В мире насчитывается огромное количество религий и вероисповеданий. У каждой из них своя мораль, свои принципы, свои боги и своя история сотворения мира. Последние зачастую кардинально отличаются друг от друга. Это довольно интересно, ведь все мы живем в одном мире, но каждый человек верит в своего бога (или не верит в него вообще) и свой мир...
Читайте также: Сотворение мира. Современные мировые религии
Вопрос о происхождении мира начал волновать людей еще на заре первых цивилизаций: в Древнем Египте, Греции, Китае и Междуречии... После того новые религии и соответственно новые теории сотворения мира зарождались довольно часто, но далеко не все из них получали широкое распространение. Мы же предлагаем ознакомиться с наиболее популярными взглядами.
Древний Египет
В древнеегипетской мифологии не существует одной единой версии сотворения мира, в разных регионах страны были сложены разные теории. Центральной точкой объединяющей все теории был верховный бог Солнца - Ра, он фигурировал в качестве основного созидателя бытия, отличались лишь взгляды на то, откуда произошел сам Ра и что было до него.
Ра - покровитель Солнца и верховный бог в пантеоне Древнего Египта
Если верить концепции родом из города Гермополиса, то все сущее произошло от четырех пар древних божеств олицетворяющих собой разные силы и стихии. Нун и его жена Наунет - водная стихия и первозданный всеобъемлющий океан, Ху и Хаухет - бесконечность пространства, Кук и Куакет - вечная тьма, Амон и богиня Амаунет олицетворяли воздушную стихию и невидимость; другими словами этот парный пантеон представлял собой все то, из чего состоял первозданный мир. Это трудно понять и осмыслить, но все они стали матерями и отцами того самого бога Ра, который привнес свет в мир и продолжил его творение.
По гелиопольской теории бог Ра возник из всеобъемлющего хаоса, т.е. из ниоткуда.
Бог Солнца стал отцом всех остальных богов, которые воплощали разные стихии и силы, например Шу олицетворял воздух, Нут - небо, Геба - землю...
Древняя Греция
Древнегреческая религия и мифология оказали огромное влияние на развитие культуры, искусства и религии всего мира, их взгляды на происхождение мира легли стали толчком для развития огромного количества мифологий по всему свету.
В начале времен существовал только хаос и ничего больше. Из хаоса появились шесть первых богов - прародителей всего. Как и в египетской мифологии, греческие боги также являлись олицетворением каких-либо сил и стихий, так первые боги являлись отображением таких стихий: Хронос - время, Гея - земля, Эрос - любовь, Тартар - бездна, Эрек - тьма, Нюкта - ночь. Дальше все, мягко говоря, становится сложным и запутанным, но если не вдаваться в излишние подробности, то дети первых богов, а затем и их потомки с каждым поколением наполняли мир новым существенным отображением. Например, дети Эреба и Нюкты привнесли в мир свет (бог Эфир) и день (богиня Гемера), а дети Геи стали воплощением неба (Уран) и моря (Понта) и т.д.
Интересно, что пантеон богов, причастных к сотворению мира куда-менее известен так называемых олимпийцев, которые не имели к созданию ни какого отношения, а только управляли миром и силами природы.
Широко известный Зевс и другие "Олимпийцы" согласно древнегреческой мифологии не имели никакого отношения к сотворению мира
Междуречье
Мифология Междуречья является наиболее древней из всех известных в мире. Возникла она в 4-ом тысячелетии до н.э. в государстве, которое в то время называлось Аккада, а позже получила развитие в Ассирии, Вавилонии, Шумерии и Эламе.
В начале времен были только два бога, которые олицетворяли пресные (бог Апсу) и соленые воды (богиня Тиамат). Воды существовали независимо друг от друга и ни когда не пересекались. Но однажды соленые и пресные воды перемешались и на свет появились старшие боги - дети Апсу и Тиамат. Вслед за старшими богами появилось и множество младших богов. Но мир до сих пор еще состоял из одного лишь хаоса, богам было тесно и не уютно в нем, о чем они часто жаловались верховному Апсу. Жестокому Апсу это все надоело и он решил уничтожить всех своих детей и внуков, но в битве не смог одолеть своего сына Энки, коим он был повержен и разрублен на четыре части, которые превратились в сушу, моря, реки и огонь. За убийство мужа захотела отомстить Тиамат, но она также потерпела поражение от младшего бога Мардука, который для поединка создал ветер и бури. После победы Мардуку достался некий артефакт "Ме", определяющий движение и судьбу всего мира.
Бог Энки (первый слева) убив жестокого отца принес в мир четыре основные стихии: сушу, моря, реки и огонь. На фотографии оттиск аккадийской печати возрастом около 5500 тысяч лет
Древний Китай
Необычными и, как минимум, интересными выглядят взгляды древних китайцев на вопросы о происхождении мира. Место центральной фигуры в китайской мифологии занимал человек, а не бог или другая высшая сила, а главными действующими силами мира вместо стихий были мужское и женское начала.
Самая древняя и самая известная древнекитайская легенда гласит: изначально в мире не было ничего, невозможно было различить что-либо, сплошь господствовал хаос. Но однажды сами собой из хаоса сформировались две противоположные силы (начала) - Инь (Тьма) и Ян (Свет). Силы эти дали начало небу и земле. Сразу за ними появился и первый человек, звали его Паньгу. Человек этот был необычным, он был огромным и жил очень долго. А когда час Паньгу пробил, из тела его возникла природа и люди.
Его дыхание превратилось в ветер и облака, голос его стал громом, левый глаз — солнцем, правый — луной. Из тела Паньгу образовалась земля. Руки его, ноги и туловище превратились в четыре страны света и пять главных гор, а пот на его теле стал дождём. Кровь потекла по земле реками, мускулы легли земной почвой, волосы превратились в травы и деревья. Из зубов его и костей образовались простые камни и металлы, из мозга — жемчуг и драгоценные камни. А черви на его теле сделались людьми.
Известный во всем мире символ Инь и Ян своими корнями уходит в древнекитайскую мифологию и имеет непосредственное отношение ко взглядам азиатов на происхождение и сущность мира.
Читайте также: Сотворение мира. Современные мировые религии
wildwildworld.net.ua
Мифология античная
совокупность представлений древ, греков и римлян о происхождении мира и обществ, устройства, а также воспоминаний о своем прошлом. Как одна из форм обществ, сознания, М. а. тесно связана с религией, ритуалом, фольклором, так что проведение между ними твердой разграничительной линии вызывает значит., подчас непреодолимые трудности. Кроме того, в худож. оформлении мифа существ, роль играют законы устного творчества, в т. ч. героич. сказания. Наконец, в М. а. объединились различные и разноврем. пласты, выделение к-рых тоже не всегда бесспорно. Поэтому в дальнейшем речь пойдет только об отражении М. а. в художественной литературе антич. мира, в к-рой миф сначала играет соц.-нормативную роль, а затем все больше становится арсеналом образов и сюжетных ситуаций.
В окружающем мире античный человек видел участие божеств, сил, причем характерной чертой М. а. явл. придание этим силам антропоморфного облика. Выделившиеся из первонач. хаоса Небо и Земля представляются в образах Урана и Геи, к-рые вступают между собой в брачные отношения и порождают след, поколение богов-титанов во гл. с Кроном и его супругой Реей. В свою очередь, титаны уступают место богам-олимпийцам, свергающим Крона и одолевающим предыдущее поколение богов с помощью физ. силы. С приходом к власти верховного олимпийца Зевса устанавливается тот мировой порядок, к-рый осуществляется целым рядом богов, находящихся с Зевсом в близких родственных отношениях, если даже раньше каждый из них был самостоят, местным (подчас догр. или внегр.) божеством. Во власти самого Зевса находятся небесные стихии - он вызывает гром и молнии, обрушивает на землю дождь и град, но вместе с тем явл. главой всего божеств, пантеона. Поделивший с Зевсом по жребию власть Посейдон распоряжается морской стихией, третий брат - Аид - владычествует над подземным царством и тенями умерших. Гера как супруга Зевса явл. покровительницей брака; их дети - Гефест и Арес. Первый - замечательный кузнец и ювелир, второй олицетворяет жестокую, губительную войну. Войной как одной из форм гос. политики ведает дочь Зевса Афина - полифункциональная богиня, в к-рой видят охранительницу обществ, строя («градодержица») и благополучия граждан, а также покровительницу ремесленников. Неск. сыновей Зевс имеет от др. жен; из них Аполлон - губящий и исцеляющий бог, прорицающий волю Зевса; Артемида - девственная богиня-охотница; Гермес - посланник богов, покровитель путешественников и мореходов; Дионис - бог виноградарства и виноделия. Дочерью Зевса в классич. эпоху делают и богиню любви Афродиту, в действит. очень древнее божество, вер., восточного происхождения. Др. древнейшим членом олимп. пантеона явл. Деметра <«мать-земля»), научившая людей хлебопашеству. Всем олимп. богам свойственны челов. страсти и слабости, они способны враждовать между собой, помогать смертным или карать их за непочтение.
