А. Нынешнее беспокойство
А. Нынешнее беспокойство
|
Восприятие пространства-времени | Р‘. Погружение РІ длительность |Невозможно достигнуть фундаментально РЅРѕРІРѕР№ среды, РЅРµ РїСЂРѕС…РѕРґСЏ внутренние РјСѓРєРё метаморфозы. Разве РЅРµ испытывает ужас ребенок, РєРѕРіРґР° РѕРЅ впервые открывает глаза?.. Чтобы приспособиться Рє чрезмерно расширившимся горизонтам Рё линиям, наш рассудок должен отказаться РѕС‚ удобств привычной ограниченности. РћРЅ должен заново уравновесить РІСЃРµ то, что РјСѓРґСЂРѕ упорядочил РІ глубине своего маленького внутреннего РјРёСЂРєР°. РџСЂРё выходе РёР· темноты наступает ослепление. РџСЂРё внезапном выходе РЅР° вершину высокой башни — волнение, головокружение или дезориентация… Р’ этом психологическая РѕСЃРЅРѕРІР° нынешнего беспокойства, связанного СЃ внезапным столкновением нашего рассудка СЃ пространством — временем.
Что в своей первоначальной форме тревога человека связана с самим появлением мышления и что она столь же древняя, как сам человек, — это очевидный факт. Но я не думаю, чтобы. можно было серьезно усомниться и в том, что под действием социализирующегося мышления нынешние люди особенно встревожены — встревожены больше, чем когда-либо в истории. В конце всякой беседы, вопреки улыбкам, в глубь сердец проникает тревога, фундаментальная тревога бытия, осознанная или нет. Однако мы далеки от того, чтобы отчетливо распознать источник этой тревоги.
Что-то нам угрожает, чего-то нам не хватает больше, чем когда-либо, но мы не знаем что.
Попробуем же постепенно локализовать источник недуга, устраняя необоснованные причины беспокойства, и найти больное место, к которому следует приложить лекарство, если только оно существует.
РќР° первой, наиболее обычной ступени «РЅРµРґСѓРі пространства — времени» проявляется РІ чувстве подавленности Рё растерянности перед лицом космических громад. Громада пространства более ощутима Рё, значит, более внушительна. Кто РёР· нас хотя Р±С‹ РѕРґРёРЅ раз РІ своей жизни осмелился посмотреть РїСЂСЏРјРѕ РІ лицо Вселенной, состоящей РёР· галактик, находящихся РґСЂСѓРі РѕС‚ РґСЂСѓРіР° РЅР° расстоянии сотен тысяч световых лет, Рё пытался «вжиться» РІ нее? РЈ РєРѕРіРѕ РёР· тех, кто попытался это сделать, РЅРµ было поколеблено то или РґСЂСѓРіРѕРµ РёР· его верований? Р? кто, даже если РѕРЅ стремится закрыть глаза РЅР° неумолимые открытия астрономов, РЅРµ чувствует смутно, что безмятежность его радостей омрачена РѕРіСЂРѕРјРЅРѕР№ тенью? Громада длительности тоже — то воздействует путем эффекта бездны РЅР° тех немногих, кто умеет ее видеть, то чаще повергает РІ отчаяние (тех, кто РІРёРґРёС‚ ее плохо) своей стабильностью Рё монотонностью.
События следуют РґСЂСѓРі Р·Р° РґСЂСѓРіРѕРј РїРѕ РєСЂСѓРіСѓ, бесконечные пути пересекаются, РЅРѕ РЅРёРєСѓРґР° РЅРµ ведут. Наконец, соответственно, громада множества, умопомрачающего множества всего того, что было необходимо, всего того, что теперь необходимо, всего того, что будет необходимо для заполнения пространства Рё времени. Рто океан, РІ котором РјС‹ тем сильнее чувствуем себя безвозвратно потерянными, чем лучше осознаем жизнь. Как будто РјС‹ сознательно поместили себя РІ СЂСЏРґ, насчитывающий миллиарды людей, или просто оказались РІ бесчисленной толпе.
Недуг бесчисленности и необъятности.
Чтобы преодолеть эту первую форму своего беспокойства, нынешние люди, по-моему, могут сделать лишь одно — без колебаний и до конца полагаться на свою интуицию.
Будучи неподвижными или слепыми (я хочу сказать, до тех пор. пока мы считаем их неподвижными или слепыми), время и пространство действительно устрашают. Отсюда наше знакомство с истинными размерами мира могло бы стать опасным, если бы оно осталось незавершенным, лишенным своего дополнения и своей необходимой поправки — познания эволюции, которая одушевляет время и пространство.
Напротив, какое иное значение имеют умопомрачительное множество звезд и фантастические расстояния между ними, если не то. что это бесконечно большое, симметричное бесконечно малому, имеет своей функцией лишь уравновешивание промежуточного слоя, в котором, и только в нем, в среднем может химически построиться жизнь? Какое значение имеют миллионы лет и миллиарды существ, которые нам предшествуют, если эти бесчисленные капли образуют поток, несущий нас вперед? Наше сознание выдохлось бы. подавленное беспредельным расширением статичного или вечно движущегося универсума.
Оно укрепляется в потоке, который каким бы невероятно широким он ни был, представляет собой не только становление, но и возникновение, что не одно и то же. Поистине время и пространство гуманизируются тотчас же, как появляется развитие, которое придает им определенный облик.
«РќРёС‡С‚Рѕ РЅРµ РЅРѕРІРѕ РїРѕРґ Луной». — РіРѕРІРѕСЂСЏС‚ отчаявшиеся. РќРѕ тогда человек, мыслящий человек, как поднялся ты однажды над животным состоянием, если отрицать твою мысль? «Р’Рѕ РІСЃСЏРєРѕРј случае ничто РЅРµ изменилось, ничто больше РЅРµ изменяется СЃ начала истории». РќРѕ тогда, каким образом увидел ты, человек XX века, горизонты Рё вместе СЃ тем почувствовал страхи, которые были совершенно неизвестны твоим предкам?
Поистине половина нынешней тревоги преобразуется в радость, если только в соответствии с фактами мы решимся сущность и меру нашей современной космогонии поместить в ноогенезе.
В этом направлении невозможно никакое сомнение. Универсум всегда развивался, и он продолжает развиваться в этот самый момент.
Но будет ли он еще развиваться завтра?..
Только здесь, в этой поворотной точке, где будущее заменяет настоящее и констатация науки должна уступить место предвосхищениям веры, — только здесь может и должно закономерно начаться наше замешательство. Завтра?.. Но кто нам может гарантировать завтра? А без уверенности, что это завтра будет существовать, можем ли мы продолжать жить. когда у нас, может быть..jpg)
впервые в универсуме пробудился ужасный дар смотреть вперед?
Недуг тупика — мука чувствовать себя замкнутым!..
На этот раз мы угадали, наконец, больное место.
Человеческое общество, в котором мы живем, сказал я, стало специфически современным оттого, что вокруг него и в нем открыта эволюция. Нынешних людей беспокоит, могу теперь я добавить, то, что они не уверены и не надеются когда-нибудь быть уверенными в исходе, надлежащем исходе этой эволюции.
Но каким должно быть будущее, чтобы мы имели силы нести его бремя и согласились даже радостно с его перспективами?
Чтобы ближе подойти к проблеме и увидеть, есть ли лекарство, рассмотрим положение в целом.