Исторические сведения о древних германцах (стр. 1 из 2). Древний германец
история, германские племена, области расселения, быт и верования
Около 4-5 тысяч лет назад индоевропейские племена пришли на территорию Прибалтики и побережье Северного моря. На тот момент там обитали представители какой-то иной этнической группы, чьё происхождение науке пока неизвестно. В результате смешения пришельцев с коренными обитателями этих территорий и возник народ германцев. Со временем племена начали покидать свою прародину и расселились практически по всей Европе. Само слово «германцы», которое впервые появилось в сочинениях римских авторов в IV в. до н. э., имеет кельтские корни. Германцы вытеснили кельтов из Западной Европы и сами заселили их земли.
Древние германские племена: области расселения
Исследователи выделяют три основных ветви германских племён:
Северогерманские. Обитали на севере Скандинавского полуострова. Являются предками современных норвегов, датчан и шведов.
Западногерманские. Эта группа племён, куда входили лангобарды, англы, саксы, тевтоны и многие другие, заселила бассейн Рейна.
Восточногерманские. Включали племена готов, вандалов и бургундов. Данная группа занимала просторы от Балтийского до Чёрного морей.
Великое переселение народов и образование варварских королевств
В IV веке из азиатских степей в сторону плодородных земель Южной Европы стали выдвигаться грозные орды гуннов под предводительством Аттилы. Надвигающаяся угроза привела в движение всё население Евразии. Целые народы и племена двинулись на запад, чтобы не столкнуться с тюркскими кочевниками. Эти события вошли в историю как Великое переселение народов. Германцы сыграли в этом процессе одну из ключевых ролей. Продвигаясь на запад, они неизбежно должны были столкнуться с Римской империей. Так началась долгая борьба варваров и римлян, которая закончилась в 476 году падением Рима и возникновением на территории империи многочисленных варварских королевств. К самым значительным из них относятся:
Вандальское в Северной Африке;
Бургундское в Галлии;
Франкское на Рейне;
Лангобардское в Северной Италии.
Появление первых зачатков государственности у древних германцев относится к III веку. Это явление характеризовалось разрушением родоплеменного строя, усилением имущественного неравенства и образованием крупных племенных союзов. Данный процесс приостановился из-за вторжения гуннов, но после того как кочевая угроза миновала, продолжился с новой силой уже на осколках Римской империи. Нужно отметить, что число бывших римских граждан значительно превышало число завоевателей. Это стало причиной достаточно мирного сосуществования представителей двух цивилизаций. Варварские королевства выросли из синтеза античных и германских традиций. В королевствах сохранились многие римские институты, а из-за недостатка в варварской среде грамотных людей римская элита занимала не последнее место в государственном управлении.
Неоднородность и незрелость варварских королевств привела к гибели большинства из них. Некоторые из них были подчинены могущественной Византийской империей, а некоторые стали частью влиятельного королевства франков.
Быт и общественное устройство
Древние германцы жили преимущественно за счёт охоты и грабежей. Главой племени был вождь — конунг, однако, важные решения он всегда согласовывал со своей военной дружиной, старейшинами и народным собранием. Право на участие в собрании имели все свободные члены общины, способные носить оружие (в некоторых племенах это могли быть и женщины). По мере обогащения племенной верхушки у германцев начали возникать первые сословия. Общество разделилось на благородных, свободных и полусвободных. Рабство у германцев тоже существовало, но носило патриархальный характер. Рабы были не бесправной собственностью хозяев, как в Риме, а, скорее, младшими членами семьи.
До II-III века германцы вели преимущественно кочевой образ жизни, однако, им приходилось сосуществовать рядом с тогда ещё могущественной Римской империей. Любые попытки проникнуть за пограничные римские валы жёстко пресекались. В результате для того, чтобы прокормиться, германцам пришлось перейти к осёдлости и пахотному земледелию. Собственность на землю была коллективной и принадлежала общине.
Культурное влияние кельтов и осёдлость способствовали развитию ремёсел. Германцы научились добывать металл и собирать янтарь, изготавливать оружие, выделывать кожу. Археологами было найдено множество керамических изделий, драгоценностей и деревянных поделок, изготовленных германскими мастерами.
По мере ослабления Рима и расшатывания дисциплины в приграничных гарнизонах германцы стали всё чаще проникать на территорию империи. Между двумя культурами стали возникать прочные связи (в основном, экономические). Многие германцы даже шли служить в римскую армию.
