Кочевое государство: особенности политической системы кочевников Евразии. Древнее государство кочевников

Всемирная история: Мир кочевников

ЧАСТЬ IIIРанние империиГлава 6. Древний Евразийский мир6.4. Мир кочевников

world-history-ponting.blogspot.com

Древняя русь и кочевники

Европейский восток долго не имел постоянного населения, лишь кочевые племена порою перемещались с места на место, устраивая временные поселения. Образовавшиеся со временем оседлые племена занимались земледелием и были значительно богаче кочевников. Потому многие века кочевые племена из Азии совершали набеги на Европу, считая грабеж самым легким способом приобретения жизненных благ.

В V веке до н.э. жителями южной степи были скифы-кочевники, а к северу от них вверх по Днепру жили подвластные им скифы-пахари.

Со временем сарматы, обитавшие в Азии, вступили в Скифию и присоединили ее жителей к своему народу.

В III веке стали свирепствовать готы, народ германского племени. В IV веке в юго-западной части нашего отечества готы образовали сильное государство. Их царь, Эрманарих, также подчинил себе и венедов, которые, по мнению некоторых ученых, были единоплеменниками славян.

В конце IV века азиатские кочевники, гунны, нападают на алан, готов и римские владения, в результате чего великая империя готов была уничтожена. История также упоминает антов, которые вместе с венедами принадлежали к славянскому народу. Анты и венеды признали над собой власть гуннов. Но со смертью их царя Аттилы прекратилось и владычество гуннов.

В VI веке новый азиатский народ открыл себе путь к Черному морю. Авары соединились с другими единоплеменными ордами и завоевали всю южную Сибирь. Угры, болгары, анты признали власть аварского хана Баяна. В 568 году область, завоеванная аварами, простиралась от Волги до Эльбы. Хан Баян добился также и покорения славян.

Наконец, доведенные до отчаяния, богемские славяне вступили в борьбу с кочевниками, усмирили аваров и вернули свою независимость. В VII-VIII веках славяне продвинулись вглубь степи, в юго-восточном направлении от среднего Приднепровья, заняв Дон, устье Южного Буга, Днестра, Дуная. В начале VII столетия, заключив союз с Константинополем, изгнали оттуда аваров. Могущество этого азиатского народа ослабело.

По соседству с восточными славянами на западной стороне Каспийского моря жили хазары, народ турецко-татарского происхождения. Хазары вели торговлю с азиатскими народами и восточными славянами, а некоторых из них принудили платить себе дань. Славянские племена без борьбы попали под власть Хазарского каганата, возникшего в VII веке на Северном Кавказе. Иго этих завоевателей не угнетало славян. Хазары преградили доступ к ним кочевым ордам, напиравшим с востока, а со славянами установили мирные отношения. Но иное отношение к хазарам было у полян, радимичей, северян, вятичей. Они платили немалую дань, но хазары не могли защитить их от нападения болгар. Хазарский каганат был уничтожен князем Святославом.

Во второй половине IX века началась новая волна вторжений азиатских кочевников, на этот раз печенегов, тюркских племен. В конце VIII – начале IX века под давлением гузов печенеги двинулись на запад, захватили степи между Волгой и Уралом, образовав здесь мощное племенное объединение. В конце IX века печенежская орда оттеснила угров (венгров), а к началу X века завладела всей степной частью Северного Причерноморья. Орда печенегов стала серьезной опасностью для соседей. В 915 году печенеги, заключив союз с князем Игорем, пять лет не тревожили Русь. В 920 году между ними произошла битва, исход которой неизвестен истории. После этого печенеги исчезают из истории на 25 лет.

Не раз приходилось отражать печенежские набеги князю Святославу. Тяжелая война с печенегами продолжалась и до самой смерти князя Владимира и, судя по летописным известиям, не принесла Руси решающих успехов.

Только Ярославу удалось окончательно победить печенегов. Последняя ожесточенная битва состоялась в 1036 году, в которой печенеги были разгромлены. Борьба с печенегами длилась несколько десятилетий и была основной внешнеполитической задачей Древней Руси.

В 1054 году у русских границ печенегов сменили торки (гузы). Силы торков были невелики, и, чтобы они не вступали в союз с половцами против Руси, братья Ярославичи разгромили их, устранив внешнеполитическую проблему.

В середине XI века для Руси возникла страшная опасность в лице половцев, которые захватили всю степную полосу от Волги до Дуная. Во второй половине XI века у половцев сложились большие объединения, во главе которых стояли ханы. Первое столкновение Киевской Руси с половцами случилось в 1061 году. Через три года после этого начинаются усобицы между русскими князьями, сыновьями Ярослава. Разделение на уделы ослабило Русскую землю, чем не преминули воспользоваться враги славян. Только в 1111 году Владимиру Мономаху, удалось сломить неприятелей. После этого поражения половцы долго не тревожили Русь.

Борьба с кочевниками-половцами длилась полтора века. С 1061 по 1210 г. половцы совершили 46 больших походов на Русь, не считая множества мелких набегов.

Половецкие кочевники были разгромлены монголо-татарскими завоевателями, вторгшимися в причерноморские степи в 1222—1223 гг. На Русь надвигалось монголо-татарское нашествие…

В 1238 году к границам древнерусского государства подошел хан Батый. Завоевывая один город за другим, вся территория Киевской Руси оказалась под его властью. Начались годы еще более тяжелой и кровопролитной борьбы.

Постоянная угроза со стороны кочевников сумела объединить силы славян в борьбе против общего врага, что способствовало образованию могучего Древнерусского государства.

historykratko.com

2. Нашествие кочевников на Китай. История Китая

2. Нашествие кочевников на Китай

В III—IV вв. в Восточной Азии к северу от Китая шел процесс великого переселения народов, достигшего в Европе границ Римской империи. Он начался с перемещения южных гуннов (нань сюнну), сяньбийцев, ди, цянов, цзе и других племен, которые с севера постепенно продвигались на Среднекитайскую равнину — колыбель этнической общности древних китайцев.

Племена кочевников были естественными хозяевами степей Внутренней Азии. Хотя номады отличались между собой по этническому признаку и принадлежали к различным языковым группам, всех их объединяла родная степь. Из поколения в поколение ее обитатели настолько приспособились к местным условиям, что их культура, все виды деятельности, сама их жизнь, наконец, так тесно сомкнулись с процессами, происходящими в природе, что они стали в известном смысле как бы неотъемлемой частью освоенного ими ландшафта.

Эти молодые народы без труда читали природную книгу родной степи. Мобильные и неприхотливые, они легко преодолевали огромные расстояния, идеально приспособились к степному существованию, и потому противостоять их стремительному натиску оседлым народам было нелегко. Однако в трудную пору погодных ненастий, когда степь не могла прокормить скот и он погибал, кочевники покидали места своего обитания в поисках новых кочевий и все упорнее проникали на север Китая — здесь возникали и гибли, сменяя друг друга, так называемые варварские государства.

С распадом гуннского союза на Севере южные группы гуннов остались жить в северных районах Шаньси и Внутренней Монголии. Их основным занятием являлось скотоводство. Представители верхушки пяти гуннских племен избирали верховного правителя — шаньюя, который постепенно стал обладать наследственной властью. Шаньюи были издавна связаны родственными отношениями с китайской императорской фамилией, получали в жены китайских принцесс, их старшие сыновья зачастую воспитывались при ханьском дворе. В ставках шаньюев и аристократов скопились значительные ценности. Ханьские императоры стремились наладить отношения с кочевниками.

При дворе шаньюя и глав пяти аймаков служили китайские чиновники. Китайские купцы вели торговлю, вывозили скот. Отряды гуннов не раз приходили на помощь императорам или брали на себя охрану границ. С крушением Ханьской империи шаньюи начали активно вмешиваться в китайские междоусобицы. В начале IV в. раздираемое смутой Цзиньское государство стало легкой добычей кочевников. Китай пережил трагедию национального масштаба. Север страны, огромные территории Срединной равнины в бассейне реки Хуанхэ, был отторгнут степными племенами. Войска Цзиньской империи оказались бессильными против мощной гуннской конницы, занявшей центральные провинции. В 311 г. пал Лоян, а в 316 — Чанъань. Император династии Цзинь был схвачен, подвергнут унижению и казнен. Все причастные к власти в страхе бежали на юг. Придворные, собравшиеся в г. Цзянъе (Нанкин), провозгласили одного из отпрысков дома Сыма императором династии Восточная Цзинь (316-419).

Вслед за гуннами, нанесшими удар империи Западная Цзинь, пришли в движение другие многочисленные племена, кочевавшие вдоль сухопутных рубежей китайской империи.

После гуннов наиболее крупным объединением были племена сяньби, кочевавшие на северо-востоке и занимавшиеся охотой и скотоводством. Их вожди и знать давно уже торговали с китайскими купцами, посылали ко двору дань и заложников, получали титулы и ценные подарки в обмен на обещания прекратить набеги.

Китайские политики издавна пытались использовать сяньбийцев в борьбе против гуннов. Еще с III в. сяньбийские племена делились на несколько крупных союзов. Наиболее многочисленными из них были союзы муюнов, владевших Южной Маньчжурией, и племен тоба, кочевавших во Внутренней Монголии и Ордосе. Племена муюнов заняли Хэбэй, вели против гуннов длительные войны. При поддержке китайцев они создали свое государство Янь.

