Возникновение древнерусской письменности (стр. 1 из 2). Письменности древней руси
Письменность Древней Руси
Письменность Древней Руси
Болгарский писатель X века черноризец (монах) Храбр посвятил началу славянской письменности маленькое (но для нас, потомков, неизмеримо ценное!) сочинение — «Сказании о письменах», то есть о буквах.
Храбр рассказывает, что в древности, когда славяне были еще язычниками, у них не было букв, они читали и гадали «чрътами и резами». «Черты» и «резы» – это разновидность примитивного письма в виде рисунков и зарубок на дереве, известного и у других народов на ранних стадиях их развития. Когда же славяне крестились, продолжает Храбр, они пытались записывать свою речь римскими и греческими буквами, но «без устроения», без порядка. Такие попытки были обречены на неудачу, так как ни греческий, ни латинский алфавит не был пригоден для передачи многих особых звуков славянской речи. «И так было многие годы», – замечает первый историк славянской письменности. Так было до времени Кирилла и Мефодия.
Кирилл (светское имя Константин) и его старший брат Мефодий родились в византийском городе Фессалонике на побережье Эгейского моря (ныне Салоники в Греции), который славяне называли Солунь. Поэтому Кирилла и Мефодия часто называют солунскими братьями. Фессалоника была крупнейшим городом Византийской империи, в ее окрестностях издавна жило много славян, и, очевидно, еще в детстве мальчики познакомились с их обычаями и речью.
Отец братьев, Лев, был военачальником среднего ранга в императорских войсках и смог дать детям хорошее образование. Мефодий (около 815 – 6. IV. 885), блестяще закончив обучение, еще в молодости был назначен воеводой в одну из славянских областей Византии. Как рассказывают страницы «Жития Мефодия», он научился там «всем славянским обычаям». Однако, «познав многие беспорядочные волнения этой жизни», отказался от светской карьеры, постригся в монахи около 852 года и позднее стал игуменом монастыря Полихрон в Малой Азии.
Кирилл (около 827 – 14. II. 869) с юных лет отличался тягой к наукам и исключительными филологическими способностями. Он получил образование в столице империи Константинополе у крупнейших ученых своего времени – Льва Грамматика и будущего патриарха Фотия. Закончив учебу, служил библиотекарем в богатейшем патриаршем книгохранилище в соборе святой Софии и преподавал философию. В средневековых источниках Константина часто называют Философ.
Высоко ценя ученость Константина, византийское правительство поручало ему ответственные задания. В составе дипломатических миссий он ездил проповедовать христианство в Багдадский халифат в 851–852 годах. А около 861 года вместе с Мефодием отправился в Хазарию – государство тюркоязычных племен, принявших иудаизм. Столица Хазарии находилась на Волге, выше современной Астрахани.
Что же было дальше?
О деятельности просветителей, об обстоятельствах возникновения славянской книжности рассказывает нам древнее «Житие Кирилла», созданное человеком, хорошо знавшим братьев. По пути в Хазарию, в городе Херсонесе – центре византийских владений в Крыму (в черте современного Севастополя), Кирилл нашел Евангелие и Псалтирь, «рушкым писменем» написанные, познакомился с человеком, говорившим на том языке, и в короткое время овладел «рушкым» языком. Это загадочное место в житии породило разные научные гипотезы. Считалось, что «рушкые писмена» – это письменность восточных славян, которую впоследствии Кирилл использовал при создании старославянской азбуки. Однако наиболее вероятно, что в первоначальном тексте жития стояло «сурские», то есть сирийские, письмена, которые позднейший книгописец ошибочно понял как «рушкые».
В 862 или 863 году в столицу Византии Константинополь прибыли послы от князя Великой Моравии Ростислава. Они передали византийскому императору Михаилу III просьбу Ростислава: «Хоть люди наши язычество отвергли и держатся закона христианского, нет у нас такого учителя, чтобы на языке нашем изложил правую христианскую веру… Так пошли нам, владыка, епископа и учителя такого».
Великая Моравия была в IX веке сильным и обширным государством западных славян. В ее состав входили Моравия, Словакия, Чехия, а также часть современной Словении и другие земли. Однако Великая Моравия находилась в сфере влияния римской церкви, а господствующим языком церковной литературы и богослужения в Западной Европе была латынь. Так называемые «треязычники» признавали священными только три языка – латинский, греческий и древнееврейский. Князь же Ростислав проводил самостоятельную политику: он стремился к культурной независимости своей страны от Священной Римской империи и немецкого духовенства, совершавшего церковную службу на непонятной славянам латыни. Потому и отправил он посольство в Византию, разрешавшую богослужение и на других языках.
В ответ на просьбу Ростислава византийское правительство отправило (не позднее 864 года) в Великую Моравию миссию во главе с Кириллом и Мефодием.
К тому времени Кирилл, вернувшись из Хазарии, уже приступил к работе над славянской азбукой и переводу греческих церковных книг на славянский язык. Еще до моравского посольства он создал оригинальную, хорошо приспособленную к записи славянской речи азбуку – глаголицу. Ее название происходит от существительного глагол, что значит слово, речь. Глаголица отличается графической гармоничностью. Ее многим буквам свойственен петлеобразный рисунок. Одни ученые выводили глаголицу из греческого минускульного (скорописного) письма, другие искали ее источник в хазарском, сирийском, коптском, армянском, грузинском и других древних алфавитах. Некоторые буквы глаголицы Кирилл заимствовал из греческого (иногда с зеркальным отражением) и древнееврейского (в основном в его самарянской разновидности) алфавитов. Порядок букв в глаголице ориентирован на порядок букв в греческом алфавите, а значит, Кирилл вовсе не отказывался от греческой основы своего изобретения.
Однако, создавая свою азбуку, Кирилл сам придумывает целый ряд новых букв. Он использует для этого важнейшие христианские символы и их сочетания: крест – символ христианства, искупления грехов и спасения; треугольник – символ святой Троицы; круг – символ вечности и т. п. Не случайно аз, первая буква древнейшего славянского алфавита (современная а), созданного специально для записи священных христианских текстов, имеет форму креста – , буквы ижеи и слово (наши и, с) получили одинаковые начертания, соединяющие символы троичности и вечности: соответственно и и т. д.
Глаголица употреблялась на месте своего первоначального применения в Моравии в 60–80-е годы IX века. Оттуда она проникла в западную Болгарию (Македонию) и Хорватию, где получила самое широкое распространение. Глаголические церковные книги издавались хорватами-глаголяшами еще в XX веке. А вот в Древней Руси глаголица не прижилась. В домонгольский период она использовалась здесь изредка, причем могла употребляться в качестве своеобразной тайнописи.
Тут приходит время второй древнейшей славянской азбуки – кириллицы. Она была создана после смерти Кирилла и Мефодия их учениками в Восточной Болгарии в конце IX века. По составу, расположению и звуковому значению букв кириллица почти полностью совпадает с глаголицей, но резко отличается от нее формой букв. В основе этой азбуки лежит греческое торжественное письмо – так называемый устав. Однако буквы, необходимые для передачи особых, отсутствующих в греческом языке звуков славянской речи, были взяты из глаголицы или составлены по ее образцам. Таким образом, Кирилл имеет прямое отношение и к этой азбуке, и ее название кириллица вполне оправдано. В несколько измененном виде она до сих пор используется русскими, белорусами, украинцами, сербами, болгарами, македонцами и другими народами.
Какие же книги первыми были переведены на славянский язык?
Первой книгой, переведенной братьями предположительно еще до моравского посольства, было Евангелие. За ней последовали Апостол, Псалтирь, и постепенно весь чин церковного богослужения облачился в новый наряд – славянский. В процессе переводов был создан первый общеславянский литературный язык, который обычно называется старославянским. Это язык славянских переводов греческих церковных книг, выполненных Кириллом, Мефодием и их учениками во второй половине IX века. Рукописи той далекой эпохи не дошли до нашего времени, но сохранились их более поздние глаголические и кириллические списки X–XI веков.
Народной основой старославянского языка стал южнославянский диалект солунских славян (македонские говоры болгарского языка IX века), с которым Кирилл и Мефодий познакомились еще в детстве в своем родном городе Фессалонике. «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски», - с такими словами отправил братьев в Великую Моравию император Михаил III. Об этом мы тоже узнаем из «Жития Мефодия».
С самого начала старославянский язык, как и созданная на нем богатая переводная и оригинальная литература, имели наднациональный и международный характер. Старославянская книжность существовала в разных славянских землях, ее использовали чехи и словаки, болгары, сербы и словенцы, а позднее и наши предки, восточные славяне. Продолжением старославянского языка стали его местные разновидности – изводы, или редакции. Они образовались из старославянского языка под влиянием живой народной речи. Существуют древнерусский, болгарский, македонский, сербский, хорватский глаголический, чешский, румынский изводы. Различия между разными изводами церковнославянского языка невелики. Поэтому произведения, созданные на одной языковой территории, легко читали, понимали и переписывали в других землях.
Что же братья –
Кирилл (Константин Философ) и Мефодий?
В Великой Моравии они избрали себе учеников, обучили их славянской грамоте, подготовили кадры священнослужителей, способных совершать богослужение по-славянски. И этим вызвали сильнейшее недовольство и сопротивление немецкого духовенства и «треязычников». Кирилл и Мефодий вместе со своими учениками были вынуждены отправиться к папе Римскому, которому подчинялись немецкие епископы, чтобы добиться у него разрешения славянского богослужения. В то время официального разделения христианской церкви на православную и католическую еще не было (это случится позднее – в 1054 году). Путь в Рим пролегал через древнюю Паннонию. Там Кирилл и Мефодий посетили Блатенское княжество (современная западная Венгрия), где жили хорутане, предки словенцев. Князь Коцел принял Кирилла и Мефодия как друг и союзник: сам выучился славянской грамоте и дал им около 50 учеников. Некоторое время Кирилл и Мефодий работали в Блатенском княжестве, а затем отправились дальше – в Рим.
В Риме их ожидал торжественный прием. Хотите знать, почему? Братья как опытные дипломаты привезли с собой мощи святого Климента, ученика апостола Петра и третьего римского епископа. Того самого, которого язычники утопили в Черном море во время гонений на христиан. Мощи были открыты Кириллом в Крыму, в Херсонесе, во время его посольства в Хазарию. Сам папа Адриан II, стремившийся укрепить свое влияние в Моравии и Блатенском княжестве, вышел навстечу Кириллу и Мефодию.
