Древнерусский флот — миф или реальность? Флот древней руси

Древность русского флота — Троицкий вариант — Наука

Русский флот, который считался сравнительно поздним учреждением,основанным Петром Великим, имеет в действительностибольше права на древность, чем флот британский.За столетие до того, как Альфред Великий построилбританские корабли, русские суда сражались в морских боях:и тысячу лет тому назад первейшими моряками своего времени были русские.

Ф. Джен, Русский флот в прошлом, настоящем и будущем

Это утверждение чрезвычайно популярно. Его цитируют в книгах, статьях и на множестве российских сайтов. Вы встретите его в книге профессора, доктора исторических наук, председателя Союза писателей России В.Н. Ганичева «Адмирал Ушаков». И в книге адмирала Виктора Дыгало «История корабля» (он, между прочим, был главным редактором «Морского сборника» — официального органа ВМФ РФ).

Юрий Кирпичёв

Ведь так лестно слышать панегирик доблести предков из уст маститого представителя великой морской нации! Фред Т. Джен (Джейн) — лицо на флоте известное. Джен, без инициалов, как Ленин или Христос, — это справочник о военных кораблях мира. Он издается с 1898 года, имеется на каждом из них и считается самым авторитетным.

Но кое-что смущает. Ибо начинал Джен с фантастических рассказов и иллюстраций к ним, а его справочник регулярно завышал толщину брони и скорость английских кораблей. Поэтому утверждение о доблести русского флота стоит проверить. Кого Джен имел в виду? Может быть, антов — предков русского народа, согласно школьным учебникам? Если верить Рунету (а именно из него черпает информацию подрастающее поколение), то может показаться, что у византийцев только и проблем было, что с ними. То они Грецию и Архипелаг вплоть до Крита и до Италии грабили, приплывая на тысячах моноксилов, то немалым стратегом у византийцев был ант Хильбудий, то имперским Черноморским флотом великий адмирал ант Доброгаст командовал. В его честь в России даже теплоход назван, правда, небольшой, грузовой, класса река — море.

Иордан Готский пишет, что раньше они назывались венедами, но теперь это многочисленное племя делится на славян и антов, и что расселились они от истоков Вислы. Во II-III веках они продвинулись в лесостепи меж Днестром и Днепром, и аккурат в эти годы из низовий Вислы туда же двинулись грозные германцы! Думаю, миграция славян произошла не по их собственному желанию, а под давлением готов и гепидов, двумя потоками маршировавших на юго-восток. Кто успел, бежал от железных клиньев суровых северян, остальные же, как и в 1941-м, пробирались из окружения лесами.

Та ветвь, что ушла на юг, получила название словен-склавинов, а вторая, устремившаяся на юго-восток, стала называться антами, и с ними пытаются связать первые военно-морские успехи русских. Увы, на протяжении своей короткой истории анты редко имели выход к морю. Иные игроки определяли тогда вельтполитик – на берегу от Дона до Дуная твердой ногой стали мощные готы, и немудрено, что ни о каких кораблях и флотоводцах антов в те времена слышно не было. Вспомните «Слово о полку Игоревом»: «Красные девы въспеша на брезе синему морю, звоня русским златом. Поют Бусове время…»

Антов они подчинили, а когда те, пользуясь гуннским фактором, решили восстать, их в 375 году победил готский король Винитар (Аммиан Марцеллин называет его Витимером), распяв вождя Буса. Флот готов свирепствовал в римских водах практически беспрепятственно, от чего гордые жители империи приходили в изумление и ужас: такого не было триста лет, со времен киликийских пиратов!

Но и когда под ударами гуннов железный готский занавес пал, о морской активности антов слышно не было. О них вообще не было слышно! Впервые о них упоминает Прокопий Кесарийский около 530 года, когда начались славянские набеги, перешедшие в тотальное переселение на Балканы и геноцид местного населения. Но анты и к этому не причастны.

Император Юстиниан недаром именовался Антским (полный титул – Цезарь Флавий Юстиниан Аламанский, Готский, Франкский, Германский, Антский, Аланский, Вандальский, Африканский). Он известен не только тем, что поставил последнюю точку в истории античности, закрыв Платоновскую академию в Афинах. Когда между 540 и 545 годами анты вторглись во Фракию, Юстиниан прислал послов и предложил поселиться в городе Тире на левобережье нижнего Дуная и в окрестных землях. Он платил им за помощь в борьбе с гунно-болгарами, и с тех пор анты твердо выполняли условия договора, поставляя воинов в армию ромеев.

Что касается истории с Хилбудом, то сей стратег из императорского дома защищал от антов и склавинов переправы на Дунае и в одном из походов погиб в бою. Затем анты попытались выдать за него одного из своих и даже избрали лже-Хилбуда вождем, но полководец Нарсес, двигавшийся воевать готов в Италию, захватил самозванца и вскрыл обман. И вот патриоты, основываясь на этих скудных фактах, объявляют Хилбуда антом, далеко продвинувшимся по службе у ромеев. Академик же Рыбаков и вовсе отождествил его с Кием!..

К слову, о славянском братстве: македонские историки не считают антов славянами! Словен (склавины — это греческая, причем связанная с термином «раб», транскрипция этнонима) они производят от берзитов, смолян и драговитов, живших в долине Эльбы, по соседству с лужичанами и сорбами, а также от силезских струмянитов и не желают иметь ничего общего с антами. Они даже сербам отказывают в родстве! Одно время там даже работал сайт «Македонские словене против болгарских и сербских антов». Анты, по их мнению, — это чуть славянизированные скифы, а то и те самые хунно-болгары. Болгар македонцы, кстати, также не считают славянами…

Да и трудно отрицать скифо-сарматское влияние на антов. Взять их имена: Ардагаст, Келагаст, Пейрагаст — отнюдь не славянские. Кстати, Хилбуд, оказывается, был родом из культурных словен, потому так упорно и воевал с дикими болгарами-антами. Найдена даже его надгробная плита с надписью на македоно-славянском языке греческими буквами — был он еще и христианином! Что ж, вполне возможно, но тем меньше оснований считать его «предшественником Суворова». В общем, притязания историков на антское происхождение Хилбуда выглядят несолидно...

Столь же достоверно и адмиральство Дабрагаста. Он всего лишь дважды мелькает в мелких эпизодах из истории Юстиниана пера Агафия Миринейского. Первый раз - когда во время войны с персами ромеи послали в контратаку 600 конников под командой оного Дабрагаста и гота Узигарда. (Причем в некоторых переводах речь идет о Дабрагезе, и если бы не уточнение, что он ант, как бы вы отличили его от парфянца Вологеза, допустим? Дело, кстати, закончилось страшным разгромом всего византийского войска…) И второй - когда таксиарх Дабрагаст и гунн-лохаг Эльмингейр (командир лоха, отделения) на десяти кораблях следили за переправами на Риони во время осады одной из крепостей и захватили два грузовых судна. Таксиарх — это командир отряда-таксиса из 128 человек, хотя в VI веке мог командовать и более крупными частями. Этим и ограничиваются упоминания о морских победах антов.

А где же грандиозные морские походы в Грецию и Киклады, где высадки на Крите, Кипре и в Южной Италии, о которых с гордостью пишут на русских военно-морских сайтах? Где тысячи славянских моноксилов, тучей покрывавших Эгейское море? Неужели ничего этого не было? Было. Но сообщений об антских походах на Царьград или приписываемых им русскими историками смелых морских рейдов на Крит и в Италию в хрониках византийских историков вы не найдете. Набеги совершали западные славяне. Сначала сами, а затем под знаменами свирепых аваров. Юстиниан свои лучшие войска и полководцев бросил воевать в Африке, Испании и Италии и мало заботился о Балканах и столице. Двадцать лет подряд продолжались опустошительные славянские сухопутные и морские походы, пока на время не затихли в начале 560-х годов из-за вторжения в их земли орды аваров.

Те дошли до Дуная, покорили волынян и дулебов, разгромили антов и многочисленные племена склавинов и на два века обосновались в Паннонии. Воевали Баварию, Тюрингию, Северную Италию, дружили с саксами, и самому Карлу Великому пришлось изрядно повозиться с ними! Причем авары сопротивлялись столь яростно и бескомпромиссно, что через двадцать лет после начала франко-аварской войны о них уже никто не слышал. Погибоша, яко обре…

С 576 года они начали нападения на Грецию, используя славян как пушечное мясо. В 601 году хакан Баян потерпел поражение от византийцев, и Феофилакт Симокатта пишет по этому поводу: «Варвары, разбитые, так сказать, вдребезги, в этот день были потоплены в волнах реки. Вместе с ними погиб и очень большой отряд славян. <…> захвачено 3000 аваров, <…> славян – 8000». В отместку каган круто расправился с антами, союзниками ромеев, и начиная с 602 года они навсегда исчезают из хроник.

Как-то не создается впечатления о сильном и многочисленном племени, а тем более о мощном союзе племен, который, якобы, стал предком и тиверцев, и дулебов, и волынян, и белых хорватов, и полян и северян. Место антов на нижнем Дунае заняла ветвь склавинов, единственная, не покорившаяся аварам. Храбрецы воевали на два фронта — и с аварами, и с ромеями, — пока не решили переселиться в Грецию. Эта новая Склавиния (нечто вроде княжения) еще не один век существовала в Македонии. Четко прослеживаются и места расселения иных славянских племен, вплоть до Пелопоннеса, — все они из склавинов. Их эксплуатировали авары при штурме Солуня и других греческих городов. Каган даже выписал для них учителей-кораблестроителей из Италии, и не анты, а южные славяне покрывали Эгейское море сотнями своих судов.

Что же остается в сухом остатке? Сначала готы не пустили антов к морю, затем гунны всю Европу перевернули вверх дном и всем стало не до моря, когда же выход к нему появился, Юстиниан сделал антов союзниками. Точку над i поставили авары, и в сумме морские победы антов ограничились захватом двух грузовых судов на Риони.

Пишут, что после аварского разгрома анты ушли на север, за Дунай, и там осели на побережье, занявшись морскими походами, но, во-первых, не приводят примеров этих походов, а во-вторых, забывают о том, что авар как хозяев черноморских степей тут же сменили болгары. А когда и те переселились на юг, то племена славян между Днестром и Днепром (речь идет уже не об антах) были тут же взяты под контроль и обложены данью хазарами. И есть сведения, что, когда хазары приняли иудаизм и ужесточили свою политику по отношению к данникам, тиверцы с дулебами переселились в Болгарию, после чего опустевшие земли вдоль морского побережья заняли кочевники.

Прощаясь с антами, еще раз отметим, что Дабрагаст был не моряком, навархом, но таксиархом-кавалеристом, и случайный захват пары грузовых судов на Риони еще не дает оснований возводить его в ранг адмирала, командовавшего византийским черноморским флотом! Заметим также, что в третий и последний раз Агафий Миринейский вспоминает о нем в связи с геройскими действиями его сына Леонтия (имя которого говорит о том, что анты верно служили империи и быстро эллинизировались). И это всё о них.

«Русские» хеландии

Для Джена большой разницы между антами, склавинами и русами-скандинавами, которые вскоре действительно прославились морскими победами, похоже, не было, ему всё божья роса и всех их он считал русскими. К сожалению, цитирующих его певцов русского флота это не смущает. Но если вы хотите, чтобы к вам относились серьезно, то и к своей истории надо относиться соответственно.