Наряду с божеств, пантеоном существенную, если не большую часть мифов составляют сказания о героич. прошлом древ, греков. Эти предания группируются вокруг ист. центров Греции II тыс. до н. э., известных преим. в крито-микен. эпоху (XVI - XII вв.). При этом древ, греки отдавали себе отчет в хронолог, последовательности следующих друг за др. поколений героев и ставили их между собой в опред. синхронные отношения, если даже эти связи не всегда были вполне однозначны. Так, родоначальником микен. династии считался Пелоп, обосновавшийся в Элиде (сев.-зап. Пелопоннес) и изгнавший своих сыновей (Атрея и Фиеста), к-рые нашли убежище в Микенах и оспаривали друг у др. царский престол, пока власть не досталась Атрею. Сын Атрея Агамемнон возглавляет гр. войско в Троянском походе, в к-ром вместе с др. сражаются Аякс и Тевкр - сыновья Теламона, участвовавшего в захвате Трои в предыдущем поколении, вместе с Гераклом. Современниками Геракла явл. семеро против Фив, начавшие войну против этого города, в к-рой они почти все погибли. Сыновья двух из «семерых» - Диомед и Сфенел, участники нового похода против Фив, а затем - Троянской войны. Современником Геракла явл. Мелеагр из Этолии, возглавивший охоту на Калидонского вепря, о к-рой в «Илиаде» вспоминают как об имевшей место в предыдущем поколении. Родств. связи между героями и их синхронизация создавали в сознании греков представление о миф. героях как о реальных личностях, к-рые стояли перед лицом испытаний, должны были решать свои нравственные проблемы и т. п. Вместе с воспоминаниями о легендарном прошлом в героич. мифологию древ, греков вовлекались др. фольклорные образы и мотивы. Геракл и Тесей наделялись свойствами т. н. культурных героев, очищающих землю от чудовищ и великанов; встреча Эдипа с неведомым ему отцом Лаием воспроизводит сюжет поединка отца с сыном, восходящий к древнейшему периоду матрилокальных браков; неприятие брачных отношений между двоюродными братьями и сестрами получает отражение в мифе о Данаидах, убивающих своих женихов. Далекие странствия с опасным заданием, в к-рых на помощь герою приходят волшебные помощники, составляют часть мифа о Персее; завершающее их освобождение Андромеды и победа над соперником представляют собой трансформацию мотива богатырского сватовства. В итоге М. а., поступившая в распоряжение гр. и рим. поэтов, составляет сложный конгломерат; каждый автор выбирает из него нужные ему ситуации, правдоподобность к-рых миф подтверждает своим авторитетом. Нач. этап на этом пути - поэмы Гомера, в к-рых боги непосредственно соприкасаются со смертными, то вступая между собой в битву, то вмешиваясь в исход сражений (гибель Патрокла и Гектора), то помогая своим любимцам (как Афина Одиссею). Образы богов и миф. героев, разрабатываемые в последующей лит., восходят к фигурам, созданным Гомером (2-я пол. VIII - нач. VII в.). С др. ст., мн. ситуации, не охваченные его поэмами, получили освещение в киклическом эпосе и гомеровских гимнах, также служивших источником для позднейших произв. Первую систематизацию мифов о богах и их родословных осуществляет Гесиод (1-я пол. VII в.). Бол. место занимает М. а. в твор-ве авторов мелики. Сапфо, Алкей воспринимают участников троянского мифа как своих реальных предшественников, обращаясь к их образам как примеру челов. поведения. Новые краски в изобр. мифолог, событий вносит Стесихор. Обоснование нравственных норм и многочисл. примеры взаимоотношений богов со смертными находит в мифах Пиндар (V в. до н.э.). Для афинской трагедии V в. героич. мифология представляет огромный репертуар сюжетов и образов, к-рые Эсхил и Софокл трактуют как священную историю прошлого; в ней они ищут ответа на вопросы совр. им действительности, актуализируя старинный миф в духе новой обществ, проблематики или создавая грандиозные картины трагич. столкновения индивида с непознаваемостью божеств, разума. В твор-ве Еврипида мифолог, мировоззрение испытывает серьезный кризис: под сомнением оказывается справедливость миродержавной воли богов, а традиц. миф. сюжет разрушается без адекватной ему замены. У Аристофана боги и герои становятся объектом осмеяния, коренящегося в ритуале весенних праздников плодородия.
В поэзии эпохи эллинизма (Каллимах, Феокрит, Аполлоний Родосский) авторитет богов падает, и образы их снижаются до уровня обычных людей с их бытовыми повседневными заботами и неурядицами. В то же время представители александрийской поэзии вводят в лит. мн. периферийных мифов, к-рые впоследствии будут использованы в римской литературе. На рим. почве М. а. представлена первоначально сказаниями о полулегендарных царях и героях (Ромул, Сервий Туллий, Муций Сцевола), не получившими, одн., такой худож. разработки, как в Греции. С превращением Рима в крупнейшее гос-во Средиземноморья возникает вера в его божествен, ист. предназначение, охотно поддерживаемая официальной пропагандой. Одн. в худож. форму этот миф облекается благодаря проникновению в Рим гр. мифологии, преим. Троянского цикла. В сер. III в. до н. э. пленный грек Ливии Андроник переводит на лат. яз. «Одиссею» и ставит на рим. сцене переделанную гр. трагедию. Затем образы и сюжеты этого жанра обрабатываются на протяжении II - I вв. в трагедиях Энния, Пакувия, Акция, пока не возникает грандиозный историко-мифолог. эпос в виде «Энеиды» Вергилия. Старинный миф о переселении в Италию троянского героя Энея, сына Афродиты, и об основании его потомком Рима соединяется с повеств. о гибели Трои, последующих странствиях Энея и его войне за установление власти над Лацием. В I в. н. э. к мотивам гр. мифологии обращается Сенека Младший, перерабатывающий трагедии гр. авторов, и вслед за ,ним - Стаций («Фиваида» - о походе семерых против Фив, незакон. «Ахиллеида»). Одновр. с Вергилием миф получает в Риме совершенно иную обработку в духе «ученой» александрийской поэзии (Катулл, Тибулл, Проперций). Завершает эту линию Овидий в «Метаморфозах», в к-рых отчасти используется и рим. материал. Твор-во Вергилия, Овидия, Сенеки Мл. было хорошо известно в Зап. Европе в Новое вр. и стало одним из гл. источников ознакомления с М. а., чем объясняется усвоение имен богов в рим. форме (Сатурн, Юпитер, Юнона, Минерва, Марс и т. д.), хотя первонач. функции гр. и рим. богов не во всем совпадали. Что касается самой античности, то во времена Рим. империи образы М. а. становятся предметом всякого рода компендиумов и справочников (особ, часто - к Гомеру), а также поводом для ритор, декламаций («что сказал бы такой-то...»). Последний удар в лит. наносит персонажам М. а. Лукиан, подвергая саркастическому осмеянию и богов, и героев. Обращение к М. а. в посл. века антич. мира (Квинт Смирнский, IV в. н. э.) носит в достаточной степени эпигонский характер.
Лит.: Андреев Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990; Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992; Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима / Сост. А. А. Нейхардт. М., 1990;Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976; Мифологический словарь. М., 1990; Мифы народов мира. М., 1991 - 1992. Т. 1 - 2; Мифологический словарь. 5-е изд., М., 1994. Немировский А. И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964; РадцигС. Я. Античная мифология. М.; Л., 1939; Тахо-ГодиА. Л. Греческая мифология. М., 1989; Тренчени-ВальдапфельМ. Мифология. М., 1959; Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978; Штоль Г. Мифы классической древности. М., 1993. Т. 1 - 2.
В.Я.
(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под редакцией В.Н.Ярхо. М., 1995.)
