во дворце зеркала и ложечки, сделанные фиванскими и мемфисскими мастерами, но им далеко до этих. Фигурки твоих мастеров, Тутмес, словно живые.
– Этим мы обязаны, повелитель, твоей матери. Она научила нас правдиво изображать лица и фигуры. Правила, преподанные ею, и лежат в основе нашего искусства.
– У тебя не сохранилось ее портрета?
Тутмес не успел ответить. В этот момент в мастерских появился Эйе.
– Господин мой, – обратился он к Тутанхамону, – не хочешь ли ты взглянуть на чертежи нового храма, который будут строить в Фивах?
Сопровождаемый свитой, фараон направился в архитектурную мастерскую.
Оставшись одна, юная царица стала рассматривать фигурки, стоявшие на полках. За большой вазой, в самом углу, она нашла изображение стройной женщины с большими, как у ребенка, глазами и странным выражением лица. И наряд у нее был какой-то необычный, незнакомый царице. Долго любовалась она найденной статуэткой, пока не услышала испуганный возглас Кагабу:
– Где ты нашла ее, царица?
– На полке. Она стояла позади вот этой вазы.
Подошли фараон, Эйе и свита придворных.
– Что это у тебя? – спросил фараон. – Какие удивительные глаза, точно живые, и как странно смотрят они. Кто это изображен? – обратился он к Тутмесу.
Мастер молчал.
– Чья эта статуэтка? – повторил свой вопрос фараон.
– Заклинаю тебя, повелитель, не спрашивай, – растерянно проговорил Эйе, пойдем отсюда. А ты, – гневно обернулся он к побледневшему Тутмесу, – сегодня же явишься ко мне.
– Эйе, – вспыхнул фараон, – я запрещаю тебе так разговаривать с моими мастерами.
Подозвав Кагабу, он взволнованно спросил:
– Кто изображен на этой статуэтке?
– Твоя мать – Дочь Неба, – тихо ответил главный писец.
– Ты доставишь ее сегодня же ко мне во дворец, – твердо сказал Тутанхамон и, кивнув на прощание Эйе, направился с царицей к выходу.
Вечером Кагабу явился во дворец. Бережно поставил на стол завернутую в плотную ткань статуэтку и вручил фараону небольшой свиток.
– Вот, – сказал он, – то, что я обещал тебе. Я разрезал папирус на несколько частей, чтобы легче было скрыть его от любопытных глаз. Завтра я принесу следующий кусок. Только береги его и никому не показывай. Здесь записано все, что известно мне о Дочери Неба.
Помолчав, Кагабу доверительно добавил:
– Прости, государь, но ты поступил очень неосторожно, взяв эту статуэтку. Этим ты можешь навлечь на себя гнев жрецов и Эйе.
– Но ведь он Первый друг фараона!
Старый царедворец с укоризной посмотрел на фараона:
– Юности свойственно ошибаться. Но не повторяй больше подобных ошибок. Я постараюсь предостеречь тебя от них.
– Спасибо, Кагабу, я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
Поклонившись, главный писец удалился.
Тутанхамон развернул статуэтку и долго смотрел на нее, лотом осторожно поднес к губам и нежно поцеловал.
– Мама! Моя мама!
Он позвал юную царицу:
– Сейчас мы с тобой прочтем то, что здесь написано о моей маме.
Они сели к столу и, склонившись над папирусом, углубились в чтение. Задумчиво глядели на них грустные глаза Дочери Неба.
...И была у фараона танцовщица, звали ее Раннаи. Она не только изумительно плясала, но и прекрасно пела, сама себе аккомпанируя на музыкальных инструментах.
Как родную дочь, любил фараон маленькую плясунью и выполнял все ее желания. Он построил для нее в дворцовом саду отдельный павильон, украсив его коврами и эбеновой мебелью, отделанной чистым золотом и слоновой костью, дал ей рабынь, чтобы они умащивали ее благовониями и одевали в прозрачные одежды. И хотя она была только танцовщицей, ее почитали превыше всех придворных женщин.
Был у фараона сын, наследник. Приглянулась ему Раннаи. Захотел он познать ее и послал к ней слугу своего с такими словами: "Сын фараона даст тебе десять дебенов6 золота, если ты согласишься провести с ним один час. Но если ты не согласишься, он возьмет тебя силой!"
Раннаи ответила:
– Ступай и передай своему господину: я девушка и еще чиста! Если ты желаешь меня видеть, приходи к твоему отцу, где я пою и танцую. А поступать так, как продажные женщины, я не стану!
Так она сказала.
Узнал об атом фараон и пригрозил сыну, что пошлет его воевать в далекую страну, строго запретив видеться с Раннаи, красавицей, равной которой не было в Египте...
В месяце феменот, когда зазеленели всходы, фараон Аменхотеп III сидел на террасе и слушал музыку. Вдруг раздался странный шум. Такого шума никто никогда не слышал. В небе появилась громадная птица. Она летела очень быстро, и из ноздрей ее вырывалось пламя. Придворные пали ниц, а фараон и жрецы стали читать заклинания. Птица исчезла в той стороне, где заходит солнце, но в небе долго оставались от ее полета белые полосы.
Прошло много дней, и ко двору примчался гонец с известием, что в песках страны Тимхи7 опустилась большая огнедышащая птица и из этой птицы вышли два человека в странных одеяниях, похожие и непохожие на людей, и что жители всей округи в большом страхе. Фараон собрал Совет жрецов и отправил наследника с большой свитой к Небесным Посланцам.
Прошло еще много дней, и вот ранним утром наследник со свитой и таинственными пришельцами прибыл в столицу.
Оставив Небесных Посланцев в большом зале, царевич поспешил к отцу.
– Они не похожи, – сказал он, – ни на кого из тех людей, которых мы знаем, но они люди, и очень умные. Они очень быстро научились понимать то, что им говорят, и даже отвечают нам. Это брат и сестра. Его зовут Тот, а ее – Та. Прилетели они с далекой звезды в железной птице, которая осталась в песках Тимхи под охраной наших воинов. Я приказал никого близко к ней не подпускать, а чтобы птица не улетела, ее приковали цепью. Небесные Посланцы угостили нас диковинными яствами, которые они привезли с собой. Но они охотно едят и хлеб, и птицу, и рыбу, и овощи, и фрукты. Великий фараон, да будет он жив, здоров и могуч, окажет достойный прием высоким гостям.
Так сказал сын фараона.
И повелел фараон облечь себя в парадные одежды. И проводили Посланцев Неба в тронный зал, куда собрались все придворные, жрецы и мудрецы. Необыкновенные пришельцы были и похожи и не похожи на людей. Их лица казались высеченными из мрамора. Фигуры их были стройны и облачены в странные плотные наряды без всяких украшений, свойственных египтянам.
Приблизившись к трону, Посланцы Неба низко поклонились.
–Привет, великий фараон, от неведомых тебе доселе далеких братьев! сказал Посланец, который называл себя Тотом. Голос его был звонок и мелодичен, не похож на человеческий. – Со временем я подробно расскажу тебе о том мире, где они живут, а пока посмотри, что мы привезли с собой. – И пришелец поставил перед фараоном небольшой ларец. Передняя стенка его вспыхнула, и все увидели безбрежные пески, на которых покоилась серебристая птица, окруженная палатками египетских воинов.
– Это охрана, которую я оставил стеречь птицу! – воскликнул наследник. Вон стоит Амени, а рядом с ним Усерхет.
– Ты великий чародей, – сказал Тоту фараон, – твое окно, позволяющее видеть так далеко, воистину волшебно.
– Пройдет время, – ответил Пришелец, – и ваши мудрецы создадут вещи еще более чудесные, чем те, что мы привезли.
– Я слышу речь наших воинов, – снова воскликнул наследник, – они прославляют имя великого фараона, да будет он милостив и всемогущ!
Голоса воинов звучали так громко, как будто они находились рядом.
Все это было поистине удивительно.
– А теперь я покажу тебе нашу лучезарную звезду, – сказал Тот. В волшебном окне появились высокие деревья красноватого цвета, широкие, блестящие, как зеркало, улицы. Стремительно проносились по ним диковинные сооружения, из которых выглядывали чьи-то лица.
– Наши колесницы, – пояснил Тот.
– Кто же их везет? – спросил фараон. – Я не вижу лошадей.
– У нас нет лошадей, колесницы сами себя везут.
В небе пролетали серебристые птицы, подобные той, что опустилась в песках Тимхи. Высокие светлые здания были еще более величественны, чем самые большие египетские храмы. Тот сказал, что это дома, в которых живут люди его родины.
