Монастыри и монашество в Древней Руси. Феодосий Печерский. Монахи древней руси

Монашество. Древняя Русь. IV–XII вв.

МОНА?ШЕСТВО (греч. monachos – одинокий) – форма служения Господу, воплотившая аскетические идеалы христианства, исторически возникшая в кон. 3 – нач. 4 вв. в Египте и Сирии.

На Востоке христианство понималось преимущественно как образ жизни, соответствующий этическим нормам Евангелия («жизнь во Христе») – соблюдение поста, молитвы, нравственное благочестие. Идеалом христианской жизни служило монашество, целью которого было спасение после смерти и надежда на вечную жизнь, которую Господь дарует истинным праведникам.

С христианской точки зрения реальный мир наполнен злом, исходящим от дьявола; сосредоточение зла в человеке – его тело (плоть), подверженное различным соблазнам. Главный принцип монашества – уход из мирской жизни, отказ от соблазнов (богатства, власти, плотских наслаждений) во имя служения Господу.

Монах принимал обеты нестяжания (отказа от собственности), целомудрия (безбрачия), послушания (абсолютного повиновения уставу и монастырской власти, полного отказа от собственной воли). Свое внимание монахи сосредотачивали на молитве и исполнении послушаний, которые им поручались в монастырях. Одежды монахов – черные – символ отказа от мира и символ скорби.

Первые монахи уходили от людей в пустынные места, жили в молитве и безмолвии. Со временем к ним присоединялись другие христиане, желающие посвятить свою жизнь служению Господу. Так стали возникать монашеские общины – монастыри.

Монахов одного монастыря стали называть братией («братьями во Христе»). Человек, пришедший в монастырь, должен был пройти испытание – несколько лет быть простым послушником. За это время ему надлежало убедиться в правильности избранного пути.

Принятие в монашество происходит после совершения обряда пострижения, или пострига, который состоит в крестообразном выстрижении священником волос на голове послушника в знак посвящения его Христу, превращения его в раба Божиего. В ознаменование окончательного отречения от прежней жизни и мира после пострижения посвящаемому дается новое имя. Завершается обряд облачением нового монаха в монашеские одежды.

Существует три степени православного монашества: рясофор, малосхимник и великосхимник. Принятие малой или великой схимы означает исполнение более суровых обетов. Из монашества формируется высшее руководство православной церкви – епископат.

На Руси монашество появляется в кон. 10 – нач. 11 вв. На русский лад монахов звали также иноками, а также чернецами – по их черным одеждам. Одним из первых известных нам монахов был Антоний Печерский (11 в.), основатель Киево-Печерского монастыря.

Монахи служили примером жизни по заповедям Христа, поддерживали среди мирян авторитет православной веры и церкви. Наиболее почитаемых монахов признавали старцами – духовными наставниками. Они чаще всего не обладали никакой мирской властью. Расцвет русского старчества в 14–15 вв. был связан с деятельностью Сергия Радонежского и его учеников, а также Нила Сорского и «не-стяжателей».

В истории русского монашества было много великих подвижников: Феодосий Печерский, Антоний Римлянин, Кирилл Туровский, Варлаам Хутынский, Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский, Димитрий Прилуцкий, Пафнутий Боровский, Савва Сторожевский, Нил Сорский, Иосиф Волоцкий, Артемий Троицкий, Зосима и Савватий Соловецкие и др. Эти и многие другие монахи причислены к лику святых.

Многие монахи были авторами религиозно-философских сочинений (например, Феодосий Печерский, Кирилл Туровский, Климент Смолятич, архиепископ новгородский Геннадий, Нил Сорский, Иосиф Волоцкий, Зиновий Отенский, Димитрий Ростовский и др.). Монашеская среда была сосредоточением духовной и интеллектуальной жизни русского общества, именно здесь развивались важнейшие направления церковно-политической полемики «иосифлян» и «нестяжателей», «латинствующих» и «грекофилов». В монашеской среде были сформулированы теории «Третьего Рима», «Нового Иерусалима» и др.

Монахи принимали активное участие в политической жизни Российского государства, были советниками русских великих князей и царей. Часто, прежде чем принять какое-то решение, русские государи приезжали в монастыри за советом и благословением. Существовал обычай, согласно которому русские государи перед смертью принимали монашество (схиму). С. П.

МОНАСТЫ?РЬ (греч. monasterion – келья отшельника, уединенное жилище) – 1) форма организации общины монахов, живущих по определенному уставу и соблюдающих религиозные обеты; 2) комплекс богослужебных, жилых, хозяйственных и других построек, огражденный, как правило, стеной.

В православной церкви существовало три вида монастырей. Отходные монастыри – это скиты, устраиваемые монахами-отшельниками. В своежительских монастырях иноки проводили общие службы, но каждый имел собственное имущество. В общежительных монастырях иноки отказывались от личного имущества вообще, исполняли возложенные на них обязанности («послушания»), строго соблюдали требования монастырского устава. Наиболее строгим считался Студитский устав, принятый впервые в византийском Студитском монастыре в кон. 8 – нач. 9 вв.

Монастыри разделяются на мужские и женские. В 14–15 вв. на Руси существовали и смешанные монастыри. Во главе монастыря стоял избираемый монахами игумен, которого затем утверждал епископ или митрополит. По обычаю монастырь учреждался в том случае, когда в одном месте собиралось не менее 12 монахов – по числу 12 апостолов.

На Руси монастыри возникли в кон. 10 – нач. 11 вв. В Киевской Руси наиболее известным и авторитетным был мужской общежительный Киево-Печерский монастырь, основанный в 1051 г. Антонием Печерским. Один из первых игуменов, Феодосий Печерский ввел в монастыре Студитский устав. В Московском государстве с сер. 14 в. ведущую роль играл Троицкий (Троице-Сергиев) монастырь, основанный Сергием Радонежским. В Троицком монастыре был принят общежительный устав, забытый к тому времени на Руси. В ходе монастырской реформы, проведенной митрополитом Алексием в 14 в., общежительные монастыри были основаны по всей Руси. В кон. 15 – нач. 16 вв. большое распространение получают отходные монастыри – скиты, связанные с деятельностью Нила Сорского и «заволжских старцев». В тот же период важное значение приобретает общежительный Иосифо-Волоколамский Успенский монастырь, основанный Иосифом Волоцким. В 50-е гг. 17 в. особое влияние приобрел Новоие-русалимский Воскресенский монастырь, основанный патриархом Никоном.

Монастыри были важными центрами духовного просвещения. Здесь велось летописание, переписывались и переводились на славянский язык церковные книги. При монастырях создавались школы, иконописные мастерские. Братия монастырей вела широкую благотворительную деятельность, создавая при обителях богадельни для неимущих.

Монастыри были центрами хозяйственной деятельности, владели богатыми угодьями, соляными копями. К монастырям были приписаны крепостные крестьяне. Важную статью доходов составляли вклады на «помин души» – земельные и другие пожертвования после смерти жертвователей. Стоглавый собор 1551 г. установил неприкосновенность церковных имуществ. Одним из богатейших в 17 в. был Соловецкий монастырь. Иноки монастыря выращивали на северных Соловецких о-вах диковинные по тем временам плоды – дыни, арбузы, виноград.

Монастыри выполняли важную военную функцию. Устроенные как настоящие крепости, русские монастыри не раз становились оплотами борьбы с захватчиками. Например, Троице-Сергиев монастырь в 1608–1610 гг. полтора года держал осаду польских войск. С. П.

Следующая глава >

history.wikireading.ru

со времен князя Владимира и до наших дней / Монастырский вестник

Епископ Видновский Тихон

Доклад на конференции с участием игуменов и игумений монастырей Московской епархии «Преемство святоотеческих традиций в русском монашестве: со времен святого князя Владимира до наших дней, опыт возрождения и передачи наследия в современную жизнь», в рамках епархиальных Рождественских чтений, приуроченных к празднованию 1000-летия преставления св. равноап. князя Владимира (12 ноября 2015 года).

Монашество широко распространилось в Русской Церкви вследствие того, что с самого начала аскетическое учение христианства нашло живой отклик в душах новообращенных русских людей. 

Профессор Е.Е. Голубинский в своем многотомном труде «История Русской Церкви» повествует, что впервые упоминание о монахах появляется в летописях ко времени равноапостольного великого князя Владимира. Об этом же свидетельствует и митрополит Киевский Иларион в похвальном «Слове о законе и благодати», сказанном в честь великого князя Владимира, где повествуется: «Монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася». Как поясняет И.К. Смолич, монастыри, о которых говорится в «Слове», не были монастырями в собственном смысле, как мы теперь представляем. Те ранние монастыри были просто маленькими поселениями вблизи церквей, или хижинами, в которых жили некоторые христиане, а жили они в строгой аскезе. Эти монахи, о которых говорят летописи, еще не имели организации, так как самих монастырей еще не было. Они собирались вместе на богослужение, но не имели еще монашеского устава, не давали иноческих обетов и не получали правильного пострижения. В зависимости от типов организации Е.Е. Голубинский делит монастыри на «собственные» – те, которые получили правильное и законное учреждение, и монастыри «несобственные», возникшие стихийно при каких-либо храмах. «Итак, в период домонгольский (как и в последующее старое время) у нас были два класса монастырей: во-первых, монастыри собственные и настоящие; во-вторых, монастыри несобственные, “монастырьки”, или “монашеские слободки”, при приходских церквах».

Первый «собственный» монастырь с правильной регламентацией внутренней жизни появляется при великом князе Ярославе, который построил обитель на свои деньги и сделал ее родовой усыпальницей киевских великих князей. Он посвящает этот монастырь святому Георгию Победоносцу, своему небесному покровителю.

Из жития преподобного Антония Киево-Печерского видно, что когда он пришел в Киев, то, обходя многие «монастырьки», ни в одном из них не захотел остановиться, потому что его не удовлетворяла расслабленная жизнь обитателей этих своеобразных монашеских слободок. Эти монастырьки назывались слободками потому, что монахи там жили как придется, без уставов и без иерархии.

Е.Е. Голубинский полагает небезосновательно, что приглашенные на Русь князем Владимиром священники были по большей части из черного духовенства, как более легкие на подъем, не связанные хозяйством люди. Профессор считает, что большинство монашествующих проживало при «несобственных» монастырьках, потому что «собственных», строгих уставных, монастырей было крайне мало и вместить всех желающих они не могли. Надо упомянуть еще о так называемом мнимом монашестве, потому что, «кроме людей, действительно желавших монашествовать, шло в монахи еще множество людей, которые вовсе не помышляли о монашестве и которые имели в виду только кормиться на его счет или при помощи его удовлетворять своему честолюбию». Мнимых монахов всегда было значительно больше, чем истинных подвижников-аскетов, верных идеалам иночества, и именно они составляли основную часть насельников монашеских слободок.

Почему же, спрашивает профессор, у нашего отечественного русского монашества в начальный его период не было очевидной ревности создавать монастыри строго общежительные, с настоящим укладом монашеской жизни? И делает такой вывод: поскольку мы восприняли монашество от греков, то, следовательно, сами греки в этот период истории страдали оскудением ревности к уставному монашескому житию. Однако это мнение противоречит выводам профессора И.И. Соколова, который доказывал обратное: монашество греческое в IХ–ХI веках достигло максимума своего развития и по количеству монашествующих, и по качеству их подвига.

Возможно, что такое предпочтение независимости есть болезнь нашего русского монашества и составляет его менталитет и существенную особенность. Стремление к аскетическим идеалам соединяется у нас одновременно со стремлением к неконтролируемой свободе действий. Проявлялось это в необузданности нравов, недисциплинированности, в желании быть ни от кого не зависящими. «Монахи наши отличались величайшим рвением к строению монастырей, и, однако, эта ревность означала не процветание монашества, а его совершенную распущенность».

Большинство монашества в период домонгольский проводило жизнь в вольных монашеских слободках, возле приходских церквей; по меткому выражению профессора Н.С. Суворова, «уже в самом начале существования на Руси христианства и монашества монастырская жизнь оригинальным образом комбинировалась с приходскою в тех монастырях и монашеских слободках, которые представляли собой одновременно и монастырь, и приходскую церковь». Надо сказать, что такая комбинация (монастырь-приход) и до сих пор оказывается очень живучей и максимально распространенной на территории России.

Общежитие и особенное житие монахов

Монашество восточное, как и российское, по сути своей началось по одному образцу. Первыми монахами были подвизающиеся самостоятельно люди, у которых не было никаких уставов, а подвизались они, сколько хватало ревности. Они сами себе устанавливали правила благочестивой жизни, которых и старались придерживаться. На Востоке первым написал общежительный устав для монахов преподобный Пахомий Великий, а у нас в России первым, кто дал настоящий строгий общежительный устав, был преподобный Феодосий Печерский. Он ввел в Киево-Печерской лавре устав Студийского общежительного монастыря. И, как пишет профессор Голубинский, монашество должно было придти к нам из Греции с каким-нибудь уставом. На самом деле случилось так, что оно пришло к нам без всякого устава. Первым строгим монашеским уставом для русских монахов стал устав Студийский.

Но, как показывает история, строгое общинножитие у нас долго не продержалось, и уже при ближайших учениках преподобного Феодосия оно почти исчезло. Монахи опять стали разделяться на богатых и бедных, имущих и неимущих, знатных и незнатных, причем последние были у первых в полном презрении. Голубинский делает неутешительный вывод, что «если такова была судьба общинножития в самом Печерском монастыре, то, конечно, необходимо думать, что она была не лучшая во всех других монастырях русских домонгольского периода».

В последующие эпохи российской жизни многие из вопиющих недостатков домонгольского монашества удалось преодолеть и изжить, но не до конца. Во всяком случае, перестали существовать такие уродливые формы монашества, как свободные монастырские слободки, двойные монастыри, исчезли странствующие безмонастырские монахи и монахини, но строгого общежительного монашества у нас так и не было. В большинстве своем присутствовал уклад монашеской жизни с сохранением частной собственности.

Трагедия русского монашества заключалась в том, что оно не смогло удержаться на высоте истинного общинножития и избрало для своего существования облегченное общинножитие с сохранением права частной собственности, а также третий, совсем уже слабый вариант – келиотство, когда частная собственность имела верховенство.

В истории русского монашества было несколько ярких всплесков, связанных с появлением на духовном горизонте таких сильных личностей, как преподобные Сергий Радонежский, Паисий Величковский и Нил Сорский, которые явили собой высокие идеалы иночества, но с их уходом строгое монашеское житие ослабевало и возвращалось особножитие. К сожалению, большинство монашествующих тянулось к частной собственности, к свободе, к независимому существованию.

Вывод Е.Е. Голубинского о русском монашестве строг и малоутешителен: «Мы (то есть русские монахи) слегка попробовали первый устав (то есть истинное общинножитие) и избрали исключительно два последних. Этот выбор нами уставов составляет уже факт нашей жизни, и он свидетельствует о том, что мы заявили немного наклонности к истинной и строгой форме монашеской жизни и что мы желали монашествовать исключительно по облегченным способам, так сказать –  соединяя полезное с приятным». Эта особенность русского монашества продолжает действовать и поныне, формируя образ жизни и образ мыслей современного русского иночества.

Стоглавый Собор

До XV века Русь была митрополией, то есть частью Константинопольской Патриархии, и на нее распространялись все законы, действующие на территории последней. С XV по XVII век – с образованием патриаршества на Руси и до синодального периода – существенных изменений в канонических нормах не было. Так, в постановлениях Стоглавого Московского Собора мы читаем лишь о подтверждении старых правил. В главе 50 «О священническом и иноческом чине» Собор повелевает принимать всех желающих монашества свободно и никого не отгонять от себя, а хулиганов и бесчинников повелевает исправлять на местах, налагая на них необходимые наказания и епитимии. Изгонять позволялось только таких, которые сеют соблазн для окружающих. Довольно свободно разрешалось принимать в монастыри и причислять к братству всех желающих, «ничтоже от них истязующе», без всяких допросов и проверок, лишь бы они обязывались выполнять монастырский устав. Выгоняли тех, которые не каялись и не желали слушаться начальства, но вели себя так, что своим поведением соблазняли простых мирян.

