Государственный строй Древней Руси. Совет старейшин древней руси
Совет старейшин (боярская дума) — Мегаобучалка
Модуль 1. Становление государственного управления Руси и период ее феодальной раздробленности.
Модульная единица 1.1 Образование и развитие Древнерусского государства. IX—XII вв.
Лекция № 1. Формирование государственной системы Киевской Руси (IX—X вв.). Государственный строй в Древнерусском государстве (XI—XII вв.)
Возникновение Древнерусского государства
Тезис 1. Существуют две основных точки зрения на формирование древнерусского государства:
Киевская Русь сформировалась в результате продолжительного, органического процесса эволюции славянского общества путем разложения первобытнообщинного хозяйства, имущественного неравенства, складывания в нем классов и классовых отношений, объединения племенных территорий в племенные союзы.
2. Формы и социально-экономическое содержание русского государства стали результатом завоевания иноземцами, привнесены извне и не были связаны с развитием самого славянского общества.
Разложение родового строя у восточных славян характеризовалось выделением внутри племен больших патриархальных семей, которые вели совместное хозяйство на осваиваемых ими землях. При этом леса, пастбища, охотничьи угодья оставались объектами общего пользования, а освоенные участки пахоты, орудия труда, рабочий скот постепенно приобретали хозяев в лице отдельных семей.
Разложение первобытного строя сопровождалось появлением частной собственности, имущественного неравенства, «лучших людей» — так назывались зажиточные люди. К VI—VII вв. у восточных славян формирующиеся хозяйственные системы территориально-племенных земледельческих общин складываются в полугосударственные объединения переходного типа и кровнородственные отношения заменяются территориальными, политическими и военными связями.
Тезис 2. Выделяют три общественно-экономических уклада славян:
Первобытнообщинный неуклонно разлагался,
Рабовладельческий, вследствие нерациональности и неокупаемости рабского труда в суровом климате и других обстоятельств, не получил законченного развития,
Феодальный обрел свои сущностные черты.
На рубеже VIII—IX вв. сложилось около полутора десятков племенных союзов — военных объединений. Определились условия для формирования государства как продукта внутреннего развития. Сформировалось Древнерусское государство — Киевская Русь в 882г. со столицей в Киеве.
Сплочение восточных славян вокруг Киева, проходившее в ожесточенной борьбе с внешними врагами, продолжалось и в X в. К середине XI в. Киевская Русь стала могучим и одним из крупнейших государств в Европе. К этому времени в состав Киевского государства вошли все восточнославянские земли от Чудского, Ладожского и Онежского озер — на севере (новгородские и ильменские славяне) до верховьев Волги — на востоке (вятичи, меря, мурома и др.), от середины Днепра — на юге (Чернигово-Северская, Киевская, Галицкая, Волынская земли северян, полян, древлян, волынян, тиверцев) до Чудского озера — на западе, включая земли дреговичей, полочан, кривичей, радимичей.
Таким образом, очевидно, что государство — продукт сложного и длительного развития политической и социально-экономической структуры общества и не может быть привнесено извне и организова- но одним человеком или группой лиц, даже очень талантливых и муд- рых. Тем не менее, летописное предание о призвании варяжских князей было облечено в так называемую «норманнскую теорию».
Формирование государственной системы Киевской Руси (IX—X вв.)
Тезис 3. Киевская Русь — раннефеодальное государство с режимом военной демократии.
На ранних этапах становления Древнерусского государства форма общественных отношений была представлена военной демократией, которая, включала участие всех членов племенного союза (мужчин) в решении жизненно важных вопросов, всеобщее вооружение населения (народное ополчение), а также народным вече как высшим органом власти.
К IX—X вв. дофеодальный период общественного строя у восточных славян закончился, сформировалась государственная и хозяйственная система Древнерусского государства переходного типа, феодального в своей основе. Господствующее, эксплуатирующее военно-руководящее меньшинство поначалу представляла старая родоплеменная аристократия — вожди, жрецы, старейшины и др. Другую, большую часть населения составляли крестьяне-общинники, постепенно попадающие к ним в зависимость с помощью внеэкономических (захват, насилие) и экономических (кабала, долг) мер.
Тезис 4. Основную ячейку общественного устройства Руси составляла соседская, территориальная община — орган местного крестьянского самоуправления — «мир» или «вервь» (от слова «вервие» — веревка, которой измеряли участок земли).
Роль общиныОбщина на Руси представляла собой замкнутую социальную систему, призванную организовать все виды жизнедеятельности человека — трудовую, обрядовую, культурную.
Тезис 5. Центральный аппарат управления:
Совет старейшин (боярская дума)
megaobuchalka.ru
Ведрусский строй докняжеской Руси
(извлечения из ч. 2 "Обряды любви" кн. 8 В. Мегре "Новая цивилизация").
Ведрусский строй докняжеской Руси существовал много тысячелетий. Превосходил он все нынешние государственные обустройства. Распространялся на всех континентах Земли.
Когда же Землю вакханалия захватила, Египет в рабство попал и Рим, пять с половиной тысяч лет ведрусский строй на Руси всё же оставался.
- Но почему ведрусский строй на вакханалию сменился?
- Тебя интересует больше Рим, Египет Древний или Русь, хотя примерно всё одинаково везде происходило?
- Если одинаково, тогда лучше про Русь. Я уже знаю, она подверглась нападению извне, в ходе которого и были уничтожены традиции и культура великой цивилизации.
- Нападения были, но не только в них дело. Впервые сменился ведрусский строй в других странах, когда некому было еще нападать. Армий не было. Не было войн, потому что причин для них не бывало. Вся земля из прекрасных поместий тогда состояла. Величайшей культура народа была и понятия. Каждый знал: брать негоже из сада чужого плоды воровством или силой - не полезны они и опасны.
Только данные вольно, с желанием могут пользу плоды принести.
Живность брать из чужого поместья обманом иль силой тоже негоже. Не подпустит к себе корова чужака. И собака чужая не другом, врагом вдруг окажется. Лошадь сбросит, улучив момент, седока, коли будет она не твоя.
