Дела давно минувших дней... Древняя русь ярлык

Предмет, которому посвящена статья, может быть, точнее было бы назвать малой скульптурой во избежание смешения его с другими видами мелкой пластики – литьем, чеканкой и пр. Вопреки существующим представлениям о небольшой доле этого вида искусства в общем художественном наследии Древней Руси, число его памятников весьма значительно, и новые находки непрерывно увеличивают его. Однако этот материал еще не может считаться всесторонне изученным.

Резьба по камню была известна на Руси с древнейших времен. Наиболее широкого распространения и блестящего расцвета она достигает в декоре зданий, высекавшемся чаще всего из белого известняка, шифера и мрамора. Резьба по камню в мелких предметах применялась довольно ограниченно. Из камня — шифера, сланца, известняка — выполнялись резные иконки, кресты, литейные формы для металлического литья, пряслица, рыболовные грузила, шахматы. Резьба Дмитриевского собора во Владимире. 1199 г.

Нагрудные каменные иконки XI-XIV веков, в отличие от мелкой пластики в металле, вырезались самими мастерами. Поэтому они никогда не повторяют друг друга, кроме случаев подражания. Иконки резали из розового и серого шифера, из сланцев и из светло-желтого известняка. Изготовлялись они во многих русских городах, в том числе и в Новгороде. Новгородские иконки кроме символических сюжетов на лицевой стороне имели на обороте изображения патрональных святых, как, например, иконки с именами святых Ивана, Захарии, Георгия, Никиты, Власия и других. В Новгороде найдены иконки работы не только местных, но и византийских, западноевропейских и южнорусских мастеров. Всего на раскопках найдено двадцать семь каменных иконок.

Одним из лучших образцов древнерусского прикладного искусства является шиферная иконка, найденная в Новгороде в слоях первого десятилетия XIV века. На одной стороне (лицевой) изображены святые Симеон Столпник и Ставрокий, по бокам — колончатые надписи. На другой стороне — святой Георгий на коне. Следует отметить высокое художественное мастерство резчика лицевой стороны. Он сумел, несмотря на плоскостность изображения, передать рельеф разной высоты и сделать плавный переход к фону. Высокое профессиональное мастерство, палеографические признаки надписей и аналогии с иконкой Бориса и Глеба, происходящей из Солотчинского монастыря позволяют датировать иконку первой третью XIII века. В совершенно иной манере выполнена резьба на оборотной стороне. Она отличается большей резкостью линий, контрастным переходом от фигур к фону, схематичностью деталей и некоторым примитивизмом. Иной и характер надписей. Иконка была сделала в мастерских Киева или Старой Рязани и затем попала в Новгород. В конце XIII века новгородский владелец иконки вырезал на ней изображение своего патрона Георгия.

Печные глиняные изразцы в Новгороде появляются в конце XIII века. Изразцы представляли собой кирпич из красной или (довольно редко) белой глины размером 13 х 13 x 7 см. В центре лицевой стороны изразца имелся цилиндрический выем. Плоские лицевые поверхности изразца украшались нарезками в виде прямых или изогнутых линий, иногда фигурами в виде квадратов с диагоналями или треугольников. В XV веке в связи с появлением дымоходов эта форма изразцов сменяется другой. На ней уже нет цилиндрического выема и вся гладкая лицевая поверхность украшается рельефным изображением, часто с жанровыми сценками.

В отличие от ряда других видов древнерусского искусства, таких, как живопись, книжная миниатюра, художественное шитье, даже монументальная скульптура, вопросы организационных форм профессиональной художественной деятельности, существования специальных мастеров и мастерских, вопросы сырья и техники для искусства малой скульптуры гораздо более далеки от ясности. Поэтому позволительно попытаться обобщить то немногое, что, по-видимому, накопилось из практического изучения ее памятников. Особые трудности изучения этих памятников состоят в том, что произведения малой скульптуры ни в какой степени не нашли себе отражения на страницах исторических и вообще древних письменных источников. Некоторые преимущества заключаются в том, что памятники каменной пластики в значительной мере являются находками археологическими и как таковые состоят, так сказать, в двойном подчинении: искусствоведения и археологии и могут поэтому частично изучаться методами последней. Обращаясь к предыстории русской христианской пластики, можно сказать, что у пластического искусства уже в дохристианскую пору имелась прочная основа. Известные сообщения западных историков Титмара Мерзебургского и Саксона Грамматика, касающиеся скульптурного украшения не дошедших до нас славянских языческих капищ, находят косвенное подтверждение в бытовом инвентаре, в изобилии, открываемом раскопками Освоение искусства скульптуры в области нового, христианского культа поэтому, очевидно, не было трудным, что и подтверждается отзывами иноземных авторов XII–XIII вв., византийца Иоанна Тцетцеса и итальянца Плано Карпини, о высоте русского резного искусства, превосходящего уровень многих европейских стран.

