Войны древний китай

Предисловие переводчика 

Из всех "Семи военных канонов" "Военная стратегия" Суньцзы, традиционно известная как "Искусство войны", получила наибольшее распространение на Западе. Впервые переведенная французским миссионером около двух столетий назад, она постоянно изучалась и использовалась Наполеоном, и, возможно, некоторыми представителями нацистского главнокомандования. В течении двух последних тысячелетий, она оставалась самым важным военным трактатом в Азии, где даже простые люди знали ее название. Китайские, японские, корейские военные теоретики и профессиональные солдаты обязательно изучали ее, и многие из стратегий сыграли немаловажную роль в легендарной военной истории Японии, начиная с VIII века. Больше тысячи лет концепции книги вызывали непрерывные дискуссии и страстные философские дебаты, приковывая внимание весьма влиятельных в различных областях фигур. Хотя книга много раз переводилась на английский, а переводы Л. Джайлса и С. Гриффита не утратили значения до сих пор, продолжают появляться новые. 

Суньцзы и текст 

Долго считалось, что "Искусство войны" является древнейшим и наиболее глубоким военным трактатом Китая, а все остальные книги в лучшем случае второразрядными. Традиционалисты приписывали книгу историческому персонажу Сунь У, активна деятельность которого в конце VI в. до н.э., начина с 512г. до н.э., зафиксирована в "Ши цзи" и в "Вёснах и Осенях У и Юэ". Согласно им, книга должна датироваться этим временем и содержать теории и военные концепции самого Сунь У. Однако, другие ученые, во-первых, определили многочисленные исторические анахронизмы в сохранившемся тексте, как-то: термины, события, технологии и философские понятия; во-вторых, подчеркивали отсутствие каких-либо свидетельств (которые должны были быть в "Цзо чжуань" — классической летописи политических событий того времени), потверждающих стратегическую роль Сунь У в войнах между У и Юэ; и, в-третьих, обращали внимание на расхождение концепции крупномасштабной войны, обсуждаемой в "Искусстве войны", с одной стороны, и, с другой, запомнившимся лишь в виде атавизма сражения конца VI в. до н.э. 

Традиционная интерпретация видит существенное доказательство своей правоты в том, что многочисленные пассажи из "Искусства войны" можно встретить во многих других военных трактатах, что, и это доказано, не могло бы иметь место, не будь текст более ранним. Считается даже, что такое повальное подражание означает, что "Искусство войны" — самый ранний военный трактат, ценившийся выше любой другой работы, устной или письменной. Появление некоторых аналитических концепций, таких, как классификация местностей, тоже связывается с Суньцзы; далее, их использование составителями "Сыма фа" считается бесспорным доказательством исторической первичности "Суньцзы", а возможность того, что сам Суньцзы исходил из других работ, не принимается во внимание. 

Однако, даже если пренебрегать вероятностью более поздних наслоений и изменений, традиционная позиция по-прежнему игнорирует факт более чем двухтысчелетнего ведения боевых действий и существования тактики до 500 г. до н.э. и приписывает фактическое создание стратегии одному Суньцзы. Сжатый, часто абстрактный характер его пассажей приводитс в свидетельство того, что книга была составлена на раннем этапе развития китайского письма, но можно выдвинуть в равной степени неотразимый аргумент, что столь философски изощренный стиль возможен лишь при наличии опыта боевых сражений и традиции серьезного изучения военной тематики. Базовые концепции и общие пассажи скорее всего говорят в пользу обширной военной традиции и прогрессирующих знаний и опыта, чем в пользу "творения из ничего". 

За исключением изжившей себя позиции скептиков, считавших работу поздней подделкой, существует три точки зрения на время создания "Искусства войны". Первая приписывает книгу историческому деятелю Сунь У, полагая, что окончательная редакция была сделана вскоре после его смерти в начале V в. до н.э. Вторая, основывающаяся на самом тексте, приписывает его к середине — второй половине периода "Борющихся Царств"; то есть к IV или III вв. до н.э.. Третья, также базирующаяся на самом тексте, а также на ранее открытых источниках, помещает его где-то во второй половине V в. до н.э. Едва ли когда-нибудь будет установлена подлинная дата, ибо традиционалисты проявляют исключительную эмоциональность в защите аутентичности Суньцзы. Однако, вполне вероятно, что такая историческая личность существовала, и сам Сунь У не только служил стратегом и, возможно, командующим, но и составил канву книги, носящей его имя. Затем, самое существенное передавалось из поколения в поколение в семье или в школе ближайших учеников, с годами исправляясь и обретая все более широкое распространение. Самый ранний текст был, возможно, отредактирован знаменитым потомком Суньцзы Сунь Бинем, который также широко использовал его учение в своих "Военных методах". 