Но вот волшебное окно погасло, словно кто-то изнутри закрыл его. И Тот стал вынимать из своих сундучков другие любопытные предметы.
Прилетевшая на железной птице женщина, которую звали Та, увидела в толпе приближенных фараона маленькую танцовщицу Раннаи. Она подозвала ее и надела ей на палец кольцо с большим камнем, отливающим всеми цветами радуги. А Раннаи сняла голубое ожерелье – подарок фараона – и дала его гостье.
Небесных Посланцев поселили во дворце. С раннего утра к ним приходили жрецы и мудрецы поучиться разным диковинным вещам. Однажды фараон попросил объяснить, как устроена железная птица.
– Твои мудрецы, – ответил Тот, – не поймут пока этого, но другое охотно я вам объясню.
И все, что он говорил, было нужным и полезным. Тот придумал, как удобнее записывать на свитке папируса слова, показал, как лучше вести счет, делать разные измерения, пояснял движение светил на небе.
А Дочь Неба беседовала с зодчими, скульпторами, рассказывала им, какие строят дома на ее родине, как надо изображать людей, чтобы они были точно живые.
Однажды Тот сказал, что на следующий день, в тот час, когда фараон садится обедать, наступит мрак. Черная тень закроет солнце, и только вокруг будет блестеть яркая корона. А потом солнце снова засияет на небе.
– Мы наблюдали такое, – сказали мудрецы, – но как можешь ты знать, когда это начнется?
– Я научу вас этому, – обещал Тот.
Он роздал всем тонкие черные пластинки и показал, как сквозь них смотреть на солнце. Вышло так, как сказал Тот. Едва гонг возвестил о начале обеда, как темное пятно стало надвигаться на солнце. Все спустились в сад, и фараон, позабыв про обед, глядел через черную пластинку на небо.
Когда солнце стало черным, всех обуял страх и многие пали ниц. Но скоро опять засияло светило, и фараон сказал Тоту:
– Ты великий мудрец, и я назначаю тебя главным советником моим.
Так сказал фараон.
Тут рукопись обрывалась. Тутанхамон взглянул на жену.
– Как в сказке! – воскликнула Анхесеннаатон. – Почему же от нас скрывают прилет Небесных Посланцев? Ведь это так интересно!
– Кагабу сказал мне, что жрецам пришлось не по нраву все, что делали Дети Неба. И теперь они хотят, чтобы все забыли о них навсегда.
– Как жаль, что рукопись так быстро кончилась.
– Кагабу обещал завтра принести продолжение.
Утром Тутанхамон отправился к отцу.
– Не тревожь его, – попросила Раннаи, – он крепко спит и к тому же нездоров. Он отослал и Нофертити, и меня и просил, чтобы никто его не беспокоил.
– Бедный отец! Ты не знаешь, о чем жрецы с ним говорили?
– Нет, государь. Но думаю, что все о том же. Они требуют, чтобы он публично отрекся от своего поклонения Солнцу и признал религию своих предков. Так хочет Кенамон, верховный жрец храма Амона.
– Отец этого никогда не сделает! – гневно воскликнул Тутанхамон.
Раннаи вздохнула:
– Сколько ему пришлось перенести за последние годы после смерти Дочери Неба!
– Как я завидую тебе: ты знала мою маму, ее брата Тота, ты видела железную птицу!
Поцеловав приемную мать, фараон возвратился во дворец, где его уже ждал Кагабу.
– Я прочитал твой манускрипт,– сказал Тутанхамон,– и хочу знать, что было дальше.
Подавая ему свиток, главный писец сказал:
– Прибыли послы из Финикии, они просят защитить их от притеснений, которые чинят им хетты. Торговля с Финикией очень выгодна для нас, государь, особенно сейчас, когда казна наша пустеет.
– Во времена деда и отца казна богатела, а сейчас пустеет, – грустно проговорил Тутанхамон.
– Твой дед и отец не давали воли жрецам, а сейчас, воспользовавшись твоей молодостью, они снова подняли голову...
Послышались шумные голоса, и, сопровождаемый свитой, в зал вошел великий везир Эйе.
– Привет тебе, государь! Да будешь ты жив, здоров и могуч! Я пришел предупредить тебя. Сегодня к тебе придут послы Финикии. Не верь их лживым посулам. Они хитры и хотят вовлечь нас в войну с хеттами, а воевать сейчас мы не можем. Не давай им никаких обещаний.
– Я подумаю над тем, что ты сказал, Эйе.
Эйе с удивлением посмотрел на Тутанхамона. Он привык, чтобы юный фараон беспрекословно следовал его советам. Покосившись на Кагабу, Эйе поклонился и вышел из зала.
Крепко сжимая в руках полученный свиток, фараон поспешил к Анхесенпаатон. Отослав придворных, фараон и царица склонились над рукописью.
...Прошел год. Раннаи и Та крепко подружились. Раннаи рассказывала Дочери Неба о Египте, о соседних странах, а Та в свою очередь делилась с подругой своими обширными познаниями, но многое не укладывалось в головке маленькой танцовщицы.
– Тебе надо много учиться, Раннаи, – говорила Дочь Неба. – Ты должна думать не только о том, чтобы сытно поесть, хорошо одеться, но и о том, чтобы получить знания. Вспомни вашу мудрую пословицу; "Глупец, ничего не читающий, подобен глухому, с которым приходится говорить жестами".
То, что ты играешь и поешь, очень хорошо, но этого мало. Ты должна много читать, беседовать с умными людьми, лепить статуэтки, чтобы развивать вкус и наблюдательность.
Однажды Раннаи спросила подругу, что заставило ее прилететь на Землю.
– Наши ученые, – отвечала Та, – давно уже летают к другим мирам. Они наблюдали и за Землей. Зная, что у вас такие же разумные существа, как и у нас, решили послать меня и моего брата, чтобы познакомиться ближе с вашей жизнью. Когда мы с Тотом летели к вам, мы знали, куда посадить железную птицу, потому что у нас есть изображения вашей Земли, на которых обозначены и горы, и моря, и реки, и долины.
Пройдет время, и мы пришлем к вам ученых, которые поделятся с вами своими знаниями, потому что все мы дети одной матери – Вселенной.
Вскоре к фараону явились жрецы.
– Те, что называют себя Посланцами Неба, – сказал Кепамон, верховный жрец храма Амона, – скрывают от нас свои истинные цели. Женщина, которую называют Дочерью Неба, говорит всем, что они собираются послать в Египет каких-то ученых. Мы обратились к богине Неба Нут, и она открыла нам, что не Небо послало этих гостей, а злые силы, которые хотят погубить Египетское царство, а нас сделать рабами. Берегись их, милостивый владыка!
Назад к карточке книги "Тайна древнего манускрипта"
itexts.net
Тайна древнего манускрипта читать онлайн, Шульц Николай
Николай Шульц
Тайна древнего манускрипта
От автора
В 1913 году при посещении Долины царских гробниц моему другу, египтологу, погибшему в первую империалистическую войну, посчастливилось приобрести уникальный папирус. Расшифровка древнего манускрипта показала, что он был написан более трех тысяч лет назад. Много споров вызвал характер повествования. Большинство относило его к ранним произведениям египетской художественной литературы типа "Потерпевший кораблекрушение", древнейшего папируса, хранящегося ныне в Эрмитаже. Оппоненты, составлявшие меньшинство, считали, что это опоэтизированная летопись какого-то события, следы которого были уничтожены в смутное время конца XVIII династии.
Фараоны Египта, пытаясь вычеркнуть из памяти народа имена неугодных им лиц, безжалостно уничтожали все, что могло напоминать о них.
Завоеватели Египта поступали еще хуже: они предавали огню все ценнейшие реликвии, богатейшие собрания рукописей.
В III веке до нашей эры по повелению фараона Птолемея II, основателя величайшей в мире библиотеки, в Александрию было свезено со всех концов Египта до семисот тысяч старинных манускриптов. Часть их погибла во время пожара при осаде города Юлием Цезарем в 47 году до нашей эры.
Марк Антоний пополнил эту потерю, подарив Клеопатре библиотеку Пергамского царства, насчитывавшую двести тысяч манускриптов, вторую по величине после Александрийской.
В 642 году нашей эры религиозный фанатик халиф Омар, завоевавший Египет, сжег обе сокровищницы. Две недели на улицах Александрии пылали костры, сложенные из рукописных свитков, ими топили бани.
Так погибли памятники древней культуры - свидетели исторических событий, сохранившихся ныне в памяти потомков лишь в виде легенд и сказаний.
