Читать онлайн "Древний Египет" автора Тураев Борис Александрович - RuLit - Страница 1. Древний египет тураев

Древний Египет

«Древний Египет»: Журнал «Нева»; Летний сад; Санкт-Петербург; 2000

ISBN 5-87516-195-7, 5-89740-066-0

Аннотация

Научно-популярный очерк истории и культуры Древнего Египта, принадлежащий перу выдающегося русского востоковеда Б. А. Тураева, при всей своей лаконичности остаётся одним из самых глубоких и подробных исследований египетской истории. В состав работы входит также глава, посвящённая раннехристианскому Египту.

Книга не только представляет увлекательное чтение для всех, интересующихся культурой Древнего мира, но и может быть использована как учебное пособие.

Б. А. Тураев

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ

Введение

Один из наиболее замечательных памятников египетской письменности, приобретённый и разработанный нашим соотечественником, В. С. Голенищевым, влагает в уста князя финикийского города Библа следующие слова: «Амон устроил все земли, устроенные им, но землю Египетскую — раньше других. И искусство вышло из неё, и учение вышло из неё, чтобы дойти до места, где я пребываю». Этот князь конца XII в., указывавший тщательно египетскому путнику на свою независимость, открыто признаёт в эту эпоху политического упадка Египта его культурное и духовное первенство и свидетельствует о великой роли Нильской долины в истории цивилизации. В этом отношении классические писатели, возводившие к Египту и свою науку, и философию, и религию, считавшие его седалищем высшей премудрости, где учились их мудрецы и государственные деятели, не сказали ничего нового — они повторили то, что выразил финикийский царёк. И новая Европа, ещё не получив доступа к иероглифическим памятникам и жадно стремясь получить его, предвкушала вычитать в них разрешение волновавших её вопросов и новое откровение. Действительность как будто обманула это ожидание: вместо великих богословских и философских откровений оказались трескучие царские надписи, монотонные гимны богам, бесконечные и бесчисленные, притом бессмысленные магические формулы, эмпирические и весьма приблизительные научные выкладки, да сказки иногда довольно легкомысленного содержания. Разочарование было велико, особенно когда со стороны раздался лозунг «Babel und Bibel» и когда болезнь панвавилонизма грозила свести великую нильскую цивилизацию на одну из областей излучения азиатской двуречной. Но египтология выдержала это испытание. Новые находки и более тщательное изучение памятников ведут к реабилитации Египта, и великому народу берегов священной реки снова усвояется великая роль в создании нашей цивилизации. Действительно, какую бы сторону нашей жизни мы ни взяли, исследование её истории нас по большей части в конце концов приводит в Египет, который был отцом европейской государственности, европейского искусства, многих явлений нашей религиозной жизни и быта. Египет — родина архитектурных форм колонны, базилики; он же создал наши иконы и монашество, к его иллюстрированным папирусам приходится восходить, чтобы объяснить происхождение наших книг с рисунками, в нём следует искать исходный пункт распространения многих сюжетов и мотивов наших сказок. Росписи стен, выродившиеся в наши обои, флаги, выкидываемые на мачтах в праздники, весы на изображениях страшного суда, представления апокрифического характера о загробных чудовищах и вратах, различные средства народной медицины и многое иное, разнообразное и иногда неуловимое, может быть объяснено только как наследие великой культуры, накоплявшей и развивавшей своё духовное достояние в течение тысячелетий.

Географические условия, среди которых возникла и развилась эта цивилизация, представляют интересное взаимодействие африканского материка и двух океанов. Узкая вытянутая долина Нила окружена с трёх сторон пустынями; она как бы погребена между Сахарой и близкой к ней географически Аравией, что в связи с подтропическим положением должно было бы обусловить исключительно знойный климат. Но истоки Нила лежат на высоком обширном плоскогории экваториальной Африки, покрытом сетью больших озёр, где пары Индийского, отчасти и Атлантического океана, сгущаясь на прохладных лесистых и водных поверхностях, дают обильные периодические дожди на Абиссинском плоскогории и постоянные в области экватора. Последние питают могучий Белый Нил, первые, вместе с тающими снегами, переносят чрез Собат и Атбару с её притоками и бурный Голубой Нил огромные массы воды, дробящей гранитные скалы и несущей строительный материал, который отлагается в течение тысячелетий в Нильской долине. У Хартума воды эти смешиваются с Белым Нилом, который несёт в Египет огромное количество продуктов гниения растительных элементов из болот экваториальной Африки. Из соединения пластического материала, приносимого с абиссинских гор, с этими растительными частицами и получается тот ил, который создал Египет и даёт ему плодородие, в то время как масса воды, приносимая Белым Нилом, не даёт ему иссякнуть и растеряться в песках пустыни. Шесть порогов в Нубии и пять в верхнем течении Белого Нила являются важными регуляторами вод могучей реки — без них разливы были бы слишком быстры и кратковременны. И роль пустыни, как фактора географической среды, также должна быть отмечена. «Действуя большую часть года как гигантский огненный костёр, песчаная пустыня устанавливает летом грандиозную тягу вертикального воздушного столба, образуя над собою обширнейшую площадь низкого давления, куда устремляется со всех сторон воздух соседних районов атмосферы с высоким давлением (Средиземное море) и, в силу этого, летом же устанавливается господствующий ток на Египет со стороны Средиземного моря… а так как ветры северных румбов дуют в году приблизительно около 300 дней, то ими, главным образом северным ветром, и определяется характер местного климата; он отличается в общем умеренностью температуры, умеренною влажностью необыкновенно прозрачного воздуха, безоблачным, тёмно-синим небом. Только весной устанавливается в Сахаре постоянный ток с юга, и чрез это в Египте дует почти около двух месяцев, начиная с марта и по конец апреля, горячий южный и юго-восточный ветер, перемежаясь иногда северным и восточным. С этого же времени начинает, также с перерывами, тянуть знойный пыльный юго-западный хамсин. Воздух в это время бывает пресыщен электричеством, по всей вероятности, существенно влияющим на накопление озона и окисей азота в атмосфере, увлекаемых затем обильными росами в верхние слои почвы. Начиная с июня и до конца февраля снова дуют или чисто северные, или, вообще, ветры северных румбов. Летом, осенью и зимой всё время продолжается разлив Нила, который начинается с июля, достигает максимума в сентябре и медленно опадает в продолжение всей зимы, с тем, чтобы достигнуть самого низкого уровня в апреле, мае и июне. Благодаря особенно большим массам воды, заливающим во второй половине лета и осенью всю орошаемую площадь, в воздухе скопляется много паров, и они, при господствующих прохладных северных ветрах, легко сгущаются в туманы по вечерам… Они нисколько не вредят растениям, наоборот, обогащают их аммониакальными солями… Во время преобладания ветров пустыни или смены ветров северных румбов восточными и южными уничтожаются все вредные для здоровья людей и животных последствия пресыщения почвы влагой и истребляются все малярийные скопления… Жаркие ветры пустыни, способствуя усиленному испарению, при условии свойств нильской почвы, весьма богатой железом и алюминием, принимать, вследствие испарения, порозное состояние, служат косвенной причиной усиленной нитрификации почвы и её быстрейшего физического и химического выспевания. Господство северных ветров спасает также Египет от занесения песком, под которым он был бы бесследно схоронен, если бы господствующие ветры дули с пустыни. Наибольшая сила свежих, северных, умеренно-влажных ветров совпадает с максимальным периодом разлива и с частыми ночными туманами, чем широкая пелена воды защищается от чрезмерных потерь чрез испарение. Стоило бы только ветрам пустыни дуть с такой же силой и постоянством, и тогда даже могучий Нил не в силах был бы дать и половины той влаги, какую он доставляет в настоящее время. Если бы направление ветров не было идеально благоприятно, как оно есть в действительности, то Египет, как страна культуры, был бы немыслим… между тем едва ли многим приходит в голову, что своим торжеством Нил обязан именно той страшной пустыне, которая, казалось, готова поглотить его…» (Клинген. «Среди патриархов земледелия»). Роль ветров в жизни страны сознавалась и самими египтянами. Не говоря уже о постоянном пожелании «сладостного дуновения северного ветра» в сей жизни и будущей, мы находим у одного пророка, предвещавшего всякие беды: «южный ветер сблизится с северным, небо не будет с одним ветром».

Геологами уже написана история образования Нильской долины. Было время, когда её ещё не было, когда течение великой реки, встретив гранитные массы у Ассуана, пошло западнее по Ливийской пустыне, а морской залив доходил, вероятно, до Эсне. Чермное море образовалось только в начале четверичного периода и лишь к началу современного геологического периода Нил вступил в свою культурную роль. Климат в это время в Египте был тропический; леса, растения и животные жарких стран изобиловали, но и в доисторическое время, судя по первобытным рисункам и остаткам, в Египте ещё водились львы, жирафы, слоны, носороги, произрастали многие растения, свойственные ныне только странам верхнего Нила.