После возникновения варварских королевств основой общественных и земельных отношений стали феодальные связи, выросшие из отношений дружинников и бывшего конунга (а ныне — короля). Позже эти связи станут базисом общественной жизни в средневековой Европе.
Верования
Наиболее полную картину историки смогли сложить только о религиозных представлениях северогерманских племён, поскольку их мифы дошли до наших дней в письменных источниках. Во главе языческого пантеона северных германцев стоял бог войны и мудрости — Один. Второстепенное, но также очень большое значение имели и другие боги, в числе которых: богиня плодородия Фрейя, воплощение морской стихии — Ньёрд, бог хитрости Локи и бог грома Тор.
Прочие племена, очевидно, имели достаточно схожий со скандинавским пантеон. Изначально культовыми практиками занимались вожди и старейшины, но по мере усложнения религиозных воззрений и социальной структуры у германцев возникло жреческое сословие. Согласно римским авторам, все важные церемонии — молитвы, жертвоприношения (в том числе, и человеческие), гадания — германцы проводили в своих священных рощах. Ещё задолго до падения Рима население Европы начало стремительно христианизироваться. Однако христианские догматы смешивались с языческими воззрениями, что стало причиной искажения христианского учения и появления ересей.
Вам также будет интересно почитать:
germanexpert.ru
Глава 1 Мир древних германцев
Появление германцев
Первые сообщения о варварских народах на далеком севере Европы стали доходить до Средиземноморья в конце VI и V вв. до н. э. Мы знаем, что у древнейших греческих авторов были кое-какие сведения о Северной Европе. Правда, Гекатей в VI в. и Геродот в V о германцах не упоминают, для этих писателей северные варвары делились на кельтов на северо-западе и скифов на северо-востоке. Отдельные упоминания о народах, которые много позже были признаны германскими, начинают встречаться с IV в. до н. э. В первой половине этого столетия Пифей, греческий купец из Массилии (современный Марсель), совершил прославившее его путешествие на северо-запад, в ходе которого он обогнул Британию. Пифей также узнал кое-что о прибрежных районах северной Германии, поскольку он упоминает тевтонов – германское племя, жившее в Дании, которое три столетия спустя обрушилось на Римскую империю и вызвало первое крупное столкновение между римскими легионами и германскими воинами. Очевидно, что многие более поздние писатели заимствовали сведения из рассказа Пифея, и возможно, что он записал многое о континентальной Германии. К сожалению, ничего из этих записей до нас не дошло.
Великое вторжение народов, называвших себя кимврами и тевтонами, в Южную Европу в конце II в. до н. э. впервые заставило римлян осознать мощь северных народов и ту угрозу, которую они представляли для северных границ Рима. К несчастью, хотя мы и можем составить себе четкое представление о ходе этого короткого, но жестокого нашествия, у нас нет никаких свидетельств того времени о культуре и нравах агрессоров. Однако даже сам сюжет этой истории выглядит захватывающе. Кимвры и тевтоны начали массовое переселение со своей северной родины на юг. Это был не просто военный набег: варвары везли с собой в телегах жен и детей. Может быть, их заставило отправиться в путь обширное наступление на их земли моря, которое, наверное, закончилось страшным наводнением, таким, как наводнение октября 1634 г., радикально изменившее береговую линию Фрисландии (провинция Нидерландов. – Ред.) и ее островов.
Сначала дорога привела переселенцев в Богемию, а потом – на территорию современной Югославии. Вслед за тем они повернули на запад, и, поскольку теперь они направлялись к северным границам Италии, римская армия двинулась на перехват. Римляне потерпели сокрушительное поражение в Норее, близ современной Любляны, а германцы продолжали свой путь на запад. Обойдя стороной Италию, к 110 г. до н. э. они дошли до восточной Франции, надеясь поселиться близ римской границы, охватывавшей тогда нынешний Прованс. Снова начался бой, и опять римские легионеры были посрамлены. После дальнейшего путешествия на север по долине Роны кимвры и тевтоны разгромили еще одну римскую армию у Оранжа. Чтобы победить варваров, потребовался один из величайших полководцев Рима и масштабная реформа армии. Все эти блуждания варварской орды наряду с тем, что во вторжении участвовали целые семьи, видимо, означают, что кимвры и тевтоны искали новую землю для поселения. Действительно, по меньшей мере однажды они просили римлян предоставить им территорию, однако те ответили отказом. Таким образом, варвары отнюдь не пытались с ходу атаковать римские провинции.
