Нравы и обычаи Древней Греции. Нравы древней греции
Нравы и обычаи Древней Греции
Министерство образования российской Федерации
Белгородский Государственный Технологический Университет
кафедра истории и культурологии
РЕФЕРАТ
ТЕМА: «Нравы и обычаи Древней Греции»
Выполнила: студентка группы АБ-11 Аглоткова Т.В.
Проверил: Радченко А.А.
БЕЛГОРОД 2003
Содержание:
Введение 3
Частная жизнь греков 4
Мужской костюм 4
Женский костюм 4
Мебель и домашняя утварь 5
Жизнь греков 8
Греческая семья 8
Религиозные свадебные церемонии 9
Отцовская власть 10
Обязанности детей по отношению к родителям 10
Женщина в Древней Греции 12
Юридическое положение женщин 12
Положение греческих женщин 12
Рабство 16
Источники рабства 16
Положение рабов 16
Отпущение на волю 18
Греческое образование 20
Греческие школы 20
Литературное и музыкальное образование 20
Общественная жизнь греков 22
Танцы 22
Музыка 23
Заключение 25
Список используемой литературы 26
Введение
Хотя древние греки жили несколько тысяч лет назад, нам многое известно об их жизни. Эти знания восходят к разным источникам.
Археологи раскопали много древнегреческих городов, построек т разнообразной утвари. Главные места раскопок – это Греция и греческие колонии. Морские археологи обнаружили останки нескольких древнегреческих кораблей, на которых даже сохранился груз. Греческие изделия находили также в других странах, куда они были завезены торговцами. Например, минойские сосуды, сделанные на острове Крит, были обнаружены при раскопках в египетских гробницах.
Керамические сосуды имеют большое значение в археологических исследованиях. Греки украшали керамические изделия орнаментальной и сюжетной росписью, в том числе сценками из повседневной жизни. Эти изображения дали ученым представление о том, как выглядели греки, что носили, какие у них были дома и мебель, и какую жизнь они вели.
Когда римляне завоевали Грецию во II веке до н. э., они были восхищены зданиями, скульптурой и живописью греков. Греческое искусство произвело на них такое сильное впечатление, что они сделали копии многих статуй и росписей. Часть римских копий дошла до наших дней, тогда как оригиналы были утрачены навсегда.
Греки писали на свитках, сделанных из растения, которое называлось папирус. Он легко портился, поэтому подлинных оригинальных рукописей осталось немного. Однако греческое письмо сохранилось, так как римляне и с рукописей сделали копии – списки. В копиях дошли до нас сочинения древнегреческих историков, философов, политических деятелей, а также пьесы и поэмы. Монеты, глиняные таблички II тысячелетия до н. э. и надписи на памятниках, зданиях и вазах также стали источником подлинных знаний.
1. Частная жизнь греков
1.1 Мужской костюм.
Главной мужской одеждой был хитон; его надевали прямо на тело, без рубашки. Хитон — это кусок материи, окутывавший всего человека сверху до низу. С одной стороны он был наглухо закрыт, так что оставалось только одно отверстие для продевания руки; с другой же стороны верхние концы материи застегивались на плече посредством пряжки или пуговицы. С этой стороны хитон или сшивался по всей длине, или же, но реже, оставался открытым; пояс позволял подбирать его по желанию. Афиняне носили его сначала длинным, а после Персидских войн они заменили его более коротким образцом, не спускавшимся ниже колен. Часто к нему приспособляли рукава или полурукава. Хитоны рабов и работников имели только одно отверстие для левой руки; правая же сторона оставалась обнаженной.
Сверху хитона набрасывали очень широкое одеяние продолговатой формы, называвшееся гиматием. Один конец его прикреплялся на груди, ниже левой руки; затем материя закрывала левое плечо и спину, проходила сверху или снизу правой руки, снова охватывала левое плечо и в заключение падала другим концом на спину. Это было нечто вроде испанского плаща. Трибоний был разновидностью того же плаща; он был заимствован у дорийцев и также служил верхней одеждой.
Хламида — это короткий плащ, свободно висевший на спине и на плечах и державшийся вокруг шеи на застежке. Ее носили на охоте, на войне и в путешествиях. Молодые люди в Афинах и спартанские граждане употребляли ее постоянно.
В городах греки ходили обыкновенно с непокрытой головой. Но в деревнях или в дороге они надевали, чтоб защититься от солнца, войлочную шапочку без бортов или с очень маленькими бортами, или войлочную шляпу, не такую глубокую, как наши шляпы, и снабженную ремнем, служившим для того, чтобы удерживать ее на голове или же отбрасывать на спину.
Самой употребительной обувью были сандалии, привязывавшиеся к ногам ремнями. Но грекам известен был также настоящий сапог (эндромида), кожаный или войлочный, доходивший до икр, и даже выше, и зашнуровывавшийся спереди. Впрочем, они часто ходили босыми.
1.2. Женский костюм
Трудно представить себе что-нибудь проще греческого женского костюма. Основную часть его составляла туника (хитон), спускавшаяся до пяток. Это было платье, в котором лиф и юбка составляли одно целое. Иногда эта одежда имела короткие рукава; иногда же она была открыта сверху и застегивалась на плечах на пряжки. Это был домашний костюм, делавшийся из мягкой и тяжелой материи, обыкновенно из шерстяной, но иногда также и полотняной. Чаще всего это платье было белое, с цветной каймой внизу; оно стягивалось посредине поясом, позволявшим придавать ему разнообразные формы: молодые девушки подпоясывались вокруг талии; замужние женщины носили пояс выше. Руки оставались голыми; ноги обувались очень изящно.
Таков был домашний костюм; но этот слишком упрощенный костюм не был ни достаточно тепл, ни достаточно приличен, ни достаточно изящен, чтобы показываться в нем на улице. Когда женщины хотели одеться попараднее и выйти из дома, они накидывали сверху гиматий, называвшийся иногда пеплос, иногда калиптра.
На голову женщины любили надевать почти плоскую круглую шляпу с остроконечной верхушкой; в руку они брали веер в форме лотоса, обыкновенно выкрашенный голубой краской; на руки и пальцы они надевали золотые украшения; наконец, румяна и сурьма употреблялись ими для лица, а разные искусные смеси придавали их волосам прекрасный золотисто-рыжеватый оттенок.
1.3. Мебель и домашняя утварь
1. Сиденья. — Дифр представлял собой низкое сиденье без спинки, на четырех ножках, расположенных в виде буквы X перпендикулярно. В первом случае он легко складывался, так как само сиденье состояло из переплетенных широких полос; во втором случае дифр не мог складываться, и сиденье было неподвижно скреплено с ножками. Под названием трон подразумевали всякого рода сиденья больших размеров, у которых кроме спинок находились еще подлокотники для рук. В храмах троны предназначались для богов; в частных домах они представляли почетные сиденья для хозяина и его друзей. Так как этого рода мебель трудно было передвигать, по причине ее размеров, то иногда она прикреплялась к стенам; между тем как другие сиденья были передвижными. Их обыкновенно делали из твердого дерева.
2. Постели. — Деревянный остов античного ложа представлял собой простое удлинение дифра. Если удлиняли складной дифр, получали походную постель; при удлинении дифра, на прямых ножках, получалось нечто вроде скамьи. Прибавляя к ней спинку в изголовье, другую в ногах и еще одну спинку по длине, получали нечто похожее на наши кушетки или диваны, В виде материала употребляли при этом, кроме простого дерева, клен и бук; из последнего мебель делалась или целиком, или же только оклеивалась им. Столярная работа в кроватях исполнялась очень тщательно, особенно в тех местах, которые не закрывались материей, т.е. относившаяся к ножкам и спинкам. Ножки украшались скульптурой или точеной работой; остальные части кровати покрывались инкрустацией из золота, серебра и слоновой кости.
У греков были еще ложа для чтения, письма и трапез. Они покрывали их мягкими и пушистыми тканями, отличавшимися необыкновенной нежностью и яркостью красок; одна или две туго набитых подушки поддерживали тело в полулежачем положении или служили опорой для левой руки.
3. Столы. — Столы употреблялись только для того, чтобы ставить на них всю посуду, необходимую для обеда. Они были иногда квадратной формы, иногда круглой или овальной, на трех или на одной ножке, и походили на наши столы с той разницей, что они делались ниже, так что их верхняя доска едва достигала высоты постели. Их ножки отделывались с большим вкусом. Им охотно придавали форму ног животных или оканчивали их копытами. Этого рода мебель приготовлялась главным образом из бука, а позже из бронзы, благородных металлов и слоновой кости.