Возможно, что и первобытное население Египта было однородным на всём протяжении долины, что обитатели юга постепенно двигались к северу по мере образования египетской части долины. По исследованию антропологов, тип египтян весьма сложный и явился результатом взаимодействия различных рас, и в этом отношении они подобны другим культурным народам. На первобытный африканский слой, вероятно, кочевой отложился в глубокой древности так называемый хамитский, выселившийся из Аравии, где вместе с тамошним населением он составлял так называемых прасемитов. Эта хамитская группа народов включает в себя население северной Африки, ливийцев, берберов, затем нубийцев, сомлийпев, бишаринов и других, отличаясь от негров и племён языков банту. По языку она находится в несомненном родстве с семитической, но в более отдалённой степени, чем различные части семитической ветви — между собою. Равным образом и отдельные представители хамитического мира не обнаруживают этой степени близости, будучи расселены по более обширной территории, имея столь различные судьбы. Египтяне были единственным народом этого племени, создавшим мировую культуру и богатую литературу, которая к тому же на многие века отстоит от современных произведений народной словесности различных хамитских племён, изучаемых лингвистами и исследователями фольклора; у нас нет поэтому такого богатого материала для сравнительных исследований, какими мы располагаем при изучении семитического мира. Египетский язык, во всяком случае, обнаруживает наибольшую близость к семитическим и в грамматике, и в словаре, особенно в том, что корни состоят главным образом из трёх согласных, и гласные имеют лишь служебное значение для образования форм. И звуковой состав языка тот же. И близость эта увеличивается по мере того, как мы знакомимся с более древними стадиями развития языка, имевшего длинную и поучительную историю. Очевидно, Египет и потом продолжал питаться новыми переселениями с востока, усиливавшими в нём азиатско-семитический элемент. Это доказывается и другими сторонами культуры — религией и искусством: и там и здесь мы встречаем родственные черты с азиатской цивилизацией, развившейся в области двух великих рек. Египетское иероглифическое письмо, несомненно возникшее уже на африканской почве, также указывает на родство создавшего его народа с семитами, оно принимает в соображение только согласные звуки и те полугласные, которые так характерны для семитизма. На азиатские отношения указывают и находимые уже в древнейших гробницах зёрна пшеницы и ячменя, а также виноград и священные деревья — сикомора и персея; последние южноаравийского происхождения и, может быть, косвенно указывают на путь, по которому происходили отчасти переселения, тем более, что на противоположном берегу Африки, в Самадийской области, египтяне помещали страну Пунт, с которой они издревле поддерживали сношения и жителей которой изображали подобными себе, не всегда даже причисляя их к враждебным иностранцам. Здесь же помещали они так называемую «Страну Бога», обитающего в атмосфере благовонных деревьев, смолы которых воскуряются в храмах. И Библия помещает родоначальника египтян Мисраима в потомство Хама вместе с представителями Пунта — Путом и Нубии — Кушем.

Если везде человек является сыном своей почвы, то в Египте влияние географической среды на население и его культуру было особенно могущественным. Оно претворило все этнические элементы в одну цельную расу, стойкость которой вызывает удивление и которая до сих пор, несмотря на персидское, греческое, римское, византийское, арабское и турецкое владычество, сохраняет в большой чистоте свой физический тип и даже продолжает ассимилировать новых обитателей. Даже на животных распространяется эта ассимилирующая и претворяющая способность географических и климатических условий великой страны. Могущественны были их воздействия и на развитие культуры. Прежде всего они были школой государственности. Богатые дары Нила могут превратиться в величайшие бедствия, если к ним не приложить упорного и систематического труда. Нормальный уровень поднятия Нила — 16 футов; трёх футов нехватки достаточно для наступления голода, с другой стороны слишком быстрое, бурное и обильное половодье гибельно для людей и животных. Вода половодья должна быть регулируема каналами, резервуарами и шлюзами, поддерживаться на известной высоте сооружениями; для сношений между населёнными местами должны быть устроены плотины и сооружены суда. Всё это обусловило раннее развитие гидротехники, землемерного дела и наблюдения неба для календарных вычислений, определяющих время наступления и хода разлития реки. Ежемесячный пересмотр границ полей, заливаемых рекой, вызвал необходимость ведения точного измерения, записей, развитого чувства собственности, уважения к суду и закону. Всё это требовало дружного и согласного сотрудничества всего народа на всём протяжении от катаракта до устья, при условии всецелого подчинения сильной, располагающей безусловным авторитетом центральной власти. Египет стал родиной бюрократической абсолютной монархии, в которой личность государя была обожествлена и огромная часть народа состояла из крепостных.

Редкие контрасты природы и соприкосновение необычайно плодородной долины с бесплодной пустыней, быстрое чередование яркого света и тёмной ночи, смена ветров и периодов Нила наложили печать на религиозное мышление египтянина, развив в нём сначала космический, затем этический дуализм и сделав его особенно ревностным почитателем божества света, сначала чувственного, затем духовного. А когда он принял религию света Истинного, горы и пустыни, замыкающие его долину, сделались для него местом духовных подвигов и дали миру монашество, значение которого в культурной истории человечества ещё не поддаётся учёту. Необычайная сухость климата и почвы пустыни, особенно в Верхнем Египте, сохраняющая самые хрупкие предметы и подверженные тлению вещества, содействовала особому направлению представлений о загробной участи, обусловила заботу о сохранении тел и вызвала исключительное среди других религий развитие интереса и учения о потустороннем мире.

Не менее тесна была зависимость от внешних условий и египетского искусства. Исключительная художественная одарённость великой нации была поставлена в особенно благоприятные условия развития. «Чудная долина вдоль гор пустыни. Вид вдаль по плоскости, ограниченной извивающимися линиями песчаных холмов и скалистых плоскогорий. К этому прозрачность и красочность воздуха, приближающая к глазу даль и оставляющая ограничивающей линии её остроту. В ландшафте простейшие контрасты равнины и высот без переходов; размеры, в которых исчезает всё мелкое. Эта природа, довольная только грандиозным, не давала искусству ничего подобного бесконечному богатству Греции и Италии — никаких холмов, гор, лесов и морских заливов, замкнутых долин, которые могли получить своё настоящее увенчание храмом, замком, театром или стадием. На берегах Нила искусству были предоставлены лишь две возможности — подчинение или конкуренция. Египетское искусство избрало второе. Оно воздвигло колоссы, — и не только пирамиды, но и великие храмы и сооружения на террасах. Этим оно обязало себя масштабом, который оказывал влияние до самых малых форм» (L. Curtius). Для осуществления этой задачи были обильные средства: Египетским царям и художникам не было необходимости, подобно вавилонским, снаряжать отдалённые экспедиции за строительным материалом — всё было в изобилии у них в стране. Область первого порога доставляла прекрасный гранит, далее к северу, особенно у Сильсилэ — песчаник, ещё дальше — известняк, также добывавшийся у Мемфиса в копях Моккатама, в Турре, Аяне, Масаре. Алебастровые копи находились в Среднем Египте у Хатнуба, другие твёрдые породы — в Хаммамате между городом Контом и Чёрным морем. Соседний Синай изобиловал бирюзой, малахитом и медью, примыкающая с юга Нубия — золотом. Доставка тяжёлого материала облегчалась Нилом, по которому он мог сплавляться уже в отдалённое время, так как египтяне рано начали строить суда. Реки были главным средством сообщения, до такой степени, что в египетском языке «плыть по течению» и «против течения» значило путешествовать на север и на юг даже тогда, когда дело шло о сухопутном путешествии и притом за пределами долины. Весьма характерно и то обстоятельство, что египтяне, окружённые народами разнообразных цветов, стали весьма тщательно отмечать в искусстве расовые особенности, весьма удачно схватывали характерные признаки типов народов и впервые стали классифицировать расы по цвету кожи (система Блюменбаха). Любопытен и другой критерий, служивший у них для различения себя от соседних народов: в то время, как они питаются Нилом, вытекающим «из Преисподней» или из Океана, прочие народы получают воду из Нила, свергающегося с неба в виде дождя.

Придатком к Египту были многочисленные оазы (от египетского слова «уахет») Ливийской пустыни. Из них самый обширный и близкий к долине Нила, почти примыкающий к ней, — Фаюм, питаемый Бахр-Юсупом и заключающий в себе Меридово озеро, имел особое значение в эпоху Среднего царства и в поздние времена; у входа в него даже иногда были царские резиденции. На севере, у озёр, находящихся в подземном соединении с Нилом, лежит знаменитая Нитрия, производящая натр и сделавшаяся в христианское время местом монашеских подвигов; самый оаз назывался тогда Шиит (копты объясняли Шихит — «взвешивание сердца») — прототип греческого и нашего, ставшего нарицательным словом, «Скит». — Далее расположен ряд оазов — Кенем, или южный (ныне Эль-Харге), Джесджес, ныне Эль-Дахлэ, Амоюв (ныне Сивэ), Северный (ныне Эль-Бахарийэ) и др. Существование их объясняют большею частью огромным подземным резервуаром воды, питающим их озёра и источники. Историческое значение их заключалось, главным образом, в передаче египетской культуры ливийским племенам, в общении её с пунической и греческой (в Киренаике), особенно в религиозной сфере — достаточно вспомнить ту роль, какую имел оракул Амона в Сивэ и то влияние, каким он пользовался во всём древнем мире — это была до известной степени выдвинутая нейтральная почва египетской цивилизации, где встречались богомольцы и вопрошатели со всего тогдашнего мира, откуда и Карфаген получил своего Ваала-Хаммона с рогами овна, и Александр своё признание, как сына Амона и земного бога. Оазы были колонизованы египтянами и составили одно целое с их страной уже в Фиванский период их истории, что очевидно из характера их культурных остатков и их культа Амона.