Но, может быть, после антов еще какие-то неведомые нам русские моряки были первейшими в мире и дрались в морских сражениях? Пишут же о неких русских кораблях, которые в VIII веке предпочитал византийский император? Мол, Феофан в своей хронике сообщает, что в 765 году Константин V отправил в поход на болгар 2000 судов, а сам последовал к Дунаю на русских кораблях. Так символично впервые в истории встречается слово «русский» — именно в связи с флотом!

Может быть, Джен имел в виду не антов, а эти корабли? Увы, они есть всего лишь издержки плохого перевода из «Хронографии» Феофана, в которой написано: «…р. х. 765. В сем году в мае месяце, индиктиона 12, Константин двинул флот из двух тысяч судов …против Болгарии, и сам сев на русские судна намеревался плыть к реке Дунаю…»

«Хронография» пользовалась большой популярностью, и уже в 870-х годах папский библиотекарь Анастасий перевел ее на латынь, причем перевод дошел до нас в рукописях более древних, чем списки оригинала, что весьма важно. На самом деле Феофан пишет: ρούσια χελάνδια. Анастасий перевел ρούσια не как «русские», а как надо в данном контексте – красные. Rubea chelandia – императорские хеландии, большие корабли, украшенные пурпуром — прерогативой басилевса. Прилагательное ρούσια имеет значение пурпурный, багряный. Русские же переводчики то ли неважно знали греческий, то ли не удержались от искушения. Ошибся, кстати, и сам Феофан, указав год 765, — на самом деле поход Константина Копронима на болгар состоялся в 774 году.

Так с нелегкой руки лектора Московского университета В.И. Оболенского, начавшего полтора века назад перевод Феофана, и профессора Духовной академии Ф.А. Терновского, завершившего его, парадные, пурпуром украшенные хеландии византийского императора стали русскими судами! Хотя в том веке взяться им было просто неоткуда. Не мог Феофан, умерший за полвека до нападения на Константинополь скандинавов-русов Аскольда, знать русских – ввиду отсутствия таковых!

Прав, разумеется, Анастасий, тем более что греческий он знал явно лучше Оболенского. Из серьезных историков лишь Г.В. Вернадский осторожно сослался на возможность связи красного цвета судов с русскими, подразумевая, впрочем, под теми варягов. Отказался от «русской» трактовки и Д. Иловайский: «rusia chelandia …вернее перевести «красныя хеландии», нежели «русския хеландии». Охотно вычеркиваю эти хеландии из системы своих аргументов».

Еще бы не вычеркнуть, если даже в IX веке, когда русость-рыжесть варягов станет именем нарицательным, русских всё еще не было на арене истории. В сообщении епископа Кремоны Лиутпрандта о походе князя Игоря на Константинополь отмечено, что «некий северный народ греки именуют ρoύσιoς (рыжие), мы же по местонахождению именуем норманнами». Сравните с сообщением ал-Мас'уди (середина X века): «Византийцы нарекают их русийа, смысл этого [слова] — красные, рыжие». Согласитесь, весьма наглядное толкование этнонима «русский»! Куда ярче невнятного финского «руотси», что бы ни писал по этому поводу Олег Губарев. Но только не для VIII века.

Так вслед за мифическими пенителями морей антами и великим византийским флотоводцем Дабрагастом уходят со страниц военно-морской истории и некие особые, выдающиеся «русские корабли». Кстати, исследователи не могут точно определить, какой именно тип кораблей обозначался термином хеландия. Скорее всего, речь идет о просторечном названии наиболее крупных дромонов, самых больших византийских боевых кораблей. Но неужели у историков не возникал естественный вопрос, как многомудрых ромеев могли настолько впечатлить беспалубные лодки (а ничего иного ни у славян, ни у варягов не было), что сам император пошел к Дунаю на этих посудинах? Неужели просвещенные греки, несмотря на свою техническую искушенность, так поражавшую варваров, несмотря на тысячелетний опыт кораблестроения, мореплавания и морских сражений не смогли создать ничего подобного?

Что же остается от древней русской морской славы? Ничего! В VIII веке не было ни русских кораблей, ни самих русских. Морские сражения, в которых дрались «первейшие моряки своего времени», — всего лишь плод фантазии английского историка-любителя. Если же отнестись к теме серьезно, то время рождения русского флота надо сдвинуть в IX век, к Аскольду. Конечно, был он флотом скандинавов-русов (и византийцы, и арабы четко отличали их от славян), но если не по смыслу, то хотя бы по звучанию это уже близко. Тогда он действительно может гордиться тем, что является ровесником флота британского. И этого вполне достаточно. Тем более, что, став при Ярославе Мудром действительно русским, он перестал быть хорошим флотом. Увы.

Юрий Кирпичёв

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Связанные статьи

trv-science.ru

Какой флот был до Петра I на Руси

Современная историография связывает создание русского флота с именем Петра Великого. В то же время, если внимательно изучить летописные хроники, окажется, что военный флот появился на Руси значительно раньше начала XVIII века.

Допетровский флот

По мнению современных историков, русский флот начался с фразы: «Российскому флоту быть!», произнесенной Петром I в Боярской думе 30 октября 1696 года. Тем не менее, данное утверждение не более чем миф.

Отечественная военная история сохранила до нас описание множества славных подвигов, совершенных русскими моряками в допетровские времена. Самое удивительное, что даже англичане, которых никак нельзя заподозрить в любви к российскому флоту, утверждали, что он древнее их собственного. Историк военно-морских сил Великобритании, адмирал Фред Томас Джейн в своих работах неоднократно отмечал: «Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский».

Как ни странно, адмирал был абсолютно прав. Первые письменные свидетельства существования британского флота датируются 870-901 годами. К этому времени русские мореплаватели на протяжении уже многих лет отстаивали свои интересы на Черном и Балтийском морях.

Иван Грозный

Можно долго перечислять успехи российских моряков в допетровскую эпоху, среди которых встречались, по-настоящему, впечатляющие победы. Одна из них относится к 1559 году. В это время Иван Грозный взял Казань и разгромил Астраханское ханство. Наступила очередь Крыма, находившегося под покровительством турецкого султана Сулеймана Великолепного.

В середине XVI века его армия и флот считались бесспорными хозяевами Черного моря. Однако русский царь придерживался на этот счет иного мнения. По его приказу стольник Данила Адашев построил в устье Днепра корабельные верфи. На них опытными плотниками в короткий срок была изготовлена флотилия боевых кораблей, внешне напоминавших европейские фрегаты.

Каждое судно могло передвигаться, как под парусом, так и на веслах, вмещая на своем борту до пятидесяти человек команды. Выйдя в море, русские корабли дали бой турецкой эскадре и выиграли его. Около десяти турецких кораблей было потоплено, а два захвачено в плен.

Три недели русский десант, хозяйничал в Крыму, освобождая русских заложников, взятых татарами в рабство. Казалось еще не много и с Крымским ханством будет покончено раз и навсегда, но Иван Грозный отозвал восьмитысячный корпус Адашева, перебросив его на Балтийское море.

Алексей «Тишайший»

История не сохранила до наших дней описание морских побед стольника Ивана Грозного на Балтийском море. Тем не менее, спустя сто лет, после появления русских кораблей в водах северного моря они оставались его бесспорными хозяевами.

Весной 1656 года Алексей Михайлович Романов отдал распоряжение освободить от шведов часть Балтийского побережья от устья Невы до Риги. Выполнить этот приказ русские моряки могли, лишь имея военные корабли ничем не уступающие шведскому флоту, считающемуся лучшим в мире. Примечательно, что напутствуя русских моряков, Патриарх Никон нисколько не сомневался в их абсолютной победе. В разговоре с морским воеводой Петром Потемкиным он отметил: «Итти за Свейский (шведский) рубеж, на Варяжское море, на Стекольну (Стокгольм) и дале».

Этими словами, Никон, фактически предложил Потемкину взять штурмом столицу одного из самых могущественных в военном отношении государств тех лет. Очевидно, у него были все основания верить, что русский флот сможет справиться с поставленной задачей. Практически так оно и вышло. 22 июля 1656 года тысячный корпус Петра Потемкина вышел в Финский залив.

Удача сопутствовала русским морякам. После непродолжительного сражения, потопив шведскую галеру, русские войска овладели островом Котлин. Отчитываясь о выполнение боевого задания, Потемкин писал царю: «Полукорабель (галеру) взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд (пушки), и знамёна взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли».

К сожалению, развития данная военная операция не получила: из Москвы пришел приказ отступить. Тем не менее, в свете приведенных фактов, становится совершенно очевидно, что русский флот, действительно существовал в допетровские времена. Кроме того он был достаточно современным и имел возможность одерживать яркие победы над флотилиями крупнейших морских держав тех лет.

Читайте также:

cyrillitsa.ru

Корабельный флот Древней Руси - 28 Января 2014

Старые летописи хранят сведения о том, как плавали по рекам, озерам и морям предки русских - древние славяне. Много сотен лет назад, когда реки играли роль дорог, ведущих через дремучие леса, первые легкие суда восточных славян выдалбливались из стволов больших деревьев - дуба, липы, бука и др.

Но как только вышли к морским берегам, конструкции судов совершенствуются. Борта 20-метровой ладьи наращивали досками, делая их более высокими. Это помогало судну выдержать морскую волну или, когда оно плыло по реке, тяжело груженное товаром для торговли, а то и военной добычей, не давало ему пойти ко дну из-за глубокой посадки. Когда же ладью надо было по суше перетащить из одной реки в другую, доски можно было снять. На таком судне могли поместиться до 40 человек. Снабжено оно было веслами и парусом.

На севере России поморы ходили в полярные моря на кочах (кочемарах) и карбасах, новгородцы плавали - особенно по рекам - на ушкуях, а торговые люди по Дону и Волге отправлялись в путь на стругах (транспортных судах длиной до 20 м, которые чаще всего были без палубы и вооружения).

Запорожские казаки отваживались выходить в море на легких судах, именовавшихся "чайками". Они были длиной до 18 м, имели парус и весла, а для повышения устойчивости по их бортам крепились толстые связки камыша, которые одновременно могли служить защитой от ружейного огня противника. Во время царствования Бориса Годунова в Архангельск из Германии были приведены два купленных там судна, и сделана попытка там же построить судоверфь.

Во время правления царя Михаила Федоровича Романова европейцы добивались разрешения на строительство кораблей и факторий (перевалочных пунктов) на торговом пути из Европы в Персию. Одна пробная, а лучше сказать, разведывательная, экспедиция состоялась. Для нее немцы построили в Нижнем Новгороде, где руководил работой русских плотников по созданию судна Михаил Кордес, трехмачтовый корабль по имени "Фридрих".

Во время бури на Каспийском море "Фридрих" разбился и затонул. Боярин Афанасий Одинец получил царский указ построить на Оке флотилию стоимостью в 9 тысяч рублей. Для защиты русских торговых интересов на Каспийском море в 1669 году на верфи в селе Дединове был построен первый в России военный парусный корабль "Орел". Корабль "Орел" - уменьшенная копия "Фридриха". Но в следующем году повстанцы Степана Разина сожгли "Орел" во время взятия Астрахани.

Из Интернета

wikii.ru

Древнерусский флот — миф или реальность?

Немцы, оседлавшие русскую науку в середине XVIII в., вот что сообщают о нашем московитском варварстве якобы бытовавшем у нас в допетровскую эпоху:

«Россия тогда не имела еще ни одного корабля на море и ей вовсе не известно было кораблеплавание» [Краткое описание жизни и славных дел Петра Великого первого императора всероссийского. СПб., 1788. С. 10].

