7.7. Древние тюрки и будущая докторская. Древние тюрки гумилев
7.7. Древние тюрки и будущая докторская. Лев Гумилев: Судьба и идеи
7.7. Древние тюрки и будущая докторская
В течение 20 лет я не слышал ни одного отзыва на эту книгу, никакого резонанса. Первые, кто отозвались, были якуты. После этого заинтересовались казахи. Но они мне сказали, что впервые, когда вышла эта книга, они не поверили, что где-то в Москве или Ленинграде о казахах или тюрках могут писать добродушно.
Л. Гумилев
Еще до всех коллизий с «обсуждением-осуждением» Л.Н. писал П. Савицкому: «Тюрки» вдвое толще «Хуннов», хотя период, охваченный исследованиями, вдвое меньше. Я «Тюрок» люблю больше, потому что в VI—VIII вв. гораздо живее можно представить людей и события. Со многими ханами и полководцами я смог познакомиться, как будто они не истлели в огне погребальных костров 1300 лет назад. Тут я смог применить свое знание тюркского и персидского языков»549.
В этом же письме Л.Н. говорит о решительном моменте жизни – о намерении представить на предварительное обсуждение в Эрмитаже докторскую диссертацию «Древние тюрки». В случае благоприятного исхода Л.Н. планировал обсудить свой труд в Институте востоковедения, а потом – в университете. Когда началась работа над диссертацией? В предисловии сам Л.Н. называет 5 декабря 1935 г.; это было время после Манычской археологической экспедиции550, в том же предисловии он благодарит друзей, «отмеривших вместе заключение в лагерях Норильска и Караганды». Оттуда, из неволи Л.Н. многократно просил матушку достать ему книгу Г. Е. Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край». Этот труд был ему, по-видимому, крайне нужен для развития своих мыслей.
В январе 1953 г. из Омска Л.Н. пишет матушке: «Книгу Грумм-Гржимайло можно достать лишь в Географическом обществе; зайти в библиотеку и спросить там о способе приобретения. Меня это чтение очень утешило бы». В августе 1954 г. та же просьба: «Если бы у меня была эта книга, то на 3 года чтения хватит»551. Анна Андреевна почему-то не сумела это сделать, хотя на складе Географического общества эта книга Г. Е. Грумм-Гржимайло хранилась и в...1997 г.!
В январе 1955 г., после двухлетнего ожидания Птица (Н. В. Варбанец) прислала Л.Н. долгожданную книгу. «Теперь мне хватит материала для чтения и занятий на полгода», – писал Гумилев552. Впоследствии об авторе этой книги сам Л.Н. говорил: «На всю жизнь сохраню память о тех, кто помог мне выполнить эту работу и кого уже давно нет среди нас, о моем замечательном предшественнике, моем друге Г. Е. Грумм-Гржимайло, прославившем историю народов Центральной Азии и умершем в ожидании признания»553.
Когда Л.Н. защитил своих «Тюрок», то одно из первых поздравлений пришло от А. Г. Грумм-Гржимайло – сына ученого, теснейшим образом, как и отец, связанного с Русским географическим обществом554. Думается, что это письмо было особенно радостно для Л.Н. Исследователей проблемы и у нас, и за границей, в том числе очень именитых, было немало; это и академик В. В. Бартольд, и французский классик востоковедения Е. Шаванн, и немецкие ученые. Но сам Л.Н. все-таки особо выделял Г. Е. Грумм-Гржимайло. Дело, по-видимому, в том, что русский исследователь взглянул на историю глазами географа, то есть как бы показал Л.Н. верный путь555.
Задачу своей книги Л.Н. сформулировал так: «Почему тюрки возникли и почему исчезли, оставив свое имя в наследство многим народам, которые отнюдь не являются их потомками?»556 Эта задача превосходила то, что сделал Л.Н. в «Хунну», поскольку по масштабам Тюркский каганат («Вечный Эль») далеко превосходил Хуннскую империю. Достаточно взгляда на карту № 1 и сопоставить ее с картой № 2, чтобы понять – императивом здесь становится геополитический подход. В конце VI в., когда границы Каганата на западе сомкнулись с Византией, на юге – с Персией и даже Индией, на востоке – с Китаем, возникла принципиально иная, чем когда бы то ни было раньше, ситуация – средиземноморские и дальневосточные культуры впервые встретились. «Тюрки стали посредниками в связях «Запад-Восток»557.