Стоглавый Собор узаконил «вклады», или «выкупы», для некоторых лиц, поступающих в монастыри. Так, многие князья и бояре желали остаток дней провести в монашестве, но монашеских подвигов нести уже не могли, однако у них были большие имения и деньги, которые они могли и желали бы пожертвовать на монастыри. Тогда в монастырскую казну вносился большой вклад, и с игуменом заключался договор, по которому вкладчик получал право ради этого вклада провести остаток жизни в монастыре. Были и так называемые вклады на пострижение. Для богатых, но немощных христолюбцев Собор сделал поблажку в том, что если они, приходя в монастырь, давали за себя богатый выкуп, то могли жить в монастыре, соразмеряясь со своими силами, а не как прочие иноки. Они могли не ходить вместе со всеми на трапезу, а иметь ее у себя в покоях, они также могли жить с прислугой, принимать у себя гостей и родственников и вообще жить так, как пожелают, но, естественно, в рамках дозволенного. Можно сказать, что Стоглавый Собор узаконивал имущественное и социальное неравенство в российских монастырях, которое и без того всегда там существовало.

Постановления Стоглавого Собора дополняют общую картину монастырского быта XVII века, которая характеризуется упадком монашеских идеалов жизни – нестяжания, молитвы и послушания. А распространение в среде монашеского духовенства и мирян духа религиозного формализма вызвало справедливую критику со стороны ревнителей святоотеческого благочестия, каковыми были преподобные Максим Грек, Нил Сорский и Иосиф Волоцкий со своими учениками.

 Синодальной период

С приходом Петра I, после принятия «Духовного регламента» начался новый период в отношениях между Церковью и государством, который не мог не отразиться на монашестве. Симфония церковной и государственной власти подверглась деформации. На место византийского принципа симфонии властей встает протестантский принцип главенства светского государства над всеми видами религиозных организаций внутри. В эту эпоху государство начинает жестко контролировать Церковь.

Патриаршество было упразднено в 1721 году. Всеми церковными делами стал заниматься сначала некий Духовный коллегиум, а затем Святейший Синод. Это был новый коллегиальный орган, который заменил собой и патриарха, и Поместные Соборы. С этого момента Соборы перестают созываться. Святейший Синод становится высшим органом церковной власти, но, кроме того, он же является и одним из правительственных (государственных) учреждений, где со стороны государства председательствовал мирской чиновник – обер-прокурор Синода. Как и прочие государственные учреждения, Синод имел полномочия настолько, насколько он ими наделялся от высшей мирской власти – от императора.

В данный период источниками законов для Русской Церкви служат царские указы или постановления Святейшего Синода, подписанные императором.

Можно сказать, что с приходом Петра I монашество оказалось не в самом лучшем положении. Сам Петр считал монахов «государственными дармоедами» и относился к ним как к бесполезному сословию. Во всяком случае, почти все указы правительства были направлены на то, чтобы извлечь из монашества и монастырей хоть какую-нибудь государственную пользу. Результаты секулярной политики государства по отношению к монастырям не замедлили сказаться. «Число монашествующих сократилось почти вдвое. Только царствование императрицы Елизаветы Петровны принесло монастырям некоторое послабление, но сильнейшим ударом по монашеству стал правительственный Указ о секуляризации монастырских земель (1764), когда безвозвратно отбирались в государственную казну монастырские земельные владения – главные источники доходов многих обителей, что повлекло за собой закрытие около 500 монастырей. Тогда лишились всякого пособия, но продолжали нищенское существование 150 обителей, а в штат попало 225 монастырей – это те, которые стали получать деньги от государства. В это страшное время русское монашество почти повсеместно пришло в упадок.

И только в XIX веке произошли позитивные изменения в отношении государства к монастырям и монахам. Стали открывать новые и восстанавливать старые обители.

Законы Российской империи о монастырях и монахах

За синодальный период в царской России накопилось достаточно много законов, регламентирующих отношение государства к монашествующему духовенству. Этими законами руководствовался Синод РПЦ до принятия Временным правительством декрета «О свободе совести» в 1917 году. Некоторые указы продолжали и продолжают действовать и поныне, а некоторые утратили свою силу с момента отречения императора Николая II от престола.

К сожалению, многие из постановлений дореволюционного Синода мало кто знал, поэтому если подходить к существующему каноническому праву с полной ответственностью, то необходимо провести ревизию всех прошлых законов и предписаний Святейшего Синода (1721–1918 гг.) в соответствии с современными нормами канонического права.

Современный период

Современный период развития монашества в России очень хорошо был представлен в выступлениях почившего Патриарха Алексия II на ежегодном епархиальном собрании Москвы. Святейший в своих выступлениях не раз высказывался о проблемах современного монашества. Так, в 2003 году Его Святейшество в ярких красках показал истинное лицо ложного монашества: «С горечью приходится констатировать, что не все насельники, особенно центральных монастырей, пришли в монастырь по призванию. Некоторые из постригаемых принимают монашество, имея совершенно искренние намерения, но, не имея крепкого духовного стержня, потом духовно опускаются; другие же, особенно в мужских обителях, увы, сразу в своем воображении видят себя кандидатами в архиереи. Время в ожидании этого идет томительно медленно. Человек уже прожил в монастыре лет десять, примерно столько же простоял у престола, и архиерейское облачение уже сшито, и речь на наречение, возможно, уже составлена, но каждое очередное заседание Священного Синода не приносит ему желанного решения. И эта жизненная драма чаще всего находит свое разрешение сначала в непослушании, самочинии, самоволии, потом в пьянстве, иногда даже в уходе из монастыря, в религиозной и нравственной деградации.

Сегодня, когда трудности внешнего плана уже во многом преодолены и материальная сторона жизни, связанная с восстановлением монастырских строений и храмов, налаживанием хозяйства и быта, уже не является самой актуальной и большой проблемой, наместникам, настоятельницам и духовникам следует все свои усилия приложить к оздоровлению внутренней, духовной ситуации в своих обителях, а также к развитию позитивных тенденций, появившихся в процессе становления монашеской жизни».

Давно уже отмечалась тенденция в современных монастырях: почти все силы монахов тратятся на внешнее строительство и хозяйственную деятельность, и очень мало времени уделяется духовному деланию, которое пущено на самотек. Некоторые монахи уходят в мир, не желая возвращаться в монастыри. Получается парадокс: архиереи рапортуют в Священный Синод об открытии все новых и новых обителей, а монахи уходят из этих монастырей, не желая там жить.

В докладе «Некоторые вопросы возрождения монашества в России» ныне почившего архиепископа Орехово-Зуевского Алексия (Фролова), бывшего председателя Синодальной комиссии по делам монастырей, прочитанном на конференции «Наследие преподобного Серафима Саровского и судьбы России» (Сергиев Посад – Саров – Дивеево, 28 июня – 1июля 2006 г.), говорилось: «Если мы не разберемся, что и почему происходило в прошлом и происходит сейчас, то даже в ближайшем будущем не сможем исправить ошибки и преодолеть нежелательные тенденции в наших обителях».

 Владыка Алексий (Фролов) отмечал, что на сегодня самая большая проблема для монашества – вхождение в нашу жизнь «мирского духа». Строить стены значительно легче, чем воспитывать человеческие души, а тем более взращивать настоящих монахов. «Соблазн отложить “на потом” решение внутренних духовных вопросов, занявшись строительством, настолько ныне возымел место, что само понятие “возрождение монастырей” стало прочно ассоциироваться со строительным подвигом наместников монастырей и иноков». К сожалению, в отчетах Преосвященных отмечаются только успехи и достижения в строительстве и т. д. Эти успехи отмечаются наградами и стимулируются похвалами. О проблемах никто не говорит.

Владыка Алексий (Фролов) предупреждает, что если отдавать все силы на внешнее строительство, то можно быстро к этому привыкнуть и потерять духовные ориентиры. В этой погоне за внешним благоукрашением забывается главный завет монашества – «сначала быть, а потом делать», то есть сначала необходимо стяжать твердое внутреннее монашеское устроение, что равносильно непрестанному монашескому деланию, а потом только выходить на стезю внешнего делания, чтобы за суетой не потерять окончательно благодати Святого Духа. К сожалению, этим заветом мало кто руководствуется. Чаще всего поступающему в монастырь говорят: «Ты работай, а мы за тебя помолимся». В этой связи очень правильное мнение высказал владыка Иларион (Алфеев): «Постриг должен быть не началом монашеского пути, а неким итогом долголетнего искуса: постриг подтверждает, что человек призван к монашеству, что его желание стать монахом не скороспелое и поспешное, но что это его собственное твердое и непоколебимое желание».

Нельзя торопиться с постригами, рекомендует архиепископ Алексий (Фролов), потому что не все приходящие в монастыри способны отречься от мира с его похотями и страстями и искренне посвятить свою жизнь Христу. Можно дать временный кров и стол и помочь человеку сориентироваться и оценить трезво свои возможности; а торопить с постригом – крайне нежелательно. «Ни в коем случае нельзя принимать сразу в братство (сестричество) и, тем более, поспешно постригать». Владыка Алексий (Фролов) делает, пожалуй, самый трезвый и правильный вывод, подтвержденный многими и многими трагедиями из личной жизни бывших иноков и монахов: «Если монашество не его путь, то рано или поздно мир предъявит на него свои права». И гораздо лучше, если человек останется добрым мирянином, нежели он будет нерадивым иноком, служащим соблазном для окружающих.

Еще одной важнейшей проблемой современного монашества является ложное представление о монастырях как месте пребывания монахов и только. Многие из настоятелей так и думают, заботясь о монастыре как о комплексе зданий, который надо сохранять в порядке, ремонтировать, красить, строить и т. д., но совершенно не заботятся о стяжании монастыря как духовного организма, соединенного в духе любви и взаимопомощи. Такие настоятели пользуются монастырем для достижения своих целей, для собственного самоутверждения и для продвижения по службе, а насельников монастыря используют как обслугу и рабочую силу. Владыка Алексий (Фролов) напоминает: «Монастырь – это братство или сестричество, а не стены, как принято считать в наше время». Монастырь – это духовный организм, и главное в нем – то, каким духом он живет. Дух этот должен быть подлинно Христов, дух взаимной любви, милосердия, сострадания, терпения, нестяжания и других добродетелей, а дух мира сего заставляет жить монахов по другим законам. «Любое разделение в обители влечет за собой утрату духа монашеского».

Архиепископ Алексий говорит, что в современном монашестве, к сожалению, прослеживается тенденция, когда внешнее делание предпочитается внутреннему. Этот порок унаследован из синодальной эпохи. Желание более интенсивно, чем диктовалось необходимостью,  участвовать в жизни государства возобладало в синодальном иночестве. И эта тенденция прослеживается ныне, что не может не сказаться пагубно на монашестве.

Единство братства внутри монастыря возможно только при едином устремлении и едином действии настоятеля и братии. Но когда настоятель управляет как начальник – властительски, а не служит братьям примером во Христе, достигнуть единства трудно. Возрождение монашества есть дело не законов и мер, а лиц, живущих высоким идеалом иночества. Сложно представить, как нам удастся воссоздать в наших монастырях образ единства и духовно здоровую среду при настоящем плачевном состоянии мира, его безудержном отпадении от Божественной любви. Монашество призвано стать солью для мира, и ему следует ярко сиять, чтобы принести пользу не только себе, но и миру. Для этого ему следует изгнать мирское мудрование из стен монастырей и стать по настоящему духовным.

Его Святейшество Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, 8 октября 2014 года в актовом зале Московской духовной академии сказал об основных задачах современных монастырей: «Для дальнейшего возрождения подлинной монашеской жизни и созидания ее внутренней силы важно глубокое усвоение монастырями общежительных принципов (основные из них: послушание всех братий одному духовному отцу, общность имущества, нестяжательность, ежедневное богослужение, в котором участвуют все насельники).

Для лучшего понимания духовной жизни монахов необходимо изучить опыт святых отцов, оставивших для нас Патерики с рассказами о жизни монахов, начиная с XIII века и заканчивая XIX веком (Афонский, Киево-Печерский, Троицкий, Соловецкий, Валаамский, Оптинский, Псково-Печерский, Волоколамский, Можайский, Ярославский, Тверской, Олонецкий, Московский, Глинский).

Этот опыт и является преемственностью святоотеческих традиций.

19 Ноября 2015

Социальные сети

monasterium.ru

Я. Н. Щапов МОНАШЕСТВО НА РУСИ В ΧΙ–ΧΙΙΙ ВЕКАХ. Монашество и монастыри в России XI?XX века: Исторические очерки

Я. Н. Щапов МОНАШЕСТВО НА РУСИ В ??–???? ВЕКАХ

Мы располагаем двумя важнейшими и очень ценными источниками для изучения первых веков русского монашества, это Житие преп. Феодосия Печерского, написанное Нестором в конце XI в.[23], и включивший это житие Киево–Печерский патерик[24], оригинальное произведение агиографического жанра, созданное в конце ??–??? вв. Последний — это своеобразная «энциклопедия» монашества Древней Руси, содержащая сведения о самых разнообразных сторонах его жизни. Сам киевский Печерский монастырь, с которым связана деятельность и Феодосия, и других игуменов и братьев, рассказ о жизни и подвигах которых составляет содержание Патерика, был той основой, на которой развивалось монашество других, северных и западных земель Руси, образцом, которому следовали монастыри последующего времени. Что касается других современных эпохе источников, то летописи дают главным образом сведения об основании монастырей[25], захоронениях в них, а других, не печерских монашеских житий сохранилось не много. Это житие Аркадия, епископа новгородского[26] и Слово о Мартине, мнихе туровском[27]. Информация, содержащаяся в последних, не может сравниться по объему с Житием Феодосия и Патериком, но расширяет ее на монастыри в других регионах — в Новгороде и Турове.

ПУТИ ПРОНИКНОВЕНИЯ МОНАШЕСТВА НА РУСЬ

На возникновение монашества на Руси и его формирование христианские монастырские традиции оказали влияние двумя путями: через монашескую литературу — рассказы о монашеских подвигах на Ближнем Востоке и в Византии, монастырские уставы, — и через личный монашеский опыт русских подвижников, полученный в Константинополе, в Палестине и, главным образом, на Афоне, где ко времени принятия Русью христианства образовались общины, наиболее полно воплощавшие христианские воззрения на жизнь человека вне «мира», человека, полностью посвятившего себя Богу.

Греческие и сирийские сочинения о монашеском подвиге, назидательные рассказы и повести в славянских переводах с греческого были хорошо известны на Руси с раннего времени.

«Изречения святых отцов», известные в славянской письменности как Азбучно–Иерусалимский патерик, были распространены здесь уже в XI в., став одним из источников Изборника 1076 г. и Пролога. Синайский патерик, содержащий рассказы о подвижничестве синайских и палестинских монахов, собранные Иоанном Мосхом (УП в.), сохранился в древнерусском списке ??–?? вв.; он также послужил одним из источников Пролога и был известен составителям Киево–Печерского патерика. В несторовом Житии Феодосия есть ссылки на св. Савву Освященного, Иоанна Лествичника и Евагрия. Есть основания считать, что в это время было известно и «Сказание о египетских черноризцах» (Египетский патерик) и «Изречения отцов» (Скитский патерик), сохранившиеся в славянском переводе только в более поздних списках[28].