То есть не только кайла каменного-де, не имела, но и понятия о нем! Ну, это уже что-то принципиально новенькое. Хотя и не совсем: данный «труд» увидел свет еще в незапамятном 1788 году.

Однако же куда как более справедливым на эту тему является все же следующее мнение:

«Петр вовсе не создал русский флот, и, если бы на свете существовала справедливость, именно об этом сегодня повествовали бы все учебники» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108].

Одной из первых сказок, приписанных «реформатору», является им якобы прорубленное некое такое «окно в Европу». Однако же прекрасно известно, что:

«…рыболовный и торговый флот в Московии XVII века был. Поморские лодии-кочи добирались до Англии и Шпицбергена, а могучие каспийские бусы ходили в Персию и Азербайджан» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108–109].

Кстати, когда эти «первооткрыватели» после нескольких неудачных попыток, наконец, все же в середине XVI в. достигли Новой Земли, то оказалось, что уж для русского человека эта земля вовсе никогда не была новой. «Первооткрыватель» Баренцева моря, Виллем Баренц, высадился в одну из «первооткрываемых» голландцами бухт. И вот что больше всего поразило этого иностранца, чье имя сегодня красуется в наименовании одного из Русских морей:

«тут они нашли остов русского корабля» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930].

Но и не только тут. Вот на что они наткнулись на других «неизведанных» островах:

«Добравшись на лодке до берега, они наткнулись на следы людей, которые, очевидно заметив моряков, успели убежать. Именно там оказалось шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах они нашли много бочарных досок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб; они обнаружили также пять или шесть гробов, полных костями умерших, незарытых в землю, а заваленных камнями. Там лежала также сломанная русская ладья, длина киля которой была 44 фута» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Так что даже и здесь они вовсе никогда не были первыми, о чем сами же и признаются. У Вайгача:

«мы пошли к якорной стоянке, которую назвали Ворванным заливом, потому что там нашли склад ворвани» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

«Продвинувшись приблизительно на две мили вглубь страны, мы нашли различные повозки, нагруженные шкурами, салом и подобными товарами» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Чего же они там такого «исследовали» в русском Заполярье — закромах России?

Больше похоже на самый настоящий корсарский наезд, что этот самый «исследователь» и сам вовсе не отрицает, подробно описывая действия своей вторгшейся в пределы чужого государства вооруженной до зубов флотилии. И почему сегодня это море именуется Баренцевым — непонятно. Так как сам Баренц очень часть описывает не только наличие в данной местности русских складов и стоянок, но и русских кораблей. Например:

«мы увидели русский корабль, шедший на парусах» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

«Когда мы приблизились к берегу, то увидели шесть русских кораблей» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Так что же это были за корабли?

«…поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 57].

Вот какие мы имели здесь огромные корабли. Так что безграмотность и нахальство немцев, изобретших свою о нас ну уж вовсе не остроумную версию, просто шокирует: в погоне за обещанной им мздой от изобретения сказки о России они выглядят теперь более чем нелепо — даже при описании ими своих здесь у нас, на Русском севере, каких-то особых в мореплавательских упражнениях достижений. Но мы их вовсе не собираемся в чем-то оправдывать. Чужая глупость особенно заметна тогда, когда людьми, в погоне за гонораром, теряется чувство всякой меры. Причем, выясняется, что они не ознакомлены даже с сочинительствами своих собственных авторов. Вот, например, что сообщает о способности передвижения по морю автор трактата XII в. немец Гельмольд. Когда вновь был отстроен сгоревший до этого в прошлом славянский город Любек:

«…отправил герцог послов в города и северные государства — Данию, Швецию, Норвегию и Русь… чтобы они имели свободный проезд [морской, понятно дело: из Швеции и Норвегии иного и быть не может — А.М.] к его городу Любеку. И установил здесь монету и пошлину и самые почетные городские права. И преуспевал с этого времени город во всех делах своих, и умножилось число его жителей [в том числе и за счет переехавших сюда через море в этот морской порт русских купцов — А.М.]» [ Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 196–197].

Вот еще эпизод о наличии у славян кораблей на Балтике. В данном случае тем же Гельмольдом сообщается уже о способе борьбы славян Померании, понятно дело, более чем привычных к мореходству, против засилья немецких, что выясняется, чисто сухопутных варваров.

Славяне, не видя возможности отбиться от превосходящих сил врага:

«…скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли» [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 200].

Те самые, которых у них, что талдычат нам немцы со своими о нас историями по истории, якобы в наличии у нас не имелось и более полутысячи лет спустя свидетельства Гелльмольда! Очень смешная шуточка.

Вот еще фраза Гельмольда:

«Бирка же — самый знаменитый город готов, расположенный в центре Швеции… куда обычно имеют обыкновение собираться для различных торговых надобностей все корабли данов, норвегов, а также славян, сембов (Cембы — балтийское племя. См. Adam, II, 22) и других народов Скифии» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. II. Середина XII – середина XIII в. Институт АН СССР. М., 1990., с. 334]; [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 50].

Так что флот и, причем, именно на Балтике, у нас, о чем сообщает немецкий писатель еще XII века (1164 г.), очень даже имелся. Потому-то купечество наше зазывали на жительство даже в немецкий морской порт Любек. И потому в его окрестностях славяне, дабы спастись от немецких в ту еще пору чисто сухопутных варваров, садили свои семьи на корабли и спасались от них в открытом море. А рискнули бы они это сделать, если бы их враги имели пусть и захудалый, но какой-либо мало-мальски пригодный для плавания по Балтийскому морю флот?

Да никогда.

Причем, что свидетельствует все тот же Гельмольд, наши корабли, что было куда как и еще много ранее, посещали и Швецию. Своих же земляков, среди ознакомленных с наукой кораблевождения в акватории Балтийского морского бассейна, он, отметим, не упоминает вовсе. Вот еще очередное свидетельство о безпочвенности придуманной немцами истории о своем-де господстве на Балтике:

«Показательно, что в списке народов у Гельмольда… «готы» как таковые отсутствуют, а Готланд в «Хронике» ни разу не упомянут» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том. 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010, прим. 36 к с. 274].

То есть германец еще тех времен являлся исключительно сухопутным варваром, в чем сам, в лице хрониста Гельмольда, и признается. Лавры торгового острова Готланда ему явно были приписаны много позднее.

Потому германец тех времен мог довольствоваться у попавших в его лапы неприятелей пока лишь отобранием земли и свободы. Знания он будет у них отбирать и присваивать себе лишь много позже. Тогда же и историю перепишет под себя. Тогда и остров Готланд произведет в центральный пункт якобы существовавшей в те времена торговой республики Ганзы. Пока же, заметим, в середине XII в., ни о каких плавательных средствах, имеющихся в наличии у его соотечественников, в многотомном весьма пухлом фолианте Гельмольдом упомянутыми не оказалось. То есть немец, что подтверждается им самим же, был в те времена лишь грязным сухопутным варваром.

Потому Петр, расхваленный на сег7одня как строитель Русского флота, что уже на самом деле, никаким первооткрывателем в области русского мореплавания быть просто никак бы и не мог.

Понятно дело, впоследствии, оказавшись отрезанными от Балтики, наши суда временно исчезают с этого моря. Однако ж, что выясняется, не насовсем. Вот что об их наличии сообщает в эпоху, предшествующую петровской, швед Кильбургер:

«…часть товаров, идущих через Восточное море [Балтику — А.М.]… привозится самими русскими прямо в Россию на своих ладьях из Швеции…» [Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Типография И.И. Чоколова, Б.-Житомирская 20. Киев, 1915, с. 122].

Так что первооткрывательство в данной области Петра является самой настоящей ложью — ничем более.

Конечно же, ряд преимуществ перед нашими бусами и кочами, хорошо известными нам по Белому и Каспийскому морям, Сухоне и Волге, имели и голландские суда. Но это больше относится к специфике тех морей, где ими пользовались. А это моря все же, в сравнении с нашими, достаточно теплые. В наших же северных водах, что и понятно, более предпочтительно было иметь корабли исключительно отечественной постройки. Между тем, пусть наши суда в ту пору еще и не рассекали воды океанских просторов, но даже на своих достаточно небольших морях мы использовали самые крупные корабли среди всех тех, которые имелись на тот день в мире:

«…испанский галеон, легко ходивший через Атлантику, не на много лучше снаряжен и, уж конечно, не крупнее каспийского буса…

…кто, собственно, мешал Петру совершенствовать русский флот, не уничтожая его?..» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 109].

А то, что военно-морской флот у нас был, имеется множество подтверждений. Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал:

«Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские» [ http://cont.ws/post/142606].

Но и не только в столь древние эпохи, но уже и во времена прекрасно всеми запротоколированные, во времена Ивана Грозного, наш флот никуда еще не пропал, хоть к тому времени от европейских морей мы и были временно отрезаны навалившимися на нас со всех сторон врагами:

«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д'Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: «Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами...»

Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.

Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил «морского начальника воеводу Петра Потемкина» «итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале» (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. «морской воевода» Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: «Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли». Об эстонцах упоминаний он не оставил… Вы не догадываетесь, почему?

Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому «морскому воеводе» строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: «На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы».

Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I?» [http://yarodom.livejournal.com/1506418.html].

А уничтожен им флот вот каких примерно размеров и масштабов. Как отмечает Эвлия Челеби, турецкий путешественник середины XVII, в его времена, то есть во времена Михаила и Алексея Романовых по Волге:

«…несколько тысяч кораблей ходят в Москву и обратно» [Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 135].

То есть несколько тысяч русских торговых кораблей!

А кроме Волги суда у нас ходили еще и по: Северной Двине, Сухоне, Яику, Самаре, Оби, Иртышу, Ангаре, Тунгуске, Лене, Москве, Енисею, Клязьме. И по двум морям: Каспийскому и Белому. То есть судов по всей стране, до Петра, у нас имелись десятки тысяч…

Причем:

«…имеются столь огромные корабли, что на каждом помещается по две тысячи человек. Это — корабли, которые ходят в земли Китая, Фагфура, Казака, Терека… На них имеются большие пушки» [ Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 151].

Русский флот в эпоху раннего средневековья

Кстати, это движение наших кораблей против течения зафиксировали и арабские писатели, причем, еще раннего средневековья. Ибн ал-Асир:

«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда'и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда'е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 97].

Моисей Каганкатваци добавляет:

«Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 72].

И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:

«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [Анисов Л. Иезуитский кре

belayaistoriya.ru

Флот Древней Руси. Из истории морских походов славян в VII-XII веках. Часть 1. - Русское оружие, русские войны, армия и флот - ОЧЕРКИ О РОССИИ - Каталог статей

kolovrat.ucoz.com

Развитие мореплавания и создание русского флота

   История отечественного мореплавания уходит в глубь веков. Более тысячи лет назад началось мореходство восточных славян. По свидетельстве византийских источников, они совершали длительные морские походы и отличались высоким уровнем мореходного искусства. На реках и озерах создавались крепкие и прочные суда, способные выдержать далекие плавания.    В конце XIX века в Англии вышла книга историка Ф. Джена под названием «Русский флот в прошлом, настоящем и будущем». В этой книге можно прочесть следующие слова: «Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности большие права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред (король англосаксов с 870 по 901 год - прим.) построил британские корабли, русские суда сражались в отчаянных морских боях; и тысячу лет назад первейшими моряками своего времени были они — русские».

