Family is power. The Original vampire family swore it to each other a thousand years ago. They pledged to remain together always and forever. But even when you're immortal, promises are hard to keep. Arriving in New Orleans in 1722, Original vampire siblings Klaus, Elijah and Rebekah Mikaelson believe they've escaped their dangerous past. But the city is lawless, a haven for witches and werewolves unwilling to share territory. The siblings are at their mercy…especially after Klaus meets the beautiful and mysterious Vivianne. Her impending marriage is key to ending the war between the supernatural factions—and Klaus's attraction to her could destroy the uneasy alliance. As Elijah works toward securing a piece of the city for his family, and Rebekah fights her unexpected feelings for a French captain, will Klaus's volatile desires bring their world crashing down—and tear them apart for good?
До того, как появились вампиры, миром правили Первородные. Спустя долгие годы Клаус Майклсон (Джозеф Морган) возвращается в родной Новый Орлеан, который он когда-то помог построить. Там он встречает своего старого друга и ученика Марселя (Чарльз Майкл Дэвис). Последний навел в городе свои порядки и установил строгие правила на колдовство ведьм. Все это не касалось Клауса (который особо и не интересовался), пока однажды он не услышал, как бьется сердце его еще не рожденного ребенка. Появление наследника Первородного никак не укладывалось в новые порядки Марселя, поэтому теперь Клаусу предстоит сделать важнейший выбор в своей жизни.
Объявления
Где купить?
Нравится книга? Поделись с друзьями!
Похожие книги
Комментарии к книге "Первородные: Восхождение"
Комментарий не найдено
Чтобы оставить комментарий или поставить оценку книге Вам нужно зайти на сайт или зарегистрироваться
www.rulit.me
Древние города читать онлайн - Варвара Еналь
Варвара Еналь
Живые. Эра драконов
Древние города
Глава 1
Мэши. Мне нужна твоя помощь
1
— Отличная машина… Кто бы мог подумать… — проговорил задумчиво отец и приблизился к Енси.
Дракон никак не отреагировал на незнакомого человека. Даже голову не повернул. Зато когда Мэй подошла и погладила его темную морду — тихо всхрапнул и мигнул голубыми глазами. Добродушно и ласково мигнул, как хорошему другу.
— Уникальная технология, — проговорил отец. — И значит, ты, Мэши, его совсем не боишься?
— Я летала на нем. Он меня слушается. Хочешь — могу показать. — И Мэй с готовностью направилась к седлу.
— Нет. Давай без полетов сейчас, — тут же встревожился отец. — Я уже понял, что ты вместе с Люком раздобыла для меня лекарства именно на этой машине. Кто бы мог подумать…
— Что я все-таки буду летать?
— Да, что тебе придется подняться в небо. Я желал уберечь тебя именно от этого, а на деле война настигла нас даже вне Города.
— Это не война, отец. Мы не воевали, мы просто грабили. И это было легко.
Мэй улыбнулась. Она не рассказала отцу ни о Деревьях-Гигантах, ни о странных Детях Неба. Хотя ей не терпелось поделиться. Вопросы так и вертелись на языке, и думалось, что отец точно знает ответы.
Люк стоял рядом, улыбался с видом щедрого и гостеприимного хозяина и разрешал осматривать машину со всех сторон. Конечно, у драконьего хвоста отец тут же прочитал надписи и еще раз удивился мощности и уникальности робота. Технические характеристики для него говорили гораздо больше, чем для Мэй. Потому что он в этом разбирался очень хорошо.
— Удивительная вещь этот Живой металл. Он структурирован, его молекулы запоминают цифровую информацию и воспроизводят по заданной программе. Как человеческая ДНК задает программу зародышу, так и у Живого металла. Хотелось бы посмотреть на то, как такие драконы появляются…
Люк промолчал. Но Мэй уже знала из разговора с ним, что он надеется совсем скоро опустить яйцо в источник Живого металла и получить детеныша. Взглянуть бы на это хоть одним глазком, только кто же пустит Городских в Храм Живого металла? Никто.
— Дракон — мощная машина, и у него хорошо развит искусственный интеллект. Он умеет узнавать своего хозяина — идентифицирует его по звуку голоса. Все остальные для него — чужие. Опция распознавания хозяйского голоса или задается вручную в базовой системе, или включается автоматически и ориентируется на первого человека, который с ним начинает говорить. По умолчанию, — добавил отец, — так написано тут, с краю, у хвоста. Вы определяете в системе, кто будет хозяином машины?
Люк не совсем понял, о чем речь. Подошел ближе, положил ладонь на шею Енси и спросил:
— Хочешь сказать, что дракону можно поменять хозяина?
— Можно сказать и так. Дракон ориентируется на голос в первую очередь. После на дээнка. Два параметра, помогающие ему определять хозяина: голос и дээнка.
— А ты сможешь понять, как это сделать? — еще раз спросил Люк.
— Можно попробовать. Надо посмотреть программные установки в твоей машине. Это очень тонкие и сложные технологии, я могу и не разобраться в этом. Насколько я понимаю, в машине используются программы типа «Дерево», которые заключаются в маленьких файлах, но имеют свойство разворачиваться и самоустанавливаться. Такого у нас не делают уже давно, точнее, забыли, как делать. Старинные и сложные технологии. У этой машины должен быть монитор, через который ты можешь им управлять, а не только голосовые команды.
— Монитор есть. — Люк резко двинул пальцем по чешуе, и показалось слишком знакомое окошко. Небольшое, но Люк двинул еще раз и еще — и в воздухе появился прозрачный квадрат, на котором светились выпуклые странные знаки.
— Вот этой штукой у нас никто не умеет управлять. Мы больше голосом, так проще. Да и надобности особой перепрограммировать дракона не было. — Люк замолчал и выжидающе уставился на отца Мэй.
Отец приблизился, всмотрелся, попробовал потыкать пальцами в светящиеся знаки. Тут же появились какие-то колонки, разноцветные полоски и точечки. Показались графические рисунки — такие странные, что Мэй только рот открыла от удивления.
— Нет, этих вещей я не знаю, — с некоторой долей грусти сказал отец и отступил. — Думаю, что эти технологии и знания для нас утеряны навсегда.
— Убирай все, Енси, — скомандовал Люк, и тут же висящий в воздухе светящийся квадрат исчез, экран погас, и Енси шумно выдохнул тонкую струю дыма.
— Что я могу сказать? Машина великолепная, и очень жаль, что вы используете ее для нападения… — проговорил отец, развернулся и озабоченно глянул на Мэй.
Он был одет в длинную рубашку из тонкой шерсти, сшитую, видимо, матерью Всадников, и собственные штаны, заправленные в высокие ботинки. Одна рука на перевязи, глаза немного припухшие и щетина на щеках. Но отец был теперь весел, спокоен, а главное — никакой температуры у него уже не было.
Люк и Мэй прилетели прошлым утром и сразу же дали отцу лекарство. К вечеру лихорадка отступила, прямо на глазах. Вспотевший отец пришел в себя, поднялся и сел. А утром, делая ему перевязку, мать Люка удивленно вскрикнула, помянув Настоящую Мать.
— Глазам своим не верю. Рана почти закрылась, разве это возможно? Вчера утром еще все было красным и опухшим… — проговорила она и подняла глаза на отца Мэй.
— Это лекарство. Оно убивает микробов и способствует регенерации тканей. То есть помогает заживлению, — охотно пояснил отец, с улыбкой оглядывая свое плечо.
После он посмотрел на довольную Мэй и коротко похвалил:
— Молодчина, Мэши. Ты просто молодчина.
— Я не одна. Мне помогал Люк, и ему самому досталось. Зимонааки. Пришлось и ему вколоть сыворотку. Надо, кстати, посмотреть, как там его рука.
Мэй не рассказывала отцу о Детях Неба, а значит, об отравленной стреле тоже не стоило говорить. Люк сам придумает, откуда у него рана на предплечье. Ну, скажет, что поцарапался, пока убегал от ополченцев, или еще что-нибудь. Не дурак — в этом Мэй уже убедилась. Потому она только про зимонааков рассказала: как пришлось сражаться с ними и как Люк выручил и скинул червя с ее плеча.
— Значит, дракон, да? — Отец улыбнулся еще шире. — Не ящер — так дракон, выходит так?
— Выходит, что так. Это судьба, да, отец?
— Это воля Настоящей Матери, — тихо проговорила мать Люка, — случайностей не бывает.
Возможно, Всадники правы. Возможно, что не случайно попали отец и Мэй в таинственные и далекие Камлюки. Тут все было по-другому. Просто, бедно, сложно. Жарко и опасно. Но в то же время славно и потрясающе.