ЛИЧНЫЙ МОНАШЕСКИЙ ОПЫТ

Личный опыт монашеского служения перенес на холмы над Днепром сам будущий Антоний Печерский, местный уроженец, «некий благочестивый муж от града Любеча», как его называет автор сказания в Патерике, Нестор Печерский, не зная ни его мирского имени, ни его происхождения. Желая принять иночество, любечанин побывал в Константинополе и затем на Святой горе, где, обойдя монастыри, так воспылал любовью к Христу, что захотел стать достойным афонских монахов и постричься здесь. Он был принят в один из монастырей, в котором, пройдя подготовку у игумена, был им пострижен с именем Антония[29]. Нестор не указывает, что это имя было дано молодому славянину в память основателя монашества в римском Египте Антония Великого (ок. 250–355)[30], но это скорее всего именно так. Об этом можно думать на основании слов самого Нестора, который пишет, что афонский игумен рассматривал ново- постриженного как потенциального распространителя иночества в своей стране, на Руси, что и подтвердилось в дальнейшем. Нестор сравнивает известность печерского Антония со славой Антония египетского (Великого[31]).

В Константинополе в монастыре жил ученик преп. Антония Печерского Ефрем, вернувшийся затем на Русь и ставший епископом переяславским. Игумен Даниил из Черниговской земли во время паломничества в Святую землю в первые годы XII в. жил в подворье лавры св. Саввы Освященного в Иерусалиме, ставшей позднее центром православия и просвещения в Палестине.

Сам преподобный Антоний, вернувшись с Афона на Русь и поселившись в пещере в лесу под княжеским селом Берестовом, своей праведной жизнью, трудом и молитвой привлек к себе внимание новообращенного киевского общества, к нему приходили за поучением и благословением не только простые жители, но и вельможи, и князья. А пещера святого стала местом притяжения для тех, кто решил последовать его примеру. Так возник небольшой подземный монастырь с 12 иноками, постриженными Антонием. Однако сам основатель монастыря выступает в дальнейшем не в качестве иеромонаха или игумена. Он уходит на иную гору, поселяется в отдельной пещере, из которой не выходит до конца жизни. Его роль скорее ктиторская — создателя обители, перенесшего на нее традицию и благословение Святой горы. Он поставил первым игуменом Варла- ама, а после его перехода в другой монастырь — избранного братией Феодосия. Новых иноков постригает уже не он, а по его повелению это делает священноинок Никон[32], а после него по желанию Антония презвитером становится Феодосий[33]. Таким образом, последний совмещает обязанности игумена и иеромонаха, что открывает перед ним большие возможности в организации жизни монастыря.

ПРАВИЛА МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

В монастыре, возникшем в пещерах на берегу Днепра, вначале, при Антонии, руководствовались, вероятно, общими принципами монашеской жизни, принесенными им с Афона, а в богослужении следовали Типикону «Великой церкви», то есть собора св. Софии в Константинополе[34]. Феодосий, будучи уже игуменом монастыря, специально интересовался Студийским монастырским уставом, и найдя его у монаха Студийского монастыря Михаила, приехавшего в Киев с митрополитом Георгием (ок. 1065 г.), сделал список с него. Этот устав был использован при организации в Печерском монастыре богослужений и монастырского быта («И уставил он в своем монастыре, как петь монастырскую службу и как класть поклоны, и читать, и стоять в церкви, и все церковные правила, и как сидеть во время трапезы, и что есть в какие дни — все по уставу»)[35]. Следовательно, это был уже монастырский устав. Однако, похоже на то, что этот текст не вполне удовлетворял организатора русского монашества, так как включал только часть нужного устава. Об этом говорит сообщение Патерика, что Феодосий, воспользовавшись пребыванием в Константинополе своего сопостриженника Ефрема, послал к нему одного из братьев, чтобы тот, списав, принес «весь устав Студийского монастыря». Тот, «весь устав монастырский списав, послал к нему»[36]. Феодосий принял этот устав, велел прочесть его перед братией и «оттоле начат вся в своем монастыре творити по уставу святыя обители Студийския» и этому, по словам автора Жития Феодосия, следуют и ученики преподобного.

Древнерусский перевод Студийского устава сохранился в списке XII в., принадлежавшем новгородскому Воскресенскому монастырю, что свидетельствует о его распространении в это время не только в южной Руси, но и в северной. Это редакция устава Студийского монастыря, принадлежащая константинопольскому патриарху Алексию (1025–1043)[37]. Возможно, что и сам перевод, несущий несомненные древнерусские языковые черты, был сделан в Константинополе самим Ефремом «кажеником» (скопцом), будущим митрополитом Переяславским[38]. Изложение содержания Студийского устава в редакции патриарха Алексия дает Е. Е. Голубинский[39].

ДВЕ ВОСТОЧНО–ХРИСТИАНСКИЕ ШКОЛЫ МОНАШЕСТВА И РУСЬ

Житие Феодосия и Киево–Печерский патерик показывают, что в Киеве в ??–???? вв., как и на Руси этого времени вообще, были известны оба основных течения монашества: и египетско–сирийское, нашедшее признание на Афоне и принесенное на Русь Антонием, и палести- но–константинопольское, которому следовал Феодосий. В Печерском монастыре они и сосуществовали параллельно, будучи представлены подвижниками, руководствовавшимися разными путями монашеского подвига, и сменяли друг друга в процессе развития монастыря.

По мнению Г. П. Федотова, в обители св. Антония и Феодосия открываются «два потока духовной жизни: один пещерный, аскетико–ге- роический, другой надземный, смиренно–послушный, социально–кари- тативный»[40]. Палестинский монашеский идеал святости оказался ближе всего к религиозной жизни Руси. Хотя основателем монашества был Антоний Великий, на Руси подражали главным образом не ему, а Савве Освященному. В рассказе о жизни и подвиге Феодосия Нестор использует жития св. Евфимия и Саввы, палестинских святых VI в. По мнению исследователя, «мы имеем право говорить об очеловечении, о гуманизации аскетического идеала в Палестине — и на Руси»[41].

Вместе с тем, в истории Печерского монастыря Федотов видит смену традиций от египетско–афонской при Антонии к палестинско- студийской при Феодосии и новое «воскрешение традиции Антония и Св. Горы» в переписке создателей Патерика Симона и Поликарпа, когда в монастыре возобладали «жестокие искушения, жестокая демонология, жестокие страдания -…атмосфера, в которой совершаются изумительные подвиги посмертных учеников Антония»[42].

СТУПЕНИ МОНАШЕСКОГО ПОДВИГА

Приходя в монастырь, чтобы посвятить свою жизнь Богу, кандидат в черноризцы некоторое время находился на низшей ступени послушества и обучения монастырской жизни. На это время ему разрешалось носить свою одежду. Затем он получал монашескую одежду (рясу) и должен был участвовать во всех монастырских «службах». Только после этого, если он выдерживал такое испытание, его постригали и облачали в монашескую мантию (длинную черную одежду без рукавов, надеваемую поверх нижней) и он становился чернецом. При этом происходила смена имени, что должно было подтвердить, что человек, посвятивший себя Богу, становится другим. Существовала и последняя, высшая ступень монашеского совершенства. После того, как монах своей чистой жизнью и подвигами доказывал свою отрешенность от грешного мира, он удостаивался принять «великий ангельский образ» («схиму», от греч. ????? — образ). В этом случае его вновь постригали и вновь меняли ему имя, на него возлагали куколь — головной убор в виде глубокого капюшона, почти закрывающего лицо, с символическими рисунками и знаками.

Молодые монахи проходили школу у игумена или пресвитера (священника). Инок не должен возноситься ни в чем, обязан считать себя ниже других, не величаться, он должен приучить себя быть скромным, покорным всем, не заниматься стяжательством (накоплением богатства). Когда ходит, держать руки согнутыми у груди (т. е. не размахивать ими), и при встрече поклониться брату. Феодосий призывал братию не ходить по чужим кельям, но молиться каждому в своей[43].

МОНАШЕСКИЙ ТРУД

Повседневный монашеский труд — это и постоянная молитва, и ночная служба, и постничество, но и рукоделие, обеспечение себя и братии средствами существования. Среди наиболее частых послушаний для новых монахов, живших в общем помещении и не имевших постоянного места для сна, была работа в поварне — колоть дрова, носить воду из реки, затем — вратарем (сторожем) у монастырских ворот, наконец — прислуживание в трапезной. Такой путь прошел в течение шести лет, например, князь–инок Никола–Святослав, пока он не стал жить в отдельной келии, которую сам и построил[44].

Феодосий еще до поступления в монастырь в течение двух лет занимался печением и продажей просфор, а также размолом зерна для них. В монастыре, уже будучи монахом, а затем игуменом, он также приходил в пекарню, участвуя вместе с пекарями в работе, подбадривая их и «веселясь духом». Однако обычным его занятием вне службы и молитв было прядение шерсти («волны»), причем одновременно он напевал наизусть псалмы. Из этой шерсти монахи вязали на продажу носки («копытца») и шапки («клобукы»). В монастыре была общая пекарня, но не было мельницы, поэтому зерно раздавалось монахам по кельям и они сами

жерновах, делая это обычно ночью. Не мало монахов связывали свой труд с книгами. Черноризец Иларион занимался в келии Феодосия перепиской книг, священник Никон переплетал их («строющу книгы»), а Феодосий в это время, сидя рядом, вил для этого веревки и тихо напевал наизусть псалтирь. Обычным занятием монахов было также разведение огорода и выращивание овощей[45].

КЕЛЬИ

Монахи имели свои кельи, в которых отдыхали после обеда и должны были проводить время в молитвах после вечерней службы. При преп. Антонии кельями были вырытые самими монахами в мягком лессовом грунте пещеры. Затем, при увеличении числа братии, кельи стали строиться на земле, а пещеры стали монастырским кладбищем. Игумен имел двойную келью — вторая, «внутренняя», была для него своеобразной моленной, домовой часовней, куда Феодосий удалялся для молитвы[46].

НОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ

Введение общежительного устава требовало соблюдения строгих норм поведения. Ходить по чужим кельям считалось грехом. После вечерней молитвы запрещались беседы монахов, каждый должен был молиться в своей келье. Игумен Феодосий ночью обходил монастырь, прислушиваясь, что делается в кельях, и если вместо молитвы слышал беседу монахов, собравшихся в одной келье, стучал им в дверь и наутро вызывал к себе и выговаривал, стремясь, чтобы его беседа дошла до согрешившего и, дав ему епитимью, отпускал[47]. Ночная и утренняя службы и молитвы требовали отдыха в середине дня, и по монастырскому распорядку после обеда закрывались монастырские ворота и братья спали по кельям. Впрочем, обычай послеобеденного сна был вообще распространен на Руси: длинный рабочий день в светлое время года требовал дополнительного отдыха. На ночь монастырские ворота закрывались еще до наступления темноты[48].

Особенно строг был Феодосий в своих требованиях не иметь у себя в кельях продукты, не предусмотренную личную одежду и вещи. Обходя кельи, он изымал несоответствующее этим нормам: «он многократно ходил по кельям своих учеников и если находил у них или угощение, или одежду сверх принятой, или что из имущества, то бросал это в печь, как дьявольское и греховное». Игумен обосновывал это тем, что думая об имуществе в своей келье, невозможно быть искренним в молитве, по божественным словам: «где ваши сокровища, там и сердца ваши будут». Иноку надлежит думать о соблюдении устава и довольствоваться тем, что дает на трапезе келарь, а в кельях ничего не иметь[49].

Введение строгого общежительства Феодосием должно было изменить характер хозяйства монастыря и самоощущения братии: вместо отдельных иноков, объединившихся ради общей цели — спасения вне мира — и участвовавших в общих богослужениях, должна была возникнуть единая хозяйственная община с общим хозяйством, столом, строгой уравнительностью. Это равенство было очень притягательно в теории, но осуществить его в монастырской жизни оказалось трудно.

ПРАВИЛА И ДИСЦИПЛИНА ПОСЛЕ ФЕОДОСИЯ

Строгость монашеской дисциплины и неоспоримость запретов, вынесенных игуменом, были общераспространенным явлением. Однако то «истинное общежитие», нарочитое имущественное равенство братии, которое вводил Феодосий, как отмечал уже Е. Е. Голубинский, в самом Печерском монастыре после его смерти продержалось недолго[50]. В рассказах о жизни монахов в XII в. часты сообщения о богатых и бедных среди братии. Умерший инок мог лежать, омытый и спеленутый, оставаясь без погребения, так как он был очень беден и никаких сбережений на погребение не оставил. Он был погребен по специальному распоряжению игумена. В то же время, один из братии, Арефа, родом из Полоцка, хранил в своей келии «много богатство», которое однажды у него украли[51]. По словам Г. П. Федотова, «после смерти святого строгий уставный быт не удержался в монастыре, и Печерский патерик уже не помнит о киновийной жизни»[52]. Однако некоторые общежительные нормы, такие, как общий стол, в монастыре сохранились.

РЯДОВЫЕ МОНАШЕСКИЕ ПОДВИГИ

Стремление полнее посвятить себя служению Христу, избавиться от соблазнов светской жизни, преодолеть грешные мысли и слабости тела, вызывали у монахов особые подвиги, призванные заменить все это постоянной молитвой, отгородиться от всего, что мешает сосредоточиться на вечном, отвлечься физическим изнурением. Преподобный Феодосий в юности, еще до поступления в монастырь, заказал себе у кузнеца вериги и носил их на голом теле, под рубашкой, и его мать узнала об этом по крови на рубашке. В монастыре он носил власяницу — рубашку («свиту») из грубой шерсти, скрывая ее под другой «свитой». Монахи боролись с леностью и слабостями, отказывая себе в сне лежа («на ребрах»), а спали только сидя, «на столе» (скамье) в течение короткого времени. Даже мытья под текущей водой нужно было избегать. Среди подвигов святого указывалось, что его никогда не видели «воду на тело изливающа»[53].

УЕДИНЕНИЕ И ЗАТВОРНИЧЕСТВО

Наиболее распространенным способом сосредоточиться на мысли о Боге было уединение, отказ от общения с другими, даже с бра- тиями. Но это разрешалось только опытным монахам. Сам Феодосий, будучи уже игуменом, проводил все постные дни, закрывшись в пещерной келье и выходя к братии лишь в конце поста, чтобы поддержать ее в этом деле. Наиболее строгим уединение было в форме затворничества, когда инок закрывался, иногда добровольно замуровывался в келье на годы, оставляя только отверстие для принятия пищи и редкого устного общения. Он не посещал церковь, но будучи в одиночестве, все время проводил в молитвах, в общении с Богом. Некоторые затворники проводили так и восемь, и тридцать лет. Для честолюбивого человека пребывание в затворе могло быть соблазнительно потому, что способствовало приобретению известности и почитания, если он оказывался в состоянии вынести это добровольное заточение. Когда молодой монах пожелал уйти в затвор, игумен отговаривал его, говоря, что «нет тебе пользы праздно сидеть, потому что ты еще молод, лучше тебе оставаться среди братии и, работая на них, ты не лишишься награды своей». Но тот не послушался его и был прельщен дьяволом. Зато выдержавший затвор в течение длительного времени настолько уходил от грешного (даже монастырского) мира, что нередко получал дар исцеления[54].

МОНАСТЫРСКИЕ ДОЛЖНОСТИ. ИГУМЕН ВО ГЛАВЕ МОНАСТЫРЯ

Монастырь с многочисленной братией требовал четкой организации, твердого устава, распределения обязанностей. Во главе его стоял игумен, бывший наиболее опытным монахом, хорошим организатором, способным вести дела и с внешним миром. Он должен был быть в курсе всего, что делается в монастыре и что делает каждый из братии.