Резные иконки в русском искусстве, естественно, повели свое начало со времени введения в стране христианства.

В этой области искусства, как и в других, связанных с новым культом, на первых порах в особенности, в употреблении были также привозные предметы. Резные византийские иконки известны среди русских древностей юга Руси (киевских) и севера (новгородских, владимирских).

Находки в Увеке на Нижней Волге В ряде случаев привозные предметы, несомненно, могли служить и служили образцами для местных произведений нового культа. В этой связи, может быть, небезынтересно отметить случай, связанный с одним изображением, явно завезенным извне, неправильно понятым, но получившим долгую жизнь и традицию в древнерусском искусстве. Речь идет об изображении античной богини Ники с венком в руках на византийской каменной или костяной пластинке, найденном в Увеке на Нижней Волге, видимо, попавшем сюда, в район татарских кочевий, вместе с угнанными с Руси ремесленниками в числе образцов и собственных их изделий. Но как еще до этого, в XII – начале XIII в., так затем и позднее оно неоднократно повторялось в дошедших до нас русских изделиях – серебряной гривне XIII в., бронзовом энколпионе XIV в., медном кресте XVI–XVII вв. – как изображение архангелов Гавриила или Михаила.

Каменные иконки с сюжетом «Гроб Господень». XIV век. Новгород (?) Среди христианских изображений, поступавших в новообращенную страну из Византии, и в живописи, и в скульптуре, несомненно, были изображения Христа, богоматери, общехристанских святых и так называемых праздников. К числу таких, надо думать, принадлежала, как показывает тот же комплекс увекских находок, композиция, известная под названием «Гроб господень» или «Святая святых», особенно широко распространившаяся на Руси и получившая развитую иконографию. Однако позволим себе заметить, что при отсутствии точно обозначенных импортных памятников и слабо еще разработанной методике атрибуций не исключено, что по крайней мере некоторые из каменных иконок XI–XIII вв., найденных раскопками в древнерусских городах и признаваемых за византийские, могут быть русскими изделиями. Одинаково содержащие изображения основных лиц христианского пантеона и так называемых праздников, они по материалу, формам, технике, иногда и по стилю, не всегда точно различимы с одновременными им иноземными. Во всяком случае количество собственных русских разных иконок, несомненно, во много превосходило число привозных.

Иконка св. Давида-Глеба, XI в. Древнейшим русским памятником христианской мелкой каменной пластики из числа введенных в литературу принято считать иконку св. Давида-Глеба, XI в. (из собрания Государственного Исторического музея), найденную на Таманском полуострове в древней Тмутаракани и связываемую с князем Глебом Святославичем. Возможно, близка к ней по времени иконка св. Алексея и Федора, найденная на Азовском побережье, в 1950 г. поступившая в Таганрогский музей. Другие известные каменные иконки из несомненно русских относятся уже ко времени XII и XIII в. и позднее.

Кем изготовлялись на Руси мелкие резные иконки в ту раннюю пору? Существовали ли специальные мастерские по их производству и специальные мастера? При находках каменных и реже костяных резных иконок XII–XIII вв. при раскопках в разных городах древней Руси – Киеве, Изяславле, Минске, Пинске, Новгороде и др.– никто из руководителей раскопок не делал выводов о существовании производства их в данном месте. В разных городах, начиная с таких крупнейших центров культуры, как Киев и Новгород, раскопками обнаружены остатки многочисленных ремесленных мастерских по производству художественных изделий из металла, кости и даже камня. Но специальных мастерских, к которым можно было бы отнести с полной уверенностью изготовление каменных образков, пока не открыто. Можно думать, что при относительной редкости спроса и заказов на них таких специальных мастерских и не существовало.