Кто же станет, имея такие понятия, нападать? Нападенья абсурдны при понятьях таких. Вакханалии в большем от незнанья случаются иль, точнее сказать, от предательства, даже в малом, культуры своих прародителей, образа жизни их. Родовая цепочка нас к Богу ведёт. Предавать прародителей жизненный смысл, значит, Бога в себе убивать.
Да, на Руси, конечно, обманули народ, технологии жречества были отточены. И сейчас они действуют. В своё время просмотрели старейшины хитростный ход, за ошибку их поколения платят поныне.
(Глава "Стёртая Россия", ч. 2 "Обряды любви" кн. 8 В. Мегре).
Ошибка старейшин
Из Лакеев в князья
В начале нынешней эры во многих странах уже были императоры, фараоны, цари. Форма правления, когда во главе большого государства находился один человек, противоестественна. Она не принесла благополучной, счастливой жизни ни одному народу на Земле и никогда не принесёт. Такая форма выгодна жрецам, которые манипулировали странами через правителей. Со всем народом сразу трудно ведь договориться, а с человеком одним легче.
Лишь на Руси правителя единого поставить им никак не удавалось. Всем управляли на Руси советы из старейшин родов. Эти советы невозможно было подкупить или угрозой заставить какое-то принять решение, чтоб притеснить народ. Кто будет непотребное решенье принимать для своих детей?
Вот и делали не раз попытки помощники жрецов, чтобы народом управлять стал единый правитель. В разных местах по-разному, приёмы применяя хитрые, стремились помощники жрецов устроить над народом княжескую власть.
В этой местности, например, вот так случилось.
Однажды в капище ведрусское, оно на месте Суздаля нынешнего бьшо, странник пришёл издалека. Как волхвам и артистам бродячим, ремесленникам, ему кров да стол предназначены были.
Странник жил две недели, но полезным ничем не занялся. Распорядитель-лакей его вопрошал:
- Чем полезен ты, странник, для капища можешь быть?
Отвечал ему странник:
- Ничем, но тебе могу службу сослужить величайшую. Слышал я, недовольны старейшины тобой.
Год-полгода пройдет, и тебя отстранят. Коль совет мой примешь, пред тобой на коленях будут ползать старейшины. Из любого поместья в жёны будешь брать девиц. А сейчас ни одна жить с тобою не хочет. Сделать так я могу, что решенья твои будут все исполнять, не старейшин родов.
Согласился лакей - распорядитель по капищу и уборщик послушать пришельца - агента жрецов. И пришелец ему предложил:
- Когда с округи люди соберутся в капище на ярмарку и лягут спать до следующего дня, ты ночью сам порежь ножом своё лицо и на коне с верными помощниками уезжай от капища, чтоб к вечеру вернуться назагнанных конях. Я ночью с помощниками своими (они уж здесь под видом ремесленников и артистов собрались) от коновязи уведу коней, а ты вернёшь их вечером, будто отбив их у злодеев. Израненный, попросишь у старейшин дружину вооружённую для их охраны создать. Они и согласятся. В дружину ты возьми товарищей моих: они тебе все будут покорно подчиняться.
Лакей на злодеянье согласился. Всё сделал так, как предложил ему пришелец.
Когда вернулся к вечеру «израненный» с табуном угнанных коней, узнал: подручные пришельца не только лошадей угнали, но и убили троих людей, кузницу сожгли, амбар. Перед старейшинами выступал «израненный» лакей. Рассказывал, как гнался за злодеями с помощниками своими, да силы были не равны - побили их злодеи. И стал просить старейшин средства дать на содержание дружины сильной и дать возможность принимать решенья одному ему для безопасности всеобщей.
Старейшины невиданнейшим злодеяньем поразились и согласились содержать дружину, только сынов своих от поместий не захотели отвлекать. И предложили из
людей пришлых дружину создавать, на содержание постановили им из поместий дань давать. По их примеру, в капищах других вооружённые дружины тоже стали создаваться.
Лакеи, силу заимев, стали в князей и превращаться. Между собой устраивать бои, старейшинам необходимость их как упреждающий удар преподносили.
Князьям казалось, власть у них большая появилась. На самом деле, они веками, часто не понимая того сами, строго следовали жреческим советам. Сама система власти таковой слагалась. Лакей лакеем оставался - он лишь хозяина сменил. Новый хозяин был жесток к лакеям необычайно.
Тысячелетиями жрецов лакеи, друг друга убивая, интриги и заговоры сотворяя, стремятся к власти вожделенной.
Тебе ведь из истории известной знакомо, сколь смертей на пути к власти князья творили. Даже отцов своих и братьев убивали. Так повсеместно в разных странах происходило, и сейчас немногим изменилось.
Так княжеская началась пора и на Руси, какой в странах других уже давно была. Дальнейшая история тебе известна. Дружины повсеместно и теперь кому-то служат.
Вооружение сменилось, оснащённость, а суть всё та же. И злодеянья не уменьшаются, всё больше их становится, всё изощрённее они.
Старейшины ошибку совершили. Вам, партию собравшимся создать, не повторить бы их ошибку.
Не повторить ошибку
- В чём конкретно ошибка старейшин была? В создании дружин из пришлых наёмников? Но сейчас уже
так всё сложилось, что государство не может существовать без милиции, армии.
- Дружины здесь, Владимир, не являются причиной основной. Она намного глубже, в психологии она.
Не знаю, как сказать яснее, она в забвении заветов предков, как заветов Бога. Сам посуди: Бог людям всем и каждому одинаковую предоставил власть. А следовательно, совершенным может быть лишь то общественное обустройство, где центра властного не существует. Где каждый равной властью наделён.
Когда свой голос ты кому-то отдаёшь, на самом деле властью никого не наделяешь, а отдаёшь свой голос человеку, ввергая его в зависимость от сложившейся системы. При этом власть, Богом данную, с себя снимаешь добровольно. И психика у множества людей веками формируется извращённой: правитель и правительства за нас должны вопросы важные решать. О жизненном устройстве мысль не рассуждает у таких людей.