Первоначально фактическим настоятелем монастыря был его основатель (ктитор) Антоний, который управлял монастырем, пока тот был мал (3–5 монахов). Когда Антоний решил уйти от управления монастырем, то как ктитор сохранил права назначения игумена. Он выбрал первого игумена Варлаама, а когда тот был переведен князем из монастыря, то Феодосия. После смерти Антония Феодоси- ем было установлено избрание нового игумена всей братией монастыря. Он утвердил перед своей кончиной избранного братией своего преемника Стефана. В дальнейшем избрание игумена самими монахами стало правилом — они соглашались иметь в качестве «старейшины и пастыря» человека, которому они доверяют и которого признают способным руководить собой. После избрания имя нового игумена сообщалось князю и затем, по «повелению» князя, митрополит «поставлял» игумена как главу монастыря. Общежительный монастырский устав требовал вместе с тем полного подчинения игумену. Передавая свои функции игумена Стефану, Феодосий говорил инокам, что они имеют игумена, которого сами захотели: «его послушайте и отцом духовным его имейте, бойтесь его и делайте все по его повелению»[55]. Такие же порядки существовали и в других монастырях. В новгородской берестяной грамоте XII в. автор оправдывается, что не мог прийти на встречу, как обещал, из?за того, что его «игумен не пустил», хотя он отпрашивался, но послал его по другому делу[56].

Если ктитором монастыря выступал князь, он сам назначал игумена в свой монастырь, а митрополиту оставалось только его поставить по церковному правилу. Так сделал, например, князь Изяслав, взяв Варлаама из Печерского монастыря и поставив его игуменом вновь созданного своего монастыря. Антоний Римлянин, вероятно, сам был игуменом основанного им монастыря, но в своей Духовной завещал «место се на игуменство» и распорядился: «а кого избирут братья, но от братьи, и иже кто в месте сем терпит»[57].

Вторым после игумена лицом в монастыре был приставник — управляющий, помощник игумена, наиболее авторитетный и активный монах, возможный преемник настоятеля. Важнейшей должностью в общежительном монастыре был келарь, ведавший хозяйством, постоянной заботой которого было накормить братию, достать продукты.

Особое место в монастыре занимал священник — иеромонах. Его должность не всегда совпадала с игуменской. Первым иеромонахом был Никон, священник, поселившийся в пещере вместе с Антонием. Он постригал по указанию Антония новых иноков, служил литургию в монастырском храме, а после игумена Стефана был избран игуменом монастыря. В монастыре были и другие священники («презвитеры»), служившие в церкви и исполнявшие все нужные требы, иеродьяконы и «строители церковные» — пономари и другие церковнослужители. У игумена и пожилых и заслуженных иеромонахов были монахи — служители, которые могли быть сокелейниками.

К числу высоких должностей принадлежал также «демествен- ник церковный» — руководитель церковного хора. Это была ответственная должность, требовавшая несомненных способностей и большой профессиональной подготовки. Таким демественником был в Печерском монастыре Стефан, который при Феодосии был также приставником, а после его смерти занял место игумена, основал свой, «Стефанеч» монастырь на Клове, а затем стал епископом. «Доместиком» Богородичного храма новгородского Антони- ева монастыря был также известный Кирик, выдающийся ученый–математик[58].

МОНАСТЫРСКИЙ СТОЛ

Монастырский стол был традиционно очень ограничен. Все уставы исключали употребление монахами мяса в течение всего года. По скоромным дням были разрешены рыба и творог («сыр»). В бедном монастыре, каким был первоначально Печерский, монахи питались печеным хлебом и водой; вареные и горячие каши из гороха или чечевицы («сочиво») и пшена ели только по субботам и воскресеньям. При отсутствии круп варили травы («зелие»), сдобрив растительным маслом. В качестве запасного блюда на обед, при отсутствии других продуктов, давали вареную пшеницу, смешанную с медом[59]. Продукты покупались в городе на деньги, которые получали за проданные изделия монашеского рукоделия, иногда приходилось брать продукты «у продающих… взаим», то есть в долг. Однако по большим праздникам и торжественным событиям игумен разрешал для братии богатый стол, своеобразный монашеский пир («учрежение велие»). Так несколько раз отмечали в Печерском монастыре чудесное появление обильных даров во время недостатка продуктов[60].

МОНАСТЫРЬ КАК ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ОРГАНИЗМ

Со времен Феодосия монастырь стал собственником земли, находящейся под зданиями самого монастыря (ее передал в дар князь Изяслав) и за его пределами. Это были вклады князей и бояр, желавших обеспечить таким образом вечное поминание себя и своих родных при богослужении. Эти земли обрабатывали зависимые люди — смерды, крестьяне, работавшие на полях, под присмотром монастырских «приставников», вероятно аналогичных «пашенным тиунам» Русской Правды. Были несвободные работники и в самом монастыре. Такими стали воры, которые неоднократно пытались обворовать инока Григория, так что они были осуждены и светской властью («градским властелином»), и самим Григорием, передавшими их вместе с их детьми монастырю[61].

Крупные монастыри обладали в городе высоким авторитетом и доверием, в том числе относительно материальных ценностей. Один из киевлян, уезжая из города, доверил монаху Конону, жившему в отдельной келье Печерского монастыря, шкатулку («крабицу ма- лу») с серебром. Несмотря на попытку другого инока похитить эту ценность, она была сохранена[62]. Новгородский Юрьев монастырь, как один из наиболее богатых и самостоятельных хозяйственных организмов в XIII в., производил денежные операции по выдаче кредита под залог, т. е. фактически банковские операции, для местных бояр. Один из них, Климент, взял в свое время в этом монастыре в долг 20 гривен серебра и в своей духовной, не имея потомков, завещал монастырю свои села и деньги, которые монастырь должен был получить с должников завещателя[63].

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ МОНАСТЫРЯ

Печерский монастырь занимался благотворительностью для нищих и убогих (бедных). Поскольку сама монастырская закрытая община не предусматривала содержание в себе необеспеченных людей, не являющихся монахами, при монастыре, вне его была устроена богадельня («двор») с церковью первомученика Стефана, где жили и питались за счет монастыря нищие, слепые, хромые и другие инвалиды («трудноватые»). Следуя библейской заповеди «девять частей прибытка возьми себе, а десятую отдай Богу своему»[64] монахи десятую часть монастырского дохода передавали этой богадельне, посылая кроме того по субботам печеный хлеб в городские тюрьмы и тем, кто находился в заключении[65].

Особенностью монастырей на Руси в первые века их истории, до XIV в., было то, что они создавались в городах и ближних пригородах и как церковные институты были важной составной частью древнерусского города. Не проникая вглубь территории страны, в сельскую местность, монастыри в это время мало занимались миссионерством. Вместе с тем, с участием представителей всех социальных групп страны и поддержкой княжеской власти, здесь была создана высокоразвитая христианская цивилизация, ставшая основой монашеской жизни у народов этого огромного региона в последующие века, вплоть до нашего времени.

Разнообразие характеров людей, ставших монахами, находило соответствие и в разнообразии монашеских характеров, несмотря на большее или меньшее соответствие их требованиям монастырского устава. Правда, и сами уставы регулировали внешнее проявление человеческой индивидуальности, предусматривая приложение их к различным случаям и к разным типам личности.

Следующая глава >

religion.wikireading.ru

Монастыри и монашество в Древней Руси. Феодосий Печерский. — КиберПедия

Летописец только в 1037 г. в первый раз упоминает ο появлении монастырей (ο построении кн. Ярославом монастыря св. Георгия), и что только при нем получили свое начало русские монастыри. Монах Иаков говорит ο присутствии черноризцев на пирах кн. Владимира, сведения о наличии в Киеве в значительного количества к концу княжения Ярослава, который представляется по летописи строителем двух первых монастырей (Георгиевского и Ирининского) есть в летописи. ТОЗР: есть особого сорта монастыри, не представляли самостоятельных учреждений, a ютились возле приходских церквей. На церковном погосте ставились маленькие избушки или келейки и в них проживали любители монашеской жизни, принимая монашеское пострижение; около одной церкви строилось 10 - 20 келий, в которых помещалось столько же чернецов или черниц. Считается, такой порядок монашеской жизни был изначальным и заимствованным из Греции. Построение кн. Ярославом первого (Георгиевского) монастыря свидетельствует, что насельники уже налицо. Из 68 монастырей до-монгольского периода целых две трети Нужно думать, монахи были в среде киевских христиан и до св. Владимира, с приходом из Болгарии, Афона и Византии на Русь новых монахов-миссионеров, они соединились в общества, стали селиться возле вновь возникавших церквей.

Только ο 10-ти монастырях известно, как построенных самими монахами и при том почти во всех случаях, на деньги, принесенные из мира. Один только Киево-Печерский монастырь был в подлинном смысле монастырем монашеского строения. воздвигнутым без всяких предварительных денежных средств одним трудом и подвигами братии. Князья строили монастыри не для монахов, a чтобы иметь молитвенников за свою душу при жизни и смерти. Это ань подражания грекам, y которых все коронованные, знатные и богатые люди строили фамильные монастыри и владели ими на основании ктиторского права, что с течением времени повело в Византии к эксплуатации монастырских доходов со стороны обедневших ктиторов. У нас, кроме Новгорода, ктиторами монастырей везде явились только князья, и потому y них не было корыстных отношений к своим монастырям. По тем же побуждениям строили монастыри и богатые монахи (один из ранних киевских монастырей Спасо-Берестовский назывался Германечь по имени своего строителя Германа, который был в нем игуменом, поставлен в сотне метров от монастыря Печерского). Обыкновенные монахи не усердствовали в строении монастыря потому, что не имели пред собой примера Византии.

Обычай монашествования при церквах создал на благоприятную почву для распространения не общежительного, a келлиотского монастырского устава. Но монашеская методика спасения, берущая начало в чувстве собственного бессилия человека устоять против соблазнов окружающей жизни - методика бегства из мира в пустыню. Β пустыне отдельно живущему отшельнику не представлялось возможным впасть в излишество. Но методисты аскетики нашли, что подвижник все же заботится и думает ο себе. предохранить от возможных послаблений Пахомий создал идеально-строгий общежительный устав, по которому каждый член братства освобождался от необходимых забот только ο себе и делался рабом труда на общую пользу, без возможности послаблений себе и лишен малейшей личной собственности.

Когда русские монастыри начинали свою историю, в Византии произведена реставрация строгого общежительного устава Феодором Студитом, только в применении к его собственному Кольскому монастырю. Однако энергическая попытка ввести на Руси строгий общежительный устав не увенчалась успехом.

О введении Студитова Устава в Печерском монастыре побеспокоился. Феодосий.

Но, как только сошел в могилу железный игумен, бразды правления ослабели и строгие порядки пошатнулись. Вид общежития сохранялся, но в него неудержимо проникали разлагающие течения. Еще при Симоне Владимирском (в половине XIII в). в Печерском монастыре соблюдалась общая трапеза, но и она была неполной. Право частной собственности и сребролюбие проникли в среду иноков и отравили их взаимные отношения. О том какой устав был в других монастырях точно не известно. Β следующем, московском периоде от общежительного монастырского устава не осталось и помину. Только начиная с Сергия в XIV в. начались попытки воскресить его. Последующие летописные известия говорят ο богатых пожертвованиях монастырю со стороны князей. Уже в до-монгольское время распространилось поверье, что положенный в Печерском монастыре, будет помилован, хотя бы и грешен был. Нуж

Вел. кн. Ростислав Мстиславич (1168 г.) во время великого поста приглашал к себе каждую субботу и воскресенье 12 чернецов Печерских и игумена на обед. По окончании поста он учреждал трапезу для всей братии и кроме того часто приглашал их к себе в среду и пятницу. Эти трапезы не русское изобретение, a греческий обычай. Как видно из "Миряне не довольствовались угощением чернецов y себя на домах, часто задавали пиры в монастырях.

Поскольку монастыри сделались хозяйственными корпорациями, самыми желанными членами в них явились богатые постриженники, приносившие все свои сокровища в монастырскую казну. B необщежительных монастырях деньги оставались y владельца на руках. Так монастыри превратились в ассоциации на паях, т.е. не рассчитывали только на случайных богатых вкладчиков, a сделали вклады для всех вступающих обязательными. Вкладничество привело к нарушению равенства монастырских братий, разделило их на привилегированных и неполноправных - черных работников.

В то время великая схима представляла собой необходимое условие полноты монашеского звания и была для всех обязательна. Она была введена на Востоке в позднее время (до IX в.) и представляет нечто неожиданное в монашестве, потому что человеку, отрекшемуся от мира в малой схиме или в обыкновенном чине пострижения, не остается более ничего, от чего бы он должен еще отрекаться. И составители чина великой схимы заставили постригаемого снова повторять те же самые обеты, которые он произнес, разумеется не вотще, при своем монашеском пострижении и которые при вторичном произнесении звучат анахронизмом. Но раз великая схима признана за совершенную степень монашества, то последовательность требовала облекать ею всех добропорядочных чернецов, между тем греки распространили y нас иной взгляд, превращая схиму в какую-то экстрему.

Монашество могло бродить, как это было на Востоке.

Встречается еще два вида пострижений:1) при последнем издыхании, и 2) ο насильных пострижениях. Первый обычай возник в связи с взглядом на иноческое пострижение, как на таинство, второе крещение, очищающее от грехов. О случаях предсмертных пострижений мы узнаем только ο князьях и княгинях с конца XII века. Случай насильного пострижения в интересах политических, определенно и ясно засвидетельствованный (кроме двух менее ясных), известен всего один. Β 1205 г. Галицкий князь Роман Мстиславич победил своего тестя вел. кн. Рюрика Ростиславича и постриг его вместе с женой. Однако менее, чем через год сам был убит, a постриженный Рюрик сбросил черные ризы и снова княжил в Киеве и Чернигове 10 лет.Всем известны подвиги колоссов аскетики - первоустроителей монашества, Антония и Феодосия Печерских. Их великие души пламенели такой ревностью "яже по Бозе," что способны были заразить ею и увлечь все чуткие соприкасавшиеся с ними натуры и создать целую дружину духовных богатырей, которая была лучшей жертвой Богу от новопросвещенной Руси. Преподобные первоподвижники положили начало подвигу пещерничества. Преп. Антоний, по возвращении с Афона, предполагал сначала поселиться в каком-либо из киевских монастырей, но ему не понравились условия их жизни. Он вышел за черту города и случайно нашел двухсаженную пещеру, выкопанную в холмистом берегу Днепра берестовским пресвитером Илларионом, впоследствии митрополитом русским. Здесь Антоний и поселился и тем положил начало пещерному монастырю. Несмотря на такую случайность полагают, что пещерничество не является русским изобретением. И Антонию и Иллариону известен был пример Востока, где иночество часто селилось в пещерах. Пещеры там высекались в каменных боках горных утесов, были сухи, прекрасно защищали от ветров и, при мягкой средней годовой температуре, служили, как и до сих пор служат, удобными жилищами для отшельников и даже для целых сельских и городских обществ. Находя невозможным существование в открытой наружной пещере, которая зимой могла заноситься снегом и не держать тепла, Антоний углубился в землю. Этим достигалась защита от внешних стихий, но организм обрекался на крайне изнурительное существование среди вечной сырости, при отсутствии света и свежего воздуха. Пещерничество, как специальный подвиг, продолжалось и после Антония и Феодосия, когда монастырь был уже выстроен над землей. Пещерничество неоднократно является в соединении с затворничеством. Затворы были и в других местах кроме Киева и помещались в надземных монастырских кельях, в Печерском монастыре они находились в пещерах. Печерские затворники проводили в земле даже десятки лет. B форме затвора было y нас и столпничество. Примером крайнего постнического подвига служит Прохор Лободник, который провел без хлеба всю свою жизнь; поедая только просфору, лебеду и воду. Исаакий-Затворник для истязания плоти облекся в колючую власяницу, a поверх ее в сырую шкуру, снятую с козла; обсохшая вокруг его тела шкура тесно прижала к нему власяницу, не давая ни секунды покоя. Тот же Исаакий принял на себя впоследствии и подвиг юродства. Монастыри по первоначальной задаче не имели в виду служения человеческим обществам; они напротив старались как можно дальше убежать от них. Влияние монастырей на мир: благотворное влияние на нравственное состояние общества. Это следует сказать и ο наших монастырях. Жизнь Печерского монастыря с его подвигами, мученичеством и чудесами и была одним из крепких корней, которым приросло христианство к русской. В результате русский народ усвоил аскетическое, чисто монастырское понимание христианства. Β том же направлении монастыри оказывали влияние на народ еще чрез "учительных монахов," к которым, при неспособности приходского духовенства к учительству, стекались новопросвещенные. Выдающейся тип учительного монаха представляет собой инок Авраамий Смоленский. Право исповеди не принадлежало всем без исключения иереям в силу самого сана, a составляло привилегию наиболее опытных из них в духовной жизни. Наиболее опытными на практике были признаны иереи из монахов, которые принимали к себе на исповедь мирян всех состояний и возрастов, состоя в этом служении или при приходских церквах, или даже внутри монастырей. Всем мирянам предоставлялась полная свобода в выборе духовных отцов и только рекомендовалось держаться избранного руководителя в христианской жизни до конца дней своих. Влияние духовного отца на своих "покаяльных детей" обеспечивалось высоким авторитетом. Находясь в столь благоприятных условиях для воспитательных влияний на народ, древнерусские духовники-монахи сильно повлияли на склад религиозно-нравственных воззрений наших предков.