Во введении к своей книге «типичный естественник» Л.Н. «вдруг» заявил, что важнее всего социальная и политическая история этих стран (Каганат, Китай, Иран), то есть опять же, как и в «Хунну», он выступает обществоведом – тонким и знающим! Родилось это давно, поскольку кандидатскую Л.Н. защищал еще в 1948 г., в «просвете» между отсидками, а называлась она «Политическая история первого Тюркского каганата в 546–657 гг.». Я видел отзыв профессора Петрушевского о допуске к защите, подписанный еще в 1947 г., когда на истфаке шла «игра» – то ли допускать, то ли не допускать. Два авторитетных ученых – член-корр. АН СССР А. Якубовский и проф. М. И. Артамонов дали блестящие отзывы на книгу Л.Н. того же названия, но она так и не вышла тогда по не зависящим ни от автора, ни от рецензентов причинам. Между тем А. Якубовский писал, что это ценнейший материал по истории первого Тюркского каганата, чего нет ни в советской, ни в зарубежной литературе. Кроме того, он обращал внимание на четкий анализ политической обстановки в то далекое от нас столетие. Для Л.Н. характерно, что когда он занимался конкретикой, отпадали любые теоретические «загибы», которые могли бы стать мишенью оппонентов.
Понятно, что тюрки – звено этногенеза, этап тех этнических процессов, которые шли в Великой степи, но изучать их без политической истории оказалось нельзя. Сначала перед Л.Н. возникли два естественных вопроса: кто такие тюрки и что такое «Вечный Эль»?
Согласно красивой легенде тюрков, их праматерью была волчица, а праотцом стал мальчик из племени, истребленного врагами. Волчица спасла ребенка, выкормила его, унесла в горы Восточного Тянь-Шаня и спрятала в пещере. Там впоследствии она родила десятерых сыновей, отцом которых был сын человеческий. Когда сыновья волчицы вышли из пещеры, они женились на женщинах ближнего к их горам Турфанского оазиса. Один из внуков волчицы получил имя Ашины558. Народ Ашины и был предками этноса «тюрк». Гумилев считал, что этот этноним не следует путать с современным лингвистическим значением этого слова, В XIX в. их называли по-китайски «ту кю», а по-монгольски «тюркют»559.
Теперь попытаемся вместе с Л.Н. ответить на вопрос, что такое «Тюркский великий Эль» ? Создание великой державы рода Ашина шло как «блицкриг» VI в., завершившийся в очень короткий период с 545 по 581 г. В 545 г. сын Ашины, Бумын-каган подчинил телеутов, ранее уничтоживших Хуннское царство в Семиречье. Тогда же, в год Быка (т.е. 545 от P. X.), китайское посольство прибыло в его ставку; это было признанием одной из крупнейших держав того времени и, современно выражаясь, подняло международный статус державы Ашины. В 552 г. Бумын покорил бывших сюзеренов – свирепых жужаней, а в 555 г. тюркюты дошли до «Западного моря», т. е. до Арала. Теперь граница прошла севернее Ташкента до низовьев Амударьи и южного берега Арала. За 1,5 года тюркюты подчинили Центральный Казахстан, Семиречье и Хорезм. В 558 г. они вышли к Волге, «гоня перед собой тех, кто отказывался покориться»560.
В 565 г. они покорили эфталитов и объединили степь и Согдиану, в 576 г. вышли к Боспору Киммерийскому (Керченскому проливу), обеспечив себе опорный пункт в Крыму, а ставка тюркского военачальника (Тьма Тархана) была организована на Таманском полуострове (отсюда и название Тьмутаракань)561.
В 579 г. они вторглись в Китай. Под их контролем оказалась огромная империя – первый Тюркский каганат, они контролировали и Великий Шелковый путь, по которому шла торговля между Китаем и Византией. В своей кандидатской диссертации Л.Н. называл 580-й год кульминационным пунктом могущества Тюркского каганата. В это время он простирался от Маньчжурии на востоке до Боспора Киммерийского на западе, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи. «Тюркские каганы стали создателями первой евразийской империи, политический опыт которой в еще больших масштабах был повторен в VIII в. монголами, а в XVIII-XIX вв. – Российской империей», – пишет известный петербургский востоковед Сергей Кляшторный562.