Поделитесь на страничке
slovar.wikireading.ru
Древняя мифология в литературе | Синология.Ру
В Греции и Риме, Египте и Индии мифы на протяжении веков питали творчество поэтов и художников, мастеров чеканки и лепки. Аналогичную в известной мере картину можно было наблюдать и в Китае. До сих пор неизвестно точно, в какой форме бытовали мифы древних китайцев. По традиции, начало изучению которой положили японский историк китайской литературы Сионоя Он и основоположник современной китайской литературы Лу Синь, древнекитайские мифы рассматриваются обычно в истории китайской литературы как непосредственная основа прозаического творчества. Однако в фольклоре многих соседних с китайцами народов, например яо, мяо и шэ, сохранивших до ХХ в. весьма архаические формы общественных отношений и устного народного творчества, имеется большое количество поэтических произведений на сходные мифологические сюжеты. Так, у мяо в юго-восточной пров. Гуйчжоу записано четыре цикла «песен о древности», или «песен о древней истории». В одном из этих циклов рассказывается о начале мира (об отделении неба от земли, об установлении столба, поддерживающего небо, о выплавке из золота солнца и об изготовлении из серебра луны), в другом — о великом потопе и женитьбе оставшихся в живых брата и сестры. Можно предположить, что в древнейшие времена и у китайцев были подобные песни — своеобразный мифологический эпос, который не дошел до нас. Возможно, существовали лишь отдельные песни о мифических героях. Косвенным свидетельством в пользу подобной гипотезы может служить и сохранившийся в составе древнекитайской «Книги песен» («Ши цзин», XI-VII вв. до н.э.) гимн Хоу-цзи — Государю-Просо, научившему людей сеять злаки. Эта песня в «Ши цзине» единственная, но это не означает, конечно, что в текстах других песен нет упоминаний о мифических героях, например о Великом Юе - усмирителе потопа, но это именно упоминания, а не развернутые описания их подвигов. Однако после «Книги песен», которая по преданию составлена самим Конфуцием и, следовательно, была обработана в духе присущего ему рационализма, мы практически не имеем текстов чисто мифологических песен, т.е. таких, которые были бы повествованием о героях и подвигах мифических первопредков. Особняком в этом ряду стоят творения первого известного нам по имени китайского поэта — Цюй Юаня (IV—III вв. до н.э.), стихи которого дают обильный материал для реконструкции мифов. Однако стихи его не похожи на архаические песни народа мяо - это творения высокообразованного художника, полные сомнений в истинности мифологического объяснения мира. Его поэма «Вопросы к Небу» («Тянь вэнь») содержит более 170 во многом риторических вопросов, значительная часть которых связана с сюжетами древних мифов. Вот характерный пример — четверостишие, полное недоумений по поводу мифологических рассказов о Великом Юе: Бездонных рек разлив — потоп! — Где Юй взял землю для запруд? Тонули девять округов... Как насыпь вырастил он тут? Его последователь Сун Юй тоже не верил полностью в такое объяснение мира. А начиная с эпохи Хань (конец III в. до н.э. — III в. н.э.) поэты в основном лишь украшали свои стихи упоминаниями имен мифических героев. Иногда, правда, мифопоэтическое осмысление мира вдруг давало новую вспышку, находя воплощение в каком-либо стихе или поэме. Так, Цао Чжи (192—232) создает тонкую лирическую поэму «Фея реки Ло» («Ло-шэнь фу»), где рассказывается о любовном свидании героя во сне с красавицей Ло-шэнь, которая «хризантемы осенней прекрасней». Считается, что поэма написана в память о любимой женщине — государыне Чжэн, старшей невестке поэта, которую Цао Чжи сравнивает с Фу-фэй — утонувшей в реке Ло дочерью мифического государя Фу-си. Цао Чжи уделяет особое внимание описанию неземной красоты феи реки Ло, и вообще, все остальные мифические персонажи — Нюй-ва, Фэн-и и др. — лишь упоминаются в свите красавицы. Ясно, что это авторское осмысление мифологических образов. Иначе было в прозе — философской и повествовательной. Древние философы, главным образом IV—III вв. до н.э., часто обращались к общеизвестным тогда мифам, чтобы пояснить свои взгляды на то, как управлять государством и как должен вести себя человек. Философы-даосы, последователи учения Лао-цзы, особенно Чжуан-цзы, Хуайнань-цзы и Ле-цзы, донесли до нас многие мифологические образы. Конфуцианцы же стремились подправить мифы, выхолостить из них все необычное и дать им сухое рационалистическое толкование, доказывали нелепость мифов с точки зрения нового, рационального осмысления мира. Выступал против остатков мифологического мышления и философ-полемист Ван Чун (I в. н.э.), который в своих «Критических суждениях» («Лунь хэн») писал: «...говорят, что И стрелял в десять солнц и поразил их стрелами, но солнце — это огонь. Разве можно, стреляя в огонь, потушить его? Явная нелепость!» Едва ли он мог предположить, что некоторые мифы сохранятся для потомков именно благодаря тому, что он упомянул их в своем критическом труде. Но полного исчезновения мифов древности не произошло. Конфуцианцы, переосмыслив образы мифических героев и превратив их в деятелей истории, стали использовать их имена для проповеди своего учения. Мифические Яо, Шунь, Юй стали считаться идеальными правителями древности, которым должны были подражать последующие поколения. Однако принципиально новые рассказы об их подвигах в литературе нам не известны. Древняя мифология превратилась в историю и жила уже как часть традиционной истории Китая. Вот почему теперь, реконструируя систему древних мифов, очень трудно очистить их от этих исторических наслоений. Древние божества часто выступают как правители — ди [7] — термин, который впоследствии стал обозначать «государь», «император»; их помощники и окружение воспринимаются как сановники, хотя все действие отнесено к далекому, мифическому времени, когда не было и не могло быть подобной иерархии, напоминающей общество времен империи. Эти обработанные, историзованные мифы продолжали жить в сочинениях историков и философов. Когда в 104 г. до н.э. великий китайский историограф Сыма Цянь пишет свои «Исторические записки» («Ши цзи»), он начинает их с главы «Основные записи о деяниях пяти императоров», а само изложение — с рассказа о Хуан-ди, мифическом Желтом государе, который представлен у Сыма Цяня как фигура вполне реальная, как правитель, от рождения обладавший необыкновенными способностями. Однако за образом будто бы реального государя у Сыма Цяня легко угадывается мифический культурный герой, который «упорядочил пять стихий, насадил пять видов злаков, успокоил народ, навел порядок в четырех частях страны, обучил черных и бурых медведей, барсов, леопардов, ягуаров и тигров и сразился с [богом Юга] Янь-ди на поле у Баньцюань». Вместо воинов у Хуан-ди были дикие звери, и это наводит на предположение о том, что и сам Желтый государь в далекие времена мыслился как некий зооморфный первопредок. У Сыма Цяня же и он, и другие мифические герои (Чи-ю, Чжуань-сюй, Яо, Шунь и др.) представлены как реальные, исторические правители древности. Характерно, однако, что великий историограф начал свое повествование с Хуан-ди, оставив за бортом истории более ранних (по традиционной генеалогии) первопредков — таких как Фу-си, Нюй-ва и Шэнь-нун. По-видимому, он сомневался в реальности их существования. Однако этот пробел в его «истории» был восполнен комментатором VIII в. Сыма Чжэнем, который написал главу «Основные записи о трех владыках», т.е. о Фу-си, Нюй-ва и Шэнь- нуне. С тех пор (а до нас дошли печатные издания «Исторических записок» начиная с конца XII в.) эта глава Сыма Чжэня помещалась в начале книги (в русском переводе Р.В. Вяткина она дана в приложении к т. 1). И хотя Сыма Чжэнь не мог нарушить традицию и сохранил некоторые мифические черты в описании облика своих героев, указав, например, что Нюй-ва «имела тело змеи и голову человека», он представил и Фу-си, и Нюй-ва, и Шэнь-нуна, а также Гун-гуна и некоторых других мифических героев в виде будто бы реальных правителей глубокой древности, сменявших один другого. Поставив первым в этом ряду Фу-си и лишь затем прародительницу Нюй-ва, он вынужден был уже не упоминать о ее основном подвиге — создании людей, иначе было бы непонятно, кем же правил государь Фу-си. Обойти молчанием другие ее подвиги он не мог, поэтому получилось, что реальная вроде бы правительница латала дыру в небосводе расплавленными цветными камнями. В XI в. литератор Ло Би сделал даже попытку составить своеобразный исторический свод — «Древнейшую историю» («Лу ши»), в которой мифические персонажи представлены в качестве исторических деятелей. Одновременно с официальной (с эпохи Хань) конфуцианской традицией в Китае развивалась и традиция даосская. Возникнув первоначально как учение натурфилософское, даосизм на пороге нашей эры и в первые ее века стал превращаться в систему религиозную, вбирая в себя элементы древних мифологических представлений, шаманизма, а затем и буддийских верований (считается, что даосская храмовая обрядность была создана во многом по образцу буддийской). Характерной особенностью религиозного даосизма стало учение о бессмертных (сянь [1], шэнь-сянь) — своеобразных святых. Даосы активно использовали и некоторые образы древнекитайской мифологии, включив в свой пантеон мифического Желтого государя и Владычицу Запада (Си-ванму). При этом произошла значительная трансформация и самих образов, нередко затрагивающая самую их основу. Так, Си-ванму, мыслившаяся в древнейшую эпоху как страшное хтоническое женское божество, превращается у даосских писателей первых веков нашей эры в совершенно иной, по характеру чисто даосский персонаж. В «Си-ванму чжуань» («Жизнеописание Си-ванму») Хуань Линя (II в. н.