Феодосий для обездоленных устроил при монастыре богадельню, на которую и тратил десятую часть (своих) монастырских доходов, не взирая на ропот братии. Заветы игумена не остались бесследными. В конце XI в. вследствие политических осложнений, приостановлен был ввоз Галицкой соли. Киевские барышники подняли цены на этот товар. На выручку бедным людям явился Печерский монастырь, который открыл для дешевой продажи свои запасы соли и этим сбивал рыночную цену. Во время голодовок Прохор Лободник, прозванный так за питание травой лебедой, прокормил многих алчущих незатейливыми продуктами своей аскетической кухни. Преп. Феодосий показал пример заступничества и благотворения жертвам кривосудия. Каждую субботу отправлял он воз печеного хлеба заключенным в узах. Осуждаемые находили в лице св. игумена ходатая пред князем и тиунами и достигали чрез него избавления.

Что касается просветительного значения древнерусских монастырей, то в западных монастырях от начала Бенедиктинского Устава (V в). книжность и школьное просвещение являлись одним из прямых аскетических подвигов. На Востоке этот активизм не включался в монашеские уставы. И их просветительная работа не была столь организованной и эффективной. Монастыри могли бы служить богатыми книжными центрами, если бы были устроены по точным указаниям общинножительного Студийного Устава. Но устав выполнялся лишь некоторыми монастырями и в урезанном виде.

Но если выдающаяся роль в деле книжного просвещения и принадлежит бесспорно выдающемуся Киево-Печерскому монастырю, то и все заурядные монастыри может быть в большей степени, чем приходские церкви, уже своим существованием, употреблением круга богослужебных книг, церковным чтением и пением, за отсутствием школ, были центром обучения грамотности и минимального просвещения.

Феодосий Печерский — преподобный, игумен киево-печерский, первый учредитель иноческого общежития в русских монастырях. Род. в Василеве, из родовитой семьи: отец был одним из княжеских тиунов у курского посадника. Достигнув 7-ми летнего возраста, он стал учиться грамоте, а потом его определили в училище, где он пробыл до 13 лет. Познакомившись с жизнью великих подвижников монашества, Ф. принял решение подражать им. 14-ти лет Ф. лишился отца. Противодействие аскетическим наклонностям шло со стороны матери. Ф. решился оставить дом матери и, увлеченный рассказами странников о св. местах Палестины, ушел с ними из дома. Попытка пройти со странниками в Иерусалим была неудачна: настигнутый матерью, он, избитый и связанный, был возвращен домой; чтобы он опять не бежал, мать одела ему на ноги оковы и сняла их только тогда, когда он дал слово не бегать из дома. Но эти притеснения только усиливали аскетические стремления юноши. Тайно от матери Ф. начал носить вериги, но она заметила это и сорвала с него цепи. Ф. бежал в Киев, где Антонием был принят и пострижен. Тогда же и дано было ему имя Феодосий; это случилось около 1056—57 гг. Выcoкиe духовные подвиги преп. Ф. выдвинули его из ряда братий, по удалении игумена Варлаама Антоний назначил игуменом Ф., несмотря на то, что ему не более 26 лет. С самого начала игуменства принялся за устроение монастыря. Число братий с 20 чел. возросло до 100, и вследствие этого явилась необходимость введения устава. По просьбе Ф. ему был прислан из Царьграда список устава Студийского монастыря, который положен в основание жизни в Печерской обители. Устав предписывал общинножитие; иноки должны были довольствоваться общей трапезой и иметь одинаковую одежду; все имущество должно быть общее; время проводилось в непрестанных трудах. Ф. к себе был строже, чем к другим. Бояре и князья были особенно расположены к преподобному. Время монашества Феодосия совпало с тяжелым и смутным периодом в отношениях между князьями. Феодосий пользовался уважением вел. кн. Изяслава, который любил беседовать с. Ф. не оставался пассивным зрителем отнятия Святославом киевского стола у его старшего брата Изяслава и изгнания последнего. Ф. выступает против насилия с целым рядом обличений. Чрез 11 - 12 лет игуменства Ф., вследствие умножения братии решился построить новый монастырь. Место для него было выбрано близ второй пещеры преп. Антония. На этом месте заложена была великая каменная церковь. В 1074 г. Ф. скончался. Преподобный Ф. погребен был в той пещере, в которой, под руководством Антония, начал свои подвиги.

cyberpedia.su

Древнерусское монашество и монастыри / Монастырский вестник

Архимандрит Макарий (Веретенников)

Доклад насельника Свято-Троицкой Сергиевой лавры, доктора богословия, доктора церковной истории, профессора МДА архимандрита Макария (Веретенникова) на епархиальной научно-практической конференции «Российское монашество: традиции и современность», приуроченной к 1000-летию русского монашества на Афоне (Переславская епархия, Николо-Сольбинский женский монастырь, 20 апреля 2016 года).

Святитель Феофан Затворник, подвижник и богослов XIX века, писал о монашестве: «Монашество есть, с отречением от всего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге... Так как сему настроению много мешает семейная и гражданская жизнь, то ищущие его удаляются от общества, разрывают или совсем не вступают в семейные связи». Таким образом, монашество – это уход от суеты мира сего. Русское слово «инок» свидетельствует об «инаковости» жизни. Суть иночества заключается в служении миру молитвенным деланием. Поэтому монастыри всегда были очагами духовной жизни.

В святых обителях на Руси находили себе приют и духовное руководство все, кто стремился к подвижнической жизни для спасения своей души. Здесь воспитывались ревнители веры и благочестия, которые шли по зову Церкви на проповедь Слова Божия. Подвижники монастырей возводились на высокие степени церковной иерархии, проявляя затем попечение о вверенной им пастве. Монастыри своими ежедневными благоговейными службами, благочестивой жизнью иноков явились лучшей школой для нравственного воспитания русского народа на протяжении истории.

Естественно поэтому их появление у нас сразу после Крещения Руси. Историческое предание свидетельствует, что наш первый Митрополит, святитель Михаил, основал на одной из киевских гор, неподалеку от того места, где прежде стоял Перун, монастырь и деревянную церковь во имя своего Небесного Покровителя –  Архистратига Михаила, а прибывшие с ним иноки устроили на высокой горе близ Вышгорода Спасский монастырь. Супральская летопись отмечает, что и князь Владимир в 996 году вместе с созданием Десятинного храма основал при нем монастырь во имя Пресвятой Богородицы. О бывшем в Киеве монастыре Святой Софии, который сгорел в 1017 году и был основан, по крайней мере,  к концу жизни святого князя Владимира, упоминает немецкий хронист – епископ Титмар Мерзебургский.

Более активно монашество начинает распространяться на Руси при князе Ярославе Мудром, любившем «черноризцев излиха». По словам Лаврентьевской летописи под 1037 годом, в период его правления «чернорязци почаша множится и монастыреве починаху быти».

В последние годы своей жизни, уже после сооружения каменного Софийского собора в Киеве, князь Ярослав создал два первых княжеских монастыря на Руси: мужской – во имя своего Небесного покровителя – великомученика Георгия, и женский, посвященный небесной покровительнице своей супруги – святой славной мученице Ирине.

Монашеские обители первоначально создавали, прежде всего,  князья или иерархи, но со временем их начинают основывать подвижники, монахи-аскеты. Следует назвать обитель, несомненно основанную у нас в то время преподобным Ефремом Новоторжским. Он был родом из Венгрии (угрин), и вместе со своими братьями Георгием и Моисеем служил у Ростовского князя Бориса, занимая должность главного конюшего. Когда святой князь был умерщвлен в 1015 году, вместе с ним отрубили голову и его любимому отроку Георгию, чтобы воспользоваться златой гривной, возложенной на него князем Борисом. После этого святой Ефрем, принявший в одном из монастырей иноческий образ, удалился в уединенное место неподалеку от Торжка. Он построил здесь на свои средства странноприимный дом, а спустя некоторое время, на берегу реки Тверцы – каменную церковь во имя святых мучеников Бориса и Глеба и монастырь. Подвизаясь со своим ближайшим учеником Аркадием, преподобный Ефрем собрал к себе иноков, утвердил их в правилах монашеского жития, и скончался в глубокой старости в 1053 году. Мощи преподобного Ефрема были открыты в январе 1572 года [1].

Но начало расцвета русского монашества связано с Киево-Печерским монастырем. Его основание летописец относит ко времени возведения на престол Киевской Митрополии пресвитера Илариона в 1051 году. В первое столетие своего существования Киево-Печерская обитель находится в центре важнейших событий русской церковной истории, здесь наблюдается особенный расцвет монашеской жизни. Почти все великие подвижники, Жития которых вошли в состав Киево-Печерского Патерика, жили и действовали именно в этот период.

Начало монастырю положил преподобный Антоний. Он родился в городе Любече Черниговской епархии и при крещении получил имя Антипы. С юных лет подвижник стремился к уединенной жизни. Для этого он отправился на Афон, который уже тогда славился святостью жизни своих отшельников. Обходя монастыри Святой Горы, он наблюдал за жизнью иноков и всё более утверждался в намерении последовать их равноангельному житию. В одной из афонских обителей он умолил игумена постричь его в иноческий образ. Провидя будущие добродетели подвижника, игумен постриг его, назвав в честь преподобного Антония Великого –  родоначальника православного монашества. Неподалеку от афонского монастыря Есфигмена долго сохранялась пещера, в которой полагал начало своим подвигам Киево-Печерский святой. Однако игумен, постригший его, вскоре сказал: «Антоний! Иди опять в Россию, и да будет на тебе благословение от Святой Горы, ибо многие черноризцы от тебя имеют произойти».

Придя в Киев, преподобный Антоний обошел уже имевшиеся здесь монастыри, но не остался ни в одном из них. Как и на Афоне, он поселился в небольшой пещере, которую выкопал священник берестской Петропавловской церкви Иларион, часто уединявшийся в ней для богомыслия и молитвенных подвигов. К тому времени Иларион, которого Антоний постриг в монашество, был возведен на митрополичью кафедру. Таким образом, в этой пещере на днепровском берегу, положившей начало знаменитой обители, последовательно подвизались первый русский богослов, а затем отец русского монашества, принесший с собою благословение Святой Афонской Горы. Поселившись здесь в 1051 году, преподобный Антоний слезно молился Богу со словами: «Господи, утверди меня на месте сем, и да будет на нем благословение Святой Горы и моего игумена, который меня постриг». Пребывая в посте, бдении, и молитвах, он день и ночь копал пещеру и постепенно расширил ее.

Видя подвижническую жизнь преподобного Антония, одни приходили к нему за благословением, другие же просили разрешить им остаться с ним для несения подвижнической жизни. Прежде всех этой великой чести удостоился преподобный Никон. Мы не знаем, кто он был, откуда, и в каком возрасте пришел к преподобному Антонию. Известно лишь, что он был саном иерей, и впоследствии преподобный Антоний поручал ему постригать тех, кого принимал в монастырь.

После старца Никона к основателю обители пришел также другой сподвижник – преподобный Феодосий. Поучительна история жизни этого Божия избранника. Он родился в городе Василеве, затем вскоре переселился с родителями в Курск. С детства Преподобный отличался особым благочестием: ходил каждый день в церковь, с большим вниманием слушал Священное Писание. Лишившись в 13-летнем возрасте отца, он остался на попечении матери, очень строгой женщины, которая горячо любила своего сына, но она не сочувствовала подвижническим устремлениям его сердца.

Однажды, когда через Курск проходили странники, возвращавшиеся из Иерусалима, юный Феодосий упросил их взять его с собой. Однако через три дня мать вместе с младшим братом Феодосия догнала сына и примерно избила его и связанного привела домой. Спустя некоторое время юный подвижник вновь тайно удалился из Курска в близлежащий город. Его приютил здесь пресвитер, и Феодосий стал прислуживать при храме. После долгих поисков мать вновь нашла своего сына, строго наказав, привела его домой и решительно запретила ему печь просфоры. Феодосий, как и прежде, продолжал ежедневно ходить в церковь и в подражание великим подвижникам стал носить вериги. Узнав об этом, мать сняла их с сына и для вразумления избила юного отрока.

Однажды, воспользовавшись отсутствием матери, Феодосий помолился Богу, взял с собой немного хлеба и отправился в Киев, где, как он слышал, уже существовали монастыри. Не зная точно дороги, он последовал за идущим в том же направлении купеческим обозом и через три недели достиг желанной цели.

В Киеве преподобный Феодосии обошел все монастыри, но ни в одном из них не был принят. Тогда, услышав о преподобном Антонии, подвизавшемся в пещере, ревностный юноша пришел к нему и со слезами припал к ногам отшельника, умоляя принять его в обитель. Преподобный Антоний принял юношу и повелел преподобному Никону постричь его. Это произошло вскоре после 1051 года, а около 1054 года в Киев пришла мать Феодосия, долго и безуспешно искавшая его и теперь обретшая его в монашеском звании. Сын убедил ее оставить мир и принять монашество в киевском женском монастыре святителя Николая. Так мир, в лице его матери, стремившийся не упустить сей избранный сосуд благодати, был побежден.

Преподобный Феодосий с особой ревностью трудится на монашеском поприще. «И можно было видеть три светила, сиявшия в пещере и разгонявшия тьму бесовскую всякою молитвою и постом, разумею преподобного Антония, блаженного Феодосия и великого Никона. Они в пещере молились Богу, и Бог был с ними», – пишет преподобный Нестор Киево-Печерский.

Очевидно, в это же время в обитель пришел еще один подвижник –  преподобный Моисей Угрин († ок. 1043; пам. 26 июля). Это был родной брат святых Георгия и Ефрема Новоторжских. В 1015 году, когда страстотерпец Борис был умерщвлен на реке Альте, Моисей, единственный из княжеской свиты оставшийся в живых, укрылся от преследований Святополка Окаянного в доме сестры Бориса –  княгини Предиславы. Но в 1018 году, когда тесть Святополка, Польский король Болеслав I Храбрый (†1025) овладел Киевом, Моисей вместе со многими другими киевлянами был пленен и отведен в Польшу.

Целых пять лет он томился в оковах, а затем шесть лет провел в доме знатной ляшской боярыни, прельстившейся его красотой. Но напрасны были ее ласки и угрозы. Заточенный в темницу и мучимый голодом, стойкий подвижник дал Богу обет стать иноком, и вскоре он был удостоен желаемого. Случилось так, что к нему пришел иерей-черноризец со Святой Горы Афон и тайно постриг его в монашество. Госпожа, не найдя афонского черноризца, излила всю свою ярость на новоначальном иноке. В это время внезапно скончался король Болеслав и в Польше начались мятежи и нестроения, во время которых погибла мучительница целомудренного Моисея, после чего подвижник покинул Польшу и, отправившись в Киев, пришел в пещеру к преподобному Антонию. Совершенствуясь здесь в иноческих добродетелях, он через десять лет мирно отошел ко Господу.