Эта драматическая встреча севера и юга обострила интерес греко-римских авторов к северным варварам. Греческий писатель Посидоний, творивший в первой половине I в. до н. э., создал ныне утраченное повествование о вторжении кимвров и тевтонов, которое было широко использовано в позднейших компиляциях. Он был первым, кто отделил германцев, как особый варварский народ, от кельтов и скифов. В последние годы жизни Посидония произошло второе масштабное столкновение Рима с германцами – речь идет о кампаниях Юлия Цезаря в восточной Франции против орды германцев под предводительством Ариовиста, намеревавшихся осесть в понравившейся местности. Цезарь не только сам описал эти кампании, он также дал очерк социальной организации и обычаев германцев. Хотя очерк в некоторой степени, возможно, и основан на рассказах таких людей, как Посидоний, у Цезаря сложился личный опыт общения с людьми, проживавшими на обоих берегах среднего Рейна. Однако следует помнить, что Цезарь отнюдь не был в первую очередь бесстрастным этнографом. Он стремился к высшей политической власти, а в качестве историков такие люди опасны. Естественно, в своих «Записках» Цезарь с самой лучшей стороны показал собственные достижения, изображая при этом германцев дикими и неукротимыми врагами римского государства. Подчеркивая дикость и могущество германских воинов, он ясно давал понять, какую службу сослужил Риму, остановив их вторжение в Галлию.
Цезарь был первым, хотя и не последним римским автором, который называл германцев полными дикарями – feri. Галлов можно было цивилизовать контактом с Римом, а германцы оставались feri. Цезарь особо подчеркивает различия между галлами и германцами. Он представляет Рейн как великую границу между Галлией и Германией, признавая при этом, впрочем, что в былые времена некоторые племена переправлялись через Рейн из Германии и селились в северной Галлии. То, на чем Цезарь так настаивал, – что Рейн является четкой границей между кельтскими и германскими народами, теперь считается пропагандистской выдумкой Цезаря. Народы, которые жили к востоку от среднего Рейна, никак нельзя было назвать ни чистокровными кельтами, ни чистокровными германцами, хотя их материальная культура была в большей степени кельтской, чем германской. К этому мы еще вернемся.
После Цезаря римская армия в течение почти сорока лет не пересекала Рейн (теперь ставший северной границей Рима в Западной Европе) с захватническими целями. Затем, примерно с 12 г. до н. э. по 9 г. н. э., император Август организовал серию кампаний, намереваясь провести границу к северо-востоку от долины Рейна, возможно по Эльбе. Это великое сражение выиграли варвары. Римские армии вынуждены были отступить на западный берег Рейна, и большое наступление римской державы за Рейн и Дунай было прекращено. После возобновления контакта с обитателями областей к востоку от Рейна римляне начали приобретать новые сведения о германцах. В результате торговых отношений варвары севера стали гораздо ближе к Риму, и писатели I в. н. э., особенно Плиний Старший, постепенно знакомили с ними римскую публику. Почти в конце столетия, в 98 г. н. э., появилась одна из первых работ историка Тацита – короткий трактат о германской земле и ее обитателях. «Германия», как обычно называют эту работу, была написана на злобу дня, но в то же время это был самый детальный рассказ о германских учреждениях и обычаях, и это единственная подобная монография, посвященная варварскому народу, которая дошла от античности до наших дней. Ученые эпохи Ренессанса называли «Германию» «золотой книгой», и она таковой и является. Тацит не был лично знаком с народами, которые он описывал, однако наблюдения римских офицеров и воинов дали ему информацию, которая не зависела от Посидония и Цезаря, и при этом, разумеется, не была устаревшей. Это наш основной источник по ранним германцам.