В "Ши цзи" представлены биографии многих выдающихся стратегов и полководцев, включая Суньцзы. Однако "Вёсны и Осени У и Юэ" предлагают более интересный вариант: 

"На третьем году правления Хэлюй-вана полководцы из У хотели напасть на Чу, но никаких действий не последовало. У Цзысюй и Бо Си говорили друг другу: "Мы готовим воинов и расчеты от имени правителя. Эти стратегии будут выгодны для государства, и поэтому правитель должен напасть на Чу. Но он не отдает приказов и не желает собирать армию. Что мы должны делать?" 

Спустя какое-то время, правитель царства У спросил У Цзысю и Бо Си: "Я хочу послать армию. Что вы думаете об этом?" У Цзысюй и Бо Си ответили: "Мы хотели бы получить приказы". Правитель У втайне полагал, что эти двое затаили глубокую ненависть к Чу. Он очень боялся, что эти двое поведут армию только для того, чтобы быть уничтоженными. Он взошел на башню, повернулся лицом к южному ветру и тяжело вздохнул. Спустя какое-то время, он вздохнул снова. Никто из министров не понял мыслей правителя. У Цзысюй догадался, что правитель не примет решения, и тогда рекомендовал ему Суньцзы. 

Суньцзы по имени У, был родом из царства У. Он преуспел в военной стратегии, но жил вдали от двора, поэтому простые люди не знали о его способностях. У Цзысюй, будучи сведущим, мудрым и проницательным, знал, что Суньцзы может проникнуть в ряды врага и уничтожить его. Однажды утром, когда он обсуждал военные дела, он рекомендовал Суньцзы семь раз. Правитель У сказал: "Раз вы нашли оправдание, чтобы выдвинуть этого мужа, я хочу видеть его." Он спрашивал Суньцзы о военной стратегии и каждый раз, когда тот выкладывал ту или иную часть своей книги, не мог найти достаточных для похвалы слов. 

Очень довольный, правитель спросил: "Если возможно, я хотел бы подвергнуть вашу стратегию маленькой проверке." Суньцзы сказал: "Это возможно. Мы можем провести проверку с помощью женщин из внутреннего дворца." Правитель сказал: "Согласен." Суньцзы сказал: "Пусть две любимые наложницы вашего величества возглавят два подразделения, каждая поведет одно." Он приказал всем тремстам женщинам надеть шлемы и доспехи, нести мечи и щиты и выстроиться. Он обучил их военным правилам, то есть идти вперед, отходить, поворачиваться налево и направо и разворачиваться кругом в соответствии с боем барабана. Он сообщил о запретах и затем приказал: "С первым ударом барабана вы должны все собраться, со вторым ударом наступать с оружием в руках, с третьим построиться в боевой порядок." Тут женщины, прикрыв рот руками, рассмеялись. 

Затем Суньцзы лично взял в руки палочки и ударил в барабан, отдавая приказания три раза и объясняя их пять раз. Они смеялись, как и прежде. Суньцзы понял, что женщины будут продолжать смеяться и не остановятся. 

Суньцзы был в ярости. Глаза у него были широко открыты, голос подобен рыку тигра, волосы стали дыбом, а завязки шапочки порвались на шее. Он сказал Знатоку законов: "Принесите топоры палача." 

[Затем] Суньцзы сказал: "Если инструкция не ясна, если разъяснениям и приказам не доверяют, то это вина полководца. Но когда эти инструкции повторены три раза, а приказы объяснены пять раз, а войска по-прежнему не выполняют их, то это вина командиров. Согласно предписаниям военной дисциплины, каково наказание?" Знаток законов сказал: "Обезглавливание!" Тогда Суньцзы приказал отрубить головы командирам двух подразделений, то есть двум любимым наложницам правителя. 