4. Сундуки. — Греки держали свою одежду в сундуках большего или меньшего размера. Их покрывали изображениями и всевозможными украшениями, скульптурными или в виде инкрустаций из металла и слоновой кости.
5. Домашняя утварь. — Между посудой для хранения провизии первое место по величине занимает пифос. Это — пузатый глиняный сосуд без ножек, иногда с плоским дном, иногда же оканчивавшийся острием; в последнем случае пифос делался небольшим и, чтобы установить его, его углубляли в землю; в первом случае он делался больших размеров и с широким отверстием.
Амфорой назывался сосуд с двумя ручками, с большою овальною выпуклостью, с более или менее длинною шейкою и с отверстием, пропорциональным его объему; часто он делался на подножке, но часто также оканчивался острием, и в таком случае его надо было прислонить к стене или ставить на особую тумбочку.
Сосуды, употреблявшиеся для смеси вина с водой за столом и при жертвенных возлияниях, носили общее название кратера. Кратер делался очень выпуклым, с широким отверстием, с двумя ручками по бокам и с широкой подножкой, сообщавшей ему устойчивость. Впрочем форма его была очень разнообразна. В числе посуды для разливания находились: арибалл, расширявшийся книзу и суживавшийся к шейке; ойнохоя, хус и прохус, представлявшие некоторое сходство с нашими кувшинами; котил, служивший мерой емкости, но также употреблявшийся при жертвенных возлияниях и за столом для чистого вина, и киаф, род ковша с длинной ручкой, позволявшей черпать из другого сосуда, не окуная пальцев. Что касается посуды, из которой пили, то она состояла из плоской чаши без ручек и без подножки, с немного выпуклым дном; чашки с двумя ручками, стоявшей на очень грациозной подножке; большой чашки с двумя ручками, иногда с плоским, иногда с остроконечным дном; чашки с большими ручками на высокой ножке; продолговатой чашки, слегка выпуклой посередине, с ручками, спускавшимися до самого низа.
6. Факелы и светильники. — Для освещения и нагревания комнат греки употребляли жаровни, стоявшие на высоких столбах и наполнявшиеся сухими поленьями или смолистыми стружками. У них были также смоляные факелы, состоявшие из пучков сосновых лучинок, связывавшихся жгутами из коры тростника или папируса. Позднее придумали нечто вроде металлических или глиняных футляров с гладкой поверхностью, наполнявшихся смолистыми веществами. Этот футляр обыкновенно укреплялся в глиняном горшке, в который падали угли или стекала смола. Масляные светильники делались из обожженной глины или металла, и им придавали самые разнообразные формы; у них было два отверстия: в одно вливалось масло, а из другого — выходил фитиль. Ночью, чтобы освещать перед собою улицу, употреблялись факелы или фонари, состоявшие из светильника, вставленного в прозрачный рог. Огонь зажигался с помощью искр, тлевших в золе очага, впрочем, греки умели добывать огонь трением двух кусков дерева, из которых один, заостренный в виде сверла, углублялся в другой.
2. Жизнь греков
2.1. Греческая семья
В первобытные времена греческая семья значительно отличалась от того, чем она сделалась позже. Первоначально она была очень многолюдна, все ее члены жили вместе под одной кровлей.
Семьей был союз лиц, происходивших от общего предка. Но при этом требовалось одно необходимое условие. Эти лица принадлежали к одной семье и считались в родстве между собой только в таком случае, если они связывались со своим более или менее отдаленным предком происхождением от него по мужской линии. Дети сестры и дети брата были совершенно чужими друг для друга.
Эллинская семья управлялась деспотически своим главою. Отцовская власть устанавливала между всеми членами семьи тесную связь и мешала этой группе распасться на составные части. Случалось время от времени, что какой-нибудь недостаточный член изгонялся из нее, или кто-нибудь из мужчин выходил из нее добровольно, по капризу, из духа неповиновения, или, желая поискать своего счастья в другом месте; но все оставшиеся члены составляли по отношению к главе семьи как бы подданных абсолютного монарха. Они были вполне солидарны между собой. Если один из них занимал что-нибудь у постороннего, вся община отвечала за этот долг; если один из них делался жертвой или виновником какого-нибудь преступления, вся семья соединялась, чтобы вознаградить или требовать вознаграждения за причиненные потери. Семья владела имуществом; но это имущество, особенно его недвижимая часть, составляло коллективную собственность всех. Земля не принадлежала главе семьи; она составляла достояние всего семейства, а он являлся, так сказать, только ее хранителем и охранителем. Более того, каждое поколение, получившее в наследство это нераздельное имущество, обязано было передать его следующему поколению, по крайней мере, в таком же виде, в каком оно его получило, так как в действительности каждое поколение было только одним моментом в существовании семьи; ни одно поколение не имело права присвоить себе плоды долговременной работы, переданные ему предшествующими поколениями; оно могло пользоваться ими; но необходимо было, чтобы и его преемники, в свою очередь, также воспользовались ими.
Многочисленные причины привели мало-помалу к разложению патриархальной семьи. В конце концов, отдельные ветви одного и того же семейства обособились друг от друга; каждая супружеская чета устроилась отдельно, чтобы жить своею собственной жизнью, не входя с другими родственными семьями в более тесные отношения.
2.2 Религиозные свадебные церемонии
Брак был священной церемонией, имевшей целью посвятить молодую девушку в культ ее новой семьи.
Эта церемония происходила не в храме: она совершалась дома под покровительством домашних богов. Правда, в молитвах обращались также и к небесным богам, и позднее вошло даже в обычай отправляться предварительно в храм и приносить этим богам жертвы, называвшиеся приготовлением к браку; но главная и существенная часть церемонии всегда совершалась перед домашним очагом.
Свадебная церемония состояла, так сказать, из трех действий: первое происходило перед очагом отца невесты; третье - перед очагом мужа; второе же служило переходом от одного к другому.
1. В родительском доме, в присутствии жениха, отец невесты, окруженный обыкновенно своей семьей, совершал жертвоприношение. По окончании его он объявлял, произнося установленную священную формулу,
znakka4estva.ru
ОТДЫХ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ ГРЕКОВ. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима
ОТДЫХ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ ГРЕКОВ
Мы ввели много разнообразных развлечений для отдохновения души от трудов и забот, из года в год у нас повторяются игры и празднества. Благопристойность домашней обстановки доставляет наслаждение и помогает рассеять заботы повседневной жизни.
Фукидид. История, II, 38
Аполлон, Музы, Дионис — имена-символы таких развлечений для души, праздников и торжеств, заполненных песнями, танцами, зрелищами. Эти передышки были связаны с праздниками, но и в обычные дни с их бесконечной чередой государственных и личных дел, которыми приходилось заниматься, греки имели свободное время, чтобы оторваться от повседневных забот и обязанностей и отдохнуть. Но и в часы отдыха грекам в их частной жизни покровительствовали те же самые боги — Аполлон и Дионис, ведь застольные симпосионы были наполнены разговорами о возвышенном и прекрасном, о литературе и философии и сопровождались поэтическими декламациями; при этом пили вино — дар бога Диониса. Не менее, чем духовное развитие человека, для древних было важно, как мы помним, и физическое совершенство. Поэтому многие греки проводили свободное время в палестрах и гимнасиях — с пользой и для тела, и для духа, ведь там не только занимались тренировками, но и слушали философов и ораторов, спорили на серьезные темы.
Гимнасии были почти в каждом греческом городе, а в некоторых их было даже несколько. Больше всего мы знаем о гимнасиях афинских, таких, как Академия, Ликей, Киносарг, которые были одновременно и крупнейшими научными центрами. Понятно, что самый большой гимнасий размещался там, где проводились главнейшие спортивные состязания эллинов — в Олимпии.
Тренировка молодых атлетов в палестре
Как заведение многофункциональное, предназначенное и для физических упражнений, и для отдыха, и для занятия науками, гимнасий должен был располагаться в просторном здании со множеством помещений. Поначалу в палестре, а затем в гимнасии, в состав которого вошла впоследствии палестра, были только раздевалка, зал, где спортсмены натирались маслом, еще одна комната, где они натирались песком — все это было необходимым косметическим массажем, облегчавшим выполнение тех или иных приемов во время состязаний, — затем другая комната, где висели кожаные мешки с песком и где будущие чемпионы тренировали свою, силу и отрабатывали удары перед кулачными боями. Самым большим помещением был эфебион, предназначенный для гимнастических упражнений и игр молодежи. Были при палестрах и комнаты отдыха — экседры с лавками и стульями. Там уставшие спортсмены могли перевести дух, и там же выступали и спорили философы и риторы. Отдельные залы, комнаты были отделены друг от друга портиками; одни из них были крытые, другие — открытые, ими пользовались в зависимости от сезона и погоды. Наконец, при гимнасиях были также спортивные площадки: для игры в мяч — сферистерион, для бега — дром.