   Русский народ издавна связан с морем. Первые сведения о морских плаваниях восточных славян относятся к VI—VII векам. Спускаясь в лодках-однодревках по Днепру, Бугу и Днестру, наши далекие предки смело пускались в плавание по Черному морю и вскоре настолько овладели морским искусством, что византийские правители с большой охотой приглашали их к себе на службу и даже назначали капитанами судов.   Большое влияние на развитие мореплавания на Руси оказали варяги. Именно варяги совершили первый документально подтвержденный летописцами боевой поход. Весной 860 года Аскольд и Дир (рисунок 1) , правившие в Киеве, быстро собрав флотилию из 250 судов, во главе варяжской дружины спустились по Днепру в Черное море. Внезапно появившись перед Константинополем, русы, как их называли, застали византийцев врасплох. Византийский император Михаил во главе войска в это время воевал с арабами, а потому слабый гарнизон Константинополя предпочел запереться в городе. Варяги на штурм не решились, но разорили окрестности византийской столицы, награбив, по словам историка, богатую добычу.   В IX веке русские купцы стали частыми гостями на Константинопольском рынке, а известность мореходов из Руси росла год от года. В том же IX веке дружина русов совершила морской поход в Италию. Не только Византия, но и многие другие страны признавали права русов на Черное море. Арабы, например, в этот период называли его Русским морем.   В конце IX века, после смерти Рюрика, его воевода Олег захватил Киев, убив Аскольда и Дира, и постепенно подчинил большинство восточнославянских племенных союзов, тем самым положив начало созданию единого государства. Так возникла Киевская Русь, границы которой простирались от Балтийского и Белого морей на севере Европы до Черного моря на юге.   Следующий морской поход руси на Константинополь знаком многим по легенде о князе Олеге, прибившем свой щит «на вратах Царьграда». У историков нет единого мнения об этом событии, так как поход Олега описывается только в «Повести временных лет»и более ни в одном другом источнике. Есть гипотеза, что в древнерусской летописи описан поход 860 года. «Повесть временных лет» рассказывает, что в 907 году, собрав многочисленный флот, Олег отправился в поход. Часть дружины шла берегом, а часть на судах по морю (рисунок 2) . Осадив Константинополь, киевский князь добился выгодных условий торгового договора и получил богатую дань.   В правление следующего киевского князя Игоря состоялись уже два похода. Такая активность наших древних предков не удивительна, ведь русские князья были варягами, имели варяжские дружины, а жажда приключений была в крови норманнов, которые в ту эпоху разоряли побережье всей Европы. Первый поход князя Игоря состоялся в 941 году и летописцы описывают очень большой флот, собранный русами (рисунок 3) . Их появление у Константинополя не стало неожиданностью для византийцев, которые были оповещены заранее, тем более русы вместо активных действий принялись грабить окрестности. Византийцы воспользовались предоставленным им временем и подготовили немногие остававшиеся в городе корабли, оснастили некоторые из них греческим огнем и вышли навстречу флоту русов. Первое морское сражение Руси произошло у Иерона — маленького городка недалеко от входа в Босфор. В своем первом морском сражении русы потерпели страшное поражение, многие из их судов были сожжены, а уцелевшие укрылись от византийских кораблей на мелководье. Когда же остатки флота через некоторое время сделали попытку прорваться домой, состоялось второе сражение, в котором почти полностью были уничтожены уцелевшие корабли русов. В 943 году князь Игорь в союзе с печенегами предпринял второй поход, завершившийся, правда, быстрым подписанием договора.   В X веке после ряда конфликтов и последующих за ними брака князя Владимира с византийской царевной Анной и Крещения Русь становится союзником Византии. Но к середине XI века отношения вновь портятся и киевский князь Ярослав направляет своего сына Владимира во главе большого флота к Константинополю. Пройдя в Мраморное море, русские суда встретились с византийским флотом. Сражение у маяка Искресту, третье по счету в истории русского флота, описано в летописях достаточно подробно. Бой начал командующий византийским флотом Василий Феодорокан, послав в атаку три триеры, которые тут же были атакованы русскими ладьями. Не имея другой возможности повредить корпус триер, русские воины оружием пытались пробить борта неприятельских кораблей, но византийцы осыпали их градом камней, копий и стрел. Когда же византийцы применили «греческий огонь» (рисунок 4) , русские стали спасаться бегством, потеряв, по словам летописца, семь кораблей сожженными и три потопленными. Разгоравшийся бой был прерван бурей и многие русские суда были выброшены на берег. Уцелевшие русские ладьи вырвались в Черное море и направились домой. В погоню за ними были отправлены 23 триеры, которые, по некоторым источникам, были разбиты русскими спустя несколько дней. Печальна судьба воинов, оставшихся на берегу. Под началом воеводы Вышаты, пробираясь на родину, они были разбиты византийцами недалеко от Варны, а все пленные и сам Вышата были ослеплены.    И все же, при неудачах в морских сражениях походы киевских князей на Византию способствовали тому, что долгие годы русские купцы вели беспошлинную торговлю со странами Востока и Запада.   Все морские походы древних русичей начинались на великом водном пути «из варяг в греки». Готовились к таким походам тщательно и заблаговременно. Еще осенью объезжал князь со своими дружинами подвластные ему земли, собирая дань: меха, мед, воск и шкуры. Зимой рубили большие деревья для корпусов будущих лодий, а весной сплавляли их в Киев. В постройке судов использовался опыт варягов, потому древнерусские ладьи так напоминают норманнские суда. На борта лодий приколачивали гвоздями или пришивали ивовыми прутьями («щитик») доски, и благодаря этому надводный борт увеличивался, росла грузоподъемность. После достройки «набойные лодьи» (рисунок 5) снаряжали такелажем: уключинами, веслами, якорями, мачтами с прямым парусом, рулевыми веслами. Пороги Днепра, через которые суда перетаскивались волоком, не позволяли увеличивать размеры лодий. Достигнув устья реки, путешественники делали короткую стоянку, готовясь к переходу морем. Морское плавание проходило вблизи берегов, с несколькими остановками.   Северную часть пути «из варяг в греки» использовали для выхода в Балтийское море. Волхов — Ладожское озеро — Нева и вот уже остров Котлин в Финском заливе, где делали стоянку. Дальше путь новгородцев лежал в Котлывань (ныне Таллин), где суда оснащали для длительного перехода морем в Финляндию, Швецию и в немецкие и датские владения. Новгородцы плавали на судах, сколоченных из досок. В отличие от «набойных лодий» их называли «морскими» или «заморскими».   Осваивали новгородцы и Север, финно-угорское население которого, постепенно перемешиваясь с русским стало называться поморами, от названия северного побережья — Поморья. Поморы славились искусными мореплавателями, ведь основным их промыслом было рыболовство и охота на морского зверя. По свидетельствам некоторых историков, поморы первыми в XI веке открыли Шпицберген, который они называли Грумант.   Новгородские летописи XIII века донесли до нас имя Коровина Амосова, принадлежавшего к одной из наиболее древних и известных семей Новгорода. Он совершал далекие походы к Белому и Карскому морям для охоты за морским зверем. Мужественными мореходами прослыли его сын Амос, внук Федор, правнук Трифон.   Последний, переехав в XIV веке с семьей в Холмогоры, построил в устье Северной Двины верфь для морских судов, на которой создавались прекрасные суда, специально приспособленные для плавания во льдах — поморские кочи (рисунок 6) . Корпусам наиболее крупных из них придавалась форма, напоминающая обводы современных ледоколов, способных «выжиматься» на лед. Нос и корма - холмогорских судов были сделаны со значительным подъемом, а борта — с большим развалом. Для управления служил навесной руль. На высокой мачте поднимали на рее прямой парус, которым пользовались при попутных ветрах, а при встречных и штиле шли на веслах.    Потомки новгородских и холмогорских Амосовых стали известными корабельных дел мастерами в эпоху создания Петром I русского флота. Традициям этой славной семьи следовали и их потомки.   Со временем бурному развитию новгородского мореплавания, торговли и освоения севера стали оказывать сопротивление датские и шведские правители. И не один раз новгородским князьям приходилось собирать свои дружины на борьбу за равноправное владение Балтийским морем.   Четыре столетия (с X по XIII век включительно) суда русских мореплавателей бороздили воды Балтийского и Черного морей. Распад Киевской Руси и последовавший затем период феодальной раздробленности разобщили силы славян. В XIII веке Русь, разоренную татаро- монгольским нашествием и отрезанную от Черного моря на юге, немецкие, шведские и датские правители оттеснили и от берегов Балтики на севере. Около трехсот лет мореходство на Руси почти не развивалось.