Вот почему рукопись, найденная моим другом, имела такую ценность: она проливала свет на некоторые, доселе неизвестные страницы истории Египта. Древний манускрипт чрезвычайно заинтересовал и меня. Но с гибелью моего друга бесследно исчез и папирус.
Полеты космонавтов, готовых завтра понести далеким мирам светоч наших знаний и культуры, заставили меня вспомнить об уникальном папирусе, и я решил записать то, что сохранила память.
Со времени исчезновения манускрипта прошло полвека, поэтому автор не может ручаться за абсолютную точность его содержания. Поскольку это не дословный перевод и не историческое исследование, автор придал своему повествованию форму занимательной новеллы, внеся ряд дополнений, почерпнутых из сохранившихся египетских папирусов и трудов советских и зарубежных ученых.
...Слушай меня, я не зря говорю тебе это!
"Потерпевший кораблекрушение"
древнейший египетский папирус,
хранящийся в Эрмитаже
Задумчиво бродил владыка Египта по дворцовым залам. Тревожные мысли и мрачные предчувствия заставили его отложить прием послов из страны Куш1, отменить столь любимую им охоту на антилоп, отказаться от прогулки по Нилу на чудесной барке "Великолепие Атона".
Скудный свет, проникавший сквозь узкие окна, расположенные на высоте двадцати локтей2, не мог рассеять полумрака, царившего в залах. Призрачные тени, окутывавшие статуи в глубоких нишах, придавали им вид застывших в причудливых позах живых существ. Мрачное величие царских чертогов лишь усугубляло чувство беспокойства у фараона.
- Кагабу, - обратился он к своему наставнику, занимавшему пост хранителя сокровищ и главного писца, - когда вернется с прогулки царица?
- К обеду, господин мой. Не грусти, государь, ведь сегодня день твоего рождения. Сегодня тебе, Тутанхамону, владыке Верхнего и Нижнего Египта, да живешь ты вечно, исполнилось четырнадцать лет!
Фараон горько усмехнулся:
- И потому сегодня в зале приема послов соскоблили со стен изображения моего отца, чей голос правдив.
- Таков приказ верховного жреца.
Заметив, что брови фараона гневно сдвинулись, Кагабу продолжал:
- Чем же развлечь тебя, повелитель? Не призвать ли танцовщиц? Они позабавят тебя, и сердце твое развеселится.
- Нет, Кагабу, мне сейчас не до плясок. Меня весь день преследуют мысли о матери, хотя я и не помню ее. Ты ее видел? Ты говорил с нею? Расскажи мне о ней!
- Что ты! Что ты! - взволнованно зашептал старый царедворец, опасливо озираясь по сторонам. - Подумай, о чем ты просишь! Ты же знаешь, что имя ее запрещено произносить. Вспомни, сколько горя пришлось пережить твоему отцу из-за нее. Постарайся забыть пришельцев, принесших столько несчастий.
- Но я ничего о них не знаю. От меня скрывают все, что с ними связано, а я слышал, они многому нас научили и открыли тайну...
- Тише! Тише! Умоляю тебя...
- Даже отец не хочет со мной об этом говорить. Как жаль, что мать умерла, когда я еще ничего не понимал. А приемная мать, Раннаи, когда я спрашиваю ее, вместо ответа начинает плакать.
- Зачем же требуешь сказать то, о чем молчат твои родные?
- Если ты не хочешь выполнить мою просьбу, - вспыхнул юный фараон, - пусть она станет приказом! Да, я требую сказать все, что ты знаешь!
Наставник низко поклонился.
- Если так, великий государь, пойдем в сад, дворцовые стены имеют уши.
Они направились в глубину сада, где для царицы была выстроена беседка, густо увитая виноградом. На круглом столе лежала небольшая доска, разделенная на квадраты, их занимали фигурки с головами шакалов.
- Сыграем в таб3, - предложил Кагабу.
- Нет, - сказал фараон, опрокидывая фигурки, - я пришел сюда не играть, а узнать все, что связано с именем моей покойной матери.
- Повинуюсь, государь. Только не торопи меня. Я расскажу все по порядку.
Кагабу внимательно посмотрел на юного фараона. Разговаривать с ним о Небесных Посланцах строго-настрого запрещено Советом жрецов. Но рано или поздно ему нужно открыть всю правду. И теперь, видимо, этот день пришел. Наставник юного фараона начал издалека. Ведь речь шла о важных событиях, повлиявших на всю историю страны.
Кагабу рассказал, что основателем династии, к которой принадлежал Тутанхамон, был фараон Яхмес I. Изгнав из долины Нила племена гиксосов, он сплотил отдельные провинции - номы, разобщенные в период чужеземного ига, объединил Египет и занял войсками страну Куш и Южную Палестину. При его детях и внуках империя фараонов стала самым богатым государством.
В годы правления фараона Аменхотепа III, деда Тутанхамона, Египет достиг такого могущества, какого еще никогда не достигал. Цари соседних стран обращались с льстивыми посланиями к фараону, униженно восхваляя его и выпрашивая подачки.
- Небесные Посланцы прилетели к нам в царствование твоего деда, рассказывал Кагабу. - После их появления фараон Аменхотеп III заметно изменился, стал сторониться жрецов и вскоре сделал наследника своим соправителем. Аменхотеп IV, женившись на Посланнице Неба, стал твоим отцом.
Следуя советам Детей Неба, твой отец решил искоренить поклонение многочисленным богам, мстительным и коварным, возбуждавшим страх. Он поклонялся лишь только солнечному диску - Атону, олицетворявшему любовь. Объявив себя верховным жрецом Атона, он восстановил против себя жрецов многочисленных храмов. И к ним примкнула недовольная знать, ведь твой отец стал окружать себя простыми, но достойными людьми.
На шестом году правления твой отец решил раз и навсегда покончить со своими противниками. Он закрыл старые храмы и изгнал из них жрецов. Он запретил даже упоминать имена прежних богов, особенно фиванского Амона. Его имя было заменено словом "Атон" - диск солнца. Имя твоего отца Аменхотеп, как тебе известно, означало "Амон доволен". Отец стал называть себя Эхнатоном, что значит "Угодный Атону". Чтобы окончательно порвать с прежними традициями, он основал новую столицу к северу от Фив, назвав ее Ахетатон - "Небосклон Атона", куда и переехал со всей семьей.
Но на этом его борьба с жрецами не кончилась.
Неудачи в войнах, которые он вел с хеттами4, жрецы объяснили гневом отвергнутых богов. Они подстрекали простой народ, недовольный выпавшими на его долю лишениями, выступить против твоего отца. В конце концов это им удалось.
Жрецы свергли твоего отца, предав проклятию его имя. После смерти Дочери Неба он удалился в уединенную резиденцию с главной женой - царицей Нофертити и второй женой - Раннаи. Вот почему тебе пришлось так рано надеть на свою голову короны Верхнего и Нижнего Египта. И поскольку ты был сыном Дочери Неба, женщины нецарской крови, тебя рано женили на Анхесенпаатон, мать которой, Нофертити, была царской дочерью.
Выслушав длинный рассказ главного писца, Тутанхамон сделал нетерпеливый жест.
- Но кто же эти Небесные Посланцы? Ты говоришь, что моя мать была Дочерью Неба. Что это значит?
Кагабу ответил не сразу.
- Твоего отца называли мечтателем. Да, появление Посланцев Неба перевернуло всю его жизнь, заставило искать новых путей к познанию, к подлинному счастью, но этого не поняли те, кто окружал его...
Послышались тихие шаги. Кагабу раздвинул листья винограда.
- Жрец! - прошептал он и быстро стал расставлять на доске фигурки с головами шакалов.
- Теперь тебе начинать, государь! - громко объявил он. Мимо беседки медленно прошествовала высокая, худощавая фигура в белом одеянии. Казалось, жрец о чем-то сосредоточенно думал и даже не взглянул в сторону беседки.
- Он следит за нами. Будем осторожны. Делай вид, что играешь в таб. Завтра я принесу тебе манускрипт, где мной записана история Небесных Посланцев, и ты узнаешь все, что тебя волнует. Только береги его пуще зеницы ока, иначе мне не сносить головы...
Тут они снова увидели жреца.
- Что тебе нужно? - спросил Тутанхамон.
- Я хотел сказать моему г ...
knigogid.ru
Загадка манускрипта Войнича.