э.) она — жена Владыки Востока (Дун-вангуна), родившаяся, как и он, из «первичного» эфира. Тем самым они оказываются первопредками рода человеческого, что не подтверждается никакими другими мифологическими источниками. Поясним попутно, что и образ Дун-вангуна, впервые зафиксированный в текстах начала нашей эры, создан (в народе или в даосских сочинениях) по образцу Си-ванму как парное дополнение к «одинокой» Владычице Запада. Сама же Владычица из страшного звероподобного существа, которому прислуживали три синие птицы, добывавшие ей еду, превратилась в небесную красавицу лет 30, которую сопровождают в ее выездах 16—17-летние служанки в синих одеждах (знак, оставшийся от синих птиц!). Так, во всяком случае, описывается Си-ванму в «Хань У-ди нэйчжуань» («Частное жизнеописание ханьского императора У-ди»), приписываемом Бань Гу (I в. н.э.). Трансформировавшись в святых у даосов и в исторических деятелей у конфуцианцев, мифические герои глубокой древности вошли и в поздний народный синкретический пантеон, складывавшийся в Китае, как предполагают некоторые ученые, в течение XII—XIV вв. В этом пантеоне, где едва ли не главенствующее место занимают боги — покровители различных ремесел и социальных групп, оказался, например, Божественный земледелец (Шэнь-нун), но уже не столько в качестве древнего культурного героя, научившего людей возделывать землю и сеять злаки, сколько как святой — покровитель медицины (так были переосмыслены предания о том, что Шэнь-нун первым определил, какие травы обладают целебными свойствами). На поздних народных лубочных картинах (нянь хуа) можно увидеть Шэнь-нуна вместе с Фу-си и Хуан-ди, тоже почитаемыми и в качестве покровителей медицины. Так сохранялись в народной синкретической религии образы древних культурных героев. В ханьскую эпоху (видимо, параллельно с трансформацией древних мифологических образов в складывающейся системе религиозного даосизма) появляется ряд текстов, в которых также происходит актуализация древней мифологии. Имеются в виду так называемые вэй шу, или, по принятой в европейском китаеведении терминологии, китайские апокрифические книги. Они были своеобразным неофициальным дополнением к сочинениям конфуцианского канона. Эти книги в литературе сохранились лишь в отдельных фрагментах, но тем не менее видно, что особое внимание в них уделялось преданиям о чудесном рождении мифических героев и описанию их удивительного внешнего облика. Не исключено, что подобный интерес к мифологической генеалогии в эту эпоху объясняется выдвижением на общественную арену нового слоя правящей элиты, которая нуждалась в обосновании своего права на власть, а по тогдашним понятиям такое право обусловливалось главным образом древней родословной, возводящей соответствующую фамилию к древнейшим культурным героям. С конца династии Хань (начало III в. н.э.) в китайской литературе, видимо не без влияния даосизма и буддизма, начинает развиваться и особая ветвь прозаической литературы, получившая в XVI в. наименование «рассказы об удивительном» (чжигуай сяошо). В это время составляются многочисленные сборники коротких рассказов (нам известно более 30 названий), в которых в лаконичной форме — от нескольких фраз до нескольких абзацев — даны своеобразные изложения удивительных случаев типа мифологических быличек (рассказы о встрече человека с духами и оборотнями) и отдельные записи древних мифов. Например, «Записки о поисках духов» («Соу шэнь цзи») Гань Бао (IV в.) открываются рассказом всего из двух фраз о Шэнь-нуне, который стегал травы чудесным кнутом, распознавая, какие из них полезные, а какие ядовитые. Среди этих сборников были и те, что строились по подобию древней «Книги гор и морей» («Шань хай цзин») — сочинения, в китайской литературе совершенно уникального. Это фактически основной источник наших знаний о мифах древних китайцев. Существуют разные взгляды на время и место сложения этого памятника. Ясно, что он не написан мифическим Великим Юем и его помощником Бо-и, как считалось в традиции, и не является сочинением одного человека; очевидно, что это творение многих авторов. Ясно также, что эта книга складывалась в течение многих веков, по мнению Юань Кэ — с V по II в. до н.э., а местом ее написания были земли древнего царства Чу, того самого, где жил и творил Цюй Юань, стихи которого, как говорилось выше, также являются важнейшим источником по древнекитайской мифологии. Таким образом, древнекитайскую мифологию мы реконструируем преимущественно по данным чуских источников. Царство Чу было весьма специфическим в ряду других древнекитайских царств. Основной слой его населения в древнейшую эпоху составляли племена мань — предки народов мяо и яо, а правители его практически не признавали политической власти чжоуских государей. Сильное культурное влияние древнекитайских царств хотя и стало ощущаться в Чу с VII—VI вв. до н.э., но и до начала нашей эры здесь давали себя знать сильные местные традиции, более архаические, чем у собственно китайцев, и во многом выросшие на основе шаманизма. Соединение местной народной культуры с письменной культурой китайцев и дало, видимо, тот необычный сплав, который мы находим и в поэзии Цюй Юаня, и в «Книге гор и морей» — памятниках, стоящих все-таки особняком в общем ряду древнекитайских письменных источников. Сам жанровый характер «Книги гор и морей» довольно сложен для толкования. Представляется, что это образец древнего геомантического (т.е. своеобразного «географогадательного») сочинения. Так, во всяком случае, квалифицировал эту книгу Бань Гу, поместивший ее в классифицированной библиографии древних сочинений своей «Истории династии Хань» («Хань шу») в подраздел син-фа (описания местностей, городов, строений, людей и т.д.) раздела гадательных книг. Сами же отрывочные записи «Книги гор и морей» весьма напоминают надписи на гадательной (скорее, шаманской) картине на шелке, найденной у г. Чанша — в древности центра чуской культуры. На этой картине по краям изображены различные мифические существа (трехглавый человек с рогами, бык с человечьим лицом и т.п.), а в центре помещены надписи, часть которых по манере выражения и стилю напоминает записи «Книги гор и морей». По образцу «Шань хай цзин» в первых веках нашей эры были составлены «Записи о десяти сушах» («Ши чжоу цзи»), «Описание божеств венного и удивительного» («Шэнь и цзин») — сочинения, включающие фантастические, с нашей точки зрения, предания, многие из которых также используются для реконструкции древних мифов. От мифологических рассказов III—VI вв. тянется прямая нить к китайской литературной новелле чуаньци эпохи Тан (VII—X вв.) и более позднего времени, но практически новелла эта основана не на образах древних мифов, а на так называемой низшей мифологии — рассказах об оборотнях, духах-хозяевах стихий и т.