- Так что же, нам теперь голосовать не следует?
- Так партию мы не создадим. По закону голосование необходимо.
- Необходимо, значит, голосуйте за то, чтоб каждый - не один мог жизнью управлять.
- Если вы имеете в виду вечевые собрания, какие были на Руси ведической, то это никак невозможно.
- Не может народ постоянно съезжаться на собрания из разных концов страны. Да к тому же и не могут зарегистрировать такую партию.
- Зачем съезжаться? Вы все придумывания нынешние себе во благо примените. Связь, например, там всякую, компьютер. А регистрация?.. Она смешна для партии народной большинства. Вам регистраторам и самим стать предстоит.
- И не главное в этом вопросе какая-то регистрация. Главное - не допустить создания так называемого властного центра. Все, кто будет работать в центральном аппарате, если по закону вашему он непременно необходим, должны быть строго наёмными. И не иметь никакого доступа к деньгам. Вообще нельзя сосредотачивать деньги в одном месте.
- Но по закону должен быть обязательно выборным центральный комитет партии.
- Так и выбирайте туда всех членов партии или всех десятников.
- Надо здесь ещё подумать. Вначале, когда вы главной задачей партии назвали возвращение любви в семьи, я очень сильно разозлился. Думал, что издеваетесь надо мной, на посмешище хотите выставить.
- Знаю.
- Но теперь. Я много думал над этой проблемой и пришёл к выводу: она действительно не просто одна из главных, а самая главная. И для поиска вторых половинок надо какие-то конкретные условия создавать, специальные мероприятия проводить. Обряды надо древнерусские обнародовать, надо и науку подключить к решению этих вопросов, и культуру, и идеологическую пропаганду. Надо эти вопросы решать на государственном уровне. А насколько цивилизованное то или иное государство, необходимо судить по количеству счастливых, любящих семей, в нём проживающих.
- Поздравляю.
- С чем?
- С пониманием.
- Рано поздравлять. Никак не могу сформулировать эту задачу так, чтобы не смеялись над уставом, и надо мной, и над будущей партией...
- Да пусть смеются.
- Как это пусть? Если станут смеяться, так я и буду один состоять в партии с этим уставом. И будет незарегистрированная партия со смешным уставом, который поддерживает один человек. Рядовой член партии.
- Почему же один? Два. Я тоже его буду поддерживать. А денег накопим, наймём себе исполнительного секретаря.
- Вы это серьёзно? Вы что же, в эту партию тоже вступите?
- Нет. Вступать не буду. Да и по закону, как ты говоришь, по вашему, меня не зарегистрируют.
- Я «Родную партию» из тайги всем сердцем поддерживать стану.
- А то, что нас всего лишь двое будет, так все великие дела не массами, а человеком лишь одним всегда и начинались. Это потом, через года, сообщество людское посмеётся, но не над тобою, над собою, и смех счастливым будет.
- Ладно, попробую, подумаю ещё над формулировкой. Да и читателей попрошу подумать.
- Ты бы, Владимир, попросил Анастасию подробнее об обряде венчания рассказать. Ведь у ведрусского народа с рожденья начинался он.
- Как же может обряд венчания начинаться с рождения человека?
- Первым рожденьем у ведруссов считалось не появление тела, а озарение любви. Так, как Анастасия может, показать никто, пожалуй, сегодня в мире не покажет. Её проси картину жизни воссоздать одной семьи ведрусской.
***
Не буду говорить, как и где произошла с Анастасией эта встреча. Представлю сразу рассказанное ею об отношении к любви в одной семье ведрусской.
Кому удастся осознать, почувствовать, какой смысл кроется в культуре их любви, тот, быть может, сможет осознать великую мудрость и космичность ведрусских обрядов.
(Глава "Ошибка старейшин", ч. 2 "Обряды любви" кн. 8 В. Мегре).
Материал подготовил Вячеслав Богданов.
--- Подпишись на рассылку "Быть добру"... ------ Информационная политика портала... ---
--- Приобрести экотовары "Быть добру"... ---
Поделиться в соц. сетях
bytdobru.info
Государственный строй Древней Руси — реферат
Билет №3 Государственный строй Древней Руси
Любая характеристика государственного устройства проводится через признаки государства:
1) Территориальное устройство;
2) Аппарат власти и принуждения;
3) Налоги;
4) Законодательство;
5) Церковь.
Древнерусское государство можно охарактеризовать как раннефеодальную ограниченную монархию. По форме государственно-территориального устройства Русь была унитарным государством. На Руси существовала десятичная система управления. В период переселения народов славяне были кочевым народом, вследствие чего делились на десятки, сотни и тысячи для эффективности управления. Эта система легла в основу административно-территориального деления Руси. Территория делилась на сотни и десятины, руководители которых носили статус десяцких и сотских, а также тысяцких. Это необходимо для военного учета и сбора налогов. Существовали внеэкономические формы эксплуатации (дань и полюдье).
Во главе государства стоял киевский великий князь. В своей деятельности он опирался на дружину и совет старейшин. Управление на местах осуществляли его наместники (в городах) и волостели (в сельской местности). Великий князь находился в сюзеренно - вассальных отношениях с другими князьями. Княжеская власть еще не превратилась в личную неограниченную власть. Местные князья могли принуждаться к службе силой оружия. Перед началом феодальной раздробленности появился такой орган власти как съезд князей. На них решались вопросы войны и мира, разделения земель, вассалитета.
Важную роль играли бояре. Члены старшей дружины – бояре – позднее из боевых соратников князя превратились в землевладельцев и вассалов князя. Служба бояр князю основана на договорности и экономической самостоятельности.
Орудиями княжеского управления были дружина и княжеский двор. Хозяйством княжеского двора управлял тиуны и старосты. Княжеская администрация вершит суд. Дружина делится на старшую и младшую. Из дружины вырастет боярское сословие и княжеская администрация. Единственным предводителем дружины является князь. Княжеское войско составляли бояре, княжьи мужи, отроки, вои, смерды. Дружинники князя держали города в качестве посадников. Дружинники-тысяцкие организовывали городское ополчение. Дружинник имел привилегированное положение: за его убийство полагалась двойная вира, за ними могли наследовать дочери.