В соответствии с этим следует, по-видимому, решать вопрос и о мастерах каменных резных иконок XI–XIV вв.: существование именно таких мастеров пока установить невозможно. Сравнительно редкие заказы на изготовление каменных иконок, вероятно, выполнялись в мастерских широкого профиля мастерами мелких художественных изделий: резчиками каменных формочек для отливки ювелирных украшений, резчиками по кости и т. п., что предполагает у части этих мастеров знания иконографии. Наряду с формочками для отливки колтов, браслетов, бус известны и каменные формочки для отливки иконок, вырезанные, как и те вглубь, контррельефом. Такова формочка (собрание Русского Музея, XIII–XIV вв.) из песчаника с вырезанной на одной стороне композицией Крещения, на другой – Сретения. Исполнявший ее мастер, очевидно, мог свободно резать и обычные рельефные иконки. Но известны также каменные резные изделия с изобразительными элементами не культового характера. В качестве примера можно привести неопубликованную поделку (фрагмент) неизвестного назначения (из того же собрания) с изображением на ней птицы и грифона (?), обведенных рамками в виде плетенки. Предмет, видимо, новгородского происхождения: в настоящее собрание поступил из бывшего музея при училище Штиглица, в книге поступлений которого имеется отметка о приобретении его из Новгорода и находке на Прусской улице.

Поэтому представляется глубоко правильным, что Б. А. Рыбаков, авторитетный знаток древнерусского ремесла, составляя список профессий ремесленников периода X–XIII вв., отнес мастеров мелкой каменной резьбы не к IV группе (каменосечцы, скульпторы-декораторы, жерносеки и пр.), а к IX (костерезы, гребенщики, гранильщики). Это тем более верно, что и инструменты (пилки, напильники разного профиля, стамески, молоточки, иглы и пр.), и техническое уменье мастеров данной группы в основном были такими же, как у мастеров мелкой каменной резьбы.

Существует неоднократно высказанное в литературе мнение, что каменные образки резались при монастырях монахами. Конечно, нельзя исключать отдельные такие случаи, но при этом не следует считать, что это было занятием только монахов. Другое дело, что каменные иконки могли резаться в мастерских, существовавших при крупных церковных организациях, как, например, Софийской мастерской в Новгороде. Такие мастерские были многопрофильными, объединявшими мастеров разных специальностей, но в большей части также скорее мирских. Изготовление резных образков при монастырях характерно для относительно позднего времени, XV–XVI вв., осененного знаменитым именем троицкого инока Амвросия, несравненного резчика и ювелира (однако Амвросий не резал по камню).

В противоположность ряду других категорий художественных памятников древней Руси каменные иконки не сохранили имен их мастеров, за единственным исключением. В связи с предыдущей речью о мастерах может показаться не случайным, что единственная собственная метка мастера на каменной иконке содержит мирское имя: «Резал Истома на Вологде». Может быть, здесь уместно вспомнить и то, что царь Иван Грозный, давая в 1556 г. задание новгородским дьякам о присылке в Москву мастеров разных специальностей, писал: «Есть в Новгороде, Васюком зовут, Никифоров, умеет резь резать всякую, и вы бы этого Васюка прислали к нам в Москву». Правда, узкая специализация этого резчика Васюка Никифорова неизвестна.

Относительно материала, который употреблялся для произведений малой скульптуры, позволительно думать, что в его число входили и дерево, и кость, и камень, однако не в одинаковой степени. В древнейшее время (XI–XIV вв.), очевидно, для резных иконок мало использовался пластический материал, считающийся исконно русским, – дерево. Деревянных памятников мелкой резьбы указанного времени нет – обстоятельство, как нам кажется, объясняющееся не столько плохой сохранностью этого материала, сколько тем, что по свойствам прочности он не отвечал требованиям, предъявляемым к этого рода произведениям в их практическом употреблении.

В большей степени им удовлетворяла кость, превосходившая дерево по прочности и дававшая даже большие технические возможности, нежели камень. Однако среди русских древностей, находимых при раскопках, костяные иконки известны в единичных экземплярах. Костяная икона Георгия и Власия Как на редкий пример можно указать на двустороннюю костяную иконку Георгия и Власия, найденную в Новгороде в 1969 г., датируемую В. Л. Яниным первой половиной XIV в.

Основным материалом для этой категории произведений художественного мастерства был камень, свойства которого наиболее отвечали назначению предметов, сопровождавших человека в пути, бою и т. п. Еще лучше отвечал этим требованиям металл. Но изделия из него (кресты, обрезки, энколпии, амулеты змеевики), дошедшие до нас в неизмеримо большем числе, были относительно более дешевыми предметами массового спроса и изготовления, каменные – более дорогими произведениями индивидуального заказа и потребления. Относительно скромный вид образков из камня иногда компенсировался золочением или заключением их в драгоценные, пышно украшенные рамки.