К богатствам Срединной империи потянулись и обитатели западных краев: племена тибетской группы заняли земли Ганьсу, Шэньси и Нинся. Их знать утвердила царскую власть и образовала государство Цинь. Эти северо-западные племена обладали военным могуществом. Их завоевательные устремления привели к столкновению с муюнами, а затем и с китайцами. Огромное войско, возглавленное Фу Цзянем, правителем Цинь, выступило в поход, преодолевая высокие горные хребты и стремительные реки. Через Хэнань войско государства Цинь двинулось на юго-восток, направляя удар против китайцев, удерживавших прибрежные районы р. Янцзы. В 383 г. у р. Фэйшуй, в бассейне Хуайхэ, они пришли в столкновение с малочисленным войском противника. Полководцы Южного Китая, применив хитрость в стиле древнего военного искусства, нанесли полчищам Фу Цзяня жестокое поражение. Кочевники в панике бежали. Царство Цинь распалось. Государства, созданные завоевателями на севере Китая, отличались политической нестабильностью. Войны сопровождались обращением в рабство коренного населения. Северный Китай, древнейший очаг культуры с наиболее развитыми и густонаселенными территориями, превратился в арену почти столетней войны. Лишь новое грандиозное нашествие прекратило эти беспрерывные военные столкновения и походы: сяньбийские племена тоба захватили Северный Китай. В конце IV в. их вождь Тоба Гуй был провозглашен императором. Организуя государственный аппарат, он обратился к китайской системе управления. Сломив сопротивление мелких государств племенных союзов, тобийцы в 367 г. вторглись в Китай. На завоеванной территории создавались органы власти по китайскому образцу. Внук Тоба Гуя установил в Северном Китае правление династии Северных Вэй (386—534).