Тут были драконы, которых Мэй когда-то ненавидела. Она и сейчас их ненавидит… наверное…
Но только не Енси. Эту зверюгу, «скотину» — как называет ее Люк во время гневных приступов — Мэй любила. Так и есть. И отцу показывала с удовольствием. И стояла рядом с драконьей мордой, и гладила черную чешую на щеках, и ловила себя на мысли, что ей очень уж хочется забраться в седло и отправиться в полет. Люк обещал, что вечером они поедут на остров — купаться и за водой.
И Мэй уже сейчас хотела туда. Думала об этом, мечтала и поглядывала на Люка искоса и с любопытством.
Здесь, у себя дома, он казался серьезным и простым. Он был главным мужчиной в этой семье, и все держалось на нем. С утра, едва прилетели, он отправился за травой и водой для мьёков, проглотив лишь одну чашку кинеля. После помогал с укреплениями палаток, гонял Ника и Жака, чтобы они помогли матери с печкой и с кормежкой двух мьёков, которые жили у палаток.
И только когда отец пожелал глянуть на загадочного робота и Мэй спросила у Люка разрешения, только тогда он немного расслабился, улыбнулся и обратил на Мэй внимание.
— Пошли посмотрим. Что тут такого? — Пожал он плечами.
Отец передвигался медленно, но вид огромного дракона придал ему и сил, и бодрости. Похоже было, что он вовсе забыл о своей ране, рассматривая машину.
— Да, приходится нападать, — сказал Люк в ответ на отцовское замечание о нецелесообразном использовании дракона. — Главная наша задача — охранять источник Живого металла. Это заповедал нам Ким-Киган. Древняя заповедь, наше предназначение, наш долг перед Настоящей Матерью, или Эльши, как вы называете планету. Потому приходится и нападать. И добывать себе еду, чтобы род Всадников не угас.
— А вы не думали перебраться в земли получше? Судя по всему, Настоящая Земля вас не пугает, вы умеете с ней договариваться? — спросил отец, направляясь к каменному столу, у которого возились младшие черноглазые девчонки, а Ник чем-то дразнил их, заставляя пищать и возмущаться.
— Мы должны жить рядом с Храмом Живого металла. Я уже сказал, что главная наша задача — это охранять Живой металл. Для этого у нас драконы. Поэтому уехать из пустыни мы не можем. Ни одна семья не предаст и не забудет свое главное предназначение. — Люк говорил резко и твердо. Глаза его стали серьезными и даже немного злыми.
Ну конечно! Разве можно предлагать Всадникам забыть поручение Настоящей Матери? Это звучит для них как оскорбление и предложение стать трусами и предателями, это Мэй уже хорошо понимала. Потому она слегка дотронулась до руки отца и сказала:
knizhnik.org
Читать онлайн книгу «Древние. Возвышение» бесплатно — Страница 4
– Я сказала, пять минут, – напомнила она, отступая от его протянутой руки, – но буду очень признательна, если вы уложитесь в более краткие сроки.
– Не могу поверить, что вы это всерьез, – возразил Клаус. – И не верю, что женщина с такой душой и таким умом, как у вас, может быть счастлива жизнью, которая ей тут уготована. Думаю, в глубине души вы понимаете, что встреча со мной сулит вам многочисленные новые возможности.
Что-то мелькнуло в черных глазах Вивианн, и Клаус почувствовал уверенность в том, что она с ним согласна.
– Многочисленные возможности открылись передо мной с самого рождения, но недостойная жизнь в их число не входит, – парировала она. Слова были убедительны, а вот интонации – нет, и Клаус повнимательнее вгляделся в ее лицо. Как она, такая умная и пылкая, так спокойно и покорно согласилась стать пешкой в чьей-то игре? – Для меня большая честь положить конец войне и смертям в этом городе.
Он понимал, что кто-то сказал ей эти слова и, вероятно, далеко не один раз. Клаус подошел поближе, чувствуя, что его тянет к ней так сильно, что даже не описать. Но, если у нее и были какие-то сомнения, она никак этого не показала.
– Это ваша жизнь, сударыня, – сказал он, – а не какая-то там абстрактная честь.
– Моя жизнь, – повторила она, и на ее побледневшее лицо упала тень. Почти не осознавая своих действий, Клаус поднял руку к ее щеке, но она снова отступила. Пол гостиной устилал толстый синий ковер, заглушивший звук ее шагов. Он опустил руку, которая вся горела от несбывшейся надежды на прикосновение. – Она должна казаться вам такой незначительной! По сравнению с вами мы живем и умираем очень быстро.
– Это не так. – Он говорил честно, и голос его звучал серьезно. Если причина отстраненности Вивианн в этом, нужно заставить ее понять свою неправоту. – Для меня год – это год, а жизнь – это жизнь. То, что у меня больше времени, не делает ее менее яркой или важной.
– И все же вы направо и налево забираете эти жизни, чтобы поддержать собственную. – Уголки ее губ неодобрительно опустились. – У меня нет никакого желания связываться с такими, как вы, какими бы благими ни были нынче вечером ваши намерения. Я хочу положить конец кровопролитию, а не завести дружбу с существом, которому оно нужно для выживания.
Всего мгновение ушло на то, чтобы понять, что она имеет в виду, а когда это произошло, Клаусу пришлось сделать усилие, чтобы удержать себя в руках. Сравнивать безвестных людей, которых он осушал, используя как пищу, с сияющим, искрящимся костром ее жизни показалось ему так нелепо, что ему едва удалось не рассмеяться. Но Вивианн, очевидно, обуревали моральные терзания относительно способа его существования, и Клаус постарался ответить со всей серьезностью:
– Подобные мне не такие, как вы думаете. И я сам не такой, как вы думаете. Да, я должен убивать, чтобы жить, но благодаря вам мне захотелось стать другим. После десятилетий опустошения вы заставляете меня снова ощутить себя наполненным. Вивианн, я словно знаю вас всю свою жизнь и могу понять так, как не сможет никто другой, – сказал он и одной рукой приподнял подбородок девушки, пока ее бездонные глаза не встретились с его. На этот раз она не отпрянула, и он чувствовал под теплой упругой плотью тонкие косточки ее нижней челюсти. – Я знаю, у вас доброе и участливое сердце, но я так же знаю, что вы жаждете быть свободной.
На один долгий миг глаза Вивианн закрылись, и Клаус уловил ее дыхание.
– Я помню, как вы прибыли в город, – наконец сказала девушка. Клаус удивленно нахмурился и отпустил ее подбородок, продолжая ощущать пальцами тепло нежной кожи. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. – Вы уничтожили тут все, что оставалось еще от мира и порядка. И это до сих пор не изменилось.
Должно быть, она была тогда ребенком, поспешно подсчитал он.
И конечно, должна была бояться слухов, которые стали распространяться с его прибытием. Он действительно первую пару лет активно сокращал численность оборотней – которые были семьей ее отца. Пожалуй, это было опрометчиво, хотя в Новом Орлеане, очевидно, все равно предостаточно зверья. Но эта маленькая бойня осталась для него в прошлом, она должна быть прощена и забыта.
– Вивианн, а знаете ли вы, почему мы с Элайджей и Ребеккой сюда прибыли?
– Вас нигде больше не принимали? – ехидно предположила она, напомнив тем самым, что ему не слишком-то рады в этом доме.
– За нами охотился наш отец, – объяснил Клаус, и Вивианн прикусила пухлую нижнюю губу. – Он не успокоится, пока мы не будем мертвы. Мы прибыли сюда и были встречены подозрительностью и нескрываемой враждебностью. Ведьмы были столь любезны, что приняли нас, но от оборотней мы подобной любезности не дождались. Они увидели в нас своих природных врагов, вот мне и пришлось ими заняться. Я не мог допустить, чтобы они вынудили нас уехать, Вивианн, вот и все.
Ее лицо совсем чуть-чуть смягчилось.
– Но и потом ничего не изменилось, – возразила она, хотя и не слишком уверенно. – Вы… мы с вами до сих пор естественные враги, разве нет?
Клаус понял, что это благоприятная возможность, и притянул Вивианн ближе к себе, грудью ощущая, как бьется ее сердце.
– А разве да? – бормотнул он, наклоняясь и дыша ей в волосы. – Если мы с вами придем к взаимопониманию, то, я уверен, остальных наших родственников тоже удастся уговорить. Мы сможем стать для них примером сотрудничества и сосуществования и создадим мирный завет, который станет маяком для всего мира.
Она была почти убеждена, Клаус это видел. Если сейчас ее поцеловать, она поцелует его в ответ. Ее губы приоткрылись – влажные, ожидающие. Но он знал, что она, возможно, быстро пожалеет о том, что изменила свое мнение. Если слишком поспешить, она усомнится и в цене этого поцелуя, и в своем решении. Умнее будет заставить ее ждать. Пусть она думает о нем, скучает по нему, ждет его… и сравнивает с ним этого придурка Арманда каждый раз, когда тупой оборотень раскроет рот.