   Около трехсот лет мореходство на Руси почти не развивалось. Но с началом освоения Сибири потомки новгородцев поморы, отважные и искусные мореходы, на своих крепких, устойчивых в непогоду кочах все дальше уходили в необъятные просторы Ледовитого океана на север и восток. В то же время началось героическое движение русских казаков на восток. Походы Москвитина, Пояркова, Хабарова и других отважных исследователей открыли для русского народа земли Дальнего Востока, берега Охотского и Японского морей.   В 1643 году Семен Иванович Дежнев спустился по Индигирке к Северному Ледовитому океану и «сею поездкою,— как писал о его плавании М. В. Ломоносов, — несомненно доказал проход из Ледовитого океана в Тихий». Казачий пятидесятник Владимир Атласов первым из русских достиг Курильских островов и составил обстоятельное описание Камчатки. Не лишним будет напомнить, что в те времена Русское государство практически не имело выхода к Черному и Балтийскому морям.   Русские землепроходцы совершали свои плавания по рекам Сибири и северным морям, выходили в открытый океан на все тех же надежных поморских кочах, пользовавшихся заслуженной славой. Эти незатейливые суденышки стали не только надежными помощниками русских первооткрывателей Сибири, Дальнего Востока и Ледовитого океана, но в будущем именно на них русские войска одерживали свои первые победы над шведским флотом на Ладоге и Неве.   К середине XVI века относятся и попытки российского государства создать парусные корабли по европейскому образцу. Первым русским кораблем принято считать «Орел». Но в действительности, за 31 год до постройки «Орла» в России был построен корабль «Фредерик». В 1634 году посольство голштинского герцога Фридриха III прибыло ко двору русского царя Михаила Федоровича с просьбой разрешить проезд немецким купцам через территорию нашей страны в Персию для торговли. И для удобства плавания в Персию предполагалось создание десяти кораблей. Разрешение голштинцам было дано и в сопровождении русской охраны немцы отправились в Нижний Новгород. Нижегородскому воеводе же было указано всячески способствовать иностранцам и по возможности перенять у них опыт «корабельного мастерства».   Строительство велось нанятыми «охочими» русскими плотниками под руководством Михаэля Кордеса из Любека и корабельного плотника, вероятно, голландца, Корнелия Йостена. В 1636 году корабль был спущен на воду, назван в честь голштинского герцога и оснащен для плавания в Персию, от результатов которого зависело строительство остальных девяти кораблей. Возможно, этот корабль не считается русским только потому, что на нем был поднят голштинский флаг, но неоспоримый факт, что «Фредерик» - первый вооруженный парусный корабль западноевропейского типа, построенный в России.    Корабль был плоскодонный, трехмачтовый, парусный (рисунок 7) . Его длина 35 м, ширина 12 м, осадка 2 м. В тихую погоду судно могло передвигаться при помощи двенадцати пар больших галерных весел. Корабль был вооружен несколькими пушками. При выходе в плавание на нем находилось 15 офицеров, 27 матросов и 78 членов посольства. Матросы набирались из числа местных иностранцев и русских.    Появление на Волге и Каспии «Фредерика» вызвало огромную сенсацию (рисунок 8) . Но, к сожалению, во время своего первого плавания в районе Дербента корабль попал в сильный шторм, продолжавшийся в течении нескольких дней, потерял все свои мачты и был сильно поврежден. Чтобы спасти людей и товары было принято решение выбросить корабль на мель. От постройки остальных судов немцы отказались.  Вновь приступить к строительству военного флота Россию вынудили отнюдь не шуточные обстоятельства. В XVII столетии донские и яицкие (нынешние уральские) казаки совершали пиратские набеги на населенные пункты, расположенные по Волге и на берегах Каспийского моря. Казачьи ватаги наводили страх на весь юг России. И не только России. Объясняя причину заключения договора между Турцией и Богданом Хмельницким, французский посланник в Турции писал королю Людовику XIII: «Появление в море четырех казацких челнов наводило на Константинополь больший страх, чем появление чумы в Морее».   По Волге и Каспийскому морю проходил очень важный для Русского государства водный торговый путь, по которому шла оживленная торговля с восточными странами. Для охраны этого пути России пришлось начать строительство собственного флота на Волге и Каспии.   В 1664 году персидский шах Аббас II усилил торговые сношения с Россией и дал многие исключительные привилегии русским купцам. Через три года шах попросил у России дозволить особой армянской компании, состоящей из персидских подданных, производить торг шелком-сырцом через Россию. Разрешение было получено, но при этом русские брали на себя охранение провозимых товаров. Конечно, это вызвало необходимость завести военные суда для плавания по Волге и Каспийскому морю, а потому 19 июня 1667 года начата постройка военного корабля в селе Дединове, а наблюдение за постройкой поручено боярину Ордин-Нащокину.   В России корабельных мастеров не было, а потому очевидной необходимостью было пригласить для этого иностранцев. Выбор пал на голландцев, так как они своей честностью в торговле расположили к себе русских людей, тогда как англичане за свои хищнические наклонности к наживе заставили совершенно запретить им торговлю в России. Был приглашен корабельный мастер Ламберт Гельт (Ней) «со товарищи». Русскими плотниками руководили корабелы дворянин Яков Полуектов и подъячий мытной избы Степан Петров.  Несмотря на многочисленные трудности и чинимые препятствия, корабль, названный «Орел», заложенный в половине ноября 1667 года, был спущен через полгода; вскоре поспели еще яхта, бот и две шлюпки. Окончательное снаряжение этих судов задержало выход их до 19 мая 1669 года.   Корабль «Орел» (рисунок 9) размерами был очень мал: длиной 24,5 метра, шириной 6,5 м и сидел на 1,5 м в воде. Вооружение корабля составляли 22 легкие пушки. Команда корабля из 23 человек полностью состояла из иностранцев и к ним прибавили 35 стрельцов для охраны во время пути. Командовал кораблем голландец Давид Бутлер. Он же, по всей видимости, «приложил руку» к созданию российского триколора. После спуска корабля Бутлер в письме к царю Алексею Михайловичу разъясняет, что «какого государства корабль, такое и знамя на нем живет», после чего были выделены полотнища белого, синего и красного цветов, а чуть позднее к флагу пришили двуглавого орла. Тем самым, возможно, родиной российского флага является село Дединово.  Почти четыре месяца понадобилось флотилии, чтобы добраться до Астрахани (рисунок 10) . В Астрахани суда оставались девять месяцев, сначала в ожидании некоторых вещей и погрузки припасов, а потом по случаю восстания под руководством Степана Разина, остановившего всю торговлю с Персией. Вскоре восстание Разина распространилось настолько, что восставшими был захвачен и самый город Астрахань; иностранцы бежали, из них двое — лекарь Термунт и пушкарь Карстен Брандт — потом возвратились и поселились в России. Сам же «Орел» был захвачен разинцами, но такие корабли сложны в управлении, а потому он был отведен в протоку Кутум, где вскоре пришел в полную ветхость. Несмотря на печальный исход, нужно отметить, что в 1668 году был сделан первый шаг к созданию русской регулярной военно-морской силы.   На Белом море в это время тоже было несколько попыток завести свои торговые корабли, чтобы на них самим возить товары в иностранные порты, но русские купцы были там подвергнуты полному бойкоту, и им пришлось привезти товары обратно в Архангельск и продать тем же иностранцам по дешевой цене. Иностранцы всячески стесняли развитие морского дела, широко пользуясь даваемыми им привилегиями и нередко производя насилия.