Правитель У взошел на площадку, чтобы наблюдать, когда двух его любимых наложниц собирались обезглавливать. Он спешно отправил чиновника вниз с приказом: "Я понял, что полководец может управлять войсками. Без этих двух наложниц пища мне будет не в радость. Лучше не обезглавливать их". 

Суньцзы сказал: "Я уже назначен полководцем. Согласно правилам для полководцев, когда я командую армией, даже если приказы отдаете вы, я могу выполнять." [И обезглавил их]. 

Он снова ударил в барабан, и они двигались налево и направо, вперед и назад, разворачивались кругом согласно предписанным правилам, не смея даже прищуриться. Подразделения молчали, не осмеливаясь взглянуть вокруг. Затем Суньцзы доложил правителю У: "Армия уже хорошо повинуется. Я прошу ваше величество взглянуть на них. Когда бы вы не захотели использовать их, даже заставить пройти через огонь и воду, это не составит трудностей. Их можно использовать для приведения Поднебесной в порядок." 

Однако правитель У неожиданно оказался недоволен. Он сказал: "Я знаю, что вы превосходно руководите армией. Даже если благодаря этому я стану гегемоном, места для их обучения не будет. Полководец, пожалуйста, распустите армию и возвращайтесь к себе. Я не желаю продолжать." 

Суньцзы сказал: "Ваше величество любит только слова, но не может постигнуть смысл." У Цзысюй увещевал: "Я слышал, что арми — это неблагодарное дело, и ее нельзя произвольно проверять. Поэтому, если кто-либо формирует армию, но не выступает с карательным походом, военное Дао не проявится. Сейчас, если ваше величество искренне ищет талантливых людей и хочет собрать армию для того, чтобы наказать жестокое царство Чу, стать гегемоном в Поднебесной и устрашить удельных князей, если вы не назначите Суньцзы главнокомандующим, кто сможет перейти Хуай, пересечь Сы и пройти тысячу ли чтобы вступить в сражение?" Тогда правитель У воодушевился. Он приказал бить в барабаны, чтобы собрать штаб армии, созвал войска и напал на Чу. Суньцзы взял Шу, убив двух полководцев-перебежчиков: Кай Юя и Чжу Юна." 

В биографии, содержащейся в "Ши цзи", дальше говорится, что "на западе он одержал победу над могущественным царством Чу и дошел до Ин. На севере устрашил Ци и Цзинь, и его имя стало знаменитым среди удельных князей. Это произошло благодаря силу Суньцзы." Некоторые военные историки связывают его имя с последовавшими после 511г. до н.э. — годом первой встречи Суньцзы с Хэлюй-ваном — кампаниями против царства Чу, хот он более ни разу не упоминался письменными источниками как главнокомандующий войск. По-видимому, Суньцзы осознал трудность жизни в постоянно меняющихся, нестабильных политических условиях того времени и проживал в удалении от дел, оставив свой труд и дав тем самым пример последующим поколениям. 

Биография в "Ши цзи" еще в одном принципиально отличается от содержащейся в "Вёснах и Осенях У и Юэ", ибо считает Суньцзы уроженцем царства Ци, а не У. Тогда его корни были бы в государстве, где наследие мысли Тай-гуна играло существенную роль, — государстве, изначально находившимся на периферии политического мира Древнего Чжоу, которое, тем не менее, было знаменито существующим там многообразием взглядов и богатством различных теорий. Поскольку в "Искусстве войны" ясно проглядывают следы даосских концепций и этот трактат является весьма изощренным в философском плане, Суньцзы вполне мог быть родом из Ци. 

Основные концепции "Искусства войны" 

"Искусство войны" Суньцзы, донесенное через века до наших дней, состоит из тринадцати глав различного объема — каждая из которых, очевидно, посвящена конкретной теме. Хотя многие современные китайские военные специалисты продолжают считать работу органическим целым, отмеченным внутренней логикой и развитием сюжетов от начала к концу, родство между предположительно связанными пассажами часто трудно установить, или же таковое просто не существует. Тем не менее, основные концепции получают повсеместную и логически выверенную обработку, что говорит в пользу приписывания книги одному человеку, или же духовно единой школе. 