Важную роль играет вече. При участии всех свободных жителей города и примыкающих поселений решались вопросы налогообложения, обороны и походов, избирались местные князья. Первоначально в компетенцию веча входили все вопросы государственного управления: законодательство, суд, управление, арбитражные споры. Постепенно в ведении веча остались лишь вопросы высшего управления. В исключительную компетенцию веча входили приглашение и изгнание князя.
Существовал Совет при князе, из которого выросла Боярская Дума. Он состоял из бояр и княжьих мужей. Со временем здесь появляются органы отраслевого управления.
Господствующей религией первоначально было язычество. Жрецы отправляли культы в капищах.
После крещения Руси в 988 г. Церковь приобрела в государстве официальный статус. В связи с этим установился порядок сбора десятины в доход церкви. В 1010 г. принят статут о церковных судах. Они ведали делами о нравственности, морали и ереси. В 1037 г. князь Ярослав заключил с византийскими властями соглашение о статусе Русской Церкви. Церковь организовывалась как епархия Константинопольского Патриарха с митрополитом в Киеве. Епископы назначались по рекомендации Киевского князя.
Духовенство делилось на черное (монашество) и белое (приходское). Церковь получила право на приобретение земель, деревень. Княжеские уставы предоставляли Церкви льготы.
Основными источниками права являлись:
1. Обычное право – Законъ Росьский – система народных обычаев в разных волостях;
2. Международные договоры с Византией 911 и 941 гг., регулировавшие вопросы торгового и уголовного права.
3. Княжеские Уставы.
4. Русская Правда: Правда Ярослава Мудрого, Правда Ярославичей, Устав Владимира Мономаха. Свод письменного права. Возник в 1016 году в Новгороде, для предотвращение конфликтов между горожанами и варягами. Имеет три редакции: Краткая, Пространная и Сокращенная, что использовалась на Севере параллельно с Псковской Судной Грамотой.
5. Практика княжеского суда.
Схематически устройство государственной власти в Киеве выглядит следующим образом:
Великий Князь
Совет при князе (БД)==========Вече
======================Дружина=====
Церковь (митрополит)==управление на местах (город - наместники и посадники, сельские - волостели, глава ополчения - тысяцкий
student.zoomru.ru
Старцы градские на Руси X в.
В Повести временных
лет сохранились лишь обрывки воспоминаний о старцах градских. Подобно
мимолетным видениям проходят они перед взором исследователя и точно сказать,
кого разумел под ними летописец, к
сожалению, невозможно. Но, несмотря на неопределенность их социального облика,
историки не упускали случая, чтобы высказать ту или иную версию относительно
общественной функции, которую приходилось им выполнять. Такое внимание ученых к
старцам градским объясняется прежде всего тем, что в летописи они показаны на фоне
событий, имеющих принципиальное значение для воссоздания социально-политических
порядков, бытовавших на Руси X в. Еще Н.М.Карамзин, характеризуя
состояние древней
России, обратился и к градским старейшинам, «которые летами, разумом и честию,
заслужив доверенность, могли быть судиями в делах народных»1. И.Ф.Г.Эверсу
старцы градские тоже казались мужами, благодаря своей старости и опытности
получившими решительное преимущество перед другими согражданами. Однако, в отличие от
Н.М.Карамзина, И.Ф.Г.Эверс, будучи зачинателем родовой теории, сделал старцев почетнейшими
мужами в воинских родах, обитавших в городе.2 По мысли А.Рейца,
старейшины, поселившиеся в городе, усвоили имя старцев градских.3 Они —
не просто старые люди, а знатные начальники племен, славянские вожди, присоединившиеся к
государю-князю и перешедшие «в класс знатнейших слуг его».4
С.М.Соловьев, в чьих произведениях родовая теория достигла конечных вершин,
изображал старцев градских в качестве родоначальников и старших в роде. Примерно в том же духе рассуждал
С.Шпилевский, причисляя старцев градских к представителям родовых начал общественного союза,
наблюдаемого в истории России X столетия.1
Сочувственно воспринимал идеи С.М.Соловьева и Н.Хлебников, усматривавший в слове
«старейшина» титул, каким «пользовались главы рода». 2 При этом
Н.Хлебников подчеркивал, что было бы странно думать, будто старейшины есть старшие по возрасту, ибо
организации, «где бы старшие играли первостепенную роль, мы не встречаем нигде».
И хотя Н.Хлебников здесь имел
в виду Н.М.Карамзина, его утверждение могло быть
направлено и против В.И.Сергеевича, поскольку в первом издании книги «Вече и князь» старцы градские
представлены убеленными сединой
стариками, благодаря маститой старости
занявшими почетные и передовые места в обществе.