Каганат стал огромной колониальной империей. Как удавалось держать в покорности из одного центра (да еще неоседлого, нестабильного, степного) самые разные народы империи? Л.Н. считает, что это было реально сделать лишь при наличии жесткой социальной системы. Тюркюты ее создали и назвали «эль»563.
Здесь, как и при анализе подъема хуннов, Л.Н. начинает не со спорных проблем этногенеза, а с социальных моментов, с социально-политической системы. В центре ее «орда» – ставка хана с воинами, их женами, детьми и слугами. Вельможи имеют свои «орды» с офицерами и солдатами. Вместе они составляют этнос «кара-будун» – тюркские беки и народ (почти как в Риме – «сенат и народ римский»). Еще более, чем материальная культура, исследователя поражают сложные социальные институты: система, иерархии чинов, воинская дисциплина, дипломатия, четко отработанное мировоззрение, противопоставленное идеологическим системам соседних стран564.
Честный ученый пересматривает свои позиции, если они противоречат новым открытиям, новым работам коллег. Вспомним, как громил Л.Н. гуннов, любя и превознося хуннов. Но это было в 60-х гг., а в 90-х он писал, что «идейное единство хуннов и гуннов сохранилось»565. Развивая эту мысль, он утверждал, что объединение орды Ашина с племенами хуннов усложнило этносистему и сделало ее способной к сопротивлению, а потом и к завоеваниям. Пребывание этноса в привычном ландшафте повело к восстановлению кочевого хозяйства и развитию оригинальной культуры. Блестящая переводная и оригинальная древне-тюркская литература возникла не позднее конца VI в., а вместе с ней сложился общетюркский литературный язык, началось освоение достижений культур Дальнего и Ближнего Востока. Можно утверждать, что в результате культурного прорыва конца VI в. началось формирование древнетюркской цивилизации566.
Необходимо заметить, что, согласно точке зрения Л.Н., тюркский период был продолжением хуннского, хотя социальные формы изменились: вместо родовой державы возникла орда. Но сменившие тюркютов уйгуры вернулись к родоплеменной системе, так что, очевидно, обе формы сосуществовали, образуя «эль»567. Этой мысли придерживался и Г. Е. Грумм-Гржимайло, писавший, что «первыми тюрками, с которыми нас знакомит история Срединной Азии, были хунны»568.
В пору своего расцвета Каганат был сильнее раздробленного Китая (Китая двух царств: Бей-Чжоу и Бей-Ци), платившего за военную помощь и даже за нейтралитет. Тюркютский хан мог позволить себе такое высказывание: «Только бы на юге два мальчика (Чжоу и Ци) были покорны нам, тогда не нужно бояться бедности». Шелк шел в Византию, торговый путь проходил через Иран, наживавшийся за счет таможенных пошлин с караванов. Но хан не хотел пропускать их слишком много, дабы не наращивать потенциал соперника Византии. Все это вело к войнам Каганата с Ираном, в которых тюркюты использовали изобилие железа и создали латную конницу, не уступавшую персидской. Однако Каганат истощал силы в этой борьбе, тем более что геополитическая картина была еще сложнее: враги были не только на западе (Иран), но не исчезли они и на востоке (Китай).
Соотношение сил было стабильным, пока не сказал своего слова обновленный Китай, объединившийся в 581 г. Л.Н. пишет, что ситуация изменилась в начале VII в., когда снова в историю вмешалась природа и произошел раскол каганата на Восточный и Западный, два разных государства и этноса, у которых общей была только династия Ашина569.
Природное воздействие Л.Н. объяснял так: Восточный каганат – это Монголия, там муссоны, там летнее увлажнение стимулировало круглогодичное кочевание. Это приводит к социальным последствиям: пастухи постоянно общаются друг с другом. Навыки общения и угроза Китая сплачивали народ вокруг орды и хана.
Другое дело Западный каганат, расположенный в предгорьях Тарбагатая и Тянь-Шаня. Увлажнение там зимнее, надо запасать сено для скота. Поэтому летом скот и молодежь уходили на джейляу – горные пастбища, а пожилые работали около зимовий. Вместо «эля» там сложилась кон федерация племен. Десять вождей получили по стреле-символу, поэтому их этнос называли еще «десятистрелочные тюрки». Ханы Ашина вскоре потеряли значение и престиж, так как их собственная дружина была малочисленной, и вся политика определялась вождями племен. Китай был далеко, Иран слаб, караванный путь обогащал тюркютскую знать, представители которой могли воевать друг с другом, что и ослабляло Западный каганат570. Кажется, что это не достаточно удовлетворительное объяснение, да и сам Л.Н. позже опровергал его.