После яркого света, который пролила на Германию «Германия» Тацита, наступили настоящие «темные века». Вплоть до IV в. дошедшие до нас литературные труды практически не говорят о германцах ничего достойного внимания. Поскольку в отмеченный период происходили широкомасштабные переселения и перегруппировки народов, для нас это невосполнимая утрата. Во II в. римляне установили искусственную границу, чтобы связать долину среднего Рейна с Дунаем близ Регенсбурга. Эта граница, которую обычно называют лимесом Верхней Германии и Реции по римским провинциям Верхняя Германия и Реция, которые она опоясывала, простояла только до 260 г. Потом она рухнула под давлением варваров: это была первая римская граница в Западной Европе, которая не выдержала их напора.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
document.wikireading.ru
Древние германцы | История.ру
На периферии Римской империи жило множество так называемых «варварских» племён («варварами» греки и римляне именовали всех негреков и неримлян), из которых самыми многочисленными были племена кельтов, германцев и славян.
Значительная часть кельтских племён (в Северной Италии, Испании и Галлии) была покорена Римской империей и смешалась с пришлым римским населением.
Иначе обстояло дело с германскими племенами, сыгравшими чрезвычайно большую роль в крушении Западной Римской империи, и со славянами, оказавшими особенно большое влияние на судьбы Восточной Римской империи.
За несколько десятков лет до нашей эры и в её начале германцы, жившие в области между Рейном, Верхним Дунаем и Эльбой, а отчасти и в области коренного славянского расселения по южному побережью Балтийского моря и делившиеся на множество племён, не имели никакой письменности. Об их общественном строе известно из сочинений римских писателей и по данным археологии.
Источниками, содержащими наиболее полные сведения о германцах, являются «Записки о галльской войне» римского полководца и государственного деятеля Юлия Цезаря (середина I в. до н. э.) и «Германия» римского историка Тацита (около 98 г. н. э.). Эти сведения подтверждаются археологическими материалами, найденными при раскопках.
Природные условия, в которых существовали древние германцы, были значительно более суровыми, чем в Италии. Отличалось древнегерманское общество от римского и по уровню развития производительных сил. Хозяйственная жизнь древних германцев стояла на значительно более низком уровне, чем хозяйственная жизнь рабовладельческого общества, находившегося в периоде расцвета (I в. до н. э.— I и II вв. н. э.).
За 150 лет, отделявших германцев, о которых писал Юлий Цезарь, от германцев, описанных Тацитом, они сильно продвинулись вперёд в своём общественном развитии.
«Эпоха между Цезарем и Тацитом,— писал Ф. Энгельс,— представляет... окончательный переход от кочевой жизни к оседлости...».
Как показывают данные археологии, в первые века нашей эры германцы уже были знакомы с плугом. В это время германцы селились большими деревнями и умели строить деревянные дома, которые они обмазывали разноцветной глиной, такой чистой и яркой, что создавалось впечатление цветного узора. В домах делались погреба, служившие местом хранения сельскохозяйственных продуктов.
Сравнительное обилие этих продуктов свидетельствовало о возросшем значении земледелия в хозяйственной жизни германцев. На это указывают также обязательный при заключении брака дар мужа жене в виде упряжки волов; употребление германцами пшеницы и ячменя не только в пищу, но и для производства «напитка, подобного вину»; ношение одежды из льняного холста и т. д.
Значительно изменился у древних горманцев порядок пользования землёй. «Земля,— писал Тацит в 26-й главе «Германии»,— занимается всеми вместе, поочерёдно, по числу работников, и вскоре они делят сё между собой по достоинству; делёж облегчается обширностью земельной площади: они каждый год меняют пашню и (всё-таки) еще остаётся (свободное поле)». Таким образом, в отличие от прежних порядков, пахотная земля «занятая всеми вместе», т. е. продолжавшая находиться в коллективной собственности родовых общин, уже не обрабатывалась ими коллективно.
Она делилась между входившими в данные общины большими семьями, в которых сыновья и внуки продолжали ещё вести общее хозяйство с главой семьи. При этом семья вождя и семьи так называемых знатных лиц племени (родовых старейшин и пр.) получали большее количество земли, чем семья простого свободного германца, так как вождь и родовая знать уже имели в это время большее количество скота и другого имущества и могли обработать больший земельный участок.
Именно это и означали слова Тацита о том, что раздел пахотной земли происходил «по достоинству» тех лиц, которые в данном разделе участвовали. Принадлежавшие общине луга и леса продолжали, как и раньше, находиться в коллективном пользовании.
В первые века нашей эры германцы по-прежнему жили в условиях первобытно-общинного строя. Из родичей составлялись военные отряды;родичи получали часть штрафа, платившегося виновным в каком-либо поступке потерпевшему; при родичах происходило заключение браков, оценка приданого, наказание неверной жены и т. д.