В тот год, когда
С.М.Соловьев напечатал свей «Очерк нравов, обычаев и религии славян», А.Тюрин
выпустил небольшую книгу «Общественная и духовная жизнь и земские отношения в Древней
Руси», где тоже коснулся вопроса о старцах градских. Автор показал их в эволюции: от
родовых старейшин до общинных, иначе — земских. В эпоху Владимира-крестителя старцы
были уже земскими старейшинами.5 Эти взгляды А.Тюрина оказались как бы
посредине двух противоположностей: теорий родового и общинного начал в истории
Древней Руси. Поклонники русской общины —
славянофилы — в
полемике со столпами родовой теории К.Д.Кавелиным и
С.М.Соловьевым отстаивали тезис об общинном быте на Руси. Естественно, что старцы градские не могли у них
фигурировать в качестве родовых
начальников. К.С.Аксаков, например, толковал
их как народных старейшин с весьма скромным общественным значением.1
Другие исследователи,
такие, как Д.И.Иловайский и И.Линниченко, поставили еще более тесные пределы общественной значимости
старцев, считая их домохозяевами и домо-владыками.2
Следующий шаг в
изучении нашей темы сделал В.О.Ключевский. Всю силу критики он сосредоточил на тех,
кто
связывал старцев градских с родовыми отношениями. В согласии со своим
воззрением о торговом значении древнерусских городов В.О.Ключевский полагал, что
городские старцы
— «это образовавшаяся из купечества военно-правительственная старшина торгового
города, который внешние обстоятельства в IX
в. заставили вооружиться и устроиться по-военному».3 В целом торговая
аристократия городов носила имя «нарочитых мужей», а выходившие из ее среды
десятские, сотские и прочие управители назывались «старцами градскими».4
Предположение В.О.Ключевского о старцах градских — городовой старшине,
десятских и сотских — воспринял А.Е.Пресняков. Но если у В.О.Ключевского эти
чины являлись плоть от плоти местной военно-промышленной знати, туземной аристократии, то, по
А.Е.Преснякову, они — «орудия кня-жого управления, а не представители местного
общества».1 По Н.А.Рожкову же— наоборот: «старцы градские — это выбиравшиеся вечем
начальники ополчения смердов, тысяцкие и сотские».2
М.Ф.Владимирский-Буданов понимал под старцами земских бояр.3
Наконец, С.Ф.Платонов, подчеркнув неопределенность того, воплощают ли старцы выборную
власть, рожденную общиной, или же просто людей высшего общественного класса, не
сомневался в одном, а именно, что «в данном случае мы имеем дело с высшим
классом до-княжеского общества».
Не прошли мимо
старцев градских и советские историки. М.Н.Покровский высказался против
предположения о старцах в смысле выборной городской старшины, ибо «выборное начало в древнерусском
городе не ослабевало, а усиливалось с течением времени. Выборный институт мог
изменить название, но исчезать ему не было ни малейшего основания. Другое дело, если мы
допустим, что «старцы градские» были главами печищ, составлявших первоначально
город: тогда их постепенное исчезновение...будет как нельзя более
естественно».5
Специальная заметка о
старцах градских принадлежит В.Строеву, предложившему в термине русской летописи «старцы градские»
видеть не более чем элементарное заимствование из Библии, так как «это — ПрЕфутерог, с которыми совещался Соломон, но перестал совещаться его
недостойный сын Ровоам». Летописец, думает
В.Строев, лишь
перенес эту соломоновскую черту на Владимира Святославича и только.2
Столь нехитрое объяснение летописного текста советские историки не поддержали.
Б.Д.Греков о старцах градских судил примерно так же, как и М.Ф.Владимирский-Буданов. Он относил
их к боярам. «Бояре нашей древности, — писал Б.Д.Греков, — состоят из двух
слоев.
Это наиболее богатые люди, называемые часто людьми "лучшими,
нарочитыми, старейшими" — продукт общественной эволюции каждого данного
места, туземная знать, а также высшие члены княжеского двора, часть которых пришлого происхождения.
Терминология наших летописей иногда различает эти два слоя знати: "бояре"
и "старци". "Старци", или иначе "старейшие", — это и
есть так называемые земские бояре».3 С.В.Юшков, противопоставляя
старцев боярам, рассматривал первых в качестве родоплеменной знати.4
Потомками племенных князей казались они С.В.Бахрушину. Во времена Владимира старцы
градские принадлежали к местным землевладельческим кругам, содействовавшим
укреплению власти киевского князя.
А в VIII — IX вв. они превратились в земских,
местных бояр, крупных землевладельцев, эксплуатирующих «труд посаженных на землю рабов и
зависимых крестьян».1 Тут С.А.Покровский полностью смыкается с
Б.Д.Грековым, о чем свидетельствует и сам.2
По словам
Л.Т.Мирончикова, старцы градские — языческие жрецы, руководившие древнерусским
обществом и занимавшие одинаковое с боярами социальное положение, входя вместе с ними в
правящее сословие класса феодалов.3
Итак, в исторической
литературе о старцах градских существуют многочисленные и самые противоречивые
представления. Пестрота этих представлений обусловлена крайней скудостью и
фрагментарностью источников.
Первый вопрос,
возникающий перед исследователем, состоит в том, какова степень достоверности
известий о старцах, сообщаемых древними летописями. Не есть ли они плод легендарного
творчества? Данный вопрос тем более уместен, что летописные заметки, несущие сведения
о старцах градских, пронизаны духом исторических преданий и легенд. Однако еще В.О.Ключевский,
преодолевая аналогичные сомнения, говорил: «...старцы градские присутствуют в
думе князя и подают голос вместе с епископами по таким делам, о которых начальная летопись
рассказывает без заметной примеси легенды...»4 Мы не хотим простой
ссылкой на авторитет В.О.Ключевского отделаться от обсуждения важной источниковедческой проблемы, хотя и убеждены, что
игнорировать указание одного из крупнейших русских историков было бы непростительно. Мы
идем дальше и задаемся вопросом, нельзя ли за счет каких-нибудь
дополнительных летописных материалов
подкрепить веру в реальный характер старцев
градских.
И тут невольно напрашивается сопоставление терминов «старцы» и «старейшины». Попутно отметим, что подавляющее
большинство ученых пользовалось ими как синонимами, и эта операция казалась настолько безобидной,
что
они прибегали к ней, не производя какого бы то ни
было предварительного исследования. Только И.Линниченко возражал против отождествления старцев со
старейшинами. «Следует прежде всего, — настаивал он, — строго отличать старцев от старейшин. Старейшины являются в
летописи с официальным значением —
правителей».2 Если старейшины — правители, то старцы — всего лишь домохозяева, сходившиеся на вече.3 Вернемся, впрочем, к
терминам «старейшины» и «старцы». В
летописи первый из них иногда употребляется в значении старшинства или первенства над людьми одного и того же разряда. Победитель Царьграда вещий
Олег, вспомнив о любимом коне,
отданном на попечение слугам, «призва старейшину конюхом, рече:
«"Кде есть конь мъй, его же бех
поставил кормити и блюсти его?" Он же рече: "Умерл есть"».1
Нетрудно догадаться, что старейшина конюхов — это старший конюх. В том же смысле
старшинства летописец пользуется термином «старейшина», когда передает речь «философа»,
склонявшего князя Владимира принять христианство. Но нередко под словом «старейшина»
древнерусский книжник выводил, говоря языком современной социологии, общественных
лидеров, т.е. тех, кто принадлежал к правящей верхушке, руководившей обществом, и
тогда термин принимал уже отчетливое социальное звучание. Для иллюстрации сошлемся на
хазарских старейшин, предрекших по славянской дани мечами печальную будущность собственного
племени,3
старейшин из Искоростеня, Белгорода и других городов. Есть ли что-либо общее
между ними и старцами? Как смотрел на одних и других летописец?