В работе «Из истории Евразии» Гумилев указывал, что в начале VII в. как бы восстановилась коллизия Хань и Хунну, но перевернутая на 180 градусов. Разница была еще и в том, что молодая империя Суй, находившаяся в фазе подъема, была сильнее, богаче и многолюднее каганата, уже вступившего в «инерционную фазу»571. Падение Западного каганата произошло в 661 г., Восточный пал в 741 г. На месте Западного каганата образовалась китайская провинция «Западный край», Восточного – Уйгурский каганат.
Но дело было не только в фазах этногенеза или природе. Корни слабости тюркютов были и внутри Каганата. Л.Н., споря с другими историками, по поводу термина «эль», вышел на такую формулу: называть группу завоеванных племен союзом, скорее всего, неправильно. Согласно Л.Н., «эль» был формой сосуществования орды и племен. Хотя эта взаимосвязь должна была осуществляться мирно, но практически она была так тяжела для обеих сторон. Поэтому «эль» сразу же стал очень нестойкой формой; покоренные страдали и старались при удобном случае отложиться, но и в самой орде было немногим лучше572. При этом налоговое обложение покоренного тюркютами народа было значительно сильнее персидского; отсюда становится понятным, почему в тюркютской державе центробежные силы никогда не угасали573.
Однако имя «тюрки» не исчезло; оно распространилось на пол-Азии. Как полагал Л.Н., арабы стали называть тюрками всех воинственных кочевников к северу от Согдианы. Позже термин еще раз трансформировался и стал названием языковой семьи. Так сделались «тюрками» многие народы, никогда не входившие в Великий каганат VI—VII вв. Некоторые из них были даже не монголоиды, как, например, туркмены, аланы, азербайджанцы. Другие были злейшими врагами Каганата: курыканы – предки якутов, кыргызы – предки хакассов. Третьи сложились раньше, чем сами древние тюрки, например балкарцы и чуваши574. Профессор М. И.Артамонов в далекие 40-е гг., после защиты Л.Н. кандидатской, писал, что Гумилеву удалось убедительно показать, что потомки древних тюрок (ту-кью) вплоть до настоящего времени обитают в Южном Алтае (телесы-теленгиты)575.
Уже отсюда видно, что история древних тюрок имеет прямое отношение к острым национальным вопросам современной России и СНГ. Л.Н. посвятил свою книгу «Нашим братьям – тюркским народам Советского Союза». Такой страны, увы, уже нет, но 1 октября 1997 г. в 85-летний юбилей Л.Н. на доме № 1 по Коломенской улице от республики Татарстан была установлена мемориальная доска, на которой начертано: «Здесь жил и работал с 1990 по 1992 год выдающийся историк и тюрколог Лев Николаевич Гумилев».
В 1997 г. отмечалось 1450-летие первого Тюркского каганата, и это вызвало очень разные комментарии и оценки. Писали и о том, что это организовано «пантюркистскими силами»576. Писали и совсем по-другому, связывая эту дату с историей России, что, на мой взгляд, вполне обоснованно. В самом деле, если справедлив тезис о частичном восприятии Россией тюрко-монгольского государственного наследия, то история объединения Евразии насчитывает как раз 1450 лет577. Мне кажется, надо различать законное право людей и этносов чтить свою историю, отмечать ее даты.
Сейчас республиками тюркских народов в Российской Федерации являются Алтай, Татарстан, Башкортостан, Саха (Якутия), Тува, Хакасия, Чувашия (Чаваш Республика), а еще в двух – Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесской Республике – тюркская нация является титульной наряду с другим народом; в Дагестане существуют две тюркские нации – ногайцы и кумыки.
Мне кажется символичным, что в концепции Госпрограммы РФ «Возрождение и развитие тюркских народов России» много гумилевского. Конечно, это слишком серьезная тема, чтобы ее разбирать вскользь. Приведу лишь одну мысль, содержащуюся в проекте концепции, о том, что тюрки выжили, сохранились как этносы из-за исключительной прочности, живучести такой биосоциальной общности, как этнос, о могучем биогенетическом фонде и социофонде тюркских народов578.