Следующая глава >

history.wikireading.ru

особенности политической системы кочевников Евразии

В широком спектре этносоциальных проблем кочевого общества особое место занимает изучение потестарно-полити-ческой или политической системы. Одна из парадоксальных ситуаций историко-этнологичес-кой науки Казахстана — отсутствие исчерпывающего ответа на вопрос: а было ли государство у кочевников евразийского региона и, в частности, у казахов? Вопрос даже не в содержании, формах и стадиальной принадлежности политической организации, речь идет вообще об отсутствии постановки проблемы. Вероятно, нерешенность этого важного и актуального вопроса следствие, прежде всего, господства в отечественной историографии квазинаучных подходов, отсутствие глубоких и оригинальных теоретических исследований. Сейчас, когда требуется, как никогда, подлинно научная интерпретация различных аспектов истории кочевого общества, следует критически осмыслить как историческое казаховедение, так и воз- можные пути выхода из сложившейся ситуации. На наш взгляд, подавляющее большинство научных работ по дореволюционной истории Казахстана до сих пор основывается в теоретической части на наследии марксизма-лениниз- 206 ма, что вынуждает нас отнести их к разряду тенденциозных; во-вторых, огромное количество современных работ по истории Казахстана имеет эстетизирующий или же справочный характер, стремятся к достижению литературных эффектов и рассчитаны на дилетантов. Подлинно историческое же исследование основывается на объективно-критическом подходе к истории и исключает всякий вымысел и миф. Форма понимания исторического прошлого, отвечающего уровню нашей со- временной цивилизации, может быть только научно-критической. Историческое исследование должно удовлетворять потребность в истине, если же вера в истинность повествования умирает, то следует предполагать, что вместе с ней умрет и научная историография. В этих целях следовало бы обратиться к структурно-функционалистическим методам анализа истории. Величественная картина прошлого, созданная трудами историка служит всем. Но достигается это тяжелым трудом через анализ источников, в том числе устных материалов, сопоставление и критическое процеживание и объективную интерпре- тацию. Подобный путь — удел профессионалов, чем больше научного инструментария, куда мы включаем и методы этносоциальных исследований, тем лучше. Именно такая работа поддерживает культуру, плодоносит в ней и находит живой отклик. Любая культура функционирует образами и архетипами исторического прошлого. Обращение к историческому фольклору позволяет в той или иной степени оживить образы. Как нам представляется, основная ошибка и ограниченность исторического казаховедения состоит в однобоком материалистическом подходе и видении проблем истории общества и государства. Материалистический подход, безусловно, связан с европоцентризмом, марксистскими методологическими по- нятиями и парадигмами. Это — пресловутый формационный подход, сводящий все разнообразие реальной истории человечества к формационным характеристикам, теория классовой борьбы, объясняющая начало государственности и общественной жизни, извечным антагонизмом бедных и богатых. Обыч- 207 но считается, что первым условием перехода к государству является появление прибавочного продукта, а возникшая при этом необходимость распределения есть обязательное условие возникновения классов. В то же время предполагается, что повышение прибавочного продукта как следствие роста производительности труда — прерогатива оседло-земледельческих обществ. Таким образом, круг замыкается, не допуская кочевые общества вообще к понятию государственности. Несоответствия реального состояния кочевого общества, как политико-правовой системы в виде различных государственных образований /империй/, и неадекватное концептуальное осмысление его в традициях европоцентризма всегда вызывали замешательство среди историков-кочевниковедов. Именно это противоречие породило различные теории о характере общественно-политического развития кочевников. Оно послужило благодатной почвой для появления различных определений о патриархально-родовом, раннефеодальном, предклассовом или же о классовом феодализме, а в последнее время о поздне- потестарном, «параполитарно-доминомагнатном» характере общества кочевников. «Кочевые предклассовые общества в большинстве случаев относились не протополитарному, а к иному типу предклассового общества, который я называю «па-раполитарным-доминомагнатным», — пишет Ю.И.Семенов /223. -С.57/. В связи с этим, следует сразу же оговориться и указать на то, что казахское общество, унаследовавшее культурные достижения кочевников евразийской степи, является уникальным явлением, как по своей внешней структуре, так и по содержа- нию. Те жизненные начала, заложенные в основное ядро функционирования кочевого социума, неповторимы, своеобразны, и несопоставимы с иными стандартами культуры Запада и Востока. Осознание этой уникальности должно послужить причиной смены методологической парадигмы. Прежде всего, в центр исторического познания общества следует выдвинуть не материальные параметры общества, а такие факторы как ду- 208 ховные ценности, самосознание общества, социокультурные особенности. В фокусе исторического исследования должна выступить этносоциальная организация. Известно, что производственный фактор, где наиболее ярко проявляются неразрывность связи между социумом, его экономикой и ментальностью людей является базовым для анализа любого исторического явления. Экономика и социальное развитие относительно самостоятельны, но подобны взаимо- сообщающимся сосудам. Расчленять и рассматривать их по отдельности малопродуктивно для исследователя. В то же время для выявления причин возникновения государства у казахов, необходимо вывести на первый план не экономические, а социальные процессы, формы социальных связей. Дело в том, что в казахском обществе место отдельного человека определяется не экономическими, а родственными /генеалогическая, сословная/связями. Казахское общество представляет собой социальный организм, в котором сложилась четкая сословная структура. Поэтому, чисто операционно подобный подход научно репрезентативен и оправдывается соответствующим результатом. Обозначенный выше подход позволит обойти такой «камень преткновения» государствоведов, как прибавочный продукт. В марксистском ключе социальная гармония в кочевых обществах никак не может быть увязана с государством. В европейском понимании, согласно которому появление частной собственности и эволюция процесса разделения труда в обществе провоцирует борьбу за присвоение прибавочного продукта, государство якобы узаконивает присвоение его одним классом в ущерб другим, и этим определяется эксплуататорская сущность государства. Такое понимание государства наиболее сконцентрирован-но выражено в следующем определении: «государство появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы»/! 58.-С.68/. В советской исторической науке оно служило основным 209 теоретико-методологическим догматом. В эпоху господства марксистской теории в советской исторической науке иной интерпретации государства не существовало. И только сейчас мы задаемся вопросом о том, возможно ли существование го- сударства в доклассовом обществе, тождественны ли понятия «догосударственное» и «доклассовое». Затронутая нами выше проблема может найти свое разрешение скрупулезным путем анализа этнографического материала, которая показала бы истинную ситуацию. Возможно «регулярное производство прибавочного продукта правильнее рассматривать не как причину, а как следствие классообразования и политогенеза» /136. — С. 146/. Напрашивается весьма простой вывод, что прибавочный продукт, безусловно, есть потенциальная предпосылка, но отнюдь не основное условие возникновения классов и государства. Отрекаясь от марксистского подхода, видимо, следует пересмотреть и отношение к эволюционизму. Необходимо отойти от желания расставить все общества на ступенях одной эволюционной лестницы. Именно эволюционизм позволил марк- систам свести все многообразие реальной истории человечества к стадиальной типологии и полному игнорированию разнообразия жизни к материальной сфере. Неадекватность подобной схемы по отношению к кочевым обществам сегодня очевидна. Кочевая цивилизация — это особый мир, объективно отличающийся от цивилизационной бифуркации Запад-Восток. Отсюда возникают следующие вопросы о том, как найти и каким образом вести поиск государственных начал у казахов? Какие факторы лежат в основе политогенеза помимо классоб-разования? Естественно ли появление государства в процессе эволюции первобытной общины, разрастание ее численности и размеров, и как следствие, увеличение плотности населения? Если само собой происходит сложение государства, то как возникают сословия и социальные группы? Возможно ли представить, что сословия и социальные группы, олицетворяющие сложность и целостность политической структуры, возникают 210 не внутри общины, а на стыке взаимодействия их друг с другом или же с иными этносоциальными образованиями, входящими в сферы влияния кочевников или же просто граничащих с ними совершенно независимо? В последние годы ряд культурологов высказал мнение о необходимости введения понятия «государственности». Экзистенция государственности кочевников — в многовековой меж-цивилизационной динамике, обращенной во внутрь. Такое го- сударствообразующее начало не всегда совпадает с публично-политической властью, т.е. традиционной характеристикой «аппарата принуждения» /3. — С. 104/. Несмотря на кажущуюся привлекательность, такое противопоставление «государственности» и «государства» вносит определенную сумятицу в понятийно-категориальный аппарат обществоведов. Государственность, если понимать под ней «комплекс политико-пра- вовых, социальных и культурно-духовных начал», является слишком расплывчатым понятием. В таком случае, проще всего называть это явление обществом и воспринимать его как сложную систему, целостный этнокультурный и социальный организм. Одним словом, государство — особый тип, внешнее понятийное выражение такого состояния. А совокупность управленческих институтов является лишь частью или подсистемой этого состояния. Кочевое общество — как этносоциальная система, безусловно, опирается на ряд составляющих структур и подсистем. Так называемая публично-политическая власть /аппарат принуждения/ есть всего-навсего одна из них. С таким же успехом мы можем выделить экономическую, территориальную, социальную, этническую, духовную структуру. В последнюю подсистему входит и общественное самосознание, которое уникально тем, что при отсутствии любых других компонентов даже в архетипе автономно сохраняет идею государства. Только при наличии государственного самосознания, общество переходит в государственное состояние. Системный анализ позволяет определить взаимоотношения и место каждой структуры этносоциального организма. 211 Научный подход предполагает изучение «комплекса элементов, находящихся во взаимодействии», т.е. необходимо относиться к объекту изучения как к целостности, а затем переходить к установлению его структуры и связи между элементами системы. Безусловно, применению системного анализа должна предшествовать огромная скрупулезная исследовательская работа по выявлению и описанию исторического объекта. Чем сложнее социальный организм, тем больше факторов определяют усложнение его системной целостности. Продуктивность структурно- функционального подхода при изучении евразийского кочевничества, сопряженного с обобщением глобальных процессов на огромной территории, очевидна. Кочевое общество казахов — обособленная, сложная, динамичная и саморегулирующаяся система. Ее структурные компоненты, связанные между собой многочисленными и сложными отношениями, выступают, как подсистемы, таковыми могут служить — экономическая структура, территориальное расселение, материальная и духовная культуры, самосознание и т.д. Каждая из указанных структур, обладая относительной самостоятельностью составляет одно целое. При переходе социума из круга первобытности в круг государственный, роль различных подсистем может быть неоднозначной. Какая-то из них уже сложилась как национальная и выполняет соответствующую задачу, другие еще не дозрели. Как мы уже говорили, этносоциальный подход делает основной акцент на выявление интегративных свойств, структур и связей между ними, то есть ориентирует исследователя на раскрытие механизма, обеспечивающего целостность социального организма. Иерархическая соподчиненность элементов внутренней структуры казахов явление небезызвестное. В отличие от эгалитарных принципов догосударственных обществ, когда каждый человек имеет возможность менять свой статус, скажем, переходя в старший возрастной класс, в кочевом обществе казахов присутствует откровенный неэгалитаризм. Место человека изначально и навечно определяется его принадлежностью к конкретному сословию или роду и переход 212 индивида в более привилегированное положение почти невозможно. Если подобное и случается, то довольно-таки редко и на то существуют целые ритуальные торжества /асырап алу/. Вместе с тем основу кочевого общества казахов составляют свободные кочевники-общинники, владельцы самостоятельных хозяйств, полноценные субъекты производственных отношений. В кочевом обществе положение кочевника де-юре и де- факто совпадало, что и является свидетельством их подлинной свободы. Как ни парадоксально, ограничения и соподчи-ненность вытекали не из отношения собственности, а из отношения родства/иерархичность родовой организации/. Об этой особенности социальной организации казахов Ч.Ч. Валиханов писал следующее: «Самый порядок разделения, обусловливая собою, право старейшинства и силу племени, что и, по понятиям киргиз /казахов -Ж.А.1 выражается правом физического первородства предка, имеет большое значение в их родовом праве и принимается совершенно в генеалогическом смысле: посему форма отношения орд к ордам и родов одной орды между собой соответствует правам кровного братства, а отношения родов к своей орде — отношению сына к отцу, к старшему роду старшей орды — отношением племянника к дяде, всего более характеризуется этот патриархальный родовой быт отношением в диспутах степных импровизаторов из разных родов о превосходстве и старейшинстве предка» /65.-С. 148/. О механизме действия регламентации сферы общественной жизни номадов на основе принципов родства пишут и другие авторы: «этого разделения на поколения и роды киргизы /казахи -Ж. А .1 и по настоящее время держатся строго, несмотря на то, что до владычества русских не только поколения, но и орды соединялись часто под одной властью, не уничтожая этих подразделений и сохраняя старшинство поколений. Так, например, во время бывших народных сеймов, первородство Алимулин-цев строго соблюдалось, их мнение и приговоры были обязательны для Байулинцев и Семиродцев, но не наоборот, приго- 213 вор бия Семиродского или Байулинского в частном деле, можно было некоторым образом апеллировать бию Алимулинско-му, и он имел право уничтожать приговор» /180. — С.4/. Системообразующая роль родства в казахском обществе заключалась в том, что вся система социальных связей строилась на принципах родовой организации. Генеалогические схемы, предания /шежире/ в той или иной мере санкционировали их. Принцип родства, как можно судить из научного анализа шежире, мог базироваться как на действительном /кровнородственном/, так и на фиктивном материале. При обосновании фиктивного родства, как обязательный элемент присутствуют легендарные и мифические сюжеты, в виде различных преданий. Другое дело — интеграция в казахское общество различных сословий. Шежире включает ряд материалов, санкционирующих институциональные права политической верхушки, основанные на сакральности происхождения ханских династий /Алаша-хана и Чингисхана/ и обосновывает их привилегии и права старшинства. Политическая история кочевников предстает перед нами многовековой историей сменяющих друг друга правящих династии и их сакральных представителей. Основное направление социальной жизни все-таки определяется сложными взаимоотношениями между естественной средой и родовыми устоями общества. В таком обществе роль соб- ственности в системообразовании ничтожна, и она не может служить сущностью производственных и общественных отношений. Политико-правовые отношения кочевников настолько специфичны, что обнаруживаются только при дистанцировании на значительное расстояние от обществ оседло-земледельческих. Возникновение и функционирование ханской власти не было связано с формированием частной собственности и классового общества. Государство без классов — не столь невозможное явление у кочевых обществ. Наличие частной собственности на скот при коллективном землевладении говорит только о том, что сущность государства может быть определена как ас- 214 социация граждан для охраны собственности. Безусловно, такой подход к власти требует дальнейшей проработки, как в плане методологическом, так и в плане операционном. Видимая легитимность и есть признак выделения публичной власти, как верного признака государства, осуществляемого через освящение в традициях. Формационную атрибуцию общества производят обычно по степени развитости управленческо-административной подсистемы. Следует отметить как особенность кочевого общества ее зачаточный характер: отсутствие административно-терри- ториальной организации, чиновничества, регулярной армии, казначейства и т.д. Кочевой социум по своим управленческим параметрам не укладывается в жесткие рамки западной модели классической государственности, что и породило в терми- нологии бессодержательные эвфемизмы типа «раннеклассового», «раннефеодального» и т.д. Социальная структура казахского общества отличается наличием своеобразных черт, которые даже у центрально-азиатских кочевников, близких по всем параметрам к казахам, обнаружить довольно сложно. Казахское общество имеет социальную стратификацию по сословно-правовым признакам, по объему прав и обязанностей и по выполняемым социальным функциям. Вместе с тем, эта социальная структура внешне имеет много общего с иерархической социальной структурой Запада и Востока. Главное же отличие состоит в том, что социальные связи внутри общества не детерминированы экономическими отношениями. Скорее они напоминают концентрические круги расположения, контуры которых обусловлены сословными и генеалогическими отношениями. Исходные и базовые элементы самоорганизации общества в системе родства, восходящие к далекой древности /время Алаша-хана/, дальние таксономические ориентиры которой соединяют воедино многочисленные кочевые и полукочевые этносы Евразии. Общность социальных идеалов, реальная социальная идентичность делают весьма зыбкими национальные границы сре- 215 ди кочевых тюрко-монгольских этносов Евразии. В социальном плане весь кочевой мир Евразии представляет целостную систему, живой единый организм. Политические же границы внутри этого мира достаточно условны, следовательно этносоциальные элементы всегда подвержены процессу конвергенции. В этой плоскости и объясняется происхождение молниеносной скорости возникновения кочевых империй Великой степи. Данное явление не ущемляет роль национальных государств у кочевников, а наоборот, позволяет взглянуть на них по иному. Как нигде появление государства у кочевников чревато преодолением неимоверных трудностей. Всякое кочевое общество состоит из многочисленных внутренних и не противостоящих друг другу начал: коллективного и частного, сословного и родового, потестарного и политического и прочих. При этих условиях государство необходимо как интеграционное начало, регулирующее взаимоотношения у огромного количества ро-доплеменных групп. Основными субстратами действуют — доминирующая родовая система, сословная структура, зависимые городские и земледельческие оазисы. Сочетание их в одном политическом организме и дает государство. Государство обеспечивает функционирование субстратов как единой системы. Власть генерирует энергию субстратов и превращает их в государство, «потестарная и политическая организация оказывается этноконсолидирующим фактором, воздействующим как на сам ход этнических процессов, так и закрепление их результатов, придание последним определенной стабильности» /145. -С. 118/. Это очень справедливое замечание относительно роли государства и политической власти в кочевом обществе. По всей вероятности, в обществах без сложившихся систем классов /в европейском понимании/ ведущей силой образования государства является власть. Вместе с тем, один из немаловажных факторов в образовании государственной системы — роль сознательной деятельности людей в процессе по-литогенеза. Формирование государственной идеи, корреляция 216 родоплеменной структуры как основы социальной организации, определение привилегий и мест различных субэтнических и сословных групп не проходит без вмешательства идеологов общества. Как и в любом деле, идея государственности появляется раньше самого государства. В основе формирования государственной идеологии казахов оказались предания о родстве, об общем происхождении от единого предка Алаша- хана. В эпоху образования Казахского ханства в этот древний цикл этно- гонических сказаний кочевников были внесены существенные поправки, призванные служить интересам зарождающегося государства. Сложнейший этнический состав, объединяющий многочисленные тюрко-монгольские роды Евразии, мог быть интегрирован в одно целое только вокруг легендарной фигуры Алаша-хана. Появление государства послужило толчком для этноинтег-рационных процессов. Этот механизм, в первую очередь, обеспечивал внешний статус, а затем регулировал внешние процессы, обеспечивающие стабильность существующих отношений /генеалогических и сословных/ и благоденствия общества. Поэтому основными носителями государственной идеологии были жрецы — жырау, а не шаманы и муллы. Жырау нужны были для поддержания убежденности в людях своей приверженности к государству, как лица, находившиеся в тесной близости к политической элите /к ханам и султанам/. Генерирование государственных идей, сакрализация правителя — хана, отправление культа /культ предков/ — все это относится к функциям жырау. Безусловно, социальный строй кочевников играет значительную роль в возникновении и функционировании государства, но как мы уже столкнулись с ним — он слишком расплывчат и не конкретен, как супертерриториальное и макроэтни-ческое явление. Остается еще одна подсистема общества — са- мосознание. Осознание общности происхождения — единства социокультурной принадлежности, общие традиции и образ 217 жизни при наличии первоосновы власти /политического центра, сословия и т.д./ — может быть цементировано самосознанием в государство, т.е. самосознание играет роль интегрирующего фактора. Следовательно, можно допускать, что государство существует, в первую очередь, в форме ценностных представлений и реализовывается в соответствующие подсистемы. Этническая идентичность в государственных образованиях кочевников основывается не столько на хозяйственно-экономических и политических отношениях, а столько на социо- культурном единстве. Социокультурное единство, в свою очередь, как единое пространство имеет многочисленные очаги и ареалы географического и генеалогического характера. Формирование государственных идей в одном из этих ареалов увлекает в общий процесс государствоообразования многочисленные роды и племена. Здесь уже проявляет себя мощное генеалогическое начало, идет формирование генеалогии, которая может быть отождествлена с общественной организацией. После возвышения одной родовой группы создается священная генеалогия с чертами идейно-политической и религиозной концепции. В последующем, по мере усиления государства, она выполняет функцию санкционирования самой легитимности власти. Путь интеграции различных групп в одно политическое сообщество объясняется мифом. Задача мифологических сюжетов в шежире заключалась в создании идеальной организации. Как правильно заметил А.Я.Гуревич: «миф является универсальным содержанием всех функционирующих систем в обществе, и социальная организация, таким образом, является одним из способов его выражения» /87. — С.235/. Базовым источником самосознания служит мифологическое сознание, которое заведомо подчиняет прошлое сегодняшним требованиям, нуждам. Мифические истории играют роль канонических сюжетов, циклы мифических сюжетов создают впечатление непрерывности истории государства. Воспроизведение исторического прошлого в казахском шежире носит характер персонификации. Стержень исторического времени определя- 218 ется деяниями выдающих людей, как правило, действующие лица — легендарные ханы и родовые вожди: Алаша-хан, Уыз-хан, Коркыт-ата, Чингисхан, Жошы-хан, Аз Джанибек, Едиге-би, Аз Тауке-хан, Абылай-хан, Бухар-жырау, Казыбек, Толе, Айтеке и т.д. Каждая личность представляет целую эпоху, так воспринимается история в самосознании кочевников. Это мощное самосознание и является фундаментальной основой государства казахов. Следующий вопрос — о характере власти. Для того, чтобы представить извне структуру, следует разобраться и понять взаимосвязь между самосознанием и конкретными формами политико-правовой организации. В реальной жизни политичес- кая форма, в которую облачается этнос, является отражением внутренней структуры социальных связей. Эти же связи определяются комплексом причин. Технология самоприспособления социального организма к природным условиям породила, как известно, родовую структуру. В обыденной жизни племена и роды — самостоятельные группы с достаточно ощутимой властью вождей — биев, батыров. Эта структура власти может быть определена как вождество, т.е. власть от народа, из чего вытекают их права и обязанности ее носителей. Вождество держится на авторитете, в некоторых случаях и на наследственных прерогативах. Совокупность таких потес-тарных ячеек представляет мегаобщину — государство. Качественно иное состояние имеет Казахское ханство. Казахское ханство как государство представляет собой симбиоз двух начал — политического в лице института верховной власти, особого сословия, носителя верховной власти и племенной организации власти, в виде вождества и потестарной структуры. Вождество играет роль основного, мощного и действенного звена власти, в то же время оно служит буфером между народом и политическим сословием. Благодаря этому достигается высокая степень его устойчивости. Наиболее перспек- тивный путь изучения и поиска государственности у казахов -изучение института верховной власти и динамики ее сложе- 219 ния, эволюции и трансформации во взаимодействии с институтами вождества /потестарной структуры/. И, наконец, некоторые выводы, касающиеся вопроса о государственности у казахов: изначально необходимо привыкнуть к мысли о том, что существование государства /политических институтов/ в бесклассовом обществе возможно. В этом плане следовало бы потестарно-политическую организацию рассматривать как политическую систему. Нельзя сводить все государство к совокупности институтов управления /аппарата/. Власть в лице различных учреждений, чиновничества представляет одну из подсистем. Вернее это — чисто внешние факторы государства. В обществах кочевников проблемы централизации и стратификации решаются не через создание машин управления, а через усложнение существующей социальной системы /структуры/. Поэтому институты управления нельзя отождествлять с государством. Основная государствообразующая сила общества заключена в родовой организации казахов. В политическом отношении различные ступени родства составляют иерархичную целостность и вполне успешно заменяют систему административно- территориальных единиц. Соревновательный антагонизм между родами является движущей силой эволюции данного социума. В этом смысле любые столкновения между родами, а также казахская барымта могут быть квалифицированы как структурообразующие, дисциплинирующие факторы. Вождество, если понимать под этим термином потестарно-племенные структуры /родовые содружества, конфедерации/ вовсе не означает предгосударственную структуру власти. Вождество следует рассматривать как определенную властную ог- ранизацию общества, оно генерирует власть и властные отношения в традиционном обществе. При оценке уровня политогенеза необходимо отказаться от предвзятых концепций экономического детерминизма. За основной ориентир необходимо взять самосознание и располо- 220 женность к единству. Государство, вообще государственное общество, существует как на уровне социально-экономических отношений, так и на уровне духовных ценностей и самосознания общества. Если сквозь многие исторические предания и легенды и через все формы фольклора проходит идея «ел-журт болу», значит государственная идея существует в данном обществе. Безусловно, требует дальнейшей проработки вопрос о функционировании государства в виде различных знаковых явлений и культовых символов в подсознании /архетипы/. При малейшей возможности эти заложенные в глубине сознания идеи и символы не замедляют проявиться как дань и как проявление верности традициям предков. Таковы, например, ханства, возникшие в 1916 г. в ходе национально-освободительного движения. Ни интеллигенция Алаша, ни мусульманское духовенство, имевшие достаточно ощутимые влияния в среде казахов, вероятно, не ожидали реанимации института ханства в начале XX в. Выявление внутреннего механизма функционирования казахского общества в прошлом, и их роль в последующих событиях, пережитых этносом — основная задача историко-этно-логической науки. Эта методологическая концепция, реализованная автором в исследованиях по истории казахского общества XVIIIXIX вв., один из возможных путей научного решения и адекватного отражения прошлого. В то же время такой подход позволит соотнести реалии сегодняшней истории /действительности/ с традиционным менталитетом, ценностями, сохраняющимися в виде традиции и архетипов, определяющих в той или иной степени преемственность исторического развития. Какие бы изменения не произошли в современном облике этноса, традиционные стереотипы культуры поведения, а также ментальность действуют как самодавлеющая основа. 221