Древний Египет

«Древний Египет»: Журнал «Нева»; Летний сад; Санкт-Петербург; 2000

ISBN 5-87516-195-7, 5-89740-066-0

Аннотация

Научно-популярный очерк истории и культуры Древнего Египта, принадлежащий перу выдающегося русского востоковеда Б. А. Тураева, при всей своей лаконичности остаётся одним из самых глубоких и подробных исследований египетской истории. В состав работы входит также глава, посвящённая раннехристианскому Египту.

Книга не только представляет увлекательное чтение для всех, интересующихся культурой Древнего мира, но и может быть использована как учебное пособие.

Б. А. Тураев

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ

Введение

Один из наиболее замечательных памятников египетской письменности, приобретённый и разработанный нашим соотечественником, В. С. Голенищевым, влагает в уста князя финикийского города Библа следующие слова: «Амон устроил все земли, устроенные им, но землю Египетскую — раньше других. И искусство вышло из неё, и учение вышло из неё, чтобы дойти до места, где я пребываю». Этот князь конца XII в., указывавший тщательно египетскому путнику на свою независимость, открыто признаёт в эту эпоху политического упадка Египта его культурное и духовное первенство и свидетельствует о великой роли Нильской долины в истории цивилизации. В этом отношении классические писатели, возводившие к Египту и свою науку, и философию, и религию, считавшие его седалищем высшей премудрости, где учились их мудрецы и государственные деятели, не сказали ничего нового — они повторили то, что выразил финикийский царёк. И новая Европа, ещё не получив доступа к иероглифическим памятникам и жадно стремясь получить его, предвкушала вычитать в них разрешение волновавших её вопросов и новое откровение. Действительность как будто обманула это ожидание: вместо великих богословских и философских откровений оказались трескучие царские надписи, монотонные гимны богам, бесконечные и бесчисленные, притом бессмысленные магические формулы, эмпирические и весьма приблизительные научные выкладки, да сказки иногда довольно легкомысленного содержания. Разочарование было велико, особенно когда со стороны раздался лозунг «Babel und Bibel» и когда болезнь панвавилонизма грозила свести великую нильскую цивилизацию на одну из областей излучения азиатской двуречной. Но египтология выдержала это испытание. Новые находки и более тщательное изучение памятников ведут к реабилитации Египта, и великому народу берегов священной реки снова усвояется великая роль в создании нашей цивилизации. Действительно, какую бы сторону нашей жизни мы ни взяли, исследование её истории нас по большей части в конце концов приводит в Египет, который был отцом европейской государственности, европейского искусства, многих явлений нашей религиозной жизни и быта. Египет — родина архитектурных форм колонны, базилики; он же создал наши иконы и монашество, к его иллюстрированным папирусам приходится восходить, чтобы объяснить происхождение наших книг с рисунками, в нём следует искать исходный пункт распространения многих сюжетов и мотивов наших сказок. Росписи стен, выродившиеся в наши обои, флаги, выкидываемые на мачтах в праздники, весы на изображениях страшного суда, представления апокрифического характера о загробных чудовищах и вратах, различные средства народной медицины и многое иное, разнообразное и иногда неуловимое, может быть объяснено только как наследие великой культуры, накоплявшей и развивавшей своё духовное достояние в течение тысячелетий.

Географические условия, среди которых возникла и развилась эта цивилизация, представляют интересное взаимодействие африканского материка и двух океанов. Узкая вытянутая долина Нила окружена с трёх сторон пустынями; она как бы погребена между Сахарой и близкой к ней географически Аравией, что в связи с подтропическим положением должно было бы обусловить исключительно знойный климат. Но истоки Нила лежат на высоком обширном плоскогории экваториальной Африки, покрытом сетью больших озёр, где пары Индийского, отчасти и Атлантического океана, сгущаясь на прохладных лесистых и водных поверхностях, дают обильные периодические дожди на Абиссинском плоскогории и постоянные в области экватора. Последние питают могучий Белый Нил, первые, вместе с тающими снегами, переносят чрез Собат и Атбару с её притоками и бурный Голубой Нил огромные массы воды, дробящей гранитные скалы и несущей строительный материал, который отлагается в течение тысячелетий в Нильской долине. У Хартума воды эти смешиваются с Белым Нилом, который несёт в Египет огромное количество продуктов гниения растительных элементов из болот экваториальной Африки. Из соединения пластического материала, приносимого с абиссинских гор, с этими растительными частицами и получается тот ил, который создал Египет и даёт ему плодородие, в то время как масса воды, приносимая Белым Нилом, не даёт ему иссякнуть и растеряться в песках пустыни. Шесть порогов в Нубии и пять в верхнем течении Белого Нила являются важными регуляторами вод могучей реки — без них разливы были бы слишком быстры и кратковременны. И роль пустыни, как фактора географической среды, также должна быть отмечена. «Действуя большую часть года как гигантский огненный костёр, песчаная пустыня устанавливает летом грандиозную тягу вертикального воздушного столба, образуя над собою обширнейшую площадь низкого давления, куда устремляется со всех сторон воздух соседних районов атмосферы с высоким давлением (Средиземное море) и, в силу этого, летом же устанавливается господствующий ток на Египет со стороны Средиземного моря… а так как ветры северных румбов дуют в году приблизительно около 300 дней, то ими, главным образом северным ветром, и определяется характер местного климата; он отличается в общем умеренностью температуры, умеренною влажностью необыкновенно прозрачного воздуха, безоблачным, тёмно-синим небом. Только весной устанавливается в Сахаре постоянный ток с юга, и чрез это в Египте дует почти около двух месяцев, начиная с марта и по конец апреля, горячий южный и юго-восточный ветер, перемежаясь иногда северным и восточным. С этого же времени начинает, также с перерывами, тянуть знойный пыльный юго-западный хамсин. Воздух в это время бывает пресыщен электричеством, по всей вероятности, существенно влияющим на накопление озона и окисей азота в атмосфере, увлекаемых затем обильными росами в верхние слои почвы. Начиная с июня и до конца февраля снова дуют или чисто северные, или, вообще, ветры северных румбов. Летом, осенью и зимой всё время продолжается разлив Нила, который начинается с июля, достигает максимума в сентябре и медленно опадает в продолжение всей зимы, с тем, чтобы достигнуть самого низкого уровня в апреле, мае и июне. Благодаря особенно большим массам воды, заливающим во второй половине лета и осенью всю орошаемую площадь, в воздухе скопляется много паров, и они, при господствующих прохладных северных ветрах, легко сгущаются в туманы по вечерам… Они нисколько не вредят растениям, наоборот, обогащают их аммониакальными солями… Во время преобладания ветров пустыни или смены ветров северных румбов восточными и южными уничтожаются все вредные для здоровья людей и животных последствия пресыщения почвы влагой и истребляются все малярийные скопления… Жаркие ветры пустыни, способствуя усиленному испарению, при условии свойств нильской почвы, весьма богатой железом и алюминием, принимать, вследствие испарения, порозное состояние, служат косвенной причиной усиленной нитрификации почвы и её быстрейшего физического и химического выспевания. Господство северных ветров спасает также Египет от занесения песком, под которым он был бы бесследно схоронен, если бы господствующие ветры дули с пустыни. Наибольшая сила свежих, северных, умеренно-влажных ветров совпадает с максимальным периодом разлива и с частыми ночными туманами, чем широкая пелена воды защищается от чрезмерных потерь чрез испарение. Стоило бы только ветрам пустыни дуть с такой же силой и постоянством, и тогда даже могучий Нил не в силах был бы дать и половины той влаги, какую он доставляет в настоящее время. Если бы направление ветров не было идеально благоприятно, как оно есть в действительности, то Египет, как страна культуры, был бы немыслим… между тем едва ли многим приходит в голову, что своим торжеством Нил обязан именно той страшной пустыне, которая, казалось, готова поглотить его…» (Клинген. «Среди патриархов земледелия»). Роль ветров в жизни страны сознавалась и самими египтянами. Не говоря уже о постоянном пожелании «сладостного дуновения северного ветра» в сей жизни и будущей, мы находим у одного пророка, предвещавшего всякие беды: «южный ветер сблизится с северным, небо не будет с одним ветром».

Геологами уже написана история образования Нильской долины. Было время, когда её ещё не было, когда течение великой реки, встретив гранитные массы у Ассуана, пошло западнее по Ливийской пустыне, а морской залив доходил, вероятно, до Эсне. Чермное море образовалось только в начале четверичного периода и лишь к началу современного геологического периода Нил вступил в свою культурную роль. Климат в это время в Египте был тропический; леса, растения и животные жарких стран изобиловали, но и в доисторическое время, судя по первобытным рисункам и остаткам, в Египте ещё водились львы, жирафы, слоны, носороги, произрастали многие растения, свойственные ныне только странам верхнего Нила.