Никогда он не видел ничего подобного. А ведь он, Уилфрид Войнич, антиквар и букинист, перевидал на своем веку немало древних рукописей, свитков и фолиантов. Все двести тридцать пять страниц книги, лежавшей перед ним, были заполнены написанным от руки текстом и неряшливыми рисунками, астрологических диаграмм, неизвестных растений и обнаженных женщин.
Одних иллюстраций оказалось бы достаточно, чтобы удивить опытного библиофила. Но они не шли ни в какое сравнение с текстом. Книга явно была зашифрована или написана на неизвестном языке...
Растения, изображенные в манускрипте Войнича, выглядят вполне реально, однако таких цветов в природе не существует.
Странный язык.
Текст опредёленно написан слева направо, со слегка «рваным» правым полем. Длинные секции разделены на параграфы, иногда с отметкой начала абзаца на левом поле. В рукописи нет обычной пунктуации. Почерк устойчив и чёток, как если бы алфавит был привычен писцу, и тот понимал, что́ пишет.
В книге более 170 000 знаков, обычно отделённых друг от друга узкими пробелами. Большинство знаков написаны одним или двумя простыми движениями пера. Алфавитом из 20—30 букв рукописи можно написать весь текст. Исключение составляют несколько десятков особенных знаков, каждый из которых появляется в книге 1-2 раза.
Более широкие пробелы делят текст на примерно 35 тысяч «слов» различной длины. Похоже, что они подчиняются некоторым фонетическим или орфографическим правилам. Некоторые знаки должны появиться в каждом слове (как гласные в английском), некоторые знаки никогда не следуют за другими, некоторые могут удваиваться в слове (как два н в слове длинный), некоторые нет.
Статистический анализ текста выявил его структуру, характерную для естественных языков. Например, повторяемость слов соответствует закону Ципфа, а словарная энтропия (около десяти бит на слово) такая же, как у латинского и английского языка. Некоторые слова появляются только в отдельных разделах книги, или только на нескольких страницах; некоторые слова повторяются во всём тексте. Повторов очень мало среди примерно сотни подписей к иллюстрациям. В «Ботаническом» разделе первое слово каждой страницы встречается только на этой странице и, возможно, является названием растения.
С другой стороны, язык рукописи Войнича кое в чём весьма непохож на существующие европейские языки. Например, в книге почти нет слов длиной более десяти «букв» и почти нет одно- и двубуквенных слов. Внутри слова буквы распределены также своеобразно: некоторые знаки появляются только в начале слова, другие только в конце, а некоторые всегда в середине — расположение, присущее арабскому письму (ср. также варианты греческой буквы сигма), но не латинскому или кириллическому алфавиту.
Текст выглядит более монотонным (в математическом смысле) по сравнению с текстом на европейском языке. Есть отдельные примеры, когда одно и то же слово повторяется три раза подряд. Слова, различающиеся лишь одной буквой, также встречаются необычно часто. Весь «лексикон» рукописи Войнича меньше, чем должен быть «нормальный» набор слов обычной книги.
Когда Войнич показал книгу монахам — библиотекарям Иезуитского колледжа в окрестностях Рима, — те весьма удивились и озадачились. Святые отцы явно не знали, с чем имеют дело: ни язык таинственного манускрипта, ни его автор были им неизвестны. Букинист изъявил желание купить книгу — ему пошли навстречу. Так в 1912 году рукопись Войнича — а именно под таким именем загадочный манускрипт вскоре стал известен во всем мире — попал в Америку.
Предприимчивый Уилфрид снял копии с книги и разослал по всем городам и весям — вдруг найдется книгочей, который сумеет разобрать таинственные записи? Опытнейшие криптографы принялись за расшифровку и... ничего не добились. Фотографии всех страниц манускрипта получили крупнейшие специалисты по тайнописям. Однако откликнулся мало кто — вероятно, всех постигла неудача.Текст не поддавался расшифровке. Зато появился претендент на авторство книги...
БЭКОН!
Выяснилось, что, прежде чем оказаться запертой в библиотеке иезуитов, рукопись Войнича проделала большое путешествие.
Первое упоминание об этой удивительной книге датируется 1586 годом. Именно тогда ее купил Рудольф II — император Священной Римской империи и король Богемии — один из самых эксцентричных правителей за всю историю. Оккультизм был его страстью. Большой поклонник астрологии и алхимии, он собрал огромную библиотеку, считавшуюся по тем временам лучшей в Европе. За труды алхимиков император готов был расплачиваться звонкой монетой. Вот и за рукопись Войнича он отдал 600 золотых дукатов — 50000 долларов в переводе на современные деньги. Кто именно выручил столь круглую сумму — неизвестно: имя продавца история не сохранила. Зато кое-что известно о личности автора рукописи. В письме, прилагавшемсяк книге, говорилось, будто это труд знаменитого англичанина Роджера Бэкона (XIII в.). Сей алхимик твердо верил в существование философского камня и неутомимо искал его.
В результате открыл порох, хотя сам утверждал, что узнал этот секрет от «китайских мудрецов». Бэкону принадлежит афоризм: «Кто пишет о тайнах языком, доступным каждому, — опасный безумец». Собственно, это высказывание и убедило всех в его авторстве. Дескать, посчитав, что содержание книги особенно важно, он ее зашифровал... Увы, эта красивая гипотеза не подтвердилась: изучив богатый иллюстративный ряд рукописи Войнича, специалисты датировали ее XV—XVII вв. То есть она была написана, когда ее предполагаемый создатель уже, как минимум, 200 лет спал вечным сном!
Путешествие ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Как бы там ни было, в царствование Рудольфа II авторство Бэкона не вызывало сомнений. Вся алхимическая рать императора пыталась расшифровать рукопись — но «орешек знаний» оказался тверд. Возможно, именно поэтому Рудольф II подарил таинственную книгу Якову де Тепенешу — директору императорских садов. Тот передарил ее еще кому-то и т. д. и т. п. В результате в 1666 году рукопись оказалась у Иоганна Марки — ректора Пражского университета. Покрутив ее и так и эдак, ученый муж ретировался и переправил книгу в Рим — Анастасию Кирхеру, дабы тот, в свою очередь, попытался понять, что именно зашифровал Роджер Бэкон...В Риме следы рукописи потерялись. Вспомнили о загадочной книге спустя два с половиной века — благодаря Войничу...
Кстати, еще через полвека — в 1961 году рукопись опять сменила хозяина. Библиофил Генри Краус приобрел книгу за 24500 долларов. Предприимчивый житель Нью-Йорка хотел ее перепродать, но запрошенная им цена — 160000 — оказалась слишком высокой. Пришлось меценатствовать: в 1969 году Краус торжественно преподнес рукопись в дар Йельскому университету. Там она и находится последние сорок лет — в библиотеке редких книг и рукописей... Ждет, когда появится человек, который сможет ее прочесть.
ЮСТАС — АЛЕКСу
Пока же содержание рукописи Войнича остается тайной за семью печатями. Алфавит, использовавшийся при написании книги, настолько сложен, что ученые даже не могут определиться, из скольких букв он состоит: не то из 19, не то из 28.
Среди теорий, выдвинутых за девяносто пять лет исследования рукописи Войнича, попадаются и довольно оригинальные.
Например, в 1921 году профессор философии университета Пенсильвании Уильям Роман Нью-болд пришел к выводу: сами буквы ничего не значат. Главное — техника их написания, незаметные невооруженным глазом черточки и другие знаки.
Пользуясь этой системой, Ньюболд расшифровал несколько фрагментов, из которых следовало... что автору рукописи было известно строение клетки и процесс образования эмбриона из сперматозоида и яйцеклетки.
Но более поздний тщательный анализ поставил крест на всех изысканиях профессора: «черточки» Ньюболда на самом деле оказались трещинками в чернилах, появившимися от времени.Прескотт Курье, большой специалист по японским шифрам, предполагал, что рукопись Войнича написана, как минимум, двумя авторами на двух разных языках. Но что именно там написано, какие цели преследовали ее авторы — на эти вопросы Курье не смог ответить.
Потерпел фиаско и филолог-любитель Джон Стойко, в 1978 году утверждавший, будто книга написана на украинском языке, но без гласных. Не повезло и известному французскому криптографу Жаку Гаю, убежденному в том, что рукопись Войнича — лишь попытка передать какой-то восточный язык — китайский или вьетнамский — в форме искусственного алфавита.В конце концов ученым надоело выглядеть дураками, и они всерьез заподозрили, что имеют дело с подделкой...
ПОДДЕЛКА?