Не собрано еще исчерпывающих и вполне точных данных о породах камня, служивших материалом для изделий малой скульптуры, равно как и о соотношении привозного и местного сырья. В числе материалов, из которых делались каменные иконки, в археологической литературе называются стеатит, литографский камень, жировик черный, плотные сорта известняка, ряд полудрагоценных и драгоценных камней.

Каменный крестик Совершенно точное определение камня в затертых от долгого употребления предметах, в ряде случаев наглухо заделанных в металлические оправы, часто бывает затруднительным, и потому обозначения его в музейных инвентарях и каталогах в отдельных случаях надо принимать как условные. Данные экспертизы предметов собрания Русского Музея, предпринятой с привлечением специалистов из Ленинградского горного института и Геологического музея Академии наук, в основном совпали с определениями археологов и музейных работников. Для экспертизы были предъявлены 112 иконок, из которых к каменным отнесены 101, остальные – к искусственным материалам, так называемым литикам, глине и пр. Экспертами были определены камни, объединяющиеся в несколько групп, которым попутно даны производственно-технические характеристики.

К первой группе наряду со стеатитом отнесены близкие к нему и иногда смешиваемые с ним пирофиллит, жировик, мыльный камень (восемь предметов, т. е. около 8%) – тальковые камни, с содержанием талька до 90%, очень мягкие, хорошо режущиеся. Заметим, что большинство памятников, оказавшихся в этой группе, принадлежат к числу древнейших – XII и XIII в., два – XIV в.

Во вторую, тоже сравнительно немногочисленную группу (шесть предметов, около 6%) вошли известняк и мергель, также относительно мягкие камни, по указаниям экспертов, с показателем твердости 2–3 по десятибалльной системе, однако они хуже названных выше по свойствам хрупкости, легко крошатся, особенно при обработке мелких изделий.

В третью группу вошли изделия из разновидностей песчаника, принадлежащих хотя к более твердым, чем известняки, породам, с показателями твердости до 5, но зато менее хрупким и крошащимся. Эта группа оказалась в коллекции более многочисленной (28 предметов, т. е. около 28%).

Наибольшее количество предметов (59 – около 58,5%) было определено как изделия из сланцев разных типов – глинистых, песчано-глинистых и др.; в число этих изделий вошли и те, которые считались изготовленными из шифера и аспида. Глинистые сланцы, показатель твердости которых невысок (около 2,5 – у песчаных до 4), почти так же удобны для резания, как тальковые камни, но уступают им по вязкости, иногда при работе дают расслоения.

Определения камней, по заявлению экспертов, в отдельных случаях имели условный характер, так как производились без специальных лабораторных анализов. Основанные на них подсчеты, кажется, все же можно признать типическими и для других крупных музейных собраний. О месторождениях камней, употребленных на изделия, заключений дано не было. Представить ясную картину обеспечения интересующей нас отрасли художественного производства сырьем, т. е. заготовками для изделий, за отсутствием данных затруднительно. По-видимому, можно думать, что наряду с готовыми изделиями извне, из Византии, поступала на Русь и часть сырья, в частности такой распространенный материал для миниатюрной резьбы, как стеатит, вытеснявший дорогую слоновую кость в период обнищания империи после разгрома ее крестоносцами. Но нельзя и преувеличивать размеров этого импорта. Следует принять во внимание, что в собственных видах сырья, пригодных для подобных изделий,– песчаниках, известняках и еще более удобных сланцевых камнях – недостатка не было. Шиферное пряслице Распространение по Руси этого сырья из хорошо известных и уже используемых для других резных изделий месторождений, очевидно, происходило, как, например, и распространение овручских шиферных пряслиц, через расхожих «гостебников», развозивших не только готовые изделия, но и портативное сырье. Возможно, что с таким способом распространения заготовок для изготовления мелких каменных иконок следует связать и самый вид этих заготовок – пластинок, удобных для транспортировки. Размеры каменных иконок древнего времени невелики, редко превосходят 5х7 см при толщине около 0,8 см, с преобладанием в наиболее древних произведениях (XII–XIII вв.) наиболее тонких – 0,5–0,6 см.