Настал решающий час: Кирилл в блестящей полемике со сторонниками «треязычия» отстоял право на славянское богослужение и добился признания Римом равенства славянского языка среди других священных языков. Адриан II, приняв славянские книги, освятил их и положил в церкви святой Марии. После этого солунские братья и их ученики «пели литургию на славянском языке в церкви святого Петра», а также в других римских храмах. Так речет «Житие Кирилла»…
Вскоре после этого Константин Философ тяжело заболел. Почувствовав приближение смерти, он «облекся в святой иноческий образ» и принял новое имя – Кирилл. Перед кончиной призвал к себе Мефодия и обратился к нему с последней просьбой. Словно предчувствуя будущие испытания, которые выпадут на долю их общего дела, Кирилл сказал, перефразировав слова великого византийского богослова Григория Назианзина: «Вот, брат, были мы с тобой парой в одной упряжке и пахали одну борозду, и я на поле падаю, окончив день свой. Ты же очень возлюбил гору [монашеское уединение. – В. К.], но не смей ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?».
14 февраля 869 года Кирилл умер в возрасте 42 лет и был торжественно похоронен в церкви святого Климента (Сан-Клементе) в Риме. Там и ныне покоится его тело.
Мефодий выполнил завещание младшего брата и продолжил борьбу за славянскую книжность. В 870 году он был назначен архиепископом Сирмийского диоцеза (епархиального округа), в который входили Великоморавское и Блатенское княжества. Во время пребывания на архиепископской кафедре Мефодий закончил перевод Библии (кроме ветхозаветных книг Маккавеев), перевел многие богослужебные, агиографические, церковно-учительные и канонические произведения.
Но жизнь словно испытывала его на прочность и верность обещанию: вскоре после поставления в архиепископы, в том же 870 году, он был обвинен немецкими епископами в незаконном захвате областей, подчиненных в церковном отношении баварскому духовенству. Собрание баварских епископов вынесло Мефодию обвинительный приговор и приказало заточить его вместе с ближайшими учениками в монастырскую тюрьму. Это было вопиющим беззаконием, но епископы стремились любой ценой покончить с авторитетнейшим среди славян духовным пастырем. По свидетельству современников, в монастыре в Южной Германии узников держали «под открытым небом в самую суровую зиму и во время сильных дождей». Страшное заключение тянулось два с половиной года, но никакие испытания не смогли сломить железную волю Мефодия. Только благодаря ходатайству князя Коцела и заступничеству папы Римского Мефодий был освобожден и ему возвратили архиепископскую кафедру. Деятельность славянского пастыря была признана правоверной и канонической.
Однако… После смерти Мефодия 6 апреля 885 года его противники добились у папы Римского Стефана V запрещения славянского языка в богослужении. И вот уже летит послание-приказание великоморавскому князю Святополку: «Пусть отселе никто не смеет дерзать совершать божественные отправления, святую мессу и таинства на славянском языке, как дерзнул этот Мефодий… Пусть извращения, которые высказывал из презрения к вселенской вере, падут на его [Мефодия. – В. К.] голову».
В отличие от своего дяди Ростислава, независимого политика, Святополк не был сторонником славянского богослужения и поддерживал латинское духовенство. Он повелел изгнать учеников Кирилла и Мефодия из Великой Моравии. И уже в XII веке на территории своего первоначального распространения старославянская письменность была окончательно вытеснена латынью.
Но… «что написано пером – не вырубишь топором»! Дело «братьев солунских» не умерло вместе с ними: старославянская книжность продолжала развиваться в других славянских землях. Ученики Кирилла и Мефодия, изгнанные из Моравии, направились на юг, к хорватам, и на юго-восток, к болгарам. Болгарский князь Борис, незадолго до этого крестивший страну по византийскому обряду, создал все необходимые условия для развития старославянской книжности. При его преемнике царе Симеоне (893–927) наступил Золотой век болгарской литературы. Далеко за пределами Болгарии получили известность такие писатели, как Климент Охридский, Константин Преславский, Иоанн экзарх Болгарский, черноризец Храбр. Их творчество продолжало и развивало литературные традиции солунских братьев.
Наступил 988 год. Древняя Русь приняла крещение.
И перекочевало на эту благодатную землю (через посредство южных и, в меньшей степени, западных славян) огромное книжное наследие, созданное Кириллом, Мефодием и их учениками в IX–X веках. Старославянское книжное богатство заложило основы нашей национальной культуры и духовности.
И сами братья, и их преемники твердо верили, что трудятся во имя всех славян, просвещенных единой верой и объединенных одним, понятным всем, литературным языком. В «Прогласе» (предисловии) к Евангелию, древнейшем славянском стихотворном произведении, ученик Мефодия, епископ Константин Преславский, обратился ко всему славянскому миру:
Услышьте, славяне все,
Дар этот от Бога дан нам…
Слушай, славянский народ!
Слушайте Слово, ибо оно – от Бога.
Слово, что питает души человеческие,
Слово, что укрепляет сердца и умы,
Слово, что готовит всех к познанию Бога.
Как без света не будет радости оку,
Глядящему на Божьи творенья,
Но не видящему красоты их,
Так и всякая душа без грамоты
Закона Божьего ясно не видит,
Закона писаного, духовного,
Закона, рай Божий открывающего…
Еще более того душа бескнижная
В мертвеца его превращает.
Торжественный гимн Константина Преславского воспевает идею славянского просвещения и единства. И та же идея звучит уже в самых ранних древнерусских произведениях. «А словеньскый язык [народ. – В. К.] и рускый одно есть…» – читаем в «Повести временных лет», летописном своде начала XII века.
Этой великой идее – идее просвещения и единства славян – были посвящены жизнь и труды святых и равноапостольных Кирилла и Мефодия. Свет ее не меркнет и в наши дни.
doc4web.ru
История распространения письменности в Древней Руси
Если бы буквенное письмо не существовало у славян задолго до принятия ими христианства, то непонятен был бы и неожиданный расцвет болгарской литературы в конце IX—начале X в., и широкое распространение грамотности в быту восточных славян X—XI вв., и высокое мастерство, которого достигло на Руси уже в XI в. искусство письма и книжное оформление (пример — Остромирово евангелие, переписанное для новгородского посадника Остромира в 1055-1057).
Сведения о применении русскими в IX в. видоизмененного греческого письма имеются и в одном греческом источнике. Согласно этому источнику, византийский император Василий Македонец будто бы послал в 866 г. архиепископа, который крестил русских и ввел у них видоизмененное греческое (30-буквенное) письмо; свидетельство это подтверждается арабской летописью. Аналогичные указания, относящиеся к болгарам, имеются в «Солунской легенде». По легенде, некий Кирилл Каппадокийской сделал попытку введения у болгар (в Солуни) видоизмененного греческого письма (из 32 букв) еще в конце VII в.
Имеются указания о применении письменности на Руси и начале X в. и в договорах русских князей Олега и Игоря с Византией. Так, в договоре Олега с греками (911 г.) есть указание о существовании у русских письменных завещаний. В договоре Игоря с греками (944 г.) говорится о золотых и серебряных печатях, о посыльных грамотах, которые вручались русским послам и гостям, отправляющимся в Византию. Включение же в договоры с Византией особых пунктов о завещаниях, посыльных, гостевых грамотах и печатях доказывает не только то, что все это уже существовало на Руси начала X в., но также и то, что к X в. это стало распространенным явлением. Памятниками русской письменности X в. должны считаться и сами договоры с Византией, так как перевод их с греческого на русский современен договорам. Так, С. П. Обнорский на основе изучения языка русских переводов договоров пишет: «...появление текстов договоров в переводе с греческого языка не могло быть ни относительно поздним, ни одновременным, а следовательно оно приблизительно должно было совпадать со временем фактического заключения соответствующих дипломатических актов»[1] . Особенно интересно имеющееся в договоре 911 г. указание, что Русь и Византия и в более давние времена (т. е. еще в IX в.) решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».
К еще более раннему времени, чем договоры русских князей, относятся договоры болгарских князей с Византией. Первый из этих договоров был заключен в 714 г., второй договор (несомненно, письменный) — в 774 г.
Известно, что договоры Византии с другими народами, как правило, составлялись на греческом языке и на языке той страны, с которой Византия заключала договор. Но первые договоры болгар с Византией были заключены задолго до создания азбуки Кириллом, а первые договоры восточных славян — задолго до официального принятия ими христианства (988г.) и распространения у них кирилловской азбуки. Следовательно, второй экземпляр этих договоров, по-видимому, был написан видоизмененным греческим письмом.
В свете этих данных применение славянами в дохристианский период письма типа «черт и резов» и возникшего на греческой основе протокирилловского письма представляется вполне возможным.
Итак, к моменту принятия Русью христианства, а вместе с ним и письменности, на Руси уже существовала письменность в некотором зачаточном виде и это создало предпосылки для восприятия привнесенной письменной культуры. Можно выразить согласие с акад. Д. С. Лихачевым, который писал еще в 1952 г.: “... к вопросу о начале русской письменности следует подойти исторически как к необходимому этапу во внутреннем развитии восточных славян”[2] . Вместе с тем следует еще раз подчеркнуть, что начало письменности отнюдь не означает возникновения литературного языка, а является только первой и одной из желательных предпосылок для его становления.
К IX веку восточнославянские племена занимали обширные территории на великом водном пути «из варяг в греки», т.е. территории от озера Ильмень и бассейна Западной Двины до Днепра, а также к востоку (в района верхнего течения Оки, Волги и Дона) и к западу (в Волыни, Подолии и Галиции). Все эти племена говорили на близкородственных восточнославянских диалектах и находились на разных ступенях экономического и культурного развития; на базе языковой общности восточных славян образовался язык древнерусской народности, которая получила свою государственность в Киевской Руси.
Древнерусский язык был бесписьменным. Возникновение же славянской письменности неразрывно связано с принятием славянами христианства: необходимы были понятные славянам богослужебные тексты.
Рассмотрим историю создания первой славянской азбуки.
В 862 или 863 г. к византийскому императору Михаилу прибыли послы от моравского князя Ростислава. Они передали императору просьбу прислать в Моравию миссионеров, которые могли бы вести проповеди и осуществлять богослужения на понятном мораванам родном языке вместо латинского языка немецкого духовенства. «Наш народ отказался от язычества и держится христианского закона, но нет у нас такого учителя, который мог бы наставить нас в христианской вере на нашем родном языке», - сказали послы. Император Михаил и греческий патриарх Фотий с радостью приняли послов Ростислава и направили в Моравию ученого Константина Философа и его старшего брата Мефодия. Братья Константин и Мефодий были избраны не случайно: Мефодий в течение ряда лет являлся правителем славянской области в Византии, вероятно, на юго-востоке, в Македонии. Младший брат, Константин, был человеком большой учености, он получил блестящее образование. В письменных источника его обычно называют «Философом». Кроме того, Константин и Мефодий родились в городе Солунь (ныне Фессалоники, Греция), в окрестностях которого жило много славян. Многие греки, в том числе и Константин и Мефодий, хорошо знали их язык.