   В XVII веке борьба за возврат морских побережий стала первоочередной задачей, имевшей огромное политическое и экономическое значение для России. Мысль о необходимости для русского государства иметь флот возникла у Петра I еще в ранней молодости, после удачных опытов постройки судов на Переяславском озере в 1689-1692 годах, когда были построены два малых фрегата и три яхты, причем Петр I сам принимал участие в работах рядовым плотником.   Но увлечение юного Петра кораблями началось еще до создания «потешной флотилии». В 1688 году в селе Измайлово среди старых вещей своего деда Никиты Романова, в сарае, нашел ботик. Голландец Карстен Брандт, бывший некогда канониром на «Орле», поправил ботик, поставил на нем мачту с парусом и спустил на Яузу, где Петр освоил управление лодкой. Назвали ботик «Святой Николай» (рисунок 11) . Спустя много лет, в 1723 году, на смотре Балтийского флота, куда был доставлен ботик, огромные линейные корабли салютовали артиллерийским залпами маленькой лодке, а царь Петр пророчески назвал ботик «дедушкой русского флота».   В 1693 году Петр I, будучи в Архангельске, закладывает Соломбальскую верфь и строит на ней два корабля — яхту «Святой Петр» (рисунок 12) и корабль «Святой Павел» и одновременно заказывает пришедшим в Архангельск голландцам 44-пушечный фрегат «Святое пророчество» . В 1694 году Петр I опять был в Архангельске, где впервые вышел в открытое море с эскадрой из трех кораблей, провожая голландское торговое посольство. Становилось понятным, что единственный морской порт за сотни верст от основных экономических районов страны в то время давал лишь ограниченные возможности для развития торговли как по своей отдаленности, так и по условиям плавания парусных кораблей.   Весной 1695 года Петр I решается начать войну с Турцией за выход к Черному морю. Хотя Османская империя в XVII веке начала вступать в период внутреннего кризиса, она по-прежнему обладала огромными военно-экономическими ресурсами и являлась могущественным военно-феодальным государством, владения которого раскинулись от Гибралтара до Индийского океана. Османская армия была многочисленна, а значительный по численности военный флот обладал большим боевым опытом.   Первый удар русских армий царь направил на Азов. Город был осажден, но большего сухопутные войска добиться не могли: для успешной войны с Турцией необходим был мощный военный флот, а созданная Петром флотилия (в основном из галер) оказалась недостаточной и плохо вооруженной для блокады приморской крепости. Но неудача не обескуражила Петра, он с тройной энергией принялся за подготовку ко второму походу на Азов. Усилиями 25 тысяч русских крестьян, мастеровых и солдат, трудившихся в Воронеже, селе Преображенском, Козлове, Добром и Сокольске к весне 1696 года были построены 2 парусных корабля «Апостол Петр» (рисунок 13) и «Апостол Павел», 22 галеры и 4 брандера. Для транспортных целей изготовили полторы тысячи стругов и лодок. Командовать флотом назначили Франца Лефорта, а Петр был волонтером на одном их кораблей. Азов вновь был осажден, но теперь не только с суши, но и с моря. Турецкий флот в составе 6 линейных кораблей и 17 галер не смог прорваться к крепости. Не получая подкреплений, 18 июля Азов пал (рисунок 14) . Вновь после долгого перерыва Россия вышла на побережье Азово-Черноморского бассейна.   Осенью 1696 года вопрос о строительстве флота был вынесен на решение Боярской думы. 20 октября дума постановила: «Морским судам быть...». С этого времени в России началось создание регулярного военно-морского флота (об Азовских походах и создании Азовского флота см. «Азовские походы Петра Первого»).   Первые попытки строительства надежных кораблей для будущей Азовской флотилии убедили молодого Петра, что иностранные кораблестроители, приглашаемые им на службу в Россию, были малосведущими в своем деле или не хотели выдавать всех своих секретов. И тогда Петр, стремясь постичь суть кораблестроения, сам берется за топор. И вот с целью создания коалиции для борьбы против Турции за выход на Черное море Петр I в марте 1697 года направляет «великое посольство» в Голландию, Англию и Венецию - морские державы той поры. Вместе с посольством было направлено более 100 человек для изучения кораблестроения и морского дела.   В одну группу волонтеров под именем Петра Михайлова входил и Петр I. Поездка продолжалась около полутора лет. Первое время Петр I работал в Амстердаме простым плотником на верфи Ост-Индской компании под руководством известного в те времена корабельного мастера Класа Поля. Четыре с половиной месяца усердно трудился русский царь у корабельного мастера, изучил все, что только мог, узнал все хитрости сложной специальности.   Работая под руководством Класа Поля, считавшегося одним из лучших в Голландии мастеров, Петр был разочарован не только в познаниях его, но и в познаниях всех других голландских мастеров, поскольку оказалось, что они не были сведущи в теории кораблестроения. Петр I убедился, что голландские кораблестроители всего-навсего ремесленники, полагающиеся лишь на природную сметку и верность глаза. Справедливости ради, надо отметить, что кораблестроение, как наука, в те годы только зарождалась и происходило это в Англии. И Петр I переезжает в Англию, где пополняет свои знания по теории кораблестроения и морской практике. Глубокое изучение Петром всех отраслей морского дела оказалось той основой, на которой возросло славное будущее русского военного флота. Ученик возвратился на родину мастером.   Петр I поставил целью вернуть России выход на побережье Балтийского моря, для чего овладеть Нарвой и затем дальше развивать военные действия.   Начало борьбы России с Швецией за Балтику сильно зависело от успеха мирных переговоров с Турцией. Для заключения наиболее выгодного мира с Турцией русский посол Е. Украинцев в 1699 году был отправлен в Константинополь на 46-пушечном корабле «Крепость» (рисунок 15) , а до Керчи его сопровождала русская эскадра из 11 крупных кораблей и других судов, построенных в Воронеже в течение 1697—1699 годов. В июле 1700 года с Турцией было заключено перемирие на 30 лет, по которому за Россией были оставлены устье Дона, а также города Азов и Таганрог. На Азовском море в Таганроге основывается первая военно-морская база России.   Заключив мир с Турцией, Петр немедленно начал борьбу со Швецией, располагавшей в тем времена сильной армией и очень мощным флотом, за кратчайший выход в Западную Европу. Путь к Балтике был нелегок. Шведы бросили все свои силы, чтобы не допустить выхода России к морю.   Первые победы молодого русского флота были одержаны на дальних подступах к Балтике — на Белом море и на озерах.   После нарвского разгрома шведы задумали нанести еще один удар по России, разработав план нападения на Архангельск. Успешное завершение этого предприятия позволило бы полностью лишить Россию подвоза европейских товаров. 25 июня 1701 года вице-адмирал Шееблад выделил из состава шведской эскадры три корабля, приказав им войти в Двину и приблизиться к Архангельску. Однако их путь был непродолжителен. Кормщик Иван Рябов и переводчик Дмитрий Борисов пошли на самоотверженный подвиг: они посадили неприятельские суда на мель против Новодвинской крепости. Шведы жестоко расправились с героями — Борисов был убит, а раненый Рябов бросился в воду и сумел добраться до берега, но шведские корабли попали под сильнейший обстрел русских орудий. Всю ночь береговые батареи вели огонь по шведским кораблям безуспешно пытавшимся сняться с мели. Наутро одному из кораблей удалось уйти, но два других были захвачены русскими солдатами. После неудачной попытки Шеебладу не оставалось ничего другого, как покинуть русские воды, а среди русских трофеев появились новые боевые реликвии — первые военно-морские флаги неприятельских кораблей.   В мае 1702 года в узком проливе, соединяющем Чудское озеро с Псковским, отряд русских кораблей был встречен шведской эскадрой командора Лешерна. Завязался упорный бой, продолжавшийся в течение трех дней. Вражеским огнем было разбито и потоплено несколько русских карбасов, однако русские упорно приближались к шведским кораблям и лезли на абордаж. В результате боев русским удалось захватить сначала яхту «Флундран», а затем «Виват» и «Вахтмейстер», и прорваться в Чудское озеро.   Разгорелись боевые действия и на Ладожском озере, где у шведов находилась эскадра вице-адмирала Нумерса. 27 августа 1702 года 30 русских карбасов нанесли поражение шведской эскадре из 6 морских судов. В этом бою шведы потеряли несколько судов и до 300 человек убитыми и ранеными. Итогом этих самоотверженных действий русских был уход шведов с Ладоги. Не решившись оставаться на Ладожском озере, корабли Нумерса по Неве ушли в Финский залив, а русские войска получили возможность начать осаду Нотебурга — древней новгородской крепости Орешек у истоков Невы.   Очистив от неприятеля Ладогу, уже зимой 1702 года приступили к созданию верфи на реке Сясь, где началась постройка первых боевых кораблей. Весной 1703 года к постройке кораблей приступили на реке Свирь. Здесь у Лодейного поля были созданы Олонецкие верфи, которые стали одним из основных кораблестроительных центров зарождавшегося Балтийского флота. 24 марта 1703 года на Олонецкой верфи амстердамский корабельный мастер Выбе Геренс заложил первый российский военный корабль Балтийского флота — фрегат «Штандарт» (рисунок 16) (длина 27,5 м, ширина 7,3 м, осадка 2,7 м, экипаж 120 человек, вооружение 28 пушек). За три года на Олонецких верфях было построено 11 фрегатов и 12 шняв, составивших костяк Балтийского флота в самый трудный период Северной войны.   В 1703 году русский флот через устье Невы вышел в Финский залив, где при занятии шведской крепости Ниеншанц (бывшая новгородская Новая крепость) при непосредственном участии самого Петра были взяты на абордаж и захвачены два шведских судна — «Гедан» и «Астрильд» (рисунок 17) . Через несколько дней после этого сражения, 16 мая 1703 года, на острове Янни-Саари в устье Невы была заложена Петропавловская крепость, положившая начало основанию новой столицы России — Санкт-Петербурга. Для защиты новой столицы с моря на острове Котлин была возведена деревянная трехярусная башня, на которой установили 16 пушек. Новый форт, названный Кроншлотом, был предназвачен для обстрела главного фарватера, по которому корабли шли к Петербургу. В 1704 и 1705 годах батареи Кроншлота вместе с фрегатами и шнявами, построенными на Олонецкой верфи, отразили удар превосходящих сил шведов, пытавшихся отбросить русских с берегов Финского залива. Позднее, в 1721 году, по проекту итальянского архитектора, полковника Доменико Трезини, на Котлине была заложена морская цитадель Кроншлот (рисунок 18) . Этим было положено начало созданию морской крепости Кронштадт. В инструкции коменданту крепости говорилось: «Содержать сию цитадель аще случится хотя до последнего человека...»   Вслед за постройкой Петропавловской крепости в Петербурге началось строительство причалов, пристаней, складов для обеспечения нужд флота. 5 ноября 1704 года на левом берегу Невы, недалеко от моря, под защитой Петропавловской крепости была заложена большая корабельная верфь — Главное Адмиралтейство, и уже через год были построены основные верфи, а вокруг них — лесопильни, кузницы, смолокурни, парусные, канатные, мачтовые мастерские. В 1706 году в Главном Адмиралтействе спустили на воду первые корабли (рисунок 19) .   Строительство кораблей Балтийского флота шло усиленными темпами, были одержаны важные победы на суше, но после неудачи Прутского похода по условиям договора с Турцией укрепления Таганрога и Азова были срыты, а русский Азовский флот перестал существовать.   Весной 1714 года шведы предприняли отчаянную попытку закрыть русским судам выход из Финского залива. Шведская эскадра сосредоточилась в районе мыса Гангут, где и развернулись боевые действия. 27 июля 1714 года русский галерный флот, прорвавшись мимо главных сил шведского флота, напал на небольшой отряд шведских кораблей. После третьей сокрушительной атаки русских моряков шведы были сломлены (рисунок 20) . Русский флот одержал победу, навеки занесенную на страницы военно-морской истории России.   Последующие победы русского парусного флота в Эзельском бою (рисунок 21) в 1719 году и гребного флота в Гренгамском сражении (рисунок 22) в 1720 году упрочили репутацию молодого русского флота. К концу царствования Петра I военно-морской флот России на Балтике был самым могучим среди флотов других держав. В его составе было 48 линейных кораблей и фрегатов, 787 галер и других судов. Общая численность команд достигала 28 тысяч человек.   Петр I использовал все лучшее, что было в западном кораблестроении, учитывая особенности мореплавания у берегов России. Основу флота составляли линейные корабли. Сам Петр принимал участие в проектировании и строительстве многих судов: линейного 58-пушечного корабля «Гото Предестинация» (рисунок 23) — флагмана Азовской флотилии; первого линейного корабля Балтийского флота «Полтава» (рисунок 24) ; первого трехдечного 90-пушечного корабля «Лесное» (рисунок 25) ; первого 100-пушечного линейного корабля «Петр I и Петр II» (рисунок 26) и своего любимца — 64-пушечного линейного корабля «Ингерманланд» (рисунок 27) , на котором Петр I во все последующие кампании на Балтике держал свой вице-адмиральский флаг.   Образованное в 1704 году Адмиралтейство утвердило строгую систему рангов для флота - так называемый Петровский регламент. Помимо линейных кораблей, он включал фрегаты - суда с 28-44 орудиями, — предназначавшиеся для оказания помощи линейным кораблям, а также для конвоя торговых судов, разведки и патрулирования. Так же как и линейные корабли, они несли три мачты с прямым парусным вооружением. Следующий класс кораблей, по регламенту Петра I, — шнявы (рисунок 28) . У них было две мачты, 12-18 пушек. Их боевое расписание — разведка.   Для защиты Кронштадта строились прамы — плоскодонные 16-18-пушечные плавающие батареи с орудиями крупного калибра. Буера несли одну мачту и несколько пушек малого калибра. Для обстрела береговых укреплений строились бомбардирские суда (рисунок 29) . Они были вооружены одной-двумя тяжелыми мортирами, установленными в передней части корабля (рисунок 30) . Легкие тартаны имели две мачты с косыми парусами и вооружались несколькими небольшими пушками. Для ближней разведки и посыльной службы использовались бригантины. Старые, отслужившие свой век суда оборудовались под брандеры, которые наполняли горючим материалом и пускали с наветренной стороны на неприятельские корабли.   Наряду с развитием парусного флота сохранялись и гребные суда — галеры (рисунок 31) , полугалеры и малые галеры, называвшиеся скампавеями (рисунок 32) . Следует отметить, что переход от гребных судов к парусным во всем мире длился несколько столетий и закончился лишь в конце XVII века. Однако добротно построенные гребные суда несли свою службу в XVIII веке, а некоторые даже и в XIX веке. Так, русская трехмачтовая галера «Пернов» сохранялась как памятник старины до апреля 1931 года, но, к сожалению, сгорела при пожаре в Гребном порту Ленинграда.   При Петре I Россия почти через четыре столетия снова вышла к Балтийскому морю. Как заметил А. С. Пушкин: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль — при стуке топора и громе пушек». Созданный в немыслимо короткий срок, вобравший всё самое передовое из голландской и английской кораблестроительных школ, русский флот через два десятилетия после знаменитого указа Боярской думы, провозгласившей: «морским судам – быть», стал одним из лучших в Европе. Именно флот Петр I назвал своим любимым детищем, видя в нём главное свидетельство того, что изолированность и вековая отсталость России канули в прошлое...

Тридцатая школа

Материалы по теме

• < Перикл - воин и политик
• Революционные народники о крестьянском вопросе >

30school.ru

Древнерусский флот — миф или реальность? — Интересные факты

Немцы, оседлавшие русскую науку в середине XVIII в., вот что сообщают о нашем московитском варварстве якобы бытовавшем у нас в допетровскую эпоху:

«Россия тогда не имела еще ни одного корабля на море и ей вовсе не известно было кораблеплавание» [Краткое описание жизни и славных дел Петра Великого первого императора всероссийского. СПб., 1788. С. 10].

То есть не только кайла каменного-де, не имела, но и понятия о нем! Ну, это уже что-то принципиально новенькое. Хотя и не совсем: данный «труд» увидел свет еще в незапамятном 1788 году.

Однако же куда как более справедливым на эту тему является все же следующее мнение:

«Петр вовсе не создал русский флот, и, если бы на свете существовала справедливость, именно об этом сегодня повествовали бы все учебники» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108].

Одной из первых сказок, приписанных «реформатору», является им якобы прорубленное некое такое «окно в Европу». Однако же прекрасно известно, что:

«…рыболовный и торговый флот в Московии XVII века был. Поморские лодии-кочи добирались до Англии и Шпицбергена, а могучие каспийские бусы ходили в Персию и Азербайджан» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108–109].

Кстати, когда эти «первооткрыватели» после нескольких неудачных попыток, наконец, все же в середине XVI в. достигли Новой Земли, то оказалось, что уж для русского человека эта земля вовсе никогда не была новой. «Первооткрыватель» Баренцева моря, Виллем Баренц, высадился в одну из «первооткрываемых» голландцами бухт. И вот что больше всего поразило этого иностранца, чье имя сегодня красуется в наименовании одного из Русских морей:

«тут они нашли остов русского корабля» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930].

Но и не только тут. Вот на что они наткнулись на других «неизведанных» островах:

«Добравшись на лодке до берега, они наткнулись на следы людей, которые, очевидно заметив моряков, успели убежать. Именно там оказалось шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах они нашли много бочарных досок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб; они обнаружили также пять или шесть гробов, полных костями умерших, незарытых в землю, а заваленных камнями. Там лежала также сломанная русская ладья, длина киля которой была 44 фута» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Так что даже и здесь они вовсе никогда не были первыми, о чем сами же и признаются. У Вайгача:

«мы пошли к якорной стоянке, которую назвали Ворванным заливом, потому что там нашли склад ворвани» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

«Продвинувшись приблизительно на две мили вглубь страны, мы нашли различные повозки, нагруженные шкурами, салом и подобными товарами» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Чего же они там такого «исследовали» в русском Заполярье — закромах России?

Больше похоже на самый настоящий корсарский наезд, что этот самый «исследователь» и сам вовсе не отрицает, подробно описывая действия своей вторгшейся в пределы чужого государства вооруженной до зубов флотилии. И почему сегодня это море именуется Баренцевым — непонятно. Так как сам Баренц очень часть описывает не только наличие в данной местности русских складов и стоянок, но и русских кораблей. Например:

«мы увидели русский корабль, шедший на парусах» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

«Когда мы приблизились к берегу, то увидели шесть русских кораблей» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].