Когда Клаус завоюет ее, он завоюет ее всецело.
Он нагнулся и поднес к губам ее податливую руку, совершая тот более формальный поцелуй, в котором ему было отказано прежде, и ощутив, как она легонько дрожит. Почувствовав эту дрожь, Клаус про себя улыбнулся.
– Думаю, мои пять минут уже истекли, – прошептал он. – Не смею больше причинять вам беспокойство. Но знайте, Вивианн Леше: если вы позволите, я подарю вам весь мир.
Прежде чем Вивианн успела ответить, он развернулся и вышел. Он вдруг ощутил прилив вдохновения и решил снова взяться за кисть, потому что точно знал, что последний холст его уже заждался.
Глава 8
Элайджа подозревал, что городские окраины сулят больше всего шансов на удачу. Ведьмы и оборотни держали под наблюдением центр города, новые кварталы были слишком заметными, чтобы покупка там жилья могла остаться без внимания. Но на окраине, где город растворялся среди девственного леса и болот, оставались еще райские полудикие места, которые идеально подходили для того, чтобы стать домом вампиров.
Он пускался в путь ночью, когда Клаус тонул все глубже в своих любовных страданиях, а Ребекка заигрывала с французской армией. Хоть один из Микаэльсонов должен заниматься их истинными целями, и, как обычно, этот жребий выпал ему.
Когда дома и магазины частично уступали место полям и фермам, Элайджа, не слезая с коня, осматривался по сторонам и иногда очень осторожно осведомлялся о землях на продажу. Пока что он не достиг успеха. По сути, подозрительные местные жители изгоняли его. Но ведь достаточно, чтобы повезло всего один раз, а мест, где он до сих пор не побывал, оставалось еще много.
Солнце уже зашло, но небо пока не потемнело, однако тут и там в домах уже зажглись свечи, отмечая места, которые Элайджа намеревался посетить этой ночью. Какой-то сгорбленный седовласый человек еще не ушел в дом и пытался закрыть широким кустом холстины бочки, громоздившиеся на самом краю его земли (во всяком случае, так решил Элайджа). Горизонт был плотно затянут тяжелыми тучами, и вампир, с минуту понаблюдав за стариком, направился к нему.
– Вам помочь? – окликнул он, когда был уже довольно близко.
Старик оглянулся и отрезал:
– Стой, где стоишь.
Лицо его, как заметил Элайджа, было морщинистым и усталым, но синие глаза смотрели остро и пытливо. Дом за его спиной выглядел скромным, но крепким, а земля вокруг была расчищена от деревьев, хотя лес подступал к участку с трех сторон. Этот человек явно был не из тех, чья старость проходит на перине в окружении правнуков.
Элайджа спешился, чтобы они оказались на одном уровне, и многозначительно продемонстрировал пустые руки.
– Прошу прощения, что напугал вас, – мягко сказал он. – Я ищу где-нибудь в этих краях место, чтобы поселиться там вместе с семьей, и увидел, что вы до сих пор работаете, вот и все. Кажется, вам не помешала бы еще одна пара рук.
– Да и не только рук, – признал старик, смерив взглядом широкие плечи Элайджи. – Чтоб товар не подпортился, надо было сразу переставить бочки в погреб, но я подумал, что легко будет при нужде прикрыть их от дождя. – Он криво усмехнулся. – Я ошибся.
– Я могу переставить бочки, если хотите, – предложил Элайджа. Семь бед, один ответ, а завести друга из местных не повредит. К тому же этот человек, так терпеливо пытавшийся решить явно непосильную задачу, произвел на него впечатление.
– Это работа для двоих. – Старик посмотрел на бочки. Элайджа понял: его собеседник имеет в виду, что не может быть одним из этих двоих, ведь у него, очевидно, не хватит сил поднять свой край бочки. На самом деле это не имело значения, потому что Элайджа был гораздо сильнее обычного человека, но все равно ранило гордость старика.
Элайджа подошел к бочкам, ухватился за ближайшую и легко оторвал ее от земли.
– Вообще-то да, – согласился он. – Поэтому, пожалуйста, покажите мне дорогу и откройте дверь в погреб. Я не хотел бы держать эту штуку дольше, чем надо.
Выражение лица старика стало сперва недоверчивым, а потом – обрадованным. Энергичным шагом он пересек свой маленький участок, направляясь к пню, который, судя по всему, раньше был впечатляющих размеров дубом. В земле возле пня обнаружилось железное кольцо, старик потянул его на себя, и пласт дерна поднялся, обнажив зияющее отверстие. Погреб был выкопан меж широко раскинувшихся корней срубленного дерева, и Элайджа старательно нащупывал ногами каждую неровную ступень уходящей вниз земляной лестницы, балансируя прижатой к груди большой бочкой. Следующие четыре захода прошли так же гладко, а потом старик закрыл лаз и вытер о штаны ладонь.
– Меня зовут Хьюго Рей, – протягивая руку, пробурчал он низким от эмоций голосом.
Элайджа попытался вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь из людей пытался обменяться с ним рукопожатием, но не смог. Он тепло пожал протянутую руку и представился, к собственному удивлению назвав свое настоящее имя.
– Могу ли я сделать для вас что-то еще, пока я тут? – вежливо спросил он в надежде, что Хьюго поймает его на слове.
– Можешь зайти со мной в дом и выпить, сынок, – решительно сказал старик. – Это была тяжелая работа, ты просто спас меня, и самое меньшее, что я могу сделать, – это предложить в ответ свое гостеприимство. У тебя небось в глотке пересохло после всех этих перетаскиваний.
В обычной ситуации такое случайное приглашение раздразнило бы аппетит Элайджи, но сейчас ему даже в голову не пришло причинить Хьюго вред.
– С удовольствием зайду, – искренне согласился он, и они вместе двинулись к стоявшему в центре участка дому.
Уже стемнело, собирался дождь. Хьюго зажег свечи и расчистил от хлама грубо отесанный кухонный стол. Какие-то железяки, листы бумаги со списками и четкие, кропотливо выполненные чертежи были сметены в сторону, прежде чем Элайджа успел сообразить, что на них. Пришлось переключить внимание на толстые глиняные стаканы, которые поставил на их место хозяин дома.
В них оказался простой, но годный к употреблению напиток – несколько хуже виски, но значительно лучше самогона. Элайджа осторожно отхлебнул из своего стакана, а Хьюго единым духом ополовинил содержимое своего. При свете свечей он выглядел даже старше, чем сперва показалось Элайдже. Удивительно, что в таком преклонном возрасте он еще жил тут в полном одиночестве, содержа в надлежащем порядке и дом, и землю, да к тому же пытался носить тяжести.
– Это пойло не дает стареть, – сказал Хьюго, поднимая в качестве пояснения полупустой стакан.
Казалось, он следил за ходом мыслей Элайджи, словно тому не было нужды говорить вслух, чтобы быть понятым.
Бывало ли ему когда-нибудь так же легко с собственным отцом? Конечно, этот человек куда моложе Микаэля, но он гораздо старше, чем Микаэль был в те времена, когда Элайджа все еще оставался его любимым сыном, обычным человеческим ребенком. И все же в этом старике было что-то, напомнившее ему отца. Примерно так отцы и ведут себя с подросшими отпрысками, когда те уже выбрали свой жизненный путь. Невелик труд для Древнего вампира – бочки ворочать, но, кажется, Хьюго был не просто ему благодарен. У Элайджи сложилось ощущение, что старик им гордится.
– Вы давно тут живете? – вежливо спросил он, снова делая глоток из своего стакана.
– Да не меньше двадцати лет уже, – расплывчато ответил Хьюго. – Сейчас город ближе к моему порогу, чем был вначале. – Это прозвучало так, словно он не одобрял таких изменений.
– Я и сам люблю уединение, – заявил Элайджа. – На самом деле я ищу тут себе землю. Мои брат и сестра любят городскую ночную жизнь, но я думаю, нам было бы удобнее жить где-то в глуши, чтобы возвращаться в тихое место.
Хьюго отстраненно улыбнулся.
– Я всегда думал, что у меня будут дети, – внезапно сказал он, и Элайджа удивленно моргнул. – В моей жизни никогда толком не было места для семьи, – продолжал старик, – но, полагаю, какая-то часть человека никогда не перестает строить планы на будущее, как будто оно еще возможно.
Элайджа задался вопросом, что сказал бы на это Микаэль, считавший, что в том будущем, которое он хотел построить, определенно нет места его детям. Мечтал ли он о каких-то иных наследниках, или бессмертных со временем вообще перестают беспокоить подобные вопросы? Сам Элайджа всегда думал о будущем, хотя, возможно, иначе, чем Хьюго. Глядя в будущее, он всегда видел в нем себя.