Константин явился составителем первой славянской азбуки – глаголицы. В основу графики глаголицы не был положен ни один из известных науке алфавитов: Константин создавал ее, опираясь на звуковой состав славянского языка. В глаголице можно частично найти элементы или буквы, схожие с буквами других алфавитов развитых языков (греческого, сирийского, коптского письма и других графических систем), однако нельзя сказать, что один из этих алфавитов положен в основу глаголического письма. Азбука, составленная Кириллом – Константином, является оригинальной, авторской и не повторяет ни один из существовавших на то время алфавитов. В основу графики глаголицы были положены три фигуры: крест, круг и треугольник. Глаголическое письмо едино по стилю, оно округлое по форме. Главное отличие глаголического письма от предшествующих систем письменности, которые приписываются славянам, состоит в том, что оно замечательно точно отражало фонемный состав славянского языка и не требовало введения или установления комбинаций из других букв для обозначения некоторых специфических славянских фонем.
Глаголица получила широкое распространение в Моравии и Паннонии, где братья осуществляли свои миссионерскую деятельность, а вот в Болгарии, куда отправились ученики Константина и Мефодия после их смерти, глаголица не прижилась. В Болгарии до появления славянской азбуки для записи славянской речи использовались буквы греческого алфавита. Поэтому, «учитывая специфику обстановки, ученики Константина и Мефодия приспособили греческую азбуку для записи славянской речи. При этом для обозначения славянских звуков (Ш , Щ и др.), отсутствовавших в греческом, были взяты глаголические буквы с некоторыми изменениями их начертания по типу угловатых и прямоугольных греческих унциальных букв. Название же свое – кириллица – эта азбука получила по имени действительного создателя славянской письменности Кирилла (Константина): с кем, как не с ним, следовало связать название самого распространенного среди славян алфавита.
Рукописи славянских переводов Константина и Мефодия, а также их учеников до нашего времени не дошли. Старейшие славянские рукописи относятся к X-XI вв. Большинство из них (12 из 18) написано глаголицей. Эти рукописи по происхождению наиболее близки переводам Константина и Мефодия и их учеников. Самыми известными их них являются глаголические евангелия Зографское, Мариинское, Ассеманиево, кириллические Саввина книга, Супральская рукопись, Хиландарские листки. Язык этих текстов называют старославянским.
Старославянский язык никогда не был разговорным, живым языком. Отождествлять его и язык древних славян нельзя – лексика, морфология и синтаксис старославянских переводов во многом отражают особенности лексики, морфологии и синтаксиса текстов, написанных на греческом языке, т.е. славянские слова повторяют модели, по которым были построены греческие слова. Будучи первым (известным нам) письменным языком славян, старославянский для славян стал образцом, моделью, идеалом языка письменного. И в дальнейшем его строй во многом сохранился уже в текстах церковнославянского языка разных изводов.
mirznanii.com
Письменность Древней Руси
Письменность Древней Руси
Болгарский писатель X века черноризец (монах) Храбр посвятил началу славянской письменности маленькое (но для нас, потомков, неизмеримо ценное!) сочинение — «Сказании о письменах», то есть о буквах.
Храбр рассказывает, что в древности, когда славяне были еще язычниками, у них не было букв, они читали и гадали «чрътами и резами». «Черты» и «резы» – это разновидность примитивного письма в виде рисунков и зарубок на дереве, известного и у других народов на ранних стадиях их развития. Когда же славяне крестились, продолжает Храбр, они пытались записывать свою речь римскими и греческими буквами, но «без устроения», без порядка. Такие попытки были обречены на неудачу, так как ни греческий, ни латинский алфавит не был пригоден для передачи многих особых звуков славянской речи. «И так было многие годы», – замечает первый историк славянской письменности. Так было до времени Кирилла и Мефодия.
Кирилл (светское имя Константин) и его старший брат Мефодий родились в византийском городе Фессалонике на побережье Эгейского моря (ныне Салоники в Греции), который славяне называли Солунь. Поэтому Кирилла и Мефодия часто называют солунскими братьями. Фессалоника была крупнейшим городом Византийской империи, в ее окрестностях издавна жило много славян, и, очевидно, еще в детстве мальчики познакомились с их обычаями и речью.
Отец братьев, Лев, был военачальником среднего ранга в императорских войсках и смог дать детям хорошее образование. Мефодий (около 815 – 6. IV. 885), блестяще закончив обучение, еще в молодости был назначен воеводой в одну из славянских областей Византии. Как рассказывают страницы «Жития Мефодия», он научился там «всем славянским обычаям». Однако, «познав многие беспорядочные волнения этой жизни», отказался от светской карьеры, постригся в монахи около 852 года и позднее стал игуменом монастыря Полихрон в Малой Азии.
Кирилл (около 827 – 14. II. 869) с юных лет отличался тягой к наукам и исключительными филологическими способностями. Он получил образование в столице империи Константинополе у крупнейших ученых своего времени – Льва Грамматика и будущего патриарха Фотия. Закончив учебу, служил библиотекарем в богатейшем патриаршем книгохранилище в соборе святой Софии и преподавал философию. В средневековых источниках Константина часто называют Философ.
Высоко ценя ученость Константина, византийское правительство поручало ему ответственные задания. В составе дипломатических миссий он ездил проповедовать христианство в Багдадский халифат в 851–852 годах. А около 861 года вместе с Мефодием отправился в Хазарию – государство тюркоязычных племен, принявших иудаизм. Столица Хазарии находилась на Волге, выше современной Астрахани.
Что же было дальше?
О деятельности просветителей, об обстоятельствах возникновения славянской книжности рассказывает нам древнее «Житие Кирилла», созданное человеком, хорошо знавшим братьев. По пути в Хазарию, в городе Херсонесе – центре византийских владений в Крыму (в черте современного Севастополя), Кирилл нашел Евангелие и Псалтирь, «рушкым писменем» написанные, познакомился с человеком, говорившим на том языке, и в короткое время овладел «рушкым» языком. Это загадочное место в житии породило разные научные гипотезы. Считалось, что «рушкые писмена» – это письменность восточных славян, которую впоследствии Кирилл использовал при создании старославянской азбуки. Однако наиболее вероятно, что в первоначальном тексте жития стояло «сурские», то есть сирийские, письмена, которые позднейший книгописец ошибочно понял как «рушкые».
В 862 или 863 году в столицу Византии Константинополь прибыли послы от князя Великой Моравии Ростислава. Они передали византийскому императору Михаилу III просьбу Ростислава: «Хоть люди наши язычество отвергли и держатся закона христианского, нет у нас такого учителя, чтобы на языке нашем изложил правую христианскую веру… Так пошли нам, владыка, епископа и учителя такого».
Великая Моравия была в IX веке сильным и обширным государством западных славян. В ее состав входили Моравия, Словакия, Чехия, а также часть современной Словении и другие земли. Однако Великая Моравия находилась в сфере влияния римской церкви, а господствующим языком церковной литературы и богослужения в Западной Европе была латынь. Так называемые «треязычники» признавали священными только три языка – латинский, греческий и древнееврейский. Князь же Ростислав проводил самостоятельную политику: он стремился к культурной независимости своей страны от Священной Римской империи и немецкого духовенства, совершавшего церковную службу на непонятной славянам латыни. Потому и отправил он посольство в Византию, разрешавшую богослужение и на других языках.
В ответ на просьбу Ростислава византийское правительство отправило (не позднее 864 года) в Великую Моравию миссию во главе с Кириллом и Мефодием.
К тому времени Кирилл, вернувшись из Хазарии, уже приступил к работе над славянской азбукой и переводу греческих церковных книг на славянский язык. Еще до моравского посольства он создал оригинальную, хорошо приспособленную к записи славянской речи азбуку – глаголицу. Ее название происходит от существительного глагол, что значит слово, речь. Глаголица отличается графической гармоничностью. Ее многим буквам свойственен петлеобразный рисунок. Одни ученые выводили глаголицу из греческого минускульного (скорописного) письма, другие искали ее источник в хазарском, сирийском, коптском, армянском, грузинском и других древних алфавитах. Некоторые буквы глаголицы Кирилл заимствовал из греческого (иногда с зеркальным отражением) и древнееврейского (в основном в его самарянской разновидности) алфавитов. Порядок букв в глаголице ориентирован на порядок букв в греческом алфавите, а значит, Кирилл вовсе не отказывался от греческой основы своего изобретения.
Однако, создавая свою азбуку, Кирилл сам придумывает целый ряд новых букв. Он использует для этого важнейшие христианские символы и их сочетания: крест – символ христианства, искупления грехов и спасения; треугольник – символ святой Троицы; круг – символ вечности и т. п. Не случайно аз, первая буква древнейшего славянского алфавита (современная а), созданного специально для записи священных христианских текстов, имеет форму креста – , буквы ижеи и слово (наши и, с) получили одинаковые начертания, соединяющие символы троичности и вечности: соответственно и и т. д.
Глаголица употреблялась на месте своего первоначального применения в Моравии в 60–80-е годы IX века. Оттуда она проникла в западную Болгарию (Македонию) и Хорватию, где получила самое широкое распространение. Глаголические церковные книги издавались хорватами-глаголяшами еще в XX веке. А вот в Древней Руси глаголица не прижилась. В домонгольский период она использовалась здесь изредка, причем могла употребляться в качестве своеобразной тайнописи.
Тут приходит время второй древнейшей славянской азбуки – кириллицы. Она была создана после смерти Кирилла и Мефодия их учениками в Восточной Болгарии в конце IX века. По составу, расположению и звуковому значению букв кириллица почти полностью совпадает с глаголицей, но резко отличается от нее формой букв. В основе этой азбуки лежит греческое торжественное письмо – так называемый устав. Однако буквы, необходимые для передачи особых, отсутствующих в греческом языке звуков славянской речи, были взяты из глаголицы или составлены по ее образцам. Таким образом, Кирилл имеет прямое отношение и к этой азбуке, и ее название кириллица вполне оправдано. В несколько измененном виде она до сих пор используется русскими, белорусами, украинцами, сербами, болгарами, македонцами и другими народами.
Какие же книги первыми были переведены на славянский язык?
Первой книгой, переведенной братьями предположительно еще до моравского посольства, было Евангелие. За ней последовали Апостол, Псалтирь, и постепенно весь чин церковного богослужения облачился в новый наряд – славянский. В процессе переводов был создан первый общеславянский литературный язык, который обычно называется старославянским. Это язык славянских переводов греческих церковных книг, выполненных Кириллом, Мефодием и их учениками во второй половине IX века. Рукописи той далекой эпохи не дошли до нашего времени, но сохранились их более поздние глаголические и кириллические списки X–XI веков.
Народной основой старославянского языка стал южнославянский диалект солунских славян (македонские говоры болгарского языка IX века), с которым Кирилл и Мефодий познакомились еще в детстве в своем родном городе Фессалонике. «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски», - с такими словами отправил братьев в Великую Моравию император Михаил III. Об этом мы тоже узнаем из «Жития Мефодия».