Преподобный Антоний становился всё более известен во всей Русской Земле. В Киево-Печерскую обитель стекались желающие монашеской жизни подвижники, в числе которых были и двое княжеских придворных. После 1054 года, с восшествием на Киевский престол князя Изяслава, один из его бояр, Иоанн, искренне пожелал стать иноком, твердо решив не возвращаться в мир, и умолял скорее постричь его. По повелению преподобного Антония игумен Никон исполнил его желание, облек юношу в монашеские одежды и назвал его Варлаамом. В это же время к Антонию пришел и другой придворный – любимец князя. С мольбой о принятии монашества обратился он к старцу. Получив наставление, юноша был пострижен преподобным Никоном с именем Ефрема.

Лишившись двух своих верных придворных, князь сильно вознегодовал на монастырь. Он с гневом требовал возвратить новопостриженных к прежнему образу жизни, угрожая в противном случае уничтожить пещеру, а старцев заточить. Однако, супруга князя, полька по происхождению, рассказала мужу, сколько зла принесло стране изгнание иноков на ее родине, ограждая его от подобного несчастья на Руси. Устрашившись гнева Божия, князь Изяслав послал молить преподобного Антония и его сподвижников остаться на своем месте.

С этого времени еще больше народу стало стекаться в обитель преподобного Антония. Сам Великий князь Изяслав приходил сюда с дружиной, прося у старца молитв и благословения на государственные дела. Современный исследователь характеризует подвижничество Печерских подвижников: «Печерские отцы жили в “гробах”, и не келия приспосабливалась под потребности пещерножителя, а подвижник полностью умирал для мира, “приспосабливаясь” к такому гробу» [2]. Традиция пещерного подвижничества в Киевской обители восходит к монастырям во Святой Земле.

Постепенно влияние Киево-Печерской обители начинает распространяться и за пределы града Киева. Постриженники Киево-Печерской обители основывают новые монастыри. Преподобный Никон, удалившись на Таманский полуостров, положил начало Тмутараканской обители с церковью во имя Пресвятой Богородицы. Другой черноризец, постриженник какого-то неизвестного монастыря святого Мины, бывший по происхождению «болярином» (в некоторых списках – «болгарином»), также удалился с Никоном к Черному морю, отправившись затем в Константинополь. По пути он увидел среди моря уединенный остров и, поселившись на нем, подвизался здесь до конца своей жизни. Остров долгое время назывался по его имени бояринов (или болгаринов). Третий черноризец, преподобный Ефрем, отправился в Константинополь и жил там в одном из монастырей, пока не был вызван оттуда на Переяславскую кафедру Киевской митрополии.

Вскоре в Киево-Печерской обители произошли некоторые изменения. Любивший уединенную жизнь, преподобный Антоний затворился в пещере, поставив вместо себя игуменом Варлаама. Когда пещерный храм сделался тесным для братии, число которых все более увеличивалось, Варлаам, по благословению преподобного Антония, построил на поверхности храм Успения Пресвятой Богородицы. Но кельи иноков всё еще оставались в пещере, и тогда преподобный Антоний послал сказать князю Изяславу: «Князь мой! Вот Бог умножает братию, а места у нас мало; отдай нам всю гору, находящуюся над пещерою». Великий князь с радостью исполнил желание подвижника. Братия с игуменом оградили монастырь стеной, поставили кельи и заложили великую церковь. Переселение братии из пещер в этот новоустроенный на поверхности земли монастырь совершилось, по свидетельству преподобного Нестора, в 1062 году.

Иноки несли в обители различные послушания, занимаясь рукоделием. На вырученные от продажи своих изделий деньги они покупали пшеницу, которую каждый молол в ночное время для выпечки хлебов. Днем, до Богослужения, занимались выращиванием овощей. Затем все собирались в церковь для совершения службы. По окончании Литургии вкушали немного хлеба и вновь принимались каждый за свое дело, и так трудились и молились ежедневно, пребывая в любви Божией. Как отмечает летописец, Киево-Печерский монастырь был создан по благословению Святой Горы Афон слезами и подвигами своих Первоначальников.

Около 1057 года князь Изяслав, построивший монастырь во имя своего небесного покровителя, мученика Димитрия, пожелал возвысить его над Киево-Печерским и перевел туда настоятелем игумена Варлаама. Посовещавшись между собою, братия пришли к преподобному Антонию с просьбой поставить им нового игумена. Старец указал на Феодосия как самого совершенного, кроткого и смиренного из них. Поклонившись старцу, братия с радостью признали над собой игуменом преподобного Феодосия, которого и предварительно сами единодушно избрали.

Новый игумен ввел в Киево-Печерской обители Устав, написанный Константинопольским Патриархом Алексием Студитом (1025–1043) для основанного им в Константинополе Богородичного монастыря и по имени своего создателя названный Алексиевским. В русских источниках он известен под названием Студийского. Устав регулировал весь строй монастырской жизни.

В монастыре свято соблюдался принцип монашеского нестяжания. В кельях братии не позволялось держать ничего своего: ни пищи, ни одежды сверх положенной, ни какого-либо другого имущества. Преподобный Феодосий поучал братию и примером своей святой, истинно подвижнической жизни. Ночи он проводил преимущественно без сна, в слезных молитвах за себя и за свою братию: церковные пономари, приходившие к нему за благословением перед заутреней, заставали его обычно еще на молитве и слышали, как он кладет земные поклоны. Когда наступал Великий Пост, преподобный Феодосий, простившись с братией, удалялся в пещеру, известную доныне под названием Феодосиевой, и оставался там до Вербного воскресенья.

Под руководством такого наставника воспитывались достойные ученики. «Они, – говорит преподобный Нестор, – как земля, жаждущая воды, принимали слово его [Феодосия] и приносили Богу плоды трудов своих, кто сто, кто шестьдесят, кто тридцать. И можно было видеть на земле людей по житию – точных ангелов, а монастырь Печерский казался подобным небеси, на котором светлее солнца сиял преподобный Феодосии своими добрыми делами».

Как на высший и многотруднейший род подвижничества смотрели в Киево-Печерском монастыре на затворничество. Образцом такого рода жизни служил сам преподобный Антоний, который, передав начальство над братией Варлааму, а затем Феодосию, затворился в новой пещере, предавшись подвигу непрестанной молитвы. Среди других затворников, начавших подвиги еще при Антонии и Феодосии, известны старцы Исаакий и Агапит, пребывавшие, однако, в затворе непостоянно. Преподобный Исаакий, бывший ранее богатым торопецким купцом, раздал всё свое имущество на нужды монастыря и нищим, принял постриг в обители преподобного Антония и затворился в малой пещере, едва простиравшейся на четыре локтя. Семь лет провел он в ней безысходно, подвизаясь в посте, бдении и молитве. Вкушал подвижник только просфору, которую через день великий Антоний передавал eмy через малое оконце. В одну из ночей Исаакий подвергся страшному искушению от беса: наутро преподобные Антоний и Феодосий нашли его едва живым  и совершенно расслабленного вынесли из пещеры.

В период игуменства преподобного Феодосия монастырь начинает выполнять и благотворительные функции, исполняя заповедь о выделении части доходов на богоугодные дела. При нем было построено особое заведение с храмом, т. е. своеобразный инвалидный дом, на содержание которого выделялась десятина со всех монастырских доходов. Речь идет здесь уже не о централизованной государственной десятине, а о десятине в христианском смысле этого слова.

Преподобный Феодосий не оставлял без внимания и внешнего состояния своей обители. С умножением числа иноков он, работая вместе с братией, расширил монастырь, поставил в нем новые кельи, обнес монастырской оградой. Под конец своей жизни, когда оказалась тесной прежняя деревянная церковь, он начал строить с благословения преподобного Антония каменный храм Успения Пресвятой Богородицы. Место для новой церкви, неподалеку от монастыря на Берестовом поле, подарил игумену князь Святослав, сам начавший копать ров для ее основания и пожертвовавший преподобному Феодосию сто золотых гривен на ее сооружение. Большой вклад на строительство храма внес и варяг Шимон.

В 1073 году, при различных чудесных знамениях, церковь была заложена Юрьевским епископом Михаилом, а Киевский Митрополит Георгий находился в это время в Константинополе. Преподобный Феодосий ежедневно принимал самое непосредственное участие в работах, но при нем едва успели вывести основание храма. 3 мая 1074 года, ровно через год после смерти другого соучастника в построении церкви, великого Антония, преподобный Феодосий скончался.

Его непосредственным преемником был Стефан, один из ближайших учеников Преподобного, избранный братией и утвержденный игуменом перед своей кончиной. Под руководством Стефана через три года, к 13 июля 1077 года каменная соборная церковь была в основном построена.

Позднее, в 1083 году, в обитель пришли из Царьграда греческие иконописцы. Чудесно нанятые явившимися преподобными Антонием и Феодосием, они привезли и пожертвовали на украшение церкви мозаику. Внутренняя отделка храма продолжалась еще пять лет, до самой смерти Никона (†1088), освящение же его было торжественно совершено уже при игумене Иоанне 14 августа 1089 года Киевским Митрополитом Иоанном II с четырьмя епископами: Черниговским Иоанном, Ростовским Исаией, Юрьевским Антонием и Белгородским Лукой. Эта церковь, строившаяся около 15 лет и отличавшаяся необыкновенным великолепием и красотой, послужила образцом для строительства многих храмов в других местах.

В первой четверти XII века, когда там подвизался преподобный Лаврентий Затворник, число братии достигло 180. Между ними было известно около 30 иноков, которые одним словом могли изгонять бесов. О некоторых тогдашних подвижниках говорится в Киево-Печерском Патерике.

Из подвижников конца XII века необходимо назвать преподобного Никиту Затворника, ставшего впоследствии  епископом Новгородским (1096–1108). Подвизаясь в затворе, в полном одиночестве он впал в прелесть, став даже предсказывать события. Избавившись от постигшей его напасти по молитвам печерских подвижников, он стал избранным сосудом благодати Божией. Преподобный Никон Сухой, взятый в плен половцами, своим чудесным освобождением обратил к вере хозяина-половчанина с его семейством. Преподобный Кукша и его ученик Иоанн, крестившие вятичей, запечатлели проповедь Евангелия мученической кончиной.

Первый русский святой иконописец – преподобный Алипий, принявший постриг при игумене Никоне. Он учился у греческих мастеров, расписывавших великую печерскую церковь. Иконы для монастыря, братии и прихожан преподобный писал безвозмездно, а если и брал от кого-то плату за свой труд, то делил ее на три части: одну отдавал нищим, другую употреблял на материалы для иконного письма, и лишь третью оставлял на свои нужды. Днем он постоянно занимался рукоделием, ночи проводил в бдении и молитве. За свои добродетели святой был возведен в сан иеромонаха и удостоился от Бога дара чудотворений.

Сын Черниговского князя Давида Святославича преподобный Николай Святоша был первым русским князем, в 1106 году добровольно принявшим монашество в Печерской обители. Он прожил здесь до своей блаженной кончины, последовавшей 14 октября 1142 года, выполняя самые разные послушания. На погребение благочестивого князя-инока собрались почти все жители Киева.

Благочестивая жизнь святых иноков Печерского монастыря вызывала особое уважение к обители со стороны князей и простого народа. Она считалась старейшей между всеми русскими обителями, а среди монастырских игуменов первое место всегда занимал Киево-Печерский. Отсюда поставлялись настоятели в другие обители и архипастыри в различные епархии Русской Церкви. «От того печерского монастыря Пречистыя Богородицы, –  пишет инок Симон, – мнози епископи поставлени были... Первый Леонтие, епископ Ростовский. Илариона же Митрополита и сам чел еси в Житии святого Антония. По сем же Николае и Ефрем Переяславлю, Исаия Ростову, Герман Новуграду, Стефан Владимерю, Нифонт Новуграду, Марин Юрьеву, Мина Полотску, Никола Тмутаракани, Феоктист Чернигову, Лаврентий Турову, Лука Белуграду, Ефрем Суздалю; и аще хощеши вся уведати, прочти летописца стараго ростовьскаго, есть бо всех боле треидесять, а еже потом и до нас грешных – мню близ 50». Через своих постриженников Печерская обитель передала свой иноческий дух и устав иным монастырям, а через архиереев оказывала большое благотворное влияние на всю Церковь.

В ряду киево-печерских настоятелей с 1164 года известен архимандрит Поликарп. Он пользовался особым уважением Великого князя Ростислава и других князей, поручения которых нередко исполнял. По случаю происходивших тогда споров о посте в среду и пятницу, приходящиеся на дни двунадесятых праздников, он был даже заточен в темницу, но вскоре был выпущен и упоминается в летописи под 1170 и 1171 годами как невинно пострадавший. Возвратившись в свою обитель, он продолжал управлять братией. Скончался архимандрит Поликарп в 1182 году. Его святые мощи, нетленно почивающие в Киевских пещерах, служат живым свидетельством высоких добродетелей подвижника.

Следует также отметить, что в XI веке Киево-Печерский монастырь становятся крупнейшим центром духовного просвещения. Именно здесь было положено начало традиции русского летописания.

Наряду с Киево-Печерской обителью возникают и другие монастыри, где подвизаются печерские постриженники. Как, уже было отмечено, около 1057 года князь Изяслав-Дмитрий Ярославич основал в Киеве монастырь в честь своего Небесного покровителя. Переведенный туда в качестве настоятеля печерский игумен Варлаам был сыном знатнейшего боярина, князя Иоанна. Отличаясь особым благочестием, в последние годы своей жизни он предпринимает путешествие для поклонения святыням в Иерусалим, а также отправляется в Константинополь, где осматривает греческие монастыри и приобретает иконы и различные церковные вещи для обители. На обратном пути в Россию он скончался во Владимире Волынском, завещав всё приобретенное в путешествии преподобному Феодосию. Погребен преподобный Варлаам в Киево-Печерской обители.

По сообщению летописи, в 1086 году в Киеве была заложена церковь Апостола Андрея, при которой затем образовался монастырь. Он находился, вероятно, недалеко от Десятинного храма. Игумен Андреевского монастыря Григорий в 1128 году в отсутствие Киевского Митрополита выступил примирителем в конфликте князей Ярослава Святославича и Всеволода Ольговича из-за Чернигова. Созвав собор, он снял с Великого князя Мстислава крестное целование в пользу Ярослава и тем самым помог избежать военного вмешательства половцев. В Андреевском монастыре были погребены вторая жена Всеволода Анна (†1111), княгиня Янка (†1112), а также потомки князя, продолжавшие сохранять связь с монастырем: сын Владимира Мономаха Ярополк, (†1139) и его внук – князь Брестский и Дорогобужский Владимир Андреевич (†1170). Впоследствии, во время монголо-татарского нашествия, монастырь был разрушен.

Выдубицкая обитель была основана Великим князем Всеволодом Ярославичем на том месте, где, по преданию, выплывал на берег из вод Днепра свергнутый по приказанию равноапостольного Владимира с киевской горы идол Перуна. В 1069 году князь Всеволод заложил здесь каменную церковь Архистратига Михаила, которая была освящена через 17 лет (в 1086 году) Митрополитом Иоанном II при игумене Лазаре. По имени основателя монастырь стал называться Всеволожим. Как и Печерская обитель, он явился важнейшим духовным центром, откуда выходили видные русские иерархи. В период правления Владимира Мономаха, княжившего сначала в Переяславле, а затем в Киеве, два игумена Михайловского монастыря были поочередно поставлены на Переяславскую кафедру: Лазарь (в 1105–1117 гг.) и Сильвестр (в 1118–1123 гг.).

