Проблема моно- и политеизма в религии древнего египта. Политеизм в древнем египте

Лекция 4. Монотеизм или политеизм

Русский ученый дореволюционного времени И.Г. Франк-Каменецкий говорит практически тоже самое: "Амон-Ра был, в истинном значении слова, национальным Богом (слова "национальный Бог" простим ему, это была дань предреволюционного лже-патриотизма российского). На нём преимущественно сконцентрировалось религиозное сознание эпохи, смутно предугадывая его в образе, воплощенного в национальные черты Единого Творца и вседержителя мира. Монотеизм, отождествленного с Амоном солнечного бога, не был более богословской доктриной, доступной лишь немногим посвященным, а стал живой религией народа. Однако, достигший наивысшего развития в Фивах в эпоху Нового Царства, космический монотеизм не является региональным продуктом религиозного творчества этой эпохи, а представляет собой лишь дальнейшее развитие и углубление религиозных воззрений. В корне своем восходящая к глубокой древности, египетская религия с древнейших времен таила в себе стремление к постижению единого Бога" ("Памятники египетской религии", выпуск первый, Москва, 1917).

Русский ученный, но уже живший за границей, в эмиграции, офицер врангелевской армии, Александр Пьянков, много работавший в Египте в 20-е годы, писал: "Исторически, каждый Бог был склонен возрастать в Египте до вседержительства, до всецелой полноты божественного. Все иные божества поглощались тогда этим Богом, превращаясь тогда в одно из его качеств, его частное проявление." (Egyptian Religious Texts and Representations. New York, 1964).

abzubov.com

единобожие в Древнем Египте - SULT

Русский богослов Владимир Лосский подчеркивал, что «политеизм есть лишь низший аспект монотеизма», а Мирча Элиаде как-то заметил, что политеизм —это опыт иерофаний в различных частях космоса без попытки свести этот опыт в единство.

Однако, египтяне, как можно убедиться из текстов, успешно сводили в единство опыт локальных космических иерофаний. Амон-Ра, Птах, Атум были для них всем —творцами вселенной, единственными хранителями миропорядка, спасителями человеков от неизбежности смерти. Но так как не может быть нескольких единственных, то, следовательно, речь идет об одной сущности в различных ее проявлениях. Этим проявлениям египтяне и давали разные имена, отчетливо сознавая при этом, что все эти имена, восходя к единой сущности, выявляют отдельные силы и качества непознаваемого Бога.

Когда христиане называют Высшее начало всяческого бытия Сущим, Господом, Творцом, Вседержителем, Царем Небесным, Отцом; когда мусульмане дают Аллаху 99 прекраснейших имен -—они ни на минуту не сомневаются, что за всеми этими именами и прозваниями стоит Единый, Сверхсущностный, абсолютно непознаваемый Бог.

Почему же исследователи часто отказывают египтянам в переживании за многими именами единого Начала, в чем никогда не решатся отказать христианину или мусульманину ?

Для этого имеется несколько причин: Во-первых, занимающихся Египтом смущает четкое изобразительное отличие отдельных образов Бога. Иконографически Амон несходен с Птахом, оба они —с Ра-Гор-ахти, с Хепри, с Хнумом, Но смущать это должно не больше, чем различная фонетика имен Бога. В те времена, когда люди еще не овладели письмом, но уже умели рисовать, они монументализировали образ изобразительно. Поэтому во многих древних традициях имя и изобразительная форма устойчиво связаны. Эту устойчивую связь впоследствии станут именовать каноном.

Во-вторых, в различные эпохи в разных частях Египта Богу предпочтительно давали разные эпитеты: в Гелиополе — Атума-Ра, в Фивах —Амона-Ра, в Мемфисе — Птаха. Впрочем, это всегда была только тенденция, а не обязательная норма—все имена свободно употреблялись в историческое время по всему Египту. Мы не можем сказать определенно, что в этой тенденции первично —привычка жителей той или иной области долины Нила величать Бога по-своему, или же существование местного святилища, где чтили Бога в том или ином Его имени. Но нам не известно ни одного случая, когда бы египтяне утверждали, что «на самом деле» Единый Творец не тот, а этот, не Амон, а Ра, не Птах, а Гор. Известно прямо противоположное —постоянное слияние имен-эпитетов в ряды, как например в стеле сфинкса Тутмоса IV [Urk.IV,1542]. Таких примеров в Египте-бесчисленное множество.

В-третьих, некоторые ученые остаются до сих пор стихийными или даже сознательными сторонниками прогресса в религиозной сфере в смысле Гегеля или Тэйлора. А при таком взгляде политеизм, как низшая форма, должен предшествовать монотеизму, как форме более высокой. Поскольку древнее Египта и Шумера исторических сообществ нет, то где еще, как не в долинах Нила и Евфрата 111 тысячелетия до Р.Х. искать политеизм?

И, наконец, в четвертых, для ряда исследователей, придерживающихся христианских или иудаистских убеждений, представить себе монотеистическую религию, существовавшую до Авраама—«первого монотеиста», вероучительно нелегко. 

А Египет, часто упоминающийся в Библии и у отцов Церкви как страна классического многобожия, страна рабства и соблазна для богоизбранного народа, согласиться считать единобожным тем более трудно.

В учебной литературе, популярных и общих энциклопедических изданиях многобожие египтян обычно утверждается как общеизвестный и безусловный факт. Однако, среди специалистов по древнеегипетской религии столь безусловные утверждения ее многобожного характера редки.

Напротив, немалое число египтологов убеждены в существовании в Египте монотеистической традиции. Одни полагают, что традиция эта существовала всегда и притом главенствовала (Вире, Дриотоп, Моренц, Вергот, Бадж), другие —что первоначальный монотеизм египтян впоследствии «зарос» многобожием (Пьерре). А Море, в духе характерной для начала XX века теософской эзотерики, писал, что для жрецов и посвященных в Египте был монотеизм, а народ коснел во многобожии.

Во второй половине XX века главенствующими стали три точки зрения: одни египтологи усматривали в Египте постепенное усиление монотеистической тенденции, окончательно утвердившейся в Новом Царстве, после неудачной попытки религиозной реформы Эхнатона, другие восприняли предложенную индологом Максом Мюллером теорию генотеизма, в соответствии с которой во время обращения к любому богу, именно его молящийся полагает наиглавнейшим, а всех прочих—вторичными и из него возникшими, а третьи находили все новые аргументы в пользу изначального почитания египтянами Единого Бога,

Приверженец первой позиции, немецкий исследователь Эберхард Отто отмечал, что «В позднюю эпоху египтяне усматривали деяния различных божеств как проявления безымянной божественной силы, пребывающей по ту сторону их». Эту же точку зрения утверждал в своих исследованиях Моренц.