С самого начала старославянский язык, как и созданная на нем богатая переводная и оригинальная литература, имели наднациональный и международный характер. Старославянская книжность существовала в разных славянских землях, ее использовали чехи и словаки, болгары, сербы и словенцы, а позднее и наши предки, восточные славяне. Продолжением старославянского языка стали его местные разновидности – изводы, или редакции. Они образовались из старославянского языка под влиянием живой народной речи. Существуют древнерусский, болгарский, македонский, сербский, хорватский глаголический, чешский, румынский изводы. Различия между разными изводами церковнославянского языка невелики. Поэтому произведения, созданные на одной языковой территории, легко читали, понимали и переписывали в других землях.
Что же братья –
Кирилл (Константин Философ) и Мефодий?
В Великой Моравии они избрали себе учеников, обучили их славянской грамоте, подготовили кадры священнослужителей, способных совершать богослужение по-славянски. И этим вызвали сильнейшее недовольство и сопротивление немецкого духовенства и «треязычников». Кирилл и Мефодий вместе со своими учениками были вынуждены отправиться к папе Римскому, которому подчинялись немецкие епископы, чтобы добиться у него разрешения славянского богослужения. В то время официального разделения христианской церкви на православную и католическую еще не было (это случится позднее – в 1054 году). Путь в Рим пролегал через древнюю Паннонию. Там Кирилл и Мефодий посетили Блатенское княжество (современная западная Венгрия), где жили хорутане, предки словенцев. Князь Коцел принял Кирилла и Мефодия как друг и союзник: сам выучился славянской грамоте и дал им около 50 учеников. Некоторое время Кирилл и Мефодий работали в Блатенском княжестве, а затем отправились дальше – в Рим.
В Риме их ожидал торжественный прием. Хотите знать, почему? Братья как опытные дипломаты привезли с собой мощи святого Климента, ученика апостола Петра и третьего римского епископа. Того самого, которого язычники утопили в Черном море во время гонений на христиан. Мощи были открыты Кириллом в Крыму, в Херсонесе, во время его посольства в Хазарию. Сам папа Адриан II, стремившийся укрепить свое влияние в Моравии и Блатенском княжестве, вышел навстечу Кириллу и Мефодию.
Настал решающий час: Кирилл в блестящей полемике со сторонниками «треязычия» отстоял право на славянское богослужение и добился признания Римом равенства славянского языка среди других священных языков. Адриан II, приняв славянские книги, освятил их и положил в церкви святой Марии. После этого солунские братья и их ученики «пели литургию на славянском языке в церкви святого Петра», а также в других римских храмах. Так речет «Житие Кирилла»…
Вскоре после этого Константин Философ тяжело заболел. Почувствовав приближение смерти, он «облекся в святой иноческий образ» и принял новое имя – Кирилл. Перед кончиной призвал к себе Мефодия и обратился к нему с последней просьбой. Словно предчувствуя будущие испытания, которые выпадут на долю их общего дела, Кирилл сказал, перефразировав слова великого византийского богослова Григория Назианзина: «Вот, брат, были мы с тобой парой в одной упряжке и пахали одну борозду, и я на поле падаю, окончив день свой. Ты же очень возлюбил гору [монашеское уединение. – В. К.], но не смей ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?».
14 февраля 869 года Кирилл умер в возрасте 42 лет и был торжественно похоронен в церкви святого Климента (Сан-Клементе) в Риме. Там и ныне покоится его тело.
Мефодий выполнил завещание младшего брата и продолжил борьбу за славянскую книжность. В 870 году он был назначен архиепископом Сирмийского диоцеза (епархиального округа), в который входили Великоморавское и Блатенское княжества. Во время пребывания на архиепископской кафедре Мефодий закончил перевод Библии (кроме ветхозаветных книг Маккавеев), перевел многие богослужебные, агиографические, церковно-учительные и канонические произведения.
Но жизнь словно испытывала его на прочность и верность обещанию: вскоре после поставления в архиепископы, в том же 870 году, он был обвинен немецкими епископами в незаконном захвате областей, подчиненных в церковном отношении баварскому духовенству. Собрание баварских епископов вынесло Мефодию обвинительный приговор и приказало заточить его вместе с ближайшими учениками в монастырскую тюрьму. Это было вопиющим беззаконием, но епископы стремились любой ценой покончить с авторитетнейшим среди славян духовным пастырем. По свидетельству современников, в монастыре в Южной Германии узников держали «под открытым небом в самую суровую зиму и во время сильных дождей». Страшное заключение тянулось два с половиной года, но никакие испытания не смогли сломить железную волю Мефодия. Только благодаря ходатайству князя Коцела и заступничеству папы Римского Мефодий был освобожден и ему возвратили архиепископскую кафедру. Деятельность славянского пастыря была признана правоверной и канонической.
Однако… После смерти Мефодия 6 апреля 885 года его противники добились у папы Римского Стефана V запрещения славянского языка в богослужении. И вот уже летит послание-приказание великоморавскому князю Святополку: «Пусть отселе никто не смеет дерзать совершать божественные отправления, святую мессу и таинства на славянском языке, как дерзнул этот Мефодий… Пусть извращения, которые высказывал из презрения к вселенской вере, падут на его [Мефодия. – В. К.] голову».
В отличие от своего дяди Ростислава, независимого политика, Святополк не был сторонником славянского богослужения и поддерживал латинское духовенство. Он повелел изгнать учеников Кирилла и Мефодия из Великой Моравии. И уже в XII веке на территории своего первоначального распространения старославянская письменность была окончательно вытеснена латынью.
Но… «что написано пером – не вырубишь топором»! Дело «братьев солунских» не умерло вместе с ними: старославянская книжность продолжала развиваться в других славянских землях. Ученики Кирилла и Мефодия, изгнанные из Моравии, направились на юг, к хорватам, и на юго-восток, к болгарам. Болгарский князь Борис, незадолго до этого крестивший страну по византийскому обряду, создал все необходимые условия для развития старославянской книжности. При его преемнике царе Симеоне (893–927) наступил Золотой век болгарской литературы. Далеко за пределами Болгарии получили известность такие писатели, как Климент Охридский, Константин Преславский, Иоанн экзарх Болгарский, черноризец Храбр. Их творчество продолжало и развивало литературные традиции солунских братьев.
Наступил 988 год. Древняя Русь приняла крещение.
И перекочевало на эту благодатную землю (через посредство южных и, в меньшей степени, западных славян) огромное книжное наследие, созданное Кириллом, Мефодием и их учениками в IX–X веках. Старославянское книжное богатство заложило основы нашей национальной культуры и духовности.
И сами братья, и их преемники твердо верили, что трудятся во имя всех славян, просвещенных единой верой и объединенных одним, понятным всем, литературным языком. В «Прогласе» (предисловии) к Евангелию, древнейшем славянском стихотворном произведении, ученик Мефодия, епископ Константин Преславский, обратился ко всему славянскому миру:
Услышьте, славяне все,
Дар этот от Бога дан нам…
Слушай, славянский народ!
Слушайте Слово, ибо оно – от Бога.
Слово, что питает души человеческие,
Слово, что укрепляет сердца и умы,
Слово, что готовит всех к познанию Бога.
Как без света не будет радости оку,
Глядящему на Божьи творенья,
Но не видящему красоты их,
Так и всякая душа без грамоты
Закона Божьего ясно не видит,
Закона писаного, духовного,
Закона, рай Божий открывающего…
Еще более того душа бескнижная
В мертвеца его превращает.
Торжественный гимн Константина Преславского воспевает идею славянского просвещения и единства. И та же идея звучит уже в самых ранних древнерусских произведениях. «А словеньскый язык [народ. – В. К.] и рускый одно есть…» – читаем в «Повести временных лет», летописном своде начала XII века.
Этой великой идее – идее просвещения и единства славян – были посвящены жизнь и труды святых и равноапостольных Кирилла и Мефодия. Свет ее не меркнет и в наши дни.
globuss24.ru
Письменность древней Руси
Письменность Древней Руси.
Из источников по бытовой письменности XI-XV веков наибольший интерес представляют берестяные грамоты и памятники эпиграфики (эпиграфика -- историческая дисциплина, изучающая надписи на твердом материале). Культурно-историческое значение этих источников чрезвычайно велико. Памятники бытовой письменности позволили покончить с мифом о чуть ли не поголовной безграмотности в Древней Руси.
Впервые берестяные грамоты были обнаружены 1951 году во время археологических раскопок в Новгороде. Затем они были найдены (хотя и в несравненно меньшем количестве, чем в Новгороде) в Старой Руссе, Пскове, Смоленске, Твери, Торжке, Москве, Витебске, Мстиславле, Звенигороде Галицком (под Львовом). В настоящее время собрание текстов на бересте насчитывает свыше тысячи документов, и их число постоянно растет с каждой новой археологической экспедицией.
В отличие от дорогого пергамена береста была самым демократичным и легкодоступным материалом письма в средневековье. Писали на ней острым металлическим или костяным стержнем, или, как его называли в Древней Руси, писалом. На мягкой березовой коре буквы выдавливались или процарапывались. Лишь в редких случаях на бересте писали пером и чернилами. Старшие берестяные грамоты из числа обнаруженных ныне относятся к первой половине -- середине XI века. Однако в Новгороде было найдено два костяных писала, которые датируются по археологическим данным временем до крещения Руси: одно -- 953-957 годами, а другое -- 972-989 годами.
Как отмечает В. Л. Янин в книге «Я послал тебе бересту…» Берестяные грамоты были привычным элементом новгородского средневекового быта. Новгородцы постоянно читали и писали письма, рвали их и выбрасывали, как мы сейчас рвем и выбрасываем ненужные или использованные бумаги», «переписка служила новгородцам, занятым не в какой-то узкой, специфической сфере человеческой деятельности. Она не была профессиональным признаком. Она стала повседневным явлением».
Социальный состав авторов и адресатов берестяных грамот очень широк. Среди них не только представители титулованной знати, духовенства и монашества, но также купцы, старосты, ключники, воины, ремесленники, крестьяне и другие лица. В переписке на бересте принимали участие женщины. В ряде случаев они выступают как адресаты или авторы грамот. Сохранилось пять писем, отправленных от женщины к женщине.
В подавляющем большинстве берестяные грамоты написаны по-древнерусски, и лишь небольшое число -- по-церковнославянски. Кроме того, обнаружены две берестяные грамоты, написанные жившими в Новгороде иностранцами на латинском и нижненемецком языках. Известны также греческая и прибалтийско-финская грамоты. Последняя представляет собой заклинание, языческую молитву середины XIII века. Она на триста лет старше всех известных ныне текстов, написанных по-фински или по-карельски.