Что касается формы иконок, ее, очевидно, избирали и придавали изделию сами мастера резчики в зависимости от своего усмотрения или желания заказчика. Можно насчитать свыше 20 разных форм каменных иконок XI–XVI вв. Наиболее распространенная – прямоугольная, вытянутая в длину, реже приближающаяся к квадрату. Столь же распространена форма прямоугольная внизу, но с полукруглым или плоско скругленным верхом. Иногда вместо округленности верх пластинки бывает обработан прямыми линиями в виде щипца или срезанных верхних углов, что придает всему изделию соответственно форму пяти- или шестиугольника. Как разновидность указанных выше типов, прямоугольного и со скругленным верхом, имеются иконки с расширением боковых сторон к низу, придающим изделию вид трапеции. К числу более редких форм, имевших преимущественное распространение в раннее время (XII–XIII вв.), можно отнести форму киотцев, отличающуюся наличием плечиков у верхней стороны пластинки. Еще реже можно отметить среди древних каменные иконки круглой или овальной формы.

Коснемся попутно вопроса о двусторонних каменных иконках, число которых в общем фонде памятников довольно значительно. В собрании Русского Музея их 35, т. е. около 35%. То же характерно и для других собраний этого вида искусства. Чем объясняется помещение изображений на обеих сторонах некоторых каменных иконок? В первую очередь, вероятно, особым бытовым назначением этих предметов. В области меднолитых иконок, как известно, явления двусторонности не наблюдается. Среди литых изделий к двусторонним принадлежат кресты-энколпионы и змеевики, предназначенные, как и каменные иконки, не для поклонения на божнице, а для ношения на груди.

Этой же ролью каменных иконок определялся и выбор изображений на них. Среди единоличных изображений святых – главным образом святые – покровители и помощники в ратных делах, в пути, в болезнях или профессиональной деятельности, притом преимущественно связанные с демоно-борческими представлениями. Это могли быть также патрональные святые, соименные самому заказчику и членам его семьи. Традиционный круг композиционных изображений на каменных иконках тоже в основном определялся особым значением сюжетов, отбираемых для личных оберегов.

Исполнялись ли оба изображения, помещенные на той и другой сторонах предмета, одновременно, т. е. при первоначальном изготовлении предмета? По-видимому, это было именно так. Хотя имеются, правда крайне редкие, случаи, когда изображения на разных сторонах иконки относятся явно к разному времени. В качестве примера может быть указана каменная иконка, найденная при раскопках в Новгороде в 1973 г. На одной стороне ее содержится изображение Симеона Столпника и Ставракия, относящееся к XII–XIII вв., на другой – изображение Всадника Георгия, исполненное позднее, в XIV в.

Техника исполнения изображений на каменных иконках хорошо прослеживается на случайно дошедших до нас неоконченных изделиях. Таковы имеющиеся в собрании Русского Музея три памятника, интересных и важных в данном отношении. Иконка XIII в. из глинистого сланца, прямоугольная. На ее лицевой стороне – изображение композиции Деисус, на оборотной – начатое изображение поясной фигуры неизвестного святого в фас. Иконка XIV в. из песчано-глинистого сланца, с полукруглым верхом. На лицевой стороне содержит изображение композиции «Гроб господень», на оборотной – незаконченное изображение двух неизвестных святых в рост. Форма иконки, видимо, также осталась незавершенной: на левом краю имеются следы плечика. Иконка XV в. из песчано-глинистого сланца, неправильной трапециевидной формы. На одной стороне – поясное изображение Василия Великого, на другой – начатое, поясное же, изображение неизвестного святого.

Процесс вырезывания изображений, как это хорошо можно видеть на снимках, начинался с обозначения рамки и контуров фигур, с постепенным углублением затем фона между ними. Во всех трех случаях работа по дальнейшей разделке лиц и одежд намеченных фигур не была еще начата. Во втором случае на углубленном фоне, по-видимому, были уже слабо намечены надписи. Возникает вопрос: почему начатая работа была прервана и изображения оставлены неоконченными? В первом случае причина – расслоение и откалывание камня. Именно откол большого участка побудил мастера прекратить начатую работу. Во втором и третьем случаях, возможно, на пластинке попалось более твердое включение, плохо поддававшееся обработке. Заметим, что все три случая относятся к сланцевым камням, чаще других подверженным расслоениям, на других, более вязких камнях подобные случаи, видимо, бывали реже.

Итак, рабочим материалом для древнерусских резчиков каменных иконок служили заранее приготовляемые пластинки пород камня. Единоличные и многофигурные изображения на них вырезывались путем углубления, выемки фона. Это и определяло общий тип произведений как низкого рельефа, высота которого никогда не выступала за пределы толщины пластинки и сохранялась рамкой изображения.

Уважаемые посетители данного ресурса-коллеги, буду премного благодарен, если Вы пополните данную коллекцию каменных иконок и крестов своими фото:

Статистика

Онлайн всего: 1

Гостей: 1

Пользователей: 0