Сторонник второго воззрения русский египтолог

Александр Пъянков, отмечал, что «исторически каждый бог был склонен возрастать до вседержительства, до всецелой полноты божественного <...> Все иные божества поглощались тогда этим богом, превращаясь в одно из его качеств, в его частное проявление».

Однако, серьезный анализ египетских памятников не позволяет ограничивать монотеистическую тенденцию лишь Новым Царством или превращать египетских поэтов и священников в глуповатых простецов, способных каждого бога в момент молитвы считать главным, и в то же время верить, что равноглавных богов множество. Хотя и ясное артикулирование единобожия в послеамарнский период, и именование Творцом и Господом всяческих равно и Амона, и Ра, и Гор-ахти, и Хепри, и Птаха—суть безусловные реальности египетской религии, они, дабы быть объясненными, требуют более продуманной интерпретации.

Прекрасный знаток древнеегипетских древностей Бадж решительно подчеркивал: «Изучая древнеегипетские религиозные тексты, читатель может убедиться, что египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира,... а также бестелесных существ — вестников, исполняющих Его волю и слово. Именно эту часть их воззрений следует признать основополагающей... ибо на ней базировалась религия и теология в целом. Надо также отметить, что, как бы далеко в прошлое мы ни углублялись при изучении египетских текстов, вряд ли мы когда-нибудь дойдем до той эпохи, когда этого замечательного верования не существовало». Сходно думал и русский ученый И.Г.Франк-Каменецкий.

Эти мнения египтологов начала XX века подтверждает крупнейший современный знаток египетской теологии Эрик Хорнунг: «Мысль, что все боги в конечном счете являются проявлениями или ипостасями некоторого Божества, многократно появляется в египетском богословии и религиозной поэзии, особенно в эпоху Нового Царства <...> С конца Древнего Царства солнечному богу молятся под разными именами, как божеству наиважнейшему и как создателю и держателю всего движущегося и недвижимого» (Conception of God in Ancient Egypt- New York, 1982.- P.54).

Действительно, хотя Новое Царство дает нам бесспорные свидетельства монотеистических воззрений, но и Среднее, и Древнее Царство также дают нам примеры единобожия, может быть не всегда так ярко выраженные и не столь настойчивые, как строфы папируса Булак 17, станцы Лейденского папируса 1.350, гимны из храма Амона в оазиса Харгс или из храма в Эсне, но не менее ясные и глубокие. Не следует забывать, что для общеизвестного не требуются длинные аналитические изыскания, достаточно лишь намека, чтобы в уме слушателя проявился желаемый образ. А всё, что имеет отношение к божественному, и вовсе страшится слишком большой ясности, в силу принципиальной невыразимости Сверхсущностного.

Ассманн указал на присутствие в Египте с древнейших времен как «имплицитной теологии», растворенной в ритуале, в священнодействии, так и «эксплицитной», ясно выраженной в богословских сочинениях. По мере усложнения, «старения» египетской культуры многое «имплицитное» эксплицировалось, проговаривалось внешним образом, как бы страшась быть непонятым или утраченным. Потому-то и появляются в Иовом Царстве чеканные богословские формулы, подобные началу трехсотой станцы Лейденского папируса [Leyd.pap.L350, iv, 21— 22], которое сэр Аллан Гардинер назвал «утверждением Божественной Троицы, как Единицы», или молитве, сохраненной папирусом Честер-Битти [P.Chester Beatty IV,5—10}.

Многие ученые, пишущие о представлениях египтян о божественном, не отрицая в принципе монотеистический строй египетской религии, стараются все же подчеркнуть, что это - единобожие не совсем настоящее, и для его описания используют термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм», как бы противопоставляя такой монотеизм «совершенному» монотеизму Библии и Корана.

Однако, термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм» не несут в себе никакого особого теологического смысла. Если есть один Бог, творец и держатель мира, то и солнце, и космический строй, и все стихии равно подвластны ему —и тогда это просто монотеизм. Если же люди верят во многих самовластных богов, которые находятся друг с другом в сложных, подчас конфликтных отношениях и при этом ни один из них не считается создателем бытия (такой религиозный тип нам наиболее хорошо известен по олимпийской религии классической Эллады), то можно уверенно говорить о политеизме, многобожии.

Что же касается богословских воззрений египтян, то никаких конфликтов верховных богов друг с другом, сходных с борьбой Зевса с Кроном, Крона с Ураном, Прометея с Зевсом нам вовсе не известно. И Атум, и Ра, и Амон, и Птах воспеваются в качестве творцов и держателей мира не враждебными друг другу конфессиональными группами, но одними и теми же египтянами, в соседствующих на одних и тех же папирусах гимнах. И намного вернее, чем надуманный и искусственный генотеизм, объясняет этот факт предположение, не раз заявленное самими египтянами, что все эти имена суть только проявления Единого. Потому-то и можно славить Творца под любым достойным и подходящим к случаю и месту именем, потому-то и можно соединять эти имена в длинные ряды. И, как правило, длинные ряды божественных имен соединяются грамматически единственным числом. Например, в заупокойной формуле в обращении к Птаху-Сокару-Осирису объявляется «Да приносит он (di.f) жертвы», а не «Да приносят они (di.sn) жертвы». Формула с использованием множественного числа крайне редка. Эти хорошо известные египтологам факты  свидетельствуют не о наивности египтян, не о коварстве жрецов и не о беспринципном синкретизме невежественной толпы, но о сознании присутствия за множеством иерофаний единого Первоначала.

Другие боги воспринимались как образы, имена (r n.w) почитаемого Единственного Бога. «Для египтян различные боги с их особенными именами были всего лишь ипостасями или проявлениями Единого, Которого они именовали nТ r»-—точно указывал Вергот. И именно поэтому начиная с Древнего Царства «все боги творцы носили солярные атрибуты и именования»(Хорнунг). Классик немецкой египтологии Г.Юнкер не уставал утверждать, что под именами Амона, Атума, Гора и Птаха изначально почитался в Египте единый «наидревнейший Бог» Эту же точку зрения поддержвал Г.Кеез.