Берестяные грамоты, по преимуществу, частные письма. Повседневный быт и заботы средневекового человека предстают в них в мельчайших подробностях. Авторы посланий на бересте рассказывают о своих сиюминутных делах и заботах: семейных, бытовых, хозяйственных, торговых, денежных, судебных, нередко также о поездках, военных походах, экспедициях за данью и т. п. Вся эта бытовая сторона средневекового уклада, все эти мелочи обыденной жизни, столь очевидные для современников и постоянно ускользающие от исследователей, слабо отражены в традиционных жанрах литературы XI-XV веков.
Тексты на бересте разнообразны в жанровом отношении. Помимо частных писем, встречаются разного рода счета, расписки, записи долговых обязательств, владельческие ярлыки, завещания, купчие, челобитные от крестьян к феодалу и другие документы. Большой интерес представляют тексты учебного характера: ученические упражнения, азбуки, перечни цифр, списки слогов, по которым учились читать. Значительно реже встречаются берестяные грамоты церковного и литературного содержания: отрывки литургических текстов, молитвы и поучения, например, две цитаты из «Слова о премудрости» знаменитого писателя и проповедника Кирилла Туровского. Сохранились также заговоры, загадка, школьная шутка.
Из всех восточно-славянских письменных источников XI-XV веков берестяные грамоты наиболее полно и разнообразно отразили особенности живой разговорной речи. Исследование текстов на бересте позволило А. А. Зализняку в монографии «Древненовгородский диалект» (М., 1995) восстановить его многие особенности. Рассмотрим наиболее важные из них.
В древненовгородском диалекте отсутствовал общеславянский результат второй палатализации: переход заднеязычных [к], [г], [х] в мягкие свистящие согласные [ц?], [з?], [с?] в положении перед гласными переднего ряда [e] () или [и] дифтонгического происхождения. Все славянские языки пережили вторую палатализацию, и только древненовгородский диалект ее не знал. Напомним, что буквами ъ «ер» и ь «ерь» в древности обозначались особые сверхкраткие звуки, несколько похожие в своем произношении соответственно на [ы] и [и], которые окончательно исчезли из русского языка в начале XIII века.
Бытовые грамоты чрезвычайно близки диалектной речи. Однако их нельзя рассматривать как точную передачу разговорного языка. В бытовой письменности существовал свой сложившийся обычай языкового употребления, который усваивали во время обучения грамоте. Н. А. Мещерский установил, что в частной переписке на бересте были особые адресные и этикетные эпистолярные формулы. Часть таких формул имеет книжное происхождение, хотя в подавляющем большинстве берестяные грамоты не являются литературными произведениями и памятниками книжного языка.
Берестяные грамоты дают богатый материал для изучения некнижных, бытовых графических систем. В Древней Руси элементарный курс грамотности ограничивался одним обучением читать. Но закончив его, ученики, хотя и непрофессионально, могли писать, перенося навыки чтения на письмо. Искусству писать и правилам правописания учили специально, главным образом будущих книгописцев. В отличие от книжных текстов, созданных писцами-профессионалами, берестяные грамоты созданы людьми, в своем большинстве специально не учившимися писать. Не проходя через фильтр книжных орфографических правил, берестяные грамоты отразили многие местные особенности живой речи XI-XV веков.
В памятниках книжного письма, напротив, тщательно устранялись черты диалектной речи. В книжный текст проникали лишь те местные языковые особенности, от которых было трудно избавиться -- например, цоканье. Берестяные грамоты показывают, сколь большое значение имел фильтр книжного правописания, насколько радикально средневековые книгописцы отказывались от областных особенностей живой речи в своей профессиональной деятельности.
Как установил Зализняк, основные отличия бытовых графических систем от книжного письма сводятся к следующим моментам:
1) замена буквы ь на е (или наоборот): коне вместо конь, сьло вместо село;
2) замена буквы ъ на о (или наоборот): поклоно вместо поклонъ, четъ вместо чьто;
3) замена буквы на е или ь (или наоборот). Последовательная замена е и ь на h (весьма редкий графический прием)
4) скандирование, или скандирующий принцип записи, состоит в том, что на письме за любой согласной буквой должна следовать гласная буква. Если на фонетическом уровне гласной нет, то пишутся «немые» ъ или ь, о или е -- в зависимости от твердости или мягкости предшествующей согласной, например: доругая соторона вместо другая сторона. В качестве «немых» гласных после согласных могли использоваться также ы или и: овиса вместо овьса, своимы вместо своимъ.
Как видим, текст, написанный с использованием бытовых графических правил, существенным образом отличается от книжного письма. Так, в грамоте 40-50-х годов XII века встречается написание ко монь, которому в книжной орфографии соответствует форма къ мън. Тем не менее бытовые графические системы иногда проникали в книжное письмо. Их употребление известно в ряде древненовгородских и древнепсковских рукописей.
Языку берестяных грамот близки надписи-граффити, прочерченные острым предметом (часто тем же писалом) по твердой поверхности. Особенно многочисленны и интересны в лингвистическом отношении тексты на штукатурке древних зданий, главным образом церквей. В настоящее время граффити обнаружены на стенах архитектурных памятников многих древнерусских городов: Киева, Новгорода, Пскова, Старой Ладоги, Владимира, Смоленска, Полоцка, Старой Рязани, Галича Южного и др. Большое количество надписей, сделанных не только представителями княжеско-боярских и церковных кругов, но и дружинниками, ремесленниками, простыми богомольцами, свидетельствует о широком распространение грамотности на Руси уже в XI-XII веках. Древнерусским граффити посвящены важные исследования историков и лингвистов (см., например: Высоцкий С. А.
Рождественская выделяет следующие типы надписей: надписи-«моления» с формулой «Господи, помози (помяни, спаси и т. д.)», поминальные надписи с сообщением о смерти (такова запись в Софии Киевской о смерти великого князя Ярослава Мудрого в 1054 году), надписи-автографы (например, XII и XIII века в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде), богослужебные надписи (библейские и литургические цитаты, покаянные стихи и др.), «летописные», или «событийные», надписи, надписи делового содержания, надписи «литературного» характера (так, процитированные на стене Софии Киевской во второй половине -- конце XI века изречения из переводного памятника «Разумы сложения Варнавы Неподобного», известного по рукописям только с рубежа XIV-XV веков, датируют появление этого произведения на Руси временем не позднее второй половины XI столетия), фольклорные надписи (пословицы, поговорки, загадки и т. п.), «бытовые» надписи (например, XIV-XV веков в церкви Федора Стратилата в Новгороде). Некоторые надписи тщательно зачеркнуты. Одну из них, конца XII -- начала XIII века, из Софийского собора в Новгороде удалось разобрать. По мнению Медынцевой, это детская песенка-считалка, однако Рождественская связывает надпись с языческим погребальным обрядом: «(ако с)дите пиро(ге въ) печи гридьба въ корабли… пелепелъка пар(и в)ъ дуброве пост(ави) кашу по(ст)ави пироге ту [туда.] иди». Как отмечает Рождественская, в основе этого ритмизованного текста лежит смысловой параллелизм, находящий поддержку в синтаксических конструкциях и грамматических формах: пирог (ед. ч.) -- в печи, гридьба 'дружина? (ед. ч.) -- в корабле, перепелка (ед. ч.) -- в дуброве. Какой-то современник надписи тщательно зачеркнул ее и обругал автора, приписав ниже: «усохните ти руки».
Иногда на стенах храмов появлялись граффити, представляющие собой юридические документы. На стене киевской Софии, главного храма Киевской Руси, была сделана надпись о покупке вдовой князя Всеволода Ольговича земли, ранее принадлежавшей Бояну, за огромную сумму -- 700 гривен соболей. Надпись составлена согласно формуляру купчих грамот с упоминанием свидетелей-«послухов»: «…а передъ тими послухы купи землю княгыни бояню вьсю…». Обнаруживший надпись Высоцкий датировал ее второй половиной XII века и предположил, что проданная земля некогда имела какое-то отношение к прославленному поэту-певцу «вещему» Бояну, жившему в XI столетии и воспетому в «Слове о полку Игореве». По менее вероятному предположению Б. А. Рыбакова, надпись относится к концу XI века и могла быть сделана вскоре после смерти Бояна. Впрочем, Рыбаков подчеркивал, что «текст граффито сам по себе не дает нам права отождествлять Бояна-песнотворца с Бояном-землевладельцем».
Глаголическое письмо, изобретенное первоучителем славян святым Кириллом, не получила широкого распространения в Древней Руси и ее использовали лишь искусные книжники. До нашего времени не дошло ни одной восточнославянской глаголической книги. Лишь в восьми сохранившихся кириллических рукописях XI-XIII веков встречаются отдельные глаголические слова и буквы. Между тем известны глаголические и смешенные глаголически-кириллические надписи XI-XII веков на стенах Софийских соборов в Новгороде и Киеве. Одну из них процарапал «лютый Созон» в первой половине XII века, закончив приведенный выше кириллический текст глаголическими буквами.
По мнению Рождественской, так как большинство находок древнерусских надписей с глаголическими буквами и кириллических рукописей с глаголическими «вкраплениями» относится к Новгороду и Северной Руси (в Новгороде, например, сохранилось 10 граффити XI века, а в Киеве 3), это заставляет предположить о существовании более тесных и самостоятельных связей Новгорода по сравнению с Киевом с глаголической традицией и глаголическими центрами в Западной Болгарии, Македонии и Моравии.
По наблюдениям Рождественской, важным отличием памятников эпиграфики от книжных текстов является более свободное отношение к книжной норме. Причем степень реализации книжной нормы во многом зависит от типа надписи. Если в богослужебных надписях церковнославянский язык более русифицирован по сравнению с аналогичными книжными текстами, то в надписях светского содержания отразился язык повествовательных и деловых жанров древнерусской письменности. Живая разговорная речь слышна в небольшой рифмованной насмешке XI-XII веков, возможно, над задремавшим певчим или богомольцем в Софии Новгородской: «Якиме стоя усъне а ръта и о камень не ростепе» 'Яким, стоя, уснет, а рта и о камень не расшибет (то есть не раскроет).
stud24.ru
Письменность Древней Руси - часть 2
Что же братья –
Кирилл (Константин Философ) и Мефодий?
В Великой Моравии они избрали себе учеников, обучили их славянской грамоте, подготовили кадры священнослужителей, способных совершать богослужение по-славянски. И этим вызвали сильнейшее недовольство и сопротивление немецкого духовенства и «треязычников». Кирилл и Мефодий вместе со своими учениками были вынуждены отправиться к папе Римскому, которому подчинялись немецкие епископы, чтобы добиться у него разрешения славянского богослужения. В то время официального разделения христианской церкви на православную и католическую еще не было (это случится позднее – в 1054 году). Путь в Рим пролегал через древнюю Паннонию. Там Кирилл и Мефодий посетили Блатенское княжество (современная западная Венгрия), где жили хорутане, предки словенцев. Князь Коцел принял Кирилла и Мефодия как друг и союзник: сам выучился славянской грамоте и дал им около 50 учеников. Некоторое время Кирилл и Мефодий работали в Блатенском княжестве, а затем отправились дальше – в Рим.