Создатели палестр и гимнасиев подумали и о гигиене спортсменов — так возникли бани с холодной и горячей водой, парные, снабженные устройством для нагрева воды. Здесь участники тренировок и состязаний могли омыть тело от масла, песка и пыли.
По пути в гимнасий и в самом гимнасии горожан обслуживали и сопровождали раб или несколько рабов, которые несли все, что было нужно их господину для физических упражнений и купания, а именно: сосуды с оливковым маслом, скребки для того, чтобы очистить потом тело от масла и песка, банные полотенца.
В Риме палестр не строили, но Витрувий подробно описывает в своем трактате, как строят палестры в Греции: «Хотя в Италии и нет обычая строить палестры, я считаю нужным объяснить, как их принято делать, и показать, как их устраивают у греков. Квадратные или продолговатые перистили в палестрах делаются так, что круговой их обход равен двум стадиям… Три из портиков этих перистилей делаются простыми, четвертый же, обращенный на полуденную сторону, двойным, дабы во время ветреной непогоды ливень не мог проникать внутрь.
В трех портиках делают просторные экседры со скамьями, сидя на которых могли бы вести беседы философы, риторы и прочие любители наук. В двойном же портике располагают следующие помещения: посередине — эфебей, представляющий собой обширную экседру со скамьями, длина которого должна быть на одну треть больше ширины; справа — корикей, где тренируются кулачные бойцы; рядом с ним — конистерий, усыпанный песком; за конистерием, на углу портика, — холодная баня… Влево от эфебея — элеотесий, где натираются маслом; рядом же с элеотесием — другая холодная баня… Тут же, против холодной бани, помещают сводчатую парную, длина которой вдвое больше ширины, по углам которой с одной стороны находится лаконика — отделение горячей бани с бассейном, а с противоположной стороны — горячая баня. (…)
А снаружи располагают три портика: один — для выходящих из перистиля, а два, справа и слева, — для бега…, из которых один, обращенный на север, делается двойным, очень большой ширины, а другие — простыми, с таким расчетом, чтобы около стен и вдоль колонн иметь закраины, вроде дорожек, не меньше десяти футов… Тогда тем, которые прогуливаются по закраинам одетые, не будут мешать те, кто упражняется, натеревшись маслом.
Такого рода портик называется у греков „ксист“ — крытая колоннада, потому что зимней порой атлеты упражняются в крытых стадионах. Рядом же с ксистом и двойным портиком проводят открытые аллеи… в которых, выходя из ксиста, атлеты упражняются зимой при хорошей погоде. Эти ксисты следует делать так, чтобы между двумя портиками были рощи или платанники, а между деревьями шли аллеи… За ксистом же находится стадион, устроенный так, чтобы множество народу могло свободно смотреть на состязания атлетов» (Витрувий. Об архитектуре, V, 11).
Таковы были, разумеется, самые общие принципы строительства палестр и гимнасиев; на местах в конкретных случаях допускались, конечно же, многочисленные отступления от общего плана, изменения в конструкции и т. п. Важнейшим элементом были, как уже говорилось, бани. Отдельно от гимнасия бань в Греции было мало, ведь купание ради удовольствия оставалось чуждо эллинам, смотревшим на баню узкопрактически: здесь можно было смыть с себя грязь, взбодрить тело после долгой дороги или, как в гимнасиях, очистить себя от масла, песка и пыли. Купание в теплой воде греки считали скорее вредным для здоровья, поскольку оно, по их мнению, расслабляло тело, лишало его всякой крепости и выносливости. Спартанцы же, которые в соответствии со своей суровой системой воспитания были еще большими сторонниками холодных купаний, после горячей или парной бани непременно окатывались и холодной водой. Ванны были известны уже в эпоху Гомера, а может быть, и раньше. Даже искупавшись в море, греки все равно принимали ванну:
Сами же тою порой, погрузившися в волны морские,
Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;
И, когда уже все от жестокого пота морскою
Влагой очистили тело и сердце свое освежили,
Оба еще омывались в красивоотесанных мойнях,
Так омывшись, они, умащенные светлым елеем,
Сели с друзьями за пир…
Гомер. Илиада, X, 572–578
В некоторых греческих городах были, правда, и общественные бани, доступные для всех за небольшую плату, ведь пользовались ими в основном бедняки, которые не могли принимать ванну у себя дома. Плата шла городским властям, если они содержали баню за счет городского бюджета, или же частному предпринимателю, открывшему баню на собственные деньги. Заведения эти были весьма примитивны и ничем не напоминали роскошных римских терм, ведь те, кто шел в греческую баню, искали там не удовольствия и отдохновения, а практической пользы — поддержания минимальной гигиены.
Итак, свободное время греков было заполнено разнообразными спортивными упражнениями и играми. Первое место среди них занимала игра в мяч, хотя она так и не вышла за пределы учебной площадки в гимнасии и не достигала высокого уровня большого состязания — «агона». Игра в мяч служила целям общей физической подготовки человека и не обрела своего достойного места в ряду таких классических видов соревнований, как бег, прыжки, метание копья или диска, борьба — то, чем славились древние Олимпийские игры. Считалось, что игра в мяч относится к элементарной гимнастике и лишь в малой мере ведет к физическому совершенству личности. В аристократической атмосфере олимпийского спорта сферистерионы выделялись демократическим духом царившей там игры в мяч, не требовавшей никаких приспособлений, дорогостоящего снаряжения и потому действительно доступной всем — старым и молодым. Тем не менее и в мяч играли под руководством тренера — сферистика, соблюдая определенные правила. Мячи изготовляли из шерсти или перьев, обшивали кожей, легкие мячи заполняли воздухом: ими чаще всего играли дети; тяжелые мячи набивали песком.
Наиболее ранние описания игры в мяч Мы находим опять-таки у Гомера в «Одиссее». В одном случае (Одиссея, VI, 100, 115) речь шла, по всей видимости, об игре под названием «фенинда» или «эфетинда», основанной на своеобразном обмане партнера: тот, кто бросает мяч, целит им в одного из играющих, а на самом деле кидает его другому, поэтому каждый участник должен был быть настороже, чтобы брошенный ему мяч не застал его врасплох. В другом месте говорится об игре, называвшейся «урания»: мяч подбрасывали высоко в небо, а другой участник игры обязан был, подпрыгнув, поймать его на лету:
Мяч разноцветный, для них рукодельным Полибием сшитый,
Взяв, Лаодам с молодым Галионтом на ровную площадь
Вышли; закинувши голову, мяч к облакам темно-светлым
Бросил один; а другой разбежался и, прянув высоко,
Мяч на лету подхватил, до земли не коснувшись ногами.
Гомер. Одиссея, VII, 372–376
Была и еще одна игра — «тригон», т. е. треугольник: каждый из трех участников должен был одной рукой поймать летящий мяч и, быстро перебросив его в другую руку, отослать кому-либо из партнеров.
Из командных игр в мяч назовем «гарпастон»: две команды пытались отобрать друг у друга мяч, причем игроки сталкивали партнеров с мест, где те стояли. Эта игра носила в немалой степени характер состязательный, требовала ловкости и силы, а также быстрой ориентации в обстановке. Понятно, однако, что не менее важно было и строго соблюдать правила, избегая недозволенных приемов. На скульптурных рельефах можно найти, кроме того, сцены игры, напоминающей нынешний хоккей с мячом: партнеры перекатывали друг другу мяч при помощи изогнутых палок.
Вообще памятники материальной культуры рассказывают о древних обычаях иногда больше, чем произведения литературы; к сожалению, зачастую здесь не обойтись без фантазии и догадок. Так, на расписной вазе VI в. до н. э. изображена интересная сцена: участники какой-то игры несут на плечах трех юношей, а идущий перед ними взрослый мужчина (очевидно, тренер) держит над головой высоко поднятый мяч. Предполагается, что эта картина представляет окончание игры: побежденные, по всей видимости, должны были нести на себе своих победителей. Основу именно такой интерпретации составляет обычай, реально существовавший у древних бегунов: проигравший, которого называли «ослом», вынужден был сажать себе на плечи и нести того, кто выиграл и получил почетное звание «царя».