Средствами иконографии и ономастики египтяне старались подчеркнуть, что за множеством проявлений и сил они не перестают различать Нечто Единое и Простое.

И когда Р.Антее пишет, что «Представление о Боге как о правителе мирозданья не существовало до того, как царство Гора утвердилось около 3000 года до Р.Х.; и, более того, открытие единого Бога произошло не вдруг, но было результатом объединения страны Египта» (Egyptian Theology in the Third Millenium B.C.// JNES.- vol.XVIII, № 3 (Jul.1959).-P.171.),— он доказывает прямо обратное. Ведь мы не имеем ни одного текста, написанного до начала III тысячелетия, и потому о наличествовавших тогда представлениях о божественном можем судить лишь по данным археологии и по позднейшим письменным памятникам. Памятники археологии слишком грубы, чтобы на их основании с безусловностью судить о наличии политеистических или монотеистических представлений, а первые же связанные тексты и «имплицитной» и «эксплицитной» теологии, как указывает и сам Антее, уже знают Единого Бога, правителя мирозданья. Идея же, что Небесное Царство возможно лишь как проекция царства земного - не более чем предположение, следующее из определенных мировоззренческих установок его автора, что в строгой науке, понятно, недопустимо.

И глубочайшее богословие «Мемфисского трактата», провозглашающее Птаха единым Творцом и Судьей вселенной, и немного наивные в своем «домашнем» благочестии поучения Гераклеопольского царя царевичу Мерикара, донесшие до нас верования египтян III тысячелетия до Р.Х., равно свидетельствуют о распространенности почитания в то время Единого Бога в долине Нила.

Исследователь древнейших памятников египетской письменности Петер Каллони обратил внимание, что в личных именах III тысячелетия до Р.Х. почти никогда не употребляется слово боги, во множественном числе, но или Бог—nТr, или Господь —nb или местоимение третьего лица единственного числа—Он, или конкретное теофорное имя. В этих именах запечатлено древнейшее египетское богословие, и оно — монотеистично.

Примечательно, что в письменных памятниках Египта III тысячелетия существительное nТr часто появляется в форме единственного числа в личных именах и в поучениях (Кагемни, Птаххотеда, Мерикара), а в храмовых, заупокойных и иных богослужебных текстах мы намного чаще встречаем не абстрактное понятие, но конкретное божественное имя. Причина этой закономерности, видимо, в том, что дидактика и ономастика не предполагают призывания Бога, но только разговор о Нем или определение отношений Бога с носителем имени. В обоих случаях о Творце можно говорить в третьем лице. Когда же египтянин призывал Бога, он обращался к Нему в категориях второго лица и искал взаимодействия, синергийности с Ним. Для призывания, для просьбы и благодарения необходимо личное называние, иначе говоря, потребно имя. И вот, обращаясь к Единому Богу, египтянин просил Его явить ему какую-то из Его сил, одно из божественных качеств. Желая этого, он именовал Умонепостигаемого, Хепри, Атумом, Птахом, Амоном и иными прекраснейшими именами.

Размышляя о совмещении богословского дискурса с «практическим» благочестием в Древнем Египте (тема исключительно близкая для лютеранской мысли), З.Моренц указывал: «Египетское богословие... существовало для нужд верующих, поскольку оно облегчало им непосредственное переживание египетских божеств. Оно могло осуществлять это, поскольку раскрывало источник силы богов, которым молились люди, и. в конечном счете, являло (равно как и скрывало), Единого Бога, который стоял за бесчисленными божествами пантеона». Если мы, уточняя, добавим к этому, по сути очень верному замечанию, что бесчисленные божества были или местными проявлениями Единого Бога, или разнообразными его энергиями, и египетские богословы, поддерживая в народе это знание, тем самым не давали простецам рухнуть в политеизм и демонолатрию, то тогда вывод немецкого ученого может считаться исчерпывающим решением вопроса о соотношении единобожия и многобожия в Древнем Египте.

Что же до многочисленных духов, которых египтяне также именовали nТr, то между ними и Богом Творцом всегда проводилось строгое различение. Египетские тексты многократно подчеркивают, что такие боги — сущности сотворенные, созданные Единым. В Текстах Ковчегов один из таких богов повествует о себе сам [Cof T.312.IV,75]. То, что могущественные боги-духи суть творения Единого, и по своим характеристикам удивительно близки высшим ангельским силам ветхозаветной и христианской религий, по этим текстам вполне очевидно.

Как и в позднейших религиях строгого монотеизма, в Древнем Египте старались не упускать принципиального различия между многоимённым единым сверх сущностным Богом, Творцом и Держателем вселенной, и сотворенными Им «богами по причастию» • - духами и победившими смерть человеками. Но, так же как и в позднейшие эпохи и в иных религиях, различие это на практике время от времени умалялось, стушевывалось, а порой, в народном благочестии, отдельным именам, а то и сотворенным духам и достигшим святости человекам начинали поклоняться как божественности-в-собственном-смысле-слова. Достаточно вспомнить безуспешную борьбу ревнителей строгой ортодоксии с культом святых друзей Божиих - вали в исламе или причудливые представления о лицах Троицы и непорочном зачатии в русском народном православии.

Разномыслие египтологов в отношении представлений о Боге в Египте во многом объясняется тем, что для их реконструкции используются все доступные источники от богословски изощренных сочинений до народных стихов и сказок. Понятно, что ждать полного единообразия от столь разнообразных текстов невозможно. Но так же как христианство нельзя реконструировать по Голубиной книге или даже по деяниям Стоглава, так нельзя адекватно понять и египетскую религию по источникам времен духовной деградации и по наивным простонародным памятникам.

Как и в любой человеческой культуре, в Древнем Египте не прекращалась борьба теистической и демонистической тенденций, и последняя, временами, почти побеждала. Но, судя по лучшим и наиболее возвышенным памятникам всех трех тысячелетий древнеегипетской истории знание Единого и стремление к соединению с Ним любой ценой никогда не исчезали,

В этих, наивысших творениях египетского религиозного гения с безусловностью утверждается, что Бог един, что Он -создатель всей жизни и всего существующего, владыка времен, ведущий в вечность. Его не схватишь рукой, действия Его полны тайны и ничто не может воспрепятствовать им. Он —царь в Фивах, князь в Гелиололе и Великий Венценосец в Мемфисе. Он не видим, но Он внемлет молитвам. Он благосклонен к людям, когда они живут как должно. Он сокровенен и образ Его неизвестен. Один Он и нет иного, подобного Ему. Он —не primus inter pares. Он —Бог единственный. Всё остальное — и боги, и люди, и земля и небо — лишь творения Его.