Так что же это были за корабли?

«…поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 57].

Вот какие мы имели здесь огромные корабли. Так что безграмотность и нахальство немцев, изобретших свою о нас ну уж вовсе не остроумную версию, просто шокирует: в погоне за обещанной им мздой от изобретения сказки о России они выглядят теперь более чем нелепо — даже при описании ими своих здесь у нас, на Русском севере, каких-то особых в мореплавательских упражнениях достижений. Но мы их вовсе не собираемся в чем-то оправдывать. Чужая глупость особенно заметна тогда, когда людьми, в погоне за гонораром, теряется чувство всякой меры. Причем, выясняется, что они не ознакомлены даже с сочинительствами своих собственных авторов. Вот, например, что сообщает о способности передвижения по морю автор трактата XII в. немец Гельмольд. Когда вновь был отстроен сгоревший до этого в прошлом славянский город Любек:

«…отправил герцог послов в города и северные государства — Данию, Швецию, Норвегию и Русь… чтобы они имели свободный проезд [морской, понятно дело: из Швеции и Норвегии иного и быть не может — А.М.] к его городу Любеку. И установил здесь монету и пошлину и самые почетные городские права. И преуспевал с этого времени город во всех делах своих, и умножилось число его жителей [в том числе и за счет переехавших сюда через море в этот морской порт русских купцов — А.М.]» [ Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 196–197].

Вот еще эпизод о наличии у славян кораблей на Балтике. В данном случае тем же Гельмольдом сообщается уже о способе борьбы славян Померании, понятно дело, более чем привычных к мореходству, против засилья немецких, что выясняется, чисто сухопутных варваров.

Славяне, не видя возможности отбиться от превосходящих сил врага:

«…скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли» [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 200].

Те самые, которых у них, что талдычат нам немцы со своими о нас историями по истории, якобы в наличии у нас не имелось и более полутысячи лет спустя свидетельства Гелльмольда! Очень смешная шуточка.

Вот еще фраза Гельмольда:

«Бирка же — самый знаменитый город готов, расположенный в центре Швеции… куда обычно имеют обыкновение собираться для различных торговых надобностей все корабли данов, норвегов, а также славян, сембов (Cембы — балтийское племя. См. Adam, II, 22) и других народов Скифии» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. II. Середина XII – середина XIII в. Институт АН СССР. М., 1990., с. 334]; [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 50].

Так что флот и, причем, именно на Балтике, у нас, о чем сообщает немецкий писатель еще XII века (1164 г.), очень даже имелся. Потому-то купечество наше зазывали на жительство даже в немецкий морской порт Любек. И потому в его окрестностях славяне, дабы спастись от немецких в ту еще пору чисто сухопутных варваров, садили свои семьи на корабли и спасались от них в открытом море. А рискнули бы они это сделать, если бы их враги имели пусть и захудалый, но какой-либо мало-мальски пригодный для плавания по Балтийскому морю флот?

Да никогда.

Причем, что свидетельствует все тот же Гельмольд, наши корабли, что было куда как и еще много ранее, посещали и Швецию. Своих же земляков, среди ознакомленных с наукой кораблевождения в акватории Балтийского морского бассейна, он, отметим, не упоминает вовсе. Вот еще очередное свидетельство о безпочвенности придуманной немцами истории о своем-де господстве на Балтике:

«Показательно, что в списке народов у Гельмольда… «готы» как таковые отсутствуют, а Готланд в «Хронике» ни разу не упомянут» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том. 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010, прим. 36 к с. 274].

То есть германец еще тех времен являлся исключительно сухопутным варваром, в чем сам, в лице хрониста Гельмольда, и признается. Лавры торгового острова Готланда ему явно были приписаны много позднее.

Потому германец тех времен мог довольствоваться у попавших в его лапы неприятелей пока лишь отобранием земли и свободы. Знания он будет у них отбирать и присваивать себе лишь много позже. Тогда же и историю перепишет под себя. Тогда и остров Готланд произведет в центральный пункт якобы существовавшей в те времена торговой республики Ганзы. Пока же, заметим, в середине XII в., ни о каких плавательных средствах, имеющихся в наличии у его соотечественников, в многотомном весьма пухлом фолианте Гельмольдом упомянутыми не оказалось. То есть немец, что подтверждается им самим же, был в те времена лишь грязным сухопутным варваром.

Потому Петр, расхваленный на сег7одня как строитель Русского флота, что уже на самом деле, никаким первооткрывателем в области русского мореплавания быть просто никак бы и не мог.

Понятно дело, впоследствии, оказавшись отрезанными от Балтики, наши суда временно исчезают с этого моря. Однако ж, что выясняется, не насовсем. Вот что об их наличии сообщает в эпоху, предшествующую петровской, швед Кильбургер:

«…часть товаров, идущих через Восточное море [Балтику — А.М.]… привозится самими русскими прямо в Россию на своих ладьях из Швеции…» [Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Типография И.И. Чоколова, Б.-Житомирская 20. Киев, 1915, с. 122].

Так что первооткрывательство в данной области Петра является самой настоящей ложью — ничем более.

Конечно же, ряд преимуществ перед нашими бусами и кочами, хорошо известными нам по Белому и Каспийскому морям, Сухоне и Волге, имели и голландские суда. Но это больше относится к специфике тех морей, где ими пользовались. А это моря все же, в сравнении с нашими, достаточно теплые. В наших же северных водах, что и понятно, более предпочтительно было иметь корабли исключительно отечественной постройки. Между тем, пусть наши суда в ту пору еще и не рассекали воды океанских просторов, но даже на своих достаточно небольших морях мы использовали самые крупные корабли среди всех тех, которые имелись на тот день в мире:

«…испанский галеон, легко ходивший через Атлантику, не на много лучше снаряжен и, уж конечно, не крупнее каспийского буса…

…кто, собственно, мешал Петру совершенствовать русский флот, не уничтожая его?..» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 109].

А то, что военно-морской флот у нас был, имеется множество подтверждений. Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал:

«Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские» [ http://cont.ws/post/142606].

Но и не только в столь древние эпохи, но уже и во времена прекрасно всеми запротоколированные, во времена Ивана Грозного, наш флот никуда еще не пропал, хоть к тому времени от европейских морей мы и были временно отрезаны навалившимися на нас со всех сторон врагами:

«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д'Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: «Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами...»

Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.

Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил «морского начальника воеводу Петра Потемкина» «итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале» (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. «морской воевода» Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: «Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли». Об эстонцах упоминаний он не оставил… Вы не догадываетесь, почему?

Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому «морскому воеводе» строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: «На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы».

Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I?» [http://yarodom.livejournal.com/1506418.html].

А уничтожен им флот вот каких примерно размеров и масштабов. Как отмечает Эвлия Челеби, турецкий путешественник середины XVII, в его времена, то есть во времена Михаила и Алексея Романовых по Волге:

«…несколько тысяч кораблей ходят в Москву и обратно» [Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 135].

То есть несколько тысяч русских торговых кораблей!

А кроме Волги суда у нас ходили еще и по: Северной Двине, Сухоне, Яику, Самаре, Оби, Иртышу, Ангаре, Тунгуске, Лене, Москве, Енисею, Клязьме. И по двум морям: Каспийскому и Белому. То есть судов по всей стране, до Петра, у нас имелись десятки тысяч…

Причем:

«…имеются столь огромные корабли, что на каждом помещается по две тысячи человек. Это — корабли, которые ходят в земли Китая, Фагфура, Казака, Терека… На них имеются большие пушки» [ Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 151].

Русский флот в эпоху раннего средневековья

Кстати, это движение наших кораблей против течения зафиксировали и арабские писатели, причем, еще раннего средневековья. Ибн ал-Асир:

«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда'и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда'е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 97].

Моисей Каганкатваци добавляет:

«Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 72].

И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:

«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.41, кн. 8, с. 98].

Якут уточняет это много дней:

«И они (Русы)… в течение года владели Бердаа (Якут, Большой Словарь, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 834)» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.79, с. 71].

Вот такие вот массы морской пехоты, способные противостоять сухопутным войскам противника, пришедшим на выручку одного из крупнейших своих городов не только со всех сторон, но затем и еще усиленного новым собранным врагом воинством, уже тридцатитысячным, причем, судя по возможности ежедневно иметь поражения, пополняющегося все новыми ордами, способны были еще в 943–944 гг. перевозить наши корабли против течения даже не равнинных, но именно горных рек. То есть количества воинов, способного разбить сначала где-то 15-тысячное, затем 20-тысячное, а затем еще и 30-тысячное воинства врага, которое так все и продолжало быть ежедневно пополняемо. То есть общей сумме разбитых теми руссами врагов было что-то порядка сотни тысяч.

А поднимать наше столь победоносное и уж вовсе не маленькое числом воинство приходилось, повторимся, в акватории реки все-таки горной. В данном случае Куры — равнинной никем никогда не признанной.

Но вот в чем заключается особенность тех наших древних конструкций плавательных средств, позволяющих руссам тех еще очень отдаленных от нас времен держать в страхе даже такие весьма отдаленные от наших исконных земель области, как города Азербайджана, которые повторно покорять придет сюда всеизвестный нам Стенька Разин лишь через 700 лет после описываемых ал-Асиром событий. Причем, придет сюда, как внушает нам лжеистория, на каких-то весьма примитивных речных посудинах — челнах.

Мало того, вместо нас мореходами признаны арабы. И истории историков внушают нам, что именно они якобы всегда и являлись некими такими морскими путешественниками.

Но все это ложь. Что следует лишь из продолжения нами начатого рассказа араба ал-Асира:

«Затем они (русы) выступили ночью из замка и понесли на своих спинах сколько пожелали денег и другого имущества, направились они к Курру» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].

«Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы и 300 человек Русов» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 70].

«…и сели на свои корабли и ушли, и так как войска Марзбана не в силах были преследовать их и отнять что было с ними, они их оставили и бог очистил страну от них» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].

То есть властвовавшие в те времена в Азербайджане арабы, что на поверку нами обнаруживается, являлись варварами чисто сухопутными, не имеющими на Каспии для отпора неприятеля даже каких-либо самых жалких посудин, способных прийти на выручку не то что по первому зову, но и вообще когда-либо прийти. Потому-то и были не в силах противостоять белым людям, имеющим на своем вооружении сверхоружие настоящей цивилизации — морские корабли.

Правда, и через 700 лет после описываемых событий ватаге Стеньки Разина, пришедшей сюда на морских судах, противостоять было не чем — местные сардары так все еще и оставались в том примитивизме, о котором пишут ал-Асир и Якут, Каганкатваци и ибн Мискавейх, сообщая про события 943–944 гг.: они являлись варварами чисто сухопутными.

Такими же сухопутными варварами, что уже теперь для нас в полное удивление, так как их пропаганда нам давно все уши пробуравила про неких таких «великих викингов», в сравнении со славянами, в древние времена являлись и скандинавы. Потому как вот что сообщается о славянских флотилиях в эпоху Юлия Цезаря. Генрих Штаден (XVI в.):

«…на третий год покорения Галлии винетяне явились с флотом к берегам Бретани на помощь жителям. О них цесарь говорит следующее: «Власть винетян распространяется далеко на все приморские места тех стран, потому что больше всех имеют кораблей, на которых обыкновенно плавают в Британию; но и наукою мореплавания и опытностию мореходною превосходят другие народы; и на обширном и бурном море, кроме нескольких гаваней, ими владеемых, все почти племена, пускающиеся в это море (живущие при этом), дают им дань».