В Риме их ожидал торжественный прием. Хотите знать, почему? Братья как опытные дипломаты привезли с собой мощи святого Климента, ученика апостола Петра и третьего римского епископа. Того самого, которого язычники утопили в Черном море во время гонений на христиан. Мощи были открыты Кириллом в Крыму, в Херсонесе, во время его посольства в Хазарию. Сам папа Адриан II, стремившийся укрепить свое влияние в Моравии и Блатенском княжестве, вышел навстечу Кириллу и Мефодию.
Настал решающий час: Кирилл в блестящей полемике со сторонниками «треязычия» отстоял право на славянское богослужение и добился признания Римом равенства славянского языка среди других священных языков. Адриан II, приняв славянские книги, освятил их и положил в церкви святой Марии. После этого солунские братья и их ученики «пели литургию на славянском языке в церкви святого Петра», а также в других римских храмах. Так речет «Житие Кирилла»…
Вскоре после этого Константин Философ тяжело заболел. Почувствовав приближение смерти, он «облекся в святой иноческий образ» и принял новое имя – Кирилл. Перед кончиной призвал к себе Мефодия и обратился к нему с последней просьбой. Словно предчувствуя будущие испытания, которые выпадут на долю их общего дела, Кирилл сказал, перефразировав слова великого византийского богослова Григория Назианзина: «Вот, брат, были мы с тобой парой в одной упряжке и пахали одну борозду, и я на поле падаю, окончив день свой. Ты же очень возлюбил гору [монашеское уединение. – В. К. ], но не смей ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?».
14 февраля 869 года Кирилл умер в возрасте 42 лет и был торжественно похоронен в церкви святого Климента (Сан-Клементе) в Риме. Там и ныне покоится его тело.
Мефодий выполнил завещание младшего брата и продолжил борьбу за славянскую книжность. В 870 году он был назначен архиепископом Сирмийского диоцеза (епархиального округа), в который входили Великоморавское и Блатенское княжества. Во время пребывания на архиепископской кафедре Мефодий закончил перевод Библии (кроме ветхозаветных книг Маккавеев), перевел многие богослужебные, агиографические, церковно-учительные и канонические произведения.
Но жизнь словно испытывала его на прочность и верность обещанию: вскоре после поставления в архиепископы, в том же 870 году, он был обвинен немецкими епископами в незаконном захвате областей, подчиненных в церковном отношении баварскому духовенству. Собрание баварских епископов вынесло Мефодию обвинительный приговор и приказало заточить его вместе с ближайшими учениками в монастырскую тюрьму. Это было вопиющим беззаконием, но епископы стремились любой ценой покончить с авторитетнейшим среди славян духовным пастырем. По свидетельству современников, в монастыре в Южной Германии узников держали «под открытым небом в самую суровую зиму и во время сильных дождей». Страшное заключение тянулось два с половиной года, но никакие испытания не смогли сломить железную волю Мефодия. Только благодаря ходатайству князя Коцела и заступничеству папы Римского Мефодий был освобожден и ему возвратили архиепископскую кафедру. Деятельность славянского пастыря была признана правоверной и канонической.
Однако… После смерти Мефодия 6 апреля 885 года его противники добились у папы Римского Стефана V запрещения славянского языка в богослужении. И вот уже летит послание-приказание великоморавскому князю Святополку: «Пусть отселе никто не смеет дерзать совершать божественные отправления, святую мессу и таинства на славянском языке, как дерзнул этот Мефодий… Пусть извращения, которые высказывал из презрения к вселенской вере, падут на его [Мефодия. – В. К. ] голову».
В отличие от своего дяди Ростислава, независимого политика, Святополк не был сторонником славянского богослужения и поддерживал латинское духовенство. Он повелел изгнать учеников Кирилла и Мефодия из Великой Моравии. И уже в XII веке на территории своего первоначального распространения старославянская письменность была окончательно вытеснена латынью.
Но… «что написано пером – не вырубишь топором»! Дело «братьев солунских» не умерло вместе с ними: старославянская книжность продолжала развиваться в других славянских землях. Ученики Кирилла и Мефодия, изгнанные из Моравии, направились на юг, к хорватам, и на юго-восток, к болгарам. Болгарский князь Борис, незадолго до этого крестивший страну по византийскому обряду, создал все необходимые условия для развития старославянской книжности. При его преемнике царе Симеоне (893–927) наступил Золотой век болгарской литературы. Далеко за пределами Болгарии получили известность такие писатели, как Климент Охридский, Константин Преславский, Иоанн экзарх Болгарский, черноризец Храбр. Их творчество продолжало и развивало литературные традиции солунских братьев.
Наступил 988 год. Древняя Русь приняла крещение.
И перекочевало на эту благодатную землю (через посредство южных и, в меньшей степени, западных славян) огромное книжное наследие, созданное Кириллом, Мефодием и их учениками в IX–X веках. Старославянское книжное богатство заложило основы нашей национальной культуры и духовности.
И сами братья, и их преемники твердо верили, что трудятся во имя всех славян, просвещенных единой верой и объединенных одним, понятным всем, литературным языком. В «Прогласе» (предисловии) к Евангелию, древнейшем славянском стихотворном произведении, ученик Мефодия, епископ Константин Преславский, обратился ко всему славянскому миру:
Услышьте, славяне все,
Дар этот от Бога дан нам…
Слушай, славянский народ!
Слушайте Слово, ибо оно – от Бога.
Слово, что питает души человеческие,
Слово, что укрепляет сердца и умы,
Слово, что готовит всех к познанию Бога.
Как без света не будет радости оку,
Глядящему на Божьи творенья,
Но не видящему красоты их,
Так и всякая душа без грамоты
Закона Божьего ясно не видит,
Закона писаного, духовного,
Закона, рай Божий открывающего…
Еще более того душа бескнижная
В мертвеца его превращает.
Торжественный гимн Константина Преславского воспевает идею славянского просвещения и единства. И та же идея звучит уже в самых ранних древнерусских произведениях. «А словеньскый язык [народ. – В. К. ] и рускый одно есть…» – читаем в «Повести временных лет», летописном своде начала XII века.
Этой великой идее – идее просвещения и единства славян – были посвящены жизнь и труды святых и равноапостольных Кирилла и Мефодия. Свет ее не меркнет и в наши дни.
mirznanii.com
Возникновение древнерусской письменности
Возникновение древнерусской письменности
Формирование древнерусской церковной литературы, начавшееся после первой христианизации, вынуждает нас коротко остановиться на проблеме возникновения восточнославянской письменности. Длительное время в науке господствовало убеждение, что грамотность на Русь пришла из Болгарии после религиозного акта 988 г. Этот взгляд, однако, оказался неверным. В последнее время доказано существование древнерусской письменности докирилловского типа [539, с. 114-116].
О том, что Русь умела писать до 988 г., давно известно в литературе [226; 676; 677; 356; 447 и др.] и засвидетельствовано рядом письменных источников (например, договорами Руси с греками, сообщениями некоторых восточных авторов — аль-Недим и др.). Проблема заключается в определении путей возникновения письменности — процесса, который, по мнению некоторых исследователей, начался еще в период бронзы [596; 716].
До нас дошел чрезвычайно интересный трактат Черноризца Храбра (X в.), посвященный возникновению древнеславянской письменности [308; 323, с. 162—163; 613, с. 102—104]. В нем предложена периодизация, предусматривающая три стадии процесса. На первом этапе славяне пользовались для передачи отдаленной (в пространстве и времени) информации ”чертами и резами”, с помощью которых ”чтеаху и гатааху” (считали и гадали). Второй этап характеризует применение для письма букв греческого и латинского алфавитов ”без устроения”, то есть без приспособления к фонетическим особенностям славянских языков. Третий — деятельность Кирилла Философа и изобретение им специального славянского алфавита.
В наше время эта схема получила убедительное подтверждение особенно на основании археологических материалов. ”Черты и резы” Храбра — это символические знаки, представлявшие собой зародыш отечественной иероглифики [477]. Речь идет прежде всего о ”загадочных знаках” Причерноморья (иногда их называют ”сарматскими”, хотя это и не совсем точно). Этим знакам посвящена большая литература, однако до сих пор проблема остается неисчерпанной [114; 222; 406; 422; 635; 759; 770; 771].
Общее количество разновидностей знаков (более 200) исключает возможность трактовать их как буквы фонетического алфавита. Встречаются они отдельными знаками и в виде текстов, пока еще не дешифрованных. Попытки трактовать их как тамги, знаки собственности и подобные им инсигнии не дали положительных результатов [326, с. 134, 136; 695, с. 46].
Второй этап, определяемый применением фонетического письма на основе использования греческой и латинской графики, прекрасно документирован археологическими материалами черняховской культуры [45, с. 242—243; 137, с. 99—101; 556; 668]. Он охватывает первую половину и середину I тыс. н. э. В последнее время выявлены десятки автографов того времени (правда, пока это отдельные буквы и слова), а многочисленные находки стилей [84, с. 187] свидетельствуют о широком применении письменности у древнеславянского населения.
Носители черняховской культуры поддерживали с римлянами и греками тесные и разнообразные отношения. Многие из них ездили в античные города, овладевали греческим и латинским языками, получали образование, иногда очень высокое, хорошо усваивая навыки письменной культуры. Так или иначе мысль об использовании букв чужого алфавита для изображения славянских слов должна была стоять на повестке дня.
При этом, естественно, возникали чисто практические трудности, обусловленные несоответствием обоих алфавитов фонетике славянских языков. В греческом алфавите, скажем, не было знаков для передачи звуков ”б”, ”у”, шипящих, глухих гласных, дифтонгов ”ц”, ”ч” и т. п. Поэтому адаптация существующих графических систем была актуальной. Такое ”устроение” по Храбру составляет главное содержание третьего периода. Но просветительская деятельность Кирилла Философа и его учеников не исчерпывает весь процесс и является только заключительной стадией. Одним из наиболее значительных достижений исторической науки за последние десятилетия является открытие Софийской азбуки [153, с. 225—240; 144; 148; 149; 154; и др.], отражающей начальную стадию ”устроения” славянского письма. Она включает 23 буквы греческого алфавита — от ”альфы” до ”омеги” — с добавлением четырех специфически славянских знаков: ”б”, ”ж”, ”ш”, ”щ” (последний произносился как дифтонг ”тш”). Это самые необходимые буквы, без которых славянская письменность не могла бы нормально функционировать.