Возможно, что и первобытное население Египта было однородным на всём протяжении долины, что обитатели юга постепенно двигались к северу по мере образования египетской части долины. По исследованию антропологов, тип египтян весьма сложный и явился результатом взаимодействия различных рас, и в этом отношении они подобны другим культурным народам. На первобытный африканский слой, вероятно, кочевой отложился в глубокой древности так называемый хамитский, выселившийся из Аравии, где вместе с тамошним населением он составлял так называемых прасемитов. Эта хамитская группа народов включает в себя население северной Африки, ливийцев, берберов, затем нубийцев, сомлийпев, бишаринов и других, отличаясь от негров и племён языков банту. По языку она находится в несомненном родстве с семитической, но в более отдалённой степени, чем различные части семитической ветви — между собою. Равным образом и отдельные представители хамитического мира не обнаруживают этой степени близости, будучи расселены по более обширной территории, имея столь различные судьбы. Египтяне были единственным народом этого племени, создавшим мировую культуру и богатую литературу, которая к тому же на многие века отстоит от современных произведений народной словесности различных хамитских племён, изучаемых лингвистами и исследователями фольклора; у нас нет поэтому такого богатого материала для сравнительных исследований, какими мы располагаем при изучении семитического мира. Египетский язык, во всяком случае, обнаруживает наибольшую близость к семитическим и в грамматике, и в словаре, особенно в том, что корни состоят главным образом из трёх согласных, и гласные имеют лишь служебное значение для образования форм. И звуковой состав языка тот же. И близость эта увеличивается по мере того, как мы знакомимся с более древними стадиями развития языка, имевшего длинную и поучительную историю. Очевидно, Египет и потом продолжал питаться новыми переселениями с востока, усиливавшими в нём азиатско-семитический элемент. Это доказывается и другими сторонами культуры — религией и искусством: и там и здесь мы встречаем родственные черты с азиатской цивилизацией, развившейся в области двух великих рек. Египетское иероглифическое письмо, несомненно возникшее уже на африканской почве, также указывает на родство создавшего его народа с семитами, оно принимает в соображение только согласные звуки и те полугласные, которые так характерны для семитизма. На азиатские отношения указывают и находимые уже в древнейших гробницах зёрна пшеницы и ячменя, а также виноград и священные деревья — сикомора и персея; последние южноаравийского происхождения и, может быть, косвенно указывают на путь, по которому происходили отчасти переселения, тем более, что на противоположном берегу Африки, в Самадийской области, египтяне помещали страну Пунт, с которой они издревле поддерживали сношения и жителей которой изображали подобными себе, не всегда даже причисляя их к враждебным иностранцам. Здесь же помещали они так называемую «Страну Бога», обитающего в атмосфере благовонных деревьев, смолы которых воскуряются в храмах. И Библия помещает родоначальника египтян Мисраима в потомство Хама вместе с представителями Пунта — Путом и Нубии — Кушем.

Если везде человек является сыном своей почвы, то в Египте влияние географической среды на население и его культуру было особенно могущественным. Оно претворило все этнические элементы в одну цельную расу, стойкость которой вызывает удивление и которая до сих пор, несмотря на персидское, греческое, римское, византийское, арабское и турецкое владычество, сохраняет в большой чистоте свой физический тип и даже продолжает ассимилировать новых обитателей. Даже на животных распространяется эта ассимилирующая и претворяющая способность географических и климатических условий великой страны. Могущественны были их воздействия и на развитие культуры. Прежде всего они были школой государственности. Богатые дары Нила могут превратиться в величайшие бедствия, если к ним не приложить упорного и систематического труда. Нормальный уровень поднятия Нила — 16 футов; трёх футов нехватки достаточно для наступления голода, с другой стороны слишком быстрое, бурное и обильное половодье гибельно для людей и животных. Вода половодья должна быть регулируема каналами, резервуарами и шлюзами, поддерживаться на известной высоте сооружениями; для сношений между населёнными местами должны быть устроены плотины и сооружены суда. Всё это обусловило раннее развитие гидротехники, землемерного дела и наблюдения неба для календарных вычислений, определяющих время наступления и хода разлития реки. Ежемесячный пересмотр границ полей, заливаемых рекой, вызвал необходимость ведения точного измерения, записей, развитого чувства собственности, уважения к суду и закону. Всё это требовало дружного и согласного сотрудничества всего народа на всём протяжении от катаракта до устья, при условии всецелого подчинения сильной, располагающей безусловным авторитетом центральной власти. Египет стал родиной бюрократической абсолютной монархии, в которой личность государя была обожествлена и огромная часть народа состояла из крепостных.

Редкие контрасты природы и соприкосновение необычайно плодородной долины с бесплодной пустыней, быстрое чередование яркого света и тёмной ночи, смена ветров и периодов Нила наложили печать на религиозное мышление египтянина, развив в нём сначала космический, затем этический дуализм и сделав его особенно ревностным почитателем божества света, сначала чувственного, затем духовного. А когда он принял религию света Истинного, горы и пустыни, замыкающие его долину, сделались для него местом духовных подвигов и дали миру монашество, значение которого в культурной истории человечества ещё не поддаётся учёту. Необычайная сухость климата и почвы пустыни, особенно в Верхнем Египте, сохраняющая самые хрупкие предметы и подверженные тлению вещества, содействовала особому направлению представлений о загробной участи, обусловила заботу о сохранении тел и вызвала исключительное среди других религий развитие интереса и учения о потустороннем мире.

Не менее тесна была зависимость от внешних условий и египетского искусства. Исключительная художественная одарённость великой нации была поставлена в особенно благоприятные условия развития. «Чудная долина вдоль гор пустыни. Вид вдаль по плоскости, ограниченной извивающимися линиями песчаных холмов и скалистых плоскогорий. К этому прозрачность и красочность воздуха, приближающая к глазу даль и оставляющая ограничивающей линии её остроту. В ландшафте простейшие контрасты равнины и высот без переходов; размеры, в которых исчезает всё мелкое. Эта природа, довольная только грандиозным, не давала искусству ничего подобного бесконечному богатству Греции и Италии — никаких холмов, гор, лесов и морских заливов, замкнутых долин, которые могли получить своё настоящее увенчание храмом, замком, театром или стадием. На берегах Нила искусству были предоставлены лишь две возможности — подчинение или конкуренция. Египетское искусство избрало второе. Оно воздвигло колоссы, — и не только пирамиды, но и великие храмы и сооружения на террасах. Этим оно обязало себя масштабом, который оказывал влияние до самых малых форм» (L. Curtius). Для осуществления этой задачи были обильные средства: Египетским царям и художникам не было необходимости, подобно вавилонским, снаряжать отдалённые экспедиции за строительным материалом — всё было в изобилии у них в стране. Область первого порога доставляла прекрасный гранит, далее к северу, особенно у Сильсилэ — песчаник, ещё дальше — известняк, также добывавшийся у Мемфиса в копях Моккатама, в Турре, Аяне, Масаре. Алебастровые копи находились в Среднем Египте у Хатнуба, другие твёрдые породы — в Хаммамате между городом Контом и Чёрным морем. Соседний Синай изобиловал бирюзой, малахитом и медью, примыкающая с юга Нубия — золотом. Доставка тяжёлого материала облегчалась Нилом, по которому он мог сплавляться уже в отдалённое время, так как египтяне рано начали строить суда. Реки были главным средством сообщения, до такой степени, что в египетском языке «плыть по течению» и «против течения» значило путешествовать на север и на юг даже тогда, когда дело шло о сухопутном путешествии и притом за пределами долины. Весьма характерно и то обстоятельство, что египтяне, окружённые народами разнообразных цветов, стали весьма тщательно отмечать в искусстве расовые особенности, весьма удачно схватывали характерные признаки типов народов и впервые стали классифицировать расы по цвету кожи (система Блюменбаха). Любопытен и другой критерий, служивший у них для различения себя от соседних народов: в то время, как они питаются Нилом, вытекающим «из Преисподней» или из Океана, прочие народы получают воду из Нила, свергающегося с неба в виде дождя.

Придатком к Египту были многочисленные оазы (от египетского слова «уахет») Ливийской пустыни. Из них самый обширный и близкий к долине Нила, почти примыкающий к ней, — Фаюм, питаемый Бахр-Юсупом и заключающий в себе Меридово озеро, имел особое значение в эпоху Среднего царства и в поздние времена; у входа в него даже иногда были царские резиденции. На севере, у озёр, находящихся в подземном соединении с Нилом, лежит знаменитая Нитрия, производящая натр и сделавшаяся в христианское время местом монашеских подвигов; самый оаз назывался тогда Шиит (копты объясняли Шихит — «взвешивание сердца») — прототип греческого и нашего, ставшего нарицательным словом, «Скит». — Далее расположен ряд оазов — Кенем, или южный (ныне Эль-Харге), Джесджес, ныне Эль-Дахлэ, Амоюв (ныне Сивэ), Северный (ныне Эль-Бахарийэ) и др. Существование их объясняют большею частью огромным подземным резервуаром воды, питающим их озёра и источники. Историческое значение их заключалось, главным образом, в передаче египетской культуры ливийским племенам, в общении её с пунической и греческой (в Киренаике), особенно в религиозной сфере — достаточно вспомнить ту роль, какую имел оракул Амона в Сивэ и то влияние, каким он пользовался во всём древнем мире — это была до известной степени выдвинутая нейтральная почва египетской цивилизации, где встречались богомольцы и вопрошатели со всего тогдашнего мира, откуда и Карфаген получил своего Ваала-Хаммона с рогами овна, и Александр своё признание, как сына Амона и земного бога. Оазы были колонизованы египтянами и составили одно целое с их страной уже в Фиванский период их истории, что очевидно из характера их культурных остатков и их культа Амона.