– Семья – это благословение, – уклончиво пробормотал он, – но благословение может принимать разные формы.
Хьюго кивнул, снова наполнил свой стакан и выразительно протянул бутылку гостю, предлагая добавку. Элайджа, чей стакан все еще был почти полон, вежливо взял бутылку и долил себе несколько капель. Опыт говорил, что отказываться от угощения никогда нельзя. Нужно как минимум притвориться, что угощаешься.
– Подозреваю, меня изрядно благословили, – задумчиво ответил Хьюго. Покачав жидкость в своем стакане, он некоторое время смотрел в нее, а потом сделал еще один долгий глоток. – В работе я применял все свои таланты, создал и на всю жизнь сохранил хорошую репутацию и владею этим клочком земли с тех пор, когда тебя, верно, еще и на свете не было.
Элайджа был не склонен поправлять его в последнем пункте и вместо этого просто кивнул. Ему было ясно, что шестеренки в мозгу старика вращались без устали, и он подозревал: если подождать, Хьюго скажет больше. На миг стало тихо, а потом это предположение подтвердилось.
– У человека должен быть дом, который он может назвать своим. – Его низкий, сильный голос напоминал рык. – Плыть по течению противоестественно, семья там или нет.
Ну вот опять – «противоестественно». «Гадость».
– За это я выпью, – отозвался Элайджа и подкрепил свои слова действием. – Раз уж речь зашла, не подумывает ли кто-нибудь из ваших соседей продать дом? Когда мы попытались действовать по официальным каналам, у нас возникли кое-какие затруднения, поэтому мы готовы предложить хорошую цену тому, кто без промедлений и лишних формальностей подпишет купчую.
Морщины на лице Хьюго сложились в понимающую улыбку.
– Что, мой мальчик, начальство недолюбливает? В местной политике победителей не бывает, ну или, во всяком случае, они не побеждают надолго. Как ты думаешь, почему я тут осел? Я не имею дела с теми, кто не ценит мое время и мою работу, потому и предпочел такой путь.
– Думаю, мне есть чему у вас поучиться, – признал Элайджа.
Хьюго резко отодвинулся на своем стуле от стола. Встал, и Элайджа заметил, что старика шатает. Это было неожиданно. Хотя Хьюго и неоднократно прикладывался к своей чарочке, Элайдже казалось, что обычно он пьет не меньше. По идее, хозяин дома должен был бы привыкнуть к таким возлияниям, но, пересекая комнату, он качался, будто под ним была палуба корабля. Вернувшись с украшенной затейливой мозаикой деревянной шкатулкой, он молча поставил ее в центр стола, посередине между двумя стаканами, а потом с долгим вздохом открыл ее. Внутри оказались старые, пожелтевшие, бумаги. Элайджа уставился на них, не понимая, можно ли взять их в руки и поизучать.
– У меня есть дом, но я не особо-то в нем нуждаюсь. Тебе нужен дом, но у тебя его нет. – Хриплый голос Хьюго звучал грубовато, но его голубые глаза избегали взгляда Элайджи, словно он внезапно застеснялся. – Если угодно, походи по моим соседям, поищи, но, если хочешь, после моей смерти этот дом станет твоим. – Он извлек из одного из своих многочисленных карманов авторучку, и Элайджа впился в нее взглядом. Такие ручки с резервуаром для чернил, аккуратно спрятанным внутри металлического корпуса, были редкостью – еще одна интересная неожиданность, встретившаяся ему в этом скромном маленьком домике. Хьюго разложил бумаги перед собой и размашисто написал внизу каждой страницы свое имя. – Я долгое время не встречал человека, которого мне захотелось бы сделать своим наследником, – буркнул он, закончив, – но я даже сейчас не могу перестать думать о будущем. И вот он ты, явился…
Он умолк, по-прежнему не сводя глаз с лежащих перед ним бумаг. И Элайджа понял, что они одного поля ягода.
– Я почту за честь, – сказал он старику, – и буду очень вам благодарен. Вечно благодарен, – добавил он немного печально. Если Хьюго хочет, чтобы его дом и память о нем самом продолжали жить, он едва ли мог сделать лучший выбор. – Но я надеюсь, что пройдет еще много времени, прежде чем мы сможем воспользоваться вашим замечательным подарком. Я лучше стану навещать вас тут, и часто, если вы мне позволите.
Хьюго, улыбнувшись, тяжело опустился на стул, хоть вовсе не был грузным человеком.
– Мне бы тоже этого хотелось, – тихо сказал он, и его взгляд устремился вдаль, на что-то, чего не мог видеть Элайджа. В свете свечей его морщинистое лицо выглядело покрасневшим. – Но, думаю, время для посещений почти прошло. Хотя оно было таким радостным. И таким хорошим.
Элайджа, нахмурившись, снова уставился в свой стакан. Может быть, Хьюго болен? Может, он знает что-то о своей смерти, но предпочитает не делиться этим знанием? Взгляд Элайджи переместился на бумаги, которые лежали между ними на столе. Он приехал сюда с целью обзавестись землей, но сейчас, добившись успеха, был, скорее, глубоко опечален. Как ни сложно Микаэльсонам было закрепиться в Новом Орлеане, найти друга все равно еще сложнее.
– Тогда я использую все время, что еще осталось, – пообещал он.
На лице Хьюго появилась улыбка, он снова налил им из более чем наполовину опустошенной бутылки, и Элайджа в безмолвном тосте поднял свой стакан.
Их разговор затянулся за полночь. Чем больше проходило времени, тем длиннее становились паузы. Несколько раз Элайдже даже показалось, что Хьюго задремал. В такие моменты взгляд Элайджи бродил по комнате, подмечая мельчайшие детали. Он представлял, каково будет снова иметь свой собственный обжитой дом вроде этого. Потом старик взбадривался, и разговор возобновлялся. Щеки Хьюго неестественно раскраснелись, а мысли порой блуждали неведомо где, но, казалось, ему хотелось, чтобы вечер продолжался, а Элайджа был только рад ему в этом потворствовать.
Когда в конце концов снова наступила тишина, острый слух Элайджи сказал ему, что на сей раз она полнее, чем прежде. Начался и закончился дождь, снаружи стрекотали цикады и квакали лягушки-быки, вдалеке лениво плескалась река. Но в доме не раздавалось ни звука.
Хьюго Рей сидел на стуле, одной рукой сжимая стакан, но его глаза были пусты и безжизненны. Когда Элайджа в последний раз отвлекся, грудь старика перестала вздыматься. Он тихо и мирно ушел из жизни, находясь в своем доме и в обществе друга. Элайджа знал, что не многим людям так везет, но сейчас, собирая со стола бумаги и возвращаясь к своему коню, он ощущал, как грудь терзает боль сожаления.
Глава 9
Их атаковали на закате. Вначале раздались крики часовых, стоявших на страже у реки, а потом Ребекка услышала, как кричат те, что несли караул с западной стороны леса. Заходящее солнце превратило реку в сверкающую огненную ленту, которая слепила солдат, нарушая их линию обороны. Атакующие отлично выбрали время.
www.litlib.net
Древние читать онлайн - Дэвид Гоулмон (Страница 2)
По команде пять тысяч рабов бросили канаты и побежали к дальнему концу открывшегося в полу проема. Оттуда вдруг выплеснулась разогретая до четырех тысяч градусов магма и поглотила несколько сотен мокрых от пота мужчин. Их опаленные пламенем тела обратились в прах в мгновение ока — никто из несчастных не успел даже вскрикнуть.
Выжившие собрались на дальнем берегу струи огня и расплавленного камня. Защелкали кнуты надсмотрщиков, женщины опять стали швырять на пол пригоршни песка. Рабы отчаянно стали тянуть за канаты, и исполинское колесо покатилось по направляющим вниз, к лавовой реке.
— Остановить колесо, пока оно не слишком разогналось! Живее, не то всем нам конец! — завопил старик и оттолкнул в сторону одного из надсмотрщиков, предварительно вырвав у него кнут. С пылающим взором он обрушил на ближайшую группу пленников град безжалостных ударов.
Те рабы, которых не поглотила магма, в едином порыве сражались с исполинской махиной, все набиравшей ход под действием тяготения. Семьдесят пять рабов из первых рядов упали в лаву, однако колесо, проделав половину пути, все же замедлило ход. Оно рухнуло в двадцатифутовую выемку и с оглушительным скрежетом замерло. Рабы все как один рухнули на пол, а облаченные в доспехи стражники у стен разразились радостными криками.
Талос заметил, что пол у ног Пифоса усеян трупами, а выжившие пленники все в крови и ожогах. Старик-ученый не спеша обернулся к генералу.
— Теперь подождем сигнала с моря.