Первым эту мысль, витавшую в воздухе, озвучил в 70-е гг. XX в. Роберт Брумбах. Он довольно категорично заявил, что это или средневековый трактат об эликсире молодости, или подделка XVI в.Еще один специалист по тайнописям, которому не повезло — Майкл Барлоу, — пошел и того дальше: в создании фальшивки он обвинил самого Уилфрида Войнича. Но Барлоу не поверили.
Куда убедительнее звучит версия о том, что автором подделки был английский авантюрист Эдвард Келли. Уж у кого-кого, а у него имелся весьма обширный опыт по части составления фальшивок. В юности его обвинили в подделке купчих и других документов. Суд постановил отрезать Келли уши, что и было сделано.
Но эта утрата не остановила Эдварда: он составил словарь языка... ангелов, который, конечно, оказался набором бессмысленных слов.
Обстоятельством, отягчающим вину, является и тот факт, что в 1584 году Келли приезжал в Прагу и был представлен при императорском дворе. А спустя год Рудольф II и купил таинственную книгу.Гордон Рагг, преподаватель британского университета Киля, уверен, что Келли решил заработать на любви императора ко всему таинственному и необычному — потому и изготовил «загадочный алхимический манускрипт».
И сделал это так тонко, что провел не только Рудольфа, но и весьма маститых ученых XX столетия...
Захар РАДОВЧас открытий
anomalno.ru
Тайна манускрипта Войнича
В составе Йельского университета есть библиотека, где хранятся уникальные рукописи и манускрипты. Эта крупнейшая коллекция содержит около 500 тысяч ценнейших экземпляров. Здание книжного хранилища построено в 60-е годы прошлого столетия на деньги мецената Бейнеке, поэтому и называют это собрание Бейнекской библиотекой.
Одной из самых загадочных рукописей этой коллекции является рукопись Войнича, время создание которой относится к средневековью. Рукопись содержит аккуратно вырисованные удивительные растения, многочисленные астрономические символы, и … большое количество изображений обнаженных женщин.
Все было бы прекрасно, если бы не тот факт, что двести страниц манускрипта заполнены текстами, представляющими собой красивейшую вязь совершенно непонятных символов или букв неизвестного языка. Все попытки ученых и знатоков древних языков расшифровать текст оказались неудачными.
Свое название рукопись получила благодаря имени некоего американского книготорговца – Вилфреда Войнича. В 1912 году ему посчастливилось приобрести редкий экземпляр рукописи в колледже иезуитов в итальянском городе Фраскати. У манускрипта было и «сопровождающее» письмо, датируемое 1666 годом. Автором письма был иезуитский ученый Маркус, а писал он своему ученику Афанасию Кирхеру. В нем Маркус утверждал, что рукопись, ранее принадлежавшая самому императору Риской империи, была написана Роджером Бэконом.
О Роджере Бэконе известно не так много. Будущий философ и алхимик родился в 1214 году, завершил обучение в Оксфорде, степень доктора богословия получил в Париже. Позднее он вернулся в Оксфорд и преподавал. Его лекции пользовались большим успехом не только у студентов, но и просвещённых людей того времени. Бэкон был очень увлекающийся человек, пытающийся во всех вопросах дойти до истины. Сферой особых интересов ученого была алхимия, астрология, математика и физика. Ему приписывают многие изобретения того времени: увеличительные стекла, горящие смеси, а также создание состава, аналогичного современному пороху, и многое другое. Он сделал достаточно интересные записи по преломлению лучей в разных средах, а также внес удачные корректировки в юлианский календарь. О Роджере Бэконе говорили, как о человеке, обладающем магическими способностями.
Антиквар и любитель древних манускриптов Войнич очень доволен был своим приобретением. Всю свою жизнь он пытался расшифровать таинственный текст рукописи. Он воспользовался услугами самых знаменитых дешифровщиков, специалистов по древним языкам, лингвистов – но усилия были напрасными. Не только текст не поддавался расшифровке, многие изображения растений также не распознавались – ну нет таких растений на земле!
После смерти Войнича, манускрипт приобрел книжный маклер. Он надеялся получить большие деньги на перепродаже древней рукописи. Но все попытки заинтересовать манускриптом богатых клиентов продавцу не удались. В 1969 году маклер подарил, уже надоевшую ему, рукопись Йельскому университету.
Многие ученые, после изучения рукописи, высказывали свои версии по содержанию манускрипта Войнича. На сегодня самой убедительной версией является предположение, что автор использовал для описания своих алхимических опытов искусственный язык. Расшифровке помогает то, что некоторые растения, изображенные в рукописи, были опознаны специалистами. Но даже несмотря на такую удачу, смысл текста так и остается загадкой.
Некоторые исследователи считают, что Йельскому университету следует растиражировать древний манускрипт и объявить, конкурс, в котором каждый желающий сможет представить убедительное доказательство по расшифровке текста и получить неплохой приз.
Учитывая то, что Роджер Бэкон, благодаря своим опытам и изобретениям, намного опередил свое время, возможно, манускрипт содержит уникальные сведения и разгадки древних секретов. Не исключено, что Бэкон, изобретя уникальный и сложный язык, таким образом, скрыл от многих поколений знания, опасные для человечества.
No related links found
tainy.net
Тайна древнего манускрипта. Автор - Шульц Николай. Содержание - Шульц Николай Тайна древнего манускрипта
Шульц Николай
Тайна древнего манускрипта
Николай Шульц
Тайна древнего манускрипта
От автора
В 1913 году при посещении Долины царских гробниц моему другу, египтологу, погибшему в первую империалистическую войну, посчастливилось приобрести уникальный папирус. Расшифровка древнего манускрипта показала, что он был написан более трех тысяч лет назад. Много споров вызвал характер повествования. Большинство относило его к ранним произведениям египетской художественной литературы типа "Потерпевший кораблекрушение", древнейшего папируса, хранящегося ныне в Эрмитаже. Оппоненты, составлявшие меньшинство, считали, что это опоэтизированная летопись какого-то события, следы которого были уничтожены в смутное время конца XVIII династии.
Фараоны Египта, пытаясь вычеркнуть из памяти народа имена неугодных им лиц, безжалостно уничтожали все, что могло напоминать о них.
Завоеватели Египта поступали еще хуже: они предавали огню все ценнейшие реликвии, богатейшие собрания рукописей.
В III веке до нашей эры по повелению фараона Птолемея II, основателя величайшей в мире библиотеки, в Александрию было свезено со всех концов Египта до семисот тысяч старинных манускриптов. Часть их погибла во время пожара при осаде города Юлием Цезарем в 47 году до нашей эры.
Марк Антоний пополнил эту потерю, подарив Клеопатре библиотеку Пергамского царства, насчитывавшую двести тысяч манускриптов, вторую по величине после Александрийской.
В 642 году нашей эры религиозный фанатик халиф Омар, завоевавший Египет, сжег обе сокровищницы. Две недели на улицах Александрии пылали костры, сложенные из рукописных свитков, ими топили бани.
Так погибли памятники древней культуры - свидетели исторических событий, сохранившихся ныне в памяти потомков лишь в виде легенд и сказаний.
Вот почему рукопись, найденная моим другом, имела такую ценность: она проливала свет на некоторые, доселе неизвестные страницы истории Египта. Древний манускрипт чрезвычайно заинтересовал и меня. Но с гибелью моего друга бесследно исчез и папирус.
Полеты космонавтов, готовых завтра понести далеким мирам светоч наших знаний и культуры, заставили меня вспомнить об уникальном папирусе, и я решил записать то, что сохранила память.
Со времени исчезновения манускрипта прошло полвека, поэтому автор не может ручаться за абсолютную точность его содержания. Поскольку это не дословный перевод и не историческое исследование, автор придал своему повествованию форму занимательной новеллы, внеся ряд дополнений, почерпнутых из сохранившихся египетских папирусов и трудов советских и зарубежных ученых.
...Слушай меня, я не зря говорю тебе это!
"Потерпевший кораблекрушение"
древнейший египетский папирус,
хранящийся в Эрмитаже
Задумчиво бродил владыка Египта по дворцовым залам. Тревожные мысли и мрачные предчувствия заставили его отложить прием послов из страны Куш1, отменить столь любимую им охоту на антилоп, отказаться от прогулки по Нилу на чудесной барке "Великолепие Атона".
Скудный свет, проникавший сквозь узкие окна, расположенные на высоте двадцати локтей2, не мог рассеять полумрака, царившего в залах. Призрачные тени, окутывавшие статуи в глубоких нишах, придавали им вид застывших в причудливых позах живых существ. Мрачное величие царских чертогов лишь усугубляло чувство беспокойства у фараона.
- Кагабу, - обратился он к своему наставнику, занимавшему пост хранителя сокровищ и главного писца, - когда вернется с прогулки царица?