Все это особенно актуально в пору ослабления России, давления на нее с Запада. С 1996 г. на бывшего президента Монголии Очирбата регулярно «выходили» представители США и Японии. Спекулируя на заявлениях некоторых «демократов», они предсказывали уход Москвы с территорий к югу и востоку от Байкала и образование «геополитического вакуума». С американской и японской точки зрения, заполнение этого «вакуума» Китаем неприемлемо. Следовательно, надо расхватывать то, что якобы плохо лежит; так, Монголия, например, присоединит к себе Бурятию, Агинский и Усть-Ордынский автономные округа и часть Иркутской области. Для наглядности монголам была даже представлена карта будущего устройства Восточной Сибири и Дальнего Востока. Предусматривалось, что Горный Алтай и Тува, «независимые от России», продолжат «тюркский пояс» от Стамбула-Анкары через Нахичевань—Баку-Ашхабад-Ташкент-Бишкек и Алма-Ату далее на восток вплоть до Якутска. Хорошо бы, согласно намерениям авторов плана, включить сюда и китайский Синьцзян. Под особыми №№ шли «независимая» Якутия, «расширенная» Монголия, а уж Дальний Восток могли бы разделить США и Япония579. Популистский «геополитический» бред? Не совсем, ибо подобные карты раздела Востока России фигурировали и в солидных американских изданиях.
Только наука, подлинная наука может и должна, и при этом как можно оперативнее, дать конструктивные решения подлинного развития тюркских народов России, отметая всякого рода химеры об «едином тюркском языке», едином государстве и т. д. Все эти лозунги, как говорится в упомянутом проекте, являются нереальными580.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
history.wikireading.ru
Лев Гумилев - Древние тюрки - читать онлайн
На фоне мировой истории история древнетюркского народа и созданной им державы сводится к вопросу: почему тюрки возникли и почему исчезли, оставив свое имя в наследство многим народам, которые отнюдь не являются их потомками? Попытки решить эту проблему путем анализа только политической истории или только социальных отношений делались неоднократно, но не дали результатов. Древние тюрки, несмотря на их огромное значение в истории человечества, были малочисленны, и тесное соседство с Китаем и Ираном не могло не отразиться на их внутренних делах. Следовательно, социальная и политическая история этих стран тесно переплетена и для восстановления хода событий мы должны держать в поле зрения и ту и другую. Не меньшую роль играли изменения экономической конъюнктуры, в частности, связанные с высоким или низким уровнем вывоза китайских товаров и заградительными мероприятиями иранского правительств.
Поскольку границы тюркского каганата в конце VI в. сомкнулись на западе с Византией, на юге с Персией и даже Индией, а на востоке с Китаем, то естественно, что перипетии истории этих стран в рассматриваемый нами период связаны с судьбами тюркской державы. Образование ее стало в какой-то мере переломным моментом в истории человечества, потому что до сих пор средиземноморская и дальневосточная культуры были разобщены, хотя и знали о существовании друг друга. Бескрайние степи и горные хребты препятствовали сношениям Востока и Запада. Только позднее изобретение металлических стремян и вьючной упряжи, заменившей телеги, позволило караванам сравнительно легко форсировать пустыни и перевалы. Поэтому с VI в. китайцам пришлось считаться с ценами на константинопольском рынке, а византийцам подсчитывать число копейщиков китайского царя.
В этой ситуации тюрки не только играли роль посредников, но и одновременно развивали собственную культуру, которую они считали возможным противопоставить культуре Китая, и Ирана, и Византии, и Индии. Эта особенная степная культура имела древние традиции и глубокие корни, но известна нам в значительно меньшей степени, чем культура оседлых стран. Причина, конечно, не в том, что тюрки и другие кочевые племена были менее одарены, чем их соседи, а в том, что остатки их материальной культуры — войлок, кожа, дерево и меха — сохраняются хуже, чем камень, а потому среди западноевропейских ученых возникло ошибочное мнение, что кочевники были «трутнями человечества» (Виолле де-Дюк). Ныне археологические работы, проводимые в южной Сибири, Монголии и Средней Азии, ежегодно опровергают это мнение, и вскоре наступит время, когда мы сможем говорить об искусстве древних тюрок. Но еще более, чем материальная культура, поражают исследователя сложные формы общественного бытия и социальные институты тюрок: эль, удельно-лестничная система, иерархия чинов, военная дисциплина, дипломатия, а также наличие четко отработанного мировоззрения, противопоставляемого идеологическим системам соседних стран.