Так думали египтяне и на пороге истории в начале III тысячелетия до Р.Х., так исповедовали они и в эпоху Нового Царства, ту же веру хранили они и в последующие века государственного упадка, с ней встретили они и зарю христианского благовестия.

"ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ И ХРИСТИАНСТВО (к 2000-летию христианства): Материалы научной конференции 26.11.2001-29.11.2001. М., РГГУ. 2001 г."

"НБ РГГУ" liber.rsuh.ru

И ещё одна статья, выложенная на форум с комментариями (обозначены другим цветом):часть 1часть 2часть 3

a-sult-h.livejournal.com

Проблема моно- и политеизма в религии древнего египта

Историческое развитие египетской страны и народа привело к слиянию номов и образованию единого государства с более или менее однородным этнически, но религиозно разобщенным населением. В каждом номе обычно была своя теория возникновения и развития Вселенной, личности демиурга, появления богов и людей.Таким образом, в централизованном государстве сохранялись религиозные догмы, культы, мифы некогда независимых номов. Именно поэтому в Египте не было ни единой церкви, ни религиозной ортодоксии, что проявлялось в веротерпимости и относительной свободе религиозных воззрений — мемфисский бог Пта, гелиопольский бог Ра, как и боги других номов, были, в глазах египтян, более или менее «равноправны» и нередко перетекали один в другого.

Можно предположить, что секрет множества одинаково «главных» богов кроется в том, что жители каждой области привыкали именовать единого верховного бога соответственно той его ипостаси, которая в опыте локальных теофаний (встреч с божественным) являлась им чаще всех остальных (или же которую они в молитвах чаще просили бога им явить). Это нам и предстоит доказать в первую очередь.

Но даже если так, как примирить эту теорию с не нуждающимся в доказательствах наличием бесчисленных божетсв, состоящих в свите верховного бога, олицетворяющих силы природы, помогающих или вредящих человеку, исполняющих самые различные функции в мироздании? На этот вопрос мы тоже постараемся ответить.

При глубоком погружении в проблему, нельзя не отметить, что в учебной литературе, популярных и общих энциклопедических изданиях многобожие египтян обычно утверждается как безусловный факт. Примером может служить хрестоматия, предназначенная для студентов гуманитарных вузов, преподавателей и учащихся колледжей: «Любая политеистическая религия, в том числе и египетская, не знает понятия «истинный бог», ибо не делит многочисленные божества на истинных и ложных. Поклонения в первую очередь заслуживает «свой» бог, т. е. тот, который покровительствует данной местности, народу, политическому центру»13, – эта идея, несомненно, созвучна административному устройству страны и имеет свои доказательства.

В чем же причина того, что исследователи часто отказывают египтянам в единобожии?

• Во-первых, в изобразительном плане отдельные образы бога четко различны и это как бы подразумевает что за каждым образом стоит отдельное божество. В этом уверен, например, советский египтолог М.А. Коростовский: «Одним из важнейших божеств Мемфиса, наряду с Пта, был бог Татетен. В дальнейшем божества были сопоставлены и слиты в одно – Пта-Татетен. Иконография Пта и Татетена различна, что свидетельствует, видимо, о том, что это разные боги»14. Это можно объяснить тем, что во многих древних традициях имя и изобразительная форма устойчиво связаны, как во времена, когда люди еще не умели писать и запечатлевали образ лишь рисунком, поэтому разнообразные эпитеты бога находили отражение в его различающихся образах. Подтверждение этой версии находим далее у Коростовского же: «Но Пта-Татетен в Новом Царстве является, несомненно, одним божеством, изображаемым в короне с перьями и с изогнутой бородой»15.

• Во-вторых, как было описано ранее, в различные эпохи в разных частях Египта главному богу предпочтительно присваивали разные эпитеты: в Гелиополе – Атум-Ра, в Фивах – Амон-Ра, в Мемфисе – Птах, в Гелиополе – Тот, в Эсне – Хнум. Впрочем, для каждой области это не было обязательной нормой, скорее тенденцией, и неизвестно не одного случая, когда бы египтяне спорили о «настоящем» имени единого бога.

Немалое число маститых знатоков египетской культуры убеждены в существовании в Египте монотеистической традиции. Одни при этом полагают, что первоначальный монотеизм впоследствии «зарос» многобожием (Пьерре), другие (Море) утверждают, что для жрецов и некоторых посвященных был утвержден монотеизм, а народ коснел в многобожии, третьи же – что традиция эта существовала всегда и при том главенствовала (У.Э.А.Бадж).

Этот признанный знаток древнеегипетских древностей в своем труде «Египетская религия» подчеркивал: «Изучая древнеегипетские религиозные тексты, читатель может убедиться, что египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира, а также бестелесных существ. Однако верно и то, что в Египте были распространены и политеистические идеи и верования, которые в определенные исторические периоды развивались до такой степени, что соседние народы и чужеземцы были введены в заблуждение и считали египтян политеистами и идолопоклонниками. Но, несмотря на все подобные отступления от обязательных обрядов, высокая идея Единого Бога никогда не терялась из виду. Напротив, она воспроизводится в религиозной литературе всех исторических периодов»16.

Здесь следует вспомнить о нетеру, то есть существах или сущностях, некоторым образом разделяющих природу и свойства Бога и обычно называвшихся богами. Древние народы, имевшие контакты с египтянами, неправильно понимали природу этих существ, что можно также сказать и о ряде современных западных авторов. Изучая эти божества более внимательно, мы приходим к выводу, что чаще всего они представляют собой образы, проявления, периоды существования или атрибуты бога верховного и единого. Тем не менее, именно «поклонение нетеру стало основанием для обвинения египтян в примитивном идолопоклонстве и представления их как народа, находящегося на низком интеллектуальном уровне»17.

В дополнение к нетеру, тексты всех эпох часто упоминают о различных мелких божках и демонах, помогающих или приносящих вред человеку, или же исполняющих какие-то вспомогательные функции. Обилие подобных мелких духов, которым тоже возносились молитвы и приносились жертвы, трудно сопоставляется с высокой идеей единого и непостижимого бога. Возможно, разнообразие подобных божков восходит к доисторическим временам, когда богословская мысль Египта не была столь развита.