Военные трактаты, найденные в могиле Линьи ханьской династии включают в себя вариант "Искусства войны", в основном в традиционной форме, дополненный таким весьма важным материалом, как "Вопросы правителя У". Перевод, предлагаемый ниже, основывается на тщательно откомментированной классической версии, ибо она отражает понимание текста и взгляды на него на протяжении последнего тысячелетия, равно как и те убеждения, на которых правители и военные основывали свои действия в реальной жизни. Традиционный текст был изменен только в тех случаях, когда материалы, найденные в захоронениях, прояснили прежде непонятные пассажи, хотя влияние таких изменений на содержание в целом остается минимальным. 

Поскольку "Искусство войны" — исключительно понятный текст, разве что сжатый и иногда загадочный, требуется лишь краткое введение к основным темам. 

* * * 

В то время, когда было создано "Искусство войны", военные действия уже превратились в угрозу существования практически всех государств. Поэтому Суньцзы понимал, что мобилизация народа для войны и введение в действие армии должны осуществляться со всей серьезностью. Его целостный подход к ведению войны глубоко аналитичен, требует тщательной подготовки и формулирования общей стратегии перед началом кампании. Целью всей фундаментальной стратегии должно стать создание условий для того, чтобы население процветало и было довольным, дабы его желание подчиняться правителю не могло быть даже поставлено под сомнение. 

Далее, необходимы дипломатические инициативы, хотя военной подготовкой пренебрегать нельзя. Первичной целью должно стать подчинение других государств без вступления в военный конфликт, то есть — идеал полной победы. Всякий раз, когда возможно, следует достигать этого дипломатическим принуждением, разрушением планов и союзов противника, а также срывом его стратегии. Правительство должно прибегать к военному конфликту, только если враг угрожает государству военным нападением или отказывается уступить, не будучи принужден к подчинению силой. Даже при таком выборе, целью любой военной кампании должно стать достижение максимальных результатов с минимальным риском и потерями, уменьшение, насколько это возможно, принесенного ущерба и бедствий. 

Повсеместно в "Искусстве войны" Суньцзы подчеркивает необходимость самоконтроля, настаивая на избегании столкновений, без глубокого анализа ситуации и собственных возможностей. Недопустимы спешка и страх или трусость, а также гнев и ненависть, при принятии решений в государстве и при командовании. Армия никогда не должна необдуманно вступать в бой, подталкиваться к войне или собираться без необходимости. Вместо этого необходимо проявлять сдержанность, хотя следует использовать все способы, дабы обеспечить непобедимость армии. Кроме того, нужно избегать некоторых тактических ситуаций и типов местности, а при случае поступать так, чтобы они стали преимуществами. Затем, особое внимание следует уделить реализации предопределенной стратегии кампании и применению соответствующей тактики, чтобы победить противника. 

В основе концепции Суньцзы лежит управление врагом, создающее возможности легкой победы. Ради этого он составляет классификацию типов местности и их использования; выдвигает различные способы распознавания, управления и ослабления врага; концептуализирует тактическую ситуацию в терминах многочисленных взаимоопределяющих элементов; выступает за использование как общепринятых (чжэн), так и странных (ци) войск для достижения победы. Врага заманивают в ловушки выгодой, его лишают храбрости, ослабляя и изматывая перед атакой; проникают в его ряды войсками, неожиданно собранными в самых уязвимых его местах. Армия должна всегда вести себя активно, даже занимая оборону, чтобы создать и использовать момент тактического преимущества, который обеспечит победу. Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом. 

Основной принцип следующий: "Идти вперед туда, где не ждут; атаковать там, где не подготовились." Этот принцип может быть реализован только благодаря секретности всех действий, полному самоконтролю и железной дисциплине в армии, и также "непостижимости". Война — это путь обмана, постоянной организации ложных выпадов, распространения дезинформации, использования уловок и хитростей. Когда такой обман хитроумно задуман и эффектно применен, противник не будет знать, где атаковать, какие силы использовать и, таким образом, будет обречен на фатальные ошибки. 

Чтобы быть неизвестным для противника, следует всеми возможными способами искать и добывать сведения о нем, в том числе активно задействовать шпионов. Фундаментальный принцип состоит в том, чтобы никогда не полагаться на добрую волю других или на случайные обстоятельства, но с помощью знаний, активного изучения и оборонительной подготовки обеспечить невозможность внезапной атаки противника или добиться победы простым принуждением. 