В то же самое время в жизни германцев уже наблюдались и признаки начавшегося разложения первобытно-общинных отношений. Возникло имущественное неравенство. Скот перешёл в частную собственность.
Наиболее зажиточные из германцев начали отличаться от всех остальных даже своей одеждой. Зародились классы. Появились рабы и распространилась первоначальная, так называемая патриархальная, форма рабства.
Рабы, которыми становились захваченные во время войн пленные, отличались от римских рабов и были близки по условиям своей жизни к римским колонам IV — V вв. Они получали участок земли и вели своё собственное хозяйство, будучи обязаны господину только оброком: хлебом, мелким скотом или одеждой.
Однако самая возможность иметь то или иное количество рабов, несмотря на более мягкие по сравнению с римскими формы их эксплуатации, усиливала социальное неравенство в древдегерманском обществе.
Родовая знать, имевшаяся у германцев и раньше (вожди, старейшины и другие выборные лица племени), стала постепенно пользоваться в обществе особыми наследственными правами.
Большая знатность рассматривалась как основание для избрания в вожди племени даже юноши, и при этом не только в военное, но и в мирное время. Благоприятные условия для обособления родовой знати создавало сосредоточение у неё в руках больших стад скота и значительных участков земли. Этому же способствовало и развитие дружинных отношений.
Раньше германские вожди, выбиравшиеся племенем только на время войны, не имели постоянных дружин. Теперь положение дел изменилось. Быть всегда окружённым большой толпой избранных юношей (т. е. вышедших из знатных и более богатых родов) составляет гордость вождя в мирное время и защиту в военное, писал Тацит, указывавший, что «кормит» дружинников война и что поэтому этих людей легче убедить «получать раны, чем пахать землю», ибо они считают малодушием «приобретать потом то, что можно добыть кровью».
С вождём дружинники были связаны уже не родством, а узами личного подчинения. Превращение временной власти вождя в постоянную ослабляло значение выборных лиц племени. В дружинах, указывал Энгельс, имелся уже «... зародыш упадка старинной народной свободы, и такую именно роль они сыграли во время переселения народов и после него».
В связи с зарождением имущественного и социального неравенства среди германцев изменился и их политический строй. Хотя верховная власть продолжала принадлежать ещё народному собранию, на которое собирались все свободные германцы-воины, значение этого собрания сильно уменьшилось.
За ним сохранилось решение лишь наиболее важных дел — вопросов войны и мира, выбора военачальников, а также рассмотрение таких преступлений, которые наказывались смертью. К тому же все эти дела выносились на народное собрание знатью племени только после их предварительного обсуждения на совете старейшин.
За простыми членами племени оставалось лишь право отвергать предложения старейшин «шумным ропотом» или же одобрять их, «потрясая оружием». Менее значительные дела на народном собрании не обсуждались вовсе, а решались, как писал Тацит, самостоятельно «первыми людьми племени». Маркс и Энгельс называли такое видоизменение прежних родовых порядков «военной демократией», поскольку сложившихся классов в то время ещё не существовало, как не существовало и государства, которое бы стояло над народом, а войны были обычным и повседневным явлением.
Таким образом, в первые века нашей эры у древних германцев родовой строй вступил уже в период разложения.
Развитие классовых отношений в обществе древних германцев было в значительной мере ускорено их соприкосновением с общественными порядками в поздней Римской империи IV—V вв.
www.istoriia.ru
Исторические сведения о древних германцах
Самые ранние этнографические сведения о германцах сообщил Юлий Цезарь, покоривший к середине I в. до н. э. Галлию, в результате чего вышел к Рейну и столкнулся в сражениях с германцами. Римские легионы к концу I в. до н. э. продвинулись до Эльбы, и в I веке появились труды[27] , в которых подробно описаны расселение германских племён, их общественное устройство и нравы.