Два больших военных корабля ждали на якорях в четырех километрах севернее Атлантиды. Адмирал Плиус, двоюродный брат Талоса и его постоянный консультант по военно-морским вопросам, прикрывая ладонью глаза от солнца, рассматривал изумрудное море. Он даже заподозрил было, что варвары решили дать защитникам передышку и основные силы греческого союза воздержатся от атаки, однако мимолетную надежду тут же похоронил блеск металла — далеко-далеко, у самого горизонта. Адмирал снял шлем и ступил с бака вниз, подметая палубу концом синего плюмажа из крашеного конского волоса.
— Там спартанцы, фракийцы и македоняне. — Плиус похлопал штурмана по плечу.
Перед глазами бесстрашного экипажа, собравшегося у планшири, заплясали яркие точки — много, десятки тысяч, — словно ночные звезды отражались в море. Совсем скоро здесь будет весь непобедимый флот союзников.
Корабль, шедший во главе разномастной греческой армады, обретал какую-то нереальную, почти сказочную форму прямо на глазах у адмирала.
— Флагман черный с алыми парусами. Черный, как смерть! — прокричал марсовый.
Плиус отлично знал легенду о капитане черного корабля с алыми парусами.
— Время для сигнала, владыка? — спросил капитан. — Это фракийский царь Ясон. Его флот вот-вот нас атакует.
— Подать сигнал, — неохотно велел адмирал.
— Подать сигнал! — выкрикнул капитан.
На корме огромного корабля стояла катапульта. Ее задние подпорки убрали, а переднюю часть рамы подняли повыше, чтобы обеспечить нужную траекторию. Меч перерубил веревку, и пылающий снаряд взмыл в синее безоблачное небо. Адмирал проводил его взглядом, моля, чтобы с берега разглядели сигнал сквозь пелену дыма — дыма пожаров, окутавшего родную землю, на которую никому из них больше не суждено ступить.
На берегу заметили условный знак, и первый в цепочке тут же опустил зеленый флажок. Сигнал зеленой волной пробежал пять миль по тоннелю, и всего через минуту на другом конце уже знали: катапульта выстрелила.
Защелкали хлысты, и вновь пленники из северных и южных земель корчились от боли, а кожаные ремни полосовали уже окровавленные спины. Ось исполинского колеса шелохнулась в выемке.
Пригнали еще рабов, и наконец махина тронулась. Осталось преодолеть последнюю стометровую секцию. Она стремительно набирала скорость, и рабов охватил ужас. Снова засвистели кнуты, однако огромное колесо, летящее по стальным направляющим к лавовой реке, пугало невольников куда сильнее боли. Надсмотрщики не могли их сдержать, и стрелы стали выкашивать тех, кто в ужасе бросал канаты.
Пифос сосредоточенно наблюдал, понимая, что разогнавшуюся махину уже не остановить. Стальные направляющие тридцатиметровой толщины дрожали и гнулись под весом в полтора миллиона тонн.
Наконец колесо достигло низшей точки, и ось с грохотом замерла в стальных упорах. Нижний край угодил точно в открытый колодец, из которого брызнули тысячи тонн расплавленного камня. Лава пожирала и рабов, и господ, не разбирая, кто есть кто.
— Безумец! Ты прикончишь нас всех! — вскричал Талос, хватая Пифоса за руку.
Старик рассмеялся генералу в лицо.
— Прикончу? Очень может быть. Только глянь вон туда, мой высоченный друг! — завопил он, указывая вверх.
Талос оттолкнул ученого и замер. Колесо повернулось, влекомое огненным потоком. В первые мгновения оно едва двигалось, но теперь быстро набирало скорость. Когда лопасти поднимались из огненного потока, с длинных стержней на их концах капала раскаленная лава.
— Давайте воду! Скорее!
Над колесом возникло еще одно отверстие, и оттуда полилась морская вода. Она охлаждала стальные лопатки, чтобы те не плавились. Воздух наполнился паром, и вскоре в пещере стало совсем невыносимо: воздух раскалился до ста сорока градусов. Колесо вращалось все быстрее и быстрее, а металлические стержни касались медной пластины наверху, генерируя электрическое поле.
Никакая река, никакой водяной поток не сравнится по мощи с лавовым. На глазах у Талоса открылось очередное отверстие, и пресная вода из городского водопровода хлынула на лопасти колеса. Крышка отверстия тут же захлопнулась, не выпуская воду обратно. Свежий пар уходил в трубу, пропущенную через центр колеса, к футляру, в котором как бешеный крутился голубой бриллиант. Затем цикл повторялся: отверстие открывалось снова, поливая водой следующую лопасть, которая тут же погружалась в лаву.
Звук, который выдавали тоновые канавки, поглощался иглообразным стержнем и шел дальше по медному проводу вместе с электрическими разрядами — они приводили в движение огромные колокола на дне моря.
— Красные флаги! — приказал Пифос.
Талос махнул правой рукой. Сигнальщики, державшие большие красные вымпелы, один за другим стали бросать их на пол.
Адмирал разглядел, как с внутреннего полуострова, на котором лежал город Лигос, вверх выстрелили три катапульты. Кивком отдав необходимую команду, он обернулся. Авангард Ясона был уже в трех сотнях ярдов от одинокого корабля атлантов — на втором в этот момент сращивали толстые провода.
Вокруг посыпались огненные снаряды варваров. Второй корабль держался в миле позади — там никак не могли справиться с толстенным, покрытым смазкой медным кабелем. Его отматывали с больших деревянных катушек, которые погрузили на берегу — там сейчас держали оборону остатки армии Талоса. Тысячи воинов жертвовали собой, чтобы выиграть время и дать морякам прикрепить толстый провод к металлической колонне, торчащей прямо из моря Посейдона. Колонну удерживал на месте буй, а от него вглубь спускался другой провод — еще толще. Он шел к огромным звукогенераторам, расположенным на морском дне прямо над скрытым разломом, который прорицатели древних обнаружили сотни лет назад.
Морякам все никак не удавалось справиться с гигантской петлей на конце. Одна из греческих катапульт наконец поразила адмиральский корабль. Кто-то из экипажа заметил, что флагман охватило пламя, однако остальные из последних сил сражались с тяжеленными бухтами провода. Тот подрагивал в их руках: гигантская машина набирала обороты. Еще несколько секунд, и всесокрушающая сила волны устремится из-под земли по толстому кабелю.
— Скорее! Накидывайте петлю на буй! — крикнул капитан.
Наконец петля охватила огромный медный шар на верхушке колонны, однако сотня моряков не успела разжать руки. Электрический разряд в мгновение ока убил шестьдесят человек — те так и держались за провод, дрожа и подпрыгивая на месте. Остальные в ужасе отскочили, чуя вонь паленых волос и горелой плоти.
Исполинское колесо под городом раскручивалось, и гигантские «щетки» два фута в обхвате все быстрее и быстрее скребли по медной пластине, подгоняемые потоком магмы. Кабель, протянутый по воде на палубу корабля, раскалился докрасна, едва не плавясь — деревянный фальшборт тут же вспыхнул, и пламя перекинулось на палубу. Через мгновение корабль содрогнулся и исчез, поглощенный облаком могучего взрыва.
Двести гигантских медных колоколов со специальными звукогенераторами в форме вилки располагались на морском дне, точно вдоль отмеченного на карте разлома земной коры. Крутящийся толстый стержень скользил концом по канавкам на поверхности удивительного голубого бриллианта, а электрический ток, проходя через всю конструкцию, издавал неслышный уху высокий звук, от которого ныли зубы и кости. Бриллиант посылал по медному кабелю невидимую волну — едва ощутимые колебания, которые улавливались вилками в подводных колоколах. Там колебания усиливались и уходили вниз, туда, где скрывался геологический разлом. Ничтожная часть созданной гигантскими резонаторами волны отразилась от дна — и истребила всю рыбу на три сотни миль вокруг. Мощнейшая вибрация проникла сквозь толщу породы и зону разлома до самых тектонических плит, сжатых намертво, словно сдавленных весом в триллион с лишним тонн.
От акустического удара кромки плит на двухсоткилометровом участке стали дробиться, и по поверхности моря распространились беспорядочные возмущения. Звук был все громче, волны — круче; стихия швыряла корабли Ясона, словно детские игрушки. Колоссальные плиты не выдержали натиска — они крошились в порошок, отчего все дно пошло трещинами. Изуродованные кромки обрушились на участке в две мили шириной, и плиты, которые ничто больше не удерживало, с треском врезались друг в друга на скорости свыше ста километров в час. Волны от удара устремились вверх, сквозь толщу породы.