На протяжении всей книги Суньцзы обсуждает важнейшую проблему командования: создание четкой организации, контролирующей дисциплинированные, послушные войска. Существенным элементом предстает дух, известный как ци — важнейшая жизненная энергия. Этот компонент связан с волей и побуждением; когда люди хорошо обучены, соответственным образом накормлены, одеты и экипированы, если их дух воспламенен, они будут яростно сражаться. Однако, если физическое состояние или материальные условия притупили их дух; если в отношениях между командирами и подчиненными крен; если по какой-либо причине люди утратили стимулы; армия будет разбита. Наоборот, командующий должен управлять ситуацией так, чтобы избегать врага, когда он силен духом — как, например, в начале дня — и использовать любую возможность, когда это состояние ослабевает и войска не желают сражаться, как, например, при возвращении в лагерь. Затянувшаяся война может привести только к истощению сил; поэтому, точные расчеты — это необходимое условие гарантированности быстрой реализации стратегии всей кампании. Определенные ситуации, как, например, смертельная местность, где предстоит отчаянная схватка, требуют от армии величайших усилий. Других — ослабляющих и опасных — следует избегать. Награды и наказания создают основу для контроля за состоянием войск, но необходимо прилагать все усилия для поощрения желания сражаться и самоотдачи. Поэтому, все вредные влияния, как то предзнаменования и слухи, должны быть устранены. 

Наконец, Суньцзы искал возможности маневрирования армией и занятия ею такой позиции, где бы ее тактическое преимущество было столь значительно, что воздействие ее атаки, импульс ее "стратегичекой мощи" [ши] был бы подобен потоку воды, вдруг обрушившегося вниз с вершины горы. Развертывание войск в удобные построения [син]; создание желаемого "неравновесия сил" [цюань]; сжатие сил на данном направлении; использование преимуществ местности; стимулирование духовного состояния людей — все должно быть направлено к этой решающей цели. 

Переводчик 

Аристократия как четко определенный социальный слой с его специфическими нормами жизни и привилегиями формировалась не сразу. На это ушло в шанско-раннечжоуском Китае по меньшей мере несколько веков. Но к концу периода Западного Чжоу этот слой уже вполне сложился. Система вассалитета и лестница феодальной иерархии, равно как и свойственные аристократам нормы родовой чести и рыцарской этики в период Чуньцю, заметно выделяли правящую верхушку общества, противопоставляя ее всем остальным, прежде всего крестьянам и обслуживающему персоналу, а также ремесленникам и торговцам, работавшим на господина1. Аристократы вели характерный для феодальной знати образ жизни (главные занятия — войны, охотничьи забавы и тщательное соблюдение сложного ритуального церемониала, включая принесение жертв и многочисленные празднества, пиры и поминки с жертвоприношениями и развлечениями, в основном в форме военно-спортивных состязаний), причем социальные и политические амбиции знатной родни правителей нередко вели к дворцовым переворотам и междоусобицам, способствовавшим дестабилизации всей политической структуры чжоуского Китая.

Как уже говорилось во втором томе, чжоусцы были весьма религиозны. Только религия у них сводилась к довольно скромному, хотя и обремененному многочисленными и очень строго соблюдавшимися правилами ритуальному церемониалу, в центре которого были гадания и торжественные жертвоприношения. Объектами же мантического и ритуального церемониала, как и жертвоприношения, были вначале обожествлявшиеся, а позже просто высоко почитавшиеся предки, а также Небо и символизировавшие территориально-политическое единство коллектива (деревни, города, удела или всего царства) божества земли-территории шэ, шэ-цзи. При этом войны как таковые с их кровавыми результатами тоже считались своего рода жертвоприношением.

Еще раз подчеркнем, что и создание административной системы, и войны, и жертвоприношения были делом главным образом аристократов. Войны велись в основном на колесницах и имели характер своего рода рыцарских поединков, тогда как сопровождавшие их латники-пехотинцы должны были завершать сражение2. Иными словами, войны в период Чуньцю были феодальными, рыцарскими (см. [Hsu Cho-yun, 1965, с. 68-69]). Но со второй половины этого исторического периода и тем более применительно к VI в. до н.э. все чаще встречаются сообщения о самостоятельно действующих пехотных подразделениях, правда, вначале не в решающих схватках, но в пограничных гарнизонах и мелких стычках, героем которых в «Цзо-чжуань», в частности, выступает и отец Конфуция Шу Лян-хэ.