Изучая факты, нельзя до конца понять, отличались ли религиозные представления доисторических египтян от идей образованного жреца из Мемфиса эпохи II династии или от взглядов почитателей Атума во времена IV династии. Составители религиозных текстов всех периодов сохранили в них множество суеверий и примитивных верований, хорошо зная, что те были продуктом воображения их первобытных или полупервобытных предков. Но они делали это не потому, что сами верили в них или думали, что другие будут верить, а потому, что уважали унаследованную ими традицию. Последователи всех великих мировых религий никогда полностью не отказывались от предрассудков своих предков. То, что было истиной для людей прошлого,является, хотя бы отчасти, истиной и для ныне живущих, и особенно это верно на Востоке, где идеи, верования и традиции считаются тем священнее, чем они древнее. Но это не мешает развитию высоких моральных и духовных концепций, среди которых древнеегипетская идея Единого, самопорожденного и самосущего Бога18.

Обратимся к вопросу о его почитании в разных местностях под различными именами.

Фиванский глава богов Амон(невидимый, непостижимый), чей культ был наиболее распространен на всей территории Египта, неоднократно сопоставлялся с Атумом(творец), Хепри(создавший себя), Ра(солярное божество), Нуном(первобытный океан, содержащий в себе Вселенную) , Тотом(олицетворение мудрости, всеведущий), Осирисом(воскресший и воскрешающий умерших, правитель загробного мира), Пта(всесильный), Хнумом(создавший Вселенную и людей на гонччарном круге), Хапи(животворящий Нил), Себеком(водное божество), Шу(бог воздуха, невидимый), и другими.

Как можно объяснить такую непоследовательность египтян в столь важном вопросе как культ главы богов и людей? Обратимся к источникам:

• «Памятник Мемфисской космогонии» гласит: «Возникла в сердце (мысль) в образе Атума, возникла на языке (мысль) в образе Атума. Велик и огромен Птах, (унаследовавший с силу от) всех (богов) и их духов через это сердце..., в котором Ра превратился в Птаха, через этот язык..., в котором Тот превратился в Птаха»19. Само собой напрашивается предположение что в этом отрывке перечисляются не несколько отдельных богов, а различные имена или ипостаси единственного.

– в Гелиополе его чаще называли «Атум», что можно понять как «творец»: в XV главве Книги Мертвых его именуют «Творцом самого себя», «создателем людей», «создателем богов», «раскинувшим небеса»;

– в Мемфисе – «Птах», – по всей вероятности, «всесильный»: «Велик и огромен Птах, (унаследовавший силу от) всех (богов) и их духов»20;

– в Фивах – «Амон», что скорее всего означает «животворящий / невидимый и вездесущий»: известный египтолог К.Зете охарактеризовал Амона как космическое божество воздуха и ветра, наполняющих весь видимый мир, дающих дыхание жизни всему живущему, т.е. вездесущего21. Во многих памятниках Амон назван «сокровенной душой», «великой живой душой, что над всеми богами». Как воздух и ветер, душа невидима, отсюда происходит представление об Амоне как о духе, оживляющем и дающем жизнь22.

– в Гермополе – «Тот», или «премудрый, всеведущий». «Тот, великий бог, глава истины на небе и на земле»23, - говорится о нем в сказании «Исида и семь скорпионов».

«Дозволь мне прийти на небо, которое вечно, и на гору, где обитают возлюбленные тобой. Дозволь мне присоединиться к этим сияющим существам, святым и совершенным, которые пребывают в подземном мире; дозволь мне прийти с ними и увидеть красоту твою! Я отдал тебе мое сердце без колебаний, о Ты, Который сильнее богов»24.

• Отражающий зло, отгоняющий болезни... Отверзающий очи, отвращающий беды... Спасающий любимого, даже если он в преисподней... Слышащий вопли взывающего к нему, Мгновенно приходящий издалека к зовущему его, Он удлиняет жизнь и сокращает ее.

Такие возвышенные эпитеты встречаем в «Большом гимне Амону»25 и легенде «Битва при Кадеше»26.

• В папирусе Булак №17 читаем: «Ты один, который создал все, ты единственный, который сотворил живое, из глаз которого появились люди, из уст которого произошли боги»27, – подобного рода высказывания, характеризующие Амона как демиурга, создателя всех богов, людей, растений и всего сущего на земле, во множестве встречаются ученым на протяжении всех древних текстов.

• В легенде «Ра и змей» идея верховного божества раскрывается следующим образом: «Повествование о боге величайшем, создавшем себя самого, сотворившем небо, землю, воду, воздух, огонь, богов, людей, зверей, скот, червей, птиц, рыб; о царе людей и богов, едином, извечном, многоименном, чей путь не известен, кого не знают боги»28, – достаточно ясная формулировка божественных свойств.

Если обобщить все сказанное об Амоне (жизнодавец; извечный, невидимый, вездесущий, премудрый, всесильный, непознаваемый; бог-демиург, создавший себя, всех богов, людей, все сущее и саму землю и заботящийся о них; отец фараона, покровитель и защитник его войска), то станет ясно, что это практически универсальное божество. «Амон-Ра, Птах, Атум были для них (египтян) всем – творцами вселенной, хранителями миропорядка, спасительми людей от смерти»29, – утверждает профессор М.Матье. Но, так как не может быть нескольких единственных, то, следовательно, речь идет об одной сущности в различных ее проявлениях. Этим проявлениям египтяне и давали разные имена, которые, восходя к единой сущности, выявляли отдельные качества одного бога.

В качестве вывода можно вспомнить заключение профессора Зубова, сформулированное им в ходе конференции на тему религии Древнего Египта: «Как и в любой человеческой культуре, в Древнем Египте не прекращалась боррьба теистической и демонической тенденций, и последняя, временами, почти побеждала. Но, судя по лучшим и наиболее возвышенным памятникам всех трех тысячелетий египетской истории, знание Единого никогда не исчезало. В этих, наивысших творениях египетского религиозного гения с безусловностью утверждается, что бог един, что он – создател всего существующего, владыка времен, ведущий в вечность. Он – царь в Фивах, князь в Гелиополе и Великий Венценосец в Мемфисе. Он благосклонен к людям, когда они живут как должно. Он – бог единственный. Все остальное – и боги, и люди, и земля, и небо – лишь творения его»30.

studfiles.net

А. Зубов "Монотеизм или политеизм - вновь к представлениям о Боге в Древнем Египте"

Русский богослов Владимир Лосский подчеркивал, что «политеизм есть лишь низший аспект монотеизма», а Мирча Элиаде как-то заметил, что политеизм —это опыт иерофаний в различных частях космоса без попытки свести этот опыт в единство.