Рассмотрение социально-экономического строя Поздней Римской империи, и в частности вопроса о предпосылках феодального развития в недрах переживавшего глубокий и всесторонний кризис рабовладельческого общества, заставило обратиться к изучению той силы, которая нанесла смертельный удар империи и тем самым расчистила путь для генезиса феодализма и феодально-зависимого крестьянства. Такой силой явились варвары. Вторжения германских племен, гуннов, венгров, других степных народов, а также славян, арабов, северных германцев-норманнов наполняют почти весь изучаемый нами период. Они привели к коренной перекройке этнической, лингвистической и политической карты Европы, к возникновению новых государственных образований. Невозможно понять начальный этап становления европейского крестьянства, не обратив самого пристального внимания на общественные и хозяйственные порядки, существовавшие у этих народов.
Как неоднократно подчеркивали Маркс и Энгельс (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 643; т, 3, с. 21, 22, 74 и др.), решающую роль в разрушении Римской империи сыграли германцы (при всей этнической неопределенности этого понятия, о чем см. ниже), поэтому представляется необходимым особенно подробно обрисовать их аграрные отношения. Целесообразность этого объясняется также и тем, что в научной литературе по вопросу о социально-экономическом строе германцев нет единодушия, и настоятельна потребность разобраться в существующих контроверзах.
Процесс формирования крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе начался после завоевания варварами территории Римской империи. Главную роль в Великих переселениях играли германские племена. Поэтому изучение их социального строя — необходимая предпосылка анализа истории возникновения крестьянства. В какой мере можно говорить о том, что феодальное подчинение крестьян было подготовлено в века, предшествовавшие завоеваниям? Имелись ли какие-либо зародыши раннефеодальной системы у германцев? Как надлежит понимать преемственность между этими двумя этапами истории Европы — до и после варварских вторжений и переселений? Эти вопросы оживленно дебатировались на протяжении двух последних столетий развития исторического знания. Не вдаваясь здесь в рассмотрение споров между «романистами» и «германистами», необходимо подчеркнуть, что, оставляя в стороне политические, национальные и философско-идеологические причины противоборства школ историков, существенную трудность для познания общественно-экономических отношений у германцев представляло состояние источников. Историкам приходилось строить свои заключения на сообщениях греко-римских писателей, но содержащаяся в их сочинениях информация отрывочна, крайне неполна, тенденциозна и дает основания для неоднозначного и даже предельно противоречивого истолкования.
В самом деле, общественный строй германцев историки разных направлений характеризовали и как первобытное равенство, и как господство аристократии и крупного землевладения, эксплуатировавшего труд подневольных крестьян. Экономический быт германцев понимали то как номадизм, то как переходную стадию от кочевничества к примитивному земледелию, то как «кочевое земледелие», то как переложное земледелие при преобладании скотоводства, наконец, как развитое земледельческое хозяйство (Weber, 1924). Ожесточенные споры вызывал и вопрос об общине: если одни историки находили в древней Германии общиннородовой быт и видели в ней колыбель средневекового маркового устройства, то другие, отрицая любые намеки на подобное устройство, утверждали, что германцы знали частную собственность на землю. Теории, согласно которой германцы явились силой, разрушившей Римскую империю и обновившей Европу, противопоставлялась теория, отрицавшая какую бы то ни было катастрофу при переходе от древности к средневековью: германцы якобы постепенно проникли в империю и приобщились к ее цивилизации, близкой к их собственным социальным порядкам (Dopsch, 1923; Коehne, 192S; KulturbruchoderKulturkontinuität.., 1968).
Такая полярность суждений об одном и том же предмете поневоле заставляет призадуматься: существует ли надежда получить сколько-нибудь объективное знание об этом предмете? Ведь сторонники взаимно исключавших точек зрения привлекали все тот же фонд источников — неужели состояние последних настолько безнадежно, что и впредь будет давать основания для прямо противоположных заключений?!
Поэтому очерк аграрного строя древних германцев приходится начинать с рассмотрения вопроса о памятниках, в которых он нашел свое отражение.
Как уже сказано, историки в своих суждениях традиционно исходили из анализа сообщений античных писателей. Эти письменные свидетельства появляются с тех пор, как представители античной цивилизации вступили в контакты с германскими варварами. Но отношения с варварами были по преимуществу немирными: Рим то оборонялся от германских вторжений, то вел против них наступательные войны; военные действия перемежались переговорами и обменом посольствами. В Германии побывали полководцы и воины, купцы и должностные лица, все они смотрели на ее население и его быт настороженно или просто враждебно. Строй жизни народов, живших за Рейном и Дунаем, неизменно виделся в противостоянии строю римской жизни.