www.iref.kz

Государство кочевников

Казахстанские рефераты, курсовые, дипломные - История Казахстана

Номадизм характеризует не только особая система производства, но и специфическая система социальных отношений и общественной организации. В последние годы активно обсуждался вопрос о наличии государства у кочевников. Но в данной дискуссии представлен достаточно широкий спектр мнений. И вопрос заключается в том, насколько объективны критерии возникновения государства, насколько признаваем ответ на вопрос "Как и когда возникает государство". Можно даже привести мнение социологов, например Л. Гумпловича, которые указывает на "наличие двух фундаментальных и фундаментально противоположных средств, при помощи которых человек добивается удовлетворения своих потребностей. Первое из них труд, второе - грабеж или эксплуатация труда других. Первое - экономическое средство, второе - политическое, и государство возникло тогда, когда было организовано это политическое средство. Как он считает, политическая структура обязана своим возникновением скотоводам и викингам - первым группам, которые стали эксплуатировать других или отнимать у них плоды их труда. Среди них возникли классовые различия, основанные на богатстве и бедности, на привилегии и отказе в привилегии. Самое решающее из этих различий - это наличие рабовладельца и раба. Рабство, зародыш государства, изобретено воином-кочевником. Ковыряющийся в земле крестьянин, в поте лица добывающий свое пропитание, никогда бы его не открыл. Когда он оказывается в подчинении у воина и начинает платить ему подать, начинается государство на суше. Схожим образом в береговых набегах и грабежах викинги создавали государство на море" [90]. Если вспоминать историю, то можно найти следы воздействия викингов и кочевников на формирование самых разных государств мира - от древних цивилизаций до киевской Руси и средневековых государств Европы. Целый ряд авторов придерживается прямо противоположных взглядов.