Ближайшее знакомство
с Повестью временных лет показывает, что непроходимой грани, отделявшей старейшин от старцев, не было.
Больше того, для летописца старейшины и старцы — понятия взаимозаменяемые. Это
явствует из текста о тех же хазарских старейшинах. «Съдумавше же поляне, — читаем в летописи, - и
вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшиным своим...И реша
старци козарь-стии: "Не добра дань, княже!"»5 Любопытную замену
слова «старейшина»
на термин «старцы» обнаруживаем при сравнении Повести временных лет по
Лаврентьевскому и Воскресенскому вариантам:
ПВЛ
по Лаврентьевской летописи
«...приведоша
Моисея пред
Фаравона, и реша старейшина Фаравоня: се хочеть смирити область
Еюпеть-скую...»1
ПВЛ по Воскресенской летописи
«...приведоша Моисея пред царя Фараона, и
реша Фараону
старци Египетьскыя: о царю! се хощет смирити и область Египетскую»
Итак, вслед за
древнерусскими летописцами мы утверждаем, что старейшины и старцы — понятия
эквивалентные. И зря И.Линниченко доказывал обратное.3 Предположив
эту равнозначность,
мы получаем возможность заключить о тожестве терминов «старейшины градские» и
«старцы градские» и таким образом расширить комплекс известий о старцах градских, поставив,
следовательно, изучение вопроса на более надежную основу. Далее, если старейшины
градские и старцы градские — одни и те же лица, то вряд ли прав В.Строев, уподобивший их
библейским персонажам, фантазией летописца, перенесенным в повествование о Владимире,
так как на исторической сцене они появляются раньше, чем Владимир вокняжился в Киеве;
летопись сообщает о них под 945 годом, рассказывая о жестокой расправе «блаженой»
Ольги над жителями
древлянского Искоростеня, среди которых были и
"старейшины града".4 Но, быть может 945 г.— еще не
самая ранняя веха выступления
городских старейшин (старцев градских)
на страницах летописных памятников. Архангелогород-ский летописец сообщает, как в 881 г. Олег
«налезоста Днепр реку, и приидоста
под Смоленск, и сташа выше города и шатры иставиша многи разноличны цветы. Уведавше
же смольня-не, и изыдоша старейшины их к шатром и спросиша единого человека: "кто
сей прииде, царь ли или князь в велицеи славе?" И изыде из шатра Ольг, имыи на
руках у себя Игоря, и рече смольняном: "сей есть Игорь, князь Игоревич
(Рюрикович?)
рускии". И нарекоша его смольняне государем, и вдася весь град за Игоря»1
В свое время А.А.Шахматов находил в Архангелогородском летописце наиболее
древнюю перереда-чу летописных статей Начального свода, чем в Новгородской I летописи. Поэтому Архангелогородский
летописец представлялся ему «весьма важным источником при исследовании нашего летописания» .
Правда, А.Н.Насонов полагает, будто «в ходе дальнейших разысканий он (А.А.Шахматов.
— Авт.), по-видимому, пришел к мысли, что источник этот (Устюжский свод) слишком
поздний, чтобы можно было использовать его для решения поставленной задачи, и в
последующих трудах он к нему почти не прибегал».3 Однако
современные издатели Устюжского Летописного свода, учитывая редакторскую отделку составителя
(сокращения всякого рода, осмысления и подновления текста), видят в нем все же
огромную ценность, поскольку он донес до нас более древнюю и более полную редакцию Начального
свода, отражение которой нигде больше не встречается.4 Что касается
привлеченной нами записи, то и в ней явно ощущаются следы обработки позднейшего редактора: подозрительной
выглядит фразеология старейшин («кто сей прииде, царь ли или князь в велицеи
славе»), свидетельство о том, будто смольняне нарекли Игоря государем. И
все-таки
участие старейшин в событиях вряд ли стоит отвергать. Это становится
очевидным в свете обстоятельств, обеспечивших Олегу власть над Смоленском. Здесь нам
придется сделать историографическое отступление, так как без напоминания о некоторых
деталях, имеющихся в высказываниях историков по поводу продвижения Олега из
Новгорода в Киев, определить указанные обстоятельства будет не вполне
удобно.
Н.М.Карамзин,
повествуя о походе князя Олега вниз по Днепру, говорит: «Смоленск, город вольных
кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли способствовать единоплеменники их,
служившие Олегу».1 Предположение Н.М.Карамзина перечеркнул
С.М.Соловьев, который, рассказав о том, как Олег закрепил за собой Смоленск и Любеч,
специально
подчеркнул: «Как достались Олегу эти города, должен ли был он употреблять силу или
покорились они ему добровольно — об этом нельзя ничего узнать из летописи». Нерешительность
С.М.Соловьева устранил С.Ф.Платонов. «Олег не долго пробыл на севере, — писал
С.Ф.Платонов, — он спустился по великому водному пути, покорил все племена, на
нем жившие,
и успел счастливо, без особенных усилий, завладеть Киевом».3
Б.Д.Греков не различает особенностей, при которых Олег утвердился в
Смоленске и Любече: князь занимает их, овладевает ими.5 Такое
недифференцированное представление , просочилось и в учебники для высшей школы.