Борис Александрович Тураев

Древний Египет

«Древний Египет»: Журнал «Нева»; Летний сад; Санкт-Петербург; 2000

ISBN 5-87516-195-7, 5-89740-066-0

Аннотация

Научно-популярный очерк истории и культуры Древнего Египта, принадлежащий перу выдающегося русского востоковеда Б. А. Тураева, при всей своей лаконичности остаётся одним из самых глубоких и подробных исследований египетской истории. В состав работы входит также глава, посвящённая раннехристианскому Египту.

Книга не только представляет увлекательное чтение для всех, интересующихся культурой Древнего мира, но и может быть использована как учебное пособие.

Б. А. Тураев

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ

Введение

Один из наиболее замечательных памятников египетской письменности, приобретённый и разработанный нашим соотечественником, В. С. Голенищевым, влагает в уста князя финикийского города Библа следующие слова: «Амон устроил все земли, устроенные им, но землю Египетскую — раньше других. И искусство вышло из неё, и учение вышло из неё, чтобы дойти до места, где я пребываю». Этот князь конца XII в., указывавший тщательно египетскому путнику на свою независимость, открыто признаёт в эту эпоху политического упадка Египта его культурное и духовное первенство и свидетельствует о великой роли Нильской долины в истории цивилизации. В этом отношении классические писатели, возводившие к Египту и свою науку, и философию, и религию, считавшие его седалищем высшей премудрости, где учились их мудрецы и государственные деятели, не сказали ничего нового — они повторили то, что выразил финикийский царёк. И новая Европа, ещё не получив доступа к иероглифическим памятникам и жадно стремясь получить его, предвкушала вычитать в них разрешение волновавших её вопросов и новое откровение. Действительность как будто обманула это ожидание: вместо великих богословских и философских откровений оказались трескучие царские надписи, монотонные гимны богам, бесконечные и бесчисленные, притом бессмысленные магические формулы, эмпирические и весьма приблизительные научные выкладки, да сказки иногда довольно легкомысленного содержания. Разочарование было велико, особенно когда со стороны раздался лозунг «Babel und Bibel» и когда болезнь панвавилонизма грозила свести великую нильскую цивилизацию на одну из областей излучения азиатской двуречной. Но египтология выдержала это испытание. Новые находки и более тщательное изучение памятников ведут к реабилитации Египта, и великому народу берегов священной реки снова усвояется великая роль в создании нашей цивилизации. Действительно, какую бы сторону нашей жизни мы ни взяли, исследование её истории нас по большей части в конце концов приводит в Египет, который был отцом европейской государственности, европейского искусства, многих явлений нашей религиозной жизни и быта. Египет — родина архитектурных форм колонны, базилики; он же создал наши иконы и монашество, к его иллюстрированным папирусам приходится восходить, чтобы объяснить происхождение наших книг с рисунками, в нём следует искать исходный пункт распространения многих сюжетов и мотивов наших сказок. Росписи стен, выродившиеся в наши обои, флаги, выкидываемые на мачтах в праздники, весы на изображениях страшного суда, представления апокрифического характера о загробных чудовищах и вратах, различные средства народной медицины и многое иное, разнообразное и иногда неуловимое, может быть объяснено только как наследие великой культуры, накоплявшей и развивавшей своё духовное достояние в течение тысячелетий.

Географические условия, среди которых возникла и развилась эта цивилизация, представляют интересное взаимодействие африканского материка и двух океанов. Узкая вытянутая долина Нила окружена с трёх сторон пустынями; она как бы погребена между Сахарой и близкой к ней географически Аравией, что в связи с подтропическим положением должно было бы обусловить исключительно знойный климат. Но истоки Нила лежат на высоком обширном плоскогории экваториальной Африки, покрытом сетью больших озёр, где пары Индийского, отчасти и Атлантического океана, сгущаясь на прохладных лесистых и водных поверхностях, дают обильные периодические дожди на Абиссинском плоскогории и постоянные в области экватора. Последние питают могучий Белый Нил, первые, вместе с тающими снегами, переносят чрез Собат и Атбару с её притоками и бурный Голубой Нил огромные массы воды, дробящей гранитные скалы и несущей строительный материал, который отлагается в течение тысячелетий в Нильской долине. У Хартума воды эти смешиваются с Белым Нилом, который несёт в Египет огромное количество продуктов гниения растительных элементов из болот экваториальной Африки. Из соединения пластического материала, приносимого с абиссинских гор, с этими растительными частицами и получается тот ил, который создал Египет и даёт ему плодородие, в то время как масса воды, приносимая Белым Нилом, не даёт ему иссякнуть и растеряться в песках пустыни. Шесть порогов в Нубии и пять в верхнем течении Белого Нила являются важными регуляторами вод могучей реки — без них разливы были бы слишком быстры и кратковременны. И роль пустыни, как фактора географической среды, также должна быть отмечена. «Действуя большую часть года как гигантский огненный костёр, песчаная пустыня устанавливает летом грандиозную тягу вертикального воздушного столба, образуя над собою обширнейшую площадь низкого давления, куда устремляется со всех сторон воздух соседних районов атмосферы с высоким давлением (Средиземное море) и, в силу этого, летом же устанавливается господствующий ток на Египет со стороны Средиземного моря… а так как ветры северных румбов дуют в году приблизительно около 300 дней, то ими, главным образом северным ветром, и определяется характер местного климата; он отличается в общем умеренностью температуры, умеренною влажностью необыкновенно прозрачного воздуха, безоблачным, тёмно-синим небом. Только весной устанавливается в Сахаре постоянный ток с юга, и чрез это в Египте дует почти около двух месяцев, начиная с марта и по конец апреля, горячий южный и юго-восточный ветер, перемежаясь иногда северным и восточным. С этого же времени начинает, также с перерывами, тянуть знойный пыльный юго-западный хамсин. Воздух в это время бывает пресыщен электричеством, по всей вероятности, существенно влияющим на накопление озона и окисей азота в атмосфере, увлекаемых затем обильными росами в верхние слои почвы. Начиная с июня и до конца февраля снова дуют или чисто северные, или, вообще, ветры северных румбов. Летом, осенью и зимой всё время продолжается разлив Нила, который начинается с июля, достигает максимума в сентябре и медленно опадает в продолжение всей зимы, с тем, чтобы достигнуть самого низкого уровня в апреле, мае и июне. Благодаря особенно большим массам воды, заливающим во второй половине лета и осенью всю орошаемую площадь, в воздухе скопляется много паров, и они, при господствующих прохладных северных ветрах, легко сгущаются в туманы по вечерам… Они нисколько не вредят растениям, наоборот, обогащают их аммониакальными солями… Во время преобладания ветров пустыни или смены ветров северных румбов восточными и южными уничтожаются все вредные для здоровья людей и животных последствия пресыщения почвы влагой и истребляются все малярийные скопления… Жаркие ветры пустыни, способствуя усиленному испарению, при условии свойств нильской почвы, весьма богатой железом и алюминием, принимать, вследствие испарения, порозное состояние, служат косвенной причиной усиленной нитрификации почвы и её быстрейшего физического и химического выспевания. Господство северных ветров спасает также Египет от занесения песком, под которым он был бы бесследно схоронен, если бы господствующие ветры дули с пустыни. Наибольшая сила свежих, северных, умеренно-влажных ветров совпадает с максимальным периодом разлива и с частыми ночными туманами, чем широкая пелена воды защищается от чрезмерных потерь чрез испарение. Стоило бы только ветрам пустыни дуть с такой же силой и постоянством, и тогда даже могучий Нил не в силах был бы дать и половины той влаги, какую он доставляет в настоящее время. Если бы направление ветров не было идеально благоприятно, как оно есть в действительности, то Египет, как страна культуры, был бы немыслим… между тем едва ли многим приходит в голову, что своим торжеством Нил обязан именно той страшной пустыне, которая, казалось, готова поглотить его…» (Клинген. «Среди патриархов земледелия»). Роль ветров в жизни страны сознавалась и самими египтянами. Не говоря уже о постоянном пожелании «сладостного дуновения северного ветра» в сей жизни и будущей, мы находим у одного пророка, предвещавшего всякие беды: «южный ветер сблизится с северным, небо не будет с одним ветром».

Геологами уже написана история образования Нильской долины. Было время, когда её ещё не было, когда течение великой реки, встретив гранитные массы у Ассуана, пошло западнее по Ливийской пустыне, а морской залив доходил, вероятно, до Эсне. Чермное море образовалось только в начале четверичного периода и лишь к началу современного геологического периода Нил вступил в свою культурную роль. Климат в это время в Египте был тропический; леса, растения и животные жарких стран изобиловали, но и в доисторическое время, судя по первобытным рисункам и остаткам, в Египте ещё водились львы, жирафы, слоны, носороги, произрастали многие растения, свойственные ныне только странам верхнего Нила.