…Он подробно ниже описывает их корабли, которые он ставит несравненно выше римских; они были и больше, и приспособлены к большим морям; притом же отдает преимущество и их морскому искусству перед римскими матросами. Известно, что римские суда были больше финикийских и карфагенских, а суда винетян, по сравнению Юлия, гораздо больше римских. Притом же они были так устроены, что, как говорит Цесарь, железные клевы, приделанные к римским, не могли им вредить, как карфагенским в Пуническую войну» [Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М. и С. Собашниковы. 1925, с. 617].

То есть не только на Каспии наши флотилии безнаказанно громили чисто сухопутных папуасцев, именуемых арабами, но все то же следует сказать и о просторах северных морей, где такие же папуасцы, те же немцы или датчане, сухопутные жители морского побережья, платили даже дань нашему морскому народу. И это говорит, между прочим, вовсе не союзник России, но австрийский шпион, некоторое время находящийся на службе у Ивана Грозного, — ненавистник Русской государственности и русского народа, впоследствии, по возвращении домой, написавший целую серию злобных обвиняющих Русского Царя и его страну пышущих желчью и предвзятостью сочинений. То есть даже враг не может отрицать наше полное в германских водах господство. И, главное, когда еще? В эпоху Юлия Цезаря…

Все тоже следует сказать и об акватории Волги, всегда нами называемой исключительно русской рекой. Что говорит и о том, что располагавшиеся на ее берегах варвары хозяевами его берегов, вследствие лишь исключительно русского по ней судоходства, себя никогда не чувствовали. И даже в эпоху якобы завоевания нас татарами, чей главный город, Сарай, находился на берегах этой русской реки. Вот что о принадлежности реки Волги аккурат во времена татарского якобы на нас вторжения сообщает араб аз-Захир (XIII в.):

«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [Ибн Абд аз-Захир. Жизнеописание аль-Малик аз-Захира. Цит. по: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.] (с. 64).

То есть татары могли себе позволить лишь «пребывать», то есть лишь находиться на берегу этой реки в охраняемой огромным воинством от наших набегов резиденции, но уж никак не властвовать над проходящими по Волге судами!

Вот еще пример. На этот раз уже на другом конце владения арабов — в Испании:

«Приходили из этого моря ('Укийанус, т. е. Океана или, по-другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называликаракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названиемал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].

И вот что это за народ такой мореходный, столь отличающийся от не имеющих возможности ему противостоять сухопутных арабов:

«"ал-маджус, которых именуютар-рус"(BGA. Т. VII. Р. 354)»[Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (прим. 2 к с. 191).

И на своих гигантских этих кораблях они не просто на города мусульманские нападали, пытаясь вернуть обратно отвоеванные полчищами басурман свои былые владения в Андалузии и Португалии, но именно оказывали им вооруженное противостояние. И такое серьезное, о котором арабы помнят сквозь века, сообщая о нем в своих трактатах. Абу-л-Фида`, например, пишет:

«В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране мусульман» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 197].

«Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли… Потом[маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь… Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных… После этогомаджусы… перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 194–195].

Вот как это постигшее мусульманский запад нашествие славян описывает арабский писатель X в. Ибн ал-Кутиййа:

«…люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 192].

Чего бы им так перепугаться, имея в своем распоряжении население Пиренейского полуострова, если бы к ним пожаловала сотня-другая разбойников на челнах типа а-ля-Стенька Разин, то есть типа джонок нашего «преобразователя»?

А «челнов» этих самых, наведших страх на нынешние Испанию вкупе с Португалией, было вот какое число. Ибн ал-'Изари (2-я половина XIII — начало XIV в.):

«Вторжениемаджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 198].

И войну с этими несколькими десятками кораблей вело после этого целое государство, расположенное на нынешних землях Испании и Португалии. Причем, война велась с переменным успехом. Какова могла быть численность этого высадившегося в ту пору на берега Пиренеев русского десанта?

Ну, как минимум, прибывших сюда русов, пытающихся вернуть обратно отобранные у них территории славянских стран, Андалузии и Лузитании, должно было быть никак не менее 40–60 тысяч человек. В противном случае никакой войны им здесь организовать не удалось бы. То есть сами суда были ничуть не менее своими размерами, чем каспийские бусы.

Но случаи тревоги при нападении наших флотилий в Андалузии были явлением отнюдь не единичным. Абу-л-Касым ибн Хаукль (X в.):

«Иногда заходят в некоторые обитаемые [области] Андалуса корабли руссов… и злобствуют в ее областях…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 100].

И вот по какой причине «злобствуют». Абу-л-Касым ибн Хаукль (XII в.) поясняет враждебные действия мусульман против славян, в домусульманские времена проживающих по всему белому континенту, который арабы именовали Ал-Рус. Собственно, мусульманство, подстрекаемое иудаизмом, и имело своей целью борьбу с белым населением Европы. О чем ибн Хаукль и сообщает:

«Часть их страны по длине берут в плен хорасанцы и смежные [народы], а северную часть полонят андалусийцы, со стороны Галисии, [страны] франков и Ломбардии» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 91].

И вот как эти нелюди уродовали попавших к ним в лапы пленников:

«…кто прибывает в Андалусию, тех неподалеку кастрируют, и поступают так с ними торговцы-иудеи» (там же).

Ну, кому такое понравится?

Именно по данной причине:

«Часто заходят в некоторые населенные [области] Андалусии корабли русов… и злобствуют в ее областях» (там же).

То есть явление нападений наших флотилий на присвоивших земли славян мусульман Пиренейского полуострова, вместе с иудеями уродующих попавших к ним в лапы людей, представляло собою отнюдь не единичные случаи. И целью этих нападений был вовсе не грабеж, что пытаются нам доказать лжеисторики вкупе с самими мусульманами, но спасение наших братьев, попавших в неволю к этим нелюдям.

И вот, в конце концов, чем закончилась вышеозначенная эпопея 844 г. Ибн-ал-Кутиййа свидетельствует:

«Они отошли от Севильи и направились к Накуру… Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страныар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 193].

То есть четырнадцать лет владели Александрией. А ведь этот город являлся в те времена единственным портом целого континента — Африки. Какой силой требовалось обладать для этого?

Причем, нападения такие на страны Пиренейского полуострова отмечаются отнюдь не единожды. Аз-Зухри:

«Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море(ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов(Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр— Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись болееал- маджус по причине отсутствия маяка» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].

Воевать же им приходилось против просто несметных воинств врага, собираемых со всего Пиренейского полуострова. А потому корабли эти, которые столь шокировали мусульман своими размерами, никак не могли не быть нашими бусами, 800-стами годами позднее бороздящими просторы русских равнинных рек. В противном случае, если бы описываемые наши плавсредства были что-то типа а-ля-Стенька Разин — Пьетро и К˚, ни о каких здесь войнах и разговору бы не было. Нескольким тысячам корсаров страх на население огромнейших и населеннейших областей Европы ну уж никак было бы не навести. И не удерживать в течение 14 лет ключевую базу Африки. Мало того, что сообщается, каких-то портов (если не всей страны) в Сирии. Причем, судя по значимости лишь к 1151 г. разрушившегося на берегу Гибралтара маяка, следует все же отметить, что именно мы и обязаны были все это время охранять этот маяк от разрушения. То есть, иными словами, мы в те времена не могли не иметь свою базу аж в Гибралтаре. Вот какое значение в те еще времена имел наш русский флот, затем пущенный на дрова Петром…

Стенька же, судя по чуть ранее проскочившему сообщению арабов о вторжении русов на берега Куры, ох как еще и не на приписываемых ему челнах сюда заявился. Потому-то и разнес здесь всех и вся вклочья, не имея привычки спрашивать на то дозволения у местных сардаров.

Но не только арабы удивляются нашему искусству кораблестроения:

«В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг., отмечено, что варварский народрос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида… Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 202].

Но и двадцатилетие спустя по каким-то от нас оставшимся в тени причинам Византию все так и продолжал тревожить русский ВМФ:

«…в 864 году 200 вооруженных судов русских были под Царьградом» [Классен Е. И. Древнейшая история славян и славяно-русов до рюриковского времени. «Белые альвы». М., 2008, с. 56].

Так сколько же на каждом из них имелось славянских воинов, чтобы мировая держава тех времен переполошилась не на шутку?

Ну, как минимум, обязано было быть никак не менее чем по пятисот на судне — в противном случае мировой державе нечего было опасаться в этот злополучный для нее момент своего северного соседа, пришедшего его за что-то, оставшееся за кадром истории, сурово наказать.

А вот что сообщает лангобардский писатель раннего средневековья Павел Диакон о вторжении русского флота в Италию и в еще более раннюю эпоху — в 641 г.:

«Когда Айо уже правил герцогством в течение года и пяти месяцев, на великом множестве кораблей пришли славяне и разбили свой лагерь недалеко от города Сипонта (Сипонто). Они устроили вокруг лагеря скрытые ловушки, и когда Айо… выступил против них и попытался разбить, то его лошадь попала в одну из таких ловушек. Славяне набросились на него, и он был убит вместе со многими другими» (Павел Диакон. История лангобардов. Книга 4. Перевод — Раков. Д. Н. 2004. Цит. по: Paul the Deacon. History of the Langobards (Historia Langobardorum). University of Pensilvania, 1974. гл. 44).

То есть наше военное искусство еще в так называемую эпоху «переселения народов» наголову превосходило врага. Что описывает один из первых писателей раннего средневековья — Павел Диакон. Таким же был и флот, который, что теперь выясняется, существовал у нас еще более чем за тысячелетие до появления в России заграничного флота Петра.

Причем, у нас есть все основания, чтобы отводить возникновение русского флота еще к допотопной эпохе. Ведь Ноя, что следует из церковнославянского словаря протоиерея Григория Дьяченко, звали Ксисутрус: си суть Русь…

Русская стихия

Но вот чем отличаются наши те еще древнего исполнения средства морского сообщения от сегодня общепризнанных якобы самыми передовыми и современными — европейских. О наших кораблях на Волге повествует в своем рассказе Избрант Идес (1695 г.) следующее:

«Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, гл. 1, с. 59].

Но и плавательные средства Сухоны построены практически таким же образом. Свидетельствует англичанин Энтони Дженкинсон (1557 г.):

«Насады крепятся только деревянными гвоздями, а железа нисколько не употребляют» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 122].

А вот какие корабли бороздили наши северные морские и речные просторы:

«Кочами назывались в Сибири палубные судна с веслами и парусами, приспособленные для хождения по морю… деревянными были в них гвозди и другие судовые скрепления» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, прим. 1 к с. 188].

Ими же пользовались для своих плаваний по студеным водам Северного Ледовитого океана и поморы.

А вот что сообщается о судах Новгородчины и Московии. Причем, Павел Алеппский (середина XVII в.) приводит и достаточно отличающуюся от всех иных конструкций подобного типа технологию их изготовления:

«Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (сплоченного) деревом, так и в этой земле суда не сбиты деревянными гвоздя

www.abcfact.ru

Смотрите также

• 
  Древняя прялка картинки
• 
  Древние еврейские имена
• 
  Древние навигационные приборы
• 
  Небеса сила древних
• 
  Карта азербайджана древняя
• 
  Еда древних славян
• 
  Достижения древней японии
• 
  Хищные птицы древние
• 
  Древнее название рязани
• 
  Древнее название рязани
• 
  Тату древний рим