В Южном Переяславле находился Иоанновский монастырь, основанный Митрополитом Иоанном I и Михайловский, построенный в 1089 году Митрополитом Ефремом. В Чернигове, по случаю явления в 1060 году на ели иконы Богоматери, князь Святослав Ярославич основал на Болдиной горе Елецкий монастырь с церковью в честь Успения Пресвятой Богородицы. В 1069 году, в версте от него, недалеко от пещеры, которую выкопал себе преподобный Антоний, когда находился в Чернигове, он построил ещё один – Ильинский Троицкий монастырь. Во Владимире Волынском был известен Святогорский монастырь, в котором скончался в 1062 году первый киево-печерский, а затем Дмитриевский игумен – преподобный Варлаам, в Тмутаракани –  Богородицкая обитель, основанная преподобным Никоном киево-печерским около 1057 года.

После Киева крупнейшим центром монашеской жизни следует назвать Великий Новгород. Предание гласит о древнейшей обители на севере нашей страны. Вскоре после Крещения новгородцев, на холме у истока реки Волхова из Ильменского озера, на месте сверженного идола Перуна был основан Перынский мужской монастырь с храмом во имя Рождества Пресвятой Богородицы.

Основание Юрьевского новгородского монастыря относят ко времени княжения Ярослава Мудрого. В 1119 году игумен Кирик и князь Всеволод Мстиславич построили здесь каменную церковь во имя святого мученика Георгия и расширили обитель, увеличив число братии. В ХII веке Юрьев монастырь был княжеским: неустанную заботу о нем проявляли князья Мстислав Владимирович и Всеволод Мстиславич, вносившие крупные вклады в монастырь. В обители были похоронены сыновья Ярослава Владимировича – Изяслав и Ростислав; князей продолжали хоронить в нем и позднее, поэтому постепенно монастырь сделался своеобразной усыпальницей представителей высшего новгородского сословия. При игумене Савватии (1194–1226) Юрьев монастырь стал архимандритией – духовным центром монашества в городе с республиканским укладом.

В 1106 году в Великий Новгород прибыл инок Антоний. Родился он в Риме, в семье благочестивых родителей, принял иночество еще в Италии и долгое время подвизался в пустыне. Последовавшие вскоре гонения на христиан заставили его покинуть родину и удалиться на Русь. В Новгороде он избрал для себя место в трех верстах от кремля, вниз по течению реки Волхов, на правом ее берегу. С благословения Новгородского епископа Никиты, он прежде всего соорудил здесь деревянную церковь Рождества Богородицы. Затем, купив у детей Новгородского посадника Ивана участок земли, в 1117 году заложил каменный храм и устроил при нем монастырь, получивший впоследствии название Антониева или Антония Римлянина. В 1147 году, после 40 лет подвижнической жизни, преподобный Антоний мирно отошел ко Господу.

Одни из новгородских монастырей были основаны или благоустроены местными князьями, другие архипастырями, третьи игуменами. К числу первых относится Спасский Нередицкий монастырь с церковью Преображения Господня, построенный в 1198 году князем Ярославом Владимировичем на правом берегу Волховца в трех верстах к югу от Новгорода, на возвышенном и красивом месте с названием Нередица.

Начало Хутынскому монастырю было положено преподобным Варлаамом, который был в нем первым игуменом. Основатель – в миру Алексей Михайлович, родился в Новгороде в семье благочестивых родителей. С детства он испытывал влечение к чтению духовных книг и постнической жизни, по смерти же родителей преподобный раздал нищим оставшееся от них имение и принял иноческий постриг. Он поселился в келье, которую построил в десяти верстах к северу от Новгорода на возвышенном берегу Волхова в местечке Хутынь.

Услышав о святой жизни пустынника, многие простые и знатные люди приходили к нему за наставлением. В конце жизни Преподобного в обители была освящена каменная церковь Преображения Господня, а Преподобный возведен в сан игумена. Около года преподобный Варлаам был в ней игуменом. Предчувствуя близкую кончину, он завещал монастырю села, земли и другие угодья, пожертвованные Новгородским князем Ярославом, и поставил в нем игуменом своего духовного друга Антония. Скончался преподобный Варлаам в ноябре 1192 года [3]. Он был очень почитаем в Новгородской Руси, как преподобный Сергий – в Московской Руси.

Кроме монастырей Великого Новгорода, которые не только располагались внутри города, но и вне как бы опоясывали его, святые обители существовали и в других северных городах России, находившихся от Новгорода в епархиальной зависимости. Во Пскове Новгородским епископом Нифонтом (†1156; пам. 8 апр.) были построены два Спасских монастыря: Завеличский, с каменной церковью, и Мирожский, основанный cвятителем в устье реки Мирожи. До наших дней сохранились великолепные росписи в Мирожской обители. В начале ХIII века в 15-ти верстах от Тихвина, при озере Дымском, основал монастырь ученик и преемник преподобного Варлаама Хутынского – Антоний Дымский.

В Ростове Великом на берегу озера Неро поселился старец Авраамий (†1073–1077; пам. 29 окт.). В видении ему явился Апостол Иоанн Богослов и вручил ему жезл, увенчанный крестом. Этим жезлом подвижник сокрушил идола Велеса, находившегося рядом, и воздвиг на этом месте Богоявленский монастырь. Своими трудами преподобный Авраамий содействовал христианскому просвещению жителей Ростова. Особое внимание угодник Божий уделял детям, научая их Евангельским заповедям. Во второй половине ХII века иноческие обители существовали и в Переяславле Залесском. О них упоминается в Житии преподобного Никиты Столпника (†1186; пам. 24 мая), который здесь родился и жил.

В конце ХII – начале ХIII века в Смоленске подвизался преподобный Авраамий (XIII в.; пам. 21 авг.). Он родился здесь в семье богатых и благочестивых родителей, воспитавших сына «в страхе Божием и научении книжном». В пяти верстах от Смоленска, в местечке Селище, находился монастырь Пресвятой Богородицы, в который поступил преподобный отрок. Он принял монашеский  постриг и проходил различные послушания в обители, отдавая всё свободное время чтению отеческих писаний. Видя добродетельную жизнь подвижника, игумен убедил его принять священнический сан, а зная его мудрость и опытность в вопросах духовной жизни, благословил Авраамия принимать к себе приходящих богомольцев и давать им наставления. Позднее игумен стал питать зависть к всё более возраставшей славе преподобного, запретил ему учить и даже удалил из монастыря. Праведник перешел в город и поселился в бедном и малолюдном монастыре Святого Креста, куда продолжали стекаться прихожане, ищущие его наставлений.

Наряду с мужскими монастырями созидались и женские. Княжеские женские обители существовали в Полоцке. Здесь было два Спасских монастыря, первый из которых основала около 1116 года вдова князя Романа Всеславича. В нем приняла постриг внучка князя Всеслава Полоцкого благоверная княгиня Предислава Ростиславна – Евфросиния, которая основала второй из названных монастырей в местечке Сельцо около 1128 года. Здесь постриглись и ее сестры Гордислава – Евдокия и Звенислава – Евпраксия. Скончалась преподобная Евфросиния 23 мая 1173 года, во время своего путешествия в Святую Землю, и была первоначально погребена в палестинской обители Феодосия, но затем ее мощи были перенесены в Киевские пещеры.

Монашество составляло в древнерусских городах многочисленную прослойку: по подсчетам историка Е. Голубинского, в Киеве насчитывалось не менее 17 монастырей, в Новгороде – около 18, во Владимире и Суздале – по 8, в Смоленске и Галиче – по 5 и т. д. В 44 городах и поселениях действовало не менее 140 монастырей. Всех монастырей в домонгольский период было едва ли больше трехсот, а в них находилось 300–500 монастырских храмов.

Назначение монастырей с начала их бытия на Руси было многообразно. С конца XI – начала ХII века русский монастырь представлял собой самостоятельный хозяйственный организм. Подчиненные Митрополиту и епископам, они обладали при этом некоторой самостоятельностью в административном отношении. Этому способствовала и непосредственная связь монастырей с их ктиторами – князьями и боярами. Источники, отражающие процесс формирования монастырского землевладения, относятся преимущественно к Новгородской земле. Уже во второй половине ХII века новгородские монастыри получали земельные вклады, что могло сопровождаться передачей монастырю судебно-административной юрисдикции над их населением.

Первоначально ктиторами-основателями монастырей являлись преимущественно князья, но позднее (особенно в ХII в.) круг этих лиц расширился за счет вельмож, основывавших монастыри и храмы и передававших им часть своих земель. С ХII века права основателей (и их потомков) по отношению к основанным ими учреждениям получили наименование «права патроната».

В Древней Руси монастыри призревали нетрудоспособных, увечных больных, для чего при обителях создавались больницы, дома инвалидов и т. д. Тесно связанные с представителями княжеской власти и городским населением, монастыри явились и своеобразными культурными центрами жизни Руси. Здесь подвизались писатели-историки и агиографы, составлявшие Жития и летописные труды. При монастырях существовали скриптории, снабжавшие книгами широкий круг читателей, в основном из княжеской и боярской среды. Известные своей многогранной деятельностью, монастыри явились высшей школой духовного совершенства на Руси, откуда выходили будущие епископы, ведению которых подлежали вопросы церковной, государственной и семейной жизни всей епархии.

Учитывая важность деятельности и положения монастырей в жизни русских городов, в некоторых обителях учреждаются архимандритии. Такой монастырь осуществлял определенные административные функции в жизни города. Настоятель первого монастыря в городе, получавший сан архимандрита, обладал большими полномочиями вне стен своего монастыря. В Новгороде же, как об этом повествуется в летописных статьях 1226 и 1270 годов, сан архимандрита был особой должностью. Учреждение ее относится к рубежу ХII–ХIII веков, когда настоятелем Юрьевского монастыря был игумен Савватий (1194–1226), ставший первым архимандритом новгородским. Архимандрит выбирался здесь на вече, что было характерно для «республиканского» уклада жизни новгородцев. Срок его участия в городском управлении был ограничен, и игумены новгородских монастырей сменяли друг друга, постоянно сохраняя при этом игуменство лишь в своих монастырях.

Кроме общежительных монастырей на Руси существовали также обители с так называемым «келлиотским устроением», которое было принято у сирийских и египетских отшельников, когда каждый из братии имел собственную келью и свое имущество. Чаще всего это были монастыри, построенные в подражание византийской традиции, согласно которой знатные и состоятельные люди строили святые обители, чтобы иметь в них молитвенников за свою душу, а на склоне лет сами принимали здесь постриг, становясь нередко игуменами.

Монашество на Руси становится неотъемлемой частью церковной жизни. Оно стяжало для Руси именование «Святой». Русские властители и простой люд взирали на иноков как на мерило жизни, как на подвижников, благоговейно усваивавших духовные сокровища Православной веры. В тиши монастырей жил подвижнический и молитвенный дух Православия на Руси.

[1] В этой обители в XVII веке подвизался инок Иоасаф, после чего он был настоятелем Рождественского монастыря во Владимире, затем – Троицкой обители, откуда был избран на Патриарший престол. Будучи Главой Церкви, он построил в Новоторжском монастыре соборный храм и учредил в нем архимандритию.

[2] Никитенко М.М. Пещеры Киевской Лавры: их истоки и миссия//Византийский временник. М., 2005. № 64(89). С. 186.

[3] Необходимо отметить, что в последнее время исследователи говорят о более поздней дате кончины подвижника.

25 Апреля 2016

Социальные сети

monasterium.ru

Начало монашества на Руси / XI век / История церкви / Мир. Человек. Слово.

Начало монашеству на Руси было положено еще князем Владимиром. При нем чернецы и черницы (так называли тех, кто принимал монашество и облекался в черные одежды) селились около построенных храмов, образуя небольшие безымянные монастыри. При его сыне Ярославе Мудром начали строить отдельно стоящие «именные» монастыри. В основном их возводили князья или бояре в честь своих небесных покровителей. Такие монастыри строили на помин души и для того, чтобы принять предсмертный постриг. В то время каждый православный христианин будь-то князь или простолюдин желал если не жить, то умереть монахом. Однако, как замечает летописец, эти монастыри были поставлены «от богатства», а не «слезами, молитвой и постом».

Первыми, кто основал монастырь своими трудами и подвигами, были преподобные Антоний и Феодосий Печерские. Именно они справедливо считаются основателями русского монашества, несмотря на то, что и до них на Руси монашество существовало уже более полувека.

Преподобный Антоний родился в Черниговской области и, достигнув совершенных лет, ушел на Афон. Там приняв постриг, он стал жить отшельником в пещере. Через некоторое время Антоний получает благословение вернуться на Русь и там насадить иночество. По возвращении с Афона, Антоний обошел все существующие киевские монастыри и ни в одном не нашел себе «тихого пристанища». Он видел смысл монашеского подвига в стремлении удаляться от общества и его суеты. За чертой города он нашел небольшую пещеру, выкопанную в холмистом берегу Днепра. Здесь Антоний и поселился в 1051 году. Так возник Печерский (то есть пещерный) монастырь, впоследствии получивший название Киево-Печерской Лавры.

Слава об отшельнике вскоре разнеслась не только по Киеву, но и по другим городам. Многие стали приходить к нему за духовным советом. Некоторые же оставались, деля с ним трудности пещерного подвига. Когда число сподвижников Антония значительно увеличилось, он удалился в затвор на соседнюю гору, не оставляя в то же время духовного окормления братьев нового монастыря.

Одним из первых учеников преподобного Антония был Феодосий. Вскоре после удаления Антония он был избран игуменом. Постепенно Феодосий перенес монастырь из пещер на гору. Пещеры остались для Антония и тех, кто желал затвора. Феодосий же не только не изолировал монастырь от мира, но поставил его в самую тесную связь с ним, предназначая для общественного служения.

Феодосий и сам идет в мир. Мы видим его в Киеве, на пирах у князя, в гостях у бояр. Духовничество в то время было сильным средством нравственного влияния на общество. Зная это, Феодосий умел соединять со своими посещениями кроткое учительство и христианскую проповедь. Он строит рядом с монастырем богадельню для нуждающихся. Каждую субботу он посылает в город воз с хлебом для заключенных в тюрьмах. Осуждаемые находили в лице Феодосия справедливого заступника перед князем и судьями. Однажды явилась в Печерский монастырь неправедно осужденная вдова. Встретив Феодосия и не узнав его, она попросила проводить ее к игумену. На вопрос Феодосия: «Зачем тебе он нужен, ведь он человек грешный?» Вдова отвечала: «Я не знаю этого, но точно знаю, что он многих избавил от печали и напасти и пришла просить его защиты перед судом». Чрезмерная благотворительность Феодосия вызывала ропот у некоторых иноков, тем более что сам монастырь оставался порой без куска хлеба. Однако в своих поучениях Феодосий напоминал братии, что сами они пользуются жертвой мирян и что платить миру должны не одной только молитвой, но и милостыней.

Личный подвиг Феодосия был глубоко сокрыт. Он всегда весел лицом, но под верхней одеждой у него колючая, грубая рубаха – власяница. Монах, подошедший ранним утром к его келье, слышит его «молящегося слезно и совершающего земные поклоны». Услышав шум шагов, Феодосий притворяется спящим и отвечает лишь на третий оклик, словно проснувшись от сна. Но больше всего бросается в глаза непрерывность его трудов. Феодосий работает и за себя, и за других. Он всегда готов взяться за топор, чтобы нарубить дров, или натаскать воды из колодца. По ночам он мелет жито для всей братии. Повару, просившему у него послать кого-нибудь из свободных монахов наколоть дров, он отвечает: «Я свободен».

Вместе с этим Феодосий кроток и любвеобилен. Он не любит прибегать к наказаниям. Его мягкость к покинувшим монастырь изумительна. Он плачет о них, а возвращающихся принимает с радостью. Был один брат, который «часто убегал» из монастыря, и всякий раз, возвращаясь, находил радостную встречу. Кротким остается Феодосий всегда и ко всем. Таков он и к разбойникам, пытающимся ограбить монастырь, таков он и к слабым инокам.