Несмотря на все сказанное, путь, на который вступило древнетюркское общество, был гибельным, так как противоречия, возникшие в степи и на ее границах, оказались непреодолимыми. В критические моменты подавляющее большинство степного населения отказывало ханам в поддержке, и это привело в 604 г. к распадению каганата на Западный и Восточный, в 630 и 659 гг. — к потере самостоятельности (правда, возвращенной в 679 г.) и к гибели народа в 745 г. Конечно, эта гибель народа еще не означала уничтожения всех людей, его составлявших. Часть их подчинилась уйгурам, унаследовавшим власть в степи, а большинство укрылось в китайских пограничных войсках. В 756 г. эти последние подняли восстание против императора династии Тан. Остатки тюрок приняли в нем деятельное участие и вместе с прочими повстанцами были изрублены в куски. Это был уже подлинный конец и народа и эпохи (а следовательно, и нашей темы).
www.ezobox.ru
В Афганистане вышла книга Льва Гумилёва «Древние тюрки»
Центр Льва Гумилёва продолжает свою просветительскую деятельность в Афганистане
При деятельном участии Члена Попечительского Совета Центра Льва Гумилёва этноэколога Шукруллы Рахмани и афганского бизнесмена Шарифуллы Рахмани в Афганистане издана книга Льва Николаевича Гумилёва «Древние тюрки» на узбекском языке в арабской каллиграфии.Шарифулла Рахмани рассказал на презентации этнологического бестселлера на презентации книги в городе Мазари-Шариф:
«Высказывания знаменитого русского историка и мыслителя Льва Гумилёва о том, что «история человечества изучена крайне неравномерно и огромная территория евразийских степей ещё ждёт своего исследователя» по сей день не потеряла свою актуальность. Его знаменитая работа «Древние тюрки» вызывает огромный интерес не только у представителей научной общественности современности, но и у народов, считающих себя потомками древних тюрков.Сегодня в Афганистане проживает более 5 миллионов узбеков. По причине сложной общественно-политической обстановки, сложившейся в нашей стране за последние десятилетия, здесь наблюдается острая нехватка литературы, рассказывающей об исторических процессах в регионе, происхождении и истоках тюркоязычного населения.В этом смысле книга «Древние тюрки» Льва Николаевича Гумилёва, представленный в ней в увлекательной манере повествования анализ исторических процессов, на наш взгляд является ценным ответом на интерес узбеков и других тюркоязычных народов Афганистана. Га поиск этими народами своей идентичности в сложном глобальном мире.
Поэтому было принято решение напечатать эту историческую работу в арабском алфавите на основе изданного в Ташкенте узбекского варианта.Надо отметить огромный интерес к изданию у тюркоязычных народов Афганистана: узбеков, туркмен, казахов и кызылбашей.Надеемся на дальнейшую плодотворную работу с Центром Льва Гумилева».В свою очередь, российские евразийцы и скифы искренне рады инициативе наших афганских друзей.
Директор Московского Центра Гумилёва Павел Зарифуллин так отметил выход этой долгожданной книги:«Не смотря на сложности, на усталость, на рутину, что окружает любое просветительное дело в России и странах Евразии — всё равно работа наша благодарная!Потому что искры жизни — это наши книги, это невидимый подвиг (да, настоящий подвиг) редких подвижников, энтузиастов. И эти люди — бриллианты духа мира сего.Мы искренни благодарим братьев Рахмани — Шукруллу и Шарифуллу — светлых и чистых людей. Они переиздали книгу Льва Николаевича Гумилёва в Афганистане, в стране, что пожалуй больше всех сегодня нуждается в культурной и общественной поддержке от стран-друзей.Эта книга — подарок народам Афганистана. И не только тюркским.Это добрая посылка с Севера. Пусть она поможет миру и возрождению не чужой для нас страны».Напоминаем, что совсем недавно в кабульском издании «Важе» издана книга Павла Зарифуллина «Новые скифы». Не смотря на длительную Гражданскую войну и оккупацию НАТО в Афганистане не угасает интерес к своим корням, истокам, а также к культурному наследию России.