Возможно, что и первобытное население Египта было однородным на всём протяжении долины, что обитатели юга постепенно двигались к северу по мере образования египетской части долины. По исследованию антропологов, тип египтян весьма сложный и явился результатом взаимодействия различных рас, и в этом отношении они подобны другим культурным народам. На первобытный африканский слой, вероятно, кочевой отложился в глубокой древности так называемый хамитский, выселившийся из Аравии, где вместе с тамошним населением он составлял так называемых прасемитов. Эта хамитская группа народов включает в себя население северной Африки, ливийцев, берберов, затем нубийцев, сомлийпев, бишаринов и других, отличаясь от негров и племён языков банту. По языку она находится в несомненном родстве с семитической, но в более отдалённой степени, чем различные части семитической ветви — между собою. Равным образом и отдельные представители хамитического мира не обнаруживают этой степени близости, будучи расселены по более обширной территории, имея столь различные судьбы. Египтяне были единственным народом этого племени, создавшим мировую культуру и богатую литературу, которая к тому же на многие века отстоит от современных произведений народной словесности различных хамитских племён, изучаемых лингвистами и исследователями фольклора; у нас нет поэтому такого богатого материала для сравнительных исследований, какими мы располагаем при изучении семитического мира. Египетский язык, во всяком случае, обнаруживает наибольшую близость к семитическим и в грамматике, и в словаре, особенно в том, что корни состоят главным образом из трёх согласных, и гласные имеют лишь служебное значение для образования форм. И звуковой состав языка тот же. И близость эта увеличивается по мере того, как мы знакомимся с более древними стадиями развития языка, имевшего длинную и поучительную историю. Очевидно, Египет и потом продолжал питаться новыми переселениями с востока, усиливавшими в нём азиатско-семитический элемент. Это доказывается и другими сторонами культуры — религией и искусством: и там и здесь мы встречаем родственные черты с азиатской цивилизацией, развившейся в области двух великих рек. Египетское иероглифическое письмо, несомненно возникшее уже на африканской почве, также указывает на родство создавшего его народа с семитами, оно принимает в соображение только согласные звуки и те полугласные, которые так характерны для семитизма. На азиатские отношения указывают и находимые уже в древнейших гробницах зёрна пшеницы и ячменя, а также виноград и священные деревья — сикомора и персея; последние южноаравийского происхождения и, может быть, косвенно указывают на путь, по которому происходили отчасти переселения, тем более, что на противоположном берегу Африки, в Самадийской области, египтяне помещали страну Пунт, с которой они издревле поддерживали сношения и жителей которой изображали подобными себе, не всегда даже причисляя их к враждебным иностранцам. Здесь же помещали они так называемую «Страну Бога», обитающего в атмосфере благовонных деревьев, смолы которых воскуряются в храмах. И Библия помещает родоначальника египтян Мисраима в потомство Хама вместе с представителями Пунта — Путом и Нубии — Кушем.

Если везде человек является сыном своей почвы, то в Египте влияние географической среды на население и его культуру было особенно могущественным. Оно претворило все этнические элементы в одну цельную расу, стойкость которой вызывает удивление и которая до сих пор, несмотря на персидское, греческое, римское, византийское, арабское и турецкое владычество, сохраняет в большой чистоте свой физический тип и даже продолжает ассимилировать новых обитателей. Даже на животных распространяется эта ассимилирующая и претворяющая способность географических и климатических условий великой страны. Могущественны были их воздействия и на развитие культуры. Прежде всего они были школой государственности. Богатые дары Нила могут превратиться в величайшие бедствия, если к ним не приложить упорного и систематического труда. Нормальный уровень поднятия Нила — 16 футов; трёх футов нехватки достаточно для наступления голода, с другой стороны слишком быстрое, бурное и обильное половодье гибельно для людей и животных. Вода половодья должна быть регулируема каналами, резервуарами и шлюзами, поддерживаться на известной высоте сооружениями; для сношений между населёнными местами должны быть устроены плотины и сооружены суда. Всё это обусловило раннее развитие гидротехники, землемерного дела и наблюдения неба для календарных вычислений, определяющих время наступления и хода разлития реки. Ежемесячный пересмотр границ полей, заливаемых рекой, вызвал необходимость ведения точного измерения, записей, развитого чувства собственности, уважения к суду и закону. Всё это требовало дружного и согласного сотрудничества всего народа на всём протяжении от катаракта до устья, при условии всецелого подчинения сильной, располагающей безусловным авторитетом центральной власти. Египет стал родиной бюрократической абсолютной монархии, в которой личность государя была обожествлена и огромная часть народа состояла из крепостных.

Редкие контрасты природы и соприкосновение необычайно плодородной долины с бесплодной пустыней, быстрое чередование яркого света и тёмной ночи, смена ветров и периодов Нила наложили печать на религиозное мышление египтянина, развив в нём сначала космический, затем этический дуализм и сделав его особенно ревностным почитателем божества света, сначала чувственного, затем духовного. А когда он принял религию света Истинного, горы и пустыни, замыкающие его долину, сделались для него местом духовных подвигов и дали миру монашество, значение которого в культурной истории человечества ещё не поддаётся учёту. Необычайная сухость климата и почвы пустыни, особенно в Верхнем Египте, сохраняющая самые хрупкие предметы и подверженные тлению вещества, содействовала особому направлению представлений о загробной участи, обусловила заботу о сохранении тел и вызвала исключительное среди других религий развитие интереса и учения о потустороннем мире.

Не менее тесна была зависимость от внешних условий и египетского искусства. Исключительная художественная одарённость великой нации была поставлена в особенно благоприятные условия развития. «Чудная долина вдоль гор пустыни. Вид вдаль по плоскости, ограниченной извивающимися линиями песчаных холмов и скалистых плоскогорий. К этому прозрачность и красочность воздуха, приближающая к глазу даль и оставляющая ограничивающей линии её остроту. В ландшафте простейшие контрасты равнины и высот без переходов; размеры, в которых исчезает всё мелкое. Эта природа, довольная только грандиозным, не давала искусству ничего подобного бесконечному богатству Греции и Италии — никаких холмов, гор, лесов и морских заливов, замкнутых долин, которые могли получить своё настоящее увенчание храмом, замком, театром или стадием. На берегах Нила искусству были предоставлены лишь две возможности — подчинение или конкуренция. Египетское искусство избрало второе. Оно воздвигло колоссы, — и не только пирамиды, но и великие храмы и сооружения на террасах. Этим оно обязало себя масштабом, который оказывал влияние до самых малых форм» (L. Curtius). Для осуществления этой задачи были обильные средства: Египетским царям и художникам не было необходимости, подобно вавилонским, снаряжать отдалённые экспедиции за строительным материалом — всё было в изобилии у них в стране. Область первого порога доставляла прекрасный гранит, далее к северу, особенно у Сильсилэ — песчаник, ещё дальше — известняк, также добывавшийся у Мемфиса в копях Моккатама, в Турре, Аяне, Масаре. Алебастровые копи находились в Среднем Египте у Хатнуба, другие твёрдые породы — в Хаммамате между городом Контом и Чёрным морем. Соседний Синай изобиловал бирюзой, малахитом и медью, примыкающая с юга Нубия — золотом. Доставка тяжёлого материала облегчалась Нилом, по которому он мог сплавляться уже в отдалённое время, так как египтяне рано начали строить суда. Реки были главным средством сообщения, до такой степени, что в египетском языке «плыть по течению» и «против течения» значило путешествовать на север и на юг даже тогда, когда дело шло о сухопутном путешествии и притом за пределами долины. Весьма характерно и то обстоятельство, что египтяне, окружённые народами разнообразных цветов, стали весьма тщательно отмечать в искусстве расовые особенности, весьма удачно схватывали характерные признаки типов народов и впервые стали классифицировать расы по цвету кожи (система Блюменбаха). Любопытен и другой критерий, служивший у них для различения себя от соседних народов: в то время, как они питаются Нилом, вытекающим «из Преисподней» или из Океана, прочие народы получают воду из Нила, свергающегося с неба в виде дождя.

Придатком к Египту были многочисленные оазы (от египетского слова «уахет») Ливийской пустыни. Из них самый обширный и близкий к долине Нила, почти примыкающий к ней, — Фаюм, питаемый Бахр-Юсупом и заключающий в себе Меридово озеро, имел особое значение в эпоху Среднего царства и в поздние времена; у входа в него даже иногда были царские резиденции. На севере, у озёр, находящихся в подземном соединении с Нилом, лежит знаменитая Нитрия, производящая натр и сделавшаяся в христианское время местом монашеских подвигов; самый оаз назывался тогда Шиит (копты объясняли Шихит — «взвешивание сердца») — прототип греческого и нашего, ставшего нарицательным словом, «Скит». — Далее расположен ряд оазов — Кенем, или южный (ныне Эль-Харге), Джесджес, ныне Эль-Дахлэ, Амоюв (ныне Сивэ), Северный (ныне Эль-Бахарийэ) и др. Существование их объясняют большею частью огромным подземным резервуаром воды, питающим их озёра и источники. Историческое значение их заключалось, главным образом, в передаче египетской культуры ливийским племенам, в общении её с пунической и греческой (в Киренаике), особенно в религиозной сфере — достаточно вспомнить ту роль, какую имел оракул Амона в Сивэ и то влияние, каким он пользовался во всём древнем мире — это была до известной степени выдвинутая нейтральная почва египетской цивилизации, где встречались богомольцы и вопрошатели со всего тогдашнего мира, откуда и Карфаген получил своего Ваала-Хаммона с рогами овна, и Александр своё признание, как сына Амона и земного бога. Оазы были колонизованы египтянами и составили одно целое с их страной уже в Фиванский период их истории, что очевидно из характера их культурных остатков и их культа Амона.