Немало было и других видов игры в мяч: в одних случаях полагалось ловить мяч, отскакивающий от земли, в иных — жонглировать несколькими мячами и т. п. Все это греки считали полезным для физического развития и приятным отдыхом. Особую роль игры в мяч имели в Древней Спарте. Там к ним, как и вообще ко всем физическим упражнениям, относились очень серьезно, так что игра в мяч рассматривалась как важный начальный элемент подготовки к военной службе; недаром эфебов на первом году их обучения называли сферистами, «играющими в мяч». Нередки были в Спарте командные игры в мяч, которые оценивались не как развлечение и приятное времяпрепровождение, но как серьезные состязания, требующие большой подготовки и хорошей тренированности, а их победителей прославляли так же, как и победителей в других, олимпийских видах спорта. О значении сферистики в жизни спартанцев свидетельствует и то, что историческая традиция сохранила имя некоего Тимократа из Спарты, оставившего руководство по игре в мяч.
Помимо спорта греки посвящали свободное время и таким светским развлечениям, как пиры, симпосионы. Если на симпосион собирались люди, склонные к интеллектуальным занятиям, то они беседовали на серьезные темы — философские, литературные, житейские, приглашали поэтов и танцовщиц. Известны были грекам также настольные игры; одной из наиболее распространенных был коттаб, требовавший от игроков умения определенным способом вылить остатки вина из чаши. Формы игры были самые разные, все зависело от изобретательности хозяина. Например, на высокую подставку помещали плоскую миску и нужно было так искусно вылить на нее остатки вина, чтобы она упала. Или же подвешивали к потолку большой таз с водой, пускали туда маленькие чашечки и пытались, выплескивая на одну из них остатки вина, погрузить ее в воду. Тот, кому удавалось потопить как можно больше чашечек, получал награду — коттабион.
Распространена была в Греции и игра в кости, хотя и не в такой мере, как в Риме. Развлекались этой азартной игрой и мужчины, и женщины, а впоследствии ею занялись и дети. Так, в бытовой сценке — миме Герода «Учитель» — мать непослушного ученика, приведя его к учителю, жалуется на дурное поведение сына и среди прочего на его преждевременное увлечение азартными играми: он уже начал играть в кости на деньги. За это учитель сурово наказывает шалуна. Речь шла о «беленьких костях» — астрагалах, выточенных из утолщений костей ног животных. Две стороны астрагала были гладкими, третья выпуклая, а четвертая вогнутая. На каждой из сторон делали маленькие углубления: на вогнутой — одно, на выпуклой — шесть, на боковых, гладких — три и четыре углубления. Четыре астрагала бросали в специальную кружку, а затем выбрасывали их оттуда и следили, какой стороной они упадут. Тот, у кого выпало самое большое количество углублений, считался победителем. Самый неудачный бросок, когда все четыре кости показывали по одному очку, назывался «собакой», наилучший же — «Афродитой». Во время пира победителя в игре в кости чаще всего избирали симпосиархом. Играли и иначе: например, подбрасывали вверх несколько костей, так, чтобы все они упали на подставленную ладонь, или же загадывали, сколько костей спрятал в руке один из игроков — четное число или нечетное.
Наряду с астрагалами в ходу был и другой вид костей — хорошо известные нам маленькие шестигранники с углублениями на каждой грани; такую кость греки называли «бочонок». Все броски — в зависимости от количества выпавших очков — имели свои особые названия, всего этих названий было 64, однако самый удачный все равно назывался «Афродита», а самый неудачный — «собака».
Кроме того, греки знали и игру, близкую к шахматам или к шашкам, — петейю. Свое начало она берет еще в глубокой древности, так как в нее играли уже герои Гомера. Играя в нее, греки передвигали кости или камешки на специально подготовленной доске, однако о правилах этой игры нам ничего не известно.
Среди азартных игр пользовались популярностью петушиные бои. Считается, что в Афинах их ввел Фемистокл, учредив ежегодный праздник, в честь победы над персами. Петухов специально выращивали, отбирая среди них сильнейших. Перед самым боем их кормили чесноком, к ногам прикрепляли бронзовые шпоры и выпускали на широкие столы с высоко приподнятыми краями. При этом зрители делали большие ставки, и для многих молодых людей азартные петушиные бои оказывались нередко причиной полного разорения.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
history.wikireading.ru
Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. Гадания в Греции. (Винничук Л.)
Винничук Л.
Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима
...Испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка, Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают): Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?
Гомер. Илиада, I, 62—64
Уже в давние времена осады Трои воспетые Гомером герои, оказавшись в трудном положении, в опасности, обращались к гадателю, прорицателю, толкователю вещих снов. И тогда зачастую в трудном положении находился сам гадатель, опасавшийся прогневать своих покровителей неблагоприятными для них предсказаниями. Так и в тот день, когда греки вопросили вещего Калхаса, чтобы узнать, чего хотят от них боги, как умилостивить их и избавиться от опустошительной моровой язвы, Калхас не решается открыть им правду, боясь вызвать гнев их предводителя — Агамемнона:
...Мгновенно от сонма
Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.
Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,
И ахеян суда по морям предводил к Илиону
Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.
Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:
«Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,
Праведный гнев Аполлона, далеко грозящего бога?
Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно
Сам ты меня защитить и словами готов, и руками.
Я опасаюсь прогневать героя, который верховный
Царь аргивян и которому все покорны ахейцы.
Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный»...
Ахилл ободряет прорицателя, заверяя его, что тому ничто не угрожает:
Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был! Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас, Молишься ты, открывая данайцам вещания бога: Здесь, пред судами, никто, покуда живу я и вижу, Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет В стане ахеян...
Гомер. Илиада, I, 68—90
Только тогда решается вещий Калхас раскрыть грекам причину гнева Феба-Аполлона.
Еще труднее высказать правду вещему старцу Тиресию, о котором в Фивах царя Эдипа говорили, что он «столь же прозорлив, / Как Аполлон державный», что он «с правдой дружен, как никто». Эдип уговаривает слепого прорицателя помочь отвести мор, насланный богами на оскверненный грехами царя город:
О зрящий все Тиресий, что доступно
И сокровенно на земле и небе!
Хоть темен ты, но знаешь про недуг
Столицы нашей. Мы в тебе одном
Заступника в своей напасти чаем.
Ты мог еще от вестников не слышать —
Нам Аполлон вещал, что лишь тогда
Избавимся от пагубного мора,
Когда отыщем мы цареубийцу
И умертвим иль вышлем прочь из Фив.
И ныне, вопросив у вещих птиц
Или к иным гаданиям прибегнув,
Спаси себя, меня спаси и Фивы!
Эдип — на свою беду! — требует правдивого ответа. Но сказать царю правду в этом случае — значит бросить ему в лицо ужасные обвинения. Ведь тот и не подозревает, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на Фивы. И Тиресий колеблется:
Увы! Как страшно знать, когда от знанья
Один лишь вред! О том я крепко помнил,
Да вот — забыл... Иначе не пришел бы.
. . . . . . .
Уйти дозволь. Отпустишь, — и нести
Нам будет легче каждому свой груз.
Софокл. Эдип-царь, 302—324
Сколько существует человеческое общество, всегда и повсюду люди пытались войти в связь с таинственными силами, заглянуть в будущее, объяснить необычные и грозные явления природы, истолковать сны, отогнать беспокойные тени минувших событий, призраки давно умерших людей. Так было и в Греции. Уважением и доверием окружали здесь вещунов, прорицателей, гадателей всякого рода, состоявших, как считалось, под прямым покровительством богов, прежде всего Аполлона. К их помощи прибегали и в частных делах, и в делах государственных, искали у них совета, внушенного богами. Искусство ворожбы, гадания — «мантия» — привлекало к себе всеобщий интерес и уважение. В наше время пробуждается интерес не только к парапсихологии вообще, но и к античным способам гаданий. Однако если уже древним трудно бывало отделить честную ворожбу от явного обмана, то едва ли возможно сегодня адекватно оценить эту сторону античной культуры, психологии древних обитателей Эллады и Италии. Не легко нам судить о том, кто из прорицателей тех давних столетий обладал особыми, еще не изученными способностями, «шестым чувством», а кто занимался сознательным мошенничеством, прибегая ко всевозможным «магическим» трюкам на потребу доверчивой толпы.