п., не говоря уже о пришедших в тогдашнюю прозу чисто бытовых сюжетах. Древнекитайская мифология оказалась почвой и для создания некоторых книжных эпопей XVT—XVTII вв. Они строились обычно на сочетании устного народного сказа и исторической, летописной традиции. Постепенно были созданы эпопеи практически о всех правивших в Китае династиях, включая и легендарную династию Ся. Появилось «Сказание о начале мира» («Кайпи яньи») Чжоу Ю (XVI—XV[I вв.). Чиновник и литератор Чжун Син (ум. 1625) создал «Повествование о династии Ся» («Ю Ся чжуань») и «Повествование о династии Шан» («Ю Шан чжуань»), ему же приписывается и «Повествование о событиях от Пань-гу до Яо [Тана] и Юя [Шуня]» («Пань-гу чжи Тан Юй чжуань»). В этих книгах древние мифические герои в соответствии со средневековыми синкретическими верованиями нередко представлены в окружении персонажей из других, поздних пантеонов. Так, в эпопее Чжоу Ю первопредок [Пань-гу[|Пань-гу]], отделивший небо от земли, действует одновременно с Буддой Шакьямуни, бодхисаттвой Гуань-инь (Авалокитешвара) и владыками трех сфер (Тянь-хуан, Ди-хуан, Жэнь-хуан), образы которых едва ли относятся к древней мифологии. Сопоставление текстов этих произведений (за исключением книги о Пань-гу, с которой нам ознакомиться не удалось) с древними памятниками, особенно с «Книгой гор и морей», показывает чисто книжный характер эпопей: их авторы черпали материал не из устных преданий, а из письменной традиции. Конечно, это не значит, что они просто составляли свой текст из цитат. Они творчески перерабатывали материал, исходя из требований законов принципиально нового повествовательного жанра. При этом происходила перегруппировка персонажей (своеобразное объединение их вокруг кого-либо из главных действующих лиц), в древних памятниках абсолютно между собой не связанных. В повествование вводятся бытовые детали, добавляются отсутствующие в древних текстах мотивировки действий персонажей, красочные описания боев и поединков, сделанные в манере исторических и героических эпопей; авторы дают также портреты мифических персонажей, используя средневековые фольклорно-эпические трафареты. Однако мифические герои в этих эпопеях выглядят, как правило, великанами (реликт древнейших представлений), в основном антропоморфными. Так, птица Цзин-вэй, дочь Янь-ди, в «Сказании о начале мира» описывается как красавица принцесса, при виде которой «луна скрывается за облаками и стыдно становится цветам». В целом же названные позднесредневековые эпопеи являются произведениями, в которых образы мифических героев и сюжеты подверглись авторской обработке в соответствии с законами жанра «многоглавного романа» (чжанхуй сяошо) и не могут служить основой для реконструкции древних мифологических сюжетов. В известной мере древняя мифология использовалась и романистами последующих веков. Так, Цзя Бао-юй — главный герой знаменитого романа Цао Сюэ-циня «Сон в красном тереме» («Хун лоу мэн», XVTII в.) — является перевоплощением камня, оставшегося у Нюй-ва после починки небосвода. Мифологическая тема составляет как бы глубинный слой в этом многоплановом произведении. По-иному использует древнюю мифологию, в основном по записям «Книги гор и морей», и знаменитый прозаик XIX в. Ли Жу-чжэнь в сатирическом романе «Цветы в зеркале» («Цзин хуа юань»), где путешествия героя-торговца по чудесным за морским странам напоминают нам приключения Гулливера, с той только разницей, что названия удивительных стран заимствованы китайским романистом из древней мифологии. Так, из «Книги гор и морей» взяты названия стран: Чернозубых, Свинорылых, Трехголовых, Черноногих и др. Как отмечают исследователи, в романе в сатирической форме изображены быт и нравы современного прозаику Китая под видом описания жизни и нравов обитателей мифических стран. Традицию использования древней мифологии в сатирических целях продолжил и развил, во многом на новой основе, великий Лу Синь: в 1922—1935 гг. он опубликовал цикл рассказов, составивших сборник «Старые легенды в новой редакции» («Гу ши синь бянь»). Позаимствовав сюжеты из мифологии (из преданий о Нюй-ва, создавшей людей из глины и починившей небосвод, — «Починка неба»; о стрелке И и его жене Чан-э — «Побег на луну»; о деяниях Великого Юя — «Покорение потопа»), Лу Синь создал совершенно новые произведения, в которых древний миф изложен с позиций современного человека, а древние культурные герои представлены тоже как бы современными по уровню мышления людьми. Он помещает своих персонажей в несвойственное мифическому герою бытовое окружение, показывает их горести и беды. Гордый покоритель стихии, великий стрелок И, сбивший своими стрелами девять из десяти солнц, взошедших разом на небосклоне, описывается Лу Синем как неудачливый усталый охотник, который подстрелил воробья и трех ворон (намек на мифологическое представление о солнце как золотом вороне), принес эту добычу домой, где стрелка И тут же начала бранить разлюбившая его жена: «Опять, опять лапша с вороньей подливкой!» Лу Синь не зря назвал свой сборник «Старые легенды в новой редакции». Первоначально рассказы этого сборника были задуманы писателем как попытка, «вооружившись теорией Фрейда... проследить на примере сотворения человека и возникновения литературы истоки творчества», но в процессе работы они превратились в ироническое повествование, полное сатирических намеков на тогдашних критиков Лу Синя. Так, считается, что рассказ о стрелке: И и вероломстве его ученика Фэн Мэна, покушавшегося на жизнь учителя, есть намек на неблагодарность и подлость литератора Гао Чан-хуа, который был поддержан Лу Синем в начале творческого пути, а потом порвал с ним и оклеветал своего бывшего наставника. Традицию Лу Синя продолжил Юань Кэ, который в конце 40-х годов создал ряд сказок на мифологические темы. «В те времена (речь идет о гоминьдановском Китае. — Б.Р), — вспоминал в 1956 г. Юань Кэ, — говорить было очень трудно. Воспевать светлое, нападать на все отвратительное можно было, только используя скрытые формы выражения. Так были написаны эти произведения. Хотя они и названы сказками, но не предназначались специально для маленьких читателей, напротив, бо:льшая часть их создана для взрослых, не утративших детской души». Среди этих сказок есть, например, повествование «Куа-фу и его народ». Великан Куа-фу, как известно из древних источников, пытался догнать солнце. Основываясь на сюжете этого мифа, автор написал своеобразную аллегорическую сказку, очень похожую на легенду о Данко у Горького. Куа-фу в ней — правитель Страны мрака. В этой стране полно всяких гадов, и в темноте слышно только чавканье то ли зверей, поедающих людей, то ли людей, жующих мясо зверей. И вдруг на горизонте показывается луч света. Куа-фу зовет свой народ за собой. Тысячи людей бегут к солнцу, но черная туча закрывает его от людей, обрушивая на них ливень. Люди ропщут, часть их поворачивает обратно. А туча вызывает на помощь четырех братьев из Дворца снега: иней, снежинки, град и снежную крупу. В конце концов солнце все же прорывается сквозь тучи, но Куа-фу и его соплеменники никак не могут догнать его. Им мешают высокие горы, глубокое море, однако они все бегут и бегут вперед к свету. На пути им встречается Персиковая роща, и изголодавшиеся люди остаются в ней, не желая бежать дальше. Предводитель бежит один, но падает от усталости и умирает (что точно соответствует древнему мифу, согласно которому Куа-фу умирает в местности Таолинь — Персиковая роща). Видя гибель своего вожака, все бросают сладкие плоды и продолжают путь к солнцу. Так и люди, живущие в странах, где царит мрак, стремятся к свету, и никакие преграды не могут остановить их. Юань Кэ сделал из мифа сказку-притчу, в которой расцветил скупые записи древних книг многими придуманными им деталями. В ином, сатирическом ключе обработал он предание о карпах, превратившихся в драконов. Сказка эта называется «Ворота дракона» («Лунмэнь»). Желая стать драконами, карпы, чтобы перепрыгнуть через высокие пороги Хуанхэ, пускаются на хитрость — приделывают к хвостам пружины. Им удается совершить задуманное, и они, превратившись в маленьких драконов, блаженствуют на небесах, пряча свои пружины в особые мешочки. Но когда молодой карп, не пожелавший следовать их примеру, после многолетних попыток переплывает через пороги и сразу становится большим драконом, их всех разоблачают и сбрасывают с небес обратно в реку, где им предстоит умереть вместе с обычными карпами. Заимствовав сюжетную схему из мифологического предания, Юань Кэ развил ее, добавив многочисленные подробности уже сатирического характера. Таков рассказ о карпе, штудирующем трактат под названием «Искусство превращения в дракона на литературном поприще». Параллельно с таким нетрадиционным использованием мифологических сюжетов делались попытки изложения мифов в жанре традиционного многоглавного романа-эпопеи. Например, в 1935 г. Чжун Юй-лун издает свою эпопею «Сказание о древнейших мифических временах» («Шангу шэньхуа яньи»). В 1954 г. аналогичную работу проделывает историк Чэнь Чжи-чан, которая в форме традиционного романа попыталась изложить древние мифы, исходя из современных научных представлений о первобытном обществе. Интерес к мифологии виден и в создании традиционных драм на мифологические сюжеты. Так, в театре пекинской музыкальной драмы цзинцзюй в 50—60-х годах большой популярностью пользовалась пьеса «Чан-э улетает на Луну», которая была создана виднейшими актерами страны Мэй Лань-фаном, Чэн Янь-цю и др. Образы древнекитайской мифологии довольно широко использовались и писателями других стран. В Японии, Корее, Вьетнаме к ним обращались обычно как к хрестоматийным примерам деяний тех или иных мифических героев. Иногда устами какого-либо персонажа пересказывалось целое