Софийский алфавит обнаружен в Михайловском приделе киевского собора св. Софии, где в середине XI в. находились библиотека и скрипторий. Он прочерчен на стене очень тщательно, большими буквами (высота около 3 см ). Некоторые исследователи допускали, что это обычная кириллица, только недописанная [243]. Однако это предположение кажется невероятным. Автор изобразил буквы аккуратно, доведя до самой ”омеги”, которая завершала собой перечень. Пропущенное ”ж” вписано над строчкой в положенном месте, но не вписаны ”ц” и ”ч”. ”Фита” стоит не в конце алфавита, как положено в кириллице, а на десятом месте — между ”и” и ”i”, как это принято в греческом алфавите. Автор тщательно выписал лишние для славянского языка знаки (например, ”кси” или ту же ”омегу”), но оставил без внимания часто употребляемые глухие гласные (”ъ” и ”ь”), оба юса, необходимые ”ч” и ”у” (”червь” и ”ук”) и т. д.
Таким образом, возникает мысль, что обнаруженная в Софии Киевской азбука является докирилличной и отражает начальный этап в ”устроении” славянского письма. Нетрудно понять и появление ее на стене скриптория и библиотеки. В первой половине XI в. Ярослав Мудрый организовал в Киеве культурно-просветительский центр, где была и первая известная на Руси библиотека. В ней, бесспорно, хранились документы довладимирского времени (об этом свидетельствуют тексты договоров Руси с греками, дошедшие до нас в составе позднейших летописей). Очевидно, таких официальных грамот существовало много. Кроме того, хранились и книги второй половины IX—Х вв. — переводы христианской литературы, хроникальные записи, церковная документация и т. п.
Орфография этих манускриптов (хотя и схожая с кириллицей, но все же отличающаяся от нее) не могла не привлечь внимания киевских книжников XI в. Кто-то из них реконструировал этот древний алфавит на основе существующих текстов и выписал его для памяти или с учебной целью на стене Михайловского придела — в месте, недоступном для постороннего глаза.
На современном этапе исследований установлено, что восточнославянская письменность возникла независимо от миссии Кирилла. Она сформировалась на базе двух источников, которые определяли соответственно две генетические линии. Первую из них составляла причерноморская иероглифика, соединенная с фонетическим письмом греков и римлян. В результате возникло так называемое русско-хазарское письмо, существование которого засвидетельствовано восточными авторами [52, с. 17; 477, с. 29]. Памятники этого письма уже дешифрованы [23; 765; 766; 767]. Ответвление данной линии — рунический алфавит — в первой половине I тыс. н. э. получил большое распространение не только в Причерноморье, но и далеко на Запад — до Скандинавии включительно [114; 669; 799; 838; 872]. На славянской почве возник ”протоглаголический” алфавит, вокруг которого в последние десятилетия развернулась острая дискуссия [224; 225; 295; 296; 294; 714].
Другим источником послужила греческая письменность с устоявшимся и довольно совершенным фонетическим алфавитом. Процесс ”устроения”, в конечном итоге приведший к кристаллизации кириллицы в ее двух вариантах (моравском из 38 литер и болгарском из 43 букв), определил основное направление в формировании собственной славянской письменности.
Открытым остается вопрос, какой именно алфавит изобрел Кирилл. Многие исследователи склоняются в пользу кириллицы [281; 282; 436; 630; 639; 642; 734]. Другие считают, что это была глаголица [202; 592; 683; 732; 743; 764; 781; 782; 898]. К числу последних принадлежит и автор этих строк.
Глаголица является наиболее загадочной проблемой раннесла-вянской письменности. Ее происхождение не выяснено до сих пор [258, с. 422—435]. Наиболее правдоподобная гипотеза, выдвинутая Е. Э. Гарнстрем [171; 172], не объясняет механизм возникновения самого алфавита. Он имеет все признаки искусственно сконструированного, но большинство его литер находит соответствие среди ”сарматских” знаков Причерноморья.
К сожалению, в полемике, не утихающей до нашего времени [405; 497], один вопрос подменяется другим. Дебатируя о графической природе вклада Кирилла, исследователи сводят его к хронологическому соотношению обоих славянских алфавитов. Считается безусловным, что алфавит Кирилла был первой славянской азбукой и, следовательно, предшествовал второму.
Но эта предпосылка оказалась неверной. Наиболее правдоподобную концепцию предложил известный болгарский филолог Емил Георгиев [173; 174]. Согласно ей, кириллица является естественным алфавитом, образовавшимся спонтанно в процессе приспособления греческой графики к фонетическим особенностям славянских языков. Хронологически она предшествует глаголице, так как формировалась на протяжении нескольких столетий еще до IX в. Глаголица — искусственный алфавит, изобретенный Кириллом около 862 г. Он не получил применения из-за своей сложности и практических неудобств, уступив место кириллице, окончательно сложившейся в IX—Х вв. Возможно, знакомство Кирилла с русскими книгами в Херсонесе [436; 735; 736] за год до начала моравской миссии в какой-то степени повлияло на его изобретение.
То, что херсонесские книги были написаны ”протоглаголицей”, вытекает из свидетельств ”Паннонского жития”. Кирилл понимал язык этих произведений, но совсем не знал алфавита. Для установления координации между знаками и звуками ему необходима была помощь грамотного русина. Кириллицу, в основе которой лежал греческий маюскул, он бы без особых трудностей усвоил сам. Становится понятным появление в древнерусской литературе тенденции рассматривать созданный Кириллом алфавит как заимствование из Руси [449]. ”А грамота руськая явилася Богомъ дана в Корсунђ Русину, от нея же научися философъ Константинъ и оттуду сложивъ и написавъ книгы Русскымъ языком”, — читаем в ”Сказании про грамоту руську” [613, с. 31—32]. Возникновение этой тенденции исследователи относят к рубежу XI—XII вв. [439, с. 82; 544, с. 818], но не исключено, что подобная версия существовала намного раньше.
mirznanii.com
Письменность Древней Руси
Письменность Древней Руси
Болгарский писатель X века черноризец (монах) Храбр посвятил началу славянской письменности маленькое (но для нас, потомков, неизмеримо ценное!) сочинение — «Сказании о письменах», то есть о буквах.
Храбр рассказывает, что в древности, когда славяне были еще язычниками, у них не было букв, они читали и гадали «чрътами и резами». «Черты» и «резы» – это разновидность примитивного письма в виде рисунков и зарубок на дереве, известного и у других народов на ранних стадиях их развития. Когда же славяне крестились, продолжает Храбр, они пытались записывать свою речь римскими и греческими буквами, но «без устроения», без порядка. Такие попытки были обречены на неудачу, так как ни греческий, ни латинский алфавит не был пригоден для передачи многих особых звуков славянской речи. «И так было многие годы», – замечает первый историк славянской письменности. Так было до времени Кирилла и Мефодия.
Кирилл (светское имя Константин) и его старший брат Мефодий родились в византийском городе Фессалонике на побережье Эгейского моря (ныне Салоники в Греции), который славяне называли Солунь. Поэтому Кирилла и Мефодия часто называют солунскими братьями. Фессалоника была крупнейшим городом Византийской империи, в ее окрестностях издавна жило много славян, и, очевидно, еще в детстве мальчики познакомились с их обычаями и речью.
Отец братьев, Лев, был военачальником среднего ранга в императорских войсках и смог дать детям хорошее образование. Мефодий (около 815 – 6. IV. 885), блестяще закончив обучение, еще в молодости был назначен воеводой в одну из славянских областей Византии. Как рассказывают страницы «Жития Мефодия», он научился там «всем славянским обычаям». Однако, «познав многие беспорядочные волнения этой жизни», отказался от светской карьеры, постригся в монахи около 852 года и позднее стал игуменом монастыря Полихрон в Малой Азии.
Кирилл (около 827 – 14. II. 869) с юных лет отличался тягой к наукам и исключительными филологическими способностями. Он получил образование в столице империи Константинополе у крупнейших ученых своего времени – Льва Грамматика и будущего патриарха Фотия. Закончив учебу, служил библиотекарем в богатейшем патриаршем книгохранилище в соборе святой Софии и преподавал философию. В средневековых источниках Константина часто называют Философ.
Высоко ценя ученость Константина, византийское правительство поручало ему ответственные задания. В составе дипломатических миссий он ездил проповедовать христианство в Багдадский халифат в 851–852 годах. А около 861 года вместе с Мефодием отправился в Хазарию – государство тюркоязычных племен, принявших иудаизм. Столица Хазарии находилась на Волге, выше современной Астрахани.
Что же было дальше?
О деятельности просветителей, об обстоятельствах возникновения славянской книжности рассказывает нам древнее «Житие Кирилла», созданное человеком, хорошо знавшим братьев. По пути в Хазарию, в городе Херсонесе – центре византийских владений в Крыму (в черте современного Севастополя), Кирилл нашел Евангелие и Псалтирь, «рушкым писменем» написанные, познакомился с человеком, говорившим на том языке, и в короткое время овладел «рушкым» языком. Это загадочное место в житии породило разные научные гипотезы. Считалось, что «рушкые писмена» – это письменность восточных славян, которую впоследствии Кирилл использовал при создании старославянской азбуки. Однако наиболее вероятно, что в первоначальном тексте жития стояло «сурские», то есть сирийские, письмена, которые позднейший книгописец ошибочно понял как «рушкые».
В 862 или 863 году в столицу Византии Константинополь прибыли послы от князя Великой Моравии Ростислава. Они передали византийскому императору Михаилу III просьбу Ростислава: «Хоть люди наши язычество отвергли и держатся закона христианского, нет у нас такого учителя, чтобы на языке нашем изложил правую христианскую веру… Так пошли нам, владыка, епископа и учителя такого».
Великая Моравия была в IX веке сильным и обширным государством западных славян. В ее состав входили Моравия, Словакия, Чехия, а также часть современной Словении и другие земли. Однако Великая Моравия находилась в сфере влияния римской церкви, а господствующим языком церковной литературы и богослужения в Западной Европе была латынь. Так называемые «треязычники» признавали священными только три языка – латинский, греческий и древнееврейский. Князь же Ростислав проводил самостоятельную политику: он стремился к культурной независимости своей страны от Священной Римской империи и немецкого духовенства, совершавшего церковную службу на непонятной славянам латыни. Потому и отправил он посольство в Византию, разрешавшую богослужение и на других языках.
В ответ на просьбу Ростислава византийское правительство отправило (не позднее 864 года) в Великую Моравию миссию во главе с Кириллом и Мефодием.
К тому времени Кирилл, вернувшись из Хазарии, уже приступил к работе над славянской азбукой и переводу греческих церковных книг на славянский язык. Еще до моравского посольства он создал оригинальную, хорошо приспособленную к записи славянской речи азбуку – глаголицу. Ее название происходит от существительного глагол, что значит слово, речь. Глаголица отличается графической гармоничностью. Ее многим буквам свойственен петлеобразный рисунок. Одни ученые выводили глаголицу из греческого минускульного (скорописного) письма, другие искали ее источник в хазарском, сирийском, коптском, армянском, грузинском и других древних алфавитах. Некоторые буквы глаголицы Кирилл заимствовал из греческого (иногда с зеркальным отражением) и древнееврейского (в основном в его самарянской разновидности) алфавитов. Порядок букв в глаголице ориентирован на порядок букв в греческом алфавите, а значит, Кирилл вовсе не отказывался от греческой основы своего изобретения.