В принципе увеличение роли и количества пехоты напрямую не было связано с характером войн. Они оставались феодально-рыцарскими и после того, как увеличивалась роль воинских формирований из обычных крестьян-латников. Судя по материалам «Цзо-чжуань» и песням «Шицзина», крестьянская деревня понемногу включалась в систему воинской повинности. Во втором томе говорилось о встречающихся в песнях жалобах земледельцев на тяготы ратного труда [Васильев Л.C., 2000, с. 393 и сл.]. При этом стоит обратить внимание на то, что, судя по «Цзо-чжуань», многие из реформ в царствах чжоуского Китая сводились именно к тому, чтобы вовлечь крестьянскую деревню в войны в достаточно широких масштабах.

Вообще-то говоря, эта тенденция была по-своему логичной и естественной. Даже в условиях развитой феодальной структуры и феодально-рыцарских сражений войны, ведшиеся преимущественно аристократами с их колесницами, требовали участия немалого количества пехотинцев и еще большего количества средств, которые взять было неоткуда, кроме как из общинной деревни. Поэтому по мере разрастания и усложнения общества и увеличения числа принимавших участие во все более частых войнах аристократов проблема материальных расходов на войны становилась более острой. Неудивительно, что в разных царствах вставал вопрос о пересмотре системы налогообложения и о введении новых налогов либо замене одних налогов другими. При этом новые налоги были всегда как-то связаны с войнами, о чем свидетельствуют даже термины, использовавшиеся для их обозначения, — чжэн, фу, цю. Но порой независимо от названия налога значительная часть его (если не весь он целиком) шла на нужды, связанные с ведением войн.

Марк Льюис, специально исследовавший эту проблему, склонен, в частности, трактовать не очень ясное место из сообщения «Цзо-чжуань» от 645 г. до н.э. [Legge, т. V, с. 165 и 168] о наделении цзиньских подданных землей (юань тянь) и о создании за этот счет войска (цзо чжоу-бин) как решение прибегнуть к взиманию военного налога и привлечению к воинской службе жителей деревенской периферии, до того активное участие в войнах, как следует понимать, не принимавшей3. Благодаря этой реформе, полагает Льюис, пришедшему к власти в Цзинь знаменитому Вэнь-гуну, второму гегемону-бд, удалось без труда утроить цзиньскую армию [Lewis, 1990, с. 56-58].

Можно согласиться с этой трактовкой, но следует оговориться, что армии Цзинь и после их утроения при Вэнь-гуне оставались воинской силой, основанной преимущественно на боевой мощи колесниц с их аристократическими экипажами. На протяжении большей части периода Чуньцю царство Цзинь было сильнейшим в чжоуском Китае, а его правители выполняли важную в те годы для чжоуского Китая политическую функцию гегемонов-ба. Именно в этом царстве со временем возникли четыре армии, содержание которых обходилось достаточно дорого. К слову, сила Цзинь до поры до времени держалась на том, что эти армии, хотя каждая из них находилась под командованием того либо иного цина, за которым стоял его мощный удел-клан, считались принадлежащими центральной власти, которая могла менять командующих и передавать армии от одного цина к другому. Стоит заметить также, что все царства и княжества должны были вносить в казну Цзинь немалые и подчас неподъемные для них взносы. Известно, как жаловался Цзы Чань на величину этих поборов [Васильев Л.C., 2000, с. 156]. В «Цзо-чжуань» упомянуто также, что Лy в 569 г. до н.э. предложило Цзинь наказать княжество Цзэн за то, что оно не вносит свой взнос [Legge, т. V, с. 421 и 423].

Словом, есть все основания считать, что в период Чуньцю налоговая система существовала и совершенствовалась практически для того, чтобы обеспечивать укрепление военной мощи. С этой целью проводились и необходимые реформы, способствовавшие все более широкому вовлечению крестьянства в воинскую службу. Реформы такого рода проводились не только в самом сильном царстве Цзинь, но и в других царствах.

Реформа в Лу в 590 г. до н.э. (1-й год Чэн-гуна) [там же, с. 336 и 337] была, по-видимому, связана с созданием в деревнях чего-то вроде рекрутских групп, ответственных за выставление рекрута-латника (цзо цю гря). Стоит принять во внимание, что несколькими годами раньше, в 594 г. до н.э., в том же Лу была введена принципиально новая система налогообложения (чу туй му) [Цзо-чжуань, 16-й год Сюань-гуна; Legge, т. V, с. 325, 327 и 329], согласно которой налогом должны были облагаться домохозяйства в зависимости от количества имеющейся у них земли.