Мы не можем
согласиться с тезисом С.М.Соловьева о том, что из летописи нельзя понять, применил силу
Олег при завладении Смоленском и Любечем, или же нет. Догадка Н.М.Карамзина при
вдумчивом отношении к летописному тексту находит полное подтверждение. В самом
деле, когда летописец сообщает о занятии Олегом Смоленска, он употребляет выражение
«принял город», а Любеча — «взял Любеч».1 Отсюда ясно, что в Смоленск
Олег попал мирным путем, тогда как Любеч и Киев открыли ворота, покоряясь силе
завоевателя.
Рассказ летописца позволяет судить, почему Олег без вооруженного столкновения занял
Смоленск. Оказывается, он «приде к Смоленьску с кривичи».2 А если еще
вспомнить о тесном содружестве словен, кривичей и других окольных племен,
завершившимся образованием конфедерации племен, сыгравшей важную роль в новгородской
истории,3 то добровольное подчинение Смоленска вновь прибывшему князю получает исчерпывающее
объяснение. Но мирный, обусловленный каким-то договором, въезд Олега в город
кривичей не мог быть безучастным со стороны местных властей, олицетворенных в старейшинах.
Поэтому версия Архангелогородского летописца о смоленских старейшинах, вошедших в
контакт с Олегом
накануне его появления в городе, весьма правдоподобна. Мы принимаем ее и связываем с
ней самое раннее упоминание в древнерусских летописных памятниках о городских старейшинах, или
старцах градских.4
Как в описанном
Архангелогородским летописцем эпизоде, так и в других старцы градские выступают
в качестве полномочных руководителей общества, с которыми князья вынуждены считаться.
Даже во второй половине X в., в переломную эпоху Владимира
Святославича,1 они еще теснятся в аппарате управления и влияют на ход
государственных мероприятий первостепенной важности, таких, как введение христианства,
расходование казенных средств. Старцы — советники в княжеской думе и непременные
участники пиров Владимировых, выполнявших задачу социального общения местного населения с
носителем публичной власти — киевским князем.3
Выделялись ли старцы
чем-нибудь из остальной высокопоставленной знати или же сливались с ней? Каково, например, отношение их к
боярам? В исторической литературе прослеживаются две линии в данном вопросе. Одни историки
(А.Рейц, С.В.Юшков) стараются не смешивать бояр
со старцами градскими,4
другие (М.Ф.Владимирский-Буданов, Б.Д.Греков),
относя старцев к категории земских бояр, сглаживают тем самым различия между ними.5 Позиция последних историков легко уязвима и с точки зрения фактов,
упоминаемых летописью, и с точки
зрения логики развиваемых ими положений.
Обращаясь к летописи, замечаем, что ее составитель
разграничивает бояр и старцев градских.1
Вникая в логическую канву исследования названных авторов, ощущаем слабость построения отдельных
звеньев. Дореволюционных ученых, впрочем, можно еще понять, поскольку они исходили
из идеи
о прибытии издалека варяжских дружин на Русь, представители которых
образовали княжеский двор с его высшим слоем — княжими боярами, противостоящими
туземному боярству. Но исследователь, придерживающийся мнения о ничтожной миссии
варягов в социально-политической истории Древней Руси и быстрой ассимиляции их
славянской средой, не может противопоставлять «высших членов княжеского двора» туземной
знати, не впадая в противоречие с самим собой.
Еще меньше похожи
старцы на князей. Мы говорим об этом потому, что в историографии
предпринимались попытки сравнять старцев градских и князей. М.В.Довнар-Запольский
писал:
«Наша древняя летопись считает очень многих князей в среде русских
племен, находящихся под властью киевского князя Олега. Очень вероятно, что эти
племенные князья были такими же родовыми старейшинами (старцами градскими. — Авт.). С объединением
Руси они затерялись в среде местного земского боярства».2 Автор не
приводит ни одного факта, который как-нибудь бы подтвердил его мысль. Не знаем и мы таковых. Поэтому спор
тут бесплоден.
Итак, старцы
градские — это ни князья, ни бояре. Кто же они? Без привлечения
этнографического материала ответить на поставленный вопрос нельзя. И достойно
сожаления, что историки до сих пор изучают старцев градских без помощи
этнографов. Наблюдения Л.Моргана над
бытом индейцев демонстрируют сложную структуру власти в родоплеменном обществе на позднем этапе его развития,
когда народом управлял совет вождей,
народное собрание и высший военачальник.1
Совет вождей выполнял гражданские функции.2
На аналогичное
разделение властей у древних германцев обратил внимание Ф.Энгельс. «Высшей ступени
варварства, — говорит он, — соответствует и организация управления. Повсеместно
существовал, согласно Тациту, совет старейшин
(principes), который решал более мелкие дела, а более важные подготовлял для
решения в народном собрании... Старейшины (principes) еще резко
отличаются от военных вождей (duces), совсем как у
ирокезов».
Старцы градские, по
нашему убеждению, и есть та племенная знать, которая занималась гражданскими
делами, чем она и отличалась от князей и их сподручников бояр, профилирующихся прежде
всего в области военной. Наименование «градские» они получили потому, что
пребывали, как и следовало ожидать от племенной знати, в «градах» — племенных центрах.
Не везде положение
старцев градских было одинаковым. Более уверенно и устойчиво они чувствовали
себя в тех землях-княжениях, где правили местные князья — потомки племенных вождей,
вросших в туземную почву. Между этими князьями и старцами вряд ли возникали острые
или неразрешимые противоречия. Вспомним древлян с их патриархально-идиллическим
общественным тонусом, добрыми князьями, нарочитыми мужами (старейшинами), «иже
дерьжаху Деревь-ску землю». Несколько иной была судьба старцев там, где утвердилась
иноземная династия Рюриковичей. Здесь, пожалуй,
чаще возникали поводы для взаимного
неудовольствия. Однако и Рюриковичи вынуждены были на первых порах считаться
с ними и при случае
пользоваться их поддержкой. Пример князя Владимира Святославича тут более чем
кстати. Но нельзя также преувеличивать значение старцев градских: при всем своем социальном
весе они по отношению ко второй половине X
в. — осколки прошлого, готовые навсегда исчезнуть с политического небосклона
Древней Руси. И действительно, в XI в. о них уже ничего не
слышно. В чем причина ухода старцев? Собирание восточнославянских земель вокруг
Киева губительно отозвалось на старцах, тяготевших к местной обособленности и
замкнутости, поднимавших свои племена против гегемонии киевских князей. Не случайно
Ольга, ворвавшись в Искоростень, подвергла экзекуции тамошних старцев.1
Но главная
причина исчезновения старцев градских заключалась, конечно, не в
карательных мерах князей из Киева, а в распаде родового строя, из недр которого вышли
старцы; рухнули учреждения родового строя, и вместе ними отошли в небытие старцы градские, их
персонифицирующие.