Борис Александрович Тураев

Древний Египет

«Древний Египет»: Журнал «Нева»; Летний сад; Санкт-Петербург; 2000

ISBN 5-87516-195-7, 5-89740-066-0

Аннотация

Научно-популярный очерк истории и культуры Древнего Египта, принадлежащий перу выдающегося русского востоковеда Б. А. Тураева, при всей своей лаконичности остаётся одним из самых глубоких и подробных исследований египетской истории. В состав работы входит также глава, посвящённая раннехристианскому Египту.

Книга не только представляет увлекательное чтение для всех, интересующихся культурой Древнего мира, но и может быть использована как учебное пособие.

Б. А. Тураев

ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ

Введение

Один из наиболее замечательных памятников египетской письменности, приобретённый и разработанный нашим соотечественником, В. С. Голенищевым, влагает в уста князя финикийского города Библа следующие слова: «Амон устроил все земли, устроенные им, но землю Египетскую — раньше других. И искусство вышло из неё, и учение вышло из неё, чтобы дойти до места, где я пребываю». Этот князь конца XII в., указывавший тщательно египетскому путнику на свою независимость, открыто признаёт в эту эпоху политического упадка Египта его культурное и духовное первенство и свидетельствует о великой роли Нильской долины в истории цивилизации. В этом отношении классические писатели, возводившие к Египту и свою науку, и философию, и религию, считавшие его седалищем высшей премудрости, где учились их мудрецы и государственные деятели, не сказали ничего нового — они повторили то, что выразил финикийский царёк. И новая Европа, ещё не получив доступа к иероглифическим памятникам и жадно стремясь получить его, предвкушала вычитать в них разрешение волновавших её вопросов и новое откровение. Действительность как будто обманула это ожидание: вместо великих богословских и философских откровений оказались трескучие царские надписи, монотонные гимны богам, бесконечные и бесчисленные, притом бессмысленные магические формулы, эмпирические и весьма приблизительные научные выкладки, да сказки иногда довольно легкомысленного содержания. Разочарование было велико, особенно когда со стороны раздался лозунг «Babel und Bibel» и когда болезнь панвавилонизма грозила свести великую нильскую цивилизацию на одну из областей излучения азиатской двуречной. Но египтология выдержала это испытание. Новые находки и более тщательное изучение памятников ведут к реабилитации Египта, и великому народу берегов священной реки снова усвояется великая роль в создании нашей цивилизации. Действительно, какую бы сторону нашей жизни мы ни взяли, исследование её истории нас по большей части в конце концов приводит в Египет, который был отцом европейской государственности, европейского искусства, многих явлений нашей религиозной жизни и быта. Египет — родина архитектурных форм колонны, базилики; он же создал наши иконы и монашество, к его иллюстрированным папирусам приходится восходить, чтобы объяснить происхождение наших книг с рисунками, в нём следует искать исходный пункт распространения многих сюжетов и мотивов наших сказок. Росписи стен, выродившиеся в наши обои, флаги, выкидываемые на мачтах в праздники, весы на изображениях страшного суда, представления апокрифического характера о загробных чудовищах и вратах, различные средства народной медицины и многое иное, разнообразное и иногда неуловимое, может быть объяснено только как наследие великой культуры, накоплявшей и развивавшей своё духовное достояние в течение тысячелетий.

Географические условия, среди которых возникла и развилась эта цивилизация, представляют интересное взаимодействие африканского материка и двух океанов. Узкая вытянутая долина Нила окружена с трёх сторон пустынями; она как бы погребена между Сахарой и близкой к ней географически Аравией, что в связи с подтропическим положением должно было бы обусловить исключительно знойный климат. Но истоки Нила лежат на высоком обширном плоскогории экваториальной Африки, покрытом сетью больших озёр, где пары Индийского, отчасти и Атлантического океана, сгущаясь на прохладных лесистых и водных поверхностях, дают обильные периодические дожди на Абиссинском плоскогории и постоянные в области экватора. Последние питают могучий Белый Нил, первые, вместе с тающими снегами, переносят чрез Собат и Атбару с её притоками и бурный Голубой Нил огромные массы воды, дробящей гранитные скалы и несущей строительный материал, который отлагается в течение тысячелетий в Нильской долине. У Хартума воды эти смешиваются с Белым Нилом, который несёт в Египет огромное количество продуктов гниения растительных элементов из болот экваториальной Африки. Из соединения пластического материала, приносимого с абиссинских гор, с этими растительными частицами и получается тот ил, который создал Египет и даёт ему плодородие, в то время как масса воды, приносимая Белым Нилом, не даёт ему иссякнуть и растеряться в песках пустыни. Шесть порогов в Нубии и пять в верхнем течении Белого Нила являются важными регуляторами вод могучей реки — без них разливы были бы слишком быстры и кратковременны. И роль пустыни, как фактора географической среды, также должна быть отмечена. «Действуя большую часть года как гигантский огненный костёр, песчаная пустыня устанавливает летом грандиозную тягу вертикального воздушного столба, образуя над собою обширнейшую площадь низкого давления, куда устремляется со всех сторон воздух соседних районов атмосферы с высоким давлением (Средиземное море) и, в силу этого, летом же устанавливается господствующий ток на Египет со стороны Средиземного моря… а так как ветры северных румбов дуют в году приблизительно около 300 дней, то ими, главным образом северным ветром, и определяется характер местного климата; он отличается в общем умеренностью температуры, умеренною влажностью необыкновенно прозрачного воздуха, безоблачным, тёмно-синим небом. Только весной устанавливается в Сахаре постоянный ток с юга, и чрез это в Египте дует почти около двух месяцев, начиная с марта и по конец апреля, горячий южный и юго-восточный ветер, перемежаясь иногда северным и восточным. С этого же времени начинает, также с перерывами, тянуть знойный пыльный юго-западный хамсин. Воздух в это время бывает пресыщен электричеством, по всей вероятности, существенно влияющим на накопление озона и окисей азота в атмосфере, увлекаемых затем обильными росами в верхние слои почвы. Начиная с июня и до конца февраля снова дуют или чисто северные, или, вообще, ветры северных румбов. Летом, осенью и зимой всё время продолжается разлив Нила, который начинается с июля, достигает максимума в сентябре и медленно опадает в продолжение всей зимы, с тем, чтобы достигнуть самого низкого уровня в апреле, мае и июне. Благодаря особенно большим массам воды, заливающим во второй половине лета и осенью всю орошаемую площадь, в воздухе скопляется много паров, и они, при господствующих прохладных северных ветрах, легко сгущаются в туманы по вечерам… Они нисколько не вредят растениям, наоборот, обогащают их аммониакальными солями… Во время преобладания ветров пустыни или смены ветров северных румбов восточными и южными уничтожаются все вредные для здоровья людей и животных последствия пресыщения почвы влагой и истребляются все малярийные скопления… Жаркие ветры пустыни, способствуя усиленному испарению, при условии свойств нильской почвы, весьма богатой железом и алюминием, принимать, вследствие испарения, порозное состояние, служат косвенной причиной усиленной нитрификации почвы и её быстрейшего физического и химического выспевания. Господство северных ветров спасает также Египет от занесения песком, под которым он был бы бесследно схоронен, если бы господствующие ветры дули с пустыни. Наибольшая сила свежих, северных, умеренно-влажных ветров совпадает с максимальным периодом разлива и с частыми ночными туманами, чем широкая пелена воды защищается от чрезмерных потерь чрез испарение. Стоило бы только ветрам пустыни дуть с такой же силой и постоянством, и тогда даже могучий Нил не в силах был бы дать и половины той влаги, какую он доставляет в настоящее время. Если бы направление ветров не было идеально благоприятно, как оно есть в действительности, то Египет, как страна культуры, был бы немыслим… между тем едва ли многим приходит в голову, что своим торжеством Нил обязан именно той страшной пустыне, которая, казалось, готова поглотить его…» (Клинген. «Среди патриархов земледелия»). Роль ветров в жизни страны сознавалась и самими египтянами. Не говоря уже о постоянном пожелании «сладостного дуновения северного ветра» в сей жизни и будущей, мы находим у одного пророка, предвещавшего всякие беды: «южный ветер сблизится с северным, небо не будет с одним ветром».

Геологами уже написана история образования Нильской долины. Было время, когда её ещё не было, когда течение великой реки, встретив гранитные массы у Ассуана, пошло западнее по Ливийской пустыне, а морской залив доходил, вероятно, до Эсне. Чермное море образовалось только в начале четверичного периода и лишь к началу современного геологического периода Нил вступил в свою культурную роль. Климат в это время в Египте был тропический; леса, растения и животные жарких стран изобиловали, но и в доисторическое время, судя по первобытным рисункам и остаткам, в Египте ещё водились львы, жирафы, слоны, носороги, произрастали многие растения, свойственные ныне только странам верхнего Нила.