Сразу после столкновения тектонических плит морское дно раскроила огромная трещина. Такого эффекта ученые атланты не ожидали. Сила оказалась направлена не вверх и в стороны, а вниз. Безумец Пифос рассчитывал вызвать гигантское цунами, которое поглотит греческий флот, а затем обрушится на северное побережье родины варваров. Атлантида же, лежащая куда выше над уровнем моря, чем материковые земли к северу и югу, должна была уцелеть. Вместо этого кора вздыбилась, и расположенное под ней озеро вулканической лавы хлынуло в бездонную пропасть, увлекая за собой донный песок, а вслед за ним и само Средиземное море.
Дозорные на вершине хрустального купола, покрывавшего город Лигос, увидели, как на севере в небо взметнулся невероятный водяной фонтан. Он вырос сразу на четверть километра и подбросил корабли Ясона в воздух. Защитники стен разразились восторженными криками: они радовались уничтожению вражеского флота. Затем море устремилось вниз. Оно сокрушило и поглотило двадцать тысяч греков, после чего, на глазах изумленных атлантов, закрутилось гигантским водоворотом — тот ширился, обнажив посередине морское дно и утягивая тела вместе с обломками кораблей в чудовищную воронку смерти.
Радостные вопли стихли — стены и галереи заходили ходуном под обутыми в сандалии ногами атлантов. Землетрясение невиданной доселе мощи понемногу набирало силу, и даже воздух дрожал со все нарастающей амплитудой.
Могучая звуковая волна сделала свое дело и стихла: огромные колокола уже рухнули в пропасть. Однако песок и камни продолжали исчезать в гигантской яме. Наконец они добрались до лавы, которая текла под плитами, на две мили ниже уровня моря.
Талос понял, что что-то пошло не так, когда пол задрожал и экстаз на лице Пифоса сменился смертельным ужасом. В гигантской пещере, упрятанной на целую милю в глубь острова, послышался громкий треск, словно Земле переломили хребет. Это столкнулись тектонические плиты. Столкнулись — и нанесли смертоносный ответный удар.
Страх исказил черты старика. Он бросился к медной бочке, торопливо откинул крышку и полез внутрь. В это мгновение пещера затряслась, но Пифос выдрал провод вместе со стержнем. Его руки охватило пламя, пожиравшее плоть, однако старик, вопя от боли, вытащил раскаленный бриллиант из гнезда. Безумный взгляд обратился на Талоса.
— Нужно выбираться на поверхность! — взвизгнул старик и уронил пышущий жаром бриллиант на пол. Он потрясенно огляделся, не веря, что все мечты пошли прахом, а потом заковылял к тоннелю в убежище, устроенное еще глубже в толще земли.
Ученый попытался проскользнуть мимо Талоса, когда последний из великих титанов невозмутимо протянул руку и ухватил его за плечо.
— Ты останешься здесь, старик, и увидишь, к чему привело твое мракобесие!
В этот миг скала под ногами разверзлась, и прямо на бегущих рабов и сгрудившихся надсмотрщиков выплеснулась лава. Хлынувший вслед поток воды залил ее, и гигантская пещера начала рушиться вниз, в пустоту. Последним полетело в пропасть исполинское колесо…
Милей выше на глазах Андролика рушились массивные колонны в Зале эмпирея, однако хрустальные пластины геодезической сферы держались надежно, не уступая неистовым силам природы.
Конец света разворачивался перед старческим взором, и владыка быстро достал кинжал, который специально берег, ожидая неизбежного конца цивилизации. Старейшина вознес острый клинок, намереваясь вонзить его себе прямо в сердце, но тут весь город заходил ходуном. Мраморный потолок рухнул на Андролика, в голове которого успело пронестись лишь: «Мы не умрем. В сокровищах наше спасение».
Люди в страхе бежали от стен, даже не подозревая, что внизу, прямо под ногами, страшный катаклизм буквально пожирает их остров. Сначала вода и лава поглотили побережье, а затем катастрофа двинулась вглубь: участки суши просто исчезали, словно деревья, захваченные ураганом. Наконец земляная волна в тридцать футов высотой обрушилась прямо на город, а вслед за тем разверзлась сама земля…
Внезапно оказалось, что острову не на чем держаться, и он просто сложился, словно кто-то закрыл гигантскую книгу. Все три кольца Атлантиды диаметром в тысячу километров схлопнулись и погребли под собой хрустальный купол, а потом они вместе ухнули в морскую пучину. Земля успокоилась, и наступила жуткая тишина… Глубоко внизу тектонические плиты потихоньку сходились вновь — в пятнадцати километрах от старой линии разлома.
Всего три минуты — и десять тысяч лет истории атлантов бесследно исчезли. Мощнейшее землетрясение в истории планеты пронеслось вдоль разломов, которые столь тщательно, хоть и неверно, наносились на карту многие сотни лет. Оно имело и другие последствия. Глинобитные хижины греков и египтян были сметены с лица земли. Воды ушли от островов Спарта — эта негостеприимная равнина станет через пять тысяч лет Спартой. Море отхлынуло от берегов Африки и устремилось в зияющую рану на теле планеты. Отступив, оно дало жизнь северному Египту, но землетрясение тут же уничтожило рабов, которые едва не обрели свободу. От миллионного населения осталось всего двадцать тысяч.
Ударная волна прокатилась по горному массиву на севере, погребла варваров под грудами камней и отбросила их цивилизацию на четыре тысячи лет назад. Италия обрела свой нынешний вид: край полуострова сначала обрушился в пропасть и скрылся под отступающими водами, однако через месяц снова всплыл из неспокойного моря.
Разрушения возникали по всей длине разлома, до самых Геркулесовых столбов. Под воздействием земляной волны этот крошечный горный массив буквально подпрыгнул — и тут же упал, так что между будущей Испанией и Африкой образовался промежуток с перепадом высот в четверть мили. Великий западный океан хлынул на Атласско-Африканскую равнину и смыл все, что накопилось там за десять миллионов лет. Море заполнило пустоту, оставленную наукой атлантов, а невиданная приливная волна вперемешку с землей взметнулась в воздух на целый километр. Облака затянули небо, пошли дожди, наступил новый ледниковый период.
Волны обрушили свой смертоносный гнев на земли троянцев и варваров Междуречья. На месте пресноводного озера возникло новое большое море — позже его назовут Черным. Вода все наступала и наступала на восток; там менялась погода, хлынули дожди, и начался великий потоп, давший начало легендам о Гильгамеше и Ное.
Лишь через сорок дней море вернулось в свои берега — туда, где когда-то высилась Атлантида. Буйство стихии принесло гибель почти всему живому на севере и юге Средиземноморья. В южном направлении потоп распространялся по извилистому руслу Нила, в Эфиопию, где следы великой древней цивилизации оказались на тысячи лет погребены под унылым покровом пустыни.
Еще пять лет земля дрожала и двигалась, формируя обширную часть Европы и Ближнего Востока, которую сейчас принято называть Средиземноморским бассейном.
Закончилась эпоха просвещения, для людей же битва только начиналась. Экипаж уцелевшего корабля — последние атланты, или, как когда-то верили, последние боги-олимпийцы, — успел, по поручению предусмотрительного Андролика, спрятать важнейшие достижения науки и технологии — квинтэссенцию истории погибшего мира и одновременно зловещее предостережение: вот к чему приводит самонадеянность.
Однако высокомерие людей и их страсть властвовать над собратьями вырастут тысячекратно — это так же неизбежно, как неизбежен был восход солнца в день гибели Древних.
Греция
46 лет до Рождества Христова
Старинный храм лежал в руинах. Его построили греки, павшие в войне с атлантами тринадцать тысяч лет назад; он видел решительные лица Ахилла, Агамемнона и Одиссея, слышал ученые речи Сократа, Аристотеля и Платона, которые и не подозревали, что до них существовала еще одна греческая цивилизация. Теперь же по обветшалому мраморному полу ступали кожаные сандалии Гая Юлия Цезаря и Гнея Помпея Великого.
Помпей заключил друга в крепкие объятия. Нагрудные пластины с золотыми орлами шевельнулись с мягким шорохом — для старого солдата этот звук был как нежный голос матери, когда-то качавшей его в колыбели.
— Что ж, старый друг, зачем ты вызвал меня сюда, где наши древние предки строили свои хитроумные замыслы и фантастические планы? По-моему, удобней было бы встретиться на одной из вилл у родственников твоей жены, чуточку поближе к дому.
Юлий Цезарь снял алый плащ и медленно опустился на упавшую колонну, а плащ положил рядом. Волосы Цезаря были нечесаны, и Помпей понял, что тот чем-то озадачен.
— Есть новости, брат, и эти новости поразят даже тебя, Помпея — разумного, здравомыслящего, мудрого и…
— Ладно, ладно, мой друг, я весь внимание. Довольно поливать хлеб оливковым маслом.
Помпей снял шлем и уселся рядом.