Шарифулла Рахмани
Шукрулла Рахмани на гумилёвском вечере в Музее Востока
www.gumilev-center.ru
Лев Николаевич Гумилев Древние тюрки. Часть 3
Знание родословных и специальное изучение их было издавна характерно для центральноазиатских народов [148, т. I, с. 153]. При этом весьма любопытно, что многие из них называли своим родоначальником того или иного зверя. Так, тибетцы считали своими предками самца обезьяны и самку ракшаса (лесного духа), монголы – серого волка и лань, телесцы – тоже волка и дочь хуннского шаньюя, а тюрки – хуннского царевича и волчицу. Две последние легенды возникли очень давно, по-видимому еще в период обитания этих народов на южной окраине великой пустыни Гоби, так как мифология в некоторой степени корректируется фактами политической истории и этногенеза.
Среди племен, побежденных тобасцами при покорении ими Северного Китая, находились «пятьсот семейств Ашина»[11] . Эти «пятьсот семейств» возникли «из смешения разных родов» [30, т. I, с. 221], обитавших в западной части Шэньси, отвоеванной в IV в. у китайцев хуннами и сяньбийцами[12] . Ашина подчинялись хуннскому князю Муганю, владевшему Хэси (область к западу от Ордоса, между излучиной Хуанхэ и Наньшанем). Когда в 439 г. тобасцы победили хуннов и присоединили Хэси к империи Вэй, то князь «Ашина с пятьюстами семействами бежал к жужаньцам и, поселившись по южную сторону Алтайских гор, добывал железо для жужаньцев» [30, т. I, с. 221].
Текст повествует о происхождении не всего народа древних тюрок, а только их правящего клана. В этой версии происхождения древних тюрок ничего легендарного нет. По-видимому, Ашина был вождем небольшой дружины, состоявшей из удальцов, почему-либо не ужившихся в многочисленных сяньбийских и хуннских княжествах. Такие мелкие военные единицы, которые нельзя назвать государствами, постоянно возникали в мятежную эпоху III – V вв. и исчезали, не оставив следа.
Китайцы называли подданных ханов Ашина – Ту-кю. Это слово удачно расшифровано П. Пелльо как «тюрк + ют», т. е. «тюрки», но с суффиксом множественного числа не тюркским, а монгольским. В древнетюркском языке все политические термины оформляются монгольским множественным числом. Это дает основание думать, что они привнесены в тюркскую языковую среду извне.
Само слово «турк» значит «сильный, крепкий». Согласно А. Н. Кононову, это – собирательное имя, которое впоследствии превратилось в этническое наименование племенного объединения. Каков бы ни был первоначальный язык этого объединения, к V в., когда оно вышло на арену истории, всем его представителям был понятен межплеменной язык того времени – сяньбийский, т. е. древнемонгольский. Это был язык команды, базара, дипломатии. С этим языком Ашина в 439 г. перешли на северную окраину Гоби. Слово «Ашина» значило «волк». По-тюркски волк – бури, или каскыр, а по-монгольски шоно/чино. «А» – префикс уважения в китайском языке. Следовательно, «Ашина» значит «благородный волк» [62, с. 104–105. Приведена литература]. Не подвергшееся китаизации слово сохранилось в арабской записи этого имени Шанэ [241, р. 289].
Вопрос о том, насколько правомерно называть ханов Ашина тотемистами, при современном состоянии наших знаний не может быть разрешен [206, р. 1–22 (отдельный оттиск)], но ясно, что название «волк» имело для тюрок VI в. огромное значение. Китайские авторы считают понятия «тюркский хан» и «волк» синонимами, видимо опираясь на воззрения самих тюркских ханов. Не случайно сяньбийская царевна говорит про своего мужа, хана Шаболио: «Хан по его свойствам есть волк» [30, т. I, с. 237]; и в инструкции при нападении на тюрок сказано: «Таковую должно употребить меру: гнать кочевых и нападать на волков» [там же, с. 290; 198, р. 61]. Золотая волчья голова красовалась на тюркских знаменах [30, т. I, с. 229], и, наконец, в двух легендах о происхождении тюрок первое место принадлежит прародительнице-волчице [там же, с. 220 и cл.; 234, р. 327–328; 240, S. 5]. Для обеих несколько разнящихся легенд характерно то, что в них нет никакого намека на историческое событие – переход орды Ашина из Ганьсу. Поэтому, надо думать, легенды возникли на Алтае и, может быть, были созданы специально для того, чтобы обосновать права пришельцев на исключительное положение.