- К обеду, господин мой. Не грусти, государь, ведь сегодня день твоего рождения. Сегодня тебе, Тутанхамону, владыке Верхнего и Нижнего Египта, да живешь ты вечно, исполнилось четырнадцать лет!
Фараон горько усмехнулся:
- И потому сегодня в зале приема послов соскоблили со стен изображения моего отца, чей голос правдив.
- Таков приказ верховного жреца.
Заметив, что брови фараона гневно сдвинулись, Кагабу продолжал:
- Чем же развлечь тебя, повелитель? Не призвать ли танцовщиц? Они позабавят тебя, и сердце твое развеселится.
- Нет, Кагабу, мне сейчас не до плясок. Меня весь день преследуют мысли о матери, хотя я и не помню ее. Ты ее видел? Ты говорил с нею? Расскажи мне о ней!
- Что ты! Что ты! - взволнованно зашептал старый царедворец, опасливо озираясь по сторонам. - Подумай, о чем ты просишь! Ты же знаешь, что имя ее запрещено произносить. Вспомни, сколько горя пришлось пережить твоему отцу из-за нее. Постарайся забыть пришельцев, принесших столько несчастий.
- Но я ничего о них не знаю. От меня скрывают все, что с ними связано, а я слышал, они многому нас научили и открыли тайну...
- Тише! Тише! Умоляю тебя...
- Даже отец не хочет со мной об этом говорить. Как жаль, что мать умерла, когда я еще ничего не понимал. А приемная мать, Раннаи, когда я спрашиваю ее, вместо ответа начинает плакать.
- Зачем же требуешь сказать то, о чем молчат твои родные?
- Если ты не хочешь выполнить мою просьбу, - вспыхнул юный фараон, - пусть она станет приказом! Да, я требую сказать все, что ты знаешь!
Наставник низко поклонился.
- Если так, великий государь, пойдем в сад, дворцовые стены имеют уши.
Они направились в глубину сада, где для царицы была выстроена беседка, густо увитая виноградом. На круглом столе лежала небольшая доска, разделенная на квадраты, их занимали фигурки с головами шакалов.
- Сыграем в таб3, - предложил Кагабу.
- Нет, - сказал фараон, опрокидывая фигурки, - я пришел сюда не играть, а узнать все, что связано с именем моей покойной матери.
- Повинуюсь, государь. Только не торопи меня. Я расскажу все по порядку.
Кагабу внимательно посмотрел на юного фараона. Разговаривать с ним о Небесных Посланцах строго-настрого запрещено Советом жрецов. Но рано или поздно ему нужно открыть всю правду. И теперь, видимо, этот день пришел. Наставник юного фараона начал издалека. Ведь речь шла о важных событиях, повлиявших на всю историю страны.
Кагабу рассказал, что основателем династии, к которой принадлежал Тутанхамон, был фараон Яхмес I. Изгнав из долины Нила племена гиксосов, он сплотил отдельные провинции - номы, разобщенные в период чужеземного ига, объединил Египет и занял войсками страну Куш и Южную Палестину. При его детях и внуках империя фараонов стала самым богатым государством.
В годы правления фараона Аменхотепа III, деда Тутанхамона, Египет достиг такого могущества, какого еще никогда не достигал. Цари соседних стран обращались с льстивыми посланиями к фараону, униженно восхваляя его и выпрашивая подачки.
- Небесные Посланцы прилетели к нам в царствование твоего деда, рассказывал Кагабу. - После их появления фараон Аменхотеп III заметно изменился, стал сторониться жрецов и вскоре сделал наследника своим соправителем. Аменхотеп IV, женившись на Посланнице Неба, стал твоим отцом.
Следуя советам Детей Неба, твой отец решил искоренить поклонение многочисленным богам, мстительным и коварным, возбуждавшим страх. Он поклонялся лишь только солнечному диску - Атону, олицетворявшему любовь. Объявив себя верховным жрецом Атона, он восстановил против себя жрецов многочисленных храмов. И к ним примкнула недовольная знать, ведь твой отец стал окружать себя простыми, но достойными людьми.
На шестом году правления твой отец решил раз и навсегда покончить со своими противниками. Он закрыл старые храмы и изгнал из них жрецов. Он запретил даже упоминать имена прежних богов, особенно фиванского Амона. Его имя было заменено словом "Атон" - диск солнца. Имя твоего отца Аменхотеп, как тебе известно, означало "Амон доволен". Отец стал называть себя Эхнатоном, что значит "Угодный Атону". Чтобы окончательно порвать с прежними традициями, он основал новую столицу к северу от Фив, назвав ее Ахетатон - "Небосклон Атона", куда и переехал со всей семьей.
www.booklot.ru
Тайна древней рукописи читать онлайн - Эрика Орлофф
Эрика Орлофф
Тайна древней рукописи
Моим детям. Пусть у каждого из вас будет нечто столь же значимое, как и Книга.
1
Видел я еще другой сон…
Я.
Надпись, словно след чьего-то призрачного дыхания на окне, тихо шепчет нам свое послание сквозь века.
— Даже у книг есть свои тайны. Ну же, поведай нам еще что-нибудь, — сказал дядя Гарри, обращаясь к рукописи. Казалось, он хотел разговорить ее. Склонившись над рассыпающимися страницами, он как истинный ученый древности внимательно изучал манускрипт.
— Тайны? — спросила я, и мой вопрос эхом отозвался в просторной зале аукционного дома. В этом здании с мраморными полами и высокими потолками даже небольшой шум превращался в мерный шелест листвы деревьев.
— Кэлли, каждый предмет, как и человек, обладает своими секретами. В том числе и книги. А моя задача — выманить их.
Он приблизил ультрафиолетовую лампу к страницам рукописи и вдруг громко выдохнул.
— Что там? — прошептала я, заглядывая ему через плечо. Я почувствовала, как мурашки побежали у меня по спине.
Он указал пальцем:
— Взгляни на поля!
В голубоватом свете лампы я едва различила тонкую паутину неразборчивых и как будто даже неземных слов.
— Кажется, строки манускрипта писали уже поверх этой надписи, — тихо сказала я и прищурилась, чтобы получше разглядеть находку.
Я знала, что дядя Гарри, работая в Королевском аукционном доме Манхэттена в качестве эксперта по средневековым иллюминированным рукописям, жил этими древними трудами монахов. В шелесте их страниц слышались старинные предания. Он мог бесконечно рассказывать о них за завтраком и ужином. Он читал о них. Он изучал их. И что бы ни было написано на полях, это было претворением дядиной мечты в жизнь.
— Знаешь, что это такое? Это палимпсест!
— Палимп… что?
В ответ он широко улыбнулся, и на щеках тут же появились ямочки, а лазоревые глаза засветились счастьем. Дядя Гарри был высоким мужчиной ростом в шесть футов, и в его светлых волосах уже появились первые серебряные пряди. Он самый умный человек из всех, кого я знаю. У него потрясающая фотографическая память и энциклопедические познания в истории. Но мне с ним никогда не бывает скучно: кажется, история оживает в его устах.
— Палимпсест! Тысячу лет назад бумага еще была редкостью. Люди писали на пергаменте или велене, то есть на кусках кожи животных. Когда сама книга или ее часть была больше не нужна, они смывали надпись смесью из овсяных отрубей, размоченных в молоке, или просто стирали пемзой. И страницы снова можно было использовать, ведь надписи исчезали. Люди полагали, что бесследно.
Я стала внимательно рассматривать едва заметную в свете лампы закорючку, похожую на росчерк пера.
— Так я, стало быть, вижу надпись, которой тысяча лет? И ее кто-то хотел скрыть? Может, это тайное послание? — спросила я дядю.
Он кивнул.
— Иногда фортуна улыбается нам. Звезды сходятся, и судьба преподносит нам подарок… в виде такого чуда. Оно бесценно. Обычно время и природа уничтожают все следы.
Я снова посмотрела на манускрипт. Черные строчки были выведены отточенной рукой, они были настолько ровными, что каждая представляла собой произведение искусства. Ни одна буква не выбивалась из строя, не было ни одной кляксы — само совершенство. Наверху страницы красовалась золотая миниатюра, которую время обошло стороной. Рыцарь и дама были раскрашены в темно-голубые и зеленые оттенки, яркие, как перья павлина.
— Какая красота! — сказала я.
— Но что делает эту вещь особенной, так это надпись. Все тайны становятся явными, Кэлли. Это правда. Следы остаются всегда, даже тысячу лет спустя.