Полагаясь на различные источники, восходящие к эпохе эллинизма, когда появилось стремление все систематизировать и отыскать основоположников любого общественного феномена, Плиний Старший сообщает: гадать по полету птиц первым стал некий Кар, от имени которого получила свое название область Кария в Малой Азии; гадание по другим животным ввел Орфей; гадать по внутренностям жертвенных животных начал Дельф; по огню — прорицатель Амфиарай, царь Аргоса; по внутренностям животных — фиванец Тиресий; толковать чудеса и вещие сны впервые взялся Амфиктион, царь Аттики (Плиний Старший. Естественная история, VII, 203). Эти сведения заставляют думать, что гадание по полету птиц, которое древние связывали с Карией, действительно пришло в Грецию с Востока. Происхождение других способов ворожбы явно имеет отношение к культу Аполлона: Дельфу, легендарному сыну бога-предсказателя, приписывали основание святилища Аполлона в Дельфах, где находился знаменитый оракул; Амфиарая также чтили в Беотии как сына Аполлона; Амфиктион, возможно, был организатором дельфийских амфиктионов — религиозно-политического союза греческих государств с общим культовым центром в Дельфах; этот и подобные ему союзы играли важную роль в политической истории страны в архаический период (VIII—VI вв. до н. э.).
Гадатель, или прорицатель должен был обладать самыми разнообразными познаниями во многих областях, дабы совершать необходимые магические обряды. Занятие это считалось наследственным, тайны ворожбы переходили от отца к сыну, сохраняясь лишь в устной традиции. Гадания делились на «естественные» — толкование явлений, специально вызванных богами для внушения своей воли: снов, появления призраков и т. п., и «искусственные» — распознавание воли богов по определенным знакам, отыскать которые входило в задачу прорицателя. Этот род гаданий включал в себя множество способов:
1. Орнитомантия — гадание по полету птиц: появление одних птиц считалось предзнаменованием благоприятным, других — неблагоприятным. Принято было думать, что удачу предвещают птицы, посвященные какому-либо божеству: орел — посланец Зевса, ворон — Аполлона, сова или ворона — Афины; увидеть их было хорошим знаком. В разных обстоятельствах знак мог иметь различный смысл: так, сова приносила уверенность в успехе, но появление той же совы в день свадьбы рассматривалось как дурной признак. Многое зависело и от того, с какой стороны от наблюдателя летела птица. Наконец, важно было различать, как именно кричит птица: ведь и сила ее голоса могла что-то сказать посвященному.
2. Алектриомантия — гадание по поведению кур, клюющих зерна.
3. Ихтиомантия — гадание по рыбам, по тому, как они ведут себя в воде; со временем гадать стали также по ящерицам, змеям, паукам и другим животным.
4. Иероскопия — гадание по внутренностям жертвенных, священных животных: по внутренностям, особенно по печени, гадатель мог прочитать одному ему ведомые знаки, говорящие о воле богов.
5. Пиромантия — гадание по огню: важно было заметить и должным образом истолковать, как горит дерево, какова высота и форма пламени, в какую сторону ветер относит дым и т. п.
6. Гидромантия — гадание по воде: у источников вели наблюдение за щепочками или пучками волос, пущенными по воде, а дома бросали в миску с водой, иногда смешанной с молоком, разные предметы, и от того, держались ли они на воде или тонули, зависело, благоприятным или нет будет признано предсказание.
7. Метеоромантия — гадание по атмосферным явлениям: молнии, грому и т. п.
8. Кледономантия — гадание по непроизвольным движениям человека, по его отдельным словам и даже по звону в ушах или по тому, как он чихает.
9. Клеромантия — гадание по движению предметов: по движениям подвешенных на нитке корзинки или даже кольца, а также бросание игральных костей.
10. Хиромантия — хорошо известное и по сей день гадание по руке, по линиям на ладони.
11. Арифмомантия — гадание по числам, по расположению цифр: это были зачатки кабалистики, уходившей корнями в древний Вавилон. Были числа «счастливые» — например, семь, «число Аполлона», а потом пифагорейцев, или три и девять. Как относились древние к числу 13 — неизвестно.
Главным видом «естественного» гадания было толкование вещих снов — практика, пришедшая, по всей видимости, из Египта и благополучно дожившая до наших дней. Известно было древним и вызывание духов при помощи магических приемов, заклинаний над гробом усопшего, на его могиле. Как и современные нам спириты, античный гадатель вопрошал тень умершего о будущей судьбе тех или иных людей, а затем пересказывал услышанное заинтересованным лицам.
Особым доверием и славой пользовались оракулы при святилищах богов. Древнейшим считался оракул Зевса в его храме в Додоне в Эпире: здесь жрецы давали предсказания, вслушиваясь в шум листвы священного дуба в роще, посвященной верховному громовержцу, в шум воды из источника у подножия дуба и в отзвуки, исходившие от бронзовой чаши, установленной невдалеке на колонне: рядом, на другой колонне, помещалась фигурка мальчика с прутом, и при порывах ветра фигурка раскачивалась, ударяя прутом по чаше. По звукам, которые издавала бронзовая чаша, жрецы гадали.
Как уже говорилось, дельфийский оракул вещал через жрицу Аполлона — пифию. Поначалу эту ответственную функцию поручали юной девушке, впоследствии же роль пифии перешла к женщинам пожилым, не моложе 50 лет, из знатных, уважаемых семей; при этом, чтобы поддержать традицию, пифия делала предсказания одеваясь так, как одевались молодые девушки. Люди задавали свои вопросы жрецам дельфийского храма — устно или письменно, а те передавали их пифии. Перед тем как изречь ответ, пифия обязана была какое-то время поститься и совершить ритуальное омовение в Кастальском источнике. Затем она усаживалась на священный треножник и под действием дурманящего дыма от горящих лавровых листьев (лавр — дерево, посвященное покровителю Дельф Аполлону) впадала в транс, изрекая отрывочные, не всегда понятные слова. Жрецы же составляли из них связный ответ, облекая его в форму гекзаметров. В дальнейшем, в эпоху эллинизма, дельфийский оракул давал ответы и в прозе. Понятно, что во многих случаях, особенно когда дело касалось судеб государства, жрецам приходилось приспосабливать ответы пифии к хорошо им известному реальному положению вещей. Под нажимом влиятельных политических сил они, случалось, меняли прежнее предсказание, давая вместо него другое.
Прорицания греки получали и в храме бога Асклепия в Эпидавре: там они могли увидеть вещий сон и попросить жрецов истолковать им его, дабы узнать, исцелятся ли они от своих недугов.
Наряду с официальными, повсеместно признанными и уважаемыми оракулами и отдельными прорицателями, или гадателями немало появлялось то тут, то там людей, заявлявших, что они наделены особым даром ясновидения, сотворения чудес, и трудно бывало доверчивым людям отделить истину от лжи, разоблачить шарлатанов и мошенников. Интереснейшей фигурой античного мира был философ-пифагореец I в. н. э. Аполлоний из Тианы, считавшийся чудотворцем; жизнь его увлекательно описал в начале III в. Флавий Филострат. Этот странствующий прорицатель и целитель был окутан таинственностью, о нем ходили легенды: в нем видели то мрачного колдуна, общавшегося с демонами, злыми духами, то бескорыстного посредника между богами и людьми — таким представил его Филострат в своей «Жизни Аполлония Тианского», то, наконец, удачливого шарлатана — о трюках тианца с насмешкой упоминает Лукиан. Ясно лишь, что Аполлоний был весьма образован, говорил на многих языках, оставил философские сочинения, хотя основательно нигде не учился. Восхваляя дарования своего героя, Филострат рассказывает, что он творил чудеса, ходил по воде, летал, воскрешал мертвых и совершал немало других поступков, недоступных обычным людям.
Очевидно, Аполлоний Тианский имел немало последователей, охотно прибегавших к мошенническим трюкам и фокусам. На них-то, на этих «лжепророков», обратил свой убийственный сарказм Лукиан в диалоге «Александр, или Лжепророк». И герой этого произведения наделен хорошими способностями: «Он отличался природными дарованиями, гибкостью и остротой ума, был в значительной степени наделен любознательностью, понятливостью, памятью, способностью ко всем наукам, но обратил все это в дурную сторону» (Лукиан. Александр, или Лжепророк, 4). Но в отличие от Аполлония у Филострата Александр Лукиана — не философ, не странствующий мудрец-чудотворец, а ловкий обманщик, использующий свои трюки ради злых дел. «Представь себе человека без предрассудков, смелого, готового на опасный шаг, терпеливо исполняющего задуманное, обладающего даром убеждения и умеющего внушить доверие, изобразить добрые чувства и представить все противоположное своим истинным намерениям. Всякий при первой встрече с Александром выносил о нем самое лучшее суждение, как о человеке благороднейшем, мягкосердечном и к тому же в высшей степени простодушном и правдивом. При всем том ему было присуще стремление к великому. Никогда он не думал о малом, но всегда направлял свой ум на великие дела» (Там же).