Первое крупное столкновение между Римом и германцами — вторжение кимвров и тевтонов, которые около 113 г. до н.э. двинулись из Ютландии в южном направлении и в 102 и 101 г. до н.э. были разгромлены Марием. Правда, не существует достоверных сведений о том, что эти племена вообще были германцами, древние авторы именовали их «кельтами» или «кельто-скифами», и к германцам впервые их причислил лишь Цезарь.
Цезарь, который в ходе завоевания Галлии в середине 1 в. до н. э. вступил в более интенсивные отношения с германским племенем свевов, вторгшимся в эту страну, оставил довольно пространные описания германцев (два «германских экскурса» в «Записках о Галльской войне»). Но, конечно, Цезарь, политический деятель и полководец, был весьма далек от намерения собрать объективную информацию о свевах в чисто познавательных целях — он заботился и об оправдании и превознесении собственных действий в Галлии. Разгром свевов, огромные массы которых перешли Рейн и захватили часть земель галлов, был нелегким делом даже для такого военачальника. Экскурс о свевах в IV книге его «Записок» входил в донесения римскому сенату: «германский экскурс» в VI книге, независимо от того, был ли он присоединен Цезарем при окончательной работе над этим сочинением или же возник вместе со всеми остальными комментариями, также отнюдь не чужд тенденциозности в отборе и истолковании материала. Хотя Цезарь форсировал Рейн, в глубь Германии он не заходил, и сообщаемые им сведения могли быть почерпнуты лишь у прирейнских племен или у германцев, переселившихся в Галлию. Это не помешало Цезарю распространить сделанные им локальные наблюдения на германцев в целом.
Приблизительно полтора столетия спустя, в самом конце I и начале II в. н. э., о германцах писал Тацит: помимо повествования о войнах и переговорах римлян с разными германскими племенами (в «Историях» и «Анналах») он сочинил книгу «О происхождении и местожительстве германцев» (более известную под названием «Германия»), содержащую разнообразные сведения о них. Частью они были собраны у очевидцев — воинов и купцов, но немалую долю сведений Тацит позаимствовал у других авторов, и, следовательно, эта информация могла уже устареть ко времени составления его труда.
Кроме произведений Цезаря и Тацита — «коронных свидетельств» о германцах, сообщения о них сохранились в трудах Страбона, Веллея Патеркула, Гая Плиния Старшего, Плутарха, Флора, Аппиана, Диона Кассия и других древних авторов; события более позднего времени рисуются в «Истории» Аммиана Марцеллина (IV в.).
Значительная часть письменных известий о германцах не принадлежит очевидцам. Но и в тех случаях, когда автор повествования непосредственно общался с ними, подобно Цезарю, достоверность его сообщений подчас вызывает самые серьезные сомнения. Северные варвары были чужды грекам и римлянам и по языку, и по культуре, по всему строю своей жизни — они были выходцами из иного мира, который пугал и настораживал.Иногда этот мир внушал и другие чувства, например чувство ностальгии по утраченной чистоте и простоте нравов, и тогда описание германских порядков служило, как у Тацита, средством косвенной морализаторской критики римской пресыщенности и испорченности — у древних авторов существовала давняя традиция восприятия «примитивного человека», не испорченного цивилизацией, и связанные с нею штампы они переносили на германцев. В этих условиях сообщения античной этнографии и анналистики о жителях заальпийской Европы неизбежно окрашивались в специфические тона. Читая эти сочинения, сталкиваешься в первую очередь с идеологией и психологией их авторов, с их представлениями о варварах, в большой степени априорными и предвзятыми, и вычленить из такого рода текстов реальные факты жизни германцев крайне трудно. Сочинения античных писателей характеризуют прежде всего культуру самого Рима, культура же германцев выступает в них сильнейшим образом преломленной и деформированной взглядами и навыками мышления столкнувшихся с нею носителей совершенно иной культурной традиции. Варварский быт служил античным писателям своего рода экраном, на который они проецировали собственные идеи и утопии, и все заслуживающие доверия фактические сведения в их сочинениях надлежит оценивать именно в этом идеологическом контексте. Трудности, встающие перед исследователем, заключаются не столько в том, что сообщаются неверные сведения о варварах — они могут быть правильными, но оценка их значения, их компоновка в общей картине, рисуемой античным писателем, всецело определяются установками автора.