Гай посмотрел на умудренного опытом товарища и улыбнулся. Помпей узнал этот искренний взгляд: еще ребенком Юлий смотрел так, когда у него возникала очередная идея, а идей у Цезаря всегда было великое множество.
— В легендах говорится о наших предках — о Древних, помнишь, нам рассказывали о них в детстве? — Он усмехнулся. — Хотя ты-то и ребенком никогда не был.
— Ну да. Ты сидел у меня на коленях, и мы слушали древние легенды. Продолжай.
— Нас больше всего увлекала одна легенда. Ты помнишь ее?
knizhnik.org
Запретная история Древнего мира читать онлайн бесплатно на Lifeinbooks.ru
Запретная история Древнего мира
Игорь Станиславович Прокопенко
Территория заблуждений с Игорем Прокопенко
Древний мир… Это понятие известно нам со школьных лет: в памяти встают картинки из учебника и вереница дат. Но представление о древнем мире, которое заложено в нас с детства, вдруг меняется, словно узор в калейдоскопе, с каждым новым фактом, который мы находим в этой книге. Оказывается, загадок больше, чем нам казалось, а отгадки бывают настолько шокирующими, что способны изменить сложившуюся картину не только древнего, но и современного мира. Ведь тот, кто знает прошлое, может просчитать и будущее!
Игорь Прокопенко
Запретная история древнего мира
Во внутреннем оформлении использованы фотографии и иллюстрации:
c Fine Art Images / DIOMEDIA
c Ian Nellist, Jim Henderson, Paul Fearn, NASA Image Collection, robertharding, CTK / Alamy / DIOMEDIA
c Ben Curtis, Pool, File / AP Photo / East News
c Irina Zholudeva, Alexander Verevkin, Aleksandar Todorovic, Anton Ivanov, Golitsynsky, Dmytro Gilitukha, Robert Hoetink, Wim Hoek, Jose Ignacio Soto, mikhail, CRS PHOTO, saiko3p, diversepixel, Everett Historical, After Coffee Photography / Shutterstock.com
Много лет существует гипотеза о том, что около десяти тысяч лет назад на Землю высадились представители инопланетной цивилизации. Их наши предки и приняли за Богов, а космические аппараты – за огненные колесницы.
Конечно, эта гипотеза, сторонником которой является переводчик древних текстов, швейцарский писатель Эрих фон Дэникен, многим ученым кажется фантастической.
Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что к выводам швейцарского переводчика, основанным на анализе ветхозаветных источников, у меня, например, интереса больше, чем к высокомерному молчанию академической науки.
Она ведь, как известно, древние мифы считает сказками. А с чего бы это люди, которые жили до нас, придумывали небылицы? Им что, больше делать было нечего? Но если предположить, что они описывали то, что видели, то история наша выглядит совсем по-другому.
Сила аргументов фон Дэникена, с которым я лично знаком, заключается в том, что он – один из лучших в мире специалистов по древним языкам. Он тот, кто – один из немногих – читает летописи в первоисточнике. А первоисточники, по его словам, содержат удивительную информацию. Как рассказывал мне фон Дэникен, в молодости, еще будучи студентом иезуитского колледжа, при переводах Ветхого Завета он всегда обращал внимание на обилие технических подробностей в описаниях явления Бога. Почему древние авторы придавали такое значение техницизмам? По какой причине так подробно описывали, из какого металла сделаны спицы огненной колесницы? Как там были устроены оконные отверстия, которые мы сегодня называем современным словом «иллюминаторы»? Тогда-то он и предположил: а может, это не фантазия? Может быть, авторы все это писали потому, что сами, своими глазами, видели эти колесницы, которые спускались с небес? К тому же ветхозаветное слово «элохим», которое в поздних переизданиях Ватикана трактуется как «Бог» на самом деле в точном переводе с древнего иврита – множественного числа, и означает не «Бог», а «Боги». Богов, которые прилетели на колеснице, было несколько. Именно поэтому Дэникен предполагает, что богами древние люди вполне могли называть инопланетян. Вот их-то, согласно гипотезе Эриха фон Дэникена, индейцы и приняли за богов, спустившихся с небес.
Если и напишут об этом когда-нибудь в учебниках истории, то случится это нескоро. А мы с творческим коллективом телепрограммы «Территория заблуждений» уже сейчас собрали для вас самые невероятные гипотезы о древнейшей истории человечества. В результате получилась книга, которую вы держите в руках. Надеюсь, вам будет очень интересно.
Глава 1. Мегалиты
Египетские пирамиды – одно из семи чудес света, знаменитый памятник древней истории, величественнее и грандиознее которого на Земле ничего не найдено. Однако совсем недавно ученые сделали сенсационную находку. На территории современной Боснии они обнаружили гигантскую пирамиду, которая своими размерами значительно превосходит египетские усыпальницы. Но что еще более важно – новая пирамида гораздо старше.
Именно об этом недавно объявил на весь мир боснийский археолог Семир Османагич, выступив с официальным заявлением. Вот что он нам сказал в эксклюзивном интервью: «Балканская пирамида Солнца – это самая грандиозная пирамида в мире. Ее высота превышает 220 метров. Грани точно сориентированы по сторонам света. Это искусственное сооружение».
Вы только представьте эти масштабы! 220 метров высоты – ведь это в два раза больше, чем самая крупная египетская пирамида! И все-таки самое невероятное – это возраст этого сооружения, который уже установлен с большой степенью достоверности.
Возраст пирамиды Солнца 29 200 лет, плюс-минус 400 лет. А это значит, что Боснийские пирамиды, безусловно, самые старые пирамиды на Земле.
Общий вес пирамиды – 18 миллионов тонн! Представить такую махину, построенную почти 30 тысяч лет назад, когда наши предки, если верить науке, мало чем отличались от обезьян, – очень трудно. Однако самая большая и пока неразрешимая загадка в том, что, как утверждают ученые, сделана пирамида не из обработанного камня, как все древние сооружения, а из материала, напоминающего сверхпрочный бетон.
Спрашивается, откуда у древних людей бетономешалки? Чтобы ответить на все эти вопросы, экспедиция нашей программы отправилась на Балканы. Доктор Османагич, который ведет свою научную деятельность в США, специально прилетел в Боснию, чтобы вместе с нами оказаться на месте сенсационной находки.
Спокойную жизнь Неждана Шэчеровича в последнее время все чаще нарушают визиты археологов и исследователей из разных стран. Всех интересует гора Височица или, как теперь ее называют, пирамида Солнца. Дом Неждана расположен на северном склоне горы. О том, что эта вершина не совсем обычная, сам он впервые задумался еще во время Боснийской войны. В 1994 году эти улочки оказались между двух огней. Всего в нескольких километрах отсюда расположились войска сербов, а на вершине горы разместилась артиллерия боснийских мусульман.
Именно тогда местные жители и задумались, если гора после каждого удара звенит, как пустое ведро, может быть, там внутри что-то есть? Сам Неждан Шэчерович после ранения был демобилизован и все время находился здесь, в доме. Он не раз слышал таинственную звуковую мистерию. Но разгадать, чем вызваны вибрации внутри горы, бывший пехотинец так и не смог.
Что же было причиной загадочного гула? Неожиданно ответ на этот вопрос был получен в 2007 году, когда на северном склоне Височицы были начаты археологические раскопки. Тут-то и выяснился невероятный факт. Гора оказалась искусственным сооружением поистине циклопических размеров, а сложена она была из огромных блоков, здорово напоминавших современные бетонные плиты.
Возглавил раскопки известный археолог Семир Османагич – специалист по древним пирамидам. Пятнадцать лет ученый работал в Центральной и Южной Америке, изучая наследие древних ацтеков и инков. Когда доктор Османагич приехал в эти места, он был поражен. Ибо, то, что он увидел здесь, на поросшей лесом
Страница 2 из 14
горе Височица, – как две капли воды было похоже на строения древних ацтеков.
Когда профессор Османагич сделал официальное заявление о том, что он открыл новую пирамиду, которая гораздо древнее и больше египетских пирамид, в научной среде разразился настоящий скандал. Несмотря на представленные доказательства, успех коллеги никого не порадовал. Уважаемого ученого чуть было не обвинили в намеренной подтасовке научных фактов, а если говорить проще – в обмане. Однако, когда ученые из Института геодезии взялись проверить представленные археологом факты, выяснилось невероятное – ориентация граней пирамиды Солнца по сторонам света оказалась идеальной, расхождение составляет 0 градусов 0 минут 12 секунд. Точность, которой позавидуют и сегодняшние архитекторы. А это означало, что профессор прав.
То, что много веков люди называли горой Височица, – на самом деле искусственный объект, созданный по классическому принципу строительства древних пирамид. Только построен этот объект был на много тысяч лет раньше. Впрочем, профессор Османагич утверждает, что это только начало. Проведенные расчеты позволяют ему сделать куда более сенсационный вывод – пирамида Солнца не единственная в своем роде! И человечество стоит на грани открытия целой долины древнейших пирамид!