Первая легенда любопытна тем, что она знает об «отрасли дома Хунну от Западного края на запад», т. е. о державе Аттилы. Эта отрасль была начисто истреблена соседями; уцелел лишь один девятилетний мальчик, которому враги отрубили руки и ноги, а самого бросили в болото. Там от него забеременела волчица. Мальчика все-таки убили, а волчица убежала на Алтай и там родила десять сыновей. Род размножился, и «по прошествии нескольких колен некто Асянь-ше со всем аймаком вышел из пещеры и признал себя вассалом жужаньского хана». Итак, согласно этой легенде, алтайские тюрки-тукю (тюр-кют) происходят от западных гуннов, но не прямо, а мистически, через посредство волчицы, причем если учесть, что западные гунны были уничтожены около 468 г., а тюрки выступают как народ уже в 545 г., то можно было бы только подивиться быстроте размножения их и смене поколений!
Вторая легенда выводит тюрок от местного рода Со и опять-таки от волчицы. Все представители рода Со, по легенде, погибли «из-за собственной глупости» (в чем она проявлялась, не объяснено), только четыре внука волчицы уцелели. Первый превратился в лебедя, второй поселился между реками Абу и Гянь под именем Цигу, а третий и четвертый – на р. Чуси (Чуе) в южном Алтае. Эта легенда объяснена Н. А. Аристовым, который сопоставил Со легенды с родом Со у кумандинцев – североалтайского племени на р. Бие, первого внука увязал с племенем лебединцев – ку-кижи, а второго – с кыргызами, жившими между Абаканом (Абу) и Енисеем (Гянь-Кем). Внук старшего сына – Асянь-ше первой легенды. Здесь они обе смыкаются [4, с. 5].
Предгорья Монгольского Алтая, куда попали беглецы, были населены племенами, происходившими от хуннов и говорившими на тюркских языках. С этими аборигенами слились дружинники князя Ашина и наделили их именем «тюрк», или «тюркют».
Судьба этого слова настолько примечательна и важна для нашей темы, что следует уделить этому сюжету особое внимание. Слово «тюрк» за 1500 лет несколько раз меняло значение. В V в. тюрками, как мы видели, называлась орда, сплотившаяся вокруг князя Ашина и составившая в VI – VIII вв. небольшой народ, говоривший уже по-тюркски. Но соседние народы, говорившие на том же языке, тюрками отнюдь не назывались. Арабы называли тюрками всех кочевников Средней и Центральной Азии без учета языка. Рашид-ад-Дин начал различать тюрок и монголов, очевидно, по языковому признаку, а в настоящее время «тюрк» – это исключительно лингвистическое понятие, без учета этнографии и даже происхождения, так как некоторые тюркоязычные народы усвоили тюркский язык при общении с соседями. При таком разнобое в употреблении термина необходимо внести уточнение. Тот народ, история которого описывается в нашей книге, во избежание путаницы мы будем называть тюркютами, так, как называли их жужани и китайцы VI в.[13]
Какого бы происхождения ни были те «пятьсот семейств», которые объединились под именем Ашина, между собою они объяснялись по-монгольски до тех пор, пока перипетии военного успеха не выбросили их из Китая на Алтай. Однако столетнее пребывание в тюркоязычной среде, разумеется, должно было способствовать быстрой перемене разговорной речи, тем более что «пятьсот семейств» монголов были каплей в тюркском море. Надо полагать, что к середине VI в. и члены рода Ашина, и их спутники были совершенно отюречены и сохранили следы монголоязычия лишь в титулатуре, которую принесли с собой.
На основании вышеизложенного видно, что происхождение тюркоязычия и возникновение народа, назвавшего себя «тюрк»/«тюркют», – явления совершенно разные. Языки, ныне называемые тюркскими, сложились в глубокой древности [19, с. 30], а народ «тюркютов» возник в конце V в. вследствие этнического смешения в условиях лесостепного ландшафта, характерного для Алтая и его предгорий. Слияние пришельцев с местным населением оказалось настолько полным, что через сто лет, к 546 г., они представляли ту целостность, которую принято называть древнетюркской народностью или тюркютами.
А сама тюркоязычная среда в то время уже успела распространиться далеко на запад от Алтая, в страны, где жили гузы, канглы, или печенеги, древние болгары и гунны.
Шарифулла Рахмани 
Шукрулла Рахмани на гумилёвском вечере в Музее Востока 