Однако, египтяне, как можно убедиться из текстов, успешно сводили в единство опыт локальных космических иерофаний. Амон-Ра, Птах, Атум были для них всем —творцами вселенной, единственными хранителями миропорядка, спасителями человеков от неизбежности смерти. Но так как не может быть нескольких единственных, то, следовательно, речь идет об одной сущности в различных ее проявлениях. Этим проявлениям египтяне и давали разные имена, отчетливо сознавая при этом, что все эти имена, восходя к единой сущности, выявляют отдельные силы и качества непознаваемого Бога.

Когда христиане называют Высшее начало всяческого бытия Сущим, Господом, Творцом, Вседержителем, Царем Небесным, Отцом; когда мусульмане дают Аллаху 99 прекраснейших имен -—они ни на минуту не сомневаются, что за всеми этими именами и прозваниями стоит Единый, Сверхсущностный, абсолютно непознаваемый Бог.

Почему же исследователи часто отказывают египтянам в переживании за многими именами единого Начала, в чем никогда не решатся отказать христианину или мусульманину?

Для этого имеется несколько причин: Во-первых, занимающихся Египтом смущает четкое изобразительное отличие отдельных образов Бога. Иконографически Амон несходен с Птахом, оба они —с Ра-Гор-ахти, с Хепри, с Хнумом, Но смущать это должно не больше, чем различная фонетика имен Бога. В те времена, когда люди еще не овладели письмом, но уже умели рисовать, они монументализировали образ изобразительно. Поэтому во многих древних традициях имя и изобразительная форма устойчиво связаны. Эту устойчивую связь впоследствии станут именовать каноном.

Во-вторых, в различные эпохи в разных частях Египта Богу предпочтительно давали разные эпитеты: в Гелиополе — Атума-Ра, в Фивах —Амона-Ра, в Мемфисе — Птаха. Впрочем, это всегда была только тенденция, а не обязательная норма—все имена свободно употреблялись в историческое время по всему Египту. Мы не можем сказать определенно, что в этой тенденции первично —привычка жителей той или иной области долины Нила величать Бога по-своему, или же существование местного святилища, где чтили Бога в том или ином Его имени. Но нам не известно ни одного случая, когда бы египтяне утверждали, что «на самом деле» Единый Творец не тот, а этот, не Амон, а Ра, не Птах, а Гор. Известно прямо противоположное —постоянное слияние имен-эпитетов в ряды, как например в стеле сфинкса Тутмоса IV [Urk.IV,1542]. Таких примеров в Египте-бесчисленное множество.

В-третьих, некоторые ученые остаются до сих пор стихийными или даже сознательными сторонниками прогресса в религиозной сфере в смысле Гегеля или Тэйлора. А при таком взгляде политеизм, как низшая форма, должен предшествовать монотеизму, как форме более высокой. Поскольку древнее Египта и Шумера исторических сообществ нет, то где еще, как не в долинах Нила и Евфрата 111 тысячелетия до Р.Х. искать политеизм?

И, наконец, в четвертых, для ряда исследователей, придерживающихся христианских или иудаистских убеждений, представить себе монотеистическую религию, существовавшую до Авраама—«первого монотеиста», вероучительно нелегко.

А Египет, часто упоминающийся в Библии и у отцов Церкви как страна классического многобожия, страна рабства и соблазна для богоизбранного народа, согласиться считать единобожным тем более трудно.

В учебной литературе, популярных и общих энциклопедических изданиях многобожие египтян обычно утверждается как общеизвестный и безусловный факт. Однако, среди специалистов по древнеегипетской религии столь безусловные утверждения ее многобожного характера редки.

Напротив, немалое число египтологов убеждены в существовании в Египте монотеистической традиции. Одни полагают, что традиция эта существовала всегда и притом главенствовала (Вире, Дриотоп, Моренц, Вергот, Бадж), другие —что первоначальный монотеизм египтян впоследствии «зарос» многобожием (Пьерре). А Море, в духе характерной для начала XX века теософской эзотерики, писал, что для жрецов и посвященных в Египте был монотеизм, а народ коснел во многобожии.

Во второй половине XX века главенствующими стали три точки зрения: одни египтологи усматривали в Египте постепенное усиление монотеистической тенденции, окончательно утвердившейся в Новом Царстве, после неудачной попытки религиозной реформы Эхнатона, другие восприняли предложенную индологом Максом Мюллером теорию генотеизма, в соответствии с которой во время обращения к любому богу, именно его молящийся полагает наиглавнейшим, а всех прочих—вторичными и из него возникшими, а третьи находили все новые аргументы в пользу изначального почитания египтянами Единого Бога,

Приверженец первой позиции, немецкий исследователь Эберхард Отто отмечал, что «В позднюю эпоху египтяне усматривали деяния различных божеств как проявления безымянной божественной силы, пребывающей по ту сторону их». Эту же точку зрения утверждал в своих исследованиях Моренц.

Сторонник второго воззрения русский египтолог

Александр Пъянков, отмечал, что «исторически каждый бог был склонен возрастать до вседержительства, до всецелой полноты божественного <…> Все иные божества поглощались тогда этим богом, превращаясь в одно из его качеств, в его частное проявление».

Однако, серьезный анализ египетских памятников не позволяет ограничивать монотеистическую тенденцию лишь Новым Царством или превращать египетских поэтов и священников в глуповатых простецов, способных каждого бога в момент молитвы считать главным, и в то же время верить, что равноглавных богов множество. Хотя и ясное артикулирование единобожия в послеамарнский период, и именование Творцом и Господом всяческих равно и Амона, и Ра, и Гор-ахти, и Хепри, и Птаха—суть безусловные реальности египетской религии, они, дабы быть объясненными, требуют более продуманной интерпретации.