Логично предположить, что реформа 590 г. до н.э. предназначалась для того, чтобы за счет нового налогообложения обеспечить потребности царства Лу в создании более сильного и многочисленного войска, состоявшего теперь уже в значительной своей части из солдат-латников. Термин цю в этом случае использовался и для обозначения формы налогообложения, и для определения его характера. Похоже на то, что царство Лу в начале VI в. до н.э. очень нуждалось именно в усилении его воинского потенциала.

Такое предположение представляется весьма резонным, ибо спустя несколько десятилетий, в 562 г. до н.э., царство Лу было разделено тремя родственными друг другу цинами (Цзи-сунь, Шу-сунь и Мэн-сунь) на три части. В результате, луский правитель был лишен реальной власти и превратился в пенсионера, живущего на подачки трех всесильных цинов. Это событие было обозначено в хронике «Чуньцю» и комментарии «Цзо-чжуань» [Цзо-чжуань, 11-й год Сян-гуна; Legge, т. V, с. 449 и 452] как создание в Лу трех армий (цзо сань цзюнь), которое повлекло за собой раздел царства и лишение правителя его власти. Из пояснений в «Цзо-чжуань» вытекает, что разделить царство на три части нужно было для того, чтобы каждый из цинов имел достаточно налоговых поступлений для содержания своей армии.

В 548 г. до н.э. военно-налоговая реформа была проведена в Чу. В результате этой реформы, основанной на земельном кадастре и учете налоговых поступлений, было определено, какое количество колесниц и пехотинцев, а также оружия и амуниции должно быть предоставлено в распоряжение центральной власти [Цзо-чжуань, 25-й год Сян-гуна; Legge, т. V, с. 512 и 517]. Из детального описания того, что было сделано в ходе этой комплексной и достаточно сложной реформы, вытекает, что вся налоговая политика Чу имела одну цель: обеспечить средства для содержания войска и успешного ведения войн.

Чуть позже, в 538 г. до н.э. в ходе реформ Цзы Чаня в Чжэн был введен новый военный налог (цзо цю фу), вызвавший неодобрение [Цзо-чжуань, 4-й год Чжао-гуна; Legge, т. V, с. 594 и 598]. Как полагает Льюис, термин цю и в этом случае (как и в Лу) имел отношение к системе рекрутирования солдат, т.е. к разделению крестьянского населения на пятки. Судя по имеющимся данным, примерно то же произошло веком ранее в царстве Ци в результате реформ Гуань Чжу-на [Lewis, 1990, с. 59]. Словом, реформы в Лу, Чу и Чжэн сводились к милитаризации всего населения, что создавало основу как для увеличения размеров войска, так и превращения феодально-рыцарских войн в крестьянско-солдатские. Армии такого нового типа («народные») были типичны для периода Чжаньго, когда понятия «народ» и «армия» временами становились почти взаимозаменяемыми, как то было, в частности, в царстве Цинь после реформ Шан Яна.

Процесс расширения налоговой базы ради усиления военной мощи постоянно воевавших друг с другом царств вел в условиях дефеодализации и распада клановой структуры в конце периода Чуньцю не столько к уменьшению аристократического войска, сколько к изменению характера самих войн. Колесниц в распоряжении разных царств в конце Чуньцю было достаточно много. В Цзинь, например, в 529 г. до н.э. их было не менее четырех-пяти тысяч [Цзо-чжуань, 13-й год Чжао-гуна; Legge, т. V, с. 645 и 651]. Однако по мере расширения освоенной чжоускими государствами территории внутри Чжунго и вне его пределов, колонизации вновь обретенных земель, а также в ходе военных столкновений с многочисленными нечжоускими племенными протогосударственными образованиями все чаще оказывалось, что применение армий с боевыми колесницами в качестве основной вооруженной силы нецелесообразно. Объективно это способствовало уменьшению роли аристократии как в войнах, так и в жизни общества в целом. Параллельно начинает изменяться характер войн, которые постепенно перестают быть феодально-рыцарскими, ибо главную роль в них начинает играть пехота.