древнекитайское предание, как, например, в знаменитой «Повести о доме Тайра» — японской эпопее XIII в. Герой повести князь Сигэмори сзывает своих воинов, чтобы проверить, придут ли они к нему в трудную минуту по первому зову. Явилось больше десяти тысяч. И князь рассказывает им о древнекитайском правителе Ю-ване, который не раз приказывал зажечь огни на сторожевых башнях и бить в большие барабаны, что означало сигнал бедствия. По этому знаку в столицу со всех сторон спешили отряды воинов на помощь Ю-вану, а тот хотел лишь позабавить красавицу Бао Сы. В японской эпопее эта история имеет любопытный мифологический конец (которого нет в известных нам древнекитайских источниках): когда столица Ю-вана пала, а сам он был убит (не кочевниками, как в китайском предании, а мятежниками), Бао Сы «обернулась лисицей и скрылась». Не исключено, что японский автор либо пользовался неизвестным нам вариантом китайского предания, либо заимствовал конец из другой древней легенды — о жестокосердной красавице Да-цзи, которой был увлечен правитель Чжоу-синь и которая была будто бы лисой-оборотнем. Если здесь древнее китайское предание изложено анонимным средневековым автором почти без изменений, то в поздней японской литературе мы видим пример блестящего творческого использования китайского сюжета. В 1814—1841 гг. в Японии публикуется роман знаменитого прозаика Бакина «Жизнеописание восьми псов — потомков Сатоми из Нансо». Блестящий знаток китайской литературы, Бакин позаимствовал сюжет рассказа о мифическом государе Гао- сине и собаке Пань-ху, но перенес действие в Японию XV в. Замок могущественного феодала Сатоми Ёсидзанэ осажден вражескими войсками. Надежд на спасение мало, и тогда Ёсидзанэ обещает в жены свою дочь-красавицу тому, кто принесет ему голову вражеского предводителя. Голову врага приносит пес Яцуфуса. Ёсидзанэ побеждает вражеское войско и должен выполнить свое обещание. Он отправляет свою дочь Фусэхимэ вместе с Яцуфусой в горную пещеру, где через год у них должны были родиться дети. Завязка романа точно повторяет древнее предание, изложенное упоминавшимся выше Гань Бао в его «Записках о поисках духов» (цз. XIV, рассказ 341). Далее, однако, в японском романе действие развивается по иному руслу, но главными действующими лицами являются сыновья пса и красавицы, рожденные чудесным образом в разных местах страны, куда упали бусинки от четок Фусэхимэ. Имена всех восьми детей начинаются со слова ину — «пес». В древнем предании в образах дочери Гао-синя и пса Пань-ху прослеживаются черты первопредков, поскольку их дети дали начало множеству различных родов. Как заметила Т.И. Редько, писавшая о романе Бакина, «Фусэхимэ и Яцуфуса в известном смысле сродни мифическим героям-первопредкам. Они — родоначальники нового поколения доблестных рыцарей и благородных мужей, призванных восстановить гармонию в мире на основе неукоснительного соблюдения священных заповедей конфуцианской морали». Произведение Бакина — характерный пример творческого переложения заимствованного из древнекитайской мифологии сюжета и его сложного развития в соответствии с законами жанра авантюрно-фантастического романа. Китайское предание оказалось здесь основой нового мифотворчества японского писателя, прекрасно владевшего средневековой мифопоэтической системой. Известны случаи использования древних китайских преданий и в европейской литературе. Знаменитый швейцарский писатель Герман Гессе (1877—1962) создал переработку уже упомянутого предания о Бао Сы, введя в повествование ряд новых художественных деталей. Так, из китайской легенды о том, как правитель Ю-ван, желая рассмешить красавицу Бао Сы, повелел зажечь сигнальные огни и бить в барабаны, Гессе убрал непременную деталь всех вариантов — сигнальные огни, но развил тему сигнальных барабанов. Он добавил, например, такую подробность: пока строили специальные башни для больших барабанов, чтобы звук ударов одного долетал до следующего и все барабаны передавали сигнал как бы по цепочке, один из строителей сделал из глины модель пограничного сооружения: в каждой его башенке стоял маленький глиняный стражник, а вместо барабана висел крохотный колокольчик. В остальном же рассказ Гессе весьма близок к китайским источникам, хотя сама манера повествования, внимание к ряду деталей и подробностям соответствуют современной европейской традиции. Источники: Юань Кэ. Яньлуй (Стая диких гусей). Ханькоу, 1956; Ода Государю-зерно // Ши- цзин / Пер. А.А. Штукина. М., 1957, с. 353; Лу Синь. Повести и рассказы / Пер. с кит. М., 1971; Повесть о доме Тайра / Пер. И. Львовой. М., 1982, с. 102—103; Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1965; 2-е изд., испр. и доп. / Пер. с кит.: Е.И. Лубо-Лесни- ченко, Е.В. Пузицкий и В.Ф. Сорокин. М., 1987; Гань Бао. Записки о поисках духов / Пер. Л.Н. Меньшикова. СПб., 1994. Литература:[Гессе Г.] Император Ю // Восток—Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М., 1982, с. 227—231; Редько Т.И. Японская литература // История всемирной литературы. Т. 6. М., 1989, с. 632; Рифтин Б.Л. Мифология и развитие повествовательной прозы в древнем Китае // Литература Древнего Китая. М., 1969, с. 25—26; он же. От мифа к роману. М., 1979; он же. Древнекитайская мифология и средневековая повествовательная традиция // Роль фольклора в развитии литератур Юго-Восточной и Восточной Азии. М., 1988, с. 14—47; Яншина Э.М. Следы мифологических песен эпического характера в древнем Китае // ТПИЛДВ. М., 1977, с. 15—21; Чжун Юй-лун. Шангу шэньхуа яньи (Сказание о древнейших мифических временах). Пекин, 1935; Чэнь Чжи-чан. Чжунго шангу ши яньи (Сказание о древнейшей истории Китая). Шанхай, 1954; Plaks A.H. Archetype and Allegory in the Dream of the Red Chamber. Princ., 1976. Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. – 2008. – 855 с. С. 20-27.
www.synologia.ru
Мифология античная - это... Что такое Мифология античная?
совокупность представлений древ, греков и римлян о происхождении мира и обществ, устройства, а также воспоминаний о своем прошлом. Как одна из форм обществ, сознания, М. а. тесно связана с религией, ритуалом, фольклором, так что проведение между ними твердой разграничительной линии вызывает значит., подчас непреодолимые трудности. Кроме того, в худож. оформлении мифа существ, роль играют законы устного творчества, в т. ч. героич. сказания. Наконец, в М. а. объединились различные и разноврем. пласты, выделение к-рых тоже не всегда бесспорно. Поэтому в дальнейшем речь пойдет только об отражении М. а. в художественной литературе антич. мира, в к-рой миф сначала играет соц.-нормативную роль, а затем все больше становится арсеналом образов и сюжетных ситуаций.
В окружающем мире античный человек видел участие божеств, сил, причем характерной чертой М. а. явл. придание этим силам антропоморфного облика. Выделившиеся из первонач. хаоса Небо и Земля представляются в образах Урана и Геи, к-рые вступают между собой в брачные отношения и порождают след, поколение богов-титанов во гл. с Кроном и его супругой Реей. В свою очередь, титаны уступают место богам-олимпийцам, свергающим Крона и одолевающим предыдущее поколение богов с помощью физ. силы. С приходом к власти верховного олимпийца Зевса устанавливается тот мировой порядок, к-рый осуществляется целым рядом богов, находящихся с Зевсом в близких родственных отношениях, если даже раньше каждый из них был самостоят, местным (подчас догр. или внегр.) божеством. Во власти самого Зевса находятся небесные стихии - он вызывает гром и молнии, обрушивает на землю дождь и град, но вместе с тем явл. главой всего божеств, пантеона. Поделивший с Зевсом по жребию власть Посейдон распоряжается морской стихией, третий брат - Аид - владычествует над подземным царством и тенями умерших. Гера как супруга Зевса явл. покровительницей брака; их дети - Гефест и Арес. Первый - замечательный кузнец и ювелир, второй олицетворяет жестокую, губительную войну.
Войной как одной из форм гос. политики ведает дочь Зевса Афина - полифункциональная богиня, в к-рой видят охранительницу обществ, строя («градодержица») и благополучия граждан, а также покровительницу ремесленников. Неск. сыновей Зевс имеет от др. жен; из них Аполлон - губящий и исцеляющий бог, прорицающий волю Зевса; Артемида - девственная богиня-охотница; Гермес - посланник богов, покровитель путешественников и мореходов; Дионис - бог виноградарства и виноделия. Дочерью Зевса в классич. эпоху делают и богиню любви Афродиту, в действит. очень древнее божество, вер., восточного происхождения. Др. древнейшим членом олимп. пантеона явл. Деметра <«мать-земля»), научившая людей хлебопашеству. Всем олимп. богам свойственны челов. страсти и слабости, они способны враждовать между собой, помогать смертным или карать их за непочтение.