Обучение Александр прошел у некоего врача-шарлатана, который «был опытен в магии и заклинаниях, обещал влюбленным приворожить любимого человека, помогал имевшим врагов устранять их, учил находить клады и получать наследства». Он также составлял снадобья, в том числе и яды (Там же, 5). Со временем Александр начал действовать сам, найдя себе подобающего помощника. Оба они понимали, что, как пишет Лукиан, «человеческая жизнь подчинена двум величайшим владыкам — надежде и страху, и тот, кто сумеет по мере надобности пользоваться обоими, вскоре разбогатеет. Они видели, что и боящийся, и надеющийся — каждый чувствует страстное желание и необходимость узнать будущее. В былые времена таким путем разбогатели Дельфы и стали знамениты, также Делос, Клар и Бранхиды. Благодаря надежде и страху, этим двум тиранам ...люди постоянно идут в святилища и, стремясь узнать будущее, приносят в жертву... целые кирпичи из золота» (Там же, 8).
Рассказ Лукиана о плутнях Александра и его товарища свидетельствует о доверчивости и наивности тысяч людей уже в ту пору, как и во все времена, о жажде чуда, чего-то необычного, выходящего за пределы повседневного опыта. Внимания толпы Александр добивался разными способами. «Иногда он изображал из себя одержимого, и на губах у него выступала пена, чего он легко достигал, пожевав корень красящего растения струтия». Знал Александр и другие трюки: так, из тонкого полотна он изготовил голову змеи, которая при помощи нехитрого устройства из конского волоса могла высовывать раздвоенное жало; с этой змеей ловкий фокусник разыгрывал целые театральные представления. Затем как-то ночью в яму, вырытую для закладки фундамента храма, он положил гусиное яйцо, точнее — пустую скорлупу, куда спрятал только что родившуюся змейку, и, зарыв яйцо глубоко в грязь, удалился. На следующий день Александр полуголым выбежал на рыночную площадь с кривым ножом в руках и встряхивая развевающимися волосами взобрался на высокий алтарь и стал поздравлять горожан со скорым пришествием нового бога. «Присутствующие — а сбежался почти весь город, с женщинами, старцами и детьми — были поражены, молились и падали ниц. Александр же произносил какие-то непонятные слова, вроде еврейских или финикийских, приведя всех в изумление, так как они ничего не понимали, кроме имен Аполлона и Асклепия, которых он все время поминал. Затем обманщик бросился бежать к строящемуся храму; приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику оракула, он вошел в воду и громким голосом стал распевать гимны Аполлону и Асклепию, приглашая бога явиться...» Александр попросил чашу, погрузил ее в воду и вытащил яйцо, где должен был находиться новый бог.
«Взяв яйцо в руки, он говорил, будто держит самого Асклепия. А собравшиеся внимательно смотрели, ожидая, что произойдет дальше, очень удивленные уже и тем, что в воде отыскалось гусиное яйцо. Разбив его, Александр взял змейку. Присутствовавшие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тут же вскричали и начали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем. Каждый жадно молился, прося у бога богатств, изобилия, здоровья и прочих благ».
Александр же со змейкой отправился домой, сопровождаемый восторженными толпами. Несколько дней он не выходил на улицу, рассчитывая, что в город соберутся жители всего края. «Так и случилось. Город переполнился людьми, лишенными мозгов и рассудка ...только по виду отличающимися от баранов». Тогда удачливый обманщик предстал перед народом, одетый пышно, «как подобает божеству», и спрятав в складках одеяния свою большую искусственную змею, а ее полотняную голову выставив наружу. Люди пришли в изумление от того, что священная змея Асклепия за несколько дней так необыкновенно выросла. После этого Александр разыграл прорицателя, собирая во имя новорожденного бога таблички с вопросами, перевязанные и запечатанные, и легко снимая с них печати, а затем вновь накладывая, так что никто не мог ни о чем догадаться, и все верили, что он — ясновидящий. За каждое прорицание лжепророк взимал немалую плату: одну драхму и два обола с человека, людей же к нему приходило несколько десятков тысяч в год. Новоявленный прорицатель и его змея стали необыкновенно популярны, известность их росла, и Александр богател не по дням, а по часам (Там же, 12—18).
Новоявленный оракул предсказал самому себе, что проживет полтораста лет и погибнет от удара молнии. Однако умер он, по словам Лукиана, не дожив и до семидесяти от мучительной болезни ноги. Его помощники почтили его память пышными погребальными обрядами и играми (Там же, 59—61).
Помимо веры в официально признанных оракулов и прорицателей, помимо слепого доверия к предсказателям-шарлатанам вроде героя Лукиана существовали еще и обычные суеверия, вера в народные приметы, передававшаяся из поколения в поколение. Люди были твердо убеждены, что во избежание несчастья надо чего-то избегать или какими-то наивными способами отводить от себя беду. И снова мы вправе сказать: суеверие вечно, суеверие не умирает. Философ Феофраст, великолепный знаток человеческих характеров, выделял среди них и характер человека суеверного. И тогда, когда творил Феофраст (IV—III вв. до н. э.), как и до этого и позже, греки считали дурной приметой, если мелкий зверек — ласка перебежит дорогу; четвертый и двадцать четвертый дни месяца имели дурную репутацию «несчастливых»: в эти дни ничего не следовало предпринимать. О подобных суевериях Феофраст пишет: «Суеверный — вот какой человек. В день праздника кувшинов (в Ленейские торжества в честь Диониса. — Прим. пер.), омыв руки и окропив себя священной водой, выходит из храма с лавровой ветвью во рту и так прогуливается целый день. И если ласка перебежит дорогу, то подождет, пока кто-либо другой не пройдет или пока сам он не перекинет три камешка через дорогу. Увидев у себя дома змею... если это священная змея, он тотчас же сооружает жертвенник герою. Если мышь прогрызет мучной мех, он идет к толкователю знамений и снов за советом, как поступить. (...) То и дело он совершает очищения своего дома, потому, мол, что Геката навела на него чары. Если по дороге услышит крик совы, то не идет дальше, не воскликнув: «Со мной Афина-владычица!» Могил он сторонится и не подойдет к покойнику или к роженице, но скажет, что остерегается осквернения. Каждый четвертый и каждый двадцать четвертый день месяца он поручает своим домочадцам подогреть вино, а сам уходит из дому купить миртовых ветвей, ладана, жертвенных лепешек... (...) Завидев помешанного или припадочного, он в ужасе плюет себе за пазуху» (Феофраст. Характеры, XVI).
Источник: Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / Пер. с польск. В. К. Ронина. — М.: Высш. шк., 1988 — 496 с.: ил.
labyrinthos.ru
Нравы и обычаи Древней Греции
Министерство образования российской Федерации
Белгородский Государственный Технологический Университеткафедра истории и культурологииРЕФЕРАТ
ТЕМА: «Нравы и обычаи Древней Греции»Выполнила: студентка группы АБ-11 Аглоткова Т.В.
Проверил: Радченко А.А.БЕЛГОРОД 2003
Содержание:
Введение 3
Частная жизнь греков 4
1.1 Мужской костюм 4
1.2 Женский костюм 4
1.3 Мебель и домашняя утварь 5
Жизнь греков 8
2.1 Греческая семья 8
2.2 Религиозные свадебные церемонии 9
2.3 Отцовская власть 10
2.4 Обязанности детей по отношению к родителям 10
Женщина в Древней Греции 12
3.1 Юридическое положение женщин 12
3.2 Положение греческих женщин 12
Рабство 16
4.1 Источники рабства 16
4.2 Положение рабов 16
4.3 Отпущение на волю 18
Греческое образование 20
5.1 Греческие школы 20
5.2 Литературное и музыкальное образование 20
Общественная жизнь греков 22
6.1 Танцы 22
6.2 Музыка 23
Заключение 25
Список используемой литературы 26 Введение
Хотя древние греки жили несколько тысяч лет назад, нам многое известно об их жизни. Эти знания восходят к разным источникам.
Археологи раскопали много древнегреческих городов, построек т разнообразной утвари. Главные места раскопок – это Греция и греческие колонии. Морские археологи обнаружили останки нескольких древнегреческих кораблей, на которых даже сохранился груз. Греческие изделия находили также в других странах, куда они были завезены торговцами. Например, минойские сосуды, сделанные на острове Крит, были обнаружены при раскопках в египетских гробницах.