— А тот, кто выставил рукопись на аукцион, знает, что это палимпсест?
Дядя Гарри покачал головой:
— Хозяин лота получил в наследство от отца собрание редких книг и рукописей. Но сына интересуют только деньги. — Дядя вновь с завистью бросил взгляд на древние строки: — Он даже и представить себе не может, какие секреты таят эти страницы. Цена достигнет сотен тысяч, а может даже и миллиона долларов. Я смогу оценить книгу точнее, когда узнаю больше о ее судьбе.
Он умолк и снова покачал головой:
— Грустно, не правда ли?
— Почему?
— Кто-то тратит всю свою жизнь на создание коллекции книг или антиквариата. Они думают, это поможет им остаться в памяти людей. А потом приходят их дети, которым просто наплевать на усилия родителей, и все распродают. Видимо, страсть к увлечению невозможно привить.
— Возможно, ты прав. Но с другой стороны… вот мы, — сказала я, — а вот слова на полях. И тебе не все равно.
— Я до сих пор не могу в это поверить. И я знаю еще одного человека, который будет в восторге от находки. Мне нужно позвонить Питеру Соколову.
— А кто это?
— Всемирно известный специалист по редким книгам и средневековым рукописям.
— Еще больший спец, чем ты? Сомневаюсь.
— Он был моим научным руководителем. И да, он знает гораздо больше меня. Он единственный, кто понимает твоего свихнувшегося дядюшку и разделяет его любовь к древним документам. — Дядя Гарри поцеловал меня в макушку: — Я же говорил, что это лето будет запоминающимся.
Я закатила глаза.
— Отлично. Ты нашел старую рукопись. И вправду очень древнюю. Из пергамента или там велена. И со своими тайнами. Но не думаю, что это делает лето удавшимся — во всяком случае, не для меня. Папа бросил меня и уехал в Европу со своей очередной светловолосой пассией. Они и правда все моложе и блондинистее, или мне это только кажется?
— Ты не одна так думаешь. Я тоже никогда не мог понять твоего отца. Как не понимал и того, почему моя сестра вышла за него замуж. — Дядя Гарри нахмурился. — Хотя не стоило мне этого говорить.
— Почему? Это же правда. И сравниться с этой загадкой может только тайна старой пыльной рукописи.
Разве я могла ему сказать, что я надеялась этим летом на романтическое знакомство. Или даже приключение.
— Терпение, Кэлли, — подмигнул мне дядя. — Помни, что я говорил о секретах.
— Что это значит?
— Никогда не знаешь, к чему тебя приведет тайна. Это сродни игре в прятки сквозь века. — Он произнес эти слова загадочным и шутливо-противным голосом. — Мне нужно позвонить. А ты можешь пока остаться тут и поизучать рукопись. Но руками не трогать!
Он направился в свой кабинет и, не оглядываясь, кинул вдогонку:
— И не дыши на нее!
Я склонилась над столом и принялась рассматривать крошечную, едва различимую закорючку. Однако разобрать слова я так и не смогла.
А потом я увидела ее. Внизу стояла подпись.
...
Видел я еще другой сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне…
А.
2
Дотронься до звезд. Мечтай о них.
А.
Моя мать всегда была для меня палимпсестом. Она умерла, когда мне было шесть лет, и всю свою жизнь я искала тайные послания от нее, надеясь, что она передаст мне их таким же образом, каким надписи на полях разговаривали с дядей Гарри. Это страстное желание, которое никогда меня не покидало. Иногда, когда я вижу, как кто-то из моих друзей обнимает свою маму, я чувствую острую боль в сердце. И в ту ночь я вновь сидела в одиночестве в своей комнате в квартире Гарри, поджав под себя ноги, и рассматривала старые фотографии мамы.
Моя «комната» — и здесь стоит поставить кавычки — представляла собой то, что риелторы Манхэттена именуют второй спальней, хотя, по правде говоря, она больше напоминает нишу в стене, к которой пристроили еще одну стену. Но места мне хватало, тем более что здесь дядя Гарри хранил фотографии моей мамы и здесь я надеялась обнаружить тайные послания от нее. Он был ее братом, и поэтому я постоянно задавала ему вопросы о ней. Мне всегда было интересно, похожа ли я на нее… я ведь знаю, что я не в отца.
Мы с отцом всю жизнь старались избегать друг друга — в некотором роде, нам ужасно повезло, что он практически никогда не бывает дома. Во время учебы я терпела его присутствие в нашем доме в пригороде Бостона. К счастью, он много путешествовал, так что половину времени я проводила с семьей моей подруги Софии. Или меня оставляли на попечение соседа, живущего напротив нашей квартиры. Но мое любимое время года — лето, ведь я его всегда приберегала для дяди Гарри, его друга Гейба и Нью-Йорка. Обычно мы проводили время за играми и поездками на пляж, а однажды даже съездили в Торонто.
А в этом году? О, я была особенно рада вырваться из дому. Мне грозило лето под кодовым названием «Знакомство с мачехой», поскольку мой отец уже подыскивал бриллиантовые кольца для своей новой и самой блондинистой подружки по имени Шэрон. Меня мутило от одной мысли о предстоящем празднестве.
После того как я посмотрела фотографии и поболтала в Фейсбуке с Софией, проводившей лето в спортивном лагере, я заснула, так и не выключив телевизор.
Проснувшись, я уставилась в потолок, потом перевела взгляд на экран плазмы, висевшей на стене. Ведущая утренних новостей с безупречно уложенными и налаченными волосами бодро провозгласила, что уже шесть часов утра.
— Мммрмррмрр! — промурчала я коту дяди Гарри. Его звали Агги, сокращенно от Агамемнон. По породе он серебристый перс, и один глаз у него зеленый, а другой — желтый. Как и положено его породе, он повсюду оставляет свою шерсть. — Сейчас лето, я наконец-то могу отоспаться. И чего, спрашивается, я бодрствую?
В ответ послышалось мяуканье Агги, который стал топтаться на моем животе, пока не улегся, урча, как двигатель автомобиля. Дотянувшись до пульта, я попереключала каналы. Вставать мне было лень, но я уже настолько проснулась, что теперь заснуть точно не могла.
Минут через двадцать дядя Гарри постучал в дверь.
— Ты встала? — позвал он меня.
— К несчастью, да.
Он просунул голову в дверь.
— Что ты сегодня наденешь на работу?
Я взглянула на свой шкаф: его дверцы были широко открыты, вокруг на полу валялась одежда.
— Ммм… не знаю. Брюки с каким-нибудь свитером: у тебя в офисе так холодно. И с каких это пор ты интересуешься моим внешним видом? Я ведь только ношу тебе кофе. В общем, я еще не решила. Еще слишком рано, чтобы что-то решать.
— Как насчет этого? — И он кинул мне на кровать фирменный пакет магазина «Барни'с».
Я села в кровати и провела рукой по своим кудряшкам. Я слышала, как Гейб пел в душе очередной хит из мюзикла «Парни и куколки», в котором он играл роль заядлого спорщика Ская Мастерсона. Дядя двадцать раз ходил на это шоу и всегда сидел в первом ряду партера посерединке. Если посчитать, он потратил на это небольшое состояние, а после каждого спектакля стоял у дверей театра с желто-черной программкой в руках, чтобы получить автограф Гейба. Это был до тошноты умилительный рассказ из серии «Как мы познакомились». А остальное, как говорится, уже стало историей.
Печально, когда у твоего дяди дела на любовном фронте идут настолько хорошо, насколько у тебя они никогда не пойдут. Тот факт, что я являюсь почетным членом клуба умников, уже означает, что в моей личной жизни не хватает чего-то прекрасного. Конечно, моя бабушка до сих пор считает, что все дело в том, что дядя Гарри просто не встретил «ту самую» девушку. Но по крайней мере он теперь точно в тренде всех модных новинок.
Вытащив из пакета коробку, я сорвала подарочную упаковку и посмотрела на дядю Гарри.
— Ты шутишь?
Я вытащила из коробки сверток и развернула его. В руках у меня оказалось маленькое черное платье. Оно действительно было восхитительным. Я взглянула на ценник.
— Триста пятьдесят долларов? Ты с ума сошел!
— Нет, не сошел. Я всегда хотел купить платье в стиле Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани». Но мне некому было подарить его. Пока не появилась ты. Ну же, разве оно тебе не нравится?
Я ошарашенно кивнула. Наверное, это самая шикарная вещь в моем гардеробе.
— Оно потрясающее! Жаль только, что меня в нем увидят лишь твои пыльные рукописи.