Наряду с божеств, пантеоном существенную, если не большую часть мифов составляют сказания о героич. прошлом древ, греков. Эти предания группируются вокруг ист. центров Греции II тыс. до н. э., известных преим. в крито-микен. эпоху (XVI - XII вв.). При этом древ, греки отдавали себе отчет в хронолог, последовательности следующих друг за др. поколений героев и ставили их между собой в опред. синхронные отношения, если даже эти связи не всегда были вполне однозначны. Так, родоначальником микен. династии считался Пелоп, обосновавшийся в Элиде (сев.-зап. Пелопоннес) и изгнавший своих сыновей (Атрея и Фиеста), к-рые нашли убежище в Микенах и оспаривали друг у др. царский престол, пока власть не досталась Атрею. Сын Атрея Агамемнон возглавляет гр. войско в Троянском походе, в к-ром вместе с др. сражаются Аякс и Тевкр - сыновья Теламона, участвовавшего в захвате Трои в предыдущем поколении, вместе с Гераклом. Современниками Геракла явл. семеро против Фив, начавшие войну против этого города, в к-рой они почти все погибли. Сыновья двух из «семерых» - Диомед и Сфенел, участники нового похода против Фив, а затем - Троянской войны. Современником Геракла явл. Мелеагр из Этолии, возглавивший охоту на Калидонского вепря, о к-рой в «Илиаде» вспоминают как об имевшей место в предыдущем поколении. Родств. связи между героями и их синхронизация создавали в сознании греков представление о миф. героях как о реальных личностях, к-рые стояли перед лицом испытаний, должны были решать свои нравственные проблемы и т. п. Вместе с воспоминаниями о легендарном прошлом в героич. мифологию древ, греков вовлекались др. фольклорные образы и мотивы. Геракл и Тесей наделялись свойствами т. н. культурных героев, очищающих землю от чудовищ и великанов; встреча Эдипа с неведомым ему отцом Лаием воспроизводит сюжет поединка отца с сыном, восходящий к древнейшему периоду матрилокальных браков; неприятие брачных отношений между двоюродными братьями и сестрами получает отражение в мифе о Данаидах, убивающих своих женихов. Далекие странствия с опасным заданием, в к-рых на помощь герою приходят волшебные помощники, составляют часть мифа о Персее; завершающее их освобождение Андромеды и победа над соперником представляют собой трансформацию мотива богатырского сватовства. В итоге М. а., поступившая в распоряжение гр. и рим. поэтов, составляет сложный конгломерат; каждый автор выбирает из него нужные ему ситуации, правдоподобность к-рых миф подтверждает своим авторитетом. Нач. этап на этом пути - поэмы Гомера, в к-рых боги непосредственно соприкасаются со смертными, то вступая между собой в битву, то вмешиваясь в исход сражений (гибель Патрокла и Гектора), то помогая своим любимцам (как Афина Одиссею). Образы богов и миф. героев, разрабатываемые в последующей лит., восходят к фигурам, созданным Гомером (2-я пол. VIII - нач. VII в.). С др. ст., мн. ситуации, не охваченные его поэмами, получили освещение в киклическом эпосе и гомеровских гимнах, также служивших источником для позднейших произв. Первую систематизацию мифов о богах и их родословных осуществляет Гесиод (1-я пол. VII в.). Бол. место занимает М. а. в твор-ве авторов мелики. Сапфо, Алкей воспринимают участников троянского мифа как своих реальных предшественников, обращаясь к их образам как примеру челов. поведения. Новые краски в изобр. мифолог, событий вносит Стесихор. Обоснование нравственных норм и многочисл. примеры взаимоотношений богов со смертными находит в мифах Пиндар (V в. до н.э.). Для афинской трагедии V в. героич. мифология представляет огромный репертуар сюжетов и образов, к-рые Эсхил и Софокл трактуют как священную историю прошлого; в ней они ищут ответа на вопросы совр. им действительности, актуализируя старинный миф в духе новой обществ, проблематики или создавая грандиозные картины трагич. столкновения индивида с непознаваемостью божеств, разума. В твор-ве Еврипида мифолог, мировоззрение испытывает серьезный кризис: под сомнением оказывается справедливость миродержавной воли богов, а традиц. миф. сюжет разрушается без адекватной ему замены. У Аристофана боги и герои становятся объектом осмеяния, коренящегося в ритуале весенних праздников плодородия.
В поэзии эпохи эллинизма (Каллимах, Феокрит, Аполлоний Родосский) авторитет богов падает, и образы их снижаются до уровня обычных людей с их бытовыми повседневными заботами и неурядицами. В то же время представители александрийской поэзии вводят в лит. мн. периферийных мифов, к-рые впоследствии будут использованы в римской литературе. На рим. почве М. а. представлена первоначально сказаниями о полулегендарных царях и героях (Ромул, Сервий Туллий, Муций Сцевола), не получившими, одн., такой худож. разработки, как в Греции. С превращением Рима в крупнейшее гос-во Средиземноморья возникает вера в его божествен, ист. предназначение, охотно поддерживаемая официальной пропагандой. Одн. в худож. форму этот миф облекается благодаря проникновению в Рим гр. мифологии, преим. Троянского цикла. В сер. III в. до н. э. пленный грек Ливии Андроник переводит на лат. яз. «Одиссею» и ставит на рим. сцене переделанную гр. трагедию. Затем образы и сюжеты этого жанра обрабатываются на протяжении II - I вв. в трагедиях Энния, Пакувия, Акция, пока не возникает грандиозный историко-мифолог. эпос в виде «Энеиды» Вергилия. Старинный миф о переселении в Италию троянского героя Энея, сына Афродиты, и об основании его потомком Рима соединяется с повеств. о гибели Трои, последующих странствиях Энея и его войне за установление власти над Лацием. В I в. н. э. к мотивам гр. мифологии обращается Сенека Младший, перерабатывающий трагедии гр. авторов, и вслед за ,ним - Стаций («Фиваида» - о походе семерых против Фив, незакон. «Ахиллеида»). Одновр. с Вергилием миф получает в Риме совершенно иную обработку в духе «ученой» александрийской поэзии (Катулл, Тибулл, Проперций). Завершает эту линию Овидий в «Метаморфозах», в к-рых отчасти используется и рим. материал. Твор-во Вергилия, Овидия, Сенеки Мл. было хорошо известно в Зап. Европе в Новое вр. и стало одним из гл. источников ознакомления с М. а., чем объясняется усвоение имен богов в рим. форме (Сатурн, Юпитер, Юнона, Минерва, Марс и т. д.), хотя первонач. функции гр. и рим. богов не во всем совпадали. Что касается самой античности, то во времена Рим. империи образы М. а. становятся предметом всякого рода компендиумов и справочников (особ, часто - к Гомеру), а также поводом для ритор, декламаций («что сказал бы такой-то...»). Последний удар в лит. наносит персонажам М. а. Лукиан, подвергая саркастическому осмеянию и богов, и героев. Обращение к М. а. в посл. века антич. мира (Квинт Смирнский, IV в. н. э.) носит в достаточной степени эпигонский характер.
Лит.: Андреев Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990; Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992; Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима / Сост. А. А. Нейхардт. М., 1990;Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976; Мифологический словарь. М., 1990; Мифы народов мира. М., 1991 - 1992. Т. 1 - 2; Мифологический словарь. 5-е изд., М., 1994. Немировский А. И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964; РадцигС. Я. Античная мифология. М.; Л., 1939; Тахо-ГодиА. Л. Греческая мифология. М., 1989; Тренчени-ВальдапфельМ. Мифология. М., 1959; Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978; Штоль Г. Мифы классической древности. М., 1993. Т. 1 - 2.
В.Я.
(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под редакцией В.Н.Ярхо. М., 1995.)
Античный мир. Словарь-справочник. EdwART. 2011.
antiquites.academic.ru
Мифология Древней Греции
Древнегреческая мифология
Древнегреческая мифология была одним из самых ярких явлений, что отражались на всей мировой цивилизации. Она появилась уже в первобытном мировоззрении древнегреческих племен еще в период матриархата. Мифология сразу вобрала в себя анимистические и фетишистские представления.
Мифологическому обоснованию подверглись культ предков и тотемизм, который тоже не миновали древние греки. Одним словом, религия древних греков началась с мифологии, нашла свое лучшее выражение в мифологии, своего совершенства достигла в олимпийской мифологии.
Олимпийская мифология — это уже общегреческая мифология периода патриархата. Исследователи отмечали интересный момент: имена местных богов или места их почитания становились эпитетами общих богов.
Олимпийский пантеон возглавляет «отец всех богов и людей» Зевс. Он живет на Олимпе, все боги всецело подчинены ему. Все олимпийские боги антропоморфные, не только как общий образ, а, так сказать, в деталях: они физически тождественны людям, имеют все человеческие качества, в том числе и негативные, которые иной раз позорят этих богов. Они едят и пьют, ругаются, рождаются и умирают.
Рядом с олимпийским пантеоном богов возникает значительное количество мифических героев, которые укрощают чудовища, что вредят людям. Антропоморфизм древнегреческой мифологии был свидетельством осознания своего места в мире, рост их власти над силами природы, ощущение ее общественной значимости.
Впоследствии антропоморфные греческие боги все больше и больше набирают значение олицетворения абстрактных сил природы и общества.
В эллинистический литературе, а затем и в римском эпосе мифология, кроме религиозного, приобретает и литературного и художественного значения, она дает материал художнику для аллегорий и метафор, создает образы типов и характеров.
Но главным для древнегреческой мифологии является ее функциональность — она становится основой для формирования представлений, обусловливает фетишизм и магию древнегреческой религии.
Древнегреческая мифология, полна гармонией и ощущением реальной жизни, становится основой реалистического искусства не только во времена античности, но и позже, в эпоху Возрождения, вплоть до наших времен.
Воспитанные на строгом соблюдении законов и норм древние греки тщательно относились к выполнению культовых положений. Большое значение в них набрал культ бога солнца, света, мудрости и искусства Аполлона, ему было посвящено святилище в Дельтах. Дельфийские жрецы и оракулы Аполлона имели большой авторитет, могли вмешиваться в государственные дела и серьезно влиять на события.