Керамические сосуды имеют большое значение в археологических исследованиях. Греки украшали керамические изделия орнаментальной и сюжетной росписью, в том числе сценками из повседневной жизни. Эти изображения дали ученым представление о том, как выглядели греки, что носили, какие у них были дома и мебель, и какую жизнь они вели.
Когда римляне завоевали Грецию во II веке до н. э., они были восхищены зданиями, скульптурой и живописью греков. Греческое искусство произвело на них такое сильное впечатление, что они сделали копии многих статуй и росписей. Часть римских копий дошла до наших дней, тогда как оригиналы были утрачены навсегда.
Греки писали на свитках, сделанных из растения, которое называлось папирус. Он легко портился, поэтому подлинных оригинальных рукописей осталось немного. Однако греческое письмо сохранилось, так как римляне и с рукописей сделали копии – списки. В копиях дошли до нас сочинения древнегреческих историков, философов, политических деятелей, а также пьесы и поэмы. Монеты, глиняные таблички II тысячелетия до н. э. и надписи на памятниках, зданиях и вазах также стали источником подлинных знаний. 1. Частная жизнь греков
1.1 Мужской костюм.
Главной мужской одеждой был хитон; его надевали прямо на тело, без рубашки. Хитон — это кусок материи, окутывавший всего человека сверху до низу. С одной стороны он был наглухо закрыт, так что оставалось только одно отверстие для продевания руки; с другой же стороны верхние концы материи застегивались на плече посредством пряжки или пуговицы. С этой стороны хитон или сшивался по всей длине, или же, но реже, оставался открытым; пояс позволял подбирать его по желанию. Афиняне носили его сначала длинным, а после Персидских войн они заменили его более коротким образцом, не спускавшимся ниже колен. Часто к нему приспособляли рукава или полурукава. Хитоны рабов и работников имели только одно отверстие для левой руки; правая же сторона оставалась обнаженной.
Сверху хитона набрасывали очень широкое одеяние продолговатой формы, называвшееся гиматием. Один конец его прикреплялся на груди, ниже левой руки; затем материя закрывала левое плечо и спину, проходила сверху или снизу правой руки, снова охватывала левое плечо и в заключение падала другим концом на спину. Это было нечто вроде испанского плаща. Трибоний был разновидностью того же плаща; он был заимствован у дорийцев и также служил верхней одеждой.
Хламида — это короткий плащ, свободно висевший на спине и на плечах и державшийся вокруг шеи на застежке. Ее носили на охоте, на войне и в путешествиях. Молодые люди в Афинах и спартанские граждане употребляли ее постоянно.
В городах греки ходили обыкновенно с непокрытой головой. Но в деревнях или в дороге они надевали, чтоб защититься от солнца, войлочную шапочку без бортов или с очень маленькими бортами, или войлочную шляпу, не такую глубокую, как наши шляпы, и снабженную ремнем, служившим для того, чтобы удерживать ее на голове или же отбрасывать на спину.
Самой употребительной обувью были сандалии, привязывавшиеся к ногам ремнями. Но грекам известен был также настоящий сапог (эндромида), кожаный или войлочный, доходивший до икр, и даже выше, и зашнуровывавшийся спереди. Впрочем, они часто ходили босыми.1.2. Женский костюм
Трудно представить себе что-нибудь проще греческого женского костюма. Основную часть его составляла туника (хитон), спускавшаяся до пяток. Это было платье, в котором лиф и юбка составляли одно целое. Иногда эта одежда имела короткие рукава; иногда же она была открыта сверху и застегивалась на плечах на пряжки. Это был домашний костюм, делавшийся из мягкой и тяжелой материи, обыкновенно из шерстяной, но иногда также и полотняной. Чаще всего это платье было белое, с цветной каймой внизу; оно стягивалось посредине поясом, позволявшим придавать ему разнообразные формы: молодые девушки подпоясывались вокруг талии; замужние женщины носили пояс выше. Руки оставались голыми; ноги обувались очень изящно.
Таков был домашний костюм; но этот слишком упрощенный костюм не был ни достаточно тепл, ни достаточно приличен, ни достаточно изящен, чтобы показываться в нем на улице. Когда женщины хотели одеться попараднее и выйти из дома, они накидывали сверху гиматий, называвшийся иногда пеплос, иногда калиптра.
На голову женщины любили надевать почти плоскую круглую шляпу с остроконечной верхушкой; в руку они брали веер в форме лотоса, обыкновенно выкрашенный голубой краской; на руки и пальцы они надевали золотые украшения; наконец, румяна и сурьма употреблялись ими для лица, а разные искусные смеси придавали их волосам прекрасный золотисто-рыжеватый оттенок.1.3. Мебель и домашняя утварь
1. Сиденья. — Дифр представлял собой низкое сиденье без спинки, на четырех ножках, расположенных в виде буквы X перпендикулярно. В первом случае он легко складывался, так как само сиденье состояло из переплетенных широких полос; во втором случае дифр не мог складываться, и сиденье было неподвижно скреплено с ножками. Под названием трон подразумевали всякого рода сиденья больших размеров, у которых кроме спинок находились еще подлокотники для рук. В храмах троны предназначались для богов; в частных домах они представляли почетные сиденья для хозяина и его друзей. Так как этого рода мебель трудно было передвигать, по причине ее размеров, то иногда она прикреплялась к стенам; между тем как другие сиденья были передвижными. Их обыкновенно делали из твердого дерева.
2. Постели. — Деревянный остов античного ложа представлял собой простое удлинение дифра. Если удлиняли складной дифр, получали походную постель; при удлинении дифра, на прямых ножках, получалось нечто вроде скамьи. Прибавляя к ней спинку в изголовье, другую в ногах и еще одну спинку по длине, получали нечто похожее на наши кушетки или диваны, В виде материала употребляли при этом, кроме простого дерева, клен и бук; из последнего мебель делалась или целиком, или же только оклеивалась им. Столярная работа в кроватях исполнялась очень тщательно, особенно в тех местах, которые не закрывались материей, т.е. относившаяся к ножкам и спинкам. Ножки украшались скульптурой или точеной работой; остальные части кровати покрывались инкрустацией из золота, серебра и слоновой кости.
У греков были еще ложа для чтения, письма и трапез. Они покрывали их мягкими и пушистыми тканями, отличавшимися необыкновенной нежностью и яркостью красок; одна или две туго набитых подушки поддерживали тело в полулежачем положении или служили опорой для левой руки.
3. Столы. — Столы употреблялись только для того, чтобы ставить на них всю посуду, необходимую для обеда. Они были иногда квадратной формы, иногда круглой или овальной, на трех или на одной ножке, и походили на наши столы с той разницей, что они делались ниже, так что их верхняя доска едва достигала высоты постели. Их ножки отделывались с большим вкусом. Им охотно придавали форму ног животных или оканчивали их копытами. Этого рода мебель приготовлялась главным образом из бука, а позже из бронзы, благородных металлов и слоновой кости.
4. Сундуки. — Греки держали свою одежду в сундуках большего или меньшего размера. Их покрывали изображениями и всевозможными украшениями, скульптурными или в виде инкрустаций из металла и слоновой кости.
5. Домашняя утварь. — Между посудой для хранения провизии первое место по величине занимает пифос. Это — пузатый глиняный сосуд без ножек, иногда с плоским дном, иногда же оканчивавшийся острием; в последнем случае пифос делался небольшим и, чтобы установить его, его углубляли в землю; в первом случае он делался больших размеров и с широким отверстием.
Амфорой назывался сосуд с двумя ручками, с большою овальною выпуклостью, с более или менее длинною шейкою и с отверстием, пропорциональным его объему; часто он делался на подножке, но часто также оканчивался острием, и в таком случае его надо было прислонить к стене или ставить на особую тумбочку.
Сосуды, употреблявшиеся для смеси вина с водой за столом и при жертвенных возлияниях, носили общее название кратера. Кратер делался очень выпуклым, с широким отверстием, с двумя ручками по бокам и с широкой подножкой, сообщавшей ему устойчивость. Впрочем форма его была очень разнообразна. В числе посуды для разливания находились: арибалл, расширявшийся книзу и суживавшийся к шейке; ойнохоя, хус и прохус, представлявшие некоторое сходство с нашими кувшинами; котил, служивший мерой емкости, но также употреблявшийся при жертвенных возлияниях и за столом для чистого вина, и киаф, род ковша с длинной ручкой, позволявшей черпать из другого сосуда, не окуная пальцев. Что касается посуды, из которой пили, то она состояла из плоской чаши без ручек и без подножки, с немного выпуклым дном; чашки с двумя ручками, стоявшей на очень грациозной подножке; большой чашки с двумя ручками, иногда с плоским, иногда с остроконечным дном; чашки с большими ручками на высокой ножке; продолговатой чашки, слегка выпуклой посередине, с ручками, спускавшимися до самого низа.