— Никогда нельзя выглядеть слишком хорошо для работы с пергаментом.
Я ухмыльнулась.
— Спасибо, мне оно действительно очень нравится.
После душа я решила не выпрямлять волосы и оставить кудряшки. Прогноз погоды обещал высокую влажность, значит, не имеет никакого смысла бороться с истинной природой моих волос. Все равно заплетутся, и получится что-то среднее между кустарниками аспарагуса и стальной мочалкой.
Нанеся блеск для губ и накрасив ресницы, я надела черные балетки — я также решила, что не буду бороться с ростом в пять футов три дюйма. Но на самом деле это я обманываю себя, потому что мой рост составляет пять футов два дюйма, и еще немного добавляют волосы на голове. У меня от природы бледная кожа, вся усеянная веснушками, которые я тоже не заморачиваюсь скрывать, и глаза ярко-серого цвета. Я взглянула на книжную полку, на которой дядя расставил рамки с черно-белыми фотографиями моей мамы. Она смотрит прямо в объектив камеры и смеется, а ветер развевает ее волосы. На фотографии она одета точь-в-точь как Мадонна образца 80-х годов, и каким-то удивительным образом маме все это идет.
Хотела бы я знать, что так рассмешило ее. Дядя Гарри этого не помнит. Я на нее очень похожа — только другой цвет волос, но тот же бледный тип кожи. Увы, от солнечных лучей я тут же превращаюсь в вареного рака. Но на этом, кажется, сходство заканчивается. Потому что на каждой фотографии мама выглядит как модель, или как богемная художница, или как кто-то гламурный из жизни, похожей на сказку.
Я оглядела себя еще раз с головы до ног в зеркале шкафа в моей комнате. Я выглядела… почти что взрослой. Улыбнувшись своему отражению, я вышла в узкий коридор. Он был завешан постерами и афишами любимых мюзиклов дяди Гарри и Гейба — «Парни и куколки», «42-я улица», «Контакт», «Чикаго», «Спамалот». Завернув направо, я прошла на кухню. По меркам Манхэттена она была огромной, по бостонским — крошечной, с блестящими и сверкающими чистотой электроприборами, кленового цвета шкафчиками и кухонными столами с гранитными столешницами. Я потянулась за кофемолкой.
— Нет времени, дорогая, — сказал Гарри. — По пути забежим в «Старбакс». Нам надо идти.
Гейб подошел ко мне.
— На тебе кимоно? — спросила я, дотронувшись до шелка голубого и зеленого цветов.
— Ага.
— Здорово, можно я позаимствую его у тебя как-нибудь?
— На твоем месте я бы никогда не снимал это платье. Да за него и умереть не жалко. Ты выглядишь неподражаемо.
— Спасибо. — Я встала на мысочки и поцеловала его на прощание. — Кстати, мне сегодня понравились твои душевые песнопения.
— Ты слышала, как я пел?
— Каждую ноту.
Гарри шутливо закатил глаза.
— Святая невинность! Он же прекрасно знает, что мы слышим его.
Спустившись на лифте с сорокового этажа и заглянув в «Старбакс» (я погибну, если не выпью с утра кофе, это для меня источник жизни), мы с дядей ринулись в утреннюю толпу спешащих на работу людей — но направились не в аукционный дом.
— Куда мы идем?
— Домой к доктору Соколову.
— Я думала, он сам придет к тебе на работу, чтобы увидеть рукопись. Разве этот манускрипт не то, ради чего живут все ваши средневековые специалисты?
Гарри запрокинул голову и рассмеялся.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— У него агорафобия.
Я попыталась вспомнить, что это за очередная разновидность фобии.
Гарри оглянулся и посмотрел на меня:
— Он никогда не покидает свой дом. Никогда.
— Вообще? А он работает?
— Да, пишет научные статьи, проводит исследования. Читает лекции по видеосвязи, записывает подкасты. Современные технологии дружат с такими людьми, как он. Люди приносят ему книги на дом. Ну, или в моем случае я покажу ему видео.
— Странно… Никогда не выходить на улицу. Откуда же у него еда?
— Кэлли, милая. Мы в Нью-Йорке. Здесь все можно заказать на дом.
— Ну, хорошо, но должны же быть вещи, ради которых он покидает квартиру?
— Вероятно, да. Но для таких случаев у него есть помощник.
Мы сели в желтое такси и через десять минут, едва избежав десятка ДТП, бледные и вконец укачавшиеся, уже выходили у ворот четырехэтажного особняка в Гринвич Вилладж. На другой стороне улицы деревья устремили свои ветви к небу, раскинув их над дорогой и пытаясь преодолеть бетонные заграждения. Рядом с домами были припаркованы два длинных, до блеска отполированных лимузина.
— Потрясающая улица, — сказала я, выходя из такси. — Эта часть города кажется такой тихой и укромной.
Я взглянула на дядю.
— Вон то здание — типичный дом высокооплачиваемой актрисы. Даже не могу тебе сказать, сколько раз я встречал здесь Уму Турман. О, или моего кумира Андерсона Купера. Однажды я видел, как он промчался на своем байке. — Дядя кивнул в сторону трехэтажного каменного особняка, расположившегося на другой стороне дороги. — Я думаю, там живет какой-нибудь знаменитый писатель. Так или иначе, доктор Соколов, как говорится, золотых кровей. Этот дом принадлежит его семье уже более сотни лет, еще с тех времен, когда по этой улице разъезжали экипажи. Хочешь, расскажу о невероятном факте из истории?
— Не уверена.
— Но это совершенно необходимо, когда речь идет о таком роскошном доме. Например, причина, почему он многоэтажный, коренится глубоко в истории, во временах, когда богачи могли жить лишь на верхних этажах, подальше от вони конского навоза. Это было…
— Лучше остановись на этом, — простонала я. Иногда любовь дяди Гарри к истории оказывалась слишком уж наглядна для меня.
Я оглядела улицу и задумалась, каково было бы здесь жить. На улице было спокойно и безмятежно, и мне на секунду показалось, что я попала в прошлое. Я даже услышала щебет притаившихся в деревьях птиц. Подойдя к двери дома доктора Соколова, я заметила табличку, висевшую рядом с дверным звонком. На ней значилось: «Соколов и Сыновья, эксперты по антиквариату». Дядя позвонил, и мы услышали, как по дому разнесся переливный звон колокольчика.
Натертая до блеска массивная дверь высотой в четыре метра отворилась, но вместо агорафобного престарелого эксперта по древностям я оказалась лицом к лицу с самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. В ту же минуту я почувствовала, как заливаюсь краской.
— О, здравствуйте, Гарри, — улыбнулся он моему дяде, на его щеках показались две ямочки. Потом он посмотрел на меня, и мне показалось, что он увидел что-то сквозь меня. Или внутри. Я попятилась и натолкнулась на дядю.
— Каллиопа, познакомься с Августом Соколовым, бесценным помощником профессора Соколова и по совместительству его сыном.
— Здравствуйте! — я постаралась вновь обрести дыхание.
Последовала долгая пауза. Я успела рассмотреть Августа: у него были зеленые глаза, каштановые волосы слегка вились у ворота рубашки. Одно ухо было проколото — там красовалась серьга с символом Инь-Ян. У левого глаза был шрам, напоминавший подкову. Парень уставился на меня и, моргнув, произнес:
— Проходите, мой отец ждет вас.
Я перешагнула через порог, дядя Гарри последовал за мной. Август повел нас через облицованное мрамором фойе; пока мы шли мимо картин и настоящих (правда-правда) рыцарских доспехов, я метнула через плечо взгляд на дядю.
«Что?» — беззвучно сказал дядя Гарри с самым невинным видом.
С другой стороны, язык рукописи Войнича кое в чём весьма непохож на существующие европейские языки. Например, в книге почти нет слов длиной более десяти «букв» и почти нет одно- и двубуквенных слов. Внутри слова буквы распределены также своеобразно: некоторые знаки появляются только в начале слова, другие только в конце, а некоторые всегда в середине — расположение, присущее арабскому письму (ср. также варианты греческой буквы сигма), но не латинскому или кириллическому алфавиту.
С другой стороны, язык рукописи Войнича кое в чём весьма непохож на существующие европейские языки. Например, в книге почти нет слов длиной более десяти «букв» и почти нет одно- и двубуквенных слов. Внутри слова буквы распределены также своеобразно: некоторые знаки появляются только в начале слова, другие только в конце, а некоторые всегда в середине — расположение, присущее арабскому письму (ср. также варианты греческой буквы сигма), но не латинскому или кириллическому алфавиту.