       Тем не менее, исторические факты говорят о важном вкладе, которые внесли кочевые народы в развитие мира. Кочевые племена  саков индоиранского происхождения, населявшие север Средней Азии во второй половине 1 тысячелетия до н.э. переселялись в Индию, где и образовали знаменитое "ведическое" общество и идеологию, во многом лежащую в основе современной индуистской религии/

Государство в кочевом обществе носило специфический характер. Как пишет  С.Л. Фукс: "Крайняя слабость государственной власти, резко децентрализованный ее характер, зародышевое состояние государственного аппарата, осуществление функций классового государственного принуждения органами патриархально-родовой власти - все это исключало возможность развития в казахском праве борьбы с преступлениями, направленными против государственного прядка в целом, против деятельности органов государства"].

Конечно, нельзя отрицать очевидное - воинственность кочевников. Как пишет Г. Лэмб: "Мигрирующие племена Центральной Азии развивали в себе особые способности. Непрерывная борьба с суровым климатом способствовала выносливости и предприимчивости; необходимость защищать свое жилье, стада и более слабых домочадцев превратила их в опытных организаторов. Утверждение о том, что во время военных действий свирепые конники не раз доказывали свое превосходство над изнеженными горожанами, давно превратилось в избитую истину. И лишь изредка можно встретить суждение, что их превосходство объяснялось острым умом и способностью приспосабливаться к обстоятельствам...Завоевания древних победителей - ханов и султанов из Центральной Азии - подтверждают их незаурядные способности к стратегии"].

Кочевники Ирана даже в начале ХХ века рассматривались как единственная вооруженная сила страны. Не имея регулярной армии для защиты от внешнего нападения, иранские шахи использовали номадов как единственную поддержку правительства в случае как внешней, так и внутренней опасности].

В кочевом государстве не развивалось характерное для земледельцев рабовладение, как основа способа производства. Рабство не носило таких черт, которые были присущи земледельческим государствам.  Оно было домашним, а захват военнопленных имел одну цель - продажу их на рынках. Захват пленных для продажи стимулировался спросом рабовладельческих государств. В этом и кроется одна из причин отрицания государства некоторыми исследователями.

Первая крупная кочевая империя - Тюркский каганат  простирался от  Манчжурии до Боспора Киммерийского, от верховьев Енисея до Верховьев Аму-Дарьи. Основной причиной возникновения могли быть изменения, угрожающие  основам существования этой цивилизации - перенаселение, изменение климата, необходимость избавления от нестабильного человеческого элемента. Возникновение тюрков связывается с Восточным Туркестаном. Согласно китайским хроникам, группа позднегуннских племен, в конце 3-начале 4 в. переселившаяся в Северо-западный Китай, была вытеснена в конце 4 века в район Турфана, где продержалась до 460 года.  Жужане (авары) уничтожили их владение и переселили их на Алтай. В Восточном Туркестане они приняли в свой состав новый этнический компонент, смешались с местным населением. На территории, где жило племя ашина с конца 3 в. до 460 г., преобладало иранское и тохарское население, обогатившее язык и культуру ашина. Именно здесь было положено начало тесным тюрко-согдийским связям, оказавшим огромное воздействие на всю культуру и государственность тюрок. На Алтае ашина создали крупное объединение племен, принявшее самоназвание тюрк .

Можно говорить о том, что  кочевые цивилизации существовали длительное время. В то же время кочевые империи являются их продуктом и как всякий вторичный элемент должны были выполнять конкретные задачи.

В отличие от  империй земледельческих народов в них не происходило изменения хозяйственных функций, образа жизни, системы управления, нарушения привычного ритма жизни. Именно поэтому  кочевые империи были так огромны.

Так или иначе, существовала политическая организация, которая определяла действия членов общества. В  современной литературе кочевые народы все-таки "доросли" до империй. Согласно Н.Н. Крадину: "Все империи, основанные кочевниками, были варварскими... Кочевую империю можно определить как кочевое общество, организованное по военно-иерархическому принципу, занимающее относительно большое пространство и эксплуатирующее соседние территории, как правило, посредством внешних форм эксплуатации (грабежи, война и контрибуция, вымогание "подарков", неэквивалентная торговля, данничество и т.д.)" .

Но нельзя преувеличивать классовость кочевого общества. Оно не носило столь категоричного характера, как это было в земледельческих государствах. И в этом его отличительная черта. Но История полна парадоксов. Вопреки марксизму советскому руководству приходилось доказывать высокую степень классового расслоения и противоречий в кочевом ауле.  Как пишет Г.Е. Марков "Возник  социальный заказ советского руководства  идеологически обосновать наличие в кочевом обществе резких социальных противоречий. Для этого требовалось, прежде всего, "научно" доказать, что кочевники были классовым, сословным обществом со всеми вытекающими из этого социальными противоречиями".

Естественно, что социальная стратификация кочевого общества носила иной, нежели в земледельческих культурах, характер. Она имела главную черту - высокую мобильность по сравнению с европейскими государствами. Рядовой кочевник мог встать во главе племени, союза племен, народа, основателем нового государства. С другой стороны, потомки выдающихся ханов могли уйти в небытие. Но необходимо было существование определенной константы,  которая бы закрепляла систему функционирования государства и скрепляла кочевое общество. Инструмент подавления не годился, ибо он не работал в обществе, в котором все были воинами.

Оставался единственный механизм - династийная смена власти в сочетании с демократизмом кочевой системы политических  отношений. Чингис-хан и его советники сформулировали универсальный для своего времени кодекс кочевников  - Великую Ясу. Она впитывала многовековой опыт формирования политической системы кочевых народов и оформляла их в виде свода законов, которые стали неоспоримой традицией. Сила кочевников концентрировалась в войске, а контроль над ним сосредотачивался в руках потомков Чингис-хана. Все кочевники евразийских степей шли к этому через формирование династий ханов, каганов. И окончательное закрепление он  нашел в принципе наследования власти представителями одного рода - торе. Но демократизм сохранялся в принципе не прямого наследования, а избрания конкретного  представителя определенного рода. Такой  подход позволил на длительное время придать устойчивость кочевому государству. Тем более что он имел характер закона, Как гласила Яса "Запрещено, под страхом смерти, провозглашать кого-либо императором, если он не был предварительно избран князьями, ханами, вельможами и другими монгольскими знатными людьми на общем совете".

В этом подходе и всесторонней мобильности сформированной системы отразилось наилучшее для того времени соотношение  личности и общества. Как пишет В.М. Бехтерев: "Хорошая общественная организация, обеспечивая должным образом общественные интересы, предоставляет самобытному развитию личности возможно большую свободу, ибо лишь в развитии самобытных особенностей личности лежит залог прогресса народов... Нельзя быть вождем народа, не воплощая его мечтаний... Всякий вождь только тогда вождь, когда он сливается в смысле своих устремлений с войском. Точно также правитель только тогда правитель, когда он, являясь выразителем народных устремлений, отождествляет себя с народом" [99].

Легитимизация власти была очень важной проблемой для всех стран мира. Одним из вариантов было создание легитимного шлейфа в виде реального правления военного диктатора при номинальном существовании правящей династии. В истории Японии династии военных правителей сёгунов обеспечивали руководство страной от имени "божественного" императора.

Особенность Европы была в том, что здесь существовал общепризнанный  наместник бога на земле - римский папа, который придавал новой династии или правителю легитимность от имени высшего существа. Священное помазание для европейского монарха было неоспоримым источником его превосходства. В 40-е годы 11 века монах Рауль Безбородый, принадлежавший к Клюнийской конгрегации, выразил сущность этой системы следующим образом: "Лучшее расположение для миросохранения было бы такое, при котором ни  одному государю не достало бы дерзновения удерживать скипетр Римской империи, объявлять себя императором, если папа, восседающий на римском престоле, не сочтет его способным к публичным делам как мужа честного по своему нраву и не доверит ему знак императорского достоинства". Таки образом, власть духовная была обязана морально наставлять власть мирскую .

На исламском востоке общепризнанного института, аналогичного папству, не существовало. Многочисленное потомство сейидов, потомков  Мухаммада, выполняло несколько иную функцию. Тем не менее, султан Бейбарс аль-Бундуктари в 1269 г. лично совершил паломничество в Мекку, во время которой "князья  Мекки и Медины признали своим верховным государем султана Бейбарса". Впоследствии, после захвата монголами Багдада в 1258 г. представители халифского рода Аббасидов переселились в Каир, и проблема легитимизации власти мамлюкских султанов была полностью решена. Страной реально управлял мамлюкский султан при формальном главенстве халифа из рода Аббасидов.

Приход к власти новой династии требовал создания легенды о древности и сакральности происхождения. Выход ногайцев из сферы правления чингизидами привел к тому, что особое место в их преданиях стало отводиться султану Бабаткулю - Баба-Туклес Шашлы-Азизу. К этому "святому", а через него и к одному из четырех "праведных" халифов возводили свою генеалогию правители Ногайской Орды, потомки золотоордынского беклярибека Едигея.