Феодосий вместе со своим учителем Антонием в своей жизни явил русским людям путь новой, святой, христианской жизни. Первого из них отличала жертвенная любовь и служение людям, второго – суровость иноческого подвига. Они создали целую дружину духовных богатырей. Благодаря им русское монашество сразу же начало свой золотой век.

www.mir-slovo.ru

Глава 1.2 .Появление монашества на Руси

В древнейших русских летописях упоминается, первые монахи, и монастыри на Руси лишь после крещения князя Владимира; первая датировка относится по времени правления князя Ярослава 1019–1054. Современник его, Иларион, с 1051 г. Киевский митрополит, в своем похвальном слове, посвященном памяти князя Владимира в «Слове о законе и благодати», которое он произнес между 1037 и 1043 гг., будучи священником при дворе князя, говорил, что уже во времена Владимира в Киеве «монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася» . Но это были подобия монастырей, которые были на востоке или на западе в Европе. Скорее всего, Иларион, упоминал просто об христиан, живших в отдельных домах вблизи церкви в строгой аскезе, и собиравшихся вместе только на богослужение, но не имевших еще монашеского устава, что давали послабления в иноческих обетов. Еще не было правильного пострижения в монахи, также в можно заметить, что в летописях написано что, не было больших успехов в распространении христианства в Киевской Руси до прибытия туда митрополита Феопемпта в 1037, вероятно первого в Киеве иерарха греческого поставления и греческого происхождения.

Под тем же 1037 г. В древнерусский летописец торжественно повествует: «И при сем нача вера хрестьянска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и монастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце». И дальше летописец сообщает, что князь Ярослав основал два первых на Руси монастырь имени святого  Георгия Георгиевский и св. Ирины первый женский монастырь Ирининский.  Первые правильные монастыри по восточному образцу были основаны они в Киеве. Они назывались ктиторскими, или, княжеские обители, ибо их ктитором был князь. Для Византийской империи такой вид монастырей были обычным явлением, хотя и не главным. Из дальнейшей истории этих монастырей видно, что древнерусские князья использовали свои ктиторские права на монастыри; особенно это сказывалось при заложения новых монастырей, и назначения, настоятелей на должность главы этой обители. Это означает полную копирку византийской системы отношений между ктитором и основанным им монастырем. Такие монастыри часто получали названия по имени святого покровителя ктитора. По этому первые христианское монастыри носили имена, Георгий, и Ирина  имя святых покровителя князя и его супруги. Эти обители потом становились родовыми монастырями, и усыпальницами. Они получали от своих ктиторов деньги и другие дары, например иконы книги утварь, а иногда и земли. Почти все обители, основанные в домонгольский период, были либо княжескими, либо ктиторскими монастырями.

Совершенно отличное от княжеского монастыря был у знаменитой киевской пещерной обители — Киевского Печерского монастыря. Он возникает из аскетических устремлений отдельных лиц. Выходцами из простого народа. Он прославился не знатностью ктиторов и не княжескими усыпальницами и не богатством своего алтаря или красотой здания. А той любовью, мудростью которую каждый мог снискать там. Также современников удивлялись аскетическим подвигам послушников и самих монахов. Современники и летописцы утверждают что вся жизнь монахов, «в воздержании, и в великом пощеньи, и в молитвах со слезами».

Хотя Печерский монастырь очень скоро приобрел общенациональное значение и сохранил это значение и свое влияние на духовно–религиозную жизнь народа и в позднейшие времена, в истории его основания осталось много неясного. Опираясь на различные научные разыскания, можно представить эту историю следующим образом .

Об основании пещерного монастыря из летописей значится в 1051 г. В связи с рассказом о возведении на митрополичью кафедру священника церкви в Берестове село к юго–западу от Киева, находившееся во владении Ярослава. Звали его Иларионом, и был он, как свидетельствует летопись, «муж благ, книжен и постник». Жизнь в Берестове, в это время была не спокойной, хотя имена там князь обычно проводил большую часть времени. А с князем там была дружина и двор по этом. В связи с этим Иларион вынужден был искать более подходящие место. Для уединенной молитвы, аскетических практик. В удаленной от суеты месте. На лесистом холме, на правом берегу Днепра, к югу от Киева, он вырыл себе маленькую пещерку, которая и стала местом его аскетических бдений. Это дошло до Ярослав и он решил сделать его митрополитом. В это время никто не занимал митрополичью кафедру. Князь велел епископам хиротонисать его. Он был первым митрополитом русского происхождения . Новая должность Илариона не способствовало его духовному росту. Она поглощало все его время, и теперь он лишь изредка мог приходить в свою пещерку. Но очень скоро у Илариона появился последователь.

Это был отшельник, который звали Антония, известен он как основатель Печерского монастыря. Хотя о его жизни мы знаем, очень мало, и только отрывочны. Его житие, было написанное в 70–е или 80–е гг. XI . Но через три столетия оказалось утраченным. Так что мы знаем об Антоний. Был он уроженец города Любеча, близ Чернигова, имел сильное стремление к подвижничеству, что привело его в Киев. Некоторое время он жил в пещерке Илариона, а потом отправился дальше на юг. Из жития он бал на Афоне, или Болгарии, как утверждает М. Приселков,  мы не можем точно утверждать. Более вероятно, что он был в Болгарии.

Этот вопрос для истории Печерского монастыря имеет не такую важность. Более значимым, как для духовной и религиозной жизни первоначальных обителей и братии был не Антоний, а настоятель монастыря Светой Феодосий. Антоний принадлежит к тем подвижникам, которые подают яркий пример своей собственной жизнью, но не имеют призвания к наставничеству и учительству. Из жития Святого Феодосия. Можно видеть, что Антоний предпочел оставаться в тени, а управление новой обителью передал в руки других братий. Лишь из жития Антония можно составить представления о очень запутанной церковной и политической обстановки сложившийся в Киеве и всей Руси. Антоний может и не был на Афоне, но нужна была легенда о благословении Святой горы на основания монастыря. Возможно, был умысел придать Печерскому монастырю, выросшему из аскетических устремлений русской среды, печать «византийского» христианства, связав его со Святой Афонской горой и представив его основание как почин Византии. После своего возвращения Антония с Афона как рассказывает житие, он был очень опечален и не удовлетворенным строем жизни в Киевских монастырях это мог быть лишь монастырь святого  Георгия. Он снова удалился в уединение место в пещеру Илариона . Благочестие Антония снискало у верующих такое великое почитание, что сам князь Изяслав, сын и преемник Ярослава, приходил к нему за благословением.

Но Антоний недолго оставался в одиночестве. Уже между 1054 и 1058 году. К нему присоединился священник, который в Печерских летописях известен под именем Великого Никона или Никона Великого. Интересно его происхождении видь не каких у поминаний о нем нет, где родился, знаем только что он был в преклонном возрасте, когда пришел к Антонию. Есть догадки у М. Приселкова, что Великий Никон был не кто иной, как митрополит Иларион, который в 1054 или 1055 г. по требованию из Константинополя был сведен с кафедры и заменен греком Ефремом. При этом Иларион, разумеется, сохранил свой священнический сан; он появляется уже как иерей, принявший великую схиму; при пострижении в схиму он, как и положено, переменил имя Иларион на Никон. Теперь, когда монастырь начал стремительно расширятся, его деятельность в нем приобрело большой размах. Будучи священнослужителем, он, просит у Антония, постригать послушников в монахи. Он, как мы видим стал живым, воплощением идеи общенационального служения своего и многих других монастырей. По пришествию времени он оставляет Печерскую обитель и после недолгой отлучки, он снова возвращается в монастырь, и становится настоятелем. Он умирает, прожив долгую, насыщенную событиями жизнь. Никон стоит в самом средоточии национально–культурных событий XI в. Поскольку все они так или иначе были связаны с Печерским монастырем. Он представлял то древнерусское национальное настроение монашества. Монашество в те времена было против греческого иерархического устройства, так и вмешательство киевских и других князей в жизнь Церкви .

Если с именем Великого Никона связан национально–культурный расцвет Печерского монастыря, то с именем святого  Феодосия мы можем, видеть уже действительно духовное и наставническое развития русского монашества. Роль Феодосия для истории монашества во много больше роли Антония. Его житие, было написанное монахом Печерского монастыря Нестором в 80–е гг. В ту пору, когда там жил Никон Великий. Нестор рассказывает нам о Феодосии как об аскете, воплотившим в жизнь все идеалы христианского благочестия. Нестор пишет о житие Феодосия под влияниями Византийских авторов. Житие Феодосия написано, так как писали в Восточной церкви. Но в житии Феодосий представляется, целостным и живым, таким простым и естественным, что в повествовании Нестора нельзя уже видеть только подражание Византийским образцам написания. Феодосий пришел к Антонию в 1058 году или несколько раньше. Благодаря суровости своей аскезы и духовных подвига Феодосий занял видное место среди обитателей монастыря. Благодаря своему положению через четыре года он был избран большинством голосов и стал настоятелем в 1062. За это время число братии многократно увеличилось настолько, что Антоний и Варлаам. Первые игумены монастыря решили расширить пещеры. Но число братии выросло на столько что, Антонию пришлось, обратился к киевскому князю Изяславу с прошением пожаловать монастырю землю над пещерами для строительства церкви. Монахи получили согласия на землю. По пришествию времени была, выстроена деревянная церковь, новые кельи. Все строения были обнесены деревянным частоколом . Эти моменты есть в житии Феодосия. Нестор, составляя житие, связывает возведение наземного монастыря с именно началом настоятельства Феодосия. Правильнее было бы считать, что ко времени настоятельства Феодосия были завершены эти строительные работы. Важнейшим трудом еще в первый период его игуменства стало введение общежительного устава Студийского монастыря. Из жития Феодосия мы узнаем, что он стремился сам к строгому исполнению устава, но и требовал исполнения иноческих обетов для всей братии. Труды Феодосия заложили духовное основание Киево–Печерского монастыря и сделали из него на следующие два столетия образцом древнерусского монастыря.

Одновременно с расцветом Печерского монастыря появляются новые обители в Киеве и в других городах Руси. Из помещенного в Патерике рассказа о ссоре наставников печерской братии, Антония и Никона, и князя Изяслава. Произошло это из–за пострижения в монахи, Варлаама и Ефрема которые были, княжескими дружинниками. Но и мена из этой ссоры мы узнали, что в Киеве был и другой монастырь Светой  Мины. О том, как и когда он был основан у нас, нет точных сведений и источников. Возможно, что монастыря и вовсе не было в Киеве, а просто там жил черноризец–болгарин из византийского или болгарского монастыря Святой  Мины. Ушедший вместе с Никоном из Киева и за ссоры с князем. Никон оставил Киев, чтобы избежать княжеского гнева. После он направился на юго–восток. К берегу Азовского моря и остановился в городе Тмутаракани монастырь. В то время там правил князь Глеб Ростиславич, внук князя Ярослава до 1064. В Тмутаракани, которая у византийцев известна была под именем Таматарха. Никон между 1061 и 1067 гг. основал монастырь в честь Божией Матери и оставался в нем до 1068 года, до своего возвращения в Киев, в Печерский монастырь, где с 1078 по 1088 г. он был избран настоятелем.

Димитриевский монастырь основан был в Киеве в 1061 или 1062 году. князем Изяславом. Для управления эти монастырем он пригласил настоятеля Печерского монастыря. Соперник Изяслава в политической борьбе за Киев и титул великого князе был, Всеволод. Он в свою очередь тоже основал монастырь под названием Михайловский и Выдубицкий в 1070 году. И велел заложить в нем каменную церковь. Через два года в Киеве возникли еще две обители. Спасский Берестовский монастырь, вероятно, всего был основан Германом, ставшим впоследствии Новгородским владыкой 1078–1096.  В источниках этот монастырь часто называют «Германичем». Другой, Кловский Влахернский монастырь, называвшийся также «Стефаничем», был основан Стефаном, настоятелем Печерского монастыря 1074–1077и епископом Владимира–Волынского 1090–1094. Но его судьба была трагической, он был разрушен татарами.

Таким образом, эти десятилетия были временем бурного монастырского строительства. С XI до середины XIII в. возникло и много других обителей. Многие насчитывают в одном Киеве до 17 монастырей .

В XI в. Строится много, монастырей и вне Киева. Мы уже упоминали монастырь в Тмутаракани. Монастыри появляются также в Переяславле 1072–107, в Чернигове 1074, в Суздале 1096 . Особенно много обителей строилось в Новгороде, где в XII–XIII века, насчитывалось до 17 монастырей. Самыми знаменитыми монастырями среди других были Антониевский и Хутынский. Основателем их были Светой Варлаамом Хутынским. Как правило, новые монастыри были княжескими, или ктиторскими. В этом нет нечего странного, что каждый князь стремился иметь в своем городе один монастырь или несколько. Поэтому в столицах всех княжеств, строятся монастыри  мужские или женские. Ктиторами некоторых из них были и епископы. Всего до середины XIII в. на Руси было до 70 обителей, расположенных в городах или их окрестностях .

Были и топографически монастыри, они располагались на торговых и водных путях Древней Руси пример водный путь из Варяг в Греки, в городах по Днепру, в Киеве и вокруг него, в Новгороде и Смоленске. С середины XII века. появляются монастыри в Ростово–Суздальской земле  во Владимире–на–Клязьме и Суздале. В этот период мы можем утверждать о первых шагах в монастырской колонизации Заволжья, где в основном строились небольшие скиты и пустыньки. Колонизация осуществлялась выходцами из Ростово–Суздальской земли, постепенно продвигавшимися в сторону Вологды. Сам город Вологда был построен как поселение около монастыря Святого  Герасима в  1178. В честь Святой Троицы. Далее монастырская колонизация пошла на северо–восток, в направлении к месту впадения реки Юг в Сухону .

Первые шаги монастырской колонизации к северу от Волги, в так называемом Заволжье, впоследствии, переросли в великое движение, русского монашества. Которое усеяло скитами и пустынями огромную область от Волги до Белого моря в мести Поморья и до Уральских гор.

После вторжения и попадания Руси под власть золотой орды. Много монастырей было разграблено, и уничтожено. Нетронутыми остались только те, монастыри которые находились, в новгородском княжестве.

Хотя от платежа дани татарам было избавлено все русское

духовенство со всеми церковными людьми. У тартаров была концепция полного веротерпенния ко всем религиям, и к русской православной церкви. Церковь не терпела от ханов притеснений, но, наоборот, митрополиты получали от ханов особе льготные грамоты, которыми обеспечивали права и привилегии духовенству на неприкосновенность церковного имуществ. В тоже время именно церковь стала той силой, которая сохраняла и воспитывала не только религиозное, но и национальное единство русского христианства. И мена монастыри стали носителями национальной идеи об обледенения русских земель.

Вообще православное духовенство пользовалось у монголов почетом и покровительством. В 1270 г. хан Менгу-Тимур издал следующий указ: "на Руси не дерзнет никто посрамлять церквей и обижать митрополитов и подчиненных ему архимандритов, протоиереев, иереев и т.д." Хан Узбек даже расширил привилегия церкви: "Все чины православной церкви все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, отнюдь не чиновников Орды и не княжескому суду. Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить ему втрое. Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню тот подлежит смерти без различия, русский он или монгол. Да чувствует себя русское духовенство свободными слугами бога". Но у нас нет источников для утверждения что как то поменялась монашеская жизнь.

studfiles.net

Смотрите также

• 
  Трудности древних цивилизаций
• 
  Древняя история казачества
• 
  Древнейшие люди видеоурок
• 
  Видеоурок древнейшие люди
• 
  Древний рим сословия
• 
  Трагедия древней греции
• 
  Трагедия древней греции
• Германское древнее племя
• 
  Самая древняя река
• 
  Вера древних людей
• Религии древних евреев