Прекрасный знаток древнеегипетских древностей Бадж решительно подчеркивал: «Изучая древнеегипетские религиозные тексты, читатель может убедиться, что египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира,… а также бестелесных существ — вестников, исполняющих Его волю и слово. Именно эту часть их воззрений следует признать основополагающей… ибо на ней базировалась религия и теология в целом. Надо также отметить, что, как бы далеко в прошлое мы ни углублялись при изучении египетских текстов, вряд ли мы когда-нибудь дойдем до той эпохи, когда этого замечательного верования не существовало». Сходно думал и русский ученый И.Г.Франк-Каменецкий.

Эти мнения египтологов начала XX века подтверждает крупнейший современный знаток египетской теологии Эрик Хорнунг: «Мысль, что все боги в конечном счете являются проявлениями или ипостасями некоторого Божества, многократно появляется в египетском богословии и религиозной поэзии, особенно в эпоху Нового Царства <…> С конца Древнего Царства солнечному богу молятся под разными именами, как божеству наиважнейшему и как создателю и держателю всего движущегося и недвижимого» (Conception of God in Ancient Egypt- New York, 1982.- P.54).

Действительно, хотя Новое Царство дает нам бесспорные свидетельства монотеистических воззрений, но и Среднее, и Древнее Царство также дают нам примеры единобожия, может быть не всегда так ярко выраженные и не столь настойчивые, как строфы папируса Булак 17, станцы Лейденского папируса 1.350, гимны из храма Амона в оазиса Харгс или из храма в Эсне, но не менее ясные и глубокие. Не следует забывать, что для общеизвестного не требуются длинные аналитические изыскания, достаточно лишь намека, чтобы в уме слушателя проявился желаемый образ. А всё, что имеет отношение к божественному, и вовсе страшится слишком большой ясности, в силу принципиальной невыразимости Сверхсущностного.

Ассманн указал на присутствие в Египте с древнейших времен как «имплицитной теологии», растворенной в ритуале, в священнодействии, так и «эксплицитной», ясно выраженной в богословских сочинениях. По мере усложнения, «старения» египетской культуры многое «имплицитное» эксплицировалось, проговаривалось внешним образом, как бы страшась быть непонятым или утраченным. Потому-то и появляются в Иовом Царстве чеканные богословские формулы, подобные началу трехсотой станцы Лейденского папируса [Leyd.pap.L350, iv, 21— 22], которое сэр Аллан Гардинер назвал «утверждением Божественной Троицы, как Единицы», или молитве, сохраненной папирусом Честер-Битти [P.Chester Beatty IV,5—10}.

Многие ученые, пишущие о представлениях египтян о божественном, не отрицая в принципе монотеистический строй египетской религии, стараются все же подчеркнуть, что это — единобожие не совсем настоящее, и для его описания используют термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм», как бы противопоставляя такой монотеизм «совершенному» монотеизму Библии и Корана.

Однако, термины «космический монотеизм», «солярный монотеизм» не несут в себе никакого особого теологического смысла. Если есть один Бог, творец и держатель мира, то и солнце, и космический строй, и все стихии равно подвластны ему —и тогда это просто монотеизм. Если же люди верят во многих самовластных богов, которые находятся друг с другом в сложных, подчас конфликтных отношениях и при этом ни один из них не считается создателем бытия (такой религиозный тип нам наиболее хорошо известен по олимпийской религии классической Эллады), то можно уверенно говорить о политеизме, многобожии.

Что же касается богословских воззрений египтян, то никаких конфликтов верховных богов друг с другом, сходных с борьбой Зевса с Кроном, Крона с Ураном, Прометея с Зевсом нам вовсе не известно. И Атум, и Ра, и Амон, и Птах воспеваются в качестве творцов и держателей мира не враждебными друг другу конфессиональными группами, но одними и теми же египтянами, в соседствующих на одних и тех же папирусах гимнах. И намного вернее, чем надуманный и искусственный генотеизм, объясняет этот факт предположение, не раз заявленное самими египтянами, что все эти имена суть только проявления Единого. Потому-то и можно славить Творца под любым достойным и подходящим к случаю и месту именем, потому-то и можно соединять эти имена в длинные ряды. И, как правило, длинные ряды божественных имен соединяются грамматически единственным числом. Например, в заупокойной формуле в обращении к Птаху-Сокару-Осирису объявляется «Да приносит он (di.f) жертвы», а не «Да приносят они (di.sn) жертвы». Формула с использованием множественного числа крайне редка. Эти хорошо известные египтологам факты  свидетельствуют не о наивности египтян, не о коварстве жрецов и не о беспринципном синкретизме невежественной толпы, но о сознании присутствия за множеством иерофаний единого Первоначала.

Другие боги воспринимались как образы, имена (r n.w) почитаемого Единственного Бога. «Для египтян различные боги с их особенными именами были всего лишь ипостасями или проявлениями Единого, Которого они именовали nТ r»-—точно указывал Вергот. И именно поэтому начиная с Древнего Царства «все боги творцы носили солярные атрибуты и именования»(Хорнунг). Классик немецкой египтологии Г.Юнкер не уставал утверждать, что под именами Амона, Атума, Гора и Птаха изначально почитался в Египте единый «наидревнейший Бог» Эту же точку зрения поддерживал Г.Кеез.

Средствами иконографии и ономастики египтяне старались подчеркнуть, что за множеством проявлений и сил они не перестают различать Нечто Единое и Простое.

И когда Р.Антее пишет, что «Представление о Боге как о правителе мироздания не существовало до того, как царство Гора утвердилось около 3000 года до Р.Х.; и, более того, открытие единого Бога произошло не вдруг, но было результатом объединения страны Египта» (Egyptian Theology in the Third Millenium B.C.// JNES.- vol.XVIII, № 3 (Jul.1959).-P.171.),— он доказывает прямо обратное. Ведь мы не имеем ни одного текста, написанного до начала III тысячелетия, и потому о наличествовавших тогда представлениях о божественном можем судить лишь по данным археологии и по позднейшим письменным памятникам. Памятники археологии слишком грубы, чтобы на их основании с безусловностью судить о наличии политеистических или монотеистических представлений, а первые же связанные тексты и «имплицитной» и «эксплицитной» теологии, как указывает и сам Антее, уже знают Единого Бога, правителя мироздания. Идея же, что Небесное Царство возможно лишь как проекция царства земного — не более чем предположение, следующее из определенных мировоззренческих установок его автора, что в строгой науке, понятно, недопустимо.