В Центральной Азии "помазание" в европейском смысле было бы совершенно непонятным для оседлых или кочевых властителей. Главным для народов была принадлежность ханов к "золотому роду" и личные качества. В случае необходимости, узурпаторы могли выставить на сцену кукольного хана, которым манипулировали умелые и жесткие руки "зятя", "наставника", "эмира" и т.д.

Достаточно вспомнить целую серию кукольных ханов-чингизидов в центрально-азиатских ханствах, да и историю самого эмира Тимура, который правил от имени послушных ханов. Кстати, уже в те годы появились легенды об общих предках Тимура и Чингиз-хана. Попытка возвести генеалогию Тимура к роду Чингиз-хана по линии "предок Тимура - Каджули, брат прадеда Чингизхана Кабул-хана" была предпринята еще при Тимуридах. Но при самом Тимуре в соответствие с традицией ханом считался Союргатмыш, потомок Угэдея. Следующим ханом после смерти Союргатмыша в 1388 г. стал его сын Махмуд. После смерти Махмуда в 1402 г. Тимур, хотя и не назначил нового хана, все-таки продолжал чеканить монету с именем Махмуда.

Мамай, который не принадлежал к роду Чингиз-хана, также не спешил провозглашать себя ханом. Законными правителями в Золотой орде и других монгольских государствах  считались лишь те лица, которые по прямой линии родства восходили к Чингиз-хану.  В связи с этим он предпочел, не вызывая излишних страстей вокруг вопроса о престолонаследии, укрыться за спиной марионетки, не имеющей никакой фактической власти. Первым марионеточным ханом при всесильном беклярибеке стал Абдуллах (1361 - 1369 гг.).

Данная традиция оценивалась по-разному. Как пишет Т.К. Бейсембиев "Реакционная роль Чингизхана и Эмира Тимура в истории заключается не только в том, что они перекроили политическую карту мира и затормозили поступательное развитие производительных сил человечества, но и в том, что они породили реакционную идеологию. Эта идеология просуществовала века и, оказывая тормозящее влияние на базис, являлась вплоть до новейшего времени господствующей в отдельных частях их империй, например в Средней Азии". Конечно, трудно себе представить формирование другой системы управления в регионе. Она была естественна и адекватна условиям того времени. И благодаря этому просуществовала века.

Сфера действия права чингизидов на престол не ограничивалась существующими этническими и государственными границами: каждый чингизид, независимо от того, к какой именно династии потомков Чингиз-хана он относился, мог претендовать на ханский титул в любой стране, где только продолжали жить традиции монгольской империи. Чингизиды казахских улусов, например, часто оказывались в роли "падишаха" каракалпаков и киргизов, "подставных ханов" Бухары и Хивы. По своему содержанию и характеру политическая власть чингизидов, основанная лишь на генеалогии, никогда и нигде не имела, видимо, национального значения" .

В то же время  В.П. Юдин считает, что "раздел монгольской империи Чингизханом, произведенный им при жизни между его сыновьями и внуками, стал таким прецедентом, который послужил источником права для многих народов и действовал в некоторых районах вплоть до ХХ столетия". Более того, был создан новый идеологический и мировоззренческий комплекс, произошло сложение новой религии - чингизизма".

Тем не менее, возможность быть избранным дополнялась рядом факторов, среди которых было старшинство генеалогического древа.  Например, до 30-х годов 18 века в качестве законных наследственных ханов в Старшем и Среднем жузах избирались представители ханской династии - потомки Жадига, старшего сына Жаныбека, а Младший жуз достался в наследство потомкам Озека, младшего сына Жаныбека. Но и эта традиция не была устойчивой. Абулхаиру, представителю младшей ханской династии, удалось, благодаря личным качествам, стать во главе Младшего жуза. Понимая, что ханство может быть оспорено, и оспаривалось представителями  старшей ветви султанами Батыром и Бараком, Абулхаир принимает подданство России с тем, чтобы получить военную команду и русскую крепость на р. Орь, как средство укрепления власти. Еще одной причиной принятия подданства было стремление предотвратить войну на два фронта. С одной стороны, джунгары получили отпор и к 1731 году положение на короткое время, до осени 1739 года, стабилизовалось, хотя и значительная территория была утрачена. С другой, казахи вплотную подошли к территории русских крепостей, казачьих поселений и владениям башкир и калмыков, - подданных России.  Конфликты с ними  из-за пастбищ и водопоев породили еще большую опасность, нежели джунгарское нашествие. Необходимо было предотвратить войну против России и находившихся в зависимости от нее башкир и калмыков любыми средствами, и таким средством стало принятие подданства. Дилемма  перед казахами и джунгарами была практически одинакова - война с сильным имперским соседом - Китаем или Россией с неопределенными последствиями, или принятие подданства. Джунгары выбрали войну с маньчжурским Китаем, последствия которой широко известны. В результате многоходовых комбинаций по разрушению единства джунгарского ханства, страна западных монголов в 1756-1758 гг. стала зоной смерти. Спасаясь от китайских войск, ойраты прятались под камнями, в ямах и вырытых норах, но их вытаскивали и истребляли на месте. Шла настоящая охота на людей. Страшную цену заплатили ойратские феодалы за свою междоусобицу - погибнув сами, они погубили свою страну. Из-за их свар и амбиций, жадности, злобы и политической слепоты целый народ оказался безоружным перед врагом и сошел с исторической сцены. Из 600 тыс. ойратов в живых осталось 30-40 тыс., спасшихся бегством в Россию.

Урок был весьма нагляден. Казахи избрали российское подданство и сохранились как этнос. Принятие присяги и вхождение в орбиту российского влияния начало менять систему ханской власти в Казахстане. Преемник Абулхаира Нуралы уже утверждается в ханском звании специальным актом русского правительства. И он также обращается к императрице Елизавете Петровне с просьбой: "Прошу для воздержания народного и к приведению их в порядок и послушание построить на Эмбе реке крепосцу, где я в зимние времена пребывать и своевольных людей в страх и послушание приводить мог".

 Одной из важных функций, которые принадлежала золотому роду - безусловная легитимность в создании, укреплении и сохранении государства. Даже всеми понимаемая безвластность хана из рода Чингиз-хана при сильном реальном правителе создавала мощный фон легитимизма. Например, после развала государства Чагатаидов эмир Пулади, "главный среди верхушки дуглатов, усилившейся в период развала Чагатаидского государства, выступил с намерением основать самостоятельное ханство с помощью своего ставленника - хана из Чингизидов, - упрочить главенствующее положение над родо-племеной знатью Семиречья и Восточного Туркестана, ослабить феодальные распри. Мирза Хайдар пишет: "могульский улус остался без хана, среди могульского народа каждый стал сам себе главой, беспорядок возник в улусе...Эмир Пулади... решил найти хана, возобновить управление государством и привести страну в порядок".

Легитимность играла важную роль в формировании династий и на Востоке, и на Западе. Тем более, это было важно в условиях существования в кочевом обществе принципа примата личных заслуг в укреплении власти. В истории калмыков важным было то обстоятельство, что титул "хана" получался от Далай Ламы. Это рассматривалось как освящение права на правление главного хана. Таким образом, происходила сакрализация хана и ханской власти. Сакрализация власти была тем более объективно необходима, поскольку калмыки жили вдали от религиозного центра (Тибета). Получение ханом регалий  от имени Далай Ламы говорило не столько о религиозности хана, сколько о подтверждении духовным авторитетом права на правление, в том числе и над ламами. Хан становился представителем Далай Ламы и защитником учения [109].

Система созданная Чингиз-ханом, при которой признавалось первенство "священного" рода была уже известна в домонгольский период. Как сообщал аль-Масуди, из среды карлуков происходит "каган каганов", он имеет власть над всеми тюркскими племенами, а его предками были Афрасиаб и Шана (т.е. Ашина!). Происхождение из рода Ашина, правящего рода Тюркского каганата, позволило карлукской династии облечь эту власть в легитимное одеяние и, отбросив старый титул ябгу, принять новый - каган. Таким образом, элитой аристократии по крови в Тюркском эле был каганский род Ашина.

"Объединенные в единое политическое целое посредством завоевания, такие образования скреплялись очень непрочной связью, внешним выражением которой было единство правящей династии. Члены ее не только возглавляли наиболее крупные подразделения такого многоплеменного объединения, но и рассматривали его в целом как свое фамильное или родовое достояние. Именно этим фамильным или родовым коллективизмом и следует объяснять тот факт, что в Турецкой державе (имеется в виду Тюркский каганат - А.Б.) господствовал тот же порядок престолонаследия, какой известен в Киевском государстве рюриковичей... И в Западном и Восточном турецком каганате верховная власть, как правило, переходила не отца к сыну, а от брата к брату и, если этот порядок и нарушался,  то главным образом вследствие узурпации. Как в Древней Руси, так и в Турецком каганате "очередной" порядок престолонаследия был средством удержать от расползания громадное  объединение различных племен, не имевших между собой прочных внутренних связей, которые сохраняли бы его единство. Ясно, что такой порядок при всей своей традиционности не мог быть долговечным, что частные династические интересы, находившие благоприятную почву для развития в сепаратистских устремлениях отдельных составных частей варварской державы, только до  поры до времени сдерживались фамильной общностью членов правящего дома" пишет  М.И. Артамонов.