Возможно, что и первобытное население Египта было однородным на всём протяжении долины, что обитатели юга постепенно двигались к северу по мере образования египетской части долины. По исследованию антропологов, тип египтян весьма сложный и явился результатом взаимодействия различных рас, и в этом отношении они подобны другим культурным народам. На первобытный африканский слой, вероятно, кочевой отложился в глубокой древности так называемый хамитский, выселившийся из Аравии, где вместе с тамошним населением он составлял так называемых прасемитов. Эта хамитская группа народов включает в себя население северной Африки, ливийцев, берберов, затем нубийцев, сомлийпев, бишаринов и других, отличаясь от негров и племён языков банту. По языку она находится в несомненном родстве с семитической, но в более отдалённой степени, чем различные части семитической ветви — между собою. Равным образом и отдельные представители хамитического мира не обнаруживают этой степени близости, будучи расселены по более обширной территории, имея столь различные судьбы. Египтяне были единственным народом этого племени, создавшим мировую культуру и богатую литературу, которая к тому же на многие века отстоит от современных произведений народной словесности различных хамитских племён, изучаемых лингвистами и исследователями фольклора; у нас нет поэтому такого богатого материала для сравнительных исследований, какими мы располагаем при изучении семитического мира. Египетский язык, во всяком случае, обнаруживает наибольшую близость к семитическим и в грамматике, и в словаре, особенно в том, что корни состоят главным образом из трёх согласных, и гласные имеют лишь служебное значение для образования форм. И звуковой состав языка тот же. И близость эта увеличивается по мере того, как мы знакомимся с более древними стадиями развития языка, имевшего длинную и поучительную историю. Очевидно, Египет и потом продолжал питаться новыми переселениями с востока, усиливавшими в нём азиатско-семитический элемент. Это доказывается и другими сторонами культуры — религией и искусством: и там и здесь мы встречаем родственные черты с азиатской цивилизацией, развившейся в области двух великих рек. Египетское иероглифическое письмо, несомненно возникшее уже на африканской почве, также указывает на родство создавшего его народа с семитами, оно принимает в соображение только согласные звуки и те полугласные, которые так характерны для семитизма. На азиатские отношения указывают и находимые уже в древнейших гробницах зёрна пшеницы и ячменя, а также виноград и священные деревья — сикомора и персея; последние южноаравийского происхождения и, может быть, косвенно указывают на путь, по которому происходили отчасти переселения, тем более, что на противоположном берегу Африки, в Самадийской области, египтяне помещали страну Пунт, с которой они издревле поддерживали сношения и жителей которой изображали подобными себе, не всегда даже причисляя их к враждебным иностранцам. Здесь же помещали они так называемую «Страну Бога», обитающего в атмосфере благовонных деревьев, смолы которых воскуряются в храмах. И Библия помещает родоначальника египтян Мисраима в потомство Хама вместе с представителями Пунта — Путом и Нубии — Кушем.

Если везде человек является сыном своей почвы, то в Египте влияние географической среды на население и его культуру было особенно могущественным. Оно претворило все этнические элементы в одну цельную расу, стойкость которой вызывает удивление и которая до сих пор, несмотря на персидское, греческое, римское, византийское, арабское и турецкое владычество, сохраняет в большой чистоте свой физический тип и даже продолжает ассимилировать новых обитателей. Даже на животных распространяется эта ассимилирующая и претворяющая способность географических и климатических условий великой страны. Могущественны были их воздействия и на развитие культуры. Прежде всего они были школой государственности. Богатые дары Нила могут превратиться в величайшие бедствия, если к ним не приложить упорного и систематического труда. Нормальный уровень поднятия Нила — 16 футов; трёх футов нехватки достаточно для наступления голода, с другой стороны слишком быстрое, бурное и обильное половодье гибельно для людей и животных. Вода половодья должна быть регулируема каналами, резервуарами и шлюзами, поддерживаться на известной высоте сооружениями; для сношений между населёнными местами должны быть устроены плотины и сооружены суда. Всё это обусловило раннее развитие гидротехники, землемерного дела и наблюдения неба для календарных вычислений, определяющих время наступления и хода разлития реки. Ежемесячный пересмотр границ полей, заливаемых рекой, вызвал необходимость ведения точного измерения, записей, развитого чувства собственности, уважения к суду и закону. Всё это требовало дружного и согласного сотрудничества всего народа на всём протяжении от катаракта до устья, при условии всецелого подчинения сильной, располагающей безусловным авторитетом центральной власти. Египет стал родиной бюрократической абсолютной монархии, в которой личность государя была обожествлена и огромная часть народа состояла из крепостных.

Редкие контрасты природы и соприкосновение необычайно плодородной долины с бесплодной пустыней, быстрое чередование яркого света и тёмной ночи, смена ветров и периодов Нила наложили печать на религиозное мышление египтянина, развив в нём сначала космический, затем этический дуализм и сделав его особенно ревностным почитателем божества света, сначала чувственного, затем духовного. А когда он принял религию света Истинного, горы и пустыни, замыкающие его долину, сделались для него местом духовных подвигов и дали миру монашество, значение которого в культурной истории человечества ещё не поддаётся учёту. Необычайная сухость климата и почвы пустыни, особенно в Верхнем Египте, сохраняющая самые хрупкие предметы и подверженные тлению вещества, содействовала особому направлению представлений о загробной участи, обусловила заботу о сохранении тел и вызвала исключительное среди других религий развитие интереса и учения о потустороннем мире.

Не менее тесна была зависимость от внешних условий и египетского искусства. Исключительная художественная одарённость великой нации была поставлена в особенно благоприятные условия развития. «Чудная долина вдоль гор пустыни. Вид вдаль по плоскости, ограниченной извивающимися линиями песчаных холмов и скалистых плоскогорий. К этому прозрачность и красочность воздуха, приближающая к глазу даль и оставляющая ограничивающей линии её остроту. В ландшафте простейшие контрасты равнины и высот без переходов; размеры, в которых исчезает всё мелкое. Эта природа, довольная только грандиозным, не давала искусству ничего подобного бесконечному богатству Греции и Италии — никаких холмов, гор, лесов и морских заливов, замкнутых долин, которые могли получить своё настоящее увенчание храмом, замком, театром или стадием. На берегах Нила искусству были предоставлены лишь две возможности — подчинение или конкуренция. Египетское искусство избрало второе. Оно воздвигло колоссы, — и не только пирамиды, но и великие храмы и сооружения на террасах. Этим оно обязало себя масштабом, который оказывал влияние до самых малых форм» (L. Curtius). Для осуществления этой задачи были обильные средства: Египетским царям и художникам не было необходимости, подобно вавилонским, снаряжать отдалённые экспедиции за строительным материалом — всё было в изобилии у них в стране. Область первого порога доставляла прекрасный гранит, далее к северу, особенно у Сильсилэ — песчаник, ещё дальше — известняк, также добывавшийся у Мемфиса в копях Моккатама, в Турре, Аяне, Масаре. Алебастровые копи находились в Среднем Египте у Хатнуба, другие твёрдые породы — в Хаммамате между городом Контом и Чёрным морем. Соседний Синай изобиловал бирюзой, малахитом и медью, примыкающая с юга Нубия — золотом. Доставка тяжёлого материала облегчалась Нилом, по которому он мог сплавляться уже в отдалённое время, так как египтяне рано начали строить суда. Реки были главным средством сообщения, до такой степени, что в египетском языке «плыть по течению» и «против течения» значило путешествовать на север и на юг даже тогда, когда дело шло о сухопутном путешествии и притом за пределами долины. Весьма характерно и то обстоятельство, что египтяне, окружённые народами разнообразных цветов, стали весьма тщательно отмечать в искусстве расовые особенности, весьма удачно схватывали характерные признаки типов народов и впервые стали классифицировать расы по цвету кожи (система Блюменбаха). Любопытен и другой критерий, служивший у них для различения себя от соседних народов: в то время, как они питаются Нилом, вытекающим «из Преисподней» или из Океана, прочие народы получают воду из Нила, свергающегося с неба в виде дождя.

Придатком к Египту были многочисленные оазы (от египетского слова «уахет») Ливийской пустыни. Из них самый обширный и близкий к долине Нила, почти примыкающий к ней, — Фаюм, питаемый Бахр-Юсупом и заключающий в себе Меридово озеро, имел особое значение в эпоху Среднего царства и в поздние времена; у входа в него даже иногда были царские резиденции. На севере, у озёр, находящихся в подземном соединении с Нилом, лежит знаменитая Нитрия, производящая натр и сделавшаяся в христианское время местом монашеских подвигов; самый оаз назывался тогда Шиит (копты объясняли Шихит — «взвешивание сердца») — прототип греческого и нашего, ставшего нарицательным словом, «Скит». — Далее расположен ряд оазов — Кенем, или южный (ныне Эль-Харге), Джесджес, ныне Эль-Дахлэ, Амоюв (ныне Сивэ), Северный (ныне Эль-Бахарийэ) и др. Существование их объясняют большею частью огромным подземным резервуаром воды, питающим их озёра и источники. Историческое значение их заключалось, главным образом, в передаче египетской культуры ливийским племенам, в общении её с пунической и греческой (в Киренаике), особенно в религиозной сфере — достаточно вспомнить ту роль, какую имел оракул Амона в Сивэ и то влияние, каким он пользовался во всём древнем мире — это была до известной степени выдвинутая нейтральная почва египетской цивилизации, где встречались богомольцы и вопрошатели со всего тогдашнего мира, откуда и Карфаген получил своего Ваала-Хаммона с рогами овна, и Александр своё признание, как сына Амона и земного бога. Оазы были колонизованы египтянами и составили одно целое с их страной уже в Фиванский период их истории, что очевидно из характера их культурных остатков и их культа Амона.