И глубочайшее богословие «Мемфисского трактата», провозглашающее Птаха единым Творцом и Судьей вселенной, и немного наивные в своем «домашнем» благочестии поучения Гераклеопольского царя царевичу Мерикара, донесшие до нас верования египтян III тысячелетия до Р.Х., равно свидетельствуют о распространенности почитания в то время Единого Бога в долине Нила.

Исследователь древнейших памятников египетской письменности Петер Каллони обратил внимание, что в личных именах III тысячелетия до Р.Х. почти никогда не употребляется слово боги, во множественном числе, но или Бог—nТr, или Господь —nb или местоимение третьего лица единственного числа—Он, или конкретное теофорное имя. В этих именах запечатлено древнейшее египетское богословие, и оно — монотеистично.

Примечательно, что в письменных памятниках Египта III тысячелетия существительное nТr часто появляется в форме единственного числа в личных именах и в поучениях (Кагемни, Птаххотеда, Мерикара), а в храмовых, заупокойных и иных богослужебных текстах мы намного чаще встречаем не абстрактное понятие, но конкретное божественное имя. Причина этой закономерности, видимо, в том, что дидактика и ономастика не предполагают призывания Бога, но только разговор о Нем или определение отношений Бога с носителем имени. В обоих случаях о Творце можно говорить в третьем лице. Когда же египтянин призывал Бога, он обращался к Нему в категориях второго лица и искал взаимодействия, синергийности с Ним. Для призывания, для просьбы и благодарения необходимо личное называние, иначе говоря, потребно имя. И вот, обращаясь к Единому Богу, египтянин просил Его явить ему какую-то из Его сил, одно из божественных качеств. Желая этого, он именовал Умонепостигаемого, Хепри, Атумом, Птахом, Амоном и иными прекраснейшими именами.

Размышляя о совмещении богословского дискурса с «практическим» благочестием в Древнем Египте (тема исключительно близкая для лютеранской мысли), З.Моренц указывал: «Египетское богословие… существовало для нужд верующих, поскольку оно облегчало им непосредственное переживание египетских божеств. Оно могло осуществлять это, поскольку раскрывало источник силы богов, которым молились люди, и. в конечном счете, являло (равно как и скрывало), Единого Бога, который стоял за бесчисленными божествами пантеона». Если мы, уточняя, добавим к этому, по сути очень верному замечанию, что бесчисленные божества были или местными проявлениями Единого Бога, или разнообразными его энергиями, и египетские богословы, поддерживая в народе это знание, тем самым не давали простецам рухнуть в политеизм и демонолатрию, то тогда вывод немецкого ученого может считаться исчерпывающим решением вопроса о соотношении единобожия и многобожия в Древнем Египте.

Что же до многочисленных духов, которых египтяне также именовали nТr, то между ними и Богом Творцом всегда проводилось строгое различение. Египетские тексты многократно подчеркивают, что такие боги — сущности сотворенные, созданные Единым. В Текстах Ковчегов один из таких богов повествует о себе сам [Cof T.312.IV,75]. То, что могущественные боги-духи суть творения Единого, и по своим характеристикам удивительно близки высшим ангельским силам ветхозаветной и христианской религий, по этим текстам вполне очевидно.

Как и в позднейших религиях строгого монотеизма, в Древнем Египте старались не упускать принципиального различия между многоимённым единым сверх сущностным Богом, Творцом и Держателем вселенной, и сотворенными Им «богами по причастию» • — духами и победившими смерть человеками. Но, так же как и в позднейшие эпохи и в иных религиях, различие это на практике время от времени умалялось, стушевывалось, а порой, в народном благочестии, отдельным именам, а то и сотворенным духам и достигшим святости человекам начинали поклоняться как божественности-в-собственном-смысле-слова. Достаточно вспомнить безуспешную борьбу ревнителей строгой ортодоксии с культом святых друзей Божиих — вали в исламе или причудливые представления о лицах Троицы и непорочном зачатии в русском народном православии.

Разномыслие египтологов в отношении представлений о Боге в Египте во многом объясняется тем, что для их реконструкции используются все доступные источники от богословски изощренных сочинений до народных стихов и сказок. Понятно, что ждать полного единообразия от столь разнообразных текстов невозможно. Но так же как христианство нельзя реконструировать по Голубиной книге или даже по деяниям Стоглава, так нельзя адекватно понять и египетскую религию по источникам времен духовной деградации и по наивным простонародным памятникам.

Как и в любой человеческой культуре, в Древнем Египте не прекращалась борьба теистической и демонистической тенденций, и последняя, временами, почти побеждала. Но, судя по лучшим и наиболее возвышенным памятникам всех трех тысячелетий древнеегипетской истории знание Единого и стремление к соединению с Ним любой ценой никогда не исчезали,

В этих, наивысших творениях египетского религиозного гения с безусловностью утверждается, что Бог един, что Он -создатель всей жизни и всего существующего, владыка времен, ведущий в вечность. Его не схватишь рукой, действия Его полны тайны и ничто не может воспрепятствовать им. Он —царь в Фивах, князь в Гелиололе и Великий Венценосец в Мемфисе. Он не видим, но Он внемлет молитвам. Он благосклонен к людям, когда они живут как должно. Он сокровенен и образ Его неизвестен. Один Он и нет иного, подобного Ему. Он —не primus inter pares. Он —Бог единственный. Всё остальное — и боги, и люди, и земля и небо — лишь творения Его.

Так думали египтяне и на пороге истории в начале III тысячелетия до Р.Х., так исповедовали они и в эпоху Нового Царства, ту же веру хранили они и в последующие века государственного упадка, с ней встретили они и зарю христианского благовестия.

Зубов А. Б. Ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН

«ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ И ХРИСТИАНСТВО (к 2000-летию христианства): Материалы научной конференции 26.11.2001-29.11.2001. М., РГГУ. 2001 г.»

«НБ РГГУ» liber.rsuh.ru

pero-maat.ru

Монотеизм Древнего Египта - Вопросы истории

ru-history.livejournal.com

• 
  Обереги древних славян фото
• 
  Философия древнего мира презентация
• 
  Анни безант древняя мудрость
• 
  Анни безант древняя мудрость
• 
  Биология в древнем риме
• 
  Военная организация древних славян
• 
  Вариоляция в древнем китае
• 
  В древнем китае вариоляция
• 
  Читать древняя техника усиления
• 
  Чернофигурная вазопись древней греции
• 
  Древней греции архитектурные ордера