Система наследования, которая  существовала  в степях Азии в послемонгольский период, имела двойственный характер.  На первый взгляд, особенно для европейцев, существовала полная анархия в наследовании верховной власти. Если сформировавшаяся европейская традиция предполагала наследование власти от отца к старшему сыну независимо от способностей последующего правителя, а нарушение этого принципа и узурпация власти, даже более достойным претендентом, сопровождалась потрясениями, то кочевая цивилизация выработала иной механизм. Наряду с принадлежностью к "золотому" роду, требовались и серьезные личные качества претендента, которые необходимо было доказать на практике. Общество получало возможность выбора между значительным числом претендентов, имеющих соответствующую легитимность происхождения.

В первые десятилетия существования монгольской империи чингизиды успешно выполняли функции администрирования, суда, защиты и завоеваний. И тогда привилегии были не только  легитимны, но и вполне обоснованны  в глазах подвластного населения. Но со временем активность все более и более многочисленного потомства Чингиз-хана направлялась не на созидание, а на разрушение достигнутого предками. Энергия была направлена не на внешнее завоевание, а на борьбу с родичами за преобладание внутри монголосферы, ее разрушение на все более и более мелкие части. Началось вырождение элиты. И оно носило иной характер, чем в европейских государствах. Франция, Россия и другие страны устанавливали многочисленные барьеры на пути циркуляции элит и тем самым превратили ее в замкнутую касту. Российский Указ о вольности дворянства, французские и английские акты, препятствующие продвижению талантливых представителей низов, в конечном итоге привели к революциям. В монгольской традиции все было наоборот. Бесконечный процесс роста численности "белой кости" за счет многоженства привел к тому, что они парадоксальным образом растворялась в массе подвластного населения. Когда привилегии относятся не к узкой части общества, а к многочисленному слою, их смысл теряется. Когда элита растворяется в общей массе, она перестает быть элитой.

www.coolreferat.com

Кочевники Казахстана в VII-III вв. до н.э.

Формирование протогосударственных образований на территории Казахстана.

Кочевое скотоводство и использование железа позволило освоить огромные незаселенные ранее степные пространства, что привело к резкому увеличению стад овец и лошадей. Продолжающаяся имущественная дифференциация привела к правлению на одном полюсе богатых семей, владевших огромными табунами, а на другом — обедневших безлошадных общинников, которые занимались земледелием в поймах степных рек. Расслоение общества требовало появления силы, способной регулировать отношения между различными группами населения. Такой силой стало государство. Первые государственные структуры на территории Казахстана стали появляться в 1 тыс. до н.э. в форме союзов племен. Необходимость регулирования земле- и водопользования привело к интеграции соседних кочевых племен, а усложнившаяся социальная структура- к формированию вертикальных структур власти. Так, в степях Казахстана появились объединения, известные как саки — даха (массагеты), саки — рауки (тиграхауда), исседоны и аримаспы.

Применение железа и верховой лошади привело к переходу к новой тактике боя — массовой конной атаке. Это повышало роль рядовых общинников и лишало аристократию монополии в военном деле. Время воинов-колесничих ушло в прошлое. Более независимые экономически, чем оседлые земледельцы и скотоводы, рядовые общинники — саки, более полно участвовали в принятии политических решений. Инструментом этого участия стало народное собрание. Все полноправные члены общины периодически собирались для обсуждения внутренних и внешних проблем. Этот политический строй можно назвать прямой демократией, т.к. общинники напрямую участвовали в принятии решений, без каких-либо посредников. Его также можно назвать военной демократией, т.к. полноправными членами общины были только вооруженные мужчины, воины. Одна из характерных особенностей политической системы этого времени — обожествление, сакрализация власти. Во главе союза племен стоял царь, решавший вопросы войны и мира, посылавший и принимавший послов, регулирующий отношения между племенами.

Царская власть сохранялась в одном роду и являлась священной. Саки считали, что цари правят по воле богов, с этим связаны и жреческие функции сакских правителей. Часто верховными правителями союзов племен становились и женщины.У нас очень мало сведений о государственных институтах сакских племен. Источники упоминают о царских сатрапах-наместниках в какой-либо местности или племени. Опорой царской власти были «лучшие мужи»- военно-племенная аристократия. Затем стояла основная масса народа — рядовые воины-общинники. Обедневшие безлошадные общинники во время войны составляли пехоту. Некоторые косвенные данные позволяют нам предположить, что существовала некая «вольница» — маргинальные слои населения, объединявшиеся для грабежа и не подчинявшиеся царям и народному собранию.

Хозяйство и культура саков.Господствующим типом хозяйства у племен Казахстана являлось полукочевое и кочевое скотоводство. Переход к такой форме хозяйства означал экономический прогресс в жизни степных племен. Труд человека стал более продуктивным, так как специализация хозяйства давала широкие возможности для производства избыточного продукта. Скот и продукты скотоводства быстро приобрели меновую функцию и создали все условия для торговли кочевого мира с оседлыми государствами.

Племена сочетали три вида скотоводства: кочевое, полукочевое, оседлое. В стадах у кочевников преобладали овцы. Важную роль в хозяйстве и вообще в жизни степняка играла лошадь, что также подтверждается археологическими материалами. При раскопках погребений воинов и знатных лиц находили скелеты высокорослых лошадей. Помимо породистых, разводились и обыкновенные лошади: небольшого роста с короткими ногами, но очень выносливые.На базе скотоводческого сырья развивалось ремесло. Изготовляли колесный транспорт, кожаную и деревянную посуду, колчаны, короткие мечи — акинаки, ножи и другие вещи, приспособленные к кочевой и полукочевой жизни. Именно на это время выпадает расцвет бронзовой индустрии.

Использование железа и переход к более прогрессивной форме хозяйства способствовали развитию культуры племен Казахстана. Подвижный кочевой образ жизни позволит им контактировать с представителями разных культур. Вследствие этого сложилась единая для всего кочевого мира специфическая культура, которую помогают реконструировать письменные источники и археологические материалы.

Кочевники жили в войлочных юртах и жилищах из саманного кирпича и бревен. Носили они высокие остроконечные шапки, облегающие кафтаны до колен, опоясанные ремнем, узкие штаны и бескаблучную обувь.Доминирующей формой религиозных верований был культ предков. Существовали специальные родовые кладбища, находившиеся возле зимовок. Сюда, как правило, доставляли всех умерших независимо от времени года и отдаленности места смерти. Для того чтобы сохранить труп, особенно в летнее время, степняки применяли бальзамирование и мумификацию трупов.В могилу рядом с покойником саки клали часть его имущества.

Археологические материалы также доказывают существование у племен Казахстана культа солнца и огня, что соответствует сообщениям античных авторов и ранне-иранских источников, хотя в это же время продолжали существовать такие религиозные представления, как анимизм, тотемизм и магия. Искусство древних кочевников Казахстана очаровывает и современного человека. Главным его компонентом являлась своеобразная изобразительная форма, называемая в науке «звериным стилем». Этот стиль сложился в VII-VI вв. до н.э. у племен Средней Азии, Казахстана, Сибири и Юго-Восточной Европы. Определяющая его тема — изображать зверей и животных, носившая культовый характер.

По данным антропологов можно сделать вывод, что население Казахстана было европеоидным. Однако наблюдаются некоторые изменения, связанные с проникновением с востока монголоидных племен. Саки говорили на восточно-иранских языках или диалектах. Вероятно, в восточных и юго-восточных регионах уже в этот период начинают функционировать пратюркские языки. Именно в этих районах археологами были обнаружены образцы древнейшего рунического письма, что свидетельствует о высоком уровне социального и культурного развития сакских племен.Международно-правовой статус протогосударств Казахстана в 1 тыс. до н.э.

Располагаясь на северо-восточных границах крупнейших государств Древнего Мира, сакские племенные союзы активно участвовали в политических событиях того времени. При этом они выступали как независимые суверенные государственные образования. Так, известно об обмене посольствами дахов-массагетов с Персией и о ряде войн сакских союзов с этим государством. В VI в. до н.э. часть южных саков (хаомаварга) попадает под власть персидских царей, однако уже в конце V века страна саков не входила ни в одну из персидских сатрапий, а царь кочевников считался не подданным, а союзником персидского царя.В борьбе против греко-македонского завоевания саки, жившие севернее Сырдарьи, также сумели сохранить независимость. В 238г. до н.э. одно из дахо-массагетских племен, парны во главе с родом Аршакидов, создали в Иране новую империю, сменившую эллинистические государства Передней Азии, Парфянское царство.Уже в III в. до н.э. на базе сакских племенных союзов возникают новые, более сложные политические системы. С этого времени мы уже можем говорить о ранних государствах кочевников Центральной Азии.

Похожие статьи

www.elimai.kz

Роль кочевников в истории Древней Месопотамии по данным первоисточников

Введение

C севера и востока Месопотамия окаймлялась окраинными горами Армянского и Иранского нагорий, на западе граничила с Сирийской степью и полупустынями Аравии, с юга ее омывал Персидский залив.

Центр развития древнейшей цивилизации находился в южной части этой территории в древней Вавилонии. Северная Вавилония носила название Аккад, южная- Шумер. В северной Месопотамии, которая представляет собой холмистую степь, переходящую в горные районы, была расположена Ассирия.

Не позднее IV тыс. до н. э. на крайнем юге Месопотамии возникли первые шумерские поселения. Некоторые ученые полагают, что шумеры не были первыми обитателями южной Месопотамии, так как многие топонимические названия, бытовавшие там после заселения низовий Тигра и Евфрата этим народом, не могли происходить из шумерского языка. Возможно, что шумеры застали в южной Месопотамии племена, говорившие на языке, отличном от шумерского и аккадского, и заимствовали у них древнейшие топонимы.