Неподалеку от города Високо, в долине, находится не менее пяти пирамидальных структур. Ученые дали им названия: пирамиды Солнца, Луны, Дракона, Любви и Земли. Три главные пирамиды Солнца, Луны и Дракона имеют грани совершенной геометрической формы в виде равносторонних треугольников. Высота граней от подножия до вершины составляет ровно 2170 метров.
Сегодня городок Високо с населением чуть больше 30 тысяч человек – настоящая Мекка для археологов со всего мира. Сюда едут сотни ученых, исследователей, археологов. В воздухе определенно витает запах научной сенсации, которая вот-вот перевернет все наши представления о древнем мире. Однако ответов на вопросы, зачем построены эти сооружения, а самое главное, что за неизвестная ранее древняя цивилизация обитала на земле наших предков, – пока нет! Ожидание невиданных открытий подогревают и первые результаты раскопок.
Дело в том, что в основании пирамиды Солнца обнаружены таинственные подземные тоннели! Семиру Османагичу не раз доводилось бывать в подземных тоннелях пирамид Центральной Америки и Египта. Тайные ходы уже найдены, под пирамидами Гизы и Теотиуакана. Но, по словам археолога, столь протяженной и запутанной сети ходов и камер, как здесь, он никогда не встречал! Оказалось, под горой Височица – или, как теперь ее называют, Пирамидой Солнца – настоящий подземный город!
Пирамида Солнца, город Високо, Босния
Вход в тоннели закрывает так называемая сухая стена – преграда, возведенная без применения соединительных строительных смесей. Только песок и камни разной величины. «Боснийский Индиана Джонс» Семир Османагич отлично ориентируется в этой сложной системе подземных лазеек. В эту часть лабиринта до нас еще не ступала нога исследователей.
Протяженность этой секции подземного лабиринта, по словам Османагича, составляет 152 метра. Работы нужно вести осторожно, чтобы не повредить своды тоннеля. Возможно, этот подземный город – неопровержимое свидетельство существования древней цивилизации, которая населяла нашу планету задолго до появления человека.
Кто создал этот гигантский подземный лабиринт? Зачем понадобилось засыпать многокилометровые тоннели? А самое главное, когда был построен этот подземный город? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо найти органическое вещество. И вот удача: среди древнего камня найдены фрагменты древесины, используя которую таинственный некто засыпал и консервировал эти доисторические лабиринты. Теперь с помощью радиоуглеродного анализа можно определять возраст древних сооружений. Когда анализ был проведен, полученные данные стали настоящей сенсацией!
Был применен метод радиоуглеродного анализа. Он показал, что тоннели засыпали 4600 лет назад. О цивилизации, которая это сделала, нам ничего не известно.
Именно эта находка позволяет профессору Османагичу утверждать, что таинственное подземелье может рассказать не об одной, а о двух древних высокоразвитых цивилизациях. И это логично. Одна цивилизация строила пирамиды и сеть тоннелей, а вторая, тысячелетия спустя, с неизвестной пока целью эти подземные лабиринты консервировала. Но кто тысячи, а может, и десятки тысяч лет назад на Земле обладал столь мощными технологиями? И почему об этих древнейших цивилизациях нам ничего не известно? Ученые задались целью ответить на вопрос, а есть ли на планете другие доказательства существования исчезнувшей мощной цивилизации? Ведь если она существовала, наверняка должны остаться ее следы.
Поиск ответов на этот вопрос неожиданно привел нас в Санкт-Петербург. Ведущий научный сотрудник отдела археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа, доктор культурологии Леонид Марсадолов утверждает, что древние пирамиды – отнюдь не такое уж уникальное явление. Пирамиды, и даже гораздо более древние, чем египетские, найдены и на территории современной России. Просто они не так раскручены, и о них кроме узкого круга ученых мало кто знает. Недавно Саяно-Алтайская археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа под руководством Марсадолова провела исследования Большого Салбыкского кургана, которые позволили ученому заявить, что найдена древнейшая на Земле пирамида, построенная по тем же принципам, что и знаменитые мегалиты мира!
Обнаружили это загадочное сооружение еще в 1954 году. В Хакасии работал советский историк и археолог Сергей Киселев. Однако он результатами экспедиции остался не слишком доволен, даже разочарован. Во время раскопок не было найдено практически никаких артефактов. Археологи решили, что Салбык – это один из разграбленных курганов Сибири, и на несколько десятилетий позабыли о нем.
Стоунхендж – загадочное сооружение в Англии в 130 км от Лондона, составленное неизвестным образом из многотонных камней. С помощью радиоуглеродного метода удалось получить новейшую более точную датировку памятника. Оказалось, камни еще старше, чем принято было считать. Они поставлены на равнине Состбери почти 5 тысяч лет назад. О назначении Стоунхенджа спорят до сих пор. Лидирует версия, что святилище было древней обсерваторией. Эксперты установили, что оно сориентировано на ключевые точки солнечной и лунной орбит. При этом древние архитекторы откуда-то знали циклы вращения обоих светил, которые астрономы вычислили только в XX веке. Ученые считают, что открыты еще не все тайны Стоунхенджа. Возможно, и в Сибири прячется артефакт, способный перевернуть наши представления об истории.
От самой пирамиды, в научном мире больше известной как Большой Салбыкский курган, до сегодняшних дней сохранилось лишь основание. А вот каменная ограда до сих пор уцелела.
В экспозиции Государственного Эрмитажа под названием «Древняя Сибирь» – уникальные и бесценные экспонаты, они относятся к наследию древней тагарской культуры, которая оставила заметный след на территории Хакасии.
Страница 3 из 14
Наследием этой культуры археологи считают и Салбык. Но так ли это? Почему подобных артефактов не оказалось внутри кургана? И почему он построен по тем же архитектурным принципам, что и знаменитые пирамиды мира?
Могли ли построить Салбыкскую пирамиду лишь в V–VI веках до нашей эры? Доктор культурологии Леонид Марсадолов привык опираться на факты и точные данные. Но некоторые из них заставляют усомниться в возрасте мегалитических блоков. Исследования показали, что возраст искусственно обработанных каменных глыб достигает нескольких тысячелетий!
Могла ли Россия в древности быть территорией мегалитов и пирамид? Какие тайны могут скрывать сибирские курганы и славянские сопки Центральной России? Все ли нам известно об этих сооружениях? Или поиски затерянных пирамид, подобных Салбыкской, будут продолжены?
…На Южном Урале о вершине хребта Зюраткуль рассказывают немало легенд. Якобы у подножия горы и сегодня можно встретить необычных людей. Одним прикосновением они избавляют от болезней, предсказывают будущее. А наделяет их такими сверхспособностями сам Зюраткуль. Что представляет собой эта гора? На склоне хребта экспедиция обнаружила огромные глыбы с очень ровными, словно фрезерованными, сторонами. Могут ли это быть осколки древнего мегалита?
Тайну Зюраткуля помогли разгадать снимки, сделанные над территорией Южного Урала с орбитального спутника Земли. Когда ученые получили эти снимки, они были поражены. Оказалось, что на склоне хребта камнями выложено гигантское очертание созвездия Лося! Но увидеть его можно только из космоса. Кто и зачем создал этот загадочный рисунок?
Должен сказать, что однажды то же самое произошло с египетскими пирамидами. Много лет с ними все было ясно. Во всех учебниках истории написано: пирамиды были усыпальницами трех фараонов. Жили они 2,5 тысячи лет назад до нашей эры. Значит, пирамидам около 4,5 тысячи лет. Все вроде бы логично.
Первые сомнения в правильности официальной версии зародились у американского геолога Джона Энтони Уэстера. Исследуя древние статуи, он обратил внимание на то, что каменное тело сфинкса имеет следы эрозии. Конечно, камни, возраст которых 4,5 тысячи лет, не могут выглядеть новенькими. Однако для того чтобы древние статуи получили столь характерные повреждения, необходимо, чтобы в течение длительного времени на него воздействовали вода и солнце. С солнцем понятно – в Сахаре его предостаточно. Но вода! Воды, то есть дождей, для этого нужно очень много. Тропические ливни тысячи лет должны точить этот камень, чтобы оставить следы, которые можно увидеть и сегодня. Но в Сахаре – безводная пустыня. Только солнце. Что говорит на этот счет официальная история? История молчит.
Зато ответ на этот вопрос легко дают климатологи. Оказывается, воды в Сахаре когда-то было очень много. Горячие тропические ливни буквально заливали эту благодатную землю, и пустыня Сахара представляла собой цветущий рай. Правда, было это 10–12 тысяч лет назад. Подтверждение гипотезы о т