Еще одним значительным культом того времени был культ Деметры, богини плодородия и земледелия, а также законодательства, поскольку земледелие требовало оседлости и стабильности в жизни. Ему было посвящено святилище в Элевсине, близ Афин. В этом святилище традиционно, сотнями лет происходили мистерии, — таинственные обряды с участием лишь посвященных, Первой ступенью посвящения были песни и танцы ночью в праздник Великих Элевсине. На второй ступени собирались в самом святилище, где выполнялось драматическое представление о похищении богом подземного царства Аидом дочери Деметры — Персефоны (Коры). Это была символизация вымирающего и прорастающего зерна, изначального акта плодовитости, таинства вечной жизни. Посвященные в культ Деметры набирали права на вечную жизнь после смерти. Правда, при этом практические греки не забывали и о требованиях благочестивой, добродетельной жизни. К элевсинским мистериям не допускали, например, тех, кто пролил чью-то кровь. Требовалось также выполнение государственных и общественных обязанностей. Впоследствии Большие Элевсинии были признаны общегосударственным праздником.
В архаическую эпоху происходила существенная смена с культом Диониса, он стал богом растительности, виноградарства и производства, его поставили вровень с Аполлоном, он стал олицетворять идеи бессмертия человеческой души.
С культом Диониса и Деметры связано религиозно — философское течение орфиков, которое якобы заложил мифический певец Орфей, сын бога рек Еагра и музы Каллиопа. Миф рассказывает о смерти его жены Эвридики, которую укусил змей. Желая вернуть любимую женщину к жизни, Орфей спустился в подземное царство. Игрой на кифри и пением он очаровал стража подземного царства Кербера, а также Персефену. Орфею было разрешено забрать женщину с собой. Но он, ведя ее наверх, должен не оглядываться назад. Но любопытство победило его, он таки оглянулся (не на красавицу Персофену?) и потерял Эвридику. Но Орфей приобрел знания о душе. Он рассказал людям, что душа — это начало добра, часть божества, а тело — это тайна души. После освобождения души из смертного тела она продолжает существовать, перевоплощается. Орфею даже приписывают учение о метемпсихозе — переселении души из одного тела в другое.
Учение орфиков в следующем было воспринято философами (неоплатониками) и христианскими богословами.
Характеризуя мифологию архаической эпохи, мы должны обратить внимание на ее связь с философией, как только что обнаружилось при рассмотрении древнегреческого учения о бессмертной душе. Мифологическая, пышно описанная древнегреческая религия не успела набрать застывших догматических форм так, как это было, например, в иудаизме. Она не успела резко обособиться от философии и от науки в целом. Жречества не образовали социальной группы, не стало кастовым. Рациональное мышление, которое стало существенным признаком культуры того периода, не прошло религиозной мысли и присутствовало в мифологии. Так философское, научное и религиозное мышление шли рядом. Иной раз мешали друг другу, иной раз дополняли друг друга. Это был единый поток духовного развития, который кристаллизовался в богатой духовной культуре древних греков.
gidvgreece.com
Мифологии древнего мира
В составлении этой книги принимали участие весьма крупные специалисты по соответствующим разделам истории и филологии. Это обстоятельство имеет важное значение. Мифологические тексты (за исключением античных) созданы на языках очень трудных, еще далеко не достаточно изученных.
Да и сами тексты нередко дошли до нас более или менее поврежденными. В целом ряде случаев они допускают несколько различных истолкований. За одной строчкой такого текста нередко стоят годы и годы упорного, кропотливого труда нескольких поколений ученых, жаркие научные дискуссии. Следовательно, то, что сказано в книге, надо воспринимать не как окончательное решение поставленных вопросов, но как изложение состояния дел сегодня.
Ясно, что такое изложение может дать лишь специалист. Но чтобы это достоинство книги сохранилось и в переводе, желательно было бы перевести мифологические тексты не с английского, а непосредственно с оригинала. По крайней мере, перевод должен был быть сверен группой соответствующих специалистов.
Такую группу составили сотрудники Ленинградского отделения Института востоковедения Академии наук CGCP. Лишь для раздела, посвященного мексиканской мифологии, было допущено исключение: он целиком (включая и мифологические тексты) воспроизводит английский оригинал. Что же касается античной мифологии, то ее переводы давно уже вошли в классический фонд русской литературы.
Они и цитируются в соответствующих местах. В остальных случаях мифологические тексты сверены с подлинными. Возникавшие при сверке несогласия с первоначальными переводами оговорены.(редактор В. А. Якобсон)
Мифологии древнего мира
Главная редакция восточной литературы издательства«Наука», 1977.
Мифологии древнего мира - Содержание
МИФОЛОГИЯ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ
МИФОЛОГИЯ ШУМЕРА И АККАДА
ХЕТТОКАЯ МИФОЛОГИЯ
ХАНААНЕЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ
МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
ИНДИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ
МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕГО ИРАНА
МИФЫ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
ЯПОНСКАЯ МИФОЛОГИЯ
МИФОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙ МЕКСИКИ
Мифологии древнего мира - Введение
В школьном понимании мифы — это античные, библейские и другие старинные сказки о сотворении мира и человека, а также рассказы о деяниях древних, преимущественно греческих и римских, богов и героев — поэтические, иной раз причудливые; каждый знает, что иметь о них представление для образованного человека желательно, даже необходимо, так как, составляя часть культурного (преимущественно книжного) наследил европейского мира,
эти рассказы служили сюжетами для произведений изобразительного исскусства, а их мотивы и образы были материалом для сюжетов, образов и сравнений художественной литературы вплоть до XIX и даже XX в.; действительно, без знания греческих и библейских преданий очень многое остается непонятным в картинах Боттичелли и Рембрандта, Иванова и Ге, в поэзии и прозе французского классицизма, в драмах Шекспира и стихах Пушкина.
Тем не менее каждый из нас обыкновенно откладывает знакомство с мифологией до лучших времен.
esxatos.com
Мифологический портал "Мифы и легенды"-Греческая мифология, Римская мифология, Славянская мифология, Египетская мифология, Индийская мифология, а также библейские мифы и легенды
На данном сайте я постараюсь предоставить Вам максимально полную и интересную информацию о мифах и легендах народов мира. На данный момент уже все разделы сайта открыты для пользователей и содержат проработанную и интереснейшую информацию о мифологии стран мира.
Античная мифология, которой я, как автор, уделил, наверно, больше всего внимания, людьми обычно ассоциируется с греческой и римской мифологией.
Греческая мифология. Настоящая сущность греческой мифологии отрывается нам лишь тогда, когда мы учитываем все особенности первобытного строя греческой цивилизации. Древние греки воспринимали мир как одну громадную родовую общину, они обобщали все многообразие человеческих отношений и явлений природы. Греческую мифологию необходимо рассматривать не как обычную, неподвижную, хотя и прекрасную картинку, а рассматривать ее в динамически изменяющемся контексте античного мира.
Образы Аполлона, прекрасного юноши с лирой, Афродиты – чрезвычайно женственной и красивой, Афины – мудрой воительницы, приходятся на определенный период развития мифологии древних греков. Подобными периодами являются: хтонический, дофессалийский, доолимпийский, фессалийский, олимпийский, классический и героический. В период героизма происходит формирование централизованных образов вокруг мифологии, которая связана с горой Олимп. Начинается переход к строгому, но художественно-развитому героизму.
По мере того, как общинно-родовой строй разлагается, складываются более утонченные формы гомеровской греческой мифологии. В дальнейшем первобытная мифология – это практически единственная форма первобытного мышления.
Как самостоятельное творчество оно приходит в упадок и приобретает больше служебный порядок – становится одной из форм художественного самовыражения различных религиозных, моральных, философский, социально-политических идей рабовладельческой идеологии полисов. Постепенно превращается в философскую аллегорию и обширно используется художниками и писателями в своих произведениях.
Римская мифология - образ жесткой и собирательной мифологии. Римляне были чрезвычайно терпимы к чужим богам, поэтому своих у них практически не осталось.
Мифология Египта, которая часто непонятна простым людям и требует серьезной расшифровки и научного толкования. Египетская мифология содержит множество загадок, которые я уверен человечество будет разгадывать еще очень много лет.
Мифология славян - наиболее близка нашему менталитету, но в то же время славянская мифология не всегда понятна нам, более цивилизованным потомкам (человеческие жертвоприношения в нашем понимании не являются особо нормальными).
Японская и Индийская мифология, сформировавшиеся в удаленности от всего остального цивилизованного мира и библейские мифы и легенды, которые учат нас только хорошему.
Вся интереснейшая мифология мира собрана в одном месте!
Если у Вас возникло такое желание, Вы всегда можете подписаться на обновления, производимые на портале. Ссылки на другие сайты аналогичной тематики расположены в разделе "Наши Друзья".
Открыты разделы "Новости" и "Это Интересно", где будут представлены интересные статьи или факты, которые меня заинтересовали.
Спасибо за внимание, и надеюсь, что Древняя мифология заинтересует Вас также как и меня и Ваше путешествие в мир богов, героев, чудовищ и, конечно же, нас простых смертных будет светлым и радостным!