В северной части Месопотамии начиная с первой половины III тыс. до н. э. жили семиты. Они были скотоводческими племенами древней Передней Азии и Сирийское степи. Язык семитских племен, поселившихся в Месопотамии, назывался аккадским. В южной Месопотамии семиты говорили на вавилонском, а к северу, в средней части долины Тигра, на ассирийском диалекте аккадского языка.

В течение нескольких веков семиты жили рядом с шумерами, но затем стали продвигаться на юг и к концу III тыс. до н. э. заняли всю южную Месопотамию. В результате этого аккадский язык постепенно вытеснил шумерский.

Руины и надписи Месопотамии вскоре довольно обстоятельно рассказали о породившей их более четырех тысяч лет назад цивилизации. Дешифровщики назвали язык найденных надписей ассирийским. Через некоторое время стало ясно, что существовали ассирийский и вавилонский диалекты того языка, который мы теперь называем аккадским. Однако наука, которая изучает язык Месопотамии с его многочисленными диалектами, зафиксирован­ными клинописью на глине, камне или металле, сохранила назва­ние “ассириология”.

Расшифровка клинописи привела к появлению ряда новых научных дисциплин, чьим предметом исследования стала история цивилизаций, пользовавшихся одной или несколькими из ново­открытых систем письменности. О некоторых из этих цивилизаций мы узнали лишь после расшифровки клинописи. Шумерология, хеттология, история Элама занимаются изучением народов, пользо­вавшихся клинописью. Изучение хурритского и урартского языков, а также плохо сохранившихся языков древнейшего населе­ния Малой Азии познакомило нас с цивилизациями, о существо­вании которых мы узнали только благодаря клинописи. Эти дисциплины во многом способствовали пониманию происхождения и окружения микенской, палестинской и египетской цивилизаций.

Много народов прошло через Месопотамию, и большинство из них оставили после себя письменные памятники. С момента, когда проясняется лингвистическая принадлежность обитателей Месопотамии, и до конца политической независимости страны главными ее обитателями на юге считаются шумеры, вавилоняне и халдеи, а на севере — ассирийцы, хурриты и арамеи.

В конце III тыс. до н. э. в Месопотамию из Сирийской степи начали проникать западносемитские скотоводческие племена. Вавилоняне называли эти племена амореями. По-аккадски Амурру означало "запад", главным образом применительно к Сирии, и среди кочевников этого региона было много племен, говоривших на различных, но близких друг другу диалектах. Часть этих племен называлась сутии. что в переводе с аккадского означало "кочевники".

В нашей работе попытаемся раскрыть роль кочевников в государствах Древней Месопотамии. Для этого, прежде всего, рассмотрим расселение племен кочевников по территории Месопотамии. Далее рассмотрим период завоевания городов Нижней Месопотамии племенами западных семитов (амореями), а также общественно-политические изменения в аморейских царствах.

В этом нам помогут такие авторы, как Оппенхейм, внесший очень существенный вклад в историю Древней Месопотамии. А также И. М. Дьяконов раскрывший «История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческих цивилизаций», а также многие другие источники.

1. Расселения кочевых племен по территории государств Древней Месопотамии

Вавилония и Ассирия занимали сравнительно плодородные земли в стороне от огромного пустынного Аравийского полу­острова. Земли эти простирались на северо-запад от болотистых берегов Персидского залива вдоль рек и горных отрогов Загра и далее переходили в холмы и плато, за которыми высились горные массивы Тавра и Ливана и шли пути к Средиземному морю и на юг, к Египту. Евфрат, особенно в нижней трети своего течения, резко отграничивает плодородные земли от пустыни, которая тянется от его западного берега; Тигр не создает такого рубежа. Это обстоятельство имело, конечно, свои политические послед­ствия. Границы между Месопотамией и горными районами, расположенными вверх по Тигру на северо-восток и по верховьям Евфрата на север, никогда не были стабильными. Через них осуществлялись контакты с теми районами, которые обеспечивали более или менее надежную связь с равнинами Внутренней Азии. По горным перевалам доставлялись такие важные материалы как металлы (в особенности олово), драгоценные камни, аромати­ческие вещества, строительный лес — все то, в чем жители долин, состоятельные земледельцы, испытывали потребность. Далеко не всегда контакты с горными племенами носили миролюбивый характер. Горцы оказывали постоянное давление на жителей рав­нин, степень сопротивления которых зависела от политической и экономической обстановки. Они проникали на равнины то в каче­стве работников или наемников, то как завоеватели. Иногда горцы устраивали массовые набеги, чтобы покорять города и целые государства и управлять ими. На эту угрозу Вавилония и Ассирия реагировали неодинаково.

«Вавилоняне, продолжая шумерскую традицию (она нашла свое отражение в истории Энмеркара), стремились оказывать культурное воздействие;стимулировало рост гибридных буферных государств в зонах контактов и позволяло ассимилировать существовавшие там цивилизации. Элам, со столицей в Сузах, на равнине,и Луллубу, в, горной долине стратегического значения, могут служить иллюстрацией именно такой вавилонской политики Ассирия же, чтобы оградить себя от нашествий, сознательно и последовательно стремилась колонизировать и в конце концов подчинить себе районы, в которых обитали, племена, угрожавшие ей вторжением.» [1, с. 67]

Южной и юго-западной границей Месопотамии служил Евфрат с обширными пустынями на западном берегу. На юге (возможно, вдоль побережья) имели место спорадические контакты с местным населением; более регулярные контакты осуществлялись в районе среднего течения Евфрата. Пользуясь испытанными путями, сюда постоянно вторгались и непрерывно просачивались даже за Тигр малые и большие племена кочевников, говоривших на семитских языках. Их основным занятием было разведение овец и ослов. Они надолго разбивали лагеря или кочевали со стадами от зимних к летним пастбищам. Хотя вклад этих кочевников в культуру Месопотамии (помимо языка, который привнесла одна из первых групп) еще не определен, его не следует недооценивать. Влияние кочевого элемента — какой бы смысл мы ни вкладывали в это пожа­тие в каждый данный отрезок времени — проявилось на многих сторонах месопотамской цивилизации. Только этим можно объяснить некоторые фазы политической и экономической истории региона, отношение к войне и торговле и, самое главное, к городу и городской жизни.

«Терминами “Вавилония” и “Ассирия” принято обозначать два главных государства, по которым мы в основном и судим о месопотамской цивилизации. Противопоставление Севера и Юга неизменно присутствует во всех доступных нам источниках, причем об этом говорится либо открыто, либо — в Ассирии — под покровом вавилонизации. Вавилонский вариант цивилизации несколько древнее ассирийского, и в нем явственнее проступают шумерские элементы. Ассирия, развивавшаяся под влиянием совершенно иных политических, экономических и этнических факторов, на протяжении всей своей истории сохраняла способ­ность вбирать в себя элементы культуры Вавилонии. Склонность к восприятию элементов родственной цивилизации привела ко все углубляющейся двойственности в политической, религиозной и интеллектуальной жизни Ассирии. Связи с Вавилонией обрекали Ассирию на роковое соревнование, которое угрожало самим основам ее существования» [2, с. 30].

Много народов прошло через Месопотамию, и большинство из них оставили после себя письменные памятники. С момента, когда проясняется лингвистическая принадлежность обитателей Месопотамии, и до конца политической независимости страны главными ее обитателями на юге считаются шумеры, вавилоняне и халдеи, а на севере — ассирийцы, хурриты и арамеи. Завоева­тели, которым время от времени удавалось обосноваться в отдель­ных районах Месопотамии, тоже оставили нам разнообразные письменные свидетельства — от отдельных слов, списков слов и собственных имен до внушительного собрания литературных памятников. Среди этих племен можно упомянуть кутиев, запад­ных семитов (амореев), касситов, эламитов и хеттов. Эламиты и хетты совершали на Месопотамию лишь краткие набеги; суще­ствовали, по всей вероятности, и другие завоеватели, след которых сохранился в многочисленных древних (до конца II тысячелетия до н. э.) именах собственных, этимологически не связанных ни с шумерским, ни даже с каким-либо семитским диалектом. Другие следы этих языковых групп обнаруживаются в той части шумерского и аккадского словарного запаса, которая не может быть признана исконно шумерской или аккадской.

«Первые доступные для прочтения месопотамские документы (из Урука, Ура и Джемдет-Насра) написаны по-шумерски. Вполне вероятно, что шумеры приспособили для своих нужд уже существовавшую систему и технику письма. Эта система принадле­жала, видимо, более ранней, исчезнувшей цивилизации, местной или иноземной, которая, может быть, имела отношение к иностран­ным элементам в шумерском словаре, к топонимике региона и, возможно, к именам почитавшихся там божеств. Шумеры представляли собой лишь одну из нескольких этнических групп; к ним принадлежали и протоаккадцы, говорившие на каком-то раннем семитском диалекте. Из соединения этих элементов и выросла месопотамская цивилизация. Она возникла за удивительно корот­кий период и существовала на протяжении более трех тысячеле­тий, претерпевая различные более или менее крупные изменения, активно воздействуя на соседние цивилизации и вызывая ответные реакции с их стороны» [2, с. 39].

mirznanii.com

Смотрите также

• 
  Флот древней греции
• 
  Флот греции древней
• 
  Юмор древней руси
• 
  Древние индийские боги
• 
  Доклад древняя америка
• 
  Остроконечник древнего человека
• 
  Древнего вавилона медицина
• 
  Древние статуи будды
• 
  Буклет древний египет
• 
  Медитация древних жриц
• 
  Символика древней греции