*
* *
Какие выводы можно
сделать из проделанного в первой главе исследования? Основной вывод
заключается в том, что в Киевской Руси (в ее социально-экономической структуре) факторам
дофеодального характера принадлежала в высшей степени существенная роль. Здесь
необходимо прежде всего назвать общину в различных вариациях и крупные семейные объединения. Эти
социальные институты генетически восходят к родовому строю и в сущности являются
его модификацией. Не случайно Ф.Энгельс указывал:
«...родовой строй может продолжать существовать в течение целых столетий в измененной,
территориальной форме в виде маркового строя и даже на некоторое время
восстанавливаться в более слабой форме в позднейших дворянских и патрицианских
родах, и даже
в родах крестьянских».1 Наличие «родов крестьянских» выражалось в
Древней Руси в большой семье, явившейся результатом распада древнего патриархального
рода.
В плане
социально-экономическом крупные семейные союзы играли роль сдерживающего начала. «И
частная собственность, и наследство, — пишет В.И.Ленин, — категории таких общественных
порядков, когда сложились уже обособленные, мелкие семьи (моногамные) и стал
развиваться обмен».2
Наши наблюдения
насчет значения в жизни древнерусского общества дофеодальных институтов должны
быть проверены в ходе исследования явлений, знаменовавших наступление нового порядка,
противостоящего как исторически, так и логически доклассовому периоду. И тут, по
нашему убеждению, речь надо вести в первую очередь о возникновении и развитии крупного
землевладения. Конечный смысл данного исследования сводится к тому, чтобы выявить, в какой мере было
представлено в Древней Руси крупное
землевладение. От решения этой задачи
во многом зависят итоговые выводы, полученные в первой главе настоящей диссертации. К изучению крупного землевладения и хозяйства на Руси
X
— XII вв. мы и переходим.
Оглавление
www.protown.ru
Читать онлайн "Города-государства Древней Руси" автора Фроянов Игорь Яковлевич - RuLit
Поступление древлянской дани в Киев и Вышгород, иначе киевской и вышегородской общинам, не покажется странным, если учесть, что покорение древлян — дело не одной княжеской дружины, но и воев многих, за которыми скрывалось народное ополчение, формировавшееся в городах. Без военной помощи земщины киевским князьям было не по силам воевать с восточнославянскими племенами, тем более с Византией или кочевниками{75}. Именно этот решающий вклад земских ратников в военные экспедиции своих князей обеспечивал городам долю даней, выколачиваемых из «примученных» племен и Византийской империи, откупающейся золотом и различным узорочьем от разорительных набегов Руси{76}.
Итак, на основании данных письменных источников мы приходим к заключению, о том, что города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы, представляющие законченное целое, союзы, где княжеская власть была далеко не всеобъемлющей, а лишь одной из пружин социально-политического механизма, лежавшего в основе государственного устройства.
Как явствует из источников, структура политической власти, управлявшей древнерусским обществом IX–X вв., была трехступенчатой. Военный вождь — князь, наделенный определенными религиозными и судебными функциями, совет племенной знати (старцы градские) и народное собрание (вече) — вот основные конструкции политического здания изучаемой эпохи. Обращает на себя внимание совпадение терминов, обозначающих членов совета старейшин на Руси и в других регионах древнего мира: в древнем Шумере, гомеровском полисе, древней Грузии. Это неудивительно. Как сейчас установлено, «система общинного самоуправления, унаследованная городом-государством от эпохи так называемой „военной“, или „примитивной демократии“, и включавшая, как правило, три элемента: народное собрание, совет старейшин и общинных магистратов или вождей, была в равной мере характерна для городов как Запада, так и Востока на наиболее ранних этапах их развития»{77}.
Отмечая родоплеменную структуру и характер общественной власти на Руси IX–X вв., не следует игнорировать новые веяния в традиционной общественной организации. Мы, в частности, имеем в виду зачатки публичной власти, появлению которых способствовало возникновение племенных центров, конструирующихся в города-государства. Само сосредоточение власти в городе порождало тенденций к отрыву власти от широких масс рядового населения и, следовательно, превращению ее в публичную власть. Это превращение стимулировало подчинение восточнославянских племен Киеву, завершившееся образованием грандиозного межплеменного суперсоюза под гегемонией полянской общины. Существование подобного союза невозможно было без насилия со стороны киевских правителей по отношению к покоренным племенам. Отсюда ясно, что публичная власть материализовалась в насильственной политике, идущей из Киева. Довольно ярко это проявилось в событиях, связанных с языческой реформой Владимира, предпринятой, безусловно, с санкции киевской общины. Известно, что Перун вместе с другими богами был поставлен вне Владимирова «двора теремного» и тем самым провозглашен богом всех входящих в суперсоюз племен. Дальнейшие события показали, что внедрять эту идею пришлось с помощью силы. Во всяком случае, появление Перуна в Новгороде было связано с прибытием Добрыни в город на правах наместника киевского князя. Еще более красноречиво об этом свидетельствуют происшествия, связанные с крещением Руси. Христианство, принятое в Киеве не без участия веча, впоследствии прививалось новгородцам посредством «огня и меча».
(извлечения из ч. 2 "Обряды любви" кн. 8 В. Мегре "Новая цивилизация"). 