6. Факелы и светильники. — Для освещения и нагревания комнат греки употребляли жаровни, стоявшие на высоких столбах и наполнявшиеся сухими поленьями или смолистыми стружками. У них были также смоляные факелы, состоявшие из пучков сосновых лучинок, связывавшихся жгутами из коры тростника или папируса. Позднее придумали нечто вроде металлических или глиняных футляров с гладкой поверхностью, наполнявшихся смолистыми веществами. Этот футляр обыкновенно укреплялся в глиняном горшке, в который падали угли или стекала смола. Масляные светильники делались из обожженной глины или металла, и им придавали самые разнообразные формы; у них было два отверстия: в одно вливалось масло, а из другого — выходил фитиль. Ночью, чтобы освещать перед собою улицу, употреблялись факелы или фонари, состоявшие из светильника, вставленного в прозрачный рог. Огонь зажигался с помощью искр, тлевших в золе очага, впрочем, греки умели добывать огонь трением двух кусков дерева, из которых один, заостренный в виде сверла, углублялся в другой. 2. Жизнь греков
2.1. Греческая семья
В первобытные времена греческая семья значительно отличалась от того, чем она сделалась позже. Первоначально она была очень многолюдна, все ее члены жили вместе под одной кровлей.
Семьей был союз лиц, происходивших от общего предка. Но при этом требовалось одно необходимое условие. Эти лица принадлежали к одной семье и считались в родстве между собой только в таком случае, если они связывались со своим более или менее отдаленным предком происхождением от него по мужской линии. Дети сестры и дети брата были совершенно чужими друг для друга.
Эллинская семья управлялась деспотически своим главою. Отцовская власть устанавливала между всеми членами семьи тесную связь и мешала этой группе распасться на составные части. Случалось время от времени, что какой-нибудь недостаточный член изгонялся из нее, или кто-нибудь из мужчин выходил из нее добровольно, по капризу, из духа неповиновения, или, желая поискать своего счастья в другом месте; но все оставшиеся члены составляли по отношению к главе семьи как бы подданных абсолютного монарха. Они были вполне солидарны между собой. Если один из них занимал что-нибудь у постороннего, вся община отвечала за этот долг; если один из них делался жертвой или виновником какого-нибудь преступления, вся семья соединялась, чтобы вознаградить или требовать вознаграждения за причиненные потери. Семья владела имуществом; но это имущество, особенно его недвижимая часть, составляло коллективную собственность всех. Земля не принадлежала главе семьи; она составляла достояние всего семейства, а он являлся, так сказать, только ее хранителем и охранителем. Более того, каждое поколение, получившее в наследство это нераздельное имущество, обязано было передать его следующему поколению, по крайней мере, в таком же виде, в каком оно его получило, так как в действительности каждое поколение было только одним моментом в существовании семьи; ни одно поколение не имело права присвоить себе плоды долговременной работы, переданные ему предшествующими поколениями; оно могло пользоваться ими; но необходимо было, чтобы и его преемники, в свою очередь, также воспользовались ими.
Многочисленные причины привели мало-помалу к разложению патриархальной семьи. В конце концов, отдельные ветви одного и того же семейства обособились друг от друга; каждая супружеская чета устроилась отдельно, чтобы жить своею собственной жизнью, не входя с другими родственными семьями в более тесные отношения.2.2 Религиозные свадебные церемонии
Брак был священной церемонией, имевшей целью посвятить молодую девушку в культ ее новой семьи.
Эта церемония происходила не в храме: она совершалась дома под покровительством домашних богов. Правда, в молитвах обращались также и к небесным богам, и позднее вошло даже в обычай отправляться предварительно в храм и приносить этим богам жертвы, называвшиеся приготовлением к браку; но главная и существенная часть церемонии всегда совершалась перед домашним очагом.
Свадебная церемония состояла, так сказать, из трех действий: первое происходило перед очагом отца невесты; третье - перед очагом мужа; второе же служило переходом от одного к другому.
1. В родительском доме, в присутствии жениха, отец невесты, окруженный обыкновенно своей семьей, совершал жертвоприношение. По окончании его он объявлял, произнося установленную священную формулу, что отдает свою дочь молодому человеку. Это заявление было совершенно необходимо для брака, так как молодая девушка не могла бы немедленно идти и поклоняться очагу мужа, если бы ее отец не оторвал ее предварительно от родительского очага.
2. Затем девушка переходила в дом мужа. Иногда ее провожал туда сам муж; но в некоторых городах эту обязанность исполняли особые люди, носившие характер священнослужителей и называвшиеся вестниками. Девушка садилась обыкновенно на колесницу с лицом, закрытым покрывалом, и с венком на голове; венок употреблялся во всех религиозных церемониях. Платье на ней было белое, — белые одежды надевались при всех религиозных обрядах. Перед нею несли брачный факел. Во все продолжение пути вокруг нее раздавался религиозный гимн. Девушка не входила сама в свое новое жилище. Надо было, чтобы муж внес ее, чтобы он сделал вид, что похищает ее, чтобы она испустила несколько криков, и чтобы сопровождавшие ее женщины притворно защищали ее. Этим, без сомнения, хотели показать, что женщина, готовившаяся приносить жертву у очага мужа, не имела на это никакого права, что она приближалась к нему не по своей собственной воле, и что необходимо было, чтобы хозяин этого места и этого бога ввел ее в дом проявлением своей власти. После этой притворной борьбы муж поднимал ее на руки и вносил в дом, но непременно так, чтобы ноги ее не коснулись порога.
3. Все происходившее до сих пор представляло только приготовление, прелюдию к настоящей церемонии. Священный обряд начинался в доме. Здесь приближались к очагу; новобрачную подводили к домашнему божеству и кропили ее очистительной водой; затем она прикасалась к священному огню, причем произносились молитвы; наконец муж и жена делили между собой пирог, хлеб и несколько фруктов. Это подобие легкой трапезы, начинавшейся и оканчивавшейся возлиянием и молитвой, этот раздел пищи перед очагом приводил супругов в религиозное общение и в общение с домашними богами.2.3. Отцовская власть
В первые дни после рождения отец имел право не признать ребенка, если он сомневался в законности его происхождения. Он имел право отказаться от него, даже если считал его своим,— и несомненно, что такие случаи иногда происходили, особенно когда дело шло о девочках. В Фивах законы формально запрещали так поступать. Однако если отец был слишком беден, чтобы воспитывать своего ребенка, ему предоставлялось право отнести его городским властям; они должны были поручить кому-нибудь его воспитание за счет государства, причем подразумевалось, что человек, взявший на себя это воспитание, впоследствии, чтобы вознаградить себя за этот труд, мог обратить ребенка в своего раба. Подобным же образом в Эфесе отречение от новорожденных допускалось только в случае крайней бедности.
Отцу предоставлялось, кроме того, право отречься от сына и, следовательно, лишить его наследства, если он дурно вел себя по отношению к нему.
Наконец, отец имел право назначать опекунов для своих малолетних детей и указывать в своем завещании на человека, за которого его дочь должна была выйти замуж.
Власть отца над детьми прекращалась с их совершеннолетием, которое начиналось или по исполнении восемнадцати лет, или с наступлением восемнадцатого года.2.4. Обязанности детей по отношению к родителям
Дети обязаны были вообще слушаться и почитать своих родителей. К ним предъявлялись некоторые требования.
Во-первых, сын должен был заботиться о поддержании своих родителей, если они находились в нужде. «Закон, — говорит Исей, — повелевает питать родителей; а родителями называются отец, мать, дед, бабка, прадед и прабабка». Было строгое соответствие между правом на наследство и обязанностью заботиться о прокормлении наследодателя.
Сын освобождался от этой обязанности только в одном случае. Если отец, несмотря на свою бедность, не позаботился научить его какому-нибудь ремеслу, то он терял всякое право на его материальную поддержку.
Во-вторых, сын должен был воздавать мертвым родителям почести, предписывавшиеся религиозными законами.
Сын, за неисполнение своих обязанностей, мог быть отдан в руки правосудия. Выбор наказания предоставлялся усмотрению суда, который выносил иногда даже смертные приговоры. Во всяком случае, виновный лишался всех политических прав.
Министерство образования российской Федерации
БЕЛГОРОД 2003