Однако, создавая свою азбуку, Кирилл сам придумывает целый ряд новых букв. Он использует для этого важнейшие христианские символы и их сочетания: крест – символ христианства, искупления грехов и спасения; треугольник – символ святой Троицы; круг – символ вечности и т. п. Не случайно аз, первая буква древнейшего славянского алфавита (современная а), созданного специально для записи священных христианских текстов, имеет форму креста – , буквы ижеи и слово (наши и, с) получили одинаковые начертания, соединяющие символы троичности и вечности: соответственно и и т. д.
Глаголица употреблялась на месте своего первоначального применения в Моравии в 60–80-е годы IX века. Оттуда она проникла в западную Болгарию (Македонию) и Хорватию, где получила самое широкое распространение. Глаголические церковные книги издавались хорватами-глаголяшами еще в XX веке. А вот в Древней Руси глаголица не прижилась. В домонгольский период она использовалась здесь изредка, причем могла употребляться в качестве своеобразной тайнописи.
Тут приходит время второй древнейшей славянской азбуки – кириллицы. Она была создана после смерти Кирилла и Мефодия их учениками в Восточной Болгарии в конце IX века. По составу, расположению и звуковому значению букв кириллица почти полностью совпадает с глаголицей, но резко отличается от нее формой букв. В основе этой азбуки лежит греческое торжественное письмо – так называемый устав. Однако буквы, необходимые для передачи особых, отсутствующих в греческом языке звуков славянской речи, были взяты из глаголицы или составлены по ее образцам. Таким образом, Кирилл имеет прямое отношение и к этой азбуке, и ее название кириллица вполне оправдано. В несколько измененном виде она до сих пор используется русскими, белорусами, украинцами, сербами, болгарами, македонцами и другими народами.Какие же книги первыми были переведены на славянский язык?
Первой книгой, переведенной братьями предположительно еще до моравского посольства, было Евангелие. За ней последовали Апостол, Псалтирь, и постепенно весь чин церковного богослужения облачился в новый наряд – славянский. В процессе переводов был создан первый общеславянский литературный язык, который обычно называется старославянским. Это язык славянских переводов греческих церковных книг, выполненных Кириллом, Мефодием и их учениками во второй половине IX века. Рукописи той далекой эпохи не дошли до нашего времени, но сохранились их более поздние глаголические и кириллические списки X–XI веков.
Народной основой старославянского языка стал южнославянский диалект солунских славян (македонские говоры болгарского языка IX века), с которым Кирилл и Мефодий познакомились еще в детстве в своем родном городе Фессалонике. «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски», - с такими словами отправил братьев в Великую Моравию император Михаил III. Об этом мы тоже узнаем из «Жития Мефодия».
С самого начала старославянский язык, как и созданная на нем богатая переводная и оригинальная литература, имели наднациональный и международный характер. Старославянская книжность существовала в разных славянских землях, ее использовали чехи и словаки, болгары, сербы и словенцы, а позднее и наши предки, восточные славяне. Продолжением старославянского языка стали его местные разновидности – изводы, или редакции. Они образовались из старославянского языка под влиянием живой народной речи. Существуют древнерусский, болгарский, македонский, сербский, хорватский глаголический, чешский, румынский изводы. Различия между разными изводами церковнославянского языка невелики. Поэтому произведения, созданные на одной языковой территории, легко читали, понимали и переписывали в других землях.Что же братья –
Кирилл (Константин Философ) и Мефодий?
В Великой Моравии они избрали себе учеников, обучили их славянской грамоте, подготовили кадры священнослужителей, способных совершать богослужение по-славянски. И этим вызвали сильнейшее недовольство и сопротивление немецкого духовенства и «треязычников». Кирилл и Мефодий вместе со своими учениками были вынуждены отправиться к папе Римскому, которому подчинялись немецкие епископы, чтобы добиться у него разрешения славянского богослужения. В то время официального разделения христианской церкви на православную и католическую еще не было (это случится позднее – в 1054 году). Путь в Рим пролегал через древнюю Паннонию. Там Кирилл и Мефодий посетили Блатенское княжество (современная западная Венгрия), где жили хорутане, предки словенцев. Князь Коцел принял Кирилла и Мефодия как друг и союзник: сам выучился славянской грамоте и дал им около 50 учеников. Некоторое время Кирилл и Мефодий работали в Блатенском княжестве, а затем отправились дальше – в Рим.
В Риме их ожидал торжественный прием. Хотите знать, почему? Братья как опытные дипломаты привезли с собой мощи святого Климента, ученика апостола Петра и третьего римского епископа. Того самого, которого язычники утопили в Черном море во время гонений на христиан. Мощи были открыты Кириллом в Крыму, в Херсонесе, во время его посольства в Хазарию. Сам папа Адриан II, стремившийся укрепить свое влияние в Моравии и Блатенском княжестве, вышел навстечу Кириллу и Мефодию.
Настал решающий час: Кирилл в блестящей полемике со сторонниками «треязычия» отстоял право на славянское богослужение и добился признания Римом равенства славянского языка среди других священных языков. Адриан II, приняв славянские книги, освятил их и положил в церкви святой Марии. После этого солунские братья и их ученики «пели литургию на славянском языке в церкви святого Петра», а также в других римских храмах. Так речет «Житие Кирилла»…
Вскоре после этого Константин Философ тяжело заболел. Почувствовав приближение смерти, он «облекся в святой иноческий образ» и принял новое имя – Кирилл. Перед кончиной призвал к себе Мефодия и обратился к нему с последней просьбой. Словно предчувствуя будущие испытания, которые выпадут на долю их общего дела, Кирилл сказал, перефразировав слова великого византийского богослова Григория Назианзина: «Вот, брат, были мы с тобой парой в одной упряжке и пахали одну борозду, и я на поле падаю, окончив день свой. Ты же очень возлюбил гору [монашеское уединение. – В. К.], но не смей ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?».
14 февраля 869 года Кирилл умер в возрасте 42 лет и был торжественно похоронен в церкви святого Климента (Сан-Клементе) в Риме. Там и ныне покоится его тело.
Мефодий выполнил завещание младшего брата и продолжил борьбу за славянскую книжность. В 870 году он был назначен архиепископом Сирмийского диоцеза (епархиального округа), в который входили Великоморавское и Блатенское княжества. Во время пребывания на архиепископской кафедре Мефодий закончил перевод Библии (кроме ветхозаветных книг Маккавеев), перевел многие богослужебные, агиографические, церковно-учительные и канонические произведения.
Но жизнь словно испытывала его на прочность и верность обещанию: вскоре после поставления в архиепископы, в том же 870 году, он был обвинен немецкими епископами в незаконном захвате областей, подчиненных в церковном отношении баварскому духовенству. Собрание баварских епископов вынесло Мефодию обвинительный приговор и приказало заточить его вместе с ближайшими учениками в монастырскую тюрьму. Это было вопиющим беззаконием, но епископы стремились любой ценой покончить с авторитетнейшим среди славян духовным пастырем. По свидетельству современников, в монастыре в Южной Германии узников держали «под открытым небом в самую суровую зиму и во время сильных дождей». Страшное заключение тянулось два с половиной года, но никакие испытания не смогли сломить железную волю Мефодия. Только благодаря ходатайству князя Коцела и заступничеству папы Римского Мефодий был освобожден и ему возвратили архиепископскую кафедру. Деятельность славянского пастыря была признана правоверной и канонической.
Однако… После смерти Мефодия 6 апреля 885 года его противники добились у папы Римского Стефана V запрещения славянского языка в богослужении. И вот уже летит послание-приказание великоморавскому князю Святополку: «Пусть отселе никто не смеет дерзать совершать божественные отправления, святую мессу и таинства на славянском языке, как дерзнул этот Мефодий… Пусть извращения, которые высказывал из презрения к вселенской вере, падут на его [Мефодия. – В. К.] голову».
В отличие от своего дяди Ростислава, независимого политика, Святополк не был сторонником славянского богослужения и поддерживал латинское духовенство. Он повелел изгнать учеников Кирилла и Мефодия из Великой Моравии. И уже в XII веке на территории своего первоначального распространения старославянская письменность была окончательно вытеснена латынью.
Но… «что написано пером – не вырубишь топором»! Дело «братьев солунских» не умерло вместе с ними: старославянская книжность продолжала развиваться в других славянских землях. Ученики Кирилла и Мефодия, изгнанные из Моравии, направились на юг, к хорватам, и на юго-восток, к болгарам. Болгарский князь Борис, незадолго до этого крестивший страну по византийскому обряду, создал все необходимые условия для развития старославянской книжности. При его преемнике царе Симеоне (893–927) наступил Золотой век болгарской литературы. Далеко за пределами Болгарии получили известность такие писатели, как Климент Охридский, Константин Преславский, Иоанн экзарх Болгарский, черноризец Храбр. Их творчество продолжало и развивало литературные традиции солунских братьев. Наступил 988 год. Древняя Русь приняла крещение.
И перекочевало на эту благодатную землю (через посредство южных и, в меньшей степени, западных славян) огромное книжное наследие, созданное Кириллом, Мефодием и их учениками в IX–X веках. Старославянское книжное богатство заложило основы нашей национальной культуры и духовности.
И сами братья, и их преемники твердо верили, что трудятся во имя всех славян, просвещенных единой верой и объединенных одним, понятным всем, литературным языком. В «Прогласе» (предисловии) к Евангелию, древнейшем славянском стихотворном произведении, ученик Мефодия, епископ Константин Преславский, обратился ко всему славянскому миру:
Услышьте, славяне все,
Дар этот от Бога дан нам…
Слушай, славянский народ!
Слушайте Слово, ибо оно – от Бога.
Слово, что питает души человеческие,
Слово, что укрепляет сердца и умы,
Слово, что готовит всех к познанию Бога.
Как без света не будет радости оку,
Глядящему на Божьи творенья,
Но не видящему красоты их,
Так и всякая душа без грамоты
Закона Божьего ясно не видит,
Закона писаного, духовного,
Закона, рай Божий открывающего…
Еще более того душа бескнижная
В мертвеца его превращает.
Торжественный гимн Константина Преславского воспевает идею славянского просвещения и единства. И та же идея звучит уже в самых ранних древнерусских произведениях. «А словеньскый язык [народ. – В. К.] и рускый одно есть…» – читаем в «Повести временных лет», летописном своде начала XII века.
Этой великой идее – идее просвещения и единства славян – были посвящены жизнь и труды святых и равноапостольных Кирилла и Мефодия. Свет ее не меркнет и в наши дни.
